Леди Алекс

Глава 13

К тому времени, когда примерно через час Джонатан и Алекс вернулись в главный дом, ярость урагана понемногу пошла на убыль. Гвендолин, которая, все еще проявляя нетерпение, вместе с Финном Малдуном оставалась в вестибюле, окликнула Джонатана. Услышав ее голос, тот нахмурился и неохотно задержался, чтобы поговорить с ней.

Алекс, мнительным взглядом посмотрев на него, поспешила вверх по ступеням, чтобы переодеться, удивляясь тому, насколько отчаянно она хочет поверить его признаниям в любви. Она не могла думать ни о чем другом, сбрасывая с себя сырую одежду и направляясь к умывальнику. Ей нужно было проверить собственные чувства. Она уже не могла отрицать, что испытывает к Джонатану Хэзэрду нечто большее, нежели физическое влечение. Намного большее.

Она вспоминала, как он обвинил ее в ревности, а она с негодованием отвергла его подозрения.

Но ведь он говорил правду…

Она резко повернулась и пристально посмотрела на себя в зеркало.

— Бог мой, — прошептала она, увидев, какими огромными казались ее глаза на овале лица. Она ревновала капитана к его прошлым отношениям с Гвендолин. Ее разгневала одна лишь мысль о том, что они были вместе. Несмотря на сумбур, царящий в ее собственных мыслях, несмотря на неопределенность своего будущего, Алекс не могла смириться с мыслью о том, что Джонатан мог любить какую-то другую женщину.

«Но почему? — спрашивала она себя, взяв полотенце и рассеянно вытирая волосы. — Быть может, лишь потому, что он женился на мне, или из-за того, что связывает меня с Джонатаном теперь? Но это же неразумно. В конце концов, я по-прежнему собираюсь вернуться к своей прошлой жизни в Англии. Ведь это так! Но с другой стороны, если бы я окончательно отбросила мысль о том, чтобы остаться в Австралии, тогда не имело бы никакого значения, ищет ли он утешения в объятиях Гвендолин или любой другой женщины… Мне это должно было быть безразлично…»

Но это имело значение!..

С ее губ сорвался долгий, прерывистый вздох. Она закрыла глаза, и переживаемые ею чувства внезапно закружили ее, точно темный, стремительный вихрь. Все лишилось какого-либо смысла.

В этот вечер она, как обычно, приготовила ужин и попыталась не обращать внимания на хаос, бурлящий в ее душе. Она приняла великодушное предложение Малдуна помочь ей накрыть на стол и, когда все было готово, заняла свое обычное место рядом с Джонатаном. Гвендолин села на стул по левую руку от него, а Малдун, поставленный перед выбором, рядом с какой из дам сесть, предпочел устроиться поближе к Алекс.

Он и вдова Уилкокс провели в этот вечер целый час в пренеприятнейшей компании друг с другом, и он не испытывал никакого желания повторять это удовольствие.

«Эта женщина — просто змея в шелковых юбках…» — думал Малдун про себя.

— Джонатан говорил мне, что вы прекрасная кухарка, — заметила Гвендолин, холодно улыбнувшись Алекс, когда та положила себе на тарелку крошечную порцию политого маслом свежего гороха, вареной картошки и кукурузный хлеб. Гвендолин со слабым, хотя и заметным отвращением смотрела на горшочек тушеного мяса.

— Он так сказал? — пробормотала Алекс. Она украдкой посмотрела на Джонатана, а потом быстро уклонилась от его взгляда, когда заметила отразившееся в нем смущение. Воспоминание об идиллии, пережитой в хижине, окрасило ее щеки в нежный румянец.

— Как долго вы уже в Австралии, Александра? — приступила к допросу Гвендолин. На ней было модное, с низким вырезом платье из розового щелка. Она уже успела бросить неодобрительный взгляд на простой наряд Алекс, сшитый из белого муслина.

— Не очень давно.

— Вы из Англии?

— Да.

— И на чем вы сюда приехали?

— На транспортном корабле.

Рот Джонатана искривился в ухмылке. Оценка же этого диалога Малдуном была не столь сдержанной. По комнате прокатились раскаты его громкого смеха. Спохватившись, он внезапно умолк, когда Гвендолин бросила на него свирепый взгляд.

— Транспортный корабль? — эхом повторила она, и выражение ее лица стало суровым, когда она вновь обратила свое внимание на Алекс. — Боюсь, что я не понимаю.

— Ссыльных перевозят сюда, миссис Уилкокс, на транспортных кораблях, — разъяснила Алекс со спокойствием, за которым скрывалось внутреннее смятение. Ей было трудно сохранять вежливый тон с этой ненавистной ей женщиной, особенно когда она вспомнила подслушанный ею разговор. — Весь переезд обернулся истинным кошмаром, а условия, в которых мы оказались по его окончании, были еще более ужасными. — Она вновь почувствовала на себе взгляд Джонатана и, ничего больше не сказав, уставилась в свою тарелку.

— А вы что, ссыльная? — в ужасе выдохнула Гвендолин.

— Да, я сюда была сослана. — Спокойный сине-зеленый взгляд Алекс столкнулся с мрачным, презрительным осуждением со стороны вдовы. И, повинуясь какому-то необъяснимому побуждению, Алекс добавила: — Но я не совершила никакого преступления.

— В самом деле? — протянула Гвендолин. Прежде чем обратиться к Алекс, она бросила понимающий взгляд на Джонатана. — Я совсем не удивлена подобным утверждением. Я очень сомневаюсь, что ваш так называемый муж знает истинную правду.

— Я знаю правду, — спокойно прервал ее Джонатан. Его замечание вызвало вопросительный взгляд широко раскрытых глаз Алекс.

— Как и я, — посчитал нужным подтвердить сидевший рядом с Алекс старый ирландец.

— О, Ион! О чем вы только думали? — воскликнула Гвендолин с выражением скорбного сочувствия на лице. — Как, вы думаете, отреагирует ваша семья, узнав, что вы женились на женщине с такой сомнительной репутацией? Вы, конечно же, не можете настаивать на подобном безумстве. Как вы вообще могли надеяться…

— Я полагал, что сегодня вечером все стало достаточно ясным, — резко оборвал он ее.

— И вы думаете, что я останусь безучастным зрителем и ничего не предприму, коль скоро вы губите свою жизнь?

— Моя жизнь больше никак вас не касается.

— Еще как касается! — Ее взгляд опять уперся в Алекс. — Он вам рассказывал, что мы росли вместе? Еще когда мы были детьми, наши родители рассчитывали, что мы поженимся.

— Гвендолин, — сказал Джонатан голосом, в котором прозвучало предупреждение.

— Меня нельзя заставить замолчать. Особенно если вопрос близок моему сердцу, — с чувством возразила она.

— Я совершенно уверена, что у вас с Джонатаном очень давние связи, — заметила Алекс низким, уравновешенным тоном. С ее стороны это была преднамеренная попытка разрядить напряженную ситуацию. Вдова ей активно не нравилась (да разве могло быть иначе?), но тем не менее она хотела предотвратить столкновение. Борясь с желанием ответить огнем на огонь, Алекс слегка улыбнулась. — В самом деле, миссис Уилкокс, я не сомневаюсь, что вы…

— Это именно я не сомневаюсь в том, что его завлекли в сети хитростью, — сказала обвиняющим тоном Гвендолин. — Будь он в здравом уме, он не мог бы взять себе в жены преступницу. Что же вы сделали для этого? Сперва заманили его к себе в постель, а потом солгали, будто вы были девственницей?

— Замолчите, Гвендолин! Я больше ничего не хочу об этом слышать! — взорвался Джонатан. Его зеленые глаза яростно сверкали. — Вы гостья в моем доме и поэтому заслуживаете вежливого с вами обращения. Но если вы опять станете так разговаривать с моей женой, то я, черт побери, забуду о правилах гостеприимства!

— Я имею полное право добиваться истины.

— Если вы, миссис Уилкокс, уже удовлетворили свой аппетит, то я буду счастлив проводить вас в вашу комнату, — поспешил предложить Финн Малдун. Его желудок был далеко не удовлетворен, но тем не менее он был готов уйти из-за стола голодным, лишь бы уберечь свою хозяйку от дальнейших укусов гадюки.

— Нет, благодарю вас, мистер Малдун, — холодно отклонила его предложение Гвендолин. Она вновь злобно взглянула на Алекс. — Хотя на мой вкус еда слишком проста и тяжела, я все-таки предпочла бы остаться и побыть с Джонатаном. Есть еще множество вещей, которые нам нужно успеть предпринять.

— Предпринять? — повторила ее слова Алекс, сдвинув брови под влиянием возникших подозрений. — И что же вы намерены предпринять, миссис Уилкокс?

— Обычные вещи, конечно. — Она сияющими глазами с намеком посмотрела на Джонатана. — В конце концов, у нас целая жизнь, полная общих воспоминаний. Весьма особых воспоминаний… которые не могут быть перечеркнуты столь незначительным обстоятельством, как женитьба на другой женщине.

— Не судите о других браках по своему собственному, — предостерег ее Джонатан, поднеся к губам бокал вина.

— Он говорил вам о нашей помолвке, моя дорогая Александра? — с вызовом спросила Гвендолин, вновь перенеся излишне пристальное внимание на Алекс. — Я осмелюсь сказать, что перед лицом Бога мы навеки муж и жена.

— Если это так, то как же тогда могло случиться, что вы взяли в мужья другого мужчину? — парировала Алекс. Ревность разжигала ее раздражение, а ладонь чесалась от желания дать оплеуху этой женщине.

— То было военное время, — скорбно ответила Гвендолин, многозначительно пожав плечом. — Прошел почти год, а я не получила от Джонатана ни одного слова, и я, как и многие другие женщины, ошибочно предположила, что он убит. — Это не совсем соответствовало правде, но выставляло ее в героическом свете. — Я вышла замуж за Генри Уилкокса под влиянием горя и одиночества.

— У вас есть дети?

— Нет, ни одного… Я боюсь, что мой покойный муж был бесплоден… — проговорила она упавшим голосом и испустила вздох, стараясь, чтобы он прозвучал как можно трогательнее.

— Как жаль, — пробормотал Финн Малдун. Потом он выразительно ухмыльнулся и добавил: — Я предполагаю, что капитану и его жене такая неприятность не грозит.

Это замечание Финна вызвало у Джонатана кривую, но чрезвычайно довольную усмешку. Щеки Алекс ярко вспыхнули, а Гвендолин бросила на ирландца сердитый взгляд.

На короткое время наступило молчание. Его нарушил Джонатан, который сообщил, что хочет посмотреть, какой ущерб нанес ураган, прежде чем «мать Природа» опять решит разъяриться. Вслед за ним вышел из комнаты Финн Малдун. Алекс оказалась в незавидном положении, будучи вынуждена развлекать гостью. Поскольку для нее было делом гордости и чести играть роль оставшейся на посту хозяйки, у нее не было другого выхода, как оставить обеденный стол неприбранным и перейти вместе с Гвендолин в гостиную.

— Как долго вы собираетесь здесь оставаться, миссис Уилкокс? — спросила она без обиняков, занимая место на дальнем конце дивана. Гвендолин села в кресло прямо напротив нее.

— У меня пока нет определенных планов.

— Тогда, возможно…

— Давайте поговорим. Зачем терять время на банальности? — неожиданно спросила Гвендолин. Ее губы перекосила злая усмешка. — Мы обе знаем, почему я сюда приехала.

— А мы действительно знаем?

— Вы маленькая дурочка! Неужели вы думаете, что теперь, когда я оказалась здесь, вы сможете удержать его? Он любит меня, он всегда любил меня, и что бы вы ни сказали, что бы вы ни сделали, никакого значения это иметь не будет.

— Да, но имеется один незначительный вопрос: я имею в виду наш брак, — напомнила Алекс, не удержавшись от едкого сарказма.

— Джонатан Хэзэрд — человек со средствами, — сообщила ей вдова. — Его семья входит в число наиболее уважаемых людей в штате Мэриленд. Конечно же, даже вы способны понять, как нелепо выглядит ваш брак. Джонатан заслуживает лучшего, чем получить в жены женщину, которая, по всей видимости, лгунья и проститутка! — Ее глаза сузились, лревратившись в узкие щелочки. — Но как же случилось, что вас выслали из Англии?

— Я не лгунья. И не проститутка. — У Алекс на кончике языка вертелось замечание, что быть лгуньей и проституткой лучше, чем прелюбодейкой. — Как я вам уже говорила, я была оговорена и несправедливо осуждена. После этого мой выбор был очень мал. Никаких шансов на побег не было.

— А потом за вас принялся Джонатан… нет ничего удивительного в том, что его увлекло хорошенькое личико. Он всегда был очень пылким.

— Все это никакого отношения к благотворительности не имело, — заявила Алекс. Ее особенно задело последнее замечание Гвендолин, поскольку оно вызвало в памяти его прошлые интимные отношения с ней. — Впрочем, это совсем не напоминало то, о чем вы говорите. Я была нанята экономкой.

— Экономкой? — насмешливо повторила надменная блондинка, а потом презрительно рассмеялась. — Значит, здесь, в Австралии, это занятие называют таким словом? В Америке для обозначения подобных отношений используется совсем другое выражение.

— Думайте что вам хочется. Факт же сводится к тому, что я — жена Джонатана Хэзэрда, и пусть меня повесят, если я позволю вам узурпировать мое место в его сердце или постели. — Слова самопроизвольно лились из нее.

— Ну что ж, моя дорогая Александра, если мы намерены говорить без обиняков, — прошептала вдова, вскочив с кресла с откровенно злорадным выражением лица, — тогда вам следует знать, что я не уеду отсюда без Джонатана. Я сделаю все, чего бы это мне ни стоило, чтобы убедить его, что мы принадлежим друг другу.

Чего бы ни стоило…

— Это что, миссис Уилкокс, объявление войны? — Алекс вела себя подчеркнуто хладнокровно. Она тоже поднялась на ноги.

— Можете быть уверены в этом. Так же, как вы можете быть уверены в том, что Джонатан никогда не перестанет любить меня.

— Неужели вы действительно думаете; что он за эти годы не изменился? Неужели так трудно допустить, что он не тот самый…

— Почему вы не возвращаетесь в Англию? — удивила ее Гвендолин своим вопросом. Она неожиданно подошла к Алекс вплотную. — Вы сказали, что вас привезли сюда против вашей воли.

— Да, это так. Но с момента моего приезда многое изменилось, — запинаясь произнесла Алекс. Этот вопрос она и сама задавала себе не один раз за несколько минувших дней.

— Я могу вам помочь, — предложила ее собеседница, и глаза ее засияли предвкушением триумфа. Она положила руки на плечи Алекс. — Послушайте меня, Александра. Я могу сделать так, чтобы вы на первом же корабле отправились домой, в Англию. У меня еще есть деньги, и я с радостью использую их в этих целях. Вы можете поехать в страну, которой вы принадлежите. То же самое сделает и Джонатан. Он обязан вернуться ради своей семьи. Ради самого себя!

— Он мне ни за что не разрешит уехать.

«Боже мой, а сама-то хочу, чтобы он разрешил?»

— Не бойтесь. Я могу убедить его, — заверила ее Гвендолин. — Как только вы уедете, ничто не будет отвлекать его от…

— Нет! — Алекс отстранилась от своей искусительницы и покачала головой. Ее глаза пылали, когда она вымолвила с едва скрываемым гневом: — Об этом я больше ничего не хочу слышать. Вы не имели права приезжать сюда. У вас нет никакого права предполагать, что Джонатан воспримет ваше возвращение в его жизнь с радостными объятиями. И, говоря по правде, меня поражает, что вы настолько потеряли чувство благоразумия и благопристойности, что смогли выразить свою любовь к человеку, который не только совершенно ясно сказал, что вы ему ни в каком качестве не нужны, но который недавно женился на женщине, которую он, как заявляет, любит. — Сердце Алекс взмыло к небесам, когда она вспомнила его брачную клятву.

— Вы не сможете победить, рыжая сука, — с ненавистью заявила Гвендолин. — Джонатан Хэ-зэрд принадлежит мне. И так будет всегда.

— Это утверждение могло бы иметь большой смысл, если бы вы не стали женой другого мужчины, — заметила Алекс. — Ошибку совершили вы сами и никого, кроме себя, винить в ней не должны.

С высоко поднятой головой Алекс прошествовала мимо разгневанной, уязвленной соперницы и удалилась в столовую. Когда вскоре вернулся Джонатан, именно ему досталось на долю проводить Гвендолин наверх в приготовленную для нее гостевую комнату. Как ни пыталась Алекс не думать об этом, она, наводя порядок на кухне, не могла избавиться от мысли, что сейчас эти двое находятся вместе. И в ту ночь, когда она наконец заснула рядом с мужем в тепле огромной постели, ее преследовали ужасные сны, в которых она оказывалась возвращенной в тюремную камеру в Параматте, тщетно пытаясь окликнуть Джонатана, который с самодовольной улыбкой проходил мимо под руку с Гвендолин.

На следующий день никаких признаков улучшения ситуации не наблюдалось. Все долгое утро Алекс была занята по дому, испытывая, как всегда, благодарность к составившим ей компанию Колин и Агате. Обе они придерживались одинакового мнения об американской гостье. «Скорпион надутый», — так охарактеризовала ее Колин, встретив после завтрака.

К счастью, вдова провела большую часть утра наверху, уединившись в своей комнате. Всякий раз, когда она и Алекс встречались лицом к лицу, они едва ли обменивались хотя бы одним словом. Но они и молча понимали друг друга, что порождало решимость у Гвендолин и чувство неловкости у Алекс.

Вскоре после полудня Алекс решила немного пройтись по свежему воздуху. Она больше не в силах была оставаться в доме, зная, что рядом с ней находится ее заклятая соперница. Алекс пошла своим обычным путем по полям, испытывая удовольствие от теплых солнечных лучей.

Ураган оставил после себя несколько поломанных деревьев, вороха сорванной листвы и толстый слой вязкой грязи. Но вместе с тем он оставил после себя свежий воздух и прохладу.

Вскоре Алекс свернула к изгороди и пошла вдоль нее дальше, нежели обычно, — в сторону домика, в котором за день до этого она провела с Джонатаном страстный, озаренный любовью час. Ее глаза светились воспоминаниями об их физической близости. Алекс чувствовала, как волна тепла прокатилась по ее телу. Желание верить клятвам Джонатана в его вечной преданности овладело ею сильнее, чем когда-либо до сих пор, и она испытывала соблазн поразмышлять о возможностях своей будущей жизни далеко от берегов Англии. Она вздохнула, и на ее губах появилась легкая ироничная улыбка при мысли о том, какие пойдут по Лондону сплетни, когда станет общеизвестно, что леди Александра Синклер живет в дебрях Нового Южного Уэльса вместе с мужем-американцем.

Но когда она приблизилась к хижине, ее улыбка испарилась: она услышала голоса.

Это были Джонатан и Гвендолин…

Внезапный страх перехватил ее горло. Ускорив шаг, она приблизилась к открытой двери и, стараясь оставаться незамеченной, заглянула внутрь. Ее глаза расширились, когда она увидела в хижине двух людей.

Джонатан, выпрямившись во весь свой рост, стоял у камина, повернувшись спиной к двери, Гвендолин — прямо напротив него. По ней никак нельзя судить, увидела ли она Алекс.

— Я знаю, что это правда, — воскликнула Гвендолин, и на ее губах появилась улыбка, которая должна была знаменовать ее полную победу. — Я знала, что вы так легко не смогли забыть меня! — В следующее мгновение она бросилась Джонатану на грудь, обвила руками его шею и прижалась к его губам.

Алекс не удержалась от громкого выдоха, в котором смешались боль и ярость. Джонатан услышал ее. Он грубо схватил запястья Гвендолин, сбросил ее руки со своей шеи, а затем резко повернулся, чтобы посмотреть на свою жену.

— Александра! Какого черта вы не дали мне знать, что стоите там? — требовательно спросил он.

— И тогда бы я прервала ваше «предприятие» с миссис Уилкокс? — гневно ответила она. Дрожа от возмущения, Алекс боролась с желанием броситься на него. Ее голос был пронизан сарказмом, когда она наконец в бешенстве сказала: — Благодарите Бога, сэр, что он не допустил, чтобы я подольше оставалась свидетельницей вашей дискуссии.

Она круто повернулась и пошла обратно тем же путем, которым пришла сюда. Горячие слезы брызнули из ее глаз, и сердце так болезненно сжалось, что ей стало трудно дышать. Джонатан бросился за ней, но Гвендолин тут же схватила его за рукав.

— Пусть она уходит. — Она снова положила ему руки на плечи и прижалась к нему своим сладострастным телом. — Ну пожалуйста, Джонатан… Разве вы не понимаете, что произошло? Теперь мы будем вместе, и…

— Я, Гвендолин, до сих пор ни разу не ударил женщину, — зарычал он. — Но должен вас предупредить, что в случае с вами я испытываю соблазн сделать исключение. — С этими словами он отбросил в сторону расчетливую вдову и устремился за Алекс.

Он догнал ее как раз в тот момент, когда она подошла к роще вблизи коттеджей рабочих. Он схватил ее за руку, чтобы вынудить остановиться, но она вырвалась и бросилась бежать в тень деревьев. Он быстро последовал за ней.

— Черт побери, Александра! Остановитесь! — приказал он.

— Отправляйтесь назад к своей любовнице, — бросила Алекс ему через плечо. Она вскрикнула, когда почувствовала, как его рука обвила ее талию. Он рванул ее к себе, но она была слишком разозлена, чтобы уступить. Отбиваясь, Алекс яростно корчилась в его объятиях. — Я ненавижу вас, Джонатан Хэзэрд! Да если бы на то не была воля свыше, я никогда бы даже не увидела вас!

— То, что вы видели, было… — пытался он объяснить.

— Я прекрасно знаю, что это было! — Она яростно царапалась, стараясь вырваться, и только коротко вскрикнула, когда он внезапно бросил ее на густую влажную траву и прижал к земле своим сильным мускулистым телом.

— Мне никогда не были нужны объятия Гвендолин, и я никогда не добивался их, — заявил он хладнокровным и ясным тоном.

— Как вы могли… — набросилась на него Алекс, оглашая весь мир воплем оскорбленной жены. — И это в том самом месте, где вы… где мы… — Она подавила всхлип и яростно рванулась из-под него. — Дайте мне уйти! Я не хочу вас больше видеть!

— И тем не менее вы будете меня видеть, — заявил он с опасно суровым лицом. — Я люблю вас, маленькая сварливая упрямица! Я люблю только вас и никого больше. Клянусь Богом, настало время, чтобы вы осознали, что я не допущу, чтобы что-то встало между нами!

— Ничего, кроме ваших эгоистичных желаний! — горячо возразила она.

— Эгоистичных? — Он слегка улыбнулся, но это была деланная улыбка, смешанная с выражением некоего грешного, порожденного влюбленностью намерения. — Я полагаю, что вы не правы, леди Алекс.

Прежде чем она успела спросить, что он имел в виду, Джонатан задрал ей юбку и решительно направил свою руку вниз, к тому месту, где сходились ее бедра.

— Джонатан, нет! — выдохнула она, и ее глаза округлились.

Было очень светло, и, хотя их скрывали деревья, не исключено было, что кто-нибудь да пройдет рядом. Кроме того, она не могла уразуметь, разве можно уступить ему после всего увиденного ею?

— Нет, черт вас побери! Я не позволю вам положить мне между ног то, что вы клали между ее ног! — От непристойной прямоты собственных слов она залилась румянцем.

— Вы прекрасно говорите, любовь моя, — хрипло проворчал он, сдерживая смех. — Но с того времени миновало столько лет. И я не добиваюсь повторения этого.

Он все еще говорил, а Алекс уже издавала прерывистые вздохи, когда его теплые пальцы, скользнув ей под панталоны, стали нежно, умело гладить шелковистое тело между ее бедер. Ее руки обвили шею Джонатана. Она слабо отталкивала его, но в ней уже разгоралось знакомое сильное желание.

Когда его рот опустился на ее губы, Алекс закрыла глаза. Джонатан целовал глубоко, пылко. Его губы и язык приводили ее в сладкий восторг. Она ответила на его поцелуй и изогнулась под ним. Ее одетые в чулки ноги раздвинулись еще шире, и ее тело охватило восхитительное тепло. Раздался слабый звук треснувшей ткани — это он нетерпеливо разорвал шов на ее панталонах, чтобы быстрее войти в нее, и она лишь слабо ощутила своей спиной сырость травы, когда их общее, раскаленное добела желание полностью захватило их.

Тихий крик наслаждения сорвался с ее губ, когда он погрузился в нее. Она запустила руку в его густую шевелюру и снова притянула его голову к своей. Ее рот требовал и получал в свою власть его любящие губы. Их обоюдная страсть вздымалась все выше и наконец приблизилась к тому пределу, за которым бурное, подогретое злостью соитие тел достигло своего завершающего удовлетворения.

Они медленно возвращались на землю. Алекс лежала, задыхаясь и пылая румянцем, в объятиях Джонатана. Он мягко улыбался, глядя на нее сверху вниз, и ласкал нежные изгибы ее грудей.

— Я не испытывал никакого желания ссориться с вами, миссис Хэзэрд, — проговорил он низким вибрирующим голосом. — Но будь я проклят, если буду сожалеть о нашей стычке, коль скоро мы разрешили наши противоречия именно таким способом.

— Почему вы позволили той женщине поцеловать вас? — спросила Алекс, и неожиданная тень вновь набежала на ее лицо, когда в их беседу вновь ворвалась реальность.

— Я не ожидал, что она собирается сделать это, — честно ответил он.

— Но тогда что вы делали в хижине наедине?

— Малдун сказал мне, что он видел Гвендолин, судя по всему направляющуюся в сторону полей. Я последовал за ней, желая предупредить, чтобы она не уходила слишком далеко. Она отказывалась вернуться до тех пор, пока я не соглашусь на еще один приватный разговор.

— Вы… вы уверены, что за этим не скрывалось нечто большее? — Алекс задержала дыхание и ждала ответа. Она почувствовала облегчение, когда Джонатан, не колеблясь, ответил утвердительно. И она вновь отчаянно хотела поверить ему.

— Гвендолин немного больше, чем…

Прежде чем он успел закончить фразу, они услышали невдалеке голос Малдуна, звавший его по имени. Джонатан неохотно поднялся на ноги, застегнул брюки и повел Алекс рядом с собой. Она отряхнула юбки и покраснела еще больше, когда поняла, что ей предстоит починить еще один предмет туалета.

— Завтра я собираюсь поехать в Сидней, — сказал Джонатан, ведя ее обратно между деревьями. Его зеленые глаза лучились смехом, когда он снял травинку с ее пламенных локонов. — Чем скорее Гвендолин Уилкокс окажется на пути в Америку, тем лучше будет для всех нас.

— Мне кажется странным, что она оказалась здесь, — проворчала Алекс, и на лице ее отразилось некоторое недоумение.

— Мне тоже. Полагаю, что за всем этим кроется нечто большее, чем она готова признать.

— Что вы имеете в виду?

— Ее брак обернулся катастрофой. Генри Уилкокс был богатым человеком, но создается впечатление, что его состояние с катастрофической скоростью уменьшалось после того, как он женился на Гвендолин. Моя мать позволила ей прочесть мои письма и поэтому она знала о моих успехах в Австралии. — Для себя Джонатан уже принял решение отругать своих родителей за то, что они нарушили его доверие. Но он собирался сделать это по возможности мягко.

— Возможно, что финансы в самом деле были одной из причин ее появления здесь. Но может быть, она все еще интересуется вами, — без особого удовольствия предположила Алекс.

— Это не имело бы значения. — Он промолчал и, обняв, пропустил ее на полшага впереди себя. Теперь они были уже посередине ряда коттеджей.

Финн Малдун стоял в нескольких ярдах в ожидании их, окруженный группой женщин и детей.

— Джонатан! — запротестовала Алекс, вспыхнув, когда заметила устремленные на нее пристальные взгляды зрителей. — Что они все могут подумать?

— То, что они подумают, окажется правдой. А именно, что их хозяин не может не дать волю своим рукам, когда он рядом с женой. — Он быстро и крепко поцеловал ее, покружил в воздухе, точно балованного ребенка, и игриво шлепнул по заду. Она вздохнула и сердито посмотрела на него. Но он лишь улыбнулся.

— Мне нужно кое-чем заняться, миссис Хэзэрд. — Он медленно пошел в сторону Малдуна.

Она открыла рот, чтобы сказать ему вслед что-нибудь к месту, но так ничего и не придумала. Ее глаза сверкали, когда она провожала его взглядом, а на губах играла влюбленная улыбка.

— А вы знаете, Александра, о том, что ваше платье на спине испачкано в грязи? — внезапно спросила оказавшаяся позади нее Гвендолин.

Алекс посмотрела на небо злым, раздраженным взглядом, а затем перевела глаза на лицо женщины.

— Впредь, миссис Уилкокс, держитесь подальше от моего мужа, — предупредила Алекс. — Или вам придется познакомиться с последствиями.

— И что же это за последствия меня ожидают? — издевательски поинтересовалась вдова.

— Во время нашего многомесячного рейса через океан я узнала очень много от своих сестер по ссылке. Включая, естественно, различные методы, с помощью которых можно причинить боль другому человеку. — Ее кровь опять закипела, когда она вспомнила губы Гвендолин на губах Джонатана. В этот момент она знала, что для того, чтобы вырвать этой женщине волосы, ей не потребовалось бы получить более мощный импульс.

— Как вы смеете мне угрожать?

— Это не угроза. — Ее глаза разгорелись, и она помрачнела, добавив: — Это обещание.

Прежде чем Гвендолин обрушила на голову Алекс проклятия, та повернулась и ушла.

Вторая половина дня прошла достаточно спокойно, ибо Гвендолин, пожаловавшись на жару, пыль и духоту, решила вновь уединиться в своей комнате. Ужин, однако, оказался таким же тяжелым испытанием, как и вчера.

Все еще решительно настроенная вдова то флиртовала с Джонатаном, то насмехалась над Алекс. На этот раз Финн Малдун хранил молчание, ибо он не хотел вновь остаться голодным. К тому же он не сомневался в том, что его хозяйка сумеет сама справиться с этой нахалкой, которая оказалась достаточно глупой, чтобы в свое время предать капитана.

Поскольку вечер был ясным и теплым, Джонатан настоял на том, чтобы они после ужина собрались не в гостиной, а на веранде. К этому времени Алекс уже перетерпела больше, чем могла вынести, и поэтому под предлогом головной боли поднялась к себе наверх. Она могла слышать доносящиеся снизу через открытое окно отзвуки голоса Джонатана, и ее сердце трепетало от них.

«Я люблю вас и никого больше…»

Так он сказал ей. Почему она так сильно желает, чтобы эти слова были правдой? И почему, во имя всего святого, она никак не может закончить писать письмо своему дяде?

Она лежала в постели под покрывалами, делая вид, что спит, когда менее чем через час в комнату вошел Джонатан. С лукавой улыбкой на губах он не спеша разделся, задул лампу и нырнул в постель рядом с ней.

Впервые после свадебной ночи он не привлек ее к себе. Она удивилась, когда он улегся на свою сторону, повернувшись к ней спиной. Ее глаза широко раскрылись от растерянности и разочарования. Действуя исключительно под влиянием порыва, она тоже перевернулась и прижалась своими едва прикрытыми пышными формами к его обнаженной мускулистой спине.

Ее смелость была немедленно вознаграждена. Джонатан повернулся к ней и с торжествующим видом крепко прижал ее к себе. Он наслаждался своим триумфом. Алекс издала тихий вздох удовлетворения и закрыла глаза.