Леди-киллер

Глава 26

Джордж разместился в своем заранее забронированном номере в отеле «Хилтон» в Гэтвике. Он был очень расстроен и понимал, что ему не уснуть.

Из чемодана он вытащил свой любимый журнал, который предусмотрительно захватил с собой. Он поможет ему уйти от реальности. Раскрыл журнал на середине: на него глянула девушка с золотисто-каштановыми волосами, не крашеными, натуральными, одного цвета на голове и на лобке.

Сняв костюм, Джордж повесил его в гардероб и лег в постель. Завтра в это время он уже будет в Штатах. Во Флориде. И начнет там новую жизнь! Джордж не сдержал улыбки.

Он не отрываясь смотрел на картинку, придумывая, каким бы способом поразвлечься с девушкой, и даже язык высунул от усердия.

Вскоре он почувствовал себя лучше.

— Стало быть, Тони, ты прошел тестирование крови вместо этого типа? — Патрик улыбнулся.

Не поднимая глаз, Тони кивнул.

— А это тестирование, кстати, оплачиваю я! Значит, ты дал возможность этому подонку преспокойно улизнуть? Да?

— Не совсем так, мистер Келли. Он буквально взял меня за горло…

— Погоди, я тебя еще не так возьму, наберись терпения! — сказал Уилли тихо, но зловеще.

Тони в отчаянии поглядел на Патрика:

— Он покупал у меня порнофильмы и сказал, что впутает в дело и меня…

Какое-то время Келли и Уилли, прищурясь, пристально глядели на Тони.

— Значив порнофильмы, да? Ты торгуешь порнофильмами! Имеешь дело со всеми этими гадами, которые «арендуют» на ночь мальчиков? Иначе говоря, торгуешь смертью и после этого смеешь просить о снисхождении?! Надеешься, что я скажу: «О, Тони, не волнуйся, делай свои незаконные деньги…»

Тут Патрик принялся дубасить Тони кулаком по лицу, по голове. Он чувствовал, как треснула на костяшках пальцев кожа, ощутил кровь, когда рассек Тони бровь, но никак не мог остановиться. Его буквально ослепила ярость, подогреваемая воспоминаниями об изуродованной Мэнди, изнасилованной, униженной садистом, который думал о ней не больше, чем стал бы думать Патрик о бешеной собаке.

А ведь во всем виноват Тони! Он ублажал этого ублюдка, Джорджа Маркхэма, давал пищу его больному воображению! Наконец израсходовав весь свой пыл, Патрик отошел в угол запертого изнутри гаража. В дверь с улицы царапался ротвейлер, принадлежавший Джимми Дэнксу, одному из людей Патрика. Собака, принюхиваясь, водила носом и тихонько поскуливала. Патрик слышал, как Джимми ее успокаивал, и думал о том, что Тони скоро конец.

Но Тони мало его волновал. Патрик сморгнул с глаз слезы то ли гнева, то ли тоски — он и сам не знал. В эту минуту он способен был думать только о своей девочке. Мысли о ней начисто вытеснили все остальные. Он не в силах был вернуть Мэнди — это он понимал. Но он отыщет Джорджа Маркхэма и тот дорого заплатит ему! И не только за Мэнди, но и за остальных женщин!

К Тони Джоунсу вернулось сознание. Он застонал, с трудом поднялся с грязного пола и сел на продавленный стул. Патрик отодвинул засов на двери и кивнул мужчине с ротвейлером. Потом бросил взгляд на Тони Джоунса и, жестом приказав Уилли следовать за ним, вышел из гаража.

Собака, принюхиваясь и щелкая зубами, с силой натянула поводок. Стоя возле машины, Келли смотрел, как Джимми снимает с нее ошейник, как она бросается в гараж, а хозяин закрывает за ней дверь.

Тони Джоунс все понял, когда сто двадцать фунтов мускулов вцепились в него мертвой хваткой.

Келли и Уилли уезжали под отчаянные вопли Тони. Хозяин ротвейлера достал сигарету из пачки и помахал им на прощание.

Джордж вышел из гостиницы в восемь тридцать вечера. Он так и не смог уснуть. Даже журнал не помог. Мать здорово вывела его из равновесия! Он покружил немного в машине, не переставая думать об отце.

Значит, отец не умер! Джордж помнил, что он был высоким и худощавым, с каштановыми волосами, пропахшими насквозь табаком. Помнил, как отец держал его на коленях, сидя на каком-то большом стуле. А потом отец куда-то исчез.

На всю жизнь запечатлелось в памяти, как мать подхватывает его, совсем еще маленького, на руки, целует в губы и крепко прижимает к себе, а он отчаянно вырывается.

Джордж вздрогнул.

Какая-то машина посигналила. Очнувшись, он обнаружил, что кружит по поворотному кругу, принял в сторону и свернул на первой же развилке. Взглянув на придорожный указатель, Джордж понял, что едет по шоссе А26 в сторону Мейдстоуна. Вот до чего довела его мать! Оказывается, он вел машину, совершенно не соображая, куда едет!

Мать способна была довести его до такого состояния!

Он притормозил и свернул на боковую дорогу, которая вела к Неттлтиду. Было уже половина десятого. Джордж ехал медленно, пытаясь собраться с мыслями.

Впереди, метрах в тридцати, он увидел женщину. Она стояла возле большого «рэнджровера» и делала ему знаки остановиться.

Джордж притормозил и опустил стекло со своей стороны. Синтия Редкар бросилась к нему, и ее большая, мужского покроя штормовка с капюшоном распахнулась на бегу. Уже полчаса стояла она на дороге.

— Простите, у меня что-то случилось с машиной.

Белые зубы, копна темных волос, выдающаяся вперед челюсть. Судя по фигуре и манерам, в женщине сразу можно было признать любительницу лошадей и верховой езды.

— Вы не могли бы меня подвезти в более людное место? Я попросила бы кого-нибудь помочь! Будьте так добры! И еще мне надо позвонить мужу, а то он с ума сойдет от беспокойства! — Женщина опять улыбнулась.

— А что там у вас?

Она запахнула куртку и, гримасничая, сказала:

— Я ничего не понимаю в машинах! Мотор вдруг заглох, и все. О Боже, ну иду же, иду! — И она побежала к «рэнджроверу», откуда доносился детский плач.

Джордж вылез из машины и пошел за ней.

Женщина взяла на руки мальчика, ему было года полтора, и, нежно поглаживая его темноволосую голову, что-то тихо напевала, как это умеют делать только матери. Она подняла на Джорджа глаза и сказала:

— Бедный крошка совсем замерз и проголодался. — Взяв с заднего сиденья сумку, женщина заперла дверцы «рэнджровера» и стояла перед Джорджем, готовая ехать. Брови ее были вопросительно подняты, глаза выжидающе устремлены на него.

«Право же, какой-то странный коротышка! — мелькнуло в голове. — Слова не вымолвит!» И она решительно двинулась к его «ориону». Открыв заднюю дверцу, усадила притихшего ребенка на сиденье, устроилась рядом и принялась нежно разговаривать с малышом и растирать, ему ножки. Джордж смотрел на эту трогательную сцену, будто завороженный.

Заметив это, женщина усмехнулась:

— Не совру, если скажу, что дома меня ожидает еще тройка малышей! Надеюсь, Дики не забудет их покормить! На него всегда можно положиться! А о лошадях и говорить нечего, о них он никогда не забывает! — И она весело засмеялась.

Джордж не сводил глаз с женщины, и она вдруг ощутила тревогу.

— Мне не хотелось бы вас затруднять, но, может, до деревни вы меня все-таки подбросите? — Глаза ее светились надеждой.

Джордж огляделся. Дорога была пустынна. Раз она простояла более получаса, значит, машины здесь ходят редко. Справа от дороги — темная лесная полоса, слева тянулось пшеничное поле. Он почувствовал знакомое возбуждение; пошарил в кармане пальто и нащупал рукоятку ножа: она была холодной как лед! Вдоль шоссе горели фонари, но так тускло, словно те, кто их ставил, знали, что по шоссе ездят редко.

— Вы далеко живете?

— Милях в восьми отсюда. Но дедо в том, что дальше, примерно через милю, фонари совсем не горят, и мне страшно тащиться одной в темноте.

Голос ее был полон жизни, и Джордж подумал, что жить с такой женщиной, как она, должно быть, одно удовольствие. Он представил себе, как она играет со своими детьми, как печет хлеб! Как объезжает собственных лошадей. Ее наверняка интересовала толщина озонового слоя над планетой или же судьба лесов в тропиках, зависевшая от количества выпадающих над ними дождей.

Он хихикнул.

— Вы в порядке? Может, я слишком затрудняю вас?.. — Голос ее потерял былую уверенность. Джордж заметил, что она оглядывает шоссе в поисках какой-нибудь другой машины, и нахмурился. Ребенок стал тихонько посапывать.

— Ну-ка, выходи из машины! — приказал Джордж.

— Простите…

Он схватил ее за руку.

— Я сказал: вылезай из машины!

Она хотела взять на руки ребенка, но тут Джордж вытащил из кармана нож.

— Оставь его на месте!

Синтия Редкар в полном смятении смотрела на мужчину. Ужас застыл в ее карих глазах. Джордж сразу почуял, как сильно она напугана. Она сделала было шаг в сторону от машины, но Джордж опять приказал:

— Сними куртку и прикрой малыша: он ведь замерз!

От испуга Синтия онемела и не могла двинуться с места.

Джордж закатил глаза. Вечно с этими женщинами проблема!

Он с размаху ударил ее по лицу.

— Предупреждаю! Не вздумай меня раздражать! Делай, что говорю, — и все будет в порядке!

Синтия сняла куртку и заботливо укрыла малыша.

— А теперь закрой дверцу. Мы с тобой прогуляемся!

Через минуту они уже были в лесу. В сгустившемся сумраке Синтия почувствовала, как он тискает ее грудь, и инстинктивно оттолкнула его руку.

— Как зовут малыша? — тихо спросил Джордж, но голос его прозвучал зловеще. Синтию словно ударили.

— Пожалуйста, о, пожалуйста, не трогайте Джеймса! Я сделаю все, что вы пожелаете!

Вот это уже другой разговор!

— Раздевайся!

Джордж следил, как она расстегивает пуговицы на джинсах, как стягивает через голову джемпер. Руки ее дрожали, а глаза, глаза были устремлены на него.

Джордж догадывался, что ее большие отвислые груди все в отметинах и узлах: как-никак четверых вскормила! Четверых? Так, кажется, она сказала? Мысли его вновь обрели ясность. Ему нравилось внушать страх. Он при этом испытывал возбуждение. Ему нравилось чувствовать свою власть над людьми. Теперь женщина стояла голая, стыдливо прикрываясь руками.

— Ложись!

— Пожалуйста… пожалуйста, не надо этого делать! — со слезами в голосе молила она.

— Ложись, слышишь? — Он шагнул к ней и помахал перед ее носом ножом.

Она легла на холодную мокрую землю, сунув руки между ног. Джордж оглядел ее, прежде чем снял пальто, затем опустился на колени и приказал ей раздвинуть ноги.

— Если ты сделаешь то, о чем я тебя Попрошу, и сделаешь хорошо, я отпущу тебя домой!

И он расстегнул «молнию» на брюках.

Синтия потеряла сознание.

Джордж чувствовал себя совершенно счастливым: день выдался совсем неплохим!

Кэйт пришла к Патрику в половине десятого. Он сам ей открыл.

— Я получила твою записку. С тобой все в порядке?

— Да. Я только съездил по одному делу, и все.

Они прошли в гостиную, и Патрик наполнил бокалы спиртным. Кэйт сбросила куртку, положила на кресло, огляделась, и на душе потеплело. Дом Патрика ей очень нравился.

— Что, Кэйт, на улице все так же холодно?

— Да, кажется, будет дождь.

Усевшись на софу, она отпила из бокала.

— А ты уверен, Пэт, что с тобой все в порядке?

Вопрос застал Келли врасплох: до самого ее прихода он думал о том, как доберется до Джорджа Маркхэма!

— Вполне, — несколько грубовато ответил он, пытаясь взять себя в руки. — Просто с одним типом была разборка. И все. Обычное дело.

Надо было написать в записке, что они увидятся завтра, а не сегодня. Сперва договорились на восемь, потом он перезвонил Эвелин и попросил передать Кэйт, что встреча переносится на полдесятого. И совершенно напрасно. Знала бы она о его планах на сегодняшнюю ночь!

— А что была за разборка? — встревожилась Кэйт.

Стоило Патрику взглянуть на нее, и душу захлестнула любовь, он даже готов был заплакать.

— Пустяки, не о чем беспокоиться, Кэйт! А у тебя как дела?

Голос его звучал уже спокойнее, но пальцы, когда он зажигал сигарету, дрожали.

— Все в порядке. Тестирование идет полным ходом.

— Не сомневаюсь.

Так хотелось рассказать ей, что все это пустая трата времени, что вместо «Потрошителя из Грэнтли», некого Джорджа Маркхэма, тестирование прошел другой человек, которому убийца-маньяк хорошо заплатил. Так что вся эта затея с тестированием — сущее издевательство.

— Мы делаем все, что в наших силах, понимаешь? — мягко сказала Кейт, и Патрик на миг почувствовал себя виноватым. Но чувство вины моментально сменилось страхом: только бы она не узнала о его планах… Иначе между ними все кончено. Если она так остро отреагировала на случай с Дэнни Барроузом, то как поведет себя, узнав, что Джордж Маркхэм мертв? Патрик же готов был на все. Пусть даже его посадят, зато ублюдок получит свое!

Тревога Патрика передалась Кэйт. Видимо, что-то угнетает его. Но он должен хранить это в тайне.

— Ты поел, Патрик?

Патрик расплылся в улыбке: Кэйт точь-в-точь как его мать. — Стоило ему войти в штопор или сильно расстроиться, как она старалась побыстрее его накормить. И с другими поступала так же.

Ясно — типичный для женщин способ лечения!

О, если бы все было так просто!

— Иди-ка сюда! — приказал он.

Она поставила на столик бокал, подошла и стала перед ним, подбоченившись.

— Не могу сказать, чтобы мне нравился твой тон!

Это была шутка, но у Патрика защемило сердце.

Он буквально читал мысли Кэйт: она хотела как-то отвлечь его от воспоминаний о Мэнди.

Какая она добрая! По-настоящему добрая!

Он усадил Кэйт на колени и принялся ласково гладить видневшуюся в вырезе джемпера ее нежную грудь.

— О Кэйт… — вырвалось у Патрика из самой глубины сердца.

И Кейт ощутила острую, словно от удара, боль.

— Ну же, Патрик, скажи, что случилось? Какие-нибудь неприятности; да? Разве ты не хочешь, чтобы я тебе помогла?

— Никаких неприятностей, клянусь тебе!

— Тогда в чем же дело? Это все из-за Мэнди, да? Вид у тебя какой-то истерзанный! — И уже тише добавила: — Тоскуешь по дочери.

Нет, он ни за что не скажет ей правды!

— Да… все из-за Мэнди.

— Я знаю, такое бывает. Вдруг накатывает тоска!

Ее открытое лицо с внимательным взглядом карих глаз было так близко, и сердце его учащенно забилось.

Ему хотелось сказать, что это по ней он томился весь день, что ее образ ни на минуту не покидает его. Но он должен расправиться с убийцей-маньяком, которого видит даже во сне. Должен сделать это нынешней ночью.

Кэйт его не поймет, он это знает. Но долг отца — стереть с лица земли того, кто отнял у него самое дорогое в жизни, единственную дочь. Лищь тогда он сможет испытать какое-то облегчение. Неправда, что он хочет избавить мир от этого дерьма, как считает Уилли. Это лишь половина дела. Главное — отомстить. Омыть руки кровью убийцы!

Кэйт следила за тем, как меняется выражение лица Патрика, и всем сердцем ему сочувствовала.

Как-то неожиданно для обоих они очутились на полу, Патрик сорвал с Кэйт одежду и овладел ею так яростно, словно от этого зависела его жизнь.

Ничего подобного Кэйт еще никогда не испытывала. Это было и грубо, и восхитительно. Они кончили вместе и вместе затихли, крепко, прижавшись друг к другу.

Патрик смотрел ей в глаза и мечтал, чтобы план его сорвался! Иначе он навсегда потеряет эту прекрасную, нежную женщину.

И все же пути назад нет. Сейчас главное — месть. Горько сознавать это. Но даже любовь к Кэйт не остановит его.

Джордж тихонько напевал себе что-то под нос. Синтия лежала тихая и покорная. Он еще шире раздвинул ей ноги. Какие мускулистые у нее бедра! Наверное, от верховой езды. Его бесило, что женщина молчит, не молит его о пощаде. Сегодня это ему особенно было нужно.

Мать тоже не стала молить его о прощении, несмотря на свою вину перед ним. Да она просто не способна на это.

Он снова вскипел от гнева, а тут еще заплакал ребенок.

Эти звуки заставили Синтию очнуться. Она открыла глаза, вспомнила все, что произошло, и в ужасе взглянула на Джорджа.

Вопли младенца становились все громче. Они, словно ножом, терзали ей сердце!

Как долго пролежала она без сознания? Не причинил ли бандит вреда ее мальчику?

Синтия попыталась приподняться и сбросить с себя Джорджа, уперевшись ему в грудь руками. Откуда только взялись силы! Ее мальчику грозила опасность! Она должна его защитить.

Каким-то непостижимым образом Синтия умудрилась ударить Джорджа коленом в пах с такой силой, что он взвыл: горячая боль резанула яички. Тогда он раскрыл нож и аккуратно, будто хирург, провел им по ее горлу, перерезав артерию.

Синтия схватилась было за шею, но залитые кровью руки упали, а изо рта, когда она силилась что-то сказать, вырвались булькающие звуки.

Джордж видел, как запрокинулась ее голова, как пробежала по телу судорога, как из раны на шее фонтаном забила кровь.

Вскоре она затихла, устремив на убийцу безжизненный взгляд.

Джордж вытер нож о землю, поднялся, привел в порядок одежду. Надел пальто и, затолкав в карман свои белые хлопчатобумажные перчатки, пошел к машине.

Джеймс не переставал вопить: он проснулся в незнакомой машине, с незнакомыми запахами. Матери рядом не было, и он цеплялся ручонками за ее куртку, вдыхая аромат материнских духов.

Джордж вытащил младенца из машины и пошел назад, к Синтии.

Малыш вырвался из его рук.

— Ну-ка, успокойся! — Джордж сжал его покрепче.

Джеймс еще громче заорал. Тогда Джордж швырнул его на покрытую листвой землю. Ребенок сучил ножками, а Джордж зачарованно наблюдал за маленьким тельцем. Сколько в этом крохотном существе сил! С каким упорством он зовет свою мать!

Малыш барахтался, приподнимался на своих пухлых ножках, в страхе и отчаянии стараясь отыскать хоть что-то знакомое. Он ни за что не хотел давать Джорджу руку, когда тот попытался взять ее.

Джорджу надоели вопли ребенка, и он прибил его.

Очередное злодеяние не помешало убийце что-то весело напевать на обратном пути в гостиницу.

В два пятнадцать ночи Патриц и Уилли остановили машину на Байчестер-Террас. Внутри у Патрика все замерло, когда он направлялся по дорожке к дому. Буквально через минуту он увидит убийцу дочери, посмотрит ему в глаза. При одной мысли об этом кровь бросилась Патрику в голову. Часы, проведенные с Кэйт, были испорчены: он не смог побороть охватившее его угнетенное состояние. Но сейчас он совсем не думал о Кэйт. Только о Мэнди! Как он будет жить без нее?

Приближаясь к дому, Патрик уже знал, что там никого нет. Точнее, чувствовал. Ощущение заброшенности, казалось, витает в воздухе.

В Патрике снова всколыхнулась ярость, она жгла, зарождаясь где-то в груди и горячей волной растекаясь по телу, заливая каждый мускул, каждый сустав, сводя с ума!

Ему, как воздух, необходим был Джордж Маркхэм! Он будет душить его, глядя, как медленно покидает жизнь тело негодяя! Он кастрирует его. Изуродует, искалечит! Никогда еще он не испытывал желания сильнее этого!

Подонок надругался над его дочерью, осквернил ее, и справедливость должна восторжествовать! Патрик позаботится об этом.

Келли и Уилли обогнули дом и зашли с черного хода. Из отводного патрубка их окатило водой.

— Черт подери! Холодная как лед, — прошептал Уилли.

Он вырезал алмазом дыру в стекле двери черного хода, и они проникли в дом.

Предчувствие не обмануло Патрика — там было пусто.

Патрик выругался сквозь зубы.

Они зажгли карманные фонарики и обшарили весь дом. Но хозяин будто сквозь землю провалился. Не позднее завтрашнего утра они будут знать каждый его шаг: Патрик на всякий случай принял необходимые меры.

Уилли быстро обыскал валявшуюся в прихожей, в шкафу, сумку Илэйн, взял из нее потрепанную записную книжку в коричневой обложке, а сумку положил на прежнее место. Патрик жестом показал ему, что пора уходить.

Он ощущал в себе необыкновенную легкость и, казалось, готов был взлететь, словно воздушный змей: это кровь в нем бурлила! Что же! На сей раз ублюдок ушел от расправы. Но Патрик отыщет его, если даже на это придется потратить всю жизнь!

Нэнси лежала в постели, перебирая в памяти события прошедшего вечера. Она знала, что Лили ее не любит, и платила ей взаимностью. Но что Лили ненавидит ее до такой степени, это Нэнси поняла только сегодня.

Испугалась. Впервые в жизни. Ей восемьдесят один год, все позади. И если Лили осуществит свою угрозу, Нэнси придется доживать в богадельне!

В богадельне!

Да как смеет эта вонючая шлюха ей угрожать богадельней?!

Но ведь она угрожала!

И Джозеф ее поддержал! Он конечно же не орал, как Лили, не ругался. Потому что был слишком труслив.

Но за него все сказали глаза. Такие же серые и невыразительные, как у его папаши. Нэнси в бессильной ярости сжала кулаки. Каких трудов стоило ей в свое время создать детям приличные условия жизни! На какие только жертвы она не шла ради них…

Нэнси искренне верила в то, что она прекрасная мать. И это благодаря своей богатой фантазии, которую от нее унаследовал Джордж.

Лили между тем никак не могла угомониться.

— На этот раз пусть убирается из нашего дома! — кричала она мужу в соседней комнате. — Давным-давно ее следовало определить в богадельню! И мы оба это хорошо знаем!

Джозеф смотрел в потолок.

— Ума в ней не больше, чем в сгнившей картошке! Зато хитрости хоть отбавляй! — Лили помахала пальцем перед носом мужа. — Что ж, Джозеф Маркхэм, вот тебе мое последнее слово: с меня довольно! Напрасно я все эти годы терпела! Надо было отправить ее, и дело с концом. Ты вот целыми днями в конторе и не представляешь, каково мне с утра до вечера слушать звон ее растреклятого колокольчика.

Джозеф крепко зажмурился.

— Дети ее ненавидят! И из-за этой ведьмы я не могу видеться с ними! Она просто выжила их из дому!

Голос Лили дрогнул от слез. Джозеф робко обнял ее. Этот порыв нежности вызвал бурю рыданий, будто плотину прорвало. Лили вздрагивала всем телом. И Джозеф прижал ее к себе, крепко, как в дни их молодости.

— Ладно, успокойся. Успокойся же, Лили! Все устроится. Я что-нибудь придумаю! Завтра же утром.

Она слегка оттолкнула его от себя, всхлипывая, спросила:

— О-о-обещаешь, да?

— Да-да, обещаю!

Стоило ему это произнести, и он поверил, что выполнит свое обещание. Первым делом надо повидаться с врачом. И если возможно, поместить ее в богадельню за счет муниципалитета. Если же нет, он сам готов платить за ее содержание. Он не может больше тянуть. Свой долг он уже выплатил ей сполна, сделал для нее все, что в его силах.

Он вдруг почувствовал, как это ни забавно, что больше не боится ее. Ни капельки не боится.

Как метко сказала Лили: Нэнси обгадила свое собственное гнездо!

Он погладил жену по голове и улыбнулся своим мыслям. Теперь они смогут почаще встречаться с детьми!

Тони Джоунса отвезли в больницу «Майл Энд» и вкололи ему большую дозу снотворного. У его постели дежурили две сиделки. Минут десять назад уехала из больницы Жанетт.

— Несчастный! Теперь он всю жизнь будет бояться собак, — сказала одна из сиделок.

— Этих чертовых тварей надо прикончить, всех до последней! — отозвалась вторая. — Страшно подумать, что они и сейчас бродят где-то по улицам. Ведь и на ребенка могут наброситься.

— Да, конечно! А тебе не кажется, что жена его вела себя как-то странно?

— В каком смысле?

— Ну… — И первая сиделка перешла на шепот: — Она ничуть не удивилась, будто знала заранее, что с ним может случиться несчастье.

— Признаться, мне так не показалось.

— Не знаю, может, я ошибаюсь!

— Ладно, пойдем выпьем по чашечке кофе, пока он спит. А потом будем по очереди дежурить.

Больной застонал. Сиделки склонились было над ним, но он снова затих.

— Бедняга! Что с ним будет, когда швы на лице начнут затягиваться!

— Ладно, пока можно, пойдем выпьем кофе.

Глава 27

Джордж только что пообедал в самолете и теперь смотрел по телевизору веселый видеофильм «У некоторых матерей они в самом деле есть». Роль посыльного фирмы «Король демонов», разъезжавшего на велосипеде с мотором, исполнял Френк Спенсер. Вместо писем и бандеролей он, ничего не подозревая, развозил адресатам кассеты с порнофильмами. Пассажиры буквально визжали от смеха и то и дело поправляли свои наушники. Но громче всех смеялся Джордж. Он по-настоящему отдыхал!

Обед он съел весь, не оставил ни крошки; при виде бефстроганов, картофеля по-графски и горошка в нем разыгрался зверский аппетит. К тому же он выпил бутылку красного вина.

Он сидел возле иллюминатора, смотрел на облака, похожие на куски ваты, и душа его ликовала. Он летит во Флориду, к Эдит!

К своей Эдит! Он был от себя в восторге. От своего ума и сообразительности!

На какой-то миг воспоминания о прошлой ночи согнали с его лица выражение счастья.

Он вспомнил ребенка.

Но тут же передернул плечами. Детей всегда бьют. Либо родители, либо учителя. Он это хорошо усвоил! Успокоив таким образом свою совесть, Джордж стал думать о Синтии, матери ребенка, и радостное возбуждение вытеснило из головы неприятные мысли. Глядя на синеву океана в просветах облаков Джордж ликовал, что улетает из Англии. Прочь из этой страны, от Илэйн, от матери. Впрочем, мать забывать нельзя… Прочь все заботы! Прочь, прочь!

Во Флориде он начнет все сначала. Дом продаст. Ведь теперь он единственный хозяин. Досадно, что Илэйн умерла такой смертью. Нет, вины за собой он не чувствовал. Плохо одно: страховки нельзя получить.

Он все заранее продумал. Когда приедет в Англию продавать дом, скажет, что Илэйн от него сбежала с каким-то типом. Губы Джорджа растянулись в улыбке. Все станут ему сочувствовать. Итак, он продаст дом и снова уедет к Эдит во Флориду.

Илэйн он вытащит из бака и где-нибудь ее спрячет. Можно сунуть ее вместе с садовым мусором в мешки и отвезти на свалку.

Он едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Илэйн на свалке! Но даже это для нее незаслуженная честь. Ладно, он еще подумает, как поступить. Главное — Илэйн больше нет!

Рядом с Джорджем сидела девочка, зажатая между ним и ее мамашей. Мамаша все еще смеялась над похождениями Френка Спенсера, сверкая своими жемчужно-белыми зубами.

Мамаша Джорджу понравилась: так и должна выглядеть настоящая мать. Плоскогрудая, чисто одетая, собранная. Никакой косметики, никаких побрякушек. После окончания фильма появившийся на экране Десмонд Лайнэм стал рассказывать о следующей картине. Джордж снял наушники и расслабился. Девочка последовала его примеру. Она робко улыбнулась Джорджу, и он ответил ей улыбкой, наслаждаясь исходившим от нее запахом, присущим только детям. Заметив в руке у нее колоду карт, он наклонился к ребенку:

— Сыграем партию в снэп?

Девочка с презрительным видом откинула со лба свои длинные светлые волосы.

— Я не играю в детские игры! Могу в покер, или в двадцать одно, или в подкидного дурака, где ходят пятью картами! — Увидев, что Джордж в замешательстве, она поспешно добавила: — Еще могу в рамми и в «петуха».

Джордж опять улыбнулся:

— В таком случае, давай в рамми.

— Ладно. — И девочка принялась ловко тасовать карты. Джордж вздохнул. Все они прикидываются чистыми и непорочными, даже в детском возрасте! И эта тоже!

Любого оставит в дураках!

Женщина лежала в грязи, на земле, с широко разведенными в стороны ногами, перерезанным горлом и запекшейся на плечах и груди кровью. Рот ее принял форму буквы «О». К матери прижался ребенок, с кровавым месивом вместо личика, с крохотными пухлыми пальчиками, стиснутыми в кулачки.

Эта страшная картина поразила Кэйт. Особенно ребенок. Она едва справилась с приступом дурноты.

— Мать убита гораздо раньше, чем погиб ребенок, — качая головой, сказал патологоанатом. — Малыш, видимо, подполз к ней, ища защиты, а потом захлебнулся собственной кровью. — Он показал на личико ребенка: — Видите, вот здесь и здесь? От ударов кровь хлынула ему в горло. Бедный малыш, мать их…

У Кэйт на глазах закипели слезы, она с трудом сдерживала рыдания. Только не здесь! В то же время Кэйт не могла не видеть, что и мужчины готовы заплакать.

Смерть — это страшно. Но ничего нет страшнее, чем мертвый ребенок.

Кэйт и ее коллеги не могли не испытывать стыд. Ведь они так и не поймали «Потрошителя из Грэнтли». И он продолжает совершать свои злодеяния.

Стал теперь убивать и детей. И одному только Богу известно, что он в следующий раз натворит.

Кэйт повернулась — она услыхала рыдания. Это плакал сержант Уиллис, стоя под тиссовыми деревьями с низко опущенной головой. Кэйтлин похлопывал его по плечу и раскуривал для него сигарету: впервые в жизни Уиллис видел мертвого ребенка.

Кэйт прониклась к сержанту симпатией. И к Кэйтлину тоже. Она знала, что этот неприступный с виду, уверенный в себе сыщик с непроницаемым лицом наделен доброй душой.

Кэйт снова посмотрела на жертвы убийцы и представила себе, как малыш, плача от боли, ползет к матери, ища у нее защиты. Все дети верят, что мама обязательно защитит, уймет боль. Несчастный малыш не знал, что его мама мертва, да и сам он доживает последние минуты.

В одиннадцать пятнадцать Дики Редкар позвонил в полицию и заявил, что исчезла его жена.

В одиннадцать сорок пять двое патрульных обнаружили «рэнджровер» и предположили, что женщина, сидевшая за рулем, решила идти пешком и, возможно, зашла по пути к подруге. Поначалу причин для тревоги не было. Но женщина с ребенком так и не пришла домой, и в двадцать пять минут второго стали обыскивать окрестности, а сразу после двух обнаружили тела.

В половине шестого Кэйт сообщили, что преступник стал действовать за пределами Грэнтли. Анализ на ДНК его следов, оставленных на жертве, не вызывал сомнений: убийства совершал один и тот же человек. И единственной уликой, которой они располагали, были следы колес его автомашины.

Однако без точных данных о марке автомобиля все эти следы колес, как справедливо заметил Кэйтлин, такая же улика, как чья-то моча в океане. И потом, черт побери, сколько этих машин типа «фургон», окрашенных в темный цвет?

Увидев подъехавшего Фредерика Флауэрса, Кэйт подавила вздох. На месте происшествия уже собралась большая толпа. Значит, скоро прибудут и газетчики.

Дики Редкар был в шоке. Троих детей на время забрали родственники. С ним хотела остаться его сестра, но Дики предпочел побыть один.

Прислушиваясь к ржанию жеребца по кличке Мэйджор, Дики сидел у себя в мастерской, держа на коленях фотографии Синтии и Джеймса.

На фотографии Синтия придерживала маленького Джеймса, сидевшего верхом на пони. У него была такая естественная посадка! Впрочем, как и у остальных детей. Рози, в свои без малого одиннадцать лет, уже прославилась во время регулярных детских состязаний на выездном круге. Девятилетний Джереми шел по ее стопам. Даже Сара превосходно сидела в седле! А ей всего пять! Дети, лошади… Наконец, их любовь друг к другу… ради этого стоило жить.

Вернувшись с Фолклендов, он отказался от армейской карьеры, и они осели тут, чтобы, по их выражению, зажить «настоящей жизнью». Он достаточно навидался смертей и страданий. Но никак не ожидал, что придется все это пережить дома!

В дверь постучали.

Дики сидел у окна, и ему показалось, что за ним мелькнула какая-то тень. Присмотрелся и увидел двоих мужчин, которые улыбались ему.

Дики положил фотографию на подоконник и приоткрыл окно.

— Что вам нужно?

— Привет, — сказал один из мужчин, высокий и стройный. — Нельзя ли с вами поговорить?

Второй мужчина в это время навел на него фотоаппарат, и Дики вздрогнул от неожиданной вспышки.

Чертовы репортеры!

— Убирайтесь! Оставьте меня в покое! Мне нечего вам сказать!

Дики отпрянул от окна и, шатаясь, вышел из комнаты. Мужчины переглянулись и пожали плечами. Высокий взял с подоконника фотографию.

— Смотри-ка! — Брови его от восторга взлетели вверх. — А ведь недурна! Только грудь плосковата. Впрочем, кто без изъянов? Вот с ребенком настоящий кошмар. На фотографии лицо его смазано. Пойдем к соседям, может, они что-нибудь скажут! Надеюсь, он герой войны, это сразу увеличит тираж!

Мэйджор снова заржал: почему хозяйка не несет ему, как всегда по утрам, морковку?

Патрик так и не ложился в ту ночь, когда они побывали в доме Джорджа Маркхэма, и всю свою энергию направил на то, чтобы собрать информацию от этом негодяе. Адрес и номер телефона фирмы «Кортоун Сеперейтс», где работал Джордж, он нашел в записной книжке Илэйн и теперь сидел в своей машине у входа в фирму, ожидая, пока начнут собираться служащие.

Заметив, что подъехала «гранада» и из нее вышел, высокий, уже начинающий лысеть человек, Патрик тоже покинул свой «роллс-ройс». Его сразу обдало резким утренним холодом, а вырвавшиеся изо рта клубы пара унеслись в небо.

— Прошу прощения, я мог бы с вами переговорить?

Питер Реншо обернулся, взглянул на мужчину, а когда увидел «роллс-ройс», брови его поползли кверху. Интересно, что ему нужно?

— Переговорить? Я могу быть вам чем-то полезен?

— Вы служите в этой фирме?

— Да, а что? — удивился Реншо.

— Вы случайно не знаете некого Джорджа Маркхэма? — Голос Патрика звучал спокойно, даже дружелюбно.

С лица Реншо сразу исчезла настороженность.

— Старину Джорджи? Как же, очень хорошо знаю!

Патрик расплылся в улыбке, снова сел в машину и жестом пригласил Питера Реншо последовать за ним.

Без малейшего страха Питер взгромоздился на сиденье и, сразу ощутив запах дорогого автомобиля, восхищенно огляделся.

— Дивная машина! — воскликнул он, развалясь на кожаных подушках.

— Спасибо! Налить вам чего-нибудь выпить? Вы разрешите?

И Патрик распахнул мини-бар. Бар неизменно производил сильное впечатление, особенно на тех, кто ездил в «гранадах» класса «С».

— Для меня, пожалуй, рановато: сейчас только двадцать минут девятого!

— Ну а для меня в самый раз! — Патрик налил себе бренди и покрутил над стаканом бутылкой. — Меня зовут Патрик Келли, может, слышали? — Заметив, как изменился в лице его новый знакомый, Патрик продолжил: — Не беспокойтесь, с вами полный порядок. Меня интересует только Джордж Маркхэм, «старина Джорджи», как вы изволили его назвать, мистер…

Питер Реншо уже пожалел, что отказался от выпивки. Патрик Келли — это уже серьезно! Интересно, зачем ему, черт подери, понадобился Джорджи?

— Меня зовут Реншо, Питер Реншо. Признаться, не так уж и хорошо я знаю Джорджа…

Патрик заметил, что он блефует.

Он налил в стакан бренди и протянул его Питеру.

— Мне кажется, нам нужно поговорить, Питер. Вы позволите вас так называть?

Реншо кивнул. Еще бы! В таких обстоятельствах Патрик Келли может называть его, как ему только заблагорассудится!

Машина тронулась с места.

— Куда… куда вы меня везете?

— Прокатимся немного, и все. Успокойтесь же! Надеюсь, вы человек разумный и вам можно довериться. — В его голосе звучала угроза. Это было ясно как Божий день! — Ну так что: можно вам доверять или нет?

Питер залпом осушил свой стакан.

— Да, мистер Келли, можно.

— Зови меня просто Пэт. Все друзья меня так называют, а я хочу, чтобы мы стали друзьями, Питер! Ну так вот, для начала расскажи все, что ты знаешь о Джордже Маркхэме!

— Зачем? — вырвалось у Питера.

— А затем, Питер, что мне это нужно. Причина, по-моему, достаточно веская, не так ли?

— Я знаю его только как коллегу по работе. — Питер вздохнул. — Тихий человек, небольшого роста. У меня он даже вызывал жалость.

Брови у Патрика поползли вверх.

«Тихий человек небольшого роста»? Ну, Патрик ему покажет, этому «тихоне», открутит ему башку!

Марку и регистрационный номер машины Маркхэма он уже выяснил — это было несложно. Но где, черт возьми, он сам скрывается? Ничего, найдется, стоит только найти его машину.

Люди Патрика знали по описанию, как выглядит машина преступника. Знали все, до мельчайших деталей. Лондонская полиция тоже искала его машину, а у Патрика там были друзья.

Только бы схватить этого негодяя, еще тепленького!

Минут двадцать спустя Патрик высадил Питера Реншо у проходной «Кортоун Сеперейтс». Тот ничего существенного не знал, как выяснил Келли, кроме того разве, что Джордж Маркхэм с работы уволился.

Да, тут какая-то закавыка! А жена его где? С ним? Тогда надо искать обоих!

И прежде всего как-то избавиться от жены либо взять Джорджа прямо на улице и увезти.

Как бы то ни было, он все равно доберется до подонка.

Уилли включил приемник, услышал, что передают сообщение об убийстве матери и ребенка, и поспешил подставить к приемнику микрофон от внутреннего переговорного устройства, чтобы информацию мог услышать Патрик. Когда диктор сказал об убийстве ребенка, взгляды Патрика и Уилли встретились в обзорном зеркальце над ветровым стеклом, и Патрик ощутил холодок где-то в низу живота.

Вот грязный ублюдок!

Эта новость подстегнула обоих!

Уилли нажал на газ, и Патрик уселся поудобнее на заднем сиденье. Некоторое время он смотрел на проносившиеся за окном пейзажи, а затем вынул из кармана книжку с адресами.

— А теперь поехали к его братцу, Уилли! Если понадобится, вытащим его из дому, а там будь что будет! Как говорится, надо брать быка за рога!

Уилли кивнул: он был полностью согласен с Патриком.

Джозеф все утро сидел на телефоне. По телевизору шла программа «Желтые страницы» с информацией о домах для престарелых. Как истинный бизнесмен, прежде чем связаться с одним из них, Джозеф хотел ознакомиться с расценками. Конечно, его мамаше уже перевалило за восемьдесят, но кто знает, не заживется ли она на этом свете? В муниципалитете ему сказали, что ничем не могут помочь, на что Джозеф ответил, что они, видимо, никогда не видели его мамочку, иначе пошли бы ему навстречу.

Сейчас Нэнси сцепилась с Лили и так орала, что у Джозефа разламывалась голова — она требовала вернуть знаменитый колокольчик, который Лили у нее отобрала.

Буквально за ночь Лили преобразилась. Так вот, оказывается, чем занималась ее свекровь в молодые годы! Она не испытывала больше страха перед старухой.

Только было Джозеф снял трубку и стал набирать номер приюта для престарелых под названием «Сумеречный дом», как в дверь забарабанили.

— Я открою, дорогая! — сказал Джозеф и направился в прихожую.

Один из мужчин, стоявших в дверях, был высокого роста, лысый, с беззубым, растянутым в улыбке ртом.

Второй — тоже высокий, атлетического сложения, элегантно одетый.

— Вы Джозеф Маркхэм?

— Да. Чем могу служить?

— Мы хотели бы переговорить с вами. Дело касается Джорджа.

Джозеф, не задумываясь, пропустил мужчин в дом.

— Кто там приперся, черт подери? — визгливым голосом заорала Нэнси: она была уверена, что это уже за ней приехали санитары.

— Там моя мать. Она… она не совсем здорова.

Уилли нахмурился:

— А орет, как здоровая!

Патрик с трудом сдерживал ярость.

— Вот что, Джозеф, нас интересует только одно: где сейчас Джордж? Дома его нет. А нам он позарез нужен!

— Нет дома? — нахмурился Джозеф. — Но вчера он был здесь, приезжал повидаться с матерью.

— Был здесь? Один?

— Да, один, ведь Илэйн на работе. А в чем, собственно, дело?

Патрик толкнул дверь, из-за которой доносились вопли старухи, и вошел в комнату.

Увидев его, Нэнси сразу угомонилась.

Патрик не сводил с нее глаз. За какие-то секунды лицо старой ведьмы буквально преобразилось: оно приняло учтивое выражение, морщины разгладились.

— Здравствуйте, господа! Присаживайтесь. Лили, завари, пожалуйста, чаю!

На губах Патрика заиграла улыбка. Так вот, оказывается, кто породил этого ублюдка!

Лили с недоумением взглянула на мужчин, а стоявший в дверях Джозеф пожал плечами. Что ж, раз они сумели заткнуть глотку мамаше, пусть хоть весь день торчат здесь!

— Приготовь чай, Лили! — тихо произнес Джозеф.

Лили вышла из комнаты.

Патрик и Уилли сели.

— Мы, миссис Маркхэм, приятели Джорджа. Не поможете ли нам его отыскать? Он куда-то пропал.

Нэнси Маркхэм пригладила рукой свои жесткие волосы и фыркнула:

— Думаю, вы пришли не по адресу.

— Не по адресу? — Патрик опять улыбнулся.

Лицо старухи сделалось каменным.

— У моего сына нет приятелей!

Уилли и Патрик переглянулись. Неудивительно, что этот тип — чокнутый! Вся семейка, похоже, чуть-чуть не доехала до ближайшей психушки!

В это время Лили и Джозеф на кухне заваривали чай.

— Что за люди? — прошипела Лили.

— Понятия не имею!

— Надо бы выяснить, а? Ведь твоя мамаша с ними одна!

Джозеф скривил губы в усмешке:

— Полагаю, Лили, она в силах постоять за себя, разве не так?

Он положил печенье на поднос с чайными чашками. Надо бы, пожалуй, послушать, о чем пойдет разговор. Связываться с ними явно не стоит: судя по виду, вряд ли они слабаки.

При выходе из самолета Джордж одарил улыбкой стюардессу, а спустившись по трапу, залюбовался ярким флоридским солнцем. Итак, он в Америке! Все произошло с молниеносной быстротой: он забрал багаж, обменял деньги, сел в автобус, встречавший туристов, и сейчас ехал к стоянке проката машин «Линдо» на Сэндлейк-роуд.

Водитель автобуса был крупный мужчина в кожаной бейсбольной шапочке с надписью «Быки Чикаго», сделанной кроваво-красными буквами. Джордж наслаждался его типично южной манерой растягивать слова. Это было так по-американски!

«Аэропорт Орландо, — рассказывал водитель, — один из трех аэропортов, где в случае необходимости может приземлиться космический корабль „Шаттл“. Всем вам известно, что Космический центр имени Кеннеди находится всего в двадцати минутах езды отсюда, и если космический корабль не сможет приземлиться в другом месте, мы спокойно примем его здесь.» — Выдержав некоторую паузу для большего эффекта, водитель продолжал: — Слева от вас бомбардировщик «Б-52». Его использовали во вьетнамской войне, а сейчас выставили на всеобщее обозрение.

Джордж восхищенно смотрел на бомбардировщик и этим ничуть не отличался от находившихся в автобусе мальчишек.

— В Англии, насколько мне известно, на шоссе можно нередко увидеть раздавленных кошек и кроликов. А у нас, во Флориде, не удивляйтесь, если вдруг увидите на дороге расплющенных детенышей аллигаторов. Аллигаторы ведут ночной образ жизни, и в дневные часы их не часто увидишь. Для Космического центра они являются чем-то вроде естественной службы безопасности. — Он снова сделал паузу, и все засмеялись каким-то нервным смехом. — Но если посетите «Гэйторленд» — заповедник аллигаторов, сможете с ними даже сфотографироваться, посмотреть их в рэстлинг, а также отведать гамбургеры из мяса аллигаторов и запить их прохладительными напитками.

Джордж пришел в неописуемый восторг. Ну почему, почему он не прилетел сюда раньше?!

От аэропорта Орландо до стоянки «Линдо» было десять минут езды, и скоро Джордж вместе с остальными пассажирами стоял на просторной площадке в ожидании заранее заказанных машин. Джордж отдал свои документы высокому стройному чернокожему и прямо рот раскрыл от удивления, когда тот вернулся на «шевроле-каприс». В Америке эта небольшая компактная машина считалась скромной, но, по мнению Джорджа, она была ничуть не хуже, скажем, «порше» или «феррари»!

Чернокожий в фирменной куртке «Линдо» показал ему, как открывается багажник, или «чемодан», как он его назвал, как пользоваться автоматикой, включать фары и подфарники, показал бензобак.

Джордж не мог скрыть своего восхищения и не переставал улыбаться. Чернокожий затолкал чемодан Джорджа в багажник и при виде явного удовольствия, написанного на его лице, покачал головой.

Джордж поблагодарил служащего фирмы, отпер привычным жестом дверцу и плюхнулся на пассажирское сиденье.

Чернокожий ухмыльнулся:

— Ты бы, парень, привыкал к левостороннему движению, иначе попадешь в дорожное происшествие!

Джордж послушно, как овца, вылез из машины, обошел ее вокруг, сел на водительское место и сунул сложенный в несколько раз пятидолларовый банкнот в руку служащего.

Джордж был в приподнятом настроении. В кармане у него вместе с удостоверением о найме автомобиля напрокат и картой Орландо, которой его снабдила фирма, лежала пачка долларов. Джордж чувствовал себя почти миллионером!

По карте он определил местонахождение дома Эдит. Она жила на улице Апопка-Вайнленд-роуд, в Уиндермире, Орэндж Каунти.

То есть всего в нескольких милях отсюда!

Расслабившись, Джордж тронул автомобиль с места. Когда он отъезжал от стоянки, девочка, сидевшая рядом с ним в самолете, помахала ему из окна «доджа», который вела ее мать. Джордж небрежно махнул ей в ответ, в конечном счете она выиграла у него три с половиной фунта!

Он притормозил перед въездом на Сэндлейк-роуд и повел машину к дому сестры, исполненный радостного возбуждения.

Вокруг сверкали огни, гремела музыка. Огромные рекламные щиты приглашали насладиться радостями «Ветеране Уайлд», «Дисней уорлд», «Юниверсал Стьюдиас» и, наконец, «Гэйторленд», о котором Джордж уже кое-что слышал.

Все эти впечатления Джордж вбирал в себя как губка.

Он ехал мимо крупных торговых центров, с которыми такие же центры в Англии не шли ни в какое сравнение, смотрел на загорелых, здоровых людей, они суетились на парковочных площадках, влезали и вылезали из машин. В самолете кто-то сказал, что в Америке никто не ходит пешком.

Неудивительно! Она такая огромная!

Он включил радиоприемник, поймал полуденные «Новости» и покачал головой.

В Англии сейчас пять часов. Авиация — настоящее чудо! Всего за восемь с половиной часов он преодолел три тысячи миль и очутился в иной часовой зоне!

Джордж заехал на автостоянку и еще раз поглядел на карту. Да, он почти у цели! В Америке, не то что в Англии. Здесь на дорогах установлены большие поперечные указатели с названиями, написанными черными буквами, так что заблудиться почти невозможно. Когда подъезжаешь к перекрестку, не нужно напрягать глаза, чтобы увидеть дорожный указатель. И название шоссе высвечено наверху!

Еще два светофора — и он на месте.

Американцы, когда Джордж ехал по магистрали, при виде знака доллара на борту его автомобиля уступали ему дорогу и приветственно махали рукой.

Джордж в свою очередь, исполненный дружеских чувств, сигналил им задними огнями. Американцы ему явно нравились.

Район Апопка-Вайнленд-роуд, само собой, был застроен частными резиденциями, но оказался совсем не таким, каким его себе представлял Джордж. Дома здесь стояли большие, красивые. Эдит жила в доме номер 22620. Джордж никогда не слышал, что у домов бывают такие номера. Он медленно двигался по тихой улочке, внимательно разглядывая все вокруг.

Должно быть, Эдит и Джосс и в самом деле богаты, если могут себе позволить роскошь жить в таком районе. Дом Джозефа, казавшийся Джорджу огромным, был просто жалкой лачугой в сравнении с этим особняком! Номера домов уже перевалили за 22600, и Джордж еще больше заволновался.

Наконец он увидел дом Эдит!

Большой, как и остальные особняки, выкрашенный в белый цвет, он стоял в глубине, на большом расстоянии от проезжей части улицы, раскинувшись по всему участку. К нему вела длинная извилистая дорога, пересекавшая лужайку. Дом имел не меньше восьмидесяти фунтов в поперечнике! В центре крыши, выкрашенной в густой темно-вишневый цвет, высилась башенка с окнами по периметру, будто в обсерватории. Ставни на окнах тоже были вишневого цвета, как и сдвоенные парадные двери. По обеим сторонам дороги тянулся сад, представлявший собой куртины из кустарника и деревьев. Под лимонным деревом стояла белая скамейка. Газон был доведен до совершенства. В траве, орошая ее, шумел искусственный дождь.

Жаль, что рядом нет его матери. Посмотрела бы она, как устроила Эдит свою жизнь! Нет, лучше не надо! Она всегда настроение портит.

Впрочем, он сфотографирует дом. И пошлет старухе. Чтобы позлить ее!

Джордж подъехал к парадному входу.

Что тут началось!

Откуда-то из-за дома, будто по мановению волшебной палочки, выскочили два здоровенных добермана. Увидев два нацеленных на него набора зубов, нажатием кнопки Джордж поднял стекла на дверцах машины. Собаки так лаяли, что душа у него ушла в пятки.

Вдруг он услышал женский голос:

— Данте… Инферно… Ко мне, мальчики! — Собаки тотчас затихли и помчались на голос, крутя короткими, похожими на кисти, хвостами. Чуть в стороне от дома стояла женщина. Это была Эдит. Совсем другая Эдит.

Не имевшая ничего общего с прежней.

Элегантное белое платье с широким черным поясом, черные туфли на высоких каблуках. Стройная, с высокой красивой грудью. Джордж был поражен: у Эдит никогда не было пышной груди! Она выглядела лучше, чем двадцать лет тому назад! Приложив козырьком руку к глазам, она пыталась рассмотреть, кто сидит в машине.

Джорд вышел.

Одна из собак снова было кинулась к нему, но Эдит прикрикнула на нее.

— Привет, Эдит! Давненько не виделись!

Джордж смотрел, как широко раскрылись глаза Эдит, а губы растянулись в улыбке.

— Это ты, Джордж? — спросила она охрипшим от волнения голосом.

Он кивнул. Она бросилась в его объятия, а собаки бежали за ней — они поняли, что приехал друг!

— О, Джордж!.. Джордж! Какое счастье, что ты здесь! Но почему же ты не позвонил, почему не дал знать о своем приезде? А где же Илэйн? И как там все поживают?

Слова Эдит обгоняли друг друга, пока Эдит вела Джорджа в дом. Сердце ее радостно колотилось: они с Джорджем, столько пережили вместе! Среди родственников у Эдит никого не было ближе. Только с ним ей не хотелось расставаться, когда она покидала Англию. И вот теперь он здесь, рядом! Счастью Эдит не было предела.

Джордж крепко держал ее за руку, к горлу подступил комок.

Да, ничего нет на свете дороже семьи!

На обратном пути в Грэнтли Уилли сказал Патрику:

— Эта баба, Пэт, хуже любого психа, у нее крыша поехала. Да и сынок ее, Джозеф, не лучше.

Патрик рассеянно кивнул. Он думал о том, что они ничего не узнали, только зря потратили время.

Но не мог же, в конце концов, этот тип сгинуть?! Должен он где-то быть! Расплатись он где-либо кредитной карточкой, Патрик, при своих обширных знакомствах, тут же вышел бы на него!

В руках Патрика находились все нужные нити. Будь у него время, он мог бы раздобыть любую информацию.

Но времени как раз у него и не было!

Как только Кэйт станет известно имя Потрошителя, полиция немедленно кинется на поиски Маркхэма. Можно, конечно, расправиться с негодяем и в тюремной камере, но это уже совсем не то. Патрик хотел поймать негодяя сам, без чьей-то помощи.

Глава 28

Зазвонил телефон, и Патрик услышал в трубке женский голос:

— Мистер Келли?

Патрик зевнул:

— Да, это я.

— Меня зовут Лоуэлла Паркер, я из фирмы «Колмби Кредит». Вас интересует некоторая информация о Джордже Маркхэме?

Патрик затаил дыхание.

— Да-да, продолжайте.

— Вы получите информацию только на определенных условиях. Я потратила столько сил…

— Хорошо-хорошо, не надо говорить лишнего. Если ваша информация меня заинтересует, вы получите свои деньги.

Женщина деликатно кашлянула, и Патрик порадовался, что она на другом конце провода. Будь она тут, он наверняка схватил бы ее за глотку и вытряс из нее всю нужную информацию.

— Двадцатого числа этого месяца Джордж Маркхэм забронировал по кредитной карточке место на авиарейс в Орландо, на двадцать третье число. Путешествие организовано компанией «Туры в тропики».

Патрик утратил дар речи.

Значит, грязный ублюдок опять его обскакал.

— Мистер Келли, вы меня слушаете?

— Что? О да, конечно. Извините.

— Надеюсь, это вас заинтересовало?

— О… да. Да, конечно. Вы, мисс Паркер, получите свои деньги!

Женщина рассыпалась в благодарностях, а Патрик тихонько положил телефонную трубку и, подойдя к окну, стал смотреть на улицу.

Итак, Маркхэм слинял в Штаты!

Патрик полистал телефонную книгу, нашел «Туры в тропики». Пока он проверял номер рейса и уточнял, находился ли на борту самолета Джордж Маркхэм, у него уже созрел план действий.

Фредерик Флауэрс обвел взглядом лица газетчиков. Их собралось видимо-невидимо. Флауэрс нервничал, как обычно, когда приходилось общаться с прессой: никогда не знаешь, о чем тебя спросят.

Первым задал вопрос нечесаный бородач:

— Можно ли утверждать, что это работа «Потрошителя из Грэнтли?» — Бородач буквально сверлил Флауэрса глазами.

— Пока ничего не могу сказать, точнее, не имею права, неужели вы не знаете? Чтобы выяснить это, нам необходимо связаться с полицейским управлением графства Кент, что мы и делаем в настоящий момент.

— В таком случае, что тут делает инспектор Кэйт Барроуз? — спросила девица-корреспондент. — По-вашему, женщина способна провести расследование как-то иначе? Может быть, лучше?

Флауэрс с трудом сдержался, чтобы по привычке не закатить глаза.

— Детектив Барроуз — отличный офицер полиции, она пользуется уважением коллег и моим тоже. А то, что она женщина, к делу отношения не имеет.

Журналистка тем не менее стояла на своем:

— И все-таки это странно, что преступления такого масштаба расследует женщина.

— Насколько мне известно, милая девушка, вы в своих репортажах проводите феминистскую линию, не так ли? Но я совершенно официально могу заявить, что наша задача поймать маньяка-убийцу, а политика в области полов нас совершенно не интересует. — Он отвернулся от журналистки и оглядел остальных представителей прессы. — Кто следующий?

Газетчики засмеялись.

— И все-таки, кем может быть этот тип? У вас есть хоть какая-нибудь версия? — донесся голос из задних рядов.

— А ребенок тоже был предметом сексуальных домогательств убийцы?

Кэйтлин и Кэйт покинули помещение и направились к машине. Кэйтлин закурил сигару.

Знаешь, Кэйт, странно, что этот тип заехал именно сюда!

— Я, Кэнни, тоже думала над этим. Возможно, он оказался здесь проездом. Или же работает где-то поблизости. А может, его семья проживает в этом районе? Все убийства в Грэнтли дело рук одного человека, превосходно знающего местность. Не исключено, что он живет здесь, а вырос в Грэнтли. Но зачем ему понадобилось с такой жестокостью убивать ребенка?

Кэйтлин в раздумье покачал головой.

— А тебе известно, что тестирование крови никак не продвигается?

Кэйт кивнула.

— Да, известно. Не хватает людей.

— Анализы и их обработка съедают все наше время, а оно у нас очень ограничено. Впрочем, ничем, кроме времени, мы не располагаем. Ты меня поняла?

Кэйт устало улыбнулась.

— Я все думаю о ребенке! Как же так получается, что у нас нет ничего, даже самой малой зацепки?! О Господи!

— Послушай, дорогая, на поиски знаменитого Питера Сатклиффа потребовались годы! Был еще Деннис Нилсен. Тот, что варил головы своих жертв. Он потом из-за этого чокнулся. Иначе бы его не нашли. Убийц ловят быстро только в романах да в телеспектаклях. В жизни все по-другому! Не исключено, что этот варвар обсуждает все эти убийства со своими близкими, с друзьями, коллегами и прикидывается потрясенным. А оставшись наедине с самим собой, насмехается над ними и над нами. Особенно над нами! Читает газетку, а у самого рот до ушей! Но, попомни мои слова, он совершит промашку, и уж тогда мы его сцапаем. И знаешь, что я прежде всего сделаю?

— Что?

Кэйтлин с улыбкой наклонился к Кэйт:

— Врежу ему по морде — по разу за каждое убийство, а за ребенка — вдвойне! Это желание дает мне силы продолжать поиски!

В это время из полицейского управления стали выходить журналисты, и Кэйт поспешила тронуть машину с места, чтобы они не вцепились в нее!

Вместе с тем слова Кэйтлина против ее желания усиливали ее тревогу. Конечно, любому из подозреваемых потенциально грозила, опасность, но убийство Джеймса Редкара дало расследованию новый поворот. Ведь когда речь заходит об убийстве ребенка, даже закоренелые преступники следуют общепринятым нормам поведения. Поэтому сразу, как только личность «Потрошителя из Грэнтли» будет установлена, им многие заинтересуются. Единственная надежда на то, что полицейским удастся опередить других.

На обратном пути, когда они проезжали через туннель в Дартфорде, Кэйт увидела, как из аэропорта в Гэтвике в воздух поднимается самолет, и вздохнула.

Как бы ей хотелось быть на его борту!

Патрик еще раз просмотрел адресную книжку Илэйн и усмехнулся:

— Он полетел к сестре! Что же, скоро мы остановим его! Набери-ка номер Шона О’Грэйди — мне пришла в голову одна неплохая мыслишка!

Пока Уилли занимался телефоном, Патрик налил себе еще чашку кофе. Теперь, можно сказать, этот тип у него в руках. Он в этом совершенно уверен.

На мгновение он подумал о Кэйт: если только она узнает о его планах, все кончено.

Патрик глотнул горячего кофе и закурил. Уилли передал ему телефонную трубку.

— Шон, ты? Это я, Патрик. Как ты там?

Шон О’Грэйди, возлежавший в это время на софе в роскошном кабинете дома в Майами, издал радостный вопль:

— Привет, Пэт! Как делишки?

— У меня беда, Шон, несчастье в семье.

Шон О’Грэйди оттолкнул лежавшую рядом девицу и, жестом велев ей раскурить для него сигарету, принял сидячее положение.

— Что за беда?

— Беда с моей Мэнди. Ее больше нет.

— Она умерла? — В жестком, как гравий, голосе О’Грэйди слышались нотки сомнения. — А что случилось? Она болела?

Он взял у девицы сигарету и глубоко затянулся. Глаза его блуждали по комнате, ничего не замечая. С Патриком Келли он был связан более пятнадцати лет. И хотя встречались они только дважды, постоянно поддерживали связь по телефону и даже стали друзьями.

Шон О’Грэйди, американский вариант Патрика Келли, занимался еще и нетрадиционной сферой обслуживания, о чем Келли знал только понаслышке. В частности, предоставлял справочные услуги профессионального характера.

Какое-то время женщина следила за выражением лица О’Грэйди, потом, вздохнув, натянула рубашку и пошла в спальню. Там она включила телевизор с экраном в тридцать шесть дюймов, разлеглась на кровати и стала смотреть сериал «Я люблю Люси».

Она хорошо знала Шона и всегда угадывала по его лицу, когда следует держаться от него подальше.

— Пэт, а Пэт! Я всем сердцем тебе сочувствую! — сказал О’Грэйди, думая о собственных трех дочерях, живших в большом доме в Пал-Спрингс вместе с его бывшей женой. Конечно, он человек занятой и не может проводить с ними много времени, но дети есть дети, они его плоть и кровь! Он вспомнил, что не видел их с рождественских каникул, и почувствовал себя виноватым.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь? А? Скажи?

— Интересующий меня тип сейчас во Флориде. Потому я и позвонил тебе, Шон. Его надо убрать! Он должен стать трупом!

— Считай, Пэт, что он уже труп! Я немедленно этим займусь, мне только нужны детали!

— Через несколько дней переведу тебе деньги…

— Не надо никаких денег!

— Большое спасибо, Шон, но эту операцию я все-таки оплачу. Через пару часов перезвоню и сообщу все подробности.

А если бы это была его дочь… О’Грэйди прикрыл глаза. Даже страшно подумать. Он записал на клочке бумаги адрес Эдит, и, попрощавшись, друзья закончили разговор.

Шон О’Грэйди откинулся на белой кожаной софе итальянского производства и уставился на висевшую на противоположной стене картину Сальвадора Дали. Ему было пятьдесят восемь. Лысый, с мясистыми складками на выступающей вперед челюсти и огромным животом, от которого не избавит никакая диета. Руки и ноги короткие, пальцы словно обрубки.

Поглядевшись в зеркало, Шон провел рукой по давно небритому, заросшему щетиной лицу.

Он думал о доме, где жил со своей бывшей женой и тремя дочерьми, уютном и удобном. Его размышления были прерваны донесшимся из спальни голосом Люсиль Болл, актрисы. Шон поморщился, словно от боли.

А он променял семью и свой прекрасный дом на какую-то куклу и холостяцкое жилище стоимостью в два миллиона долларов.

За каким дьяволом он бросил Норин? Ведь она никогда не мешала его любовным интрижкам.

Под влиянием нахлынувших чувств Шон позвонил жене. К телефону подошла Розалин, младшая дочка.

— Привет, папочка! — Он слышал, как стукнула трубка, которую Розалин положила на стол. — Мама, мама! Это папа звонит!

О’Грэйди постарался не заметить удивления в голосе дочери и тут же услышал голос Норин с характерной для уроженцев Новой Англии манерой говорить в нос. Да, Норин — женщина классная! Он не мог этого не признать. Напрасно он ее бросил.

— Привет, Шон! Вот это сюрприз!

В это время из спальни вышла девица. Сквозь ночную рубашку просвечивали неправдоподобно длинные, коричневые от загара ноги. Откинув назад густые черные волосы, девица с естественной грацией закурила.

О’Грэйди окинул ее восхищенным взглядом и сказал в трубку:

— Я приеду в конце недели повидаться с детьми. Хорошо?

— Хорошо. Только предупреди заранее, и я прослежу, чтобы они подготовились к встрече. Знаешь, девочки по тебе очень скучают.

— Ну, я еще позвоню, и мы обо всем договоримся.

— Отлично. — И Норин повесила трубку.

Шон тотчас же стал набирать другой номер, не отрывая глаз от ягодиц женщины, просвечивавших сквозь тонкий шелк. На губах его появилась улыбка. Девица тоже улыбнулась ему и опять пошла в спальню.

— Алло, это Дуэйн? Вали поскорее ко мне, есть кое-какая работенка!

Шон положил трубку, пригасил в пепельнице сигарету. Теперь из спальни доносился смех Рикки Рикардо, актера. Программа, кажется, шла к концу.

Таше, так звали девицу, очень нравились старые сериалы типа «Я люблю Люси» Или «Три пилота». И Шон купил для нее видеоролик компании «Макс Бразерс». Таше двадцать пять. А сколько сейчас Норин? Тридцать восемь? Тридцать девять?

Надо чаще видеться с дочерьми! О Боже! То, что случилось с Пэтом, наводит на размышления. Кто сказал, что психи водятся только в Америке?!

Джордж был в центре внимания и наслаждался каждым мгновением. До чего хороша Эдит! Просто фантастика! Он глаз от нее не мог отвести! Какая стрижка! Какая укладка! Видимо, она красит волосы, но цвет совершенно естественный и ей очень к лицу. Никогда не скажешь, что ей уже перевалило за пятьдесят. Джосс, напротив, выглядел на все свои шестьдесят пять. Лицо все в морщинах, кожа темно-коричневая. У обоих типично американское произношение, от чего Джордж был просто в восторге.

Эдит не закрывала рта:

— Я позвонила детям, они завтра же прилетят. Джосс-младший, как мы его называем, из Денвера — это в штате Колорадо. Он служит там в крупной фирме по производству лекарств. Натали приедет на машине из Майами. Она агент по продаже в одной косметической компании. У нас чудесные дети, Джордж. Сам увидишь.

— Я тоже хотел, чтобы Господь послал нам с Илэйн детей, до после смерти нашего мальчика… — Голос Джорджа дрогнул, и у Эдит при взгляде на него на глазах выступили слезы.

Как только Илэйн могла бросить его? После стольких лет совместной жизни! Она просто бессердечная сука, и, если когда-нибудь они встретятся, что, разумеется, маловероятно, Эдит скажет ей это прямо в лицо. Бедняга Джордж! Ему никогда не везло с женщинами! Сперва эта их мамаша-проститутка, а теперь вот Илэйн! Она умолкла и поджала свои кораллово-красные от помады губы.

Из задумчивости ее вывел громкий голос Джосса:

— А как насчет того, чтобы перекусить где-нибудь в Орландо? Скажем, в «Меркадо» на Интернэшнл-Драйв.

Эдит, демонстрируя первоклассную работу дорогого дантиста, широко улыбнулась:

— О да, отличная мысль! Знаешь, Джордж, там подают здоровенные, чуть ли не с килограмм весом, бифштексы!

— Вряд ли, Эдит, я такой осилю! — озабоченно сказал Джордж.

— Глупенький! В крайнем случае я тебе помогу! Давай собирайся! Поехали.

Не может быть, чтобы Джордж не привез с собой какого-нибудь приличного костюма! А то он выглядит настоящим туристом, черт побери!

И все-таки как хорошо, что он здесь! Она с трудом удержалась, чтобы еще раз не прижать его крепко к груди. Она была счастлива видеть брата, чертовски счастлива, и ей все время хотелось его пощупать и убедиться, что она видит его не во сне. В конце концов Эдит не выдержала, обвила шею Джорджа рукой и поцеловала в щеку.

— Я так рада видеть тебя, Джордж! Право же, ужасно рада!

— И я тебя тоже, Эдит, дорогая моя! Мы так долго не виделись!

Она проводила его в просторную комнату для гостей, не переставая удивляться, что брат, которого она уже не надеялась когда-нибудь снова увидеть, находится у нее в доме! В ее прекрасном доме! Пусть расскажет матери, как Эдит теперь живет, пусть позлит старую суку!

— А как поживает мать, Джордж? — Эдит присела на постель, на лицо набежала тень. Стоило ей подумать о матери, как на память приходил ребенок, которого старая ведьма у нее отняла.

Джордж сел рядом, взял сестру за руку.

— Она ничуть не изменилась и не заслуживает ничего, кроме презрения. Такая же отвратительная!

— Так я и знала! — с горячностью воскликнула Эдит. — А про Илэйн она знает? Ну, что она тебя бросила?

Джордж затряс головой:

— Нет. Я хотел ей сказать, когда навестил ее перед отлетом, но помешала ссора…

Эдит удивленно подняла брови.

— Ты хочешь сказать, что она накинулась на тебя?

Джордж усмехнулся:

— Нет. Просто я ей сказал все, что о ней думаю. Жаль, что не сделал этого раньше. — Он потер глаза ладонью. — А ты знала, что наша мать… была… ну, как бы это сказать, девушкой для развлечений?

Он с трудом подбирал слова и никак не мог понять, почему Эдит рассмеялась.

— Чем я тебя насмешил? — В голосе его звучала обида.

— Ой, Джордж, ты так и остался невинным младенцем! Поэтому, я думаю, она и делала с тобой, что хотела! Ты что, не помнишь, как она приводила в дом мужиков? Как она дралась с ними, как спьяну несла всякий бред?

— Ну конечно же помню, только никогда не подозревал, что она… ну, что она брала с них деньги!

Эдит вздохнула:

— Переоденься, Джордж. Сейчас мы поедем в город, съедим большой сочный бифштекс и отлично повеселимся. Мать далеко, между нами тысячи миль! И при всем желании она не сможет испортить нам настроение.

Джордж улыбнулся и тут же услышал внутренний голос: «И в самом деле не сможет». Он удивился бы, узнав, что Эдит думает о том же.

Оставшись в комнате один, Джордж оглядел зелено-голубую гамму обоев и мебели. Индийские ковры на паркетном полу идеально сочетались по цвету с покрывалом на кровати. Словом, это была красивая комната, ничем не напоминающая дом, в котором они с Эдит выросли.

Он открыл дверь гардероба, но, к своему удивлению, обнаружил, что она ведет в ванную. Наполнив ванну, Джордж взял с подоконника одну из коробок с солью и несколько горстей всыпал в воду.

Да, он в Америке, во Флориде, у Эдит, и его матери не удастся испортить им встречу! Сидя в ванне, Джордж расслабился и стал думать о более приятных вещах.

Тем временем Эдит, почему-то встревоженная, прошла к себе в комнату и достала из шкафа маленькую шкатулку. Она поставила ее на свою большую кровать, открыла и вытащила на свет Божий несколько старых черно-белых фотографий.

Вот Джордж в коротких брючках и серых школьных гольфах. А вот она с Джозефом. Все трое мрачные, неулыбчивые. Эдит долго и пристально разглядывала фотографии.

Наконец-то Джордж Маркхэм попался! Патрик возблагодарил судьбу. Жаль, конечно, что ему не придется прикончить этого типа собственными руками. Но тут уж ничего не поделаешь. Главное — что удалось установить его местонахождение. Было невыносимо сознавать, что убийца сидит себе где-то как ни в чем не бывало и посмеивается в кулак: попробуйте, мол, достаньте меня.

Но Патрик его достал, это уж точно. Шон О’Грэйди не подведет, он сделает все, чтобы от мерзавца и следа не осталось. Лишь одна мысль не давала Келли покоя: узнай обо всем этом Кэйт… Он прикрыл глаза. Кэйт — замечательная, на редкость порядочная, ну прямо святая. Он ее любит и уважает. Вот только их взгляды на жизнь не всегда совпадают.

Намекни ей кто-нибудь, что Патрик знает имя и местонахождение «Потрошителя из Грэнтли», не избежать бы грандиозного скандала. Кэйт считает своим долгом отдать негодяя в руки правосудия! Ее правосудия!

Ну а у Патрика свое правосудие, на его взгляд, более совершенное.

Патрик сжал кулаки. Джорджа Маркхэма можно считать трупом. Трупом! Трупом! Трупом!

Вдруг лицо Патрика подернулось печалью: взгляд его упал на фотографию Мэнди, висевшую над камином. И такая накатила тоска! Чего бы он не дал, чтобы ее вернуть! Иногда в ночной тишине ему чудился ее плач! И крики о помощи. Патрик просыпался в холодном поту и затыкал уши. Боже! Какой кошмар пришлось пережить его девочке, когда ублюдок утюжил ее лицо кулаками, а потом насиловал ее на грязной земле…

Перед глазами стояло изуродованное до неузнаваемости лицо Мэнди, лежавшей на больничной койке. Ничто не помогло: ни специальный аппарат, поддерживавший ее жизнь, ни электрошок. Сердце остановилось. Она умерла!

Патрика вывел из задумчивости телефонный звонок.

— Слушаю!

Но Джордж Маркхэм сполна заплатит за все!

— Привет, Патрик. Это я, Джерри. Матч состоится на территории старой шляпной фабрики, недалеко от Роман-роуд. Я уже сообщил тебе по факсу, как туда добраться. Начало в половине десятого.

Патрик прикрыл веки: он совсем забыл об этом матче!

— Вот что, Джерри. Я вряд ли приеду: у меня тут до черта дел.

— Ладно, шеф. Хотя матч обещает быть отличным. Может все-таки приедешь? Тогда до встречи!

Келли положил трубку и вздохнул. Ему давно хотелось посмотреть эти неофициальные состязания боксеров. Они напоминали ему старинные кулачные бои прежних времен. О месте проведения состязаний оповещали не раньше чем за два часа до начала. Чтобы полиция уже никого не застала, если разнюхает и прибудет на место.

Налив себе еще виски, Патрик поднес руку с часами к глазам. Хоть бы позвонил О’Грэйди, сказал что-нибудь определенное! Тогда можно было бы расслабиться и съездить на матч. Патрик отпил из бокала.

Немного погодя снова зазвонил телефон. На этот раз, к великой своей радости, Келли услышал в трубке гудки и щелчки и понял, что это О’Грэйди.

— Привет, Пэт! Ты меня хорошо слышишь?

— Очень хорошо, как церковный колокол!

— Полный порядок, дорогой. Дня через три твой объект будет выведен из строя. Это тебе будет стоить пятьдесят тысяч долларов — только и всего. За дело взялся один из моих лучших людей.

— В течение суток тебе переведут деньги. Спасибо, Шон, этой услуги я никогда не забуду!

— Ой, ну о чем ты говоришь?! Для чего же тогда друзья?! Ладно, буду держать тебя в курсе! Постарайся не падать духом. К концу недели, надеюсь, все кончится.

— Спасибо, Шон. Пока!

— Нет проблем! До скорого!

У Шона есть адрес Джорджа, и теперь по крайней мере Патрик знает, когда с подонком будет покончено. Еще можно успеть на матч! Хоть отвлечься немного. Патрик про себя улыбнулся.

Уилли остановился за воротами фабрики, и когда Патрик и Кэйт вышли из машины, толпа возбужденно загудела. Это не ускользнуло от Кэйт, и она невольно прижалась к Патрику. А он, прокладывая путь ко входу, то и дело приветствовал знакомых. В помещении, куда они вошли, было темно от сигаретного дыма. К ним подбежал маленький седоватый человек с улыбкой до ушей.

— Пэт, Пэт! Ты все-таки приехал! Привет, привет, дорогой!

— Джерри, это Кэйт, мой самый близкий друг. Кэйт, а это Джерри, старый греховодник!

Кэйт улыбнулась и подала маленькую руку Джерри.

— Как поживаете, Джерри?

Джерри оценивающе оглядел ее с головы до ног. Что же, для своих лет она очень даже ничего. Но не такие женщины обычно нравятся Келли. Ему подавай сиськи и зад.

— Поживаю я превосходно, дорогая! Проходите, я для вас занял кресла в партере.

Патрик вел Кэйт под руку сквозь толпу. Музыка из усилителей буквально оглушала, и приходилось ее перекрикивать, Кэйт с удивлением оглядывала переполненный до отказа зал. Зрители открыто делали ставки, заключали пари. Но еще больше Кэйт удивилась, увидев прямо перед собой боксерский ринг. Неужели Патрик ее притащил на нелегальный боксерский матч?

Джерри проводил их на места, и тут Кэйт в упор посмотрела на Патрика:

— Значит, я не ошиблась, это нелегальный матч?

Патрик засмеялся:

— Совершенно верно, Кэйт! Ну-ка, взгляни вон туда!

На противоположной стороне ринга сидел старший констебль Фредерик Флауэрс, а с ним, как показалось Кэйт, чуть ли не половина служащих отдела по борьбе с особо опасными преступлениями. Флауэрс, присвистнув, о чем-то заговорил со своими коллегами и явно требовал выпивку. Поглядев на него, Кэйт лишь махнула рукой. Патрик хохотал от души, но, заметив смятение в глазах Кэйт, сразу посерьезнел.

— Ты нарочно меня сюда притащил, да?

— Клянусь, Кэйт, я понятия не имел, что здесь будут твои сослуживцы. А тебя пригласил в последний момент, думал, тебе это покажется любопытным. Ну и, не скрою, хотел тебя повидать. — Он улыбнулся и, как школьник, прижал руку к груди. — Ну честное скаутское!

— Допустим. Но мне ты болтал о каком-то новом опыте…

— Так оно и есть! А теперь скажи, какую ставку нам сделать?

Кэйт нахмурилась:

— Пятерку?

— Дорогая, если я поставлю пятерку, моя репутация испортится скорее, чем разопьют бесплатное виски «Бушмилл» где-нибудь на ирландских поминках! Я намерен поставить на Ранкина Расту Дэйва тысячу! Он ее выколотит!

Тут из репродукторов полилась мелодия «Космической одиссей 2001 года», и на ринг вышел чернокожий огромного роста с непомерно большими руками и ногами. Кэйт даже рот разинула от удивления: она никогда не видела такого великана. Зачесанные назад и завязанные в хвост жирные волосы свисали сосисками. На красивом лице лежала печать высокомерия. Зрители, сделавшие на него ставку, радостно вопили, их соперники улюлюкали.

Патрик поднялся со своего места:

— Ну, ты любуйся тут им, а я пойду сделаю свою ставку.

Помимо воли Кэйт усмехнулась. Вот здоровенный мужик! Чернокожий попрыгал, побоксировал, поиграл смазанными жиром мускулами. Сидевшая рядом женщина, хлопнув Кэйт по руке, вскричала:

— Пусть бы такой хоть каждый день ставил свои башмаки под мою кровать!

Ошеломленная, Кэйт прижала было руку ко рту, но потом, не выдержав, громко расхохоталась. Зазвучала песня «Все на свете» в исполнении Даны. Мощный хор голосов выкрикивал приветствия.

На помост вышел второй верзила с широким, будто вытесанным из камня лицом и рыжими лохмами. Он встал в бойцовскую позу, поднял над головой огромные руки и маленькими голубыми глазками, похожими на два камешка, к вящему удовольствию своих болельщиков, окинул противника критическим взглядом, выбросил огромную ручищу в перчатке и презрительно сплюнул.

Вернулся и тихо сел на свое место Патрик.

— А это, Кэйти, Большой Скверный Симас. — Кэйт от неожиданности вздрогнула. — Он прилетел из Дублина специально, чтобы сразиться с лондонцем Растой Дэйвом. Сегодня здесь останется чертова куча денег!

Кэйт с тревогой взглянула на Патрика:

— Мне просто не верится, что я здесь! В жизни не видела ничего подобного! Похоже, они собираются вышибить друг другу мозги, а?

Келли усмехнулся:

— Именно на это я и рассчитываю, дорогая! Иначе их просто растерзают.

Небольшого роста мужчина в парадном пиджаке взобрался на помост и огласил правила матча. Только одно Кэйт сочла разумным: разрешалось пользоваться чем угодно, кроме помповых ружей или ножей. Наконец оба боксера уселись каждый в своем углу, а полуголая девица под свист и улюлюканье обошла ринг, держа перед собой кусок картона с надписью: «Первый раунд». После удара в колокол боксеры бросились друг на друга, как разъяренные тигры.

Кэйт в изумлении наблюдала за схваткой. С первого же удара Раста перехватил инициативу, нанося мощные удары по голове ирландца. Кэйт, будто зачарованная, смотрела на них. Затем стал одерживать верх ирландец. Он изо всех сил стукнул негра чуть ниже глаза, и у того сразу вздулась щека. Кэйт прижала ладонь ко рту, чтобы не закричать, и крепко зажмурилась: какое варварство! Два взрослых человека без всякой причины бились насмерть. Атмосфера в зале все больше накалялась. Кэйт огляделась. Некоторые женщины, повскакав с мест, что-то вопили, подстрекая противников. Кэйт бросила взгляд на Флауэрса. Он тоже вскочил с места и как безумный орал:

— Врежь по башке ублюдку! Не уступай ирландскому подонку!

И чернокожий снова принялся яростно дубасить ирландца кулаками.

Глядя на Флауэрса, Кэйт глазам своим не верила. Разве не он все эти годы делал всякие заявления для прессы, в том числе и относительно незаконных боксерских поединков. В его обязанности входило их искоренять. А теперь, сняв униформу и накачавшись спиртным, он предстал в своем настоящем виде! Куда девалась вся его респектабельность! Вместо умудренного опытом профессионала, каким Кэйт привыкла видеть его на службе, перед ней был разнузданный тип с девизом: «Я, ребята, и правда один из вас!» Чем же, собственно, он отличался от Патрика?

Молодая темноволосая женщина принесла Флауэрсу выпивку. Тот встал и, даже не удостоив ее взглядом, взял бокал. Женщина села на освобожденное им место и как-то неловко одернула юбку. Это конечно же не миссис Флауэрс! С ней Кэйт раза два встречалась и успела заметить, что жена у Флауэрса особа весьма элегантная, одета в темные тона и носит высокие каблуки.

Все же интересно, зачем Патрик притащил ее сюда?

Снова ударили в колокол, и боксеры, тяжело ступая, разошлись по своим углам.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — озабоченно спросил Патрик.

Несмотря на шум и гам вокруг, он, видимо, догадывался о ее состоянии.

— Ну что, Кэйти? — не дождавшись ответа, снова спросил Патрик, наморщив лоб. Кэйт отвернулась от него и тут заметила, как Флауэрс полез под юбку своей соседки. Патрик проследил за ее взглядом и усмехнулся. У Кэйт защемило сердце.

— Наш Фредди — старый кобель, Кэйт, Эта пташка вовсе не его подружка! Она берет куска два за ночь. Как говорится, ходит с туза.

В это время на ринге появилась другая девица. Она тоже пошла вокруг ринга, покачивая тощими бедрами, с куском картона в руках, где было написано: «Второй раунд». Ирландец схватил ее, перекинул через плечо, сделав вид, будто сейчас укусит ее за ягодицы. Девица завизжала, обрадованная таким вниманием к ее особе.

Кэйт видела, как Раста сунул голову в бадью с водой, а потом стал отряхиваться, словно собака, рассыпая во все стороны брызги.

Патрик раскурил две сигареты и одну передал Кэйт. Та взяла с благодарностью.

— Послушай, Патрик…

Она не успела сказать, что хочет уйти, потому что снова ударили в колокол и все внимание Патрик сосредоточил на ринге.

Противники принялись еще яростнее колошматить друг друга, и Кэйт почувствовала, как подступает тошнота к горлу. В воздухе повеяло чем-то зловещим. Чернокожий теперь бил ирландца исключительно по лицу, и оно стало похоже на багровую подушку. Зрители вскочили со своих мест. Ирландец между тем рухнул на одно колено, и негр стал наносить ему удары по голове.

Толпа неистовствовала. Мужчины вопили, им вторили женщины. Кэйт с ужасом смотрела, как чернокожий схватил ирландца и буквально добивал его. Несчастный едва стоял на ногах. Но вот — Кэйт показалось, что прошла вечность, — Раста швырнул противника на канаты, напоследок саданув его в пах.

Ирландец так и остался лежать, раскинув руки, словно распятый Христос.

Зрители обезумели. В задних рядах дрались между собой фанаты-болельщики. Тем временем Раста совершал круг почета, победно подняв руки на ринге. Волосы растрепались и почти закрыли ему лицо. Высокая белая женщина, довольно красивая, лет тридцати, забралась на ринг и бросилась Расту в объятия, громко чмокая его в распухшие синие губы.

Патрик повернулся к Кэйт.

— Это Вероника Кампелла, его менеджер, известная под кличкой Бешеная Вероника… Она содержит, пожалуй, Самое большое «стойло» для борцов Англии и отлично знает свое дело! Сегодня он с ее помощью заработал тысяч двадцать наличкой. Недурно, всего за два раунда? А? Она вывозит своих парней на поединки даже в другие страны, скажем в Китай, в Штаты! — с восхищением говорил Келли.

Кэйт рассеянно слушала, глядя, как уводят с ринга ирландца. Раста подошел к нему, и они обнялись, будто старые друзья. Ирландец был из тех, кто умеет проигрывать!

— Ну что, Пэт, мы, наконец, можем уйти? Пожалуйста!

— Сейчас еще одна пара боксеров выйдет на ринг. — Патрик внимательно поглядел на Кэйт. — А в чем, собственно, дело? — На лице его было недоумение.

— Просто я не хочу оставаться здесь. Это какой-то кошмар! Меня буквально тошнит.

Тень раздражения пробежала по лицу Патрика. Но тут он вспомнил, что Кэйт служит в полиции, и невесело улыбнулся.

— Пожалуй, не очень удачно получилось, да?

Кэйт подняла с пола свою сумку и покачала головой:

— Да, Патрик, не очень! Я не терплю бокса. И вообще никакого насилия.

— Тогда, наверное, нам лучше уйти? — поскучневшим голосом спросил он, не в силах скрыть своего недовольства.

Кэйт видела его таким впервые. Он пошел вперед, прокладывая ей путь через толпу, раскланиваясь направо и налево и пожимая руки каким-то людям. Когда они вышли из жаркого, душного зала на холодный воздух, словно из-под земли вырос Уилли.

— Ну как, Пэт, хорошо заработал?

— Меньше, чем ожидал, Уилли. А ты?

Тон, которым это было сказано, заставил Кэйт стиснуть зубы.

— Я заработал тысячу! Ни минуты не сомневался, что чернокожий победит. Этот парень умеет драться!

Патрик улыбнулся:

— Ладно, оставайся, Уилли, Уж если получать удовольствие, так до конца!

— А как же вы?

Патрик ответил со вздохом:

— Уж как-нибудь, Уилли, я справлюсь с машиной!

Уилли почуял неладное: Кэйт хмурится, как небо в Брайтоне в дождливый уик-энд, да и Патрик какой-то печальный.

— На вот… — Уилли дал Патрику ключи от машины. — Раз уж ты так уверен…

Он не любил, когда Патрик садился за руль. «Роллс-ройс» был для Уилли все равно что ребенок!

— Ладно, только смотри не гони, хорошо? Машина не привыкла к твоим рукам. Она требует особого обхождения…

— Уилли! — Голос Патрика прозвучал резко.

— Ну чего?

Патрик приблизился к нему вплотную:

— До свидания!

Он открыл дверцу для Кэйт и, обойдя машину, сел за руль. Кэйт молча заняла свое место. Уилли, глядя на них, только покачивал головой. Патрик развернулся и так лихо вывел машину со стоянки, что во все стороны полетел щебень. Однако на центральном шоссе он снизил скорость до шестидесяти миль в час и рассмеялся в темноте.

— Что тебя так насмешило? — уловив в его смехе нотки горечи, с досадой спросила Кэйт.

— Да все этот чертов Уилли! И зачем только я его держу?! Не телохранитель, а назойливая мамочка. Ходит за мной, как за малым ребенком!

— Он тебе настоящий друг, вот ты его и держишь, — еще больше разозлившись, заметила Кэйт. Ее возмутило замечание Патрика в адрес Уилли.

— Послушай, Кэйт! Я не нуждаюсь в проповедях! Тебе будто шило воткнули в задницу, когда ты увидела Фредди Флауэрса…

Кэйт перебила его:

— Неправда! Но как у тебя хватило наглости привезти меня на криминальный матч? Хотел показать, что даже старший констебль посещает такие мероприятия? Да мне на него наплевать! Видимо, для Флауэрса нет большего удовольствия в жизни, чем смотреть, как два мужика избивают друг друга! Но, на мой взгляд, это жестокое зрелище, достойное варваров. Оно унизительно не только для тех, кто на ринге, но и для зрителей.

— Ты хочешь сказать, что мы с тобой из разных миров? Да? Но я не собираюсь просить прощения за то, что привез тебя туда, что бы ты ни говорила. Принимай меня таким, какой я есть, Кэйт!

— Я тоже, Пэт, не стану просить у тебя прощения!

Они смотрели друг на друга в полумраке машины, и атмосфера накалялась все больше и больше. Сердце Кэйт гулко стучало, она не умела скрывать своих чувств! Оба не заметили, как разговор принял другой оборот и с бокса перешел на их отношения.

Патрик раскурил для себя и Кэйт еще по сигарете.

— Что ты от меня хочешь, Кэйт? — Это была скорее мольба, чем вопрос.

Кэйт выдержала паузу.

— Я хочу хоть немного уважения к себе. Хочу, чтобы со мной считались. Но больше всего я не хочу быть скомпрометированной. То, что я видела, причинило мне буквально физические страдания. Мне стало страшно на этом побоище!

Кэйт услыхала скрежет опускаемого стекла возле водительского места. Патрик притормозил и, высунувшись из окошка, стал смотреть на шоссе. Машины с визгом проносились мимо, двигатели ревели, как бы вторгаясь в их маленький мирок. В машине стало свежо от холодного ветра. Патрик вздохнул. Тяжело, как-то по-стариковски.

— Прости, Кэйт! Ты, конечно, права! Мне нечего возразить. Я знаю, мы — разные, но далеко не во всем. В общем, мы на одной волне. За последние несколько месяцев я многое передумал. И в результате продал свои массажные салоны… — Он сделал паузу и затянулся сигаретой. — Что и говорить, не надо было брать тебя с собой на этот матч. Только сейчас я это понял. И не потому, что ты служишь в полиции, тебе просто противопоказаны зрелища такого сорта. Рене, кстати, тоже их не выносила. Но пойми, — Патрик повернулся к Кэйт, — до тебя все женщины беспрекословно исполняли каждое мое желание.

Кэйт, хоть и не видела в темноте лица Патрика, вглядываясь, ласкала его глазами и, когда он тихонько поцеловал ее в губы, почувствовала, как ток пробежал по телу.

— Да, Кэйт, я такой, и ничуть не жалею об этом. Надеюсь, ты тоже? Признайся!

Кэйт кивнула.

— Давай тогда как следует поцелуемся!

Он заключил Кэйт в объятия и прильнул к ее губам.

Вдруг кто-то заглянул в окно.

— У вас все в порядке, сэр?

Они не заметили, как к ним подъехала полицейская «панда».

— Благодарю вас, все хорошо! Сейчас мы уедем.

Кэйт улыбнулась офицеру и, когда Патрик вырулил со стоянки, положила ладонь на его руку, державшую руль.

— Надеюсь, Пэт, мы больше не будем ссориться?

— Хватит об этом. А теперь как насчет того, чтобы перекусить? И какие ты предпочитаешь блюда? Итальянские, испанские, французские или какие-нибудь экзотические?

Кэйт засмеялась:

— А что, если индийские?

— Все ясно. Ты хочешь то, чего я не назвал. Коварная ты женщина! А может, наплевать на ужин и отправиться домой, в постель?!

— Ни в коем случае!

Патрик вздохнул:

— Мое дело было попытаться!

Кэйт легонько сжала его руку:

— Я не ложусь в постель с пустым желудком!

Она сказала это и сразу пожалела, потому что ничего ей так не хотелось сейчас, как очутиться с Патриком в постели. Заметив, что он изо всех сил жмет на акселератор, Кэйт сказала:

— Не гони! Уилли ведь предупреждал тебя!

— Он просто не учел экстраординарной ситуации!

Глубокой ночью, лежа в сладостной истоме и вдыхая аромат тела Патрика, Кэйт уже в который раз думала о том, в каком очутилась положении из-за своей исступленной любви к этому человеку.

Конечно, он тоже любит ее, безумно любит, но не моргнув глазом прикончит «Потрошителя из Грэнтли», попадись тот ему в руки. Да, он способен на убийство, и не скрывает этого.

И все же она хочет его!

Хотя он олицетворяет собой все то, чего она, в принципе, не приемлет. Даже постель, в которой они занимаются любовью, куплена на прибыль от какой-нибудь сомнительной сделки. А сегодня он повез ее на криминальный матч! Но при одном лишь взгляде на его прекрасное мужественное лицо Кэйт готова простить Патрику все. И тут же засомневалась: все ли?

Она прижалась к нему и, ощутив на бедре его член, вновь почувствовала желание. Он сразу проснулся и прижал ее к себе. Она жадно поцеловала его, отчаянно борясь с неприятными мыслями. Он потискал ей груди, и она еще крепче впилась в его губы.

— Кэйт!

— Что?

— Говори что угодно, но это Раста так завел тебя!

— Глупости!

Вместо ответа Патрик покрыл ее поцелуями, и в следующий момент она уже оказалась под ним. Да! Они созданы друг для друга. Это не могло не радовать Кэйт.

Словно по молчаливому уговору, они больше не заговаривали Ни о матче, ни об убийствах. Но даже в момент оргазма не могли избавиться от этих мыслей — они тлели где-то в самой глубине сознания.

Рано или поздно конфликт неизбежен. Слишком они разные в своих оценках добра и зла. И трудно себе представить, сколько горя им принесет этот конфликт.

Глава 29

Дуэйн Портилло вел наблюдение за домом номер 22620 по Апопка-Вайнленд-роуд. Он поставил машину напротив особняка и, жуя сандвич, ждал появления «объекта». Этого типа он вычислил еще раньше и, получив устный портрет, понял, что не ошибся. Оставалось лишь установить, англичанин он или нет. С аппетитом уплетая отварного цыпленка и хрустящий салат, Дуэйн не сводил глаз со входа в дом, а за ним из-за решетки ворот, в свою очередь, наблюдали глаза-бусинки двух доберманов.

Великолепная порода! Имей он такой дом, непременно завел бы себе доберманов. Он знает, какая участь ждет того, кто вздумает его ограбить. Дуэйн в свое время сам был грабителем. Зато теперь жил припеваючи. Иногда, правда, приходилось всадить кое в кого немного свинца, конечно, за хорошие деньги. Вот и сейчас ему предстоит провернуть довольно выгодное дельце: не позднее чем через тридцать шесть часов пустить одного типа в расход. Так распорядился мистер О’Грэйди.

Мистер О’Грэйди, видимо, хочет получить деньги вперед, справедливо рассудил Дуэйн. Котелок у него варит. Дуэйн благословлял тот день, когда его встретил. Портилло ласково погладил чемоданчик, лежавший на сиденье рядом с водительским. В нем находилось его любимое оружие — «рюгер-мини», модель 14 — с радиусом действия четыреста — пятьсот ярдов. Стрелял Дуэйн пулями 223-го калибра, которые использовали во Вьетнаме: они вышибали мозги почти без всякого шума.

Дуэйн прикончил сандвич и тронул машину с места. Он проехал несколько сот ярдов вниз по улице, развернулся и стал наблюдать за домом с другой стороны.

Вот он — тот, кого Дуэйн ищет! Это уж точно.

Дуэйн поднес к глазам бинокль и внимательно рассмотрел появившегося из дома мужчину. Пятьдесят тысяч за голову такого сморчка! Не слишком ли много? Впрочем, какое это имеет значение? Видимо, там, у себя в Англии, он кому-то здорово насолил, раз заслужил пулю в лоб. А для Дуэйна это плевое дело!

Джордж рано проснулся и вышел в сад погреться на солнышке. Под его лучами сверкала в бассейне прохладная голубая вода. Она манила к себе, но Джордж не умел плавать.

Сегодня приедут племянник с племянницей, и Джордж испытывал радостное волнение в ожидании встречи. Особенно с Натали. На фотографиях она была так хороша!

Эдит предупредила его, что раньше десяти не встает, и утро Джордж может проводить по своему усмотрению. Домоправительница Эдит, хорошенькая мексиканка, посоветовала ему посмотреть город, это самое лучшее, что можно сделать в утренние часы. Джордж решил воспользоваться ее советом, сел в машину и включил зажигание. Доберманы грозно зарычали, и он поспешил выехать за ворота. Тщательно закрыв их, он двинулся по шоссе в сторону Орландо, наслаждаясь щедрым флоридским солнцем и не замечая, что на хвост ему сел длинный «бьюик». Джордж закатал рукава рубашки и расслабился. Раздвижная крыша была открыта, и легкий ветерок шевелил волосы. Спустя некоторое время, Джордж нашел то, что искал: квартал Орэндж-Блоссом-Трэйл.

Накануне за ужином Эдит и Джосс между прочим заметили, что звучное название квартала дает о нем ложное представление. Квартал находится в центре Орландо, и туристы, устремлявшиеся в Диснейленд, забредали туда совершенно случайно. На самом деле это был орландскии вариант Сохо, и Джорджу не терпелось попасть туда.

Он ехал неспешно, как зачарованный глядя по сторонам, где тянулись неряшливые с виду отели, сплошь увешанные рекламой «голубых» фильмов и матрасов с водяным наполнением. По тротуарам фланировали женщины самого разного сложения и оттенков кожи, но все, как одна, в бикини. От загара их тела приобрели благородный отсвет старинной мебели из красного дерева. Одни стояли возле собственных трейлеров — «домов на колесах», где они принимали клиентов, экономя таким образом на гостинице. Джордж не мог оторвать от них глаз, как не может оторвать губ от источника мучимый жаждой, и буквально упивался каждой деталью. К радости Джорджа, женщины отвечали ему на улыбки. Реклама на одном из отелей под названием «Кукольный дом» обещала полуголых партнерш для танцев и девушек, желающих выпить.

Джордж доехал до центра квартала, где уже не было ни больших гостиниц, как на Интернэшнл-Драйв, ни крупных универмагов, ни прохожих, готовых пожелать вам «приятного денька». Их заменили лачуги и одурманенные алкоголем и наркотиками бродяги. Босые дети бесстрастно глядели вслед машине Джорджа, какие-то тени, отделяясь от стен лачуг, вынуждали его сильнее нажимать на педаль. Этот район был последним прибежищем бедняков, наркоманов и уголовников.

Джордж в замешательстве озирался по сторонам, потом развернулся и поехал обратно к «Кукольному дому», где остановил машину. К нему тотчас же стали подходить мужчины и женщины, предлагая себя. Джордж запер дверцы и пошел по тротуару: Совсем юная девица помахала ему рукой и попыталась протиснуться к нему сквозь толпу. Он остановился и стал жадно ее разглядывать.

— Привет!

— Привет, дорогуша!

— А, ты англичанин! Из Лондона, что ли?

Джордж улыбнулся:

— Да. Но я больше там не живу.

Девица выглядела несколько разочарованной: она, видимо, полагала, что Лондон и Англия — одно и то же.

— А что ты здесь ищешь? Не смогу ли я помочь?

Стоя на грязной, пыльной улочке, на солнцепеке, Джордж почувствовал знакомое возбуждение.

— Хочу поразвлечься немного!

Девица одарила его улыбкой, открыв ряд неровных зубов.

— Значит, ты попал в самую точку. Меня зовут Лоретта.

— А меня Джордж.

— Ну так что, Джордж? Прогуляемся? Мой трейлер прямо тут, за углом.

Джордж пошел за ней, слушая ее болтовню. По пути она то и дело приветствовала знакомых. Ее мягкое южное произношение очаровало Джорджа. На вид ей было не больше восемнадцати. Джордж вскарабкался следом за ней внутрь трейлера, и она, закрыв дверь на засов, с улыбкой повернулась к нему:

— Хочешь выпить? Морозилки у меня нет, но пиво и так холодное.

Он кивнул, и девица полезла в шкафчик под раковиной. Когда она наклонилась, Джордж увидел едва прикрытые бикини ягодицы и уходившую вглубь темную дорожку между ними. Выпрямившись с банкой пива в руке, девица заметила, что клиент как-то странно на нее смотрит.

Эти англичане холодные как рыбы. Может, из-за климата?! Говорят, в Лондоне целыми днями льет дождь.

— Ты в порядке?

Джордж улыбнулся своей обычной улыбкой, почти не раздвигая губ.

— В полном порядке!

Дуэйн, внимательно наблюдавший за Джорджем из своего «бьюика», видел, как тот вместе с девицей исчез за дверью ее трейлера. Закурив сигарету, он устроился поудобнее и стал ждать, когда англичанин, сделав свое дело, снова появится.

Джек Фентон, отставной капрал, вот уже десять лет жил в доме на Байчестер-Террас. Он никогда не завязывал дружбы с соседями, но хорошо знал, кто и когда уходит из дому и когда возвращается. Его жена Дэйзи считала это любопытством, а сам Джек — всего-навсего наблюдательностью.

Не так давно, ночью, он видел, как остановилась машина, и не какая-нибудь, а «роллс-ройс», как из нее вылезли двое мужчин и вошли в дом к Маркхэмам, жившим по соседству. Разумеется, это не могло не заинтриговать Джека! Маркхэмы жили замкнуто, ни с кем не общались, и следует сказать, что Джеку это нравилось. Но ему очень хотелось узнать, кто приезжал ночью к соседям, да еще в таком роскошное автомобиле. Наверняка какие-то богатые родственники.

У тех же соседей из отводного патрубка постоянно льется вода! У боковой стены дома уже образовалась лужа. Джек заметил ее, когда пошел к почтовому ящику за газетой и присылаемым по почте лекарством «Вудбайнз». На его стук в дверь никто не ответил. И, выпив чашку крепкого чая, Джек сказал жене, что отправляется на разведку к соседям. Опять эти его словечки! Дэйзи терпеть не могла все армейское.

Натянув высокие сапоги, Джек пошел к Маркхэмам. Утро выдалось ясное и прохладное. Он несколько раз глубоко вдохнул, чувствуя, как воздух обжег легкие, и тут же зашелся кашлем. Пришлось даже сунуть в рот свой «Вудбайнз». Дождавшись, когда приступ пройдет, Джек, сжимая зубами таблетку, исследовал патрубок.

Все ясно! Где-то закупорка! Джек открыл калитку, пробежал под бившей из патрубка струей воды и прошел на задний дворик. Если Джордж и Илэйн не примут никаких мер, у них вся стена промокнет!

Тут внимание его привлекла дверь черного хода. Подойдя к ней вплотную, Джек покачал головой: в стекле была вырезана идеально круглая дыра! У него в доме все еще стояло усиленное проволокой стекло.

Джек ничуть не удивился, что дверь не заперта. Он прошел на кухню, раздувая ноздри, как ищейка.

Все в полном порядке, нигде ни пятнышка.

И в гостиной тоже.

И все-таки не будь он Джек Фентон, если здесь что-то не случилось! Джек вызвал полицию, сел у стола и стал терпеливо ждать.

Прошло больше часа, прежде чем появилась полицейская «панда». Джек открыл дверь и молча показал следы взлома. Двое молодых полисменов все осмотрели с должным усердием и убедились, что Джек прав: дверь действительно взломана.

— А вы не знаете, где сейчас хозяева?

Джек вытаращил глаза: вот недоумки! Да что с них возьмешь? Им обоим, вместе взятым, меньше лет, чем ему.

— Как где? На службе!

— Вам известно их место работы?

— Конечно, известно. Как-никак соседи.

Старший полицейский вздохнул:

— Не будете ли вы так любезны сообщить его нам?

— Хозяин служит в фирме «Кортоун Сеперейтс» в Промзоне. А его жена — в супермаркете. Как же он называется? Ах да, что-то вроде «Товары по низким ценам».

— Спасибо. Скажите, а кроме двери, вы не заметили больше ничего подозрительного?

— Не знаю, насколько это важно, но прошлой ночью к дому подъезжал «роллс-ройс». Из него вышли двое мужчин и постучали в дверь.

— Именно «роллс-ройс»? Вы уверены?

— Разумеется, уверен. Иначе не стал бы говорить!

Полисменов буквально бесил его скрипучий голос.

— Знаете, ребята, первым делом надо вызвать водопроводчика, не то вода из патрубка наделает бед. Ладно, я пошел к себе. Мой дом — следующий, так что, если понадоблюсь, милости просим.

Джек ушел разочарованный: он-то надеялся, что пришлют детективов!

Полицейский Денди доложил по рации в дежурку, и дежурный офицер послал констебля в магазин «Товары по низким ценам» поговорить с миссис Маркхэм, но оказалось, что она уже неделю больна. А в фирме «Кортоун Сеперейтс» констеблю сказали, что мистер Маркхэм на днях ушел на пенсию.

Озадаченный, констебль сообщил по рации о результатах проверок, и сидевший у пульта сержант, человек бдительный, переговорил с сотрудниками розыскной службы. Случай необычный, наружный осмотр ничего не даст. «Роллс-ройс» почему-то приезжал среди ночи. В стек-; ле двери прорезано отверстие, а видеомагнитофон между тем на месте! Сами хозяева куда-то исчезли, хотя, согласно информации, жена больна, а муж уволился.

Кэйтлину сообщили об этом таинственном происшествии во время перерыва, когда пили кофе, и он, конечно, посмеялся бы над такой нелепой историей, если бы не одна деталь: «роллс-ройс» темнокрасного цвета. На таком ездил Келли.

И Кэйтлин решил сам отправиться на Байчестер-Террас. Его появление удивило полицейских.

— Никто из хозяев не возвращался?

— Нет, сэр. Но на ограбление не похоже.

— Обыщите все: и дом, и сарай, и гараж. Только тщательно! Поняли?

— А что мы, собственно, ищем, сэр?

Кэйтлин улыбнулся:

— В этом-то, ребята, фокус: я, по правде говоря, сам не знаю.

Он вышел на улицу, сел в машину и закурил. Вдруг в стекло забарабанил один из полицейских:

— Я кое-что обнаружил, сэр, но не уверен, что это важно. Взгляните сами.

Кэйтлин прошел вслед за полицейским к сараю, где ему показали найденные порножурналы и вырезки из газет.

Кэйтлин удовлетворенно кивнул: профессиональное чутье его не обмануло. Плохо только, что первым обнаружил Потрошителя Патрик Келли!

Он снова прошел к машине и по рации связался с участком.

Через десять минут Кэйт со своей командой прибыла на место. Они тоже обшарили каждый уголок и тоже не знали толком, что ищут. Наконец детективы-сержанты Уиллис и Спенсер поднялись на чердак.

— Черт побери! Что за вонища! — воскликнул Спенсер и включил свет. Уилли сдвинул крышку накопителя, отпрянул от бака и, зажав руками рот, выскочил в чердачный люк.

Тогда к баку, держа у носа платок, подошел второй детектив-сержант.

Тело Илэйн лежало на боку, а голова была вывернута под каким-то немыслимым углом. Молочно-белые глаза вылезли из орбит, а багрово-серая кожа набухла от воды.

Когда на чердак залезли Кэйт и Кэйтлин, Спенсер лежал в обмороке.

Высунувшись из люка, Кэйт крикнула:

— Поднимитесь кто-нибудь, уберите Спенсера. И вызовите, пожалуйста, патологоанатома!

Кэйт и Кэйтлин посмотрели на труп и обменялись многозначительными взглядами: сомнений нет, это дом «Потрошителя из Грэнтли», а в баке для воды — его мертвая жена!

Теперь оставалось выяснить, где сам Джордж Маркхэм.

И еще Кэйтлина интересовало, где сейчас этот чертов Патрик Келли.

Упоминание о «роллс-ройсе» из заявления соседа надо убрать, мысленно отметил для себя Кэйтлин. Во всяком случае, до того времени, пока Кэйтлин не соберет об этом дополнительную информацию.

Он печально посмотрел на Кэйт, и та положила ладонь на его руку, полагая, что его расстроил вид очередной жертвы.

Она так никогда и не узнала, что это ей сочувствовал Кэйтлин.

Настроение, царившее в участке, нельзя было назвать иначе как восторженным: наконец-то они узнали, кто такой «Потрошитель из Грэнтли»!

Кэйт даже разрешила Кэйтлину налить ей вина. Все похлопывали друг друга по спинам, смеялись, шутили.

Позвонил Флауэрс. Кэйт сняла трубку и подняла руку, призывая к тишине, одновременно подключив телефон к системе внутренней связи.

— Ловко сработано, молодцы! Я знал, что вы его найдете! Через пару часов передам информацию в прессу. Можете гордиться собой!

После разговора с Флауэрсом началось настоящее ликование. Кэйтлин бросился целовать Кэйт, она обняла его. Ну все, конец! Теперь отыскать убийцу — сущие пустяки. Ведь они знают его имя и фамилию.

Тут Аманда Докинс тронула Кэйт за плечо, и ее серьезное выражение лица заставило Кэйт насторожиться.

— В чем дело?

— Я думаю, мэм, радоваться нечему. Джордж Маркхэм прошел тестирование и результат отрицательный!

— Что??? — крикнула Кэйт, перекрывая шум.

Постепенно все смолкли. Кэйт взяла у Аманды листок бумаги и принялась изучать его.

Да, Джордж Маркхэм прошел тестирование с отрицательным результатом.

Значит, радость была преждевременна.

Она передала листок Кэйтлину. Тот смотрел, смотрел, потом с его губ сорвалось:

— Вот дерьмо!

— Не может быть, — тихо произнесла Кэйт. — Я не могу в это поверить!

Все шепотом обсуждали эту новость, а через несколько секунд в комнате воцарилось гробовое молчание.

Кэйт с жадностью отпила из бокала шотландского виски — сейчас ей это было просто необходимо!

— Пусть даже он не «Потрошитель из Грэнтли», но все равно преступник — прикончил жену и сбежал.

— Кажется, именно так, — тихо ответил Кэйтлин. — Но все эти видео и порножурналы… Черт побери, я готов был держать пари, что мы нашли Потрошителя!

И тут он подумал: но Патрик Келли тоже считал, что в доме живет тот, кто прикончил его дочь.

Кэйтлин опрометью выскочил из комнаты. Не будь Кэйт в шоке от постигшей их очередной неудачи, она наверняка заинтересовалась бы, куда это нелегкая унесла Кэйтлина.

Но сейчас ее просто злило, что вместо Кэйтлина ей придется докладывать Флауэрсу эту неприятную новость.

Надо же было так далеко зайти в своих выводах, предварительно ничего не проверив! Допив свое виски, Кэйт сняла телефонную трубку.

Кэйтлин позвонил Патрику, и тот заверил полицейского, что ничего не знает о Джордже Маркхэме. Просто сосед что-то перепутал спросонья. Он поохал и поахал по поводу того, что анализ крови Маркхэма дал отрицательный результат, и выразил Кэйтлину искреннее сочувствие. А после разговора ухмыльнулся: затея Джорджа Маркхэма таки сработала, черт побери!

О том, что преступник не проходил никакого тестирования, знали только Патрик и Тони Джоунс. Но Тони в больнице, а Джорджу Маркхэму уже недолго осталось жить. В общем, нынешний день не так уж и плох.

Спустя два часа приехала на такси Кэйт.

— Привет, Патрик! Я сегодня так вымоталась! Уплати этому дураку водителю, пока я не арестовала его!

— Ты что, выпила?

— Самую малость. А если добавлю, на ногах не буду стоять.

Келли взял ее за руку и повел наверх.

— Куда ты меня тащишь?

— Я, девочка моя, намерен сунуть тебя под душ! Давай-ка шагай!

В прихожей появился Уилли, и Келли заорал:

— Она здорово набралась! Заплати за такси, а потом свари для нее кофе!

Уилли кивнул, глядя, как Патрик почти что несет совершенно пьяную Кэйт.

В спальне Кэйт повалилась на постель, и он принялся стаскивать с нее одежду. Теперь она говорила жалобным тоном, а агрессивность уступила место бесконечной усталости.

— Мы, Пэт, думали, что сцапали его! Не вышло. Поймали какого-то другого убийцу, который укокошил собственную жену…

— Ладно-ладно, успокойся же, наконец!

Патрик поднял ее, голую, с постели и заставил пройти в примыкавшую к спальне ванную комнату. Там он включил холодную воду, и, стоя под ледяным душем, Кэйт задыхалась, норовя выпрыгнуть из ванны. Патрик с трудом ее удерживал, и его белая шелковая рубашка вскоре намокла.

— Кэйт, стой спокойно, не дергайся, после душа сразу почувствуешь себя лучше!

— Ах ты ублюдок! Выпусти меня! Я замерзла!

Все тело Кэйт покрылось пупырышками, а соски затвердели и стали большими. Глядя на них, Патрик едва сдерживал улыбку. Лишь через пять минут, услыхав, что Уилли принес в спальню кофе, Патрик завернул Кэйт в махровую простыню и сказал:

— Вот теперь все!

— Флауэрс отчитал меня, и вполне справедливо. А Кэйтлину не сказал ни слова. Ни единого слова! Только мне!

Пока он наливал Кэйт кофе, она уснула.

Длинные волосы разметались по плечам. На них, словно жемчужинки блестели капельки воды. Никогда еще Кэйт не казалась Патрику такой хрупкой, такой ранимой и такой желанной. Он почувствовал укол совести от того, что собирался сделать с Джорджем Маркхэмом. Ведь этот ублюдок — ее добыча. И все же своей тайны Патрик ей никогда не откроет!

Но он должен что-то для нее сделать, хотя бы поставить Флауэрса на место! Эта мысль его немного утешила.

Через три часа Кэйт наконец проснулась, поискала глазами свою одежду и заметила Патрика.

— Привет, любовь моя, ну что? Тебе получше, а?

Она потянулась на постели.

— Честно говоря, чувствую себя отвратительно!

— Я велю принести свежего кофе.

Пока Патрик звонил на кухню, Кэйт завернулась поплотнее во влажную простыню, глянула в зеркало напротив кровати и нахмурилась: выглядела она просто ужасно! Патрик сел рядом с ней на постель.

— Прошу прощения за этого типа — за Маркхэма!

— Ой, Бога ради, не напоминай мне о нем! Пожалуйста!

Он поцеловал ее в плечо.

— Давно надо было сверить результаты всех этих тестов, тогда мы непременно прижали бы его к ногтю! Я хоть и Чувствую себя полной идиоткой, но могу поклясться на десяти Библиях, что это тот самый тип, которого мы ищем! Все эти порнофильмы, журналы! Оказывается, сидел в тюрьме за избиение и попытку изнасилования, но это мы выяснили слишком поздно!

— Похоже, он и жену укокошил!

— Не уверена. Скорее кто-то прикончил их обоих, а тело Маркхэма уволок. Пока мы не отыщем его, живого или мертвого, ничего не узнаем.

Постучав, вошел Уилли с кофе:

— Тебе, Пэт, звонят из Штатов.

Патрик спрыгнул с кровати и выскочил из комнаты.

— Вам налить, мэм? — спросил Уилли.

— Да, пожалуйста, Уилли. Я что-то не очень уверенно чувствую себя на ногах.

— Я заплатил за ваше такси. Знаете, вы здорово напились.

— Да, знаю. — Она взяла у него из рук чашку.

— И выглядите вы так, будто вас употребили и бросили!

Кэйт не сдержала улыбки:

— Именно так я себя и чувствую!

Он поводил у нее перед носом коротким толстым пальцем-:

— Больше не пейте! Ничего нет омерзительнее пьяной женщины. Терпеть их не могу!

— Непременно учту на будущее!

Уилли вышел из комнаты, а Кэйт принялась за кофе. Интересно, как чувствуют себя остальные? Ведь буквально все напились. Еще бы! Такое разочарование! Последнее, что помнила Кэйт, это как Кэйтлин свалился с кресла. Они, видимо, все вырубились.

И ничего особенного, черт побери! После такой неудачи просто необходима разрядка!

Опять накатила тоска. Кэйт закрыла глаза и снова увидела изуродованное тельце Джеймса Редкара. Весь день она не могла избавиться от этого наваждения!

Патрик вернулся в спальню, стянул простыню с груди Кэйт и стал ее ласкать.

— Не взбодриться ли нам немного, а, Кэйт? Я знаю одну игру, совсем простенькую. Думаю, ты будешь не против в нее сыграть. По крайней мере, отвлечешься от своих проблем.

— А что за игра?

— В «грузовики» и «гаражи». Может, играла когда-нибудь?

Кэйт приподняла бровь.

— Нет, не играла. Даже не знаю, что это такое.

— Взгляни сюда! — Он положил ее руку на свой напряженный член. — Это мой грузовик. Ясно? Его надо припарковать. Поняла?

Кэйт залилась смехом:

— О, Патрик, как ты мне нужен сегодня! Очень-очень нужен!

Он заглянул ей в глаза и увидел на ресницах слезинки. Как она страдает, бедняжка! А ведь он мог ее успокоить всего несколькими словами. Для нее теперь важнее всего успешно закончить расследование.

Но он ничего не сказал, лишь покрыл поцелуями ее благоухающее тело, чувствуя, как просыпается в ней желание, потом прильнул к губам, всасывая ее язык, и застонал от наслаждения, когда ее пальцы скользнули вниз и легонько сжали яички.

Наконец он овладел ею и не отрывал глаз от ее лица, когда входил в нее, а она отвечала ему встречным движением бедер. Как он любил ее в эти минуты! Любил без памяти!

Скоро кончится вся эта история с маньяком, и Кэйт будет в полном порядке.

По крайней мере, он молит об этом Бога!

Аманда Докинс оказалась трезвее всех и теперь перебирала документы из дела Джорджа Маркхэма. Всматриваясь в его фотографию, она вспомнила, что восемнадцать лет назад он напал в электричке на девушку. Ему тогда инкриминировали «нападение с развратными целями». Он отсидел в тюрьме Броудмур три года и был выпущен раньше срока, когда его жена родила мертвого сына.

Читая его показания, Аманда качала головой. «Девица просто напрашивалась на это, улыбалась и провоцировала меня!»

Как часто приходится слышать от преступников подобные измышления.

С фотографии на Аманду смотрел ничем не примечательный человек. Серые водянистые, невыразительные глаза, слаборазвитый, срезанный подбородок. Никогда не скажешь, что извращенец!

Она налила себе еще виски в бумажный стаканчик и устремила взгляд на недавно появившиеся снимки Синтий Редкар и ее маленького сына. Аманде казалось, что разбитое личико ребенка навеки запечатлелось в ее памяти. Разве мог, черт побери, нормальный человек сотворить такое с малышом?

Аманда вновь перевела взгляд на лежавшую перед ней папку. Из-за нее уже был шум. Кэйтлин и Кэйт требовали отчета, почему их внимание не было привлечено к личности Джорджа Маркхэма раньше. Аманда тогда очень переживала из-за Уиллиса. Он нечаянно сшиб со стола целую кипу папок, и все документы смешались. Потом он сунул их в шкаф и забыл. И только получив данные с центрального компьютера, они обнаружили, что наряду с другими копиями им была отправлена и копия личного дела Маркхэма. Кэйтлин тогда орал на весь участок.

Глотнув виски, Аманда снова принялась изучать письменные объяснения ответчика. Почерк у Джорджа Маркхэма был какой-то паучий, и она разбирала его с трудом. Вдруг она резко подалась всем телом вперед и с сильно бьющимся сердцем стала перебирать листки с записями Маркхэма.

Вот оно — то, что она искала. Справка о прохождении тестирования, выданная Джорджу Маркхэму. Подпись на ней была почему-то сделана крупным детским почерком.

Аманда сравнила ее с другими подписями Маркхэма и почувствовала, как сильно дрожат руки. Она допила свое виски и позвонила Кэйт. Подошла мать, и Аманда оставила свой номер телефона, чтобы Кэйт, как только появится дома, ей позвонила.

Кэйт вернулась в половине второго, и события дня, за исключением, конечно, часов, проведенных у Патрика, уже утратили свою остроту. Войдя в дом, она сразу поднялась в спальню, и записка, оставленная матерью у телефона, осталась незамеченной.

Будильник разбудил ее в шесть часов, и она заставила себя встать. Во рту пересохло, голова гудела. Накинув халат, Кэйт прошлепала в ванную. Чтобы прийти в себя, понадобится принять горячий душ и выпить целый кофейник черного кофе. После вчерашнего фиаско предстоящий день не сулил легкой жизни, и Кэйт это знала.

Стоя под душем, она рассеянно водила мылом по телу. Благодаря Патрику, она чувствует себя немного лучше. Ради нее он готов на все. Она вспоминала его объятия, его слова о любви — они были ей просто необходимы. А как хорошо он ее понимал! Словно их связывали какие-то невидимые нити.

Это огромное счастье, что у нее есть Патрик!

Завернувшись в простыню и сунув ноги в шлепанцы, Кэйт спустилась вниз, чтобы сварить себе кофе. Было шесть пятнадцать.

Проходя мимо телефона, она увидела на столике тот самый клочок бумаги, который ей накануне оставила мать, и набрала номер Аманды.

— Привет, Аманда!

— О, Кэйт, я тут прямо с ума схожу! Знаете, Джордж Маркхэм, по-моему, и есть тот убийца!

— Что??? — крикнула Кэйт.

— Я снова просмотрела все его дело. Подписи на двух документах разные! Должно быть, кто-то другой проходил вместо него тестирование.

До Кэйт наконец дошло, какое важное открытие сделала Аманда, и ее охватило необычайное волнение.

— Ты кому-нибудь еще говорила об этом?

— Никому!

— Ох, Аманда, ты просто гений! Минут через двадцать я буду у тебя!

— Хорошо.

— Ох, Аманда… тысяча благодарностей!

— К вашим услугам! Да, и вот еще что: я опять объявила розыск его автомашины и просила патрульные службы обратить особое внимание на графство Кент. Очевидно, именно там он совершил последнее преступление.

— Молодец, Аманда! Быть тебе детективом, девочка!

Посмеявшись, женщины закончили разговор. Кэйт протанцевала что-то вроде джиги. Она знала, была уверена, что Маркхэм именно тот, кого они ищут! До чего коварный! И конечно же имеет преданного друга. Он и прошел тестирование вместо Джорджа. Надо же такое придумать! Да, этот тип не лишен воображения!

Она быстро оделась, накинула куртку и подхватила сумку. О кофе даже не вспомнила.

Она отыщет Джорджа Маркхэма, где бы он ни прятался! Отыщет и покончит с ним!

От прежней подавленности не осталось и следа. Кэйт чувствовала себя отлично!

Глава 30

Рэтчет и Кэйтлин выжидательно смотрели на нее.

— Джордж Маркхэм тот самый убийца, которого мы ищем. У меня есть доказательства!

Она заметила, как округлились у них глаза.

— Вчера вечером Аманда Докинс просматривала дело Маркхэма и обнаружила различие в подписях на справке о прохождении тестирования и показаниях, которые он давал, когда в свое время привлекался к суду. В общем, Джордж Маркхэм и есть тот самый маньяк-убийца.

Кэйтлин оживился:

— Так я и знал! Нутром чуял!

— Спасибо Аманде Докинс! Она одна сумела разглядеть то, что было буквально у всех под носом, и заслуживает вознаграждения! — Рэтчет улыбнулся. — Еще одна женщина с перспективой на служебную карьеру. Верно, Кэйт? Что ж, новости замечательные! Я немедленно сообщу Флауэрсу!

— Не забудьте сказать, что это раскопала Докинс. Проведенная ею работа поистине уникальна!

— Непременно скажу, Кэйт. Ну, а вы что собираетесь сейчас делать?

— Аманда Докинс снова объявила розыск машины Маркхэма и просила обратить особое внимание на графство Кент. Судя по всему, это его последнее пристанище. Я могу лишь выдвинуть гипотезу: он, видимо, поссорился с женой, убил ее и теперь пытается скрыться. Со дня на день ее хватятся и, конечно, обратятся в полицию. Ведь она убита несколько дней назад. Думаю, Синтию Редкар он посадил в свою машину еще в пределах графства Кент. Одному Богу известно, где он совершит следующее злодеяние!

— Действуйте, как считаете нужным. И передайте Докинс, что она просто молодец! Чуть позже я сам ее приму. А сейчас, по-моему, следовало бы обо всем проинформировать офицеров, занятых расследованием: небольшая моральная поддержка будет им очень кстати!

Когда они вышли из кабинета Рэтчета, Кэйтлин обнял Кэйт за плечи.

— Женщины всегда стоят горой друг за друга, это уж точно! Сделай такое Открытие я или, скажем, Рэтчет, вы тотчас стали бы шуметь, что мы-де умаляем ваши заслуги.

Кэйт улыбнулась:

— Послушайте, Кэнни!

— Да?

— Идите к черту! Именно так вы мне ответили бы, обвини я вас в том, что вы умаляете мои заслуги!

Кэйтлин расхохотался:

— Ты хорошо усваиваешь уроки, Кэйти. Но юная Аманда сработала и в самом деле отлично! В любом случае Спенсеру далеко до нее.

Они прошли в соседнюю комнату, и Кэйтлин призвал всех к тишине.

— У меня тут одно объявление, и я полагаю, оно сотрет кислое выражение с ваших физиономий!

Все встали.

— Благодаря некой молодой леди, — он жестом указал на Аманду Докинс, покрасневшую от смущения, — у нас теперь есть все основания считать, что Джордж Маркхэм — тот самый убийца, которого мы разыскиваем!

Раздались возгласы удивления.

— Все говорит о том, что тестирование вместо него прошел кто-то другой: подписи на его документах не совпадают! И этого другого необходимо найти. Он выведет нас на убийцу.

Аманда Докинс была рада, когда зазвонил телефон и она смогла хоть на минуту отвлечься от устремленных на нее улыбок и взглядов.

— Первым делом необходимо опросить тех, кто знал Маркхэмов: коллег по работе, друзей, родственников — в общем, всех, кого можно. Приступайте к делу немедленно!

И вновь в комнате началось оживление. Потянулись вверх струйки сигаретного дыма. От уныния не осталось и следа. Кэйт, глядя на остальных, чувствовала, как и ее охватывает возбуждение.

Они отыщут Джорджа Маркхэма! Непременно отыщут!

Плотно позавтракав, Патрик отправился к себе в контору. Он больше не испытывал угрызений совести по отношению к Кэйт: она ничего не знает, а потому не станет страдать, когда с этим ублюдком будет покончено. Патрик наконец сможет расслабиться и начать новую жизнь! А сейчас главное — отомстить за дочь!

Войдя в контору, Патрик улыбнулся, собравшиеся ответили ему тем же, строя догадки, что могло вызвать у Келли улыбку.

— Господа, — произнес Келли, — хочу сообщить вам, что охота за убийцей моей дочери прекращена. Я получил нужную информацию, и осталось только за нее расплатиться.

Лица у всех вытянулись.

— Ну, а теперь приступим к нашим делам. Я хотел бы, чтобы ты, Лэрьи, съездил сегодня в Колчестер, надо восстановить в правах собственников «ягуара». Владельцем числится один пакистанец, но он выплатил за машину лишь первый взнос. В компании, предоставившей ему кредит, полагают, что он, возможно, собирается его замотать. В общем, поезжай и разберись на месте. И вот еще что: в Саррей необходимо освободить большой склад с цветными теликами и видеотехникой. Все это нужно убрать и сдать на хранение. Понятно? Повторять не буду, так что слушайте внимательно: если один телик или видик куда-нибудь задевается, не важно. Но только один. А услышу, что товар со склада продается на сторону, не избежать больших неприятностей! Правильно я говорю, Джимми?

Джимми опустил голову: Пэт попал в самую точку, и все засмеялись.

— А еще нам сегодня предстоит много операций по возврату мебели. Квартиры муниципальные, в них разные гарнитуры — кресла и софы, отделанные кожей, обеденные столы из настоящего дуба; все эти гарнитуры, как правило, числятся в каталогах, так что обращаться с ними надо осторожно. У секретаря для каждого из вас подготовлены соответствующие перечни вещей и карты маршрутов. Возьмите большие фургоны для перевозки мебели. Сейчас начнется послерождественская гонка, так что, сами понимаете, работы — до дьявола! И не надо без особой нужды наезжать на обитателей квартир! Тут до меня дошло, что на прошлой неделе Джимми Моррис врезал по физиономии одной юной пташке. Это мне совсем не по душе! Посмотрел бы я на вас, если бы кто-нибудь захотел отнять вашу мебель! Так что будьте снисходительны.

Все опять посмотрели на Джимми.

— Чего уставились? Не врезал я по морде никакой пташке!

— Видно, ты имеешь в виду не ту, которую трахаешь? — резко заметил Рональд Бейкер. Все знали, что Джимми живет с младшей сестрой Рональда, и стали беспокойно переглядываться.

— Семейные отношения прошу выяснять за стенами этого кабинета. И последнее: собранные долги необходимо сдавать в тот же день. Так и передайте членам своих команд. Чтобы не держали их, скажем, от субботы до понедельника. С сегодняшнего дня этому должен быть положен конец. Все эти фокусы мне известны. Так уже было однажды. Сборщики заначили деньги до понедельника, а потом заявили, что никогда ничего не собирали. Впредь я не буду терпеть ни таких ловкачей, ни их боссов.

Патрик не спеша закурил сигарету, чтобы дать им возможность переварить сказанное.

— Ну вот теперь, кажется, все!

Мужчины поднялись и стали пробираться к двери.

— Ронни, задержись-ка на минутку!

Келли сел в кресло и, когда все разошлись, сказал:

— Есть у меня к тебе одно дельце.

— Что еще за дельце? — равнодушно спросил Ронни.

— Весьма тонкое. Ты в игре или нет?

Ронни кивнул. В уголке его тонкогубого рта торчал тлеющий бычок. Он словно приклеился и, когда Ронни говорил, двигался вверх и вниз. Патрик не представлял его себе без сигареты во рту.

— Один мудак, который живет в Испании, задолжал моему другу кругленькую сумму, и друг хочет получить свой долг сполна не позднее чем на этой неделе.

Ронни опять кивнул.

— Я в доле?

— Твой навар — десять процентов, как обычно. А вся сумма — восемьдесят кусков.

— А что за малый?

Патрик глубоко вдохнул и тут же выдохнул:

— Уильям Карлтон.

Лицо Ронни по-прежнему оставалось непроницаемым.

— Передай другу, что я хочу двадцать процентов. «Стрелка» пусть ищет сам. Деньги привезу пароходом.

— Что ж, годится! Завтра утром и отправляйся.

— Ладно, договорились. — Ронни встал. — Еще одно, Пэт: Джимми скоро на несколько месяцев выйдет из игры. Подумай, кем его заменить, я нарочно сказал заранее.

Патрик кивнул.

— А что он натворил?

— В прошлую субботу избил мою сестру и думает, никто об этом не знает. Но она позвонила моей матери. Я, Пэт, больше не намерен такое терпеть. Ей всего-то двадцать два, и она на пятом месяце беременности, а эта сволочь не собирается на ней жениться!

— Так пусть бросит его, к чертовой матери!

— Не хочет! Его член для нее — что свет в окошке! Она как дитя малое, Пэт. Не разбирается, что хорошо, а что плохо.

Патрик пожал руку Ронни.

— Спасибо, что предупредил. Мне жаль Клэр, она славная девочка.

— И тебе, Пэт, спасибо. Я рад, что этот паразит у тебя на мушке. Проклятый трахальщик! Да? Их теперь расплодилось до черта! Бедная твоя Мэнди! С любой девушкой такое может случиться!

Патрик проводил его до дверей и снова сел к столу. Ничего, негодяй получит свое: его часы сочтены!

И, насвистывая сквозь зубы, Патрик занялся счетами.

Хэктор Хендерсон был в тревоге. Большой тревоге! Илэйн будто сквозь землю провалилась. Больше недели о ней ни слуху ни духу. Он даже съездил к Маргарет Форрестер, и та сказала ему, что Илэйн заболела. Кажется, простуда. Но почему тогда она не звонит Хэктору? Ведь муж целыми днями на службе.

По его толстому лицу струился пот, когда он грыз ноготь на большом пальце. Допустим, она не хочет видеться с ним. От этой мысли он стал еще яростнее грызть ноготь, хлюпая своими протезами. Особенно сильно он привязался к Илэйн после новогодних праздников. Он даже рискнул признаться себе, что любит ее! Да, любит! Все его мысли о ней.

Покладистая, веселая, симпатичная! А какая мастерица готовить!

Но больше всего Хэктора восхищали ее телеса. Жаль только, что она замужем за этим Джорджем!

Хэктор вздохнул. Впрочем, от Джорджа можно уйти. Но как ее убедить послать мужа к чертям? Вот это проблема. Он огляделся. Нет, в его крохотной однокомнатной квартирке им было бы тесно. Но Илэйн может продать свой дом. Лучше ничего не придумаешь. При первой встрече Илэйн произвела на него впечатление созревшей сливы, которая сама просится в рот, и он отведал ее! И слава Богу! Хэктор мысленно улыбнулся: в любовных играх он прямо-таки превзошел себя, и Илэйн была очень довольна. Ей нравилось, когда в нее вползал его старый одноглазый змей, и это вполне устраивало Хэктора.

Хэктор откинулся в своем большом удобном кресле. Напрасно он беспокоится! Разве Илэйн не говорила, что любит его? Просто сейчас ей не до него. Валяется в постели с высокой температурой. Потому и не звонит, спаси ее, Господи! И он обругал себя за то, что плохо о ней подумал. Илэйн — алмаз, настоящий алмаз в двадцать четыре карата! Она вернется к нему! Вытащит его из этого болота! Она просто обязана это сделать! Она его последняя надежда!

Стук в дверь вывел Хэктора из раздумья. Неужели это старая сука? Приперлась за квартплатой. Но она обычно орет! А за дверью тихо. А вдруг это Илэйн?

Как только стук повторился, он соскочил с кресла и окинул взглядом захламленную комнату. Он готов был себя растерзать: хоть бы немножко прибрался! Перед треснувшим зеркалом на каминной полке он быстро пригладил волосы и, расплывшись в улыбке, рывком распахнул дверь.

— Вы мистер Хендерсон?

Хэктор мотнул головой, лихорадочно роясь в памяти, не залез ли он в какие-нибудь долги.

— Я инспектор Барроуз, а это мой коллега, старший инспектор Кэйтлин. Мы хотели бы побеседовать с вами.

Хэктор тупо смотрел на удостоверения в их руках.

— О чем побеседовать?

— Об Илэйн Маркхэм. Маргарет Форрестер нам сказала, что вы были близкими друзьями.

Хэктор пропустил их в квартиру. В нос ударил запах чего-то кислого, и Кэйтлин поморщился.

— Боюсь, мистер Хендерсон, мы принесли вам дурные вести: Илэйн Маркхэм убита.

Увидев ужас и одновременно сомнение на лице мужчины, Кэйт сразу прониклась к нему сочувствием.

— Да нет… Не может быть! Это неправда! Только не Илэйн! — прошептал он с отчаянием.

Мечты о доме, о жене, о спутнице жизни на старости лет разом рухнули. Это был его последний шанс. Хэктор знал это так же точно, как дважды два — четыре.

— Вы сказали — убита?

Кэйтлин кивнул.

— Но это не я! Мы больше недели не виделись!

Сейчас Хэктор думал только о том, как спасти свою шкуру. Может, они думают, что это он ее убил?

— Мистер Хендерсон, нам известно, кто ее убил, и на вас подозрение не падает. Просто мы хотели узнать все об Илэйн Маркхэм и ее муже. Потому и пришли.

Хэктор Хендерсон в раздумье кивнул, обвел глазами свою обшарпанную комнату и вздохнул. Да, все было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой! Костюмы для танцев в углу на вешалке, украшенной картинками, казалось, потешались над ним. Ему хотелось плакать.

Илэйн была такой славной! И уж наверняка заботилась бы о нем!

Внутри трейлера было жарко. Лоретта лежала на постели, не сводя глаз с англичанина, и, когда тот поднял руку, чтобы пригладить волосы, вздрогнула.

— Не тревожься, дорогуша, я не сделаю тебе ничего плохого!

И он улыбнулся ей своей знаменитой улыбочкой.

Лоретта сглотнула, потом сунула руку между ног, пытаясь унять боль и жжение.

— Я только допью пиво — и мы снова займемся делом!

Превозмогая боль, Лоретта прикрыла глаза.

Сперва она думала, что этот англичанин холодный и бессердечный. Никогда еще ей не приходилось проделывать такие штуки! Но она все стерпела, просто вынуждена была стерпеть! Он пугал ее своей жестокостью! Ему нужно было только одно: причинить ей боль. Невыносимую боль.

К счастью для Лоретты, чутье ей подсказало, что противиться ему не следует. Даже когда он с силой засунул ей пальцы во влагалище, она, закусив губу, подавила готовый вырваться крик!

Нет, этого типа нельзя раздражать!

Глядя на юное, свежее лицо девушки, Джордж заметил на ее распухшей губе кровь.

Она и в самом деле прехорошенькая, эта крошка!

— Ну-ка, перевернись на живот, дорогуша!

Лоретта перевернулась, и он взял ее сзади; она снова закусила губу, из глаз выкатились две большие слезы. Речь ее стала бессвязной, когда она молила своего мучителя о пощаде. Она теряла сознание.

Джордж с улыбкой смотрел на ее загорелое тело.

Дуэйн между тем, разомлев на флоридском солнышке, зевнул и устроился поудобнее на сиденье машины.

Этот тип, видно, хочет получить за свои денежки полное удовольствие.

В половине третьего Кэйт вернулась в участок. Только было она налила себе чашку кофе, как к ней подошла Аманда.

— Нашли машину! На автостоянке в аэропорту Гэтвик. Кэйтлин уже ждет вас на улице.

Подхватив сумку, Кэйт бросилась вон из комнаты. До Гэтвика они добрались в рекордно короткое время, едва обменявшись по пути несколькими словами.

Обоих мучила мысль о том, что преступник успел уехать из страны! Или же кто-то, заметая его следы, поставил машину на стоянку в аэропорту. Да, этого типа глупым не назовешь.

Все полеты контролировались, и паромы на континент тоже. Но Джордж Маркхэм еще не знал, что обнаружено тело его жены, и считал себя вне подозрений. Пресса в ту пору тоже оставалась в неведении.

Машину Джорджа, поставленную на стоянку, вскрыли. На заднем сиденье валялась куртка Синтии Редкар с пластиковой игрушкой в кармане. При взгляде на нее Кэйт охватила глубокая печаль.

Позже машину отогнали в мастерскую при полицейском участке, и Кэйт вместе с Кэйтлином ждали, когда ее очистят от пыли, чтобы получить для анализа следы и отпечатки пальцев.

И тут пришла телефонограмма: «Джордж Маркхэм три дня назад улетел чартерным рейсом в Орландо».

А перед отлетом решил «поразвлечься» с Синтией Редкар. Вернуться он должен был 16 марта. В аэротур входил прокат автомобиля, а это означало, что Джордж Маркхэм мог сейчас находиться где угодно.

Единственная надежда — на протокол допроса его брата. Возможно, он прольет свет на планы Джорджа. Никаких записных книжек в доме Маркхэма, обнаружено не было. Адрес Джозефа Маркхэма они нашли на одном из старых писем.

Но первым делом необходимо побывать в «Кортоун Сеперейтс».

Джордж вернулся в дом Эдит счастливый и отдохнувший и, увидев Джосса-младшего, своего племянника, принялся его обнимать.

— Натали сейчас сойдет вниз, Джордж. Она так взволнована!

Услыхав шаги Натали на лестнице, Джордж, широко улыбаясь, пошел ей навстречу, но улыбка тотчас сбежала с лица, стоило ему увидеть племянницу.

Как она похожа на свою бабушку! Те же рыжие волосы и зеленовато-голубые глаза. На фотографии Натали была совсем другой. Сердце у Джорджа забилось сильнее, он ждал, что девушка сейчас скажет что-нибудь обидное, как это сделала бы Нэнси. Но племянница кинулась ему на шею, обдав ароматом духов «Джиоржио». Он обнял ее за тонкую талию и почувствовал исходивший от ее тела едва уловимый запах мускуса. Джорджу это понравилось. Так и должна пахнуть женщина, подумал он.

— О, дядя Джордж, я так много о вас слышала! Мне даже кажется, что я вас давно-давно знаю!

Произношение у нее было чисто американское, как и у Джосса, и сходство с Нэнси сразу исчезло. Эдит внимательно смотрела на брата, словно читая его мысли, и это не ускользнул о от Джорджа.

С кувшином мартини в комнату вошел Джосс-старший.

— Желает кто-нибудь выпить? — пророкотал он.

Все вышли на лужайку — подышать воздухом и погреться на солнце. Джордж больше молчал, прислушиваясь к оживленному разговору родичей. Дхосс-младший, не в пример отцу, производил впечатление человека сдержанного, каким был в молодости сам Джордж. Парень смущался и в ответ на улыбки дяди лишь кивал.

Эдит казалось, что сердце сейчас разорвется от переполнявшего ее счастья.

Здесь собрались сейчас все, кто был ей дорог. Вряд ли такое когда-нибудь еще повторится.

— Куда ты нынче ездил, Джордж?

— Проехался немного, поглазел, как тут люди живут.

— Знаете что? — воскликнула Натали. — Давайте свозим дядю Джорджа на киностудию «Метро Годвин Майер». Тебе, дядя, — она повернулась к Джорджу, — там очень понравится!

Джордж весь сиял. Он буквально наслаждался Флоридой: она уносила его в заоблачные дали. Часом позже он уже вполуха слушал разговор Джосса, Джосса-младшего и Эдит, не в силах оторвать взгляд от плававшей в бассейне Натали.

Снова она была вылитая Нэнси Маркхэм, начиная с пышной груди и кончая крутыми бедрами. Такая же неуемная в сексе. Это сквозило в каждом ее движении, в каждом жесте! На лицо Джорджа набежала легкая тень презрения. Он смотрел, как, подтягиваясь, Натали вылезает из бассейна, как вытирается полотенцем, как подрагивают при этом ее соски, проступавшие сквозь купальник.

Все они одинаковы! Все, как одна! Он резко поднялся и пошел в свою комнату.

Все удивленно переглянулись.

— Я думаю, он еще не пришел в себя после перелета, — высказала предположение Эдит, хотя была уверена, что дело совсем не в этом.

Джордж заперся в ванной, сел на крышку унитаза и предался мыслям о Натали. Как всегда в таких случаях, его охватило возбуждение. Он ей покажет! Он всем им покажет! Все они — завзятые шлюхи!

И его мать, и Эдит, и Илэйн… И все те женщины, которых он убил. И Натали тоже. Он представил себе, как она, распростертая на полу, умоляет не мучить ее, а он в ответ улыбается.

Натали между тем, ничего не подозревая, спокойно сидела в кругу семьи. Какое счастье быть дома! Все здесь знакомо с самого детства. И так дорого ей. До Джорджа донесся звонкий смех Натали. Это она над ним смеется. Наверняка.

Ну ничего, он преподаст ей урок, которого она никогда не забудет!

Эдит гордилась своими детьми. Сколько сил она потратила, чтобы уберечь их от бед! Ей и в голову не могло прийти, какое страшное несчастье грозит ее дочери, и не где-нибудь, а здесь, в отчем доме.

Кэйт видела, как нервничает Питер Реншо. Лицо его все было в капельках пота.

— Насколько мне известно, вы были в дружеских отношениях с мистером Маркхэмом, да?

— Коллега по работе, вот и все!

Кэйт нахмурилась: он явно чего-то не договаривал!

— Послушайте, мистер Реншо! Ведь именно вы организовали в его честь прощальную вечеринку. А это мог сделать лишь близкий друг.

— Но почему, черт побери, все так интересуются Джорджем? Он что-нибудь натворил?

— Почему «все»? Кого еще вы имеете в виду?

— Никого. Решительно никого! Кому он нужен?

Кэйт заметила, как нервно Питер грызет ноготь.

— Слушайте-ка, мистер Реншо! — Она сделала ударение на слове «мистер». — Либо мы поговорим здесь, либо я вызову вас в участок! Только предупреждаю: я терпеть не могу обмана! Итак: кто интересовался Джорджем Маркхэмом?

— Ладно, скажу. Только обещайте сохранить это в тайне! — Он умоляюще посмотрел на Кэйт своими выпученными глазами.

Кэйт кивнула.

— Так вот, это был один из местных, крутой мужик… в общем, Келли. Пару дней назад он тут наезжал на меня. — Реншо поглядел на Кэйт и встал. — Эй, что это с вами?

— Стало быть, Патрик Келли? — прошептала она.

Реншо кивнул, а Кэйт пулей выскочила из комнаты. Питер покачал головой: надеюсь, черт побери, она сдержит обещание!

Кэйт вовсю гнала машину в Грэнтли. Раз Патрик виделся с Реншо, значит, знал, кого надо разыскивать. Джордж Маркхэм в Америке, а Патрику только что звонили из Штатов… Сердце у Кэйт болезненно сжалось. Но ведь он ей давно говорил, что заставит убийцу сполна заплатить за содеянное. Разве не говорил?

Выходит, он также знал адрес убийцы. Но не сказал. И занимался с ней любовью! Знал, что прикончит Маркхэма!

Должно быть, Патрик считает ее самой глупой из всех кукол, с которыми когда-либо развлекался. Он просто смеялся, над ней! И если все это правда, Маркхэма можно считать покойником. Но надо сорвать его планы!

Примчавшись в полицейский участок, она кинулась к Кэйтлину, дрожа от бешенства и ярости.

Надо хорошенько проучить Патрика Келли, чтобы у него навсегда пропала охота морочить голову Кэйт Барроуз!

Кэйтлин курил, и Вокруг его изборожденного морщинами лица клубился, сигаретный дым. Бросив взгляд на Кэйт, он вскочил и буквально выволок ее из комнаты, возбудив любопытство сидевших там же офицеров, способных учуять дохлую крысу еще до того, как она стала гнить.

Спенсер взглянул на Аманду Докинс.

— У нее был такой вид, будто она собиралась кого-то замочить! Что, собственно, происходит?!

Аманда пожала плечами:

— Откуда мне знать, черт побери!

Кэйтлин увел Кэйт в комнату для допросов. Она буквально сверлила его взглядом. Все ясно! Кэйтлин и тот в курсе дела! Кэйт едва не разрыдалась от бессильной ярости!

— Вы знаете, да?

— Что знаю, Кэйти? — спросил он невозмутимо.

— Не надо, черт побери, называть меня Кэйти, Кэннет Кэйтлин! Вы же отлично знаете, что я хочу сказать! Мир, должно быть, не видел второй такой дуры! Впору сменить фамилию Барроуз на Дурроуз!

Кэйтлин сел к столу и закурил сигару.

— Ну-ка, сядь и расскажи, в чем дело!

Кэйт уперлась обеими руками в стол и посмотрела Кэйтлину в глаза.

— Когда прошлой ночью я была у Келли, ему позвонили из Штатов. А сегодня утром я вдруг узнаю, что туда отправился Джордж Маркхэм. Не знаю, как вы, но я не сомневаюсь, что Джорджа Маркхэма можно считать покойником!

— Это могло быть простое совпадение!

— К черту, «совпадение»! Стоит мне подумать, сколько затрачено труда на распутывание этого дела: и тестирование крови, и просмотр анализов… И все это использовал проклятый Келли!

Глаза у Кэйтлина округлились до предела: «черт побери», «проклятый»! Раз Кэйт ругается, значит, она и в самом деле в бешенстве.

— Ну ладно, это ему так не пройдет! Я еду к Флауэрсу. Пусть ответит мне на некоторые вопросы. И немедленно!

Кэйт вылетела из комнаты, грохнув дверью. Кэйтлин помчался за ней. Догнал он ее, когда она уже сидела в машине. Он забарабанил в стекло и жестом попросил открыть ему дверцу.

— Убирайся к чертям!

Машина тронулась с места, и Кэйтлину ничего не оставалось, как вздохнуть, броситься к своей машине и поехать за Кэйт. Надо ее выручать. Она и не представляет, в какую может попасть передрягу у Фредерика Флауэрса!

Эпизод на автостоянке не прошел незамеченным.

— Нет, женщинам в полиции не место, — качая головой, сказал Спенсер. — Слишком они эмоциональны.

Все промолчали, будто не слыша, устремив глаза в потолок.

Фредерик Флауэрс сидел у себя в кабинете, борясь с тяжелым похмельем, когда секретарша раздраженным тоном доложила, что детектив Кэйт Барроуз требует ее принять. Флауэрс поморщился: до чего же эта чертова бабенка действует ему на нервы! Но не успел он распорядиться, чтобы ее к нему не пускали, как Кэйт уже стояла перед ним. Флауэрсу показалось, что Кэйт громыхнула дверью не о стену, а об его больную голову. В следующий момент дверь снова распахнулась, и Флауэрс с некоторым облегчением увидел на пороге Кэйтлина.

Кэйт начала с ходу:

— Прошу выслушать меня немедленно! Чтобы ни совершил Джордж Маркхэм, сейчас ему грозит смертельная опасность, и мы должны принять меры к его спасению! Патрик Келли поклялся его убить, и сделает это, я знаю! Ему известно, где Джордж Маркхэм скрывается, и наш долг — сохранить жизнь преступнику, чтобы предать его суду!

Флауэрс не сразу ответил, уставившись на Кэйт. Грудь ее вздымалась, лицо пылало гневом, и он понял, чем она привлекла Келли! На ее темных шелковистых волосах, небрежно заколотых на французский манер, играли блики слабого февральского солнца.

— У вас, Барроуз, нет никаких доказательств для подобных обвинений, все это плод вашей фантазии! По имеющейся у меня информации, Маркхэм в настоящее время гостит у своей сестры. О том, что тело его жены обнаружено, газетам неизвестно, и Маркхэм, как пить дать, вернется в Англию. Тут-то мы его и схватим! Прямо у трапа самолета, как только он ступит на британскую землю.

— Как бы не так! — крикнула Кэйт, сжав кулаки. — Патрик Келли назначил цену за его голову! Я знаю это почти точно!

Кэйтлин прикрыл глаза. «О, Кэйти, глупая баба!»

— Вот что, Барроуз, вы, я думаю, переутомились. Поезжайте домой и хорошенько поразмыслите над тем, что вы сейчас сказали: это очень серьезные обвинения. И если только у вас нет неопровержимых доказательств, советую вам свои мысли держать при себе! Не то Патрик Келли подаст на вас в суд за дискредитацию личности. И будет прав. Особенно если учесть эти ваши истеричные вопли.

Увидев, что Кэйт собирается ответить ему, Флауэрс сделал предостерегающий жест, но Кэйт все же сказала, тихо, с горечью в голосе:

— Значит, вы все заодно? При чем же тут доказательства? Все равно никто не сможет вывести вас на чистую воду! И никто из вас не тронет Келли — у всех у вас свои счеты, не правда ли? И вы вовсе не против, чтобы он получил свой должок. Разве не так?!

Кэйт говорила с таким презрением, что Кэйтлин невольно отвел глаза.

— Должно быть, я все это время жила в своего рода раю для дураков! Верила в необходимость своей работы. А вы наверняка считали меня полной кретинкой! Но я выведу всех вас на чистую воду! — Она ткнула пальцем в Флауэрса, и он отпрянул назад. — Это, пожалуй, последнее, что я могу еще сделать.

Прошло какое-то время, прежде чем Флауэрс вновь обрел дар речи.

— Вы что, угрожаете? В таком случае, извольте-ка выслушать меня, Барроуз, и очень внимательно! Вас, детектив-инспектор, не раз встречали в компании Патрика Келли. И это не может не повлиять на вашу репутацию!

Кэйт онемела.

— Уж вы-то, Флауэрс, знаете его гораздо дольше меня, — только и могла ответить Кэйт.

Флауэрс ухмыльнулся:

— Разумеется, я знаком с Келли, его многие в городе знают, но подумайте, Барроуз, хорошенько подумайте. Я ведь не сплю с ним, а? И не мой супруг делал по этому поводу заявление в ЦБР!

Кэйт захлестнула волна гнева:

— Вы… вы просто грязный, вонючий ублюдок!

— Значит, так, Барроуз, с этой самой минуты вы отстраняетесь от расследования дела Маркхэма и ваши служебные обязанности приостанавливаются! Уведи ее, Кэйтлин, Христа ради!

И он хлопнул ладонью по столу, дав понять, что разговор закончен. На глазах Кэйт закипели слезы отчаяния.

— Еще минуту, Флауэрс. Теперь я поняла, что вы за человек. Вы совсем не против, чтобы Маркхэма зарезали! Для вас это ровным счетом ничего не значит! Вы готовы пожертвовать моей карьерой, только бы ваш дружок Келли расправился с Маркхэмом!

Кэйтлин схватил ее за руку. Надо поскорее увести Кэйт и попытаться вправить ей мозги.

— Ну хватит, Кэйти, пойдем, а то ведь потом пожалеешь о том, что наговорила!

— Пожалею?! — Кэйт громко расхохоталась. — Я жалею лишь об одном: что связалась со всеми вами!.

— Заткни наконец свою чертову глотку и дай ключи от машины. Я сам сяду за руль! — рявкнул Кэйтлин.

Всю дорогу они ехали молча. Кэйтлин свернул на пригородное шоссе и остановил машину около небольшой закусочной.

— Пошли, Кэйт, выпьем, закусим и поговорим!

Кэйт вышла подавленная, даже под курткой видно было, как она сгорбилась. Она знала, что проиграла. Случившееся было для нее полной неожиданностью и шло вразрез со всем ее опытом.

Сев за стойку перед баром, Кэйтлин заказал две порции ростбифа и бутылку кьянти. А потом еще по бокалу шотландского виски.

— Это уже лишнее! — рассеянно произнесла Кэйт.

— Об этом позволь судить мне.

Кэйт слушала Кэйтлина, так и не притронувшись к спиртному.

— Я знаю, что ты чувствуешь, Кэйт! Когда-то и мне довелось пережить нечто подобное. Но ты забываешь о том, что Джордж Маркхэм был матерый преступник! Он убил семерых, и одному Богу известно, скольких еще мог отправить на тот свет! Этот садист насиловал и убивал девушек!

Она перебила его:

— Вы сказали «был», Кэнни! Выходит, он уже мертв?!

— Ох, Кэйт, я просто оговорился! Я ценю твое благородство, но сама подумай, стоит ли переживать из-за такого подонка.

— Флауэрс сейчас втоптал меня в грязь, и у него это очень здорово получилось. Не так ли? И, кстати, не без вашей помощи. И еще помощи Келли! О нем ведь тоже не следует забывать, правда?

— Дочь Келли трагически погибла, Кэйт, и он хочет расправиться с Маркхэмом. Допустим, мы ему помешаем. Представь, сколько денег понадобится, чтобы всю жизнь держать его за решеткой! Ведь речь, собственно, только об этом! Признаться, Кэйт, ты меня разочаровала. Я считал тебя разумной женщиной. А ты готова пожертвовать карьерой ради последнего подонка! Да если его завтра же посадят, ему не избавиться до конца жизни от издевательств не только заключенных, но и охранников! Еще восемнадцать лет назад он в поезде зверски избил девушку и освободился раньше срока только потому, что его жена родила мертвого младенца. Пойми, Кэйт, речь идет о расправе с насильником-садистом!

— Знаете, Кэйтлин, ни вы, ни этот мафиози Келли никогда не убедите меня в своей правоте. Убийство есть убийство.

Кэйтлин покачал головой и провел рукой по волосам. Они торчали во все стороны, и он никак не мог их пригладить.

— Но Келли оплатил тестирование крови! Он пробил все это дело! И очень помогал в поисках убийцы!

— Знаю, что он оплатил тестирование! — выпалила Кэйт с горечью в голосе. — И что искал преступника, тоже знаю. Очень благородно с его стороны. Но делал он это не для нас, а для себя!

— Кстати, ты ведь не знаешь точно, назначал он цену за голову убийцы или не назначал. Это плод твоей фантазии, как справедливо заметил Флауэрс.

Кэйт фыркнула:

— Ой, Кэнни, Христа ради, пора бы вам повзрослеть. Ведь вы не хуже меня знаете, что Маркхэм уже труп! Но чтобы раз и навсегда понять, с кем я связалась, мне необходимо поговорить с Келли, этим благороднейшим из благородных людей.

С этими словами Кэйт вскочила, схватила со стола ключи от машины и вылетела из закусочной. На этот раз Кэйтлин не стал ее догонять. Он перелил содержимое ее бокала в свой и отменил один ростбиф.

Свою часть, работы он сделал. Дальнейшее зависело от Кэйт!

Келли между тем места себе не находил от волнения. Пятьдесят тысяч долларов он перевел по назначению и теперь с нетерпением ждал результатов, бросаясь к телефону на каждый звонок.

Он не успокоится, пока этот ублюдок не сдохнет. Келли, глотая слезы, не сводил глаз с фотографии Мэнди.

Когда умерла Рене, девочке было одиннадцать лет: копна светлых волос обрамляла ее личико в форме сердечка. «Наша мамочка больше не вернется домой, принцесса!» Худенькое тельце ребенка содрогалось от рыданий, и это помогло Келли справиться с собственным горем. Он обязан был жить ради Мэнди! Ночами, когда девочку мучили кошмары, он утешал ее, лечил, когда накатывала депрессия. Он старался быть для Мэнди хорошим отцом, холил ее, лелеял, оберегал.

И ради чего? Ради того, чтобы этот ублюдок раскроил ей череп и изнасиловал на грязной земле?! Уж лучше бы она погибла тогда в машине, вместе с Рене! По крайней мере не испытала бы всего этого ужаса и унижения!

Тихо постучал и вошел в комнату Уилли.

— Ну что, Пэт, новости есть?

Келли покачал головой.

— Что ж! Говорят, отсутствие новостей — тоже хорошая новость! Может, сварить тебе кофе?

Келли бросил взгляд на Уилли и почувствовал прилив нежности.

— Я очень люблю тебя, Уилли! — тихо произнес Келли. — Надеюсь, ты знаешь об этом? — Уилли понял, что хотел сказать его старый товарищ. Сколько тяжелого пришлось им вынести в жизни, по которой они шли рука об руку!

Но он обратил все в шутку:

— Я, Пэт, никогда не считал тебя любителем лезть в штаны мужикам!

— Ох, Уилли, только ты можешь такое придумать! — Патрик кисло рассмеялся.

— Выпей-ка лучше, Пэт, крепкого кофе: это успокаивает нервы!

— Хорошо. Только плесни туда бренди, идет?

Уилли открыл дверь и уже с порога сказал как мужчина мужчине:

— Я полностью переделяю твои чувства!

— Не переделяю, а «разделяю», Уилли!

— Ой, Пэт, не все ли равно? Ты же понял меня!

Келли мысленно улыбнулся. Кэйт права: Уилли — прекрасный друг! Иногда Келли даже казалось, что он его единственный друг.

Стоило Патрику вспомнить о Кэйт, и внизу резко затормозила ее машина.

Увидев в окно ее раздраженное лицо, Патрик все понял и приготовился к неминуемой расправе. Когда-то один из клиентов его учил: «Отрицай, отрицай и еще раз отрицай!» Что ж, придется ему воспользоваться этим советом.

Отстранив Уилли, Кэйт прошла в прихожую.

— Где он?

Пораженный Уилли только и смог жестом указать на библиотеку. Ворвавшись в комнату, Кэйт увидела, что Патрик спокойно сидит за столом и покуривает.

— Привет, Кэйт! — Он поднялся ей навстречу, широко улыбаясь.

— Пошел к черту со своими «приветами»! Из-за тебя я только что вступила в третью мировую войну с Фредериком Флауэрсом! Я вывела тебя, Патрик Келли, на чистую воду!

— О чем это ты?

— А ты не понимаешь? Что ж, позволь тогда объяснить! Вчера тебе звонили из Штатов. А в Штатах, точнее, во Флориде, сейчас находится Джордж Маркхэм, тот самый убийца, которого мы ищем, «Потрошитель из Грэнтли».

— Ну и что? — взорвался Патрик. — Я-то тут при чем?

Кэйт подошла к нему вплотную.

— Разве не ты клялся достать его хоть из-под земли?!

— И ты способна осуждать меня за это? Скажи, способна, да? А если б такое случилось с твоей Лиззи?! И вообще, Кэйт, оставим это! У меня множество деловых связей и в Америке, и в Европе. А ты примчалась сюда из-за какого-то проклятого телефонного звонка и наезжаешь на меня, как полиция на протестантов, когда читает им закон о беспорядках!

— Знаешь, ты такой же, как Дэн. Считаешь нападение лучшим видом обороны. Ну что ж, Пэт, если с Джорджем Маркхэмом что-то случится, я обращусь к прессе! Это я тебе обещаю! И подниму шум на весь мир!

Он с печальным видом покачал головой:

— Не понимаю, Кэйт, о чем ты! — Его мягкий тон никак не вязался с жестким выражением глаз.

— Ты отвратителен мне, понимаешь?! И что только я в тебе нашла?! Может, пожалела тебя, когда с Мэнди случилось несчастье! Но сейчас при одной мысли о том, что ты ко мне прикасался, я испытываю отвращение!

Кэйт говорила сквозь зубы, и ее лихорадочная горячность буквально сразила Патрика.

— Я думаю, Кэйт, тебе лучше уйти! А то мы такого наговорим друг другу, что потом пожалеем!

— Не беспокойся, я ухожу! От одного твоего вида меня тошнит! Но помни, Пэт, я не собираюсь молчать, если узнаю, что Маркхэм мертв! Так и передай Флауэрсу, и всем остальным! Я дойду до комиссии по расследованию и до Верховного суда. А понадобится — и до чертовой королевы!

На столе резко зазвонил телефон. Какую-то секунду Патрик смотрел на него, потом снял трубку и услышал на другом конце провода голос О’Грэнди.

— Подожди, пожалуйста! — Патрик прикрыл трубку рукой и посмотрел в глаза Кэйт. — Полагаю, тебе лучше убраться, пока я не вышвырнул тебя вон!

Кэйт смерила его взглядом и, хлопнув дверью, вышла из комнаты.

— Прошу прощения, — продолжил телефонный разговор Патрик. — Что там, каков счет?

Он смотрел из окна, как Кэйт уезжает, и ему казалось, что она увозит с собой какую-то очень важную часть его жизни.

— Подожди до утра. Я тебе сообщу, как только все будет сделано.

— А сегодня нельзя?

— Нельзя, Пэт! Потерпи до завтра! И не тревожься! Работает профессионал, который должен все подготовить. За это ты и платишь!

— Ладно, потерплю до завтра!

Он положил трубку. Вошел Уилли с кофейным подносом.

— Завтра, Уилли, с подонком будет покончено.

Уилли кивнул и налил Патрику кофе, добавив в чашку изрядную порцию бренди. Потом, вздохнув, произнес:

— Насколько я могу понять, ты больше не увидишь Кэйт?

Когда Кэйт вернулась, в доме было тихо. Даже слишком тихо! Она прошла на кухню, заварила себе чай и, как была, не снимая куртки, стала его пить. В голове из-за событий последних часов царил хаос. Все вдруг пошло под откос!

С Патриком она порвала, неизвестно, что будет с работой, все, во что она верила, грубо растоптано! Положив руки на стол, Кэйт расплакалась.

Значит, прошлую ночь она провела с убийцей! — Не все ли равно — убить самому или заплатить за убийство. Патрик решил отомстить за дочь единственным известным ему способом. Для него не существует полутонов — только белое и черное! «Ты разрушил мое — я разрушу твое!»

Но мировоззрение Келли шло вразрез с ее профессиональной этикой и представлениями о добре и зле. Патрик Келли все еще живет по старым законам: око за око, зуб за зуб! Но так не может быть вечно. Не должно быть. Иначе все, чему она учила собственную дочь, все, ради чего жила и работала, пойдет насмарку.

И все-таки душу терзало сомнение: а вдруг Келли прав?! Как поступила бы она на его месте? Неужели смирилась бы с тем, что убийца жив, хоть и в тюрьме, а дочь погибла? Кэйт где-то читала, что на похоронах матери Миры Хиндли какая-то женщина всячески поносила усопшую. Как потом выяснилось, дочь этой женщины в свое время стала жертвой Миры Хиндли.

Кэйт сама мать и способна понять всю силу ненависти Патрика к убийце его дочери.

Но убийство за убийство?!

Она слизнула скопившиеся в уголках рта слезинки.

Флауэрс, конечно, не преминул воспользоваться ее связью с Патриком Келли и отстранил ее от расследования. Плевать ему на все ее вопли о комиссии и о Верховном суде. Она понимает, что проиграла. Можно, конечно, обратиться к газетчикам. Они пошумят несколько дней, и все! При этом Патрик будет выглядеть настоящим героем, мстителем, пострадавшим из-за отвергнутой любовницы. Кто же осудит его?

И Келли, и Флауэрс, и Кэйтлин — все они отлично использовали ее по мере надобности. Но самое ужасное, что Патрик ей по-прежнему дорог. И с этим ничего не поделаешь!

Глава 31

Эдит испытывала какую-то смутную тревогу. Странная реакция Джорджа на Натали не давала ей покоя. Но что она вообразила! Джордж близкий ей человек и должен относиться к ее дочери, как к своей собственной!

Эдит передернула плечами. Он, видимо, устал, вот и все! Перелет, радостное волнение перед встречей — все это не прошло бесследно.

Во время ленча Джордж уже выглядел спокойнее. Но почему он не сводит глаз с Натали? Она с трудом оторвала взгляд от брата и стала прислушиваться к тому, что говорил Джосс.

Скорее всего, думала Эдит, Джорджа неприятно поразило сходство Натали с Нэнси. Ей и самой долгие годы было нелегко отделаться от неприязни, которую сейчас испытал Джордж, и она способна была его понять. Но ведь Натали, не считая внешности, являла собой полную противоположность их матери. Рассудительная и добрая, она имела много друзей, настоящих друзей, готовых доказать ей свою преданность. В общем, она была прелестным созданием и, по ее собственному признанию, все еще сохраняла девственность.

Нет, пороки бабушки Натали не унаследовала и вела жизнь чистую и честную. За нее не приходилось тревожиться!

Натали между тем, ничего не подозревая, внимательно слушала рассказ отца, очередную историю о гольфе, длинную и нудную. Натали была прекрасной дочерью, всегда к месту смеялась, и за одно это Джосс ее обожал. А вот Джордж и Эдит не скрывали скуки. И Джосс закруглился, сосредоточившись на бифштексе.

Не замечая, что Эдит наблюдает за ним, Джордж по-прежнему не сводил глаз с Натали.

Каждым движением, каждым жестом Натали напоминала Нэнси, даже манерой откидывать волосы со лба. Плечи, видневшиеся из легкого открытого платья, тоже были как у бабушки, слишком хрупкие в сравнении с пышной грудью.

Джордж с такой яростью принялся за бифштекс, что нож заскрежетал по тарелке, заставив всех вздрогнуть.

— Как долго вы намерены пробыть у нас, дядя Джордж? — спросил Джосс-младший, не потому, что его это интересовало, а просто из вежливости.

— Думаю, пару недель. Если мне тут понравится, я, может быть, продам дом и перееду сюда: в Англии меня уже ничто не держит.

Сердце Эдит защемило от жалости. Бедняга! Неудивительно, что он держится как-то странно! Нелегко пережить уход жены.

— Джордж, живи здесь, сколько захочешь, пока не подыщем жилье, мы только будем рады.

Джордж благодарно улыбнулся Эдит, а Джосс-старший стал усиленно жевать бифштекс…

Брат Эдит вызывал в нем смутное беспокойство: уж чересчур он кроткий и мягкий! Джосс перевел взгляд на сына, и кусок застрял в горле. Он никак не мог понять, в кого пошел его парень. Теперь он точно знает в кого! Потому он и не любил Джосса по-настоящему, хотя он и был единственным сыном: что-то в нем внушало тревогу. Как и в Джордже Маркхэме. Но у Эдит никого нет ближе брата, и его долг оказать ему гостеприимство.

Странные какие-то родичи у Эдит. Все до единого! У мамаши давно крыша поехала, а дети ну точь-в-точь перепуганные мыши. Старший сын, Джозеф, больше похож на любовника матери, чем на сына. Из отдельных замечаний и намеков Эдит за все эти годы Джосс понял, что росли они в ужасной обстановке. Сам он хорошо помнил, как пришел к Нэнси Маркхэм и объявил о своем намерении жениться на Эдит. С какой же злобой она стала рассказывать ему о незаконнорожденном ребенке, произведенном на свет ее дочерью! Это потрясло Джосса до глубины души!

Да, крыша у этой Нэнси несомненно поехала! Неудивительно, что и дети с приветом! Все, кроме Эдит. Она была самой замечательной девушкой из всех, кого он встречал в своей жизни, и хотя он изменял ей с каждой встречной и поперечной, Эдит любил до сих пор! Как в те далекие времена, когда женился на этой славной девчонке. Одно было плохо: Эдит не любила секс, даже поцелуи ее тяготили. И скрыть это от мужа она не могла. Как ни старалась. Не так уж трудно определить, хотят тебя или не хотят. Но женой и матерью Эдит была замечательной. А это важнее всего.

Натали тоже поглядывала на Джорджа и все время ему улыбалась. Она столько слышала о своем дяде Джордже! Из всех родственников матери он был ей самым близким… Знала Натали и о том, что бабушка еще жива. Время от времени от нее приходили письма, и всякий раз после этого у мамы на несколько недель портилось настроение.

Своими зеленовато-голубыми глазами Натали оглядела столовую. Она любила, когда вся семья была в сборе. Вот найдет подходящего человека, выйдет замуж и непременно заведет себе такой же в точности дом, чтобы в нем всегда звенел смех и было много детей! Она улыбнулась своим мыслям.

А пока у нее есть ее работа и ее собаки. Это Натали дала клички доберманам. Она прочла «Ад» Данте, поэма произвела на нее сильное впечатление, и теперь она считала доберманов псами дьявола. Но все равно она их любила, она вообще любила животных.

Натали так походила на Нэнси, особенно когда улыбалась, что Джордж в конце концов впал в какое-то странное состояние: реальность исчезала, он словно парил в пустоте. Окружающие предметы расплывались, будто в тумане. Перед глазами, сталкиваясь друг с другом, мелькали видения прошлого. То он видел Джералдин О’Лири с ее дивными длинными волосами, то Мэнди Келли, то Илэйн. А между ними — Натали. Он едва сдерживался, чтобы не воткнуть ей в глотку нож, которым резал бифштекс. Пусть хлынет из раны кровь, только бы не слышать, как мать говорит: «А кто у нас Джорджи, маленький мамочкин солдатик, а?»

Он явственно ощущал запах простынь на своей постели, сбрызнутых ароматным «Люксом». Слышал, как стреляют зенитки по самолетам. Бомбы, казалось, вот-вот упадут на их дом, но мама велела всем оставаться в постелях, а сама в это время пила чай и курила! А какую боль причиняла клизма, которую с силой совали в задний проход! Струйки пота со лба, перемешиваясь со слезами, текли на подушку. Почему мама не подойдет к нему, не приласкает? Ведь он же маленький мамочкин солдатик?

— Джордж, а Джордж! Дорогой! К тебе обращается Джосс!

Голос Эдит вернул его к действительности, и он обалдело оглядел всех, кто сидел за столом.

— Тебе нездоровится, Джордж? — В голосе Эдит звучала тревога.

Джосс-младший поднес руку с часами к глазам.

— Мама, я, пожалуй, поеду, а то опоздаю на самолет!

— В компании Натали дали недельный отпуск, чтобы она могла повидаться с дядей. Может, и тебе предоставят такую возможность? Это было бы замечательно!

Джосс-младший улыбнулся:

— Ты же знаешь, ма, какая ответственная у меня работа. На целую неделю меня никто не отпустит.

Эдит с гордостью взглянула на сына.

— Ладно, доедай, и мы с отцом отвезем тебя в аэропорт.

Пока шел этот разговор, Джордж постарался взять себя в руки.

Натали между тем грациозно подняла руки и своими длинными тонкими пальцами слегка взбила волосы. Эдит и Джосс-старший, глядя на нее, не скрывали своего восхищения, в то время как Джордж буквально кипел от ненависти. Что же до Джосса-младшего, то он вообще не обращал на сестру никакого внимания.

— А ты, Джордж, поедешь с нами в аэропорт?

— Нет, лучше отдохну. Я что-то очень устал.

— Может, мне побыть с дядей Джорджем? — спросила Натали.

— Нет, оставь дядю в покое, пусть отдыхает. Поезжай с нами, проводишь брата в аэропорт!

Эдит почему-то не хотелось оставлять дочь наедине с братом.

Джордж помахал им на прощание рукой, потом сел в машину и покатил прямиком в Орэндж-Блоссом-Трэйл.

Дуэйн Портилло проследил, как все семейство расположилось в огромном «линкольн-континентале», а несколькими минутами позже последовал за Джорджем Маркхэмом.

Линетт Дю Бувери, маленького роста, рыжая от природы, известна была в квартале как шлюха-оторва. Ее так и звали. За острый ядовитый язык ее ненавидели все проститутки, сутенеры и даже полицейские! Ежедневно, кровь из носу, она должна была выбить из клиентов деньги на героин. И когда припрет, готова была ублажить мужика за жалкие пять долларов.

Сейчас она изо всех сил колотила в дверь Элвиса Кармоди, толкача неизвестного происхождения. Волосы у него были темные, вьющиеся, а кожа красноватого оттенка, как у мексиканцев. Его мамаша, «вешалка», в шутку называла его своим «Хайнцом-57»: она и сама не знала, кто его отец. У Элвиса был свой бизнес: он торговал героином, креком, «травкой», а также возбуждающими или успокаивающими средствами — в общем, всем, что только попадало ему в руки. Увидев на пороге Линетт, он даже присвистнул:

— Да на тебя, детка, страшно смотреть!

Линетт прошла в комнату, постукивая каблуками. Там было почти темно, и она не сразу разобрала, что происходит. Наконец она услышала, как зашуршали в глубине комнаты простыни, и в полумраке, различила малолетнюю пуэрториканку по прозвищу Мари Золотко. Мари выругалась про себя: если только у Элвиса не задница вместо головы, он и гроша не даст этой Линетт.

— Что тебе надо, Линетт? — спросил Элвис, желая поскорее избавиться от нее.

— Ширнуться! Через час заплачу. Сейчас на улице пусто, чуть стемнеет, народ валом повалит.

Элвис закурил «Мальборо» и с шумом выпустил дым из ноздрей.

— Нет, крошка, так не пойдет. Ты мне еще за вчера не отдала двадцать баксов!

Линетт в бешенстве подскочила к постели и вцепилась в волосы Мари.

— Небось ей ты дал, а?! Подонок ты после этого, мать твою! Я верну тебе твои дерьмовые деньги, но сейчас мне надо ширнуться!

Мари и бровью не повела, когда Элвис подошел к постели, схватил Линетт за горло, потащил к двери и пинком вышвырнул вон, бросив на прощание:

— Не будь ты оторвой, Линетт, тебя, может, и пожалели бы, а?

И он захлопнул дверь прямо перед ее носом. С трудом поднявшись, Линетт снова принялась колотить в дверь руками и ногами. В ее изумрудных глазах стояли слезы отчаяния.

— Смотри, сукин сын, я-таки перережу тебе глотку!

Из-за двери не доносилось ни звука. И несчастная Линетт вышла из дома на уличный солнцепек.

Джорджу сразу бросилась в глаза стоявшая возле дома невысокая стройная девушка лет двадцати пяти в зеленых бермудах и майке, из которой, казалось, рвалась наружу пышная грудь. В рыжих волосах играли солнечные лучи. Джордж улыбнулся девушке своей знаменитой улыбочкой, едва приоткрывавшей зубы.

Линетт, с первого взгляда определившая в нем клиента, тоже улыбнулась, вложив в улыбку все свое очарование.

Джордж опустил в машине стекло, и Линетт заглянула внутрь:

— Эй, привет!

Джордж снова улыбнулся, на этот раз пошире:

— Привет, дорогуша!

— Как насчет того, чтобы разделить со мной компанию?

— Давай залезай!

Линетт обошла машину и устроилась на сиденье.

— Вали-ка к «Лэйзи Кью» — там и комната, и видики, и вообще все, что захочешь!

Именно туда Джордж и направлялся. Линетт закурила и улыбнулась про себя, когда они подъехали к мотелю. Знал, куда ехать, значит, не новичок! Она прикинула, сколько можно с него слупить. Линетт была уже вся в поту. Надо ширнуться, и как можно скорее!

Администратор дал им ключ от номера и снова уставился В телевизор, где шел сериал «Замужем с детьми». Интересно, он хоть когда-нибудь отрывается от телевизора? — подумал Джордж. Едва войдя в номер, Линетт заказала по телефону бутылку кукурузного виски: это поможет ей продержаться, пока она не перехватит героинчику!

Не дожидаясь, когда принесут виски, она разделась догола. Джордж как зачарованный следил за ней: похоже, — она прост забыла о нем!

И даже не пыталась завести разговор. Он сел на кровать, сунул в счетчик два пятидесятицентовика, включил тумблер телевизора, и на экране замелькали кадры порнофильма. Чернокожий лет четырнадцати принес виски, и Линетт открыла дверь совершенно голая, только туфель не сняла. Туфель она никогда не снимала. Ни при каких обстоятельствах!

Она глянула на Джорджа:

— Нужно десять долларов!

Джордж послушно вытащил из бумажника купюру. Чернокожий обалдело уставился на голую женщину, когда она протянула ему деньги.

— Вот, парень, держи! Смотри, смотри хорошенько! А когда, сосунок, получишь жалованье, приходи ко мне, познакомимся!

— Хорошо, мэм! — серьезно, как взрослый, ответил мальчик.

Линетт захлопнула дверь и расхохоталась. Затем сорвала пробку с бутылки и принялась пить виски прямо из горла.

— Похоже, у тебя, сладкий мой, водятся денежки, а?!

Джордж разделся и аккуратно сложил одежду на стул.

— Ну и сколько ты хочешь?

Ей нравилась его кротость.

— Шестьдесят долларов, и ты получишь все, что только можешь себе вообразить!

Джордж вручил ей три двадцатидолларовых банкнота и еще какое-то время продолжал смотреть на экран: там развлекались женщина, собака и чернокожий верзила.

Линетт села рядом с ним на постель, прижалась грудью к его руке и стала теребить его вялый член: скорее бы покончить с работой!

— Ну давай же, детка, Линетт не может торчать тут с тобой всю ночь!

Джордж чувствовал запах ее пота, ее волосы щекотали ему руку. Он видел ее розовые соски и пальцы с темно-красными ногтями, ласкавшими его член. Ну, прямо копия его матери. Даже запах такой же!

— Оставь, не надо! — грубо сказал Джордж, стряхнул ее руку и оттолкнул Линетт так, что она упала на спину.

— На кого ты, сморчок, поднимаешь руку, а? Подонок несчастный! — В Линетт всколыхнулась врожденная ненависть к мужчинам. Она поднялась, и Джордж взглянул на ее ноги в зеленых туфлях на высоких каблуках, стройные и длинные. Джордж тоже встал. Линетт опять приложилась к бутылке с кукурузным «Джим Бим».

Да, она была точной копией его матери! И Натали тоже! Они все, все до единой шлюхи! Готовы отдаться за деньги любому. Все бабы — шлюхи! Ну что ж, он знает, как поступать со шлюхами! Он уже доказал это в Грэнтли, разве не так? Ухватив Линетт за волосы, он наотмашь ударил ее кулаком В лицо и, улыбаясь, смотрел, как она отлетела к стене с рассеченной губой.

Маленьким розовым язычком она слизнула с губы кровь и, тяжело дыша, смотрела, как он приближается к ней — голый, с колыхающимся на ходу животом.

Он снова замахнулся на нее кулаком, но Линетт ударила его ногой. Джордж почувствовал жгучую боль и увидел разрез поперек живота, из которого текла кровь.

В туфли Линетт вделала бритвенные лезвия — этому ее научили в тюрьме.

Вот почему она никогда не разувалась! Несколько секунд Джордж ошеломленно смотрел на женщину, потом кинулся к ней, норовя схватить за волосы, но промахнулся.

Линетт снова нанесла ему удар, на этот раз по спине. Тело от нестерпимой боли свело судорогой: бритва прошла прямо над почкой сантиметра на полтора в глубину! Джордж упал на колени, а Линетт опять глотнула из горла и хватила бутылкой о стоявший возле кровати комод. Джордж залился кровью, бившей фонтаном из ран.

Собрав последние силы, Джордж врезал ей кулаком в солнечное сплетение. Линетт скорчилась, задохнулась. С огромным трудом Джордж поднялся.

На экране телевизора чернокожий, женщина и собака продолжали свою игру, им не было никакого дела до происходившего в комнате.

— Ах ты выродок сучий! Ты еще смеешь поднимать на меня руку? — Рот ее сейчас напоминал ощеренную пасть. На сей раз бритва проехала по его бедру, и на теле появились мелкие капельки крови. Кожа расступалась медленно, словно стыдясь за скрытую под ней плоть. Джордж вновь рухнул на колени, осознав наконец, что столкнулся с врагом намного сильнее его самого. Эта женщина по жестокости не уступала его матери. Схватив Джорджа за волосы и запрокинув ему голову, Линетт, ухмыльнувшись, с силой ударила его по горлу зазубренным краем разбитой бутылки.

Джордж свалился на пол как раз в тот момент, когда женщина на экране сопротивлялась чернокожему, пытавшемуся сунуть в нее свой неправдоподобно большой член, а собачка, заливаясь лаем, бегала вокруг них.

Линетт села на постель и, швырнув бутылку на ковер, прижала вымазанную кровью руку к груди, чтобы унять сердцебиение. При взгляде на Джорджа лицо ее исказила гримаса отвращения.

Всю жизнь, с самого детства, Линетт страдала от насилия, и физического, и морального. Оно исходило не только от отца, но и от братьев, бравших с него пример. Мать делала вид, что ничего не замечает. В пятнадцать лет Линетт ушла из дому; оказавшись в мире совсем одна, она поняла, что единственное для нее спасение — ее внешность и пол.

В первые же дни своей жизни на улице Линетт приняла первую дозу наркотиков и провернула свой первый «трюк» с клиентом. Все, на что она была способна, — это продавать свое тело. Она разрешала клиентам все, только не побои. Побоев Линетт не выносила. А все остальное — пожалуйста, лишь бы платили. Абсолютно все! Побои же она считала для себя унизительными. Позволить кому-то ударить себя было все равно что признать собственное поражение, и сознание, что она способна себя защитить, прибавляло ей самоуважения.

Репутация оторвы сослужила ей в этом смысле хорошую службу: ни один сутенер не желал с ней связываться, ее не посмела бы ограбить ни одна шлюха. На улице прав тот, за кем сила, и Линетт, хотя и была небольшого роста, благодаря напору и удали умела постоять за себя. Взять хоть этого мужика, который валяется здесь. Ведь он ничтожество, безликий «Джон», источник денег, и больше ничего! Она пошла в душевую, смыла кровь, спокойно оделась, расчесала волосы и подправила макияж, чувствуя, как опухает глаз. Она забрала у Джорджа всю наличность и туристические чеки, но кредитные карточки не тронула: чего доброго, заметут! Еще раз поглядевшись в зеркало, она вышла из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь, и через десять минут уже была у Элвиса. Взятые у Джорджа восемьсот долларов обеспечили Линетт теплый прием. Она укололась, почувствовала, как разлились по телу волны блаженства, и, глубоко вздохнув, погрузилась в сладостный поток грез и видений.

Джорджу Маркхэму там не было места.

Дуэйн Портилло видел, как вышла из гостиницы Линетт, и, подтянувшись на сиденье, стал ждать, когда появится Джордж. Но Джордж так и не вышел.

Он в это время спокойно лежал на полу в номере мотеля, таращась пустыми глазами на экран, где все еще шел порнофильм. Кровь больше не лилась из него ручьем. Казалось, девица на экране смотрит на Джорджа, изобразив на лице наслаждение.

Но Джордж, увы, не видел ее. А ведь ему бы очень понравилось.

Эдит стала беспокоиться. Они вернулись из аэропорта, но Джорджа дома не застали. И всякий раз, как слышался шум машины внизу, она бросалась к окну посмотреть, не приехал ли он.

— Ну, Бога ради, Эдит! Он же взрослый! — говорил Джосс. — Может, захотел выпить пива и с кем-нибудь заболтался.

Но Эдит лишь досадливо отмахнулась: надо же такое придумать! Это просто исключено. Джордж — и вдруг заболтался. Да еще с незнакомцем!

Когда Натали, перецеловав всех и пожелав всем спокойной ночи, отправилась спать, Эдит проводила ее взглядом. Да, рна может гордиться своими детьми.

Недаром потрачено столько сил на их воспитание!

В полицию сигнал поступил в половине двенадцатого. А в одиннадцать двадцать администратор мотеля, наконец оторвавшись от телевизора, пошел поглядеть, что творится в четырнадцатом номере: ведь уже прошло больше пяти часов! К тому же приехала еще одна парочка нуждающихся в комнате. Администратор попросил их подождать, а сам поднялся наверх и постучался в дверь.

В номере была мертвая тишина.

Пришлось открыть дверь собственным ключом. Нельзя сказать, что он испытал потрясение, когда увидел, что делается внутри. Парочке он предложил приехать как-нибудь в другой раз и, прежде чем позвонить в полицию, спрятал в укромное место кредитные карточки Джорджа.

Эдит известили о случившемся в десять минут первого.

Лишь когда все закончилось, Дуэйн Портилло покинул место действия и поехал к Шону О’Грэйди, чтобы доложить ему о том, чему был свидетелем. Шон ошарашенно почесал в затылке.

— Ты хочешь сказать, что ублюдка уже прикончили?! Что его замочила паршивая проститутка, черт бы ее подрал!

Дуэйн кивнул: он и сам пока еще с трудом верил в случившееся.

Шону О’Грэйди это показалось забавным:

— Кто бы, черт побери, дал кредит под такое, а?!

Дуэйн Портилло тоже рассмеялся: денек, что и говорить, выдался странный!

Кэйт вместе с Лиззи отбирала вещи, которые дочь должна была взять с собой. Кэйт старалась скрыть под маской беззаботности свое настроение после того, как ее отстранили от расследования, но хватало ее ненадолго.

— Мам!

— Что, дорогая?

Лиззи повернула мать лицом к себе.

— Что все-таки произошло? Ты поссорилась с Патриком?

Кэйт впору было и плакать, и смеяться одновременно. Поссорилась?! Лиззи села на постель и поглядела на мать.

— Пожалуйста, мам, скажи, у тебя неприятности? Я просто не могу видеть тебя такой несчастной!

Кэйт заглянула в темные глаза дочери, так похожие на ее собственные, и почувствовала прилив нежности.

Но стоило ей заговорить, как голос ее сорвался. Лиззи привлекла ее к себе, крепко обняла, и Кэйт, прильнув к плечу дочери, дала волю слезам: где-то в глубине души она понимала, что Лиззи сама нуждается в утешении. Но так приятно, когда тебя прижимают к груди, целуют в волосы, уверяют, что все будет хорошо. Хотя Кэйт сердцем чуяла, что хорошо уже не будет. Что все позади. Что человек, которого она любила, предал ее. А ведь она и сейчас готова была его принять.

Лиззи тихонько вздохнула. Нежно гладя мать по волосам, она испытывала гордость от того, что впервые в жизни могла помочь матери разделить с ней ее невзгоды. Значит, мать — самая обыкновенная женщина, раз могла забыть о службе, составлявшей смысл ее жизни, значит, и у нее есть проблемы. Такой беспомощной и какой-то очень человечной Лиззи ее еще не видела.

Лиззи была уже достаточно взрослой, чтобы понять, как нужна матери ее помощь, ее ласка, ее любовь! Впервые в жизни они были на равных. Не существовало больше барьера, разделявшего их вот уже пятнадцать лет. И несмотря на сердечные муки, Кэйт радовалась этому чудесному ощущению единения с дочерью.

Позже, когда Кэйт сидела в гостиной вместе с матерью и Лиззи, по вечерней десятичасовой программе передали потрясающую новость! Кэйт как раз приняла ванну, приготовленную ей Лиззи, с ароматной эссенцией лаванды, которая действовала успокаивающе, и сидела теперь у телевизора, потягивая бакарди с печеньем.

Она призвала на помощь всю свою выдержку, чтобы выслушать Сэнди Голла.

— Сегодня во Флориде зверски убит проституткой британский турист Джордж Маркхэм. Тело изрезано бритвой, шея — разбитой бутылкой. Согласно полученной информации, мистер Маркхэм, пятидесяти одного года от роду, разыскивался британской полицией по делу об убийстве шести женщин и ребенка. Установлено, что именно он и был «Потрошителем из. Грэнтли». В полиции подтвердили, что намеревались арестовать Джорджа Маркхэма после его возвращения из Флориды. Сегодня в Ливане…

— Господи Иисусе! — Эвелин была потрясена до глубины души.

Некоторое время Кэйт пристально смотрела на экран, после чего бросилась в прихожую и набрала номер телефона Кэйтлина. После второго гудка он снял трубку.

— Насколько я понимаю, Кэйти, ты слышала новость?

— Значит, это правда?!

— Истинная правда! Похоже, он наконец получил по заслугам! Его убила известная проститутка — Линетт, как там ее… не важно. Она заявила в полиции, что он набросился на нее и ей пришлось защищаться.

Кэйт кивнула, забыв о том, что Кэйтлин не видит ее.

— Ты здесь, Кэйт?

— Да. Ох, Кэнни, какая же я идиотка!

— Говорил я тебе, не бросайся головой в омут, но ты не послушалась, верно? — Кэйт почувствовала, что он улыбается.

— Нет, не послушалась.

— Ну вот что, Кэйти: отдохни еще несколько дней, а я пока переговорю с Флауэрсом. Ты классный специалист, он, я уверен, вовсе не хочет тебя терять. Теперь, когда история с Потрошителем наконец завершилась, все мы можем перевести дух.

Они попрощались, и Кэйт повесила трубку.

Надо же быть такой дурой! Обвинить Патрика Келли в том, что он пытался прикончить Маркхэма! Она примчалась к нему в дом и так орала, что чуть глотку себе не надорвала! Чего только она не наговорила! Лицо Кэйт запылало от стыда и унижения!

Должно быть, ничего, кроме омерзения, он к ней теперь не испытывает! И ни один здравомыслящий человек его не осудит за это!

Прижавшись головой к прохладной стене, Кэйт вздохнула: все пошло прахом, и виновата в этом только она! Мало того, что ее отстранили от дела, так она еще потеряла свой единственный шанс на счастье!

Как сказал бы Патрик, дура, круглая дура!

Она вспомнила проведенные с Патриком ночи. Их страсть. Их близость! Их любовь!

Да, он ее любил, а чем она отплатила ему?

В четверть восьмого раздался международный звонок, и Патрик схватил трубку.

Уилли следил за выражением его лица.

— Ты шутишь?! — воскликнул Патрик.

— Нет, Пэт, не шучу! Это просто классика! Прежде чем тебе позвонить, я собрал полную информацию! Этот мужик подцепил проститутку на Орэндж-Блоссом-Трэйл — ну, это что-то вроде флоридского варианта вашего Сохо. Ну вот, что-то там у них не заладилось, и он на нее набросился. Впрочем, шлюхи так всегда говорят, мол, на меня напали и надо было защищаться. Не важно, ножом, пушкой или еще чем-нибудь… Она будто бы ничего не собиралась сообщать в полицию, считая, что ей не поверят. Но когда сегодня по Си-эн-эн передали, что этого ублюдка разыскивает британская полиция за семь зверских убийств, народ прямо-таки обезумел! И эта чертова девка чуть ли не национальная героиня!

— Господи Иисусе! Я просто ушам своим не верю! Я достал бы подонка из-под земли, чтобы отомстить за дочь! Но что его постигнет такое… В это просто трудно поверить.

— Главное, дружище, пойми: он труп! — сказал О’Грэйди. — Так что живи теперь своей обычной жизнью! Завтра же распоряжусь, чтобы тебе вернули деньги. Но кое-что все же придется дать моему парню: он как-никак выследил его, сам понимаешь…

— Это полностью, Шон, на твое усмотрение!

Келли положил трубку и некоторое время смотрел куда-то в пространство. Уж не приснился ли ему этот телефонный звонок?

Он поглядел на Уилли:

— Ты не поверишь!

— Ну давай говори!

Эдит смотрела на мертвого брата полными слез глазами.

— Скажите, мэм, это ваш брат? — спросил полицейский тихо, без тени сомнения в голосе.

Эдит кивнула.

Полицейский жестом приказал санитару снова закрыть лицо покойника простыней. Эдит было страшно. Она вдруг почувствовала себя состарившейся и беспомощной.

— У меня, мэм, есть для вас еще более огорчительные известия.

— В чем дело? Что может быть хуже?

— Мы получили сообщение из британской полиции о том, что ваш брат убил семерых человек, включая собственную жену и маленького ребенка одной из жертв. Британские копы только и ждали, когда он вернется в Англию, чтобы арестовать его.

Только сейчас Эдит поняла, что к такой новости приготовилась давным-давно, еще когда прочла в английской прессе о «Потрошителе из Грэнтли». Где-то в глубине души зрело убеждение, что это Джордж. Она бросила взгляд на полицейского: лицо его выражало сочувствие.

— Джосс, пожалуйста, отвези меня домой!

Джосс устало поднялся со скамьи и взял жену под руку.

Только в машине Эдит заговорила:

— Я понимаю, что совершенное Джорджем противоречит всем нормам жизни. Лучше бы ему сюда не приезжать. Но только я, Джосс, знаю, почему он стал таким! И могу лишь пожалеть его!

Муж не проронил в ответ ни слова, только подумал, что встреться ему проститутка, убившая негодяя, он с удовольствием пожал бы ей руку.

Джозеф Маркхэм и его жена выслушали новость по телевизору в полном молчании, потом, не сговариваясь, посмотрели на Нэнси. Она сразу изменилась в лице, оно стало каким-то серым.

Первая пришла в себя Лили:

— Твой брат — «Потрошитель из Грэнтли!» Какой позор! Не знаю, что и делать!

— Заткнись ты, Лили! Джордж всегда был болваном! Все мои дети бездари и ничтожества! — крикнула Нэнси. — Вон погляди на него! — Она мотнула головой в сторону Джозефа. — Дурак дураком! Сидит как ни в чем не бывало! Будто это не его братец оказался насильником и убийцей. Джордж, тот хоть шустрым был!

— Придется нам куда-нибудь переехать, а этот дом продать! Я не смогу здесь жить: все соседи будут на нас коситься! Не выйдешь на улицу!

— Я знала, что с Джорджем творится что-то неладное! Я и полицейскому тогда об этом сказала! Нет, не в меня пошли дети! Все в отца!

Впервые за последние тридцать лет Джозеф взорвался. Он не мог больше слушать визгливый голос жены и утробный — матери.

— Заткнитесь! Сейчас же заткнитесь! Обе!

Нэнси и Лили, умолкнув, уставились на него.

— Ты, — он ткнул пальцем в мать, — завтра же утром уберешься в дом престарелых! Ни дня больше не желаю тебя терпеть!

Нэнси хотела что-то сказать, но Джозеф угрожающе поднял руку:

— Я же сказал: заткнись!

Жена от неожиданности разинула рот.

— Дом, Лили, я продам, и ты получишь половину денег! Куплю себе квартиру и даже адреса не оставлю. Наслушался я вас за свою жизнь! То одна пела, то другая, а под конец обе, черт бы вас побрал! В целом мире не сыщешь второго такого идиота, как я! Но теперь хватит! Джордж укокошил стольких людей, даже собственную жену! Но вас больше беспокоит, что скажут соседи. Да пошли вы куда подальше! Я просто в шоке! Насиловать и убивать женщин! Даже ребенка не пощадить!

Джозеф направился к двери.

— Куда ты? — испуганно спросила Лили.

— Куда? Сама подумай! Надо позвонить несчастной Эдит. Представляю, каково ей сейчас! Позвоню и пойду в гостиницу ночевать. А утром упрячу эту старую ведьму куда-нибудь подальше, и разделим все это. — Он обвел рукой комнату.

Через десять минут женщины услышали, как зашумел внизу двигатель машины: Джозеф уехал. Лили повернулась к свекрови:

— Это все из-за вас!

— Ох, почему бы тебе тоже не отвалить? — откликнулась Нэнси усталым голосом.

Лили промолчала: она терпеть не могла скандалов, а сегодня их было предостаточно. Только они с Джозефом собрались зажить по-человечески — и вдруг такая беда!

Джозеф, сидя в машине, пытался как-то осмыслить случившееся.

Ясно, что у Джорджа крыша поехала! Но почему никто этого не заметил? Видимо, потому, что Джордж полностью был предоставлен самому себе. Они с Лили навещали его только на Рождество. А Джозеф, как старший, обязан был уделять брату больше внимания.

Что ж, с мамашей на сей раз он рассчитается! У него тоже, видимо, с головой не в порядке, если столько лет он нянчился с ней! Лили он, конечно, не бросит, но пусть знает, что в любую минуту он может слинять! Это пойдет ей только на пользу.

Джозеф с трудом понимал, что Эдит говорила по телефону, в таком ужасном она была состоянии. Но главное он уловил: Эдит во всем винила мать. И Джозеф со стыдом вспоминал, как они помогали матери издеваться над Джорджем, когда он был совсем маленьким, вместо того чтобы его защитить. Мать постоянно подавляла в них любое проявление добрых чувств.

Перед Джозефом возник образ маленького Джорджа: в очках, полученных из Фонда национального здравоохранения, и длинных серых гольфах. Мать ушла на «работу», и они затеяли игру в прятки. Джордж смеялся так заразительно, как умеют смеяться только дети! Такое бывало очень редко, потому Джозеф и запомнил этот случай.

И не только Джордж, остальные дети в семействе Маркович тоже редко смеялись. Для смеха просто не было причин.

И Джозеф зарыдал.

Ему до боли было жаль Джорджа. Того, совсем маленького, которого следовало оберегать! Ночи не проходило, чтобы ребенок не плакал. Мать внушала ему смертельный страх, и в то же время он ее любил! Любил, несмотря на все издевательства.

Впервые с тех пор, как убили Мэнди, Патрик Келли спал так крепко, долго и спокойно.

Как бы ему хотелось, чтобы Кэйт была рядом! Но после последней встречи пропасть между ними стала непреодолимой.

Кэйт Барроуз была для него недоступной роскошью. Завтра он найдет свою записную книжку в черном переплете и вернется к женщинам, которые его понимают! Которым ничего, кроме приятного времяпрепровождения, не нужно.

Что ж, как-нибудь обойдется без Кэйт Барроуз. Ей уже за сорок, а он может иметь самую шикарную девчонку, какую только пожелает! Это для него не проблема! Не так уж плохо выступать в роли плейбоя.

Патрик улыбнулся: Уилли наверняка будет доволен. Его никогда не оставляли равнодушным любовные приключения шефа!

А Кэйт Барроуз он пошлет подальше!

С этой мыслью Патрик уснул.

Кэйт Барроуз всю ночь провела без сна: в голове царил полный хаос, а тело томилось по Патрику, по его объятиям, по его любви.

Глава 32

4 марта 1990 года

Лиззи и Эвелин проходили регистрацию перед полетом, а Кэйт с грустью наблюдала, как отправляют в багажное отделение их чемоданы, — предварительно взвесив их и прикрепив бирки. Она остро переживала разлуку — ей предстояло провести в одиночестве целых шесть недель.

Вряд ли работа заполнит пустоту. Хорошо бы сесть в самолет и улететь вместе с матерью и дочкой, чтобы хоть немного отвлечься от страшных событий последних месяцев.

Кэйт смотрела, как возвращаются после регистрации стройная, высокая Лиззи, привлекавшая внимание мужчин, и худенькая сутулая мать.

Она даже не заметила, когда мать стала сутулиться! И когда стала старой, тоже не заметила.

Провожая их к стойке паспортного контроля, Кэйт вела разговор о каких-то пустяках и, хотя знала, что до отлета осталось совсем мало времени, боялась сказать «до свидания». Слава Богу, мать хоть повидается с сыном и познакомится с внуками, которых знала только по фотографиям и по телефонным звонкам, когда позволяли финансовые возможности. Все их письма Эвелин бережно хранила, а главное — фотографии — по крайней мере, видела, как они взрослеют.

И сейчас Кэйт не могла не порадоваться за мать. Нельзя же быть эгоисткой, хоть и тоскливо оставаться одной.

Но вот настала минута прощания. Кэйт обняла и крепко поцеловала мать.

— Ну, мам, желаю тебе хорошо провести время! И следи там за моей малышкой!

Глянув в глаза Кэйт, Эвелин серьезно сказала:

— Разумеется, как всегда. Ты лучше за собой следи!

Лиззи заплакала, и Кэйт с улыбкой смахнула выкатившуюся из глаза слезинку.

— До свидания, малышка!

Лиззи обвила руками шею матери:

— Ох, мам! Как бы мне хотелось, чтобы ты полетела с нами! Надеюсь, у тебя тут все будет в порядке?

Кэйт ее расцеловала.

— Лети спокойно, желаю тебе весело провести время! Отдыхай, набирайся впечатлений! Не успеешь оглянуться, как снова будешь дома!

Эвелин погладила Кэйт по лицу.

— Слушай, позвони все-таки Патрику Келли!

— Ой, мам! Берегите там друг друга и непременно пришлите мне из Сингапура открытку!

— Знаешь, это ведь он оплатил нашу поездку! Какие у меня деньги! Все, что было, давно истрачено! Так что имей это в виду! Ты знаешь, что мы летим первым классом? Он хотел тебе помочь, еще когда с Лиззи было плохо!

Кэйт пристально посмотрела на мать, но тут Лиззи взяла Эвелин под руку, и они направились в зал отлета.

Голова у Кэйт шла кругом. Значит, это Патрик оплатил их поездку! Выложил кучу денег на билеты и гостиницу!

А она обвиняла его во всех мыслимых и немыслимых грехах! Не очень-то благородно с ее стороны.

Он проявил щедрость и широту души! Заботился о ней! А она, можно сказать, плюнула ему в лицо!

Проводив их взглядом, Кэйт поехала в свой опустевший дом и, когда поворачивала ключ в замке, подумала, что судьба просто посмеялась над ней!

В пять пятьдесят пять она налила себе первый бокал, а в семь, совершенно пьяная, уже спала крепким сном.

Ведущая, Опра Уинфри, посмотрела в камеру и улыбнулась. Публика в студии аплодировала, громко выражая свое восхищение.

— Спасибо вам! — произнесла ведущая. — Пять недель тому назад в Уиндермире, во Флориде, один негодяй напал на проститутку, мисс Линетт Дю Бувери, и, защищаясь, она убила его. А потом скрылась, опасаясь преследования полиции. Ее опознал подросток, служащий гостиницы, который приносил в номер кукурузное виски «Джим Бим». Как выяснилось, мисс Дю Бувери убила сексуального маньяка из Англии. Сегодня мы послушаем с вами женщин, которым в свое время тоже удалось расправиться с насильниками. А для начала крепко пожмем руку Линетт Дю Бувери!

Зал взорвался от восторга!

Линетт с улыбкой вышла на сцену. Хорошенькая, небольшого росточка, она ничем не отличалась от остальных женщин.

Элвис смотрел, как она улыбается, и громко смеялся: вот уж липа так липа!

Кэйт вернулась с работы и сварила себе кофе. В быту все было так, как и до отъезда Лиззи и Эвелин. Потом, чтобы нарушить гнетущую тишину, включила радио. Чего бы она не дала, чтобы услышать сейчас оглушающую музыку, которую так любила Лиззи!

Зазвонил телефон. Это оказалась Аманда Докинс.

— Привет, дорогая!

— Кэйт, можно мы с Филом заскочим вечерком к вам? Притащим потрясный видеофильм и бутылку вина? — Слушая Аманду, Кэйт словно видела ее улыбку.

Аманда теперь частенько наведывалась к ней со своим другом. Она знала, что Кэйт одиноко, и надеялась ее хоть немного развлечь.

— Что ж, Аманда, прекрасно, но только в том случае, если у вас нет ничего более интересного.

— Мы будем примерно в половине девятого.

— А что за фильм?

— «Пляжи» с Бетт Майдлер в главной роли.

— Уверена, что не Фил его выбирал.

— Это уж точно! Не то нам пришлось бы смотреть «Кошмар на улице Вязов» или «Хеллоуин»!

Кэйт проглотила сандвич и пошла принимать ванну.

У Леоны были большие голубые глаза, самые большие, какие только Патрику Келли приходилось когда-либо видеть. И самые большие груди! А какая обворожительная у нее улыбка! Какие белые зубы!

— Хочешь еще выпить?

— С удовольствием.

Она чуть-чуть пришепетывала. Вначале это очень нравилось Патрику, а сейчас уже раздражало.

Трудно сказать, какой по счету была Леона у Патрика после того, как он порвал с Кэйт. Он еще надеялся, что хоть одна из них отвлечет его мысли от Кэйт. Может, Леона.

Он налил девушке белого вина — совсем дешевого. Нечего ее баловать дорогими винами! Леона опорожнила бокал в два глотка, оставив на краю бокала широкую красную полосу помады.

— Тебе сколько лет, Леона?

— Двадцать один, а что?

— Да так, было любопытно, и все.

Келли глотнул вина, силясь найти хоть какую-нибудь тему для разговора.

Леона видела, что Патрик чем-то озабочен. Сегодня их третье свидание, а он еще ни разу не переспал с ней. Даже не пытался. Леона недоумевала и сама не знала, радоваться этому или нет. Таких красивых мужчин у нее еще не было!

Леона придерживалась золотого правила: бывать только в тех местах, где можно подцепить богатого клиента. Они легко знакомились и редко скандалили. А с ее внешностью она могла выбирать лучших из лучших.

Ездила она на новенькой машине «гольф джи-ти-ай», жила в квартире, купленной на ее имя и уже оплаченной, и возлагала немалые надежды на мужчин типа Патрика Келли, которые великолепно вписывались в стиль ее жизни. Окончив школу, но не получив никакой профессии и никакого наследства, кроме смазливого личика и бюстгальтера «двойной Р», Леона поняла, как можно зарабатывать хорошие деньги, и быстро освоилась со своим положением.

Она уже успела заработать себе квартиру и машину, а также повидать весь мир.

Келли, надо сказать, ей нравился! Было в нем что-то притягательное, И ей не терпелось лечь с ним в постель. И обладал он едва ли не самым главным качеством для Леоны: щедростью.

Заметив, что он никак не может начать разговор, Леона попросила:

— Расскажите мне о себе, Патрик!

Это был испытанный способ расшевелить мужчину, поскольку у сильного пола нет предмета более любимого, чем собственная персона. О себе мужчины могли рассказывать часами! Леона же в это время получала возможность размышлять, и тоже о себе.

Патрик принялся болтать о всяких пустяках. Вряд ли стоило посвящать эту пташку в свою личную жизнь или бизнес.

Но болтовня ему вскоре наскучила, и он решил перейти к делу:

— Может, пойдем баиньки?

Леона пожала плечами:

— О’кей!

Поднимаясь следом за Патриком наверх, Леона успела оценить все, что видела. Да, человек он несомненно богатый.

Пока шел видеофильм, Фил наблюдал за Кэйт и Амандой и мысленно улыбался. Женщин ничто так не привлекает, как красивая смерть. Просто удивительно! Они с Амандой как-то смотрели фильмы «Цена любви» и «Кто полюбит моих детей?». Аманда была в восторге, а он едва досидел до конца: все эти сцены на смертном одре совершенно не вдохновляли его! Куда лучше «Хищник» — там тоже до черта смертей, но Аманде фильм показался чересчур хаотичным и бурным. Им с Кэйт нравится, когда действие развивается медленно, и чтобы непременно со смертельной болезнью вроде рака или туберкулеза.

Он с шумом откупорил еще одну банку пива, а женщинам подлил в бокалы вина. Кэйт сидела на диване рядом с Амандой и, громко-всхлипывая, то и дело вытирала салфеткой глаза: ей нравились мелодрамы, так приятно поплакать в хорошей компании. Героиня, которую играла Бетт Майдлер, вместе с дочерью своей лучшей подруги находилась на пляже и пыталась с ней подружиться до того, как умрет ее мать.

Кэйт отпила вина из бокала и опять промокнула глаза: она чувствовала себя такой одинокой! Ну совсем, совсем одинокой!

Она принесла из кухни заранее приготовленные сандвичи, Фил улыбнулся, взял один и принялся есть. Волосы его при свете телеэкрана поблескивали, как красная медь.

Кэйт хотелось, чтобы гости поскорее ушли: она любила перед сном почитать в постели. После всей этой истории с Джорджем Маркхэмом Аманда из кожи вон лезла, чтобы как-то отвлечь ее, и Кэйт была благодарна ей за это. Но ведь бывает, что и в толпе чувствуешь себя одинокой, именно это Кэйт и ощущала сейчас! Впервые за долгие годы Кэйт могла распоряжаться своим временем, как хотела, но ничего, кроме тоски, не испытывала. Это была настоящая пытка.

И только один человек мог ее от этой пытки избавить. Но не хватало духу ни позвонить, ни поехать к нему домой.

Патрик лежал в постели и курил. Леона все еще раздевалась. И зачем только она вешает свои тряпки в гардероб? Думает, вероятно, обосноваться здесь по крайней мере на несколько месяцев. Она повернулась к нему так, чтобы были видны ее великолепные груди, и слегка улыбнулась. Грудь была ее самым главным оружием, и она это знала.

Особенно, если мужчина был уже не первой молодости.

Однако Патрик оставался равнодушным, лишь мельком взглянул. Что бы это могло значить? Леоне стало не по себе.

Как и другие девицы, эта тоже не представляла для Патрика никакого интереса. Но на какое-то мгновение ему стало ее жаль. Она была так разочарована!

— Я тебе нравлюсь? — робко приблизившись, спросила она едва слышно.

— Еще бы! Ты просто великолепна!

Она надула губки, что очень ей шло, и помассировала его вялый член.

— Леоне хочется поиграть!

Патрик вздохнул: жаль, что он не может ей предложить сейчас шашки или карты.

Своими тонкими пальчиками она обхватила его член и осторожно, со знанием дела отвела крайнюю плоть. Патрик сразу почувствовал возбуждение, прикрыл глаза и застонал.

Леона сосала его так, как будто от этого зависела вся ее жизнь: впервые ей пришлось проявить инициативу, и она не была в восторге! Обычно при одном лишь взгляде на ее груди любой заводился. И сейчас, когда она почувствовала, как напрягается его член у нее во рту, ее чуть не вырвало.

Леона терпеть не могла минет и прибегала к нему, лишь когда партнер уставал, чтобы снова его возбудить.

Ее волосы цвета ржи упали на лицо, и она нежно, как только могла, обхватила руками яички. Член наконец пришел в полную боевую готовность, и Леона, очень довольная, что ее старания увенчались успехом, уселась верхом на Патрика.

Самой ей совсем не хотелось, внутри было сухо, и она с трудом ввела его член во влагалище. Приоткрыв глаза, Патрик увидел, как она скачет на нем, касаясь своей роскошной грудью его груди.

Глядя на ее жесткие светлые волосы, на здоровенные груди, на голубые испуганные глаза, он вспомнил шелковистые темные волосы Кэйт, ее небольшие, с острыми красными, как вишенки, сосками груди, ее карие, с открытым взглядом глаза, и член его моментально обмяк.

Леона в ярости соскочила с постели. Да как он смеет? После всего, что она сделала!

Нахмурившись, она села на край постели, скрестив руки на груди.

— Извини, дорогая, я устал, вот и все!

Но Леона не верила. Этот импотент наверняка не видел такого роскошного тела, как у нее! Может, он гомик или что-то в этом роде! А она трахалась с ним без презерватива. Леону передернуло, и она спросила, прищурившись:

— Вы что, голубой, мистер Келли?

Патрик не сразу понял, некоторое время он внимательно смотрел на девушку, потом вдруг захохотал. Громко, на весь дом. Даже внизу, в библиотеке, было слышно. И Уилли, наслаждавшийся там бренди и статьей о гонках, напечатанной в газете, невольно посмотрел на потолок, радуясь, что шеф наконец развеселился. Патрик и сам был изумлен этим неожиданным взрывом хохота, не говоря уже о Леоне.

Ну, с нее хватит! Леона быстро оделась, подошла к Патрику и, наклонившись, грубо ткнула его в грудь своим пальчиком с наманикюренным ноготком:

— Я слышала про таких, как ты! Не бойся! Теперь это уже не считается преступлением! Все гомики, как они сами говорят, повылезали из своих нор. Утром получишь счет за напрасно потраченное время.

И она пошла вниз вызывать такси.

Патрик остался лежать на постели, все еще ощущая запах ее духов.

Он снова было расхохотался, но тут же затих.

Леона напомнила ему Мэнди! Мэнди была ей ровесницей, но гораздо умнее. Как бы, интересно, он отнесся к тому, что его дочь спит с мужиком старше ее лет на двадцать, а то и больше? И не по любви, а чтобы заработать несколько фунтов и весело провести время?!

Ну и груди у этой Леоны! Они все еще стояли перед глазами, и Патрик смежил веки. Его грызла тоска одиночества. Но Леона ему не нужна. Ему нужна Кэйт! А ее не вернешь. Она считает его настоящим подонком. Хорошо, что его планы относительно Маркхэма сорвались. Ублюдок сам нашел свою смерть.

И Патрик втайне надеялся, что Кэйт, узнав обо всем, пожалеет о сказанном и позвонит. И все будет по-прежнему, как было до этого. Но она не позвонила. А он был слишком горд, чтобы первым сделать шаг к примирению.

Кэйт выложила всю правду, и именно поэтому ее слова причинили ему такую боль. Она поняла, что он за человек. Он и сам теперь осознал, что месть не приносит счастья, как это ему вначале казалось. Все газеты писали о тяжелом детстве убийцы. Его сестра из Америки растрезвонила об этом на весь мир, чтобы, как она выразилась, «прояснить судьбу брата».

Келли читал все до единого репортажи и постепенно стал испытывать что-то вроде жалости к этому человеку. С башкой у него, конечно, был непорядок. Но разве Келли об этом не знал, когда замышлял свою месть?

Он беспокойно заерзал в постели. Да, Кэйт права: этот тип нуждался в помощи. Господи! Как он хотел, чтобы она была сейчас рядом!

Он хотел этого с той самой минуты, когда в последний раз видел ее. Теперь он уже мог себе в этом признаться.

Как это говаривала его старая мать?

«Бог воздает всем по их долгам, но не деньгами!»

Что ж, и он, и Джордж Маркхэм с лихвой оплатили свои долги!

Досмотрев фильм до конца, Кэйт и Аманда переглянулись и, вытирая слезы, стали смеяться. Фил включил верхний свет.

— Вы, женщины, поразительные создания! Представляю, что будет, если показать вам настоящую трагедию!

— Ох, Фил! Такой чудесный фильм!

Когда Фил вышел из гостиной с намерением подняться в туалет, зазвонил телефон, и он машинально взял трубку.

— Алло?

Никто не ответил.

— Алло! Кто говорит? — В трубке раздался щелчок.

В прихожую вышла Кэйт.

— Кто звонил?

Фил пожал плечами:

— Наверное, ошиблись номером.

Он стал подниматься по лестнице, а Кэйт пошла на кухню приготовить кофе.

Патрик лежал в постели, сжимая одной рукой телефонный аппарат, а другой вцепившись в трубку.

Он дымился от ярости: не много же времени ей понадобилось, чтобы завести другого!

Он взглянул на часы: четверть двенадцатого! Возможно, он прервал их на самом интересном месте. Вот дрянь! Подумать только, из-за нее он только что отослал такую красотку! А все потому, что дурак. Вообразил, будто любит ее!

Ну что ж, теперь можно поставить на этом точку. Надо наконец решить, заменит ли ему кто-нибудь Рене!

«Смотри правде в лицо! — сказал он себе. — Тебя одурачили, и чем скорее ты это поймешь, тем лучше!»

Уилли налил себе еще хозяйского бренди. Девушка убралась, а Патрик кому-то звонил, Уилли это слышал по параллельному телефону. Но не стал разговаривать, почему-то положил трубку.

И Уилли с видом мудреца покачал головой.

Беда Патрика Келли в том, что он не понимает, с кем ему хорошо. А хорошо ему с этой славной бабенкой Барроуз! Уилли и самому она нравится, не то чтобы пышнотелая, но баба, конечно, классная!

Уилли еще глотнул бренди и погрузился в чтение газеты.

Кэйт у себя в кабинете просматривала дела о ночных кражах со взломом за последние два года. Почерк везде был один: одинокий мужчина вламывался в квартиру, нападал на спящую женщину, подвергал ее сексуальным издевательствам, а потом уносил деньги и драгоценности. Больше всего Кэйт тревожили сексуальные издевательства: она готова держать пари, что скоро преступник совершит изнасилование.

Зазвонил телефон.

— Барроуз слушает.

— Привет, Кэйт!

Она отняла трубку от уха и долго смотрела на микрофон.

— Это вы, Уилли?

— Да, я.

В трубке все стихло.

— Чем могу быть полезна?

— Хотел бы встретиться с вами!

— А по какому поводу?

— Это не телефонный разговор. Давайте встретимся! Пожалуйста!

Кэйт облизнула пересохшие губы.

— Где же мы встретимся?

— Может, в ресторане «Картелла»? Сегодня, в половине девятого?

— Это как-то связанно с Патриком?

Кэйт услышала, как Уилли сглотнул.

— О нет, нет! Он не знает, что я вам звоню, иначе убил бы меня!

Внутри у Кэйт все оборвалось: значит, он даже имени ее не желает слышать! Что ж, не его в том вина.

— Значит, договорились, Кэйт. Встречаемся в половине девятого! — И Уилли повесил трубку, прежде чем Кэйт успела что-либо ответить.

Встретиться с Уилли и вместе поужинать? Ладно, она потом сообразит, как поступить. И Кэйт снова погрузилась в лежавшие перед ней документы.

Войдя в гостиную, Патрик ухмыльнулся:

— Ты куда намылился?

На Уилли был вечерний костюм, а аромат шел такой, что закачаешься.

— Честно говоря, у меня сегодня свидание.

— Что?! С каких это пор ты опять стал ходить на свидания?

— Никогда не поздно снова начать, не так ли? Я тут подцепил себе очень даже классную пташку!

Патрик расхохотался:

— Что ж, желаю удачи! Ну и во сколько же она тебе обойдется?

Уилли с оскорбленным видом ответил:

— Знаешь, Пэт, с твоего разрешения я тебе вот что скажу: не все путаются со шлюхами, как, например, ты! Моя пташка — дама весьма уважаемая. Служит в хорошем месте, и все такое. Увидел бы ты ее, у самого потекли бы слюнки.

Патрик усмехнулся: даже японка Тоша выглядела образцом добродетели по сравнению с дамочками, которых предпочитал Уилли. Но Патрик решил промолчать.

— Что ж, Уилли, кати тогда на «роллсе»: это произведет на нее впечатление!

— Спасибо, Пэт. А на какое время у тебя заказан столик?

— На без четверти восемь. Не волнуйся, я вернусь домой сам, возьму другую машину.

— Ну, тогда всего наилучшего, Пэт!

Уилли дождался, когда Патрик уедет, и присел на минутку: надо надеяться, что Кэйт приедет!

Кэйт решила пойти на встречу с Уилли. Хотя бы узнает, как там Патрик. Конечно, общество Уилли ее несколько беспокоило: человек он, разумеется, замечательный, но уж очень страшный с виду.

Кэйт надела свой новый брючный костюм темно-красного цвета, великолепно оттенявший ее темные волосы, белую блузку и погляделась в зеркало.

Очень даже неплохо.

В восемь двадцать она подъехала к стоянке ресторана «Картелла» и только успела запереть машину, как к ней подошел Уилли.

— Вы чудесно выглядите, Кэйт!

Она улыбнулась и едва не закашлялась от резкого запаха крема, исходившего от него. Выглядел он необычно нарядно в своем вечернем костюме, и Кэйт прониклась к нему глубокой симпатией. Она взяла его под руку, и они вошли в ресторан.

Патрик сидел за столиком с девушкой и улыбался ей. Девушка была просто прелестной. После того памятного звонка, когда из квартиры Кэйт ему ответил мужской голос, Патрик не отказывал себе в развлечениях.

С Мишель он познакомился три дня тому назад. Она была ослепительно хороша, и все мужчины провожали ее взглядами, когда они с Патриком шли по залу. Ростом пять футов десять дюймов, стройная, загорелая, она была в закрытом белом платье, плотно облегавшем фигуру и подчеркивавшем пышную, как и у ее предшественниц, грудь. Глаза у нее были фиалкового цвета, а волосы светлые и длинные.

Впервые за последние месяцы Патрик почувствовал, что может серьезно увлечься. Мишель относилась к разряду «работающих» женщин и служила секретаршей у исполнительного директора одной экспортной фирмы, где они с Патриком и встретились в кабинете ее шефа. Она была умна, не в пример остальным его девицам, и он вел с ней разговор не без интереса. Мишель сама сделала заказ, к немалому удовольствию Патрика. Аппетит, видно, у нее был неплохой. А он терпеть не мог женщин, которые клевали, как птички, только бы, упаси Господи, не прибавить в весе. Особенно в тех случаях, когда заказ стоил чуть ли не целое состояние.

Мишель вообще любила жизнь во всех ее проявлениях.

— Я здесь впервые. А вы? Мне показалось, вы хорошо знакомы с метрдотелем.

Патрик покраснел.

Метрдотель, конечно, помнит, с какой быстротой Патрик менял женщин. На кухне даже заключали пари, как долго продержится при нем та или иная девица! Мишель, несомненно, заслуживает лучшей участи! Кэйт, например, он сюда ни разу не приводил.

— Это местный ресторан. Знаете, не всегда хочется ехать в Лондон.

Она продолжала щебетать, и Патрик восхищенно смотрел на нее.

И впрямь славная девочка!

Как только Уилли и Кэйт вошли в зал, навстречу им, широко улыбаясь, поспешил Пьер, чье настоящее имя было Алберт Диггинс, метрдотель. В пятницу обычно бывает полно народу и ни на минуту не стихает шум кассовых аппаратов. Алберт Диггинс, совладелец «Картеллы», теперь, когда ресторан стал приносить немалый доход, чувствовал себя наверху блаженства. Он шел навстречу Кэйт и Уилли, не переставая удивляться: такая милая женщина с таким уродом!

— Ваше имя, месье?

— Меня зовут Гэбни. Мистер Уильям Гэбни. Я заказал столик на двоих.

— Ах да, особый заказ. Помню-помню, сам его принимал!

Казалось, Пьер улыбается не только им двоим, но и всем сидящим поблизости. Гэбни заказал столик с шампанским, и это обошлось ему в целую сотню фунтов!

— Пойдемте, я провожу вас!

Он жестом пригласил их следовать за ним, и Кэйт, сдерживая улыбку, пошла вперед. Она все еще держала Уилли под руку, когда Патрик Келли, оторвавшись от своего бифштекса, увидел их. Он даже закашлялся.

Кэйт заметила, что Патрик удивлен, так же, впрочем, как и она. Сидевшая с Патриком белокурая богиня поднялась и игриво похлопала его по спине, чтобы унять приступ кашля. При этом груди ее заколыхались из стороны в сторону, приковав к себе взгляды не только Уилли и всех прочих мужчин в зале, но даже Пьера, который в результате налетел на стул и ушиб колено.

Кэйт сама не понимала, как ей удавалось сохранять невозмутимый вид. Прижимая к себе ее руку, Уилли уверенно шагал за семенившим Пьером к своему столику. Он был примерно в шести футах от столика Патрика, и на нем уже стояло во льду шампанское.

Пьер устроил целый спектакль, откупоривая бутылку, втайне надеясь, что таким образом соблазнит и других заказать шампанское. Оно было марки «Кристалл», и Кэйт дрожащими губами коснулась бокала. Она сидела лицом к Патрику, и они то и дело исподтишка посматривали друг на друга.

От Мишель это не ускользнуло, и она обернулась:

— Вы что, знакомы с этой женщиной?

Патрик зарделся:

— Да, слегка.

— Думаю, что не слегка, — засмеялась Мишель. — Верно?

Он кивнул.

Уилли, попивая шампанское, следил за выражением лица Кэйт. Он уже жалел о том, что привел ее сюда. Кэйт посмотрела на него и покачала головой:

— Прошу прощения, Уилли, но я должна уйти.

Она направилась в фойе и зашла в туалет. Какое унижение! Поглядела в зеркало и увидела, что лицо ее пылает. Выглядела она, конечно, неплохо, но не шла ни в какое сравнение с партнершей Патрика. Бедняга Уилли! Она бросила его на глазах у всех.

И за каким чертом она согласилась сюда приехать?!

Она плеснула на лицо холодной воды, пытаясь успокоиться. Подкрасила губы и вышла из туалета.

Ее ждал Патрик!

Она посмотрела ему в глаза.

— Привет, Кэйт!

— Патрик!

Она почувствовала, как жарко глазам, словно при высокой температуре. С трудом сдержалась, чтобы не погладить его волосы, каждую морщинку на его лице…

Не в силах смотреть на него, уставилась в пол.

— Как поживаешь?

— Отлично. А ты? — Кэйт удивилась естественности своего тона.

— Теперь, когда ты рядом со мной, лучше!

Она подняла глаза.

— Мне не хватало тебя, Кэйт!

Патрик нарушил данную себе клятву никогда ничего подобного не говорить. Если она сейчас уйдет, он до конца жизни не забудет этого унижения.

Кэйт глянула ему в лицо.

— Это правда?

— Правда. Я люблю тебя, Кэйт.

— А как же та богиня? — Она кивнула в сторону зала. — Ее ты тоже любишь?

На мгновение Патрик воспарил к небесам: она ревнует! И улыбнулся.

Кэйт тотчас пожалела о своих словах.

— Честно говоря, не люблю! Одну тебя люблю! Не ем, не сплю, даже трахнуть никого не могу с тех пор, как мы расстались!

Кэйт засмеялась: Патрик бывает таким забавным! Умоляет ее вернуться, хотя это она во всем виновата.

— Ну и что же мы теперь будем делать?

— Уберемся из этого ресторана и отправимся домой! Ко мне домой, Кэйт.

— А как же Уилли и та… девушка?!

— С Уилли я разберусь. А что касается Мишель, это она велела мне пойти за тобой. Она умница!

Кэйт глянула в темно-синие бездонные глаза Патрика и не могла не признаться самой себе: он нужен ей, этот человек! Когда он рядом, она ощущает себя живой, по-настоящему живой и хотела бы, чтобы так продолжалось до конца дней.

— Я, Патрик, тоже тосковала по тебе!

В это время к ним подошел Уилли:

— Я подброшу Мишель домой в «роллсе».

— Спасибо, Уилли!

Они обменялись крепкими рукопожатиями.

— Я знал, что стоит вам взглянуть друг на друга, и будет полный порядок, — краснея, проговорил Уилли.

Кэйт молча улыбнулась ему.

— Ну что? Поехали домой? — спросил Патрик, когда Уилли вернулся в зал.

Кэйт взяла его под руку.

— Да, Пэт, поедем!

Прежде чем сесть в машину, Келли обнял и поцеловал Кэйт.

Уилли смотрел на них в окно ресторана. Они были идеальной парой. Он поднял бокал и мысленно произнес: «За Пэта и Кэйт!»