Леонора

Глава 6

Tакая возможность представилась ему очень скоро. Разумеется, они с Саймоном вращались в разных кругах общества, и было бы странно, если бы граф стал искать встречи с молодым человеком, но, как-то заглянув в «Таттер-соллз», специальное место на ипподроме, где принимают ставки при игре на скачках, он застал там мистера Барнторпа, Саймона и лорда Энгуса Делмара.

– А я говорю, что на эту клячу нечего и надеяться! – кипятился Саймон. – Надо же такое придумать! Азиат против Красного Героя! Да он отстанет от него после первого же отрезка в восьмую часть мили!

– А я повторяю, что Красный Герой раньше не бегал на дистанцию больше семи восьмых мили! – возразил мистер Барнторп. – Первые шесть восьмых он еще пройдет, а дальше – все! Он сдохнет! Для такой дистанции ему не хватает выносливости.

Граф подошел к ним.

– Можешь спокойно ставить четыре к одному на Красного Героя, Барни.

– Эверард! Ну и встреча! Так что ты говоришь?

– Я сам видел, как на тренировке Красный Герой отлично прошел десять восьмых, и нисколько не сомневаюсь, что эту дистанцию он осилит.

– А я что говорил?! – воскликнул Саймон. – У него крутой круп, к тому же он пойдет с новым, но очень опытным жокеем. Я знаю, ты против Красного Героя предубежден, потому что он вислоухий, но бежит-то он не ушами!

– При чем тут уши, скажи на милость! – заметил лорд Энгус. – Просто в прошлом месяце Азиат выиграл дистанцию свыше десяти восьмых, так что я ставлю только на него. Ставлю против тебя 25 фунтов.

– Отлично! – кивнул Саймон и взглянул на лорда Эверарда.

Тот улыбнулся ему.

– Кажется, вы молодой Ревелл, я не ошибаюсь? Молодец, что держитесь своего мнения. – Он снова обратился к Барнторпу: – Ставлю 25 фунтов и на четыре к одному.

– Ты тоже играешь? Я думал, ты не делаешь ставки!

– Тебя неправильно информировали. А вообще-то я играю редко и исключительно ради удовольствия.

– Как и все остальные!

– Не скажи! – возразил граф. – Вспомни о бедняге Бруммеле! Признаться, мысль проснуться однажды утром и вспомнить, что накануне проиграл все средства, приводит меня в ужас! – Он усмехнулся, и мистер Барнторп и лорд Энгус, родители которых были весьма состоятельными людьми, так же беспечно улыбнулись ему в ответ. Все знали, что во время войны с Наполеоном граф был смелым и отчаянным разведчиком. Его имя упоминалось в донесениях герцога Веллингтона, и до сих пор в лондонских клубах говорили о его подвигах.

Саймон, в котором желание водить дружбу со своими богатыми друзьями постоянно вступало в противоречие с опасением проиграться, уловил в реплике графа поддержку. Их взгляды на мгновение встретились, затем граф сказал:

– Я подумываю завести конюшню с рысаками. А у Мортона как раз есть для продажи одна весьма славная кобылка.

Не задумываясь о расходах графа, все стали советовать ему, каких лошадей необходимо завести и как лучше обустроить конюшню.

– А я скажу вам, кого нанять в жокеи, – вмешался Саймон. – В «Уайт—Харте» есть форейтор, такой невысокий парень, он еще немного прихрамывает. Он участвовал в бегах только один раз, и ему подсунули самую дрянную клячу, но он всем доказал, что прирожденный наездник. Знает, как ухаживать за лошадью и выжать из нее все, на что она способна.

Граф поблагодарил его и записал имя и фамилию форейтора.

– Берите его поскорей, а не то, помяните мое слово, его перехватит у вас кто—нибудь другой!

– Непременно так и сделаю! Вы поедете на скачки?

– Понимаете, я только утром узнал распорядок скачек, а Барни и Энгус уже кое-что запланировали на день.

– Если надумаете ехать, то в моем экипаже найдется для вас место, – предложил граф.

Едва веря своим ушам, Саймон воскликнул:

– Разумеется, я поеду… сэр!

– Тогда приходите к моему дому через час. – Граф кивнул Саймону и потрепал Барнторпа по плечу: – Завтра заберу у тебя свой выигрыш!

Мистер Барнторп фыркнул, а граф засмеялся и ушел.

А переполненный радостным возбуждением Саймон поспешил домой, чтобы переодеться. Ему польстило приглашение лорда Эверарда, занимающего столь заметное положение в обществе. Он вспомнил об инциденте на балу. Вот ведь незадача! Стоял, как идиот, и подслушивал, что происходит между лордом Эверардом и сэром Финчли… Однако граф, по-видимому, не придал значения его неэтичному поступку.

Застав дома всю семью, Саймон как бы между прочим упомянул, что сопровождает на бега лорда Эверарда.

Когда Саймон ушел, Леонора не без сарказма выразила надежду, что лорд Эверард не втянет брата в компанию богатых повес.

– Для таких опасений нет ни малейших оснований! – воскликнул мистер Ревелл. – Лорд Эверард кажется мне вполне рассудительным человеком, и он знает, что Саймон не может позволить себе проводить время в развлечениях, доступных ему самому. Я доволен, что он пригласил его с собой.

Разумеется, мистера Ревелла не могло не радовать, что его наследник неожиданно оказался в такой изысканной компании. Будучи мудрым родителем, он избегал читать сыну нотации, понимая, что они наверняка останутся без внимания, тем не менее сильно тревожился за него. Лорд Эверард – человек благоразумный, хотя он, конечно, известный светский волокита. И уж наверняка он не посещает сомнительные заведения в районе оптового рынка «Спитлфилдз». И уж конечно, графа нельзя упрекнуть в пристрастии к азартным играм. Если проведенный с ним на бегах день заставит Саймона размышлять более здраво, он был бы только рад и благодарен графу.

Мистер Ревелл посмотрел на Леонору, которая была явно чем-то удручена. Вспомнив содержание ее письма, он пришел к выводу, что ее любовь подверглась какому-то испытанию. Однако граф казался ему способным самостоятельно решать свои проблемы, а вмешиваться в их отношения на правах родителя мистер Ревелл считал делом нецелесообразным.

Саймон ушел, громко хлопнув дверью, что нарушило его размышления.

Из уважения к лорду Эверарду Саймон отказался от пестрого шейного платка в пользу строгого галстука. Он то и дело поглядывал на часы. Саймон обрадовался, когда граф спустился к нему, прежде чем он успел ступить на первую ступеньку.

Как только они уселись в экипаж, Саймон сказал:

– У вас чертовски отличные лошади!

– Благодарю за комплимент. Я пытаюсь подобрать к ним такую же пару, но никак не могу найти нужных лошадей. Просто удивительно, насколько трудно найти настоящий черный цвет. А эти резвые лошадки! Могу дать вам попробовать управлять ими.

– Но вы даже не знаете, справлюсь ли я с ними!

– В этом я уже убедился, – улыбнулся граф. – Мой главный конюх как-то видел вас с парой лошадей, а его мнению я доверяю.

– У моего отца обычно были хорошие лошади. Охотничьи и верховые. Он сам выводил их много лет, хотя в наших краях подобное занятие редкость.

– Ваша сестра бесстрашная наездница, – заметил граф, ловко огибая тележку с товарами. – Надо сказать, ее серая кобыла довольно строптивого нрава!

– Леонора? Да, она ничего не боится, всегда чертовски здорово ездила на лошадях! Вот Мария – та в этом смысле трусиха.

– Сестры во многих отношениях не похожи друг на друга, – подтолкнул его к дальнейшему разговору граф.

– Согласен. Мария едва ли может постоять за себя. Хотя она настоящая красавица и невероятно добрая и милая.

– А Леонора? На мой взгляд, она весьма энергичная особа.

– Такая она и есть! Мама постоянно тревожится за нее. Ей никогда не выйти замуж, если она не научится следить за своим языком!

– Но мне кажется, у нее нет недостатка в поклонниках.

– Да, – согласился Саймон. – Она могла заполучить Финчли, этого богатейшего жениха, но внезапно отказала ему. Матушка очень расстроилась.

– Когда же это произошло?

– Да еще в прошлом году! Финчли чуть ли не каждый день появлялся у нас, и дело уже шло к логическому завершению.

– А потом?

– Потом что—то произошло… Ах, вспомнил! Это было в ту ночь, когда на нее напал разбойник! Она сказала, что Финчли сидел на своей лошади словно приклеенный, когда ей угрожала опасность. Во всяком случае, так она сказала маме.

– Она действительно подверглась опасности?

– Насколько я понял из ее рассказа, серьезной опасности не было, но она хотела сказать, что Финчли об этом не знал. Я так ничего и не понял, меня ведь там не было, но вы знаете, каковы женщины!

– А что на это сказала леди Констанс?

– Сказала, а какой был бы толк, если бы Финчли застрелили!

– Удивительно практичный взгляд на вещи, – заметил граф. – Что ж, возьмите вожжи! – Он передал поводья молодому человеку и, задумавшись, откинулся на спинку сиденья.

Он никак не мог найти причину для изменения настроения Леоноры. Тем не менее он был убежден, что произошло какое-то недоразумение, и поздравил себя с решением заняться ее братом.

Когда они приехали на ипподром, выяснилось, что Красный Герой бежит в третьем забеге. На протяжении первых пяти или шести восьмых мили он не производил впечатления, но Саймон, различая издали его рыжеватую масть, не сводил с него глаз. Вскоре лидеры гонки стали отставать, и Красный Герой ровной рысью пронесся мимо них и вместе с Азиатом вырвался вперед. Саймон подбадривал своего фаворита громкими криками, и мало-помалу Красный Герой набрал скорость и первым миновал финиш.

– Он победил! – ликовал Саймон. – Подождите, я найду Барни и Энгуса!

– Я и сам хочу видеть Барни. Вы останетесь на остальные заезды?

– Останусь, разумеется.

Они снова сделали ставки. И опять граф держался своей первоначальной ставки, и Саймон последовал его примеру, не желая произвести на него впечатление отчаянного игрока.

Он порадовался, что воздержался от более крупной ставки, когда лошадь, на которую они поставили, проиграла гонки, и граф заметил, что порой воздержание приносит свои плоды.

Возвращаясь с ипподрома, граф предложил подвезти Саймона к дому. Когда они подъехали к парадному подъезду, Саймон вдруг оробел. Если бы с ним был Барни или Энгус, он пригласил бы их пообедать, но другое дело – граф. И обычно несклонный к серьезным размышлениям, молодой человек подумал, что граф такой гость, о котором следовало бы предупредить мать заранее. Тогда он решил просто пригласить графа выпить бокал вина, к его удивлению, граф согласился.

Судя по голосам, доносившимся из гостиной, вся семья была в сборе, и, извинившись перед графом, Саймон поспешил спросить у матери, удобно ли пригласить графа к обеду.

Она заверила его, что будет только рада.

– Ведь здесь и мистер Рошфор! После обеда он собирается отвезти нас в театр.

Ободренный Саймон вернулся к графу:

– У нас Поль Рошфор. Матушка приглашает вас к обеду. Потом Поль повезет в театр матушку с сестрами.

Лорд Эверард извинился, что не одет к обеду, но Саймон успокоил его на этот счет, и граф любезно принял приглашение.

Он последовал за Саймоном в гостиную и увидел Леонору. Она еще не догадывалась о его присутствии. А когда леди Констанс пошла навстречу графу, он заметил, что Леонора бросила на него негодующий взгляд.

Ничего не подозревающая леди Констанс усадила их за столом рядом. Под шумок общего разговора Леонора процедила сквозь зубы:

– Могли бы меня от этого избавить!

– Вот еще! – Он усмехнулся. – Вы же сами сказали, что нам следует поддерживать хотя бы видимость вежливых отношений.

– Надеюсь, лорд Эверард, вы прекрасно провели день на скачках? – спросила леди Констанс.

– Замечательно, благодарю вас. – Граф улыбнулся мистеру Ревеллу: – Ваш сын ловко управляется с упряжкой, сэр.

– Да, он способный юноша, – кивнул мистер Ревелл. Саймон покраснел от удовольствия, и он добавил: – Пожалуй, чересчур горячий и нетерпеливый, но эти недостатки отлично излечивает время.

– Не знаю, на что вы надеетесь, втираясь в нашу семью, – прошептала Леонора.

– Ваша семья воспринимает меня по моим заслугам.

– Они не так хорошо знают вас, как я.

– А помимо известного нам с вами бесславного эпизода, что вы знаете обо мне такого, что неизвестно им?

– Я не желаю об этом говорить!

– Это проявление малодушия, – вздохнул граф. – Но вы все равно не посмеете меня оскорбить, поскольку эту эскападу ваша матушка не одобрит.

Леонору смутила неожиданная теплота его интонаций, и если бы они были наедине, она поддалась бы своему настроению и расплакалась бы у него на плече. А так она промолчала, а через минуту леди Констанс снова привлекла их внимание.

– Если вы еще не аганжированы на сегодняшний вечер, лорд Эверард, возможно, вы пожелаете пойти с нами в театр. Уверена, Поль будет рад, если вы поможете ему сопровождать трех дам. У мистера Ревелла деловая встреча, а Саймон никогда не составляет нам компанию.

– У меня были кое-какие приглашения, но так получилось, что они отменены. Счастлив принять ваше, леди Констанс. – Он повернулся к Саймону: – А что, вам не нравится театр?

– Это развлечение не совсем в моем духе, – пробормотал Саймон, у которого на вечер были другие планы.

– На самом деле он ни разу там не был, так что и судить не может, – заметил мистер Ревелл.

– В самом деле?! – воскликнул граф. Мистер Ревелл, сидящий во главе стола, одобрительно взглянул на него.

– Мы можем взять его в ложу, там достаточно места для всех нас, – сказал мистер Рошфор, закрывая Саймону дорогу к отступлению. – Говорят, сегодня будет очень хорошая пьеса. Думаю, расширять свой кругозор ему не помешает.

Саймон не имел ни малейшего желания расширять свой кругозор, но сразу понял, что следует согласиться.

Лорд Эверард обменялся с мистером Рошфором многозначительными улыбками.

Обед наконец закончился, лорд Эверард уехал переодеться и вернулся в собственном экипаже, чтобы забрать увеличившееся общество театралов. С улыбкой он наблюдал за усилиями озабоченной леди Констанс, которой удалось усадить в его экипаж Леонору. Саймон оказался у них третьим седоком.

Смягчившееся настроение Леоноры испарилось. Взаимопонимание между лордом Эверардом и ее матерью вызвало в ней внутреннее сопротивление, и всю дорогу до театра она не промолвила ни слова.

Они расположились в ложе и приготовились разглядывать зал, когда мистер Рошфор толкнул графа в бок. Проследив за его взглядом, граф увидел овдовевшую графиню и свою подопечную.

– Привезла с собой Дигби! – прошептал мистер Рошфор. – Ничего не соображает! Всего пять месяцев, как овдовела! Ну вот, теперь она нас заметила!

Граф, чувствуя, что ему не удастся уклониться от своего долга, заметил вскользь, что увидится с ней во время антракта, и повернулся к Леоноре. Ей мешало присутствие леди Констанс, из-за чего приходилось вести себя с графом любезно. Леди Констанс смотрела на них с улыбкой. Лорд Эверард, старающийся предупредить малейшее желание ее дочери, определённо имеет на нее виды, и если они поженятся, это будет выше всех ее надежд!

Во время первого антракта граф направился в ложу графини.

– Сударыня! – Он поклонился. – О, и моя дорогая подопечная! Я непременно приехал бы вас навестить, но вы так поспешно покинули город, что забыли оставить свой адрес. – Он улыбнулся взволнованной Саре: – Боюсь, я слишком плохой опекун. Хотя обстоятельства мешают вам посещать балы и званые вечера, существуют и более скромные развлечения, которые мне следовало бы вам предложить.

Он помолчал, размышляя, как отвлечь Сару от матери, затем увидел мистера Рошфора с Марией и Саймоном. Познакомив их, он попросил мистера Рошфора увести девушку. Они направились в фойе, и граф остался наедине с графиней.

– Прежде чем вы что-либо скажете, позвольте вам заявить, что мои поступки совершенно вас не касаются! – воскликнула та.

– Разумеется, – улыбнулся граф. – Зато они касаются вашей дочери. И когда вы берете ее в театр, тогда как она находится в глубоком трауре, и к тому же в обществе Дигби, вы наносите такой вред ее репутации, что я вынужден вмешаться. Ради бога, Каролина, разве у вас нет родственников, у которых вы могли бы оставить Сару?

– Разве что вы! – усмехнулась графиня.

– Очень хорошо! Дайте мне свой адрес, и завтра я зайду к вам. Нужно кое в чем разобраться, в противном случае она погибла! Полагаю, ей уже поздно возвращаться в школу?

– Пораскиньте мозгами, Луи! – вздохнула графиня. – Ей почти восемнадцать! А эта девушка рядом с Полем Рошфором очень миленькая, но на вид глуповата. Мне больше нравится та, что старше.

– Каролина, если бы не ваша склонность к скандальным ситуациям, вы бы мне очень нравились, – сказал ей граф. – А сейчас сделайте одолжение, увезите Сару домой, а утром посмотрим, что можно сделать.

Она кивнула, он провел дам вниз и дождался, пока не выкликнут их экипаж. Мистер Рошфор ожидал его возвращения.

– Я не уверен, что ты поступил наилучшим образом, мой друг.

– Почему? Я вынудил их вернуться домой, на что даже не рассчитывал.

– Я не об этом. То, что они уехали, замечательно. Нет, я имею в виду, что ты познакомил нас с Сарой. На мой взгляд, Саймон положил на нее глаз.

– Я думал, у него более экзотические вкусы.

– И я тоже! Мне приходилось видеть его с весьма экстравагантными девицами, но я услышал, как он договаривался, что навестит ее, а сейчас сидит в ложе и витает в облаках!

– Что ж, если он с ней сблизится, тогда Леоноре действительно будет на что жаловаться.

Остаток вечера прошел не без успеха. За время его отсутствия Леонора имела возможность поразмышлять и решила положить конец ухаживаниям графа и надеждам матери. Она так пренебрежительно обращалась с графом, что на его месте менее решительный человек отступился бы от нее, а леди Констанс позаботилась о том, чтобы на обратном пути дочь оказалась с ней в одной коляске, желая высказать ей все, что она думает о ее поведении.

– В жизни я не испытывала такого унижения! – заявила она. – Бог знает, у меня были причины краснеть из-за тебя и раньше, Леонора, но твое сегодняшнее поведение… – Она откинулась на спинку сиденья и вздохнула. – Должно быть, ты сошла с ума! Ты положительно выводишь меня из себя! Это же один из самых блестящих мужчин в городе, к тому же он друг Поля и так добр к Саймону…

– Если Саймон намерен подольститься к нему… – прервала ее Леонора.

– Выбирай выражение, сестра! – воскликнул Саймон. – Он отличный парень, и я не намерен краснеть из-за того, что ты не умеешь себя вести!

– Во всей Англии не сыщешь другого такого приятного и очаровательного молодого человека! – добавила леди Констанс.

– Лорд Эверард не в моем вкусе, – усмехнулась Леонора.

Леди Констанс всплеснула руками.

– Не знаю, что тебе нужно! В Ревелл-Хаусе ты жаловалась, что заживо похоронила себя в глуши, где ни души не встретишь, теперь же, когда мы приехали в Лондон и за тобой ухаживает завидный жених, тебе это не нравится!

Леонора едва не сказала ей, что образцовое ухаживание графа не что иное, как попытка обеспечить свою безопасность. А его расположение к Саймону объясняется тем, что брат оказался свидетелем сцены на балу у леди Нетерби и теперь графу необходимо убедить Саймона во вздорности обвинений сэра Марка. Но что бы граф ни сделал, она не хотела стать причиной его краха и поэтому заметила:

– Мама, по-моему, ты придаешь всему этому слишком большое значение. У меня все основания считать, что он просто флиртует со мной, как со многими другими девицами. Извини, но у меня еще не прошла головная боль, и я просто не в состоянии спокойно разговаривать.

Леонора с облегчением добралась наконец до своей комнаты. Но когда она села за туалетный столик, чтобы снять серьги, и увидела заткнутый за зеркало букетик искусственных цветов, она почувствовала укол совести – не очень-то хорошей дочерью была она сегодня!