Глава 7 Лэндон

Когда я вошел в кабинет доктора Смит, она не закинула ноги на стол. Она не подбрасывала в воздухе мячик и не улыбалась своей глупой улыбкой. Она не попросила меня назвать три хорошие вещи, которые произошли за последние сорок восемь часов, и я был за это благодарен.

Мне нечего было сказать.

Она сидела и смотрела на меня так, словно хотела забраться мне в голову и понять, как сильно меня надломила смерть отца. Ответ: очень.

Раны оказались настолько глубоки, что больше всего мне хотелось притвориться, будто их не существует.

— Лэнд?

— Пустота, — оборвал я ее.

— Что?

— Вот что я чувствую. Я чувствую себя опустошенным. Я не знаю, действуют ли мои лекарства, потому что я ничего не чувствую. Только пустоту.

Она кивнула:

— Отчаяние — нормальное чувство после смерти близкого человека.

— Нет. Вы меня не поняли. Я сказал, что чувствую пустоту, а не отчаяние.

— Да, я знаю, но иногда эти две вещи легко перепутать.

— Не решайте за меня, что я чувствую! — рявкнул я, вцепившись руками в подлокотники.

Мгновенно почувствовав сожаление, я закрыл глаза.

— Извините. Я не хотел срываться.

— Нет, это хорошо. Гнев — это хорошо. Знаешь почему? Потому что, если ты срываешься, значит, ты не опустошен. Я думаю, что твои чувства противоположны пустоте, Лэндон. Я думаю, ты чувствуешь слишком много. Прямо сейчас ты испытываешь все существующие на свете эмоции и не можешь с ними справиться. Ты находишься в режиме перегрузки, и из-за этого тебе кажется, что ты не способен ни на что повлиять.

— Как мне это исправить? — прошептал я сквозь стиснутые зубы. — Как мне исправить себя?

Она вздохнула и потерла лоб:

— В первую очередь тебе нужно осознать, что ты не сломлен — ты скорбишь.

Я позволил этим словам проникнуть в мое сознание и поерзал на месте.

Так ли это? Горевал ли я по человеку, который не хотел меня знать, пока был жив?

Нет. К черту его.

К черту его за то, что он не хотел меня знать, к черту его за то, что ему было все равно, и к черту его за то, что он умер.

— Это лекарства, — прокомментировал я, сцепив пальцы.

— С лекарством, которое ты принимаешь, все в порядке.

— Не знаю. Может, стоит попробовать что-нибудь еще, — проворчал я, почесывая шею.

— Дело не в лекарстве, — еще раз заявила доктор Смит.

— Откуда вам знать? Вы не я.

— Как ты чувствовал себя до того, что случилось с твоим отцом?

Я перебрал в памяти дни, предшествовавшие смерти отца. Я думал о Шей и ее улыбке, о том, как мы смеемся, целуемся, занимаемся любовью. О том, как хорошо, как легко было рядом с ней. Об актерских возможностях, которые мне открылись, о том, как сбываются мои мечты, о том, что у меня появились чертовы мечты. У меня. Настоящие мечты. Раньше я жил только кошмарами.

Последние несколько недель я не чувствовал ничего, кроме настоящей жизни.

Я опустил голову и уставился на ковер.

— Это горе? — спросил я.

Она кивнула:

— Да. Это горе.

Черт.

Я так надеялся, что смогу принять лекарство, чтобы просто избавиться от этой боли.

Кто знает, сколько времени это займет? У меня нет ни времени, ни сил справляться с горем. Итак, в таком случае я поставлю его на паузу и задвину в самый дальний угол. С головой уйду в работу и персонажей, которых должен буду сыграть.

По крайней мере, это позволит мне хотя бы ненадолго забыть о том, каково это — быть мной.

Я прочистил горло:

— Я не думаю, что хочу продолжать.

— Продолжать что?

— Продолжать наши встречи. Мой рабочий график стал довольно загруженным, и у меня просто не хватит времени на терапию.

— Что? Лэндон, нет. — Впервые за все время доктор Смит выглядела обеспокоенной. — Сейчас это нужно тебе больше, чем когда-либо раньше. Я вижу, что с тобой происходит. Ты чувствуешь, что мир вокруг тебя рушится, но это не так. Ты добился больших успехов. Не отступай. Давай продолжим распаковывать эти коробки.

В моей памяти всплыло одно из последних замечаний отца в мой адрес.

Будь готова к тому, что однажды он сломается и ты останешься один на один с его хаосом.

Я не хотел в это верить. Не хотел ломаться и причинять другим людям боль. Не хотел быть слабым ничтожеством, каким меня называл папа. Я не хотел быть похожим на Ланса.

В последнее время мне стало трудно дышать, и я знал, что это означало — я оказался в нескольких шагах от того, чтобы снова начать двигаться по спирали. Вниз, вниз, вниз, обратно во тьму. Но я не хотел этого допускать. У меня не было времени на горе или на очередной заурядный приступ депрессии, и я знал, что если я продолжу копаться в своем дерьме с доктором Смит, то еще больше погружусь в чувства, которые хочу держать под замком.

Я не хотел переживать свою травму. Я хотел стать лучше.

Я думал, что мне становится лучше.

— Это к лучшему, док. Спасибо за все, что вы сделали, — сказал я, вставая со стула и направляясь к выходу.

— Лэндон, подожди. Пожалуйста, — умоляла она.

Я повернулся, чтобы посмотреть на нее.

Она вздохнула, и ее глаза заблестели:

— Ты хороший человек, который заслуживает счастливой жизни. Не отказывайся от этого. Не проигрывай этот бой. Если ты оттолкнешь меня, доверься кому-то другому. Найди кого-нибудь, кому сможешь открыться. Отгородиться от мира и заставить себя поверить в то, что ты один, легко, но это не так. Даже в темные дни всегда есть кто-то, кто протягивает тебе руку.

— Ага. Хорошо.

— Не забывай, — она улыбнулась мне грустной улыбкой, — моя дверь всегда открыта.

Выйдя из кабинета доктора Смит, я надел маску. И это моя ошибка. Я носил ее так долго, что маска стала частью меня. Фальшивая улыбка, фальшивый смех, фальшивая жизнь — все для того, чтобы скрыть боль, переполняющую меня изнутри. К счастью, я был актером в Голливуде — столице фальши. Я мог притворяться сколько угодно, и никто бы и глазом не моргнул. Для них я был Лэндоном Пейсом — беспечным актером, но я знал, что маска не сможет спасать меня вечно. Несмотря ни на что, маски всегда трескаются.

И когда этот момент наступил, моя маска разлетелась на миллионы кусочков.

1 августа 2005 г.

Сатана!

Хей, я решила вернуть нашу традицию и отправить письмо, хотя я пишу тебе сообщения каждый божий день. Трейси вернулась из-за границы, и, по-моему, между нами что-то не так. Может, я все это выдумала, но мне кажется, что она постоянно огрызается и критикует каждое мое слово. Это мелочи, но с каждым днем их становится все больше и больше. На днях она накричала на меня, потому что я допила молоко и не успела купить новую упаковку. И все эти мелочи меня ужасно раздражают.

Например, если я скажу, что мне нравится свитер, она назовет сотню причин, по которым он мне не подходит. «Твои плечи будут выглядеть слишком громоздкими. Цвет не сочетается с твоей кожей». Сплошной негатив.

Рейн сказала, что наши с Трейси отношения всегда были такими. Думаю, я просто не обращала на это внимания, а сейчас она вернулась, и я посмотрела на нее свежим взглядом. Мама сказала, что с возрастом люди меняются и, возможно, мы с Трейси просто двигаемся в разных направлениях.

К слову, я все-таки купила этот свитер — с громоздкими плечами и так далее.

Как ты? Как Сара Симс?! Ты сказал ей, что я ее обожаю? Ты попросил ее автограф? Ты предложил ей на мне жениться? Жду положительный ответ на все вышеперечисленное.

Как насчет того, чтобы я приехала к тебе в гости? Я напишу, когда смогу вырваться с учебы. В конце концов, можно приехать и на выходные.

Я скучаю по тебе, Лэндон.

Не могу дождаться, когда мы снова окажемся в одном часовом поясе.

Цыпа.

P. S. Сладости для моего Сладкого. Но, думаю, тебе не следует их есть — они остались с прошлого Дня святого Валентина. Хэнк подарил их Рейн, а она их так и не выбросила. Так что не советую их пробовать — если только тебя не интересуют конфеты семимесячной давности.

ОТ: ShayGable@gmail.com

КОМУ: Harrison.Landon@gmail.com

ДАТА: 1 сентября 2005 г., 16:23

ТЕМА: Как твое сердце?

Сатана!

Эй, ты. Я отправила тебе блокнот около месяца назад и только недавно поняла, что тебя, возможно, даже нет дома и ты не сможешь его забрать. Все время забываю про твой безумный рабочий график. Я даже не знаю, когда ты вернешься домой и проверишь почту.

В блокноте я описала все новости из моей жизни. На мой взгляд, это не слишком интересно. В основном я хотела проведать тебя и узнать, как ты чувствуешь себя после потери отца. Надеюсь, ты о себе заботишься. Ты можешь связаться со мной в любое время. Не важно, днем или ночью.

Это просто короткое и милое письмо. Представь, что я посылаю тебе жевательных червячков. Они тоже короткие и милые.

Цыпа.

P. S. Как твое сердце?

P. P. S. Я знаю, что это глупо, и я уверена, что ты в порядке, но если нет — пожалуйста, дай мне знать. Я люблю тебя и начинаю волноваться.

Шей: Привет, Лэндон. Я пишу, чтобы узнать, в порядке ли ты. Прошла неделя с тех пор, как я отправила письмо по электронной почте, поэтому я решила отправить еще и сообщение. Все хорошо?

* * *

Шей: Эй. Прошло больше месяца с тех пор, как я получала от тебя весточку. Пожалуйста, ответь. Я схожу с ума.

* * *

Шей: Шесть недель и четыре дня. Где ты? Не знаю, как связаться.

* * *

Шей: Два месяца. Я чувствую, что ты закрываешься от меня, Лэндон, и это меня пугает. Мы проделали такой долгий путь. Я знаю, что ты все еще страдаешь после смерти отца, но, пожалуйста, знай, что ты всегда можешь со мной поговорить. Ты можешь открыться мне — так же как раньше. Я всегда буду рядом. Пусть даже не в романтическом ключе, а как друг. Ты мой лучший друг, Лэндон, и мое сердце болит от одной мысли о том, что тебе плохо.

Если ты не можешь поговорить со мной, пожалуйста, дай знать, что рядом с тобой есть кто-то, кому ты можешь довериться. Пожалуйста, дай знать, что ты не тонешь в своих мыслях. Ты нужен нам здесь, Лэндон. Не позволяй депрессии затянуть тебя на дно. Ты сильный, и ты не один. Даже если иногда тебе кажется, что это так. Я люблю тебя — дважды. Пожалуйста, напиши мне.

* * *

Шэй: Я смотрела твое интервью и видела фальшь в твоей улыбке. Я не знаю, что происходит, Лэндон, но я вижу, что тебе больно. Тебе не нужно притворяться со мной. Если в этом мире и есть человек, с которым ты можешь быть настоящим, то это я. Я видела твои шрамы, и они меня не пугают. Вернись ко мне и позволь себе выпустить боль. Я не дам тебе упасть. Я здесь.

Загрузка...