Лекарство от любви

Глава 1

Местный дизельный поезд остановился на платформе станции Сипорт со вздохом облегчения, словно радуясь тому, что долгое путешествие от северо-западной оконечности Кумберленда на юг вдоль побережья наконец завершилось.

Сьюзан Торп, которая тоже была довольна этим обстоятельством, потянулась за чемоданом, стоявшим на багажной полке. Зная, что сейчас она окажется под ледяным дождем, девушка надела блестящий красный плащ и повязала шарфом густые темные волосы.

Спуская на пол свой чемодан, она бросила взгляд на соседний — потрепанный, но явно дорогой, — а затем искоса посмотрела на мужчину, примостившегося в уголке сиденья. Он все еще спал. Он спал с тех самых пор, как Сью вошла в купе в Карлайле, или только делал вид, что спит. В купе были и другие пассажиры, поэтому вначале Сью не обращала на него внимания. Но после Вайтхэвена они остались вдвоем — она в своем углу, он в своем. У Сью хватило времени, чтобы заметить, что его одежда хотя и не слишком подходила ему по стилю, была очень высокого качества. Его золотисто-каштановые вьющиеся волосы показались ей чересчур длинными. В конце концов Сью решила, что если бы ее спутник не спал, она не сумела бы с такой легкостью игнорировать его присутствие.

Но теперь она уже не могла по-прежнему не обращать на него внимания. Ей нужно было разбудить его, так как этот поезд не шел дальше Сипорта.

Девушка коснулась его плеча и громко сказала:

— Уже Сипорт!

Сонные голубые глаза взглянули на нее с бледного, измученного лица.

— Что? — пробормотал он. — Что вы сказали?

— Это Сипорт. Поезд дальше не идет.

Его глаза прищурились, и взгляд стал более осмысленным. Он выпрямился и откинул со лба растрепавшиеся волосы, пытаясь привести их в порядок.

— Спасибо, — холодно вымолвил он и повернулся к Сью спиной, доставая один из своих чемоданов.

Это заставило ее держаться более отстраненно. Не то чтобы ей хотелось завязать с ним знакомство, но улыбка никогда не бывает лишней, если благодаришь кого-нибудь.

— Всего хорошего, — пробормотала Сью, схватив свой чемодан, и устремилась к двери, ведущей на платформу.

Открыв ее, она вышла наружу и всей грудью вдохнула влажный воздух. Дождь тут же начал хлестать ей в лицо, дробью застучал по плащу, вынуждая ее броситься под крышу вокзала. Холодный воздух нес в себе привкус моря, влажной земли и всех тех едва уловимых запахов, которыми пахнет промокший от дождя лес. Какая разница, что дождь лил так, словно он не прекращался лет десять и будет лить еще десять лет? Она чувствовала себя такой счастливой, вдыхая запахи моря, влажной земли и мокрой травы.

Знакомая приземистая фигура замаячила перед ней в ожидании билета. Это был Фрэнк Уотерс, его серые глаза весело поблескивали за стеклами очков.

— Я не ждал тебя раньше лета, милая, — сказал он.

— Я вернулась домой, чтобы помочь Ральфу, — ответила Сью, размышляя про себя, успели ли местные сплетницы проинформировать Фрэнка о проблемах ее брата. — Он встречает меня?

— Благослови тебя Господь! Ему так нужна помощь. Нет, он еще не приехал. Подожди его в зале ожидания. — Взгляд Фрэнка скользнул мимо нее и задержался на фигуре незнакомца, который очень медленно шагал по платформе, неся свои чемоданы с таким видом, словно каждый из них весил не меньше тонны.

— Это еще кто? — пробормотал Фрэнк. — Судя по одежде, он не из этих мест. Я никогда не видел, чтобы местные одевались таким образом. Он ехал в том же купе, что и ты. Что-нибудь выяснила о нем?

— Нет. Он проспал всю дорогу от Карлайла, — сообщила Сью, подумав, что сейчас, когда ее сосед по купе проснулся, он выглядит еще хуже.

— Неужели? — мягко заметил Фрэнк. — Похоже, это не пошло ему на пользу.

Сью улыбнулась про себя и направилась в зал ожидания. Фрэнк был страстным поклонником детективных романов. Без сомнения, к тому времени, когда незнакомец вручит ему свой билет, Фрэнк уже запомнит его лицо на тот случай, если он вдруг окажется опасным преступником, которого разыскивает полиция.

Шорох шин, рассекающих лужи, привлек ее внимание. Сью выглянула в окно и увидела, как к станции подъехал синий фургон, на боку которого белыми буквами было выведено «Торп и сын». Она повернулась, чтобы взять свой чемодан. Но не успела она поднять его, как двери распахнулись и на пороге появился ее брат Ральф.

— Поезд пришел вовремя? — спросил он, забирая у Сью чемодан, и поспешно чмокнул ее в щеку. — Нам нужно спешить. Я оставил Джемайму на попечение миссис Кент, но на нее вряд ли можно полагаться.

— Почему ты не взял ее с собой? — спросила Сью, открывая перед ним дверь. Сзади раздавались голоса. Кажется, Фрэнк вступил в перепалку с незнакомцем.

— Она не может сидеть спокойно, — ответил Ральф. — Я купил специальное сиденье для машины, но она вылезла и из него. Ума не приложу, что мне делать с ней, Сью.

— Я знаю, поэтому ты и позвонил мне, — сказала Сью. Она заметила, что вокруг рта и глаз у него пролегли новые морщинки. — Но теперь я приехала, так что ты можешь больше не беспокоиться о ребенке.

Ральф с нежностью посмотрел на нее своими яркими светло-карими глазами и улыбнулся:

— Спасибо, моя дорогая. Я знал, что могу положиться на тебя.

Он открыл дверцу фургона, и Сью забралась на переднее сиденье. Ральф захлопнул за ней дверцу, обошел фургон сзади, открыл заднюю дверцу и поставил ее чемодан среди инструментов. Он как раз усаживался за руль, когда Фрэнк, показавшись в дверях вокзала, замахал ему рукой. Сью опустила стекло со своей стороны, и Фрэнк приблизился к фургону.

— Вы не подвезете этого парня до Ригхолма? — спросил он.

— Ригхолм? — воскликнул Ральф. — Но это…

Фрэнк прижал палец к губам и покачал головой, заметив, что незнакомец вышел из зала ожидания.

— Так как вы заправляете службой такси в городе, я подумал, что ему незачем звонить Джеку. К тому же Джек и на пушечный выстрел не приблизится к этому месту.

— Хорошо, — вздохнул Ральф. — Скажи ему, чтобы он ставил свои чемоданы назад. А тебе, Сью, придется потесниться. Он сядет рядом с тобой. Интересно, что ему понадобилось в Ригхолме?

Не дожидаясь ответа, он выскочил из фургона и пошел навстречу незнакомцу. Фрэнк, махнув Сью на прощание, поспешил на станцию, а Сью отодвинулась вглубь, как ей было сказано. Незнакомец залез внутрь фургона. Когда его взгляд встретился со взглядом Сью, она нерешительно улыбнулась, но ответной улыбки не последовало. Он отвернулся от нее, и Сью была вынуждена довольствоваться созерцанием его профиля.

Ей подумалось, что лицо ее спутника можно было бы назвать красивым, если бы оно не было таким исхудалым и измученным и если бы на нем не застыло это презрительное, скучающее выражение.

— Еще немного, — проворчал Ральф, занимая свое место за рулем. — Отодвинь немного свои ноги, а то я не могу завести машину.

Бросив на него отчаянный взгляд, Сью неохотно придвинулась ближе к мрачному незнакомцу. Машина зафырчала, и «дворники» забегали по залитому дождем стеклу. Ральф отжал сцепление, машина отъехала от станции и помчалась вниз по холму по направлению к Сипорту.

Как всегда, вид родного городка взволновал Сью, и она наклонилась вперед, любуясь сияющими от дождя мокрыми покатыми крышами старинных домов. Они располагались вплотную друг к другу по одной стороне узкой главной улицы, совсем близко от берега широкого залива, который на самом деле был дельтой реки. Сипорт давно утратил право называться портом, так как дельта была забита песком и только плоскодонные суда могли приблизиться к нему во время прилива. Обычно никто не рисковал заходить в Сипорт, ведь здесь не было ни пирса, ни других портовых сооружений, и когда прилив спадал, казалось, что просто выдернули затычку из раковины. Вода полностью уходила, оставляя после себя обнаженные песчаные заносы, изборожденные узкими каналами.

Сью увидела, что вода спала только сегодня днем, отступив за длинный изгиб вала Ригг — каменной стены, которая тянулась вдоль всего побережья, — и теперь едва виднелась под нависшим серым покровом неба.

— Далеко ли от станции Ригхолм?

Глубокий хриплый голос, прозвучавший слева от нее, заставил Сью подпрыгнуть. Искоса взглянув на незнакомца, она откинулась назад, предоставляя Ральфу возможность ответить на вопрос.

— Около четырех миль. Но там никто не живет.

— Я знаю. — Этот краткий ответ мог бы отбить у Ральфа охоту к дальнейшим расспросам, но он, как всегда, не любил, когда его не замечали.

— Ригхолм пустует уже три года, — сказал он. — С тех самых пор, как умер старый Мэтью Ригг. Вы ведь не останетесь там на ночь? — Последняя фраза прозвучала как утверждение.

— Останусь, — высокомерно произнес незнакомец.

Они подъехали к подножию холма, и Ральф остановил фургон у дорожного знака, там, где дорога от станции пересекала шоссе. Повернув на шоссе, он настойчиво повторил, как обычно не принимая во внимание мнение собеседника:

— Но вы не можете этого сделать. Там сыро и грязно. Я даже не уверен, что там есть какая-нибудь мебель.

— Мне говорили, что мебель там есть.

На этот раз в его усталом голосе послышалась насмешка, и Сью взглянула на него. Неожиданно в его профиле девушке почудилось что-то знакомое. Широкий лоб под спутанными золотисто-каштановыми кудрями, прямой нос с высокой переносицей, четко очерченный рот и квадратный упрямый подбородок — все это было похоже на голову римского воина, которую она однажды увидела на монете в музее Карлайла.

— Вы купили Ригхолм? — спросила она, не справившись со своим любопытством.

Незнакомец продолжал смотреть вперед.

— Нет, я не покупал его, — ответил он.

— Но тогда почему… — Брат и сестра заговорили одновременно, и на этот раз незнакомец повернул голову. Его взгляд лениво скользнул по розовым щекам Сью и ее темно-карим глазам, а затем остановился на лице Ральфа.

— Мне оно досталось по наследству, — протянул он. — Мэтью Ригг был моим дядей. Я Саймон Ригг.

Саймон Ригг. Вероятно, он был сыном Люпуса Ригга, младшего брата Мэтью. Люпус уехал из Ригхолма давным-давно, поссорившись с братом, и эмигрировал в Канаду. Насколько знала Сью, он никогда не возвращался в Ригхолм. Но теперь ей стало ясно, почему лицо этого мужчины показалось ей знакомым. Он был единственным оставшимся в живых членом семьи, которая управляла Сипортом в течение сотен лет; семьи, с которой несколько поколений Торпов связывали любовь и ненависть. Подчас они находились по разные стороны баррикад — как, например, во время Гражданской войны, когда Ригги принадлежали к роялистам, а Торпы — к пуританам. Но если в дело вмешивались финансовые интересы, на эти распри смотрели сквозь пальцы.

Ральф развернул фургон и направил его к бензозаправочной станции, примостившейся на углу главной улицы. Позади станции виднелся старинный высокий дом в викторианском стиле, которому очень подходило его название — «Фронтоны». Дом был выстроен Торпами, и в нем с незапамятных времен обитали почти все представители этого семейства. Ральф наклонился вперед, взглянул Саймону Риггу в глаза и сказал со своей обычной прямолинейностью:

— Мы рады, что можем первыми поприветствовать вас в Сипорте, мистер Ригг. Но вам не стоит оставаться в Ригхолме на ночь. Об этом нечего и думать. Вы должны переночевать у нас.

Голубые глаза Саймона Ригга еще раз внимательно вгляделись в лица брата и сестры. Он покачал головой.

— Нет, благодарю вас, — холодно произнес он и, не вдаваясь в объяснения причин своего отказа, отвернулся и стал смотреть в окно на объявление, прикрепленное к стене дома: «Фронтоны». Постель и завтрак. Ужин по требованию».

Ободренная гостеприимным жестом брата, Сью серьезно предложила:

— Тогда, может, выпьете с нами чаю?

Его лицо казалось выжженным изнутри. Любопытство боролось в ней с жалостью, и ей страстно хотелось узнать, что привело этого человека в такое состояние.

— Нет, спасибо. Мы можем отправиться в Ригхолм прямо сейчас?

Сью и Ральф переглянулись. Их не удивил отказ Саймона Ригга, но его манера поведения их немного задела.

— Тебе лучше выйти, Сью, — сказал Ральф, — иди освободи миссис Кент. Я скоро вернусь.

Он открыл дверцу фургона и спрыгнул вниз. Пробормотав «до свидания» высокомерному мистеру Риггу и не получив при этом никакого ответа, Сью вошла вслед за братом в дом.

Джемайме Торп только что исполнилось пятнадцать месяцев. У нее были каштановые волосы и карие глаза, пухлые розовые щечки и неуемное любопытство, унаследованное от отца. Когда Сью вошла в большую уютную кухню, где провела свое детство, Джемайма сидела на полу и играла с алюминиевыми сковородками, которые она вытаскивала из шкафчика под раковиной.

Рядом с камином в кресле-качалке сидела с вязаньем миссис Кент — их ближайшая соседка, маленькая, сухонькая старушка в очках. Она подняла глаза, услышав, как вошла Сью, и на ее остреньком личике выразилось облегчение.

— Ну, наконец-то! Я надеялась, что ты приедешь до того времени, как Джемайме будет пора пить чай. Я только возьму свое пальто и шляпку и тут же уйду. На улице все еще идет дождь?

— Да. В марте почти всегда так. Не торопитесь, миссис Кент. Нет никакой спешки, — сказала Сью. — Может, вы останетесь и выпьете чаю?

Заметив появление Сью, Джемайма, которая только что начала ходить, тут же встала и заковыляла по направлению к ней, размахивая деревянной лопаточкой для муки и лепеча: «Мама, мама».

— Нет, я не останусь, — ответила миссис Кент. — Она такая непоседа, эта Джемайма. Предупреждаю тебя, задаст она тебе жару. Неудивительно, что ее мать заболела. А отец слишком мягок с ней. Я уже говорила ему — когда-нибудь он пожалеет, что был недостаточно строг.

Она вышла в холл за пальто и шляпой, а Сью наклонилась и взяла свою племянницу на руки, одновременно вынимая из пухленького кулачка деревянную лопаточку, которая уже была нацелена на нее. Джемайма закатила глаза и, испустив вопль разочарования, начала извиваться, пытаясь вырваться из рук Сью.

— Ну-ну, Джемайма, так нельзя встречать свою единственную тетку, — со смехом проговорила Сью. — Мы с тобой будем неразлучны несколько недель, поэтому ты должна понять, что теперь я за тебя отвечаю!

Заметив высокий стул, она поднесла к нему все еще извивающуюся и брыкающуюся Джемайму и постаралась усадить ее. Ребенок тут же начал яростно раскачивать стульчик взад-вперед, балансируя то на передних, то на задних ножках стула.

— Не позволяй ей так делать, Сью, — завопила миссис Кент, возвращаясь на кухню. — Она недавно так раскачалась, что опрокинулась и набила огромную шишку на лбу.

— Значит, она больше не будет так делать, — спокойно ответила Сью, не обращая внимания на оглушительный рев Джемаймы.

Бросив озабоченный взгляд на ребенка, миссис Кент поспешила к задней двери, и Сью последовала за ней.

— Ну, я полагаю, ты знаешь, как вести себя с ней, — проворчала миссис Кент, — ведь ты учишься присматривать за детьми. Но я тебе не завидую. Этот ребенок — просто демон!

Сью засмеялась:

— О, на самом деле вы ведь так не думаете! Это всего лишь сгусток энергии, которой следует дать нужное направление. Спасибо, что позаботились о ней. Ральф вам очень благодарен.

Лицо миссис Кент просветлело, и она мягко похлопала Сью по руке.

— Это самое простое, что я могу сделать для него в такой тяжелый момент, — произнесла она. — Я никогда не забуду, как он помог мне, когда у меня начались неприятности с Мартином. Я буду навещать вас, Сью.

Вернувшись в кухню, Сью отдала деревянную лопатку внезапно присмиревшей Джемайме. Девочка встретила ее широкой ухмылкой и тут же начала колотить лопаткой по маленькому столику, прикрепленному к детскому стульчику. Этот стул служил уже нескольким поколениям Торпов, так же как и вся остальная мебель в доме.

Сняв плащ и шарф, Сью осмотрела шкафы в поисках еды для ребенка и приступила к готовке. За работой она все время болтала с малышкой, которая отвечала ей несколькими словами, повторявшимися снова и снова. Приготовив чай для себя и крошечные сандвичи с медом для Джемаймы, Сью наконец присела рядом с племянницей и стала пить чай, наблюдая, как Джемайма набивает себе рот сандвичами.

Значит, Ральф говорит всем, будто Пенни, его жена, заболела. Таким образом он пытается скрыть тот факт, что она ушла от него. В один прекрасный день она села в поезд, идущий в Манчестер, и уехала к родителям. Сью не знала причин, побудивших Пенни оставить мужа и ребенка, — Ральф ничего не сказал ей во время короткого телефонного разговора, когда просил ее присмотреть за Джемаймой. Сам он собирался отправиться в Манчестер, чтобы убедить Пенни вернуться.

— Пить, пить, — сказала Джемайма, высовываясь из-за своего столика под довольно опасным углом и пытаясь добраться до чашки с молоком, стоявшей на кухонном столе. Сью надела на чашку крышечку и протянула ее ребенку. Пухлые ручонки цепко схватили чашку, и вскоре Джемайма с удовольствием пила молоко, время от времени прерываясь, чтобы весело улыбнуться своей тете.

Разглядывая ребенка, Сью не находила ничего от Пенни в этих круглых розовых щечках, больших карих глазах и прямых каштановых волосах. Пенни была высокой и стройной женщиной с мягкими волосами цвета меда и фиалково-синими глазами. Впервые она побывала в Сипорте, когда приехала сюда в отпуск со своими родителями. Они поставили трейлер на стоянку Торпов и вместо того, чтобы уехать через пару дней, как они планировали вначале, провели здесь весь свой двухнедельный отпуск. Когда они уезжали, то обещали вернуться через год. Но они вернулись гораздо раньше, на уик-энд в сентябре. Как поняла Сью, их влекла сюда не только отличная рыбалка — Артуру Шоу нравилось ловить здесь форель — и не долгие прогулки по долинам среди озер, приводившие в восторг миссис Шоу. Дело было в Ральфе. Ему только что исполнилось двадцать шесть лет, и он недавно взял на себя управление обширным бизнесом отца, который тот выстраивал много лет и который включал в себя не только бензозаправку и станцию техобслуживания, но и гостиницу, стоянку трейлеров, прокат лодок, а также снабжение Сипорта углем и другим горючим.

Ральф завоевал сердце хрупкой, хорошенькой, избалованной городской девчонки и сам, в свою очередь, влюбился в нее. Сентябрьская поездка закончилась для Ральфа приглашением провести Рождество в Манчестере, а к Пасхе они с Пенни уже были обручены. Свадьбу сыграли в следующем октябре, когда закончился напряженный летний сезон, и вот два с половиной года спустя, родив одного ребенка, Пенни уезжает из «Фронтонов» навсегда — так, по крайней мере, она заявила перед отъездом.

Джемайма закашлялась, брызгая слюной, побагровела, швырнула чашку на пол и заверещала самым пронзительным голосом, на какой только была способна. Сью шлепнула ребенка по ручке и нагнулась, чтобы поднять чашку. Удивленная этим шлепком, Джемайма уставилась на Сью и тут же заулыбалась. Сью улыбнулась в ответ.

— Ты не должна бросать чашки, Джемайма, — спокойно сказала она.

Малышка призывно протянула ручонки, требуя, чтобы ее вынули из стульчика.

— Нет. Оставайся на месте, пока я не найду чистый подгузник и не переодену тебя.

Кухня почти не изменилась с тех пор, как Сью покинула этот дом. Сью подошла к старинной деревянной вешалке для одежды, на которую миссис Кент повесила подгузники, чтобы те проветривались в струе теплого воздуха, идущего от камина и печки. Нигде не было видно следов пребывания Пенни — только коллекция комнатных цветов на полке под окном была ее нововведением.

Сью выбрала подгузник и прижала его к лицу, чтобы убедиться, что он достаточно мягкий и сухой. Вынув полотенце из детской корзинки, она развернула его на столе. После этого она взяла Джемайму на руки, опустила ее на полотенце и начала стаскивать с нее штанишки из грубой бумазейной ткани.

— У меня просто в голове не укладывается, как твоя мамочка могла бросить такую милую крошку, — сказала она, и Джемайма, явно очарованная ее манерой обращения с детьми, радостно фыркнула и задрыгала крепкими ножками.

Задняя дверь отворилась, и вошел Ральф.

— Я вижу, ты уже вполне освоилась, — заметил он, подходя к столу.

— Папа, папа, — пролепетала Джемайма, протянув к Ральфу ручонки, и попробовала перевернуться на живот.

Сью решительно вернула ее в прежнее положение.

— Ты пойдешь к папе, когда я закончу тебя переодевать, — сказала она, и Джемайма снова счастливо замурлыкала.

— Кажется, ты знаешь, что с ней нужно делать. Если бы Пенни или миссис Кент, или я поговорили с ней подобным образом, то она развопилась бы до посинения, — промолвил Ральф. — В чайнике еще остался чай?

— Да. Наверное, он еще горячий. А мы уже пытались накричать на свою тетю, не так ли, моя куколка? Но у нас ничего не получилось. Ну вот! Еще полчасика поиграем, а потом отправимся спать.

Она подняла ребенка на руки и поставила на пол. Малышка какое-то время раскачивалась на своих крепких ножках, улыбаясь и бормоча «папа, папа», после чего опустилась на колени и с невероятной скоростью поползла назад к сковородкам.

Ральф облокотился на стол и попивал свой чай, наблюдая, как Сью убирает со стола полотенце, детскую присыпку и крем.

— Ты, конечно, можешь положить ее в кровать, — произнес он, — но спорю на фунт, что она начнет орать и тебе придется бегать к ней бессчетное количество раз, прежде чем она окончательно выбьется из сил и заснет.

— Вот, значит, как обстоят дела, — холодно заметила Сью. — Вы позволяете пятнадцатимесячной малышке командовать собой.

— О, так было всегда, с тех самых пор, как Пенни принесла ее из роддома. Пенни говорит, что она слишком нервозна.

— Слишком нервозна? — переспросила Сью. — Этот ребенок не более нервозен, чем ты. Просто у нее сильный характер, и ей нужна твердая рука. Ее нужно заставить понять, что ты не отступишься от своего слова. Я полагаю, вы с Пенни бросались к ней, едва только она открывала рот. С тех пор она и привыкла командовать вами. Бедняжка Пенни! Неудивительно, что она сбежала.

— Это не единственная причина, — тихо проговорил Ральф. — Я расскажу тебе обо всем после ужина. — Он нахмурился и взглянул на часы, висевшие над камином. — Пять тридцать, — пробормотал он и зашагал к двери, ведущей в кладовую. Открыв ее, он включил свет, посмотрел на заставленные полки и стал отбирать продукты.

— Что ты делаешь? — спросила Сью, заглядывая в кладовую.

— Собираю еду для Саймона Ригга. Мне нужно вернуться в Ригхолм. Я беспокоюсь о нем. Он выглядел таким странным, когда я уезжал. Он не позволил мне зайти с ним в дом, сказав, что я вмешиваюсь не в свои дела.

— Он совершенно прав. Но ты всегда был таким. Ты унаследовал это качество от бабушки Торп, — с улыбкой заметила Сью. — Впрочем, этот человек умеет ужалить.

Ральф улыбнулся ей в ответ:

— Да, это так. Похоже, сарказм — его стихия.

— Помни, ведь он племянник Мэтью. Интересно, с чего это он появился здесь так неожиданно? Я всегда полагала, что Люпус отправился в Канаду.

— Так все и было. Но, кажется, он вернулся назад после смерти жены.

Пока они разговаривали, Сью отыскала в кладовой картонную коробку, и они сложили туда еду, отобранную Ральфом. Сью молча наблюдала за братом, раздумывая, как это типично для него — беспокоиться о тех, кто был с ним нелюбезен и даже груб. Как будто ему мало своих хлопот! Но Ральф всегда вмешивался в то, во что его не просили вмешиваться, — ведь он считал себя обязанным помогать людям даже против их воли.

— Он не сказал тебе, зачем вернулся в Ригхолм? — спросила Сью.

— Нет. Как ты, наверное, заметила, он не очень разговорчив. Ну вот, думаю, этого ему должно хватить до тех пор, пока он не решится сам сходить за покупками. Интересно, там есть электричество? Он, видимо, был в отчаянии, раз приехал сюда так внезапно, даже не известив никого о своем прибытии.

Отчаяние. Именно об этом она подумала, когда увидела, как Саймон Ригг бредет по платформе их станции.

— Кого же он мог известить?

— Своих поверенных, которые, как я полагаю, должны были следить за домом. В любом случае я захвачу с собой пару масляных светильников и примус.

— А как насчет постельных принадлежностей?

— Думаю, ему лучше устроиться в спальном мешке. Все кровати в этом доме давно покрылись плесенью. Уф! Страшно представить, как все там выглядит.

Ральф пошел загружать продукты в фургон. Когда он снова вернулся на кухню, Сью утешала Джемайму, которая стукнула себя крышкой от сковородки и отчаянно рыдала. Как только она увидала отца, то тут же протянула ему ушибленный пальчик, чтобы тот поцеловал его, и улыбнулась сквозь слезы.

— Я, пожалуй, возьму еще немного угля, — сказал Ральф. — Я обернусь за час. Справишься? Вряд ли кому-нибудь понадобится бензин, но кто знает? Весной к нам часто приезжают влюбленные парочки.

— Даже в такую погоду? — спросила Сью, глядя, как дождь хлещет в стекло.

— Да. Им дела нет до погоды. Все, что им нужно, — это любовь, — с ухмылкой ответил Ральф.

И все же бензин никому не понадобился, поэтому Сью смогла спокойно выкупать Джемайму и уложить в постель. Подоткнув одеяльце, Сью поцеловала племянницу в розовые щечки, выключила свет и спустилась вниз, чтобы приготовить ужин для Ральфа. Но не успела она дойти до кухонной двери, как сверху раздался вопль. Улыбнувшись про себя, она прикрыла дверь на кухню и отправилась в кладовую за ветчиной и яйцами. Через пятнадцать минут она осторожно приоткрыла дверь и прислушалась. Все было тихо. Бесшумными шагами она поднялась по лестнице и остановилась возле двери в детскую. Ровное дыхание Джемаймы, изредка прерываемое всхлипываниями, убедило ее в том, что девочка наконец уснула.

Ральф вернулся немного раньше, чем обещал, но к этому времени стол был уже накрыт и в камине полыхал огонь.

— Выглядит неплохо. А как пахнет! — прокомментировал он, снимая плащ и вешая его за дверью. — А где Джемайма?

— Давно спит.

Ральф удивленно вскинул брови:

— Мне следовало бы вызвать тебя гораздо раньше.

— Почему же ты этого не сделал? — Сью вынула из духовки пирог с ветчиной и поставила его на стол.

— Я думал, Пенни не задержится там надолго, — пробормотал Ральф. — К тому же я не был уверен, что ты захочешь приехать. — Он посмотрел на свои руки. — Пойду помою.

Пока они ели, Ральф рассказал сестре о том, как его принял Саймон Ригг.

— Он был очень недоволен, что я приехал, впрочем, выпроваживать меня не стал. Как я и думал, в доме не оказалось электричества, но он нашел несколько свечей. Когда он открыл мне дверь, в руке он держал одну из них. Он напомнил мне Эбенезера Скруджа из рождественского гимна.

— А как дом выглядит изнутри? Весь в паутине и пыли, как у Скруджа?

— Я не знаю. Он не позволил мне зайти внутрь. Я просто просунул вещи в дверь, он ворчливо поблагодарил меня и захлопнул дверь перед моим носом.

— Почему же ты не оттолкнул его и не вошел? — насмешливо поинтересовалась Сью, зная, как трудно остановить Ральфа, если им движет милосердие.

— Сказать по правде, я не осмелился. С тех пор, как умер старик Мэтью, мне не доводилось встречать кого-нибудь еще, кто мог бы без слов дать мне понять, что хочет остаться один. С ним что-то случилось… Я не знаю, как объяснить.

— Что-то такое, после чего человеческая доброта вызывает у него оскомину.

— Вот именно. Снова Скрудж. А кстати, ты уже видела мюзикл, который поставили по этой истории?

— Нет.

— Это на тебя не похоже, Сью. Обычно ты все свободное время проводишь в кинотеатрах.

— Я… я была слишком занята.

Ральф бросил на нее острый, проницательный взгляд.

— Только не говори мне, будто кто-то заставил тебя забыть о кинозвездах, — поддразнил он, и, к его удивлению, щеки Сью порозовели, а ее карие глаза возмущенно сверкнули.

— О, замолчи! — прошипела она.

— Значит, у тебя определенно кто-то есть.

— Больше нет, — спокойно ответила Сью. — А теперь расскажи мне о Пенни.

— Только после того, как ты расскажешь мне, кто же обошел Бартона, Ньюмена и всех остальных. Как приятно думать, что наконец-то простой парень из плоти и крови привлек твое внимание.

— Актеры тоже из плоти и крови, — запротестовала Сью.

— Но ты так не считаешь. Для тебя они только тени на экране. Кто же он? Я твой ближайший родственник и имею право это знать.

— Он врач в больнице. Но это… было несерьезно. Я хочу сказать, что он не знает…

— Понятно. Еще один случай благоговейного почитания. Когда ты повзрослеешь?

— Я такая же взрослая, как и ты, несмотря на то, что я младше тебя на шесть лет. Как ты мог позволить своей жене уехать и бросить тебя одного с ребенком? — сердито проговорила Сью.

Ральф моргнул.

— Полагаю, я заслужил это. Я знаю только одно — Пенни очень устала. Она все твердила, что хочет повидаться с матерью, но я не думал, что она поедет туда одна, и не думал, что она останется там надолго. На прошлой неделе, когда я позвонил ей, она сказала… — Он замолчал и отпил из своей чашки. — Она сказала, что не хочет возвращаться сюда, что ей осточертел и Сипорт, и наш образ жизни. Она просит, чтобы я все продал и отправился в Манчестер искать работу. Она сказала, что, если я не соглашусь, она не вернется назад.

— И что ты ей ответил?

— Я вышел из себя и поклялся ей, что никогда не продам «Фронтоны» и никогда не уеду из Сипорта. Потом я повесил трубку.

— О, Ральф, как это ужасно! Но что говорят ее родители? Я уверена, миссис Шоу не одобряет ее поведения.

— Так и есть. Она позвонила почти сразу же после этого и попросила меня приехать и поговорить с Пенни. Это она предложила, чтобы я позвонил тебе. Она считает, что если мы с Пенни проведем пару недель вместе без Джемаймы, это пойдет нам на пользу, и мы сможем все спокойно обсудить. Сначала я не соглашался, так как не хотел просить тебя.

— Почему же?

— Ну, у тебя своя жизнь, и я знаю, что тебе нравится твоя работа. Но Джемайма просто сводила меня с ума, и никто не хотел присматривать за ней, даже тетя Эмили, а ты ведь помнишь, какая она отзывчивая. Поэтому мне пришлось позвонить тебе. Как тебе удалось отпроситься с работы?

— Мне это не удалось, — сухо ответила Сью. — Директриса не дала мне отпуск, поэтому я просто подала заявление об уходе и уехала.

Ральф недовольно поморщился, встал из-за стола и начал беспокойно расхаживать по комнате. Затем он снова уселся за стол и опустил голову на руки.

— Ты, наверное, догадываешься, как я себя чувствую, — вымолвил он. — Тебе не следовало идти на такие крайности, Сью. Я бы что-нибудь придумал.

— Ради бога, не надо волноваться, — сказала Сью, собирая со стола грязные тарелки. — Если родная сестра тебе не поможет, на кого же тебе остается надеяться? В любом случае, мне был нужен предлог, чтобы уехать из Ньюкасла.

Ральф внимательно посмотрел на нее.

— Это из-за того доктора, — произнес он и, сделав пару шагов, оказался рядом со Сью, которая упорно отворачивала от него лицо. — Значит, это было нечто большее, чем просто благоговейное почитание, — мягко заметил он.

Она кивнула, и ее губы дрогнули.

— Мне бы хотелось так думать. Но у нас были странные отношения. Какое-то время мы встречались, но потом он потерял ко мне всякий интерес. — Она неожиданно улыбнулась и взглянула на брата. — Я справлюсь с этим.

— Милая, я все понимаю.

— Спасибо, Ральф. А теперь, может, начнем собирать тебя в дорогу?

Остаток вечера они провели, обсуждая план действий, и к тому времени, когда пора было ложиться спать, они решили, что Ральф приедет в Манчестер без предупреждения, чтобы сделать Пенни сюрприз, а затем предоставит событиям идти своим чередом.

— Не торопись, — наставляла его Сью. — Теперь, когда ты знаешь, что я здесь, ты можешь быть спокоен. Почему бы тебе не отправиться с Пенни куда-нибудь на курорт? Я уверена, что ты можешь себе это позволить, ведь прошлое лето было удачным. Тебе давно следовало бы это сделать.

— Да, ты права. Но я был так занят, — вздохнул Ральф.

— Ты очень похож на отца, — заметила Сью. — Но, пожалуйста, Ральф, ради всех нас, не повторяй его ошибок.

Он кивнул, и какое-то время они оба молчали, думая о родителях, которые так весело собирались в свое первое за многие годы путешествие, но им не суждено было вернуться домой.

Позже, уже лежа в постели, Сью вспоминала Марка Пелхэма, молодого хирурга, в которого она влюбилась накануне Рождества. Каким же чудесным было это Рождество! Раньше она никогда не получала такого удовольствия от вечеринок. Совсем другое дело, когда приходишь на них в сопровождении самого завидного жениха во всей больнице, а не в компании таких же одиноких медсестер, жаждущих найти подходящего партнера. Будучи немного робкой и неуверенной в отношениях с противоположным полом, Сью так и не обзавелась постоянным бойфрендом ни в школьные годы, ни позже, когда она проходила практику в больнице Ньюкасла. Хотя, наверное, именно поэтому она блестяще сдала экзамены.

Потом она встретила Марка и решила, что это любовь с первого взгляда. Но Марк, очевидно, так не считал, и Сью поняла это, когда он внезапно стал отменять назначенные свидания. Потом она увидела его в кинотеатре с другой женщиной, причем перед этим он позвонил и отменил их свидание, сказав, что его попросили выйти на работу. Их роман подошел к концу.

Сью ничего не могла с этим поделать, так как наконец осознала, что Марк никогда не относился к ней серьезно, да и от нее не ждал серьезных чувств. Но Сью не умела быть легкомысленной, она обрушила на Марка всю затаенную нежность, на которую была способна ее щедрая натура. И когда он принялся заигрывать с другими женщинами, она почувствовала себя покинутой. Она больше не могла ни видеть его, ни слышать его голос, когда они случайно сталкивались в больнице. Она мечтала уйти из больницы, уехать из Ньюкасла, где, впрочем, ей жилось совсем неплохо в последние четыре года. Ее одолела тоска по дому; ей страстно захотелось снова увидеть, как солнце опускается в океан и прилив медленно накрывает песчаные пляжи, а затем, отведя взгляд от моря, залюбоваться туманными очертаниями гор, окаймляющих их озерный край.

Но кто ждал ее в Сипорте? Ральф был слишком поглощен бизнесом и слишком привязан к жене и ребенку, чтобы обращать внимание на сестру. Она, разумеется, могла перевестись в другую больницу, в какой-нибудь другой город. Сью уже принялась было наводить соответствующие справки, но тут ей позвонил Ральф. Его просьба прозвучала для Сью словно призыв свыше, на который она тут же охотно откликнулась.

И вот она здесь, в своей комнате, прислушивается к дождю и шуму волн, разбивающихся о дамбу, которая защищает сад «Фронтонов» от морского прилива. Никогда она больше не увидит Марка, разве только в своем воображении или, возможно, во сне. Никогда она не увидит его красивого лица. А он был красив, как кинозвезда. Почти так же красив, как Саймон Ригг.

Внезапно ее мысли приняли совсем другое направление. Сью стала думать о человеке, поселившемся в старом доме по ту сторону залива. У него было измученное лицо и усталые глаза, и, общаясь с Ральфом, он вел себя отвратительно. Но Ригги никогда не отличались хорошими манерами. Они обосновались в этих местах гораздо раньше, чем все остальные обитатели Сипорта, и потому полагали, что могут не считаться с мнением окружающих. Мэтью Ригг, от которого Саймон унаследовал этот дом, был убежденным холостяком и скрягой. Последние десять лет своей жизни он провел отшельником, запершись в этом огромном красивом доме. Дом ветшал, и окрестные земли зарастали сорной травой, потому что ему было жаль расставаться с деньгами. Если бы у Мэтью сохранилась хотя бы капля любви к людям, он бы иначе распорядился домом. Например, он бы мог превратить его в приют для бедных детей — таких, с которыми Сью приходилось нянчиться на работе. Родители этих детей не могли позволить себе вывезти их к морю или в деревню. Эти дети никогда не бродили босиком по золотистым пляжам, не играли в прятки среди песчаных дюн и не собирали колокольчики в лесу. И тут Сью наконец уснула.

Сью не понадобилось много времени, чтобы освоиться с жизнью во «Фронтонах». В конце концов, она никогда не теряла связи с домом, так как постоянно проводила здесь отпуск. Очень скоро она поняла, что Джемайма привыкла вставать чуть свет. Каждое утро в шесть часов Сью просыпалась от шума, производимого детской кроваткой, которую трясла ее энергичная племянница. Недавно Джемайма сделала открытие, что если достаточно сильно трясти кроватку, то она сдвинется с места и покатится на колесиках по деревянному полу комнаты. Обычно, если Сью задерживалась, Джемайма умудрялась подкатиться вплотную к двери, так что Сью не могла войти в комнату. Когда это произошло впервые, Джемайма разразилась дикими воплями. В доме стоял кромешный ад, пока Ральф пытался просунуть руку через щель в двери и оттолкнуть кроватку. После этого случая Сью решила вскакивать с кровати, едва только заслышит шум в соседней комнате.

И все же воспитание Джемаймы доставляло Сью удовольствие, так как малышка была очень привязчивой и ласковой. От Сью не требовалось ничего, кроме терпения.

В конце концов Ральф решил уехать из Сипорта в пятницу днем. Просмотрев его одежду, Сью обьявила, что его гардероб просто ужасен, и посоветовала отправиться в Уайтхэвен, чтобы купить что-нибудь посимпатичнее. В ответ на это Ральф приподнял бровь и спросил, не желает ли она превратить его в щеголя, чтобы помочь ему вернуть жену. Но Сью невозмутимо заметила, что ему в любом случае не мешало бы изменить свой внешний облик.

Перед отъездом Ральфа она изучила все заказы, которые поступили в гостиницу на пасхальный уик-энд. Судя по всему, в этот уик-энд ей предстояло немало хлопот, но Сью была рада, что бизнес Ральфа не стоит на месте.

Кроме наблюдения за тремя мужчинами, работавшими на бензозаправочной станции, и женщиной, поддерживавшей чистоту в доме и на стоянке трейлеров, у Сью не было никаких обязанностей, если не считать ухода за Джемаймой. Поэтому она не очень-то понимала, отчего ее невестка чувствовала себя такой усталой и подавленной. Она сказала об этом Ральфу.

— Но у нее не получалось так ловко обращаться с Джемаймой, и, кроме того, она не обладает деловой хваткой, которую привил нам с тобой отец. К тому же я думаю, что в Сипорте ей было очень скучно. Ты ведь понимаешь, здесь не очень-то весело, особенно зимой, — пытался защитить жену Ральф.

— Но у нее был ты! — Для Сью, преисполненной идеализма во всех вопросах, касающихся любви и брака, постоянно находиться с предметом своей любви было самым заветным желанием. — Или тебя она тоже считала скучным?

Лицо Ральфа помрачнело, а губы плотно сжались.

— Может, и так, — проворчал он. — Я не знаю. Черт побери, а ведь поначалу все было так необыкновенно, особенно когда мы узнали, что у нас появится ребенок. Но последние несколько месяцев были просто ужасны. Я из сил выбивался, чтобы помочь Пенни, чтобы понять ее, но дело дошло до того, что… что мы даже перестали спать вместе.

Он закрыл лицо руками, словно стыдясь своей откровенности.

Сью, потрясенная признанием брата, не отводила от него тревожного взгляда. Неужели ее большой братец Ральф, всегда такой уверенный в себе и жизнерадостный, признает свое поражение? Оглядываясь назад, она понимала, что все было слишком хорошо, чтобы длиться вечно. Девушки, подобные Пенни, не часто выходят замуж за молодых людей из деревни вроде Ральфа, даже если они сильны, добры и по-своему красивы. С другой стороны, такие, как Ральф, обычно не влюбляются в манерных девиц из пригорода. Это было просто взаимное притяжение двух противоположностей, которое Ральф и Пенни считали достаточно крепким основанием для брака. Но, может, их брак был ошибкой? Сью надеялась, что это не так.

— Думаю, если бы здесь жили другие молодые женщины с детьми, ей было бы легче, — говорил Ральф, видимо пытаясь объяснить ситуацию уже не столько сестре, сколько самому себе, — но, как ты, наверное, знаешь, самая молодая в деревне — дочь Джека Паркера, и ей сейчас уже должно быть за тридцать. Может, если бы ты жила с нами… — Он бросил на сестру насмешливый взгляд.

— Но я не замужем, и у меня нет детей, — возразила Сью.

— Ты могла бы вступить в долю в моем бизнесе, — сказал Ральф. Похоже, он так загорелся этой идеей, что на время позабыл о своем несчастье. — Вспомни, ведь отец всегда этого хотел, но ты настояла на том, чтобы учиться на медсестру. Ты могла бы превратить дом в настоящую гостиницу. Туристический бизнес расширяется. Я уже пытался убедить миссис Кент, что ей нужен домик поменьше, чтобы присовокупить ее владения к нашим. Тогда я смог бы переоборудовать «Фронтоны» в комфортабельный отель. Сейчас я не требую от тебя окончательного ответа, но ты подумай об этом, пока меня не будет.

— Я обещаю об этом подумать, если ты, в свою очередь, пообещаешь мне, что забудешь обо всем и станешь думать только о Пенни, когда вы отправитесь вместе отдыхать. У меня ужасное подозрение, что ты был так захвачен своими грандиозными планами расширения бизнеса, что совершенно забыл о ней.

— Но я ведь не могу не работать, правда? — возразил Ральф, покраснев.

— Но это не должно мешать тебе заботиться о жене. Жена в первую очередь, а затем Джемайма.

— Все так и есть. Разве не для них я работаю? Это все ради них.

— А ты дал им понять, что они у тебя на первом месте? О, я знаю, ты всегда обращаешь внимание на Джемайму, когда она здесь, но я не видела, чтобы ты когда-нибудь играл с ней.

— На это у меня нет времени, — мрачно ответил он.

— А на то, чтобы помогать Саймону Риггу, у тебя есть время. Ох, Ральф, ты и не подозреваешь, как тебе повезло. Когда Джемайму укладывают спать, ты всегда дома. А ведь многие отцы в это время еще сидят в офисах или томятся в дорожных пробках.

— Разве так важно, чтобы отец при этом присутствовал? — удивленно спросил Ральф.

— Важно, чтобы какую-то часть времени отец проводил вместе с ребенком. Ты участвовал в зачатии Джемаймы, так неужели ты считаешь, что не должен участвовать в ее дальнейшей жизни? Эти хлопоты вы должны делить вместе с Пенни. А вы так не делали. Начиная с завтрашнего дня, Ральф Торп, ты будешь принимать участие в купании своего ребенка, а твоя младшая сестра покажет тебе, как это делается!

Несколько секунд он внимательно смотрел на нее, а потом улыбнулся:

— Ты многому научилась в детском отделении своей больницы, не так ли, моя маленькая сестренка? Я только надеюсь, что твои взгляды на супружество не приведут тебя к разочарованию. Не требуй от других слишком многого, Сью. — Увидев, что она погрустнела, Ральф поспешно продолжил: — Ну, что ж, так тому и быть. Но за это ты должна будешь сделать кое-что для меня в мое отсутствие. Ты могла бы прогуляться в Ригхолм и проведать Саймона Ригга?

— О нет! Почему ты решил, что мне это будет приятно? — запротестовала Сью. — Он не тот человек, которого мне хотелось бы навестить. Вся деревня взбудоражена его приездом, но все немного разочарованы, так как никто его не видел. Ты опять встречался с ним?

— Я видел его, но только издали и не говорил с ним. Я заехал к нему вчера, согласно традициям деревенского гостеприимства. Когда я постучал в парадную дверь, ко мне никто не вышел, поэтому я распахнул ее и позвал Ригга. Никакого ответа. Я обошел дом сзади. В саду его тоже не было. Я уже подумывал о том, чтобы зайти в дом и убедиться, что его там нет, но потом заметил его на берегу. Должен сказать, что я испытал облегчение, когда увидел его.

— Почему? Что с ним могло случиться, по твоему мнению?

— Ну, подумал, может, он заболел или даже умер. Я бы хотел, чтобы ты сходила туда и удостоверилась, что с ним все в порядке.

— С какой стати? Что он может сделать? Покончить с собой?

— Эта мысль тоже приходила мне в голову, — серьезно сказал Ральф.

— О, Ральф, ты просто невыносим! — нетерпеливо вскричала Сью. — Отправляйся в Манчестер к своей Пенни и забудь о Саймоне Ригге. Он не может и не должен быть твоей главной заботой на сегодняшний день. Пока что Ригги прекрасно выживали без нашей помощи.

— Но это было раньше, — пробормотал Ральф. — Мне кажется, что Саймон Ригг нуждается в нашей помощи, даже если он слишком горд, чтобы показать это.

Сью наконец дала волю своему любопытству.

— Как ты считаешь, что он натворил? — прошептала она.

— Я не знаю. Может, и ничего. Но что-то с ним все-таки случилось. Думаю, он приехал сюда либо для того, чтобы спрятаться, либо для того, чтобы о чем-то забыть. Ты ведь проведаешь его, Сью?

— Хорошо. Джемайме такая прогулка пойдет на пользу.

Наступила пятница, и Ральф уехал. На прощание он подарил Джемайме щенка. Щенку недавно исполнилось три месяца, но он уже отличался внушительными размерами. Это была помесь колли и терьера, с жесткой шерсткой, вытянутой мордочкой и острыми ушками. Сью назвала его Расти и стала брать на прогулку каждый раз, когда отправлялась гулять с Джемаймой.

Спустя четыре дня позвонил Ральф и осторожно объявил, что Пенни, кажется, согласна отправиться с ним отдохнуть на две недели на Нормандские острова, в Гвернси. Пенни тоже коротко поговорила с Сью, нежным голоском осведомившись о здоровье Джемаймы. Сью не хотела упускать возможность поддеть свою невестку, которая никогда не была ей особенно близка, и решила дать Пенни маленький совет.

— Проведи с толком эти две недели, Пенни. Ральф любит тебя, но тебе нужно отплатить любовью за любовь, если ты хочешь удержать его. Кстати, он не собирается уезжать из Сипорта.

— О! — в негодовании задохнулась Пенни. — Он сам тебе это сказал?

— Да, и может, это звучит банально, но для того, чтобы брак был успешным, нужны усилия двоих.

— Откуда ты можешь это знать? — возразила Пенни. — Ты ведь не замужем и даже не обручена.

Сью ничего не ответила. Это было правдой. Она не имела права давать советы относительно брака, поскольку все ее знания базировались только на том, что она прочитала или услышала от других. К тому же она не слишком торопилась узнать об этом побольше. Она называла себя Сюзи-домоседка и понимала, что очень скоро может превратиться в Сюзи-старую деву. Впрочем, нет ничего дурного в том, чтобы жить одной. Лучше быть одинокой и счастливой, чем замужней и несчастной. И все же было бы здорово, если бы однажды в ее жизни появился мужчина, способный полюбить ее такой, какая она есть.

Наконец она нашла время, чтобы прогуляться до Ригхолма. Впрочем, все зависело от погоды, ведь с тех пор, как уехал Ральф, стояла сырая и влажная погода, не подходящая для длительных прогулок с Джемаймой. Но вот наступил день, когда на безмятежном голубом небе засияло солнце, и, едва Джемайма проснулась после дневного сна, Сью усадила ее в коляску, застегнула поводок на ошейнике Расти и отправилась в путь, намереваясь пройти через пески на другой конец залива, где возвышался старинный каменный дом, увитый густыми зарослями плюща.

Они уже успели обогнуть бензозаправку и свернуть на тропинку, ведущую к пескам, когда повстречали миссис Кент, увешанную пакетами с покупками.

— Погода отличная, но, пожалуй, сегодня слишком жарко, чтобы таскать тяжести, — пожаловалась миссис Кент.

— Вам нужно было позвонить Джеку и попросить его встретить вас на станции, — сказала Сью. — Ральф оплатил бы вашу поездку.

— Я знаю, дорогая, что он был бы только рад помочь мне. Есть какие-нибудь новости от него? Как там его женушка?

— Все хорошо. Они отправились в Гвернси на отдых.

— Подумать только! Именно это им и нужно, если хотите знать мое мнение. Далеко собрались?

— Я решила прогуляться по пескам до Ригхолма.

Миссис Кент многозначительно кивнула, и ее очки блеснули на солнце.

— Вчера он был в деревне, — произнесла она, понизив голос для конспирации, как и подобает профессиональной сплетнице. — Я видела его собственными глазами. Он отправился к Прайсам. Герти сказала, что он был очень вежлив с ней, но ей показалось, будто он скрытничает. Он не объяснил, зачем приехал — то ли поселиться навсегда, то ли провести отпуск. Ничего не сказал и о доме. Просто выбрал продукты, спросил, не смогут ли ему доставить их на дом, заплатил и вышел. Ты не говорила мне, что вы с Ральфом подвозили его со станции, — укоризненно заметила она.

— Я просто не успела, — пробормотала Сью. Джемайма уже начала нетерпеливо подпрыгивать в своей коляске, а Расти изо всех сил тянул за поводок.

Миссис Кент осторожно огляделась кругом, чтобы удостовериться, что их никто не подслушивает, а затем продолжала в своей излюбленной загадочной манере:

— Судя по его одежде, у него проблемы с деньгами. У него такой же вид, какой бывал у Люпуса Ригга после очередной попойки, и я думаю, не пошел ли он по стопам своего отца. Отчаянный человек был этот Люпус. Но в конце концов он получил по заслугам.

Сью с удовольствием задержалась бы подольше и выслушала обстоятельный рассказ о необузданности Люпуса и о том, как он получил по заслугам, но Джемайма зашлась в яростном крике, а щенок тянул поводок с силой, явно не соответствующей его возрасту.

— Я уверена, что вы абсолютно правы, — прокричала она, устремляясь за Расти. — Я должна идти. Увидимся, миссис Кент.

Сью пробежала за щенком по всей тропинке, к радости Джемаймы, которая непрестанно смеялась. Песок, все еще влажный после утреннего прилива, был твердым, поэтому коляска катилась легко. Наконец Сью сняла поводок и позволила Расти побегать.

Как справедливо заметила миссис Кент, погода была отличная. Под дуновением свежего ветерка отдаленные голубые воды рябили и сверкали в лучах солнечного света, а крошечные облачка весело бежали по небу. На границе владений Риггов виднелся маяк — яркое белое пятно на голубом фоне. Когда Сью приблизилась к поместью Риггов, она вдруг почувствовала себя виноватой. Ее отец всегда предупреждал детей, чтобы они не смели даже приближаться к той стороне залива, которая принадлежала Риггам, и Сью никогда не пыталась нарушать этот строгий приказ. Такое отношение к Риггам со стороны ее отца было результатом многочисленных столкновений с Мэтью Риггом и его братом Люпусом.

Поэтому теперь, когда она толкала коляску по пологому берегу к дороге, бегущей с высокого холма к дому, Сью ощущала невольное беспокойство, вызванное вторжением на эту доселе запретную территорию.

Дорога была неровной и грязной, так что Сью катила коляску с трудом. Деревья, посаженные прежними хозяевами Ригхолма, затеняли ей путь, и на их нижних ветвях Сью уже могла разглядеть крепкие розовые почки. Здесь и там среди деревьев мелькали серебристые всполохи — это солнце играло в ветвях ивы, увешанных мохнатыми сережками. Под ее ногами, среди влажной травы, мерцали яркие звездочки чистотела. Вокруг было пустынно и тихо, даже пение птиц звучало приглушенно.

Наконец Сью подошла к высоким чугунным воротам, зажатым между двумя каменными колоннами, на которых был вырезан герб владельцев Ригхолма. Ворота были закрыты. Взглянув через решетку, Сью увидела широкую аллею и в конце ее — длинный, приземистый дом. Он выглядел таким надменным, таким неприступным, но при этом слегка потрепанным. «Совсем как его нынешний владелец», — подумала Сью, даже не пытаясь сдержать саркастическую улыбку. Подобно своему хозяину, дом довольно неприветливо взирал на незваных гостей. Чувство вины за непрошеное вторжение заставило Сью немного помедлить, прежде чем открыть ворота.

Теперь, когда она знала, что с Саймоном Риггом все в порядке и что его видели в деревне, где он вел себя вполне нормально, у нее не было повода для того, чтобы встретиться с ним. Она стояла в нерешительности, не зная, как ей поступить, и рассматривала неухоженную аллею и заросли только что распустившихся нарциссов, упорно пробивавшихся сквозь кучи прошлогодних листьев.

Ральф предположил, что Саймон Ригг приехал в Ригхолм, пытаясь убежать от каких-то неприятностей, и Сью не могла не вспомнить, что в прошлом многие Ригги пускались во все тяжкие, совершая безумные и дикие преступления, ставившие их по ту сторону закона.

Некоторые члены этого семейства в восемнадцатом веке занимались контрабандой, переправляя товары из Америки в Англию. Согласно местной легенде, они прорыли тоннель из своего подвала к берегу моря, чтобы прятать товары в доме, не опасаясь случайных свидетелей.

Еще один Ригг поддерживал принца Чарли, когда тот вторгся в Англию, и пытался перетянуть народ на его сторону. Этого Ригга казнил палач в Карлайле. Другого повесили как предателя за то, что он помогал Джону Полу Джонсу, адмиралу американского флота, пройти в гавань Уайтхэвена одним чудным апрельским утром во время Войны за независимость Соединенных Штатов. Подняли тревогу, и Джону Полу Джонсу удалось спасти и свои корабли, и свою жизнь. Но Риггу это не удалось.

Позже, когда семья Риггов занялась добычей угля на севере Кумберленда и стала очень богатой, кто-нибудь из ее членов обязательно совершал безрассудные поступки и попадал в беду. Совсем недавно таким человеком был Люпус Ригг. И разве не логично было бы предположить, что его сын, единственный уцелевший Ригг, во всем похож на своего отца?

И хотя раньше, когда Сью была моложе, ее часто очаровывали истории о Риггах, сейчас она не испытывала особого желания встретиться с Саймоном Риггом. Теперь она знала, что он жив и здоров, и ей лучше всего было бы вернуться домой, во владения законнопослушных и спокойных Торпов.

Сью развернула коляску, собираясь идти прочь, но вдруг поняла, что рядом с ней нет Расти. Она позвала его и посвистела. Чайка, пролетавшая над ее головой, насмешливо передразнила ее своим гортанным криком. Расти так и не появился. Покорно вздохнув, Сью решила, что, наверное, ей все-таки придется открыть ворота и зайти к Саймону Риггу.