Глава 26 Отем

На следующее утро они проснулись рано, и Отем не совсем понимала, какие отношения ее связывают с Грейди. Вчера вечером у них было свидание? Флиртовали ли они? Есть ли у них интерес друг к другу? Или это просто было общение?

Догадался ли Грейди о том, на что она на самом деле надеялась, выходя из ванной?

— Как спалось? — спросил Грейди, проскользнув мимо нее по пути в ванную.

На нем не было ничего, кроме полотенца, обернутого вокруг талии.

— Хорошо. Я слышала, ты вставал к Дестини ночью, — заметила она.

— Я проснулся и подумал, что должен подержать ее, хотя она и спала крепко.

Отем кивнула. Она была так взволнована, когда засыпала, что всю ночь напролет ей снились сны с Грейди в главной роли. Она поблагодарила всевышнего, что не издала ни звука во сне.

Отем села на кровать и наблюдала, как он со своим идеальным телом двигался по комнате. Грейди поставил готовиться кофе и, пока тот варился, он прямо перед ней стал одеваться. Отем была скромной девушкой, но уже не робела перед ним, как раньше, так как теперь узнала его лучше. Они прошли через многое вместе. Отем пыталась отвести взгляд, но никак не смогла. Она взяла Дестини и стала покачивать ее на коленях, в то время как Грейди надевал чистую футболку. Он присел на кровать и надел боксеры под полотенцем, затем встал, позволяя полотенцу упасть на пол.

Он был неплохо оснащен, и боксеры едва скрывали то, что было под ними.

Грейди небрежно подошел к кофеварке и налил две чашки.

— Вот, — сказал он, протягивая ей чашку свежего кофе.

Она посмотрела ему в лицо, чтобы не глядеть на его промежность.

— Спасибо.

— Я могу сходить с Дестини на небольшую разведку, пока ты одеваешься, — произнес он. — Оставим тебя наедине.

— Хорошо, — промямлила она, радуясь, что останется одна, когда будет одеваться.

Они вместе выпили кофе, почти не разговаривая, но Отем ощущала странное чувство близости, возникшее между ними. Именно так бы она представляла себе следующее утро, испытывая сейчас это чувство, если у нее когда-нибудь было бы такое утро.

Они немного походили на пару, попивая кофе в полураздетом виде, Грейди сидел рядом с ней на свободной стороне кровати.

— Как спалось в кресле? — спросила она.

— Я спал и в худших условиях.

— Тебе стоило спать на кровати рядом со мной, — сказала она. — Я могу доверять тебе в том, что ты держишь руки при себе.

— А можешь ли? — уточнил он, нахальная улыбка расползлась на его губах.

Отем игриво ударила его по руке, и он рассмеялся.

Закончив с кофе, Грейди оделся и вышел в вестибюль мотеля с Дестини на руках, захватив с собой сумку.

У Отем появился шанс собраться должным образом, приняв горячую ванну, воспользоваться косметикой, которую они подобрали вместе с нижним бельем и одеждой. Не было ничего особенного, но все смотрелось очень хорошо.

Она собрала свои вещи, и нашла Грейди перед выходом из гостиницы. Он смотрел местный канал новостей по телевизору в холле и играл с Дестини.

— Проголодалась? — спросил он.

Она кивнула, и они направились в закусочную, расположенную рядом с итальянским рестораном, который посетили накануне. Они заказали яйца и бекон, а из напитков — кофе.

— Я мог бы привыкнуть разделять еду вместе с тобой, — заметил Грейди, пока они ели.

Она посмотрела на него.

— Почему это?

— Ты располагаешь к себе.

— Располагаю?

— Знаешь, ты умеешь поддерживать разговор, но не болтаешь без умолку. Ты говоришь приятные или интересные вещи, не жалуешься на еду. Ты — хорошая компания.

Она улыбнулась ему.

Грейди оплатил счет, и она заметила, что он оставил официантке двадцать долларов чаевых. Ей нравилось, что он был щедрым. Она никогда не гналась за богатым мужчиной, но всегда знала, что не хотела бы быть с кем-то, кто скуп.

После этого они снова провели в дороге несколько часов, пока не въехали на знакомую с детства Отем территорию.

— Это моя школа, — заметила Отем, когда они проезжали мимо кирпичного здания, в котором она провела столько дней своей жизни.

— Мне нравится, — произнес Грейди.

— А это булочная, где я работала, — сообщила она, когда они ехали дальше по главной улице.

Грейди остановил машину и вышел из нее. Через минуту он вернулся с большой розовой коробкой с пирожными.

— Что это? — спросила она.

— Как твоя мама относится к клубничному торту?

— Он ей нравится, — сказала Отем, поражаясь заботливости Грейди.

— Итак, где больница?

Она указала ему направление на окраину города, где находилась больница. Они припарковались у входа для посетителей.

Отем колебалась, прежде чем покинуть машину, и Грейди заметил, что она нервничала.

— Не волнуйся, — успокаивал он ее. — Я точно могу сказать, что твоя мать любит тебя больше всего на свете.

— О, да?

— Да, и она будет рада видеть тебя.

— А если она обижена, что я не отправляла ей деньги?

— Она поймет, Отем, — сказал Грейди, вынимая Дестини из детского автокресла, и идя с Отем к входу в больницу.

— Думаю, я должен оставить тебя здесь на некоторое время, — произнес Грейди. — Я и ребенок можем развлечь сами себя несколько часов.

— Нет, — произнесла Отем негромко. — Она захочет встретиться с тобой.

— Со мной? — удивился Грейди.

— Да, с человеком, который заплатил за нас, чтобы мы оказались здесь. Мужчина, который привез меня сюда из Монтаны.

Грейди кивнул, и они отправились в зал ожидания. Отем поговорила с медсестрой, и та сообщила ей, что она может навестить свою мать.

Она пошла, и Грейди последовал за ней. Отем была удивлена тем, сколько удовольствия ей доставляло присутствие Грейди. Это был ее дом. Она навещала свою собственную мать. Но то, что Грейди находился здесь, мужчина, которого она еще не знала достаточно хорошо, но при этом дававший ей необходимые уверенность и чувство безопасности, чтобы преодолеть все это.

Когда они подошли к палате матери, Грейди остался ждать в коридоре.

Отем вошла без него, и когда она увидела маму, лежащую в постели, то расплакалась.

— Мама, — зарыдала она.

— О, детка, — сказала мама, тоже заплакав.

Отем бросилась к кровати и обняла ее так крепко, что та даже засмеялась.

— Как я скучала по тебе, моя дорогая, — произнесла мама.

— Я так напугалась, что никогда не смогу увидеть тебя снова, мам.

Мама рассмеялась. Отем отсутствовала всего лишь около месяца. Несмотря на то, что хоть и прошло немного времени, ее мама была все же не молода.

— Что они с тобой сделали? — спросила она, впервые глядя на лицо матери более внимательно.

— Я не так уж плохо выгляжу, не так ли?

— Ой, прости, — сказала Отем. — Нет, я хочу сказать, ты выглядишь великолепно, мам.

Ее мать рассмеялась.

— Знаю. Знаю. Тебе не нужно подслащивать пилюлю.

— Не могу поверить, что они отправили тебя назад в клинику.

— Ну, тогда я не могла оплатить счета.

Осень заглянула в глаза матери и прослезилась.

— Это моя вина, — произнесла она.

— О, никогда не говори так, моя дорогая.

— Я думала, они отправляли тебе чеки.

— Знаю, что так и было, дорогая.

— Тетя Ширли думала, что я оставляла деньги себе.

— Она просто запуталась, Отем. Она не знала, что и думать. Кроме того, ты знаешь, что она всегда была склонна к поспешным выводам.

Отем кивнула.

— Скажу мне, — начала мать, — как же тебе удалось позаботиться обо всех счетах так быстро? Разве Хильдегарды отдали, что причиталось тебе?

— Нет, это не они, — ответила Отем, не в силах скрыть гнев в голосе. — Это был кое-кто другой.

— Кто?

Отем посмотрела на мать немного смущенно.

— Отем? — удивилась мама.

Отем подошла к двери и открыла ее. Грейди стоял в коридоре, держа Дестини на руках. Отем поманила его, чтобы он вошел в палату.

Грейди направился туда, и Отем наблюдала с интересом за реакцией матери.

— Боже, Боже, Боже, — произнесла мама.

— Мама, это — Грейди Коул. Грейди — это моя мама.

— Очень приятно, миссис Лейн, — сказал Грейди.

Он галантно шагнул вперед и взял ее за руку, нежно ее поцеловав.

— О, Боже, — снова повторила мама Отем.

— Мама, Грейди, я имею в виду, мистер Коул, и есть тот, кто оплатил лечение.

— Мистер Коул, я обязана вам больше, чем вы даже можете себе представить.

— О, не думайте об этом, — заявил Грейди.

— Я не только имею в виду оплату счетов, но, что более важно, моя девочка вернулась ко мне. Вы не представляете, как я волновалась за нее.

Грейди кивнул.

— Ну, миссис Лейн, ваша дочь была подобна лучику солнца в моей жизни. И моей дочери. Я был бы рад сделать что-нибудь для нее.

Мать Отем посмотрела на нее, вопросительно выгнув бровь.

— Грейди, то есть мистер Коул, был гостем в отеле, мам.

— Был ли? — уточнила ее мать.

— Да, мам.

Отем почувствовала, что начинает краснеть. Она точно знала, о чем подумала ее мать, и, когда она взглянула на Грейди, ухмылка на его лице не помогала облегчить ситуацию.

— Ну, Грейди, я имею в виду, мистер Коул, — Отем замялась, — полагаю, ты хотел бы подождать в кафе.

Отем отчаянно пыталась объяснить матери вещи, прежде чем та составила бы неправильное представление. Она никогда в своей жизни не была с мужчиной, и ее маму можно смело назвать консервативной относительно взглядов на то, как мужчина должен ухаживать за женщиной. Она не хотела, чтобы ее мама думала, будто она легла в постель с первым попавшимся мужчиной, который посмотрел в ее сторону.

— Мне и здесь хорошо, — сказал Грейди, нарочно делая ситуацию еще более неловкой.

— Нет, нет, — настаивала Отем. — В кафе – отлично.

Затем уже под нос себе она добавила:

— Иди, сейчас же.

Ее мать наблюдала за происходящим с выражением крайнего замешательства, и Отем ощутила, что жутко покраснела.

— Хорошо, — сказал Грейди, поднимая руку. — Миссис Лейн, было приятно познакомиться.

Он учтиво поклонился ей, прежде чем покинуть палату.

Отем наблюдала, как он вышел за дверь, убеждаясь, что Грейди не вернется.

— Отем, — начала ее мать, когда дверь закрылась. — Объясни.

Отем была удивлена, когда посмотрела на мать. Та не злилась, как ожидала Отем, а, наоборот, наслаждалась ситуацией и очевидным смущением дочери.

— Мама, это совсем не то, про что ты думаешь.

— А откуда ты знаешь, про что я думаю? — спросила мать.

— Потому что я знаю, как это выглядит.

— И как же?

— Будто он мой… мой…

— Твой?

— Любовник? — произнесла Отем, скорее это был в большей степени вопрос, нежели утверждение.

— А он любовник?

Отем решительно покачала головой в ужасе оттого, что мама могла бы не поверить ей.

Но когда ее мать заговорила, настала очередь Отем стать недоверчивой.

— Какая жалость, — сказала та.

— Что?

— Ты могла бы выбрать мужчину намного хуже, чем этот.

— Мам!

— Ну, Отем, милая, взгляни на него.

Отем не могла в это поверить. Она никогда не слышала в своей жизни, чтобы мама говорила такие вещи.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты точно знаешь, что я имею в виду, юная леди.

— Ты никогда прежде не говорила о парне, который мне нравился так же, как этот.

— Однако, он не мальчик, не так ли? Он — мужчина.

Отем кивнула.

— Мужчина целиком и полностью, — ее мама продолжила.

— Мам, я понимаю.

— Отем, милая, если бы я была на двадцать лет моложе.

— Мама! Хватит.

— О, дай мне хоть чуть-чуть, — сказала мама, смеясь. — Медсестры и доктора здесь полны решимости лишить меня последнего удовольствия.

— Но ты никогда не говорила так, — произнесла Отем.

— Ты никогда не слышала, что я разговаривала с тобой так. Это не значит, что этого не происходило.

— Почему же это случилось сейчас?

— Потому, моя дорогая, что теперь мы разговариваем друг с другом, как женщины.

Отем ощущала, как эмоции переполняют ее, когда она входила в палату, но теперь слезы подступили к глазам, и стали стекать по щекам. Впервые мама назвала ее женщиной.

— Правда?

Мать кивнула.

— Я горжусь тобой, Отем. Ты отправилась работать на этих странных людей, и ты сдержала свое слово.

— Но не очень хорошо.

— Это была не твоя вина. Ты выполнила свою часть, и я горжусь тобой за это. Даже сильнее, чем ты думаешь.

Отем подошла к кровати и обняла маму.

— Я только молюсь, чтобы тебя смогли вылечить теперь, когда ты вернулась. У тебя все так хорошо складывалась, прежде чем я уехала.

— Они будут делать то, что смогут, — сказала ее мама с обреченностью женщины, которая провела в кабинетах врачей и на больничных койках много времени, чтобы все еще возлагать надежды на последний прогноз. — Давай не будем говорить об этом. Поговорим о тебе.

— Что можно говорить про меня? Я убирала кровати и пылесосила ковры.

— О, я думаю, ты делала намного больше, чем то, о чем говоришь, — сказала мама заговорщицки.

— Мама!

— Что? Ты не можешь просто прийти сюда с таким мужчиной и младенцем и не дать хоть какое-то объяснение.

— Он просто друг, мам.

— Отем. Как женщина, у которой гораздо больше опыта, могу сказать, что такой человек не может быть просто другом.

— Что это значит?

— Ну, он не просто так провез тебя полстраны и оплатил медицинские счета матери, а потому, что он надеется, что ты станешь его нянькой.

— Именно на это он и рассчитывает, — сказала Отем.

— Ах, Отем, пожалуйста.

— Ладно, это то, кем я была. Я играю с ребенком, иногда ее кормлю, прикасаюсь к ней по-женски.

— Ты более наивна, чем я думала, дорогая.

— Я не наивная, — запротестовала Отем, прекрасно зная, что именно такой она и была. — Он даже не поцеловал меня.

— Поцелует.

— Он даже не прикоснулся ко мне.

— Это называется ухаживанием, моя дорогая.

— Я думала, что ухаживание это то, что осталось в исторических книгах.

— К сожалению, это случается не так часто, — сказала ее мать, — но оно все еще живо и хорошо, если ты найдешь правильного человека.

— Правильного человека?

— Того, которому нравятся такого рода вещи.

— Какие вещи?

— Острые ощущения от погони, моя дорогая.

— Острые ощущения от погони?

— О, дорогая, тебе еще многому надо учиться.

— Тогда научи меня. Ты выпустила меня в мир совершенно бестолковой.

— Ты не была готова учиться.

— Ладно, сейчас я готова.

Ее мать посмотрела на нее и усмехнулась сама себе.

— Значит, ты готова, моя дорога. Итак, ты готова.

Отем подождала, желая, чтобы мама продолжила.

— Что ж, позволь мне тебя спросить. Как ты думаешь, ты нравишься мистеру Коулу?

Отем пожала плечами.

— О, пожалуйста, не скромничай, дорогая.

— Прекрасно. Да.

— Так ты думаешь, ему бы хотелось поцеловать тебя?

Отем кивнула.

— Тогда почему ты думаешь, что он этого не сделал?

— Откуда я знаю?

— Не смеши меня.

Отем развела руками.

— Потому что он стесняется?

Ее мать ухмыльнулась.

— Милая, разве он выглядит застенчивым?

Отем покачала головой.

— Не особо, но он сказал, что думал, будто по возрасту он мог быть моим отцом.

— Это было сказано, чтобы посмотреть, что ты ответишь.

— Я сказала, что он по возрасту не может быть моим отцом. Он всего лишь на десять лет старше меня.

— Итак, ты дала ему то, что он хотел.

— Я дала?

— Да.

— И что же это?

—Разрешение, детка. Разрешение.

Отем закатила глаза.

— Мам, о чем ты вообще говоришь?

Мама положила руку на плечо Отем и посмотрела ей в глаза.

— О, ты очень скоро узнаешь, дорогая. И когда это произойдет, то окажется лучшим, что ты когда-либо испытала за всю свою жизнь.


Загрузка...