Ледяное сердце лорда

ГЛАВА 11. Сугробы и слуги зимы

Кто-то в сером кителе, слишком лёгком для зимы, стоял в стороне и наблюдал за почти сравнявшимся с землёй домом. Он даже не был похож на сугроб, так много оказалось на нём снега. И человек, если был то, конечно, человек, стоял чуть выше трубы, а казалось ему, будто находится на равнине. Только сосны, так странно торчащие из белого, слепящего глаза снега, выдавали происходящее.

Под ногами его что-то зашуршало, но человек был настолько погружён в свои мысли, что не заметил этого. К тому же ветер играл в его волосах и разносил по округе хрустальную песнь колокольчика.

В перезвоне этом всегда слышался холод и магия. Впрочем, чего ожидать от вещицы, подаренной ему госпожой? От невесты Холода никогда он пока не видел тепла.

Но звуки этой магии сейчас сыграли с ним злую шутку, перекрыв собой отголоски другой силы, которая помогала маленьким лапкам, неутомимо скрестись о корочку льда. И вот уже небольшой зверёк серой тенью проскользнул мимо его ног и снова скрылся в ближайшем сугробе. А там вынырнул с другой стороны и поскакал прочь, оставляя за собой цепь мелких следов.

Милах лепил снежок в своих больших и горячих ладонях и уже прицеливался в окна одного из домов, чувствуя себя глупым мальчишкой.

В доме этом жила, конечно, не девушка его мечты, но та, которая хотела стать его невестой. И Милаха это неизменно забавляло.

Бросить снежок не дала ему крыса, которая промелькнула совсем рядом с ним.

Он отступил, вгляделся в искрящийся снег и начал крутиться на месте в попытках уловить зверка взглядом. Сердце в груди глухо и неприятно заколотилось, мысли тут же запрыгали и понеслись в сторону Ари — лесной колдуньи, о которой в деревне мечтает не только он один. Правда лишь Милах желает Арю всерьёз, не боясь её причуд и странностей.

А в окне уже показалась белокурая, голубоглазая красавица. Даже не побоялась мороза и, чтобы не терять время, открыла окно и свесилась из него, широко, маняще улыбаясь.

— Эй, Волк, — так его кликали все местные не без причины, и Милаху это нравилось, — что в снегу танцуешь, да без меня?

Он прекратил вертеться, решив, что ему почудилось, и в приветственном жесте махнул ей рукой.

Высокий, широкоплечий, с острыми высокими скулами и волевым подбородком. Он легко мог бы казаться отталкивающим, но пшеничные волосы, светлые глаза и обаятельная улыбка делали своё дело.

Милах собрался было что-то ответить ей, но крыса каким-то образом очутилась на её подоконнике и девица закричала, размахивая руками, едва не придавив зверька сапожком, который тут же оказался у неё в руке.

Милах подступил ближе и, проворно дотянувшись до окна, позволил крысе спрятаться в рукаве своего тулупа.

— Ну, чего так кричать?

Девица на это всхлипнула и окинула его встревоженным взглядом.

— Убей эту тварь, — потребовала она напряжённо и коротко.

— Пф, — Милах отошёл от её дома и плотнее запахнулся, чувствуя, как крыса возиться на его груди, — это зверь Ари.

— Ведьмы той? Ещё этого не хватало… — вздохнула девушка и поспешила закрыть ставни, пусть и, Милах уверен в этом, продолжила подглядывать за ним в щелочку.

Крыса тем временем вылезла из его рукава так же, как и забралась туда, и только теперь Милах обнаружил зажатую в её пасти веточку рябины.

— Странно… — попытался он её отобрать, но крыса вместо того, чтобы отдать ему ягоды, крепко ухватила Милаха за палец. — А где хозяйка? — окинул он взглядом сугробы и протоптанные в снегу дорожки, что разбегались к домам и к лесным тропам. — Что ж…

Пришлось оседлать чёрного как смоль скакуна и унестись в сторону леса. Кто-то из местных, видя это, пытался прокричать вслед что-то о странном снегопаде, который недавно укрыл лесную полосу белым непроглядным покрывалом, но Милах не слушал.

Крыса снова возилась у него в рукаве, оттуда же выкатилось несколько красных ягод, что будто крупные капли крови разбились о корку льда под копытами вороного коня.

Милах помедлил у тропы, которая всегда находилась в этом месте, между двух старых дубов и вела к Арюшке. Но теперь…

— М-да, — спешился он и ладонью коснулся стены снега перед собой. — Чудеса…

Но деваться некуда, пришлось вернуться в деревню за лопатой, снова доехать до заваленного снегом пути, оставить там коня и взяться за раскопки.

Благо Милах был не из хилых. Устать не должен, быстро не выдохнется!

Но работы оказалось больше, чем он себе представлял. Стало жарко и тулуп с шапкой оказались на ветвях ближайшего куста, а домика Ари всё никак не было видно.

Как вдруг Милах понял, что видно его и не должно быть, ведь вокруг снега выше крыши и деревья тонут в нём будто в глубоком молочном озере.

Позвать бы друзей на подмогу… Думал Милах, обернувшись назад, сдувая со лба светлую прядь волос. Да продержится ли так долго Арюшка? Что там с ней? Как бы беды не случилось…

И мысль эта заставила копать его ещё быстрее, предала Милаху сил.

У Ари темнело в глазах и покалывало от холода подушечки пальцев. Аркан, поначалу будто не желая замечать её бледности и слабости, теперь буравил её обеспокоенным взглядом. Пёс, что всё так же жался к ногам своей хозяйки, видя это, тихо рычал на Аркана, прижимая к голове уши. И он ухмылялся ему в ответ.

— Злишься… Что ж, я заслужил, — лорд поднялся, позволяя одеялу холодным комом упасть на пол, встряхнул шкуру, которая вмиг стала суха и горяча, и набросил её на плечи Ари. — Когда всё это закончится, я уйду. Не бойся.

В ответ лишь блеснули её большие, пугливые глаза и задрожали губы.

Аркан зажёг свечу… своим дыханием, рассудив, что воздуха много она не выжжет. Точнее, понадеявшись на это. И присел рядом, локтем потеснив пса.

Укусить его пёс не решился, всё же запах медведя его по-прежнему смущал, вид шкуры настораживал, да и лорд дурного, вроде, не делал…

— Ну, чего ты? Будет дом твой, как новенький. Мне бы только наружу выйти, да под новый удар не попасть.

Аря вдруг прислонилась к нему лбом и глубоко вздохнула.

— Будто год уж прошёл, а не несколько дней. Даже припомнить не могу, как долго ты здесь, Кан… А теперь говоришь, что уйдёшь? Когда раны твои едва затянулись. Когда кругом враги.

Он замер, поднеся руку к её голове, но погладить так и не решился.

— Я, возможно, кажусь нахалом, — улыбнулся он вдруг тепло и печально, — но не чудовище я и совесть у меня имеется. И без того навлёк на тебя беду.

Но Аря лишь покачала головой и покрепче сжала в своих пальчиках край его шкуры.

— Странный ты… Но если уйдёшь вот так, спокойнее мне уже не станет.

Аркан собрался было что-то ответить, да снаружи послышался шум.

— Откопали! — встрепенулась Арюшка.

Только вот Аркан её радость не разделял, нахмурился, чувствуя недоброе, и поспешил подняться, чтобы повесить на двери засов.

— Ч-что ты? Зачем? — обхватила Арюшка себя руками, словно в попытках защититься от неясной угрозы.

— Тише, — шепнул он, вглядываясь в темноту, что сочилась из щели под дверью в прихожую. — Кажется, там не твои друзья…

Милах, рукавом вытерев лоб, воткнул лопату рядом с собой в снег и огляделся. Примерно в пяти шагах от него должна находиться дверь дома, если он правильно всё запомнил.

На куполе неба горела большая круглобокая луна. Волчья луна: оранжевая, тёмная, почти красная. Макушки елей, острые и заледенелые, серебрились в её свете. И снег вокруг ну точно, как рассыпанные драгоценности, колющие глаза своей красотой и блеском.

Руки раскраснелись, пальцы ломило от мороза, мозоли болели. Но Милах снова взялся за лопату, приготовился зачерпнуть ею снега, как из под ног у него выскочило… нечто.

И Нечто это белым призраком метнулось к сугробу, под которым, видно, находилась крыша домика.

Птица? Заяц?

Милах снова занёс над снегом лопату, как с ног его сбило ещё два неведомых существа.

Небо тёмное, луна большая, деревья словно нарисованные, снег плотный.

Он хотел подняться, но чья-то тень, упавшая на его грудь, словно придавила к земле.

Над Милахом склонился высокий, широкоплечий человек.

Или не совсем человек?

А снежные духи, что похожи то на зайцев, то на птиц, то на маленьких лисиц, носились вокруг, весело стряхивая с пушистых лапок своих крупные хлопья снега. Будто могли они так поднять настоящую метель и свести на нет все усилия Милаха.

— Кто ты? — вновь попытался он подняться, но один из зверьков запрыгнул на его грудь, устраиваясь в тени незнакомца и у Милаха спёрло дыхание.