Леди в алом

Глава 4

— Смертельная усталость навалилась на Фиону. Ей хотелось забиться в какой-нибудь уголок, заснуть и проспать несколько суток. Положив мокрое полотенце в миску с водой, она снова присела у очага, прислонившись к нагретым камням. Фиона изо всех сил боролась с усталостью. Ей было страшно уснуть. Она боялась возвращения кошмаров. В последние несколько дней, которые она провела на ногах, не позволяя себе даже вздремнуть, в ее памяти с новой силой ожили мучительные воспоминания. Фиона потерла переносицу и взглянула на Брэдана. Она старалась думать о нем, а не о своем теперешнем положении.

Брэдан спал спокойно, он явно шел на поправку. И все это благодаря заботе Фионы. Ей нелегко дались последние три дня. Она постоянно меняла ему холодные компрессы и поила горячим отваром целебных трав. Вначале Брэдану было трудно дышать. Некоторое время он находился без сознания, а все его тело горело.

Снимая с него одежду, Фиона обнаружила на его теле рубцы. Брэдан был сильно избит. На его запястьях сохранились следы от веревок. Кроме того, грудь и предплечья Брэдана покрывали синяки. Похоже, он попал в большую переделку. Однако все эти ушибы уже заживали. Ужас Фионы вызвали другие, свежие, раны. Она увидела глубокие кровоточащие порезы на его торсе и руках, и ее бросило в дрожь.

Фиона обработала раны настоем из целебных трав, их вид произвел на нее тяжелое впечатление. Именно после этого в ее памяти ожили страшные воспоминания и она стала опасаться ночных кошмаров. Ей стоило большого труда сдержать себя. Фионе хотелось бросить все и бежать из Олтона, бежать от проклятого прошлого, бросив Брэдана на произвол судьбы.

Но она справилась со своим малодушием и решила быть мужественной и пройти этот путь до конца, куда бы он ни вел. Раны Брэдана убедили ее в том, что он говорил чистую правду о своих намерениях и опасности, угрожавшей его сестре. Да, Дрейвен мог нанести такие раны. Фиона хорошо знала этого негодяя.

Дрейвен действительно был страшным человеком, он упивался мучениями своей жертвы и старался причинить ей как можно больше страданий.

Паника охватила Фиону, она изо всех сил старалась забыть Кендрика де Лейси, не думать об этом человеке. Но его образ снова и снова помимо воли возникал перед мысленным взором.

Фиона пыталась навсегда избавиться от Дрейвена. Она убедила себя в том, что если уедет подальше от него, изменит внешность и вернет себе прежнее имя, то навсегда оставит этого человека в прошлом. Ее приводили в дрожь воспоминания о его прикосновениях, его соблазнительных чарах. Он был словно одержим ею, и это приводило Фиону в ужас. Кровь стыла в жилах, когда она представляла новую встречу с этим чудовищем.

Это был настоящий змий-искуситель из Священного Писания — соблазнительный, лживый, отталкивающий и в то же время манящий.

Брэдан беспокойно заворочался во сне, из его груди вырвались хрипы. Фиона, быстро встав, поспешила к больному. Она подвинула табурет поближе к койке, наклонилась, потрогала его лоб и с облегчением вздохнула, не ощутив жара.

Прежде чем поправить одеяло, она взглянула на перевязанные раны Брэдана. На повязках не было крови, значит, раны заживали. Вскоре на месте порезов на груди и руках Брэдана образуются шрамы. Все его сильное, мощное тело было испещрено рубцами — следами боевых ран. Фиона не знала, в каких битвах и сражениях принимал участие этот рыцарь. Он не рассказывал ей о своем прошлом, и ему вряд ли будет приятно узнать, что она раздевала его и видела шрамы. Впрочем, теперь уже ничего не изменишь.

Фиона поднесла к губам больного чашку с настоянным на лекарственных травах вином и заставила его сделать несколько глотков, наблюдая за тем, как он глотает. Вскоре дыхание Брэдана снова сделалось ровным.

По всей видимости, его недавнее беспокойство было вызвано приснившимся кошмаром.

Фиона снова присела у очага, откуда ей было удобно наблюдать за больным. Он лежал неподвижно в комнате, погруженной в полумрак. В этот предрассветный час в доме царила тишина. Лицо Брэдана хранило безмятежное выражение, но Фиона была уверена, что всего лишь несколько минут назад ему снились кошмары. И его ночные мучительные видения, несомненно, были связаны с Дрейвеном.

Закрыв глаза, Фиона дотронулась до своего шрама, который находился на ее груди и был прикрыт одеждой. Он имел форму сердца. Она вспомнила ту ужасную ночь, когда Дрейвен подверг ее унижению. Тогда он вел себя как настоящий изверг. Вообще-то о терпении Дрейвена в обращении с женщинами, которых он выбрал для обучения искусству обольщения, ходили легенды, но в ту ночь его знаменитое терпение лопнуло и он решил строго наказать Фиону. Дрейвен, который всегда гордился тем, что ему не надо прибегать к силе, чтобы заставить женщину делать то, что он хочет, связал ее и подверг истязаниям. Он стремился добиться от нее полного послушания.

Да, Дрейвен умел очаровать и обольстить женщину, он всегда наслаждался властью над слабым полом. Он был хорош собой и опытен в любовных утехах. Дрейвен доводил свою жертву до экстаза и, сломив ее волю, полностью подчинял себе. Однако Фиона, несмотря на свою молодость, очень долго не сдавалась. И это только разжигало аппетит Дрейвена. Постепенно она стала его навязчивой идеей, и он не отпускал ее от себя, пытаясь разбудить в ней чувственность.

И в конце концов Фиона уступила его домогательствам. Она стала послушной игрушкой в его руках, выполняла все его прихоти и приказы. Она даже участвовала в постыдных спектаклях, целью которых было надувательство клиента. Клиент думал, что спит с Фионой, а Дрейвен между тем подкладывал ему в постель другую женщину. Он хотел безраздельно владеть прекрасной Гизеллой и ни с кем не делиться ею. Дрейвен сообщил ей об этом, когда срок обучения Фионы уже подходил к концу. И она поняла, что им движет не благородство, а безумное физическое влечение к ней.

Когда наступило время переводить Фиону в бордель, Дрейвен поселил ее у себя в замке Чепстон. Однако алчность заставила его разработать хитроумный план. Тогда-то он и придумал, как ему торговать телом Фионы таким образом, чтобы она при этом оставалась верна ему и спала только с ним.

Этот план казался Фионе отвратительным, и она еще больше возненавидела Дрейвена, обладавшего изобретательностью и блестящим умом. Она презирала его за то, что он использовал ее в своих корыстных целях, за ложь и подлость, за то, что он превратил ее в Леди в алом. Дрейвен был бездушным и холодным и не вызывал у Фионы никаких положительных эмоций, даже когда она притворялась, что отвечает на его ласки. Да, он был опытен и искусен в постели, но Фиона не испытывала к нему ничего, кроме отвращения. Ее холодность и сдержанность в конце концов вывели Дрейвена из себя, и он подверг ее унизительному наказанию.

Вспомнив ту жуткую ночь, Фиона почувствовала, как у нее перехватило горло. Она тряхнула головой, чтобы отогнать страшные мысли. Никто не знал, что именно ей пришлось пережить в прошлом, кроме нее самой, Дрейвена и Уилла. Фиона понимала, что, если она расскажет кому-нибудь подробности своих злоключений, ей вряд ли поверят. Ее рассказ скорее всего примут за выдумку или за желание оправдать себя. Окружающим было намного проще считать Леди в алом падшей женщиной. И она никогда не оспаривала этого мнения. Ведь по существу люди были правы. Она действительно навеки погубила свою душу и считала, что настоящая любовь ей недоступна. Дрейвен отравил ее своим ядом, он выжег ей душу, вырезав на груди очертания сердца.

Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, Фиона перевела взгляд на спавшего Брэдана. По-видимому, он действительно был благородным и порядочным человеком, готовым пожертвовать своей жизнью ради спасения сестры. По сравнению с Дрейвеном он казался воплощением добродетели, настоящим святым. Однако по отношению к Фионе Брэдан вел себя отнюдь не лучшим образом, и поэтому в глубине души она не доверяла ему. Фиона слишком хорошо знала мужчин и потому всегда сомневалась в чистоте их помыслов. Ей трудно было поверить, что мужчина мог подвергать свою жизнь опасности ради спасения чести женщины. Вероятно, существовали какие-то неизвестные Фионе причины, заставившие Брэдана ввязаться в эту авантюру.

Правда, Фиона не забывала, что Брэдан происходил из семьи судей, хорошо известных своей честностью и справедливостью. И она не могла не оценить его поступка, когда он в порыве благородного гнева выхватил меч из ножен, защищая ее от пьяного кузнеца. Никто тогда не заступился за Фиону. Мужчины считали ниже своего достоинства брать под защиту шлюху и воровку.

Да, Брэдан де Кантер поразил ее своим поступком до глубины души. Но в то же время именно этот человек, неожиданно ворвавшись в ее спокойную жизнь, угрозами заставил ее вернуться в ненавистное прошлое.

А теперь выяснилось, что Дрейвен приходился Брэдану дядей. Правда, Брэдан уверял, что их не связывает кровное родство. И это было похоже на правду. Хотя оба отличались высоким ростом и атлетическим телосложением, они внешне не походили друг на друга и были совсем разными по характеру и взглядам на жизнь.

Дрейвен был лет на десять старше Брэдана. У него была смуглая кожа, черные как смоль волосы, черные миндалевидные глаза. В его внешности чувствовалось что-то экзотическое. Он был очень красив и изящен. Лицо Брэдана казалось грубее и мужественнее. Он обладал более светлым цветом кожи, густыми волнистыми каштановыми волосами и необыкновенными синими глазами, взгляд которых словно проникал прямо в душу. Фионе становилось не по себе под его взглядом. Однако она испытывала при этом не страх,-а какое-то прежде незнакомое ей чувство. И еще ей казалось странным то, что, несмотря на жесткость Брэдана и его угрозы, она ощущала себя в его присутствии удивительно защищенной. С Дрейвеном все было совсем по-другому.

Фиона глубоко вздохнула. Погруженная в свои мысли, она сидела у очага, обхватив руками колени и слушая, как потрескивает огонь. Она понимала, что рано или поздно ей придется встретиться с человеком, лишившим ее невинности и развратившим. Это непременно произойдет, если она согласится и дальше помогать Брэдану. А ведь она так надеялась больше никогда не видеть ненавистного Дрейвена.

Ситуация, в которую попала Фиона, была сложной и запутанной. Когда они окажутся в шайке Уилла, обитающей в соседних лесах, ей придется убедить Брэдана умолчать об истинных целях, приведших их в Олтон. Если Уилл узнает об их намерениях, он придет в ярость и не отпустит в бордель, понимая, какой опасности она подвергает свою жизнь. Его бесполезно будет убеждать, что она хочет спасти невинную девушку от той страшной и позорной участи, которая постигла ее саму одиннадцать лет назад. Не поймет он и желания Фионы отомстить за все содеянное Дрейвену. А это чудовище должно заплатить за все свои злодеяния. Фиона только сейчас начала осознавать, что в глубине души давно мечтает расквитаться с ним. Да, она должна воспользоваться представившимся ей шансом и воздать Дрейвену по заслугам.

Теперь Фиона уже не думала о том, чтобы убежать от Брэдана, пока тот находится в беспомощном состоянии. Она приняла решение помочь ему, хотя и не была уверена, что он действительно такой благородный человек, каким хочет казаться. То, что врагом Брэдана является Дрейвен, было главным доводом для Фионы.

Запрокинув голову, она закрыла глаза, чувствуя неимоверную усталость. Но прежде чем забыться тревожным сном, она снова вспомнила о Брэдане, и его образ возник перед ее мысленным взором. Его необыкновенные глаза в упор смотрели на нее, в ушах звучал его хрипловатый голос. И он молил ее о помощи…

Да, положение, в которое попала Фиона по вине Брэдана де Кантера, не из легких. Она понимала, что ей понадобится вся ее хитрость и изворотливость, чтобы с честью выйти из него.

Брэдан пытался поднять веки, но они словно налились свинцом. Когда ему все же удалось открыть глаза, он застонал от резкой боли. Свет показался ему нестерпимым. Брэдан машинально прикрыл глаза рукой и тут же почувствовал, что она туго перебинтована у запястья. Нахмурившись, он оглядел руку и увидел еще одну повязку, наложенную чуть выше локтя. О Боже, что это? Брэдан застонал и попытался сесть в кровати. Окинув взглядом свое тело, он увидел, что все раны, нанесенные ему по приказу дяди во время пыток в Чепстоне, перебинтованы. Фиона сделала это так осторожно, что он даже ничего не почувствовал…

И только тут до сознания Брэдана дошло, что он лежит совершенно голый. Фиона раздела его! Брэдан снова попытался приподняться, и его тело пронзила острая боль. Он постарался припомнить события последних дней.

Итак, он нашел Леди в алом и привез в Олтон. Они вместе стояли посреди пивного зала трактира, где его спутница пыталась навести справки о местонахождении лагеря шайки, в состав которой она когда-то входила. А потом…

— О, я вижу, вы проснулись, — раздался рядом женский голос.

Брэдан потер глаза и увидел Фиону. Она появилась на пороге комнаты с подносом в руках, на котором стояли кувшин, тарелка с краюхой хлеба и миска с горячей едой, распространявшей аппетитный запах.

— Сколько времени я уже лежу здесь? — спросил Брэдан.

— Четвертый день.

Фиона подошла к кровати и, поставив поднос на маленький столик, начала с деловитым видом осматривать повязки на ранах Брэдана. Тот смутился, вспомнив, что сидит, едва прикрытый простыней, перед женщиной, которую почти знает. Он нетерпеливо заерзал на кровати.

Фиона, казалось, не замечала его смущения и невозмутимо делала свое дело. Нахмурившись, Брэдан стал поправлять простыню. Удивленная и даже раздраженная его стеснительностью, Фиона выпрямилась и отступила на шаг. Покачав головой, она с упреком посмотрела на него.

Чувствуя себя победителем в этом небольшом поединке, Брэдан с удовлетворенным видом откинулся на подушки. Он все еще чувствовал сильную слабость. Ему было неприятно сознавать, что Фиона видела его нагим. Скорее всего это она раздела его. Впрочем, Фиона была куртизанкой. Она видела голыми не одну сотню мужчин.

«Но не тебя», — возражал ему внутренний голос. Лицо Брэдана залила краска стыда.

— Вы, наверное, голодны, — проговорила Фиона, отводя глаза в сторону. — Если хотите, я помогу вам поесть.

— Нет, спасибо, не надо, — слишком поспешно ответил Брэдан и опять смутился. Помолчав, он добавил, чтобы сгладить неловкость: — Я поем позже, оставьте поднос на столике.

— Ну и глупо, — с упреком сказала Фиона и села на табурет у кровати больного.

Однако Брэдан твердо решил отстоять свою мужскую независимость. Он в упор посмотрел на Фиону, стараясь смутить ее своим пристальным взглядом и заставить подчиниться его воле. Однако Фионе не была знакома робость. В ее золотисто-карих глазах зажглись озорные искорки, на чувственных губах появилась насмешливая улыбка. Такую женщину трудно было вогнать в краску.

— Тушеное мясо надо есть горячим, — сказала она, приподняв бровь. — Не забывайте, что вам нужно восстановить свои силы как можно быстрее. Нам предстоит встреча с Уиллом завтра в полдень. Я уже договорилась о ней.

— Вы нашли своего бывшего приятеля? — заинтересовался Брэдан и машинально съел немного тушеного мяса с ложки, которую Фиона поднесла к его губам.

— Да, — кивнула она, — мне удалось передать Уиллу записку, и он ответил на нее. Его лагерь находится в часе езды отсюда.

Машинально пережевывая и глотая мясо с овощами, Брэдан внимательно слушал Фиону. Однако когда она замолчала, он с негодованием оттолкнул ее руку с ложкой, сообщив, что в состоянии поесть самостоятельно.

На губах Фионы опять заиграла улыбка. Передав ему ложку, она стала наблюдать за тем, как он ест. Она была довольна, что Брэдан самостоятельно справляется с этой задачей. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только стуком ложки о дно миски и щебетом птиц за окном.

Через некоторое время Фиона встала, вспомнив, что у нее есть неотложные дела. Она убрала комнату, а потом сложила горшочки с мазями и мешочки с сушеными целебными травами в большую кожаную сумку. Закрыв ее, Фиона помыла в тазике с водой ступку и пестик.

Доедая тушеное мясо с овощами, Брэдан внимательно наблюдал за ней. Он заметил, что Фиона ведет себя в его присутствии естественно и спокойно. Должно быть, за эти дни она привыкла к нему. Впрочем, этому могло быть и другое объяснение. Брэдана вдруг охватило беспокойство. А что, если за то время, пока он лежал без сознания, Фиона разработала коварный план побега? Честно говоря, Брэдан не очень-то верил в это. Тот факт, что она не сделала никакой попытки бросить его или передать властям, воспользовавшись его беспомощностью, говорил сам за себя. Более того, Фиона заботливо ухаживала за ним, лечила раны разными зельями и снадобьями, стараясь быстрее поставить его на ноги. Брэдан смутно помнил, что во время болезни пил какие-то горькие отвары и настои.

А это значило, что именно благодаря Фионе он так быстро пошел на поправку. Она не только спрятала больного в этой комнате от властей, но и выходила его.

Эта мысль поразила Брэдана. Он всегда считал, что женщины, подобные Леди в алом, эгоистичны и корыстны. Они заняты только собой и не способны прийти на помощь ближнему в трудную минуту. Наблюдая за Фионой, Брэдан все больше удивлялся. Эта женщина оставалась для него загадкой. Она заставила его пересмотреть некоторые взгляды на жизнь.

Покончив с едой, Брэдан повернул голову и взглянул на Фиону, убиравшую золу и пепел из очага. На ней было простое домашнее платье, совсем не похожее на тот алый наряд, в котором несколько дней назад она предстала перед посетителями трактира. Однако и это платье было скроено по фигуре и очень шло ей. Оно отличалось от тех черных бесформенных балахонов, которые Фиона носила в Лондоне, в своей швейной мастерской.

Брэдану было ясно, что красота Фионы не зависела от того, была ли ее одежда сшита из холщовой ткани или из шелка. Ее внешность могла поразить воображение и соблазнить мужчину любого возраста и положения. Изюминка Фионы состояла в контрасте ее ангельского лица и пышных форм. У Брэдана перехватило дыхание, когда он увидел, как она, наклонившись, выметает золу из очага. Очертания ее бедер были очень соблазнительны. Долетавший до него тонкий аромат ванили волновал. Сердце Брэдана учащенно забилось, по телу пробежала дрожь.

Брэдан не считал себя влюбчивым человеком. Женщинам было трудно завоевать его сердце. Он участвовал во многих военных походах под стягами короля и сражался в дальних странах за монаршую справедливость. При этом Брэдан никогда не испытывал недостатка в женской ласке, его окружали экзотические красавицы, готовые по первому его слову дарить ему любовь.

Брэдан смущенно отвел глаза от Фионы, стараясь успокоиться. Ее соблазнительные бедра вызвали у него прилив желания, и он боялся, что Фиона это заметит. Ему не хотелось быть уличенным ею в похотливых желаниях.

Сквозь щели в ставнях в комнату пробивался яркий свет. Стараясь отогнать грешные мысли, Брэдан стал думать о том, что сейчас происходит за окном. Вскоре ему удалось справиться с возбуждением. И когда Фиона закончила убирать очаг и присела на табурет рядом с его кроватью, он уже почти успокоился.

Но тут Брэдан снова уловил исходивший от Фионы нежный запах, и его охватил трепет. Он боялся взглянуть на нее. Пауза затягивалась, и Брэдан чувствовал себя неловко. Чтобы скрыть свое смущение и отвлечься от мыслей о нескромных желаниях, он решил заговорить с ней.

— Что вы сделали с моей одеждой? — спросил Брэдан, стараясь говорить ровным спокойным тоном.

— Я отнесла ее вниз, на кухню. — В голосе Фионы звучали насмешливые нотки. — Я подумала, что ее надо выстирать. Ведь пока вы могли вполне обходиться без нее.

— Хорошо, но теперь она мне нужна, — сказал Брэдан, не отводя взгляда от Фионы, хотя это удавалось ему с трудом.

— В таком случае я через пару минут вам ее принесу. А сейчас нам необходимо обсудить кое-какие детали. Завтра нам предстоит важная встреча.

— Неужели мы не можем поговорить об этом, когда я оденусь? — раздраженно спросил Брэдан.

— Нет, это дело не терпит отлагательств. Неужели комфорт вам дороже, чем собственная безопасность и спасение сестры?

С этим было трудно спорить. Впрочем, Брэдан и не собирался этого делать.

— Хорошо, давайте поговорим, — сдался он. Фиона внимательно посмотрела ему в глаза. Брэдан изо всех сил старался не поддаться ее очарованию. Взгляд Фионы завораживал его.

— Прежде всего мы должны договориться по поводу моего имени, — начала Фиона. — В прошлом все называли меня Гизелла де Кер.

— И даже разбойники?

— Да. Фионой меня звали только в детстве и ранней юности, когда я жила в Гэмпшире.

— Но почему вы не вернули себе прежнее имя, когда ушли от Дрейвена?

— На этот вопрос мне сложно ответить, — промолвила Фиона, отводя взгляд. По ее лицу пробежала тень. — Может быть, я не стала этого делать, потому что продолжала одеваться в алые наряды. Я отзывалась на то имя, которое мне дал Дрейвен, потому что привыкла к нему, оно стало неотъемлемой частью меня. Ту женщину, которая помогала разбойничьей шайке грабить на больших дорогах, продолжали называть Гизелла де Кер. Это продолжалось всего лишь год. Разбойники пользовались моей известностью и привлекательностью для того, чтобы заманить мужчин в наши края и, устроив засаду на дороге, ограбить их. А когда по стране распространилась молва о том, что меня используют как приманку, я покинула Олтон и отправилась в Гэмпшир.

— Понятно.

— Надеюсь, что это действительно так, — сказала Фиона. — Потому что если вы будете называть меня в присутствии посторонних Фионой, это вызовет подозрения. Люди начнут сомневаться в том, что перед ними знаменитая Леди в алом.

Брэдан кивнул.

— Хорошо, я исправлюсь, — сказал он. — Хотя все это очень странно. Получается, что я один знаю ваше настоящее имя.

— Нет, вы ошибаетесь, — возразила Фиона. — Кроме вас, мое настоящее имя известно еще одному человеку.

— Кому? — поинтересовался Брэдан.

— Уиллу Синглтону, — ответила она. — Но и он не называет меня Фионой по тем же самым причинам.

Щеки Фионы порозовели при упоминании о главаре шайки. И Брэдан понял, что их связывает нечто большее, чем деловые отношения. Однако Фиона явно не хотела говорить об этом.

— А мой дядя? Вы провели с ним так много времени. Неужели он не знает, как вас на самом деле зовут? — спросил Брэдан.

Ему была неприятна мысль, что Фиону и Уилла могли связывать интимные отношения.

— Ему было безразлично, как меня зовут, — с горечью сказала Фиона. — Он дал мне имя Гизелла де Кер и с тех пор звал меня именно так. Уехав в Лондон, я открыла швейную мастерскую и магазин под своим настоящим именем — Фиона Берн, надеясь, что Дрейвен меня не найдет.

— Но ведь я нашел вас. Почему вы думаете, что Дрейвен не может этого сделать?

— Вас не пугали трудности. Вы проделали долгий путь и истратили уйму денег, чтобы найти меня. Я хорошо знаю Дрейвена, он не способен на подобные жертвы. Наверняка он считает это ниже своего достоинства. Я знала, что он не сделает попытки разыскать меня, когда жила у разбойников. Хотя я находилась всего в нескольких часах езды от Лондона, Дрейвен ничего не предпринял для поисков. Но если я снова окажусь в борделе, боюсь, он постарается вернуть меня…

Фиона замолчала и потупила взор, кусая губу. У нее был такой удрученный и потерянный вид, что у Брэдана сжалось сердце. Его поразило то, что женщина, которая долгие годы была изгоем общества, не потеряла способности тонко чувствовать и страдать. Он видел, как ей страшно возвращаться в прошлое, как пугала ее мысль о встрече с Дрейвеном.

У Брэдана вдруг появилось ощущение, что Фионе хочется спрятать лицо у него на груди и просить защиты от того зла, которое царит в этом мире. Когда она снова подняла на него глаза, в них стояли слезы. У Брэдана перехватило дыхание от жалости к ней. Он хотел что-нибудь сказать ей в утешение, но тут Фиона снова заговорила:

— Дрейвен не предпринимал серьезных попыток вернуть меня еще и потому, что боялся показать свою слабость перед своими приспешниками. Он не хотел открыто пускаться на поиски какой-то Гизеллы де Кер. Но теперь, когда я сама появилась в этих краях, он не преминет вернуть меня назад. Тем более если узнает, что я навожу справки о вашей сестре.

— Но зачем вы ему? — нахмурившись, спросил Брэдан. У него возникло жгучее желание защитить эту женщину, не дать ее в обиду. Усилием воли он подавил эмоции, напомнив себе, что сейчас он не в состоянии взять кого-либо под свою защиту. Да и не стоило забывать о том, что Фиона была падшей женщиной и воровкой и служила ему лишь орудием в борьбе за справедливость. Взяв себя в руки, Брэдан продолжал, тщательно подбирая слова: — Мой дядя очень богат и вполне может обойтись без тех денег, которые приносили ему ваши таланты куртизанки.

Фиона вздрогнула, и в ее глазах отразилась боль. Однако она быстро справилась с ней и, холодно взглянув на Брэдана, усмехнулась.

— Вы совершенно правы, — произнесла Фиона. — Я нужна вашему дяде вовсе не как источник дохода, хотя, уверяю вас, он никогда не откажется от денег, несмотря на все свое богатство. Но он хочет вернуть меня по другой причине. Им движет уязвленное самолюбие и чувство собственности.

— О да, его самолюбие не имеет границ! — в сердцах воскликнул Брэдан, и в его душе с новой силой вспыхнула ненависть к человеку, искалечившему ему жизнь. — Но мне бы хотелось, чтобы вы поподробнее рассказали о мотивах, которые могут побудить Дрейвена преследовать вас.

— Эти мотивы очень просты. Четыре года назад под покровом темноты я убежала от лорда Дрейвена. А ваш дядя,

как известно, не тот человек, который может смириться с потерей того, что он считает своей собственностью.

К Фионе вернулось самообладание, и теперь она с невозмутимым видом смотрела на Брэдана. Перед ним была уже не растерянная, испуганная Фиона Берн, а уверенная в себе Леди в алом. Разговаривая с ним, она теребила рукав своего платья. Приглядевшись внимательнее, Брэдан понял, что там она прятала кинжал. Брэдан вспомнил, что с этим кинжалом она чуть не набросилась на него в своем магазине, а потом защищалась этим оружием от кузнеца, посмевшего прикоснуться к ней в трактире. Клинок кинжала блеснул в лучах солнца, пробивавшегося в комнату сквозь щели в ставнях.

Брэдан нахмурился.

Заметив его реакцию, Фиона усмехнулась. Достав кинжал из рукава, она вложила его в кожаные ножны.

— Извините меня. Я редко вынимаю кинжал из ножен. Но когда остаюсь одна и начинаю вспоминать Дрейвена, руки сами невольно тянутся к оружию.

— Я не осуждаю вас за это. Хотя, признаюсь, был немало удивлен, заметив, что вы поигрываете кинжалом. Зачем вам оружие? Ведь сейчас вам ничто не угрожает.

Фиона снова усмехнулась:

— Да, я умею удивлять и даже вызывать шок у окружающих. Кстати, эту особенность Дрейвен высоко ценил во мне. Его забавляло, когда я поражала своим поведением мужчин. Да вы и сами хорошо знаете, какой извращенный вкус у вашего дяди, — продолжала Фиона, выразительно посмотрев на перевязанные раны Брэдана. — Его развлечения достойны самого серьезного осуждения. Я вижу, вы на себе испытали, что значит стать игрушкой в руках такого человека.

— Эти раны нанес мне не он, а его приспешники, — сказал Брэдан, и на его скулах заходили желваки. Воспоминания о пытках причиняли ему боль. — Но, конечно же, они сделали это по приказу Дрейвена. Сам он наблюдал за тем, как меня мучают. Похоже, это доставляло ему большое удовольствие.

— Сколько времени вы находились у него в руках? — спросила Фиона.

Брэдана поразил тот деловитый тон, которым был задан вопрос. Судя по всему, Фиона считала, что Дрейвен способен бросить в темницу любого человека и держать его в застенках сколь угодно долго.

— Немногим более двух недель, — помолчав, ответил Брэдан. — Он держал меня в подвале башни в Чепстоне. Вы, должно быть, знаете этот замок. Довольно неприятное место.

Брэдан решил перевести разговор на другую тему. Ему не хотелось углубляться в подробности о своих мытарствах.

— Я была там лишь однажды, — тихо промолвила Фиона, и ее глаза потускнели. — Но впечатлений об этом замке мне хватит на всю жизнь.

Прежде чем Брэдан успел что-нибудь сказать, Фиона встала и, взяв поднос с посудой, торопливо направилась к двери, пробормотав, что ей нужно принести его одежду. Брэдан растерялся. Ее поспешность показалась ему странной.

— Подождите! — воскликнул он. Фиона замерла на пороге.

— Я хочу вас еще кое о чем спросить.

— О чем именно?

Фиона продолжала стоять к нему спиной, и тем не менее Брэдан решился заговорить с ней о том, что не давало ему покоя:

— Когда я лежал без сознания, вы могли бы без труда убежать от меня, и тогда вам не пришлось бы выполнять мои требования. Но вы предпочли остаться. Более того, вы поставили меня на ноги с помощью целебных трав и снадобий. Я хочу знать, почему вы это сделали.

Фиона бросила на него взгляд через плечо. В ее глазах застыло выражение такой непоколебимой решимости, что Брэдан пожалел о том, что завел разговор на эту тему.

— На это у меня есть свои причины, Брэдан де Кантер, — твердо заявила она. — Но я не хочу ни с кем обсуждать их. Скажу только, что вы не одиноки в своем желании добиться справедливости и призвать Дрейвена к ответу за его злодеяния. Я не собиралась мстить ему, но раз уж мне представилась такая возможность, я готова воспользоваться ею. Это все, что вы должны знать.

С этими словами Фиона распахнула дверь.

— Я сейчас принесу вам одежду, — бросила она, прежде чем выйти в коридор.

Когда дверь за ней захлопнулась, Брэдан погрузился в задумчивость. Уклончивый ответ Фионы привел его в еще большее замешательство. Откинувшись на подушки, Брэдан закрыл глаза и глубоко вздохнул. Его терзали угрызения совести. Брэдан упрекал себя в том, что грубо обращался с Фионой и не доверял ей. Но делал он это потому, что боялся сблизиться с ней и стать жертвой ее женских чар. Фиона пробудила в его душе незнакомые доселе чувства, а Брэдан сопротивлялся им. Он обижал Фиону и делал ей больно, пытаясь заставить ее держаться на расстоянии. И теперь Фиона стала отдаляться от него — именно этим объяснялся ее поспешный уход. Да, Брэдан мог поздравить себя с тем, что достиг поставленной цели.

Снова глубоко вздохнув, Брэдан задал себе давно мучивший его вопрос. Почему его так остро волновало все, что было связано с Леди в алом? Долго размышлял над этим Брэдан, но ответа не находил…