Летняя практика

Летние каникулы. Май.

Летняя практика.

Аннотация 1:

— Данил… Вы что-то хотите мне еще сказать? — начала она, строго нахмурив брови, призвав на помощь весь свой преподавательский опыт.
Он — мальчик, обычный мальчик, избалованный, привыкший получать все, чего ему захочется. Любой каприз. Сегодня его капризом была она.

Вот только она не готова выступать в роли игрушки. Какие бы ни были у него мотивы — обломается.
Она умеет разговаривать с детьми.

— Хочу.

Тут Данил резко сократил расстояние между ними, прихватил Лену за плечи, подтягивая ближе к себе, одной рукой обнимая ее за талию, а другой сжав оба ее запястья. Сделал он это до того быстро и ловко, что Лена даже сказать ничего не успела.
Вся ее решительность, весь настрой, весь опыт педагогической деятельности — все эти прекрасные качества сейчас стали неактуальны. Позабыты.

Аннотация 2:

Лена надеялась, что безумие прошлого лета осталось позади. Все же взрослая женщина, педагог… Все хорошо в меру. 

Сумасшедший парень, с которым свела ее судьба, совершенно ей не подходящий, наглый, веселый, солнечный Данил, был, скорее, пьянящим глотком свободы, молодости, чего-то такого, о чем она никогда не задумывалась раньше, не мечтала даже. 

Да и тогда, тем жарким летом, тоже не планировала задумываться. 

Но он ее планы не разделял. 

И делал то, что считал нужным, наплевав на ее желания. 

Тем более, что и желания-то у нее, как оказалось, не особо отличались от его. 

Лена до сих пор не понимала, чем она ему так понравилась. 

Немолодая, скромная, не эффектная. Серьезная и поглощенная своей жизнью, ребенком, работой, буднями. Им и разговаривать-то было не о чем. 

Да они и не разговаривали. 

С самого первого раза. 

С первого секса, неожиданного, дикого и безумного. 

В КНИГЕ БУДЕТ:

ГОРЯЧИЕ ОТКРОВЕННЫЕ СЦЕНЫ

НЕПРАВИЛЬНЫЙ ГЕРОЙ И ПРАВИЛЬНАЯ ГЕРОИНЯ

НЕМНОГО НЕЦЕНЗУРНОЙ, ЗАПИКАННОЙ, НО ХОРОШО ЧИТАЕМОЙ ЛЕКСИКИ

ХЕППИ ЭНД

ЛЕТНЯЯ ЖАРА!!!!

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ:

ГЕРОИ ВЕДУТ СЕБЯ НЕ ТАК, КАК ХОЧЕТ ЧИТАТЕЛЬ)))

РАЗНИЦА В ВОЗРАСТЕ (ЖЕНЩИНА СТАРШЕ)

КОГО НЕ НАПУГАЛА, ПРИСТЕГНУЛИСЬ И

ПОЕХАЛИ!!!

ЗАЖЖЕМ ЭТИМ ЛЕТОМ ВМЕСТЕ!!!

Летними ночами плохо спится.

Блеск луны, песок, такая рань...

Как же можно нам с тобой проститься?

Вновь в глаза - и вновь шагну за грань.

Рук обхват - и вновь губами в губы.

Сердца стук - все так же, в унисон.

И движенья остры, дерзки, грубы...

Ну какой тут сон? Какой тут сон?

Остается только лишь забыться

И в глазах твоих тонуть опять.

Летними ночами плохо спится.

Времени нам не хватает спать. 

М. Зайцева. 

МАЙ.

Лена сидела перед зеркалом в большом банном полотенце, обернутом вокруг тела, и неторопливо наносила крем на лицо.
Неторопливо — это потому что впервые за долгое время ей некуда было торопиться.

Обычно она все делала на бегу, одновременно собираясь на работу, одевая сына в сад, пытаясь напихать его хоть какой-то едой и перехватить сама немного кофе.

Затем забег в детский сад, и галопом на работу. И вечером все в обратном порядке.
Ужин, подготовка к завтрашнему дню, укладывание Вадима спать, быстрый душ, книга и сон.

И так день за днем.

Остановиться, посмотреть на себя катастрофически было некогда.

А стоило бы, стоило.

Лена удрученно размяла небольшую, неизвестно когда появившуюся морщинку у губ. Это от того, что слишком резко их сжимает все время, мало улыбается.
И кожа стала какая-то тусклая, рыхловатая.
И на шее морщины.
И к парикмахеру бы сходить, хоть концы волос подровнять.
Про маникюры всякие, педикюры и тому подобное она даже не вспоминала.
Нет времени. Да и денег тоже.

Ну ничего, уже середина мая, скоро конец учебного года, потом она июнь работает и затем отпуск, наконец.
Летние каникулы.

Поехать, она, конечно, никуда не поедет, но вот просто отдохнуть, отоспаться, отваляться на пляже у речки — все это тоже очень здорово.

Пожалуй, одно из основных преимуществ ее работы в школе — это именно длительный летний отпуск.

Сегодня ей к третьему уроку, сын еще спит, Лена решила отвести его попозже в сад, поэтому времени на себя немножко нашлось.

Лена еще раз с неудовольствием размяла морщинку у губ, со вздохом махнула рукой.

Да уж, тридцать пять…

Как быстро все, надо же…

Вроде, вот только ты школьница, волнуешься перед первым экзаменом, потом раз — и уже студентка, переживаешь перед первой сессией. Не успела оглянуться — и уже стоишь и трясешься перед дверью кабинета в свой первый рабочий день в школе.

И потом бац — и где десять лет делись? И где та нежная, испуганная девочка, прерывисто и сбивчиво отвечающая на въедливые вопросы родителей своих учеников, краснеющая от недоверчивых взглядов, упрямо задирающая подбородок, показывая, кто здесь, вообще-то, учитель.

И кто эта усталая женщина, с тусклым цветом лица и морщинкой у неулыбчивых губ?

Лена отвернулась от зеркала и пошла будить сына.

Школа, как всегда, затянула в свой водоворот моментально.
Лена не успела переступить порог кабинета, поставить сумку на стол, как вереницей потянулись просители. Всем нужно было пересдать. Лена не была тираном, оценки ставила легко, пересдачу всегда разрешала. Ее вообще-то любили. И ученики, и их родители, и ее коллеги.

Летние каникулы. Июнь.

Лето упало на город внезапно, люди просто не успели подготовиться. Буквально вчера стоял не июньский холод, цвели яблони и вишни, и все ходили, кутаясь в ненавистную теплую одежду, а уже на следующий день температура резко поднялась на десять градусов, что воспринималось практически  тропической жарой.

Лена, как и многие, такие перепады переносила не очень хорошо, и радовалась, что в школе всегда прохладно летом, в любую жару.

Она любила работать в июне. Тихое, спокойное время. Ученики все на каникулах, только старшеклассники приходят на консультации  по ЕГЭ и экзаменам.

По ее предмету, географии, даже этой работы было немного, поэтому освобождалась Лена примерно в двенадцать дня, максимум в час, после чего спокойно шла домой, где напрягаться  тоже не приходилось.

Сына она отправила еще в начале июня в деревню к маме, поэтому вопрос отвода в садик отпал.

Лена скучала по Вадимке, переживала, как он там, хотя, в глубине души, понимала, что волноваться точно не стоит.

Родители , после выхода на пенсию, купили небольшой домик в деревне , недалеко от города, продав свою двушку и добавив дочке денег на первоначальный взнос по ипотеке. Отец за пару лет из развалюхи сделал чудесный коттеджик в два этажа, с газончиком, теплицей и большим надувным бассейном на территории.

Сама деревня, хоть и была недалеко от города, все же находилась в стороне от оживленной М5, поэтому чужие туда практически не заезжали.

Вадим уже второе лето проводил с бабушкой и дедушкой, и в прошлом году вернулся поправившийся, вытянувшийся, загорелый и довольный.

Заряда здоровья хватило на целый год, Лена забыла, что такое сопли в межсезонье, поэтому вопрос, куда отправить ребенка на лето, теперь даже не задавался.

Дед с бабкой души не чаяли в единственном внуке, глаз с него не сводили, и это было хорошо.

Потому что мало ли что могло взбрести в голову бывшему мужу.

В последний раз, например, под предлогом общения с сыном, не виденным до этого полгода, Виктор украл все немудрящие украшения Лены.

Было не жалко, все равно не носила, но вот за сына до слез обидно.

Отец на эту историю отреагировал однозначно, настаивая на милиции, но Лена не стала давать делу ход. Украшения не вернешь, и нервы тоже.

Да и взял Виктор все то, что когда-то дарил ей, еще в той, прошлой, счастливой жизни.

Теперь сын в деревне, куда Виктор точно не приедет, зная отношение к нему ее отца и наличие у того зарегистрированного охотничьего ружья, а значит, никаких дополнительных психологических травм.

Лена закончила с планированием  для седьмых классов на следующий год, открыла окно в кабинете. Тут же в помещение ворвалась удушающая полуденная жара, такая, что даже блузка сразу к спине прилипла.

Все, хватит. Сегодня она на пляж. Весь город уже там побывал за эти несколько жарких дней, а она все никак не могла доехать.

Дома Лена переоделась в купальник, осмотрела себя критически. Ну, в целом неплохо.

Фигурка у нее сохранилась практически девичья, что неудивительно при ее-то жизни на ногах и с малопитательными перекусами на бегу. Грудь, значительно увеличившаяся после родов и кормления ребенка, обтянутая ярким лифом купальника, тоже радовала.

Морщинка у губ, так расстраивавшая Лену, была заметна только с близкого расстояния, на которое она, собственно, никого не собиралась допускать.

В целом, если не приглядываться, выглядела она моложе своих лет. Особенно, если в глаза не смотреть. И близко не подходить.

Во второй половине буднего дня на пляже было полно народу.

Вода, конечно же,  еще холодновата для купания, но вот позагорать вполне можно.

Лена улеглась на полотенце, намазалась кремом и блаженно вытянулась с книгой.

Нет, есть все-таки в ее работе очевидные, неоспоримые плюсы! Ну вот где еще можно так, полдня, пробездельничать?

Еще бы платили побольше…

Рядом уселся какой-то не особо приятный мужик, с расцвеченной куполами спиной. Лена знала, что это значит, поэтому, поежившись, отвернулась, демонстративно не обращая внимания.

Но мужик тоже ни на кого особо не обращал внимания, быстро  выдул полбутылки водки и мирно уснул прямо на песке, укрывшись своим полотенцем. Только храп раздавался.

Лена улыбнулась непонятно чему, почему-то совершенно не раздраженная ни не особо приятным соседством, ни довольно оригинальным храпом, по звуку  похожим грохот скатывающейся с металлической крыши картофелины.

Солнышко припекало, волны мерно и усыпляюще накатывали, сосед убаюкивающе храпел.

Идиллия.

Когда стало слишком припекать, Лена повернулась, изучающе глядя на воду. Дети плескались вовсю на мелководье, некоторые отчаянные взрослые зашли на глубину.

Лена покосилась на спящего соседа, потом решительно сложила сумку, перебираясь поближе к воде, оставила вещи возле какой-то шумной семейной пары с детьми и, выдохнув, пошла к воде.

Все оказалось не так страшно, если резко заходить и задерживать дыхание.

Вода, конечно, холодновата, но удовольствие от плавания  было неописуемым.

Пять минут поплавав, Лена решила, что на первый раз достаточно, и вышла из воды. Подошла к своим вещам, взяла полотенце, чтоб отжать волосы. Откуда-то сверху  внезапно раздался восхищенный свист и затем комментарий:

-  Вот это фигурка!

Голос был знаком. Очень даже знаком. Лена медленно повернулась.

Данил стоял неподалеку, в районе кафешек, вертел в руках темные очки, смотрел с восхищением, и был невероятно, просто возмутительно хорош в футболке с коротким рукавом, открывающей вид на его полностью забитые цветными татуировками руки, и темных мотоциклетных штанах с грубыми высокими ботинками.

Он улыбался все так же, как Лена запомнила, весело и обезоруживающе. Так, что невольно губы растягивались в ответной улыбке.

Пока Лена замирала от неожиданности и разглядывала его, парень уже сбежал с площадки перед кафешками и приблизился к ней.

Летние каникулы. Июль.

Новый ночной клуб, открытый совсем недавно, как раз к сезону, особо не впечатлял.

Нет, само собой, он был неплох.

Музыка, модный нынче дизайн в стиле Великого Гетсби… Нихрена оригинального с претензией на оригинальность. И название тоже… С претензией. "Гетсби".

Но, как и всякое, с размахом открытое, новое , модное заведение, в пятницу вечером оно было переполнено.

Наряду с уже до блевоты знакомыми рожами, которые кочевали из одного клуба в другой, было много нового и интересного.

Данил, лениво облокотившись на перила возле столика, позволяющие с высоты видеть  танцпол, расположенный вокруг барной стойки и сцены, дымил кальяном и разглядывал танцующих людей.

Времени было уже много, бесплатный коктейль для всех девушек на входе сделал свое дело, и теперь оставалось только чуть подождать. Скоро телки, что пришли сюда в поисках приключений, перепьются и начнут искать эти самые приключения.

Будут извиваться призывно в танце, поглядывая на всех, мало мальски симпатичных и свободных мужиков, самые отбитые и пьяные полезут на стойку (ее, кстати, именно для этого и делали такой крепкой и широкой, да еще и лесенки приставили с двух сторон). И их прямо оттуда можно будет брать и везти домой трахать. Ну, или брать и вести в туалет. Или на улицу. Или в машину. Короче, у кого на что хватит бабок и фантазии.

Данил не был особым любителем такого вида спорта, но иногда пользовался. В охотку.

Вообще, пьяных баб он не любил. Всегда сложно соблюсти тонкую грань между веселой  подвыпившей женщиной, которую спиртное только раскрепощает и заставляет вытворять в постели безумные вещи (а их потом так  стыдно и сладко вспоминать), и пьяным бревном, пытающимся быть изящной лодочкой. Это выглядело смешно и странно. Само собой, если ты сам не ужратый в хлам. Тогда все пофиг уже.

Сегодня он не хотел нажираться. Настроения не было совершенно. У него вообще последние пару недель не было настроения.

Вот как вылетел тогда злой, как черт, из квартирки этой бабы, так и ходил, с недовольной мордой, пугая приятелей. Уж они-то прекрасно знали, что значит перекошенная рожа солнечного мальчика Данила.

Это его так одна девчонка прозвала, из их компании, еще лет шесть назад, когда он реально был солнечным веселым мальчиком, распространяющим лучи света и позитива вокруг.

Данил даже улыбнулся воспоминаниям. Было весело, офигеть как весело!

Школа, старшие классы, спорт, первые отвязные тусовки, первые заработанные самостоятельно бабки. И девчонки. Много девчонок, вешающихся на веселого солнечного мальчика пачками.

Кстати, о девчонках.

Данил выпустил струю дыма и начал лениво скользить взглядом по двигающимся в танце фигурам. Некоторые были очень даже ничего. Но пока напрягаться не хотелось. Может, потом.

Вообще, как заметил Данил, последнее время красивых баб вокруг стало больше.

Он с усмешкой вспомнил реакцию своего партнера по бизнесу, американца, впервые попавшего в русский ночной клуб.

Он тогда едва без головы не остался, бедолага, так разглядывал дефилирующих мимо телок. И все вскрикивал восхищенно, заставляя непроизвольно морщиться от громкого голоса и от жуткого южного диалекта, из-за которого разобрать его востроги было сложно.

-  Дэниэл, - кричал он в ухо Данилу, перекрикивая басы, - Дэниэл, боже мой! Да они тут все супермодели! Ты только посмотри, какие фигуры! Какие волосы! Они все как Мисс Мира, Дэниэл!

А Данил тогда задумался, чего у них там такое с бабами, что америкоса так расперло.

Сам он как-то пока до Штатов не добрался, но , судя по фильмам, там вроде все нормально должно быть…

Данил тогда, помнится, снял американцу сразу двух телочек, чем добил партнера окончательно.

От приятных воспоминаний стало тепло и легко, и  Данил начал уже более пристально вглядываться в танцующих девушек, выбирая.

Внимательно изучая фигуристую невысокую блондинку, с пухлыми чувственными губками, и уже практически останавливая свой выбор, он внезапно притормозил от некстати мелькнувшей мысли, что она очень похожа на Лену.

На Елену, бл*ть, Николаевну.

Не она , конечно, но типаж тот же.

И фигурка, и рост, и цвет волос.

Вот только губы у Лены были другой формы, как-то посочнее что ли, и сама она поизящнее, потоньше, без дешевого вульгарного налета.

И волосы подлиннее…

Как от нее пахло тогда свежестью речной воды, вперемешку с  жаром песка…

Так, стоп, бл*ть! Это уже не в ту степь куда-то…

Какого хера он вообще про нее вспомнил?

Не, нахер ее, нахер… Женаты и с детьми… Не наш вариант, не его.

Но как обломала его, виртуозно просто!

Скромная училка, ага!

Он-то думал, это он играет, а оказалось, наоборот.

Данил задумчиво втянул ароматный кальянный дым, забыв уже, что собирался поплотнее пообщаться с заинтересовавшей его девкой, и опять, уже в который раз за эти две недели, прокрутил в голове свое фиаско, гадая, где он просел.

Что удивительно, до Лены, Елены Николаевны, его бабы постарше не интересовали.

Да и  ее возраст он не считывал. Тогда, в первый раз, на вечере встречи выпускников.

Пьяный был очень,  просто удивился: красивая  грудастенькая девочка. Стоит, смущается. Прикольно.

А она, оказывается, не девочка, а Елена Николаевна. Училка, чтоб ее.

Потом увидел ее на улице, в мае. Они с парнями чего-то терли, несущественное, а она мимо прошла.

Красиво так прошла, задом повиливая в узкой юбке.

Он ее даже не узнал. Сначала. Проводил взглядом. Пощурился на аппетитный зад, порылся в памяти.  

И пошел  следом, не обращая внимания на прикалывающихся друзей.

И имя ведь ее вспомнил, хотя Таблетка тогда только один раз сказала, да и нажрат был изрядно.

Елена Николаевна. Лена.

Оказывается, люди еще ходят в библиотеку! В век интернета, когда все абсолютно можно получить, не выходя из дома. Уж он-то в теме, не было бы интернета, не было бы бизнеса.

Летние каникулы. Август.

-  Да, мама, конечно, - тихо говорит Лена, выглядывая в окно. - Да, я очень рада, спасибо вам.

На лавочке перед подъездом с самого утра обосновались соседки, до Лены доносятся их ворчливые голоса, обсуждающие все на свете, моментально переключаясь с одной темы на другую, и тут же забывая начало разговора. Начало деменции, это точно…

На построенной весной детской площадке полно малышей, визг и крики долетают и даже иногда перекрывают гомон старушек.

Мама весело щебечет о том, как им повезло, как все хорошо сложилось, так удачно.

Лена вяло соглашается.

Ее планы уехать на весь август в деревню к родителям ломаются, как карточный домик.

-  Надеюсь, ты хоть отдыхаешь там? - голос мамы звучит бодро, настойчиво.

-  Да, конечно…

-  На пляж ходи, плавай…

-  Да, конечно… На пляж, да…

Лена , испытывая внезапное желание положить трубку, только тихо поддакивает, не сумев отогнать  от себя навязчивые воспоминания.

Пляж… Она очень хорошо съездила на пляж в последний раз, да.

Феерично. Ровно как и до этого отдохнула.

В клубе, ага.

Она неосознанно прижимает ладонь к опять загоревшейся щеке. Температура, не иначе.

-  Сейчас как раз хорошая погода… - Словно сквозь вату доносится голос мамы из трубки, - но лучше всего вечером купаться, солнце не такое активное…

Вечером, да. А еще лучше ночью.

Ночью там никого нет, песок прохладный, уже успевший остыть после дневной жарищи, лежак под голой спиной жесткий, и брошенная небрежно мотоциклетная куртка очень кстати.

Его руки накатывают в такт волнам, не оставляют ни одного нетронутого местечка на коже. Его губы обжигают  мучительно-сладко, клеймят, и это клеймо до сих пор ярко горит на коже. Его шепот сливается с шепотом реки, он еле различим, но Лена помнит каждое слово, и эта память заставляет щеки гореть лихорадочным болезненным  румянцем. Его взгляд темен, он не дает закрыть глаза, заставляя смотреть на него все время, и Лене кажется, что она летит в пропасть.

Она ошибается.

Она уже на дне.

-  А кто это был? Там, в клубе? - она лежит на Даниле, укрытая его курткой от свежего бодрящего ветерка с реки, наслаждаясь ощущением тяжелых рук, лениво скользящих по ее спине, перебирающих распущенные волосы.

-  Это Серега, - голос Данила глуховат, Лена с удовольствием слушает, как вибрирует звук в горле, - владелец.

-  Твой друг? Он явно был расстроен…

-  Да, друг. Да не, не бери в голову, - опять глухой смешок, дрожь удовольствия по телу, - ему не привыкать…

-  Ты … И раньше так делал?

Лена замирает. Не надо было спрашивать. Зачем? Конечно, делал! И, судя по реакции Сереги, не раз…

Стыд накатывает волной, заставляет замереть, закаменеть.

Данил не замечает  перемены, слишком хорошо ему, сыто и лениво.

-  Бывало…

Тут он ощущает руками ее напряжение, понимает причину, и пытается исправить ситуацию.

-  Да ладно тебе, ну ты чего?

Сильные руки подтягивают по телу выше, к лицу, Данил целует, нежно и настойчиво, ловя губы отворачивающейся Лены, фиксируя ладонью затылок.

Лена какое-то время сопротивляется, пытается смыкать  рот протестующе, но Данил слишком опытен, он умело обходит преграды, добиваясь своего.  

И опять увлекаясь.

Резкий переворот. Лежак слишком узок, а песок мягок и сыпуч.

Он забивается в волосы, ощущается на горячей коже, покрытой потом, но не раздражает, не мешает, а добавляет остроты ощущений.

Лена, выгибаясь покорно от умелых ласк  парня, забывает свои обиды.

На время.

Осознание приходит утром, когда, стоя под душем, глядя на песок на дне ванны, Лена намыливает и намыливает тело, и все никак не может почувствовать себя чистой.

Ей надо успокоиться, надо найти укрытие, забиться в нору и пережить произошедшее.

Принять себя новую.

Такую, какой она никогда не была. И не думала, что будет.

Нужно время.

Данил ей его не даст, Лена это прекрасно понимает.

Он привез ее домой под утро, разбудив ревом байка всех окрестных собак, и сказал, что днем заедет. Это было заявлено не терпящим возражения тоном, уведомляющим.

Хозяин положения, как же.

Лена только головой покачала, осознавая , что он вполне может позволить так себя вести с ней.

Он далеко не дурак, просек ситуацию сразу.

Для него это игра, всего лишь игра, интересная своей новизной.

А вот она попала. Увязла. И все больше и больше увязает.

Еще немного, и она потеряет все. Себя потеряет.

Лена позвонила маме. В конце концов, она все равно планировала уехать на август в деревню. Уедет чуть пораньше. Побудет подольше с Вадимкой.

Но мама сразу огорошила радостной новостью. Профсоюз,непонятно почему,  расщедрился и выделил путевки в санаторий от завода, в Анапе.

Заезд через два дня, и они хотели бы забрать внука с собой. Лена не придумала, что возразить. Вадим будет просто счастлив, родителям она доверяла полностью. Такой случай нельзя упускать, да.

И она не обижается, нет. И она спокойно побудет в городе, отдохнет, выспится, да.

Они могут спокойно ехать. Она справится.

Лена  кладет трубку и смотрит, как Данил подъезжает прямо к подъезду, с шиком, вызывая нездоровый ажиотаж у соседок и малышни.

Как идёт к двери, невозможно привлекательный с своей молодости и уверенности.

Как весело подмигивает ошалевшим от такой наглости бабкам.

Ноги слабеют, голова дуреет, тело горит.

Она не справится.

Не справится.

Данил сидит на своём привычном месте, в "Гэтсби", дымит кальяном и наблюдает за танцполом. Вернее, за одним человеком на танцполе.

За одной.

Лена движется плавно, раскованно, глаза полузакрыты, распущенные волосы струятся вдоль спины, колышутся, как водоросли.

Она максимально расслаблена, лицо в мерцающих вспышках танцпола нереально красивое и молодое. Нежное.

Летние каникулы. Сентябрь.

Данил притормозил возле МакДональдса, который во Франции ничем не отличался от российского, устало снял шлем.

Жарища, сука, не сентябрьская. Духота, смог, и дикое количество арабов на улицах.

-  Лен, малыш, дай попить, - попросил он, не оборачиваясь, разглядывая Эйфелеву башню.

-  Да какая Лена! - капризный высокий голосок за спиной заставил вздрогнуть, - зая, ну опять!

Он мотнул головой с досадой.

Бл*ть. Как же ее? В голове было пусто. Ладно, как обычно тогда.

-  Котенок, ну прости, - он притянул к себе надувшуюся девушку, шлепнул по упругой попке, - давай, сгоняй за водой мне.

И поморщился, глядя на удаляющуюся длинноногую фигурку. Как же ее зовут? Сука.

Десять раз пожалел уже, что взял ее. Уж лучше бы один. Ну посмеялась бы братва, поподкалывали. Все легче, чем каждый раз в мучениях ее имя вспоминать. Или называть ее Леной.

Но хотелось  отомстить. Мелко, пакостно, глупо. Показать глупой бабе, что она потеряла. Кого она потеряла.

Хотелось больно сделать. Сделал. Себе.

Данил устало вытер мокрый лоб, покосился на подрулившего Серегу.

-  Чего, Дашку за водой отправил?

Точно, Дашка!

-  Ага…

Серега посмотрел в лицо приятеля, сплюнул.

-  Дебил ты… Нахер было брать вообще? Только девчонку мучишь и сам мучишься.

-  Заткнись, знаток , бл*…

Данил опять непроизвольно поморщился. Очень жалко это прозвучало.

По-детски.

Он себя вообще по-детски ведет. Как идиот неполноценный. Особенно на фоне Лены.

Вот она, да, взрослая. Если решение принимает, то идет до конца.

Так решительно его выбросила из своей жизни. По-взрослому. Круто.

Он не поверил сначала.

Реально, не поверил, когда она отказалась с ним ехать. Психанул. Попробовал надавить.

Она же слабая, легко поддавалась всегда его напору.

А тут ни в какую.

Потом попробовал договориться. Решить вопрос.

Какая, блин, работа? Это у нее работа? Да ну нахер! Какая ипотека? Да смешно же, все решаемо!

Сына тоже можно пристроить. Ведь жил же он где-то все это время? Вот и дальше поживет.

Последнего озвучивать не стоило. Это он позже понял.

А тогда охерел просто, наблюдая превращение нежной и податливой, жадной до секса и до его тела Леночки в бешеную бабу.

Заработал по морде.

Был послан нахер.

Обиделся до глубины души.

И пошел, куда послала. С твердым намерением проучить эту сучку. Показать, кто есть кто.

Плюнул, злобно оскалившись, сел на своего зверя и рванул в клуб, где нажрался и долго изливал душу попавшему под горячую руку Серёге.

А потом отправился завершать ночь с случайной бабой.

Потому что хватит.

Потому что нехер.

И на следующий день, мучаясь головной болью, глядел на незнакомую бабу в своей постели чуть ли не с отвращением. Он мало того, что нихера не помнил, что с ней делал, так ещё и даже особенного послесексового расслабона не чувствовал.

Только омерзение.

Поискал презерватив, нашёл, порадовался, что вчера с ума окончательно не сошёл все - таки.

И вечером начал серьёзную подготовку к поездке. Пока суть да дело…

Лена не дура все же, взвесит ситуацию, обдумает.

И согласится.

Подуется немного и прибежит. Сама. Она же по нему, как кошка, с ума сходит. Не сможет долго морозиться.

Через два дня он начал беспокоиться. Лена не звонила, никак не проявлялась.

Может, случилось что?

Он приехал к дому, пропас её.

Издалека, так, чтоб не видела.

Лена не выглядела расстроенной. Шла себе, с мальчишкой лет шести, тёмноволосым и крепеньким, совершенно на неё не похожим, улыбалась.

Нет, не выглядела расстроенной. Довольной выглядела.

Данил скрипнул зубами. Дождался, пока зайдут в подъезд, и свалил.

Не скучает, значит. Не думает. Живёт, как раньше. Как будто не было ничего. Как будто его не было. И этих каникул летних не было.

Данил с трудом сдерживал злость.

На себя.

Какого хера? Ну как щенок ведь!

На ситуацию. Глупую, мелодраматичную до невозможности.

На неё.

На неё больше всего. Сучка, вот сучка!

Да как она может быть такой спокойной, такой довольной, такой… Сексуальной? Без него?

На следующий день ноги сами принесли его к её дому. Он залез на сайт школы, выяснил расписание. Она сегодня должна закончить в час.

Поставил байк на видном месте, облокотился. В конце концов, он не собирается её караулить, как зверь.

Просто надо поставить точку. И забыть.

Лена увлеклась разглядыванием чего-то у себя в сумочке, поэтому заметила его не сразу.

Остановилась, видно, собираясь с силами.

И пошла навстречу.

Он смотрел, как она идёт, цокая каблучками. Строгий костюм. Аккуратная прическа. Очень спокойная. Очень решительная. Очень сексуальная.

- Привет. - Голос сухой и строгий.

Бл*, а он завёлся ведь.

Интересно, сколько литров спермы надрочила на её строгий образ  школота?

Она и сама не знает, насколько сложно с ней просто стоять и  разговаривать.

- Привет. В дом пригласишь?

- А стоит?

- Ну… Может и нет… Я смотрю, соседки вон повыползали…

Лена растерянно оглянулась, поджала губы.

- Данил… Ну зачем ты приехал?

- Поговорить хотел. Узнать, как дела.

- Данил… - Лена подошла ближе, мягко положила руку на его предплечье. - Не надо, Данил. Не надо.

Она развернулась и все так же решительно пошла прочь.

А Данил смотрел ей вслед, ощущая как её прикосновение жжёт через рукав мотоциклетной куртки, и чувствуя, как затапливает, разливается через край, неконтролируемая злость, мешая оценить нормально ситуацию, толкая на необдуманные поступки.

Если б рядом в этот момент по недоразумению оказались люди, неплохо его знающие, то уже по выражению лица поняли бы, что надвигается тотальный пиз**ц.

Летняя практика. Примерно год спустя.

- Лена Николавна, хотите прогуляться по набережной с нами?

Дробный стук в дверь заставил Лену поднять голову от подушки и скосить взгляд на телефон. Черт…

Половина девятого вечера… Ничего себе, ее вынесло… Но на такой жаре это не удивительно.

- Нет, Кирюш, спасибо, я отдохну. 

- Ну, Елена Николаааевна… Сколько можно? Третий вечер сидите в номере… Пойдемте прогуляемся…

Приставучий какой ребенок… Но неудобно кричать из-за закрытой двери. 
Пришлось вставать, запахивать халатик и открывать. 
Они, не церемонясь, ввалились в помещение, сделав его из маленького совсем крошечным. 
Лена даже отступила в сторону сначала, но потом, сурово сдвинув брови, кивнула на выход. 
Трое парней, каждый выше ее минимум на голову, веселые, загорелые, переполненные оптимизмом и хорошим настроением, дружно сделали вид, что вообще не всекают, в чем дело, и принялись наперебой уговаривать ее прогуляться по набережной Анапы с ними. 

Лена сначала отказывалась тихо, потом громче, а потом, уже не выдержав, включила командный голос:

- Да чего вы пристали ко мне, балбесы? Зачем вам, трем молодым парнягам, старая корзинка? Идите одни, с таким напором все девочки ваши будут!

Парни, сначала опешившие от внезапно прорезавшегося учительского тона, потом опомнились и опять загомонили наперебой:

- Да, блин, Лена Николавна… Ну че вы , как не родная? Ну хватит сидеть уже по вечерам одной!

- Да, и че это за тема про корзинку? Да вам больше двадцатника в жизни не дашь! Это мы вас просто отпускать одну боимся, украдут, нафиг!

- Ну да, конечно… - усомнилась Лена, нисколько не доверяя этим хитрецам. Что угодно ляпнут, чтоб на своем настоять… Не больше двадцати ей… Ага, в каком это измерении тридцатипятилетняя женщина вдруг стала выглядеть на двадцать? Только в мире девятнадцатилетних дуболомов, вчерашних школьников и сегодняшних студентов факультета археологии из Питера. 

- Да точно! Вот точно-точно! – хитрый лис Кирюшка, наверняка и подбивший остальных на эту глупую авантюру – позвать ее на прогулку, глядел влюбленными щенячьими глазами и глупо, но на редкость очаровательно лыбился. 

- А Дмитрий Семенович где? – спросила Лена, надеясь отвести от себя грозу. 

- Да он с образцами закопался! На нас вообще не реагирует! 

- Мальчики… - Лена сделала последнюю попытку убедить парней не дурить и оставить ее в покое, - завтра тяжелый день, обещают жару, мы с вами с самого утра на раскопки… Ну что вы выдумали? Мы же не отдыхать сюда приехали, в конце концов!

- Да мы всего разочек, Лен Николавна… Посмотрим, что тут есть, и назад скоренько… 

- Ну а я вам зачем? Без меня интереснее…

- Нифига! Вот, нифига!!! – опять загомонили, перебивая друг друга, парни, - пойдемте! Прогульнемся! И назад! Спать! А завтра – черепки!

- Монетки!

- Брусочки!

- Чурочки!

- Все-все-всеооо! – не выдержала Лена напора, – ладно, ждите, сейчас спущусь. Дмитрия Семеновича предупрежу только. 

Парни, довольно похлопывая счастливого Кирюшу по плечам, вывалились прочь, Лена только головой покачала. Да, первая влюбленность, она такая… Беспощадная…

Надела летний длинный сарафан, единственную приличную вещь из прихваченных с собой, завязала волосы в высокий хвост. Взяла рюкзачок. Мельком глянула в зеркало, усмехнулась. Ну да, двадцать лет… В темноте только разве что. Хотя, может, она и не объективна. Может, темный цвет волос молодит? Да и похудела вроде… Сарафан, что прошлым летом покупала, болтается сильно. Сама мысль о прошлом лете привычно резанула болью. Но уже не серьезной. Приглушенной и привычной. Ничего, еще пару лет… Ага, мечтай, Лена, мечтай…

Вышла из комнаты, в конце коридора стукнула к Диме. 

- Дим, мы с ребятами на набережную, хочешь с нами?

- Ленчик, - ее бывший однокурсник, а теперь целый кандидат исторических наук Санкт-Петербургского инженерно-технического центра специальных работ, Дмитрий Семенович Чернов, выглядел усталым и осунувшимся. Неудивительно, на раскопках больше всех вкалывал, – давай, заходи! Тут такое!!!

Он держал в руках какую-то странной формы железяку, в которой уже далекая от темы археологии Лена даже при всей своей фантазии ничего не могла опознать. 

- Дим, - заторопилась она, понимая, что, если Дима сейчас сядет на любимого конька, то едва ли она его остановит. – Давай потом, нас ребята ждут… Пока не стемнело, пошли на закат полюбуемся. Третий день здесь уже, ничего, кроме камней и пыли не видели. 

- Нет, Ленкин, я не могу, у меня тут такое дело, если б ты знала… А ты иди. За ребятами присмотришь заодно. 

- Да им по девятнадцать лет, чего за ними смотреть?

- Вот потому, что девятнадцать, и надо смотреть…

Лена усмехнулась и вышла из комнаты. 

Внизу получила кучу комплиментов от ожидавших ее студентов, покраснела, не подозревая даже, насколько это ее реально молодит, и пошла, стараясь успевать за своими длинноногими подопечными. 
Маленький домашний отель, где они разместились, был совсем недалеко от набережной. Буквально в паре улиц. Шумных, веселых, южных. 
Лена неожиданно начала получать удовольствие от приятного вечернего ветерка с моря, аромата цветов, смешанного с запахами шашлыков и апельсинов, от такого будоражащего после дневной жары южного воздуха. На улицах бродило полно народу, пищали дети, смеялись отдыхающие. Все это отчего-то радовало, настраивало на легкий, немного сумасшедший лад. И чего это она два дня потеряла, отсыпаясь в номере после дневного нахождения под палящим солнцем на раскопках? Непонятно совершенно. 

Лена приехала в Анапу в составе так называемой экспедиции в начале июля. 

Вообще, она планировала к родителям на все два месяца. Вадимка уже был там, с мая. Как выпуск в саду прошел, так и уехал. 

А Лена, как всегда, работала в июне, чтоб потом взять два месяца. В городе она оставаться не планировала, воспоминания о прошлом лете, о расставании с Данилом, не радовали и настораживали, поэтому отпуск ожидался с нетерпением. 

Летняя практика. Встреча на набережной.

Лена надеялась, что безумие прошлого лета осталось позади. Все же взрослая женщина, педагог… Все хорошо в меру. 

Сумасшедший парень, с которым свела ее судьба, совершенно ей не подходящий, наглый, веселый, солнечный Данил, был, скорее, пьянящим глотком свободы, молодости, чего-то такого, о чем она никогда не задумывалась раньше, не мечтала даже. 

Да и тогда, тем жарким летом, тоже не планировала задумываться. 

Но он ее планы не разделял. 

И делал то, что считал нужным, наплевав на ее желания. 

Тем более, что и желания-то у нее, как оказалось, не особо отличались от его. 

Лена до сих пор не понимала, чем она ему так понравилась. 

Немолодая, скромная, не эффектная. Серьезная и поглощенная своей жизнью, ребенком, работой, буднями. Им и разговаривать-то было не о чем. 

Да они и не разговаривали. 

С самого первого раза. 

С первого секса, неожиданного, дикого и безумного. 

Лена честно пыталась сопротивляться. Честно. 

Но Данил словно не замечал жалких попыток, пер, как танк, вперед, со свойственной молодости бешеной энергией. 

И Лена пропала. Неожиданно для самой себя. Улетела в какой-то другой мир, безбашенный, веселый, искрящийся. В нем не было места будням, размышлениям о том, как распределить зарплату таким образом, чтоб хватило на еду и на ипотеку, мелким рабочим дрязгам, неизбежным в женском коллективе. 

Данил, как и многие современные молодые парни, уже успевшие чего-то достичь и поверившие в себя, видел цель и не видел препятствий. И все доводы Лены о разнице в возрасте, о мезальянсе, о том, что у него все впереди, и вот не она, совершенно не она ему нужна, просто пропускал мимо ушей. 
Ржал, поднимал ее на руки, как маленькую девочку, и прислонял к мало-мальски подходящей поверхности при любой возможности. 

Лена ощущала, что ее подхватывает бешеным потоком, несет, несет, несет… И скоро вынесет к водопаду и сбросит вниз без возможности выкарабкаться. Она боялась этого. Боялась привыкнуть к Данилу, к его безбашенной энергии, к его молодости… И очень, просто очень не хотела разбиваться о скалы внизу водопада, когда он наиграется со взрослой игрушкой и найдет себе другое развлечение. 

Ему все было нипочем. Ему все давалось легко и просто.

А она могла и не выжить. И так после развода с мужем, три года назад,  с трудом выкарабкалась. Сын помог. Смотрела на него и цеплялась за реальность. 
А здесь… Здесь могло и не получиться. 

Поэтому она прекратила все сама. Жестко. Жестоко даже. 

Данил, со свойственной его возрасту злостью, сжал губы, сверкнул на ее бледное лицо темным взглядом и исчез. 

И дальше Лена его только в группе вк отсматривала, да на странице его новой девушки в инсте.

Байкерский пробег до Парижа, как он и планировал. Красивые виды. Горячий Данил с улыбкой во все тридцать два. Молодая и активная девушка рядом с ним. 

Лена смотрела и понимала, что все правильно. Все так, как надо. Она все сделала так, как надо. 
Вот только болело в груди сильно. Все время болело. 

Не убереглась она все же. Не смогла. 

А он? Он – смог? 

Лена очень на это надеялась. 

И именно об этом она думала, когда смотрела на темную мрачную фигуру, загораживающую выход из кабинета. 

Это было в феврале. Вечер встреч выпускников в школе. 

Лена тогда, вспоминая то, что именно год назад, на встрече выпускников она впервые Данила и увидела, отказалась дежурить в коридоре. Но совсем уйти тоже не могла. К ней приходили ее ученики, ждали встречи, она не могла обмануть их ожиданий. 

После Лена немного задержалась в кабинете, специально ожидая, когда все уйдут. Все же опасалась, что Данил придет. Она не видела его с августа, с того самого дня, когда они в последний раз… Когда она поставила окончательную точку.  И теперь совсем не хотелось встречаться. 

Но у Данила, похоже, были совершенно иные планы. 

Потому что он выяснил, где ее кабинет, и пришел. 

Лена смотрела на него, машинально отмечая, что повзрослел, стал еще выше, кажется, еще крепче.

Наверно, посещает спортзал, раскачался, очень уж куртка на плечах показательно трещит. 

А вот взгляд прежний. Жадный такой, темный, тягучий. 

И злой. 

Словно на нее злится. Наказать хочет за что-то.

Лена, поежившись, все же нашла в себе силы встать из-за стола, выдыхая и усмиряя нервно бьющееся сердце. 

Ну что, в самом деле, такого? Ну зашел он… Специально, конечно. Поговорить хочет? Так, вроде, не о чем… Смотрит… Ну, так он всегда так смотрит. На нее, по крайней мере. 

Изменился. Серьезнее стал как-то. Взрослее. 

- Ну привет, Елена Николаевна…

А вот голос не изменился. И знакомо резанул по нервам. И по животу. Вызывая спазм предвкушения.

Удовольствия. 

Лена, ощущая, как дрогнули колени, постаралась придать голосу спокойствия и равнодушия:

- Здравствуй, Данил. Ошибся кабинетом?

Глупо, конечно, но не соблюдать роль она не могла. Надо же хоть как-то прятаться? Хоть за что-то держаться? Хоть за что-то. 

- Нет, не ошибся. 

Он шагнул внутрь и, не отводя взгляда от Лены, закрыл дверь на ключ. 

Лена в легкой панике следила за его действиями, все еще не осознавая до конца ситуацию. Отвыкла от него за эти месяцы. Просто не поняла, что в опасности. 

Да и как понять-то? Слишком резкий переход. 

Вот она сидит за учительским столом, пытаясь не воскрешать в памяти события годовой давности, упорно переводя мысли на повседневные дела: работа, дом, сын, все такое привычное и родное. 

Вот появляется тот, о ком она усиленно пытается не вспоминать. И в первую секунду Лена даже не соображает, где реальность, а где ее фантазии. 

Может, замечталась, неожиданно для себя?

А потом щелчок замка на двери и ощущение нереальности происходящего. 

Данил идет к ней, снимая по пути куртку. В одной тонкой футболке с длинным рукавом, в полумраке кабинета он смотрится… Инфернально. Немыслимо. 

Летняя практика. Ну привет, Елена Николаевна...

- Ну привет, Елена Николаевна…

Данил сказал это и сам поразился тому, насколько голос звучит по-мудацки. А к конце фразы вообще петуха пустил, кажется… А ведь так хотелось красиво сказать, так… Ну чтобы круто прозвучало, как в фильме. 

А получилось тупо. Как и всегда с ней. Хочет вроде по-правильному, так, чтоб хорошо было всем, и ей в том числе, а получается… так, как получается, короче говоря. 

Она замерла, напряглась и не спешила поворачиваться. Словно надеялась, что проблема рассосется сама собой, если ее не замечать. Очень тупо. Очень смешно. Очень… привычно. Для нее самое логичное поведение. 

Из того же ряда, что и «А вот у меня парень моложе меня, и я чувствую себя старой для него, и именно по этой причине я его брошу». 

И нихера не важно, что в этот момент думает сам парень, что он испытывает, что переживает. Мы же умные, мы же все знаем… Дебилизм какой-то. 

Данил вспомнил, что она ему наговорила после их крышесносного траха в родной, бляха муха, школе… 

Вот кстати, кто бы ему сказал, когда учился, что будет сексом заниматься в кабинете географии через каких-то… Да меньше десяти лет, после окончания школы… Он бы точно не поверил. Не бывает так. 

А вот нет, бывает, оказывается! Очень даже бывает! 

И еще какой секс! Улетный просто! Круче и не было. Может, это все потому, что с Леной? Что ни говори, а забыть ее за эти полгода ему так и не удалось. Да и за следующие – тоже. 

После их расставания в августе, он на злости срулил в давно подготавливаемый им пробег на байках по Европе, прихватив первую попавшуюся симпотную мордаху. Просто, чтоб друзья не застремали.

Но друзья отнеслись с недоумением. Все помнили Лену. И его повернутость на ней. И теперь другая девчонка вторым номером на его байке смотрелась странно. 

Короче, поездка не принесла удовольствия, хотя Данил старался. 

А по возвращении закрутился сначала с работой, потом с друзьями, сознательно не желая даже допускать мысли о Лене. Она сделала свой выбор, и он, сука, себя не на помойке нашел, чтоб за ней таскаться и упрашивать. Он и так вокруг нее прыгал слишком долго. 

Конечно, зачетная девочка, язык не поворачивался бабой назвать, или женщиной, несмотря на возраст, о котором она так упорно твердила, и который он вообще не замечал. Зачетная. Зажигалка, красивая, и такая… Искренняя, что ли. Во всем. И в сексе, и в отношениях. Никакого жеманства, никакого самолюбования, никаких закидонов. 

Да блин! Даже тараканов никаких! Кроме одного. 

Самого, сука, жирного. 

Огромного. 

«Я СТАРШЕ ТЕБЯ , МЫ НЕ МОЖЕМ БЫТЬ ВМЕСТЕ». 

И от этого лютого говнища никуда не скрыться. Ничего не сделать. Потому что исправить можно многое. Да, практически, все. 

Кроме времени. 

Кроме возраста. 

Поэтому Данил решил просто пережить происходящий треш, просто упереться и забыть. У него всегда это получалось. И в работе, и в жизни. Главное, поставить цель. 

Ну да, бывает. 

Влетел. 

Как дурак, влетел в неподходящую бабу. Со всеми случается. 

С Серегой, вон, вообще херня приключилась, тоже ходил, как дурак, с бешеными глазами, подчинённых замордовал, они аж по стенкам ползали, когда его видели в коридоре клуба. 

И тоже до этого ничего не предвещало. А Серега-то его старше на десяток лет. И опытнее. Вроде. 

Так что такая хрень даже с лучшими случается. 

И здесь главное, не потерять последнее достоинство. 

И Данил терпел, не отвлекался, работал. Как раз подвалили американцы с предложением расширить бизнес на еще одну часть света. И дел хватало. Даже про байк забыл. Тем более, что сезон кончился, особо гонять стало негде, да и незачем. 

Данил пересел на Nissan GT-R , а байк поставил в гараж. 

Специально не ездил в сторону дома Лены, хотя ломало. Специально сохранил под боком Дашку, с которой ездил в Европу в сентябре, чтоб не тянуло вообще. 

И опять нихрена. Потому что ездил. И потому что тянуло. 

Ну вот как так? 

Ну она же даже не вспоминала про него, наверняка. 

У нее сын. И работа. 

И, может, мужик? А чего нет? 

Она – красивая, даже дыхание перехватывает, когда смотришь. Наверняка, не у него одного. Мысли о другом мужике в ее постели приводили в бешенство. Дикое. Мало контролируемое. 

Вот на одной из таких волн он опять и оказался в родной школе, на вечере, мать его, встречи выпускников, с которого все и началось когда-то. 

И именно злость принесла его к ее кабинету. 

А потом… Потом увидел ее, маленькую, фигуристую, с неожиданно темными волосами, в полумраке кабинета. Она подняла взгляд на него, и Данил замер. 

Чееерт… Если до этого двигала только ярость, и он явно не понимал, для чего ищет ее кабинет, для чего идет… То тут сразу все понял. Окончательно. 

Лена смотрела на него так взволнованно-беззащитно, до того, с этими темными волосами, светлой кожей и огромными испуганными глазами, походила на какого-то мультяшного персонажа… То ли Белоснежку, то ли царевну Будур… 

Закрывая дверь на ключ, он уже знал, что будет дальше делать. 

Двигаясь к ней, вышедшей из-за стола и вытянувшейся в волнении, знал. 

Говоря какую-то хрень, от которой у нее определённо снесло крышу, и такая реакция сладко лизнула самолюбие, знал. 

И, когда целовал, прекрасно понимая, что уже не сможет остановиться, да и не желая этого. 

И когда брал ее, трахал прямо на учительском столе, и когда утащил на пол и усадил на себя сверху, и когда волосы ее на затылке сжимал, удерживая так, как ему надо, силой, пользуясь своей властью над ее телом, знал, что все делает так, как надо. Что все правильно делает. Его тело ему про это очень даже отчетливо кричало. 

Потому что, хоть и помнил каждый их секс, свои ощущения, но в этот раз все было острее, грубее, жестче. 

И круче. Гораздо круче. 

Лена была голоднее, появлялось понимание, что у нее никого и не было за это время. И это тоже добавляло сладости и перца. 

Летняя практика. Отпусти, Данил...

Данил изменился с последней их встречи, если, конечно, животный секс прямо на рабочем месте можно назвать встречей. Стал крупнее. У Лены складывалось ощущение, что он продолжает расти. Как ребенок, тянется вверх, развивается. Взрослеет. 

Новая татуировка прямо на лице, над бровью. Какая-то вязь, слово непонятное. Она не всматривалась, специально не хотела этого делать. А то и засмотреться немудрено. 

Тем более, было, на что. 

Он стоял перед ней, такой большой, мощный даже, очень брутальный. Очень красивый. Просто очень. 

Не улыбался. Странно даже, учитывая, что прекрасно знает, насколько улыбка его располагает к себе.

Невозможно в ответ не улыбнуться. Но нет. Стоит, смотрит. Тяжело опять. 

Лена поежилась от этого взгляда, до ужаса и нервной дрожи напоминающего их последние встречи.

Там вот тоже так все начиналось. А чем заканчивалось?

Нет, не надо ей больше. На одни и те же грабли можно один раз наступить. Ну, два, если альтернативно одаренный. Но не больше! Потому что это уже клиника, черт возьми!

- Здравствуй, Данил! 

Она надеялась, что голос ее звучит достаточно спокойно. Равнодушно. 

- Давно ты здесь, Лена Николаевна? 

- Нет, третий день. 

- С сыном приехала?

- Нет. 

- А с кем?

Лена почувствовала, как опять в груди напрягается все. Как всегда, бесцеремонный, наглый. Сходу допрос. 

- Данил, а ты какими судьбами? Вроде говорил, что не любишь русский юг?

- Ну… Мы вообще-то планировали в Штаты этим летом… - он стрельнул взглядом в сторону кафе неподалеку, и Лена поняла, что там, должно быть, его друзья, - но потом у одного из наших сложилась ситуация… Короче, он перестал быть выездным. И поэтому мы здесь. Пока что. 

- И как тебе Анапа? Нравится?

- Да так… Город, как город… Мы же все побережье объехали уже… - он говорил и говорил, а сам смотрел на нее, и выражение его глаз вообще не соответствовало легкости беседы. 

Напряженное, тяжелое. 

Раздевающее. 

Лена в своем легком сарафанчике неожиданно почувствовала себя совершенно неуверенно. Глупо.

Захотелось набросить что-то на голые  плечи, спрятаться от жадного взгляда. 

Хотелось уйти. 

Зачем она вообще стоит и разговаривает с ним? После последней их встречи? Зачем он подошел?

Должен же обидеться на нее смертельно! Тогда, в феврале,  так дверью кабинета хлопнул, что штукатурка полетела в разные стороны. 

- Лен Николайна, мы не знали, какое любите, и купили три! – веселый голос Кирюши был просто спасением. Парни подлетели со спины Лены, стали рядом, окружая ее, словно стеной, и начали наперебой предлагать попробовать все виды мороженного, чтоб решить, кто выиграл. Они, похоже, поспорили. 

Стоящего рядом Данила они сначала даже и не заметили. Или сделали вид. Очень удачно. 

Она поймала удивленно-нахмуренный взгляд Данила, извиняющееся улыбнулась. Дети. Что с них возьмешь…

- Мальчики, я не могу все сразу пробовать, это очень много. Давайте клубничное, я его люблю, - решила она, и сразу две из трех загорелых физиономий стали унылыми, зато третья расцвела улыбкой. 

- Так я и знал, что вы клубничное любите! Ну что, пошлите? – Кирюша кивнул в сторону центра, и Лена с облегчением выдохнула:

- Сейчас, сейчас пойдем. 

Посмотрела на Данила:

- Хорошо тебе отдохнуть.

И развернулась, не дожидаясь ответа, стремясь уйти побыстрее, но крепкая ладонь придержала за руку, не давая двинуться:

- Это кто еще, Лен? 

Голос Данила был очень требовательным и злым. Он спрашивал ее так, словно был… Ну, например, мужем, заставшим жену за изменой. И это тоже очень не понравилось Лене. Права расспрашивать ее он никакого не имел. 

- Это мои студенты, Данил, – спокойно ответила она, потом оглянулась на ждущих ее мальчишек, переводящих взгляд с нее на Данила и постепенно принимающих очень воинственный вид, и заторопилась, - Мальчики, идите, я догоню. Со знакомым попрощаюсь. 

И, заметив, что они не двинулись с места, повторила с нажимом:

- Идите. 

А потом развернулась к Данилу и выразительно посмотрела на его пальцы, все еще сжимавшие ее руку. Но Данил, естественно, даже не заметил этой бессловесной коммуникации, просто продолжил смотреть на нее. И вот совсем Лене его взгляд перестал нравиться. И до этого-то в оторопь вгонял, а уж теперь…

- Данил, ты меня компроментируешь, мне надо идти, - заговорила она, опять сделав попытку вытащить руку. 

- Чего еще за студенты? – Он и не думал отпускать, наоборот, подтягивал ближе, - ты же в школе работаешь?

- Обычные студенты, Питерский археологический, - пожала она плечами, - отпусти руку. 

- Какой, нахер, Питерский? Какого это хера ты в Питере? – он дернул ее еще ближе, практически прижал к себе. И Лена, твердо глядя в злые глаза, пообещала себе собрать все силы и не поддаваться. 
Хотя хотелось. Его близость заводила. Как всегда. 

- А почему бы и не Питер? – она понимала, что зря дразнит его, но, Боже мой! Они виделись в последний раз в феврале. Неужели он настолько в себе уверен, что думал, что она будет сидеть в городе и ждать его? Или, что она всегда будет в свободном доступе, если ему захочется быстрого секса? 

Судя по его сжатым челюстям, ее вопрос угодил туда, куда надо. Прям вот в саму болевую точку. 

Лена запрещала себе думать о том, почему это она – его болевая точка. А то можно к разным выводам прийти. Ненужным. 

- Так ты, может, и замуж уже вышла? – прошипел он, наклоняясь и неосознанно, или осознанно, пытаясь подавить ее.

- А почему бы и не выйти? – опять ответила она вопросом. И задрала с вызовом подбородок. Сама от себя такой детскости, такой глупости не ожидала, и вот на тебе. И чем она лучше его молоденьких пассий, которые весь интернет фотографиями в полуголом виде у него дома и не дома забили?

- Лен… Ну вот нахера ты это делаешь, а? Лен… скажи, что пошутила… 

Летняя практика. По следу.

- Ну, и какого хера ты там забыл? 

Серега закурил, пристально разглядывая хмурую, злую физиономию Данила. 

- Покурить вышел, надоело здесь с вами перегаром дышать, - огрызнулся тот, отворачиваясь. 

- Ого, Даня злой, - заржал еще один парень из их компании, Колян, из-за которого они, собственно и не поехали в Штаты, мать их дери. 

Данил хлопнул до дна рюмашку, пытаясь погасить в себе злость. 

На все. 

На слишком глазастого Серегу, который сто процентов узнал Лену, и теперь точно лишится парочки зубов, если попробует чего-то по этой теме вякнуть.

На придурка Коляна, который так не вовремя устроился в органы, закрыв таким образом их компании дорогу за границу. Конечно, можно и без него, но не то. Все же уже лет пять вместе катаются, и без этого дебила вроде и кайф не тот…

На саму тупую ситуацию. Нахера выперся? Ну сидел бы спокойно, пил. Обсуждал маршрут дальнейший.

Так нет, какое там! 

Как увидел ее, на фоне моря, хрупкую и охерительно красивую в легком, ни черта не скрывающем сарафане, так и потерял последние мозги. Дебил. Опозорился опять. 

«Скажи, что пошутила…»

Ну не дебил ли?

Дебил и есть. 

На Лену тоже  злился.

Ну вот сколько ей? Тридцать пять, да? Ну пора бы ей уже выглядеть по-бабски! Пора! Ну нельзя же так, мать ее, чтоб с каждым разом все круче, все сексуальней, все… Да бляха муха! Ну вот кому идет темный цвет? Все девки красятся в светлый! А она свой натуральный блонд закрасила не пойми каким цветом… И стала выглядеть еще круче! С розоватой от загара кожей, словно светилась изнутри, шоколадка с ванилью, мать ее… Так бы и сожрал ведь!

И как можно быть такой бесячей?

Ведь еле сдержался, чтоб этих щенков в море не поскидывать! И не притопить на глубине. И похер, что для этого пришлось бы протащить по лягушатнику охренеть сколько. Протащил бы. И притопил. Только за взгляды их наглые. Собственнические. На нее. На его Лену. 

Хотя, какая она, нахер, его? Уже нет. Уже давно нет. 

Питер. Какой, бляха муха, Питер???

Данил развернулся, игнорируя подколки друзей, налил себе еще и опять выпил. 

А потом развернулся так, чтоб видеть набережную. И, особенно, ту ее часть, куда утопала группа выходного дня с воспитательницей. 

Вот  бы малышню – в море, воспиталку – в койку, и в мире наконец-то наступит, мать ее, гармония. 

Данил осознавал, что уже неплохо так поднабрался, но останавливаться не собирался. 

А зачем? Сейчас еще тяпнет… И пойдет. Наводить справедливость и причинять добро. 

Потому что сама мысль о том, что ее нет в их городе, что она – в Питере уже живет, отдавалась тупой болью. Где-то там. Внутри. Такой болью, что дышать становилось тяжело. Да и не хотелось дышать. 

Хотелось пить.

Этим Данил и занялся под немного напряженными взглядами друзей, прекрасно знающих, что бывает, когда солнечного мальчика Данила несет. 

Сергей, отлично запомнивший последний отходняк от Лены, этой зимой как раз, мешать не собирался.

В конце концов, этот треш надо пережить. 

И если уж им не повезло оказаться с ней в одном городе за хреналион километров от родины, то надо просто проявить терпение и стойкость. Потому что еще чуть-чуть… И если сдерживать, то еще неизвестно, кому больше не повезет. 

Им, или Лене. 

Данил, хлопнув третью подряд рюмашку, прикурил, проводил прищуренным взглядом тонкую фигурку в белом сарафане, окружённую , мать их, воспитанниками детского сада, выдохнул, потушил сигарету и поднялся, бросив друзьям:

- Меня не ждите. 

И пошел скорым шагом прочь, игнорируя выкрики удивленного Коляна о том, что вроде хорошо сидим, и скоро переберемся тут неподалеку, в клубешник, где полно веселых девочек. Он был единственным из всей компании, кто уже отдыхал в Анапе, поэтому как раз собирался показать самые злачные места. 

Ну, и в очередной раз хоть немного оправдаться за обидный про*б со Штатами. 

Но Серега остановил его, покачав головой. Объяснять странности поведения приятеля он не собирался, но и добавлять градус в и без того дикую, как и всегда после встречи с Леной, башку, не планировал. 
И очень серьезно сомневался, что они из этого гребанного города двинутся куда-либо в ближайшее время. 

- Колян, - он проводил прищуренным взглядом очень целеустремлённо двигающегося за Леной Данила, - ты тут, кроме миллиона баб, еще кого-нибудь знаешь? Из нынешних ваших? 

- А че такое? Че-то планируется? Кто-то куда-то вперся? – заинтересовался Колян. 

- Да так, на всякий случай. Ты напряги память, напряги…

                                                                                                  ***

Данил шел, не особо скрываясь. 

Если увидит и опять подойдет, то… Он не знал, что сделает, но точно что-то сделал бы. Определяющее. 

Но Лена шла, беспечно болтая со своими двухметровыми школьниками, даже не обращая внимания на окружающую действительность. 

Данил шел и припоминал, как ехал за ней в первый раз, перед их самым первым сексом. Такой же одурманенный ее запахом, ее вкусом… Она тогда пахла речной водой, песком и солнцем. Она была терпкая и сладкая одновременно. 

И он точно знал, что будет делать с ней той ночью. 

Тогда действительность превзошла все ожидания. Все. 

А про утро он предпочитал не вспоминать. 

И вот теперь. 

Он шел позади веселой беспечной компании, ласкал взглядом тонкое, совсем не загорелое тело под белым сарафаном, нежный затылок с собранными в небрежный пучок темными волосами. И гадал, как она пахнет сейчас? Почему-то ему думалось, что пылью и жасмином. Такое странное сочетание, от которого слюна во рту собиралась. 

Она наверняка даже на море не была ни разу, очень уж белая. Только щеки розовые были, с такой тонкой кожей, словно светящиеся изнутри. Чистые. Вкусные. 

Кожу можно немного прикусить, и останется след от зубов. На шее. На груди. На животике. 

Летняя практика. Разговор на балконе.

- Ленчик, можно к тебе? 

Лена, как раз раздумывавшая над тем, не выпить ли ей купленного накануне домашнего вина, чтоб хоть немного напряжение снять, только улыбнулась. 

Вот всегда Димка чуял, когда собирались пить, еще со студенческих времен. Вся общага знала, что Чернов появится либо за минуту до начала гулянки, либо через пять минут после. 

- Заходи, Дим!

Друг приветственно помахал бутылкой мартини, одобрительно покивал на предложенное вино, и через несколько минут они уже уютно расположились на открытом балкончике, выходящем на тихую улицу.

Внизу дышал свежестью парк, с моря, которого отсюда не было видно, но прекрасно ощущалось, дул вечерний ветер. Лена сделала первый длинный глоток молодого терпкого вина и чуть не застонала от удовольствия. 

Боже мой… Как же этого не хватало… Только сейчас ее немного начало отпускать после неожиданной встряски - встречи с Данилом. 

Она до сих пор не верила, что так легко все прошло. Что он просто развернулся и ушел. Неужели взрослеет? Начинают ее слова доходить? Это было хорошо… 

Почему же так плохо-то? 

Мальчишки особо не расспрашивали ее про непонятного знакомого, но, с детской проницательностью ощущая напряжение, принялись отвлекать Лену, шутили, рассказывали что-то забавное, заставляли смеяться. Она настолько умилилась этой непосредственности и простоте, что и в самом деле отвлеклась. И только в номере, приняв душ и переодевшись, опять стала погружаться в печальные мысли. Опять начала вспоминать их встречу. 

Господи, как он вырос. 

Там, лицом к лицу, это были только обрывки мыслей, первое впечатление, удивление. 

А теперь, вспоминая все в мельчайших подробностях, она могла с уверенностью утверждать: Данил очень изменился. И дело даже не в том, что заматерел, раскачался, дело не новых татуировках и пирсинге. Нет. 

Он именно повзрослел. 

Рисунок губ стал тверже, прищур глаз жестче, а само их выражение… Ее до сих пор в жар бросало от него. Нет, уже не солнечный мальчик, который своей улыбкой все вокруг освещает. 

Мужчина. 

Молодой мужчина, опасный и хлесткий. Как это мальчишки его не испугались? Даже еще и вопросы какие-то ей задавали, рисковали оторвать ее от разговора с ним… Смелые мальчики. 

Как мог человек так измениться за год? 

Ну хорошо, они виделись в феврале… И она ничего особенного не заметила, кроме того, что больше стал, крупнее. Тогда… Не до замечаний было. Шанса не дал рассмотреть. Сразу на стол повалил и юбку задрал. 

Как всегда, при этом воспоминании стало горячо и томительно. 

Ужас какой. 

Такой позор, такой кошмар случился, а она до сих пор возбуждается от одной только промелькнувшей в мозгу картинки. От одного только представления его рук на своем теле, его хриплого шепота, ругательств, несдержанности и жадности. 

Нет, хватит. Хватит уже. 

Лена не испытывала угрызений совести от того, что дезинформировала его, что не развеяла его предположения о своем переезде в Питер. 

Так будет, наверно, лучше. 

И, пожалуй, больше она на набережную не пойдет. Незачем. 

Тут ее размышления прервал стук в дверь.

Дима, как всегда, вовремя. 

- Ну как, Ленкин, прогулялись? – Дима глотнул мартини, сделанное, как он любил, с оливочкой, зажег сигарету.

- Хорошо, мальчики очень смешные. 

- Ну да, это они просто еще тебя стесняются. Поэтому ведут себя разумно.

- Это они так стесняются? А что же происходит, когда стеснение пропадает? – улыбнулась Лена, откинувшись в кресле и забросив ноги на перила. Все же весь день на ногах… Устаешь…

- Тебе этого лучше не знать, Ленк. – Дима глотнул еще мартини, скользнул взглядом по ее голым ногам, - как ты живешь вообще? Как Вадимка? Твой не объявлялся?

Лена помолчала, отпивая из своего бокала, прокатывая на языке терпкость южного вечера. Вино, кажется, совсем легкое, но Лена знала обманчивость молодого винограда, поэтому не торопилась.

Успеет еще. Да и работать завтра. Весь день в пылище на ногах.

- Вадим хорошо, он у бабушки с дедушкой, а ты же знаешь моего папу…

- Да, - рассмеялся Дима, - как он тогда мне ружьем угрожал, помнишь, мы на каникулы приехали? Когда мы с тобой приперлись, пьяные в дым…

Лена припомнила этот  случай, улыбнулась. Это теперь смешно. А тогда… Тогда отец запретил «этому алкашу» появляться у них в доме. И даже достал ружье. 

- Ленк, а почему у нас не получилось ничего тогда, а? 

Дима посмотрел на нее пристально, серьезно. Потом, когда она просто пожала плечами, не зная, что ответить, перевел взгляд на свой бокал.

- Я вот иногда думаю, Лен… А что было бы, если б мы с тобой тогда… Может, Вадимка моим был бы… 

- Дим, не надо, а? – попросила Лена, уже начиная чувствовать себя неуютно. 

Обижать Диму не хотелось, а говорить мужчине, что он тебе , как мужчина, не интересен… Даже если вас всегда только дружеские отношения связывали… Ну, это не очень хорошая идея. 

- Да нет, Лен, я без всякого намека… - Он еще выпил, - просто иногда накатывает. Ты замуж на последнем курсе вышла же? Домой на каникулы уехала незамужняя, а вернулась с кольцом на пальце…

- Да, как-то быстро все случилось… Виктор, он…

- Да, я понимаю. Я женился когда на Любе… Знаешь, она была на тебя похожа. Глазами. 

- Дим…

- Жаль, только что не характером… И теперь у меня нет квартиры в Питере, нет машины, нет семьи. 

Он помолчал, Лена тоже затихла, уже понимая, что не стоило им пить сейчас. 
Да и приезжать ей, наверно, не стоило. То, что она сейчас услышала… Не надо ей этого. Совершенно. И знать тоже не надо было. 

Жаль, что не изменишь ничего. 

- Но знаешь, - он выпил до дна, налил себе еще, обновил ей, - я, вообще-то, отпраздновать пришел с тобой. Ту монету, что я нашел… Короче говоря, есть предположения, что здесь неподалеку может быть захоронение. Древнее. Все признаки. И, если я его найду… Ты представляешь, что будет? 

Летняя практика. Вся ночь впереди...

За начало этого гребанного вечера Данил понял одну вещь: у него охеренная выдержка.

Охереннейшая. 

Потому что слышать, как твоей (да, сука, твоей, твоей!) женщине признается в любви другой мужик…

Хуже этого может быть только понимание, что твою, сука, женщину ЦЕЛУЕТ другой мужик!

Вот прямо сейчас! 

Прямо сию секунду!!!

Это просто треш, это просто днище!

И тут поневоле порадуешься своей выдержке. Ее границам. И поймешь, что, несмотря на железный характер, все же злость требует выхода. Иначе лопнуть можно. Сгореть. 

А ведь как все хорошо начиналось…

Перелезть через низкий заборчик, прогуляться по садику, спрятаться под нужным балконом. Пожалеть, что нельзя курить без того, чтоб не спалиться. 

Херовый гостевой дом, откровенно говоря. Любая шваль с улицы может забраться. Ни собак, ни охраны. Но ему было на руку. 

Присел прямо под дерево, с широкими низкими ветвями, спрятался, как в шалаше. Удобно, тихо и свежо. Кайф. Главное, не уснуть. Дождаться, пока дом затихнет. 

И его Лена ляжет в кровать. 

А его Лена и не думала, оказывается, ложиться-то!

Вышла на балкон, пить вино с каким-то мужиком!

Данил, которого немного стало отпускать алкогольное возбуждение, так резво перешел в стадию плохо контролируемого бешенства, что и не заметил границы. 

Напрягся, как перед прыжком, закусил листок и слушал, как наверху его женщине какой-то мудак признается в любви. 

А она, женщина, слушает. И не особо возражает. 

У них там все на старых дрожжах, как он понял. Первая любовь, первый секс… Хоть и говорили про то, что не случилось ( и этот гад еще и так прям жалел! Скотина!), но наверняка было. 

Наверняка.

Лена сейчас выглядит так, что из штанов любого мужика моментально выносит, а уж в студенческие годы... 

Наверняка, невинная и скромная. Таких очень приятно учить всему новому. 

Лену и теперь приятно учить. Она многого не знает, слишком большим козлом был ее бывший мужик.

Но после прошлогодних летних каникул с Данилом… 

Ладно, не надо про это, не надо! 

Данил слушал воспоминания мужика про их совместное студенческое веселье и зверел от ревности.

Потому что у нее было прошлое. Потому что не с ним было это прошлое. А вот с этим вот мямлей. 

Хотя, мямля мямлей, а…

Это Лена не понимает, все еще этого похотливого мудака, походу, другом-подружкой воспринимает. А он всю жизнь ей засадить мечтал. Это прям читалось между строк любым нормальным человеком, который их разговор услышал бы. 

И каждый следующий шаг тоже понятен и логичен. 

Вспомнить веселые деньки. 

Поржать. 

Настроить на нужный лирический лад. 

Надавить на жалость. Бедный, сука, несчастный. Жена, тварь, бросила, бабло забрала. 

Рассказать о своей охеренной любви. Наверно, и в глаза при этом смотрел так, как надо. Жалостливо. 

Поцеловать. 

На волне жалости и бухлишка утащить в койку. 

Вполне себе схема. Рабочая.

И, самое главное, что добрая и ни хрена не рубящая в этом Лена велась! 

Данил весь листок сжевал, как козел, пока они целовались!

Хотел выскочить уже тогда, надавать придурку по наглой роже!

Останавливало только то, что не знал, как Лена среагирует. 

А вдруг… Вдруг любит она его? А? 

Осознание масштабов грядущего говнища поражало воображение. 

Данил понял, что привык, очень привык, несмотря на закидоны и сложности, думать, что Лена – его.

Что она его ждет, что хочет его. Просто ей надо перебеситься. И ему надо. Он искренне не хотел прогибаться, не хотел умолять, бегать за ней… 

Но в свою постель ее хотел. Осознавал это, мучился, считал тупой зависимостью. Которая портит ему жизнь. 

Но отказываться не собирался. 

А тут… Неужели она и в самом деле…

Тяжелая, сдавленная ярость медленно расползалась под кожей, постепенно затопляя сознание. Он знал за собой такую херню. Обычно перебарывал. 

А тут…

Они наверху целовались. Лена не оттолкнула мужика, не надавала ему по роже. Позволяла себя целовать. 

Интересно, ей нравилось, а? 

Он спросит, обязательно. И скоро. Главное, чтоб не отправились трахаться прямо сейчас, потому что этого он точно не выдержит. 

Что он пережил, пока они целовались, лучше не знать никому. И он тоже вспоминать не будет. 

Но, в итоге, Лена оттолкнула мужика и спровадила его прочь. 

А чего так? Не понравился поцелуй? 

Или решила помариновать? 

Чтоб наверняка. 

Он же, как понял Данил, какой-то там светоч науки, крутой археолог, Индиана Джонс, мать его…

Все эти вопросы вертелись в голове, пока лез к ней на балкон. 

Опять же, отмечая, что забраться – нехер делать. Любой придурок сможет. 

Лена закрыла дверь за мужиком, на мгновение прислонилась к ней лбом. И крупно вздрогнула, когда он мягко спрыгнул на пол балкона. 

Резко развернулась, и Данил даже через легкую занавеску смог увидеть, насколько огромными сделались ее глаза при виде того, как он идет к ней. 

Огромные, испуганные, неверящие… И жадные. 

И его до такой степени опять торкнуло этой смесью правильной девочки, хорошей женщины и дикой оторвы, что даже не придумал, что сказать. Тем более, что эти ощущения круто наложились на тщательно  сдерживаемую злобу, агрессию, перемешанную с полу выветрившимся алкогольным дурманом и желанием. 

Короче, адская смесь. 

И Лена попала. 

Он шагнул ближе, оглядывая ее, прижавшуюся к двери,  жадно и неторопливо. А чего торопиться теперь? 

Вся ночь впереди. 

Он уж точно кайфанет. 

- Данил, ты с ума сошел? Ты что… 

- Ты знаешь, что.

- Данил… - она вздохнула, устало покачала головой, - ты так и не понял ничего. Ну не будем мы вместе. Зачем мучить и себя, и меня?

- Не будем. Но похер.