Легкокрылый мотылек

Глава 8

Пеппе мягко коснулась его плеча. Глаза Роско открылись.

— Привет, — сказал он.

— Что вы сидите тут? Идемте наверх…

Он вытащил из-под скамейки свою дорожную сумку и пошел следом за Пеппе к лифту, где его глаза снова закрылись, стоило ему только прислониться плечом к стене.

— Садитесь, — сказала она, когда они вошли в квартиру.

— Вы, должно быть, подумали…

— Сначала чай, потом объяснения.

— Спасибо.

Она улыбалась, наполняя водой чайник. Ее сообщение заставило его вернуться! Мир опять обрел краски.

Роско выпил свой чай, но бодрости ему это не прибавило.

— Когда вы в последний раз спали? — спросила его Пеппе.

— Не помню… Мне не повезло… Я приехал в аэропорт, когда регистрация уже закончилась, и попал только на следующий рейс… до Парижа… Так что пришлось еще делать пересадку…

— Вы уехали прямо с конференции? — изумилась она.

Он пожал плечами:

— А что мне оставалось делать после вашего письма?

— Написать. Отправить факс. Позвонить, в конце концов!

— Нет, я должен был увидеть вас!

«И ради этого он бросил все свои дела? О нет… Конечно, он это сделал ради Чарли и своей матери», — напомнил ей голос разума.

Но голос разума звучал слишком тихо, заглушаемый волной чувств. Роско ухватился за повод вернуться и теперь с трепетом ожидал, что будет дальше.

Неужели она могла так ошибиться в нем?

— Нечего удивляться, что вы так вымотались, — сказала она. — Но почему вы ждали внизу? На этаже, напротив моей квартиры, есть мягкая кушетка, где вы могли бы устроиться куда удобнее.

— Да… Но я не был уверен, что вы одна вернетесь домой… И если бы ваш спутник увидел меня возле вашей двери… Ну… сами понимаете…

— Я понимаю.

— О нет, я вовсе не хотел оскорбить вас!

— Надо сказать, у вас к этому какая-то странная склонность, — выдохнула она.

— Я только предположил, что вы можете быть в компании. Что в этом такого особенного?

Пеппе набрала воздуха в легкие:

— Хотите поужинать?

— Спасибо. Но только немного, а то я, боюсь, засну.

Роско отправился за ней на кухню, чтобы чем-то помочь, но закончил тем, что без сил опустился на стул.

— Это не просто усталость, — пробормотал он. — Это обрушивается на тебя как скала… Не знаю, почему я так плохо переношу перемещения. Некоторые, похоже, вообще их не замечают. Так что дело не в обратном перелете. Я все еще не приду в себя от полета в Лос-Анджелес, поэтому я… — он сделал беспомощный жест рукой, — далеко не в лучшей форме.

Пеппе приготовила омлет с тостами, и Роско порадовал ее, съев все до последней крошки.

— Очень вкусно. Хотите, я помогу помыть посуду?

— Нет уж, спасибо…

Когда через несколько минут Пеппе, вымыв посуду, присоединилась к нему в комнате, он спросил:

— Вы действительно думаете, что Чарли защищал Джиневру?

— Да. Но без его помощи я не могу этого доказать. Видимо, моих чар оказалось недостаточно, если он по-прежнему стоит на ее стороне.

— У Чарли преданное сердце. Если у него были к этой девушке какие-то чувства, он не будет втягивать ее в это дело.

— Очень мило. Но разве вы не видите, что это значит?

— Это значит, что мой брат идиот. Но мы и так это знали.

— Это значит, что я проиграла! Вы думали, Чарли будет мной так околдован, что станет делать все, как я ему скажу. Увы… Я со своими чарами оказалась совершенно бесполезна.

— Прекратите! Вы не бесполезны. Прошло всего несколько дней.

— Но вы-то думали, что стоит ему бросить на меня один только взгляд и он станет моим рабом. На это вы и рассчитывали, когда нанимали меня. Наверное, вам нужно было сделать другой выбор.

— Другой выбор? — эхом откликнулся Роско. — Другой… с вашим глазами… вашим смехом… вашей улыбкой? Возможно ли это? Уверяю вас, Пеппе, Чарли был сражен в первое же мгновение, как вас увидел.

— Вы слишком добры. Я знаю, что вы это просто так говорите.

Он криво усмехнулся:

— Я известен не за свою доброту. Просто я с самого начала знал, что вы мне подойдете… Подойдете Чарли, я имею в виду… И вы справились со всем идеально. Смотрите, что вы узнали. Я бы до этого никогда не додумался.

— Но… я все равно проиграла.

— Думаю, вы ошибаетесь. В тот вечер, когда вы танцевали с ним, он хотел вас поцеловать…

— Это ничего не значит, — быстро сказала она. — Это было, можно сказать, частью танца. Я не целовала его!

— Зато Чарли сделал так. — Роско наклонился и взял в ладони ее лицо. — Разве вы не помните?

— Да, — прошептала она едва слышно. — Помню.

Пеппе ждала, что Роско отпустит ее, но он не отпускал. Его руки были теплыми и мягкими, глаза — тревожными и вопрошающими, какими она никогда их не видела. Губы, всегда плотно сжатые, слегка приоткрылись, и она почувствовала его дыхание на своем лице…

«Должно быть, он весь вечер наблюдал за мной, — подумала она вдруг. — Не только когда я танцевала. Смеялась с ним, улыбалась ему. Он замечал каждый мой жест».

Пеппе почувствовала дрожь. И вдруг поняла, что это дрожал Роско. Она сделала короткий судорожный вдох, и в то же мгновение он отдернул руки, словно что-то обожгло его.

Она отвернулась от него и подошла к окну, с тревогой чувствуя, как с каждой минутой сокращается расстояние между ними. Безопаснее было бы отойти, и подальше.

Роско встал и подошел к ней, остановившись за ее спиной.

— Почему вы все время одна? Что случилось? — тихо спросил он.

Это едва не заставило ее сдаться. Стиснув до боли пальцы, она пожала плечами:

— Банальная история. Я рассталась с человеком, которого любила, и это навсегда избавило меня от глупых иллюзий.

Он взял ее за плечи и повернул лицом к себе:

— И что же вы называете глупыми иллюзиями?

— То, что любовь бывает вечной. Получай удовольствие, но только не начинай верить во все это — вот что теперь стало моим девизом.

— Вы действительно не верите, что люди могут любить друг друга, хотеть принадлежать друг другу, чем-то пожертвовать друг для друга?

Она коротко рассмеялась:

— Когда-то я в это верила. Но больше — нет! Давайте лучше оставим эту тему.

— Так что все же случилось?

Она криво усмехнулась:

— Выяснилось, что он тоже в это не верит. К несчастью, он выяснил это слишком поздно. Уже был назначен день свадьбы, выбрана церковь, место, куда бы мы отправились на свой медовый месяц. Все пришлось отменять… Довольно неприятно. Но урок оказался полезным. — Она коротко засмеялась, что заставило его пристально посмотреть на нее.

— Понимаю, — медленно произнес Роско.

— Правда? Сомневаюсь. Не думаю, что вы что-то знаете о таких вещах.

Он ответил не сразу:

— Не надо торопиться с выводами… — И, словно смутившись, отступил назад. — Интересно, остался еще чай?

— Подождите, я заварю свежий.

Обнаружив больше, чем хотел, он торопливо захлопнул приоткрывшуюся дверь. Пеппе его понимала. Она тоже была рада возможности уйти на кухню, чтобы побыть одной и успокоиться. Когда, взяв чайник, она вновь пошла в комнату, Роско стоял возле дивана, глядя на свадебную фотографию Ди и Марка.

— Это мои бабушка и дедушка, — сказала Пеппе. — Они поженились во время войны.

— Вы очень похожи на свою бабушку.

— Правда? Мне никогда об этом не говорили.

— Не чертами лица, а тем вызовом в глазах, как если бы она хотела сказать: «А ну-ка, покажи, на что ты способен». Вы хорошо ее знали?

— Я жила вместе с ними последние два года их жизни. Когда Ди умерла, она оставила мне свои деньги с условием, что я использую их для того, чтобы получить образование. Я, конечно, люблю и своих родителей, и братьев, но ближе всех мне всегда была бабушка. Она бы ни за что не позволила мне потратить деньги на какую-нибудь ерунду.

— Я же говорил, что вы похожи.

Пеппе усмехнулась:

— Она меня многому научила. Особенно тому, как обращаться с мужчинами. — Теперь, когда опасный момент остался позади, Пеппе снова вернулась к имиджу девчонки, легко шагающей по жизни. — Надо позволить ему думать, что он победитель. И быть осторожной, чтобы он не узнал правды, пока не окажется слишком поздно. — Бросив взгляд на фотографию, Пеппе подмигнула: — И я оказалась способной ученицей, правда, бабуль?

— Сколько они были женаты? — спросил Роско.

— Шестьдесят лет. На их юбилей был устроен большой праздник. Но после этого они недолго прожили. Сначала умер дедушка, а бабушка все места себе не находила, никак не могла дождаться, когда пробьет и ее час. Она говорила, что он приходит к ней во сне и просит поторопиться, потому что без нее ничего не может там найти. Она заставила его ждать только три недели.

Роско внимательно посмотрел на нее:

— Так, значит, любовь все же бывает вечной?

— Для их поколения — да. Тогда всех так воспитывали.

— И поэтому они оставались друг с другом целых шестьдесят лет? Согласно, так сказать, общепринятому обычаю?

Пеппе вздохнула:

— Нет, не поэтому. Просто они друг друга действительно любили. Но если им это удалось, это вовсе не значит, что каждый… — Она устало махнула рукой. — Допивайте-ка лучше свой чай, пока не остыл.

— А затем вызывайте такси и отправляйтесь домой, да? Ну а завтра, когда я немного приду в себя и не буду таким сонным, мы где-нибудь пообедаем и обсудим, что делать дальше.

Роско вынул из кармана телефон, но вместо того чтобы нажать вызов, какое-то время тупо смотрел на экран, а потом, словно оглушенный ударом, без сил опустился на стул.

— Сейчас… только минутку передохну… — пробормотал он.

— Вы останетесь здесь на всю ночь! — сказала она решительно. — Куда вы отправитесь в таком состоянии? Идемте…

Она взяла его за руку, помогая подняться. Как в полусне, Роско двинулся за ней в спальню, где она мягким движением подтолкнула его к постели, а сама пошла в комнату за его сумкой. Когда она вернулась, он уже спал.

Осторожно задернув шторы, Пеппе выключила свет.

Пеппе проснулась в темноте, почувствовав, что замерзла. С наступлением осени ночи становились все холоднее, и она решила встать и включить отопление.

Потом она вспомнила, что радиатор в спальне очень капризен. Она тихонько пробралась в комнату и убедилась, что не ошиблась. Какое-то время ей пришлось поколдовать над радиатором, чтобы он заработал. Она услышала, как Роско повернулся на бок и что-то пробормотал.

Пеппе достала из шкафа одеяло и на цыпочках подошла к постели. Он открыл глаза и посмотрел на нее.

— Я принесла одеяло, чтобы вы не замерзли, — сказала она.

Пеппе не знала, слышал ли он ее. Его глаза снова закрылись, в то время как руки, обвившись вокруг ее шеи, притянули ее к себе. В этом движении не было ничего от любовного объятия. Скорее всего, Роско даже не осознавал, что делал. Прижав ее голову к груди, он снова погрузился в сон.

Было бы нетрудно освободиться от его объятий, но ей почему-то этого не хотелось. Ощущение его опускающейся и поднимающейся груди, ритмичных ударов его сердца казались такими приятными, такими успокаивающими. Это было то, чего так не хватало в ее жизни. Покоя. Умиротворения. Ей казалось абсолютно естественным прижаться к нему и дать увлечь себя в далекое теплое море, где было нечего бояться.

Что в конечном итоге могло оказаться иллюзией.

С этой мыслью она и заснула.

Пеппе разбудило неожиданное движение Роско. Она подняла голову и увидела его расширившиеся глаза.

— Как… как вы здесь оказались?

— Вы затащили меня в постель, когда я пришла накрыть вас одеялом, — сонно пробормотала она.

Он застонал:

— Прошу прощения. Вам следовало бы дать мне правый хук в челюсть.

— У меня не было сил… К тому же я левша… — Она зевнула, позволив ему снова притянуть ее к себе. — Кроме того, вы не сделали ничего, чтобы заслужить такое обращение.

«А если бы сделал, то что?» Эта мысль мелькнула в ее голове, прежде чем она успела себя одернуть.

— Точно? Скажите мне честно — сделал я что-то… не сделал…

— Не сделали. У вас просто не было сил, чтобы это сделать, так же как и у меня — дать вам в челюсть.

Она рассмеялась, он тоже. Его взгляд упал на облезлого мишку на столике рядом с кроватью.

— А это еще что такое? — спросил он, протягивая к нему руку.

— Он принадлежал моей бабушке — той, что на фотографии. Она называла его своим Чокнутым Бруином.

Думаю, он напоминал ей дедушку. После его смерти она всегда носила мишку с собой, разговаривала с ним.

Роско с изумлением смотрел на старую потертую игрушку.

— Клянусь, ты мог бы поведать нам немало секретов, — задумчиво проговорил он.

Пеппе рассмеялась, и он снова притянул ее к себе, аккуратно посадив мишку обратно на столик.

— Вы мне поверите, если я скажу, что никогда не думал, что такое случится? — спросил он, зарываясь лицом в ее волосы.

— Конечно. Если бы у вас было что-то на уме, вы бы поехали к Терезе.

— Тереза — это не вы, — сказал он, словно это все объясняло.

— Ах да… С ней вы не стали бы обсуждать скучные практические вопросы.

— Как раз наоборот. Она мой старый друг.

— К тому же красавица, — заметила Пеппе. — Очень полезный «друг».

— Еще бы! Она не раз помогала мне избежать неловких ситуаций. Кстати, ее муж тоже был моим другом. Это я их познакомил. Он погиб два года назад, но у нее до сих пор никого нет. И не знаю, будет ли когда-нибудь.