Глава 3. О личном, общественном и всяких гоблинах

Несмотря на разжеванный листик, Хлоя-Жюли выглядела не очень. Чуть бодрее, чем раньше, но все же… паршиво. Как на зло, теле-маго-граммы я отправлять пока не научилась, и где искать Брендана или хотя бы Милли – не представляла. Ну ничего, я вполне могла справиться самостоятельно.

Я не придумала ничего лучше, чем отнести шмырла в больничное отделение Академии. Главная целительница, госпожа Пламберри, хранит там кое-какие фирменные снадобья и мази, которые животным не выдают. Но я и не собиралась их просить… Мари еще в отпуске, а спасать малыша нужно немедленно. Не до бумажной волокиты!

Силуэт незнакомца скрылся за дверью главного здания Академии. К прискорбию, мне нужно было туда же, и я припустила по дорожке.

Бойз понуро семенил рядом и тяжело пыхтел, всем видом осуждая мой план. Он меня с первых месяцев жизни нянчил. И сейчас, похоже, занимался тем же самым. Не верил, что я не натворю глупостей.

Но мой полный песец не знал главного. Передо мной стояли целых две задачи. Во-первых, вылечить бедолагу шмырла. Во-вторых, сделать это максимально тихо. Так, чтобы как можно меньше людей узнало о происшествии на территории Заповедника.

Теория чужака о циничном негодяе, решившем подзаработать, была логичной. Правильной. И все-таки что-то не складывалось… А предчувствие меня обычно не обманывало.

Да, чешуя, кровь, перья и шерсть вымирающих видов – ценнейший товар на черном рынке Эстер-Хаза. В них содержится древняя магия, без них не провести многие забытые ритуалы… Сажель, моя некогда саблезубая тигрица, именно так и лишилась своих клыков – из-за жестоких браконьеров.

Но в Заповеднике хорошая защита, отец сам развешивал артефакты и оплетал территорию чарами высшего порядка. Какой-нибудь бедный студент их не снимет!

Я резко остановилась: поняла, наконец, что меня смущало. Беспринципный вор предпочел бы замести следы, а шмырла подбросили прямо к двери ветлечебницы! Живого, хоть и ослабевшего. А значит… кто-то хотел, чтобы его нашли.

Если бы шмырл не отполз в кусты, бедолагу обнаружил бы Брендан, начав обход вверенной ему территории. Дальше, следуя протоколу, он обязан был сообщить о находке ректору, а в его отсутствие – Большому Совету.

Информацию тут же передали бы в Эстер-Хаз, и оттуда прислали бы комиссию для разбирательства вопиющего случая. Нападение на бесценный вид, в котором каждая особь под учет, – весомый повод для проверки.

Ох… Неужели мамины опасения сбылись, и Верховный Совет претворяет угрозы в жизнь? Если так, то им помогает кто-то из своих… Из наших!

Совершенно сбитая с толку этой догадкой, я влетела в больничное отделение. Тут было пусто и прохладно, пахло сушеными травами и свежевыстиранным постельным бельем. Ученики пока не успели вернуться с каникул и опробовать друг на друге новые изученные заклятья. Последний день затишья…

– Вот так, малышка, – я переложила Хлою-Жюли на ближайшую кушетку. – Пока госпожа Пламберри не видит, тебе можно тут полежать. Сейчас мы тебя совсем вылечим.

Шмырлиха обреченно охнула и закатила обе пары глаз (задних я не видела, но была в этом абсолютно уверена). Зря она так.

Конечно, у меня случались на поле экспериментов плохие дни. Но я мыслила позитивно и не унывала. Ведь в любой неудаче можно обнаружить и положительный момент. Если хорошенько постараться.

Вот, к примеру, в июле я откопала в старой маминой книжке кое-какой рецепт. Там говорилось, что зелье восстанавливает утерянное. Но не всякую потерю, а только ту, что изначально была создана Сияющей материей мироздания.

Грубо говоря, все, что породила Высшая магия, может вернуться. Отрасти, если отвалилось. Склеиться, если сломалось. Ну замечательное же зелье, честное гоблинское! Удивительно, как его умудрились забыть!

Я очень старательно его варила – лишь пару древних ингредиентов пришлось заменить на мой вкус. А потом дала выпить Сажельке, моей беззубой тигрице, под видом мясного супа. Я надеялась, что снадобье поможет ей восстановить утерянные клыки и вернуть былую магию. Добра желала! А она обиделась и вот уже месяц не покидала лес. Стыдилась.

Оно и понятно: неприятно, когда даже иглохвосты смеются над твоим полностью облысевшим… В общем, шерсть вывалилась с лучшей ее стороны. Той самой, которой тигрица ранее очень грациозно виляла.

Зато вместо клыков отросли уши. Симпатичные, пушистые, длинные… Красивые уши. Замечательные! Так что зря она расстраивалась. Вислоухих лысых тигриц в природе больше нигде не существует. Единственный, между прочим, уникальный экземпляр!

– Ты опять за свое, Карпова? – прошипели со стороны душевой, и все внутри поджалось.

Гоблинские блинчики! Про Глэдис-то я и забыла.

– Что-то не так? – я выпрямилась стрункой и натянула на лицо вежливую улыбку. Такую «искреннюю», что скулы свело за секунду.

– Вот ты мне и расскажи, что не так, – тоном кролика-зануды из какого-то мультфильма заявила младшая целительница.

Судьба! Ну за что, за какие такие прегрешения ты послала мне Глэдис?

Нудная до потери пульса (собеседником, разумеется). Правильная настолько, что зубы болят. Строгая в равной степени к себе и к окружающим… Прямо реинкарнация Карамзиной, только в три раза младше.

Шурхова Глэдис!

А ведь когда Мари достаточно ее натаскает и уйдет на покой, мисс Пиркинс станет тут за главную. И вот как это пережить? Я не готова, тролль меня прибери, к вечному апокалипсису имени занудной Глэдис. Мне контролеров и в семье хватает.

– Пусти, – я с задранным носом (иначе с ней никак) протиснулась мимо девушки и пошла к кабинету ее наставницы. – Мне нужна фирменная мазь госпожи Пламберри и кое-какие сильные кроветворящие. Иначе шмырл не выживет.

– Нет, Ава! – бронированным танком Глэдис материализовалась между мной и заветной дверью. Сама довольно щупленькая, хоть и высоченная, как жердь. С простой, незапоминающейся, но довольно приятной внешностью (когда спит и не умничает). И такая упертая, что с места не сдвинуть. – Во-первых, все лекарства строго под учет…

– Из личного ящика Мари – нет. На то он и личный, – напомнила «коллеге».

– Именно, Карпова! Личный! – задохнулась воздухом Глэдис. – Правила существуют для того, чтобы их соблюдать. Пойми ты уже наконец! Не просто так запрещено магических существ забирать с территории Заповедника. Многие из них – ценнейшие виды…

– Я это знаю получше тебя, Пиркинс.

Бедная. Ей трудно было переварить, что кто-то может бессовестно вторгаться в чужое личное пространство. А я… Не сказать, что я была дурно воспитана. Наоборот, слишком хорошо. Я даже фамильное серебро чистить умела: бабушка Ангелика поделилась парочкой фирменных заклинаний. Вдруг пригодятся.

Но если меня чему и научил опыт родителей, так это тому, что не всегда надо следовать правилам. Порой бывает необходимо что-то нарушить, сделав по-своему. Ради спасения мира. Ну, или шмырла, на худой конец.

– Пойми, Ава, кто-то может захотеть выдрать клок шерсти или взять унцию крови, – продолжала увещевать Пиркинс. – У нас учатся и бедняки, и просто засранцы. Я не говорю, конечно, что ребята из магических приютов, получившие именную квоту княгини Карповской, все сплошь воры и разгильдяи. Да и не мне их судить: сама здесь милостью Анны Николаевны. Но…

– Глэдис! – перебила, сжав ее костлявое плечо. – Мне нужно помочь шмырлу. Сейчас. Давай я послушаю твои нотации после перевязки?

– А ты в курсе, что этот твой шмырл кусается? Не только ртом, но и, шурха тебе в компот, Карпова, крыльями! – моя коллега воинственно сдула со лба русую челку. Она не собиралась так просто сдаваться. – Существо может кого-то цапнуть. И это вторая причина, по которой запрещено…

– Глэ-э-эдис… – умоляюще застонала, посильнее тряхнув коллегу.

– После мятежного побега иглохвостов я всю ночь оттирала зеленую слизь с пола и вытаскивала иглы из пострадавших! – припечатала младшая целительница.

Я удивленно подняла бровь: таких подробностей «мятежного побега» я не знала.

– Соболезную. Но мы-то со шмырлом тут причем?

– Ты причем? Ты, Карпова, причем?! – Глэдис позеленела, как та самая слизь. Злилась. – Ты сеешь шурхов хаос!

– Да вовсе нет…

– Знаешь, почему сбежали иглохвосты? Они искали свою мать, – шипела негодующе Глэдис. – Которую ты, Ава, вот точно так же унесла на перевязку. Сюда!

– Мне нужна была «Сомния». Это слишком дорогое зелье, и животным его не выдают, – я пожала плечами и насупилась. Ну вот что она, правда, что ли, не понимает?

– Потому что оно для людей!

– Вот превращу тебя в камнехвоста и посмотрим, как ты заговоришь.

– Ну давай, преврати, – Глэдис надулась как рыба-шар и шумно засопела.

Я тяжело вздохнула и закатила глаза. Нечего воспринимать все так буквально! Конечно, это была пустая угроза. Трансформировать живые объекты я не умела, да и подобные заклятья были строго запрещены в волшебном сообществе. А в магтрибунал мне пока не хотелось.

– Если ты немедленно не унесешь свою шмырлиху, я пойду к княгине.

– Ябеда! – фыркнула обиженно.

– Нет, Ава. Не ябеда, – Глэдис покачала головой. В ее глазах стояли слезы. Тролль знает, о чем она сейчас думала. – Знаешь, у меня ведь нет связей, сильной магической капли, особого дара или каких-то иных уникальных способностей. Я была уверена, что меня не возьмут никуда. Не поверила, когда председательница Совета предложила после учебы работу здесь. Вторым лекарем, Ава! Я не могу потерять это место. Просто не могу. Я ее не подведу: я обязана княгине.

– Председательница сама нарушала правила множество раз, – вкрадчиво поведала я. Информация о бурной молодости моей матери считалась совершенно секретной, но мне нужен был хоть какой-то козырь.

Взяв девушку за руку, я подвела ее к кушетке с пострадавшим. Положила холодную ладонь на крошечное мягкое тельце. Ну же, Глэдис, сдавайся. У тебя же не каменное сердце. Так, просто корочкой покрыто. Проковыряем сейчас аккуратненько и все.

– Знала бы ты, что она творила в нашем с тобой возрасте. А эта шмырлиха – невинная жертва злоумышленников. Тех самых, что копают под княгиню и ее Заповедник… Если мы тихонько не вылечим малышку, то сюда пришлют комиссию и у моей матери будут проблемы. Понимаешь? А у меня в Целительском корпусе пустая аптечка, Глэдис. Вообще пустая. Кто-то очень хорошо постарался.

Пиркинс качала головой, поглаживая шмырла. Она девушка неплохая на самом деле, просто есть в ней качества, которые раздражают. А так – даже хорошая. Я знала, что она любит животных. И ко всему прочему, жутко застенчива в обществе мужчин. Краснеет как помидор каждый раз, когда лечит раны старшекурсникам.

– Говоришь, не выживет? – тихонько переспросила коллега. Я кивнула. – Ладно, только сама. Я не могу в этом участвовать. Пойду… чаю попью на кухне.

Полчаса и десяток манипуляций со склянками спустя шмырлиха выглядела вполне сносно. По тому, как шустро забегали все ее глазки в поисках укрытия от ужасной меня, поняла: жить будет. Возможно, даже в лесу, под боком у оскорбленной Сажельки. Если получится сбежать.

На всякий случай, накинула на кушетку восстанавливающий купол. Человек преграду почти не ощущает, а вот мелкому животному «энергетический забор» не по зубам. Даже если они на крыльях.

– Есть кто? – вместе с оглушающим хлопком двери разнеслось по палате.

– Если ты не умираешь, тот тут закрыто, – флегматично отозвалась я.

– Умираю, – обнадежил наглый вторженец, и пришлось обернуться.

Моя тяга помогать другим не позволяла игнорировать того, кто попал в беду. Даже если он и выглядит, как надменный индюк.

Но почти сразу же из меня вырвался выдох разочарования. Парень как парень. Совсем даже и не умирающий.

– От скуки…

– Пффф… Тогда выход там, – я кивнула на все еще распахнутую дверь. – Тут тебе не цирк.

«А то, что похоже иногда на балаган, так это издержки профессии».

– Принес медкарту, – равнодушно пояснил наглец.

Эх, где же Глэдис, когда так нужна? Она бы его мигом научила и двери за собой закрывать, и обращаться вежливо. Правда, сначала бы покраснела перезрелым томатом.

Парень был симпатичный. Высокий, худощавый. Несмотря на отсутствие показного рельефа мышц, ощущалась в нем внутренняя сила. Такая, какая бывает, если в чародее проснулась не только обычная магия, но и особый дар, присущий лишь представителям древних родов. Я это всегда видела. Наверное, потому, что мой собственный «особый дар» дрых сладким сном. Предатель!

– Брось на ту кушетку, я занята, – пробурчала, прикрывая собой шмырла. Лишние свидетели мне ни к чему. – Новый ученик? Староват ты для первокурсника…

Длинная русая челка застилала ровный лоб и падала на глаза, но не мешала парню придирчиво меня рассматривать. И едва заметно кривиться.

Ну… да. Я ведь проползла в кустах барбариса не меньше метра, так что юбка была сейчас больше черной, чем голубой. Потом меня немножко запачкали папины растения. Потом я слегка облилась снадобьями: не все из них Хлоя-Жюли соглашалась выпить добровольно.

На рукавах красовались несмываемые синие пятна: умудрилась задеть Паслена. Тот при виде меня пришел в ужас и начал защищаться, как умел. А вот липкая субстанция, растекшаяся под воротничком, – слюна Монстроглаза. Он так здоровается, так что нет смысла обижаться…

– Я на шестом. У меня хорошие связи.

– У меня тоже неплохи-и-ие, – протянула задумчиво, втайне надеясь, что эти «связи» застрянут в командировке на подольше.

Была у меня кое-какая задумка, обязанная помочь возрождению популяции Шмырлов Зубокрылых. Но для ее реализации мне нужен был свободный доступ в папины тепличные закрома и отсутствие демонического надзора.

Надо признать, что приворотные снадобья для существ, используемые в Эстер-Хазском Заповеднике, на шмырлах отчего-то не работали. Мохнатые негодники продолжали уплетать салатные листья, щедро сдобренные «Животной страстью», не обращая никакого внимания друг на друга. А слопав все, просто заваливались спать кверху мохнатым пузом. Ну точно недавно отметили десять лет супружеской жизни!

Я на днях изучила состав и все поняла: для «Животной страсти» использовались дешевые ингредиенты, что продаются в любой магической аптеке. А шмырлы – существа древние, как морфы, русалки и ламбикуры. Нельзя к ним вот так, по-простому и без уважения. Вот если приворот для тварей скрестить с похожим человеческим, да подревнее…

– Проводи-ка меня к своей начальнице, милочка, – вырвал из великих планов хриплый хамоватый голос. – Не похожа ты на старшую, а мне надо обсудить кое-какие нюансы, связанные с моей… природой.

– Госпожа Пламберри в бессрочном отпуске, младшая целительница чаевничает на кухне, но тебе туда вход закрыт, – я извлекла из себя очередную вежливую улыбку. Такими темпами они у меня закончатся еще до вечера. – Так что или знакомь со своей потрясающе интересной природой меня, или приходи завтра и предъявляй ее мисс Пиркинс.

– А ты забавная, медсестричка, – хмыкнул наглец и сделал пару шагов ко мне. – Так сразу готова знакомиться с моей… кхм… «природой»?

– Исключительно в научных интересах, – я вздернула бровь. Что он там себе вообразил? – И я не «медсестричка».

– А кто ж еще? До начала занятий еще целые сутки, значит, не ученица. Судя по наряду, из младшего персонала. Имеешь доступ в больничное отделение – стало быть, из целителей, – он бесцеремонно уселся на соседнюю койку и задрал голову к потолку, обнажая острый кадык. – Вывод: работаешь медсестричкой…

– Я хотя бы работаю, в отличие от некоторых Шерлоков Холмсов, праздно шатающихся по Академии и мешающих честным сотрудникам…

Ну, может, и не самым честным. И не совсем сотрудникам. Но мешающим!

– Устал, – заваливаясь всем телом на выглаженную простынь, признался парень. – Я только под утро вернулся с бала.

– Сочувствую, – неискренне проворчала я, отворачиваясь к шмырлихе.

– Тебе бы там понравилось. Живой оркестр, цветы, звездное небо над головой… Будешь паинькой, так и быть, свожу тебя на танцы.

Я нервно дернулась. Не от смешного предложения (на танцы я и сама себя сводить могу, не маленькая). А от вот этих вот «цветов» и «звездного неба».

– Ты был на балу? – глупо переспросила, возвращая глаза на новенького. И по-новому его разглядывая. Высокий, крепкий… И голос хрипловатый, будто простуженный, что весьма странно для молодого здорового парня. Такой, словно он половину ночи кашлял.

– Я уже сказал, что был, пташка.

– Почему ты меня так назвал? – я раскраснелась нешуточно.

Тролль побери, не может же быть, что это он спас меня от хищного бутона? Хотя… Вообще-то он больше напоминал Павлина.

– Ты похожа. Смешная, суетливая, растрепанная и все время хохлишься, – устало пояснил парень. – В Оранжерее Вяземских была бы как дома.

– В Оранжерее…

– А ты не очень быстро соображаешь, да? – пришел к неутешительному выводу наглец. – Я был там с отцом. Пока он налаживал старые связи, рассыпавшиеся в пыль после нашего переезда в индийскую глушь, я знакомился с милыми дамами.

– И какой на тебе был костюм? – перешла сразу к важному.

– А тебе-то чего?

– Просто любопытствую.

– Самый интригующий, – он подмигнул мне зеленым глазом. – Я, между прочим, граф… Дед не слишком-то жалует нашу семью, но титул отобрать не может. Не имеет права. Хоть и делает все, чтобы не иметь с нами ничего общего…

Он резко замолчал, словно сболтнул лишнее. Сейчас парень казался серьезным. И злым. Что это за родственники такие, что отказались от сына и внука? Мне было странно слышать подобные истории: я выросла в любви и не знала недостатка в заботе.

– Забудь.

– Я и не собиралась запоминать. Тем более, титулы магов-аристократов собираются упразднить. И тебе будет нечем хвастаться.

– Вам, деревенским работягам, этого бы, конечно, хотелось, – колюче бросил парень, подобравшись всем телом. И, разглядев шмырла, добавил: – Так ты по животным… Людей тебе не доверяют?

– Будешь много умничать, вколю тебе фирменные транквилизаторы госпожи Пламберри. Они одинаково хорошо действуют и на камнехвостов, и на троллей вроде некоторых.

– Не боишься дерзить, милочка? Я наполовину принц по магической крови.

– А на вторую – гоблин?

– Чего? – он вскочил с койки и ощетинился диким зверем. Задела, видимо, за больное.

– У тебя кожа зеленцой отдает…

И я вовсе не издевалась: кожа парня отсвечивала бледно-зеленым. Словно ее припудрили изумрудной пыльцой. Может, он и правда умирающий, а я тут с ним болтаю?

– Эй-эй… стой. Ты чего творишь? – насторожился парень, едва я направила на него искрящийся синим именной жезл. А таким смелым казался еще секунду назад.

– Диагностика. Экспериментальная.

– Вот на слове «экспериментальная» попрошу поподробнее… – пробормотал он, делая пару шагов назад и упираясь лопатками в стеллаж со снадобьями. Попался.

– Не бойся, я много практиковалась на живых.

– Ты практиковалась на саберах и иглохвостах. А я человек. По большей части.

– Ошибаешься, – с успокаивающей улыбкой похлопала его по плечу. – Практиковалась я на людях. Их не так жалко, если что-то пойдет не так. А ты и правда зеленый. В обморок не упадешь?

– Со мной иногда случается.

– Обмороки?

– Зелень! – отпихнув меня в сторону, зло бросил парень. – Это генетическое, ясно? Наследственность!

Он швырнул папку на стол и размашистыми шагами вышел вон. Сбежал. И почему от меня все драпают, как ужаленные?

Точно у него в роду гоблины были. Вот характер и мерзопакостный. Я приоткрыла папочку: гляну одним глазком. Проверю наличие гоблинской крови.

***

«Эйнар Дорохов, в рождении граф Дорохов, магия раскрыта.

Отец – Елисей Дорохов, в рождении граф Дорохов, магия раскрыта. Особые пометки: высокое содержание королевской крови.

Мать – Марта Эмеральд, в супружестве – графиня Дорохова, прикреплена к родовому древу Дороховых. Особые пометки: дриада-полукровка. Магия присутствует. Тотемное дерево – липа».

***

Так вот, какие «нюансы, связанные с природой»… Он полукровка! Помесь мага и волшебного существа!

Теперь понятно, почему род от него открестился: полукровок в высшем магическом свете не жалуют. Снобы, что с них взять. Не зря мои мать с отцом стараются не иметь ничего общего с закостенелой аристократией.

Но эти Елисей и Марта еще и подлили масла в огонь… Вот кто в здравом уме назовет ребенка Эйнар? То-то у него самомнение, будто он эльф какой, а не обычный ученик!

Загрузка...