Лана из Змейгорода

Глава 3 Яромир

Очнулась она уже на дровнях, которые сотник Гордей прислал за подругами дочери. Помимо Забавы, Купавы и остальных девушек Лана приметила на облучке Яромира. А этот-то что здесь забыл? Нешто Гордей сам бы их до посада не довез? Головокружение потихоньку проходило. Сестры поняли, что произошло, и поделились с ней магией, не забыв подпитать и смертных, которые в трудный час помогли раненому ящеру. Вот только сердце почему-то начинало биться как бешеное, едва Лана встречала пристальный взгляд шальных синих глаз.

– Чья ты, какой земли, какой орды, каких отца с матушкой? Почему я тебя раньше в Змейгороде не видел? – допытывался Яромир, когда, развезя по домам всех девушек, правил по погруженным в сумрак, мощенным бревнами узким улочкам посада к городским воротам.

Лана к тому времени вполне могла бы дойти сама, но сотник Гордей настоял, чтобы спасительницу его дочери доставили на санях до ворот дома.

– Отец мой – батюшка Водяной, а в Змейгороде я недавно, поскольку до этого лета жила у матушки, Хранительницы реки Вологи, – безыскусно и спокойно пояснила Лана.

Яромир посмотрел на нее с нескрываемым удивлением. Не каждый день даже в стольном Змейгороде встретишь прямых потомков великого Велеса Ящера. А Лана по отцу приходилась ему родной внучкой. С другой стороны, было бы чему удивляться. Все ящеры знают: у батюшки Водяного сорок сороков дочерей-русалок, подательниц благодатных дождей, хранительниц-берегинь – хозяек лесных угодий. От одной только матушки Вологи прижил не менее двух десятков. А сколько имел от прочих Хранительниц – Лана даже посчитать не пыталась. Все равно бы не смогла.

Другое дело, что стольный Змейгород Хозяин водных угодий не жаловал, а проще говоря, не любил, гуляя по малым да большим рекам. Да и Лана за каменными стенами, окруженными крутыми склонами гор, чувствовала себя неуютно. А в обществе молодого дерзкого ящера и подавно. Яромир думал иначе, поэтому, быстро справившись с удивлением, учтиво кивнул:

– В добрый час твоему батюшке пришло в голову, что девке красной в большом городе да в кругу милых подруг куда веселее, нежели в глухом лесу, среди волков и медведей.

– Мне и в матушкиных угодьях неплохо жилось, – не позволила ему срамить родные края Лана.

– А почему же все-таки решилась уехать? – заподозрив неладное, напрягся Яромир, который об их семье тоже кое-что слышал.

Лана не стала таиться, высказала все как на духу:

– Хозяин Нави Кощей отыскал меня и теперь требует от батюшки исполнения брачного договора.

С окруженных золотой бородой губ Яромира сорвалось ругательство, но он тут же принялся извиняться. Видимо, все-таки не совсем еще стыд потерял, хотя за время похода от общения с красными девками явно отвык. Да и не смог в такой момент сдержать возмущение.

– Не сам ли Кощей этот договор нарушил? – возвысив голос, спросил ящер, да так громко, что из ближайшей подворотни на них залаяли разбуженные собаки.

– Батюшка ему об этом не раз говорил, да он разве послушает, – вздохнула Лана.

Хотя история эта произошла в незапамятные времена, которые, кроме старейшин, мало кто застал, в Змейгороде о ней знали все, передавая детям и внукам. И почему младшей отрасли Велеса, сыну Мораны – Кощею, – приглянулась именно старшая дочь Водяного – светлокосая красавица Дивна? Матушка бедная до сих пор ее оплакивала, называя несостоявшегося жениха супостатом, а Жар-птицу – подлой разлучницей. А ведь поначалу все складывалось так хорошо, и матушка с батюшкой не могли нарадоваться, когда к их любимице посватался самый удалой да пригожий парень из племени ящеров, да еще и искусный кузнец.

Бедная Дивна, по словам матушки, в суженом души не чаяла. Пошла бы за ним и в огонь, и в воду, и в темную Навь. Да и многие девицы мечтали оказаться на ее месте. В те годы Кощей, как и другие ящеры, правду чтил, зла не ведал. Только себя слишком любил да прихоти свои пестовал. Краше скромницы-невесты показалась ему дева Верхнего мира – песельница да рукодельница Жар-птица. Расторг он брачный договор, а бедная Дивна, не выдержав тоски и кручины, рекой полноводной разлилась.

– И что же, Хозяин Ледяных островов самолично приходил к твоей матушке? – спросил у Ланы Яромир, когда они, миновав городские ворота и справившись у стражи о самочувствии приехавшего раньше них Велибора и других раненых, ехали по городу. – Я вот, к примеру, сколько лет уже воюю с Кощеевыми слугами, а его самого еще ни разу не видал.

– И не надо! – замахала на молодого ящера руками Лана. – Кощей в одиночку, говорят, способен положить целое войско, а смерть свою, расколов душу злодейством, он спрятал на конце иглы, которую выковал из слезы Жар-птицы.

– Про слезу Жар-птицы я слыхал, а про целое войско, думаю, брешут! – самоуверенно кивнул Яромир, не без труда пробираясь сквозь весело гомонящую толпу.

Вернувшиеся из похода ящеры радовались встрече с родными. Другие никак не могли расстаться с боевыми товарищами, отмечая с ними победы в славных битвах. Третьи торопились поделиться с каждым встречным последними новостями, не забывая расписывать свои подвиги.

Яромира приветствовали с явным уважением, на Лану смотрели с интересом. Многие благодарили за спасение Велибора, другие же уже с ходу записывали в невесты рыжего балагура, который предположения не торопился опровергать. Так что Лана в конце концов даже пожалела, что позволила молодому ящеру себя подвезти, и испытала явное облегчение, когда они, оставив в стороне людные улицы близ вечевой площади, свернули от нарядных теремов ближе к городским окраинам.

– Так ты видела Кощея? – распрощавшись с товарищами и пообещав чуть позже к ним присоединиться, вернулся к разговору Яромир.

– Кабы видела, с тобой бы тут сейчас не беседовала, – покачала головой Лана. – Хозяин Ледяных островов, делая вид, что блюдет обычаи, сватов прислал, – добавила она, вспоминая, как вместе с матушкой после визита посланцев Ледяных островов очищали берега Вологи от скверны, успокаивая водных и речных обитателей, уверяя, что Хранительницы с ними и в поло́н Кощею их никто не отдаст.

Яромир на этот раз сумел сдержаться, только усом золотым повел.

– Нашелся блюститель традиции, – воинственно фыркнул он.

– Вот батюшка с матушкой не стали лиха ждать, отослали меня сюда, под защиту древних стен.

Лана думала, что на этом разговор и окончен, тем более что впереди уже виднелась ладная, хотя небольшая, изба, поднятая, как и все постройки Змейгорода, на высоком подклете, где умещался амбар и к которому примыкал хлев, пока пустой.

Но Яромир, казалось, только и ждал, чтобы задать вопрос, интересовавший его, похоже, с самого начала:

– А почему же батюшка с матушкой жениха тебе справного не нашли?

– Так такие дела даже у смертных наспех не делаются, – не сразу сообразив, куда он клонит, рассудительно ответила Лана. – А нам, русалкам, мужа еще сложнее выбрать.

– Это почему же? – удивился Яромир.

– Для того чтобы свою силу дочери передать, надо найти мужа, обладающего родственной природной или водяной магией, – пояснила Лана. – А большинство ящеров наделены силой земли или огня.

– А чем уж так плох огонь? – удивился Яромир, между пальцев которого уже заплясали искры. Не просто так те же целительницы используют в лечении вареную воду, а кузнецы железо закаляют водой.

– Это куда же ты клонишь? – спустившись с дровен и собираясь забрать свою вязанку хвороста, спросила молодого воина Лана. – Уж не сам ли метишь в женихи?

– А почему бы и нет? – с прежней дерзостью глянул на нее Яромир, бросая на сани вожжи и помогая с вязанкой. – Я роду не последнего, в бою мне мало равных, в кузнечном деле тоже. Да ты сама в городе небось заметила.

– Видела, что бражничать тебя многие звали, – с легким ехидством хихикнула Лана. – Поди, друзья-приятели заждались. Иди уже к ним, только верни дровни Гордею.

Она решительно взяла вязанку и направилась к избе, хотя в ногах все еще ощущала слабость. Выглянувший из подворотни домовой спешно открыл створку и забрал поклажу.

– Почему ты сразу меня гонишь? – догоняя у ворот, преградил путь Яромир.

– А о чем можно говорить с безумцем, который, впервые увидев девицу, сразу заводит речи о сватовстве? – строго глянула на него Лана.

– А зачем медлить? – удивился Яромир. – Краса твоя мне сразу в сердце запала. А силу духа узнал в тот миг, когда ты всю себя едва ли не досуха отдала, чтобы спасти Велибора.

– Я просто перепугалась за него, – смутилась Лана. – На моем месте любая из русалок-целительниц так же поступила бы. А силу не рассчитала, поскольку сейчас зима. Реки скованы льдом, лес спит и дать ничего не может. И все же я бы на твоем месте остереглась так наобум решать. Почем знаешь, а вдруг я неткаха-непряха?

Конечно, Лана всегда даже суровую конопляную нить тянула ровно, без узелков, на кроснах[8] никогда не ошибалась, да и узоры создавала такие, что девушки Змейгорода, с которыми она успела сойтись, только диву давались. Но мо́лодца она решила испытать. Увы, не вышло. Яромир, услышав ее речь, только усмехнулся.

– Ни за что не поверю, что матушка Волога не научила тебя потребному женщинам нашего народа ремеслу. Вся ваша отрасль славится искусными рукодельницами. А мое мастерство увидишь, коли заглянешь в кузню или на Корочун во время кулачного боя или воздушной потехи. Ну, так придешь?

– Если не расхвораюсь после сегодняшнего, может быть, и приду, – уклончиво ответила Лана.

– Праздники не время для хвори! – нахмурился Яромир. – Достанет нам Велибора и других раненых братьев. А если чувствуешь слабость, я сестер-русалок к тебе покличу.

– Позволь мне просто уже растопить печь и немного отдохнуть, – не скрывая укоризны, глянула на него Лана.

– Не смею задерживать. Но ты мне обещала. Когда я смогу тебя увидеть?

– Змейгород, конечно, велик, да мир тесен, – стараясь сохранять учтивость, ответила Лана. – Велес-батюшка позволит, где-нибудь увидимся.