Глава 23

Приняв теплую ванну и выпив чашку горячего шоколада, Элинор сидела за письменным столом в китайском шелковом халате. Подняв глаза от листа бумаги, она увидела, как из гардеробной вышел Себастьян — в вечернем костюме и в накинутом сверху плаще, словно собирался выйти в свет.

Окинув взглядом его элегантный шерстяной фрак, Элинор спросила:

— Я забыла о каком-то светском рауте?

— У меня назначена деловая встреча. Себастьян не сообщил жене подробности. Она положила перо в чернильницу.

— На улице темно и моросит дождь. Куда ты направляешься в такой поздний час?

— Не волнуйся. Я возьму на прогулку Тега. У тебя есть час на то, чтобы разобраться с письмами.

Элинор опустила глаза.

— Мы с тобой не обсудили, как разыскать последние из них в замке Итон. — Она посмотрела на Себастьяна. — В том, который стоит на берегу.

— Я знаю, где находится замок.

Элинор рассеянно перебирала письма на подносе, ожидая, что Себастьян что-то скажет, но он молчал. Тогда она повернулась к нему и сказала:

— Граф — человек эксцентричный. Говорят, его нынешняя жена хитростью женила его на себе и вертит им как хочет. Вот уже лет пять она полностью управляет его жизнью. Можно предположить, что графиня не захочет избавляться от крамольных писем, которые когда-нибудь можно будет использовать с целью шантажа. Они — залог сохранения ее положения в будущем. На ее месте я бы держала их под надежным замком.

— Слава Богу, что ты не она. И к тому же ты уже не тот нарушитель спокойствия, кто причинял столько хлопот всем вокруг. А у меня есть свой метод розыска того, что спрятано. Даже если оно находится под надежным замком.

— О да, конечно. Твой особый подход…

Элинор положила письмо на колени.

— Ты уже разработал план проникновения в замок?

Себастьян сел в кресло напротив.

— Возможно, — осторожно сказал он.

— Без моего участия?

— Нет, что ты. Но ведь теперь Мейфэрский незнакомец ушел в отставку. — Себастьян принял задумчивый вид. — Надо подумать над новой стратегией дальнейших действий. С тщательной разработкой образа правдоподобного персонажа.

Элинор усмехнулась и сказала с ноткой сарказма:

— Ты собираешься выдавать себя за другого человека?

— Я могу отрастить усы…

— Ну уж по этой части я не смогу с тобой соперничать, — съязвила Элинор.

—…и бороду. К тому же я сносно говорю по-итальянски.

Элинор опустила глаза. Ей было трудно удержаться от того, чтобы немного не подразнить Себастьяна.

— Представляю себе эту картину: этакий ловкий мошенник на пирушках в замке в плаще, цитирующий при случае Шекспира. Очень тонко, ничего не скажешь. Неотразимый негодяй. Может быть, ты еще станешь драться на шпагах?

Слова Элинор не произвели никакого впечатления на Себастьяна.

— Мы же с тобой договорились, что отныне риску буду подвергать себя я, а не ты.

— А что, если тебя узнают?

— Этого не будет, — твердо заявил он, растянувшись в кресле. — Но самое главное — ты перестанешь подвергать себя опасности.

Элинор поднялась с места и бросила письма на стол.

— Полагаю, ты прав. План Ловриджа все равно бы не сработал.

— В чем он заключался? — с любопытством поинтересовался Себастьян.

— Я появляюсь на вечеринке в качестве новой горничной. Эта должность облегчает доступ…

—…в постели джентльменов, которые мечтают, чтобы молодая красотка согрела их холодной ночью, — с угрюмым видом проговорил Себастьян. — Я не в восторге от идеи, что моя жена будет присутствовать на вечеринке, где пьянство и распущенность — не такая уж редкость.

— Мягко сказано, — с иронией заметила Элинор. — Скорее, они являются нормой, — сказала она, подавая Себастьяну перчатки. — Более того, мне всегда казалось, что именно для этого и устраиваются такие увеселения. Но это не имеет никакого отношения к нашему делу.

Себастьян внимательно посмотрел на жену:

— Не хочу повторяться, дорогая, но после вчерашнего происшествия тебе ничего другого не остается, как позволить мне взять командование на себя.

— Может быть, я приняла все слишком близко к сердцу.

— Нет, милая, мне так не показалось, — спокойно сказал Себастьян и надел перчатки. — Мы обсудим мой план, когда я вернусь.

У Себастьяна оставалась еще уйма времени до начала встречи с его лондонским связным. Собака жалобно выла в саду. Слуги заперли ее и выскользнули на улицу, чтобы посмотреть спектакль итальянского кукольного театра. Войдя в дом с Тегом, Себастьян заметил мальчика, который сидел на скамейке у двери черного хода. В руках он держал небольшой мешочек.

— Ты кого-то ждешь? — спросил Себастьян.

— У меня лекарство для ее милости. Я стучал, но никого нет дома.

— Лекарство? — Себастьян забрал у него мешочек и вынул из него пузырек с зеленой жидкостью, какой-то странной на вид.

— Это снадобье для улучшения кровообращения, — поморщившись, объяснил мальчик. — Только не уроните его, пожалуйста. Оно, правда, неважно пахнет. Его нужно пить залпом.

«Все это очень странно», — с тревогой подумал Себастьян и стал рыться в кармане в поисках мелочи. В итоге он выудил из кармана гинею. Это много или мало для того, чтобы заплатить за это зелье? Себастьян ни разу в жизни не видел, чтобы Элинор когда-либо принимала лекарства.

Он с сомнением посмотрел на флакон. Неужели она заболела? Но его жена никогда не была обеспокоена своим здоровьем. Внезапно Себастьян вспомнил, что ее мать умерла в молодом возрасте — от какого-то загадочного заболевания у нее остановилось сердце.

Себастьян рассматривал флакон. С одной стороны склянки был изображен странный астрологический знак, а внутри, в маслообразном веществе янтарного цвета, плавали крошечные семена. Он прочитал надпись: «Agnus Castus».

— Что ты здесь делаешь, Алекс? — раздался недовольный голос Мэри.

Мальчик вскочил со скамейки и попятился назад.

— Я отнесу это снадобье в дом, милорд, — предложила Мэри. — Если пузырек заткнуть пробкой недостаточно плотно, неприятностей не оберешься.

— Это для моей жены? Горничная кивнула:

— Поверьте мне на слово: вы бы ни за что не стали принимать эту гадость.

— В таком случае почему я должен позволять принимать это зелье жене?

— Это лекарство помогает женщинам завести младенца и еще во многих случаях, о которых я не могу знать, — сказал мальчик, глядя с вызовом на Мэри, которая смотрела на него сердито, поджав губы. — Ну извините, — миролюбиво проговорил он. — О том, как это зелье влияет на мужскую силу, я вообще молчу.

— Ах ты, дерзкий болтун! Я пожалуюсь на тебя, — пригрозила Мэри вслед убегающему мальчишке. — Тебе платят не за то, чтобы ты трепал языком и раздавал рекомендации направо и налево.

Себастьян протянул склянку Мэри:

— Я опаздываю. Передайте это жене. Если, конечно, это средство не повредит ее здоровью.

— Хорошо, милорд.

— В таком случае спасибо.

— Оно с каждым разом все хуже на вкус, — поморщившись, сказала Элинор и протянула Мэри ложку.

— Доктор Уэнт — лучший аптекарь в городе, — заметила та, ставя пузырек со снадобьем в буфет.

— Ты думаешь, это лекарство поможет? — спросила Элинор.

Горничная, которая уже собралась уходить, задержалась у двери.

— Мне помогло, — с улыбкой сказала она. — Вот только…

— Ты целых два месяца ничего не говорила о Гарольде. Знаю, у тебя сердце не на месте, но, может, он встал на путь исправления?

Прошлой весной единственный сын Мэри, Гарольд, написал матери письмо и попросил денег, заявив, что хот чет приобрести небольшую лавку. Через несколько недель пришло письмо от брата Мэри, где он сообщал, что юноша угнал экипаж, а о какой-то покупке и разговора не было.

— Сколько сейчас лет твоему сыну?

— Двадцать два.

— Дай ему время. Может быть, он просто хотел похвастаться перед друзьями.

— У него нет друзей, — сказала Мэри. — По крайней мере среди приличных людей.

Одни раны время лечит, а другие превращает в нарыв.

— А что, если пригласить его к нам в гости? Мы сможем найти ему постоянную работу в доме.

Мэри покачала головой:

— Нет, в деревне ему будет лучше. Для таких юношей, как он, в городе слишком много соблазнов.

— Если он хоть в чем-то похож на тебя, я уверена, что хорошего в нем больше, чем плохого.

— Я тоже всегда на это надеялась, но, как видно, он уродился в отца. Тот, бывало, тоже нашкодит — и бросается в бега.

Элинор кивнула, сделав вид, что понимает служанку. Неужели можно потерять веру в собственного сына?

— Сама не знаю, как это случилось, — всхлипнула Мэри и отвернулась, чтобы хозяйка не увидела, что она плачет. — После свадьбы его отец очень сильно изменился, превратился совсем в другого человека. А когда наш сын вырос, то стал точно таким же, как его папаша… Если бы я знала, что так получится, я бы никогда…

Никогда не вышла замуж? Никогда не завела ребенка, который теперь приносит ей столько горя?

— Твой сын может еще измениться, — попыталась успокоить ее Элинор.

Мэри сквозь слезы посмотрела на нее:

— Надеюсь. Но он успел наломать столько дров… А сделанного не воротишь.

— Неужели все настолько плохо?

Горничная молчала. Видимо, ее сын не единожды преступал закон.

Она торопливо вытерла глаза.

— Не забывайте принимать лекарство, миледи.

Элинор кивнула. Она подумала про себя, что материнский инстинкт сильнее инстинкта самосохранения и страха перед судьбой.

По дороге в порт, где Себастьян должен был встретиться с лондонским связным, он вспоминал разговор с Элинор. Представляя жену в костюме горничной, Себастьян дал волю воображению. И, только увидев в каюте яхты лорда Хита Боскасла, он вернулся с небес на землю. Вот это сюрприз!

Так вот кто будет его связным в Лондоне! Они с кузеном не виделись с детства.

Тот вырос и стал офицером с обостренным чувством долга, которого все уважали и считали примером для подражания. Он был начальником разведки и мастером по дешифровке секретных сообщений.

Когда Себастьян обнимал своего двоюродного брата, он словно снова вернулся в детство.

— Сколько лет, сколько зим, — рассмеявшись, сказал он кузену.

Хит ответил сердечным рукопожатием.

— Просто не верится, что это ты!

Себастьян, как и его родные братья, встречался со своими кузенами на днях рождения и прочих праздниках. Иногда их родственники приезжали в Лондон погостить. Во время этих визитов между ними нередко происходили стычки, но перед отъездом они каждый раз мирились и расставались друзьями.

С годами отношения стали не такими теплыми. А после смерти отца Себастьяна его ветвь Боскаслов разорвала отношения с лондонскими родственниками. И это на самом деле было очень печально.

— Я рад снова видеть тебя, Хит.

— Я тоже.

Хит уселся лицом к двери — как раз на то место, которое обычно занимал Себастьян. Хотя его кузен старался держаться непринужденно, Себастьян заметил, что Хит, как и раньше, общаясь с людьми, держит определенную дистанцию, все время оставаясь настороже.

Помолчав, кузен полез в карман пиджака и достал оттуда два письма, перевязанные алой ленточкой.

— Теперь это принадлежит тебе, — с улыбкой сказал он, — С любезного согласия некоей доброжелательницы, которая передала мне эти письма со словами, что будет рада, если они могут кому-то пригодиться.

Это были те самые письма, которые Элинор не удалось похитить у миссис Уотсон. Так, значит, правда, что знаменитая куртизанка питает слабость к Боскаслам! Себастьян предвкушал момент, когда он покажет их жене и увидит ее лицо. Интересно, она возмутится или обрадуется?

— Ты прочел их? — спросила она.

— Нет. Это меня не касается. Однако, если тебе нужен совет, я к твоим услугам. Люблю разгадывать загадки. Если речь идет именно об этом.

Какое скромное признание своих талантов!

— Не исключено, что я и в самом деле обращусь к тебе за помощью.

Себастьян положил письма на стол. После контузии его рука временами начинала дрожать. Большинство людей этого не замечало, некоторые даже предполагали, что он пристрастился к спиртному. И только в глазах Хита Себастьян увидел понимание.

— Знаю, что ты совсем недавно вернулся домой, — сказал кузен. — Считаю своим долгом кое-что рассказать тебе. У нас имеются причины считать, что на Веллингтона готовится покушение.

Заговор… С какой целью?

— Кто готовит это покушение?

— Мы следим за каждым шагом одной группы доморощенных радикалов. Сначала считали их безобидными, но поступающая информация свидетельствует об обратном.

Себастьян задумался.

Всего четыре года назад в палате общин был убит британский премьер-министр.

— Герцог не вернется домой до Рождества.

— Так он передал герцогине, — сказал Хит. — Но нам с тобой хорошо известно, как страстно он стремится навести порядок в мире и в своей стране, с каким упорством выполняет возложенную на него миссию.

— Между Парижем и Лондоном накопилось немало политических вопросов, которые могут отвлечь его внимание. Ему могут устроить засаду в любом месте. Что именно ты от меня хочешь?

— Просто будь начеку. Может быть, все обойдется. Как известно, заговоры очень часто ничем не кончаются.

— Может быть, мне не стоит ходить на тот маскарад в замке Итон, на который собирался по настоянию жены. Ты себе представить не можешь, что взбрело ей в голову. Хотя, возможно, и не удивишься. Тебе же известно о миссис Уотсон. — Себастьян рассмеялся. — Это смехотворно — охотиться за фривольными письмами, когда назревает опасный заговор.

— Как посмотреть. Семейные дела больших людей подчас имеют политический подтекст.

— Рад, что ты это понимаешь. Хит поднялся с места.

— Я буду в пределах досягаемости. Кстати, если твоя жена желает попасть на ту вечеринку в замке Итон, это можно устроить. Порой из сплетен удается почерпнуть немало полезных сведений.

После того как Хит ушел, Себастьян некоторое время продолжал сидеть неподвижно, слушая, как волны плещутся о борт яхты. Он размышлял о том, должен ли немедленно отдать эти письма жене или нет. Стоит ли спешить?

Заговор, подготовка покушения. Как странно!

Почему именно в Англии? Это казалось нелогичным. Но полученные сведения заставляли признать: он что-то упустил. Нужно быть бдительным. Неплохо бы узнать, кого следует опасаться больше всего.

Будет ли выражать недовольство жена, если он будет тайком проникать в публичные дома и обычные клубы? Себастьян не удержался от улыбки, подумав об этом. Нет, Элинор будет сердиться лишь в том случае, если он снова будет держать от нее в секрете свою работу.

Загрузка...