Ледяное сердце герцога

1. Герцог

Объехав участок границы, вверенный герцогу его величеством, небольшой отряд возвращался домой. Громм Эдуан навещал дозорные башни время от времени. Рейды он проводил не только из стремления поддерживать порядок и нагонять на подчиненных страху неожиданными проверками, молодой герцог любил испытывать себя на прочность – в жару ли, в дождь, в пургу скакать верхом по каменистым дорогам. Смысл его существования – служба, высокородный воин посвящал себя ей без остатка, чувствуя собственную значимость для страны и короля.

– Ваша светлость, взгляните! Во-он там, – указал в небо слуга по имени Шугэ, – орлан. Говорят, увидеть его – к удаче.

– Орлан? Где? – задрал голову один из ратников. – Ух ты! Какой огромный! Если такая махина пролетит поблизости, душа в пятки уйдёт. Какая уж тут удача?

– Вот и везение: живым остаться, – засмеялся его товарищ.

Первым в группе ехал обедневший вассал герцога граф Приэмм Солоу. Он задумался, не слышал разговоров, не видел птицы, которая скрылась теперь за верхушками деревьев.

Не обеднел бы род Солоу, Приэмм смог жить в своём графстве. Обязанностью его было привести войско на зов сюзерена в случае нападения на Эдунский замок. Однако пять неурожайных лет и эпидемия, которая выкосила половину крестьян, сделали графа неспособным не только платить подати, но и содержать семью. Теперь двадцатидвухлетний Приэмм обеспечивал более-менее сносные условия жизни матери, двум сёстрам и брату благодаря положенному герцогом жалованию. Эдуан лично руководил гарнизоном крепости, а Солоу назначил своим заместителем.

Граф, как и многие аристократы королевства, хотел видеть Громма зятем или хотя бы другом. И то, и другое – безнадёжная мечта. Его светлость одинаково черство держал себя и мужчинами, и с женщинами. Все надежды установить приятельские отношения разбивались об эту холодность, как призрачные облачка о снежные вершины окружающих Эдунский замок гор. За три года безупречной службы Приэмм так и не добился расположения начальника.

Сейчас, осматривая придорожные кусты, он прикидывал, как бы устроить встречу герцога с очаровательной младшей сестричкой. Старшую он уже представил Громму. Неловко вспоминать, как та млела, глядя на равнодушное лицо несостоявшегося жениха. Всю обратную дорогу в столицу графства сестрица рыдала, не слушая уговоров Приэмма. Она крепко влюбилась, но дело не столько в этом. Холодный взгляд герцога, презрительный тон обидели девушку до глубины её нежной души.

– Почему он так со мной? Ведь не в том причина, что мы небогаты? – спрашивала она брата, отворачиваясь от него и глядя в окно кареты, чтобы не показать зарёванного лица. – Разве я уродина? Можно было хотя бы любезно разговаривать?

– Милая, дивная голубка, – Приэмм, чтобы придать теплоту словам, тронул локоть сестры, но она отстранилась, оставаясь одинокой в своём горе, – ты прекрасна, свежа, как первый подснежник. Я безоглядно влюбился бы, как только увидел тебя, не будь я братом.

Участие лишь сильнее огорчило отвергнутую девушку, плечи её задрожали, к всхлипам добавились поскуливания. Приэмму ничего не оставалось, как откинуться на спинку дивана и замолчать, разглядывая знакомые с детства холмы. Карета приближалась к дому.

Графиня Солоу, как только увидела сына и дочь, понурых, прячущих взгляд, не могла унять сердцебиения. Она хватала воздух, неестественно широко открывая рот, искала опору, ощупывая шаткий стол. Женщина сгоряча выплеснула на Приэмма упрёки, но затем спохватилась и утешила всех, прежде всего саму себя. Вечером за чаем со сладостями, которые главный повар герцога навязал в дорогу, семейство Солоу непринуждённо сплетничало о его светлости Эдуане.

Тогда и услышал граф о болезни ледяного сердца. Матушка рассказывала легенду о ведьме из-за гор, со вкусом смакуя подробности. Спохватившись, её милость потребовала сохранить тайну. Проклятье действовало только на аристократов, считалось, что болезнь можно накликать, если знаешь о ней. Болтать зря не надо.

Конечно, это были предрассудки. Передаваемая по секрету история ледяного сердца за две сотни лет обросла ритуалами и суевериями. Однако верно рассказывали её или нет, положение девушек и юношей из проклятого рода легче не становилось.

Окрик сюзерена отвлёк графа от размышлений.

– Приэмм! Смотри! Птица несёт добычу.

Граф поднял зрительную трубу.

– Не пойму, телёнок или баран, еле тащит.

Гигантские орланы селились на скалах в недоступных районах, в предгорьях появлялись редко, а сейчас птица подлетела почти к самому замку! Такого давно не случалось. Встревоженные путники следили за полётом хищника.

– Вот стервец, – сказал кто-то, – крестьян напугает.

– Да это человек! – вскричал Приэмм. – Он человека схватил!

Ещё две зрительные трубы взметнулись к небу. Орлан приближался, теперь можно разглядеть обессиленно повисшего в его когтях отрока.

– Цельсь! – приказал герцог. – Надо убить, повадится на людей охотиться и сородичей научит!

Воины взяли луки наизготовку.

– Он разобьётся, – негромко сказал Солоу.

– Кто?

– Человек, упав с такой высоты, разобьётся.

– Думаете, граф, мальчишка камням предпочтёт острый клюв орлана?

Выпущенные стрелы не попали в цель. Громм сам взялся за лук и первым выстрелом сразил хищника. Птица потеряла добычу, но держалась в воздухе. Ещё пять настигших её стрел прервали полёт.

– Найдите и отдайте чучельнику, – Эдуан тронул коня. – Действительно, редкая удача.

– Ваша светлость, можно посмотреть, что с парнишкой? – спросил Шугэ. – Он, кажется, упал на деревья.

– Разыщи и похорони. Пятеро на поиски, остальные со мной.

За следующим поворотом показалась надвратная башня, к ней и вела дорога. Замок – гордость рода Эдуанов. Во всём королевстве не сыщешь равного. Заложенный на высоком берегу судоходной реки Эдулы ещё прапрадедом Громма, он стал надёжным стражем границы королевства.

Площадь, цитадель и большой внутренний двор окружали каменные стены. Для придания прочности нижнюю часть стены сделали шире верхней. На вершине стены был широкий проход, хоть на коне скачи. Его светлость мальчишкой любил бегать там, командуя невидимыми защитниками. Юный маркиз выглядывал через узкие щели в зубцах, воображая, как неприятель двигает стенобитные орудия, посылал стрелы из подаренного отцом учебного лука и мчался к башне. Сторожевые башни, выдаваясь из тела внешней стены, позволяли вести обстрел вдоль неё. Дорожка проходила сквозь башню, но её можно было блокировать при необходимости, что маленький вояка и проделывал. Слугам, посланным герцогиней Эдуан, частенько приходилось разыскивать Громма, подолгу уговаривать, уверяя, что враги отступили и теперь можно идти обедать.

Каждый: путник, гость, житель, – приближаясь к замку, любовался внушительной красотой крепости, воздвигнутой в согласии с горным фоном. Вот и герцог с удовольствием осматривал свои владения.

Копыта лошадей застучали по доскам моста, перекинутого через глубокий ров. Мост на трёх опорах поднимался к воротам. Они были распахнуты, но любое движение в длинном затенённом проходе под башней прекратилось в ожидании проезда его светлости. Наблюдатели увидели отряд задолго до того, как он приблизился к мосту.

– Граф! – обратился к Приэмму герцог. – Опросите жителей деревень: замечали там орланов, или наш первый? Хорошо бы понять, почему он залетел сюда. Разве в горах мало добычи?

Отряд, проехав под башней, попал на площадь, где выстроился гарнизон. Казармы находились здесь же внутри крепостной стены, времени для сбора требовалось немного. Громм Эдуан оглядел воинов, похожих на частокол своей неподвижностью, выслушал доклад начальника стражи и направил коня к цитадели. Приэмм Солоу остался выполнять приказ. Уже отъехав на значительное расстояние, герцог услышал многоголосый шум. Ратники обсуждали появление гигантского орлана в предгорьях. С этими птицами связано множество предрассудков. О них говорили, как о предвестниках счастья, мало кому приходило в голову остерегаться их когтей. Будет лучше, если жители узнают о грозящей опасности. По крайней мере, станут внимательнее следить за детьми и животными, а не любоваться чудесной птицей с риском поплатиться за беспечность.

Громм напрасно позволил Шугэ отстать. Теперь придётся мыться и менять одежду без его помощи. Правда, есть забывчивый и рассеянный камердинер, который служил ещё отцу. Давно пора заменить его, но где такого найдёшь? Эдуаны всегда ценили преданность. Воспоминание о долговязом, жилистом старике, похожем на сухой, корявый, но всё ещё крепкий сучок в зелёной кроне дуба, вызвало улыбку. Отказываться от услуг верного человека Эдуан не хотел, камердинеру всегда можно поручить секретное дело и не беспокоиться о сохранении тайны, но в том, что касается быта, старик был совершенно бесполезен.

Для удобства воду из источника подвели к жилым помещениям в главном здании замка. Герцог привык пользоваться прохладной, это давало бодрость, но сейчас, после дальней утомительной дороги, хорошо бы расслабиться.

Поднимаясь по винтовой лестнице на свой этаж, он услышал торопливые шаги навстречу. Выхватил меч, подумал, как неудобно им орудовать, ведь лестницы выстроены в расчёте на оборону, так, чтобы преимущество было у тех, кто защищает семью герцога.

– Ваша светлость! – предусмотрительно подал голос кто-то. – Я вас жду, камин затопил, воду согрел! Отдохнёте хорошенько, а то когда ещё Шугэ расстарается!

Громм резким движением убрал меч в ножны. Это камердинер. Едва взглянув на радостное лицо, герцог кивнул, взбежал по лестнице и прошёл в спальню, минуя большой зал в центре башни. Поперечная стена делила объём замка надвое, толстая в цокольном этаже, здесь она переходила в арку, дабы облегчить здание и расширить главный зал. Небольшие частные помещения устроили непосредственно во внешней стене, среди них была и спальня герцога. Здесь хозяина ждали наполненная горячей водой ванна, просушенные полотенца и чистое бельё. Уютно потрескивали дрова в камине. На столе красовались вино, фрукты.

– Скоро принесут горячее! – сообщил старик.

– Ты меня поразил сегодня!

– Шугэ подробно всё объяснил, когда уезжал, я даже записал для памяти, ваша светлость!

– Иди! Иди-иди, я справлюсь.

Старик ушёл. Он не мешал, просто всё и так было слишком хорошо. Пусть отдохнёт от непривычной суеты. Громм принялся расстёгивать многочисленные крючки и пуговицы, опять вспомнил Шугэ. Где он там пропал? Хотя, если нашли тело мальчика, то копать могилу в каменистой земле не так просто, до вечера провозятся. А похоронить надо, нельзя хищникам лакомиться человечиной.

Вопреки ожиданиям, Шугэ недолго отсутствовал. Ещё лёжа в тёплой ванне, Громм услышал знакомый стук в дверь, будто кто-то робко скребётся.

– Заходи, поможешь мне!

Слуга шустро подскочил, прихватив по дороге полотенце. Вид у Шугэ был взбудораженный. Можно было подумать, что его минуту назад выдернули из потасовки в придорожной таверне. Громм, принимая помощь, заметил смятение на простоватом лице, но ничего не сказал. Парень, подавая и застёгивая одежду, шевелил губами, не издавая при этом ни звука, упорно отводил глаза, краснел и отдувался. Вот уже господин одет, сел за стол, съел зажаренную баранью ногу, откинулся на высокую спинку стула, принял наполненный Шугэ бокал. Слуге пора уходить. Тот, помявшись, всё-таки заговорил:

– Простите мою дерзость…

– Что такое?

– Этот мальчик… Его спасли ветви, они смягчили падение, да и летела птица невысоко.

– Жив? – удивился Громм. – Пусть найдут его родных.

– Он шибко разбился, нужен лекарь…

– Чего ты хочешь? – Взгляд серых глаз не сулил болтуну ничего хорошего.

– Простите, ваша светлость, я только… Простите! – Шугэ попятился.

– Говори же!

– Позвольте оставить пострадавшего в замке, мы с женой выходим его.

– Месяца хватит?

– Да! Благодарю, ваша светлость!

Слуга поспешил вон.

Эдуан тут же забыл и о мальчишке, чуть не ставшем добычей гигантского орлана, и о Шугэ. Потягивая вино, он размышлял об усилении дальних гарнизонов.

Охрану герцогства, а заодно и юго-западных границ королевства наладил ещё дед Громма, именно он выстроил дозорные башни вдоль границы. Тогда же закончили строительство родового замка. Дисциплина в армии герцогства всегда поддерживалась жесточайшая, но многие считали за благо поступить на службу Эдуанам ради безбедного существования близких. Обстановка на этом участке границы была спокойная. Те инородцы, кто по недомыслию совершали вылазки на земли славных герцогов, получали такую трёпку, что охота пропадала надолго. Войско славилось дорогим вооружением и хорошей выучкой, командиры строгостью и справедливостью. Границу охраняли безупречно даже во время недолгих отлучек Громма.

Уезжать герцог не любил. Иногда дела требовали его присутствия в главном городе герцогства Эду или в столице королевства Колуи. Каждый приезд богатого красавца вызывал шторм в тихой заводи светской жизни столицы. На Громма сыпались приглашения на баллы и в уютные салоны. Каждый сколько-нибудь родовитый отец мечтал познакомить с завидным холостяком дочь, будь то засидевшаяся в девицах скучающая леди или едва переступившая порог отрочества и не отложившая в сторону кукол хохотушка. Герцог неохотно принимал приглашения и неизменно всех разочаровывал. Он отказывался танцевать, не желал слушать игру на клавикордах и пение взволнованных девушек, не делал комплиментов, а случайный взгляд его восхитительных глаз мог заморозить, лишив дара речи, кого угодно. Удивительно ли, что после таких визитов разозлённые родители и их униженные дочери принимались говорить о неприступном гордеце в самых нелицеприятных выражениях.

Молодой Эдуан спешил вернуться в свой замок, задержать его не могли ни мольбы поклонниц его красоты, на просьбы матери, ни даже милости короля. Так он и жил воином-отшельником, не думая о женитьбе. Даже случайных связей не допускал, пленённые его красотой дамы вызывали у него бескрайнюю скуку. Только в далёкой от пышности обстановке замка, среди величественной строгости гор, в окружении послушных его воле ратников Громм видел своё место.

Суровость нрава и неприветливость характера господина уравновешивалась разумностью требований и благородством сердца. Слуги и подчинённые боготворили его, хотя и боялись. За кружкой пива они нередко обсуждали судьбу господина, сокрушённо качая головами: найдётся ли женщина, которая преодолеет эту стужу?