Лекарство от иллюзий

Глава вторая Не самая лучшая идея Генки Сидорова

На следующее утро перед самым звонком Генка появился на пороге 9-го «Б». Он быстро глянул на Стешу, тихо сидевшую рядом с Мака-ниной, и кинул сумку на свое место. Олеся успела заметить, что соскучилась по его согнутой спине, несколько лет маячившей у нее перед глазами.

– Ты что это? – тут же подскочил к нему Васильев. – Сбежал?

– Что хочу, то и делаю, – буркнул Генка, глядя в окно. – Захочу, вообще брошуэтушколу.

– Смотри, как бы она тебя сама не бросила, – хихикнул Андрюха.

Но тут рядом с Генкой села Лиза Курбаленко, бывшая Олесина подружка, и Васильев предпочел удалиться. В той истории с Галкиным и Сидоровым Лиза тоже пострадала. Так что теперь с Андрюхой она держалась холодно. Да и сам Васильев, чувствуя, что что-то не так, лишний раз к Курбаленко старался не подходить.

– А экстерном разве нельзя все сдать? – через весь класс спросил Павел, но начало урока прервало их разговор.

Вместе со звонком в кабинете появился математик, а по совместительству еще и классный руководитель 9-го «Б», Юрий Леонидович Червяков, виновник того, что класс который уже год носил негласную кличку червяки.

Математик не удостоил вскочивший поприветствовать его класс даже взглядом и сразу направился к своему столу. Выкладывая перед собой тетрадки с контрольной, он сухо произнес:

– Сидоров! Ты что-то здесь забыл? Генка молча встал.

– Я слышал, что ты недоволен своим переводом. – Юрий Леонидович продолжал разбирать тетрадки, не поднимая головы. – Но я ничего поделать не могу. Это решение администрации школы. Если тебе что-то не нравится, пусть приходят родители. А пока ты должен быть в другом классе. Кажется, у десятого «А» сейчас астрономия. Очень интересный предмет.

Сидоров продолжал смотреть в окно.

– Я все сказал, можешь идти. – Юрий Леонидович открыл журнал.

Генка сел.

– Сидоров. – Математик недовольно поджал губы. – У нас новая тема. Мне тебя нечему учить.

Генка сорвался с места, подхватил рюкзак и бросился вон из класса.

– Подожди, дурак! – приподнялся со своего места Быковский, но шаги Сидорова уже затихли на лестнице.

– Записывайте. – Юрий Леонидович медленно отвинтил колпачок старомодной перьевой ручки и обвел взглядом опешивший класс Произошедшее он решил оставить без внимания. – Новая тема. Геометрическая прогрессия.

Павел упал на свое место. Стеша испуганно покосилась на Маканину но та была больше увлечена решением собственных проблем, чем соседкой.

Не успел отзвенеть звонок, а Васильев уже уселся за парту к новенькой:

– Ну, рассказывай, зайка серенький, откуда ты к нам прискакал?

– Беленькая, – прошептала Стеша.

– Что? – склонился над ней Андрюха.

– Моя фамилия – Беленькая, – поправила его Стеша.

– Да хоть зелененькая, – хихикнул Васильев.

– Оставь ее, – потянула Андрюху за локоть Ксюша. – Что ты привязался к ребенку?

Как только Рязанкина взяла под руку Васильева, Курбаленко поспешно собралась и выскочила из класса. Еще недавно Лиза считалась предметом обожания Андрюхи.

– Какие все нервные! – Больше Васильев не улыбался. – Надоело мне все. – Он сбросил Ксе-нину руку со своего локтя и ссутулился. – Что стоим? Пошли про Генку узнаем. Куда этот обалдуй помчался-то посреди урока?

В коридоре около кабинета старшеклассников они неожиданно столкнулись с Наташкой Жеребцовой из параллельного. Наташка стояла за углом и время от времени поглядывала на дверь, словно ждала кого-то.

– Эй, ты что здесь забыла? – налетел на нее Андрюха.

– Тебя не спросила! – огрызнулась Жеребцо-ва, отходя в сторону. – Сам-то зачем сюда пришел, да еще такую свиту приволок? – Она кивнула на пристроившуюся рядом Рязанкину и стоявшего чуть позади Быковского.

– Сдавай пост, теперь наша очередь! – чуть ли не на весь коридор гаркнул Васильев.

– Вот придурок! – зло прошептала Наташка, убегая.

– Ну, и что дальше? – повернулся Андрюха к своей армии. – Дверь опять закрыта. Кто пойдет спрашивать?

– Давайте пропустим девушку вперед, – мило улыбнулся Павел.

– Нет уж, Быковский, – Ксюша в ответ тоже скривила губы в подобии улыбки. – Лучше тебе идти. Ты у нас проверенный кадр. Не подведешь.

– Чувствую, что не достоин, – галантно кивнул Павел. – Давай ты, Андрюха. У тебя вернее получится.

В коридоре появилась Стеша. Она вертела головой, глядя на номера кабинетов.

– О! На новенького повезет! – Андрюха призывно помахал Беленькой рукой. – Эй, национальная гвардия! Иди сюда!

– Я заблудилась. – В руках у Стеши был листок с расписанием. – Сейчас должна быть история?

– История, история. – Васильев притянул к себе Беленькую за рукав. – Отечественную войну проходим. Значит, сейчас проверка домашнего задания. Разведка боем. Войди в кабинет и позови Гену Сидорова.

– А зачем? – скромно улыбнулась Стеша.

– Просто так! – хихикнул Андрюха, предощущая потеху. – Проверим, насколько ты смелая. Войди, позови, и все! Что стоишь? Кого ждешь? Давай, давай, иди!

– Но мне не нужен Сидоров, – высвободила свой рукав Беленькая. – Кабинет истории где?

– Нет, ну, вы слышали? – повернулся ко всем Васильев.

– Куда ты опять ушла? – Олеся взбежала по ступенькам и перевела дух. – Яже тебе сказала: шестнадцатый кабинет. Он на втором этаже.

– Шестнадцатый? – неуверенно посмотрела на свою бумажку Стеша. – А мне послышалось – шестидесятый.

– В шестидесятом у нас Карлсон принимает, – буркнул Андрюха. Он был явно расстроен тем, что веселье сорвалось. – Тебя что, ломает дверь открыть?

Стеша подняла на новых одноклассников широко распахнутые глаза, улыбнулась и сделала робкий шаг вперед.

– Хватит! – Маканина встала между дверью и Беленькой. – На крысах тренируйся, а не на людях, – бросила она в сторону Васильева и повернулась к кабинету.

– Ой, подумаешь, утешительница нашлась, – фыркнул Андрюха, демонстративно складывая руки на груди. Он уже подготовил губы для улыбки, но его ждало очередное разочарование.

Кабинет был пуст. На столах лежали учебники и тетради, кое-где на стульях висели свитера и кофты, на полу стояли портфели. А вот людей не было.

Девятиклассники столпились в дверях.

– Опаньки! – присвистнул Быковский. Он был выше всех, поэтому ему не пришлось никого расталкивать. Павел все хорошо видел поверх голов.

– Вам кого?

В классе стояла такая тишина, что от внезапного вопроса девятиклассники вздрогнули.

На пороге стояла высокая худая светловолосая девушка с двумя смешными косичками. Она недовольно постукивала мыском лакированной туфельки об пол.

Олеся вдруг ахнула и попятилась. Она уже видела эту девчонку. Неделю тому назад. Маканина тогда шла из школы и случайно заметила драку. Генку били. Один из старшеклассников валял Сидорова по земле, а рядом стояла эта девчонка и даже не пыталась остановить побоище.

– Все-то где? – вышел вперед осмелевший Васильев.

Девушка открыла рот, но ответить не успела.

– В Караганде! – гаркнули за ее спиной, и из коридора выступил Алекс. – Ветка, что ты с этой мелюзгой возишься? – Ион бухнул свою здоровую лапищу ей на плечо.

– Алекс, мне твои замашки уже надоели! – Девушка скинула непрошеную руку и убежала из класса.

– Что, опять за своим вундеркиндом явились? – хмыкнул Алекс, рассматривая опешивших девятиклассников. – Ушел ваш чудо-ребенок домой, к маме, чтобы она ему сопли вытерла. И какого лешего его на нашу голову навязали? Я же ему один раз внятно сказал: не показывайся даже близко! Че, так трудно выполнить эту маленькую просьбу?

Маканина снова вспомнила недельной давности драку. Тогда Генку бил Алекс из-за этой странной девушки с не менее странным именем Ветка.

А потом в компьютере Сидорова она видела ее фотографию. Значит, не все так просто.

Неужели Генка влюблен? И, судя по всему, давно, с того раза, когда он впервые попал в этот класс…

Алекс быстро потерял к девятиклассникам интерес и ушел, даже не закрыв за собой дверь.

– Весело у них здесь, – прищурившись, Анд-рюха проводил взглядом Алекса. – Самое время делать ставки, как долго Генка продержится.

– Да не будет он здесь держаться. – Быковский пнул ногой фантик, валявшийся на полу, и медленно побрел по коридору.

Как только они ушли, из-за угла показалась Наташка Жеребцова. Она вздохнула и во второй раз устроилась в нише перед дверью. Десятиклассники должны были вот-вот вернуться, и ей очень хотелось посмотреть на одного из них.

Через два урока Сидоров опять появился в 9-м «Б» и сел за парту у окна, подальше от учительского стола. Выглядел он хмуро, ни с кем не разговаривал. Открыл учебник по литературе и стал его сосредоточенно читать.

Пол-урока прошло спокойно, пока русичка не заметила «лишнего».

– Сидоров! – Галина Георгиевна была преисполнена искреннего удивления. – Ты что здесь делаешь? Говорили, что тебя перевели!

Генка поднялся.

– Вам только кажется, что это он, – ответил за Сидорова Васильев. – На самом деле его здесь нет. Это его отражение, преломленное в множественности миров…

– Васильев, – посмотрела на Андрюху русич-ка. – На самом деле я тебя сейчас выставлю из класса, и ты отправишь свое преломленное отражение в мир коридора. Сидоров, ты дверью ошибся?

Генка перевел взгляд на окно.

– Так, все ясно. – Учительница отложила в сторону книгу, по которой собиралась читать отрывки из Пушкина. – У вас тут небольшой бунт. Но я ничего не могу сделать, у меня в списке нет такого ученика – Геннадий Сидоров.

– Вот, я же говорю, что его нет! – встрял Анд-рюха. – Он вам кажется.

– Васильев! – недовольно поджала губы Галина Георгиевна. – Мне кажется или ты нарываешься на неприятности?

Генка вдруг шарахнул портфелем по парте, подхватил учебник и выбежал в коридор.

– А что происходит? – шепотом спросила Стеша.

Олесе не хотелось с ней разговаривать, но она все же выдавила из себя через силу:

– Ну, у нас класс такой… – Она повертела в воздухе рукой, подбирая правильное выражение. – Не совсем нормальный, – выкрутилась она. – Червяки, одним словом. А Генка – он особенный. Вот учителя и хотят его подальше от нас запихнуть.

– А разве можно вот так просто, без его согласия, переводить?

– Просто? Можно! – вздохнула Маканина, отворачиваясь. Рассуждать на эту тему ей не хотелось.

Генка не появлялся в школе несколько дней. Поговаривали, что он согласился-таки сдать все предметы экстерном. В конце недели Маканина столкнулась с ним в коридоре.

– Ты почему пропал? – шагнула к нему Олеся. За последний месяц, в течение которого их

класс сотрясали неприятности, они с Генкой не то что подружились, а просто удачно дополнили друг друга. Маканина Сидорова тогда из-под кулаков Алекса вытащила. Генка дал ей пару ценных советов. И сейчас Олеся считала себя вправе узнать, что происходит.

– Я так… – нахмурился Генка и вдруг прошептал: – Мышка бежала, хвостиком махнула, яичко и разбилось!

– Это ты о чем? – На мгновение Олеся испугалась, что от обилия переживаний их классный вундеркинд сошел с ума.

– Сказка есть такая, про курочку Рябу, – заговорил Сидоров, подходя к Маканиной вплотную. – Было золотое яичко, а потом его разбили. И все обрадовались, потому что с золотым яйцом ничего сделать нельзя.

– У тебя температура? – Маканина встревожилась не на шутку и решила пощупать у него лоб.

– Нет у меня никакой температуры, – отстранился от ее протянутой руки Генка. разве эту сказку не знаешь?

– Да при чем здесь сказка? – возмутилась Олеся. Она, можно сказать, жизнью рисковала, к директору ходила, а он ей сказки рассказывает!

– Так, вспомнилось, – пробормотал Сидоров и ушел.

Олеся проводила его задумчивым взглядом, повернулась, чтобы пойти в противоположную сторону, и столкнулась со Стешей. Та стояла около стены и с каким-то ожиданием в глазах разглядывала Маканину

– Ему можно помочь! – подала голос Беленькая.

– Вот пусть другие и помогают, – презрительно скривила губы Маканина. – Заодно и сказки его послушают. Тоже мне, нашелся сказочник!

– Какие сказки? – распахнула удивленные глаза новенькая. – Он разыгрывает сказку?

– Он идиота из себя разыгрывает! «Курочку Рябу» наизусть читает.

Стеша ее раздражала все больше и больше. Тихая, невзрачная, неинтересная. Олесе казалось, что новенькая скучнее Аньки Смоловой, с которой она успела близко познакомиться в ноябре и тогда же ухитрилась от нее устать.

Здесь же все было еще критичнее. У Смоловой хоть увлечение есть, она занимается фотографией, а у Беленькой – вообще пусто. По крайней мере, за неделю пребывания в школе она ничего об этом не сказала. Если человек чем-то занимается, это сразу видно. Быковский – музыкант и художник, он готов об этом дни напролет говорить, Плотникова тоже неплохо рисует, Ксюша в бассейн ходит, Курбаленко – на танцы, толстая Марго увлекается мозаикой, а Волков, как и его отец, актером хочет стать, в театральную студию ходит. У них все как у людей. У одной Беленькой все ровненько и гладенько, то есть – никак.

Вот и сейчас – взяла и брякнула, что Генке можно помочь. А что здесь сделаешь? Алексу морду набьешь? Ага, разбежались! Олеся так и видит, как они вдвоем со Стешей выходят против здоровенного Алекса. Да он с ними разговаривать не станет, дунет, и они улетят. Нет уж, Генка умный, он сам что-нибудь придумает.

Олеся не знала, что Сидоров уже нечто придумал и даже кое-что сделал. Но идея его оказалась неудачной.

Генка написал заявление, что он отказывается ходить в десятый класс. Возмущенная завуч собрала всю параллель, долго и нудно отчитывала девятиклассников, что, помимо прав что-то делать или не делать, у них есть и обязанности. В них-то как раз и входит учеба. Одним словом, крику было много, толку мало.

После того собрания Генка еще пару раз появился в школе и исчез. А через два дня произошло событие, заставившее всех на время забыть проблему отличника.

– Народ, создайте тишину, есть гениальная идея! – Васильев уселся на парту и сложил руки перед собой. Вокруг все бурлило и шумело, но Андрюха терпеливо ждал, когда на него обратят внимание.

– Да тише вы! – не выдержала Рязанкина, поворачиваясь к классу.

– Внемлите, – театрально поднял руку Павел. – Царь говорить хочет!

– Позер, – фыркнула сидящая перед Олесей Лиза Курбаленко. – Все бы ему красоваться.

– Что же вы шумите? – подняла удивленные глаза Стеша.

– Не выступай, – толкнула ее локтем Олеся. – Сами разберутся.

– Ладно, – спрыгнул с парты Андрюха. – Не хотите слушать, не надо!

– Да говори, не ломайся, – хорошо поставленным громким голосом крикнул с последней парты будущий актер Ярик Волков.

– А чего он хочет? – прошептала Беленькая, ближе наклоняясь к Маканиной.

– Выпендриться, – скривилась Олеся. – Ничего другого он никогда не хочет.

– А почему его никто не слушает? – не унималась Стеша.

– Он этот цирк устроил не для того, чтобы его слушали, а чтобы внимание к себе привлечь.

Беленькая с искренним удивлением посмотрела на Андрюху, с видом победителя разглядывающего класс Олесю так и подмывало спросить у соседки, откуда она такая правильная взялась. Неужели у них там, на необитаемом острове, ну, или где Стешу продержали до пятнадцати лет, таких людей, как Васильев, не было?

– Ну, уговорили, – Андрюха снова устроился на высоком насесте и удовлетворенно улыбнулся. – Аруги мои! Какой ныне месяц на дворе?

– Май! – крикнул двоечник Стас Когтев, и в классе дружно заржали.

– Бестолочь, – махнул рукой в его сторону Андрюха. – Второй раз спрашиваю: что за праздник у нас грядет?

– Новый год, – пискнула Стеша, но из-за общего шума ее не услышали.

– Аа не выступай ты, – бросила в ее сторону Маканина. – Стой в стороне, они сами разберутся.

– 8 Марта, – хихикнула Аня Плотникова.

– Это у тебя 8 Марта, а у людей – Новый год. – Андрюха понял, что толку от своих одноклассников он не добьется, и сразу перешел к делу: – Аруги мои! А не устроить ли нам сейшн?

– Чего-чего? – донеслось со всех сторон.

– Ой, темнота, – тяжело вздохнул Васильев, горестно качая головой. – Неужели вы не хотите тусануться? В тесном кругу друзей отметить этот замечательный праздник? Аекабрь скоро закончится, а вы все думаете!

– А что тут думать! ский. – Закатим вечеринку.

– Ага, – мрачно ухмыльнулась Курбален-ко. – На последние шиши я куплю карандаши, нарисую себе праздник, что угодно для души. На какие деньги ты этот праздник устраивать будешь?

– Давайте придумаем, чего же мы хотим, и скинемся. Рублей по пятьсот, – продолжал рулить собранием Андрюха.

– Ничего себе! – присвистнул Стас. – Ане много?

– Для тебя персонально можно четыреста девяносто девять, – снова повернулся к нему Васильев. – Так устроит?

– Теперь гораздо лучше, – довольно улыбнулся Когтев и погладил перед собой пустую парту, словно на ней уже стояли угощения, купленные на четыреста девяносто девять рублей.

– А давайте друг другу подарки купим, – предложила Плотникова.

– Правильно, – пискляво поддакнул Васильев. – Девочкам переднички, мальчикам машинки.

– Ну прекрати, – дернула его за локоть Ря-занкина.

– Так, за подарки у нас ответственной будет Плотникова, – тут же решил Андрюха. – Напо-купаешь елочных игрушек – прибью!

– А что на этой вечеринке будет? – повернулась Стеша к Олесе.

– Ой, да что там может быть! – поморщилась Маканина. С некоторых пор вечеринки она не любила. – Встретятся, наедятся, танцы устроят. А потом будут отношения выяснять.

– И все? – вздернула вверх белесые бровки Беленькая.

– А чего ты еще хочешь? Фейерверк и клоунов с цыганами? Так их на пятьсот рублей не купишь.

– Ну, можно что-нибудь придумать, – задумчиво протянула Стеша.

– Вот и придумывай, – оборвала ее Олеся, отворачиваясь.

А разговор в классе между тем продолжался.

– Где мы соберемся? – недовольно хмурила брови Лиза. – Опять у Рязанкиной?

– У меня квартира не резиновая, – отозвалась Ксюша. – Давайте в школе.

– А почему в школе? – возразила Плотникова. – Это надо опять разрешение у директора получать, под присмотром учителей будем сидеть. Дольше девяти не задержишься. Да и разрешат не нам одним, а всей параллели. И что нам с этими ашками делать? В гляделки играть?

– Я одну штуку придумал. – Глаза Васильева блеснули веселым азартом. – Мы устроим закрытую вечеринку!

– От кого это ты ее закроешь? Стае. – От Червякова, что ли?

– А почему Когтев вее время чем-то недоволен? – тихо спросила Стеша.

– Тормоз потому что, – броеила Олеея. – Слушай, ты в класcе еще не cо всеми разобралась, что ли?

– Ну, – протянула Беленькая, рассматривая шумевших ребят. – Я тебя знаю, Васильева, Рязанкину У них роман, да?

– Тише ты! – одернула Олеся cоседку.

– А это секрет? – раепахнула глаза Стеша.

– Военная тайна, – снизила голое до шепота Маканина. – Ты громко не разговаривай, у нас сильно все засекречено. Ну, о ком тебе рассказать? О Плотниковой? – И она посмотрела на высокую полноватую девчонку. – Ну, что… Зовут Аней, ходит в художественную школу. В волейбол играет.

– А Когтев?

– Что ты к нему привязалась? – екривилаеь Олеея. – Он никакой.

– Как это?

Черт, эта девчонка поетоянно искренне удивлялаеь по пустякам.

– Ну, как, как! А вот так, – попробовала объяснить Маканина. – Он ничем не интересуется, и им тоже никто не интересуется.

– Что, совсем? – Казалось, Стешины глаза сейчас выпрыгнут из орбит.

– А чем там интересоваться? – Олеся даже оглянулась, чтобы еще раз посмотреть на Ста-са – они об одном и том же человеке говорят или о разных? Нет, об одном. Вон он сидит, приоткрыв рот, слушает Васильева. Кудряшки, выпуклый лоб, простое, ничем не примечательное лицо, наивная улыбка, забавные ямочки на щеках. – Он по жизни тихоня. Получает свои трояки – и доволен.

– А у нас совсем другой был класс, – прошептала Беленькая и отодвинулась на свой край парты.

Другой класс! Небось одни ботаники! Такие же пришибленные, как эта Стеша!

– Ну, решаемся? – пытался перекричать поднявшийся гул Васильев. – Только надо, чтобы весь класс был. Тут осталось-то всего ничего. Две недели, и праздник.

– А если я захочу кое-кого с собой привести? – вдруг спросил Быковский.

– Нет, давайте одни свои, – возразила Рязан-кина. – Если все начнут тащить людей со стороны, то никакой закрытости не получится.

– Да я, может быть, на вас всех уже смотреть не могу! – зло произнесла Курбаленко.

– А ты зажмурившись приходи, – ухмыльнулся Васильев.

– Тогда я вообще не приду, – огрызнулась Лиза. – Как будто неизвестно, кого Быковский привести хочет. Гараеву из «А»!

– А это кто? Стеша.

– Да есть одна… – поморщилась Маканина. Ей не понравилось, что Лиза при всех рассказала о недавнем увлечении Быковского. Это было не ее дело.

– И что тебе в этом всем не нравится? – усмехнулся Павел, внимательно глядя на Курбален-ко. Под этим пристальным взглядом Лиза опешила и потупилась.

– Нет, ашек не надо. – Лицо Васильева вдруг стало серьезным. – Только свои.

– Там видно будет, – многозначительно пробормотал Быковский, садясь на свое место.

– Ну, что? – Андрюха нехотя оторвал взгляд от Павла и посмотрел на класс. – Утром деньги, вечером стулья? Гоните свои денежки, и будет вам праздник.

– А сценарий какой-нибудь будет? – приподнялась со своего места Стеша.

– Ну куда ты… – начала Маканина, но было уже поздно.

– Какой сценарий? – Васильев опять широко улыбался. Знала Олеся эту улыбочку! Что-то дурная голова Андрюхи в эту секунду снова придумывала. Неужели опять пошутить решил?

– Ну, праздника! – От такого пристального внимания Стеша растерялась. – Ну, просто я подумала, что хорошо бы что-нибудь… Ну, не одни же танцы. Просто поиграть…

– В салочки, что ли? – Улыбка Васильева стала такой широкой, что, казалось, челюсть сейчас отвалится.

– Зачем в салочки? – Стеша крутилась на месте, стараясь одновременно смотреть на всех. – Просто… можно разные станции придумать, попросить, чтобы все в костюмах пришли, выбрать короля и королеву бала, просто игру какую-нибудь провести. Раздать роли и…

– А ты попроси, – вкрадчиво предложил Васильев, подходя к Беленькой.

Олеся уронила лицо в ладони. Смотреть на это было невыносимо.

– Ребята, давайте… – Стеша робко улыбнулась, пытаясь найти в повернутых к ней лицах хоть какое-то понимание. – Просто… ну, просто весело будет.

– Так, все, – хлопнул в ладоши Андрюха и обнял Беленькую за плечи. – Ты меня убедила. Будешь у нас в этом деле главной. Собирай деньги, пиши сценарий! Вот тебе, – он полез в карман пиджака, – мои пятьсот рублей! А договариваться с директором пойдет… – Он поискал глазами, кого бы послать, потом резко повернулся к Олесе и даже пальцем на нее показал: – О! Маканина! Ну, девочки, действуйте!

Олеся тихо застонала. Этого ей как раз и не хватало!

Что-то возмущенно кричала Плотникова, непонимающе переспрашивал Когтев, громко хохотал Ярик Волков.

– Ну что, допрыгалась? – бросила в ее сторону Лиза Курбаленко и отвернулась.

Маканина тяжелым взглядом посмотрела на свою соседку. Стеша вертела в руках купюру, явно не зная, что с ней делать.