Лекарство от любви

Глава 6

Было три часа пополудни. Тетя Эмили и бабушка Торп сидели на кухне во «Фронтонах». В комнате было сумрачно, ясная погода закончилась, и дождь лил весь день.

Сью наполняла тестом формочки из белой вощеной бумаги. Голова болела нестерпимо. Бесконечный поток бабушкиных замечаний и восклицаний лишь усугублял головную боль. И чтобы добить ее окончательно, она заговорила о Саймоне, последнем человеке, о котором сейчас желала бы слышать Сью.

— Да, я считаю, что он очень даже разумен для Риггов. Он гораздо лучше, чем Мэтью или Люпус, те были слегка неуравновешенны, правда, каждый по-своему. У него гораздо больше здравого смысла. Это в нем говорит кровь Феллов. Отличный, крепкий народ эти Феллы.

Здравый смысл. Слишком мягкая характеристика для него, мятежно подумала Сью. Низменный расчет, вот как она сама характеризовала отношение Саймона к людям. Даже его вчерашнее намерение поцеловать ее было продиктовало расчетом. Он хотел сбить ее с толку, как в тот вечер, когда они встретились на Дороге Любовников. Ну что ж, на этот раз его попытка закончилась полным провалом.

— Кажется, он прислушался к моему совету, — продолжала бабушка.

— Какому еще совету, мама? — спросила тетя Эмили.

— Я сказала ему, что он должен жениться, как наш Джон. И еще я сказала ему, что прямо у него под боком есть подходящая девушка.

Сью с трудом удержалась от истеричного смеха. Крепко закусив губу, она выгребла из большой миски остатки теста. Тетя Эмили, ритмично перебирая спицами, безмятежно спросила:

— И кто же это такая, мама? Одна петля, один спуск, две петли провязать вместе, одну пропустить.

— Наша Сьюзи, разумеется. Они отлично подходят друг другу, и к тому же тогда им не придется уезжать из Сипорта, ведь здесь испокон веков жили и Торпы, и Ригги.

— Не хочешь ли ты сказать, что это ты убедила Саймона Ригга сделать мне предложение? — спросила Сью, не в силах сдержать истеричные нотки в своем голосе, так что тетя Эмили подняла голову от вязанья и внимательно посмотрела на нее.

— Да, я, — по-прежнему спокойно ответила бабушка.

— У тебя не было никакого права говорить ему это, — взорвалась Сью. — Как ты посмела вмешиваться!

— Ну-ну, дорогая, не надо так расстраиваться, — озабоченно произнесла тетя Эмили. Затем, повернувшись к бабушке, она сказала более суровым тоном, чем обычно: — Что заставило тебя так поступить, мама?

Но Харриет Торп не обратила никакого внимания на свою дочь. Она не сводила блестящих глаз с взволнованного лица Сью.

— Так, значит, он уже сделал тебе предложение? — поинтересовалась она.

— Да, сделал. Вчера. И я ему отказала, — выпалила Сью. Она повернулась к печке, поставила на нее противень и нагнулась, чтобы открыть дверцу духовки.

— Почему? — вскричала бабушка. — Почему ты отказала ему?

— Потому что мне не понравился его тон, — ответила Сью, ставя поднос в духовку. — Ай! — воскликнула она, случайно коснувшись раскаленной дверцы печки.

— Успокойся, милая, — промолвила тетя Эмили, подходя к ней, — присядь и выпей чаю. Ты выглядишь такой усталой. Надеюсь, ты не слишком много работаешь.

— Нет, со мной все в порядке. Просто я плохо спала прошлую ночь, вот и все, — пробормотала Сью. Ей очень хотелось, чтобы бабушки здесь не было и тогда она смогла бы все рассказать тете Эмили, с которой она привыкла делиться своими проблемами.

Глаза тети Эмили лучились теплом, когда она наливала Сью чай.

— Я знаю, что для тебя было не просто решиться на это, — говорила она. — Он так красив и так обходителен, и, кроме того, всегда трудно сказать «нет». Подумай о своей бабушке, которой пришлось отказать Мэтью. После этого она несколько месяцев раздумывала, правильно ли она поступила.

— Не надо говорить обо мне так, словно меня здесь нет, — проворчала бабушка. — Мне было вовсе не трудно отказать Мэтью. Я не любила его. Так что же тебе не понравилось, мисс? С чего это вдруг ты стала такой разборчивой? Я полагаю, все дело в том, что он не стал перед тобой на колени и не поклялся в вечной любви. И из-за этого ты решила, что он неискренен. Я предупреждаю тебя, Сьюзи, — ты будешь ждать целую вечность, пока кто-то из мужчин поведет себя так, как тебе хочется.

«Если бы он сказал, что любит меня, то я бы ответила, что пойду за ним хоть на край света», — исступленно думала Сью. Но он не сказал этого. Ни разу.

— Он был слишком расчетлив, — вслух произнесла она. — А теперь, когда я выяснила, что это ты предложила ему мою кандидатуру, я очень рада, что отказала ему.

— Ты просто дура, Сьюзи. Я была о тебе лучшего мнения. Разумеется, он действовал расчетливо. Брак — это серьезный шаг, к которому нельзя относиться легкомысленно. Если ты думаешь, что у тебя будет еще один шанс и он снова придет делать тебе предложение, то сразу скажу тебе — ты ошибаешься. Ригги никогда ни о чем не просят дважды. Я знаю их породу, а этот такой же гордый, как и остальные, — свирепо проговорила бабушка.

— Но вспомни, мама, ты ведь говорила, что в нем течет и кровь Феллов, — мягко напомнила тетя Эмили, заметив, как побледнела Сью.

— А сама ты только что призналась, что отказала Мэтью, потому что не любила его, — довольно неуверенно бросилась в атаку Сью. Резкая отповедь бабушки обеспокоила ее, ведь из ее слов выходило, будто Саймон действовал так расчетливо именно потому, что его намерения были серьезными. — Он попросил меня выйти за него, потому что ему нужна хозяйка в доме, а не потому, что он любит меня. И я отказала, потому что… ну, потому что я тоже не люблю его.

— Если ты действительно так чувствуешь, Сью, мы больше не будем об этом говорить, верно, мама? — сказала тетя Эмили, бросая на бабушку многозначительный взгляд, так как она заметила, что глаза Сью наполнились слезами.

— Мне жаль, что я вообще открыла рот, — надменно провозгласила бабушка. — Не любит его! Никогда в жизни не слышала подобной чепухи. Что ты вообще знаешь о любви? Я обещаю тебе, что ты так никогда ничего и не узнаешь, если будешь ждать идеального мужчину.

Позже, когда тетя Эмили с бабушкой ушли, Сью подумала, что на самом деле ничего не знает о любви. Она не понимала, был ли тот сумасшедший восторг, который она испытала, когда Саймон вчера вошел в их двор, признаком любви или же это была просто физическая реакция на его присутствие. Она не знала, была ли та невыносимая саднящая боль, которую она сейчас испытывала, любовью к нему или же просто глупым раскаянием в том, что она лишила себя чего-то важного.

Но если бы она любила Саймона, то наверняка приняла бы его предложение и для нее бы не имело значения, в какой форме оно было сделано. Пока он не расскажет ей всю правду о Кейтлин Хьюджес, она не сможет доверять ему и, значит, не сможет его полюбить.

Она без конца анализировала свои чувства, желая, чтобы рядом оказался кто-то, кому она могла бы довериться.

Вскоре вернулся Ральф и привез с собой Пенни. Она сильно похудела, и под глазами у нее были темные круги, но она казалась более спокойной, чем обычно. Было очевидно, что они с Ральфом счастливы вновь оказаться вместе.

Сью решила не посвящать Ральфа в свои проблемы, так как боялась, что он, подобно бабушке, сочтет ее поведение глупым. Ей было трудно встретиться с ним взглядом, когда он спросил ее, часто ли она видела Саймона.

— Только один раз. Он пришел, чтобы сообщить мне, что побеседовал с местными властями по поводу детского санатория. С тех пор я его не видела, — сказала она.

— Неужели? — вскинул брови Ральф. — А мне показалось, что вы с ним воспользуетесь моим отсутствием и не станете терять время даром.

— О, не пахнет ли здесь тайным романом? — оживилась Пенни. — Между тобой и этим Саймоном Риггом что-то есть, Сью?

— Что-то есть, — ответил ей Ральф с насмешливой ухмылкой, — но я не уверен, что это можно назвать романом.

— Вспомни, что я обещала тебе, если ты не перестанешь обсуждать эту тему, — с угрозой в голосе проговорила Сью.

— Я помню, — сказал Ральф. — Прости, милая, — обратился он к Пенни, — но меня шантажом заставляют молчать.

Но Сью поняла, что он обязательно все расскажет жене, едва они останутся наедине.

С возвращением Пенни образ жизни Сью изменился. Теперь она уже не уделяла Джемайме столько времени, хотя она по-прежнему одевала ее по утрам и кормила завтраком, чтобы Пенни могла хорошенько отдохнуть. Иногда она вдруг ловила себя на мысли, что скучает по больничной жизни, и тогда она понимала, что никогда не сможет всецело посвятить себя гостиничному бизнесу в партнерстве с Ральфом. Но, тем не менее, она работала не покладая рук.

Однажды вечером, в самом конце июня, она вдруг подумала, что не видела Саймона уже больше трех недель. По ночам, перед тем как лечь в кровать, она подолгу смотрела в окно через залив, чтобы убедиться, что он все еще в Ригхолме. И каждую ночь она видела в его окне неяркий свет.

Но когда Сью услышала от миссис Кент, что его не видели в Сипорте с тех пор, как он ходил с ней и Джемаймой в дюны, она начала беспокоиться. А что, если он поведет себя так же, как повел себя Мэтью, когда ему отказала Милдред Фелл? И она будет виновата в этом. Она будет нести такую же ответственность за то, что произойдет с ним, как он — за то, что случилось с Кейтлин.

Она снова и снова вспоминала его таким, каким видела его в последний раз, — одиноким и покинутым. В конце концов она спросила Ральфа, не встречался ли тот с Саймоном.

Ральф неторопливо и внимательно оглядел ее, прежде чем ответить.

— Да, я заходил к нему пару раз поговорить по поводу дамбы. Я полагал, что он сможет выделить нам немного денег для ремонта дамбы.

— И что он сказал? — На самом деле Сью хотела бы спросить, как он выглядел, но она не могла слишком живо интересоваться Саймоном, ведь Ральф не сводил с нее своего ястребиного взгляда.

От Ральфа не укрылась ее попытка казаться равнодушной, и он попытался разыграть ее:

— Он обошелся со мной не самым лучшим образом. Кислый, как лимон. Ничем не интересуется, кроме своего сада. — Он прищурился, заметив, что Сью озабоченно прикусила губу. — Что случилось, пока меня не было дома? — спросил он. — С чего это он вдруг так изменился? Ведь у него уже все было хорошо. Но сейчас… эх! — Ральф выразительно махнул рукой.

— Откуда мне знать, что с ним случилось? — с дрожью в голосе спросила Сью.

— Ну-ка, перестань притворяться. Ты отлично знаешь, что я имею в виду. Между вами что-то произошло. Если ты сама не расскажешь, то я расспрошу бабушку. По-моему, ей неймется что-то мне сообщить.

Сью с неохотой поведала брату о случившемся.

— Но мне казалось, что он тебе нравится! — взорвался Ральф. — Я это понял, когда увидел, как ты смотрела на него в Гринсвейте. И потом, ты ему тоже нравишься. Он не поехал бы на то чаепитие, если бы не знал, что ты там будешь.

— Откуда ты это знаешь? — спросила пораженная Сью.

— Он сам мне сказал, — ответил Ральф. — Оказывается, бабушка клятвенно пообещала ему, что вы с Джемаймой приедете, и именно поэтому он принял ее приглашение.

Сью припомнила насмешливую улыбку Саймона, когда он сказал ей, что приехал повидаться с Джемаймой.

Ральф испустил тяжелый вздох, и она озабоченно подняла на него глаза. Его лоб перерезала глубокая морщина.

— Ну что ж, все, что я могу сейчас сказать, — так это то, что тебе следует распрощаться с надеждой превратить Ригхолм в детский санаторий, а мне следует распрощаться с надеждой раздобыть денег для ремонта дамбы. Он скоро уезжает. Твердит о том, что ему пора возвращаться назад в Лондон. А мы останемся с тем, что было раньше, — с заброшенным домом и с полуразрушенной дамбой, которая, как я полагаю, не выдержит еще одного шторма. Только подумай, Сьюзан Торп, что ты натворила.

— Но он не сказал, что любит меня, — пробормотала Сью, и Ральф бросил на нее проницательный взгляд.

— Так вот в чем твоя проблема. Он сам все испортил, не так ли? Это странно. Я-то считал, что, будучи актером, он знает, как все обставить надлежащим образом. А вместо этого он предпочел быть честным с тобой, и в результате ты решила, будто он тебя оскорбил.

Он снова посмотрел на сестру. Сью смертельно побледнела, и Ральф вдруг впервые увидел, что она утратила свою обычную свежесть и безмятежность.

Она выглядела подавленной, и ему пришло в голову, что она нуждается в добром совете.

— Ты должна пойти и повидаться с ним перед его отъездом. Сам он больше не придет сюда. Он ведь Ригг, помни это. Ты проиграла, но если у тебя есть хоть капля здравого смысла, ты сможешь все исправить. Я должен сказать что-то еще? — мягко проговорил он.

Сью покачала головой. Она отлично поняла, что он хочет сказать. Но он не знал о Кейтлин.

Весь день Сью мучительно пыталась прийти к какому-то решению. Самым неприятным был тот факт, что Саймон уезжал из Ригхолма. Но если он уедет, какой смысл ей оставаться в Сипорте до конца лета?

Эта мысль пришла ей в голову перед сном, когда она расчесывала волосы, которые уже доставали ей до плеч. Сью посмотрела на себя в зеркало, висевшее над туалетным столиком. Огромные карие глаза укоряюще смотрели на нее.

— Ты обманщица, Сьюзан Торп, ты просто лицемерка, — прошептала она. — Ты же говорила, что остаешься на лето, чтобы помочь Ральфу и Пенни. Ты делала вид, будто не хочешь уезжать из Сипорта только потому, что любишь жить здесь летом. Но ты хотела остаться здесь, потому что в Ригхолме жил Саймон Ригг, а с тех пор, как он появился, твоя жизнь совершенно изменилась.

Сью снова принялась яростно расчесывать волосы, словно наказывая себя за обман. Потом подошла к окну и стала смотреть на Ригхолм. Вдалеке мерцал свет лампы. Сколько еще ночей ему остается мерцать среди деревьев? Сколько еще Саймон пробудет в этом доме? Сможет ли она продолжать жить в Сипорте после того, как он уедет? Как же она будет чувствовать себя, когда он окончательно исчезнет из ее жизни?

Сью закрыла лицо руками и застонала. Она не должна была отказывать ему. Она должна была сказать «да», ведь она любила его. Никогда она не станет счастливой, если не сможет жить вместе с ним, смеяться с ним, бороться с ним, делиться с ним всем, что у нее есть.

Но почему она не поняла этого раньше? Потому что она смотрела на него чужими глазами. Она боялась, что он обманет ее, и в результате обманула саму себя. Вместо того чтобы поверить своему сердцу, она позволила чужим домыслам затмить ее внутренний взор. Разве он не сказал ей однажды, что научился не задавать своему отцу тех вопросов, на которые он не мог получить ответа? Вероятно, он не стал говорить о Кейтлин только потому, что воспоминание о ней слишком болезненно для него.

Сью бросила прощальный взгляд в окно, а затем залезла в кровать. Глядя на покрытый тенями потолок, она боролась со своей гордостью. Как сказал Ральф, теперь ее черед действовать. Но какой повод она может найти, чтобы еще раз появиться в том доме, в который она поклялась больше никогда не приходить?

На следующий день она все еще продолжала искать этот повод, когда на кухню заглянул Джек и сообщил, что привез со станции «одну особу», которой нужно где-нибудь остановиться на ночь.

«Особа» оказалась высокой блондинкой лет тридцати пяти, одетой в элегантный черный брючный костюм. Черная шляпа, напоминающая сомбреро, затеняла ее овальное, слегка вытянутое лицо, а пара прозрачных зеленых глаз оглядела Сью с головы до ног, прежде чем красиво очерченные губы гостьи растянулись в приятной улыбке.

— Я Дайана Уитхэм, — объявила женщина, словно это имя могло что-то значить для Сью. — Пол Херст говорил, что вы, возможно, сможете меня приютить, если я решу приехать сюда. У вас есть места?

Тщетно пытаясь вспомнить, где она раньше слышала это имя, и удивляясь, с какой стати высокомерному и циничному Полу Херсту пришло в голову рекомендовать «Фронтоны» этой изысканной, прекрасно одетой женщине, Сью пошире распахнула двери и сказала:

— Да, есть. Прошу вас, проходите.

Дайана Уитхэм подняла с пола свой аккуратный черный блестящий чемодан и такую же черную блестящую шляпную коробку и вошла в холл.

— Как долго вы намерены здесь остаться? — вежливо поинтересовалась Сью. — Я так спрашиваю потому, что должна решить, какую комнату вам предоставить.

— Около недели. Если погода будет такая же, как сейчас, я вряд ли захочу пожить здесь подольше. Что, здесь всегда такие дожди?

— Нет, летом у нас очень часто стоит прекрасная погода. Этот дождь начался ночью, и завтра к утру он должен закончиться. Я дам вам комнату с видом на залив, хотя сегодня вы вряд ли что-нибудь разглядите.

Сью подхватила ее чемодан и стала подниматься на второй этаж. Подойдя к одной из комнат, она открыла дверь и предложила Дайане Уитхэм войти первой.

— Ах, здесь просто очаровательно! — воскликнула гостья, оглядывая старинную мебель. — Что, дом очень старый?

— Не такой старый, как остальные дома по соседству. Ранняя Викторианская эпоха.

— О, то было чудесное время, спокойное и романтичное. Вы были правы, что сохранили эту мебель, она такая комфортная, — сказала Дайана Уитхэм. Она присела на подоконник и посмотрела на Сью. — Пол не ошибся и на ваш счет. Он сказал, что вы производите впечатление благоразумной особы, несмотря на прекрасные мечтательные глаза.

Слегка обескураженная этим замечанием, Сью беспомощно спросила:

— Вы подруга мистера Херста?

Дайана Уитхэм беззвучно рассмеялась:

— Да, но он всегда хотел, чтобы я была для него не просто подругой. Мы недавно встретились на одной вечеринке, и я очень удивилась, когда он рассказал мне, что побывал в Сипорте. По определенным причинам мне было знакомо это название. А потом Пол рассказал мне, что, обедая в ресторане в Уайтхэвене, он увидел Саймона Фелла… с вами.

— Вы имеете в виду Саймона Ригга? — пробормотала Сью. Теперь она вспомнила, где она встречала это имя — Дайана Уитхэм. Дайана Уитхэм была той самой «близкой приятельницей» Саймона, изображенной на фотографии в журнале.

— Для меня он Саймон Фелл, моя дорогая. Мы еще недавно играли вместе на лондонской сцене.

— О, значит, вы его очень хорошо знаете, — сказала Сью.

— Я так думала до недавнего времени, — ответила Дайана Уитхэм, и в ее голосе прозвучали странные зловещие нотки.

Она взглянула на Сью — еще один долгий оценивающий взгляд, — затем встала, подошла к двери и бесшумно закрыла ее. Потом она вернулась к кровати и села на нее.

— Вы производите впечатление человека, которому можно доверять, — сказала она, и любезная улыбка снова появилась на ее губах, хотя глаза оставались холодными, как горные озера. — Видите ли, когда-то я, желая отомстить Саймону, вышла замуж за другого человека. Но теперь развод положил конец этой глупости, и я надеялась, что возможность сыграть с Саймоном в одном спектакле поможет мне женить его на себе. Но тут эта маленькая дура Кейтлин Хьюджес приняла слишком много снотворного, и Саймон все бросил и исчез из вида. Я чуть не сошла с ума, ведь он так подвел и меня, и всех остальных, кто был занят в спектакле. Я решила, что никогда больше не захочу его видеть. Но, — тут ее губы сложились в уже знакомую Сью улыбку, — у Саймона так много привлекательных черт! Я наняла частного детектива, чтобы тот отыскал его. На это ушла куча времени и денег, но в конце концов я его нашла. Подумать только, ведь я могла бы все узнать от Пола Херста совершенно бесплатно! Ах, впрочем, такова жизнь, что тут поделаешь!

Диана — латинское имя богини охоты в классической мифологии. Как тонко завуалировал свое послание Саймону Пол Херст!

Дайана Уитхэм заговорила снова, и Сью старалась не упустить ни одного ее слова.

— Он всегда казался таким холодным, отстраненным, таким недоступным. Ничто не имело для него значения, кроме его карьеры.

— А вы знали эту Кейтлин? — спросила Сью.

— Моя дорогая, ее все знали. Она вечно торчала в театре, надоедая ему. Я несколько раз пыталась намекнуть ей, что она понапрасну теряет время, но она не хотела ничего слышать. В итоге я просто сказала ей всю правду. Я сказала, что он вовсе не любит ее и что очень скоро мы с ним поженимся.

— Она вам поверила?

— Думаю, да. Вскоре после этого она перестала появляться в театре, а затем, месяц спустя, ее нашли мертвой.

— Что сказал Саймон, когда узнал об этом?

— Ничего. Даже не стал давать интервью прессе. Они расспросили меня, и я высказала им все, что думала об этой истории. Он поддерживал с ней отношения из-за того, что через нее надеялся добраться до ее отца, великого Эвана, а когда он добился своей цели — контракта на три больших фильма, — он ее бросил. Откуда мне было знать, что Саймон воспримет мое интервью как оскорбление и рассердится на меня? Ведь прежде его не заботило, что писали о его личной жизни. Ну, теперь все уже в прошлом, и я простила его за срыв спектакля. Смешно, знаете ли, но время от времени я нахожу в себе силы прощать обиды.

«Все стало на свои места, — подумала Сью. — Вот она, причина всех бед — Диана-охотница, которой нужен Саймон и которая готова на все, чтобы заполучить его».

— И вот я здесь, и я просто умираю от желания узнать, где же его дом, — продолжала Дайана, которая, обретя внимательную и понятливую аудиторию, наслаждалась игрой. — Он никогда не говорил мне, что унаследовал дом и состояние, негодник. Как только я узнала о нем от Пола, который превосходно умеет все разнюхивать, я тут же примчалась сюда. Пол сказал, что вы с радостью поможете мне и покажете дорогу в Ригхолм.

На ее губах снова заиграла приятная улыбка, но глаза оставались по-кошачьи настороженными.

— О… гм… да, — запинаясь, пробормотала Сью. — Но, может, вы сначала предупредите его о вашем приезде?

— И буду ждать его приглашения? — усмехнулась Дайана. — О нет, это не в моем стиле. Я люблю применять тактику неожиданного нападения, моя дорогая. Полагаю, его уже тошнит от одиночества и от того, что он отрезан от своей первой любви — театра. Он примет меня с распростертыми объятиями, особенно когда прочитает новую пьесу Табби Шоу, которую тот передал ему со мной. А через полгода его имя снова будет на всех афишах, а я стану миссис Саймон Фелл.

— Ригг, — поправила Сью. — Ригг — его настоящее имя.

— Какая разница? Дело не в имени, а в человеке. Ну, так когда мы отправимся в Ригхолм?

— Разве вы не хотите отправиться туда одна?

— Нет. Я об этом хорошенько подумала, и, зная Саймона, я решила, что необходимо третье лицо, свидетель, если угодно. Возможно, в будущем он попытается отказаться от своих слов, и в таком случае я всегда смогу попросить вас поддержать меня. Кроме того, вы наверняка знаете, где его можно отыскать, если он не захочет открыть нам дверь, — сказала Дайана. Она заметила, как сверкнули глаза Сью, и рассмеялась: — Ах, я понимаю, что вы, так же как и Кейтлин в свое время, прекрасно осведомлены об устройстве его дома. Может, я приехала вовремя, чтобы спасти очередную невинную жертву? Пол предполагал, что дело обстоит именно таким образом, и это еще одна причина, по которой я поспешила сюда. Когда же мы отправимся, дорогая? Сегодня вечером?

— Нет, боюсь, что это невозможно, — холодно ответила Сью. Эта женщина, с ее умело расставленными ловушками, была настоящей охотницей. — У меня много работы. Завтра утром будет удобнее.

Дайана подавила зевок.

— Пожалуй, я соглашусь, — протянула она. — Я немного устала после этого ужасного путешествия. Надеюсь, что завтра небо прояснится. У меня с собой совершенно потрясающее платье и шляпка, и мне хотелось бы их надеть.

Шансы надеть следующим утром новое платье и шляпку у Дайаны Уитхэм были весьма ничтожны — так думала Сью, два часа спустя шагая под проливным дождем на другую сторону залива. Она спешила предупредить Саймона о приезде Дайаны. Ей не понадобилось много времени, чтобы решиться на это, хотя он, вероятно, уже был настороже после сообщения Пола Херста.

Дождь стекал по ее лицу, и, как в детстве, она слизывала капли со щек и подбородка. Сью была рада этому дождю, так как никто не мог ее увидеть. Она не сказала ни Ральфу, ни Пенни о том, куда она собралась. Ведь тогда пришлось бы объяснять слишком многое, а она была к этому не готова.

К тому времени, когда она добралась до Ригхолма, она вся дрожала. Сегодня вечером дом выглядел таким недружелюбным, темным и мрачным. Она знала, что Саймон дома, так как его машина была припаркована у входа.

Дверь резко, почти сердито распахнулась. На пороге стоял Саймон, одетый в тот же серый костюм, который он надевал на чаепитие в Гринсвейте. Едва он узнал Сью, его глаза сощурились, и он окинул ее настороженным взглядом.

— Ну? — произнес он.

Говорить с ним оказалось гораздо труднее, чем она себе представляла, и, столкнувшись с его враждебностью, Сью чуть было не развернулась и не убежала.

— Мне нужно тебе кое-что сообщить. Это важно.

— Опять? — сказал он, но все-таки отошел в сторону, приглашая Сью войти.

Она прошла мимо него в холл и тут же почувствовала запах краски. Она с любопытством огляделась кругом. В холле стояла стремянка.

— Ральф сказал мне, что ты ничего не собираешься делать с домом, — укоризненно проговорила она, оборачиваясь к Саймону.

— Неужели? Значит, он ошибся, — холодно ответил Саймон. — Могу я взять твой плащ?

Напоминание об их первой встрече! Сейчас он был так же далек от нее, как в тот первый раз. Ее сердце тяжело билось, словно было налито свинцом.

— Я ненадолго, — поспешно ответила Сью.

— Хорошо, — раздраженно произнес он, — но не можешь же ты оставаться в мокрой одежде. Снимай плащ и ботинки. Наверное, в них полно воды.

Ботинки были мокрые, и снять их оказалось не так-то просто, поскольку в холле не было стула и Сью приходилось балансировать на одной ноге. Едва она стянула ботинок, из него хлынула вода прямо на замшевые туфли Саймона.

— Прошу прощения, — пробормотала Сью.

— С чего это тебе пришло в голову гулять по такой погоде? — спросил он. — Если это было так уж необходимо, ты могла бы приехать в фургоне.

— Я не хотела, чтобы Ральф узнал, что я иду сюда, — сказала Сью, снимая второй ботинок, из которого тоже хлынула вода. Сняв ботинки, она высвободилась из мокрого плаща, а затем сняла насквозь промокший платок. Мокрые волосы прилипли к голове, и она почувствовала себя отчаянно несчастной, такой несчастной, что, встретив критический взгляд Саймона, чуть не разразилась слезами. Она бы не ощущала себя такой жалкой, если бы он не казался ей живым воплощением элегантности.

Он подхватил ее плащ, предоставив ей нести ботинки и платок, и зашагал на кухню. Только теперь Сью заметила, что в доме произошли разительные перемены. Вместо старых фарфоровых раковин повсюду были установлены сверкающие стальные, вдоль стен тянулись покрытые пластиком шкафы. Старый обеденный стол тоже исчез.

Сью оглядывалась по сторонам и не понимала, что все это означает.

Саймон повесил ее плащ на крючок рядом с печкой, платок накрутил на перекладину, а ботинки придвинул поближе к огню. Покончив с этим, он взглянул на свою незваную гостью, которая стояла неподвижно, словно пораженная видом новых раковин и шкафов.

Он смотрел на нее во все глаза, отмечая, что ее лицо чисто умыто дождем, а волосы мокрыми прядями свисают вдоль лица. Тонкий хлопковый свитер промок насквозь. Дождь добрался и до ее короткой коричневой юбки, оставив спереди мокрые полосы. Когда он взглянул на ее обнаженные ступни, пальцы одной ноги поднялись вверх, а затем снова выпрямились.

Эти голые шевелящиеся пальцы позабавили его. Он стал смотреть, как они то поднимаются, то опускаются, и тут он наконец заметил, что все ее тело сотрясает дрожь.

— Садись, — бесцеремонно приказал он, и Сью, выйдя из своего оцепенения, пристально взглянула на него и присела на краешек стула. Она сидела прямо, сложив на коленях руки, так же, как она сидела тогда в дюнах. Однажды он назвал ее чопорной и неприступной, и теперь она казалась именно такой.

Саймон подошел к буфету, вытащил оттуда полную бутылку бренди и поставил ее на стол.

— Я полагаю, ты приводишь дом в порядок, чтобы его продать, — сказала его гостья. — Ральф предупредил меня, что ты уезжаешь.

— А я полагаю, что ты пришла со мной попрощаться, — ответил Саймон, искусно копируя ледяные нотки в ее голосе.

Он подошел к столу и стал разливать бренди по стаканам, потом протянул ей один стакан:

— Вот, выпей. Это согреет тебя, и ты перестанешь дрожать.

Сью взглянула на стакан в своих руках, потом на Саймона.

— Я не могу, — сказала она.

— Что не можешь? Попрощаться со мной или выпить бренди? — сухо проговорил он.

— Я не могу выпить бренди, — быстро пояснила Сью. — Довольно самонадеянно с твоей стороны считать, что я не смогу попрощаться с тобой.

— Почему же ты не можешь выпить? — спросил Саймон, игнорируя ее насмешку. — Подозреваешь меня в чем-то нехорошем? Интересно, как ты вообще решилась прийти в мой дом, если ты мне не доверяешь?

— О нет, дело не в этом. Просто я не привыкла к бренди, и оно может ударить мне в голову.

— И тогда ты станешь нести всякий вздор и вести себя не так, как обычно. Впрочем, я нахожу это довольно интересным, — вкрадчиво промолвил Саймон и добавил: — Пей, или я заставлю тебя силой.

— Ты не посмеешь, — возразила Сью, откидываясь как можно дальше на спинку стула.

Саймон наклонился над ней, схватил ее за прядь мокрых волос и, запрокинув ей голову, поднес стакан к ее губам.

— Ну? — с угрозой произнес он.

Сью забрала у него стакан и сделала глоток.

— Ты ведешь себя очень дурно, — пробормотала она, когда Саймон наконец отпустил ее, и присел на краешек стола.

— Но это единственный способ справиться с тобой. У тебя очень сильная воля, — небрежно заметил он и, взяв свой стакан, отпил из него бренди.

Сью осторожно сделала еще один глоток, после чего ее напряжение постепенно ослабло, и она наконец смогла взглянуть Саймону в лицо. К ее удивлению, он смотрел на ее ноги. Сью тоже посмотрела вниз. Вид собственных обнаженных ног немного шокировал ее, и она снова выпрямилась, убрав ноги под стул.

— Мне понравилось, как ты поднимаешь пальцы на ногах. Ты осознаешь, что делаешь, или это чисто нервное? — спросил Саймон.

— Я не нервничаю.

— Сейчас уже нет, — согласился он. — Но когда ты вошла в дом, то нервничала. Ты была вся напряжена. Почему?

Сью взглянула на остатки бренди в своем стакане. Разве она могла признаться Саймону, чем было вызвано ее волнение? Казалось, ее приход не произвел на него никакого впечатления. Он выглядел таким уверенным в себе, таким бесстрастным, таким недосягаемым. Она со стыдом призналась себе, что ожидала увидеть его измученным, отчаявшимся, несчастным, и тогда она смогла бы утешить его и предложить свою любовь. Но как теперь она могла предложить свою любовь, если он явно в ней не нуждался?

— Думаю ты нервничала из-за того, что решила, будто я снова начну предлагать тебе замужество или целовать тебя, — сказал Саймон. — Но я не собираюсь делать ничего подобного. Я не люблю повторяться.

Эти слова причинили Сью гораздо большую боль, чем она ожидала. Но вместо того чтобы ответить ему язвительным тоном, как это бывало прежде, она промолчала. Саймон опустошил свой стакан и, поставив его на стол, окинул Сью внимательным взглядом. Ее волосы уже почти высохли, и в них появились рыжеватые отблески. Сейчас она должна была бы яростно выступать против его колкостей, почему же она выглядела такой подавленной?

— Твое путешествие было действительно необходимо? — настойчиво спросил он.

Она чихнула и огляделась в поисках носового платка, но он остался в кармане плаща. Поэтому Сью закрыла лицо руками в надежде, что Саймон не заметит слезы, текущие по ее щекам.

— Думаю, что да, — хрипло проговорила она. — Я пришла сказать, что сюда приехала охотница. Она сейчас во «Фронтонах», а завтра я приведу ее к тебе. Она хочет сделать тебе сюрприз, но я подумала, что тебе нужно узнать об этом раньше. Если бы у тебя был телефон, я бы могла просто позвонить…

— Подожди, подожди! — улыбнулся Саймон. — Кто, черт побери, эта охотница?

Сью подняла на него глаза, совершенно забыв о своих слезах.

— Пол Херст передал тебе, что охотница подкрадывается к своей добыче, и сегодня Дайана Уитхэм приехала в Сипорт. Она рассказала мне, что это она наняла частного детектива, чтобы разыскать тебя. Она хочет выйти за тебя замуж.

Казалось, он не слишком прислушивался к тому, что она говорит. Он изучал ее лицо, и его взгляд был тревожным.

— Почему ты плачешь? — спросил он совершенно не к месту, как показалось Сью.

— Я не плачу. Это все бренди.

— Я тебе не верю.

За этой короткой перепалкой последовало непродолжительное молчание. Их взгляды встретились, и на время они позабыли о словах. Потом Сью вздрогнула, отвела взгляд и отставила свой полупустой стакан.

— Диана — охотница в классической мифологии, разве не так? — дрожащим голосом проговорила она.

— Да. Значит, она все-таки настигла меня. Я удивляюсь, с чего это она вбила себе в голову, что должна выйти за меня замуж? Насколько я могу припомнить, — а я не страдаю провалами памяти, — то я никому, кроме тебя, не делал предложения.

— Тогда зачем она так говорит, если это неправда?

— Дайана всегда придерживалась того принципа, что, если постоянно твердить о чем-то, это станет правдой, — цинично усмехнулся Саймон.

— Она привезла для тебя новую пьесу Табби Шоу, и она уверена, что не пройдет и полугода, как ты снова будешь блистать на сцене.

Сью заметила, как вспыхнули его глаза, когда она упомянула о пьесе, и с горечью призналась себе, что Дайана оказалась права.

— Дайана права, Саймон? — прошептала она.

— Возможно, — уклончиво ответил Саймон. — Кажется, играть на сцене у меня получается лучше всего, а после моей недавней стычки с местными властями по поводу детского санатория я близок к тому, чтобы распрощаться с этой идеей и вернуться завтра в Лондон вместе с Дайаной. Как долго она собирается здесь пробыть?

— Неделю. Она сказала, что этого хватит.

— Если она подождет еще немного, я смогу уехать вместе с ней, — решительно сказал Саймон. Он искоса бросил взгляд на Сью, и его глаза задумчиво сощурились. — Но пока она здесь, я, пожалуй, не стану терять времени даром. Я женюсь на ней. Она производит впечатление добропорядочной женщины, хотя и не является таковой, и она сможет прекрасно сыграть роль чувствительной особы, стремящейся помочь бедным детям. Если честно, то Дайана — великолепная актриса и кого угодно может убедить в том, что открыть детский санаторий — мечта всей ее жизни. К тому же для нее это будет неплохой рекламой, особенно сейчас, когда Табби хочет, чтобы мы вместе сыграли в его пьесе. Я изложу ей все это завтра утром. В какое время она собирается прийти? Надеюсь, что погода прояснится, тогда я смог бы показать ей сад.

Его голос звучал уже не так твердо, как в начале его монолога, а кусочек льда, который прежде был сердцем Сью, все сильнее давил ей на грудь. Так, значит, Дайане все же удастся продемонстрировать ему свое сногсшибательное платье и шляпку, пока он будет показывать ей сад. О да, она прекрасно представляла себе их прогулку по саду. А позже они отправятся вместе в Карлайл, и Дайана разыграет местные власти, притворившись, будто искренне желает помочь бедным детям.

Сью внезапно стало дурно от ревности и ненависти. Ревности к Дайане, которая станет миссис Саймон Фелл или миссис Саймон Ригг, и ненависти к Саймону с его холодной расчетливостью. Она больше не могла оставаться с ним в одной комнате. Сью судорожно перевела дыхание и встала со стула.

— Мы будем здесь в половине одиннадцатого. Мне лучше уйти, — деревянным голосом произнесла она и взялась за свой плащ. Он был все еще мокрым. Когда она застегнула его, то села на стул и начала натягивать ботинки.

— Я отвезу тебя, — предложил Саймон, и в его голосе прозвучала странная настойчивость.

— Нет, спасибо, я хочу прогуляться, — огрызнулась Сью.

— Дождь полил еще сильнее. Я не могу отпустить тебя.

— Я привыкла к такой погоде. Лучше замерзнуть, чем сидеть в одной машине с таким презренным человеком, как ты, — гордо заявила она и выбежала из кухни.

Саймон обогнал ее и оказался у входной двери раньше ее. Он прислонился к двери спиной, чтобы Сью не смогла открыть ее. Он был необычно бледен, а его глаза сверкали таким гневом, что она испугалась.

— Почему же я такой презренный? — требовательно спросил он.

— Потому что ты используешь людей, — выпалила Сью, и он побледнел еще больше. — Ты хотел воспользоваться мной, теперь ты хочешь воспользоваться Дайаной, чтобы устроить свои дела. Ты использовал Кейтлин…

— Я этого не делал! — бешено выкрикнул Саймон.

— Все так говорят.

— Ты имеешь в виду Пола Херста. Он так сказал, потому что его убедила в этом Дайана. Это она распространила сплетни, которым ты, как и все остальные, тут же поверила.

— Но почему?

— Потому что она чертовски ревновала к Кейтлин, и ей было необходимо выместить злость на нас обоих. Она ревновала к Кейтлин, поскольку мне было жаль этого ребенка, и я пытался помочь ей, забыв о том, что любое мое внимание к особе женского пола не пройдет незамеченным для Дайаны и что она впоследствии использует это против меня. Он замолчал, тяжело дыша.

— Почему же ты жалел Кейтлин? — спросила Сью.

— Она была всего лишь ребенком, на которого не обращали внимания знаменитые и талантливые родители. Кейтлин не была талантливой. Она была обыкновенной одинокой маленькой девочкой. Я знал, что значит быть одиноким и ненужным в ее возрасте, и старался найти время, чтобы выслушать ее и поговорить с ней. Она нуждалась в моем внимании, словно голодный птенец, подбирающий крошки и возвращающийся к кормушке снова и снова. Я не мог отвернуться от нее. Это нанесло бы ей слишком большую рану. В этом и была моя ошибка. Если бы я держал ее на расстоянии, она бы не стала так часто приходить ко мне и никто не стал бы слушать бредни Дайаны и делать неверные выводы о ее смерти.

— Она любила тебя, — укоризненно произнесла Сью.

— Да, но по-своему, так же как ты любишь Ральфа. Я тоже любил ее, но этого было недостаточно, чтобы ее спасти. Вскоре после того, как я подписал контракт, она заболела. Ей пришлось лечь в больницу, чтобы сделать несколько анализов. Она пришла ко мне в театр перед спектаклем, чтобы сообщить о результатах. Она сказала, что у нее неизлечимая болезнь и что ей осталось жить не больше двух лет. Я не поверил этому, но у меня не было времени, чтобы все обсудить, так как мне нужно было выходить на сцену. Когда я вернулся в гримерную, она уже ушла. На следующий день ее нашли мертвой, после того как она приняла слишком много снотворных таблеток своей матери.

— Но если дело обстояло именно так, почему ты не опроверг все эти сплетни?

— Ты так мало знаешь о том мире, в котором я жил, что тебе будет трудно это понять. Ты когда-нибудь пыталась изменить мировоззрение целого круга людей? Пыталась ли ты когда-нибудь изменить за один вечер свой образ, который десятилетиями создавался твоим окружением? Нет, я вижу по выражению твоего лица, что ты не пыталась этого сделать. Именно осознание того, что я абсолютно беспомощен и полностью завишу от злобы Дайаны, открыло мне глаза.

— Почему она так ревновала тебя?

— Это была давняя профессиональная ревность плюс всепоглощающее желание завладеть мной. Наш конфликт достиг своего апогея, когда меня стали хвалить больше, чем Дайану. Она была в ярости и стала искать способ, как проучить меня. В какой-то мере ей это удалось, ведь когда я понял, что все верят ее россказням по поводу Кейтлин, мне стало просто тошно, тошно до смерти. Поэтому я и ушел. Но остальное ты уже знаешь.

— Я не знала раньше о Кейтлин, — прошептала Сью. — Ты не хотел мне ничего говорить.

— Я не мог, ведь я чувствовал, что подвел ее, и это причиняло мне боль. Она покончила с собой, потому что ее душевное равновесие было нарушено, и я всегда буду жалеть, что любил ее недостаточно сильно, чтобы ее остановить. Ты по-прежнему думаешь, что я использовал ее? — спросил он, и в его голосе опять прозвучали настойчивые нотки.

Сью закусила нижнюю губу. Наконец она добралась до правды, и ее изначальное доверие к Саймону было восстановлено. Но факт оставался фактом — несмотря на все, что сделала ему Дайана Уитхэм, он собирался жениться на ней.

— Я верю тебе, — сказала она. — Пожалуйста, открой дверь, я хочу домой.

— Но только не через пески, — твердо сказал он. — Начинается прилив. Я отвезу тебя на машине, а заодно увижусь с Дайаной.

Значит, он уже все решил. Но Сью не стала спорить, и Саймон открыл дверь, пропуская ее вперед. Едва она оказалась снаружи, как тут же стремительно скатилась со ступенек и помчалась по аллее. Деревья скрипели под порывами усиливающегося ветра. Дождевые капли мощным потоком стекали с их ветвей и хлестали Сью по голове так сильно, что тонкий платок не мог ее защитить. Позади послышался шум мотора, и Сью ускорила шаг.

Ничего не видя кругом, она свернула с аллеи на грязную ухабистую дорогу и побежала прямо по лужам. В одной из них она поскользнулась и упала на землю как раз в тот момент, когда машина Саймона выехала на дорогу и помчалась прямо на нее. Фары светились в тумане, словно гигантские глаза. Сью попыталась вскочить на ноги, чтобы отбежать в сторону, но тут же поскользнулась и снова упала.

Задыхаясь, она увидела, как фары осветили кустарник на обочине дороги, потом машина резко затормозила и, съехав на обочину, неуклюже скатилась с холма. Фары потухли, и мотор замолк.

На этот раз Сью удалось подняться с земли, так как страх — самый чудовищный страх, который она когда-либо испытывала в своей жизни, — придал ей силы.

— Саймон, — завопила она. — Саймон!

Она сбежала к берегу по мокрой траве, не замечая шипов, раздирающих ее одежду. Здесь был слышен зловещий шелест воды, и она поблагодарила Бога за то, что машина не скатилась дальше и не погрузилась под воду.

Сью добралась до машины и распахнула ближайшую дверцу как раз в тот момент, когда Саймон выкарабкивался с противоположной стороны. Увидев его, она испытала такое облегчение, что у нее закружилась голова.

— Саймон, с тобой все в порядке? — слабо выдохнула она.

Услышав ее голос, Саймон обернулся и в бешенстве закричал:

— Да, но только не благодаря тебе, маленькая упрямая чертовка! Ты хотела, чтобы я стал убийцей? Как будто у меня мало грехов. — Но тут его тон переменился: — Перестань, Сью, перестань!

Вокруг нее все кружилось. Она едва держалась на ногах. Но потом в каком-то странном полузабытьи она поняла, что находится в объятиях Саймона, а ее голова прижата к его груди, так что ей было слышно, как бьется его сердце. Она стала внимательно прислушиваться. Один, два, три… А вот сейчас одно биение было пропущено.

— Не надо так пугать меня, Сью, — настойчиво шептал он ей на ухо. — Мой опыт общения с падающими в обморок женщинами ограничивается лишь театральными подмостками, где все всегда притворяются. В любом случае, я не вижу никаких причин падать в обморок.

Она приподняла голову и взглянула на него. Ей так хотелось оставаться в его объятиях, ощущать его пальцы на своих влажных волосах, прислушиваться к его волшебному голосу, в котором даже сейчас звучали насмешливые нотки, словно он не мог серьезно отнестись к ее плачевному положению.

— Нет, у меня есть на то причины, — возразила она. — Я подумала, что ты погиб, и все из-за меня. На моем месте любой упал бы в обморок. Ох, Саймон! — Слезы так и хлынули из ее глаз, едва она представила себе, что могло бы случиться.

— Ох, Сьюзан! — едва заметно передразнил он ее, а затем внезапно, движимые одной и той же непреодолимой силой, они стали трогать друг друга, гладить лица, ощупывать плечи и руки, проверяя, не пострадал ли другой в этом происшествии. Постепенно эти судорожные движения затихли, и они слились в поцелуе, жадно прижимаясь друг к другу, словно в страхе, что кто-то может оторвать их друг от друга.

— Ох, Саймон, — сказала Сью, дотрагиваясь до его пиджака, — твой красивый костюм совсем испорчен.

Он не смог удержаться от смеха.

— Ох, Сьюзан! Вряд ли подобные реплики покажутся романтичными мужчине, который только что едва не переехал тебя.

— Я очень даже романтичная, — защищалась Сью. — А вот ты понятия не имеешь, как следует делать женщине предложение.

— Я не стану сейчас обсуждать этот вопрос. Но у меня еще куча костюмов, а ты только одна. А теперь вернемся в дом и выпьем еще бренди, чтобы оправиться от шока и выяснить, зачем ты бросилась бежать от меня.

Он схватил ее за руку и начал тянуть за собой вверх по крутому склону.

— А как же машина? — встревожилась Сью.

— Может, ты перестанешь беспокоиться о движимом и недвижимом имуществе? Она постоит здесь до утра, а потом твой большой братец что-нибудь придумает.

Они выбрались на дорогу и свернули в сторону Ригхолма. Сью неохотно потянула его назад.

— Я лучше пойду домой, — пробормотала она. — Мои родные, наверное, беспокоятся, куда я подевалась.

— Пусть побеспокоятся. В любом случае, Ригхолм ближе, чем «Фронтоны», — возразил Саймон. Затем, видя, что она все еще сомневается, он придвинулся ближе, обхватил ее руками и прошептал: — В таком состоянии ты не можешь идти домой. К тому же сегодня Иванова ночь, и лучше не разгуливать по лесу одной. Пойдем со мной, Сью, и я расскажу, как сильно я люблю тебя.

— Ох! — испуганно воскликнула Сью. — Ты действительно любишь меня? Неужели ты наконец понял это?

— Я понял это уже давно, но я отказываюсь обсуждать это сейчас, когда за шиворот льется вода, а ты рискуешь подхватить воспаление легких. Несмотря на очевидные факты, у меня все же бывают романтические настроения, но я предпочитаю предаваться им в тепле и комфорте.

— Но я решила, что ты хочешь жениться на Дайане.

— Я придумал это только для того, чтобы посмотреть, как ты будешь реагировать. Я, пожалуй, немного переусердствовал, но зато теперь между нами все прояснилось. Ну, ты идешь, женщина? Или я должен волочить тебя за волосы?

Он накрутил на руку ее мокрые локоны и легонько дернул.

— Я иду, — сдаваясь, проговорила она.

Немного позже, когда шторм достиг своего апогея, а тьма окутала окрестности, Сью сидела в уголке огромного старого дивана в гостиной Ригхолма. Она была закутана в элегантный халат из переливчатого синего шелка, прикосновение которого к коже доставляло ей чувственное наслаждение.

Откинувшись на спинку дивана, она смотрела, как Саймон, переодевшийся в узкие коричневые брюки и синий свитер, склонился над огромным камином и разводит огонь, который все никак не желал разгораться. Орудуя огромными старинными щипцами, он двигал взад-вперед обуглившиеся поленья, но внезапно резкий порыв ветра подул в каминную трубу, и в комнату вылетело облако едкого дыма.

Саймон выругался и в раздражении швырнул щипцы.

— Ничего не понимаю, — пожаловался он. — Еще несколько дней назад мне удалось развести отличный огонь.

— Все зависит от направления ветра, — спокойно заметила Сью. Она была знакома со всеми причудами каминов в старых домах. — Тебе следует избавиться от этих старых очагов и провести центральное отопление.

Он повернулся к ней и ухмыльнулся:

— Избавиться от этого камина? Да ты знаешь, что это подлинный Адам? К тому же я люблю возиться с кострами.

— Они отравляют атмосферу, — напыщенно произнесла Сью.

— Может, и так, но они создают гораздо более романтичную атмосферу для признаний в любви. Я все спланировал. Если нельзя организовать звездный свет и ковер из колокольчиков в лесу в эту ночь, то пусть хотя бы останутся язычки пламени в темной комнате. Нет, ты только посмотри на это безобразие!

Сью захихикала, глядя на новую порцию дыма, вылезшую из-под каминного свода.

— Мы скоро прокоптимся с головы до ног, — сказала она. — Может, лучше посидим на кухне?

Кочерга с шумом отлетела в сторону, и пружины дивана жалобно заскрипели, когда Саймон опустился рядом с ней. Он наклонился к ней, его глаза сияли.

— Кухня совсем не подходит для занятий любовью, — прошептал он.

Ее сердце бешено застучало, внезапно освободившись от своего свинцового груза. Сью съежилась в уголке и стала теребить пояс халата.

— Ты что, не веришь, что я люблю тебя? — сказал он. — Ты думаешь, я играю какую-то роль, чтобы добиться того, чего хочу? Так это правда. Я хочу тебя.

Последние слова были произнесены так громко, что они эхом отразились от стен комнаты. Сью с испугом заглянула в темные углы, словно ожидая, что оттуда появится Мэтью Ригг и начнет протестовать против столь неприличного поведения своего единственного племянника.

Саймон грубо схватил ее за плечи и с силой приподнял ее голову, заставив взглянуть ему в лицо.

— Но Дайана… — пробормотала Сью. — Санаторий.

Его губы скривились в презрительной усмешке.

— Мне кажется, что мой самый страшный враг — это я сам, — заметил Саймон. — Когда мне стало лучше и я снова обрел способность рассуждать логически, мне пришло в голову, что я смог бы оставаться актером, если бы время от времени мне удавалось убегать в какую-нибудь уютную нору вроде Ригхолма. Но это было бы возможно только в том случае, если бы меня там кто-то ждал. Кто-то, не ослепленный блеском моего привычного мира. И я понял, что уже встретил такого человека. Это ты.

— Но почему ты прогонял меня?

— Потому что, как я уже говорил, я все еще не был в тебе уверен. Видишь ли, та отвратительная публичность, которая преследовала меня после смерти Кейтлин, заставила меня настороженно относиться к людям. Но постепенно я понял, что ты доверяла мне с самого начала, еще ничего не зная обо мне. Ты помнишь тот вечер, когда ты пришла, чтобы растопить печку? Я думаю, что именно тогда мне все стало ясно, как, впрочем, и тебе. Но, в отличие от твоего кузена и твоей подруги, у нас обоих был несчастливый предшествующий опыт, и поэтому мы отшатнулись друг от друга. В любом случае, когда я решил, что, возможно, ты и есть тот человек, с которым я хотел бы разделить свою жизнь, ты вдруг изменилась, и все из-за той статьи в журнале.

— Если бы ты рассказал мне о Кейтлин…

— Тогда я просто не понимал своим глупым мужским умом, каким образом мои отношения с Кейтлин могут влиять на наши с тобой отношения. В тот день, среди дюн, я хотел тебя так сильно, что попытался поторопить тебя. Я начал искать лекарство от любви слишком рано. Мне следовало подождать, пока ты оправишься от визита Пола Херста. Ты отказала мне, и, честно говоря, я не знал, что делать. Я не мог поверить, что ты меня не любишь.

— Но ведь ты не сказал, что любишь меня, — запротестовала Сью.

— Ты не дала мне такой возможности. Я хотел сказать тебе об этом после поцелуя, но ты отстранила меня так яростно, что я понял — нет смысла настаивать. Я не был уверен, кого мне стоит в этом винить — Пола Херста или того парня из Ньюкасла. Сью, я предложил тебе выйти за меня замуж, потому что я люблю тебя, и я знал, что только так я смогу заполучить тебя.

— О, если бы ты только сказал, что любишь меня, до того, как сделал мне предложение, я бы ни за что не отказала тебе! — воскликнула Сью.

— И мы бы не потеряли целых три недели, — сухо заметил Саймон и слегка встряхнул ее в наказание. — Запомни на будущее — я целую тебя потому, что люблю тебя.

— А как же Дайана?

— С ней нужно быть поосторожнее, ведь у нее в чемодане пьеса, которую я хочу прочитать. Но, думаю, это можно устроить, а некто по имени Пол Херст будет очень признателен нам, когда мы отправим ее прямо к нему в объятия.

— Ты хочешь сказать, что она и есть его дама сердца? — поинтересовалась Сью.

— Именно так. — Саймон с любопытством взглянул на нее. — Скажи мне, Сью, а ты бы пришла сегодня ко мне, если бы на сцене не появилась Дайана?

Она снова стала нервно теребить пояс халата.

— Ну, я давно искала предлог для того, чтобы прийти к тебе, ведь Ральф сказал, что ты стал таким же несчастным, как и в первые дни своего пребывания в Ригхолме.

— Так, значит, Ральф тоже приложил к этому руку, и я совершенно не удивлюсь, если окажется, что Пол рассказал о тебе Дайане и та тут же примчалась в Сипорт, чтобы у тебя появился предлог прийти ко мне. А теперь пора мне отблагодарить их и отправить Дайану назад, к Полу. — Он внезапно рассмеялся. — Я вижу здесь тонкость сюжета, достойную самого Шекспира! Ну что ж, все хорошо, что хорошо кончается. Ведь для нас все закончится хорошо, не так ли, Сью?

— Сейчас только начало, а не конец, — напомнила она ему.

— Ты ведь понимаешь, мне по-прежнему нужна хозяйка в доме, и я по-прежнему хочу ребенка с испанскими темными глазами, и я по-прежнему хочу претворить твою мечту в жизнь и превратить Ригхолм в детский санаторий или во что-нибудь столь же полезное для общества. С твоей помощью мне удастся осуществить все эти три желания, если ты не возражаешь против того, что какую-то часть своего времени я буду уделять театру. Хочешь попробовать?

Он отпустил ее плечи и отодвинулся от нее, не делая никаких попыток принудить ее согласиться на его предложение. Он играл честно, предупредив ее, что ей придется делить его внимание с другим предметом его любви — театром. Достаточно ли сильна для этого их взаимная любовь? Она прошла тяжелые испытания, но она выжила и стала только сильнее.

— Если я соглашусь, это доставит тебе удовольствие? — спросила Сью.

— И очень большое.

— Тогда на сей раз мой ответ «да».

После этого Саймон поцеловал ее.

Прошло немало времени, прежде чем они услышали, как у входной двери разрывается колокольчик. Они едва успели недоуменно взглянуть друг на друга, как парадная дверь распахнулась, в холле послышались тяжелые шаги и на пороге появился Ральф.

— Ты здесь, Саймон? — взволнованно проговорил он. — Дамба не выдержала шторма, и дома в нижнем конце деревни затопило. Мы должны эвакуировать жителей. О, прости, я не знал, что ты занят.

К этому времени Сью уже высвободилась из объятий Саймона, и они оба стояли, глядя на Ральфа.

— Не глупи, Ральф, — сказала Сью. — Это я.

— Так-так. А я удивлялся, куда это ты подевалась. Наконец-то поняла, что к чему. — Он бросил ехидный взгляд на Саймона. — Теперь тебе придется жениться на ней, парень. Надеюсь, ты это понимаешь? Я буду настаивать.

— Может, сразу скажешь, зачем ты приехал, вместо того чтобы разыгрывать из себя грозного отца? — произнесла Сью, густо покраснев.

— Я приехал, чтобы спросить Саймона, не может ли он разместить у себя несколько семей, пока не спадет вода. Я уже привез с собой одну семью. Если бы ты смог напоить их чаем, они бы хоть немного успокоились. — Заметив, что Саймон смотрит на него как на сумасшедшего, Ральф добавил: — Видишь ли, парень, в конце концов, это твоя дамба — по крайней мере, она носит твое имя, поэтому ты должен как-то помочь. И, возможно, этот случай наконец убедит тебя в том, что нам нужны деньги на ее починку.

— Все в порядке, Ральф, ты выиграл, — ухмыльнулся Саймон. — Приводи их. Чем больше народу, тем веселее, ведь сегодня Иванов день, настоящий праздник, особенно если учесть, что Сью согласилась стать моей женой.

Ральф ухмыльнулся в ответ.

— Отлично! — воскликнул он. — Только представь себе всех этих старых Риггов и Торпов, перевернувшихся в гробу при известии о том, что Ригг женится на Торп! — Ральф насмешливо посмотрел на дымящиеся поленья в камине. — Ну и грязь ты развел. Кажется, тебе действительно нужна жена, — шутливо добавил он и вышел из комнаты.

Саймон привлек к себе Сью и снова поцеловал ее.

— Кажется, мне действительно нужна жена, — пробормотал он, копируя Ральфа. — И как можно скорее. Так, значит, начинаются новые отношения. Которые никогда не закончатся.

— Никогда не закончатся, — мечтательно повторила Сью, — ведь это лекарство от любви.