«Торпедные аппараты к бою»! Исповедь офицерши

Глава 12. Меня пронзают

Обжигаюсь бесстыдством ее. Она рядом, не уходит, лежит и все видит, учащенно дышит в самое интимное место и отвлекает, а я с ним. Вернее, лежу под ним и терзаюсь. Я его так хочу, что уже не стесняюсь ничего, что вокруг. Одного от него хочу, того, что пронзает, потому что не в силах терпеть, и я отдаюсь. Но нет опыта, только страсть, которая передалась ему и он все никак не пронзает. Все, что было у входа затянуто внутрь, волосы, кожа и все мне мешает отвлечься и принять его глубоко, моего первого в жизни мужчину.

— Подожди! Валерик, выйди! — Это она шепчет страстно и горячо, дышит туда. Я это чувствую, понимаю, что она там между нами. Мне так стыдно, мне так обидно, что меня без нее он никак не возьмет, и я чувствую, что она так и будет до самого момента между нами.

— Уйди!!! Голосом, сдавленным от волнения и ожидания. — Уйди, не мешай! Я прошу! Умоляю! Он сам!!! — Это я говорю, задыхаясь.

Это то, что в мужчине должно выходить и пробиваться в женщину, но отчего-то все не так и он беспомощно тыкается, заставляет меня ждать, а я уже не в силах.

Вот сейчас я понимаю, почему его так называют. Это бабы, девчонки, придумали сотни названий для него, но я извлекаю из памяти только это, дурацкое. Мне обязательно надо, что бы пронзало, и ничего не хочу, только это должно быть, как палка. И я осознанием, так и прошу у него, чтобы так и стало. Что бы у него стала палка! Только об этом и думаю, ухватившись руками и вжавшись в него, ожидая развязки и проникновения. Мое тело живет само по себе, а сознание отключилось, подменилось только одно желание. Желание чувствовать в себе его, это непреодолимо! Его крепкое, сильное тело навалилось, прижало, а эта палка его, впилась, уперлась и давит.

— Отпусти! Не дави! Там все надо поправить! Погоди же любимый! Валерик, ты слышишь? — Обжигают бесстыдным шепотом, а потом ее пальцы хватают, растягивают и вытягивают больно.

Я взрываюсь и почему-то громко шепчу.

— Уйди! Не мешай! Мы можем сами!!!

Я тут же почувствовала, как ослабевает острая боль, от того, что было затянуто, оно сдвинуто, вынуто и опрокинуто. А потом, я почувствовала, как у меня сменяется все на давление. Ой! Как же мне хочется ощутить за гранью, преградой. И я не могу удержаться от этих слов и нежно шепчу.

— Еще! Еще! Сильнее, смелее, любимый!!!

Мы лежим усталые, втроем. Я и она, он посредине. У меня все еще перед глазами, слегка окровавленные мои трусики. Я горда. Да, да! Наконец-то, это свершилось! Я даже не знаю, я не ждала этого сейчас, но готова была давно. Я все последнее время думала об этом и гадала. Как оно будет, с кем? И почему то я знала, я чувствовала, что это произойдет в этой поездке, к морю, в этом белом, чудесном городе. Мне так необычайно светло! От осознания того, что у меня все впереди открыто и свободно по жизни в новом качестве — женщины.

Она держится рукой за его ногу, а я все никак не могу отпустить то, что добыла. То, что по праву и сейчас принадлежит только мне, потому, что только, как полчаса назад оно меня пронзило и превратило в женщину. Это мое, мечтаю я и держу его в горячей ладони. Боль внизу живота все никак не стихает и тянет. Но мне так хорошо, что я ее воспринимаю с радостью, как сладость. Мое лицо повернуто к нему и я вижу, что он расслабился, прикрыл веки и отдыхает. Господи! Как я молю тебя! Отдай мне его! Моего первого в жизни мужчину. И я все хочу его об этом спросить, но никак не решаюсь, боюсь услышать отказ. А это меня доконает. А еще я хочу от него поцелуя. И не одного и слов нежных и еще, прикосновений. Я понимаю, что их может не быть, но я жду. Жду и надеюсь. Я смотрю на него, какой он сильный, красивый и совсем не замечаю ее, хотя краешком глаза все время слежу за ее рукой. Все движения ее руки меня настораживают. Нет! Я не позволю, не отдам! Он мой! Будет мой! Но уже сомневаюсь и чуть не отчаиваюсь от мысли о том, что она, же могла с ним. Да, да! С ним! На меня налетает волна ревности, и я напрягаюсь. Напрягаюсь по тому, что вижу, как ее раскрытая ладонь начинает гладить ногу любимого и все выше и выше приподнимается по его ноге. Не понимаю, но я, тут, же приподнимаюсь на локтях и смотрю ей строго в глаза.

— Ты чего? Что ты делаешь? — Опять шепчу быстро и резко.

— Убери руку! Ты слышишь? — Говорю и чувствую, как внутри колотится сердце тревожно.

Она усмехается, встает и голая, выходит из комнаты, покачивая бедрами.

— Что ты сказала ей? — Спрашивает он. — Ты, что же обидела? Или ревнуешь?

Я вспыхиваю и молчу, прячу глаза. Мысли лихорадочно носятся в голове.

Ну, как же я? Что же мне делать? Он для меня все. А она? Нет, она не в счет, он! Сама убеждаю себя и от осознания, что это может быть не так, теряюсь. Путаюсь в чувствах, и нет у меня никаких убеждений. А она? Стучится в виске. А она, та, что любила! Ту, что любила я! Как быть с этим? Как мне их разделить? Меня от тоски и неясности закрутило. А тут еще и эта боль снизу. И я сама, не замечая, откидываюсь на подушку спиной и вдруг в сердцах застонала. — М…м…

От его обращения у меня сразу же все отлегает, но я не хочу потерять его внимание и прошу меня погладить. И он гладит! А потом я опять притворяюсь, стону и прошу поцелуя. Он целует! И я его. Ой, как же желанны и сладки его губы, как возбуждает его тело. Я опять изменяю свои привязанность, и он опять для меня на первом месте. Обнимаю его и целую страстно, просто вся вкладываюсь в этот поцелуй. Отрываемся, и я вижу, что он разгорается снова. Но теперь я целую его, а рука ухватила за теплое естество и пока я целую, чувствую, как подрастает, наливается его волшебная палочка. Я зажигаюсь. И уже не могу сдержать себя, несмотря на боль, все равно стараюсь опять получить его. Мне как воздух желанны ощущения от соития с ним моего естества.

И пока я мощусь, подбираюсь к этой торчащей, заветной палочке, я вся исхожусь в предвкушении мгновения и пронзания. Уловив ее, я с ходу сажусь глубоко и стону от пронизывающей боли и вожделения. Не могу разобраться в ощущениях, которые так остры, по животному проникновенны, от того что я чувствую в себе, западаю и дергаюсь самозабвенно. И от боли, страстного вожделения, ощущений толчков, попаданий я вдруг дико взрываюсь и, не сдерживаясь, кричу, разряжаясь.

Это какое-то наваждение, страсть, наркомания половых ощущений. И хотя у меня все болит и горит я по-прежнему только и думаю о совокуплении. Лариска отрывает меня от него и ругает. А я, не понимаю слов ее, не принимаю в свой адрес укоров ее интонаций, только блаженно прильнула к нему и дрожу, в ожидании моих следующих совокуплений.

Но Лариска выталкивает и гонит меня, на дрожащих ногах, в ванную, где мне предстоит обработка от повреждений. Она сразу же, по-хозяйски и вовсе беззастенчиво принимается за обработку страдалицы. Я сижу, с разведенными в стороны ногами, а она копошится в преддверии и моем лоне. Мне и больно, и жжется, мне горячо, ощущать прикасания, но мне все равно на душе очень легко и светло. Я ведь женщина и это только начало!

— Ну, успокаивайся! Успокаивайся, уже! Матка в тонусе, уже пять часов. Ты, что? Так нельзя!

Это она, так придирчиво. Осматривает и прощупывает меня, как дипломированная сестра, как заправская акушерка. Сказывается специализация, на акушерское отделение и гинекологию.

— Успокаивайся! Все! Ты купаться хочешь? На пляже попкой крутить, да перед мальчиками выпендриваться. Так то! Надо успокоиться и дня три все делать спокойненько.

— Что?

— Нет, дорогая. Посидишь дома, походишь без трусиков. Надо, чтобы все успокоилось, зажило и стало бы на свое место. Ты хочешь, схлопотать гадость какую-то? Только начала и уже на прием к гинекологу?

— Что?

— Ну, я о том же. Не надо там ничего мостить и не вздумай. Ни подмываний, ни, тем более трогать. Ни, ни! Пусть все само, как природе угодно. Я сама тебя обработаю.

— Нет, сегодня не надо. Завтра посмотришь. Она ничего! Красивенькая девочка. Только заросла вся, это надо поправить. Мы с тобой ей прическу сделаем. Нет, не сейчас, на днях.

— Я? Что у меня? Как? Да все так же. Только у меня все не получилось спокойно, в первый раз меня сразу же запи-пиели. Их было несколько.

— Как? Да, вот так! И ничего, видишь, не бедствую.

— Когда? Во сколько лет?

— Да, с четырнадцати. Летом, после седьмого класса. Где? Да, на развалке, а где же еще.

— Ну, конечно! Попало от брата! Он же не понял, что мне больно, не хорошо и добавил, как следует. Я к нему пожалиться, а он, знаешь, так отдубасил. Сначала меня, а потом их. До сих пор, как хочу на груповушку, так все оглядываюсь на него. Нет ли где рядом.

— Что? Да, было дело. И в школе и в походе. Меня же, как только отошла, так просто понесло. Как я не залетела?

Все это она говорит и аккуратно возиться с моей распечатанной писькой. А она все еще зудит, тянет. Хотя и не так резко и больно. Я все жду, когда же она закончит, наконец. Так, как пока она возится, я все время настороженно прислушиваюсь к его шагам, шуму в соседней комнате. Представляю его. Красивого, сильного. Мне так хочется просто видеть его, и она, как сестра, это чувствует.

— У нашего мальчика. — Я с удовольствием, сразу же отмечаю это, нашего. — У него увольняшка до восемнадцати ноль, ноль, а потом он на практику уходит.

— Это он к нам попал, можно сказать, с корабля, на бал. Его отпустили за вещами, собраться, а тут мы. Во всей красе. — Смеется.

— Ничего, качественные получились сборы. Или я не права? Как ты считаешь, любимая?

А я от волнения молчу. Что мне сказать, я не знаю. Отчего-то грустно сразу, может от того, что он скоро уйдет, или того, что я все еще на перепутье. И его и ее я люблю, да, что там? Епи-пись с каждым из них. Вот и все! Зло говорю себе. А потом поправляюсь. Да, нет! Вместе. Все делаю с ними и вместе. От этого определения у меня снова заныло внизу.

Вот же! Она вышла и я не расслышу, но почему-то ревную ее к разговору с ним и общению. Мне все кажется, что она с ним была близка, как я. Что она это скрывает. Еще бы! Это же такое, такое? Не могу сама с собой согласиться. Знаю, что такое осуждают в обществе, что такое может быть, между сестрой и братом. Я хочу думать как все, но мне что-то мешает. Ага! Наконец понимаю я. Я же с ними, вернее сказать оказываюсь физически между ними. И в меня попадает все то, что адресовано ими друг дружке. Значит, не было! Не было ничего между ними такого, как у меня! А может, наоборот, было и это для них еще одно увлечение, извращение страсти и похоти? Да, нет! Гадаю, я. Не похоже. Все по согласию, все с любовью. К брату, сестре. Причем здесь похоть и извращения? Просто они очень, очень близки. Очень сблизились. Им мешают рамки телесные. Он мужчина, она женщина, а в душе они единое целое.

Вспыхнула, вспомнив, что она не уходила, а все время была между нами в первый раз. Вспыхнула от того, что она все могла, да она все, конечно же, видела и слышала. У меня от всего этого уже не один час винегрет в голове. Начиная с ночи и все это время. По не опытности, по недостатку жизненных сведений я в растерянности. Но чувства! Разве им не доверишься? Так и решаюсь. Доверюсь себе и своим чувствам. Будь, что будет! Но мне хорошо! Мне предстоит жить по другому и мне хочется этого, жить свободно, как то по- взрослому. От возможности близости такой, от них, обоих, любимых!

От них я заряжаюсь по жизни надолго. Мне этих ощущений потом долго не будет хватать. Я их искала в любимых, но все это было уже не так ярко, не так, как тогда, в этом городе моря, кораблей и любимых.