Линия судьбы

1

Это было как удар молнии.

Когда она вспоминала об этом позже, у нее возникало именно это ощущение — молния ударила ее прямо в лоб, прошла через все тело и ушла в землю.

Еще не придя в себя, она стояла и щурилась, глядя на высокую темную фигуру. Растрепанные черные волосы огненные глаза. Широкие плечи туго натягивали материал сорочки, руки небрежно засунуты в карманы брюк. Она почувствовала, как стынет кровь в жилах и шевелятся волоски на затылке. Но сразу же постаралась взять себя в руки.

— Боже мой! Поразительно! — сказала она, глядя на него. — Чем я обязана твоему появлению здесь? Чем я это заслужила?

— В самом деле, поразительно.

Он лениво облокотился на почтовый ящик. Сама наглость и заносчивость. На лице улыбка, которую она слишком хорошо знала и ненавидела. Улыбка человека, знающего, что ему покоряется мир.

Она подавила в себе желание поправить волосы или проверить, в порядке ли пуговицы на блузке. Это доставило ей хоть незначительное, но все-таки удовлетворение.

Когда-нибудь она не сможет противостоять его обаянию. Когда-нибудь она не сможет бороться с той неуверенностью, что он внушал ей, и окажется беззащитной. Она хорошо знала это. Но сейчас ей все-таки удалось взять себя в руки. Он смотрел на нее сверху вниз, и наглая, насмешливая улыбка не сходила с его губ. Но ей на это было наплевать.

— Я искал тебя, — сказал он наконец. Он пожирал ее глазами, ее коротко стриженные светлые волосы, изящную стройную фигурку в простой блузке и юбке. — Мне сказали, что ты вышла по делу. Я уже возвращался домой, когда вдруг увидел тебя.

— Как мне, однако, повезло!

Сэлли напряглась и постаралась справиться с безотчетным страхом, охватившим ее. Это было… сколько же прошло со времени их последней встречи? Полтора года. Джош редко приезжал в деревню — дела привязывали его к Лондону. Их последняя встреча была мимолетной и не совсем приятной, как, впрочем, и все их встречи в последние годы. Если он приехал и искал ее, это могло означать только одно — новые волнения.

Когда Джош появлялся в ее жизни, это всегда приносило ей неприятности.

Он улыбался Сэлли, словно зная, о чем она думала. Усмехнувшись, он сказал:

— Да, я подумал именно об этом — как же мне повезло! — Темные глаза светились нахальством, и их взгляд не ласкал ее. — Представляешь, я возвращался к тетушке Мими, так и не разыскав тебя, как вдруг увидел, что ты переходишь дорогу. Честно тебе говорю, я был просто счастлив.

— Все это весьма странно. — Сэлли с иронией посмотрела на него зелеными, цвета морской волны глазами. — Я не могла себе и представить, что когда-нибудь стану причиной твоего счастья. Обычно ты не радуешься при виде меня.

— Разве? — Джош заулыбался. — Наверное, ты права. — Его темные глаза сузились под угольно-черными длинными ресницами. — Я обрадовался, что уже больше не надо тебя искать. Ты же знаешь, как я ненавижу пустую трату времени.

Это было похоже на правду. Сэлли не могла не согласиться с ним. Джош вечно куда-то торопился. Он всегда был нетерпелив. Она знала, что он достигнет больших высот, и сделает это очень быстро. Его сокрушительная энергия, с одной стороны, стимулировала, а с другой — подавляла. Вот и сейчас она исходила от него, так что казалось: протяни руку, коснись его — и твое тело пронзит электрический заряд.

Она постаралась унять возбуждение, охватившее ее при этой мысли, и вызвать у себя чувство антипатии к нему…

— Какая жалость, — заметила она, — что я все-таки появилась. Мне было бы приятно, если бы тебе пришлось искать меня.

— Клянусь, что это так! — Джош смотрел ей в глаза, не отводя взгляда. — Я также могу поклясться, что ты предпочла бы, чтобы я вообще не нашел тебя.

Его заявление — и они оба это знали — даже не требовало подтверждения с ее стороны. Зеленые глаза Сэлли, обычно теплые, холодно смотрели на него. Загорелый, смуглый брюнет с четкими, как бы вылепленными чертами благородного лица, он выглядел просто великолепно. Сэлли почувствовала, что волнение вновь охватывает ее. Хорош как никогда, подумала она. Если бы он не был Джошем, при одном взгляде на него у нее растаяло бы сердце. Даже просто смотреть на него было наслаждением. Но все дело в том, что он был Джошем. Поэтому ей оставалось лишь искренне пожалеть, что ему удалось найти ее. Джош приносил ей одни страдания и стыд.

— Разве ты не собиралась отправить письмо?

Сэлли с удивлением посмотрела на письмо, которое она все еще держала в руках. Она совсем забыла о нем.

— Да, именно это я и собиралась сделать. — Сэлли взяла себя в руки и решительным жестом опустила письмо в ящик. — Вот так! — сказала она, когда письмо шлепнулось на дно.

Если бы теперь можно было повернуться и уйти, подумала Сэлли. Напрасная надежда! Джош еще даже не заикнулся о своем деле. Она чувствовала себя так, будто ею управляли с помощью невидимых веревочек.

Сэлли повернулась к нему с выжидательно-вопросительным выражением на лице, хотя вовсе не была уверена, что желает его слушать.

— Так что это за дело? Почему ты ищешь меня?

— Может, чтобы просто поздороваться с тобой.

— Да, конечно, так я в это и поверила! — Сэлли гордо тряхнула светлой головкой. — Я вижу, ты сохранил чувство юмора. — Она сделала вид, что уходит. — Раз ты сказал мне: «Здравствуй!» — я с удовольствием говорю тебе: «Прощай!»

Она старалась отплатить ему тем же. Он остановил ее. Сэлли знала, что так оно и случится, хотя Джош даже не коснулся ее. Он просто сменил позу и загородил ей путь.

— Если бы все было так просто, для нас это было бы сплошным удовольствием, — сказал Джош нахмурившись. — Но, к сожалению, не все так просто!

— Я так и думала!

У Сэлли сжалось сердце. Он резко выпрямился, и его высокая, сильная фигура нависла над нею. Внезапно он показался ей темным и угрожающим. Черные глаза продолжали смотреть на нее. В них тоже чувствовалась угроза. В нем уже не осталось ничего от его насмешливой наглости.

— Что ты хочешь от меня? — спросила Сэлли, стараясь скрыть волнение.

— Не здесь. — Джош выпрямился. — У тебя или у меня? Ты выбираешь. Мне все равно, — сказал он ей.

Интересно! Просто забавно. У Джоша могло постоянно меняться настроение, но ему совсем не свойственна такая покладистость и с ним очень нелегко иметь дело.

Сэлли небрежно поинтересовалась:

— Это что, не терпит отлагательства?

— Не обязательно сейчас. Можно и сегодня вечером, если тебе так хочется. — Его темные глаза внимательно оглядели ее. — А что, ты так занята?

— Немного.

У нее голова пошла кругом. Что лучше: отложить их встречу или, может, сразу отделаться от него?

Джош снова улыбнулся.

— Ты сама можешь назначить время. Ты видишь, я иду на все. Со мной так легко, не правда ли?

Он издевался над нею. Он видел, что она нервничает, и это его забавляло. Сэлли поняла, что, если отложить встречу, это только продлит ее мучения. Поэтому она решила:

— Хорошо, давай поговорим сейчас.

Я не стану играть в его игры, подумала она. Я не разрешу ему манипулировать собой. Да и не было у нее причин нервничать. Он не смел влиять на ее жизнь. Ее с ним ничто не связывало.

— Мы можем поговорить в магазине, — твердо сказала она. — Я все равно собираюсь туда.

— Согласен. В магазине так в магазине. Джош показал ей на свою машину, стоявшую на другой стороне улицы, рядом с ее маленьким фургоном.

— Встретимся там через пять минут.

— Хорошо, через пять минут, — согласилась Сэлли.

Он посмотрел на нее и пошел к машине. Это была ярко-красная модель итальянского производства. Прекрасная и странная машина, которая до некоторой степени отражала характер своего владельца. Хотя Сэлли твердо шагала рядом с ним, на душе у нее было тяжело. Чего он от нее хочет? Она молила бога, чтобы это было что-то совсем пустяковое. Что-то, с чем она сможет справиться при минимуме усилий.

Это не может быть что-то важное, старалась успокоить она себя. Теперь их больше ничто не связывало. Ее жизнь — магазин, рисунки и Клив — была в безопасности от разрушительного влияния Джоша. Он не мог причинить ей ни малейшего вреда.

Но когда она села в фургон и быстро взглянула в зеркало заднего обзора, — в это время мимо проревел красный «феррари», — она вдруг ясно поняла, что пытается обмануть себя. Ей всегда с трудом удавалось держаться на расстоянии от Джоша. И для него никогда не составляло труда причинять ей зло.

Джош перехватил ее взгляд и улыбнулся, и болезненный спазм сжал ей желудок. Отныне вся ее жизнь пойдет наперекосяк, как бы она ни сопротивлялась.

Она видела, как зловещий красный «феррари» проехал вперед по пыльной дороге, окаймленной по краям зелеными платанами.

Сэлли постаралась взять себя в руки и успокоиться.

Во-первых, Джош Кингсли был эгоистичным подонком. Она должна быть достаточно сообразительной и твердой и не дать ему возможности обидеть ее. Она давно должна была избавиться от всех чувств к нему.

Во-вторых, несмотря на его неспокойный характер, у нее нет оснований думать, будто он намерен причинить неприятности именно ей. Она просто дурочка, если считает, что он собирается сделать это.

Но сквозившее в нем презрение и его взгляд вселяли в нее безотчетный и, возможно, неоправданный страх.

Она затормозила у магазина, который находился несколько в стороне от дороги, прямо посреди прелестной деревушки в Кенте, где она счастливо провела почти все двадцать четыре года своей жизни. И сейчас, несмотря на стоявший неподалеку красный «феррари» и высокую темную фигуру рядом с ним, она испытывала естественное чувство удовлетворения.

Это все принадлежало ей. Ей и Кливу. Чудесный маленький магазинчик произведений прикладного искусства с деревянной крашеной вывеской «Клад». Вот доказательство, если оно вообще кому-либо нужно, что, несмотря на невысокое мнение о ней Джоша, ей удалось кое-чего добиться. Из ничего и, конечно, с бесценной помощью Клива она сумела построить пусть небольшое, но процветающее дело.

С такой обнадеживающей мыслью Сэлли вышла из фургона. Ей вдруг стало наплевать, зачем Джошу понадобилось увидеть ее.

— У меня несколько картин в фургоне, нужно их выгрузить.

Мельком взглянув на него, Сэлли открыла дверцы машины и наклонилась внутрь. Потом, чтобы позлить его, сказала:

— Это займет всего несколько минут.

Он, наверное, думает, что она немедленно выслушает его. Джош любил, чтобы все сразу же подчинялись его желаниям. И еще ему всегда нравилось командовать.

— Я достану твои картины. — Он встал позади нее и протянул руку. — Они выглядят достаточно тяжелыми.

— Да не настолько они тяжелые, я вполне могу сделать все сама.

— Разве твой приятель не помогает тебе? — спросил он. И добавил: — Мне казалось, что за столько времени ты уж могла бы вышколить его.

— Вышколить? — Сэлли засмеялась и подняла вверх бровь. — Только не говори мне, будто считаешь, что женщина должна воспитывать и перевоспитывать мужчину. Мужчины — не собаки и не лошади. Разве я не права? Предполагается, что они взрослые люди, отвечающие за свои поступки.

— Это касается некоторых из нас. — Джош улыбнулся, как будто она сказала забавную шутку. — Однако некоторые женщины считают своим призванием воспитание мужчин. И находятся мужчины-глупцы, которые позволяют им делать это.

— Но, конечно, это не ты?

— Вне всякого сомнения.

Сэлли улыбнулась. Да, в этом не было никакого сомнения. Она собственными глазами видела, как он противостоял тщетным усилиям его бесконечных подружек.

Но когда он увидел ее улыбку и улыбнулся в ответ, Сэлли сразу же отвела взгляд, испытав странное ощущение. Впрочем, не такое уж оно было странное. Совсем наоборот, весьма знакомое ей ощущение. Правда, оно принадлежало прошлому, но у нее все так же сжалось сердце, когда их взгляды встретились и улыбка снова связала их.

Она перестала улыбаться и подумала, что хорошо бы он не прижимал ее так сильно к стенке фургона. Его мужественное, гибкое тело вызывало в ней далеко не соответствующие данной ситуации эмоции.

Стараясь говорить спокойно и небрежно и все еще не выпуская из рук картину, она сказала:

— Ну, я все равно не из тех женщин, которые стараются переделать мужчину. И к счастью, Клива не стоит перевоспитывать.

— Понимаю, он само совершенство, не так ли?

— Ну, не думаю, чтобы кто-то мог быть совершенством. — Она вызывающе посмотрела на него. — Разве только ты?

— Я считаю, что все возможно. — Он снова посмотрел на нее с той же улыбкой, высоко подняв красивую темноволосую голову. — Я также убежден, что на свете существуют почти идеальные личности.

— И мне кажется, ты знаешь, где находится одна из таких личностей. — Сэлли поддразнила его, но в ее голосе промелькнула нотка осуждения. Она давно знала, что Джош считает себя безупречным.

— Да, я так считаю. — Он прислонился к дверям фургона, и сердце Сэлли забилось сильнее, когда он пододвинулся к ней еще ближе. — Но, где бы ни были эти люди, в твоей жизни нет ни одного из них. Я, конечно, имею в виду твоего дорогого приятеля. Вот он определенно не относится к идеальным людям.

Это было уже чересчур!

— Да ты ведь не знаешь его!

— Я, к моему неудовольствию, уже с ним знаком!

— Был когда-то знаком, да и то в течение двух минут.

— Этих двух минут оказалось достаточно.

Он стоял так близко к ней, что она ощущала тепло, исходившее от его мускулистого и сильного тела. Сладкая дрожь пробежала у нее по спине, дышать стало трудно.

Казалось, он не замечал ее состояния. В его глазах стояла насмешка, когда он продолжил:

— Как я уже сказал, двух минут было достаточно. Я могу быстро и верно определить характер человека.

С его лица не сходила легкая насмешливая улыбка, но в глубине черных глаз появилась темная тень. Этот взгляд напомнил Сэлли, как Джош оценивал ее, и как несправедливость этой оценки когда-то мучила ее. Это воспоминание вызвало в ней приступ злобы. Сэлли уже не чувствовала себя его пленницей. Разве она не свободна от каких-либо чувств к нему?

Она сунула ему в руки картины.

— Если тебе так хочется помочь — бери и неси!

Потом она протиснулась мимо него, глубоко вздохнула и быстро направилась к двери магазинчика.

— Привет, Шерон. Как дела? Приходили покупатели?

Сэлли улыбнулась молоденькой девушке, сидевшей за кассой. Она почувствовала, как напряжение отпустило ее. Теперь она у себя дома, и здесь Джош не имел над ней никакой власти.

Шерон покраснела и встала.

— Я продала одну из этих маленьких шкатулок для драгоценностей. Но это все.

— Шкатулку из ракушек? Молодец!

Сэлли улыбалась Шерон, но девушка смотрела не на нее. Ее глаза, два синих блюдечка, с любопытством уставились на Джоша.

Конечно, Джош не оставил без внимания Шерон. Он всегда замечал, когда женщины краснели и смущались в его присутствии.

— Привет, Шерон. Так это ты теперь работаешь у Сэлли?

— Не весь рабочий день. Это до тех пор, пока я не найду работу на весь день. Понимаете, я ушла из школы в конце последней четверти.

Бедная Шерон покраснела еще больше. Сэлли, кажется, слышала, как неровно билось девичье сердце. Она вздохнула с досадой и вспомнила, что уже видела подобные сценки тысячи раз с тысячами разных девиц. Когда-то она сама побывала в этой роли. Джош всегда действовал на женщин подобным образом. Но только до тех пор, пока ты не разглядишь его настоящее лицо за красивой и соблазнительной маской, напомнила она себе. Тогда, к счастью, у тебя вырабатывается иммунитет!

— Если хочешь, можешь быть свободна. Я собираюсь сегодня закрыть магазин пораньше — не думаю, что будут еще покупатели, — обратилась Сэлли к Шерон.

У той все еще не сошла краска со щек, глаза оставались широко раскрытыми. Сэлли подумала, что девушка, видимо, не расслышала ни единого слова. Сэлли улыбнулась и повторила громче:

— Если хочешь, Шерон, можешь идти домой.

— Да? — На этот раз Шерон услышала ее. Растерянно заморгав, она посмотрела на Сэлли. — Вы не хотите, чтобы я помогла вам установить эти картины?

— Не беспокойся, Шерон. Я помогу Сэлли, — сказал Джош. — Тебе не стоит здесь задерживаться.

— Хорошо. Спасибо. — Шерон собралась с духом. — Счастливо, — сказала она и, взяв сумку, покинула магазинчик.

— Куда ты их собираешься поставить?

Джош повернулся к Сэлли, когда за Шерон закрылась дверь. Его темные глаза смотрели холодно и отстранение. Можно было подумать, что он не заметил, какой сумбур вызвал в душе бедной девочки. Впрочем, он всегда делал вид, что не знает, да его и не волнует, как женщины реагируют на него.

Сэлли считала, что это весьма умно с его стороны. Ему так было гораздо легче использовать свою власть над женщинами.

— Я отнесу их на склад, — ответила Сэлли, холодно встретив его взгляд, и хотела было взять картины.

Но он не отдал их. Выражение его лица изменилось: на нем появилась та нахальная улыбка, которую она так ненавидела.

— Я их сам отнесу, — сказал он ей. — Я всегда стараюсь закончить начатую работу. И не люблю бросать дело на полдороге.

— Как хочешь. — Сэлли пожала плечами. — Склад находится там.

Она подошла к двери и открыла ее. Потом быстро отступила назад, давая ему дорогу. Она боялась повторить ошибку, которую допустила у фургона, и оказаться с ним наедине в маленькой комнате. Она включила свет и сказала:

— Поставь их где-нибудь. Просто прислони к стене.

Сэлли, стоя в дверях, смотрела, как он это делает. Неудивительно, думала она, что женщины от него без ума. Высокий и стройный, он был красив эффектной, сразу бросающейся в глаза красотой смуглого брюнета. Можно сказать, что красивее мужчины она не встречала. Но его власть над женщинами только частично объяснялась внешностью. Другая, менее заметная его особенность также заставляла таять женские сердца. В нем чувствовался дух дикой вольницы. Его было невозможно приручить, и это, заставляя женщин побаиваться его, в то же время волновало и притягивало их.

От него исходили волны опасности. В воздухе вокруг него потрескивало электричество. И женщины летели на него, как бабочки на огонь.

— Некоторые из них действительно хороши.

Когда он выпрямился и неожиданно заговорил, Сэлли вздрогнула и пришла в себя.

— Прости, что ты сказал?

— Я сказал, что здесь приличные картины. Художник местный?

— Да, он живет внизу, у старой мельницы. Мы уже продали довольно много его работ. Он тут очень популярен.

— Меня это не удивляет. Я бы сам купил одну из его картин.

Джош вышел из склада и остановился.

— А ты, ты сейчас что-нибудь рисуешь?

— Немного. Когда есть время.

Сэлли не хотелось обсуждать с ним эту важную для нее часть жизни. На самом деле она постоянно что-то писала. Это было главным в ее жизни.

— Магазин требует постоянного внимания, — пояснила она.

— Да, я так и думал.

Джош внимательно следил за ней странным оценивающим взором.

— Скажи мне, — спросил он, указывая на картины, которые только что перенес на склад, — по каким ценам ты их продаешь?

— Это зависит от темы и размера картины. Некоторые продаются довольно быстро. Лучше всего продаются пейзажи.

Джош отошел от двери и приблизился к ней. В его глазах вдруг снова появился знакомый зловещий блеск.

— Судя по этой маленькой коллекции, могу сказать, что лучше всего ему удаются пейзажи.

— Да, ты прав, и их больше всего покупают.

Сэлли хотела отойти, но почему-то не могла сделать этого. Она почувствовала, будто ее ноги прибиты к полу. И пригвоздил их этот зловещий блеск в его глазах. Он стоял слишком близко к ней. Так ей показалось, хотя на самом деле он не придвинулся к ней ни на дюйм. Он не отрываясь смотрел на нее. Казалось, он вытягивает всю силу из нее и забирает ее в плен с помощью этого взгляда.

— Ты продаешь их только здесь или где-нибудь еще? — спросил он.

— В основном здесь. Наша торговля ориентирована на местных жителей.

Взглянув на него, Сэлли почувствовала, как у нее сжалось сердце. Может, все эти вопросы ничего не значат. Он просто задавал их из приличия. Но ей не понравился его тон — уж слишком все походило на допрос.

Она глубоко вздохнула и, пересилив себя, добавила:

— У нас есть несколько посторонних покупателей. Они отдыхали здесь. Если у меня появится что-то интересное, я могу связаться с ними.

— Значит, не все здесь покупают местные жители?

— Нет, но большинство покупок делают местные.

— Большинство… Ты имеешь в виду самые обычные вещи?

— Нет, я не говорила этого. У нас не все обычно. Наши художники и прикладники — очень талантливые люди.

Сэлли рассердил его насмешливый тон. Люди, чьи работы она продавала, могли считаться членами ее семьи!

Джош цинично улыбнулся ее стремлению защитить своих поставщиков.

— Это правда, но одни талантливее других. Работы некоторых из них, вроде того художника, чьи картины я только что отнес на склад, могут продаваться в другом месте значительно дороже. Ты же не можешь назначать высокие цены, у тебя никто ничего не купит. Я хочу сказать, что в Лондоне ты могла бы запрашивать вдвое больше.

Сэлли серьезно заволновалась. Начинался настоящий допрос!

Она ответила ему уже с нетерпением:

— Я веду торговлю в Кенте и назначаю цены, которые приемлемы для местных покупателей. Я ничего не знаю о торговле в Лондоне.

— Разве? — Внезапно он протянул руку и слегка сжал ее лицо длинными загорелыми пальцами. Уставившиеся на нее глаза горели как угли. — Прости, но я не могу поверить в это.

Сэлли застыла при холодном прикосновении его пальцев. На мгновение сердце перестало биться, а конечности отказались слушаться ее. Она уставилась на него, растерянна хлопая глазами. А он проворчал:

— Ты же врешь. Я уверен в этом.

— Вру? — В него что, вселился дьявол? Может, он просто сошел с ума? — Почему я вру?

— Потому что ты не можешь не врать! — Он сверкнул глазами. — Ты всегда считала, что с ложью жить гораздо легче!

Неожиданно Сэлли рассвирепела. Она решила защитить себя и кулаком ударила его по руке.

— Отпусти меня! — заорала она. — Какое ты имеешь право прикасаться ко мне?

Джош презрительно улыбнулся и отпустил ее.

— Ты права. Мне не следовало делать этого. Нечестность, подобная твоей, может оказаться заразной.

Сэлли почувствовала, как у нее окаменело лицо. Во рту пересохло. Его слова и полный презрения тон глубоко ранили ее. Хотя она понимала, что не следует обращать на все это никакого внимания. Что ей за дело, если он продолжает плохо думать о ней?

Она сказала себе, что ей на это наплевать. Но все-таки ее очень удивило, что он напомнил о неприятном эпизоде, который сформировал у него плохое мнение о ней, и что оно, это мнение, так и не изменилось за все эти годы. А ведь все случившееся давно поросло травой забвенья.

Но судя по его виду, он ничего не забыл. Она отошла от него и в это время ощутила такую слабость в ногах, словно они были сделаны из соломы.

— Какая же ты маленькая лгунья!

Сэлли резко повернулась к нему. Она больше не станет мириться с его оскорблениями. Она сказала ему сквозь стиснутые зубы:

— Ты намеревался поговорить со мной. Только поэтому я позволила тебе зайти в магазин. — Она остановилась у кассы и слегка прислонилась к прилавку. — О чем бы ты ни собирался говорить со мной, я буду весьма признательна, если ты побыстрее сделаешь это.

— О, не беспокойся, я как раз собираюсь сказать тебе все. — Джош сложил руки на груди. — Я не хочу больше задерживать тебя.

— Лучше бы ты вообще не занимал мое время. У меня слишком много дел, а я стою тут и выслушиваю твои оскорбления!

— Вот в этом я сомневаюсь. Думаю, ты поймешь, что хоть слушать меня, может, и не очень приятно, но весьма полезно и интересно для тебя.

— Что ты хочешь этим сказать?

Сэлли покрепче ухватилась за стойку. Она чувствовала себя, как мышка в мышеловке.

— Не все сразу.

Джош бросил на нее такой взгляд, что Сэлли сочла за лучшее его не торопить. Так или иначе, он все сделает по-своему, как делал всегда.

Не поворачиваясь, он прикрыл за сливой дверь кладовки. Потом, прищурившись, посмотрел на нее.

— Стоило бы тебе запереть эту дверь. Ведь тебе не понравится, если туда залезет еще один вор и выгребет все.

Еще один вор! Нет, он ничего не забыл. Но вспоминать об этом было тяжело, и она опустила глаза. Господи, как же он не прав. Хотя она и вела себя, как воришка, на самом деле никогда не брала ничего чужого. Но не было смысла что-то объяснять ему сейчас. Если она не смогла сделать это даже тогда.

Она ответила спокойно, глядя прямо на него:

— Не беспокойся. Перед уходом я все запру.

И чуть не добавила: «И это произойдет, как только ты выскажешься». Но своевременно остановилась. Если бы она это сказала, он начал бы нарочно тянуть время.

Джош отошел от двери и принялся осматривать магазин. Взглянув на полки с изделиями из стекла и керамики, на резьбу по дереву, он заметил:

— У тебя здесь много интересных вещей. Видимо, не все отправляется в Лондон.

Почему он постоянно говорит о Лондоне? В чем он пытается обвинить ее? Сэлли сделала вид, что не слышала его замечания о Лондоне.

— Да, — быстро согласилась она, — здесь есть хорошие вещи.

— Очень милые. Поздравляю, у тебя хороший вкус. — Он улыбнулся ей снисходительной улыбкой. — Но я знаю, что в подобных вещах ты всегда проявляла хороший вкус.

Она вспомнила о тех временах, когда была еще совсем маленькой, а ему было на семь лет больше. Почти столько же, сколько ей сейчас. И он сказал почти то же самое — хорошо, что ты разбираешься в прекрасных вещах. Сэлли помнила, как она была счастлива и польщена, услышав это. Но прошло много лет, она уже не та беззащитная девочка, а у Джоша нет уже былой власти, чтобы говорить ей неприятные вещи или хвалить ее.

Она холодно ответила ему:

— Ты хочешь сказать, что у нас с тобой одинаковый вкус?

— Именно это имеют в виду люди, когда одобряют чей-то вкус.

— Вот как?

Он равнодушно выслушал ее заявление. Возможно, он считал, что это к нему не относится. Они оба знали, что то, что делали или говорили другие люди, совсем не совпадает с тем, что делал или говорил Джош.

Он продолжал с явным интересом разглядывать вещи в маленькой лавке.

— Наверное, пришлось основательно потрудиться, чтобы создать здесь магазин. Когда тетушка Мими отдала тебе его в аренду, место пустовало много лет. И посмотри! Какие перемены!

— Да, нам пришлось много работать! — Полтора года они работали, как рабы на галерах! Но результаты стоили того. Теперь у нее были средства, чтобы содержать себя, и она могла рисовать.

— Да, очевидно, что ты много работала. Ты и этот… как его зовут?

Разговаривая, Джош взял в руки тонкую фарфоровую вазочку, выставленную в оконной витрине. Он взвешивал ее в руке, когда Сэлли ответила ему.

— Его зовут Клив.

— Да, конечно… Клив.

Он насмешливо улыбнулся. Ему нравилось оскорблять ее, делая вид, что он забыл имя ее партнера и приятеля. Джош посмотрел на хрупкую вазочку, потом перевел взгляд на Сэлли.

— Итак, где же Клив? Почему его здесь нет?

— Он уехал по делам. Он встречается с нашими поставщиками. А что? Ты что, хотел видеть его?

Джош покачал головой.

— Да нет. Мне показалось, что ему лучше быть здесь. Он же твой партнер. Я уверен, его заинтересует то, что я собираюсь сказать тебе…

Он подкинул вазочку в воздух.

Сэлли забеспокоилась. Ее испугали зловещие нотки в его голосе; кроме того, ей не нравилось, как он бесцеремонно обращается с ее вещами. Вазочка была прелестна, и ее собирались купить.

Она не сводила глаз с вазочки, пока отвечала ему.

— Что же ты собираешься сказать мне?

Он снова подбросил вазочку и легко поймал ее.

— Боюсь, это будут плохие для тебя новости.

— Плохие новости? Что ты хочешь этим сказать? — Сэлли похолодела и снова взглянула на него: — О чем ты говоришь? Какие еще плохие новости?

— Самые плохие. Боюсь, что это так!

Он снова подбросил вверх вазочку. Сэлли не сводила с него глаз, пока он ловил хрупкую вещицу.

— Все это… — Свободной рукой он обвел все вокруг. — К сожалению, все это должно кончиться.

— Кончиться?

Сэлли почувствовала, как у нее похолодели ноги, и холод медленно поднимается к голове. Она не понимала, о чем он говорит, но знала, что он не шутит.

— Да, все закончиться.

Он холодно и безжалостно смотрел на нее.

— Мне неприятно говорить тебе, но ты должна свернуть дело к концу месяца.

Сэлли раскрыла рот.

— Что это значит?

— Мне кажется, я тебе четко объяснил. Я тебе говорю, что тебе придется освободить это место.

— Но ты не можешь сделать это! Дело моей жизни будет погублено. — Сэлли сглотнула. — Ты не имеешь права! Ты не можешь сделать это!

— Конечно, могу!

Он не сводил с нее глаз и снова метнул в воздух вазу. Но на этот раз он не стал ловить ее. Она упала на пол, и осколки вдребезги разбившейся вазы разлетелись у них под ногами.

Его глаза с удовольствием смотрели на побледневшее лицо Сэлли. Потом со злобной улыбкой он перевел взгляд на осколки вазочки на полу.

— Я могу сделать это, — сказал он ей, — так же легко, как разбил эту вазу.