Личное удовольствие

14 Таня Тодд

Чет Бэрроу — самый хороший мальчик из всех, которых я когда-либо встречала. Он умный и очень добрый. Я имею в виду, что он никогда не щипал мою руку и не толкал меня, как противный Эрни Гамильтон. Когда Чет сообщил мне, что он подумывает о побеге, я решила бежать вместе с ним.

Я отважилась на такой поступок потому, что, во-первых, он мне нравился, а во-вторых, в моем собственном доме жить становилось настолько противно, что я просто не знала, как мне все это выдержать.

А вам бы понравилось, если бы ваш отец приходил домой каждую ночь абсолютно пьяный? Он и мама ужасно ругались. Однажды я была наверху, делала домашнее задание и слышала все, что творилось в гостиной. Потом моя мама прибежала ко мне в комнату и закрыла дверь на замок. Ее щека была красной, мама плакала. Она села на мою кровать, я подошла к ней и обняла ее. Мама прижалась ко мне, и тогда я тоже начала плакать.

— Не плачь, дорогая, — сказала она, пытаясь улыбнуться, — пожалуйста, не плачь.

— Ты плачешь, — ответила я, — вот и я плачу. — Я дотронулась до ее щеки. — Тебе больно?

Мама покачала головой, прошла в мою ванную и, ополоснув лицо холодной водой, вернулась.

— Можно, сегодня я буду спать с тобой? — спросила она.

— Хорошо, только постарайся не сопеть. В прошлый раз, когда ты спала со мной, ты громко сопела, и я не могла уснуть.

Мама рассмеялась и опять обняла меня.

— Обещаю не сопеть.

Она действительно не сопела, но я все равно не могла уснуть, потому что боялась, что папа может сломать дверь, ворваться к нам и убить нас или сделать что-нибудь подобное. Я не знала, что мне делать, но потом решила поговорить с ним и сказать ему, чтобы он не обижал нас. Я не могла улучить момента до субботы. И вот в субботу утром мама ушла в магазин. Папа проснулся поздно и спустился вниз, изображая страшную усталость. Я сварила ему кофе. Он сказал, что это очень хороший кофе, и выпил три чашки, а также съел большой бутерброд. Я села рядом с ним и стала внимательно его разглядывать.

— Папа, — начала я, — мне кажется, тебе не надо так много пить.

— Я не пью так много, малышка, — ответил он, — а пью ровно столько, чтобы мне было хорошо.

— Я не малышка, папа, на следующий год мне исполнится девять. Может быть, алкоголь улучшает тебе настроение, но он причиняет маме и мне боль. Ты ударил ее. Ты не должен был этого делать.

Отец вздохнул:

— Я знаю, что не должен был, малышка. И обязательно извинюсь перед ней. Все будет хорошо.

— Я не понимаю, папа, почему тебе не нравится, как она готовит. Мама очень хорошая повариха. Все говорят это.

Папа внимательно взглянул на меня:

— Что заставляет тебя думать, что я не люблю ее готовку?

— Ну, ведь в большинстве случаев ты не приходишь домой ужинать и от тебя пахнет духами. Мне кажется, что ты кушаешь с другой женщиной, так как ее готовка нравится тебе больше.

Его лицо стало жестким.

— Кто сказал тебе, что от меня пахнет духами? Твоя мать?

Мне совсем не хотелось доставлять ей новые неприятности.

— Нет, — ответила я. — Я почувствовала это сама. Я знаю, как пахнут духи.

— Послушай, малышка, — сказал отец, — иногда ты становишься слишком назойливой. Может, я и делаю вещи, которые не нравятся тебе и твоей матери, но это не значит, что я не люблю тебя. Когда ты вырастешь, ты поймешь, что очень часто приходится делать вещи, которые другим людям кажутся неправильными. Но ты не должна меняться только потому, что кто-то думает иначе. Это твоя собственная жизнь, и ты в ней должна держаться собственного ориентира. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да, но я не понимаю, зачем ты так много пьешь, когда это делает меня и маму такими несчастными. Ты же говоришь, что любишь нас.

Он поднялся:

— Мне пора идти, малышка, я опаздываю на игру в гольф. Скажи матери, чтобы она не ждала меня на ужин.

Таким образом, я поняла, что все останется по-прежнему. Именно в тот момент я окончательно решила, что убегу с Четом Бэрроу. У Чета было мало денег, у меня их не было совсем, но я подумала, что если я оставлю моих родителей, это, может быть, встревожит моего отца, он почувствует себя виноватым и попытается измениться.

Даже если бы полиция поймала меня и вернула назад, мама и папа были бы так рады, что все закончилось бы хорошо.

Хочу рассказать вам, что мой дядя пишет книги. Последняя его книга называлась „Приключение Томми-Муравья". Она была про мальчика-муравья, который убежал из дому, потому что думал, что родители его не любят. С Томми случилось много всяких историй — и плохих, и хороших, но в конце концов он вернулся домой, к своим родителям, которые даже заболели от волнения, потому что они очень переживали за него.

Я отправилась искать Чета — он, как всегда, был в гараже, сидел на старом деревянном ящике и разглядывал карту нашей страны. Я села рядом с ним.

— Что ты делаешь, Чет? — спросила я.

— Думаю. Посмотри, какая у нас большая страна. А вот это наш город. Он такой же, как многие другие города, где я никогда не был.

— Ты ищешь место, куда бы мы могли убежать?

— Не так громко. Мой отец уехал в лабораторию, но мама все еще в доме. Твой отец тоже здесь.

— Здесь? Мне он сказал, что пошел играть в гольф.

— Может, он и пойдет, я просто слышал, как он зашел и попросил сигарету. О! Посмотри, как интересно. Это вот наш основной водоканал. Ты там была?

— Да. А вот это федеральное шоссе.

— Правильно, и федеральное шоссе выводит на берег. Там можно взять лодку и поплыть на ней, куда захочешь. Правда здорово?

— Ну и что мы собираемся делать?

— Я еще не решил, я просто обдумываю варианты.

— Ты сделаешь то, что обещал?

— А что я обещал?

— Что никогда не уйдешь без меня.

— Да, я думал об этом, но это может быть опасным.

— Ну и пусть, я все равно хочу уйти.

— Ну что ж, в общем, я не против, но учти, это не означает, что я собираюсь уйти завтра.

— Меня не волнует, как много времени тебе потребуется, чтобы решиться. Я говорила сегодня утром с папой — он сказал, что не собирается ничего менять в своей жизни, поэтому, я думаю, скоро у нас дома станет еще хуже.

— Твоя мама будет плакать.

— Она и так плачет, Чет. Несмотря на то, что я здесь.

Он свернул карту и положил ее себе в карман. Какое-то время мы сидели молча. Чет почесывал свое колено.

— Ты знаешь, — сказал он, — эти взрослые думают, что они очень умные. Но мне так совсем не кажется, а тебе?

— Иногда они могут быть очень даже глупыми, — ответила я, — как сегодняшним утром, когда мой отец сказал мне, что не собирается перестать пить. Ты видел фильм, который нам показывали в школе, про алкоголиков? Это было совсем как про моего отца, только еще более противно.

— Да. Это называется „алкогольная зависимость".

— Он мог бы остановиться, если бы захотел. Ведь я же могу не есть конфеты, если мне говорят „не надо", потому что я от этого потолстею. Понимаешь?

— Да, понимаю.

— Я просто решаю, что я не буду что-то делать, и выполняю это решение.

— Ну, это же ты. А люди все разные.

— Не понимаю, почему мой отец не может просто решить не пить. И тогда бы у нас все стало хорошо.

— Я не знаю, — вздохнул Чет. — Эрни Гамильтон хочет прекратить ковырять в носу, а у него все равно не получается.

— Это потому, что он дурак.

— Почему ты так думаешь?

— Ну вот так я думаю.

— А ты не думаешь, что я дурак, Таня?

— Нет. Конечно же, нет. Я думаю, что ты очень умный. У тебя же всегда хорошие оценки. Правда?

— Ну, может быть, не всегда, но в большинстве случаев. Ты тоже умная.

— Спасибо, — сказала я.

Чет вдруг повернулся ко мне, потом неожиданно наклонился и поцеловал меня прямо в губы. Это был первый раз, когда мальчик целовал меня. Я отпрянула назад.

— Ты не будешь больше этого делать? — спросила я.

— Конечно, буду, — ответил он. — Тебе понравилось?

— Да, — улыбнулась я.