Легендо

Глава 1

Ощущение легкости и полета покинуло Теллу.

Распростертая на влажной земле, она больше не чувствовала ничего общего с тем ярким, искрящимся жизнью существом, которым была накануне. Вчера вечером частный остров Легендо лучился янтарным светом, дышал очарованием и обещанием чудес с тонкой примесью обмана. Восхитительное сочетание, которым Телла бесконечно наслаждалась. Во время празднества по случаю окончания Караваля она до упаду кружилась в танце, пачкая туфли травой, и кубок за кубком потягивала игристое вино, пока совсем не захмелела.

Теперь она лежала лицом вниз на твердой холодной лесной подстилке.

Не спеша открывать глаза, она со стоном принялась вытряхивать из волос растительный мусор, сожалея, что нельзя с такой же легкостью избавиться от прочих последствий вчерашнего торжества. Воздух пах несвежим спиртным, сосновыми иголками и… ошибками. Ее покрытая мурашками кожа зудела, а занемевшая шея и ноющая спина напоминали о себе не менее громко, чем кружащаяся голова. Отчего же прежде идея заснуть прямо под открытым небом казалась такой манящей?

– Хррр! – раздался где-то поблизости возглас не вполне довольного человека, балансирующего на грани пробуждения.

Телла приоткрыла глаза, быстро стрельнула взглядом в ту сторону и тут же снова смежила веки. Грешные святые! Да она здесь не одна! Среди высоких деревьев и дикой зелени лесной подстилки она различила темную шевелюру, бронзовую кожу, запястье со шрамом и мужскую руку с татуировкой в виде черной розы. Данте.

Ее тут же затопило волной размытых воспоминаний. Уверенные ладони Данте, обхватившие ее за бедра. То, как он покрывал поцелуями ее шею и подбородок, прежде чем их губы слились воедино.

О чем, черт возьми, она только думала?

Конечно, Телла отлично знала, в каком направлении текли ее мысли прошлой ночью на празднике в честь окончания Караваля, который магистр Легендо традиционно устраивал для своих артистов. Она ощущала на языке вкус волшебства и звездного сияния, исполненных желаний и сбывшихся мечтаний, но также и горечь смерти. Сколько бы шампанского она ни выпила, и каким бы разгоряченным от танцев ни был воздух, Телла по-прежнему содрогалась от леденящего воспоминания о собственной кончине.

Спрыгнув с балкона Легендо, она совершила акт не отчаяния, но веры. Однако прошлой ночью думать об этом совершенно не хотелось – как и о том, почему это имело значение. Она стремилась отпраздновать свой успех, позабыв обо всем остальном. И Данте, как ей казалось, мог в этом помочь. Не обделенный привлекательной внешностью, он умел быть очаровательным, если хотел, а, по мнению Теллы, с тех пор, как ее в последний раз целовали по-настоящему, минуло слишком много времени. И, святые угодники, по части поцелуев Данте оказался настоящим мастером!

Он снова застонал и потянулся, положив свою крупную ладонь – такую теплую и твердую – ей на поясницу. Жест оказался невероятно соблазнительным. Телла решила сбежать потихоньку, пока он окончательно не проснулся, но даже во сне Данте ловко управлялся со своими руками. Он неспешно провел пальцами вверх по ее позвоночнику и шее, лениво зарылся в волосы ровно настолько, чтобы заставить ее спину выгнуться дугой.

Внезапно его пальцы замерли, а дыхание выровнялось, и Телла поняла, что теперь и он стряхнул с себя оковы сна. Едва сдерживая готовое сорваться с языка проклятие, она поспешно вскочила с земли, стремясь убраться подальше от его неподвижных теперь, но по-прежнему умелых пальцев. Ей было все равно, увидит ли он, как она ускользает потихоньку; в любом случае это было бы гораздо менее неудобно, чем обмен вынужденными любезностями, прежде чем один из них наберется смелости и начнет оправдываться, придумывая причину поспешного ухода. Телла миловалась с достаточным количеством молодых людей, чтобы знать, что нельзя верить тому, что они говорят как перед, так и после поцелуя. Сейчас же ей действительно нужно было уйти.

Хоть ее воспоминания и были размытыми, все же ей никак не удавалось забыть о письме, полученном перед тем, как они с Данте уединились в лесу. Незнакомец, чье лицо было скрыто под покровом ночи, сунул ей в карман записку и исчез, прежде чем она успела его догнать. Ей захотелось сразу же перечитать послание, но, учитывая, чем она обязана отправившему его другу, решила этого не делать. Прежде нужно вернуться в свою комнату.

Осторожно отступая, Телла ощущала забивающиеся между пальцами босых ног острые хвоинки вперемежку с влажной землей. Похоже, туфельки она где-то потеряла, но тратить время на их поиски совершенно не хотелось. Лес был залит расслабляющим медвяным светом, и, слыша то раскатистый храп, то бормотание, Телла сообразила, что они с Данте не единственные прикорнули под звездным небом. Ей было все равно, увидит ли кто-нибудь, как она крадется прочь от своего красавчика-кавалера, но не хотелось, чтобы об этом стало известно ее сестре, потому что во время Караваля он повел себя с ней отвратительно.

Поскольку Данте работал на Легендо, все его поступки были притворством, но, хоть игра и закончилась, отделить факты от вымысла все еще непросто. Кроме того, Телла не желала ранить чувства сестры, решив поразвлечься с парнем, который жестоко с ней обращался.

К счастью, окружающий мир еще не проснулся, когда Телла добралась до опушки леса, а затем и до особняка Легендо с башенками. Даже сейчас, когда Караваль официально завершился, и все светильники и фонари погасли, строение по-прежнему лучилось манящим тлеющим светом, напоминая Телле о трюках, которые только предстоит исполнить.

До вчерашнего дня имение заключало в себе весь мир Караваля. Через величественные деревянные двери посетители попадали на элегантные балконы, задрапированные роскошными красными занавесами. Эти балконы кольцом окружали раскинувшийся внизу город, состоящий из каналов, наделенных собственным разумом улиц и удивительных торговых лавок, полных волшебных удовольствий. Однако даже за короткое время, прошедшее с тех пор, как игра закончилась, особняк с башенками уменьшился в размерах, и эфемерная страна чудес, скрытая в его стенах, исчезла, оставив лишь привычную для любого жилого дома внутреннюю обстановку.

Телла взбежала вверх по ближайшей лестнице. Ее комната находилась на втором этаже и безошибочно узнавалась по аркообразной двери нежно-голубого цвета. На пороге обнаружились Скарлетт с Хулианом, стоящие в обнимку и явно не желающие расставаться.

Телла была рада, что старшая сестра наконец-то обрела счастье, которое заслуживала более всех прочих жителей империи. Оставалось надеяться, что оно продлится очень долго. По слухам, Хулиан не был коварным соблазнителем девушек и никогда не заводил отношений после окончания Караваля. Согласно первоначальному сценарию, доставив Скарлетт на частный остров Легендо, он должен был сразу выбыть из игры. Однако его репутация отъявленного лжеца была всем известна, поэтому Телле трудно ему доверять. Все же, глядя на стоящих в обнимку Скарлетт с Хулианом, она не могла не отметить, что они удивительно похожи на две половинки одного сердца.

Влюбленные продолжали неотрывно смотреть друг на друга, пока Телла на цыпочках кралась мимо них к своей комнате.

– Это значит «да»? – пробормотал Хулиан.

– Мне нужно прежде поговорить со своей сестрой, – ответила Скарлетт.

Телла остановилась перед дверью. Она готова была поклясться, что письмо у нее в кармане внезапно потяжелело, словно ему не терпелось быть прочитанным снова. Но если Хулиан только что предложил Скарлетт то, на что надеялась Телла, ей просто необходимо поучаствовать в их разговоре.

– О чем ты хочешь со мной поговорить? – громко спросила она.

Скарлетт отстранилась от Хулиана, но он, явно не готовый ее отпустить, продолжал обнимать за талию, теребя красные ленты платья.

– Я спросил твою сестру, согласны ли вы обе поехать с нами в Валенду на празднование семидесяти пятилетия императрицы Элантины. Там состоится еще один Караваль, на который у меня есть два пригласительных билета, – подмигнул Хулиан.

Телла одарила Скарлетт улыбкой. Да, именно на это она и рассчитывала, хотя до сих пор с трудом верилось, что дошедшие до нее на прошлой неделе слухи оказались правдивыми. Караваль имел место лишь раз в году, и не было второго такого случая, чтобы две игры игрались одна за другой со столь маленьким интервалом между ними. Оставалось предположить, что ради императрицы даже Легендо сделал исключение.

Телла продолжала с надеждой смотреть на сестру.

– Удивительно, что ты вообще об этом спрашиваешь!

– Просто я считала, что тебе не нравится День Элантины, поскольку он всегда затмевал твой собственный день рождения.

Телла покачала головой, тщательно обдумывая ответ. Истинные причины, по которым она хотела поехать, имели мало общего с Днем Элантины, хотя отчасти сестра была права. Все то время, пока Элантина правила Меридианной империей, ее день рождения был государственным праздником, сопровождающимся целой неделей торжеств и танцев, а также нарушенных законов и обойденных правил. На родном для сестер острове Трисда этот праздник отмечался всего один день, тридцать шестого числа Сезона Произрастания, но все равно ухитрялся затмить день рождения Теллы, который, к несчастью, приходился на тридцать седьмое число.

– Валенду определенно стоит посетить, – сказала Телла. – Когда мы отплываем?

– Через три дня, – ответил Хулиан.

Скарлетт поджала губы.

– Телла, сначала нам нужно все как следует обсудить.

– Мне казалось, ты всегда хотела поехать в столицу, увидеть ее древние руины и парящие в небе экипажи. Нынешнее торжество определенно станет праздником века! О чем тут говорить?

– Ты забываешь о графе.

Загорелая кожа Хулиана тут же посерела. Да и Телле бы следовало проявить больше чувства.

– Он ведь живет в Валенде, и мы не можем позволить ему тебя увидеть, – напомнила Скарлетт, которая всегда была чрезмерно заботливой сестрой.

На сей раз Телла едва ли могла упрекнуть ее в излишней осторожности.

Граф Николя д’Арси – бывший жених Скарлетт, за которого ее сосватал отец. До Караваля Скарлетт не была знакома с ним лично, но только посредством переписки, однако не сомневалась, что влюблена в него. Также она думала, что граф защитит и ее, и Теллу от тирана-отца, пока не встретила его во время Караваля и не раскрыла подлую сторону его натуры.

Скарлетт недаром тревожилась о графе. Узнай он, что Телла жива, мог бы сообщить об этом отцу девушек, который считал младшую дочь мертвой, и тем самым разрушил бы все планы.

Однако отказ Теллы ехать с Легендо и его исполнителями в столицу империи Валенду также делу бы не помог. Хоть у нее и не было возможности перечитать письмо от своего друга, она точно знала, чего он хочет, и никогда не сумела бы это для него добыть, если бы разлучилась с магистром и его труппой.

Во время Караваля Телла и сама не была до конца уверена, кто работает на Легендо. Однако раз им нужно плыть в Валенду, все сядут на одно судно – возможно, и сам великий магистр тоже! – что даст ей возможность, наконец, получить то, что требовалось ее другу.

– Граф так занят собственной персоной, что, вероятно, не узнал бы меня, даже если бы я подскочила к нему и залепила пощечину, – сказала Телла. – Он видел меня всего мгновение, к тому же, тогда я выглядела не лучшим образом.

– Телла…

– Знаю-знаю, ты хочешь, чтобы я вела себя серьезно, – поспешно перебила она сестру. – И я вовсе тебя не поддразниваю. Наоборот, полностью осознаю опасность, но не думаю, что нам следует ее бояться. С тем же успехом мы могли бы погибнуть в кораблекрушении, но если позволим страху встать у себя на пути, то никогда не выберемся с этого острова.

Скарлетт поморщилась и повернулась к Хулиану.

– Оставь меня, пожалуйста, ненадолго наедине с сестрой.

Хулиан что-то прошептал на ухо Скарлетт, так тихо, что Телла не разобрала ни слова. Зато увидела, как старшая сестра покраснела. Затем он ушел, и Скарлетт, поджав губы, уединилась с Теллой в ее комнате.

Повсюду были разбросаны самые разные, не поддающиеся описанию предметы одежды. Чулки выглядывали из ящиков комода, увенчанного шляпками, в то время как накидки, платья и нижние юбки образовывали дорожку, ведущую к кровати, на которой возвышалась шаткая груда мехов, выигранных Теллой в карты.

Телла знала, что Скарлетт считает ее ленивой, не желающей убираться. Но у Теллы имелась на этот счет собственная теория: аккуратные комнаты легко обыскивать, оставаясь незамеченным, потому что вещи так и будут лежать на тех местах, где изначально находились. А вот воссоздать беспорядок в его первозданном виде едва ли у кого-то получится. Окинув свои покои быстрым взглядом, она убедилась, что никто не осмелился и пальцем тронуть ее кавардак. Вещи по-прежнему валялись где попало, хотя, похоже, появилась вторая кровать – хотелось бы Телле сказать, что она волшебным образом возникла из воздуха, но нет, скорее всего, служащие принесли ее сюда специально для Скарлетт.

Телла не знала, как долго им разрешат оставаться на острове. Она испытала облегчение, что их не выгнали сразу же, хотя в таком случае, возможно, Скарлетт с большим желанием поехала бы в Валенду. На самом деле Телла не хотела, чтобы ее сестру к чему-то принуждали; она надеялась, что Скарлетт сама примет решение, хоть и не могла понять ее нежелания. Во время последней игры Телла умерла. Таков был ее выбор, поскольку на то имелась веская причина. Но умирать еще раз она определенно не планировала. Для Теллы смерть оказалась не менее ужасной, чем для очевидицы-Скарлетт, а ведь еще столь многое нужно сделать!

– Скар, я знаю, ты думаешь, что я веду себя несерьезно, но, как по мне, нам следует предпочесть серьезности счастье. Я не предлагаю тебе снова принимать участие в Каравале, но считаю, что стоит, по крайней мере, поехать в Валенду с Хулианом и остальными. В чем смысл благословенной свободы, если мы не станем ею наслаждаться и продолжим жить так, будто все еще находимся в отцовской западне и страшимся его тяжелых кулаков?

– Ты права.

Телла ушам своим не поверила.

– Ты правда только что сказала, что я права?

Скарлетт согласно кивнула.

– Мне надоело все время бояться. – В ее голосе по-прежнему слышалась нервозность, однако она решительно вздернула подбородок. – Снова играть я бы не стала, но хочу поехать в Валенду с Хулианом. Не желаю сидеть на этом острове, точно в ловушке, подобно тому, как прежде отец держал нас взаперти на Трисде.

Телла ощутила прилив гордости. Живя дома, Скарлетт пестовала свой страх, как будто он был способен обезопасить ее, но Телла видела, как сестра борется, чтобы избавиться от него. За время Караваля она действительно изменилась.

– Ты была права вчера вечером, посоветовав мне дать Хулиану еще один шанс. Я рада, что пошла на праздник, и знаю, что пожалею, если мы откажемся от поездки в Валенду. Но, – тут же добавила Скарлетт, – ты должна пообещать, что будешь осторожна. Я не могу потерять тебя снова.

– Не волнуйся. Клянусь! – Телла торжественно взяла сестру за руки и сжала их. – Мне слишком нравится собственная свобода, чтобы отказаться от нее. Обещаю, что, пока мы будем в столице, я стану носить невероятно яркие платья, так что меня будет невозможно потерять в толпе!

Губы Скарлетт изогнулись в улыбке. Телла видела, что сестра пытается сдержать смех, но у нее не получилось. Счастье сделало Скарлетт еще красивее.

Телла улыбалась и хихикала вместе с ней, словно у нее нет никаких забот. И все же не стоило забывать о лежащем в кармане платья письме, напоминавшем о долге, который нужно выплатить, и о матери, которую необходимо спасти.

Глава 2

Со времени исчезновения Паломы, матери Теллы и Скарлетт, минуло семь лет.

Примерно через год после этого события в жизни Теллы начался период, когда она предпочитала считать маму мертвой. Если бы та была жива, рассуждала Телла, значит, сознательно решила не возвращаться к своим дочерям, а это означало, что она их по-настоящему не любит. Но если Палома умерла, то, уехав, возможно, собиралась вернуться, но что-то ей помешало. Следовательно, смерть доказывала ее любовь к Скарлетт и Телле.

Поэтому в течение многих лет Телла цеплялась за надежду, что ее мама перешла в мир иной, поскольку, как бы ни старалась, не могла перестать ее любить, и ей было слишком больно представлять, что мама не любит ее в ответ.

Телла вытащила полученное от своего друга письмо. Скарлетт ушла, чтобы передать Хулиану их согласие отправиться с ним в Валенду. Телла не знала, как долго ее не будет, поэтому читать пришлось второпях:

Дорогая Донателла!

Позвольте поздравить Вас с избавлением от власти отца и с успешным завершением Караваля. Бесконечно рад, что наша затея оказалась удачной, хотя, честно признаться, у меня не возникало сомнений в том, что Вам удастся выжить.

Уверен, что матушка будет Вами гордиться.

Полагаю, скоро Вы с ней встретитесь.

Но прежде Вам надлежит исполнить свою часть нашего соглашения. Надеюсь, Вы не запамятовали, что должны мне в обмен за все то, что я Вам сообщил.

Положенную мне плату я заберу совсем скоро.

Преданный Вам друг

У Теллы снова заболела голова, но на этот раз не из-за алкогольных излишеств, которые она себе позволила накануне вечером. Она не могла избавиться от ощущения, что в письме чего-то не хватает и готова была поклясться, что в нем было что-то еще, когда она впервые прочла его на празднике сразу после получения.

Телла изучила послание в лучах льющегося в окна маслянистого света, но не обнаружила никаких скрытых строк. И написанные слова оставались неизменными, пока она на них смотрела. Письма ее друга, в отличие от тех, что были получены от магистра Легендо, не содержали никаких магических трюков, хотя она частенько надеялась на обратное. Возможно, тогда она сумела бы определить, кто за ними скрывается.

Впервые она обратилась к нему больше года назад с просьбой помочь им с сестрой сбежать от отца, но при этом до сих пор понятия не имела, кто ее таинственный друг. Какое-то время она задавалась вопросом, уж не переписывается ли в самом деле с самим Легендо. Однако ее друг и магистр не могли быть одним и тем же человеком – в этом Телла убедилась, прочтя строки с требованием платы.

Но прежде чем отдать, ей самой нужно раздобыть то, что у нее просят. Теперь, когда они со Скарлетт собирались плыть в Валенду вместе с артистами Караваля, Телла была уверена, что сумеет это сделать. Иначе и быть не может.

Чувствуя, как участился пульс, она спрятала письмо от друга и открыла свой самый маленький сундучок – тот, который удалось захватить с собой, сохранив тем самым от разграбления игроками в своей комнате на постоялом дворе. Он был полон денег, украденных ею у отца, но скрывал в своих недрах и другое сокровище. Внутренняя парчовая обшивка непривлекательного цвета жженого апельсина и лайма, к которой большинство людей никогда не стали бы присматриваться, содержала прорезь по краю, где Телла прятала первопричину нынешней ситуации: карту с изображением Аракла.

Вытаскивая ее, она ощутила привычное покалывание в пальцах. После исчезновения матери отец обезумел от ярости. Раньше он не был жестоким человеком, но когда его бросила жена, в нем почти мгновенно произошли разительные перемены. Он вывалил всю ее одежду в канаву, изрубил на дрова ее кровать, а все остальное сжег. Единственными уцелевшими предметами были алые серьги, которые Палома подарила Скарлетт, перстень с необработанным молочным опалом, тайком присвоенный Теллой, да загадочная карта, которую она держала сейчас в руке. Если бы она не взяла эти вещи прямо перед отъездом матери, то на память о ней у нее и вовсе ничего бы не осталось.

Перстень с опалом изменил цвет вскоре после исчезновения матери девочек, став огненно-красным с фиолетовым отливом. Края карты Аракла по-прежнему были покрыты жидким золотом, а вот изображение в мерцающем центре менялось бесчисленное количество раз. Телла не знала, каким оно было изначально, когда она вытащила его украдкой из Колоды Судьбы своей матери. Даже несколько дней спустя, посмотрев в зеркало и увидев текущие по щекам крупные слезы – воссозданный образ, впервые показанный Араклом, – она не смогла понять, что к чему. Лишь по прошествии большего количества времени она заметила, что, когда Аракл являл некое изображение, оно всегда относилось к грядущим событиям.

Сначала образы были несущественными, даже безобидными: служанка примеряет любимое платье Теллы, отец жульничает в карты. Но постепенно картины будущего становились более тревожными, пока однажды, сразу после помолвки старшей сестры с графом Телла не увидела самую страшную из всех.

Скарлетт была одета в белоснежное свадебное платье, расшитое рубинами и тонким кружевом, усыпанное цветочными лепестками. Зрелище должно было быть красивым, но в видении Аракла повсюду была грязь и кровь, а Скарлетт отчаянно рыдала в объятиях Теллы.

Ужасный образ не менялся в течение нескольких месяцев, как будто карта просила Теллу предотвратить брак по сговору старшей сестры и изменить будущее – чего ей и самой очень хотелось. Она строила планы побега, в которых спастись от удушающей власти отца им с сестрой помогал магистр Легендо. Телла знала, что если что-то и может сподвигнуть ее чрезмерно осторожную сестру на риск изменить свою жизнь к лучшему, так это Караваль. Но Легендо не ответил ни на одно из писем Теллы, так же как всегда оставлял без внимания послания Скарлетт.

Показанное Араклом изображение побудило Теллу поискать больше сведений о великом магистре. Ходили невероятные слухи, что много лет назад он убил кого-то во время игры, и она надеялась, что, если разузнает подробности, сумеет обратить на себя внимание Легендо.

За дело Телла взялась очень рьяно и опрашивала всех и каждого в надежде обнаружить хоть что-то. Наконец, ей посоветовали написать в учреждение под названием «Их разыскивает Элантина». Предположительно, это была некая организация в городе Валенда, столице Меридианной империи, но никто не мог точно ответить, какими именно делами она ведает. После того как Телла запросила сведения о Легендо, получила письмо, в котором говорилось следующее:

Мы нашли человека, согласившегося вам помочь, но имейте в виду, что зачастую плату за свои услуги он берет не деньгами.

Телла написала снова с просьбой сообщить ей имя этого человека, и тот ответил ей лично:

Лучше вам этого не знать.

Друг

Для себя Телла решила, что ее «друг» был преступником, но на деле он оказался пунктуальным и умным корреспондентом. Информация, которую он предоставил о Легендо, была не такой, как она ожидала, но, воспользовавшись ею, Телла снова написала магистру и попросила его о помощи.

На сей раз ей это удалось. Легендо ответил Телле, и как только он согласился помочь им с сестрой сбежать от отца, Аракл изменил изображение: испорченное свадебное платье Скарлетт стало другим, рубиново-красным, в котором она блистала на балу, очаровывая многочисленных кавалеров. Именно такого будущего Телла хотела для своей сестры: полного очарования, торжеств и свободного выбора.

К сожалению, через день картинка снова поменялась и теперь показывала иное грядущее, остающееся неизменным и поныне.

Телла не знала, явит ли заколдованная карта ту же ужасную картину и сегодня; но надеялась, что нет – после всего, что произошло во время Караваля, она просто обязана была уже сделаться другой!

Изображение, однако, не изменилось.

Лишенная последних крупиц надежды, Телла разочарованно выдохнула.

Карта по-прежнему показывала Палому, похожую на Узницу – еще одну карту из Колоды Судьбы: вся в крови, запертая в темной тюремной камере с крепкими железными прутьями.

Перспектива подобного будущего побудила Теллу обратиться к своему таинственному другу с еще одной просьбой: может ли он помочь найти ее мать. Телла искала ее и раньше, но это ни к чему не привело, однако, в отличие от нее самой, ее друг не жил на захолустном острове и явно знал куда более действенные способы сыска.

Его ответ она выучила наизусть:

Дорогая Донателла!

В настоящее время я изучаю запрос, касающийся Вашей матери, и могу заявить, что напал на верный след. Полагаю, причина, по которой Вам не удавалось найти ее самостоятельно, заключается в том, что Палома – не настоящее ее имя. Однако ваше воссоединение станет возможным только после того, как я получу с Вас причитающееся мне за предоставленные сведения о магистре Караваля Легендо.

На случай, если Вы позабыли, о чем речь, напоминаю: мне требуется настоящее имя Легендо. Все остальные, кому я поручал это задание, потерпели неудачу. Но поскольку Вы будете проводить время на его частном острове, уверен, у Вас все получится. Как только узнаете его имя, мы сможем обсудить плату за поиски Вашей матери.

Преданный Вам друг

Новость об имени Паломы была единственной, которую Телла узнала о своей матери с тех пор, как та пропала семь лет назад, и она вселила в Теллу искреннюю надежду. Девушка понятия не имела, зачем ее другу понадобилось подлинное имя Легендо – из личного интереса или для передачи кому-то другому – и ей было все равно. Она решила во что бы то ни стало узнать это имя, ведь только в таком случае наконец-то сможет снова увидеть свою мать. Прежде друг никогда ее не подводил.

– Боже милостивый!

Подняв голову, Телла встретилась с устремленными на нее широко раскрытыми глазами сестры. Она и не заметила, как та вернулась в комнату!

– Где ты взяла все эти монеты? – Скарлетт указала на открытый сундучок.

При слове «монеты» мысли Теллы переключились на другое. Ее друг завернул в последнее свое письмо странную монету. Вот чего ей не хватало! Должно быть, монета выскользнула из кармана, когда Телла кувыркалась на лесной подстилке с Данте. Значит, нужно вернуться и отыскать ее. Она спрятала Аракла в карман и бросилась к двери.

– Куда ты направляешься? – крикнула ей вслед Скарлетт. – Только не говори, что ты украла все эти деньги!

– Тебе не о чем беспокоиться, – отозвалась Телла. – Я взяла их у нашего отца, а он думает, что я умерла.

Прежде чем Скарлетт успела ответить, Телла выбежала из комнаты.

Быстрая, как ветер, она выскользнула из особняка с башенками и, лишь оказавшись на улице, вдоль которой тянулись торговые лавки в форме шляпных коробок, поняла, что по-прежнему босиком. Подобное упущение быстро дает о себе знать.

– Божьи зубы! – взвизгнула Телла. Она проделала всего половину пути до леса, но уже трижды ушибла большой палец ноги. На этот раз она готова была поклясться, что камень сам выскочил из мощеной улицы и нарочно атаковал ее босые ноги. – Клянусь, что если хоть один из вас укусит меня за пальцы, я утоплю вас в океане, где русалки смогут использовать вас, чтобы подтереть…

Телла услышала низкий, до боли знакомый смешок и велела себе не оборачиваться. Не поддаваться любопытству. Однако, услышав запрет – даже исходящий от самой себя, – ей немедленно хотелось его обойти или нарушить.

Она осторожно оглянулась через плечо и тут же пожалела об этом.

По противоположной стороне тихой улочки важно шествовал Данте, не сводя с нее насмешливого взгляда. Телла потупилась, надеясь, что если притворится, будто не замечает его, он к ней не подойдет и не станет подшучивать над тем, как она только что ругала камни.

Но Данте пересек улицу, направляясь к ней размашистыми шагами и широко улыбаясь, как будто ему был известен некий секрет.

Глава 3

«Просто я сегодня еще не ела», попыталась уверить себя Телла, когда у нее болезненно сжался желудок. Но дело, конечно, было не в этом, а в самом Данте. Хоть он и спал на лесной подстилке, к его начищенным ботинкам не прилипло ни единой травинки. Одетый в чернильно-черное и без шейного платка, он был похож на темного бескрылого ангела, сброшенного с небес и приземлившегося на ноги.

Телле вдруг вспомнилось, как он обращался с ней прошлой ночью на празднике, и у нее внутри все перевернулось. Когда она поздоровалась, он ответил с полным безразличием, но потом она поймала на себе его взгляд, устремленный на нее поверх людской толпы, а вскоре Данте подошел к ней и принялся целовать так страстно, что у нее подкосились колени.

– Пожалуйста, продолжай! – сказал он, возвращая ее в настоящий момент. – Весьма любопытный разговор. Меня можешь не стесняться – мне доводилось слышать куда более цветистые выражения.

– Тебе не понравилось мое любимое проклятие?

– Помнится, я сам просил употреблять как можно больше грязных слов, – произнес он голосом таким низким, что Телле показалось, от него стали завиваться ленты, спускающиеся по спине ее платья.

Но ведь это Данте. Точно так же он разговаривает со всеми девушками, сверкая обольстительной улыбкой, расточая злые и соблазнительные слова, пока не добьется того, чтобы они расстегнули блузки или подняли подол юбки. Потом он сделает вид, что этих несчастных и вовсе не существует. Во время Караваля Телла не раз слышала подобные истории, поэтому не сомневалась, что после вчерашней ночи Данте никогда больше не заговорит с ней – что вполне ее устраивало.

Поцелуи Телле понравились. При иных обстоятельствах она, вероятно, прельстилась бы мыслью о большем, но это «большее» могло обернуться для нее влюбленностью, а любви Телла себе совершенно не желала. Она давно поняла, что любимой ей быть не суждено, поэтому свободно целовала многих молодых людей – но ограничивалась одним-единственным разом.

– Что тебе нужно? – рявкнула она.

Данте округлил глаза, явно удивленный ее резким тоном, но не изменил своего дружелюбного настроя:

– Ты уронила это в лесу прошлой ночью.

Протянув к ней руку, он показал лежащую у него на ладони толстую медную монету с тисненым изображением, похожим на половинку лица.

Так ее монета у него! Телле захотелось немедленно выхватить ее, но спешить в нынешней ситуации едва ли было разумно.

– Спасибо, что подобрал, – холодно отозвалась она. – Ценности она не представляет, но мне нравится носить ее при себе как талисман на удачу.

Она потянулась к нему, но Данте проворно отдернул руку и, подбросив медный кругляш в воздух, снова поймал его.

– Интересный выбор для оберега. – Внезапно он разом посерьезнел и, нахмурив свои угольно-черные брови, продолжил подкидывать монету, позволяя ей танцевать между его татуированными пальцами. – Немало странных вещей повидал я во время Караваля, но ни разу не замечал, чтобы кто-то носил на удачу подобное.

– Считай, что мне нравится быть непохожей на прочих.

– Или ты просто понятия не имеешь, что это такое. – В его низком голосе еще отчетливее зазвучали насмешливые нотки.

– И что, по-твоему, это такое?

Данте еще раз подбросил монету.

– Говорят, что они были выкованы богами и богинями Судьбы Мойрами и потому называются «монетами невезения».

– Теперь понимаю, почему удача всегда обходила меня стороной! – Телла попыталась обратить все в шутку, но что-то грызло ее изнутри – возможно, негодование на собственную глупость от того, что не узнала монеты сразу.

Телла стала одержимой Мойрами с тех пор, как нашла Колоду Судьбы своей матери. Всего карт было тридцать две, включая двор из шестнадцати бессмертных, а также восемь мест и восемь предметов. Каждая Мойра обладала определенной, ей одной присущей силой, но это была не единственная причина, по которой много сотен лет назад они пришли к власти на территории большей части света. Также считалось, что смертные не могли их убить, и что они быстрее и сильнее обычных людей.

Столетия назад, до своего исчезновения, изображенные на Колоде Судьбы Мойры правили миром подобно богам – но богам жестоким. Телла прочитала о них все, что смогла найти, и, конечно, знала о монетах невезения, но сейчас ей было неловко признаться в своей оплошности.

– Люди называли их монетами невезения, потому что найти такую всегда считалось плохим предзнаменованием, – пояснил Данте. – По слухам, они обладают магической способностью определять местонахождение человека. Мойры имели обыкновение незаметно подсовывать их в карманы своих слуг-людей, любовников или кого-то еще, за кем хотели проследить, иметь в поле зрения или контролировать. Но держать подобный артефакт в руках мне до сегодняшнего дня не доводилось, однако я слышал, что если запустить монету невезения волчком, то можно увидеть, какой из Мойр она принадлежала.

Данте поставил монету на ребро на край ближайшей скамейки, и Телла ощутила пробежавший по спине неприятный холодок. Хотя он, похоже, знал много тайных историй, она не могла сказать наверняка, верил ли он в могущество богов и богинь Судьбы так, но верила в них она сама.

Считалось, что Дева Смерти предсказывает потерю близкого человека или члена семьи. Через несколько дней после того, как Телла открыла эту карту и увидела девушку, на чьей голове красовалось жемчужное украшение, похожее на клетку, пропала Палома. Несомненно, было бы ребячеством полагать, что причиной этого исчезновения послужило переворачивание карты, однако не все детские убеждения следует считать ошибочными. Мама ведь предупреждала, что Мойры способны исказить будущее. А Телла своими глазами видела, как Аракл раз за разом предсказывал то, что должно было произойти.

Телла затаила дыхание, когда Данте резко крутанул монету. Она вращалась до тех пор, пока выгравированные с обеих сторон изображения не начали сливаться воедино, как по волшебству, образуя знакомую картину – безжалостную картину. Привлекательный юноша с опасной ухмылкой, при виде которой Телла представила, как его зубы впиваются в сердце, а губы прижимаются к вскрытой вене, чтобы вкусить крови.

Хотя изображение было небольшим, Телла видела его отчетливо. Жестокий молодой человек сжимал одной рукой, поднятой к заостренному подбородку, рукоять кинжала, и из глаз его струились красные слезы, под стать крови, запятнавшей уголок узкого рта.

Принц Сердец.

Символ неразделенной любви и непоправимых ошибок, он никогда не переставал наполнять Теллу одновременно страхом и болезненным очарованием.

В отличие от Скарлетт, которая большую часть детства грезила о Каравале и его распорядителе магистре Легендо, Телла попала под очарование Принца Сердец с тех пор, как вытащила его из Колоды Судьбы своей матери, и он предсказал ей будущее без любви.

Если верить мифам, поцелуи Принца Сердец стоили того, чтобы за них умереть, и Телла часто задавалась вопросом, каково это – вкусить такой смертельной ласки. Взрослея, она поцеловала достаточно юношей, чтобы понять: ни один поцелуй не стоит того, чтобы за него умереть. Тогда-то Телла и начала подозревать, что истории были просто баснями, рассказывающими об опасностях, которые таит в себе любовь.

Ибо также говорили, что Принц Сердец не способен любить, потому что его собственное сердце давно перестало биться. И лишь один человек на свете может вернуть его к жизни – его настоящая возлюбленная. По слухам, поцелуй Принца Сердец смертелен для всех, кроме нее, его единственной слабости, и, пока ищет ее, повсюду оставляет за собой след из трупов.

Ощутив прикосновение холодка к шее, Телла прихлопнула монету ладонью.

– Я так понимаю, от принца ты не в восторге? – спросил Данте.

– Монета могла в любой момент упасть, и тогда мне пришлось бы ее поднимать.

Данте усмехнулся уголками губ – слова Теллы его нисколько не убедили. От ее внимания не ускользнуло и то, что он говорил о Принце Сердец так, будто и он, и другие Мойры все еще правили Меридианной империей, а не исчезли более века тому назад.

– Не знаю, зачем ты на самом деле носишь при себе эту монету, – продолжил он, – но будь осторожна. Из того, к чему прикасалась Мойра, никогда не получалось ничего хорошего. – Он устремил глаза к небу, будто боги и богини Судьбы в самом деле подглядывали сейчас за ними сверху.

Не дав Телле возможности ответить, Данте решительно зашагал прочь, оставив ее с обжигающей ладонь монетой и жутким ощущением, что, возможно, в этом красавце-юноше заключалось нечто большее, чем она изначально подозревала.

Глава 4

Поймав себя на том, что думает о безответной любви и поцелуях, за которые стоит умереть, Телла запустила монету невезения Принца Сердец волчком на той же скамейке, что прежде Данте. Почему таинственный друг подарил ей артефакт древнего мифа? Не потому же, надеялась она, что не доверяет и хочет следить за ней.

Возможно, диковинная монета служила напоминанием о том, насколько он искусен в нахождении разного рода редкостей – другим людям подобное не по силам – и что он единственный способен отыскать Палому.

Звякнул дверной колокольчик – едва различимый чарующий звук – но Телла тут же схватила монету и, осмотревшись по сторонам, заметила вышедшего из торговой лавки молодого человека. Она скользнула взглядом по его темно-красному утреннему сюртуку, а потом обратила внимание на глаза – пронзительные и ярко-зеленые, как свежеограненные изумруды…

Тут ее зрение затуманила кровавая пелена.

Этот молодой человек был ей знаком. После окончания Караваля он снял с глаза повязку, но его чернильно-черные волосы, подчеркнуто аристократическая одежда и невероятно тщеславное выражение лица безошибочно выдавали графа Николя д’Арси, бывшего жениха Скарлетт.

Руки Теллы сами собой сжались в кулаки, так что ногти впились в ладони, оставив на коже следы в виде полумесяцев. Официально она встречалась с этим человеком лишь единожды, но несколько раз шпионила за ним во время Караваля. Она видела, как он преследовал ее сестру, и слышала, что, поймав, был готов на невыразимые вещи, чтобы удержать ее. Скарлетт удалось сбежать. Телла готова была задушить его, или отравить, или искалечить его смазливое личико, но Легендо пригрозил в одном из писем, что выведет ее сестру из игры, если Телла отклонится от своей роли и каким-либо образом вмешается в развитие событий.

Поэтому она была вынуждена бездействовать. Однако теперь, когда игра закончилась, она вольна делать все, что ей заблагорассудится.

Граф находился в нескольких торговых лавках впереди Теллы и, всецело поглощенный разглядыванием своего отражения в витрине, ее не замечал. Разумнее всего было бы уйти потихоньку на другую улицу, чтобы он не обнаружил, что она все еще жива.

Но Телла имела свои слова в виду, когда выражала сомнение, что д’Арси узнал бы ее, даже если она подошла к нему и залепила пощечину. За то, что он сделал с ее сестрой во время Караваля, он заслуживал куда более сурового наказания, чем оплеуха, но яда у Теллы при себе не было.

Она подобралась ближе, подумывая о том, чтобы пнуть графа ногой и…

Кто-то зажал ей рот рукой, а другой обхватил за талию. Она принялась отчаянно брыкаться, но это не помешало нападавшему оттащить ее обратно в узкий, как щепка, переулок.

– Немедленноотпуститеменя! – захлебываясь словами, невнятно пробормотала она.

Удерживающие ее руки внезапно исчезли, и от неожиданности Телла чуть не упала.

– Все в порядке, – услышала она низкий голос с напевным южным акцентом. – Я ничего тебе не сделаю, только не убегай.

Телла резко обернулась.

Темные волосы Хулиана по-прежнему пребывали в беспорядке, спутанные пальцами Скарлетт, но глаза больше не походили на разлитые лужицы теплого жидкого янтаря, как тогда, когда он смотрел на ее сестру ранее. Сейчас в его взгляде читалась непреклонность и скрытое напряжение.

– Хулиан? Что ты, черт возьми, вытворяешь?

– Всего лишь пытаюсь помешать тебе совершить ошибку, о которой ты впоследствии пожалеешь. – Он быстро стрельнул глазами в сторону узкого переулка из красного кирпича, ведущего к улице, по которой прогуливался сейчас мерзкий граф д’Арси.

– Напротив, – возразила Телла, – я почти уверена, что, совершив эту ошибку, очень даже порадуюсь. Я удивлена, что тебе самому не хочется пустить ему кровь за то, что он позволил моему отцу с тобой сделать. – Кивком головы она указала на неровный шрам, который тянулся от уголка глаза Хулиана ко рту.

Умерев во время Караваля, исполнители возвращались к жизни по окончании игры, но полученные шрамы оставались при них. Телла слышала, что граф и пальцем не шевельнул, чтобы остановить их со Скарлетт отца, когда тот порезал Хулиану лицо.

– Хочешь верь, хочешь нет, – процедил Хулиан сквозь зубы, – мне не раз хотелось пустить Армандо кровь, но…

– Армандо? – перебила Телла, удивляясь, что Хулиан не назвал своего обидчика графом, Николя, д’Арси или наиболее подходящим случаю эпитетом «грязный кусок дерьма граф Николя д’Арси». Хулиан употребил другое имя. – Какой еще Армандо?

– Судя по выражению лица, ты, похоже, уже догадалась об ответе. Армандо никогда не был помолвлен с твоей сестрой. Он работает на Легендо, как и я.

Телла покачнулась, снова отчетливо ощутив, что ноги ее по-прежнему босы, а в памяти тем временем всплыли до боли знакомые слова из приветственной речи: «Проходя через ворота, не забывайте, что вступаете в игру… Мы хотим увлечь вас, однако будьте осторожны, не уноситесь слишком далеко».

Легендо – негодяй, по-другому не скажешь! Телла считала себя неуязвимой, поскольку писала ему письма, пока он планировал игру. Но, очевидно, ошибалась. Магистр одурачил ее точно так же, как и всех остальных. Телле никогда не приходило в голову, что артист Караваля мог играть роль жениха ее сестры.

Легендо в самом деле заслуживал имени, которое он для себя выбрал. Телла задавалась вопросом, закончатся ли когда-нибудь его игры, или все они до конца дней своих обречены бродить в бесконечном запутанном лабиринте фантазий и реальности без надежды когда-либо из него выбраться.

Жестом скорее нервным, чем похожим на извинение, стоящий напротив Хулиан потер ладонью шею. Телла знала о присущей ему порывистости – едва ли он продумал последствия того, что откроет ей правду. Скорее всего, он просто действовал сообразно обстоятельствам, когда увидел, что она собирается напасть на Армандо.

– Моя сестра не знает, не так ли? – на всякий случай уточнила она.

– Не знает, – подтвердил Хулиан. – Пусть и дальше пребывает в неведении.

– Так ты просишь меня солгать ей?

– Как будто ты никогда не делала этого прежде!

Телла ощетинилась:

– Я поступала так для ее же блага!

– Я тоже пекусь о ее благе.

Хулиан скрестил худые руки на груди и прислонился спиной к стене дома. Расположение Теллы он потерял, поскольку ей не пришлось по душе сделанное им заявление. Утверждение, что некий поступок совершается ради чьего-то блага, почти всегда означало необходимость оправдать что-то неправильное. Но коль скоро Телла первой сделала подобное заявление, не могла теперь должным образом за то же самое отругать Хулиана.

– Через несколько дней мы отплываем в Валенду, – продолжал Хулиан. – Как, по-твоему, поступит Скарлетт, если узнает, что во время Караваля повстречалась вовсе не со своим женихом?

– Станет искать настоящего графа, – вынуждена была признать Телла. Учитывая, что он живет в Валенде, сделать это будет нетрудно. Скарлетт действительно хотела выйти замуж за человека, которого не то что никогда не встречала вживую, но даже портрета не видела. Телла этого стремления понять не могла. В своем воображении Скарлетт создала образ идеального жениха и всегда видела только самое лучшее в его вкрадчивых и напрочь лишенных любви письмах.

Скарлетт сказала бы, что ею движет простое любопытство, но, зная свою сестру, Телла предположила, что в глубине души та, вероятно, захотела бы дать графу шанс, что может обернуться сущей катастрофой. Перед мысленным взором Теллы снова возник образ рыдающей Скарлетт в окровавленном свадебном платье. Аракл показал, что она стерла такое будущее, но вдруг это действие обратимо и все еще может произойти?

– Узнав, что ты ей солгал, Скарлетт уж точно в восторг не придет, – предупредила Телла.

– Повторяю, я действую в ее интересах.

Хулиан потер свой заросший темной щетиной подбородок. Он выглядел и говорил как мальчишка, которому не терпится ввязаться в уличную драку, но Телле слышалась в его словах неподдельная отвага. Она не до конца определилась с тем, насколько далеко простирается привязанность Хулиана к ее сестре, но в этот момент почувствовала его готовность преступить любой закон совести, чтобы сохранить сердечное расположение Скарлетт. Странно, но это укрепило доверие к нему.

Было бы куда проще не согласиться с его доводами; тогда Скарлетт не пришлось бы беспокоиться о том, что граф заметит Теллу во время их пребывания в Валенде, потому что настоящий граф не знает ее в лицо. Но как бы сильно это ни упрощало ситуацию, Телла не могла рисковать, раскрыв сестре правду. Союз между Скарлетт и графом закончился бы разбитым сердцем и крушением надежд. Именно это предсказал Аракл, а карта никогда не лгала Телле.

– Хорошо, – наконец сдалась она. – Я ни словом не обмолвлюсь Скарлетт об Армандо.

Хулиан едва заметно кивнул, будто с самого начала знал, что Телла пойдет на этот обман.

– Как бы я ни вела себя во время Караваля, скрывать что-то от сестры мне совершенно не по душе.

– Нууу, стоит только начать, и остановиться будет непросто.

– Это ты на себя намекаешь? Так часто лгал, что разучился говорить правду?

Слова прозвучали резче, чем хотелось бы, но Хулиан, к его чести, в ответ не стал огрызаться.

– Караваль может показаться ложью от начала до конца, но в нем вся моя жизнь – вот тебе правда. Последняя игра была для меня такой же реальной, как и для твоей сестры. В то время как она боролась за тебя, я боролся за нее. – Его голос стал более грубым. – Хоть я и не открыл Скарлетт, кто я такой на самом деле, мои чувства к ней были искренними. Мне требовалось провести с ней как можно больше времени, прежде чем она узнает что-то такое, что может заставить ее усомниться во мне.

– Вдруг Скарлетт увидит, что Армандо до сих пор на острове?

– Легендо отправляет его и еще нескольких исполнителей в Валенду раньше основной части труппы.

Как предусмотрительно!

– Раз уж я делаю тебе одолжение, то и от тебя вправе ожидать ответной любезности, – воскликнула Телла в порыве вдохновения.

Хулиан задумчиво покачал головой.

– Какого рода любезность?

– Я хочу узнать настоящее имя Легендо. Кто он на самом деле такой?

Хулиан рассмеялся, не дав ей закончить:

– Только не говори, что и ты тоже в него влюбилась!

– Кому как не мне знать, что в Легендо лучше не влюбляться.

– Что ж, ладно. Но я вынужден тебе отказать, – продолжил Хулиан, снова делаясь серьезным. – Ты предлагаешь нечестную сделку, но даже если бы это было не так, я все равно не смог бы назвать тебе имя Легендо.

Телла скрестила руки на груди. В действительности она и не ожидала, что он ответит. Те немногие исполнители, которых она смогла расспросить, дали ей похожие ответы. Некоторые посмеивались над ней, другие ухмылялись, а кое-кто и вовсе не обращал внимания. Сначала она предположила, что большинство из них понятия не имеют, кто скрывается за личиной Легендо, но реакция Хулиана оказалась иной и дала повод надеяться, что она, наконец, нашла кого-то более осведомленного.

– Если ты не в состоянии назвать мне настоящее имя Легендо, – сказала Телла, – то хоть укажи на кого-нибудь, кто может это сделать, или договора у нас не получится.

Теперь Хулиан окончательно посерьезнел.

– Личность магистра Караваля – его самая строго охраняемая тайна. Никто на этом острове ее тебе не откроет.

– Тогда, полагаю, мне придется рассказать Скарлетт правду об Армандо. – Телла повернулась, намереваясь выйти из переулка.

– Подожди!

Хулиан схватил ее за запястье, и Телла с трудом сдержала улыбку, видя, в каком он пребывает отчаянии.

– Если ты пообещаешь не говорить Скарлетт об Армандо, я назову имя исполнителя, который мог бы ответить на некоторые вопросы.

– Мог бы?

– Он числится в труппе Караваля с момента ее образования и знает… разное. Но он не раздает сведения бесплатно.

– Будь это не так, я бы ему не поверила. Скажи мне, кто он и, считай, мы договорились.

– Найджел, – проговорил Хулиан чуть слышно, – прорицатель Легендо.

Телла никогда не встречалась с Найджелом лично, но знала, кто он такой, поскольку его нельзя было ни с кем спутать. Каждый сантиметр его тела, включая лицо, был покрыт красочными реалистичными татуировками, с помощью которых он предсказывал будущее. Его предназначение в устах Хулиана звучало по-другому, как будто он был нацелен исключительно на передачу сведений магистру Караваля, а не для помощи игрокам.

– Будь осторожна, – добавил Хулиан, словно Телле требовалось еще одно предупреждение. – Прорицатели отличаются от простых людей вроде нас с тобой. Они видят мир таким, каким он мог бы стать, и иногда пытаются добиться того, чего хотят, а не того, что должно быть.

Глава 5

Воздух был напоен солью и тайнами. Телла сделала глубокий вдох, надеясь, что и вечер тоже будет пронизан волшебством, которое окутывало корабль Легендо «Эсмеральда».

Магия была повсюду, даже раздуваемые ветром паруса казались зачарованными. Днем они отливали красным, а ночью – серебром, точно плащ чародея, намекающий, что под ним скрываются тайны, которые Телла планировала разузнать этой ночью.

Спускаясь в недра судна в поисках Найджела-прорицателя, она услышала чей-то пьяный смех. В первый вечер плавания она совершила ошибку, отправившись спать, и только на следующий день поняла, что исполнители Легендо изменили часы бодрствования, чтобы подготовиться к следующему Каравалю. Они отдыхали днем и просыпались после захода солнца.

За первый день на борту «Эсмеральды» Телле удалось узнать лишь то, что Найджел тоже на корабле, но по-настоящему она его еще не видела. Скрипучие отсеки под палубами напоминали передвижные мосты Караваля, перемещающиеся, куда вздумается. Ей никак не удавалось понять, кого в какой каюте поселили. Телла не могла не задаваться вопросом, нарочно ли Легендо все это подстроил или просто такова непредсказуемая природа магии.

Она представила себе магистра в неизменном цилиндре, смеющегося над предположением о том, будто магия способна обладать большим контролем, чем он сам. Для многих Легендо и был воплощением магии.

Когда Телла только-только прибыла на Исла-де-лос-Суэньос – остров Грёз – она подозревала, что великим магистром может оказаться любой молодой человек. У Хулиана, например, имелось так много тайн, что он вполне мог быть подлинным Легендо – пока не умер во время последней игры. Роль Легендо тогда исполнял актер по имени Каспар. Сверкая глазами и раскатисто хохоча, он казался настолько убедительным, что Телле оставалось только гадать, действительно ли он лицедействует. На первый взгляд Данте, наделенный нереальной красотой, выглядел в точности как Легендо, каким она всегда его себе воображала. Телла могла с легкостью представить себе широкоплечего Данте в черном фраке и с бархатным цилиндром на голове, затеняющим черты лица. Однако чем больше она думала о Легендо, тем больше задавалась вопросом, носил ли он вообще когда-нибудь цилиндр. Или этот головной убор имеет символическое значение и призван нарочно сбивать людей с толку. Возможно, Легендо – не простой человек, а настоящий чародей, с которым она вообще никогда не встречалась во плоти.

Корабль накренился, и в тишине раздался веселый смех. Телла замерла посреди узкого коридора. Смех прекратился, а воздух перестал пахнуть солью и сырой древесиной, но сгустился и сделался приторно-сладким. Да это же аромат роз!

Кожу Теллы стало покалывать, по обнаженным рукам забегали мурашки. Посмотрев себе под ноги, она обнаружила дорожку из цветочных лепестков.

Хоть она и не знала настоящего имени Легендо, в одном не сомневалась: он любит красный цвет, розы и игры. Решил ли он поиграть с ней сейчас? Знает ли, что она задумала?

Чувствуя, как мурашки ползут вверх к шее, подбираются к корням волос, Телла зашагала по цветочному следу, давя нежные лепестки своими новыми туфельками. Будь магистр в курсе ее замысла, ни за что не отправил бы ее в верном направлении, и все же цветочный след представлялся слишком заманчивым, чтобы не проверить, куда он ведет. Он окончился у двери, по краям которой сияла медь.

Телла повернула ручку – и оказалась в райском саду с буйной растительностью и мечтательной атмосферой. Стены здесь были сотканы из лунного света, а потолок – из роз, нависающих над стоящим в центре столом, уставленным тарелками с пирожными и бокалами с игристым медовым вином, которое переливалось в свете свечей.

Но все это было приготовлено не для Теллы, а для ее старшей сестры. Телла случайно оказалась в истории любви Скарлетт, такой романтичной, что больно глазам.

Скарлетт стояла на другом конце комнаты и смотрела на Хулиана. Ее пышное рубиновое платье цвело ярче любых цветов, а сияющая кожа соперничала с луной. Влюбленные не прикасались ни к чему, кроме друг друга. Скарлетт прижалась губами к губам Хулиана, а он крепко обнял ее, как будто нашел то единственное сокровище, которое ни за что не хотел выпускать из рук.

Вот почему любовь так опасна. Она превращает окружающий мир в чарующий сад, находясь в котором, легко позабыть, что лепестки роз столь же эфемерны, что и чувства: в конце концов они завянут и облетят, оставив после себя лишь голые стебли с острыми шипами.

Развернувшись, Телла поспешила выйти за дверь, прежде чем ей в голову придет еще какая-нибудь жестокая мысль. Скарлетт заслужила счастье. Может быть, оно продлится долго. Вдруг Хулиан докажет, что достоин ее, и сдержит свои обещания? Нельзя сказать, что он не старается.

К тому же, в отличие от Теллы, Принц Сердец не обрекал Скарлетт на безответную любовь.

Как только Телла закрыла дверь, коридор снова изменился. Дорожка из цветочных лепестков исчезла, и на ее месте образовалась другая, сотканная из имбирного дыма и благовоний – эти запахи обычно сопровождали Найджела.

Телла почувствовала, что Легендо снова играет с ней, когда дымящиеся завитки благовоний приняли форму рук, приглашающе машущих в сторону открытой двери.

Войдя внутрь, она ощутила жар. По периметру комнаты стояли зажженные свечи из желтого воска, а в центре на кровати, покрытой бархатным одеялом глубокого оттенка сливового вина, развалился Найджел. Его губы, опоясанные вытатуированной колючей голубой проволокой, растянулись в широкой улыбке, больше похожей на разверстую ловушку.

– А я все гадал, когда же вы почтите меня своим присутствием, сударыня. – Жестом он пригласил Теллу сесть напротив себя на одну из подушек с кисточками, горой наваленных у подножия его ложа. Как и во время Караваля, Найджел носил только набедренную повязку из коричневой ткани, выставляя свои яркие татуировки на всеобщее обозрение.

Взгляд Теллы упал на цирковые сценки, запечатленные на его толстых ногах, и она принялась завороженно рассматривать изображение женщины с перьями вместо волос, танцующей с волком в цилиндре. Спохватившись, что Найджел способен углядеть в этом некий тайный смысл, она быстро подняла глаза и тут заметила татуировку в виде разбитого черного сердца.

– Чем могу помочь? – спросил прорицатель.

– Предсказания будущего меня не интересуют. Мне нужна информация о Легендо.

Вытатуированные вокруг глаз Найджела звезды блестели, как влажные чернила, нетерпеливые и заинтригованные.

– Сколько ты готова заплатить? – спросил он более фамильярно.

Телла вытащила из кармана кошелек с монетами, но Найджел отрицательно покачал головой. Конечно, деньги ему ни к чему. Монеты – неходовой способ оплаты за услуги в мире Караваля.

– Обычно мы выступаем лишь раз в год, а потом долгие месяцы отдыхаем, – сообщил прорицатель. – На этот раз Легендо выделил нам меньше недели.

– Я не отдам вам ни единого дня своей жизни, – отрезала Телла.

– Твоя жизнь мне ни к чему. Я хочу твой покой.

– Сколько именно? – осторожно спросила Телла. Раньше ей доводилось по нескольку суток обходиться без сна. Отдать несколько ночей отдыха Найджелу не казалось слишком большой жертвой. Но именно такими эти сделки всегда и представлялись на первый взгляд. Исполнители Легендо выставляли их незначительными уступками, за которыми на самом деле всегда крылось нечто большее.

– Я возьму у тебя пропорционально тому, что отдам взамен, – пояснил Найджел. – Больше вопросов – больше отдыха. Если я не предоставлю тебе ценных ответов, ты ничего не потеряешь.

– Когда вы заберете мой сон?

– Как только ты выйдешь из этой комнаты.

Телла попыталась предусмотреть все аспекты сделки. Был вечер двадцать четвертого, а в Валенду они должны были прибыть утром двадцать девятого. Следовательно, оставалось еще четыре дня пути. Сколько бы сна прорицатель у нее ни украл, к тому времени, как судно достигнет Валенды, она все равно будет измотана. Но если бы он сообщил конкретную информацию о Легендо, это того стоило бы.

– Хорошо. Но я разрешаю вам забрать мой сон, только пока мы на корабле. В Валенде вы ничего не должны у меня отнимать.

– Годится. – Найджел взял с подставки рядом с кроватью кисточку и небольшой горшочек, полный пылающей оранжевой жидкости. – Протяни мне запястье, чтобы завершить сделку.

Телла заколебалась.

– Вы же не собираетесь нарисовать что-то несмываемое, правда?

– Все, что я нарисую, исчезнет, как только ты полностью со мной расплатишься.

Телла протянула руку. Найджел действовал с отработанным мастерством: его холодная кисть порхала и кружилась по коже Теллы, как будто он постоянно использовал человеческое тело в качестве холста.

Когда он закончил, Телла увидела, что с запястья на нее таращится пара глаз, точно таких же, как ее собственные, круглые, светло-ореховые. На мгновение ей показалось, что они умоляли ее не делать подобного выбора. Однако лишение пары ночей сна казалось малой жертвой, если взамен она получит сведения, необходимые, чтобы вернуть долг своему таинственному другу и, наконец, положить конец семи годам мучений, которые начались в тот день, когда исчезла ее мать.

– Итак, – произнес Найджел, – что ты хочешь узнать?

– Мне требуется настоящее имя великого магистра. Как его звали до того, как он стал Легендо?

Найджел провел пальцем по своим губам, окруженным изображением в виде колючей проволоки, рисуя каплю крови – или она уже была вытатуирована на кончике его пальца?

– Я не смог бы назвать тебе имя Легендо, даже если бы захотел, – ответил он. – Никто из его исполнителей физически не в состоянии раскрыть этот секрет. Та же самая ведьма, которая столетия назад изгнала Мойр с лица земли, наделила Легендо силой. Магия эта очень древняя – старше, чем он сам, – и связывает нас всех тайной.

Хотя никто не был точно уверен в том, по какой причине Мойры исчезли, предоставив людям возможность самим собой управлять, ходили слухи, что их победила могущественная колдунья. Но Телла никогда не слышала, чтобы это была та самая, которая дала Легендо могущество.

– Это ничего не говорит мне об истинной личности Легендо.

– Я еще не закончил, – возразил Найджел. – А сказать собирался следующее: магия Легендо не позволяет произнести или раскрыть его истинное имя, но его можно выиграть.

Телла почувствовала легкое прикосновение паучьих лапок к коже, и один из нарисованных на ее запястье глаз начал закрываться. Веко его опускалось столь стремительно, что она поняла – ее платежное средство на исходе. В то же время она чувствовала, что приблизилась к ответу, в котором нуждалась.

– Как мне выиграть это имя? – быстро спросила она.

– Ты должна принять участие в следующем Каравале. Если победишь в игре, то первое лицо, которое увидишь, будет лицом Легендо.

Телла готова была поклясться, что, когда Найджел закончил говорить, одна из вытатуированных вокруг его глаз звезд упала. Вероятно, всему виной имбирный дым и едкие благовония, которые затуманили ее мозг и вызвали видения живых татуировок.

В этот момент ей следовало встать и уйти. Веки на ее запястье закрылись уже более чем наполовину, да и ответ, в котором она нуждалась, получен: выиграв Караваль, она наконец узнает настоящее имя Легендо. Однако последние слова прорицателя породили еще больше вопросов.

– Является ли то, что вы только что сказали, пророчеством, или и правда встреча с Легендо будет призом в следующем Каравале?

– Всего понемножку. – Татуировки из колючей проволоки, опоясывающие губы Найджела, превратились в шипы, и между ними расцвели черные розы. – Легендо – это не приз, но если ты выиграешь, то первое лицо, которое увидишь, будет лицом самого магистра. Он планирует лично вручить награду следующему победителю Караваля. Но, имей в виду, победа в игре будет иметь такую цену, о которой ты впоследствии пожалеешь.

Кожа Теллы покрылась мурашками, когда нарисованные глаза на ее запястьях закрылись, и в памяти вспыхнуло знакомое предупреждение матери: «Как только будущее предсказано, то становится живым существом, которое будет очень упорно бороться за свое воплощение».

Внезапно ее проняло: усталость захлестнула мощной волной, заставив опуститься на заваленную подушками кровать. Голова закружилась, а кости в ногах, судя по ощущениям, превратились в пыль.

– Что происходит? – пропыхтела она, пытаясь сесть. Дыхание ее при этом резко участилось. Это дым в комнате сгустился или у нее помутилось зрение?

– Наверное, мне следовало уточнить, – услышала она голос Найджела. – Заклинание на твоем запястье не лишает тебя способности спать, наоборот, заставляет заснуть, чтобы ты могла отдать мне свои сны и все, что в них увидишь.

– Нет! – Встав с кровати, Телла покачнулась. Зрение ее сузилось настолько, что перед глазами стояли только насмешливые татуировки и мерцающий свет свечей. – Я не хочу проспать всю дорогу до Валенды!

– Боюсь, уже слишком поздно. В следующий раз не стоит с такой легкостью соглашаться на сделки.

Глава 6

Даже кораблекрушение показалось бы изящным действом по сравнению с Теллой в ее нынешнем состоянии. Когда она, спотыкаясь, вышла из каюты Найджела, ее ноги отказывались идти по прямой. Бедрами она то и дело натыкалась на стены, а головой стукалась о висячие светильники. Возвращение в собственную каюту было сопряжено со столькими опасностями, что она снова потеряла туфельки. По счастью, цель была уже близка.

Дверь закачалась у нее перед глазами – последнее препятствие, которое требовалось преодолеть.

Напрягая последние силы, Телла открыла ее и… Либо она вошла не в свою каюту, либо уже начала видеть сон.

У Данте выросли крылья. Святая матерь всемогущая, как же они прекрасны: черные как смоль, с темно-синими прожилками, цвета потерянных желаний и просыпанной звездной пыли. Он стоял, повернувшись к прикроватной тумбочке, либо умываясь, либо, возможно, целуя свое отражение в зеркале.

Телла не вполне понимала, что делает этот высокомерный юноша. Ее затуманенные глаза сумели различить лишь то, что его рубашка и фрак исчезли, а из спины поднимается пара широких чернильных крыльев.

– С этими штуками ты вполне мог бы сойти за ангела смерти, – заметила она.

Данте бросил взгляд через плечо. Влажные волосы цвета меха черной лисы прилипли ко лбу.

– Меня называли по-разному, но не припомню, чтобы кто-то считал ангелом.

– А смертью тебя, значит, величали? – Ноги совсем отказали, и Телла, споткнувшись о порог, с глухим стуком упала на пол.

С противоположного конца комнаты донесся смех: нежный, легкий и, определенно, женский.

– Похоже, при виде тебя она лишилась чувств.

«Вот теперь меня точно стошнит», подумала Телла. В каюте Данте находилась какая-то девушка. Телла успела мельком увидеть нефритово-зеленое платье и блестящие темные волосы, прежде чем в поле ее зрения снова появился Данте. Он медленно покачал головой:

– Что ты…

Тут он заметил нарисованную на ее запястье пару закрытых глаз, и с его губ сорвался нервный звук, который мог быть смешком. Но наверняка Телла сказать не могла, поскольку ее слух оказался почти так же затуманен, как и голова. Сдаваясь, она опустила веки.

– Удивительно, что он добрался и до тебя. – Едва различимые слова Данте прозвучали совсем рядом.

– Мне было скучно, – пробормотала Телла. – И это показалось интересным способом скоротать время.

– В таком случае тебе следовало просто прийти ко мне. – На сей раз Данте определенно над ней насмехался.

Следующие несколько дней промелькнули в тумане страшных галлюцинаций. Найджел забрал все сны Теллы, а ей оставил кошмары. Ей являлись ужасающе реалистичные образы отца, раз за разом стягивающего свои фиолетовые перчатки, что всегда было предвестником наказания, а также тени в оттенках тьмы, которых не существовало в мире живых. Холодные, влажные руки гладили ее по волосам, когти вырывали сердце, а бескровные губы со смаком высасывали костный мозг.

До того как умерла во время Караваля, Телла сказала бы, что сны похожи на смерть, снова и снова приходящую за ней. Но смерть несравнима ни с чем, кроме самой себя. Ей следовало бы предвидеть, что после того как она сбежала, смерть станет преследовать ее, чтобы навсегда заполучить такую восхитительную девушку.

Хоть Телле и снились демоны преисподней, когда она пришла в сознание, ее приветствовала богиня.

Рядом с кроватью стояла Скарлетт, держа в руках поднос, нагруженный целой горой сокровищ: сливочным печеньем, заварным кремом из мускатного ореха, жареными в масле яйцами, толстыми ломтями бекона с хрустящей коричневатой корочкой и кружкой горячего шоколада с пряностями.

Телла тут же схватила самое большое печенье с кремом. Она чувствовала слабость, несмотря на то, что проспала несколько дней, но еда помогла восстановить силы.

– Я говорила, как сильно люблю тебя?

– Подумала, что после всего случившегося ты будешь голодна.

– Скар, прости меня…

– Тебе не за что извиняться. Я отлично знаю, как легко обмануться словами артистов Легендо. Все на борту корабля считают, что Найджел забрал у тебя слишком много.

Скарлетт посмотрела на Теллу, как будто надеясь, что та признается, зачем ходила к прорицателю.

Как бы Телле ни хотелось оправдать свои действия, она чувствовала, что сейчас не время обсуждать сделку, заключенную ею со своим таинственным другом. Скарлетт пришла бы в ужас, узнав, что сестра писала чужому мужчине, с которым познакомилась через сомнительную организацию «Их разыскивает Элантина».

Телла не кривила душой, говоря Хулиану, что ей не нравится лгать своей сестре. К сожалению, это не мешало поступать именно так. Телла хранила секреты от Скарлетт, чтобы та не беспокоилась. Исчезновение их матери означало, что Скарлетт пришлось с юных лет перестать быть беспечной девчонкой и взять на себя заботу о младшей сестре. Это было несправедливо, и Телле не хотелось утяжелять и без того нелегкое бремя Скарлетт. При этом она не могла не задаваться вопросом, вдруг сестра уже узнала, что она натворила?

Скарлетт продолжала нервно разглаживать складки на юбке, которая с каждым прикосновением становилась все более мятой. Перед началом Караваля Легендо подарил ей волшебное платье, способное изменяться – и сейчас оно выглядело таким же встревоженным, как и его обладательница: украшенные розовым кружевом рукава посерели.

Хлебнув шоколада для храбрости, Телла села на кровати.

– Скар, если ты расстроена не из-за сделки, которую я заключила с Найджелом, то что тогда тебя беспокоит?

– Я хотела поговорить с тобой о Данте, – скривив губы, ответила та.

Черт бы все побрал! Телла не ожидала подобного поворота событий, также не сулившего ничего хорошего. Она уж и забыла о том, что потеряла сознание в каюте Данте. Должно быть, Скарлетт заметила, как он нес ее сюда, прижимая к своему обнаженному торсу.

– Скар, не представляю, о чем ты думаешь, но клянусь, что между мной и Данте ничего нет. Ты же знаешь, как я отношусь к парням, которые красивее меня.

– Выходит, после окончания Караваля не произошло ничего примечательного? – Скарлетт пересекла тесную каюту, протягивая сестре пару серебряных туфелек, тех самых, которые Телла оставила в лесу. – Он занес это вчера вечером вместе с интересной запиской.

У Теллы скрутило живот, когда она вынула из одной туфельки тонкий листок бумаги, на котором было написано:

Я собирался вернуть их с той ночи, которую мы провели в лесу.

Д.

Вот уж поистине мерзавец! Телла скомкала записку в кулаке. Данте, должно быть, написал это послание специально, чтобы помучить Скарлетт за то, что отвергла его во время Караваля.

– Что ж, ладно, – сдалась Телла. – Признаю, мы с Данте действительно целовались в ночь празднования окончания Караваля. Но это было ужасно, худшие поцелуи в моей жизни, повторения которых я определенно не жажду! Прости, если своим поступком причинила тебе боль, ведь я знаю, как отвратительно он с тобой обошелся во время игры.

Скарлетт поджала губы, думая о том, что с ложью сестра явно переусердствовала. Одного взгляда на Данте было достаточно, чтобы любая девушка тут же сдалась в плен его умелых губ.

– Мне все равно, целовались вы или нет, – сказала Скарлетт. – Если бы я познакомилась с ним прежде, чем с Хулианом, то, возможно, тоже поцеловала бы его.

Воображение Теллы услужливо подкинуло эту тревожную картину, и она еще острее почувствовала причину беспокойства Скарлетт. Захотелось пригрозить Данте, чтобы держался подальше от ее сестры, хотя самая идея того, что они вместе, казалась полной нелепицей. Но если уж Теллу, которая всячески побуждала Скарлетт наслаждаться жизнью, это задевало, она даже не пыталась представить, как беспокоилась ее чрезмерно заботливая сестра.

– Я не собираюсь контролировать тебя, – продолжила Скарлетт. – Мы обе сыты этим по горло. Просто не хочу, чтобы тебе причинили боль. Караваль начинается завтра в полночь, но, как я узнала во время прошлой игры, ключевые фигуры на доске Легендо расставляет намного раньше. – Скарлетт бросила еще один озабоченный взгляд на возвращенные Данте туфельки.

– Тебе не о чем беспокоиться, Скар. – На сей раз Телла сказала чистую правду. – Данте я склонна верить еще меньше, чем прочим, и отлично знаю, что Каравалем нельзя увлекаться слишком сильно.

– А мне казалось, ты играть не собираешься.

– Возможно, я передумала.

– Телла, лучше бы ты этого не делала. – Скарлетт разгладила подол платья, теперь уже полностью сменившего цвет на серый, оставив на ткани влажные следы вспотевших ладоней. – Случай с Найджелом напомнил мне о произошедших со мной печальных событиях. Тебе я подобного не желаю.

– Тогда поиграй вместе со мной! – порывисто воскликнула Телла. Идея эта не стала менее заманчивой даже после того, как она обдумала ее более серьезно. За прошлым Каравалем Телла наблюдала из-за кулис, а ее старшая сестра не только приняла в нем участие, но и выиграла. Став командой, они были бы непобедимы. – В таком случае ты сможешь проследить, чтобы актерам вроде прорицателя Найджела больше не удалось меня обмануть. А я буду отвечать за то, чтобы тебе было весело. Так мы и позаботимся друг о друге.

Платье Скарлетт от этого предложения сразу оживилось и поспешило сменить тускло-серое кружево на малиново-красное, спускающееся с рукавов к лифу. Сама Скарлетт, однако, все еще держалась настороженно. Перестав разглаживать многострадальный подол, она принялась нервно накручивать на палец серебристую прядку – ту самую, которая появилась в ее волосах после того, как она лишилась в прошлом Каравале одного дня жизни.

Телла задумалась, не рассказать ли Скарлетт об истинной причине, по которой ей нужно принять участие в игре и выиграть, но сомневалась, что упоминание Паломы поможет делу. Скарлетт никогда не говорила об их матери. Всякий раз, когда это пыталась сделать сама Телла, сестра либо меняла тему, либо и вовсе игнорировала ее. Если прежде Телла считала, что для Скарлетт это слишком болезненно, то теперь решила, что боль от потери превратилась в ненависть ребенка, брошенного своей матерью.

Это чувство было Телле вполне понятно. Она и сама предпочитала никогда не говорить об их грозном родителе и также избегала думать о нем.

Но мама, в отличие от отца, чудовищем вовсе не была.

– Малинка! – В дверь их маленькой каюты несколько раз постучали. – Ты тут?

При звуке голоса Хулиана выражение лица Скарлетт мгновенно изменилось: морщинки беспокойства смягчились до улыбки.

– Мы уже в Валенде, – добавил он. – Я пришел за вашими с сестрой сундуками. Хочу вынести их на палубу.

– Так и быть, впусти его, раз уж он готов тащить мои вещи, – тут же отозвалась Телла.

Скарлетт не нужно было повторять дважды. Она распахнула дверь, и Хулиан ухмыльнулся, как пират, только что нашедший сокровище. Телла могла бы поклясться, что его глаза вспыхнули огнем, когда он окинул ее сестру взглядом.

Скарлетт просияла в ответ. Платье ее тоже на свой манер поприветствовало Хулиана: кружево приобрело огненно-красный оттенок, а юбка из пышной стала облегающей.

Телла нарочито громко отхлебнула шоколада, чтобы напомнить влюбленной парочке о своем присутствии, прежде чем их страстные взгляды сменятся не менее страстными поцелуями.

– Хулиан, пожалуйста, помоги мне, – попросила Телла. – Я пытаюсь уговорить Скарлетт стать моей партнершей на время Караваля.

Мгновенно посерьезневший Хулиан пронзил ее острым взглядом, кратким, как вспышка молнии, но недвусмысленным. Он не хотел, чтобы Скарлетт снова участвовала в Каравале. И Телла вдруг поняла почему. Могла бы и сама догадаться!

Вступи Скарлетт в игру, она узнала бы правду об Армандо, который исполнил роль ее жениха в прошлом Каравале, и тогда ложь Хулиана и самой Теллы была бы разоблачена. Для Хулиана последствия могли оказаться гораздо хуже, чем для Теллы, но Скарлетт было бы больнее всего.

– С другой стороны, – беззаботно прощебетала Телла, пытаясь исправить свою оплошность, – я и одна могу сыграть. Ты будешь меня только тормозить.

– Не повезло тебе. Теперь я и сама загорелась этой идеей. – Скарлетт снова перевела взгляд своих больших карих глаз на Хулиана, сверкающий так, как никогда не сверкал на Трисде. – Я только что вспомнила, каким веселым может быть Караваль.

Телла согласно улыбнулась, но улыбка получилась натянутой и быстро угасла.

Найджел же предупреждал, что если она выиграет игру, то придется заплатить слишком дорогую цену, о которой впоследствии пожалеет. И сама Скарлетт не раз твердила о том же. Но до этого момента Телла все пропускала мимо ушей. Одно дело, когда тебе говорят об опасностях Караваля, и совсем другое – видеть, как они претворяются в жизнь. Хоть прошлая игра и завершилась, для Скарлетт она не обошлась без потерь.

Телла не желала для себя подобной участи, как не хотела и насильно заставлять Скарлетт делать то, что могло бы причинить ей еще больше боли. Но если Телла не рискнет и не выиграет игру, она, возможно, никогда больше не увидит свою мать.