Ласковые игры

Часть 1. Жертва по контракту

– И что же вы готовы сделать за деньги?

Дежурный вопрос кастинг-менеджера застал Шахерезаду врасплох, но, собрав в кулак остатки отчаянной решительности, она соврала:

– Все.

Кастинг-менеджер, хорошенькая голубоглазая блондинка с черными синяками недосыпа под огромными глазами, покачала головой.

– Не врите, девушка. Я работаю здесь не первый год и прекрасно знаю, как выглядят люди, продающие себя за деньги. Вы не из таких. Уходите, я дорожу репутацией специалиста компании, поэтому делать для вас исключений не буду.

– Но мне очень нужно попасть на Ласковые Игры, я вас прошу, – голос просительницы дрогнул, она умоляюще сложила руки, усугубив тем самым ситуацию.

– Ничем не могу… – жесткая фраза кастинг-менеджера, на чьей груди висел бэйдж с именем «Юнона», оборвалась звонком телефона внутренней связи.

– Да? Сейчас подойду, – ответила блондинка кому-то на другом конце линии. – Вы свободны, собеседование окончено, домохозяек мы не берем, – холодно кивнула Шахерезаде перед тем, как выйти из кабинета.

Шахерезада, невысокая крепкая шатенка, безнадежно уткнулась локтями в стол и уронила на руки голову, скрывшись от мира под водопадом темно-шоколадных вьющихся волос. Она не могла заставить себя подняться и уйти вот так, не попросив еще раз, не попытавшись! Ведь Ласковые Игры – ее единственный шанс заработать и вернуть долг мужа, от одной мысли о котором сердце девушки болезненно сжималось. Домохозяйка – сейчас это определение казалось ей обидным прозвищем, означающим полную беспомощность и бесполезность.

Услышав чей-то тоскливый вздох, неудачливая кандидатка повернула голову вправо, чтобы встретиться взглядом с золотистыми глазами сидящей на соседнем стуле зверолюдки. Тоже претендентка на участие, которую также отвергли. Соседний кастинг-менеджер – молодой парень с узким, злым лицом – как раз выносил вердикт:

– Мы не берем на Игры зверолюдов. Таковы правила. У нас рейтинговое шоу, душераздирающее, импульсивное, полное эмоций. Мы не можем снизить накал страстей ни на градус. Это феерия, понимаете? Здесь убивают, пытают, насилуют – и все в прямом эфире! Публика должна трепетать, сочувствовать, бояться и надеяться. А на вас всем будет плевать. Это все равно, что убить в прямом эфире кошку – детки поплачут, и не более.

Зверолюдка в ответ промолчала, понимающе опустила глаза в пол. Ее сгорбленная спина и покорная поза вызвали у Шахерезады невольное сочувствие. Наверное, сильно нуждается, раз решила продать себя на Игры, да еще и стерпеть такие унижения. Раньше Шах не обращала внимания на дискриминацию зверолюдов – аборигенов ее родной колонии. Когда-то давно люди прилетели сюда, на Терру-2, и по законам силы вытеснили полудикое коренное население на периферию новой цивилизации. Желая выжить, зверолюды попытались приспособиться: большая часть их окончательно одичала и ушла в леса, а небольшое количество, напротив, стало вести вполне цивильный, людской образ жизни. Изменились они даже внешне – их стало почти не отличить от людей. Основной визуальной отличительной чертой их остались высокие, торчащие на макушке уши, как у волшебных неко из комиксов-манга.

Ожидая блондинку Юнону, Шах украдкой рассматривала свою «дикую» соседку. Симпатичненькая. Высокая, смуглая, с чуть заметным на коже пятнистым рисунком. Характерные уши скрыты объемным вязаным беретом. Волосы светлые, локонами выбиваются на плечи. Непонятно почему Шах испытала к незнакомке неожиданную симпатию и мысленно загадала: «Пусть ее не возьмут».

Все это время Юнона пребывала в кабинете своего непосредственного начальника. Заведующий кастингом, полный плешивый мужчина с трусливым взглядом, безумно нервничал. Он то заламывал пальцы, то дергал за ручку кофейную чашку, отчего черный напиток брызгал на бумаги, то принимался вытирать проступивший на лбу пот влажной засаленной салфеткой.

– Юноночка, сделайте что-нибудь, у нас в «мясе» недобор.

«Мясом» он называл массовку популярного и крайне бесчеловечного шоу с обманчиво невинным названием «Ласковые Игры». Суть их была проста. За приз в один миллиард рэлли – местной валюты, – выходили бороться пятьдесят Претендентов. Добраться до наживы им мешали тринадцать специально обученных и весьма жестоких охотников. Чтобы кровавое шоу длилось дольше – туда добавляли сто пятьдесят человек массовки, которых все, включая организаторов зрелища, называли просто «мясом». И немудрено! Ведь если у охотников и претендентов имелась профессиональная подготовка, то в «мясо» брали преимущественно всякий сброд, не слишком умелый, но достаточно подлый и беспринципный, чтобы создать Претендентам некоторые проблемы. И все же массовку на Играх не ждало ничего хорошего. Каждый из ста пятидесяти становился потенциальной жертвой, так как его убийство приносило дополнительные проценты к сумме главного приза…

– Желающих нет, даже за деньги. Мы подняли стоимость контракта на тридцать процентов – ничего, – устало сообщила шефу Юнона.

– Позвольте, милочка, вы меня под монастырь подведете! Рейтинги падают! Надо срочно искать участников! – схватился за сердце начальник, взглянул на дисплей камеры, показывающий приемный кабинет, и возмущенно стукнул кулаком по столу. – Как же нет? Вот же сидят!

– Это зверолюдка и домохозяйка, они не подойдут, – безразличным тоном отчеканила в ответ блондинка. – Домохозяйку прибьют в первую же минуту шоу, а зверолюдку никому не будет жалко. Она ведь не равноценна человеку.

– Юноночка, родная, – часто задышал взволнованный толстяк, – ну что же вы глупите! Формальнее надо быть, формальнее. Сказано набрать народ – набирайте. И ничего страшного, что домохозяйка. Она хорошенькая, может, кому из Претендентов понравится. Сейчас у них мода пошла заводить себе на период Игр секс-рабынь из массовки и развлекаться с ними под камерами. Режиссеры даже новую фишку продумали: теперь процент к выигрышу идет не только за убийство, но и за красочное изнасилование – шоу ведь должно быть зрелищным? Так что берите, Юноночка, вашу домохозяйку, пока она не очухалась и не сбежала. Зверушку тоже – они ловкие и живучие. Уверен, контракт свой она отработает…

Юнона вышла. Вернувшись в приемный зал, обнаружила обеих настойчивых кандидаток на местах, кивнула парню со злым лицом:

– Серж, принимай.

– Ее? – остролицый непонимающе указал на зверолюдку. Та, не веря своей удаче, даже дышать перестала.

– Да, начальник сказал брать.

Юнона порылась в столе, отыскав там бланк договора – роковую страницу судьбы.

– Подпишите здесь.

Белоснежный лист с черным крапом букв лег на стол перед Шахерезадой. На минуту та зависла, замерла с поднятой в воздух шариковой ручкой.

– Сомневаетесь? Понимаю, – в голосе Юноны мелькнула едва заметная нотка сочувствия.

От этой нотки у кандидатки екнуло сердце. Чтобы не растерять остатки решимости, она быстро чиркнула подпись. Все. Решено. То же самое сделала зверолюдка за соседним столом.

– Итак, вы подписали договор, – механически произнесла Юнона, – вот здесь, в конце, напишите пожелания для того, кто получит заработанные вами деньги.

– Что-то типа завещания? – бледнея, переспросила Шах, и Юнона кивнула.

– Да. Что-то типа. В девяноста процентах из ста участники массовки гибнут, поэтому вы должны указать получателя суммы и дать распоряжения по ее использованию. Если вы вдруг выживете – деньги получите лично. В случае смерти к сумме в качестве поощрительного приза прибавляется пять процентов, в случае серьезных увечий – два. Моральные травмы и изнасилование в перечень не входят…

Шах содрогнулась и тщательно вывела на последней странице имя и счет мужа. Зверолюдка тоже что-то написала. Она писала долго и на лице ее блуждала странная довольная улыбка.

Юнона лично проводила новых участниц по коридору внутрь здания игрового офиса. По дороге она раздавала им необходимые советы и напутствия. Звучало это как прежде дежурно, холодно.

– У вас сутки до начала Игр. Советую провести их с пользой. В рамках подготовки вы можете бесплатно посетить психологов, врачей, сходить на тренинги по выживанию или уроки самообороны. Также здесь имеются спа и салоны красоты.

– Спа? – непонимающе переспросила Шах. – Зачем?

– Вы женщина, должны и сами понимать, – недовольно хмыкнула Юнона. – Ни у кого раньше не возникало таких глупых вопросов. Вас же будут показывать на весь мир, хотите выглядеть плохо?

– Пф-ф, а что, кому-то реально не все равно, как он выглядит, когда его убивают? – саркастически фыркнула зверолюдка. Голос у нее оказался низкий и грудной, похожий на ворчание сердитой кошки.

– Большинству выживших участниц красивая внешность спасла на этом шоу жизнь.

– Но не спасла честь, – вновь прорычала зверолюдка, на что получила резкий ответ.

– Это шоу не для честных и не для святош. Здесь люди получают деньги за проявление своих самых низменных качеств. И советую закрыть эту тему, – Юнона грозно взглянула на участниц и указала им на лифтовую площадку. – Прошу. Едете до зоны «М1». Там действуйте сами. Если возникнут вопросы, подойдите к координаторам – у них черно-лиловая форма и соответствующие бэйджи…

Девушки погрузились в лифт. Это был очень странный лифт, по крайней мере, Шах такие раньше не попадались. Он двигался не вверх, а куда-то вглубь здания, между стенами; потом, сменив направление, начал подниматься. На движение ушло около десяти минут, и Шахерезада решила потратить их на знакомство с соратницей. Представилась:

– Меня зовут Шах, а тебя?

– Дина, – коротко ответила зверолюдка.

– Ты почему здесь?

– Мама болеет. Нужны деньги на дорогое лечение и хорошую больницу.

– Ох, сочувствую, – признание соседки по лифту застало Шах врасплох, она еще больше прониклась к зверолюдке симпатией и расстроилась. – Неужели ты не могла найти средства другим способом?

– Ты же сама не могла? Вот и я не могла, – зло буркнула собеседница. – Кредиты нам не дают, нормальную работу тоже.

– А как же друзья, родственники?

– У меня их нет, – сердито огрызнулась Дина. – Какая тебе до меня забота?

– Просто, – смутилась Шах, – просто несправедливо… жалко…

На этом разговор окончился. Двери бесшумно разъехались в стороны, выпуская новоявленных участниц на широкую площадку, укрытую гигантским прозрачным куполом. Белый кафель на полу создавал ощущение полной стерильности. Монстеры и фикусы в таких же белоснежных контейнерах растопырили глянцевые листья, улавливая сочащийся с потолка дневной свет. Там и тут ходили люди. Встретившись глазами с проходящим мимо молодым мужчиной, Шах поежилась – до того неприятным и опасным был его взгляд.

– Эй, крошки, я запомню вас! – бросил он через плечо. – До встречи на полигоне, я обязательно отыщу вас обоих – и уж тогда позабавимся…

Шахерезада испуганно замерла, но Дина грубовато подтолкнула ее в спину.

– Чего испугалась? Обычный болтун!

– Это Претендент?

– Нет, массовка, как мы с тобой. Претенденты находятся в зоне «П1». Они готовятся отдельно.

– Откуда знаешь?

– Прочитала памятку в лифте.

Шах вздохнула. Беспомощно огляделась.

– Куда пойдем?

– Давай начнем с информационной стойки, а там разберемся…

Стойка отыскалась быстро. Шах, как человек далекий от технологий и гаджетов, предоставила Дине полную свободу действий. Та повозила пальцем по сенсорному экрану, потом поделилась соображениями.

– Тут говорится, что мы должны обязательно пройти медосмотр, салон красоты и один любой тренинг на выбор, все остальное по желанию.

– Ну, что ж, пойдем, – вздохнула Шах, соглашаясь. – Все равно нам надо занять себя чем-то на целые сутки. Перед смертью ведь не надышишься…

Эти слова прозвучали с такой трагической обреченностью, что даже резкая, хмурая Дина прониклась и поинтересовалась:

– А ты-то зачем сюда пришла, такая… домашняя?

– Я, да вот… так получилось, – промямлила в ответ Шахерезада.

Вопрос застал ее врасплох, хотя по всей логике Дина имела полное право его задать. И все же Шах отвечать не хотелось. В особенности после того, как она услышала благородную цель зверолюдки. Гордиться-то нечем! Из-за ее, Шахерезадиной, глупости любимый муж Жак попал в долговую кабалу. А все из-за того, что она была плохой женой, не слушалась его, плохо вела хозяйство и не выглядела должным образом. Глупая, глупая Шахерезада! Вместо того чтобы бросить все и полностью отдаться семье, она разрывалась надвое между хозяйством и управлением небольшой ювелирной фабрикой, доставшейся ей от матери. И далась ей эта фабрика? Да что теперь говорить… Теперь все было потеряно: ювелирное производство потерпело убытки, почти обанкротилось, Жак, как истинный джентльмен, достал деньги – взял их в долг, – и теперь за ним охотились кредиторы-бандиты. Все рухнуло, рассыпалось в один миг. Шах вспоминала последний разговор с мужем:

– Видишь, что ты наделала, – говорил он. – Все из-за тебя! Из-за тебя я попал в эту передрягу, и бог знает, как буду теперь выпутываться. Ты женщина, а место женщины на кухне у плиты! Сколько раз я просил тебя переписать на меня фирму?

– Но, милый, ты сам знаешь, что я не могу это сделать, – робко отвечала убитая происходящим Шахерезада. – Мама передала мне фабрику по договору. И то, что я не буду отдать ее никому, – прописанное там условие.

– Твоя глупая мать! И ты! – злился муж. – Вы обе – круглые дуры! Курицы безмозглые!

Глядя на его беснования, Шах с болью вспоминала первый год их совместной жизни: знакомство, конфетно-букетный период, свадьбу, медовый месяц… Все исчезло, растаяло. Мед растворился и утек, остался лишь неприглядный темный горшок с оббитыми, острыми краями – такие режут больно…

В общем, Шахерезада так и не ответила ничего вразумительного. Дина еще раз недовольно посмотрела на нее, но расспрашивать больше не стала. Не о чем тут расспрашивать, ясно любому…

– Ну, чего, на медосмотр, что ли, пойдем? – примирительным тоном предложила зверолюдка, распечатав листок с номерами и расположением кабинетов зоны «М1».

– Пойдем, – тихо согласилась Шах.

Белую дверь с лиловым крестом они нашли быстро. Там пара врачей вела параллельный осмотр. Девушек взвесили, померили им давление, взяли на анализ кровь, даже временные карточки завели. Все это делалось скорее для галочки – зачем мертвому припарка? В конце процедуры новеньким участницам предложили специальные уколы.

– Это чтобы вы не заболели ненароком. Иммунная система будет работать на двести процентов, – пояснил сухощавый краснолицый врач в очках с серебряной оправой.

– К чему такая забота? – привычно возмутилась Дина.

– Как вы заметили, санитарные бригады по полигону не ездят, а зрители хотят видеть красивых и здоровых участников. Никому не будет интересно, если вы загнетесь от простуды, да еще и других участников с толку собьете. Не переживайте, – он поправил очки и втянул шприцом радужный раствор из стеклянной пробирки, – у меня тут полный набор: защита от всех возможных бактерий и вирусов, частично от ядовитых веществ и возможной аллергии.

– Спасибо, – искренне поблагодарила доктора Шахерезада, покорно подставив руку для укола.

– А вам? – второй врач, молодой и прилизанный, вопросительно взглянул на зверолюдку.

– Обойдусь. Здоровье крепкое.

– Но это как бы обязательно…

– Я же сказала, что обойдусь!

Когда Дина, в довершение своих слов злобно оскалила зубы, краснолицый доктор одернул коллегу:

– Да черт с ней, они живучие, пусть идет так, – и ехидно добавил, обращаясь уже к зверолюдке. – За небольшую плату можем выдать вам противозачаточное, очень рекомендую. Вдруг выживете, хоть ублюдков не родите.

– Не надо, – еще свирепее рыкнула Дина и, гордо встряхнув светлыми волосами, так, что упал на пол берет, направилась к выходу.

– А вам? – мужчина взглянул на Шах.

Та привычно замешкалась. Предложение врача было разумным, но резкое поведение Дины сбило ее с толку.

– Мне…

– Вот, возьмите, ей и вам, – решил вопрос молодой врач и положил в нагрудный карман блузки девушки две больших таблетки в серебристых упаковках.

– Спасибо, – шепнула Шах и, подобрав упавший берет, бросилась на выход вслед за зверолюдкой. В тот миг ей стало безумно страшно – показалось, что Дина уйдет и затеряется среди кабинетов, оставит ее одну в этом ужасном, гнетущем месте.

Дина стояла за дверью и ждала.

– Ну, теперь куда? В салон или на тренинг? – спросила, кивая на ряд дверей впереди по коридору.

– Давай на тренинг сходим, – предложила Шах. – Что-то я не вижу большого смысла в посещении парикмахеров и стилистов. Это организаторам для съемок нужно – не нам. А на тренинге может быть расскажут что-то полезное.

– Вряд ли, – скептически отозвалась Дина, – но все лучше, чем ногти красить…

Не успели девушки пройти и десятка шагов, как навстречу им выскочила суетливая, громкая координаторша:

– Так, почему не на мероприятиях? – оглушительно затараторила она.

– Мы искали группу тренинга, – стала оправдываться Шах.

– Что же вы опаздываете? Сегодня женскую подготовку ведет лучший специалист – Инесса Стар – она знает о выживании на Играх не понаслышке. Сюда, девочки, поторопитесь!

Координаторша практически силой втолкнула их в переполненную аудиторию, где высокая брюнетка с модельной внешностью и ледяными глазами писала что-то на доске. Около тридцати девушек сидели за партами и внимали ей. Они были так увлечены происходящим, что не обратили совершенно никакого внимания на проскользнувших на галерку новых слушательниц.

– Итак, дамы, – уверенным самодовольным тоном говорила Инесса Стар, – самое главное для вас сейчас – выжить на Ласковых Играх. Сегодня я расскажу вам о том, что это возможно. Да-да, возможно, – красотка сделала пафосную паузу и, вдоволь насладившись восхищенными вздохами присутствующих, продолжила. – Начну с того, что нас, женщин, на Играх всегда меньше, чем мужчин, поэтому глупо пытаться обойти их в ловкости или силе. Природа создала нас слабыми, что поделать, но наша сила в другом!

– И в чем же? – не удержалась сидящая в первом ряду кукольная блондинка.

– В умении быть женственными, соблазнительными и желанными, – торжественно заявила Инесса, на что Дина лишь саркастически фыркнула.

Услышав этот малоприятный звук, лекторша одарила зверолюдку строгим взглядом, молчаливым, но полным глубокой неприязни, а остальные девушки стали с любопытством оглядываться назад, хихикать и шушукаться. Жестом уняв лишний шум, Инесса продолжила наставления:

– Кроме того, вы должны запомнить несколько важных правил, которые следует соблюдать на полигоне. Советую запомнить их, а некоторым особо непонятливым – записать, – красавица снова взглянула на Дину, та взгляд не отвела, злобно вытаращилась на лекторшу в ответ. Инесса на это внимания не обратила, взяла со стола маркер и подошла к доске. – Первое: вы должны думать только о себе, а, значит, забыть о дружбе, поддержке и взаимопомощи. Здесь не детский сад – конкуренция за место под солнцем огромна. Да и вообще, вы, дамы, не маленькие и должны понимать, что женская дружба – это миф, а мы не полагаемся на мифы. И никакой жалости к другим! Выкиньте подобное из головы. Будьте готовы идти по трупам в прямом и переносном смысле. Второе правило: не бойтесь врать, обманывать и подставлять – в этом ваше спасение. Будьте хитрыми, как лисы, и коварными, как пантеры. Третье: всегда старайтесь понравиться мужчинам, тогда они вас не убьют. Если вы сумеете соблазнить кого-нибудь из Претендентов, считайте – вам повезло, и вас не только оставят в живых, но и наградят по окончанию Игр, – тут Инесса горделиво оглядела слушательниц и хвастливо добавила, – так, например, произошло со мной. Мой Претендент ухитрился обойти охотников и взял главный приз Игр пять лет назад. Мне тоже хорошенько перепало, а все потому, что я была идеальной любовницей и искусно ублажала своего защитника, вдохновляла, так сказать…

По аудитории пронесся шквал восхищенных вздохов. Блондинка в первом ряду не удержалась от вопроса:

– Скажите, как вам это удалось?

– Что говорить, в деле любовных утех я всегда была сильна, – Инесса растянула в улыбке напомаженные губки и кокетливо вскинула длинные нарощенные ресницы. – То, что главная наука для истинной женщины – это секс, я поняла еще в академии. Пока страшилки-ботанички зубрили учебники, я неплохо проводила время в теплых постелях преподавателей, а потом и самого ректора. Итог – золотой менеджерский диплом и никакой зубрежки.

– У-у-у, а у меня в академии одни бабы преподают, – пожаловалась пышногрудая брюнетка с каре. – К ним-то в постельку не запрыгнешь.

– Запрыгнуть можно ко всем, – весело хихикнула Инесса, – но, если ты такая принципиальная, то можно и проще поступить. Что нам, женщинам, надо кроме комплиментов и подарков? Подари своей преподше какую-нибудь безделушку, похвали прическу, скажи, что чудно выглядит и – вуаля, зачет в кармане…

– Ага, как я ее похвалю, она ж страшная, как жаба, – тупо протянула брюнетка, за что тут же получила выговор от Инессы:

– Я погляжу, ты меня плохо слушала? Какое второе правило?

– Не бойся врать! – грянула хором аудитория.

– Вот именно!

Помещение вновь заполнили аплодисменты. Не хлопали только Шах и Дина. Шахерезаду происходящее пугало и расстраивало. Она, искренне вняв опыту премудрой Инессы, поняла, что у нее самой шансов мало. У нее ведь в жизни был всего один мужчина, так что о каком великом опыте речь! Продолжение тренинга окончательно расстроило девушку.

– Вы расскажете нам, как лучше удовлетворять мужчин? – затаив дыхание, попросила блондинка с первой парты.

– Расскажу, но чуть позже, – пообещала Инесса Стар. – Сейчас я хочу поговорить о вас. Итак, какие вы? Ну, кто сможет ответить?

– Я очень сексуальная и сладкая, как мороженое, – нежным голоском пропела блондинка.

– Очень хорошее определение, – раздалась похвала.

– А я настоящая хищница и стерва, – заявила брюнетка с каре.

– Отличное качество!

– На мою красоту можно подсесть, как на наркотик.… А я просто дикая сучка в постели… Я – мечта любого мужика… А я хорошо минет делаю… – смелые выкрики стали раздаваться со всех сторон. Шах и Дина хотели отмолчаться, но не вышло.

– А вы что молчите? – Инесса нависла над ними и, грозно сложив на груди руки, потребовала ответа.

– Я… добрая, – испуганно пискнула Шах и боязливо зажмурилась.

– Добрая? – тонкие нарисованные брови Инессы даже на лоб полезли от удивления. – Дамы, вы слышали?

Дружное хихиканье окончательно перепугало Шах и она, спеша исправиться, пролепетала, заикаясь:

– Я с-скромная.

– Скромная, – Инесса задумчиво потерла ухоженными пальчиками подбородок, аудитория в это время выжидающе молчала. И вот прозвучал вердикт. – Это можно. Многих мужчин возбуждают скромницы, в особенности тех, кто склонен к насилию и жестокости. Такие беззащитные тихони заводят их просто невероятно. Ты? – обратилась уже к зверолюдке.

– А я вообще дикий зверь! – с вызовом рявкнула та, но лекторша, в силу особенностей своего мышления, поняла ее превратно и даже похвалила.

– Очень хорошо! Быть дикой самкой в постели – это правильно!

Дина бешено выдохнула и хотела возразить, но Шах успокаивающе тронула ее за руку – пришлось сдержать пыл.

– Продолжим, – Инесса вернулась к доске и демонстративно поправила коротенькое обтягивающее платье. – Теперь поговорим о вашем внешнем виде. Это тоже безумно важно, ведь сексуальность – наше все. Большая грудь, аппетитная попка, длинные стройные ножки – это истинный подарок природы!

Покрутившись под громкие аплодисменты, красотка наглядно продемонстрировала наличие всего вышеперечисленного: длиннющие ноги с полными бедрами и тонкими икрами, подтянутый зад и роскошные буфера четвертого размера.

– А теперь запомните важное правило! Одежда должна не скрывать, а подчеркивать ваши достоинства. Большая грудь просто обязана быть в декольте, хорошая попка – в обтягивающих лосинах, а прекрасные ноги лучше всего смотрятся в радикальном мини. И никаких полумер – ярко, кричаще, призывно, чтобы желание заняться с вами сексом пересиливало у мужчин соблазн убить вас.

– Простите, а красота и сексуальность во всех случаях действуют? – не унималась блондинка-куколка. – Во всех-превсех?

– Практически со всеми из массовки и большинством Претендентов. Только очень жадный мужик предпочтет несущественную денежную выгоду за убийство наслаждениям с умелой любовницей, готовой сделать все, лишь бы выжить, – мило улыбнулась Инесса и неожиданно поменялась в лице. Ее выражение стало серьезным, даже пугающим, – только охотников настоятельно советую избегать.

– Почему? – хором шепнули несколько слушательниц.

– Потому что они… не совсем обычные люди… не в полной мере. Они проходят особую подготовку, и психика их работает по иным законам. Не попадайтесь им на пути – это реально опасно! И хотя некоторые охотники массовкой брезгуют, есть, например, такие, как Сайскинг. Он собирает себе гарем из девушек – берет всех, что попадутся, – а потом убивает половину из них, причем на выбор его не влияют ни старания в постели, ни красота. И Сайскинг – это только полбеды. Самое страшное – попасться Цернунносу или Холли-Билли.

– Почему? – в этот раз голос подала Дина, которой тема убийств почему-то показалась более интересной, чем тема постельных ублажений.

– Потому что Цернуннос собирает себе коллекцию из мертвецов и умеет мумифицировать людей заживо, а Холли-Билли пытает так, что… хотя лучше вам об этом не знать, суть – они убивают всех, кто встречается на пути и никакие соблазны их не останавливают. Запомните этих двоих и бегите от них со всех ног. Уж лучше попасться в лапы Киллджо – он хоть не пытает, убивает всех подряд, но быстро…

Заметив, как приуныла аудитория, Инесса вернула на лицо свою обворожительную улыбку.

– Вернемся к нашему тренингу и усвоим еще одну важную вещь! Запомните, приоритет охотников – Претенденты. И вот вам еще одна выгода – при нападении у вас всегда будет шанс сбежать, пока охотник убивает вашего Претендента.

– Здорово! Умно! – восхищенно загудели девицы.

– Давайте продолжим разговор о внешнем виде, – Инесса требовательно оглядела присутствующих и остановила взгляд на Шахерезаде. – Подойди, – приказала и поманила пальцем с алым длинным ноготком.

Шах послушно подошла. Ей было крайне неуютно стоять на виду у большой аудитории, поэтому девушка опустила глаза в пол.

– Вот вам сложный пример, – лекторша взяла со стола тонкую указку и легонько постучала по Шахерезадиной макушке. – Посмотрите сюда – это сложный случай, но мы его разберем. У девушки маленькая грудь, некрасивые ноги с большими икрами и слишком массивными коленками, лицо тоже надо сказать не кукольное…

Как ни странно, Шахерезада даже не обиделась – все приняла как должное. Подобные моральные экзекуции не раз проводил ей Жак. Муж обожал критиковать ее внешность, и если до встречи с ним Шахерезада считала себя хорошенькой, то после свадьбы она полностью избавилась от иллюзий. Ну правда, разве может быть красивой девушка с первым размером груди и тяжелыми ногами, которые из-за длины кажутся крайне громоздкими? Жак не упускал случая сделать Шах обидное замечание, что она одевается слишком закрыто и старомодно, однако стоило послушной жене нарядиться чуть более откровенно – следовали новые упреки, уже по поводу недостатков. А еще Жак любил унизить жену в компании, ставя в пример других женщин, часто каких-нибудь телевизионных звезд или моделей из журналов. И Шах сгорала от стыда и боли, а когда внутри у девушки все закипало, когда она была готова ответить мужу грубостью, он будто понимал это и быстро подавлял назревающий бунт своевременными комплиментами: «Пусть ты у меня не идеал, но хозяйка прекрасная, готовишь хорошо и дом в чистоте держишь, а совершенство я из тебя еще сделаю…» И миролюбивая Шах верила, прощала, глотая обиду, успокаивалась…

– Итак, – голос Инессы отвлек от размышлений, – первый шаг – ищем достоинства внешности и подчеркиваем их. Начнем с лица: у девушки восточный тип внешности, нос грубоват, но глаза великолепны – сделаем «кошачий» макияж, и взгляд станет мегасексуальным, волосы тоже хороши – пышные кудри, тут даже укладка не нужна. Идем дальше, к сложному: грудь поднимем пуш-апом, но рисковать с декольте не будем, слишком заметной получится подделка. Идем дальше, – указка ткнулась Шахерезаде в живот, – прекрасный пресс, такой животик стоит открыть или обтянуть, чтобы талия привлекла все внимание, грубые колени и икры скроем плотными чулками, а большие бедра наоборот покажем. Все понятно?

– Круто! – вдохновенно выдохнула блондинка с первого ряда и принялась что-то спешно конспектировать в розовом блокноте. Остальные девушки последовали ее примеру, а Шах стояла перед ними и таяла от счастья. Таких комплиментов она не слышала давно, их никогда не говорил ей Жак, а Инесса сказала… Сказала, что у нее красивые глаза и живот, что все ее жуткие недостатки можно просто скрыть одеждой…

Одна Дина не оценила всеобщих восхищений. Для нее подобное представление было выражением величайшей грубости и неуважения. Именно поэтому зверолюдка громко выкрикнула с заднего ряда:

– Может, меня разберете?

– Легко, – приняла вызов Инесса.

Под смешки и шепотки Дина гордо вышла к доске и замерла, зло косясь на Инессу. Фигура у зверолюдки оказалось очень неплохая: высокая полная грудь, стройные мускулистые ноги, подтянутый живот, крепкие бедра.

– Может, сама назовешь, что в тебе самое красивое? – предложила Инесса.

– Челюсти, – не раздумывая рявкнула зверолюдка, вызвав у аудитории дружные смешки.

– И что в них особенного?

– Они широко открываются…

Само собой, никто из присутствующих не знал, что у зверолюдов свои понятия о красоте, а сильные зубы и челюсти – привлекательный признак женщины, оставшийся еще с диких времен… Инесса тоже не знала, поэтому поняла все превратно, или специально притворилась, чтобы позлить и проучить упрямицу.

– Широко открывать рот – дело хорошее, – сладко улыбнулась лекторша, – пригодится для хорошего минета…

Помещение сотряслось от дружного хохота. Тут Дина не выдержала. Свирепо сверкнув глазами, рыкнула на присутствующих:

– Сидите тут без меня, дуры! – после чего, хлопнув дверью, ушла.

– Это твой выбор, дорогая, – издевательски пропела ей вслед Инесса Стар, – а мы продолжаем!

Шах разрывалась между тем, чтобы кинуться следом за Диной и тем, чтобы остаться. Не то чтобы ей была сильно интересна лекция, просто сбежать вот так, со скандалом, казалось дико постыдным и неудобным. Ее отпустили на место, но внимать лекторше уже не получалось. С каждой секундой желание уйти становилось все сильнее. Похоже, Инесса заметила волнение и невнимательность девушки.

– Все в порядке? – поинтересовалась с напускной заботой.

– А можно в туалет? – осенило Шахерезаду.

– Конечно, и возвращайся скорее, будем говорить о ваших сексуальных умениях и навыках, а в конце лекции я подарю всем бесплатные возбудители и духи с феромонами.

– С-спасибо, – робко поблагодарила щедрую лекторшу Шах и пулей вылетела за дверь.

Покинув возмутительный тренинг Инессы, Дина решила больше не тратить время на бесполезную ерунду и отправилась искать тренера по самообороне. Согласно распечатке, занятия с ним проводились в главном спортивном зале зоны М1.

Зверолюдка дошла до конца длинного коридора и обнаружила там искомое помещение. Внутри было пусто. Вернее, почти пусто. Дина не сразу заметила прислонившегося к стопке матов парня в спортивной форме все той же корпоративной расцветки.

– Эй, – окликнула, решив уточнить насчет занятий по самообороне. – Где все?

– Никого нет, – пожал плечами незнакомец, приблизившись, встал напротив гостьи и принялся с головы до ног рассматривать ее.

– Чего таращишься на меня? – нахмурилась та.

– Ты заблудилась? – парень ответил вопросом на вопрос, предположив. – Ты к Стар на тренинг шла? Так он в начале коридора, в первом лекционном вроде…

– Нет, конечно, я туда не шла, – возмущенно фыркнула Дина, – какие глупости!

– Глупости, точно, – неожиданно согласился с ней собеседник. – Инесса несет на своих тренингах полную околесицу.

Дина заинтересованно приподняла бровь, внимательно разглядывая незнакомца. Не слишком высокий – чуть выше ее, сравнительно молодой – лет двадцать пять, вполне себе симпатичный – глаза синие, яркие; черные отросшие волосы на затылке забраны в хвост. В общем, парень как парень, только какой-то усталый…

– Так ты на самооборону? – невозмутимый голос вырвал Дину из размышлений. – Девушки вообще сюда нечасто захаживают, видимо, больше доверяют другому опыту.

– А я пришла сюда, так что давай займемся делом, – прозвучало решительное заявление.

– Давай, – немного непонимающе согласился парень, – чем конкретно?

– Самообороной, естественно!

– Ладно, пошли.

Парень кивнул Дине, пригласив следовать за собой, подошел к стопке матов, сдернул верхний, постелил на пол, уселся, скрестив ноги, и предложил зверолюдке сесть напротив. Дина опустилась на коленки, стала ждать, что скажет ей наставник, который неожиданно изменился в лице. Он больше не выглядел добродушным и сонным. Взгляд его стал жестким, пугающим.

– Допустим, я покажу тебе пару стандартных приемов, только пойми, все это бесполезно.

– Не бесполезнее посещения парикмахерской и инессиной болтовни, – парировала Дина, вызвав у собеседника одобрительную улыбку.

– Ты права. Только давай будем честными. Ты ведь понимаешь, что за полдня тебе супербойцом не стать.

– Понимаю, но я постараюсь почерпнуть для себя хоть что-то полезное. Научи меня! Быть может, хороший прием поможет мне спастись от нападения.

– Все может быть, – прозвучал холодный ответ, – может быть, ты даже отобьешься от кого-то из массовки. Но что будешь делать, когда за тобой придет полностью экипированный Претендент или вообще охотник?

– К тому моменту я раздобуду себе оружие, – самоуверенно заявила Дина.

– Допустим, но все Претенденты вооружены до зубов, а защитные доспехи охотника способны выдержать выстрел в упор, удар самурайского меча не оставит на них даже царапины. Так что ты будешь делать? – синие, словно лед, глаза требовательно уставились на Дину. Она смутилась и сбивчиво произнесла:

– Я все равно не сдамся.

– Мне нравится твой настрой, – наставник снова скептически улыбнулся краем губ и, наконец, сжалился над несчастной зверолюдкой. – Ладно, хватит бессмысленных споров, давай перейдем к делу. Тебе убивать приходилось?

– Да.

– Серьезно?

– Я жила в тайге, охотилась с матерью и сестрами…

Вспомнив о сестрах Дина нервно сглотнула. Такие воспоминания не несли ничего, кроме боли. И пусть все произошло давно, пусть время частично стерло из памяти лица Майки и Томы, сердце помнило тот страшный день, когда их не стало… С тех пор, каждый раз, вспоминая сестер, Дина с огромным трудом гасила в себе лютую ненависть к людям…

– Ясно, а людей? – потребовал ответа наставник.

– Нет.

– Ну, хоть что-то. В лесу, значит, сориентируешься. Это даст тебе шанс сбежать от всех подальше, спрятаться и переждать Игры в какой-нибудь глуши. Голод как переносишь?

– Бывало, и неделю не ела, была б вода рядом…

– Хорошо. Сырое мясо употребляешь?

– Не люблю, – начала морщиться Дина, но парень резко перебил ее:

– Ничего, потерпишь. Это твой шанс, животное.

– Я не животное! – глаза зверолюдки яростно сверкнули, но суровый собеседник моментально осадил ее, опустил руку ей на плечо и крепко сжал пальцы.

– Хочешь выжить, придется побыть животным. Повторяю еще раз: твой шанс – уйти в леса, в Черную Чащу, например, забиться в самую глубокую подземную нору, сидеть там, питаясь лягушками, и ждать конца Игр. Никакого оружия, никаких гаджетов и никакого огня. Все это фиксируют сканеры местности, которые есть у охотников и большинства Претендентов.

– Понятно, спасибо, – процедила сквозь зубы Дина.

– Пойдем-ка со мной, – парень быстро поднялся, схватил зверолюдку за руку и, не дав опомниться, потащил в дальний конец зала, где виднелась небольшая дверь в подсобное помещение.

Щелкнул выключатель. Тусклый свет озарил круглую комнату с диванами, столом и стеклянной витриной, полной каких-то вымпелов, кубков и наград. Больше всего помещение напоминало тренерскую. Оставшись в закрытом, маленьком помещении наедине с напористым незнакомцем, Дина ощутила себя неуютно.

– Сядь, – приказал наставник, указывая ей на один из диванов.

Зверолюдка послушалась. Нехотя, но все же послушалась. От так и не назвавшего свое имя человека пахло уверенным в себе, сильным самцом, способным дать необходимые знания и защиту. Вожаком. Когда-то давно зверолюды жили стаями. Инстинкт подчинения вожаку частично передался от предков даже цивилизованным особям. Дина злилась, сжимала зубы, но ничего не могла с собой поделать. Проклятый инстинкт сработал сам собой, заставил признать за парнем право приказывать ей…

В воздухе загорелся виртуальный экран. Загрузилась карта Игр со всеми секторами и районами.

– Смотри, – наставник ткнул пальцем в южную оконечность карты, жирно отороченную темной кляксой Черной Чащи. – Не так далеко от Главных Врат, через которые вас запустят на полигон. Беги туда. Постарайся сделать это незаметно, чтобы никто на хвост не сел. Черная Чаща – место тихое, потому что гиблое. Там нет бонусных призовых тайников, зато бродит множество твоих диких сородичей.

– Дикие зверолюды часто убивают цивилизованных, – разочарованно вздохнула Дина.

– Зато не пытают и не насилуют, – прозвучал резонный ответ. – Их годами натаскивали на людей, так что ты им будешь не слишком интересна. Кроме того, все зверолюды на полигоне – самцы и к дамам собственного вида, насколько помню, относятся вполне снисходительно.

– Я попробую, – подавленно кивнула Дина, – если других вариантов нет…

– Других нет, – резко оборвал ее собеседник, – хотя, – он задумчиво посмотрел на алые глазки висящих по углам комнаты камер, – есть еще один вариант.

Решив что-то про себя, парень шагнул к Дине, резко схватил ее за руку и рывком поднял с дивана. Зверолюдка даже пикнуть не успела, как оказалась в объятьях незнакомца, а потом чужие губы, холодные и требовательные, по-хозяйски впились в ее губы…

Сказать, что зверолюдка обалдела, – это значит ничего не сказать. На миг она впала в ступор от удивления, не понимая, как реагировать на случившееся, как воспринимать. Что это вообще: шутка, издевка, провокация? Неважно что – на Играх можно всего ожидать! Больше не раздумывая, Дина промычала что-то нечленораздельное и больно куснула парня за губу.

– Ты чего себе позволяешь? – взвизгнула она, из всех сил отпихивая наглеца, и вдруг догадалась. – А! Поняла! Это проверка на реакцию, урок самообороны, да? Давай переиграем, чтобы я успела как следует врезать тебе по яйцам.

– Глупая ты, животное, – усмехнулся парень, ловко перехватил Динины запястья, завел их ей за спину и крепко зажал рукой, – Учись все делать сразу, а не переигрывать – это чревато, – он притянул девушку поближе, прошептал в высокое ухо, почти касаясь губами его края. – Затихни на минутку и послушай. На Играх есть негласное правило, которое держится в строжайшем секрете от участников. Если за пять минут до начала ты потребуешь аннулировать договор, тебя отпустят домой и даже выплатят бонусную компенсацию – тридцать процентов от суммы. Но отказаться надо ровно за пять минут до старта, ни минутой позже и ни минутой раньше.

– Вот как, – ошарашенно прошептала Дина. Она судорожно прикинула, сколько это будет – тридцать процентов от суммы, и разочарованно мотнула головой. – Нет. Я не могу отказаться.

– Твое право, – не стал спорить парень и добавил одними губами. – У тебя еще есть время передумать, а о том, что я сказал тебе, – ни слова. Организаторы хранят «последнее правило Игр» в тайне, за его разглашение участникам можно здорово схлопотать…

Потом он снова поцеловал девушку. Та принялась дергаться и, освободившись, спросила злым шепотом:

– А это было обязательно?

– Считай, что это мое алиби. Вроде как и не было у нас с тобой серьезных разговоров, правда?

– Угу, – неуверенно кивнула вконец запутавшаяся Дина. Непредсказуемый парень со своим совершенно неадекватным поведением сбил ее с толку, лишив привычной напористости. – Только не трогай меня больше. И спасибо за советы, жаль, не все мне понадобятся…

В это время в тренерскую заглянул плотный румяный мужчина, удивленно посмотрел на Дину, потом на ее нового неадекватного знакомого.

– Добрый день, наставник Майк, тут к вам на занятия пришли, – кивнул парень на зверолюдку. – Я развлекал девушку, как мог, в ваше отсутствие. Теперь пойду.

– Спасибо, Джозеф, – благодарно кивнул вновь прибывший, – ты зачем приходил-то?

– Хотел ключи от оружейной отдать, – звонкая связка, крутясь, пролетела по воздуху, точно приземлилась в ладонь румяного Майка. – Всем удачи и хорошего дня.

Парень, которого, как оказалось, звали Джозефом и который вовсе не являлся наставником, а вообще оказался неизвестно кем, невозмутимо развернулся и зашагал на выход из зала. Дина проводила его недоверчивым взглядом, мысленно поругав себя за неосмотрительность. Впредь надо быть осторожнее.

– Ну, что, приступим? – позвал зверолюдку наставник Майк.

Он взялся за дело как положено и показал несколько основных приемов. Объяснил, как разворачивать голову, чтобы вывернуться из захвата за горло сзади; или как бросать противника через себя, когда нагнули «раком» и голова оказалась зафиксирована у врага под мышкой. Он рассказал даже про то, как защититься от прыгнувшей на грудь собаки, вовремя выставив вперед колено, но Дина слушала без энтузиазма. В голове крутились слова Джозефа про разницу в экипировке массовки и Претендентов.

– Все ведь бессмысленно, да? – спросила она, наконец, обреченно усевшись на мат.

– Почему бесполезно, по статистике, часть массовки имеет шанс выжить, – с дежурной улыбкой отозвался наставник.

– Имеют шанс… Скажите лучше честно, что все бесполезно, все приемы и тренинги… Разве можно научиться выживать и сражаться за полдня?

– Согласен, – не стал спорить мужчина, он присел перед зверолюдкой и заглянул ей в глаза. – Тебя Джозеф с толку сбил?

– Нет, – мотнула головой Дина. – Он сказал все, как есть, чтобы я не питала иллюзий.

– Глупый мальчишка, думает, что правдой можно помочь обреченным. Безнадежность – не лучший помощник. Сдаваться нельзя, надо искать возможности. Ты права, нужные приемы не отточить за пару часов, но есть другой вариант.

Про «другой вариант» Дина уже наслушалась от Джозефа. «Другие варианты» начинали пугать.

– Какой еще?

– Знаешь, – прикрыв глаза, улыбнулся наставник Майк, – в уличной драке лучший прием тот, который тренируешь и оттачиваешь всю жизнь. И не надо придумывать для нее что-то особенное, специальное. Хорошо бьешь правой – бей правой, хорошо бегаешь – беги, хорошо кусаешься – кусайся. Вот и подумай, что ты умеешь делать действительно хорошо?

Дина пожала плечами. И действительно, что она делала всю жизнь? Бродила по лесам, охотилась на барсуков, распутывала лисьи следы, пряталась, лазила по деревьям, плавала через холодные бурные реки. Глаза ее немного просветлели. Это был хороший совет, он понравился зверолюдке. А еще она пересмотрела свое отношение к наставлениям Джозефа относительно Черной Чащи. Может, это и вправду шанс? А вот «последнее правило Игр» она отринула сразу, чтобы не было соблазна ему последовать. Ведь Дина решила достать необходимую для лечения матери сумму любой ценой, всю и сразу. Трети контракта не хватит, а, значит, придется рисковать и снова тратить драгоценное время на лишние поиски. Нет, лучше не отступать и рискнуть, пусть даже умереть, но сделать это с чистой совестью…

Она сдержанно поблагодарила наставника Майка и покинула зал. В голове крутились разные мысли. Как же тяжко ожидание! Этот гнетущий, слишком медленный ход времени, когда с каждой новой секундой на душе становится все мрачнее и тяжелее. Когда подписывали контракт, было не так. В тот момент Дину охватила эйфория. Ведь после долгих бессонных ночей, после дней унижения, бесполезных разговоров и просьб, когда она искала деньги, контракт Игр стал спасением от проблем, решая которые, Дина совершенно забыла про себя. А теперь вспомнила. Стало страшно. Зверолюдке не хотелось даже думать о завтрашнем дне.

Шахерезада не вернулась на тренинг Инессы. Прижав к груди Динин берет, она бродила по коридорам и переходам зоны М1 в тщетных поисках зверолюдки. Дины нигде не было, наверное, ушла на какой-нибудь тренинг, знать бы на какой? Шах с надеждой заглянула в пару аудиторий и, не обнаружив там людей, совсем растерялась.

Девушка еще немного побродила от двери к двери, пока не обнаружила вход в большой полутемный зал с книжными стеллажами в несколько человеческих ростов высотой. Мириады книг рядами уходили во мрак, шкафы из темного дерева, словно горы, поднимались к расписанному чудовищами и цветами потолку. Библиотека.

Шах завороженно побродила между стеллажами, вдохнув витающую в воздухе книжную пыль, едва сдержалась, чтобы не чихнуть. Книги пахли умиротворяюще.

Она дошла до центра библиотеки. Там, разрушая гармонию стилизованной старины, возвышалась интерактивная видеоколонна с четырьмя обращенными по сторонам света мониторами. Ее окружали ряды кресел, в одно из которых опустилась Шах. В подлокотнике сработал датчик, под руку выехала панелька с кнопками переключения. Мониторы на колонне загорелись и отобразили карту Игр. Появился курсор, позволивший девушке перемещаться по разным ее фрагментам. Шахерезада с интересом потыкала туда и сюда: запустились видеообзоры про рельеф, флору, фауну выбранных участков. Посмотрев их, Шах с досадой подумала о времени, зря потраченном на тренинге Инессы Стар. Ведь библиотека с ее информационными возможностями оказалась гораздо интереснее и полезнее.

Бегло проглядев всю карту по максимуму, Шах случайно включила промо-ролик Игр. Перед глазами замельтешила нарезка из самых смачных моментов – крики, стоны, распластанные на земле голые женские тела и кровь, кровь, кровь… Девушка зажмурилась, не желая смотреть на ужасы, ждущие ее впереди. Когда открыла глаза, механический, будто в видеоигре, голос перечислял нынешних Претендентов. Сменяли друг друга красочные фотографии с пафосными подписями. Чьи-то имена показались знакомыми. Еще бы – в Претенденты обычно шли представители местной элиты, лица которых нередко мелькали по телевизору. Странно, но смертельное шоу привлекало всех, а среди золотой молодежи участие в Играх стало настолько модным, что на кастинг Претендентов обычно выстраивалась очередь.

После Претендентов шли промо охотников. Их Шах тоже рискнула посмотреть, чтобы потом не питать иллюзий. Охотников показывали в игровом облачении. Их темные доспехи напоминали усовершенствованную броню самураев, а скрывающие лица шлемы – маски пришельцев-хищников из популярного когда-то фильма. Жуткие существа. Люди ли они вообще?

Библиотеку Шах покинула в тревоге. Она снова стала искать Дину, но вместо нее наткнулась на двух неприятного вида девиц, которые курили возле хромированной урны. Они смерили «коллегу» надменными взглядами, зашушукались и захихикали.

– Спорим, такую первой грохнут? – предположила одна.

– Да чего спорить, и так все ясно…

В этих словах крылась такая нерушимая истина, что даже при всем оптимизме Шахерезада не могла поспорить с услышанным. Да и какой оптимизм? Откуда ему взяться у самого низкорангового участника смертельно опасного шоу?

Вдруг сердце девушки неистово забилось. За поворотом раздался знакомый голос. Шахерезада не поверила собственным ушам – говорил Жак. Неужели он? Не может быть! Что ее муж забыл на Играх? Как вообще оказался в зоне М1? Да какая разница! Любимый Жак здесь, совсем рядом!

Шахерезада заглянула за поворот и тут же метнулась обратно, прижалась к стене спиной, не зная, что думать. В соседнем коридоре, ведущим к одному из служебных лифтов действительно стоял муж. Он был не один. Рядом, переступая по ковролину блестящими тонкими каблучками, нетерпеливо переминалась девушка в черно-лиловой форме. Она кокетливо водила пальчиком по груди мужа, а тот, в свою очередь, ласково поглаживал красотку по круглому заду.

Шах замерла, застыла, вся превратилась в слух. Мозг отказывался понимать происходящее. Жак и эта девица – почему они тут, вместе, да еще в такой фривольной позе? Что происходит? Может, показалось? В мельтешении мыслей и чувств, Шахерезада снова выглянула из-за угла. О ужас, ей не показалось! Происходящее не было видением или миражом. Муж Шахерезады наяву обнимался с какой-то незнакомой девкой прямо посреди коридора зоны М1…

Мир завис. Картинка застыла. На Шахерезаду напал ступор – мозг отказывался анализировать происходящее, несмотря на очевидность момента. Верная жена могла принять и осознать все: собственную несостоятельность, финансовый крах и даже самоубийственный поход на Игры, но измену – никогда. Это было недопустимее, хуже, страшнее всех перечисленных бед.

Сквозь звенящее в голове напряжение раздался мурлыкающий женский голосок:

– Не волнуйся, зайчонок, я все устрою. Договорюсь с Претендентами, дам тебе карту тайников и скрытых убежищ. Мы с тобой разбогатеем и заживем, будто в сказке. Твой контракт, плюс контракт и фирма твоей жены – неплохая выручка.

– А если Шах выживет на Играх и про все узнает? Узнает, что ее фирма вовсе не банкрот, – усомнился Жак. – Вдруг?

– Ну, какой «вдруг», зайчонок? – легкомысленно отмахнулась девица – Это же Ласковые Игры! У тупенькой слабенькой домохозяйки на них шансов нет. Ну, совсем никаких.

Они еще о чем-то говорили. Обнимались, как дорвавшиеся до первого в жизни интима старшеклассники, а Шах в это время стремительно теряла связь с окружающим миром, – слепла, глохла, зажималась вся в нервный, трепещущий от внутренней боли комок, беспомощно сползала по стенке спиной. Как так? Почему? За что?

Вскоре ее, бессмысленно сидящую на полу, обнаружила девушка-координатор. Встряхнув участницу за плечо, потребовала отчитаться:

– У вас все «обязательное» пройдено?

– Что? – Шах подняла на нее пустые, бездумные глаза.

– На тренинге были?

– Да, и на медосмотре.

– Тогда марш в салон. Марш! Марш!

Координаторша попалась строгая. Она так радела за дело, что не поленилась взять Шахерезаду за руку и отвести на другой конец зоны. Там находилась местная обитель красоты. Шах передали с рук на руки полной, затянутой в корсет стилистке. Та быстро оглядела девушку, усадила на красный кожаный диван в виде губ и ушла. Вскоре вернулась с ворохом одежды в руках, загремела вешалками, сравнивая между собой наряды.

– Пожелания будут?

Шах не ответила, рассеянно пожала плечами. Стилистка приказала раздеться, поморщилась, глядя, как девушка стыдливо прикрывается руками, и небрежно швырнула ей комплект яркого леопардового белья с фуксийно-розовыми кружевами. Пуш-ап немного приподнял и округлил скромную грудь Шахерезады. Стилистка снова недовольно наморщила нос, подумала немного и безразлично махнула рукой – сойдет и так.

Вскоре девушка, облаченная в черные плотные чулки (как и советовала Инесса), короткую клетчатую юбочку и белую обтягивающую водолазку без рукавов, сидела в кресле парикмахера, где ей завили и заламинировали волосы. Визажистка нанесла пару вариантов пробного макияжа, после чего нарастила Шахерезаде ресницы и сделала татуаж глаз и губ.

Наконец «тюнинг» закончился, и Шах разрешили взглянуть на результат. Вздох, восхищенный и разочарованный одновременно, вырвался сам собой. К чему вся эта красота, если некому ее теперь оценить? Если вообще идешь на смерть? Если бы она раньше так выглядела, может быть Жак не…

– Ты нашлась, хорошо, – раздался за спиной голос Дины. – Не одна я, похоже, тут глупо выгляжу.

Шахерезада повернулась. Зверолюдку было не узнать. Ее тоже переодели, причесали и накрасили. Теперь непослушные светлые патлы лежали на плечах аккуратными локонами. Черные узкие леггинсы обтягивали стройные ноги, вырез темного блестящего топа открывал ложбинку между пышных грудей…

После салона Дина ругалась и ворчала. Она застегнула молнию до самого горла, чуть вообще не сорвала, так была недовольна. Дескать, не в таком виде по полигону бегать надо – не могли камуфляж нормальный дать? К сожалению ее сетований и недовольств никто не слышал. Громко, надрывно взвыла сирена. Резкий звук заставил девушек вздрогнуть и посмотреть на черное табло, что висело под потолком. Там высветилась надпись о часовой готовности. Потом экран посветлел, и на нем появилось идеальное личико хорошенькой дикторши.

– Внимание! Всем участникам. Ровно через час вы должны подойти к отправочным терминалам Ласковых Игр в своих зонах. Сотрудникам персонала просьба проконтролировать сборы.

Дикторша исчезла, и на экране появилась карта полигона – включилось ознакомительное видео. Это видео здорово отличалось от увиденного Шах в библиотеке – все мирно, тихо, как в познавательной передаче географического канала. Сменили друг друга красивые виды, забились о берег морские волны с белыми шапками пены, нежно зарозовел закат.

– Уже много лет наши Игры проводятся на заброшенном острове Хоппи, – сонно мурлыкал приятный женский голос, – это одно из самых удивительных и загадочных мест во всей Аске. Здесь уникальная природа чарующим образом смешивается с руинами человеческой цивилизации, а фауна…

– Будто курорт рекламируют, – сердито проворчала Дина. Ее резкая фраза привела в чувства Шах, на которую умиротворяющий голос дикторши действовал гипнотически, словно дудочка факира на змею.

Шахерезада встрепенулась, прижала руки к груди и громко шепнула сама себе:

– Мне нужно кое-что сделать, срочно исправить договор. Мне… мне срочно нужен кто-то из менеджеров…

Не теряя времени, девушка поспешила через зону к лифтам. Ее прорвало: осознание безысходности и боли предательства поднялись в душе, словно цунами, топя привычные покладистость, мягкость и сговорчивость. Какой ужас! Она рискнула жизнью для Жака, а он предал ее, подставил без сожаления ради другой. Что теперь? Договор подписан – повернуть назад нельзя, но нужно хотя бы завещание переписать. На кого? Можно на кого-нибудь из дальней родни, или даже чужим людям. Мало ли в Аске нуждающихся?

Отчаяние и обида сменились яростью. Впервые в жизни Шахерезада была так зла и не пыталась сдерживаться. Раньше ее гнев умело предотвращал манипулятор-муж, но теперь примерная жена могла дать себе волю. Только что толку? Жака рядом нет и его подлой подружки тоже.

Шахерезада почти дошла до лифта. Кто-то окликнул ее сзади. Девушка не успела повернуться – некто сильно схватил ее за руки и больно сжал запястья.

– Попалась, крошка. Какая скромница, как раз по мне, – шепнул на ухо мужской голос. Шах дернулась, за что тут же получила болезненный тычок в бок. – Не рыпайся, сучка, тогда не обижу, а даже наоборот, приятно тебе сделаю…

Чужая ладонь требовательно и нагло сунулась под юбку, скользкие от пота пальцы небрежно отодвинули край трусиков. Возбужденное мужское дыхание опалило шею. Возле лица мерзко пахнуло застоявшимся запахом дешевого табака. Шахерезада испуганно вскрикнула. В ту же минуту рядом оказались два охранника в темной форме с логотипом Игр – парой женских ручек, сжимающих череп, заключенный в сердце.

– Участники, разойдитесь и не трогайте друг друга. До начала Игр это запрещено. Потерпите до полигона.

– Ладно, ладно! – пошел на попятную наглый незнакомец. – Как скажете. Я что? Я ничего. Она сама хотела!

Он грубо толкнул Шах в спину, та чуть не упала. Быстро спрятавшись за спины охранников, с омерзением взглянула на приставалу. Он оказался неприятным мужиком лет тридцати, бесцветным блондином с водянистыми глазами и желтой от курения кожей. Подождав, пока негодяй уберется из поля видимости, Шахерезада обратилась к охранникам.

– Мне нужно вернуться в отдел кастинга и исправить кое-что в договоре.

– Это не возбраняется, – пожал плечами розовощекий мордатый детина – кровь с молоком. – Идемте, отведу вас к лифту.

– Погодите, погодите! – неожиданно раздался высокий писклявый голосок. Поблизости, словно из воздуха, возникла длинноносая тощая девица с бэйджем координатора. – Уже не успеется. Нет, нет! Уже отправка начинается. Все участники идут к поездам.

– Так час еще до отправки? – с туповатым видом почесал голову детина. – Сбегает она.

– Нет, не сбегает, – настойчиво запротестовала координаторша, прищурившись, смерила недовольным взглядом богатыря-охранника и, крепко схватив Шах за руку, потащила ту в отправочный сегмент.

Отправку на полигон осуществляли на длинном поезде, разделенном на две зоны – В.И.П. для Претендентов и эконом для массовки. Претендентов грузили первыми, остальным приходилось ждать в небольшом душном помещении. Тесноты добавляли охранники, следящие за порядком. Их строгий надзор добавлял головорезам и насильникам Ласковых Игр большей остроты ощущений. Ожидание – вещь опасная, в особенности для людей, не привыкших сдерживать свои животные позывы.

Координаторша предусмотрительно оставила Шахерезаду рядом с охраной, а сама поспешила прочь от неприятной толпы. Спрятавшись за угол, она достала из кармана телефон и набрала кого-то.

– Все получилось. Я поймала твою девку у лифта и препроводила в зал ожидания.

– Ой, спасибочки, зай, – пропели на другом конце линии. – Эта девка – бывшая моего зайчонка, мы с ним решили избавиться от нее, а заодно денежек подзаработать. Если бы она вернулась и переписала пожелание в договоре… Ой, зай, в общем, должна тебе буду по гроб жизни, целую, пока.

Дина выругалась себе под нос. Шах так некстати сбежала. Не объяснила ничего, вообще пропала. Зверолюдка ждала ее, сколько было возможно. Потом по громкой связи объявили отправку. Что делать – пришлось идти к поезду одной.

Дина миновала несколько коридоров и поворотов и оказалась в том самом душном помещении – зале ожидания. Там настроение зверолюдки стало еще хуже и тревожнее. Кругом толпились неприятные личности, и их концентрация на квадратный метр превышала все возможные нормы. Девушка попыталась искать свою новую знакомую. Собрав коллекцию из разного рода взглядов – от похотливых, до откровенно брезгливых и ненавидящих, – она попалась охранникам, которые для поддержания дисциплины, сгоняли участников в маленькие группки и сторожили по отдельности. Дина хотела поискать еще, но плечистая тетка с резиновой дубинкой наперевес приказала оставаться на месте.

Подошел поезд – длинный, блестящий, похожий на гигантскую сказочную змею. Охранники сделали живой коридор и погнали по нему массовку. Быстро загрузили в вагоны, рассадили по местам. Дина ткнулась носом в стекло, задумалась. Жаль, что Шахерезада потерялась. Она, конечно, слабая и наивная, но зато доброжелательная и какая-то искренняя, настоящая. Вместе им было бы лучше, проще. И выживать проще и умирать… наверное.

– Смерти не боишься, такая красивая? – заговорили на соседнем сиденье. Дина бросила туда невольный взгляд. Коротко стриженый, бандитского вида парень обращался к хмурой брюнетке с каре, знакомой по тренингу Инессы.

– А чего мне бояться? – уверенно отмахнулась та. – Я трахаюсь хорошо. Зачем меня убивать? От меня живой пользы больше, не то что от тебя.

– Да, да, да, – тут же подпела ей сидящая напротив рыжая девка, хорошенькая, словно кукла, с глазами злющими и зелеными, как у ведьмы. – Нас-то никто убивать не будет, Претенденты-то все в этом году мужики, понял, олух?

– Не все, – начал спорить парень, но девицы его тут же заткнули.

– Пусть не все, но большинство.

– Да и вас, сук продажных, нынче на Игры многовато приперлось, – угрожающе рыкнул с другой стороны прохода страшный растрепанный мужик с кривыми зубами. – Не хватит на всех Претендентиков-то? Конкуренция, бабоньки!

– Какая конкуренция? – непонимающе фыркнула «ведьма». – Я всю жизнь у всех мужиков отбиваю – это я умею. А тут и проблем-то никаких, одни страхолюдины кругом.

– Это кого ты, дрянь рыжая, страхолюдиной обозвала? – возмутилась брюнетка и собралась дать «ведьме» затрещину, но та зашипела, как змея, и вовремя отскочила с диким визгом.

– Охрана! Уберите от меня эту чокнутую!

Охранники явились к месту конфликта и приструнили обеих поссорившихся участниц. Те надулись, замолчали, отвернулись в разные стороны.

Дина с презрением взглянула на весь этот цирк и снова прижалась носом к окну. Поезд покинул большую землю. Он мчался теперь по узкой искусственной насыпи. Внизу волны бились о бетонные волнорезы. Где-то далеко едва заметной точкой маячил парус яхты.

Вскоре состав стал сбавлять скорость. Из моря темной громадой выступил берег Хоппи и высоченная стена из бурых блоков, отрезающая полигон от остального мира.

По прибытию участников долго не выпускали из вагонов. Пришлось ждать, пока выгрузятся Претенденты.

Претендентов повели в небольшое здание с вывеской «П2». Там начинались последние приготовления – проверка оружия, экипировки, набивка специальных татуировок, на время Игр заменяющих участникам удостоверения личности. Большое тату в виде штрихкода наносилось на шею, под самые волосы, маленькие – в форме крошечных кружочков – на запястья и щиколотки. При гибели участника – Претендента или массовки, не важно, – убийца должен был отсканировать большой штрихкод на ближайшем сканере. Сканеры на полигоне имелись повсюду, и кровавые расправы творились везде.

Наконец, пришло время массовки. Один за одним начали освобождаться вагоны. Очередь дошла и до Дининого. Когда зверолюдка покинула поезд, перед ней выросла стена до самого неба. Огромные ворота, с девятиэтажку высотой, венчал золотой логотип Игр. Мрачный череп безразлично взирал на суетящихся внизу людей. Женские ручки, которые должны были выглядеть нежными, смотрелись грубо и угрожающе. Казалось, они вовсе не ласкают череп, как было задумано дизайнером, а неистово желают раздавить его в пыль.

Вместе со всеми, зверолюдка прошла к ютящейся под сенью ворот постройке – ангару «М2». Идти приходилось чуть ли не строем. Охранники ужесточили дисциплину, лишив зверолюдку последней возможности отыскать Шахерезаду. В ангаре всех разогнали по кабинетам, забрали личные вещи, сделали татуировки, выдали серебристые тонкие куртки – неуместно яркие, но, видимо, теплые. Еще дали рюкзаки, где лежали питательные таблетки, зажигалки, фляги для воды и тонкие невесомые спальники. Оружие не полагалось.

Время Игр подошло. Массовка с тридцатиминутной форой стартовала первой. Небольшими группами охранники вывели участников к воротам, над которыми зажглось яркое табло с десятиминутным обратным отсчетом. Вспомнив слова Джозефа про «последнее правило Игр», зверолюдка беспомощно сжала зубы. Нет, она не воспользовалась бы им сама, но Шахерезаде про тайный шанс обязательно бы сообщила…

Участники молчали, стояли в напряжении. Тишина угнетала, от нее звенело в ушах, пульс бился так, что, казалось, заглушал все окружающие звуки. Мелькнула на табло спасительная пятерка, осыпалась ворохом секунд и исчезла, вместе с последними надеждами на чудо. Дина задержала дыхание, как перед прыжком в глубину. Собралась, через силу выкинула из головы бесполезные теперь размышления о Шах, сконцентрировалась, мысленно представив карту. Как только ворота откроются, надо будет бежать. Бежать быстро.

Оглушительно завыла сирена. Разошлись в стороны гигантские створы ворот, открыв взгляду лесную тьму и ведущие в ее сень узкие тропы. Дина отметила ту, что находилась справа и круто забирала на юг.

– Три, два, один. Игры начались! – прогремел из динамика искусственный голос, и мир погрузился в хаос.

Участники массовки, как одержимые, ринулись толпой на полигон. Быстрая зверолюдка скоро вырвалась из общего мельтешения, со всех ног понеслась по лесу. Нужно было оторваться от остальных, но пространство оказалось каким-то тесным, а лес – неожиданно редким. Среди деревьев там и тут мелькали фигуры людей. Из-за них Дине пришлось несколько раз сменить направление. Каждый раз, отклоняясь от нужного курса, она все сильнее отворачивала от спасительной Черной Чащи.

Наконец, крики, топот и хруст веток прекратились. Похоже, зверолюдке повезло – она оторвалась от основной массы. Вокруг стояла напряженная, гнетущая тишина. Девушку окружал редкий лиственный лес. Невысокие корявые деревья, стволы которых были выгнуты и скручены самым невероятным образом, походили на символические скульптуры участников игр, терзаемых муками боли и ужаса.

В серых, затянутых облачной мутью небесах что-то двинулось. Дина чутко вскинулась и тут же облегченно выдохнула – над головой плыл огромный дирижабль. Он нес на борту камеры, а заодно огромное табло с часами. Оно помогало участникам ориентироваться во времени. Горящие электронные цифры красноречиво заявляли, что фора у массовки кончилась. Уже десять минут как на полигон ступили Претенденты.

В отдалении раздался звук шагов. Человеку он мог показаться почти не заметным, но для зверолюдки прозвучал отчетливо, словно конский топот. Кто-то шел в ее сторону, не один. Выругавшись, Дина прибавила ходу, преследователи тоже ускорились, скорее всего, у них имелось отслеживающее устройство и близкое присутствие участницы из массовки не было для них секретом.

Пришлось бежать. Девушка решила совершить резкий рывок и оторваться от неприятного «хвоста». Она рисковала в спешке налететь на еще кого-нибудь из «коллег» по Играм, но удача на первый раз благоволила гордой зверолюдке.

Слева мелькнули спасительные заросли павлиньего папоротника. Дина шмыгнула туда. За высокими, похожими на зеленые опахала листьями скрывалась низина. Крутой склон опускался к звенящему среди осоки ручью, перепрыгнув который, девушка почувствовала себя в относительной безопасности и не вовремя расслабилась.

Невнимательно обходя лежащий в траве серый валун, она попалась. Госпожа Удача передумала, не прошло пары минут. Звук щелкнувшего капкана и резкая боль в ноге заставили участницу стиснуть зубы от досады. «Этого еще не хватало!» – шепнула Дина самой себе и неуклюже опустилась на землю. К счастью, капкан оказался не слишком мощным – он только повредил кожу и прочно зафиксировал ногу. Будучи охотницей, зверолюдка знала, как мощный агрегат, сломав кости, может превратить конечность в месиво… Все-таки повезло. Хотя, так уж повезло ли? Убежать теперь не выйдет, враги кругом! Наверняка пойманная в капкан добыча станет для них подарком.

«Как могла так глупо попасться, недотепа! Как не почуяла запах смазки и металла?» – осуждала себя зверолюдка, пытаясь разжать безжалостный захват. Пригнув голову, даже понюхала – нет, не металл. Какой-то особо прочный, почти не дающий запаха пластик. Может, сломать выйдет?

Пока она злилась и думала, на склоне зашуршал папоротник. К ручью спустился человек. Его лицо скрывала полумаска, сам он был в камуфляжной одежде, под которой угадывался бронежилет. «Претендент, чтоб его!» – мысленно выругалась зверолюдка.

За Претендентом следовал бандитского вида парень, тот самый, что спорил в поезде с брюнеткой. Он грубо тянул веревку, к которой за плотно стянутые запястья были привязаны рыжая «ведьма» и… Шахерезада. Увидев подругу по несчастью, Дина не знала, радоваться этому факту или нет. То, что Шах – пленница, успокаивает мало, но хорошо хоть, что жива.

– Смотри, босс! – указал на зверолюдку «бандит». – Еще одна! Теперь девок всем хватит.

– Заткнись, Руггл, – с брезгливым высокомерием осадил его Претендент, – не забывай, кто тут главный. Твое дело, как у пса, хозяину добычу приносить, а как делить – это уж моя забота. Впредь не забывай об этом, если жить хочешь.

– Понял, босс. Вы – босс, вам и решать, – виновато потупился Руггл.

– Раз понял, открывай капкан и привязывай ее к остальным. Вот ключ.

Претендент швырнул своему прихвостню плоскую карту – интерактивный ключ для капканов, редкую, запрещенную на Играх вещь. «Бандит» приложил ее к основанию капкана, и тот бесшумно раскрылся. Дина попробовала рвануть, но крепкий Руггл оказался ловким товарищем. Он среагировал быстро: схватил зверолюдку и заломил ей руки за спину так, что не вырваться – шевельнуться-то больно. Дина зарычала, за что тут же получила болезненный тычок под дых и закашлялась.

– Строптивая, гадина! Дикая тварь, того и гляди, покусает, – пожаловался боссу Руггл. – Может, прибьем ее?

– Нет, – отороченные аккуратными усами и щегольской бородой губы Претендента недовольно скривились. – Кому сказано, не выступай! Твои советы меня вообще не интересуют.

– Понял, босс, простите, – испуганно потупился парень, поспешно привязав Дину к остальным пленницам. Девушка многозначительно переглянулась с Шахерезадой. В глазах той мелькнула искорка радости, но заговорить друг с другом они не решились – не тот момент.

Претендент тем временем вынул из кармана плоский прибор с небольшим экраном – сканер местности, – внимательно изучил его.

– Вокруг пока тихо, но расслабляться не стоит. Дожидаемся Тибольда и резво уходим к Лешим Скалам.

– Передохнуть бы, босс, – подал голос Руггл.

– Там и передохнем, – зло прикрикнул на него Претендент, но вдруг смягчил тон. – Потерпи, Руггл, не ной, как капризный ребенок. Первым делом надо убраться из этого чертова леса, где мы все как на ладони. На Леших Скалах много укромных местечек, где можно будет спрятаться, отдохнуть и поразвлечься.

Руггл понимающе замолк. Претендент, имя которому было Майло Сальварес, опустился на траву возле ручья и взялся изучать местность, включив режим навигации. Он был сыном одного из влиятельных политиков Аски, избалованным и заносчивым. Будучи любителем острых ощущений, Майло давно мечтал отправиться на Игры, но все как-то не доходили руки. Тут постарался его отец, человек ушлый и далекий от экстрима. Сальварес-старший очень надеялся, что к своим тридцати пяти сын образумится и забросит опасные развлечения, именно поэтому он устроил Майло хорошую должность и спокойную, безоблачную жизнь. Старик искренне считал, что сытое существование вразумит потомка-авантюриста, но не тут-то было…

К Ласковым Играм Майло подготовился заранее. Он спланировал свой поход и закупил лучшие, по его мнению, экипировку и оружие. У него имелся прочный бронежилет, набор ножей, отравленные дротики и два пистолета крупного калибра. Понимая, что один в поле не воин, Майло заранее подобрал себе в массовке подходящих подельников и заключил с ними негласные договоренности. Такая практика иногда использовалась на Играх: Претендент собирал себе тайную команду из подходящих участников, обещая им защиту и оружие. Те платили за такую «заботу» своими контрактами, а впоследствии (чаще всего) жизнями. Из всех заявленных Майло больше всего приглянулся уличный головорез Руггл, на котором висела куча разбойных нападений и несколько убийств. Для таких, как Руггл, уход на Игры был шансом спрятаться на время от правосудия. К тому же он был послушен, туп и верен, словно пес. Идеальная кандидатура! Второй подельник, Тибольд, радовал Претендента меньше, но на безрыбье, как говорится, и рак рыба. Тибольд был обычным мошенником и вором, вдобавок ко всему имел страсть насиловать женщин. Он сам попросился к Майло, переписав ему половину суммы контракта. Жадный и хитрый Тибольд надеялся, что сильный, ловкий Сальварес не сдохнет на Играх, да еще и отыщет какой-нибудь тайник, где можно будет поживиться.

Пока Майло и Руггл ждали у ручья, Тибольд рыскал в округе. Ему повезло – он не попался никому из других Претендентов, и не повезло – сам никого не поймал. Хотя… Он уже возвращался к своим, когда из-за кустов на него вылетела хорошенькая блондинка в вызывающем красном платье. Огромная грудь девицы вздымалась от бега, вырез почти не скрывал ее, из-под короткого подола выглядывали резинки ажурных чулок. Заметив другого участника, незнакомка замерла и удивленно захлопала глазами.

– Иди сюда, живо, – прикрикнул на девку Тибольд, и та послушно подошла. Не дав ему слова сказать, томно закатила глаза и по-хозяйски ухватилась пальчиками за ремень мужчины.

– Ты чего делаешь? – рыкнул тот, чувствуя подступающее возбуждение. Член выпрямился, натянул ткань штанов.

– Убеждаю тебя в своей полезности, – невозмутимо ответила красотка, опускаясь на колени, не спеша расстегнула ширинку, – чтобы у тебя сомнений не возникало или глупой идеи меня убить…

– Ну, давай, убеждай, – довольно хрюкнул Тибольд и тут же застонал. – О-о-о, отлично убеждаешь, продолжай в том же духе!

Накачанные силиконом губы девицы окольцевали его не слишком большой член и задвигались по нему вверх-вниз, оставляя на бугрящейся венами коже следы красной помады…

Красавица блондинка, которую звали Трисс, убеждать действительно умела. Не зря она, как примерная отличница, с розовым блокнотиком в руках сидела в первом ряду на тренингах Инессы Стар. Знаменитая лекторша всегда являлась кумиром Трисс, а ее мудрые поучения – золотым незыблемым кодексом поведения для любой целеустремленной и успешной девушки. В том блондинка была убеждена на все сто процентов. Если ты хороша в постели – ты необходима каждому, ты ценна!

Чтобы у Тибольда не возникло даже тени сомнений в этой самой ценности, Трисс умело схватила его за яйца и принялась перекатывать их пальцами, иногда нарочно сильно царапая нежную плоть длинными ногтями – тонкий намек на собственное превосходство. Она бы довела процесс до феерического финала, но все испортил огонек переговорника, мигнувший так некстати на запястье мужчины.

– Да, босс, сейчас иду, – разочарованно ответил Тибольд, грубо оттолкнул от себя блондинку и спрятал торчащее достоинство в штаны. – Пошли, – обратился уже к девице, – давай, шустрее.

Шахерезада попалась почти сразу. Она старалась убежать подальше от Врат, но оказалась слишком медленной и слабой, чтобы серьезно оторваться от остальных. Тогда девушка попыталась спрятаться, только где спрячешься, если кругом ничего подходящего – древесные стволы да ровная земля. Залезть на дерево? Как залезешь, если ни одного сучка, ни одной веточки внизу, чтобы зацепиться.

Прошло три четверти часа, когда на участницу наткнулся Руггл. Он грубо схватил ее и притащил к Майло. Вскоре появился Тибольд с вырывающейся рыжей девицей. Девицу звали Ханна. Пока Тибольд волок ее из леса, она ругалась и сопротивлялась, но, заметив Претендента, сразу успокоилась, набросила на лицо маску холодного высокомерия – этакая недоступная королева.

Увидев Тибольда, Шахерезада ощутила, как по спине и рукам поползли мурашки страха. Это был тот самый наглец-приставала, который зажимал ее перед отправкой на поезд. Из-за него она не успела переписать завещание…

Слава богу, мерзкий блондин не был в опасной компании главным. И он, и второй головорез беспрекословно подчинялись Претенденту. Правда, тот тоже благородством и человеколюбием не отличался – всех пленниц велел связать. Личные вещи девушек, рюкзаки с убранными в них куртками отдал Ругглу.

Дальше они отправились впятером. У обрыва над ручьем Претендент принял решение сделать небольшую передышку. Он отправил на разведку Тибольда, а сам в компании Руггла и девушек спустился к воде. Там обнаружился приятный сюрприз в лице попавшей в капкан зверолюдки. Вскоре вернулся Тибольд с Трисс. Майло без особого интереса оглядел новую находку и молча кивнул. Блондинку и Дину привязали к остальным.

Когда Дина нашлась, сердце Шах болезненно сжалось. Обидно, ведь у зверолюдки, не попадись она в западню, наверняка имелись неплохие шансы убежать и спрятаться от всех. Сама Шахерезада вряд ли смогла бы в одиночку выжить в дикой природе, поэтому на будущее позитивных прогнозов не строила изначально, но Дина… как обидно, несправедливо.

Отряд Майло вновь двинулся в путь. На полпути к Лешим Скалам блондинка Трисс принялась капризничать и ныть, что не может идти дальше. Ее поддержал Руггл. Майло разрешил устроить привал. Он и сам порядком вымотался, нужно было отдохнуть и подумать. Присев на землю, Претендент тщательно изучил экран пристегнутого к запястью сканера – никакого движения рядом не наблюдалось.

– Эй, босс, – оторвал его от размышлений голос Тибольда, – отдай-ка мне вон ту темненькую, я ее еще перед отправкой себе присмотрел. Люблю таких слабых тихонь.

Сидящая поодаль Шахерезада испуганно вздрогнула. Вереницу пленниц прочно привязали к ближайшему дереву, где они ожидали теперь своей участи.

– Не забывайся, Тибольд, – осадил подельника Майло, – я сам решу кому из вас какие объедки бросать. Не зли меня, если хочешь, чтобы перепало. Поднимите-ка их, – кивнул на девушек, – я посмотрю повнимательнее.

Тибольд что-то буркнул себе под нос и потупился, поймав осуждающий взгляд Претендента, верный Руггл поспешил выполнять приказ хозяина. Он грубо дернул связанных за веревку, заставил подняться и выстроиться в линию. Подходя к добыче, Майло ухмыльнулся, в голове его блуждали разные мысли… Во-первых, девок можно убить, но это не слишком интересно и почти невыгодно – за таких не прилетит большого бонуса, для которого в правилах Игр имеется отличное «во-вторых»… За красочное насилие можно срубить побольше бабла, да и приятнее это дело. Вот только кого тут насиловать? Тут, кажется, все только «за». Он хмуро взглянул на блондинку, та похотливо облизнулась в ответ. Взглянул на рыжую – стерва стервой, строит из себя недотрогу, но глаза выдают… Темненькая боится – уже хорошо. А это… это вообще зоофилия какая-то получается. Ладно, выбирать так выбирать, чтоб самому приятно было!

Майло молча прошелся перед пленницами туда сюда. Решил начать осмотр с Трисс. Приблизился вплотную, небрежно, по-хозяйски ухватил за грудь – пышно, но как-то не возбуждает. «Резиновых» сисек он натрогался за свою жизнь предостаточно. Еще и губы мерзкие – силиконовые. Может, хоть там…

– Ноги раздвинь, – прозвучал грубый приказ, который страстная блондинка выполнила с огромным рвением. Мужчина невозмутимо сунул ей руку между ног, отодвинул край кружевных трусиков и ткнул пальцем внутрь. – Тьфу ты, самолет пролетит и крыльями не заденет. Шалава!

Трисс обалдела от столь неприкрытого хамства, даже дар речи потеряла. Пока она тупо хлопала ресницами, Ханна проходила проверку на «качество» с ледяным спокойствием. Только когда прозвучал неутешительный вердикт «ты не лучше», сменила холодное спокойствие на безмолвное негодование – просверлила Майло полным ненависти взглядом.

– Теперь ты, – кровожадно процедил Претендент, наблюдая, как трясется перед ним маленькая шатеночка. Этот безумный, нескрываемый ужас перекрыл все ее недостатки – низкий рост, неказистую фигурку и не самый юный возраст. Трепет девушки вдохновлял. Когда мужская рука сунулась ей под юбку и осуществила проверку, Шах протестующее вскрикнула.

– Не трогай ее, – рыкнула стоящая рядом зверолюдка, демонстративно клацнула зубами. Руггл, испугавшись за сохранность драгоценного босса, кинулся к пленнице и спешно заломил ей руки, заставив упасть на одно колено.

– Кто тут у нас выступает? – недовольно фыркнул Майло. – Завидуешь подружкам? Могу и тебя приласкать, как собачку погладить, уж извини, на большее не тянешь.

– Да пошел ты.

Оскорбленный мужчина хотел ударить зверолюдку ногой, но, передумав, жестко схватил за подбородок и заглянул в глаза. Взгляд, направленный в ответ, удивил его и несказанно обрадовал. У Майло было слишком много женщин, чтобы выделить такую по глазам…

– Ты девственница? – зловеще прошептал он, чувствуя, как кровь начинает кипеть, а предрассудки, связанные с тем, что зверолюды не совсем люди, улетучиваются подобно дыму.

– Пошел к черту, – прозвучало предсказуемое пожелание.

– Девственница, – сладко промурлыкал Майло, ощущая, как штаны становятся излишне тесными. – Это другой разговор!

Он присел рядом с Диной и медленно погладил ее по щеке, потом по шее. Руггл крепко держал девушку, иначе босс рисковал лишиться пальцев – челюсти клацнули совсем близко от них… Коснуться груди Майло не успел – на сканере опасно мигнуло красным.

– Этого не хватало, – выругался Претендент, резко поднялся и нервно заозирался вокруг.

– Что такое, босс? – насторожился молчавший до этого Тибольд.

– Охотники рядом. Похоже, двое. Надо сваливать отсюда скорее к Лешим Скалам. Быстро! Тибольд, Руггл, берите вещи, баб и бегом…

Ближе к вечеру они достигли Леших Скал. Редкий лес закончился каменистым обрывом. Внизу, поблескивая в лучах заходящего солнца, спешила куда-то холодная быстрая речка. Отряд Майло еще некоторое время двигался по узкой тропе над берегом. Претендент был встревожен, постоянно смотрел на сканер. Красные точки не появлялись – похоже, охотники отстали, потеряли след или нашли себе другую цель.

Взобравшись повыше, на небольшую плоскую площадку на круче, Майло разрешил остальным передохнуть. Тибольд требовательно взглянул на пленниц, но босс строго мотнул головой – никаких развлечений, пока все не уладится окончательно, а еще поесть надо.

– Да развяжите нас уже, – сердито фыркнула Ханна, – мы не сбежим никуда.

Трисс ей поддакнула. Надо отметить, что ни Ханна, ни Трисс не были сильно довольны происходящим. Обе рассчитывали на более теплый прием. Решив, что старается недостаточно усердно, блондинка готова была отдаться каждому из троих сопровождающих ее мужчин, лишь бы привлечь внимание к своей персоне. Рыжая Ханна, в отличие от сговорчивой товарки по несчастью, не собиралась разбазаривать свои прелести. Она сразу нацелилась на Претендента, но тому, как назло, приглянулась зверолюдка. Насчет нее Ханна не особо волновалась – эта дура строптива и упряма, наверняка вскоре выбесит Претендента, и тот прибьет ее, а уж тогда настанет время Ханны.

Девушек развязали – всех, кроме Дины. Зверолюдка будто и не заметила, гордо молчала, и только Шах робко поинтересовалась о несправедливости.

– Заткнись, – рявкнул на нее Майло, раздавая питательные гранулы всем, кроме строптивой девственницы, – а будешь сочувствовать, изобью тебя палкой и твою подружку тоже. Пусть сидит на привязи, пока не научится покорности.

Шах замолчала. Испугалась больше не за себя, а за Дину. Было ясно, что Майло не отстанет от нее теперь. Будет мучить, насиловать, ломать… Шахерезада тяжело вздохнула, проклиная собственную беспомощность. Свою таблетку она есть не стала, припрятала, пока никто не видел, решив каким-нибудь немыслимым образом, когда все потеряют бдительность, все же передать пищу Дине.

Неожиданно совсем рядом затрещали кусты. Тибольд и Руггл тревожно вскинулись, но Майло остался спокоен. К отряду, тяжело дыша и стирая рукавом пот со лба, приблизился участник из массовки. Это был полный мужчина лет сорока с лишним, неуклюжий и какой-то нездоровый. Остановившись перед Майло, он закашлялся, отдышался, а потом сбивчиво затараторил.

– Это я – Свен, вы ведь помните меня, Майло Сальварес? Я с вами договаривался…

– Помню-помню, – равнодушно прервал тираду толстяка Претендент, – переписал на меня контракт, трусливая задница, только кому ты нужен-то?

– Гадалка Гертруда, что сидит в зоне М1, видела в своем шаре, что за мной выйдет охотиться Холли-Билли!

– Пф-ф-ф, посмотрите на этого идиота, – ехидно фыркнул Майло, – гадалке верит. Ты же даже не Претендент. Холли-Билли за ним будет гоняться, нет, вы слышали, парни? – поддерживая боса, Тибольд с Ругглом дружно заржали. – Много чести тебе, жирдяй. И впредь не будь таким суеверным, я это не люблю!

Брезгливо взглянув на перепуганного толстяка, Майло мысленно подивился его пугливости. Свен попросился к Претенденту накануне, пообещал отдать всю сумму своего контракта и умолял взять под защиту. Жадный Сальварес не отказался, но и возиться с толстяком не стал, не искал и не ждал после старта у Врат, как остальных завербованных. Майло несколько разочаровался, когда Свен каким-то чудом умудрился догнать его отряд, подумал даже прибить бесполезного толстяка, но пока не стал этого делать – если рядом охотники, массовка пригодится для прикрытия, не зря ее называют «мясо»?

Подумав так, Претендент нервно дернулся и выругался. Вспомнишь охотников – вот и они! На сканере вновь мигнули красные метки. Проблему нужно было решать, по крайней мере выяснить, кто конкретно бродит рядом, ищет их или кого-то еще?

– Так, – вскочив на ноги, быстро распорядился Майло, – мы с Тибольдом идем на разведку, ты караулишь вещи, Руггл. За лагерь отвечаешь головой!

– Понял, босс, – с готовностью кивнул головорез.

– Жирный, ты с нами…

Подумав немного, Майло решился оставить Ругглу оружие – большой охотничий нож. За бесхитростного бандита особо не переживал – такие в спину боссу не бьют. А вот Тибольду Претендент не доверял, поэтому вооружать его не стал бы и при сильной необходимости. Перед уходом он строго указал приспешнику на Дину:

– Смотри, если убежит. И эту, сердобольную, к ней не подпускай!

– Понял-понял. Давайте для надежности на палку зверюшку привяжу, чтоб веревки не погрызла?

– Давай.

Разведчики ушли. Руггл принялся выполнять задуманное. Отсек от ближайшего дерева толстую прямую ветку, на один конец ее привязал веревочную петлю, на другой – еще кусок веревки. Петлю надел зверолюдке на шею, затянул посильнее, чтоб не сняла привязь через голову, вторым концом прикрепил палку к стоящему на краю склона вязу.

– Все, теперь не сбежит.

Дина не проронила больше ни слова. Молча села и застыла, как статуя, будто отгородилась от всего мира невидимой стеной. Шахерезада старалась держаться подальше от остальной компании, но приблизиться к зверолюдке не решалась, слишком уж внушительным оказалось предупреждение Претендента. Нарушишь – пострадают обе.

Трисс, которую утомило все делать по команде, решила скрасить скуку беседой. За неимением других подходящих собеседников, обратилась к Ханне и Ругглу.

– Чего вы такие кислые? Охотников, что ли, испугались?

– А ты будто не боишься? – хмуро буркнул в ответ Руггл.

– А чего мне их бояться? Если и придут, то не за мной.

– Если придут, то за всеми, – сурово оборвал ее парень.

– Ну, ты же у нас такой храбрый, Руггл, ты же меня защитишь, – не стала терять времени блондинка.

– А что мне за это будет?

– Да все, что хочешь, – сладенько улыбнулась Трисс, призывно облизывая губы.

– Ну ты и потаскуха, – произнесла вслух Ханна, брезгливо поморщившись. Сама она немногим отличалась от доступной блондинки и не раз расплачивалась за выгоду телом, но все же была гораздо более избирательной, не разбазаривала себя направо-налево по пустякам. Зевнув, она потерла ладонью ухоженную щечку. – Делайте что хотите, а я лучше вздремну, пока никуда не гонят. Чтобы выглядеть хорошо, надо высыпаться. Столько нервов с этими Играми, даже кожа сохнет.

– Спокойной ночи, дорогая, – язвительно усмехнулась в ответ Трисс, – бедная старушка устала. Иди поспи. А я, знаешь ли, не могу жить без хорошего секса, он нужен мне постоянно, я от него удовольствие получаю. Ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что лучше меня. Ты сама потаскуха, а еще – врунья, наверняка ни разу в жизни оргазм не испытала, все притворялась. Небось, с мужиками не везло? Все за богатыми папиками бегала, только они все старые да немощные, вот проблема!

– В отличие от тебя, я себе цену знаю, – со сдержанным ядом парировала Ханна, – не надо всех по себе судить. Если головой не умеешь думать, а только тем, что в трусиках, то и молчи-помалкивай, дуреха.

– Ой, о чем ты вообще? Мы все одинаковые, мы же женщины, что нам еще надо, кроме красивых тряпок, побрякушек, бабла, да хорошего мужика сверху?

– Ты ей это скажи, – рыжая ехидно кивнула на привязанную к дереву зверолюдку.

Трисс тоже взглянула на Дину, насмешливо заломила бровь:

– Да ломается она, цену себе набивает. Сама, небось, спит и видит, как бы под Майло оказаться, сучка.

– Это ей боком выйдет, – согласилась Ханна, – получит хорошенько по башке и сразу забудет свои фокусы.

– Точно, подруга, – мгновенно забыв о предшествующей перепалке, улыбнулась Трисс и добавила, – Ханночка, кошечка моя, я рюкзак с вещами в суматохе потеряла, ты противозачаточным не поделишься?

– Забирай хоть все, – безразлично отмахнулась рыжая.

– А тебе не нужно?

– Не пользуюсь, у меня аллергия на всю эту химическую дрянь, раздражение.

– Как же ты тогда с мужиками трахаешься?

– Так же, как все.

– И не залетела ни разу?

– Бывало. Аборты делала.

– И не жалко детишек? – ехидно поинтересовалась блондинка.

– Я их терпеть не могу, прямо ненавижу. Я создана для роскоши и удовольствия, никак не для стирки пеленок. Это, вон, для таких куриц подходит, – она брезгливо кивнула в сторону Шахрезады. У той сердце сжалось от цинизма соседки, но отвечать Шах не стала.

– Если каждый раз аборты делать, здоровья не хватит, – опять подколола Ханну Трисс.

– Да уж, – неожиданно согласилась та. – Мне врач запретил, сказал, если хочу родить…

– Стоп, кошечка моя, – блондинка непонимающе округлила глаза, – зачем тебе рожать, если детей ты ненавидишь?

– Конечно, ненавижу, – пояснила рыжая, – но планирую устроить себе удачное замужество, найти богатого, статусного мужика, который обеспечит мне безоблачную жизнь, а такому наверняка понадобятся наследники, так что рожать придется.

Сказав это, Ханна встала и подошла к лежащим в стороне вещам. Отыскав среди них свой рюкзак, вынула то, что просили.

– Забирай, – швырнула упаковку блондинке. Та поймала и, вместо благодарности, заявила:

– Ты, выходит, волшебница, раз без них обходишься и себе в приятном не отказываешь?

– Просто мужиков умелых выбираю и всегда предупреждаю, чтоб вытаскивали быстро.

– О, кошечка, это ненадежно, – Трисс вскрыла упаковку, сжала пальцами белый кругляшок таблетки, нарочито медленно облизала его перед тем, как проглотить.

– Сама знаю, – наблюдая за ее позерством буркнула Ханна, – два раза залетала, приходилось от ублюдков уже потом избавляться, благо, рожала дома, чтобы никто ни о чем не знал…

– Какой ужас! – не в силах молчать, громко воскликнула Шахерезада. – Как можно так поступать с собственными детьми?

– А чего такого? – спокойно отмахнулась Ханна. – Думать надо прежде всего о себе и о собственном будущем. Все остальные – расходный материал, топливо для моего костра. Хотя тебе, домохозяйке-овуляшке, этого не понять. Курица, что с тебя взять? Так что лучше заткнись и помалкивай!

Шахерезада замолчала. Жестокая циничность сказанных Ханной слов выжгла ее изнутри, лишила возможности говорить и думать. К тому же Шах никогда не умела противостоять в открытую хамству и наглости. От услышанного ей стало противно, мерзко, больно. В душе шевельнулись острые воспоминания, как она почти год упрашивала Жака завести ребенка, но муж был непреклонен. Детей он не хотел, дескать, не время, нет денег и тому подобное. На особо настойчивые просьбы Жак раздражался, кричал и обвинял жену в том, что она безответственная, несознательная, глупая, ленивая и обязательно станет плохой матерью…

– Одна ведьма, другая дура, – высокомерно прокомментировала ситуацию Трисс и, подсев к Ругглу, обвила его шею руками. – Лучше идите обе и поспите.

– Да с удовольствием, – огрызнулась Ханна, демонстративно прикрывая глаза, – я вообще-то этим заняться и собиралась…

Трисс уже не слушала, все ее внимание было сосредоточено на ремне Руггла, который она торопилась поскорее расстегнуть. Управившись, девица без лишних прелюдий задрала свое короткое платье, отодвинула вбок тонкую полоску трусиков и со страстным стоном уселась на освобожденный от одежды член.

Ханна насмешливо хмыкнула, сделав вид, что уснула. Шахерезада отвернулась. Ей было неловко наблюдать чужую близость. Она не привыкла к подобному, происходящее казалось беспринципным, диким. Девушка печально взглянула на сидящую в стороне Дину. Та не двигалась, даже глаза прикрыла. Шах решила ждать.

Ждала долго. Трисс и Руггл никак не унимались, все стонали, тискали друг друга. Когда они наконец устали и вырубились, Шахерезада медленно двинулась к спящей парочке. Затаив дыхание, она склонилась над храпящим Ругглом, осторожно коснулась его ноги. Поморщилась – в нос ударил запах пота и спермы. За голенищем высокого шнурованного ботинка торчал оставленный Майло нож…

Заполучив заветное оружие, Шах бросилась к зверолюдке.

– Дина, я сейчас помогу тебе, только тише, – прошептала, аккуратно надрезая волокна стягивающей шею веревки.

– Спасибо, – еле слышно ответила освобожденная пленница. – Уходим отсюда, быстро.

– Я не пойду, – решительно мотнула головой Шахерезада. – Одна ты убежишь далеко, а я быстро бегать не умею, стану обузой. Ты умеешь выживать в природе, я – нет. Тебе лучше быть на Играх одной, а у меня больше шансов с ними. Я женщина взрослая, насилие, если придется, стерплю, тебя же Майло будет мучить и ломать, пока себя не потеряешь…

– Все равно, это неправильно, мой побег тебе не простят, – нахмурилась Дина, но Шах тихонько толкнула ее ладонью в бок.

– Беги, другого шанса не будет. Я подсуну нож обратно Ругглу, сама притворюсь спящей – никто не узнает…

– А я подтвержу, что видела, как болван отпустил пленницу, – раздался в тишине голос Ханны. Хитрая девица не подняла шум, решив подыграть мятежницам и удачно избавиться от соперницы. Пусть зверолюдка сбежит, тогда она, Ханна, сможет с новыми силами заняться покорением Майло.

Терять время было нельзя. С тяжелым сердцем Дина покинула лагерь. Она задумала отыскать укромное убежище, а потом обязательно вернуться за Шахерезадой. Задача предстояла сложная: сама зверолюдка могла спать на холодной земле даже при минусовой температуре, есть целиком лягушек и мышей. Люди так не могут. Чтобы выжить, людям нужны нормальная еда и тепло. Огонь нужен. Значит, придется искать пещеру или нору, думать, как получше спрятаться и прокормиться вдвоем. А еще Претенденты… и охотники. Шансов немного, но руки опускать нельзя, просто необходимо быть благодарной…

Майло был встревожен и зол. Он уже несколько часов рыскал по округе безрезультатно. Алые точки на сканере то разбегались к краям карты, то вновь возвращались, то вспыхивали совсем рядом, а потом исчезали, будто их никогда не существовало. Даже там, где охотники должны были попадать в поле видимости, взгляду они не предстали ни разу. Чертовщина какая-то.

Претендент устал. Он злился на спутников, не упуская случая обругать и унизить их. Особенно раздражал толстый Свен. Немолодому и крайне неспортивному мужчине было слишком тяжело держать темп. Он то и дело останавливался, прося передышку. Когда Майло угрожал бросить толстяка, глаза того переполнялись ужасом и мольбой.

Чтобы немного успокоиться, Претендент погружался в приятные мысли о связанной пленнице. Зверолюдка – это, конечно, минус. Девственница – однозначный плюс. Еще больший плюс – девственница с характером. Характер Майло ценил. Что толку в согласной на все податливой шлюшке, вроде Трисс? С такими скучно до зевоты. У хорошей девки должен быть норов, как у горячей лошади, чтобы ее покорить, приручить, объездить, чтобы помучить, поучить, понаказывать – показать, кто в доме мужчина и хозяин. Такое заманчивое удовольствие выпадало Сальваресу-младшему всего-то пару раз. Высшее общество, где он вращался – не место для хранящих себя по наивности дурочек. Светские львицы – дамы расчетливые и экономически подкованные, если и хранят невинность, то ради выгоды. Девственность для них лишь дорогой товар, который нужно подороже продать. Майло с его романтичной жестокостью не интересовали подобные сделки. Ему хотелось по-настоящему доминировать и подавлять. Подавлять морально, чтобы у жертвы ломалась воля и тухли глаза, чтобы душа умирала. В первый раз он обманул, совратил и бросил молоденькую студенточку из провинции. Глупышка попалась случайно и крайне удачно. Сальварес развлекался с ней, как кошка с мышью, с головой погружаясь в увлекательную игру. Он действовал методом кнута и пряника – то унижал девчонку, то возносил до небес. В конце феерии – обещанная свадьба, посыл за три минуты до росписи, насмешки в соцсетях, игнор. Он лишил бедняжку всего – друзей, свободы, увлечений, собственного мнения и целей. На фоне этих лишений девственность уже не казалась такой важной потерей. Как итог – девушка не выдержала и покончила с собой. Майло это немного огорчило, он планировал наслаждаться чужими муками дольше.

Второй жертвой стала рабыня в прямом смысле этого слова. Купленная подпольно беженка из далекого бедного государства стерпела многое. Ей пришлось тяжелее, чем предыдущей «счастливице». Она тоже погибла, но не сама. Про опасные развлечения Майло прознали правоохранители и общественность. Его влиятельный отец, боясь скандала, быстро избавился от неугодной свидетельницы. Сын-затейник тоже свое получил и больше судьбу не испытывал, но то в жизни, а Игры ведь дело другое?

Предвкушая приятное времяпрепровождение в компании Дины, Майло даже повеселел. Он облизнулся и взглянул на сканер. Еще минуту назад все было тихо, но теперь надоевшая алая точка светилась совсем рядом.

– Там кто-то через кусты идет, – испуганным шепотом подтвердил тревоги Тибольд.

– Надо бежать, – сдавленно пискнул взмокший от пота Свен.

– Всем заткнуться и стоять на месте, – грубо прикрикнул на подельников Претендент, – рыпнетесь – сам вас прибью!

Он красноречиво чиркнул рукой себе по шее. Тибольд и Свен вняли угрожающему жесту с должным пониманием.

Охотник приближался. Шел как-то странно, зигзагами, то разгоняясь, то резко тормозя. Чем ближе мигал маячок, тем сильнее Майло терзался сомнениями. Достав пистолет, он целился в темнеющие напротив кусты. Незамеченным охотник не подойдет – в том Сальварес был уверен.

Спустя минуту кусты зашевелились. Свен перепугано всхлипнул, скрипнул зубами взволнованный Тибольд. Майло напрягся до боли в висках, готовясь произвести своевременный выстрел. Три… два… один… Черт! Претендент разочарованно опустил оружие. Из кустов навстречу троице вышел огромный олень. На его рогах сиротливо висел обрывок охотничьей амуниции – источник сигнала.

Майло не стал вникать в тонкости произошедшего: был ли олень хитрой обманкой, или благородный зверь каким-то чудом умудрился победить охотника в честном бою. Выругавшись на чем свет стоит, мужчина раздраженно вскинул пушку и выстрелил лесному гостю в голову. Как ни странно, зверь не рухнул – остался стоять. Пуля громко звякнула, снося ему часть кожи на лбу, под которой обнаружился металл.

– Киборг? – удивился Тибольд.

– Да, – зло бросил Майло и плюнул себе под ноги, – как большинство крупных животных на острове. Зря время потратили! Пошли назад, второй наверняка тоже ложный. Нечего тут делать охотникам, сразу ведь подумал…

Облом с охотниками взвинтил Претенденту нервы. Столько времени потратил зря! Почти всю ночь пробегал по округе, как оголтелый, а мог отдыхать и не париться. Ладно – Майло в предвкушении облизнул губы, – сейчас он вернется в лагерь и как следует отыграется на зверолюдке, пустит ей кровь, сунет так глубоко, что девка будет выть от боли… Хотя, нет! Это слишком просто и неинтересно. Гораздо интереснее сперва хорошенько поунижать ее, согнать спесь, заставить пресмыкаться, указать место, которого эта гордая дрянь действительно достойна. Это место у его ног… с разинутым ртом для его члена.

Майло спешил. Он даже не заметил, как по дороге от них с Тибольдом отстал Свен.

В лагере Претендента ждал пренеприятнейший сюрприз. Все дружно и беззаботно спали, в то время как вожделенная пленница бесследно исчезла! Едва обнаружив пропажу, Майло обрушил гнев на оставленного старшим Руггла – со всего размаху дал ему в бок ногой, обматерил, на чем стоит свет.

– Где моя сучка, урод? Где она, спрашиваю? Спишь, тварь? Я тебе сейчас устрою такой сон, скотина!

– Я, босс, не видел, как девчонка убежала… прямо не знаю… – перепуганно залепетал головорез, поспешно вскочил и закрутился на месте, словно потерявший след пес.

– Ножом твоим веревочку перерезала, пока ты дрых, идиот, – противным голоском протянула отдыхающая в стороне Ханна. – Я видела.

Когда началась разборка, Шах благоразумно спряталась за вещи и притихла там, не желая привлекать лишнего внимания, но отсидеться не получилось.

– Как же она порезала, если нож при мне? – непонимающе развел руками озадаченный Руггл.

– А ей подружка помогла, – рыжая невозмутимо кивнула на Шахерезаду, – ослу ясно, по-моему.

Шатенка вздрогнула и сжалась в комок. Она, наивная дура, до последнего верила ночным обещаниям беспринципной Ханны. Не то чтобы верила, скорее надеялась… только честность на Играх – вещь слишком редкая и почти невозможная.

– Дрянь! – Майло злобно плюнул в сторону девушки. По уму, так надо было с ней прилюдно расправиться, но времени на это уже не осталось. Заносчивый Претендент не терпел неудач. Все должно было быть только так, как задумал он – не иначе. Именно поэтому он решил срочно и во что бы то ни стало догнать дерзкую девку. Скрипя зубами, Претендент подрагивающей от напряжения рукой торопливо менял настройки сканера. Как назло, маячки массовки его гаджет ловил плохо – не было в них раньше особой надобности.

Тем временем Руггл осознал весь ужас своего провала и срочно решил исправиться, выслужиться перед вожаком.

– Босс, давайте я поймаю вашу беглянку?!

Не дожидаясь команды, парень с громким топотом припустил в лес.

– Стой, дубина, – успел выругаться Майло и досадливо махнул рукой. Пусть валит, все равно от тупицы Руггла толку мало. Наконец на экране мигнул долгожданный огонек. – Вот она! – тут же просиял Претендент и отдал Тибольду приказ. – Теперь ты тут за старшего. Я на тебя рассчитываю.

– Хорошо, босс. Уж у меня-то все в порядке будет, – гордо подбоченился блондин. – Я тут быстро дисциплину наведу!

Майло покинул лагерь. Он двинулся на северо-восток. Туда, судя по данным сканера, ушла зверолюдка. Выбранное девушкой направление Претендент мысленно одобрил, оно ему оказалось на руку – путь беглянки преграждала большая река, преодолеть которую девка никак не могла. Значит, будет прятаться. Наверняка затаится в ближайших скалах – не знает ведь, дура, что видна на сканере, как на ладони!

Тем временем Тибольд собрался вершить суд над Шахерезадой. Он за шкирку выволок перепуганную девушку на поляну и грубым толчком поставил на колени. Та молчала, как партизанка, бледнела, кусала губы, всеми силами стараясь не заплакать.

– Ну, тварь, что делать теперь с тобой прикажешь?

Шах промолчала. Это упрямое молчание несказанно разозлило Тибольда. Мужчина противно скривил тонкие губы и с оттяжкой ударил жертву по щеке. Та вздрогнула, прижав потные от страха ладони к жгучему алому следу.

– Вы меня не запугаете, – сдавленным шепотом ответила мучителю, за что тут же получила по второй щеке и тихо всхлипнула.

– Фи, как грубо, – брезгливо фыркнула Трисс, наморщив хорошенький носик.

– Люблю БДСМ, – одобрительно хохотнула Ханна, довольная получившейся шуточкой. – Можешь пытать ее, приятель, уважаю такое.

– А это идея, – мерзко заулыбался Тибольд, в водянистых глазах мужчины блеснули безумные огоньки. – Эй, девки, разведите-ка костер!

– Зачем еще? – недоверчиво поинтересовалась Трисс.

– У себя на ферме я клеймил каленым железом коров и кобыл, – он многозначительно продемонстрировал собравшимся здоровенную печатку-кольцо с изображением бычьей головы. – Вот мой фирменный знак! Хочу припечатать им задницу этой поганке, чтоб впредь умнее была.

– А ты мне нравишься все больше, – закусила губу садистка-Ханна, – идея отличная.

Вдохновленная перспективой жестоких развлечений Тибольда, она с непривычным рвением взялась собирать хворост и разводить костер. Трисс не разделила общего энтузиазма и решила как-то отвлечь мужчину от кровожадных мыслей, хотя бы на время.

– Обязательно сейчас клеймить? Я не люблю все эти крики, вопли… Даже ужастики обычно не смотрю. Гадость, бе-е-е… – тут блондинку осенило. – Смотри, Тибольд, у тебя даже член от возбуждения стоит, ты бы ее трахнул сначала? Потом-то возможности не будет?

Блондин задумался, облизнул губы. Шлюха права. После экзекуции девчонка наверняка вырубится, а то и вовсе копыта от болевого шока отбросит. Надо воспользоваться возможностью!

– Подруге огонь разводить помогай, чего сидишь? – грозно бросил Трисс Тибольд. – А ты, пошли!

Он схватил Шах за шкирку и поволок к соседним деревьям. Там бросил на землю, сам навалился сверху, одной рукой принялся расстегивать ширинку, а второй пропихиваться через плотно сведенные бедра своей жертвы. Тибольд давил девушку массой, больно, до синяков щипал за ляжки, но та зажималась и сопротивлялась с молчаливой решимостью. Разозлившись, мужчина навис над ней, приподнявшись на руках. От него мерзко пахнуло потом и мускусом:

– Уймись, тварь, и ноги раздвинь, живо! Я тебя, сучка, сейчас накажу! За все накажу! – он замахнулся на Шахерезаду увесистым кулаком, на котором блеснуло злополучное кольцо. – Начнешь рыпаться, я тебе морду в фарш разобью, а будешь хорошей девочкой – отделаешься хорошим сексом и красивым шрамом на заднице!

Шах зажмурилась, закусила губу, отвернула набок лицо. Положение безвыходное. Ее изнасилуют и изуродуют, или вообще убьют. Все ясно, как божий день, надежд никаких…

– Смотри на меня, тварь, смотри, – прорычал Тибольд, силой заставив Шахерезаду повернуться.

Она подчинилась, что толку спорить? Будешь противиться – насильника только разозлишь. Девушка подняла на мучителя пустые, безразличные глаза. Уже все равно… Все равно здесь, на Играх, у нее нет шансов на спасение. Нет и не будет… Зато Дина свободна, и совесть чиста!

Тибольд сладострастно заурчал, начал тереться о распластанную Шах членом и бедрами, но вдруг вздрогнул, резко дернулся всем телом. Его голова загнулась набок под неестественным углом и… отвалилась.

Девушка сдавленно пискнула, с ужасом глядя, как сочится кровью срез шеи с кольцом рассеченного горла и белым пеньком перебитого позвоночника. Отяжелевшее мертвое тело придавило ее к земле. Шах принялась судорожно вырываться из-под него, кое-как освободилась, перевернувшись на четвереньки, поползла к мелькающему за стволами костру, который Трисс и Ханна успели-таки разжечь. «Спасайтесь», – беззвучно, одними губами шептала Шахерезада, забыв о недавнем предательстве соседок по отряду, ведь то, что двигалось к ним, было самой погибелью…

Шах спешила, как могла. Позади мягко и тяжело звучали чьи-то шаги. Кто-то не торопясь шел за ползущей девушкой, уверенный и спокойный.

Предупреждение вышло запоздалым. На поляне уже стонала Трисс. Не от оргазма, как привыкла. По лицу блондинки стекала кровь. Оглушенная ударом в голову, она бессмысленно ползала по кругу. Рядом, в пламени костра, источая мерзкий запах горелой плоти, валялось тело Ханны.

От увиденного у Шахерезады закружилась голова. Она округлила глаза и, не помня себя, зашептала: «Я сейчас помогу… сейчас помогу вам». Исполнить желаемое ей не дали. Кто-то настойчиво придавил ногой поясницу девушки, заставил неподвижно распластаться на земле. Перед глазами ярко блеснуло – около носа Шахерезады в землю воткнулось лезвие огромного мачете. В гладкой, словно зеркало, стали, девушка увидела перекошенное от ужаса лицо – собственное отражение.

– Нет его тут, да? – прозвучало в вышине над головой. – Извините, ребята, обознался. Хреновый у меня сегодня день, да и у вас, похоже, тоже. Хотя, вы сами виноваты. Почему всегда ведетесь на этих оленей? На каждых Играх… Каждый раз…

Приглушенный мужской голос заставил Шах скорчиться от страха еще сильнее. Еще бы – его чудовищный обладатель покрошил в капусту половину отряда Майло. Сделал это так запросто, между прочим, и, судя по недовольству, искал вообще кого-то другого.

Нужно было молчать, лишний раз не раздражать убийцу, в надежде, что он уйдет прочь, но отбитые мозги Трисс сработали в другую сторону. Туда, куда не нужно.

– Не убивайте меня, – залепетала она, стараясь придать неровному голосу сладкие нотки. Получилось натянуто и дико. – Я сделаю все, что хотите, все что пожелаете. Я умелая любовница, вам понравится, обещаю.

Лихорадочно сверкая глазами, окровавленная девица подползла к незнакомцу и попыталась погладить его по ноге. Даже в момент смертельной опасности похотливая красотка свято верила наставлениям Инессы Стар, будто сексом можно решить и уладить все. Бывают в жизни ситуации, в которых секс оказывается неуместен…

Мужчина не повелся на страстные обещания, убрал ногу с застывшей камнем Шахерезады и отшвырнул блондинку к костру пинком под живот, как собаку:

– Суками не интересуюсь.

Трисс непонимающе вытаращила глаза, испуганно заскулила, корчась в пыли. Подумав секунду, убийца двинулся в ее сторону. Хладнокровно размахнулся – мачете опасно рассек воздух, – желая, видимо, снести неудачливой соблазнительнице голову.

Шах наконец смогла разглядеть жуткого незнакомца. Черные матовые доспехи охотника не узнать было сложно. Вскрик вырвался из груди сам собой, сдавленный, неконтролируемый, и палач вдруг передумал – опустил оружие, брезгливо махнул блондинке рукой.

– Вали отсюда в лес, чтобы я тебя не видел.

Трисс обалдело вылупилась на него, а потом, осознав всю полноту своей удачливости, спешно поднялась и на заплетающихся ногах поковыляла в чащу. Пока монстр в черных доспехах отвлекся, Шах попыталась отползти за смердящий костер, но не вышло – внимание охотника тут же вернулось к ней.

– Раздери меня Джа, ну и красота, сразу не рассмотрел! Откуда ты здесь, милая, среди этого сброда?

Ответить девушке не дали. Неожиданно из леса с ревом выбежал Руггл, лихо бросился на врага. В руках парня блестел нож, и Шах даже понадеялась на него, как на спасителя. На какой-то миг в ее голове мелькнула иллюзия: вдруг закаленный в уличных драках головорез сумеет одолеть кошмарного охотника? В этот же самый миг Руггл запнулся о распростертую на земле Шахерезаду. Спотыкаясь, он больно ударил ее по голове тяжелым ботинком. Девушка отключилась.

Сколько времени она так пролежала, понять было сложно. Придя в себя, Шах долго не решалась открыть глаза. Надеялась, как в детстве, что плотно сомкнутые веки могут сделать ее невидимой и спасти от любой беды. Она даже дышать почти перестала, слушая, как потрескивает горящий костер. Других звуков слышно не было, и девушка решила, что охотник ушел. Лучшим доказательством его отсутствия служило то, что Шах до сих пор жива… Досадное вышло заблуждение.

Шахерезада открыла глаза, ее сотрясла волна дрожи. У костра напротив сидел охотник и ворошил угли отрубленной рукой Руггла. То, что осталось от парня, кучей лежало в стороне вместе с обугленным телом Ханны, которое все еще чадило струйкой сизого дыма.

– Доброе утро, красавица, как спалось? Руку помощи?

Быстрое движение, и почерневшие мертвые пальцы издевательски качнулись перед носом. Шах не смогла ответить. Как выброшенная на берег рыба несколько раз беззвучно открыла и закрыла рот. Голос пропал, девушка онемела от кошмара и безысходности происходящего.

Охотник ждать ответа не стал, безразлично швырнул конечность Руггла в огонь и вновь обратился к Шахерезаде.

– Знаешь, я уж было подумал, что облажался. Старею, видишь ли. Я, как дурак, притащился сюда за Свеном, а Свена-то и нет? Да хоть бы этого Майло вместо него поймать – так и того не нашлось. Как я так просчитался, – он коснулся пальцем виска, что-то щелкнуло, скрывающая лицо маска разошлась в стороны и втянулась в широкое кольцо на шее. – Я уж было совсем расстроился, а тут такая красота!

Из-под растрепанной гривы соломенных волос на девушку глянул единственный глаз, темно-карий, недобрый. Место второго глаза украшал уродливый шрам, посеченный бордовыми бугорками, оставшимися от стежков-стяжек. Взгляд незнакомца оказался таким пронзительным, что у Шахерезады прорезался голос:

– Вы… меня… убьете?

Лучшей фразы не нашлось, а этот вопрос полный надежды и благоговейного ужаса по крайней мере выглядел честным.

– Зачем? Я найду тебе более приятное применение. Красотки на дороге не валяются, тем более здесь, на Играх. Хоть какое-то утешение на сегодняшний вечер…

Охотник не договорил. На его запястье мигнул огонек переговорника. Мужчина поднес руку к лицу и принял входящий вызов. Из незаметного динамика сперва вылился длинный поток оскорблений и ругани, потом недовольный голос заявил:

– Какого хрена ты творишь, Холли-Билли? Договаривались же перед Играми, что ты забираешь «своих», а остальную массовку не трогаешь! Договорились же, черт возьми! Это ты на окладе сидишь, тебе пофиг, а у меня вся добыча на счету, у меня испытательный срок. И выключи, наконец, громкую связь! Достал…

– Не ори, Мотт, извини. Виноват, признаю, – с миролюбивым спокойствием перебил крикуна одноглазый, – случайно получилось, больше не буду. Вот только выловлю Свена, а потом пойду в Старый Город отдыхать, дам вам всем несколько дней форы, так уж и быть.

Не слушая, что ответит разъяренный Мотт, охотник отключил переговорник и пугающе улыбнулся Шахерезаде. Бедняжку накрыла новая волна страха. Живо вспомнился тренинг Инессы и ее предупреждение о тех, кому нельзя попадаться ни в коем случае… Холли-Билли… Похоже, надежд на спасение не осталось совсем.

– Ну что разлеглась, милая? Вставай, если не хочешь валяться тут в компании безголовых уродов. Давай-ка живенько, а я пока трофеи соберу…

Шах не рискнула ослушаться, поднялась быстро, как смогла. Она стояла посреди поляны, ссутулившись, на подкашивающихся ногах, синих от безжалостных щипков несостоявшегося насильника. Охотник тем временем прицепил к поясу головы Тибольда и Руггла. Поковыряв концом мачете тело Ханны, недовольно фыркнул:

– Это дерьмо даже брать не буду. Пошли.

Холли-Билли покинул место расправы над претендентским отрядом и направился в чащу. Шахерезада покорно посеменила за ним, стараясь сжать зубы так крепко, чтобы они не стучали на всю округу. Она не знала, куда идет охотник и чего ждать от «спасителя». Старалась вообще не думать о будущем. Жить одним мгновением, пока у нее есть такая возможность – жить…

– Какие же тупые идиоты приходят на Игры последнее время, – бормотал, продираясь через кусты, Холли-Билли, – невнимательные, ленивые. Сколько можно принимать меня за оленя? У меня что, на башке рога, а, милая?

– Нет, – дежурно шепнула Шах, боясь лишним словом разгневать охотника. С каждой секундой она все больше убеждалась, что этот человек… это существо не в себе. «Он же маньяк, сумасшедший», – думала девушка, слушая длинную тираду убийцы, который всю дорогу болтал о чем-то, не затыкаясь. Иногда он вел беседу с Шах, ожидая, когда она ответит на очередной бессмысленный вопрос «да» или «нет», иногда будто вообще забывал о спутнице и разговаривал сам с собой. С каждым новым шагом у пленницы на душе становилось все тяжелее: «Что этот безумец собирается делать со мной? Неизвестно. Что угодно может сделать. Лишь бы не пытал. Лучше пусть убьет»…

Холли-Билли остановился. Чащу резали две полосы – рельсы. Охотник и Шах прошли вдоль железной дороги до покосившейся полуразрушенной трамвайной остановки, от которой остался лишь заросший плющом навес. Охотник ждал. Шахерезада статуей застыла рядом. Спустя минут пять в чаще заскрежетало и загремело – к остановке сквозь переплетение ветвей пробился ржавый остов роботрамвая. Он привычно остановился перед бывшей остановкой, отъехала в сторону полуистлевшая дверь.

– Прошу на борт, красавица, – охотник склонился в поклоне, издевательски-галантном.

Шах послушно вошла внутрь. Холли-Билли уселся на одно из сидений, взглядом велел девушке занять место напротив.

– Садись. Система работает, как видишь. Этим роботрамваям много лет, а они до сих пор верно выслуживают свой долг.

Шах с готовностью кивнула. Трамвай двинулся, набрал ход, мерно застучали по рельсам колеса. Девушка обреченно посмотрела за окно. Что ждет ее впереди? Подумать страшно… Лучше не думать…

Дорога показалась Шахерезаде бесконечно долгой. Слава богу, Холли-Билли заткнулся и больше не пугал ее, не донимал странными вопросами. Наконец роботрамвай остановился и, высадив пассажиров, со скрипом уполз в темные заросли. Впереди до самого небо поднимались скалы, позади остался косматый темный лес.

– Нам туда, – словно прочитав мысленный вопрос спутницы, охотник кивнул на едва заметную тропку у основания каменной глыбы.

Пошли. Карабкаясь по камням вверх, Шахерезада немного отошла от шока – ощутила боль. Ныли синяки на ногах и обожженные ударами щеки. Вскоре лес остался внизу, открыв взору кроваво-красное солнце, по-вечернему ползущее к западному горизонту. Там, где крутой подъем завершился узкой площадкой, отороченной острыми камнями, охотник остановился.

– Пришли. Откройся, сезам.

В скале обнаружилась потайная дверь. Как по волшебству она отъехала в сторону, открыв темное помещение. Шах замешкалась, и Холли-Билли подтолкнул ее в спину. Как только пришедшие оказались внутри, дверь за их спинами вернулась на место, отрезав охотника и девушку от внешнего мира. Сам собой зажегся свет. Его давали тусклые гирлянды лиловых лампочек на потолке. Они не могли осветить все скрытое в скале помещение, поэтому в дальних его углах клубилась тьма. По левую руку вдоль стены тянулась засыпанная сухим льдом яма. Там что-то лежало, Шахерезада не сразу поняла что. Сообразила, лишь когда Холли-Билли отстегнул от пояса голову Тибольда и швырнул туда…

По правую руку стоял манекен в гостеприимной позе и наряде швейцара. Приглядевшись, девушка затрепетала от страха и омерзения. Манекен был вовсе не манекеном, а людским чучелом.

– Это Клаус, – представил швейцара Холли-Билли, скидывая ему на плечо ножны с мачете, – дрянной был человечишка при жизни, а сейчас, гляди, остепенился.

Охотник одобрительно похлопал чучело по щеке и направился к яме со льдом. Остановившись на краю, отцепил голову Руггла, поднял перед собой.

– Бедный Йорик! Ты сам виноват, уж извини. Я охотился не за тобой и даже не за твоим другом, – он кивнул на провалившиеся в лед останки Тибольда. – Мелковаты вы для меня, да что поделать? Вы, наивные глупцы, и вправду думали, что спрятавшись от правосудия на Играх, так вот запросто получите амнистию и начнете жить припеваючи? Правосудие хитрее вас. Именно поэтому вам и предложили вместо отсидки поиграть в качестве массовки на острове Хоппи, обещали дорогой контракт, полное списание грехов, так? Дураки.

Охотник небрежно швырнул второй трофей к первому, прошел вглубь помещения. Раздался щелчок. Доспехи на его теле задвигались, телескопические тонкие пластины начали друг за другом втягиваться в черное кольцо на шее… Шах выдохнула – под облачением у Холли-Билли не оказалось тентаклей, когтей, демонской чешуи или каких-то еще чудовищных причиндалов. Перед девушкой стоял обычный человеческий мужчина в серых штанах и белой футболке, хотя назвать его обычным язык как-то не поворачивался. Пожалуй, во всем организме Холли-Билли имелось лишь два изъяна – изуродованный глаз и совершенно отмороженные мозги. Все остальное выглядело безупречным: высокий рост, широкие плечи, разметанные по ним светлые волосы, рельефные мускулы под белой тканью… На миг Холли-Билли развернулся к Шах боком, явив взгляду совершенный профиль – страшная половина лица исчезла из поля видимости, идеальная картинка завершилась…

Охотник двинулся в конец зала, там остановился на границе тьмы и света, повернулся, разрушив красивую иллюзию в прах, и обратился к Шахерезаде:

– Ну, вот мы и дома, будем приятно проводить время?

Шахерезада безвольно опустила на грудь голову, сил бояться и сопротивляться не осталось совсем:

– Хотите насиловать – насилуйте. Только не пытайте, прошу, лучше убейте сразу.

Услышав такое, охотник нахмурился, смерил девушку пронзительным взглядом и заявил:

– Чем приятным можно заняться с девушкой на Играх? На Играх, где ВСЕ убивают и насилуют, насилуют и убивают? – повисла неловкая пауза. – Можно как-нибудь вечерком пригласить девушку в бар, выпить и поболтать с ней в свое удовольствие. По крайне мере это будет оригинально, так ведь, милая?

По щелчку пальцев в конце зала зажегся свет. Там и вправду находился бар с зеркалами, полками, посудой под алкоголь и мощной дубовой стойкой.

– Садись, – Холли-Билли невозмутимо указал девушке на высокий стул.

Шах послушно села. Приподнявшийся подол испачканной кровью и грязью юбочки задрался неподобающе сильно. Взглянув на открытые бедра девушки, охотник недовольно покачал головой, подошел к яме с головами, зачерпнул две горсти льда и не слишком аккуратно хлопнул их на Шахерезадины синяки.

– Так пройдет быстрее, – сделал вывод. – Тепло ли тебе, девица?

Шах обратила внимание на то, что в зале действительно очень холодно. Она здорово окоченела в свой юбчонке, от чулок тоже было мало толку.

– Замерзла, спрашиваю? – повторил вопрос Холли-Билли.

Девушка кивнула. Охотник сунулся куда-то вниз и вынул из-под стойки мужскую куртку, заляпанную пятнами крови. По камуфляжной раскраске Шах сразу поняла – раньше этот предмет гардероба принадлежал кому-то из Претендентов. В ней бедолага, похоже, и встретил свой конец.

– Надень, – раздался приказ, а потом на молчаливый протест Шахерезады прозвучало доходчивое пояснение. – Лучше надень, а то сам тебя погрею. Выпить хочешь?

На этот раз понятливая Шах отказываться не стала, о чем сразу пожалела. Холли-Билли снова заглянул под стойку и, к ужасу девушки, вынул оттуда два черепа. Оба черепа служили кубками. Их отшлифовали, начистили до блеска, заключили в витиеватые узорные подставки из дерева.

– Этот я сделал для Цернунноса, – гостеприимный хозяин подтолкнул Шахерезаде один из черепов, украшенный помимо резьбы россыпью драгоценных камней, – он цацки блестящие любит. Я хотел с ним помириться, но у старого вредного козла характер, как у вздорной бабы, не взял, сволочь, мой подарок.

Шах бы тоже такой подарок не взяла. Ни за какие деньги! Она непроизвольно отодвинулась, стараясь не смотреть на сверкающую драгоценностями мертвую голову. Холли-Билли будто не заметил ее испуга, сняв с полки матовую бутыль, наклонил ее над кубком пленницы-гостьи. Заструилось что-то алое, мутное.

– Что это? – посмела спросить девушка.

– Кровь.

– Не надо, пожалуйста.

– Пей!

Приказ прозвучал жутко, отразился эхом от стен. Единственный глаз Холли-Билли сверкнул кровавым бликом, и перепуганная Шахерезада трясущимися руками вцепилась в кубок чтобы, давясь, отхлебнуть несколько глотков. От неожиданности она поперхнулась и закашлялась, роняя на себя капли кошмарного напитка. Боясь ослушаться, девушка собралась выпить еще, но пальцы охотника сомкнулись на ее запястье и заставили вернуть кубок на стойку.

У крови был странный вкус.

– Что это? – дрожащим голоском спросила Шах.

– Вино. Я пошутил про кровь, – мирно развел руками Холли-Билли, и на губах его появилось подобие улыбки. – Ты ведь не хотела пить? Зачем пила?

Шах пожала плечами, не зная, что ответить… как ответить правильно. Он ведь сам прекрасно знает ответ? Сам приказал пить. Она – его жертва, бессловесная, бесправная, и ее единственная цель – не разозлить его. Именно поэтому…

– Почему ты такая послушная? – словно в издевку поинтересовался Холли-Билли. – Надо быть жестче. Здесь, на Играх, таких тихонь ждут большие неприятности.

– Я не умею жестче. Здесь все так страшно. Страшно и несправедливо.

– Справедливо, – не согласился с ней охотник, – но в твоем случае дело не в Играх. Ты ведь и по жизни такая покорная – видно сразу. С этим надо что-то делать.

Он еще раз задумчиво оглядел Шах с ног до головы, слез со стула, подошел вплотную:

– Трахаться со мной будешь? Жестко, глубоко, до потери пульса?

– Да, я сделаю все, что вы хотите, только не мучайте меня, – зажмурившись, пискнула Шахерезада, на что услышала недовольное:

– Нет. Стоп. Так не пойдет. Что ты должна была ответить сейчас?

– Не знаю…

– Ты должна была ответить: «Пошел ты на хрен, Холли-Билли!»

– Не могли бы… вы… меня оставить, – заикаясь, промямлила Шах.

– Не так.

– Пошли… вы… на хрен!

Холли-Билли не слишком удовлетворенно качнул головой, пробормотал себе под нос:

– Н-да, дрессировали тебя лучше, чем пуделя в цирковой школе, – вдруг он просиял и приблизил свое изуродованное лицо совсем близко к Шахерезаде, так, что глаза их оказались напротив друг друга. – Ударь меня.

– Что?

– Ударь. Бей!

Окрик охотника прозвенел в ушах, как щелчок бича. Шах взвизгнула и отвесила собеседнику пощечину, почти невесомую, такую ударом-то не назовешь.

– Молодец. Неужели это так страшно, дать по роже мужику, который тебе омерзителен?

– Я не так воспитана, – принялась оправдываться Шахерезада.

И это была абсолютная правда. Она родилась в интеллигентной, но весьма консервативной и религиозной семье на юго-западе Аски. Отец –сектантский пастор, – с детства учил ее во всем принимать главенство мужчины. Мужчину нужно уважать, мужчине нельзя перечить, мужчине нельзя отказывать, с мужчиной нельзя спорить. Поднять на мужчину руку – святотатство, грех и позор! Мать пыталась тайно объяснять дочери, что все это слишком утрировано и старомодно, но жесткий, властный отец пресекал подобные разговоры. Вскоре он вообще изгнал мать Шах из семьи за самовольство – та тайно вела бизнес! Неслыханный позор для благовоспитанного мужа. Воспитание дочери продолжилось. Шах выросла и познакомилась с Жаком. Она безумно боялась представлять избранника отцу, но тому жених дочери неожиданно понравился – рыбак рыбака видит издалека…

– Да уж, ты меня удивляешь, – Холли-Билли тоскливо вздохнул, отошел от Шахерезады и уселся на соседний стул, – но ты мне нравишься. Ты похожа на мою мать. Наверное, все это от сентиментальности – годы берут свое. Мне ведь уже тридцать пять, злость уже не та… Я с пятнадцати на этих долбанных Играх, двадцать долгих лет…

Последовала новая длинная тирада о славном игровом прошлом, в котором Холли-Билли с невероятной жестокостью вершил расправы над своими жертвами. Шах ежилась, молчала и уже ничему не поражалась. Лишь в одном моменте слова охотника удивили ее. Тридцать пять лет – разве это много? Ей самой в этом году должно было исполниться тридцать. И почему-то казалось, что после тридцати жизнь только начнется по-настоящему. Что она станет самостоятельнее, увереннее, разберется со своими внутренними проблемами, избавится от неуверенности и найдет, наконец, общий язык с мужем. Мысль про Жака больно кольнула сердце.

Вино оказалось хватким, быстро смягчило краски и обволокло пьяной дымкой жуткую реальность. Захотелось забыться, выпить еще. Шах невольно взглянула на оскаленные зубы черепа-кубка. Пить сразу расхотелось, ведь для этого пришлось бы коснуться губами белой кости. Холли-Билли заметил ее взгляд и протянул девушке бутылку, позволив глотнуть из горла.

– У алкоголя есть чудесное качество: он может растворить мир и обратить его в сон. Кстати, я ведь до сих пор не знаю, как тебя зовут.

– Шахерезада.

Услышав имя собеседницы охотник неожиданно оживился:

– Отличное имя. Оно подсказало мне одну идею. Теперь я знаю, чем заняться с тобой грядущей ночью. Отличная мысль, просто отличная! Ты будешь рассказывать мне занимательные истории.

– Тысяча и одну ночь? – заплетающимся языком уточнила Шах.

– Что ты, милая, столько времени на Играх у нас не будет. Ночей тридцать в лучшем случае.

– Но я не знаю даже тридцати сказок, разве что детские, совсем простые про кофейного человечка и волчье эхо.

– Сказок не нужно, – отмахнулся Холли-Билли, – ты будешь рассказывать мне о своей жизни, мне кажется, она гораздо интереснее любой сказки.

– Вам кажется, – мотнула головой девушка, – в моей жизни не происходило ничего захватывающего.

– Стоп. Стоп! – охотник приложил к губам гостьи палец. – Во-первых, не пора ли нам перейти на «ты»? А во-вторых, я одно тебе скажу: каждый человек в этом мире рождается независимым и свободным. Ты тоже когда-то была такой, как минимум при рождении. Но что я вижу теперь? Вижу женщину, которую сломали и превратили в смиреннейшее, запуганное существо. Мне интересно узнать, как такое могло произойти?

Шах поняла его и согласно кивнула:

– Тогда слушайте…

– Слушай.

– Слушай. Меня зовут Шахерезада Дельвинь, в девичестве Арамэль. Я родилась на юго-западе Аски, в Малавии в 3982 году по общему летоисчислению. Детство я провела в Светлороге – закрытой общине протерианцев…

– Протерианская секта, серьезно? – переспросил Холли-Билли и брезгливо поморщился, – эти ребята умеют выламывать мозги и души, чтоб их Джа в клочки разодрал. Как тебя туда занесло, милая?

– Мой отец был пастором в церкви Святого Протери. Я училась в прихрамовой школе, пела в хоре, занималась с наставницей вышиванием, пекла по воскресеньям сдобные пирожки и состояла в девичьем кружке для будущих жен.

– Какая жесть, – с сочувствием покачал головой Холли-Билли, а Шахерезаде стало странно, чем безобидные пирожки так возмутили ее ужасного собеседника. – Кружок для будущих жен? Чему же вас там учили?

– Многому, – уклончиво ответила Шах и отвернулась смущенно.

– Ты так покраснела, милая, что мне сразу захотелось расспросить обо всем поподробнее.

– Там ничего особенного не было, – принялась оправдываться девушка, – нас учили этикету, матушки-телесницы рассказывали о женских обязанностях и правах, заставляли зубрить кодекс благочестия. «В обязанности жены входит послушание мужу, молчание пред мужем, согласие с мужем, выполнение долга перед мужем, совершенствование для мужа, забота о муже… – Шах попыталась процитировать кодекс наизусть, но сбилась и, кажется, что-то пропустила, поэтому завершила попытку последней фразой о правах, – у жены есть единственное право – быть любимой».

– Звучит красиво, как реклама соевой колбасы.

Шах непонимающе взглянула на мужчину. Ей показалось, что в его взгляде промелькнуло сочувствие. Да что такое она рассказала? Обычная жизнь обычной женщины. Алкоголь придал смелости, и она самостоятельно дотянулась до бутылки, чтобы влить в себя еще немного спасительного дурмана. Щеки запылали жаром, в груди стало тепло, даже обледенелые коленки, кажется, отогрелись. Язык перестал слушаться и стал нести то, что не нужно.

– А еще нас учили ублажать мужа в постели. С двенадцати лет. Сначала показывали картинки, потом приносили макеты сам понимаешь чего и заставляли лизать и ласкать их…

Неприятные воспоминания. Шах никогда не делилась ими ни с кем, но сейчас ее будто прорвало:

– С тех пор я не люблю секс. Поэтому меня бросил муж, он нашел себе другую, а меня послал сюда.

Выговорившись, она резко замолчала. Несмотря на расслабляющее действие алкоголя, Шахерезада была крайне взволнована и напряжена. Последние воспоминания вспыхнули в памяти живо, болезненно. Конечно, насчет секса она слукавила. После того, как дочь пастора покинула родной Светлорог и отправилась учиться в университет (удалось это ей, надо сказать, практически чудом), неприятные последствия женского обучения временно забылись. Что там говорить – первые месяцы с Жаком показались ей раем. Он быстро покорил девочку из провинции, быстро на ней женился. Девственность Шах потеряла в первую брачную ночь, как путная. Получив отцовское одобрение, первое время она летала, как на крыльях, пока не заметила, что мужа после брака будто подменили. С каждым днем он становился все требовательнее и грубее. Он стал критичен и несдержан. Он начал оскорблять и поучать ее, унижать лично и при свидетелях. Отношения в постели тоже поменялись. Мнение Шах перестало учитываться. Теперь Жак брал ее без ласк и прелюдий, обыденно, буднично, утилитарно. Он делал это тогда, когда было удобно ему, превращая секс в рутину. Вскоре эта рутина начала казаться Шахерезаде неприятной обязанностью, не приносящей совершенно никакого удовольствия. Жак не учитывал ни мнение, ни состояние жены. Бывало, он приходил с работы раздраженным и тут же, прямо в коридоре прижимал благоверную к стене со словами – «мне надо». Время шло. Сексуальный эгоизм Жака действовал на жену угнетающе. Постоянные домогательства вконец утомили и отвратили ее от близости. Бедняжка с болью вспоминала время, когда они с Жаком вожделели, жаждали друг друга. Как ни крути, секс не должен быть в тягость, он не должен превращаться в обязанность! Пару раз Шахерезада пыталась это объяснить, но Жак будто не слышал ее, продолжая требовать, чтобы жена была доступной для него в любом настроении и состоянии, в любое время дня и ночи. Постепенно Шах поняла, что Жак использует совокупление для того, чтобы глушить собственные тревоги, вместо наркотиков или алкоголя. Девушка впала в депрессию. Вместе с осознанием пришла обреченность – так есть, будет и ничего изменить нельзя…

– Так ты самоубийца? – настойчивый вопрос Холли-Билли вернул ее к реальности.

– Нет, что вы… ты.

– Самоубийца. Это называется «я такая несчастная, бедная, добейте меня кто-нибудь, кому не жалко».

– Вам… тебе не понять, – горестно произнесла Шах, отворачиваясь. Садист! Мучитель! Как он может насмехаться над ее чувствами, бедами? Она слишком долго пыталась изменить собственную жизнь. Жак всегда этого требовал, говорил, что жена просто обязана совершенствоваться. И она совершенствовалась, только все оказалось тщетным…

– Может, хватит себя жалеть? – разгадав мысли гостьи, предложил охотник. – И винить тоже. Хотя, давай-ка поспим, иначе рискуем поссориться. Ты здорово устала, перенервничала, да и у меня с утра запланировано кое-какое важное дельце.

Шах уже не слышала его. Вино сработало, словно мина замедленного действия. Сперва вроде ничего, а потом – раз – и все. Девушка так и уснула на полу-мысли, сидя, плотно скрестив на груди руки и уронив голову на стойку бара.

Бешеный бег. Лес по одну и скалы по другую сторону. Дина напрягала глаза, нюхала воздух, шарахалась от каждой тени. Пару раз она чуть не налетела на кого-то из участников, но вовремя услышала звуки и избежала возможной встречи. Скорость и тишина стали лучшими союзниками.

Отбежав на безопасное расстояние, зверолюдка остановилась и отдышалась. Она надеялась, что Майло Сальварес не погонится за ней – проще поймать новую жертву, чем бегать по полигону за старой, но вышло так, что Претендента она недооценила… или переоценила.

Узнав о побеге своей личной добычи для утех, Майло потерял разум от ярости и досады. Избалованный тем, что все всегда вершится по его плану, он не мог признать промах, пусть и чужой, поэтому решил плюнуть на все и догнать наглую девку во что бы то ни стало.

Несмотря на ослепляющую злобу, Сальварес полностью разумения не потерял. Оставив лагерь на Тибольда, остановился поодаль и быстро сверился со сканером. На экране мелькнуло несколько бледных точек массовки. Претендент потыкал пальцем в экран – умный прибор тут же прочертил к точкам линии движения – откуда бегут, куда. Теперь отследить Дину не представлялось большим трудом. Конечно, зверолюдка сильно отдалилась от преследователя и продолжала движение с завидной скоростью и упорством, да вот только вынужденные петляния вышли боком – девчонка сбилась с предыдущего курса и теперь двигалась рядом с рекой. Майло довольно улыбнулся, кивнул сам себе – перед светлой точкой тянулась черная линия скал. Зверолюдке придется вскарабкаться на них и существенно замедлиться, либо вообще повернуть назад. Скорее всего хитрая тварь попытается спрятаться в какой-нибудь пещере или норе, но у Майло и это предусмотрено! Обычные сканеры местности теряют цели, если те уходят глубоко под землю или прячутся в глубоких каменных гротах. На такой случай новомодный гаджет Майло оснастили специальным приложением, которое помечало место, где нужный объект исчезал из поля зрения. Просто и хитро!

Дина не знала про все эти технические премудрости, но она и так была осторожна. Когда неподалеку хрустнула ветка, зверолюдка замерла. Звук напугал и насторожил ее. Подождав немного, девушка хотела бесшумно прокрасться к зарослям, что росли по правую руку от нее, но в тот же миг из леса вылетели две собаки – черно-белые лайки в ошейниках с логотипами Ласковых Игр. Лайки! Хуже не придумаешь! Они быстры и неутомимы, их укус – щелчок дырокола. Они не станут входить с загнанной жертвой в клинч, будут носиться вокруг, будто пчелы, «жалить» за бока, зад и ноги, отщипывая добычу по кускам…

Дина напряглась вся, забегала глазами, стараясь уследить за обеими собаками сразу. Пропустишь – укусят, уследишь – есть шанс отбиться, наподдать ногой по зубам.

Собаки принялись носиться вокруг зверолюдки. Они подскакивали к ней по очереди, пытаясь схватить. Пару раз получили ногой в челюсть, пару раз увернулись, потом одна из лаек, та, что поменьше – видимо, сука, – изобразила ложный выпад, заставив Дину замахнуться и потерять равновесие. В тот же миг второй пес цапнул девушку за ногу, на которой та стояла, и отскочил, рыча. Зверолюдка пошатнулась. Черная ткань леггинсов промокла, первые капли крови упали на утоптанную траву.

Обреченная, загнанная в угол, она затравленно посмотрела на собак и вдруг зарычала по-звериному. Лайки встали, как вкопанные, и изумленно навострили уши. В их глазах читалось недоумение. Маленькая сука даже вильнула хвостом, а потом, заскулив, развернулась и виновато потрусила прочь, второй пес отправился следом.

Опасность миновала, но поводов для радости особенно не прибавилось. Рана, зияющая чуть выше щиколотки, сильно болела. Дина мысленно выругалась – бежать дальше не получится, – но сдаваться она не собиралась. Плотно замотав укус половиной оторванной штанины, она, хромая, побрела к скалам. Их острые серые камни поднимались над округлыми вершинами лиственного леса.

Прошло не так много времени, когда на место битвы с лайками явился Майло. Заметив вытоптанную траву и красные следы на ней, довольно ухмыльнулся. Что может быть проще и приятнее, чем преследовать жертву по кровавому следу? Претендент приложил экран сканера к алому пятнышку, мятые стебли озарила вспышка – прибор считал нужную информацию. Теперь никаких неточностей, можно гнать свою девочку даже по подземным лабиринтам глубоких пещер – ее кровь, сочащаяся из раны, будет лучшим ориентиром.

А Дина тем временем уже карабкалась на скалы. Там, решив передохнуть, забилась в щель, между камнями. Передышка стала роковой. Она слишком поздно заметила Майло. Момент для незаметного побега был упущен, но Дина не собиралась сдаваться, решив во что бы то ни стало оторваться от преследователя. Забыв о раненой ноге, она полезла по скале вверх, но отравленный дротик нагнал ее.

Майло подскочил к подстреленной добыче, быстро вынул из ее спины тонкую иголку и, порывшись в поясной аптечке, извлек оттуда крошечный шприц с блокиратором яда. Если ввести такой, жертва не умрет, но некоторое время будет вести себя заторможенно.

Он сделал девушке укол, после чего невозмутимо закинул на плечо и задумался. Вернуться в лагерь? Ненадежно. С добычей идти тяжело, неудобно, а если по пути нарвешься на врагов и потеряешь вожделенный груз – вся погоня пойдет насмарку. Поразмыслив, Майло взглянул на небо, там серебристой точкой висел один из дирижаблей обозрения. У такого на борту сотни камер, от которых на открытом пространстве полигона спрятаться сложно. Но Сальваресу и не хотелось прятаться – даже наоборот. Он получит неплохую прибыль за красочное представление, которое устроит с пойманной зверолюдкой. Насилие на камеру – тренд последнего сезона. А Майло того и надо!

Определившись с дальнейшим планом действий, Претендент поднялся на небольшую площадку среди угловатых глыб. Решив, что лучшего места не сыскать, снова проявил бдительность и внимательно проверил карту окрестностей. Чисто и тихо. Даже собаки не бегают.

Сбросив с плеч вялую Дину, он уселся на землю, привалившись к жертве спиной, довольно похлопал ее по заду.

– Вот видишь, крошка, как бесполезно спорить с настоящим мужчиной! Ты дикая и необузданная – это плюс, знаешь ли. Я сам такой. У меня у самого внутри зверь, так что мы подходим друг другу, – пленитель самодовольно ухмыльнулся, наслаждаясь красотой и пафосом собственных слов. – Мой внутренний зверь выбрал тебя! Ты – моя добыча, так что можешь не рыпаться…

Монолог оборвался неожиданным писком переговорника. Майло недовольно поморщился, принял вызов. Из динамика донесся мужской голос.

– Майло, наконец-то я нашел тебя, дружище! У меня то ли сканер хреновый, то ли сигнал кто-то глушит… Надеюсь, ты не забыл, что мы договорились о встрече?

– Видеосвязь включи, – вместо приветствия потребовал у незнакомца Претендент, – хочу видеть твое лицо. Эти охотники умеют менять частоты передатчиков и подделывать голоса. Покажись, и полумаску сними, – экран засветился, Майло удовлетворенно кивнул. – Теперь я вижу, что это ты. Ты сейчас где?

– Двинул на восток, а ты?

– У Леших Скал.

– На юге? Недалеко ушел.

– Нормально, – немного обиженно буркнул Майло, он не терпел критики в свой адрес. – Я тут пока разминаюсь, так сказать, с девками развлекаюсь, отдыхаю. Вдруг потом времени не найдется? Это вы, нищеброды, денежки потерять боитесь, а я человек богатый, я здесь ради славы и адреналина.

– Ясно, – в голосе по ту сторону переговорника прозвучал скепсис, – а сейчас чем занят?

– Да вот, поразвлечься, собственно, и собрался, – Претендент хвастливо развернул экран к лежащей рядом Дине, – как тебе девочка?

– Фу-у-у, зверолюдка. И не противно тебе? Они же мерзкие твари!

Дина, хоть и ощущала себя недвижной глыбой, беспомощно дернулась и злобно зарычала в ответ. Голос нашелся, проснулся в легких, с бульканьем вырвался наружу через едва приоткрытые губы. И вовсе не оскорбительный тон дружка Майло заставил помутневшие от яда глаза зверолюдки блеснуть лихорадочно и опасно. Другое. Такое, отчего сердце в груди стало набирать обороты, а грудная клетка разве что не раскалилось от бушующей в сердце ненависти. Звериная память крепка – человека, что брезгливо кривил губы по ту сторону экрана, девушка помнила с детства. Таких не забывают. Таких ненавидят! Таким не прощают… Дик Вончес – мелькнули в голове ненавистные имя и фамилия. Дик Вончес должен умереть!

Дина нашла в себе силы дернуться, чем несказанно удивила Сальвареса. Он грубо ткнул ее локтем в бок, чтобы не рыпалась. Претендент не знал, что в голове зверолюдки в ту секунду все переменилось, встало с ног на голову. Обреченное безразличие к собственной судьбе сменилось желанием жить. Жить, чтобы отомстить старому врагу, встретить которого на Играх она не рассчитывала… Дина собрала в кучу расплавленные ядом мысли, временно погасила назревшую в душе яростную бурю и принялась думать…

– Зато строптивая и нетронутая. На Играх невинность встречается нечасто, – играл бровями Майло, пытаясь хоть как-то впечатлить приятеля. – Ладно, Дик, какие у тебя планы?

– Пойду в центр полигона, к Мертвограду.

– С ума сошел? Там же Цернуннос?

– Зато народу мало, а старый паук Цернуннос ловит лишь тех, кто сам лезет в его логово. Я туда соваться не буду, поброжу по окрестностям, может, отыщу пару-тройку левых тайников.

– Ладно, брат, понял тебя, встретимся в центре карты, а сейчас, извини, меня ждут приятные дела, пока, – Майло отключил переговорник и, жадно оглядев Дину, облизнулся, как волк. – Ну что? Будем развлекаться?

В ответ Дина слабо зашипела. Сил сопротивляться почти не было, но страшный яд начал отпускать. Зверолюдка почувствовала, как по ногам и рукам, будто после онемения, ползут колючие мурашки. И все равно нормально сопротивляться не выходило. Поэтому девушка с молчаливой ненавистью ждала, пока Майло стащит с нее одежду и тяжелым мешком навалится сверху.

Когда губы мужчины скользнули по ее шее, по ключицам, похотливо и влажно сместились на грудь, ей захотелось кричать от омерзения, но голоса не было. Майло жадно облизывал бархатистую, покрытую чуть заметным диким крапом кожу, вожделенно забирал губами темную ореолу соска, потом тянул и сам стонал от накала ощущений. У зверолюдки было шикарное тело, просто созданное для того, чтобы дарить наслаждение мужчине! Больше этого прекрасного тела Претендента вдохновляла ее беспомощность – как же приятно вот так, физически наказать своенравную нахалку, проучить, замучить.

Некоторое время Майло облизывал, гладил, ласкал зверолюдку, терся об нее зудящим от желания членом, целовал безжалостно, до красных засосов. Он не торопился брать ее сразу – растягивал удовольствие, то и дело оглядываясь, не пропал ли из поля зрения видео-дирижабль. В паху все ныло, член срочно просился наружу из штанов, но мужчина смирил-таки либидо, решив придать процессу красочности.

Майло нехотя слез с распластанного на камнях тела, порывшись в сброшенном рюкзаке, вынул оттуда длинную веревку. Развлекаться связыванием его научила одна из многочисленных любовниц, помешанная на экзотических сексуальных практиках. Теперь Претендент собрался вспомнить старые навыки и применить их.

Через несколько минут руки Дины были надежно скручены за спиной, ноги подогнуты в коленях и тоже связаны. Часть веревки оказалась пропущена у девушки между ног. Она вжималась прямо в промежность, чтобы при любом нежелательном движении впиться в самые нежные места.

Беспомощная зверолюдка задыхалась от ярости и бессилия, а Майло тем временем избавился от штанов и присел возле ее лица, так, чтобы окаменевший член оказался прямо перед глазами несчастной жертвы.

– Нравится? – мужчина с гордостью кивнул на свое достоинство и провел по нему рукой вверх-вниз. Возбуждение стало еще сильнее. – Сначала я засуну его в твой поганый рот, потом в задницу, только потом порву тебя, чтобы сделать своей сучкой. Только своей!

Зверолюдка молчала. Глаза ее уже не горели, казались темными впадинами. Безысходность. Конец. Что делать, когда не можешь двинуться, не можешь дать отпор негодяю?

Дина устало закрыла глаза. На темной стороне сомкнутых век возник улыбающийся образ наставника Майка. «В уличной драке лучший прием тот, который тренируешь и оттачиваешь всю жизнь. И не надо придумывать для нее что-то особенное…» – прозвучало, словно из небытия. Потом жизнерадостный румяный Майк исчез, и мысленному взгляду предстала картинка из детства, где Дина, маленькая, злобная, с костлявой мальчишеской фигуркой, лезла в барсучью нору и мертвой хваткой вцеплялась в глотку засевшему там барсуку, а сестры с дружным улюлюканьем тянули ее за ноги наружу, чтобы потом, смеясь и визжа, протащить по лесу до реки и швырнуть с обрыва в воду. Ледяная вода попадала Дине в нос, в уши, отрезвляла, гасила неконтролируемую ярость, заставляла успокоиться и выпустить добычу, отнять которую у маленькой охотницы получалось лишь подобным варварским образом. Потом сестры вытаскивали ее из воды и несли вместе с задушенным барсуком к матери домой. Мать брала добытчицу на руки, принималась обрабатывать лечебным отваром искусанное зверем лицо. Дина вспомнила свое детское лицо, все испещренное белыми и красными шрамами – следами барсучьих и лисьих зубов… Все шрамы бесследно исчезли после пятнадцати, когда в организме юной зверолюдки произошел гормональный бум. В отличие от людей, зверолюды взрослеют стремительно. Дина сама не поняла, как и почему ее тоненькое хрупкое тельце так резко изменилось! Первое время она казалась себе страшно жирной, неповоротливой и тяжелой. Норной охотой больше не занималась – не приходилось и мечтать о том, чтобы протиснуться под землю с неудобными новообретениями: округлившимся задом и существенно попышневшей грудью…

Детское видение ушло. Девушка открыла глаза, вновь встречаясь с неумолимой реальностью. Где-то далеко, на задворках сознания прозвучал вдруг голос недавнего странного знакомца, Джозефа: «Давай, животное! Мне нравится твой настрой». Дина встрепенулась, медленно разомкнула губы, чтобы еле слышно прошептать:

– Позволь… мне…

– Что-что? – Майло удивленно заломил бровь и приблизил к зверолюдке лицо. – Ты что-то хотела?

– Позволь мне… тебя поцеловать…

– Ты уже завелась, я смотрю? Горячая штучка! Можешь не только поцеловать, сразу обсосать! – мужчина мазнул по иссохшим губам своей жертвы сочащейся от возбуждения головкой.

– Позволь… поцеловать… тебя… в губы… – прозвучало в ответ, и Майло не устоял.

Опасности в подобной просьбе он для себя не видел, наоборот, решил, что девчонка наконец смалодушничала и сдалась. Еще бы! Майло умел давить на строптивиц, еще ни одна не ушла от него без его на то желания! Не теряя времени, Претендент вновь навалился на Дину, жадно накрыл ее губы своими, принялся целовать и, почувствовав, что девушка отвечает ему неумело, но старательно, совсем потерял голову.

С трудом разорвав поцелуй, зверолюдка осторожно передвинулась на мужскую щеку, слегка прикусила, лизнула ее, после чего настойчиво переместилась на шею. Пораженный неожиданной прытью и смирением девчонки, Майло сам подставил ей горло, задышал часто – предвкушение грядущего соития будоражило его, заставляло забыть обо всем. И Дина решилась! Щелкнула, выдвигаясь из пазов, нижняя челюсть, откинулась вниз под невероятным углом, чтобы захватить как можно больше ненавистного тела, чтобы наверняка!

Майло понять ничего не успел, когда неожиданно на его шею обрушился укус силой в сорок атмосфер. Мужчина дернулся, забился конвульсивно. Зверолюдка моментально пережала ему горло, мешая жизненно важным потокам воздуха и крови идти в голову. Прежде, чем потерять сознание, Претендент успел нанести девушке несколько ударов, но все было тщетно – теперь Дина не смогла бы отпустить его и при желании… Мертвая хватка сделала свое дело, и вскоре насильник испустил дух в зубах собственной жертвы.

На последнем издыхании оказалась и сама Дина. Короткий бой закончился, но проклятые челюсти продолжали сжиматься сами собой. Они вытягивали из тела девушки те немногие силы, что еще остались у нее. От напряжения звенело в ушах, перед глазами шли темные круги… И Дина смирилась. Погибнуть, так погибнуть! По крайней мере, не опозоренной… Свою смерть зверь должен встречать стоя, но тут уж ничего не попишешь. И нет ничего зазорного в том, чтобы умереть лёжа, зато с добычей, намертво зажатой в зубах! Но смерть так и не явилась, видимо, задержалась где-то еще, на Играх ведь клиентов много… Пришел кто-то другой. Через гул в голове зверолюдка расслышала шаги.

Кто-то остановился рядом, потом присел и разочарованно коснулся ладонью Дининых волос.

– Ты молодец, животное. Жаль, что умерла, но все равно – молодец!

Знакомый голос прозвучал так отчетливо и обнадеживающе, что зверолюдка резко пришла в себя. Не в силах двинуться она мысленно умоляла пришедшего не уходить, ведь она живая… Живая! Дина собралась и дернула ухом. И рядом тут же прозвучало удивленное:

– Так ты не умерла?!

«Наверное, все-таки умерла», – мысленно ответила зверолюдка, осознав, что вокруг творится невероятное. Некто, стоящий рядом, разговаривал с ней голосом Джозефа, только откуда взяться на полигоне рядовому сотруднику обслуживания зоны М1? Нет, наверное, это бред или мираж. Все-таки Дине хотелось убедиться в собственных заблуждениях. Она приоткрыла глаз, скосила его и наткнулась взглядом на черную охотничью броню. Этого еще не хватало! Девушка слабо дернулась. «Мираж» опустился на колено и настойчиво заглянул ей в лицо. Зверолюдка не поверила собственным глазам. Это действительно был Джозеф!

– Тише, это я, помнишь меня? – парень осторожно коснулся Дининых щек с набухшими желваками челюстных мышц. – Как же тебя отцепить теперь? Холодной воды рядом нет, а дотащить вас двоих до реки будет проблематично. А если разжать тебе зубы ножом? – раздался тихий шорох выезжающего из ножен оружия, холодная сталь неприятно обожгла кожу. – Нет, так я тебе лицо порежу или зубы сломаю. Погоди-ка, у меня есть дверной разжим, сейчас…

Что-то просунулось Дине в рот, в нос ударил запах усиленного пластика. Сработала гидравлика, и челюсти зверолюдки наконец разомкнулись. Спаситель откатил ее в сторону от задушенного Майло и принялся освобождать от веревок. Все это время зверолюдка лежала, не двигаясь, с открытым ртом и вывернутой нижней челюстью – сил вернуть лицо в нормальное состояние пока не нашлось. Когда путы опали, парень с пониманием отошел в сторону. Дина неуверенно задвигалась, с трудом села, поджав ноги, дрожащими руками уперлась в свой подбородок, чтобы вернуть на место челюсть. Только после этого сказала невнятно:

– Спасибо…

– Не за что. Ты все сама, – мрачновато улыбнулся собеседник.

Дина еще раз пристально вгляделась в его лицо. Принюхалась – точно Джозеф, ошибки быть не может.

– Славная победа, животное. Кстати, я так до сих пор и не спросил твоего имени.

– Дина.

– Будем знакомы, – парень протянул собеседнице руку, – меня зовут Киллджо, слышала о таком?

– Наставник Майк называл тебя другим именем, – недоверчиво поинтересовалась зверолюдка, сдержанно отвечая на рукопожатие.

– На данный момент другое имя осталось за стеной полигона.

Дина первой убрала ладонь, чтобы потянуться за одеждой. Придурок Майло раскидал ее по сторонам: бюстгальтер так и не нашелся, трусики были порваны сбоку – пришлось связывать узлом. От подобранных стилистами лаковых ботильонов на неудобной танкетке девушка избавилась сразу после побега из лагеря. Леггинсы и топик превратились в лохмотья, но Дину это не смутило. Стоя на ногах твердо, одетая и свободная, она наконец ощутила едва уловимое чувство комфорта.

– Чего красуешься, трофеи забирай – твое, – Киллджо кивнул на труп Сальвареса. Дина поморщилась – ей совершенно не хотелось касаться поверженного врага еще раз. – Чего ждешь? Или я себе все возьму.

– Давай вместе, – предложила зверолюдка, предоставив охотнику честь первым обыскать Претендента.

У Майло обнаружилось четыре ножа – их разделили поровну. Два пистолета пришлось взять охотнику – от них Дина отказалась. Зверолюды не доверяли огнестрельному оружию и побаивались его. Самой желанной добычей стал для девушки ключ от капканов. Оторвав от веревки жгут, она повесила дорогой артефакт на шею и спрятала за воротом наглухо застегнутого топа. Рюкзак Майло тоже достался Дине. Претендент не оставил его в лагере, потащил с собой. Именно там хранились отравленные дротики и аптечка с медикаментами. Киллджо предложил Дине забрать претендентскую куртку, но та категорически помотала головой. Лучше терпеть холод, чем вонь ненавистного Сальвареса.

– Я холода не боюсь, – отказалась, брезгливо морща нос.

– Как хочешь, – решив не спорить со звериным упрямством, махнул рукой парень. – У меня к тебе предложение, – добавил, поразмыслив над чем-то с весьма серьезным видом.

– Опять «другой вариант»? – насторожилась Дина и на всякий случай отошла от Киллджо на несколько шагов.

– Да. Не думал, что когда-нибудь им воспользуюсь, но ситуация обязывает. Я хочу отвести тебя на северный край карты, там есть технический ход в стене. Если все получится, я открою его, и ты свалишь с полигона …

– Нет, – не дослушав, коротко отказалась Дина.

– Нет? – глаза Киллджо сверкнули потрясенно. – Что значит «нет»? Ты удивляешь меня, животное. Второй раз отказываешься от спасения. Если в первый раз тебя смутила потеря денег, то теперь контракт у тебя в кармане. По окончанию тебя причислят к погибшим и выплатят обещанные рэлли наследнику в завещании. Что теперь тебя не устраивает? Что еще тебе надо?

– Я должна остаться на Играх и убить одного человека.

– С чего бы?

– Он виноват в смерти моих сестер, – честно призналась зверолюдка, ощутив, как по внутренностям прошли холодные волны старой скорби. – Их усыпили по программе контроля численности зверолюдов.

– Не может быть. Ты ведь цивилизованная – не согласился охотник, – а под программу всегда попадали только дикие.

– Не может, – стиснула зубы девушка, – но произошло именно так. В администрации Хенны, рядом с которой мы жили, сочли слишком расточительным выслеживание и отлов диких зверолюдов, поэтому усыпили моих сестер!

Она почти сорвалась на крик, но, взяв себя в руки, замолчала. Вспомнился страшный вечер, когда в дом пришли люди, один из которых сделал сестрам уколы. После те легли спать и уже не поднялись с рассветом. Утром мать, мрачная и бледная, ушла в лес, чтобы выкопать ямы для своих дочерей… Дину она спрятала в подвале, выпустила только через сутки, но холодный запах смерти просочился через щели между половицами, и малышка запомнила его навсегда. А еще она запомнила того, кто принес беду в их дом – административный координатор по надзору за поголовьем зверолюдов Аски, Дик Вончес…

Дик Вончес должен умереть!

– Кто это сделал? – за напускным безразличием охотника мелькнуло сочувствие. – Он что, здесь, на Играх?

– Да. Дик Вончес, – ответила Дина.

– Боюсь тебя разочаровать, но такого Претендента в нынешнем сезоне нет.

– Значит, он в массовке.

– Сейчас проверю, – Киллджо с сомнением потыкал в сенсор сканера. – Нет. Точно нет.

– Есть, – раздраженно оскалилась Дина. – Я видела его своими глазами, я слышала, как Майло обращался к нему по имени, – она беспомощно взглянула на мертвого Сальвареса, неосознанно пожалев, что он не может подтвердить ее слов.

– Ладно, все может быть, – нехотя согласился охотник, – наверное, он сменил имя.

– Ты мне не веришь, – догадалась Дина.

– Я верю своим глазам, – прозвучало в ответ.

– Тогда я покажу его тебе.

Зверолюдка кинулась к Майло и принялась стаскивать с его руки гаджет с переговорным устройством.

– Что ты делаешь?

– Я включу его и покажу тебе. Звонки наверняка сохраняются в памяти…

– Не выйдет, даже я его теперь не включу. На личных гаджетах Претендентов стоят пароли блокировки. Пробуешь подобрать и вводишь неправильно – включается самоуничтожение. Дай-ка сюда, – прибор, крутясь, пролетел по воздуху и приземлился в ладонь охотника. – Будет время, покажу его одному коллеге, который неплохо разбирается в технике. Шанс маленький, но вдруг взломает? Тогда узнаем поддельное имя и отследим твоего… как его там. Но сначала мне надо закончить кое-какие дела на северном пути. Пойдешь со мной? По крайней мере уцелеешь, а потом я, так уж и быть, помогу тебе с твоим Вончесом.

– Сама справлюсь, – упрямо мотнула головой Дина. – Мне некогда ждать. Сейчас Вончес идет к Мертвограду, кто знает, откроется ли переговорник Майло и куда мой враг повернет потом?

– В центре карты места гиблые, – покачал головой Киллджо, – но дело твое. Мое дело предложить, а твое – отказаться…

– Послушай, – зверолюдка вспомнила одну важную вещь и на свой страх и риск решила поинтересоваться о ней, – в начале Игр со мной была девушка, Шахерезада…

– Хочешь узнать ее судьбу? – охотник мрачно взглянул на собеседницу, и в глазах его мелькнул немой вопрос: «Точно хочешь знать? Уверена?»

– Да.

– Шахерезада Дельвинь. Массовка. На сканере ее не видно, – сверившись с собственным гаджетом, объявил парень, – значит, либо убита, либо хорошо спряталась, что маловероятно.

– Убита… – эхом повторила Дина.

– Скорее всего, но ее штрихкод пока не считывали. Значит, погибла где-то сама.

– Сама?

– Ну да, сама. Утонула, упала со скал, попалась собакам, диким зверолюдам или какому-нибудь опасному кибер-зверью. Дело нехитрое. Тем более, она ведь тоже «залетная», типа тебя. И, похоже, совсем без физической подготовки. Долбаные кастинг-менеджеры вконец распоясались и даром жрут свой хлеб.

Определение «залетная» девушка уточнять не стала – поняла по контексту интуитивно.

Дина ничего не сказала и постаралась скорее забыть удручающую новость. Ей пришлось погасить в душе робкий свет возникшей дружбы, непроизвольной симпатии, которую она почувствовала к тихоне Шах. Избавиться от тяжких мыслей было трудно. Самое поганое – Шахерезада помогла ей сбежать, рискуя собой, отпустила из плена на волю. Теперь этот долг останется неоплаченным…

– Значит, расходимся? – отвлек ее от мыслей собеседник.

– Да, – с толикой сожаления ответила Дина, хотя все ее звериное естество противилось подобному решению. Она смотрела на Киллджо, на его черные волосы, привычно собранные в хвост, на спокойное лицо с пролегшей меж бровей складкой, с грубоватыми чертами уверенного в себе сильного человека… Природа вновь вынуждала признать в охотнике вожака и покорно идти за ним. Ведь так логично. Так удобно. Гораздо безопаснее ходить по полигону в стае, пусть маленькой, из двух особей, но все же стае, где есть четыре пары глаз вместо двух, где не нужно бояться сна, потому что есть кому постоять на страже…

Девушка встряхнулась, выбрасывая из головы лишние мысли. Киллджо идет не в центр, а на север. Одному лешему ведомо, когда он закончит свои дела и соберется помочь ей? А вдруг передумает? Надо ковать железо, пока горячо! Пока местонахождение официально не существующего на Играх Вончеса еще известно, пока след не потерян. Нет! Нельзя расслабляться и поддаваться инстинктам. У нее есть цель, которой надо достигнуть любой ценой, ценою жизни возможно. А еще… Дина не могла объяснить собственного смятения и странного чувства, будто откуда-то из центра карты доносится безмолвный неумолимый зов и тянет магнитом в Мертвоград, навстречу роковой судьбе. Тем более, что жизнь свою Дина уже разменяла, войдя в кастинг-центр и получив место смертницы Ласковых Игр… И, конечно, чем бегать по лесам за ублюдком Вончесом, можно провести время гораздо безопаснее и приятнее. Остаться в компании симпатичного охотника, например. Стоп! Она что, назвала Киллджо симпатичным? С чего бы?

Дина отчаянно затрясла головой. Разметались светлые волосы, уши захлопали по воздуху, как у только что выкупавшейся собаки.

– Последний раз спрашиваю, ты со мной?

Киллджо явно провоцировал, похоже, он заметил сомнения зверолюдки и решил испытать на крепость ее решение.

– Нет. У меня своя дорога, – собравшись, резко ответила та.

Она проснулась резко, будто ее неожиданно окунули в холодную воду. Шах чуть не грохнулась с высокого стула, испуганно сжалась под нагретой курткой, с ужасом вспоминая события прошлого дня и вечера. Начало кошмара под названием Игры, мерзкая компания насильников-мучителей и жуткий охотник в финале…

Шахерезада тревожно огляделась – Холли-Билли поблизости не было. Девушка поспешно осмотрела себя – цела. То, что охотник не убил ее и даже не изнасиловал, казалось нонсенсом. Что они делали вчера? Разговаривали… Наверное, так удав разговаривает с кроликом, прежде чем проглотить его. Шах нервно поежилась, оглядела зал и наткнулась взглядом на гостеприимного Клауса. Ужас… А дверь-то открыта настежь!

Она сползла со стула и мелкими шажками приблизилась к выходу. Несколько раз оглянулась по сторонам – никого, только мертвые головы пялятся мутными глазами из ледника. Кажется, утром их стало больше, чем было вчера.

Стараясь не смотреть на швейцара, Шахерезада быстро скользнула на улицу. Солнце светило непривычно ярко, отражалось россыпью искр от далекой горы с белой шапкой снега на вершине. У ног виднелась едва различимая тропинка, ведущая вниз со скалы. Вчера она показалась Шах бесконечно длинной, но сейчас девушка отчетливо разглядела ее начало у подножья скал. А еще она разглядела Холли-Билли, он махал ей рукой приглашая спуститься. Девушка послушалась.

– Доброе утро, милая, долго спишь, устала, наверное, за прошлые дни?

– Да, – Шах привычно кивнула.

– А у меня сегодня все удачно сложилось. Думал, придется погоняться за поганцем Свеном, но, кажется, я его переоценил.

Шах снова кивнула.

Холли-Билли улыбнулся ей своей жуткой улыбкой и, ухватив под локоть, потянул в ближайшие заросли, за которыми оказалась круглая поляна. Посреди поляны были вкопаны в землю четыре кола, а на них за руки и ноги растянут человек. Это действительно оказался Свен, тот самый толстяк Свен, что последним нагнал отряд Майло. Увидев Шах, он узнал ее и дрожащим голосом взмолился.

– Это вы… Вы были с Майло, я вас помню, я прошу вас, скажите этому человеку, что я хороший, что я ни в чем не виноват…

– Заткнись, – прикрикнул на него охотник и вынул нож.

– Что вы… ты собираешься с ним делать?

– Шкуру буду сдирать, – невозмутимо ответил Холли-Билли, – с живого. Ты насчет кольев не сомневайся – выдержат, правда, я сам этим методом особо не пользовался. Подглядел как-то у степняков, все хотел попробовать, но руки никак не доходили. А сейчас, думаю, – дай, думаю…

– Содрать? Живьем? – от услышанного Шахерезаде стало нехорошо. Понимая, что охотник не шутит, девушка задрожала мелкой дрожью и тихо попросила. – Не надо так, пожалуйста…

– А чего ты его защищаешь? – Холли-Билли поймал взгляд Шах, и глаз его блеснул недобрым огнем. – Он тебе кто? Родня? Друг? Коллега?

– Но он живой человек, это так жестоко!

Жестом велев собеседнице замолчать, охотник убрал нож, медленно подошел к Шахерезаде, одной рукой обнял за плечо, другой крепко ухватил за дрожащий подбородок, заставив встретиться со Свеном взглядом:

– Смотри на него, милая, смотри во все глаза! Ты видишь его насквозь? Все его тайны, мысли, поступки и грехи? Видишь?

Дыхание Холли-Билли, горячее, словно у собравшегося выдохнуть пламя дракона, обожгло щеку Шах, и она пискнула испуганно:

– Нет!

– Так зачем же ты его защищаешь? Уверена, что он достоин твоей заботы и защиты?

– Нет. Но из всех прихвостней Майло он был самым безобидным: не насиловал, ни к кому не лез…

– Ай, милая, если он всего лишь меньшее быдло, чем остальные, это все равно не делает его ангелом. Чтобы развеять твои сомнения, я расскажу. Этот человек работал директором одной закрытой школы для одаренных детишек, а еще он был педофилом. Заманивал своих учеников к себе в гости и развращал, а потом запугивал, шантажировал. Как итог – этого товарища даже не смогли обвинить по закону. Связи, деньги, ну ты понимаешь… Вроде отмазался, да только родители детишек стали грозиться расправой, вот он и подался на Игры. Майло пообещал надежную защиту, а так как выжившим участникам после Игр дается амнистия, наш друг Свен решил-таки рискнуть. Думал, отсидится на Играх, а потом свалит за рубеж – и все дела! Просчитался!

– То, в чем вы меня обвиняете – это же невинное развлечение, я же никого не убил, – попытался оправдаться распятый на кольях толстяк, чем только сильнее разозлил Холли-Билли.

– Невинное развлечение? А скольким детишкам ты сломал жизнь? Сколько из них покончили с собой, не выдержав позора огласки? Сколько молчат до сих пор? Сколько, ответь?

– Ваше наказание неравноценно! – срываясь на крик, из последних сил рванулся в путах пленник. – Подумаешь, развращенные детишки! Вы же знаете, какая сейчас молодежь! Курить начинают в первом классе, пить в пятом, а там и за остальным далеко ходить не надо. Нет, ну ей-богу, что я такого совершил? Немного поучил их взрослой жизни – даже на пользу! В соседних странах уже готовятся принять закон о том, чтобы разрешить связь с несовершеннолетними, и вообще совершеннолетие отменить.

– Так то в других странах, а у нас в Аске нравы другие, – оскалился в ответ Холли-Билли. – Говоришь, не сильно нагрешил? – охотник отпустил Шах, трясущуюся от нахлынувших эмоций, как осиновый лист, подошел к Свену и склонился над ним. – Я ведь тоже накажу тебя не сильно. Подумаешь, сниму шкуру – это же ерунда, как пальто скинуть. Снял и пошел! Так что все честно. Баш на баш. Да и вообще, раз уж ко мне стали захаживать гости, – он многозначительно покосился на Шахерезаду, – мне нужен второй швейцар… Милая, если не хочешь смотреть, отправляйся наверх и подожди меня в баре. Только не сворачивай с тропы. Не заблудись, иначе будут неприятности…

Словно во сне, Шахерезада побрела обратно на скалы. В голове ее в тот момент было пусто. Так же пусто, холодно и непроглядно темно, как бывает на дне глубокого пересохшего колодца.

Солнце поднялось в зенит и светило вовсю, но Шахерезада не видела этого света. В тот миг ей казалось, что со всех сторон к ней подбирается кровожадная живая тьма. Будто она скулит мерзко и жалобно голосом Свена и смеется зловеще, словно Холли-Билли… Как бы ни был ужасен охотник, тот, кого он казнил, оказался еще страшнее. Это Игры! Здесь чудовища жрут чудовищ! Здесь нет места надежде и состраданию лишь по одной простой причине – тут не на что надеяться и некому сострадать. Здесь сердце превращается в камень, в холодный кусок обледенелой пустоты, а беспощадная тьма затягивает его, будто болото, и топит в себе…

Она ушла уже достаточно далеко, когда по ушам резанул полный дикого ужаса вопль Свена. Не желая слышать звуки кровавой расправы, Шахерезада заткнула уши и с обреченным упорством продолжила путь наверх. Нужно дойти до пещеры и спрятаться там, скорее! И ни в коем случае не оборачиваться, чтобы не увидеть ненароком… Она ничего не увидит и не услышит. Она придет в пещеру, отыщет в баре вчерашнее вино и выпьет его ровно столько, сколько нужно, чтобы отрубиться без памяти. Главное, не оборачиваться сейчас. Только не оборачиваться!

Но через пару сотен метров ей все же пришлось взглянуть назад. Девушка не услышала, почувствовала за спиной какое-то движение. Она обернулась и застыла, моментально забыв о казни Свена и алкоголе. Позади в нескольких шагах от Шахерезады стояло пугающее нечто. Это было четырехногое металлическое существо, похожее на грубо скроенного примитивного робота из устаревшей фантастики. Прямоугольный корпус дроида, усеянный множеством небольших шипов, венчало подобие уродливой головы с парой гигантских тупозубых челюстей, похожих на ковш экскаватора. На груди чудища блистал лиловый логотип Игр, помещенный в золотую корону.

Испуганно округлив глаза, Шах уставилась на дроида и, не теряя его из вида, осторожно попятилась к спасительной пещере. Как только девушка сделала шаг, монстр повторил ее движение. Она шагнула еще – уродец за ней. Через пять шагов ему, похоже, надоела такая игра. Вслед за новым движением девушки, стальной хищник прыгнул и подмял Шахерезаду под себя. Та вскрикнула от страха, но звук получился едва слышным – спустя секунду перепуганная добыча исчезла в пасти чудовища…

Сперва Шах решила – это конец. Потом заорала, принялась брыкаться, что есть мочи, в темноте. Ноги уперлись в холодный металл, руки тоже… Немного успокоившись, девушка сообразила, что жива и находится в угловатом брюхе железной твари. Вскоре началась бешеная тряска – дроид побежал.

Перед тем, как уйти, охотник привел Дину к заброшенной линии роботрамвая. Стеклянный когда-то купол остановки плотно увили тугие стебли плюща, отчего воздух внутри казался зеленым.

Дина принюхалась – пахло металлом и смазкой. Зверолюды не любили запах машин. Девушка вопросительно взглянула на Киллджо.

– Это роботрамвай, не бойся, – пояснил тот.

– Я не боюсь. Зачем он мне?

– Чтобы быстрее добраться до центра карты. В голове первого вагона есть бывшее купе контроля, оно запирается изнутри. Обычно участники не пользуются трамвайной линией, боясь попасть в охотничью западню, но этот маршрут вполне безопасен. Проедешь пять остановок, сойдешь на шестой, поняла?

– Да.

– И старайся лишний раз в окно не высовываться. По крайней мере, рядом с остановками.

– Я поняла, спасибо и… прощай…

Рельсы натужно загудели, щелкнули по шпалам. Роботрамвай тихо выполз из чащи и с шипением открыл дверь. Перед тем, как попрощаться, зверолюдка с сожалением взглянула на охотника. Щемящее чувство в груди мешало шагнуть в вагон – несколько секунд девушка стояла, поставив одну ногу на ступеньку. «Расслабилась! – ругала она себя мысленно. – Нечего думать про удобство, когда Вончес вот-вот ускользнет из-под носа, если еще не ускользнул. Никакого покоя, пока враг семьи не получит свое!» Самоуговоры прошли успешно, хотя Дина была на волоске от того, чтобы принять предложение Киллджо и пойти вместе с ним.

Проблему решил роботрамвай. Он мигнул алым огоньком, предупреждая, что посадка окончена, и зверолюдка быстро шмыгнула внутрь. Состав тронулся. Дина не стала оборачиваться, но краем глаза заметила, как охотник махнул ей на прощание рукой. Последовав его совету, Девушка пробралась в отгороженную впереди салона кабинку, открыла ее, вошла, после чего заперлась изнутри. Сиденье контролера почти сгнило. От него остался только лом, несколько пружин и обрывки искусственной кожи. Пришлось сесть на пол. Главное – кабина сохранилась остекленной, в отличие от салона, где большая часть окон давно разбилась и осыпалась.

Мерное постукивание колес постепенно успокоило зверолюдку. Она даже осмелилась выглянуть в окно, уж очень любопытным оказалось то, что находилось за ним. Сначала трамвай продирался через густой лес, а потом словно взлетел к облакам по тонкой, словно кружево, арочной эстакаде. У Дины даже дух захватило от высоты и открывшегося пейзажа. Сначала ей стало страшно, показалось, что хрупкий путь вот-вот разрушится, сломается под весом несущегося вперед трамвая, но постепенно девушка привыкла к высоте.

Дина принялась разглядывать раскинувшийся под эстакадой город. Древние заброшенные постройки тонули в кучерявой зелени. Словно иглы, вырывались к небесам острые точеные небоскребы, увитые лентами гигантских лиан. В цветущем, зеленом буйстве зоркие глаза зверолюдки отследили передвижения какой-то живности. Кажется, это место звалось Старым городом, сразу за которым начинались владения Сайскинга и Цернунноса…

Похоже, слухи не врали, и когда-то давно нынешний игровой полигон действительно был населенной и процветающей местностью. Тогда Старый Город считался крупнейшим в Аске центром культуры и бизнеса, он тянулся до северного побережья – там начиналась туристическая зона с шикарными отелями и великолепными пляжами. Множество людей проживало и работало на острове Хоппи. Чуть восточнее находился исторический заповедник, где археологи обнаружили руины погибшей цивилизации аборигенов Терры-2. Научные конференции, мероприятия, туристы… Разве могли подумать жители счастливого и процветающего острова, что однажды все это великолепие придет в запустение и, как дешевый трофей, достанется организаторам Ласковых Игр?

Но случилось то, что случилось. В один роковой день словно по команде на Хоппи взбесились все зверолюды. Цивилизованные и дикие, они стали одержимыми яростью и начали убивать. На острове ввели чрезвычайное положение, остатки людей вывезли, после чего произвели полную зачистку, под которую попали не только неконтролируемые зверолюды, но и большинство крупных животных этой местности. Несмотря на принятые меры, жители на остров так и не вернулись. Поползли слухи о том, что причиной трагедии стало потревоженное археологами древнее зло. Прошло время, и Хоппи пришел в запустение, тогда его и выкупил под полигон учредитель Ласковых Игр, имя которого до сих пор не знал никто…

Всю дорогу Дина пыталась прислушиваться к собственным чувствам и ощущениям, ждала подсказку, где искать Вончеса, но мысли путались, перескакивали с одного на другое. Сначала зверолюдку взволновал вид пустующего города – уж слишком величественен и вдохновляющ он оказался. Потом подлый внутренний голосок начал упрекать расставанием с Киллджо. Он ведь мог защитить, мог помочь, разве не лучше, не надежнее было пойти с ним?

«Где же ты, Вончес?» – мысленно отвлекала себя Дина, пристально глядя на северо-восток. И ответ пришел, как необъяснимая, едва уловимая силовая волна. Пытаясь не упустить ее, зверолюдка прикрыла глаза и тут же болезненно дернулась. Тьма на внутренней стороне век породила мимолетное видение, пугающее и необъяснимое: огромный подземный чертог с каменными нишами, из которых глядят иссохшие мумии, украшенные драгоценными камнями и золотом. В центре чертога – сказочный эльфийский король в венце из оленьих рогов. У него нет возраста, его волосы серебряным ливнем текут по груди, его ланьи глаза черны, как бездонные дыры. Он машет рукой, приглашая к себе, в свой холодный зал полный скорби и тлена.

Дина резко открыла глаза и поежилась. Город за окном исчез. Роботрамвай сошел с эстакады и углубился в светлую дубовую рощу. Когда между стволами мелькнули чьи-то быстрые тени, зверолюдка моментально отследила их. По тропе, параллельной рельсам, некоторое время бежала пара странных железных тварей, отдаленно напоминающих робобульдогов. У чудищ были угловатые тела-контейнеры и здоровенные челюсти-захваты.

Постепенно трамвай набрал скорость, и бульдоги-дроиды отстали от него. «Вот и центр. Шестая остановка – следующая», – подумала Дина, приготовившись сходить.

Ее вновь встретил полуразрушенный свод остановки. На единственной стене до сих пор сохранилось расписание и часть старинной мозаики. Цветные стеклышки частично осыпались, но рисунок еще узнавался. На нем девушка и зверолюдка держали голубя на плотно сомкнутых руках – символ мира и благоденствия давно ушедшей эпохи. Взглянув на изображение, Дина опять невольно вспомнила о Шах, но тут же выкинула сентиментальные мысли из головы.

Первым делом зверолюдка внимательно огляделась. Кругом стоял тенистый лиственный лес, над которым, словно в сказке возвышались острые башни фантастического замка. Сути и назначения данной постройки Дина не знала, но отнеслась к ней с предельной настороженностью.

Собравшись обойти замок по большой дуге, девушка сильно забрала на север. Такой путь казался оптимальным, и внутренние ощущения не противились этому выбору.

Сначала все шло хорошо. Несколько раз Дина слышала приближение стальных бульдогов. Дроиды передвигались относительно тихо, но чуткий слух зверолюдки позволял различить даже слабое поскрипывание их металлических тел. Вступать в бой с чудовищами было глупо – против таких что отравленный дротик, что нож бесполезны.

Потом зверолюдка наткнулась на девушку-участницу, которая неслась вперед не разбирая дороги. За беглянкой галопом скакали три бульдога. Дина успела свернуть в сторону, но один робот все же заметил ее и начал преследовать. Зверолюдка петляла и уворачивалась, пока ей наконец не удалось оторваться от назойливого монстра, но в тот момент, когда девушка уже собралась вздохнуть спокойно, земля под ногами провалилась.

Дина полетела под землю, во тьму. Полет, занявший пару секунд, показался ей невероятно долгим. Перед падением зверолюдка перевернулась в воздухе, как кошка. Приземлившись, больно отшибла ладони и колени. Укушенная нога тут же дала о себе знать – повязка промокла новой кровью.

Девушка выругалась, стала осматриваться вокруг: холодный пол, четыре стены железного ящика и квадрат неба над головой. Опять ловушка! Кажется, Дина уже стала к ним привыкать. Она хотела подпрыгнуть, попробовать уцепиться за что-нибудь, но ящик дрогнул и по невидимым рельсам покатился в земную толщу.

Жалкий небесный клочок скрылся из глаз. Сырой, прелый почвенный запах напомнил детство и норную охоту. Ящик все ехал и ехал куда-то по подземной дороге. Так как между потолком тоннеля и верхом новой тюрьмы все время оставалась лишь тонкая щель в несколько сантиметров, выбраться наружу не получалось. Тот, кто устроил ловушку, будто знал, что зверолюдка не боится подземелий и при первом возможном случае из ящика выпрыгнет.

Наконец непроглядный мрак разрушил тусклый луч света. Дина напряглась, понимая, что скоро подземное путешествие завершится конечной остановкой. Вагонетка въехала в небольшой зал. Над головой тускло горели круглые светильники. Раздался металлический лязг решетки – подземный туннель закрылся, отрезав последний путь к побегу.

Дина притихла. Сунув за повязку на ноге нож, девушка достала из рюкзака пистолет с отравленным дротиком и сжалась на дне ящика. Снаружи раздались голоса.

– Посмотри, Кьо, ловушка приехала, – сказал один. – Проверим?

– Наверное, снова роборысь угодила или собака, – проворчал в ответ второй. – Шарахни ее вспышкой, чтобы не бросилась, а там разберемся…

Дина не успела ничего предпринять, да и что предпримешь, скрутившись в три погибели на дне железной коробки… С потолка полыхнул яркий свет, ослепил даже через плотно сомкнутые веки. Потом пришла звуковая волна, от которой уши будто забились ватой, а движения утратили координацию.

Последним, что услышала зверолюдка, стал довольный возглас одного из незримых пленителей:

– Гляди, Кьо, это не рысь, это – девка. Еще одна наложница для господина Сайскинга! Сегодня удачный день…

Когда Дину вынули из ловушки и потащили куда-то, она пыталась вяло сопротивляться, но сознание быстро покинуло ее…

…Зверолюдка пришла в себя. Она не сразу поняла, что окружающий ее интерьер – не картинка из странного сна. Дина лежала на шикарной кровати с расшитым восточными узорами балдахином. Подле нее стояли две женщины в масках: одна обрабатывала рану на ноге, вторая омывала тело пленницы отваром. Цветочный запах был приятен человеку, но для зверолюдки оказался слишком резок. Дина чихнула и села, чуть не выбив плошку с отваром из рук незнакомки.

– Что происходит? Я еще на полигоне? Кто вы?

– Вы во дворце господина Сайскинга. Мы его слуги, – со спокойным безразличием пояснила одна из женщин.

– Не знала, что на полигоне кроме массовки, Претендентов и охотников есть кто-то еще, – рассеянно пробормотала Дина, не слишком вежливо забрала у служанки губку и, макнув в плошку с вонючей жидкостью, потерла себе лицо. В нос ударил ядреный запах розы, отчего зверолюдка немного взбодрилась.

– Мы – персонал. Мы не покидаем замок и не участвуем в Играх. Просто обслуживаем шоу. Господин Сайскинг любит комфорт.

– Ясно, – мрачно кивнула зверолюдка, – а я тут для чего? – она в принципе знала возможный ответ, но хотела еще раз убедиться.

– Теперь вы наложница господина Сайскинга, и до конца Игр будете находиться в его гареме. Потом вас ждет выбор, в результате которого вы либо останетесь живы, либо умрете.

– Отличная новость, – скептически фыркнула Дина. – А если я против?

– Ваше мнение не учитывается, – холодно произнесла служанка. – Теперь ваше единственное занятие на Играх – ублажать господина Сайскинга. Если вы будете сопротивляться или попытаетесь сбежать, мы примем соответствующие меры, – женщина продемонстрировала зверолюдке свою руку: на каждом пальце имелось по гладкому кольцу. Движение, и от них поползли к кончикам ногтей искристые молнии встроенного электрошокера. Вторая служанка оторвалась от раны и многозначительно указала на потолок. Дина поняла – оглушающая вспышка, как там, при выгрузке из вагонетки…

Дважды объяснять не пришлось. Зверолюдка с досадой осознала – пока можно только мечтать о побеге и лезть в драку чревато. По крайней мере, прямо сейчас. Изображать смирение было не в духе Дины, но ничего другого не оставалось. Девушка решила присмотреться, сориентироваться в новых условиях. Пока все выглядело относительно безобидно – ее никто не пытался изнасиловать или убить, но, несмотря на это мнимое спокойствие, зверолюдка не собиралась расслабляться. Чутье подсказывало – все опасности сказочного замка еще ждут ее впереди.

Служанки больше не разговаривали. Они тщательно омыли тело пленницы, перевязали рану, потом велели девушке раздеться. Когда Дина насторожилась и не послушалась, одна из женщин подошла к скрытому в узорчатой стене шкафу, вынула оттуда великолепный наряд и положила на кровать.

– Надевай…

Под угрозой электроразряда зверолюдка переоделась. Сжав зубы, взглянула на себя в зеркало. Новая одежда смотрелась еще неуместнее предыдущей. Ничего не прикрывающее черное белье с прорезями в самых интимных местах до поры до времени скрыли полы длинного халата с запахом и поясом, хвост которого, словно царский шлейф, волочился по полу. Струящийся шелк одеяния украшали лилово-изумрудные изображения павлинов и прозрачные камни, сверкающие, как горный лед.

Удовлетворенные нарядом, служанки усадили новую наложницу господина Сайскинга на резной стул, чтобы завить ей волосы и сделать вызывающе яркий макияж.

Наконец, приготовления закончились. Дину вывели из комнаты и по длинному, устланному пушистым ковром коридору привели в большой круглый зал. Здесь стиль сказочного востока проступал еще отчетливее. Пол был устлан цветными коврами, стены украшены мозаикой, колонны резьбой, под купольным потолком висели птичьи клетки. Отсутствие характерного запаха натолкнуло Дину на мысль, что павлины, сидящие в них, не настоящие.

Посреди зала в сопровождении служанок стояли еще две девушки. Обе, в отличие от зверолюдки, уже были обнажены. В одной Дина узнала недавнюю беглянку, что спасалась от дроидов. Теперь девица не казалась такой перепуганной, напротив, выглядела вполне довольной.

Дину поставили в ряд с остальными. Служанки отступили, оставив наложниц перед бархатным троном. На нем восседал охотник в украшенных витиеватой гравировкой доспехах. Он был старше Киллджо раза в два, гораздо выше и мощнее. Его темно-красные волосы были зачесаны назад, а на губах играла чуть заметная, ленивая улыбка пресыщенного удовольствиями, скучающего человека.

Высокомерным жестом Сайскинг велел прислуге отойти подальше. Не сходя с трона, он стал разглядывать девушек. Наконец, вынес вердикт.

– Ничего нового. Все как всегда.

Динины товарки по плену кокетливо заулыбались, желая доказать, что охотник ошибается, и уж они-то смогут осветить жизнь хозяина замка новыми красками. Сайскинг только зевнул, затем требовательно взглянул на Дину. Прямо в глаза. Этот мужчина явно привык смотреть на женщин свысока, на зверолюдок уж точно! Ощутив в груди укол ярости, Дина непроизвольно оскалилась. Такой жест явно удивил охотника, в его глазах блеснул неподдельный интерес. Мужчина заломил бровь и поинтересовался.

– Тебя что-то не устраивает, зверюшка?

Дина благоразумно промолчала, не стала препираться и ерничать. Ей дорого далось это молчание. Как сдержаться, если по телу электрическими разрядами бегут мурашки гнева. Той самой дикой злости, сводящей голову судорогами ненависти к врагу, заставляющей челюсти сжиматься в мертвой хватке…

– Ты зря недовольствуешь, – продолжил речь охотник, – стать наложницей в моем гареме – лучшее, что могло случиться с тобой на Играх. Благодари судьбу, девочка. Здесь тебя ждут ласки и наслаждения.

Сайскинг хлопнул в ладоши. Из-за незаметной двери в стене вышли четверо мужчин. Алые капюшоны палачей – все, что имелось у них из одежды. Перекачанные тела незнакомцев золотились и блестели от масла, внушительные мужские органы находились в состоянии полуготовности и выглядели весьма угрожающе.

Дина напряглась, занервничала. Бегая глазами, стала отступать назад, но из душного, пахнущего благовониями и мускусом полумрака выступила знакомая служанка с электрошокером. Пришлось вернуться в строй. Зверолюдка напряженно прищурилась, выбирая, с кем из врагов сумеет расправиться прежде, чем упадет замертво, оглушенная разрядом тока.

Сайскинг, похоже, заметил ее волнение и взглядом приказал бугаям начать с других девушек. Самая крайняя – коротко остриженная платиновая блондинка с белоснежной кожей – томно закатила глаза и страстно закусила пухлую губу. Один из мужчин подошел к ней спереди, погладил здоровенной лапищей по губам, по тонкой алебастровой шее. Девушка тихо ахнула и громко застонала, когда широкие ладони спустилась ей на грудь. Мужчина с наслаждением помял сочные полушария, потеребил пальцами твердые соски, сорвав с коралловых губок красотки новую порцию вдохновенных стенаний.

– Ты горячая, – со скукой в голосе кивнул девушке Сайскинг. Комплимент вышел дежурным и неубедительным. Судя по холодному, пустому взгляду охотника, старания блондинки его не впечатлили.

Он махнул обнаженным мужчинам на следующую наложницу. Трое из них подошли к длинноволосой худой брюнетке. Один продолжил ласкать блондинку – сменив пальцы губами, начал сосать ей грудь. Тонкая, словно тростинка, брюнетка, попыталась сыграть возмущение. Когда трое здоровяков оплели ее хрупкое тельце могучими руками, прижались со всех сторон, девушка протестующее вскрикнула. В ее низком голосе ясно проступила фальшь. По внутренней стороне гладкого загорелого бедра «скромницы» потекла влажная струйка. Через минуту, забыв про заявленную роль приличной девочки, девица с жадным урчанием вцепилась пальцами в ближайший член и принялась остервенело тереться о него животом.

Сайскинг снова взмахнул рукой. Уже двое мужчин подошли к Дине. Зверолюдка затравленно уставилась на врагов и свирепо зарычала. В тот миг она была готова на все. В голове каруселью неслись бешеные мысли: «Какая досада! Какая несправедливость! Нельзя позволить этим тварям коснуться себя! Что же делать? Драться? Тогда убьют. Наверняка убьют, и сестры останутся неотомщенными!» Противоречивые мысли выжигали душу изнутри. Как поступить? Как?

Никто из «палачей» не успел прикоснуться к ощетинившейся пленнице. На запястье Сайскинга оглушительно пискнул переговорник. Не желая пропускать и минуты зрелища, охотник подал слугам сигнал остановиться.

– Киллджо? Что тебе нужно? – произнес удивленно.

– У меня к тебе дело. Впусти.

Дина узнала голос в динамике. Сердце девушки екнуло, омытое волной тепла. Неужели придет? Неужели за ней? Неужели…

– Не пущу, – тут же разрушил робкую надежду Сайскинг. – Ты знаешь, в замок я не пускаю никого, даже коллег. Говори, что нужно.

– У тебя в гареме оказалась зверолюдка. Отдай ее мне.

– С чего бы?

– Ты читал ее досье? Она здесь случайно, – в твердом голосе Киллджо звучала спокойная настойчивость, от которой сердце Дины заколотилось барабанной дробью. Неужели выручит? – Она не должна умирать.

– А кто сказал, что я буду ее убивать? – хитро отозвался Сайскинг. – Половину своих наложниц я всегда оставляю в живых. Обычно бросаю жребий, кому повезет, но зверушку помилую вне конкурса, можешь не переживать. Пытки ей тоже не грозят – в моем гареме ее ждут лишь страсть, похоть и чувственные наслаждения.

– Не хочешь отдавать – поменяй, – упрямо твердил Киллджо по ту сторону переговорника, а Дина мысленно умоляла его не отступаться, торговаться с проклятущим Сайскингом до конца.

– На что?

– На голову Претендента. Майло Сальварес тебя устроит?

– Ты хочешь отдать за девчонку голову самого дорогого из нынешних Претендентов? За него организаторы сулят приличную премию. Странно это, Киллджо?

– Ничего странного, все честно. Майло завалил не я, а сама зверолюдка. Это ее залог.

– Даже так? – хозяин замка впечатлено покачал головой. – Интересная девочка, пожалуй, оставлю ее себе. И не обижайся, Киллджо, ты сам создал ажиотаж, – спешно, чтобы не слышать возмущений коллеги, Сайскинг оборвал связь, после чего насмешливо бросил в уже выключенный переговорник. – Оставь себе голову Майло и довольствуйся ею! – продолжил, обращаясь к Дине. – А ты, зверюшка, наверное, занятная, раз Киллджо не поленился притащиться ко мне за тобой. Смотри-ка, даже Претендента ради тебя не пожалел. Интересно, чем таким ты его зацепила? Может, и я распробую?

Охотник поднялся с трона и приблизился к пленнице. Голые громилы своевременно заломили ей руки за спину, не оставляя возможности даже помыслить о неразумном движении.

Сайскинг склонился к лицу зверолюдки, подцепил пальцем ее подбородок и заставил взглянуть на себя. В его темных восточных глазах играли искры нескрываемого интереса.

– Значит, ты сама убила Сальвареса? Как же ты это сделала, такая маленькая и безоружная?

– Перегрызла глотку, – не сдержавшись, рыкнула Дина с намеком, за что моментально поплатилась.

– Вот оно что! – покривился Сайскинг и хлопнул в ладоши, подзывая слуг. – Эй, вы, принесите намордник.

Вскоре на Динином затылке щелкнула застежка. По щекам протянулись черные лаковые ремни, а во рту оказался противный пластиковый шар в стиле садо-мазо.

– Так-то лучше. Теперь не будешь кусаться? – охотник с довольным видом похлопал будущую наложницу по щеке. Потом властно сорвал с нее халат и отшвырнул в сторону. – Держите ноги и руки.

Бугаи «распяли» несчастную жертву, будто морскую звезду. Сайскинг медленно огладил ее плечи и грудь, с видом знатока помял ягодицы и бедра. Владыка гарема никуда не спешил. Надо отдать ему должное, он не был бесцеремонным насильником вроде Майло или Тибольда. Ему нравилось, когда наложницы все делают по собственной доброй воле, правда, иногда эту волю приходилось слегка корректировать. В случае с Диной Сайскинг пока не придумал, как поступить. Действовать жестко – не вариант. Зачем ему озлобленное, опасное животное, приласкать которое можно будет только в связанном виде? Действовать мягко – уже интереснее. Говорят, дикого зверя можно приручить? Так почему бы не попробовать. Между кнутом и пряником господин Сайскинг сперва решил выбрать «пряник». Не зря говорят, что ласка – лучшее орудие в дрессировке.

– Тебе будет приятно, – сладко произнес мужчина, просовывая руку между напряженных бедер, чтобы коснуться самого сокровенного.

Девушка напряглась. Умелые пальцы задвигались между бархатистых кожных складок, но так и не выжали из девичьего лона заветной влаги. Зверолюдка в отчаянии прикрыла глаза. Людская мудрость – если тебя насилуют, надо расслабиться и получать удовольствие, в Динином случае не действовала. Парадоксальное умение в нужный момент абстрагироваться от телесных позывов сыграло с девушкой злую шутку. Умелые ласки Сайскинга не принесли желаемых результатов, его ловкие пальцы лишь раздражали упрямую плоть. Ощущения вместо приятных становились все болезненнее.

– Почему ты такая сухая? – недовольно поинтересовался охотник, заглядывая в ненавидящие глаза пленницы. – Ты должна испытать оргазм. Все мои наложницы испытывают оргазм, желают они того или нет.

Мужчина убрал руку от Дининого лона, жадно облизал собственные пальцы. Сосредоточенно поразмыслив с полминуты, он подозвал служанок и отдал приказ:

– Отведите ее в большую женскую комнату, заприте и оставьте одну. Пусть немного отойдет от стресса, отдохнет, расслабится. Потом, часа через два, вколите ей возбудитель длительного действия. Я подожду…

Служанки-надзирательницы выполнили приказ хозяина усердно и точно. Они привели зверолюдку в какое-то богато украшенное помещение без окон и оставили одну. Намордник сняли.

Женская комната оказалась довольно большим жилым блоком, с душем, хаммамом и овальным бассейном внутри. В самой комнате находились кровать, шкаф с одеждой, а также трюмо с косметикой в ярких шкатулках.

Первым делом Дина сорвала с себя ненавистные тряпки. Бросив их на пол, села, обхватив колени, и до боли зажмурила глаза. Стала ругать себя за поспешность и гордость, за то, что вдохновленная победой над Майло, сломя голову понеслась за призрачным Вончесом и сама навлекла на себя беду. О! Теперь бы она, конечно, поступила по-другому! Подумала бы хорошенько, приняла взвешенное решение и, возможно, помощь Киллджо…

Зверолюды почти не умеют плакать, поэтому пришлось обойтись без слез. Взяв себя в руки, девушка поднялась и направилась в душ, чтобы поскорее смыть с себя следы унизительных прикосновений. Сперва она застыла под тугими струями воды, а потом, обнаружив на стеклянной полке пузырек пахучего жидкого мыла, принялась остервенело намыливаться.

За спиной раздался негромкий звук. Дина так погрузилась в процесс мытья, что не стала обращать на него внимания. Какая разница? Наверняка, служанки решили проверить пленницу. Гадины! Все гады! Особенно этот Сайскинг… Ладони зверолюдки судорожно втерли ароматную пену, прошлись по животу, по груди, по бедрам. Хотелось смыть с себя кожу, содрать до самых костей, чтобы не доставаться треклятому хозяину гарема и его обнаженным сподвижникам.

Полностью погруженная в гневные мысли, Дина даже не заметила, что к двум ее собственным ладоням, добавилась еще одна. Ласково скользнула по упругому животу, ребрам, чуть коснулась груди, прошлась по шее, подбородку и накрепко зажала рот.

– Тише, это я, орать не вздумай, – раздался над ухом знакомый голос, от которого Дина чуть не подскочила. – Я сейчас отпущу тебя. Повернись медленно, и ни звука. Это в наших с тобой интересах!

Не веря в происходящее, зверолюдка послушно выполнила указания. За спиной, на границе летящей с потолка воды, стоял Киллджо. Он был без маски, броня на руках тоже отсутствовала.

– Как ты попал сюда? – одними губами шепнула Дина.

– Пробрался по вентиляционным трубам, – парень настойчиво потянул зверолюдку за руку. – Надо уходить, времени мало. Одевайся.

– Да. Сейчас, – быстро кивнула та, послушно и восторженно…

Уже через несколько минут Дина ползла по длинному воздуховоду следом за Киллджо. Черные обтягивающие лосины и короткий топ – все, что она успела нацепить на себя в спешке. В тот миг наряд волновал ее меньше всего на сете. Эйфория стремительного побега полностью захватила девушку, заставила поверить в удачу, в чудо, во все что угодно! Неужели свобода? Неужели она больше не одна на этих чертовых Играх? Больше не одна! Не одна…

Дроид скачками несся по лесу. Шах болталась в его брюхе, как горошина в детской погремушке. Ее било о стальные стенки, укачивало до тошноты. Спертый воздух не позволял дышать нормально – плотно сомкнутые бульдожьи челюсти закрывались практически герметично.

Неожиданно монотонные скачки сменились резким падением – на полной скорости дроид наткнулся на что-то и покатился по земле. Шахерезаду внутри замотало, забило о стены так сильно, что она чуть не потеряла сознание.

Наконец робот затих. Его бок проткнуло что-то острое – большое подобие консервного ножа. Орудие со скрежетом вскрыло металл, впустив в темное чрево бульдога воздух и свет. Шах мешком вывалилась наружу, жмурясь, взглянула на случайного спасителя и не поверила своим глазам. Ужас неизвестности сменился гнетущей тяжестью былой боли. Меньше всего она хотела встречать этого человека: вечно осуждающий взгляд, капризно поджатые губы, стильная стрижка педанта-идеалиста, отпущенные по последней моде щегольские усы и бородка… Рядом с поверженным робобульдогом стоял Жак – ее муж. В руках он сжимал копье с наконечником в виде «открывашки».

– Шахерезада? – удивленно поинтересовался первым. В тоне мужчины проскользнуло откровенное разочарование.

Почему-то в тот момент Шах стало по-настоящему больно, неприятно и страшно. Все произошедшее раньше казалось теперь отрешенным сном, кошмаром, но все же сном. Где была не она, угрожали насилием не ей, смертью тоже… Теперь же к девушке вернулась реальность. Та страшная реальность, которую она упорно старалась не замечать все долгие годы брака… краха… В тот момент она отчетливо осознала, что предательство страшнее насильников и маньяков, ведь те уничтожают тело – максимум, а Жак пронзил ножом в самое сердце, душу в клочья порвал.

Она не знала, что сказать. Медленно поднялась на ноги, грязная, исцарапанная, замученная.

– Шахерезада, ты жива? – Жак первым отошел от взаимного шока и натянул на лицо радостную маску. Вышло это у него, надо сказать, весьма плохо. Он потянулся к жене, желая обнять ее, но та неожиданно шарахнулась в сторону, защищаясь, скрестила на груди руки и яростно замотала головой:

– Не подходи ко мне!

– Что с тобой? Ты, наверное, не в себе? Это же я, твой любимый муж!

Он снова попытался приблизиться, но девушка отступила за обломки бульдога, вся сжалась, как перед ударом. А ведь Жак никогда ее не бил. Чтобы приструнить жену ему ни разу не понадобились кулаки – всегда хватало слов. Порой красноречие хлещет больнее кнута.

– Не подходи, предатель.

– Предатель? – глаза Жака оскорблено блеснули, напускная улыбка мигом слетела с лица. – Ты говори, да не заговаривайся. Я тебя спас, между прочим. Поступил так, как должен был поступить любящий и заботливый муж. Неблагодарная, какая же ты неблагодарная!

– Предатель, – растеряв пыл, неуверенно повторила Шах, чувствуя, как волна спасительной ярости отступает под строгим, осуждающим взглядом Жака. – Я видела тебя с девушкой из игрового персонала. Ты… ты обнимался с ней.

Взгляд Жака тревожно забегал, но, решив, что лучшая защита – нападение, мужчина тут же напустился на жену.

– Какая же ты дура, Шах! Услышала звон и не знаешь, где он. Пустоголовая идиотка! Дакота помогала мне, как могла, на Игры вне конкурса устроила, рассказала все: где можно спрятаться, как выжить, как заработать прибыль на жертвах охотничьих дроидов, подсказала, где тайник с оружием, чтобы можно было вскрыть брюхо роботам и убить пойманных ими неосторожных девиц для гарема Сайскинга…

– И многих ты уже убил? – ошарашенно поинтересовалась Шах, чувствуя, как отступившая волна гнева сменяется новой – волной сковывающего холода.

– Никого еще. Ты первая попалась, – раздраженно отмахнулся Жак.

– А если бы не я, убил бы?

– Да, – резко бросил мужчина, напустив на себя фальшивую решительность. – Здесь же одни отбросы. Дакота мне про Игры все рассказала. Так что я один тут адекватный и нормальный. Я прошел сюда вне конкурса, за взятку, а тебя отобрали на кастинге, так что делай выводы и оценивай себя правильно.

– Ты ненормальный, – вновь осмелев, покривилась в лицо мужу Шахерезада. – Ты предатель. Я слышала, о чем ты говорил с этой девушкой… Дакотой. Вы хотели избавиться от меня. Я знаю, что моя фирма не банкрот.

– Какая же ты упрямая баба, Шах, – нетерпеливо прикрикнул на собеседницу Жак и его смазливое, ухоженное лицо исказила гримаса злого оскала. – Ты глупее курицы. Я должен был чем-то заинтересовать Дакоту, ведь, в отличие от тебя, дурехи, она – девушка целеустремленная, цену себе знает! Пришлось пообещать ей, что поделюсь. Это – стратегия, Шах. Она для умных мозгов, не для твоих.

– Значит, ты и Дакоту обманул? – пропустив мимо ушей грубости, спокойно сказала Шахерезада, на миг ощутив с роковой разлучницей некое подобие единства. – Ты просто мерзавец!

– Следи за языком! – потеряв голову от гнева, рявкнул на благоверную Жак. – И не пытайся выставить меня виноватым. Ты ничего не знаешь, не понимаешь. Думаешь, если я твой муж, то должен сидеть рядом с тобой, как привязанный? Ревнивая дуреха! С чего я вообще должен перед тобой отчитываться, с кем и как я веду дела? Может, ты считаешь, что из-за твоей тупой ревности я не должен общаться с другими женщинами? Это деловое общение, видишь ли!

В «деловое общение» Шах не поверила. По глазам мужа поняла, что он врет.

– Ты не общался, ты обнимался, – из последних сил попыталась возразить ему, понимая, что битва почти проиграна. В споре Жак всегда умело давил оппонентов, он, будто вампир, незаметно «высасывал» все силы и энергию. По крайней мере, так всегда случалось с Шахерезадой. Именно поэтому раньше она никогда не пререкалась с мужем, понимая, что кроме полного опустошения ничего из дискуссии не вынесет. В этот раз она спорила так же безнадежно, зато отчаянно, как решившийся идти до конца камикадзе.

– А почему бы мне не пообниматься с симпатичной девушкой? Слышишь, Шах? Симпатичной, в отличие от тебя! Ты последнее время себя совсем запустила. И раньше-то была не красавицей, а теперь вообще опустилась ниже некуда. Да и в постели ты, если честно, бревно! Представляешь, каково мне с тобой? Я работаю, устаю, прихожу домой, а там вместо хорошего секса – ты. Тебе не стыдно быть такой? Ты не заслуживаешь ни любви, ни уважения, ни заботы.

– Какой же ты жестокий и бессердечный, – еле слышно пролепетала Шахерезада. – Как ты можешь говорить подобное?

– А что, правда глаза колет? – войдя во вкус, продолжил муж-мучитель. – Ты давно должна была измениться, вырасти над собой. Взгляни на себя? Ты – позор для супруга. Скажи спасибо, что мужчина вроде меня вообще обратил на тебя внимание, мучился с тобой столько времени, перевоспитывал, силы вкладывал. Ты должна быть мне благодарна!

– Я благодарна, Жак. Спасибо за то, что показал, наконец, свое истинное лицо. Я больше никогда не ошибусь, не поверю тебе. Ты негодяй… Ай!

Она болезненно вскрикнула, когда муж отвесил ей обжигающую пощечину. Голову сковало болезненное напряжение. Силы сопротивляться кончились. Она больше ничего не говорила, тупо смотрела себе под ноги. На глаза наползала мутная пелена. Соленые слезы вытекали из нее, блестящими искорками ползли по носу и бесшумно срывались в траву.

Почуяв, что восстание подавлено, Жак вновь замахнулся на жену, чтобы закрепить результат, но так и замер с занесенной рукой. Совсем рядом затрещали кусты. Кто-то двигался к расшумевшейся семейной чете. Опасное дело!

Через несколько секунд на поляну ворвались трое участников. Высокий брюнет с бандитской рожей, какой-то невзрачный, тощий очкарик и юнец, совсем мальчишка, ему от силы было лет восемнадцать – на Игры как раз с такого возраста и брали.

– Смотрите, какая парочка, – обрадовано воскликнул он и подобострастно обратился к темноволосому. – Что делать, Клод, хватать их?

Тот, которого звали Клод, не успел ответить, потому что первым в ситуации сориентировался Жак. Не дав гостям приблизиться, он что есть силы толкнул жену на ближайшего из них. «Счастливчиком» оказался очкарик. Шахерезада налетела на парня, чуть не сбив с ног, и рухнула на землю. Выиграв немного времени, расчетливый Жак понесся прочь.

– Что делаем? Догоняем? – взволнованно заметался по поляне парнишка, походя на вспугнувшего кошек щенка.

– Черт с ним, – принял решение лидер отряда – темноволосый Клод. – У нас есть девка и оружие, – он многозначительно кивнул на забытую Жаком «открывашку». – Хороший улов.

– Точно, Клод, точно! – с готовностью согласился младший из отряда. – С девкой можно как следует поразвлечься!

– Нет, – отрезал лидер, – у нас нет времени. Убьем ее и двинем дальше.

– Убьем? – разочарованно протянул мальчишка. Он явно рассчитывал на большее, но пыл пришлось смирить.

– Да, так и поступим,– строго повторил Клод. – Ты это сделаешь.

– Я? – испуганно вздрогнул юнец. – Почему я?

– Потому что ты сопляк и размазня. Это твой шанс доказать, что ты мужик, а не ребенок. Давай, Лет, вперед! Или из отряда прогоню!

Юный Лет кивнул, но уверенности в нем не прибавилось. Под напористым взглядом Клода, он дрожащей рукой поднял оружие Жака и сделал шаг в сторону жертвы. Шахерезада попыталась отползти, но очкарик ловко схватил ее за плечи, резко поднял и прижал спиной к своей груди.

– Давай, Лет, – вновь потребовал главный. Парнишка застыл, будто статуя, не в силах исполнить приказ.

– Не могу убить. Не могу! Руки не слушаются, – капризно заныл он, безнадежно опустив оружие. – Может, я в другой раз, а, Клод? Как-нибудь потом? Сейчас настрой не тот…

Замешательство палача неожиданно придало Шахерезаде уверенности и сил. Она дернулась так резко, что умудрилась разорвать захват очкарика. Тот потерял равновесие и в недоумении попятился.

– Отстаньте от меня! Оставьте меня в покое! – отчаянно завопила Шах, перекидывая взгляд то на одного, то на другого врага. – Не приближайтесь, я буду драться!

Конечно, что такое «драться» она представляла с трудом, но в кои-то веки решила не сдаваться без боя. От собственной решительности в груди стало горячо, там огненным цветком проросла небывалая гордость за себя – оказывается, сопротивляться гораздо проще, чем думалось раньше. И ощущения совсем другие: вместо гнетущей тяжести унижения – какая-то небывалая, героическая эйфория, с которой, кажется, даже умереть не страшно…

Тем временем Клод подошел к Лету и грубо вырвал у него из рук «открывашку».

– Ты бесполезный слабак, сопля и тряпка! – выругался на паренька главарь, двинувшись к Шах. Надо сказать, что и в его действиях особой решительности не наблюдалось, однако, брюнет всеми усилиями пытался играть бывалого убийцу.

– Головы! Берегите головы, ребята! – раздалось со стороны ближних деревьев.

Трое убийц и Шахерезада дружно обернулись на голос. Клод с Летом переглянулись, а Шах удивленно округлила глаза. Перед ней, прислонившись спиной к высокому буку, стоял Холли-Билли. Черная броня была убрана в шейное кольцо. Наверное поэтому неудачливые головорезы не сразу поняли, кто перед ними.

– Чего тебе надо, приятель? – поинтересовался Клод, с подозрением разглядывая изуродованное лицо чужака.

– Не обижайте девушку.

– Да иди ты! Проваливай, пока не получил! – пошел в словесную атаку брюнет, подтверждая гонором свой лидерский статус. – Нас много, ты один.

– Я не один, – невозмутимо отозвался одноглазый, скинул с плеча ножны и вынул оттуда мачете.

– Мы тоже вооружены и опасны. Мы – настоящие убийцы, мы в игры играть не любим, – Клод подал знак своим сообщникам, чтобы подошли. Когда безымянный очкарик и Лет встали по обеим сторонам от главного, брюнет с пафосом произнес. – Перед тобой отряд Дерзких Демонов, короли этих Игр!

– Напугали. Пожалуй, надену доспех, – с пониманием отозвался Холли-Билли, легко коснулся черного ошейника, и по телу охотника почти бесшумно расползлись пластины телескопической брони.

Осознав весь ужас своей ошибки, Клод и его люди обалдело разинули рты. Очкарик первым попытался убежать, но грозный окрик охотника заставил его замереть с поднятой ногой.

– А ну застыли, бандерлоги.

«Демоны» замерли.

Холли-Билли прошелся рядом с ними, внимательно вгляделся в лицо каждого. Участники стояли и молча таращили на охотника глаза. Потом в наступившей тишине вновь раздался его голос:

– Раз-два-три-четыре, все несправедливо в этом мире,

Три-четыре-пять-шесть, будем мы друг друга есть,

Шкуру медленно сдирать, головой в футбол играть,

Раз-два-три, без башки сегодня ты!

Холли-Билли закончил считать, и его палец остановился на переносице самого младшего из троицы. Парнишка еще сильнее выпучил глаза, челюсть его запрыгала, а ноги подкосились.

– Ну вот, – разочарованно погрозил ему пальцем охотник, – так и знал, что выпадет на тебя. Сам виноват, Буратино! Зачем продал азбуку и бросил школу, а? Стоил того наш кукольный театр? Стоил, спрашиваю? – несчастный что-то промямлил в ответ, на что охотник страшно сверкнул глазом и грозно прошептал. – Значит, будешь наказан… – мачете стремительно рассек воздух, – морально!

Стоящая поодаль Шах сдавленно пискнула – на траву покатилась голова молчаливого очкарика. В последний момент Холли-Билли почему-то изменил решение. Юный Лет не мог поверить своему счастью. Он раскрыл рот и сдавленно шипел, будто проколотая камера.

Охотнику это не понравилось. Он присел, вытер о траву мачете, потом поднялся, ухватил перепуганного мальчишку за шкирку, развернул к себе спиной и отвесил такого пинка, что бедолага пролетел несколько метров, прежде чем ткнулся носом в землю.

– А ну брысь отсюда, шпана, пока я добрый! Я сегодня на крыльях летаю, влюбился, наверное! – саркастически отметил одноглазый, наблюдая, как несостоявшиеся убийцы улепетывают прочь во все лопатки. – А ты, уж не обессудь, не надо было бабушек обижать и мою подружку трогать. Я сегодня очень добрый, но тех, кто когда-то обидел слабенького, я не прощаю. Я слишком добрый, но надо же мне было хоть кого-то убить?

Холли-Билли присел возле отсеченной головы и долго читал нотацию про каких-то отравленных старушек, незаконное наследство и присвоенные квартиры. Шах покорно ждала в стороне. Она, кажется, начинала кое-что понимать в разборчивости Холли-Билли. Сперва педофил Свен, теперь этот – черный риэлтор – убийца, видимо? А Ханна, которую безумный охотник сжег, помнится, кичилась, что без зазрения совести лишила жизни своих новорожденных детей… У нее он, как у Руггла, прощения не просил. Выходит, у Холли-Билли есть на полигоне определенные предпочтения? Значит, не просто маньяк, а мститель за старых, малых и убогих? Не за это ли он получил то странное дополнение к своему имени… Холли – Святой? Святой… и жутко страшный. Маньяк над всеми маньяками. Маньяк в квадрате. Как он убивает? Буднично, немного лениво, так сонный кондуктор пробивает билеты на первом утреннем рейсе. Будто вовсе без ненависти, без наслаждения, без особого смака или азарта, с каким-то совершенно неуместным и почти искренним дружелюбием, от которого мурашки идут по коже…

Охотник разорвал цепочку догадок и мыслей, обратившись, наконец, к Шахерезаде.

– Ты меня, милая, извини. Завозился я со Свеном и проворонил наглого бульдога, переплавь его Джа в сто тысяч болтов. Ох уж этот Сайскинг, вот ведь неподъемная задница! Ему, видите ли, лень таскаться по лесам самому. А мы все, видишь ли, должны таскаться! Тоже мне, король. Распустил своих дроидов и в ус не дует, а эти безмозглые твари прут чужое, у своих воруют. Не по-братски это, не по-честному. Хотя, какая честность? Не те уже охотники, не те… Ну что, милая, пойдем?

Еще немного посетовав на несознательность Сайскинга, Холли-Билли поднялся на ноги, приблизился к Шахерезаде и подал ей руку. Девушка робко вложила подрагивающие пальцы в его раскрытую ладонь. Поинтересовалась тихо:

– Куда пойдем?

– В какое-нибудь тихое и приятное место, – Холли-Билли настойчиво притянул девушку к себе, обнял тяжелыми руками, без всякой двусмысленности легонько чмокнул в макушку. – Ты такая умница. Ты уж не обижайся, но перед тем, как выбраться из кустов, я немного понаблюдал за тобой – интересно было. Ты меня удивила. Схватываешь на лету! Так бодро сопротивлялась – далеко пойдешь. Главное, побори до конца свои страхи. Я в тебя верю. Ну что, пошли, отдохнем?

От этих мощных и одновременно нежных объятий Шах ошалела. От неожиданной похвалы – сомлела окончательно. Ее так давно никто не поощрял, не поддерживал! Она совсем забыла, что такое похвала. «Я в тебя верю», – от этих слов у Шахерезады закружилась голова, и она непроизвольно прижалась лицом к холодной, укрытой броней груди. Закрыла глаза, обхватывая руками крепкий торс охотника. Чувство показалось знакомым. Несколько лет назад на морском курорте Жак чуть ли не силой заставил ее сфотографироваться с ручным тигром, сидящим на цепи возле отеля. Шах безумно боялась, но муж обругал ее, как всегда унизил перед всеми, вынудив послушаться. С замиранием сердца девушка подошла к огромному хищнику и обняла за шею. Ощущение страха, смешанного с восторгом, оказалось на удивление приятным. Иллюзия мнимой безопасности очаровала… Уже потом, дома, девушка прочитала в новостях, что тигра усыпили, из-за того, что во время очередного фотосеанса он сорвал с какой-то туристки скальп и сожрал фотографа…

Она сильнее прижалась к Холли-Билли, зажмурилась крепче. Наверное, его странная забота – лишь иллюзия, но пусть наваждение продлится еще миг, а чувство надежности и защищенности останется еще хотя бы на секунду… Пусть…

– Ну что, двинулись? – охотник оторвал девушку от себя и указал ей на север. – Туда. Чем быстрее доберемся до места – тем лучше. Останется больше времени для сказки на ночь. Ты не забыла про уговор? Не против поведать мне новую историю, Шахерезада?

– Я расскажу, я не забыла, – искренне кивнула девушка, и ее губы тронула чуть заметная улыбка.