Леди греха

Глава 8

– Как вы думаете, мы сейчас здесь?

Натаниел оторвался от книги, которую читал в пути, и посмотрел на мальчика. Гарри же водил пальцем по карте

– Да, верно. Сейчас мы где-то в этом месте и скоро въедем в графство Дарем.

Сначала мальчику очень нравилась поездка в карете, но вскоре однообразие пути наскучило ему. Чтобы помочь Гарри скоротать время, Натаниел дал ему карманную карту и показал, как ею пользоваться.

– А вот море, да? Оно совсем рядом. – Гарри снова провел пальцем по карте и пробормотал: – Нет, не так уж и близко.

Натаниел с улыбкой смотрел на темноволосую голову, склонившуюся над картой.

– В школе наверняка будут атласы, а также большие книги с картами.

Поглощенный своим занятием, мальчик молчал, и Натаниел не имел ничего против. У него не было опыта общения с детьми, и он был рад, что Гарри не доставлял ему особых хлопот.

В первый же вечер, после обеда, он попытался расспросить мальчика о его прошлом, но Гарри об этом почти ничего не помнил – помнил лишь те несколько лет, что провел с Джоном Финли. Но кое-что о своем раннем детстве Гарри все-таки сообщил. Он знал, что его мать звали Белла и что у нее были темные волосы.

Когда же Натаниел попытался узнать больше, Гарри помрачнел и замкнулся. Однако вскоре спросил:

– Как вы думаете, мальчики из школы когда-нибудь ездят к морю? Может, это не очень далеко?

– Да, возможно. Я спрошу мистера Авлона.

Мистер Авлон руководил школой, открытой Флер Дюклерк для сыновей шахтеров. Временно – школа сейчас достраивалась – мистер Авлон жил в поместье Флер. Чтобы не терять время, он взял к себе в дом несколько учеников, с которыми уже начал заниматься.

Рекомендательное письмо от Флер лежало в саквояже Натаниела. Шарлотта прислала письмо с посыльным, однако никакой записки не приложила.

Снова взглянув на мальчика, Натаниел спросил:

– А ты когда-нибудь видел море?

Гарри кивнул:

– Да, конечно. Потому что жил там.

Натаниел закрыл книгу.

– Говоришь, жил там? Когда был маленьким, верно?

– Не таким уж маленьким.

– А где именно ты жил?

– Ну… там были лодки. И дома тоже, конечно. Как-то раз я плавал в лодке. Сначала было страшно, но только сначала. И из лодки я увидел все сразу. Домов было не так уж много. Наверное, это была деревня. А вот лодок вокруг плавало множество, и с них ловили рыбу. И еще я видел проплывающие вдали большие корабли.

– Значит, именно там жила твоя мама? В этой деревне?

Гарри снова уткнулся в карту: было очевидно, что этот разговор ему неприятен.

Немного помолчав, Натаниел сказал:

– Видишь ли, Гарри, мне бы очень хотелось, чтобы ты рассказал что помнишь. Возможно, у тебя есть родственники, которых мы сможем разыскать, понимаешь?

Мальчик довольно долго молчал, наконец пробормотал:

– Нет у меня никаких родственников. Вообще никого нет. Был старина Джон, но он умер, и теперь… И вот теперь я тут, с вами.

Казалось, Гарри вот-вот расплачется, и Натаниел не представлял, как вести себя, если это произойдет.

Было ясно: мальчик очень скучал по дому, пусть даже этим домом была берлога Джона Финли. Но Финли умер, и Гарри чувствовал себя осиротевшим. Оставалось лишь надеяться, что младшие дети не будут переживать так, как этот мальчик.

– Возможно, в той деревне люди что-то знают о твоей семье и о твоей маме, – продолжал Натаниел.

Гарри промолчал. Уронив карту на пол, он повернулся спиной к Натаниелу и уставился в окно. Натаниел снова, раскрыл книгу, но не смог прочесть ни строчки.

Минуту спустя мальчик всхлипнул несколько раз, и Натаниел тяжело вздохнул. «Что же делать? – спрашивал он себя. – Может, я напрасно завел этот разговор?»

Снова вздохнув, Натаниел положил руку на плечо мальчика. Увы, он не знал, как успокоить ребенка.

В очередной раз всхлипнув, Гарри пробормотал:

– Старуха может знать… Дженни, может быть, знает.

– Возможно, мы все-таки сумеем спасти его. Да, уверен, что сумеем. – Выразив свое мнение, мистер Авлон снова поднес к губам чашку с кофе.

Мистер Авлон был еще довольно молод, но одевался очень скромно и придерживался старой моды – носил длинные волосы, заплетенные в косичку. Радушно встретив гостей, он сразу же показал им парк и классную комнату. Теперь миссис Авлон устраивала Гарри в спальне, а мистер Авлон и Натаниел пили кофе в гостиной.

– Мальчик побывал в когтях сатаны, но мы непременно ему поможем, – говорил мистер Авлон. – Для начала выясним, каковы его способности. Знаете, удивительно, как быстро все усваивают дети, жившие в бедности. Думаю, что и у этого мальчика все будет хорошо.

– Вы с учениками иногда выезжаете из этих мест? Например, к морю…

– К морю? – Мистер Авлон заморгал.

– Я обещал Гарри спросить об этом.

– Видите ли, море не так уж близко. Но возможно, это неплохая мысль. Изучение морской природы может быть хорошим уроком.

Натаниел чувствовал, что должен еще о чем-нибудь спросить, но не знал, о чем именно.

– Знаете, мы редко пользуемся розгами, – продолжал мистер Авлон. – Некоторые считают, что следует почаще применять такую меру воздействия, но я придерживаюсь других взглядов. Полагаю, мальчику у нас понравится. Надеюсь, он не захочет отсюда сбежать.

– Возьмите с него слово, что он не убежит и будет хорошо себя вести. Если он даст слово, то непременно сдержит его.

Мистер Авлон с удивлением взглянул на собеседника:

– Неужели? Выходит, вы привезли мне очень необычного ребенка, мистер Найтридж. Мальчик, воспитанный преступником, мальчик, о котором мы можем предположить, что он и сам преступник, – неужели такой мальчик действительно держит свое слово?

Натаниелу пришлось признать, что Гарри и в самом деле необычный мальчик. Он не доставил ему никакого беспокойства. И из дома ничего не пропало – Джейкобс был абсолютно в этом уверен.

Что ж, теперь об этом необычном мальчике будут заботиться мистер Авлон и его супруга. Они дадут Гарри образование и, возможно, даже полюбят его. Значит, можно было надеяться, что он не окажется на улице.

Натаниел понимал, что его миссия на этом закончилась. Разумеется, он мог интересоваться успехами Гарри, мог изредка навещать его, но у него уже не было обязанностей по отношению к мальчику.

Вероятно, ему сейчас следовало сесть в карету и уехать побыстрее, пусть даже он не раскрыл тайну Гарри. И если он уедет, то Шарлотта, возможно, снова взглянет на него приветливо. Если же он поступит иначе, то между ними опять возникнет стена, которую уже ничто не разрушит.

А ведь эта женщина очень много для него значила.

Что же касается Гарри, то он действительно ничего о нем не знал – в этом Шарлотта была права. И конечно же, не следовало доверять словам преступника. Не следовало рисковать репутацией семьи, проводя расследование, основанное на заявлении шантажиста.

И все же он чувствовал: в словах Джона Финли далеко не все было ложью.

И если он разгадает эту тайну, то, возможно, сумеет помочь мальчику, которому искренне сочувствовал. Но как же тогда быть с Шарлоттой? Ведь в таком случае она…

Внезапно дом наполнился шумом – из-за двери гостиной доносились голоса и смех.

– Это наши ученики, – пояснил мистер Авлон. – Они только сейчас пришли. Видите ли, мальчики помогают на строительстве школы, А потом они всю жизнь смогут показывать на свою бывшую школу и говорить: «Я помогал ее строить».

– Вы правы, – кивнул Натаниел. – Вы не только обучаете их грамоте и математике, вы даете им возможность обрести чувство собственного достоинства. Я вижу, что миссис Дюклерк очень удачно выбрала для мальчиков наставника.

Мистер Авлон покраснел от смущения.

– Все дело в том, что мы с ней придерживаемся одних взглядов на воспитание. Даже первобытные люди в Америке и Африке лучше заботятся о своих детях, чем мы о своих. Пока все дети в Англии не будут накормлены и не получат образование, мы не сможем претендовать на то, чтобы называться цивилизованной страной. – Мистер Авлон сокрушенно покачал головой: – Но никто не хочет брать на себя заботу о бедных детях. Никто не хочет встать и сказать: «Я стану твоим голосом и буду бороться за тебя». Слава Богу, что есть такие добрые женщины, как миссис Дюклерк.

Натаниел поставил чашку на стол, затем поднялся и подошел к окну. Вдалеке видны были повозки и стены строившейся школы. Флер Дюклерк, должно быть, тратила немалые деньги, чтобы построить для детей бедняков эту школу. А он, Натаниел Найтридж, не хочет уделить час времени, чтобы помочь одному-единственному ребенку!

– Мистер Авлон, прежде чем я уеду, мне бы хотелось провести какое-то время с Гарри наедине. Может быть, перед ужином. В классной комнате с вашего разрешения.

– Да, конечно. Может, вам еще что-нибудь понадобится?

– Нет-нет, только уединение и хороший атлас.

Вернувшись в Лондон, Натаниел первым делом решил нанести визит леди Марденфорд. Ему удалось многое узнать от Гарри, и он хотел поделиться с ней этим.

Однако его не приняли. Ему сообщили, что леди Марденфорд уехала в Суссекс, в поместье брата.

Было ясно: Шарлотта уехала, чтобы не видеться с ним. Она дала ему понять, что не желает иметь с ним ничего общего.

Весь день Натаниел думал о поспешном отъезде Шарлотты и все больше мрачнел. Ведь она, уехав в Леклер-Парк, убегала не только от проблемы, созданной мальчиком. Она также убегала от мужчины, которого страстно желала.

В конце концов, он решил, что не станет с этим мириться.

На следующий день, рано утром, Натаниел приказал подать лошадь и верхом покинул Лондон. Он не знал, что именно скажет Шарлотте, просто отправился в путь.

Возможно, между ними снова возникнет ссора, как только они заговорят друг с другом. Однако он предпочитал ее колкости молчанию. И он твердо решил, что не позволит ей игнорировать его.

В середине дня Натаниел добрался до Леклер-Парка и подъехал к особняку в готическом стиле. Однако слуга, открывший дверь, даже не захотел принять его визитную карточку.

– Виконт не принимает, сэр.

Слуга не знал, что Леклер тоже вышел в холл.

– Я хочу нанести визит леди Марденфорд, а не ее брату.

– Видите ли, сэр, сейчас не время. Собралась вся семья… – Слуга сказал это таким тоном, что сразу же стало ясно: случилось что-то серьезное.

Натаниел почувствовал себя ужасно глупо. Оказывается, Шарлотта приехала сюда по причине, не имевшей к нему никакого отношения. Она вовсе не убежала. Ее вызвали сюда.

Да, наивно было думать, что все ее действия непременно связаны с ним, Натаниелом Найтриджем. Он ничего для нее не значил, и ему следовало с этим смириться.

– Приношу свои извинения. Надеюсь, ничего не случилось. Пожалуйста, передайте ее близким мои самые…

– Кто там? – послышался мужской голос.

В следующее мгновение Натаниел увидел высокого голубоглазого мужчину. Виконт Леклер приблизился к нему и проговорил:

– Кажется, Найтридж, не так ли?

– Похоже, я очень не вовремя. Я немедленно…

– Нет, вы должны зайти. У меня уже голова идет крутом, а Хэмптон все время молчит, так что от него никакого толка.

Слова Леклера ничего не прояснили. Но выглядел он усталым, глаза его потускнели, а между бровей пролегла глубокая морщина.

– Пойдемте же. – Виконт развернулся и направился в комнату.

Весьма озадаченный словами Леклера, Натаниел последовал за ним. Переступив порог, осмотрелся. За столом в глубине комнаты сидел Джулиан Хэмптон, любовник Пенелопы, а напротив него – Данте. Между ними стояла шахматная доска, но, судя по всему, обоим было не до шахмат. Причем Данте Дюклерк выглядел ужасно: волосы его были в полнейшем беспорядке, галстук съехал в сторону, а на лице застыло какое-то странное выражение – казалось, он был чем-то очень напуган.

– Посмотрите, кто к нам приехал, – произнес Леклер с деланным энтузиазмом.

Данте поднял голову и проворчал:

– У меня и так достаточно нянек. Еще одна мне не нужна.

Они были старыми друзьями, и Натаниел не помнил, чтобы Данте когда-нибудь ему грубил.

– Он не в себе, – пробормотал Леклер. – Не обижайтесь.

– А что случилось?

– Наверху Флер. Она собирается рожать, – пояснил виконт.

Натаниел невольно вздохнул:

– Ох, простите, я ухожу. Я действительно очень не вовремя.

– Вы хотите, чтобы он сошел с ума? Сделайте что-нибудь. Ну… хотя бы напоите допьяна. Я пытался, но у меня ничего не получилось.

Натаниел приблизился к столу и уселся на стул. Леклер сел на ближайшую софу. Данте взглянул на брата, затем повернулся к гостю:

– Он не позволяет мне пойти наверх и все выяснить. Но я уверен, мне это по силам.

– Я тоже так думаю, – кивнул Натаниел.

– Это вы так помогаете мне, Найтридж? – пробормотал Леклер.

– Я вынужден сидеть здесь в полном неведении, – пожаловался Данте.

– Неправда, – заявил Хэмптон. – Пен и Лотта по очереди спускаются вниз и докладывают обо всем.

– Только раз в час. И они не рассказывают ничего нового. Теперь, кажется, очередь Лотты. Когда она увидит Найтриджа, будет хоть какое-то развлечение, и это все же лучше, чем ожидание.

Леклер и Хэмптон ухмыльнулись при мысли о том, что Шарлотта с Натаниелом вступят, по своему обыкновению, в словесную войну. Натаниел пожал плечами и заставил себя улыбнуться, хотя ему сделалось очень не по себе. Он нисколько не сомневался: увидев его, Шарлотта придет в ярость. Наверняка она истолкует его приезд как вмешательство в семейные дела.

Решив хоть чем-то заняться, Натаниел занял место Хэмптона за шахматной доской, и ему удалось уговорить Данте продолжить партию.

Минута проходила за минутой, но Натаниелу никак не удавалось придумать объяснение своему приезду. Наконец послышались женские шаги, и Данте, вздрогнув, уставился на дверь. Натаниел же мысленно молился о том, чтобы вестником оказалась Пенелопа.

Когда дверь открылась, все мужчины поднялись на ноги. Причем Данте, сидевший у стола, поднялся так резко, что шахматы из-за его неловкого движения посыпались на пол.

– Что нового, Лотта? – спросил Леклер.

Натаниел мысленно застонал.

Не обращая внимания на гостя, Шарлотта подошла к брату. Поцеловав его, она сообщила:

– Не волнуйся, Данте. Повитуха говорит, что все в порядке, и доктор Уилер того же мнения. Это продлится еще какое-то время, но тебе не стоит волноваться, все будет хорошо.

Данте, казалось, немного успокоился. Молча кивнув, он снова уселся на стул. Тут Шарлотта наконец взглянула на гостя:

– Не ожидала увидеть вас здесь, мистер Найтридж.

– Я был в соседнем графстве и решил заехать, – пробормотал Натаниел.

– Надеюсь, ваше путешествие в Дарем прошло удачно, – сказала Шарлотта. Взглянув на брата, она добавила: – Мистер Найтридж отвез мальчика в школу. А Флер написала рекомендательное письмо.

– Значит, все в порядке? – спросил Данте (Шарлотта рассказала ему про Гарри, не упомянув о шантаже со стороны Джона Финли).

Натаниел принялся описывать положение дел в Дареме во всех подробностях, рассказал и о строительстве школы. Когда тема была исчерпана. Шарлотта сказала:

– Прошу прощения, но я должна вернуться к Флер. Может, вы проводите меня до лестницы, мистер Найтридж?

– Да, конечно, – кивнул Натаниел. Покидая комнату вместе с Шарлоттой, он ожидал самого худшего, ожидал вспышки гнева и обвинений в свой адрес.

Но никаких обвинений не последовало. Прислонившись спиной к закрытой двери, Шарлотта прикрыла глаза, и из груди ее вырвался вздох; было очевидно, что она ужасно устала и едва стоит на ногах.

– Вы нездоровы? – спросил Натаниел. – Позвольте мне позвать Леклера и…

Шарлотта покачала головой:

– Нет-нет, со мной все в порядке. – Открыв глаза, она продолжала: – Просто очень тяжело спускаться вниз час за часом, когда нет никаких утешительных новостей. Мы с Пен спускаемся по очереди и с ужасом ждем боя часов.

Натаниел не знал, что сказать. Никогда еще не чувствовал он себя таким беспомощным.

– Не сомневаюсь, что с миссис Дюклерк все будет хорошо. Ведь такое при родах случается, не так ли?

Шарлотта направилась к лестнице. Натаниел шел с ней рядом. У нижней ступеньки она остановилась и вновь заговорила:

– Флер все слабеет, но держится стойко. А Данте ужасно переживает. Смотреть на него просто невыносимо…

– Мое вторжение невозможно извинить, миледи. Если вы рассердитесь, то будете правы. Конечно, не имеет смысла упрекать меня, но даже если вы так поступите, то я не стану защищаться.

– Но я вовсе не сержусь на вас – напротив, я рада вашему приезду. Увидев вас, я сначала подумала, что это Леклер послал в Лондон за кем-нибудь из друзей. Однако из ваших слов следует, что вы прибыли сюда не по просьбе Леклера.

– Да, вы правы. За мной не посылали.

– Но я все-таки надеюсь, что вы останетесь, – сказала Шарлотта. – А когда все это… закончится, мы с вами подольше поговорим.

– Как тебе удалось вынести это четыре раза? – пробормотал Данте.

– Сам не понимаю. – Леклер не отрывал глаза от книги, с которой уселся на софу. Все остальные также делали вид, что заняты чтением.

– С опытом становится легче?

– Нисколько. – Леклер покачал головой.

– Ох, черт побери…

Уже несколько часов ни одна из женщин не появлялась, и мужчины, сидевшие в библиотеке, ужасно нервничали.

– Прошло уже довольно много времени, – пробормотал Натаниел.

– Не так уж много. – Виконт наконец-то оторвался от книги.

Однако все прекрасно понимали, что для беспокойства есть основания. С тех пор как за Шарлоттой закрылась дверь, прошло четыре часа. Четыре часа тягостного ожидания.

Натаниел мало знал Флер Монли, вышедшую замуж за Данте в прошлом году, но и он очень переживал за нее.

Сделав очередной глоток бренди, Данте что-то пробормотал себе под нос и вдруг, размахнувшись, запустил книгой в стену. Леклер даже не взглянул на него.

– Сколько же времени должно пройти, чтобы ты начал беспокоиться?

Виконт пожал плечами:

– В таких случаях время не имеет значения. Я попытаюсь не волноваться, пока для этого нет серьезных оснований.

– А у тебя были когда-нибудь серьезные основания?

Леклер медлил с ответом.

– Да, пожалуй. С Эдмундом.

– Не понимаю, почему нам нельзя подняться наверх! – в негодовании заявил Данте.

– Никто ведь не заставляет нас оставаться здесь.

– Но мне было сказано, что я не могу находиться рядом с ней.

– Ты имеешь в виду в комнате, где происходят роды? У меня, например, нет желания идти туда. У Хэмптона и Найтриджа – тоже. Я прав, джентльмены?

– Пойду только я, муж.

– Вам это вряд ли удастся, – возразил Хэмптон. – Повитуха с доктором вас ни за что туда не пустят.

– Он прав, Данте, – сказал Леклер. – Ведь миссис Браун уже несколько раз говорила, что мужья в таких случаях серьезная помеха. К тому же от нас якобы никакой пользы.

– Черт побери, но если я плачу ей, то я могу иметь право голоса.

– Ты так считаешь?

– Разумеется.

– Ты не совсем прав, Данте. Конечно, тебя постоянно должны информировать о происходящем, но не более того.

– Так почему же они не информируют? Черт бы их всех побрал!

– Найтридж, налейте ему еще бренди.

Данте ударил кулаком по столу.

– Я сейчас же поднимусь туда и выясню, что там происходит. С ними Уилер. Он пустит меня.

Поднявшись на ноги, Данте вышел из библиотеки. Леклер вздохнул и повернулся к Натаниелу:

– Найтридж, идите за ним, хорошо? Мое присутствие будет только раздражать его. Когда повитуха расправится с ним, принесите нам его останки.

Данте перепрыгивал через две ступеньки, и Натаниел едва поспевал за ним. Приблизившись к комнате, где находилась Флер, оба остановились.

В конце коридора сидел в кресле немолодой мужчина, читавший газету при свете лампы. Приветливо улыбнувшись, он снял очки и проговорил:

– Хорошо, что вы пришли, Дюклерк. Поможете мне скоротать время.

– Черт побери, что вы здесь делаете, Уилер?

– Жду. – Доктор указал на газету: – Здесь пишут, что некоторые акции снова подскочили. Не исключено, что вы скоро разбогатеете и увеличите мой гонорар.

– Не понимаю, почему я вообще должен платить вам, – проворчал Данте. – Я привез Флер в Леклер-Парк, чтобы вы наблюдали за ней. А вы только газеты читаете.

– А больше делать нечего. Никому. Поэтому все убивают время как могут. Виконтесса, например, переписывает ноты, баронесса читает, а ваша жена вяжет носок из шерсти.

В этот момент из-за двери донесся протяжный стон. Уилер улыбнулся:

– Ничего страшного. Так и должно быть между схватками.

– Значит, все в порядке? – спросил Натаниел, стараясь, чтобы его вопрос прозвучал как утверждение.

– Разумеется, – ответил доктор после некоторого колебания.

За дверью снова застонали, на сей раз еще громче. Данте смертельно побледнел.

– Что там происходит, Уилер?

Улыбка Уилера померкла.

– Видите ли, боли начались уже давно. К тому же она очень устала и потеряла много сил. Но не волнуйтесь, все будет хорошо, просто это продлится дольше, чем обычно. Так часто случается, когда рождается первый ребенок, и в таких случаях остается только ждать. – Доктор ненадолго умолк, затем добавил: – Но если ожидание затянется, то я пошлю за хирургом, и, возможно, мы воспользуемся инструментами.

«То есть все не так уж хорошо, – подумал Натаниел. – Шарлотта несколько часов назад выразила такое же мнение».

– Я войду, – решительно заявил Данте.

– Дюклерк, не надо этого делать, – попросил Натаниел.

– Это не будет приветствоваться. Там даже меня едва терпели, – сказал Уилер.

– Все равно я войду, черт побери! – Данте повернул ручку двери и вошел.

Натаниел заглянул в комнату через плечо молодого мужа.

Бьянка, виконтесса Леклер, не переписывала ноты, она сидела возле Флер, обтирая влажным полотенцем ее лицо. Повитуха же уговаривала Флер тужиться, когда приходят боли. А роженица выглядела такой усталой, словно пробежала миль тридцать.

Шарлотта сидела на другой стороне кровати, держа Флер за руку и что-то нашептывая ей на ухо. Как и все женщины, она была в фартуке поверх платья. Прежде чем дверь за Данте и Уилером закрылась, она подняла голову и увидела Натаниела. На мгновение их взгляды встретились. Он увидел страх в ее глазах, и сердце у него сжалось.

Увидев Данте и доктора, женщины переглянулись, затем снова уставились на вошедших мужчин.

– Данте, ты?.. – пробормотала Флер с изумлением.

Повитуха нахмурилась и с угрожающим видом шагнула к молодому мужу.

– Пусть он посмотрит на нее, – потребовала Шарлотта. – Ей тогда станет легче.

Шарлотта ужасно устала и была напугана. Она видела, что повитуха волнуется, а в глазах Бьянки страх застыл еще много часов назад. Флер очень ослабела, и временами казалось, что она умирает, а в последние несколько часов ужасные предчувствия не покидали Шарлотту ни на минуту.

Уилер жестом указал миссис Браун, чтобы та ретировалась. Бьянка также отошла в сторону. Данте медленно приблизился к кровати: он не сводил глаз е жены.

– Наверное, тебе не следует находиться здесь, Данте. – Флер попыталась улыбнуться, но улыбка получилась безрадостной.

– Я хотел увидеть тебя, дорогая.

– Миссис Браун говорит, что ребенок должен скоро появиться. Надо только потерпеть…

Данте вопросительно посмотрел на стоявших рядом женщин. Шарлотта утвердительно кивнула в ответ.

Тут Флер снова застонала и попыталась приподняться. Шарлотта и Данте хотели помочь ей, но она тотчас же откинулась на спину.

– Я ужасно слабая, – прошептала она.

– После нескольких часов таких страданий даже Леклер ослабел бы, – пробормотала Шарлотта.

– Может, помочь тебе, дорогая? – спросил Данте. – Я сяду и буду поддерживать тебя сзади. Возможно, так будет лучше.

Миссис Браун запротестовала, но доктор Уилер тут же перебил ее.

– Миссис Браун, пусть попробует, – сказал он. – Очень может быть, что это поможет. Не возражайте, пожалуйста.

– Да, стоит попытаться, – согласилась Шарлотта.

Повитуха медлила с ответом, но Данте не стал дожидаться ее разрешения. Он помог Флер приподняться и уселся на постель позади нее. Она откинулась ему на грудь, и тотчас же началась новая волна схваток.

Лицо роженицы исказилось от боли, и из горла ее вырвался крик. Шарлотта в ужасе замерла, а Данте прошептал:

– Дорогая, помогает?

– Помогает уже то, что ты рядом. Но и я старалась изо всех сил.

Шагнув к кровати, Уилер потрогал живот роженицы, а миссис Браун заглянула под простыню, прикрывавшую согнутые ноги Флер. Затем повитуха с доктором обменялись взглядами, и миссис Браун сказала:

– Вы можете остаться, мистер Дюклерк.

Данте поддерживал Флер сзади, когда схватки возобновились. Шарлотта же отошла от кровати. Теперь, когда появился Данте, ее помощь уже не требовалась.

Перерывы между схватками сокращались, и миссис Браун то и дело заглядывала под простыню. Уилер же молча наблюдал за ней.

Бьянка в очередной раз вытерла лицо Флер влажным полотенцем. Взглянув на Данте, сказала:

– Теперь уже скоро.

Флер чувствовала, что мучения скоро закончатся, и это придавало ей сил – теперь в ее криках уже не было отчаяния. Шарлотта же мысленно молилась о том, чтобы все закончилось побыстрее и без осложнений.

Наконец Уилер объявил, что ребенок выходит. Несколько секунд спустя Флер закричала в последний раз и откинулась на спину.

Миссис Браун откинула простыню и громко объявила:

– Мальчик!

Из груди Шарлотты вырвался вдох облегчения. Потом она вдруг покачнулась и наверняка упала бы, если бы Пен ее не поддержала. На глаза ее навернулись слезы, и она словно сквозь туман наблюдала, как мыли и пеленали ребенка.

Флер же лежала в объятиях Данте. Какое-то время молодые родители смотрели на младенца, затем взглянули друг на друга. Выражение, появившееся на их лицах, ошеломило Шарлотту. Было очевидно: любовь переполняла этих двоих. Разумеется, она и раньше знала, что Данте и Флер любят друг друга, но только теперь она постигла всю глубину их чувств. Прежде Шарлотте даже в голову не приходило, что люди могут быть способны на такую любовь. Во всяком случае, ничего подобного она никогда еще не видела.

И тут словно что-то надломилось в ее душе. Слезы потоками струились по ее щекам, плечи сотрясались от рыданий, и она ничего не могла с этим поделать.

Выплакавшись, Шарлотта затихла в объятиях Пен. Она стыдилась своих слез, знала, что плакала не только от счастья и облегчения, но и от зависти.