Latentis (СИ)

Эпизод пятый. Гомо и насилие

Происходящее было настолько ирреалистичо, что Митя даже не удивился.

Он поднял глаза и только теперь заметил, что Оксана успела переодеться: на ней был халатик, запахнутый и затянутый поясом.

— Митя — он так и не смог понять, что изменилось в её голосе — Митя, его запои, приставания братца — её голос дрогнул и в глазах заблестели слёзы — Митя я так устала от этого, мне так противно всё это… Митя, я не могу ничего сделать, не могу выгнать, не могу развестись… из-за Ромки… он так любит его… Митя трахни его — Оксана говорила, перескакивая с одного на другое — Митя, ради меня — она прижала руки к груди — Митя, я хоть как-то почувствую себя отмщённой… Митя, я понимаю… но… потом ты трахнешь меня!

Митя слушал и, когда она произнесла — 'потом ты трахнешь меня' — его словно включили.

Оцепенение спало, и знакомая дрожь в теле напомнила о том, о чём он подумал в туалете Оксаны.

Оксана встала и, развязав поясок, распахнула халатик — Митя, я знаю, ты хочешь меня… я видела, как ты на меня смотрел — она провела пальчиком по приплющенным, трусиками, волосам, раздвигая их и губы.

Митя, словно завороженный смотрел на щель и розовые гимены, и чернеющую дырочку входа во влагалище.

— Митя — она повернулась, слегка наклонилась и подтянула полы халатика, оголяя попку.

Повернув головку к нему и улыбаясь, Оксана продекламировала — Раздвинув ноги, встану наклонившись и ягодицы разведу руками — она развела ягодицы пальчиками и Митю затрясло при виде пигментированного колечка ануса — И улыбнусь я, губки слиплись, и ты прильнёшь, к губам губами…

Это были первые строки его стихотворения 'Буду ебать тебя в жопу милая' из сборника порно-стихов 'Угол падения'

— Митя — она все ещё стояла в позе — трахнешь меня, как захочешь и куда захочешь, она повернулась и опустилась перед ним на колени.

— Или я могу тебя трахнуть — она взяла в рот два пальчика и обслюнявила их — трахни его Митя.

Её руки расстёгивали ремень его брюк — Митя встань, мне неудобно.

Он встал, и она потрогала ручкой, возбудившийся член — Ты хочешь меня, Митя — она расстегнула ремень, пуговицу и ширинку — Я знаю — она потянула брюки, и они свалились — Я знаю, ты хочешь меня насиловать… — она стягивала плавки — Митя, ты изнасилуешь меня — она стянула плавки и провела пальчиком по члену… — Митя, ты сделаешь со мной, что захочешь… — она мяла яички — Трахни его, Митя!

Думаю, что именно сейчас уместно сделать отступление и разобраться в том, как Митя относился к гомо.

Он имел опыт анального секса. Несколько раз, с женой. Ощущения были настолько яркие, что Митя только этого и хотел.

Увы. Таня сказала — Нет! — как отрезала.

И с того дня, анальный секс для него стал пределом мечтаний и диких, по силе переживаний и видений, порно фантазий.

Себя Митя считал стопроцентным гетеросексуалом и к гомо относился негативно. Именно негативно, и только! Он никогда не был сторонником крайних мер.

Однако, лесбиянки ему нравились, и ему приятно было смотреть (понятно, что речь о порнофильмах), как они занимаются любовью.

А вот когда в кадре с женщиной было два мужчины, Мите становилось противно, даже если один из них трахал её в жопу. Анальный секс на видео Мите нравился, возможно, именно потому, что у него анала не было.

Но однажды, когда, в очередной раз, в стране поднялась шумиха из-за какой-то публичной акции секс меньшинств, Митя, вдруг, ясно осознал, что все люди андрогины или бисексуалы!

Он вспомнил, что каждый человек несёт в себе хромосомный набор двух родителей, а значит, и двух начал: мужского и женского. А далее, логическая цепь суждения выстраивалась легко и просто: мы только внешне мужчины и женщины, а по сути, мы андрогины.

Нет ни одного стопроцентного мужчины, нет ни одной стопроцентной женщины!

Каким бы ни был брутальным и мужественным человек, он нёс в себе и мужское, и женское начало.

Какой бы ни была хрупкой и женственной девушка, она несла в себе и мужское, и женское.

После осознания этого, Митя стал всматриваться и вслушиваться в свои желания и ощущения, и вспоминать.

Иногда, Таня, лаская его пальчиками, проводила по промежности и касалась ануса. Митю передёргивало от мурашек, разбегающихся от точки касания. Иногда он намекал на анальный секс, но Таня резко и грубо отвечала — Голубятня! Хочешь, чтобы тебя трахнули в жопу! Иди найди, тебя трахнут!

— Я не хочу, чтобы меня трахал мужчина. Я хочу, чтобы меня трахнула женщина. Ты!

— Ага! Разбежалась прям!

Митина память обращалась в прошлое.

После армии, он, неожиданно для самого себя, несколько раз совершил анальный акт с самим собой. Брал морковку, тщательно мыл, вставал раком и, обильно смазав слюной анус, засовывал в жопу. Было немного больно, но гораздо сильнее было ощущение сладострастия и возбуждения, и он дрочил, одновременно с фрикциями в анус.

Но и это ничего не объясняло!

И Митя снова обращался в прошлое.

Он вспоминал, как в армии дважды переболел дизентерией и, те ощущения, когда он стоял раком, а медсестра засовывала ему в жопу стеклянную палочку. Его потряхивало от вожделения, от того, что она касается пальцами его ягодиц, от того, что она смотрит на его ягодицы и анус, и видит его яички.

Но и это не объясняет, почему его тянуло на анал.

И он вспомнил!

Он вспомнил, как мать садила его на горшок, предварительно сделав клизму. Это было несколько раз и самое раннее воспоминание относилось к возрасту семи или восьми лет. Возможно она делала ему клизму и в более раннем возрасте, но он не помнил. Но он помнил ощущения: и её касания, и пипку груши в анусе, и не испытывал отвращения, хотя, некоторое чувство стыда, всё же присутствовало.

Но почему и откуда в нём проявлялось желание грубого сексуального насилия над женщиной?

Он был мягким по характеру. За четверть века супружества Митя ни разу даже голоса не повышал на Таню.

И всё же она упрекала его в насилии. Более того, он и сам ощущал, как просыпается во время секса в нём, что-то жестокое и грубое. Но не всегда, не при каждом акте. Он заметил, когда это происходит. Это происходило, если Таня не хотела секса и противилась, а он всё же настаивал, и она давала. И тогда просыпалось это звериное и он грубо, резко и с силой засаживал член во влагалище! Таня стонала, а ему хотелось, чтобы она кричала от боли!

Но почему и откуда это??

Это произошло, когда он учился во втором классе. Отец тогда стал часто приходить домой с работы подвыпившим. Его настроение зависело от состояния опьянения. Иногда смеялся и шутил, и заигрывал с матерью, а в другой раз мог взбелениться и, схватив ремень, несколько раз ударить.

Был конец октября или начало ноября: снег уже лежал. Мать затеяла ремонт на кухне, и он помогал по своим силам. Она стояла на кухонном столе и белила потолок, когда открылась дверь и вошёл отец. Сразу стало понятно, что состояние его агрессивное и Митя весь напрягся. Отец обвёл взглядом кухню и поморщился — Пожрать приготовила?

Мать опустила кисть — На плите всё приготовлено.

Отец подошёл к плите, открыл одну кастрюлю, другую — Я что, стоя должен есть?

— Возьми стул и присядь, мне немного осталось добелить.

Отец заскрежетал зубами, и Митя съёжился.

— Сука, заканчивай и убирай всё!

Мать, продолжая водить кистью по потолку, ответила — Вот угол добелю и уберу всё.

— Ссука! — отец схватил нож, подскочил к столу и, замахнувшись, выдохнул, задыхаясь яростью — Сейчас распорю живот и кишки выпущу!

Митя, вжавшийся в стену и побелевший, как извёстка, смотрел, расширившимися от ужаса глазами, на происходящее.

Детская психика не выдержала, и он захохотал.

Родители вздрогнули и обернулись…

Нож выпал из рук отца, мать поспешно слазила со стола.

— Сынок, сынок — отец подошёл первым и гладил его голову — Сынок — но больше ничего не мог сказать.

Митя понемногу приходил в себя, щёки зарозовели.

Подошла мать и, отстранив отца, прижала сына к животу и, поглаживая голову, заплакала.

У Мити самопроизвольно потекли слёзы.

Отец вышел на улицу.

26.10.16.

Продолжение следует.