Лисичка и крокодил

Ив Лангле

ЛИСИЧКА И КРОКОДИЛ

(серия «F.U.C. Объединение пушистых коалиций» #3)

Перевод: DisCordia

Вычитка: DisCordia

Дизайн обложки: Milena Lots

Объем: в книге 23 глав и эпилог

Возрастное ограничение: 18+

Переведено специально для группы https://vk.com/unreal_books

Текст переведен исключительно с целью ознакомления, не для получения материальной выгоды. Любое коммерческое или иное использования кроме ознакомительного чтения запрещено. Публикация на других ресурсах осуществляется строго с согласия Администрации группы. Выдавать тексты переводов или их фрагменты за сделанные вами запрещено. Создатели перевода не несут ответственности за распространение его в сети.

Глава 1

Раннее утро, «Моро Айленд Индастриз»

К черту смертельные экспериментальные препараты, скука убьет ее быстрее. Завтрак съеден — снова чуть теплая бурда, класс! здорово! — зубы почищены подолом робы, потому что охранники боялись, что они сделают из зубных щеток заточки, что бы это ни значило, и она даже закончила свою ежедневную прогулку — с десяток кругов по крошечной камере. С утренней рутиной покончено, теперь у нее впереди был целый день. Это хреново. От нечего делать Проект снова сосчитала трещины, украшающие стены ее камеры. Конечно, она уже знала ответ, пять тысяч триста сорок одна, но это все лучше, чем считать прутья клетки — жалкие двенадцать, с которыми она покончила слишком быстро.

Какая медленная неделя. Никаких новых заключенных, чтобы поглазеть на них и подоставать расспросами о внешнем мире. Никаких галлюциногенов, от которых ей виделись пирожные или разноцветная радуга. Ни одного удара электрошокером. Ничего.

«Я чувствую себя такой недооцененной».

Что нужно сделать заключенному, чтобы привлечь внимание злого доктора?

Ей было так грустно, что, пожалуй, она обрадовалась бы даже неулыбчивому лицу Фреда, охранника. Не то чтобы его присутствие предвещало что-то хорошее, так как это чаще всего означало, что кто-то хотел потыкать в нее острыми предметами. Но все равно, девушке важно ощущать себя нужной, даже если только для экспериментов.

Казалось, прошла вечность с тех пор, как какой-нибудь из безумных ученых забирал ее для тестов — она побеждала крыс в лабиринте каждый раз — или заставлял ее выпить какое-то новое дымящееся варево. Чтобы вы поняли правильно, не сказать, что ей это нравилось — уколы были болезненные, электрошоковая терапия заставляла ее трястись, а лекарства, которые она глотала, были противные на вкус, — но Проект не могла отрицать, что то, что с ней обращаются, как с лабораторной крысой, разгоняло скуку, ее текущее состояние. Запертой в комнате размером немного больше, чем она сама, девушке просто нечем было заняться.

В отличие от других обитателей этой тюрьмы, она не собиралась кричать — от этого болела голова — или биться головой о стену (от этого тоже болела). Но, учитывая отсутствие удобств, Проекту нужно было хоть что-то, чтобы развлечься. Телевизоры больше не разрешались, потому что некоторые из заключенных использовали их в качестве оружия. Книги оказались под запретом несколько лет назад, в основном потому, что страницы забивали сортиры. Проекты использовали бумагу, чтобы подтирать зад. Рисование на стенах своей кровью, мочой или экскрементами? Да ее бы стошнило. Что оставалось? Не так много, чтобы развлечься.

Итак, она подсчитывала все на свете. Постоянно.

Один. Два. Три. Проект добралась до семисот тридцатой трещины в стене, когда первый удар сотряс стены. Она не обратила на это внимания. Каждые несколько месяцев в лабораториях что-то взрывалось. Ей везло — она оставалась здесь, когда это происходило, но она не могла сказать того же о других. Бедный проект M87 так и не пришел в себя, после того как вернулся без левой руки и одного глаза.

Семьсот тридцать два. Тридцать три. И снова комната вокруг содрогнулась, удар сопровождался слабым ревом сигналов тревоги.

«Ой-ой, кто-то в беде».

Она всегда могла определить тяжесть происшествия по топоту ног персонала. Ошибку нельзя было допустить.

Грохот продолжался, и вой сирен стал громче. Вокруг нее, в клетках по бокам, Проекты оживились, подошли к прутьям решеток, чтобы выглянуть, вытянув шеи, чтобы услышать смутный гул, до сих пор раздающийся высоко над головой. К ее удивлению, гул стал громче. Странно, потому что как раз над головами были складские уровни, служившие дополнительным буфером между проектами и экспериментальными лабораториями. Что сделали ученые на этот раз, чтобы создать такой хаос?

Звуки выстрелов. Крики. Стены снова содрогнулись. И впервые в их секции загорелись красные огни и завопили сирены. Как интересно.

Конец был близок. Ну, или так решило уродливое существо в камере номер двадцать девять.

— Мы все умрем! — орал получеловек-получудовище. — Я первый! Пожалуйста!

— В очередь, — пробормотал амфибия в камере напротив нее. — Я был здесь дольше тебя. Я должен идти первым.

На самом деле, не он, а Проект была в подземелье дольше всех, но она удержалась от комментариев, не желая вызывать зависть.

«Я — королева пыток. Ура мне!»

Спереди и сзади по коридору люди выкрикивали свои доводы в пользу того, чтобы умереть первыми. Проект молчала. Жизнь заключенного может быть отстойной, но все же, кто сказал, что смерть будет лучше? Несомненно, в мире существовало что-то большее, чем бесконечная череда стерильных лабораторий, бетонных ячеек, запутанных коридоров и людей в белых халатах. Не все жили в запертой комнате, и, согласно книгам, которые она читала до того, как их увезли, за пределами лаборатории существовал целый мир, огромное место, где мог жить оборотень, свободный от правил и циклов анализов крови.

Амели, которая занимала камеру рядом, с тоской говорила о жизни, которую оставила. Когда охранники приносили кашу, Амели смотрела на нее и жаловалась, как сильно скучает по Макдональдсу.

«Макдональдс — это тот парень с фермой, да?»

Тем не менее, несмотря то, что она не знала о жизни не за стенами, Проект любила слушать, как Амели и другие пленники рассказывают истории. Сказки о том, что за пределами лаборатории нет врачей в белых халатах, ожидающих их для новых тестов, или охранников, пинающих миски с варевом, а есть мир, где туалетная бумага не царапает ягодицы.

Итак, Проект верила в сказки. Это помогало убить время.

Потребовалось некоторое время, две тысячи семьсот шестьдесят одна секунда, если быть точной, перед тем как стихли звуки выстрелов и крики. Здание перестало дрожать, но сирены все еще выли, и красные лампочки все еще вращались под потолком. Проект предпочла бы крики этому вою.

И затем все стихло. Мертвая тишина опустилась на клетки, и даже заключенные замолчали и напряглись, вслушиваясь. Отсутствие шума оказалось даже хуже, чем рев сирен.

Щелчок и металлический лязг отпираемого замка в дальнем конце коридора заставил Проект отступить вглубь клетки. Беспокойство ледяной стрелой пробило ее тело, и она прикусила нижнюю губу.

Кто это?

Как правило, в чрезвычайной ситуации заключенные были последними, кого проверяли, они считались расходным материалом. Что-то в этом сценарии показалось неправильным.

Стук шагов — один, два, три… — оповестил о том, что кто-то пришел.

— Боже мой, у него есть пистолет! — закричал один заключенный.

— И он весь в крови.

— Добро пожаловать, смерть. Я ждал, — пробормотал тот, что выглядел, как кусок бесформенной плоти.

Ни один из комментариев не был успокаивающим, и Проект сделала еще шаг назад.

— Охренеть не встать!

Проклятие, произнесенное хриплым голосом, послало дрожь по ее позвоночнику. Она не узнала, кому принадлежал голос — и это был еще один плохой знак.

Внезапно почувствовав, что вот-вот хлопнется в обморок, она сжалась в комочек в углу клетки, пытаясь заглушить гулкие хлопки, которым предшествовали лязг и скрип открываемых решеток, ругательства, резкие всхлипы, которыми ее сокамерники встречали человека с глубоким голосом.

«Смерть, наконец, пришла за нами?»

Проект зажмурилась и напряженно сжала кулаки, пытаясь вызвать другую форму.

«Давай, давай, перевертыш».

Она вздохнула, в очередной раз завалив трансформацию 101.

«Я самый жалкий перевертыш на свете».

Казалось, неспособность изменять форму означала, что она встретит смерть, не имея даже шанса на борьбу. Сама виновата, сказала себе Проект.

«Я всего лишь хотела немного развлечений».

Но все-таки, это развлечение было довольно экстремально. Она согласилась бы и на книгу.

***

Виктор прострелил замок на последней камере, уже содрогаясь в предчувствии ужаса, который наверняка ждет его внутри. Другие грязные камеры с их содержимым будут преследовать его вечно: подопытные существа, эксперименты, прошедшие не так, как надо. Совсем не так. Любое подобие человечности или здравомыслия давно исчезло из этих стен.

«Вдохновитель заплатит за все».

Но сейчас безобразно рыдающие заключенные, продолжающие умолять о смерти, могли получить необходимую помощь. Все были благодарны агенту FUC, который расшифровал загадку местонахождения вдохновителя. Джесси, их лебедь-компьютерщик и технический гений, была тем, кто обнаружил «Моро Айленд Индастриз».

Снаружи учреждение казалось совершенно законным: лаборатория для тестирования и создания препаратов от геморроя и сиропа от кашля. Но тайное обследование показало большое количество перевертышей и наемников, замаскированных под охрану.

FUC, что обозначало «Объединение пушистых коалиций», группа оборотней, посвятивших себя защите их рода, и птичьи военно-воздушные силы во главе с отцом Джесси, королем-лебедем, мобилизовались и нанесли удар уже через несколько дней после подтверждения.

Меньше чем час назад Виктор повел отряд в бой и захватил скрытую лабораторию. Он и другие под его командованием сражались против человеческих наемников. Они убили предателей-перевертышей и обнаружили кошмар под несколькими скрытыми уровнями подземелья.

Какой перевертыш мог экспериментировать и пытать себе подобных? Вдохновитель, кто же еще. И снова FUC прибыли слишком поздно, чтобы задержать ублюдка.

«Но он не может убегать вечно». Однажды вдохновитель оступится, и они поймают этого ублюдка, чтобы положить конец злу, раз и навсегда.

А сейчас у них были жертвы, которым была нужна помощь. Даже сейчас он слышал вздохи удивления и гомон сожаления — агенты наполнили подвальную тюрьму. Он надеялся, что у них достаточно места, чтобы перевезти их всех.

Виктор распахнул последнюю в этом мрачном подземелье дверь и приготовился к очередному кошмару. Отсутствие вони удивило его. Все остальные клетки воняли отходами и гнилью. Возможно, они убрали все здесь, когда жертва умерла.

Шагнув в комнату, Виктор поначалу решил, что она пуста, пока не заметил движение. Повернув голову влево, он увидел, как в углу сгорбленная фигура подняла голову. Спутанные рыжие кудри, глаза, светящиеся ярким золотом. Они моргнули, и, несмотря на то, что он не мог видеть лица за массой спутанных волос, Виктор был зачарован светящейся красотой этих глаз.

— Ты можешь говорить? — спросил он, пока женщина с длинными ресницами продолжала смотреть на него. — Все нормально. Теперь ты в безопасности. Я пришел, чтобы спасти тебя.

— В безопасности? — Она определенно спрашивала. Возможно, не верила, что спасение наконец-то прибыло.

— Да, в безопасности.

— Ты… — Мягкий голос стих.

Она вскочила на ноги, грязное платье опустилось, прикрывая фигуру до колен, и очертило изгибы, которые изменили его первое впечатление. Это был определенно не ребенок. Девушка. Виктор отвел взгляд от изгибов и заставил себя посмотреть в лицо с мягкими чертами. Девушка подняла острый подбородок, пряди волос упали с грязного лица с задорным носиком и полными губами. Смело глядя Виктору в глаза, она спросила:

— Ты мой отец?

Боже, он надеялся, что нет, потому что реакция его тела была совершенно неуместна. Рассудок напомнил о себе.

— Конечно, я не твой отец. Разве ты не помнишь, кто ты?

— Я — Проект Х081.

Он отпрянул при звуке этого холодного и безразличного именования.

— А до того, как они начали экспериментировать над тобой? Как тебя звали?

Морщинка появилась на ее лбу.

— Раньше? Я родилась здесь. Всегда жила здесь.

Сама мысль привела его в ужас. Виктор протянул руку.

— Тогда пойдем со мной, и посмотришь, что такое свобода.

Тонкие пальцы скользнули в его, и Виктор почти отдернул руку, когда ощущения ее присутствия обрушились на него волной. Он боролся с этим, пока вел ее обратно через темницу, вмещавшую в себя целую череду неудач и одну сексуальную загадку. Виктор позволил ей спрятаться за его спиной, когда они проходили мимо других агентов. Лаборатории обыскивали в поисках хоть какой-то зацепки.

Перед самым выходом на улицу Виктор остановился и сказал торжественно:

— Добро пожаловать в реальный мир, — и он распахнул дверь и впустил солнечный свет внутрь.

Его необычная спутница бросила взгляд на огромное зеленое поле, голубое небо, солнце. А потом повернулась и побежала обратно, туда, откуда они пришли, вереща от ужаса.

Глава 2

Проект бежала, не разбирая дороги, ее глаза все еще болели от яркого света в огромном синем небе. Или, по крайней мере, она предположила, что это небо. Хотя Проект никогда не видела его раньше, она читала о нем и даже посмеивалась. Выросшая в мире с потолком, который могла видеть и которого могла почти касаться, как она могла подумать, что существует нечто такое? Оно было даже больше, чем Проект могла себе представить. И такое страшное.

Не привыкшая к открытому пространству, воздуху, пропитанному множеством запахов, Проект запаниковала и сделала единственное, с чем мог справиться ее испуганный разум. Она вернулась в свою камеру, чтобы спрятаться.

Но она бежала не одна.

Человек, который пришел ей на помощь — высокий бог с твердыми чертами лица, суровым взглядом и мощным телом, заключенным в черные доспехи — последовал за ней. Он не говорил с ней и не пытался остановить, но рычал на тех, кто пытался заступить ей дорогу.

— Расчистите путь! Пропустите ее. Я справлюсь!

Босые ноги шлепали по полу, дыхание вырывалось тяжелыми выдохами. Проект готова была сдаться. Сбегая вниз по лестнице — лифт заставил бы ее остановиться и подождать — она слышала устойчивый стук ботинок. Проект шла по своему следу через неизвестные кабинеты, комнаты и коридоры, которых никогда не видела. Добравшись, наконец, до знакомого уровня, до своего дома, она пробежала последние несколько ярдов и нырнула в камеру. Схватив одеяло, Проект накрылась им с головой. Тело дрожало, она спряталась и надеялась, что мужчина уйдет.

— Что ты делаешь? — Его хриплый голос звучал прямо позади.

Она ничего не ответила. Если она не заговорит, возможно, он не увидит, где она прячется.

— Ты хочешь поговорить?

Поговорить о чем? Она лучше притворится, что бесконечного неба не существует. Это просто галлюцинация, похожая на ту, что вызвали однажды грибы, которыми ее как-то накормили.

— Ты не можешь прятаться здесь вечно.

«Найди меня».

****

Тело девушки дрожало, она опустилась на колени, уткнувшись головой в одеяло, обхватила его руками и приподняла зад, обнажив ягодицы.

Виктор почесал затылок. Какого черта? В одну минуту она казалась такой сговорчивой, следовала за ним, как послушный ягненок, а в следующую — убежала, как испуганная лань, преследуемая тигром. Или, в данном случае, крокодилом.

А все потому, что он показал ей свободу.

Он попытался действовать мягко. Девушка была жертвой и не заслуживала раздражения, но, черт возьми, его терпение быстро сходило на нет.

— Кстати, меня зовут Виктор. Я агент FUC, и я просто хочу тебе помочь.

Она ничего не ответила.

— Ты не можешь вечно прятаться под этим одеялом.

— Я не прячусь под одеялом.

«Что?»

— Ты знаешь, что я тебя вижу?

Край изодранной ткани приподнялся, и золотистый глаз внимательно посмотрел на Виктора.

— Ты видишь?

— Да.

— О. — Она села, скрестила ноги и позволила пальцам ухватиться за подол платья. — Хейли сказала, что это сработает.

— Кто это — Хейли?

— Блок семь. Она говорит, что в дикой природе, если становится опасно, нужно спрятать голову в песок.

— Она так делала?

Его таинственная дама, у которой, в голове разладилось гораздо больше винтиков, чем он думал, с энтузиазмом кивнула.

— Да. — Ее улыбка исчезла. — Но с тобой это не сработало.

— Сомневаюсь, что это сработает на ком-то, у кого есть глаза, — фыркнул он.

— Мне следовало знать, что лучше не слушать птицу. Охранники говорят, они взбалмошные.

Он чуть не рассмеялся, но вдруг понял, что она это серьезно.

— Поскольку ты больше не прячешься, не хочешь объяснить, что произошло снаружи?

— Мне это не понравилось. — Ее нос сморщился от отвращения.

— Что не понравилось?

— Небо. Яркий свет.

— Почему? Ты — ночной оборотень?

Девушка отрицательно покачала головой.

Он нахмурился, и она отпрянула. Это раздражало.

— Я не причиню тебе вреда. Я просто пытаюсь понять, почему ты так боишься.

— Там слишком много места.

Агорафобия, боязнь открытого пространства.

— Это только кажется, потому что ты долго жила в клетке. Ты привыкнешь.

Она покачала головой, локоны разметались вокруг лица.

— Нет, спасибо. Я бы предпочла этого не делать.

Его челюсть, наверное, отвисла на фут.

— Что значит, «нет, спасибо»? Тебе придется. Ты не можешь оставаться в этой тюрьме вечно.

Она наклонила голову и бросила на него любопытный взгляд.

— Почему бы и нет?

— Что значит «почему бы и нет»? — спросил Виктор растерянно. — Это клетка. Нормальные люди не хотят жить в клетках. Это неправильно.

— Ну, а я хочу.

— Ты не можешь.

Ее нижняя губа дернулась.

— О да, еще как могу.

Девушка накинула одеяло на голову и скрестила руки, вся ее поза кричала об упрямстве.

— Что ты сейчас делаешь? — спросил он, уже не скрывая раздражения.

— Игнорирую тебя.

— Ты, должны быть, шутишь. Я приказываю тебе пойти со мной.

— Нет.

— Ты не можешь сказать мне «нет». Я здесь главный.

— Мы уже выяснили, что ты — не мой отец, не ученый и не охранник, а значит, я не обязана слушать.

А потом она закрыла ладонями уши и начала напевать.

К черту. Устав разговаривать с сумасшедшей, Виктор наклонился и сорвал одеяло. Прежде чем девушка успела среагировать, он перекинул ее через плечо. Она удивленно пискнула.

— Что ты делаешь? Отпусти меня.

— Нет. — Рука обняла ее за бедра. Виктор вышел из камеры, девушка почти ничего не весила и казалась пушинкой на его мускулистом плече.

— Куда мы направляемся?

— Подальше отсюда.

— Ты несешь меня в лабораторию?

— Разумеется, нет.

— Запрешь меня в изоляторе?

Он сжал челюсти.

— Никто больше не будет тебя запирать. — Ну, если только она не нарушила закон, но пусть это ей объясняет кто-то другой. Потом, когда — если! — они решат отпустить ее.

— Так куда мы тогда направляемся?

— Как я уже сказал, подальше отсюда.

— Но я не хочу.

— Очень плохо. Я говорю, что ты должна. И так как я больше тебя, ты сделаешь то, что я говорю. — Детская реплика в ответ на другую не менее детскую.

— Это похищение.

— Спасение, — поправил он.

— Ты не можешь этого сделать.

— Я могу и уже делаю. — Он пробежал несколько лестничных пролетов, игнорируя странные взгляды оперативников, фотографирующих и записывающих все, что они находили интересным. А еще проигнорировал просьбу девушки отпустить ее. И убраться отсюда. И сделать с собой что-то анатомически невозможное.

— Где ты научилась так ругаться? — наконец спросил он, достигнув верхнего уровня.

Ругательства, особенно исходящие уз уст такой милой девушки, звучали странно.

— Охрана. Врачи. Другие Проекты в камерах. Я даже знаю немножко по-испански. Хочешь послушать? — невинно ответила она.

— Конечно, мои мальчики с радостью научатся чему-нибудь новому. Не стесняйся кричать сколько угодно, потому что мы выходим на улицу.

— Нет! — закричала она.

Виктор споткнулся, когда девушка уткнулась лицом в его поясницу и обхватила его руками — крепче, чем анаконда, с которой он встречался несколько лет назад.

— Не могу дышать, — пошутил он.

Ее хватка не ослабла ни на йоту.

Столкнувшись с дилеммой, Виктор не сразу вышел из здания. Если бы это был солдат или агент, который вел себя как большой слабак, он бы проигнорировал его ужас и просто заставил принять реальность. Но его таинственная леди была жертвой. Почему-то он сомневался, что Хлоя или его коллеги одобрили бы, если бы он просто выбросил девушку на улицу. И крошечная часть его не хотела пугать ее еще сильнее. Крошечная часть.

Что делать? Может быть, если он вежливо попросит — что полностью противоречит правилам, кстати — она будет сотрудничать.

— Не отпустишь меня?

Она тряхнула головой и крепче прижалась к его пояснице.

А если приказать?

— Отпусти меня сейчас же!

Еще одно качание головой.

Кто-то позади него хихикнул. Это становилось нелепым. Больше никакого Мистера Милого Крокодила.

— Ты сама напросилась. — Виктор хлопнул ладонью по округлым ягодицам, оказавшимся так близко к лицу.

Хлопок прозвучал резко, но он бил не сильно. Тем не менее, это произвело желаемый эффект.

Девушка вскинулась с криком:

— Ай-яй-яй! — и он скинул ее с плеча и поставил на ноги.

Но когда таинственная леди захотела убежать, он сковал ее запястья одной рукой.

Это не помешало ей сопротивляться, борясь с его хваткой и одновременно цепляясь за него.

— Отпусти меня, ты, качок! Ты не можешь заставить меня пойти туда.

— Могу, — спокойно ответил Виктор.

Он потянул ее за собой — босые ноги скользнули по мраморному полу — к стеклянным дверям, ведущим наружу. Она ругалась. Брыкалась. Это не помешало ему добраться до двери и распахнуть ее.

С губ девушки сорвался крик, от которого у него зазвенело в ушах, и она изменила стратегию. Вместо того чтобы бороться с ним, девушка внезапно бросилась на него и запрыгнула ему на руки. Обхватила ногами за талию, обняла за шею и уткнулась лицом в плечо. Он едва мог идти, а уж о том, чтобы оторвать ее от себя не было и речи.

Вздох.

«Почему я?»

Виктор обнял ее за талию, оставив другую руку свободной, чтобы показать средний палец Мейсону, который засмеялся, увидев своего друга с рыжеволосым аксессуаром на груди.

— Тебе помочь, старина? — спросил Мейсон, подбегая к нему с радостным блеском в глазах.

— Нет. Все в порядке, — сказал Виктор с хмурым видом, направляясь к припаркованному черному «юкону».

— Ты собираешься представить меня своей девушке?

— Она не моя девушка, — пробормотал Виктор сквозь стиснутые зубы.

— Конечно, нет, и все же, могу поспорить, что за последний месяц вряд ли женщина подбиралась к тебе так близко.

— Ты на что намекаешь?

— На то, что ты трудоголик, которому нужно чаще выходить на улицу.

На это Виктор не мог возразить. Это было правдой.

— Я совершенно счастлив, живя своей жизнью, спасибо. — Больше ему ничего не было нужно.

У него была квартира, в которой стоял большой холодильник с пивом и мясом. А еще коллекция оружия — достаточно большая, чтобы захватить небольшое государство. О, и у него было кабельное. Что еще нужно крокодилу? Уж точно не женщина, чтобы все испортить.

— Ты так и не сказал мне, кто эта рыжая, — сказал Мейсон.

— Знакомьтесь, Проект X081. Она немного обеспокоена размером неба.

— Ха, представляю, что будет, когда она увидит океан.

Она вздрогнула, и Виктор нахмурился.

— Заткнуться не хочешь? Разве не видишь, что она напугана?

Мейсон так и застыл с открытым ртом. Потом покачал головой.

— Напугана? С каких это пор тебе не все равно? Давайте-ка кое-что вспомним, хорошо? Что ты мне сказал, когда мы прыгали с парашютом в логово террористов — песчаных ящериц? «Если ты решишь намочить штаны, лучше надеть подгузник заранее».

Улыбка тронула губы Виктора.

— Это было совсем другое дело.

— Как так?

— А вот так.

Он не мог объяснить связно. Он не понимал, почему позволил этой девушке цепляться за него. Непонимание, кстати, не заставило его что-то изменить.

— О, подожди, пока это увидят ребята из нашего подразделения.

Мейсон отскочил несколько футов назад, и яркая вспышка ослепила Виктора. Прежде чем он успел вырвать камеру из рук Мейсона и засунуть ее туда, где солнышко не светило, тот метнулся прочь, хохоча как безумец.

Отлично. Теперь все увидят, что он нес на руках девушку. С другой стороны, это может помочь его репутации. Все всегда говорили, какой он холодный ублюдок. Его последняя девушка сказала, что у него вообще нет пульса. Пульс, кстати, есть, только бьется медленно.

Или бился. Ощущение женского тела, прижатого к его телу, заставило сердце биться немного быстрее, чем обычно.

Наверное, от пробежки по лестнице. Ему надо бы больше ходить в спортзал, чтобы развить выносливость.

Добравшись до большого черного грузовика с тонированными стеклами, Виктор открыл пассажирскую дверь и увидел Джесси, сидящую на водительском сиденье и безумно стучащую по планшету. Она не подняла головы.

— Кхм.

— Я занята, — пробормотала она.

— Мне нужна рука помощи.

— С каких пор? — Когда он не ответил, Джесси подняла глаза от экрана. Ее губы дернулись, когда она посмотрела на него. — Рука помощи? Да тебе нужен лом, чтобы разжать эту хватку.

— Только не ты.

Она улыбнулась шире.

— Ой, да ладно. Не каждый день я вижу, как ты кого-то обнимаешь.

— Я не обнимаю ее. Я просто хочу убедиться, что она не упадет.

Изогнутые брови красноречиво говорили о том, что Джесси думает о его объяснении.

— Ты мне поможешь или нет? Эта девушка — одна из жертв. Нам нужна команда психологов. — И немного масла, чтобы ослабить хватку.

— Прости, Виктор. Они все вот только уехали.

— Дерьмо.

«Что теперь?»

Джесси отложила планшет и выпорхнула наружу. Посмотрела на девушку.

— Я не вижу никаких явных признаков травмы. Ей нужна медицинская помощь?

Он отрицательно покачал головой.

— Нет. Я не нашел никаких признаков физического повреждения.

— Она не может общаться?

— О, она может говорить, — сухо сказал он. — Хоть и кажется при этом слегка сумасшедшей.

Рыжая голова поднялась, и янтарные глаза уставились на него с возмущением.

— Я не сумасшедшая.

— В самом деле? — спросил он. — Мы снаружи, под большим голубым небом.

Она снова вскрикнула и спрятала лицо.

— Виктор! Это было подло, — отчитала его Джесси.

— Просто доказываю свою точку зрения. Итак, ты собираешься мне помогать или нет?

— Я не знаю, чего ты от меня ждешь.

— Убери ее от меня.

Джесси пожевала нижнюю губу.

— Простите, мисс, вы не могли бы слезть с агента Смита и пойти со мной?

Молчание было ответом, но покачивание головой явно указывало на нет.

Джесси пожала плечами:

— Я попыталась. Похоже, все сложно.

— Джесси! — прошипел он.

— Виктор, — ответила она с усмешкой.

— Я не могу вернуться и командовать зачисткой, когда она висит у меня на шее, как альбатрос.

— Не беспокойся об этом. Мейсон уже занимается зачисткой. Он мне, кстати, звонил, и я даже заинтересовалась тем, что он имел в виду, когда сказал, что ты бросил работу ради свидания.

— Я убью этого медведя, — прорычал он.

— Встань в очередь. Мой отец уже занял ее до тебя. Похоже, твоя подруга так просто не отцепится от тебя. Запрыгивай на заднее сиденье со своей милашкой, и мы поедем.

— Ты уже закончила? Мы сделали все возможное, чтобы сохранить компьютеры и ты могла бы попробовать достать информацию.

— Вы застали плохих парней врасплох. У них не было времени ничего стереть. Мейсон установил связь с их компьютером и загружает файлы, пока мы говорим. Не могу дождаться, когда покопаюсь в них и посмотрю, что смогу найти. И так как мне не нужно делать никаких причудливых высокотехнологичных глупостей, мы можем вернуться на базу. Но имей в виду, если вы собираетесь кое-чем заняться на заднем сиденье, не снимайте одежду, потому что я не хочу ослепнуть.

Ворча о «о-боже-эти-лебеди-еще-хуже-чем-медведи», Виктор умудрился проскользнуть на заднее сиденье. Девушка не ослабляла хватку, пока дверь не захлопнулась. Потом неуверенно подняла голову и огляделась.

— Это автомобиль? — спросила она.

— Грузовик.

— И он нас куда-то повезет?

— Да, мы позаботимся о тебе, — объявила Джесси, запустив двигатель. При первом же рывке девушка прижалась к Виктору, и он, сдерживая вздох, крепко обнял ее.

Это будет долгое путешествие.

Глава 3

Черт побери FUC, и черт бы побрал Грегори.

Последний верный приспешник гиена выдал свои планы этим идиотам — глупому агентству и настоящей угрозе его существования — и теперь все было разрушено. Команда спецназа со сверкающими пушками захватила лабораторию Моро. Охрана и персонал устроили отчаянный, но бесполезный бой. Тысячи долларов исследований были уничтожены или прихвачены в качестве доказательств. Ученые погибли или сдались на милость предателей.

Так как бежать было некуда, а враг был совсем близко, вдохновитель сделал единственное, что мог.

Когда клетки в лаборатории оказались отперты, он широко открыл глаза и уставился на первого вошедшего агента FUC.

— О, спасибо. Спасибо, что спасли меня от этих ужасных людей.

Эти идиоты купились.

Когда они вели его к ожидающему их вертолету вместе с теми, кто все еще мог ходить, новый заговор стал созревать в его голове. Шестеренки в мозгу кружились и кружились, пока он вдруг не заметил на себе подозрительный взгляд охранника.

Муах-ха-бу-ху-ху-ху.

Он утирал фальшивые слезы, а ухмылка угрожала вырваться наружу. Пока он может дышать, еще не все потеряно.

Идиоты не знали, кто спрятался среди спасенных. И это вполне соответствовало плану. А что, если бы они захватили «Моро Айленд Индастриз» и спасли бы всех спрятанных там чудовищ? Невежественные животные не знали, кто был вдохновителем, кто прятался у них под носом. Они даже обещали обеспечить его едой, одеждой и жильем. Ирония была достойна хихиканья.

Но смех нужно было сдерживать.

«Я не должен дать им понять, что они меня поймали. Я найду способ проникнуть в их сеть. Узнать, куда они отправили мои прекрасные творения и где скрыли мои файлы».

А если повезет, схватить одну противную зайку и ее малыша. О, и отомстить двум медведям и лебедю, которые испортили блестящий план.

«Я еще не сдался, мир. Я стану величайшим хищником, которого когда-либо знало сообщество оборотней. Все будут дрожать передо мной. Муа-ха-ха-ха».

— Что-то случилось? — спросил, подойдя ближе, один из агентов.

Кашляя в крошечную ладонь, вдохновитель улыбнулся тупоголовому перевертышу.

— Ничего страшного. Просто что-то застряло в горле.

Вкус близкого успеха, вот что это было.

Глава 4

Проект в итоге села на сиденье рядом с тем, кого звали Виктор.

Он произнес свое имя так смешно, с сильным ударением на «к» и на «т», возможно, из-за акцента? Ей нравилась эта интонация, чем бы она ни была, хотя Проект и не могла понять, почему, когда он говорил, по ее спине пробегали приятные мурашки. Ей нравился его запах: пряный, с оттенком чего-то, что она не могла опознать. Что бы это ни было, аромат успокоил и одновременно обдал ее странным жаром.

Сосредоточившись на Викторе, Проект оценила свое положение. Несмотря на ее желание, Виктор спас ее, забрав из единственного дома, который она знала, буквально вытолкнув ее в пугающий мир. И чем дальше они ехали, тем страшнее становилось.

Примостившись рядом с Виктором, Проект держала его за руку мертвой хваткой и прижималась к нему. Впившись пальцами в его предплечье, она попыталась рассмотреть пейзаж, проносящийся мимо.

Головокружительный зеленый цвет, квадраты на зданиях, знаки с буквами и рисунками!

Десятки ярких и смелых цветов. Так много всего произошло, так много вещей переполняло ее чувства, что разум едва справлялся с задачей.

Никогда даже в самых смелых фантазиях Проект не смогла бы представить себе большой мир за пределами лаборатории. Привыкшая к замкнутым пространствам и потолкам, она чувствовала себя маленькой и беззащитной, глядя на высокое небо. И все же, это почему-то не беспокоило Виктора или ту женщину за рулем автомобиля. Почему они не боялись бесконечного пространства над головой? Совсем не боялись. Если они могли справиться с этим, то и она тоже сможет.

Она надеялась на это.

— Есть новости от полевой команды? — спросил ее спаситель темнокожую женщину за рулем.

— Нет. Но они все еще зачищают это место. Выжившие охранники направлены в безопасное место для допроса, у мертвых собраны образцы ДНК и отпечатки пальцев. Вдохновителя среди них нет. Никто из опрошенных до сих пор не может даже дать его описание. Как будто в их мозгах кто-то стер его образ…

— Резинкой, — проворчал Виктор.

Проект молчала, пока слушала. Несмотря на заверения Виктора, что он забрал ее в безопасное место, она знала по опыту, насколько хитрым может быть вдохновитель. Когда кто-то в лаборатории распустил язык, возмездие оказалось страшным. Охранники вспоминали об это очень долго. Вдохновитель не любил тех, кто болтал, даже если им особо и нечего было сказать. Мозги, стоящие за операцией, редко оставляли что-либо на волю случая.

Проект подозревала, что ежедневные таблетки имели много общего с провалами в памяти. Но они случались только с другими. Проект хорошо знала лицо вдохновителя.

Почему она вспоминала время, которое, казалось, больше никто не помнит? Она предположила, что «инцидент» сделал ее менее восприимчивой, хотя она никогда не признавалась в этом. Она вела себя глупо, как и все остальные, чтобы вдохновитель не решил прекратить самый продолжительный эксперимент. Даже сейчас, в предполагаемой безопасности, Проект молчала. Привычку трудно сломать.

— Так как тебя зовут?

Толчок Виктора испугал ее.

— Она с тобой разговаривает, — сказал он.

Проект взглянула на Виктора, его твердый взгляд заставил ее вздрогнуть.

— Я? Я — Проект Икс-ноль-восемь-один. Но врачи называют меня Проектом для краткости.

Виктор нахмурился, но она не отшатнулась. Она уже заметила, что он часто морщится, но это не означало, что он злится. На самом деле, она находила его довольно привлекательным, даже когда он смотрел на нее этим мрачным хмурым взглядом.

— Ты больше не заключенная, так что можешь сказать нам свое настоящее имя. Имя, которое было у тебя до того, как ты попала туда.

— У меня нет другого имени. — Или Проект его не помнила. В отличие от других, привезенных в подростковом и взрослом возрасте, она помнила себя в клетке с самого детства. Не в той, где они, в конце концов, нашли ее, но в похожей почти во всех отношениях. Ее несколько раз перевозили. Путешествия — страшная вещь, состоящая из ограничений и повязок на глаза.

— Твои воспоминания стерли? — спросил Виктор.

Она покачала головой. Потом кивнула.

— Нет. Да. Возможно. Я не знаю. Я бы знала. Или нет. Это возможно.

Глаза Виктора сошлись на переносице, пока он пытался уследить за ее логикой.

— Сколько тебе было лет, когда тебя схватили? — спросила женщина за рулем.

— Я не знаю. Я даже не знаю, похищали ли меня вообще. Думаю, я могла родиться в лаборатории. Я помню только лаборатории и клетки, в которых нас держали.

Машина дернулась, и Проект в страхе тут же вцепилась в Виктора.

— Черт, Джесси. Медленнее, пожалуйста, — проворчал тот.

— Прости. Я просто немного шокирована заявлением твоей подружки. Я и не знала, что вдохновитель работает уже столько лет.

— Как и я, — пробормотал он. — Так, ты не помнишь, как попала в это место, так что давай попробуем под другим углом; посмотрим, сможем ли мы освежить твою память. Сколько лет ты провела в заключении?

Проект пожала плечами.

— Я не знаю. У нас нет календарей или способов отметить время. Но определенно давно.

— Сколько тебе лет? — спросил Виктор. — Восемнадцать? Девятнадцать?

Проект хихикнула.

— О нет. Я совсем не молодая. По словам доктора Келджоя, в этом году мне исполнилось двадцать шесть.

— Еще очень молодая, — заметил он.

— А сколько тебе лет? — спросила она.

— Достаточно, чтобы знать лучше.

Ответа не было, но, похоже, женщина по имени Джесси поняла почему, потому что рассмеялась.

— Ты вовсе не старый, Виктор.

В ответ он хмыкнул.

Разговор закончился, Проект придвинулась ближе, и он не оттолкнул ее. Почему она нашла его присутствие утешительным, она не могла объяснить. От него приятно пахло, это сыграло свою роль. И он ей нравился внешне. Но еще там было необъяснимое ощущение безопасности. Виктор излучал ауру уверенности и угрозы, которая должна была заставить ее убежать или описаться от страха — но вместо этого привлекла ее.

До тех пор, пока она не почувствует себя в безопасности или не сможет встретиться с новым миром, в который он ее вытащил, она будет держаться близко. Очень близко. ъ

Проект прижалась носом к его шее и фыркнула от удовольствия. Он напрягся, и не только вверху. Часть под ее ягодицами тоже стала тверже. Невинная во многих отношениях, Проект тем не менее знала, что это значит. Он нашел ее привлекательной. По какой-то причине это ее обрадовало.

В подземелье большинство охранников и докторов игнорировали ее. Приказ вдохновителя. Проект была слишком ценна для них, чтобы рисковать. Не то чтобы она понимала, что делает ее такой особенной. Если не считать ее способность сопротивляться большинству наркотиков, она была неудачницей.

Хотя она и была высокой, но не такой большой и сильной, как другие. Она не могла перекинуться в своего зверя, черт возьми, она даже не знала своего животного облика. Она не обладала супер-скоростью или силой, ничего такого. И все же, вдохновитель ценил ее, поддерживая в ней жизнь, а ведь многие другие были убиты после того, как врачи сочли их бесполезными.

Но Виктор не знал о ее особом статусе. Он не получал предупреждения держаться подальше. Он находил ее привлекательной, несмотря на внешность.

Несмотря на скучное начало дня, дела шли в гору. Она потерлась попкой о выпуклость и прижалась ближе.

Ух.

***

Виктор еще никогда не страдал так во время обычной поездки на машине. Его член ныл, яйца болели. Это раздражало. С каких это пор спасенные его заводят? И ведь таинственная леди не делала ничего откровенно сексуального, ну разве что цеплялась за него, как пиявка в Амазонке. Но все же что-то в близости ее тела, в ее тепле пробудило его вялую, холодную кровь.

Чокнутый крокодил. Она ведь жертва эксперимента. Ему следовало передать ее кому-то другому сразу же, как он отцепил ее от себя. Однако по какой-то странной причине мысль о том, что девушка окажется в чьих-то руках, совсем не устраивала.

Виктор винил в этом свое чувство ответственности. Она выбрала его, чтобы доверять, и он должен был доставить ее туда, где она почувствует себя в безопасности. Но было ли где-нибудь еще безопаснее, чем с ним?

Виктор знал все «от» и «до» в деле защиты, так что девушка сделала правильный выбор, когда решила использовать его в качестве своего личного охранника. Если бы только она перестала тыкаться в него носом и издавать эти громкие звуки. Он ужаснулся, когда понял, что наслаждается объятьями.

Пытаясь отвлечься от мыслей о том, как теплое дыхание щекочет кожу, или о том, какая девушка маленькая и как удобно сидит в его руках, Виктор стал думать о других вещах, например, о том, как она попала в плен к вдохновителю. Достаточно молодая, она все же не помнила, кто она такая. Вряд ли девушка родилась или была создана в лаборатории. Некоторые факты были слишком притянутыми за уши, чтобы поверить.

Что за псих охотился на детей? Что за чокнутый отбирал у них личность и давал номер? Это его разозлило. Здесь была красивая молодая женщина — «слишком молодая для такого старого крокодила, как я» — которая потеряла годы своей жизни из-за чьего-то извращенного стремления к власти.

«Я помогу ей отомстить».

И если для этого придется убить — да, Виктор готов был сделать и это. Он не зря вложил деньги во все эти коробки с боеприпасами.

Поездка прошла гладко, и Джесси припарковала грузовик в задней части здания, где размещалась штаб-квартира FUC. Виктор открыл дверь и скользнул к выходу с прильнувшей к нему сексуальной сиреной.

— Мы выйдем на минутку, — сказал он ей. — Возможно, тебе захочется закрыть глаза.

Его рыжая спутница крепко зажмурилась, а Джесси подавила фырканье. Виктор показал ей средний палец, но лебедь не прекращала смеяться, даже когда поехала прочь.

Окинув взглядом пустую аллею, Виктор вошел в служебную дверь и поднялся по лестнице через два пролета к офису. Человеку его возраста нужно было поддерживать форму, поэтому он избегал лифтов, когда это было возможно. Вес рыжеволосой дамы обеспечивал дополнительный элемент напряжения, в котором он нуждался. Он лгал сам себе, вместо того чтобы признать, что просто не хочет отпускать ее — потому что не хочет, чтобы она шла босыми ногами по неудобным ступенькам.

Однако, добравшись до последней площадки, он остановился. Босые ноги или нет, если Виктор войдет в офис с меховым аксессуаром на шее, ему придется убить половину коллег, чтобы они, наконец, перестали ржать. Кроме того, сразу за дверью был ковер, промышленный, с коротким ворсом, но все же достаточно мягкий, чтобы не повредить ноги.

— Тебе нужно отпустить меня, сейчас же. — Да, он сказал это, но ослабил хватку не сразу.

Золотые глаза открылись и уставились на него.

— Это безопасно?

Виктор фыркнул.

— Зависит от смысла слова. Большинство людей сказали бы, что опаснее находиться так близко ко мне.

— Ты не причинишь мне вреда.

Девушка говорила с такой убежденностью. Это согрело его сердце. И заставило нахмуриться.

— Не стоит так легко доверять людям. Ты меня совсем не знаешь. У меня могут быть жуткие намерения.

— О, это звучит весело.

Он чуть не поперхнулся.

— Я могу свернуть тебе шею раньше, чем ты успеешь моргнуть.

— Но ты этого не сделаешь. — Она заулыбалась, не отводя взгляда.

Виктор вздохнул.

— Не могла бы ты просто слезть с меня? Мне не нужно, чтобы весь офис смеялся надо мной.

— Извини. — Девушка ослабила хватку и сползла вниз.

Ему это слишком нравилось. Во всяком случае, определенная часть его тела точно оценила ее присутствие. Когда девушка сделала шаг в сторону, Виктор сразу почувствовал, что остывает.

— Сейчас я отведу тебя к своему боссу. Я не хочу пугать тебя, но там будут и другие перевертыши. Все они — хорошие ребята, конечно. Никто здесь не причинит тебе вреда.

— Ты им не позволишь.

Нет, он не позволит. В этом она была абсолютно права.

Идя по коридору, одаривая хмурым взглядом тех, кто смотрел на него и на девушку, держащую его за руку, Виктор осознал, что все прошло очень даже хорошо. Девушка рядом с ним — да, ей нужно имя, — оглядывалась вокруг, не столько испуганная, сколько любопытная и осторожная.

— Что это за место? — спросила она, глядя в сторону кучки агентов, которая открыто на нее пялилась.

— Это штаб-квартира FUC.

— Ой, тут что, все занимаются сексом¹? — пискнула она.

— Нет, — поспешил объяснить Виктор. — FUC расшифровывается как «Объединение пушистых коалиций». Мы — организация перевертышей, работаем, чтобы помочь нашему виду.

— Все здесь могут перекидываться в животную форму? — спросила она, глядя на него круглыми глазами.

— Все до единого.

— Но их так много. — Она понюхала воздух. — И запах… я не знала, что существует так много видов. Как чудесно, что вы все работаете вместе.

— Это только часть нашей организации. По всему миру есть сообщества перевертышей, есть много офисов FUC. Мы все хорошо интегрировались в общество, мы даже работаем и живем среди людей.

— Они не знают нашего секрета?

— Люди? Нет. Хотя некоторые подозревают. Большинство, правда, относится к возможности нашего существования как к сказке.

— А если они узнают?

— Скорее всего, будет война или охота. Людям не нравится странное, и уже тем более не нравятся создания, которые могут превратиться в животных. — Виктор показал ей острые зубы, которых в него во рту было, как он знал, побольше чем у большинства людей.

— Какое у тебя животное? — спросила она.

— Что тебе говорит твой нос?

Она сморщилась и на минуту стала такой милой и сосредоточенной, что Виктору пришлось укусить себя за щеку, чтобы не сделать что-то глупое… например, не поцеловать эти мягкие губы.

— Я не знаю. Ты вроде как пахнешь Бобом. Он был амфибией, но вы не очень похожи.

— Ты сравниваешь меня с лягушкой? — сказал Виктор с презрением. — Даже близко нет. Я — крокодил.

— Никогда не видела крокодилов. Ты страшный?

Виктор напыжился, зрачки превратились в вертикальные щелки.

— Очень.

Улыбка осветила ее лицо, и глаза засияли.

— Мне бы хотелось как-нибудь увидеть твоего крокодила.

— Посмотрим.

Но вряд ли. Шансы на то, что он встретится с девушкой после сегодняшнего дня, колебались в диапазоне от нуля до минус тысячи процентов. Но он не сказал ей этого. Более тревожной была мысль о том, что он ее больше не увидит.

Или это у него вдруг случилось несварение желудка.

— А что насчет тебя? Какое у тебя животное?

С обонянием у него было не очень хорошо, даже в человеческой форме.

Она пожала плечами.

— Без понятия.

На лбу Виктора появилась складка.

— Что значит, ты не знаешь? Ты когда-нибудь меняла форму? Или ученые держали вас под лекарствами?

— Думаю, я меняла форму. Я просто не помню. Это сводило ученых с ума. Они меня постоянно просили, а я все никак не могла перекинуться. Ни волоска, ни когтя не выросло.

Никогда прежде Виктор не слышал о таких вещах и не сталкивался с ними. Перевертышам не нужно было пытаться трансформироваться в свое животное. Это просто происходило, как будто разминка мышц. Это было частью того, кем они были. Неужели его одурачили чувства? Может быть, она все-таки не перевертыш, а человек?

«Есть только один способ узнать».

Виктор схватил проходящего мимо коллегу и притянул его к себе.

— Понюхай ее.

— Что? — Конрад, старая крыса с острым обонянием, отпрянул от него, как от чумы.

— Понюхай ее и скажи мне, что это за животное.

Крыса, бросив на него настороженный взгляд, наклонился и вдохнул. Таинственная леди почти влипла в тело Виктора от такого вторжения в личное пространство.

— Лиса. Рыжая лиса и какие-то фиалки.

— Лиса? Значит, млекопитающее.

Что делало ее теплокровной. Не-не-не, только не это. Некоторые виды могли смешиваться и размножаться, но млекопитающие и принадлежащие к семейству крокодилов — не могли. Не то чтобы его это волновало. Он не проявлял к лисичке никакого интереса, даже если она возбуждала его вялый пульс.

— Виктор! — Крик Хлои отвлек его внимание от рыжеволосой жертвы, которую он отказывался назвать Проектом — слишком унизительно это звучало.

— Чего? — закричал он в ответ.

— Не смей чегокать, ты, злобный крокодил. Подойди сюда и доложи, как положено!

Ухмыляясь, он посмотрел на свое большеглазое рыжее искушение.

— Идем. Босс хочет нас видеть.

— Почему?

— Потому что она — босс. Не волнуйся. Она не кусается.

«Но я — да».

Тонкие пальцы вцепились в его руку хваткой, достойной любого хищника. Его молчаливая дама даже прикусила нижнюю губу.

Жираф-перевертыш, Хлоя наблюдала, как они приближаются, ее длинная шея с любопытством изогнулась в их сторону.

— Мне сказали, что ты сам принес сюда девушку, а я не поверила. Жаль, что я не бросила немного денег на бочку.

Виктор нахмурился.

— Вы тут заключали пари?

— Не-е-ет. — Хлоя произнесла это так медленно, что ему захотелось застонать.

Отлично, как раз то, чего он пытался избежать. И он знал, кто стоит за этим. Мейсон. Он убьет этого чертова медведя. Игнорируя его хмурый взгляд, Хлоя сказала:

— Привет, юная леди, меня зовут Хлоя, я — глава этого офиса FUC.

Прижавшись к его боку, девушка ответила:

— Привет. Я Проект.

Хлоя растерялась.

— О боже. Не нужно больше так себя называть. Ты среди друзей. Ты можешь использовать свое настоящее имя.

— Она не помнит своего имени, — сказал Виктор.

— Ого. — Новость взволновала его босса. — Ну, я уверена, что Джесси найдет имя, когда у нее будет возможность просмотреть файлы. Теперь нам нужно выяснить, что с тобой делать. Боюсь, жертв было больше, чем ожидалось. Нам не хватает места, чтобы разместить их всех. Виктор, тебе требуется медицинская помощь?

Он потер грудную клетку.

— Я не пострадал.

Хлоя вздохнула с облегчением.

— О, хорошо. Это упростит ваше сотрудничество, пока мы не найдем для девушки постоянное жилье. Жаль, Миранды все еще нет в городе. Она бы с радостью вцепилась в это дело.

И, возможно, свела бы спасенную Виктором леди с ума бессмысленной болтовней. Конечно, это не отменяло того факта, что Миранда была смертельно опасна в своей зубастой заячьей форме. Не то чтобы она нуждалась в оружии — ее муж, медведь-гризли, был из тех, кто сначала разорвет на части, и только потом начнет расспрашивать.

Однако раз уж Хлоя взяла дело в свои руки, миссия Виктора выполнена. Пора уходить.

— Раз уж ты взялась за это дело, то, наверное, мне пора идти.

Он пытался снять пальцы с руки. Не вышло. Его маленькая рыжая лисичка не желала отцепляться.

Хлоя пыталась ему помочь.

— Все хорошо. Не нужно бояться, хм, Проект. Ты можешь остаться со мной, если хочешь.

Она протянула руку.

— Нет. — Рыжая леди замотала головой и спряталась за широкой спиной своего спасителя. — Я останусь с ним.

— Если ты настаиваешь, — ответила Хлоя, тут же отступив. — Виктор, она останется у тебя.

— Что? Нет.

— О да. И это прямой приказ, агент.

— Что ты делаешь? — спросил он низким и резким голосом.

С тенью улыбки на губах Хлоя пожала плечами:

— Очевидно, она установила с тобой связь. Учитывая ее травму, было бы вредно попытаться разрывать ее без какой-либо профессиональной помощи. Не волнуйся. Я уверена, что это не продлится больше нескольких дней.

Дней? Паника охватила его.

— Но моя работа?

Хлоя похлопала его по свободной руке.

— Ни о чем не беспокойся. Думаю, ты заслужил несколько выходных. Используй это время для размышлений, может, узнаешь кое-что интересное от нашего нового друга.

— Но, но… — Виктор даже потерял дар речи. Не мог выговорить даже пару слов, необходимых, чтобы оторваться от лисы, которая запросто ломала его железный контроль и заставляла сердце биться, как у млекопитающего. — Я не знаю, как заботиться о женщинах.

— Легко. Корми ее.

Длинной и толстой колбасой…

— Позволяй принимать душ.

И вылижи ее досуха, когда она закончит…

— Дай ей место для сна.

«В моих объятьях на моей постели»…

Не-е-е-ет!

Паника заставила его рот говорить, пока его разум — и член — слушали приказы и пытались их обработать.

Он не мог забрать лису домой. Ей нужен был кто-то подходящий, чтобы заботиться о ней. Кто-то, чья кровь не устремлялась к члену всякий раз при прикосновении к теплому телу.

Он умудрился выдавить:

— Но я нужен тебе в этом деле.

— Мы позвоним тебе, если ты нам понадобишься.

— Хлоя! — прорычал Виктор.

Его босс, однако, не слушала, и следующее, что обнаружил — что сидит в своем внедорожнике, а лисичка сидит у него на коленях.

Он вез ее к себе домой.

«Это все — плохая идея».

Разум повторял это, пока руки нежно поглаживали спину девушки, пытаясь успокоить. Что касается его члена… в нем скопилось столько возбуждения, что спустя немного времени идея стала казаться просто отличной.

***

Проект могла бы сказать, что Виктор не был слишком доволен обстоятельствами, но она, однако, не возражала. Когда элегантная пожилая женщина заговорила о том, чтобы забрать ее у Виктора, ледяной страх пронзил Проект с ног до головы.

Откуда она знала, что можно верить этой Хлое? Как хрупкая женщина с длинной шеей и неуклюжими конечностями могла защитить ее? Вдохновитель все еще был там. Как и то большое, страшное небо.

Виктор уже доказал, что способен защищаться, по крайней мере, она поняла это по жесткому блеску в его глазах, по запаху крови на его одежде и по оружию, которое он носил. В этом новом мире, заполненном незнакомцами и большими пространствами, Проект будет держаться рядом с тем, кому доверяет, даже если это его раздражает.

Поездка, хотя и менее страшная на этот раз, была отличной возможностью снова прижаться к нему. К ее восторгу, она снова ощутила ту жесткую штуку под попкой. Это ее обрадовало, тем более что Проект знала, что Виктор не в восторге от приказа отвезти ее домой.

Неопытная, когда дело доходило до секса, Проект тем не менее понимала суть процесса. Она видела достаточно секса, когда охранники и врачи спускались в подземелье, чтобы заняться им с заключенными в обмен на дополнительные услуги, такие как еда и одеяла. К Проекту с таким же предложением не подходил никто. Ей было любопытно.

На что похож секс? Были ли вздохи и стоны, которые она слышала из других клеток, звуками боли? Или это было удовольствие? Однажды она попросила кого-то из ученых объяснить ей, что такое секс. Он упомянул что-то о том, чтобы показать, схватил ее и поцеловал в губы, что ей совсем не понравилось. Затем Проект куда-то провалилась, а проснувшись, обнаружив себя в своей камере, понятия не имея о том, что произошло. Что касается мужчины, который поцеловал ее — она больше никогда его не видела. И после этого никто к ней не прикасался, разве что для тестов. Вдохновитель позаботился об этом.

Это раздражало, потому что ей было интересно. Неужели никто не находил ее привлекательной? Может, дело было в неумении трансформироваться? Почему никто даже не пытался флиртовать с ней?

Виктор не флиртовал, но, по крайней мере, одна часть его тела проявляла определенный интерес. Однако впечатляющая эрекция не означала, что он что-нибудь предпримет. Он, казалось, был полон решимости избавиться от надоевшей лисы, что совсем ее не устраивало. Но как она могла заставить его передумать?

Размышления были отложены, когда автомобиль въехал в большую клетку из бетона, столбов и воздуховодов. Было темно, если не считать флуоресцентных ламп. И даже как-то уютно, почти знакомо. Вокруг аккуратными рядами стояли машины.

— Что это за место?

— Гараж под моим домом. Здесь есть служебный лифт, где нас никто не увидит.

Притормозив, водитель, тот самый человек, что обнюхал ее по просьбе Виктора, повернулся на своем месте:

— Хорошо повеселитесь там.

Проект не поняла интонации, но Виктор опасно сверкнул взглядом и хмыкнул в ответ.

Ее защитник вышел из машины и, обняв ее за талию, спустил на пол, чтобы она встала рядом с ним. Проект помахала на прощание водителю, который улыбнулся и отдал ей честь.

Ей пришлось почти бежать, когда Виктор быстрыми шагами направился к лифту. Держась за его руку, она поспешила следом.

— Куда мы направляемся?

— В мой кондо.

— Что такое «кондо»?

Он вздохнул и потер рукой лицо.

— Это сокращение от кондоминиума. Большая квартира. Это место, где я живу. Где ты тоже останешься, пока они не найдут тебе место.

— У тебя достаточно места? Этот кондо больше, чем моя камера? — спросила Проект.

Несмотря на досаду, губы его дрогнули.

— Гораздо. Вот увидишь. — Он затащил ее в лифт, когда дверь распахнулась, и провел карточкой по слоту. Двери закрылись, и Проект почувствовала, как в животе что-то упало, когда лифт поехал наверх.

Они поднимались.

Она наблюдала, как на табло меняются цифры, молча считая в голове, пока они не достигли самого последнего этажа, номера тридцать пять. Они вошли в квадратное помещение с одной дверью и клавиатурой. Наклонившись, Виктор развязал шнурки на ботинках и многозначительно посмотрел на тапочки, которые ей одолжили. Проект сбросила их, но вряд ли ее грязные ноги стали лучше.

Виктор же, оставшись в черных носках, выпрямился и постучал по маленькой консоли. Раздался звуковой сигнал и щелчок.

Ее спаситель открыл дверь и жестом пригласил ее войти. Улыбаясь, Проект вошла… и ринулась обратно, когда вид ошеломил ее.

Мускулистые руки обвились вокруг ее тела, и Виктор мягко заговорил с ней:

— Все хорошо. Наверное, мне следовало предупредить тебя, что я живу в пентхаусе. Мы довольно высоко.

Но ее беспокоила не высота, а окна от пола до потолка вдоль задней стены, из которых открывался головокружительный вид на город со всеми его мерцающими огнями.

Продолжая говорить тихо, он попытался успокоить ее:

— Если ты боишься, имей в виду, что это стекло даже лучше, чем пуленепробиваемое. Можно швырнуть в него стулом, оно даже не треснет. Это стоило целое состояние, но я хотел убедиться, что мой дом стал безопасным.

Считая в голове, Проект использовала знакомые цифры, чтобы успокоить сердце.

— Он такой большой, — наконец пробормотала она, уже привыкая к панораме. Видя, как далеко простирается горизонт, она вспомнила, как мало знает о мире и о том, насколько он огромен.

— Большой, но приятный на вид. Думай об окне как о живой картине. Она не может причинить тебе боль, но ты можешь ею восхищаться. И смотри, ты все еще окружена стенами и потолком.

Подглядывая вверх, она пожаловалась:

— Это высокий потолок.

И снова губы Виктора скривились в усмешке.

— А теперь ты придираешься. Пойдем, я покажу тебе комнату, где ты будешь жить. Тебе понравится. Там только маленькое окошко, и мы можем спрятать его занавеской.

Виктор провел ее через открытое пространство. Проект наступала на какую-то серую ткань на полу, и ее ноги просто утопали в мягкости, которую она и представить себе не могла.

Остановившись, она несколько раз подпрыгнула.

— О, это замечательно. Что это?

— Ковер.

— На полу у тебя в кабинете тоже была ткань, но не такая мягкая. Жаль, что у меня не было кусочка такого ковра, чтобы постелить на полу клетки.

По какой-то причине ее слова заставили его напрячься.

— Идем.

Виктор повернулся и, расправив плечи, повел ее к двери в дальнем конце гостиной — гостиной, уставленной диванами, стульями и завешенной оружием! Много-много оружия и больших ножей. Некоторые лезвия были длиннее ее руки!

Она снова остановилась и разинула рот.

— Это все твое?

— Да. Я коллекционирую оружие.

Отпустив руку своего спутника, Проект подошла к блестящему клинку, закрепленному на кронштейнах. Провела пальцем по краю и зашипела, когда порезалась.

Кровь выступила из ранки, и Виктор зарычал.

— Осторожно. Все острое.

— Я вижу, — сухо заметила она. — Что это? И зачем тебе такой большой нож? Я не понимаю, как им резать еду?

Он хмыкнул.

— Это потому, что это для борьбы, а не для еды. Это меч.

— Как у рыцарей в сказках! — воскликнула она с волнением. — Как замечательно. Ты знаешь, как им пользоваться?

— Конечно. Я знаю, как использовать все оружие в моей коллекции.

— Почему?

— Почему что?

— Почему у тебя его так много? И почему ты учился его использовать? Ты тоже боишься ученых?

— Я никого не боюсь. — Он зарычал, и его глаза засияли яростным блеском, от которого у нее затряслись поджилки. — Просто мне нравится оружие, и мне хочется владеть тем, что я могу использовать. Никогда не знаешь, когда пригодится умение обращаться с кинжалом, пулеметом или даже удавкой.

И она бы могла защитить себя. Как бы здорово было научиться этому искусству.

— Ты меня научишь? — попросила Проект.

— Моя очередь спросить, почему? Почему ты хочешь научиться?

Она взглянула ему в лицо и увидела, что он пристально смотрит на нее.

— Потому что, я думаю, было бы неплохо знать, как бороться. Чтобы не бояться. Чтобы никто не мог сделать со мной что-то отвратительное только потому, что он сильнее.

Во взгляде Виктора Проект заметила жалость — последнее, что ей хотелось бы видеть. Она отвела взгляд.

— Забудь, что я это сказала. Это была глупая идея.

— Вовсе нет. Это смело. Требуется мужество, чтобы хотеть бороться за себя. И если ты хочешь учиться, я научу тебя.

— Правда? — Счастливо взвизгнув, она обняла его за шею.

Она никого никогда раньше не обнимала, но с Виктором это было так естественно.

Так правильно. Так хорошо.

Глава 5

На мгновение Виктор позволил ей обнять себя: спонтанные объятия — это не то, от чего он мог отказаться. Но энтузиазм девушки и его удовольствие от ее близости не смогли полностью стереть эмоции от предыдущей просьбы и признания.

Виктор почувствовал жгучий гнев, когда девушка спросила его, научит ли он ее сражаться. Затем его наполнила глубокая жалость. Должно быть, в плену лисичке приходилось совсем несладко. Она так долго жила в клетке, что не помнила даже самых элементарных вещей, которые он воспринимал как само собой разумеющееся, например, ковер.

Конечно, он научит ее драться. И поможет преодолеть страх перед небом. В прошлом Виктор брал на себя роль учителя, в основном, для солдат, которым нужно было изучить основы выживания и боя. Опираясь на свои знания, он будет тренировать ее, как тренировал тех мужчин.

Конечно, его те солдаты не возбуждали, но даже это можно будет использовать как упражнение для достижения контроля. Он только надеялся, что справится.

Отсутствие у рыжей лисички знаний о реальном мире беспокоило, но по-настоящему раздражало Виктора то, что у нее не было настоящего имени. Он не мог выпустить пар, другими словами, убить что-то, чтобы успокоить себя — и заодно обеспечить ужин — так что постарался занять себя чем-то другим, например, придумать имя.

— Я научу тебя драться, если ты выберешь другое имя, — сказал Виктор и тут же отругал себя за то, что слишком мягок.

— Другое имя? А что не так с Проектом?

— Оно унизительно.

— О. Ну, если ты так говоришь. Я возьму другое имя, если ты думаешь, что это так важно. Но какое взять? Как ты выбрал себе имя?

— Я не выбирал. Моя мама решила, а отцу осталось только кивнуть в знак согласия. Она — русская, и у нас дома обычно командует она, — объяснил он. Судя по растерянному выражению лица девушки, это только еще больше запутало ее. Он вздохнул. — Со временем ты поймешь. Что касается имени, так как ты не можешь вспомнить свое настоящее имя, давай придумаем что-нибудь временное, пока Джесси не выяснит, кто ты.

Она закусила губу.

— Например?

— Наверняка ты слышала за все эти годы разные имена. И какие-то даже тебе нравились.

Кивок означал «да», но лисичка не выглядела счастливой и не назвала ни одного из них.

— Что случилось? Нет хороших?

— Просто… — Она замолчала. — Имена, которые я слышала, принадлежали охранникам или врачам, которые заботились обо мне. И брать какое-то из них…

— Это глупая, чертовски глупая идея, — рыкнул Виктор. Ему хотелось дать себе пощечину за глупость. — Забудь, что я это сказал. Знаешь что? Как насчет того, что я назову несколько имен, и ты остановишь меня, когда услышишь то, что тебе понравится?

Лисичка улыбнулась.

Его разум затуманился от раздумий. Что-то красивое, но уникальное. Черт, это было сложнее, чем он думал. Самые очевидные имена уже принадлежали людям, которых он знал. Он сосредоточился на лисичке, на спутанной копне рыжих волос и светлых глазах.

— Энни? — Он тут же покачал головой. Слишком напоминало глупую песенку о радуге из мультика про сиротку, который так любила смотреть его сестра. — Нет, забудь. Тэмми?

Она покачала головой.

— Мелани? Патрисия? Аманда? Кэти? Лиза?

Девушка качала головой, и он пытался вспомнить все новые имена.

Лисичка? Как назвать горячую лисичку?

— Шери? Рене?

Губы ее приоткрылись, глаза просветлели.

— О, Мне нравится последнее. Это кажется знакомым.

— Тогда ты теперь Рене. Хорошо, теперь, когда у нас есть имя, давай завершим путь в твою комнату. Здесь есть даже ванная, так что ты можешь искупаться и смыть с себя запах клетки.

Сама, совсем не прикасаясь к нему — и Виктор уже скучал по ее прикосновениям — Рене пошла вперед и замерла. Он остановился позади, и хотя дверной проем позволил бы ему пройти, предпочел остаться у девушки за спиной. Его руки сами собой легли на ее бедра, гораздо более округлые, чем это казалось под бесформенным платьем.

— Что случилось?

— Она такая большая. И красивая, — прошептала она.

Они забрели куда-то еще? Виктор посмотрел Рене через голову и увидел всю ту же комнату для гостей, которую он украсил, когда его мать и сестра приехали в город и настояли на визите. Декорированная в зеленых и серых тонах, она казалась ему довольно простой, с парой сверкающих кинжалов над кроватью.

— Она твоя, пока не найдешь что-нибудь получше.

Что, учитывая качество предметов в комнате, даже если они простые, может занять некоторое время. Виктор не скупился на украшения. Он часто работал в более чем спартанских условиях и компенсировал это роскошью своего логова.

— Моя? Серьезно?

Она развернулась и улыбнулась ему, ее золотые глаза загорелись, и он даже наклонился вперед, почти чувствуя вкус счастья на ее губах. Но вовремя поймал себя и вместо этого прошел мимо, чтобы открыть дверь.

— А вот и ванная. В шкафу есть мыло и шампунь, свежие полотенца. У меня здесь нет одежды для женщины, но я раздобуду тебе чистую рубашку и брюки, пока кто-нибудь не отвезет тебя за покупками.

Но она, казалось, не обращала внимания на его слова, бродя вокруг, прикасаясь буквально ко всему: к прохладному мрамору туалетного столика, к ручке унитаза, которую она тут же дернула, хихикая, когда вода закружилась в сливе.

— Кричи, если понадоблюсь. — Оставив Рене исследовать ванную и купаться — о нет, он не будет себе этого предоставлять — Виктор перебрался в свою комнату, оставив дверь приоткрытой, чтобы услышать, если она позовет.

Раздевшись, он положил свою грязную одежду в корзину для белья. Его горничные, тоже перевертыши, закрывали глаза на пятна крови или зловоние пороха, исходящее от одежды… еще бы они не молчали, учитывая, сколько он платит.

Голый, он вошел в ванную и открыл холодную воду. Ему нужен был настоящий холод, чтобы ослабить свой неподобающий пыл к Рене, странной девушке, выбравшей его своим защитником.

Это ошеломило его. Она не знала, что он хищник? Он мог бы съесть ее на обед, и еще осталось бы место для десерта.

Мм-м, десерт из сливочной плоти, подслащенный женским нектаром.

Виктор застонал и ударился головой о стену. Неправильно. Так неправильно. Конечно, он уже давно не водил женщину в ресторан, но все же он и его рука ежедневно занимались делами.

Почему, о, почему эта леди-лисичка, которую он знал меньше суток, вдруг сломила его холодный контроль?

Вода была арктически холодная, но это не помешало его члену отреагировать на мысли о том, что она сейчас там, голая, принимает душ. Пальцы сжались вокруг члена, поглаживая в знакомом ритме, который вскоре заставил его бедра двигаться в такт.

Он уже был близок к финалу, когда услышал крик. Не раздумывая, Виктор выскочил из душа и понесся через холл, на ходу схватив пистолет из комода.

Пусть его дом был на сто процентов защищен, пусть ей не могла грозить опасность — он все равно бежал к ней.

Он услышал ее зов и должен был быть рядом.

***

Занавеска в душе отодвинулась с резким шорохом, и Рене повернула голову, чтобы понять, почему. Она разинула рот. Выпучила глаза. И чуть не свалилась на край ванны от удивления.

Рядом с ней стоял абсолютно голый Виктор. Мускулистое тело было загорелым и блестящим от влаги. Ее глаза блуждали по его телу, отмечая ширину плеч, выпуклые грудные мышцы и четко очерченный пресс. Потом она посмотрела ниже, туда, где находился его…

Щеки Рене вспыхнули, она бросила испуганный взгляд на лицо Виктора. Рычать было вовсе не обязательно. Покачивающейся возбужденной плоти было достаточно, чтобы напомнить Рене о манерах. Хватит смотреть! Однако образ остался в ее сознании. Вид этой части тела вызвал в ее теле странную реакцию. Ей стало жарко, естество запульсировало.

— Что случилось? — спросил он сквозь стиснутые зубы.

— Ничего. — Если не считать, что у нее появилось жгучее желание прикоснуться к нему. Будет ли его кожа гладкой под ее пальцами? Ему жарко или холодно в данный момент?

Ее взгляд опустился вниз.

— Рене!

Ой. Поймали. Она попыталась сосредоточиться на чем-то другом, кроме его чудесного телосложения. Только тогда она заметила пистолет в его руке.

— На нас напали?

— Нет.

— Ты всегда моешь оружие в душе? — спросила она, нахмурив брови. Разве металл не ржавеет, когда намокает? Решетки камер ржавели от слез заключенных, которые обнимали их, пока плакали и жаловались.

— Нет. Я взял пистолет, потому что услышал твой крик и подумал, что ты в опасности.

Наконец она поняла, и щеки ее еще больше покраснели.

— Ой, прости. Это был не крик страха, я радовалась.

— Ты кричала, потому что обрадовалась? — Его это не впечатлило.

Она кивнула.

— Мне придется застрелиться, если спрошу, почему?

— Не надо, нет. Кровь трудно очистить.

Виктор закрыл глаза, и Рене могла поклясться, что он досчитал до десяти.

— Давай попробуем еще раз. Почему ты кричала, Рене?

— Вода горячая. — Все еще стоя под теплыми брызгами, она повернулась к Виктору лицом, наслаждаясь ощущением.

— Конечно, горячая. Чего ты ждала?

— Холодную, конечно. Когда нас обливали из шланга или когда я ходила в душ в лаборатории — всего несколько раз — температура и близко не была такой приятной. Это прекрасно.

Она вздохнула и откинула голову назад, наслаждаясь текущей по спине водой.

Он сглотнул достаточно громко, чтобы она услышала.

— Ясно. Значит, я тебе не нужен?

— Ну, наверное, нет.

— Ты вымыла спину и волосы?

Рене повернулась к Виктору спиной и взглянула через плечо.

— Я промыла их водой, спину тоже подставила под воду. Они грязные?

Она не понимала, почему он сжал зубы, блеснув глазами. Злился, что она так мало знает? Или она случайно использовала всю горячую воду? Так плохо. Она еще не готова была покинуть эту замечательную ванну.

— Тебе нужно использовать мыло и шампунь, тогда волосы и тело будут чистыми.

Виктор указал на тумбочку, где стояли миниатюрные пластиковые контейнеры.

Подняв маленькую бутылочку, Рене с сомнением посмотрела на нее.

— Как это работает?

— Ты никогда раньше не мыла волосы?

Она пожала плечами.

— Если мы слишком пачкались, а шланг не работал, нас просто брили

Низкий шум, похожий на рычание и что-то еще, вырвался из его горла.

— Мы не будем стричь тебе волосы. Отдай это мне.

Он взял бутылку и обхватил Рене за плечи — ох, кожу закололо — и повернул, поставив спиной к себе. Мгновение спустя она почувствовала пальцы на своих волосах, разделяющие пряди, массирующие голову. Она поднялась на цыпочки, и удовлетворенно мурлыкнула.

— Вот так хорошо, — сказал он глухим голосом.

Виктор толкнул ее под брызги, и белая пена попала ей в глаза.

Рене завизжала.

— Ой, оно щиплет! Ой! Ой! Я ослепла! — Вот тебе и доверие!

— Не будь таким ребенком. Это всего лишь шампунь. Закрой глаза и умой лицо. Все прекратится через минуту.

— Но мои глаза горят! — простонала она, жмурясь от неприятного ощущения.

Послышался шорох, и Виктор оказался позади нее в душе. Она слепо повернулась, ища спасения — и наткнулась пальцами на обнаженную кожу. Это мгновенно успокоило ее.

— Дай мне секунду, сейчас смою. — Он наклонил ее голову под воду, пальцы пробрались в ее волосы. — Тут еще немного пены. Держи глаза закрытыми.

Вода текла по ее лицу. Боль в глазах утихла. Рене позволила себе расслабиться и вдруг осознала свое положение.

И она не знала, как это описать.

Обнаженная, она прижималась к Виктору. Между ног все горело, по телу распространялся жар, вершинки сосков прижались к его груди. Его стержень, зажатый между их телами, раздулся и казался горячим.

Его руки спустились с ее головы, скользнули по спине, вниз, до талии. Секунда — и Виктор обнял ее, и жар внутри стал сильнее.

Рене откинула голову назад и открыла глаза. Ее губы приоткрылись, когда она поймала взгляд Виктора. Мрачный и напряженный, его откровенный взгляд пожирал ее. Не давал двинуться с места.

Он наклонился к ней, и она затаила дыхание, ожидая поцелуя. Желая этого.

— По-моему, ты чистая, — сказал он тихим голосом.

Выйдя из ванны, Виктор схватил полотенце с крючка на стене и обмотал его вокруг себя, скрыв нижнюю часть тела.

Ошеломленная, смущенная и жаждущая чего-то, что она не могла определить, Проект — «нет, теперь я Рене» — онемело выключила краны и взяла полотенце, которое он оставил для нее. Он исчез, пока она обматывала им свое тело.

Что случилось? Или больше похоже на «чего не случилось»?

Он почти поцеловал ее. Она чувствовала это даже несмотря на отсутствие опыта. Почему он остановился?

Твердость его плоти говорила больше, чем слова — она нравилась ему, определенно. Но он все равно ушел. И, черт возьми, Рене должна была выяснить, почему. Ей нужно было понять, что она чувствует. И почему.

Это нормально, что она снова хочет к нему прикоснуться? Что хочет, чтобы он был рядом с ней, кожа к коже? Хочет, чтобы его губы коснулись ее?

У Рене было так много вопросов. Так много новых ощущений и чувств. Жизнь в клетке не готовила ее к кому-то вроде Виктора, человека, который разбудил ее чувства.

Если бы только она могла кого-то спросить. С кем-то поговорить. Но кто будет отвечать на ее вопросы? Кто даст ответы?

Если кто и может, то только один хладнокровный крокодил.

И Рене направилась вслед за Виктором.

Глава 6

Виктор мерил шагами спальню.

Он был одет в джинсы и футболку, больше одежды, чем обычно носил дома, но ему нужна была ткань. Нужна — как броня, чтобы попытаться скрыть воспоминание о том, как тело Рене прижималось к его телу.

Он бросился в ванную, намереваясь спасти ее. И вместо спасения почти проиграл битву со своим телом.

Виктор никак не мог стереть из памяти восхитительный вид ее обнаженной плоти. Такая женственная — тяжелая грудь, широкие бедра, блестящие от влаги, умоляющие о прикосновении языка. Зачесанные назад волосы подчеркивали тонкие черты лица Рене, делая ее похожей на водяную нимфу. Ему хотелось упасть на колени и поклоняться ей.

Он должен был тогда понять и сбежать — сразу же. Далеко и быстро. Попросить замену, сделать все, что угодно, только не касаться ее и уж тем более не помогать ей вымыть волосы. Она почти мурлыкала от прикосновения, и было так просто представить, что она издает этот звук по совершенно другой причине.

По очень развратной причине.

«Я хочу заняться с ней чем-то плохим». Или хорошим, в зависимости от точки зрения.

Пена в ее глазах и последующая паника вырвали его из плена — на мгновение, потому что Виктор и сам не понял, как потом оказался рядом, прижимаясь к ее телу своим. Когда она откинула голову назад, глядя на него завораживающими золотыми глазами, он едва удержался от поцелуя. По выражению лица Рене было видно, что она этого хотела. Хотела, чтобы он воспользовался ее готовностью.

«Я не могу!»

Оперативники не обманывали жертв. Хорошие агенты не позволяли своей похоти встать на пути их миссии — миссии, которая включала в себя защиту девушки до тех пор, пока для нее не найдут хорошее жилье.

«И моя спальня не станет таким жильем, хотя бледное личико и рыжие волосы будут отлично смотреться на серебристом одеяле».

С раздраженным рычанием он убежал в свою комнату, оделся, пытаясь забыть ее прикосновения, но даже там Рене все еще преследовала его. Он не мог перестать представлять ее в своих объятьях. Хотеть ее. В этом не было никакого смысла. Его тело, обычно такое холодное и безразличное, вспыхнуло, как будто у него поднялась температура.

Может, у нее был вирус. Что-то из лаборатории, какая-то заразная болезнь. Да. В этом было больше смысла. Любой повод — лишь бы не признаться, что она заставила его чувствовать.

«Хотя если для лечения мне понадобится хороший секс…»

Нет, лучше он попросит у доктора какие-нибудь таблетки.

А пока Виктору нужно было отвлечься. Поскольку у него не было спарринг-партнера, придется погрузиться в готовку, сосредоточиться на продуктах и времени приготовления.

Но прежде чем он успел добраться до кухни, перед ним появилась Рене, завернутая в полотенце.

«К черту ужин, давайте сразу перейдем к десерту».

— Почему ты не одета? — зарычал он.

Желательно, во что-нибудь, застегнутое от шеи и до пят.

— Ты не принес мне футболку, которую обещал. И я не могла снова надеть грязное платье. Плохо пахнет.

Она сморщила нос.

Мгновенно перестав злиться, он бросился обратно в комнату, где схватил самую маленькую рубашку, которую только смог найти, и пару спортивных штанов с завязкой на поясе. Обернувшись, он обнаружил, что она последовала за ним.

Рене провела рукой по одеялу.

— Очень мило, — сказала она. — Она такая большая. Я думал, что у меня большая кровать, но это нечто огромное.

Огромное? О да, у него есть кое-что огромное. Он отбросил прочь грязную мысль.

— Твоя поменьше, да, а это называется королевский размер. — Достаточно места для борьбы голышом. — Вот, держи.

Он швырнул в нее одежду и стал ждать, пока она уйдет.

— Благодарю.

К его ужасу — и восторгу — Рене уронила полотенце, снова демонстрируя свои соблазнительные прелести. Джентльмен посмотрел бы в сторону, но крокодил просто застыл, зачарованный рыжими кудряшками на ее лобке. К счастью, она разрушила гипноз, когда надела его рубашку через голову. Рубашка оказалась Рене до колен, но вид ее великолепного тела остался словно выжженным на его сетчатке.

Она опустилась на кровать, но прежде, чем успела задрать ноги, чтобы натянуть штаны — и окончательно лишить его разума — Виктор убежал в безопасное место на кухне, его дыхание срывалось, как будто он пробежал марафон.

Да, точно. Бег, чтобы увести его от искушения.

Когда через минуту Рене вошла в кухню, Виктор все еще держал голову в морозилке.

— Что ты делаешь? — спросила она у него за спиной.

«Снижаю температуру тела?» Неправильный ответ.

— Ищу что-нибудь перекусить. Ты любишь морепродукты?

— Я не знаю. Что это?

Вместо объяснений он показал ей. Приготовление пищи занимало его руки и глаза. Рене уселась на стул, задавая вопросы и делая замечания. Виктор отвечал коротко, отрывисто, пытаясь вести себя так, как обычно, но его сдержанное поведение не мешало ей расспрашивать.

— Что это такое?

Он оглянулся и увидел, что она указывает на его эспрессо-машину.

— Он делает особый кофе.

— Я слышала о таком. На что это похоже на вкус?

— Я покажу тебе утром. Не хочу, чтобы кофеин не давал тебе спать. — Нет. Он хотел, чтобы она спала. В своей собственной постели. Один.

Виктор поставил ее тарелку на один конец обеденного стола, а свою — на другой. Между ними было около восьми футов дерева — не считая лишних дюймов в штанах — и он немного расслабился, пока не задохнулся от следующего вопроса.

— Мое тело отвратительно?

Приступ кашля, глоток воды и несколько глубоких вдохов спустя ему удалось выдавить:

— Что ты сказала?

— Я спросила, отвратительно ли мое тело. Оно уродливое?

Нет. Он правильно расслышал.

— Почему ты спрашиваешь?

— Ну, в клетках я была единственной, кого охранники никогда не трогали. Даже Капля кому-то понравилась. А потом, в душе, я думала, что ты меня поцелуешь, но ты не поцеловал.

Значит, ее не насиловали во время пребывания в плену. Ну, это была хорошая новость. Теперь как бы объяснить, он нашел ее слишком привлекательной?

— Ты красивая женщина. Но целовать тебя было бы неправильно.

— Почему?

— Потому что ты жертва.

Рене наклонила голову и с любопытством посмотрела на него.

— Но ты спас меня, так что я больше не жертва.

— Ты все еще приспосабливаешься к реальному миру.

— Разве секс не является частью этого? Или это табу? Есть ли какие-то культурные проблемы, о которых стоит знать? Я читала книги, знаю про свадьбу и все такое. Поэтому ты не поцеловал меня?

Зачем, о, зачем ему понадобился этот разговор?

— Не все женятся до секса. Что касается нашей культуры, некоторые люди думают, что секс — это что-то особенное. Другие занимаются им ради удовольствия. Это зависит от человека.

— К какой группе принадлежишь ты?

Пусть сюда кто-нибудь вломится, пожалуйста!

— Нам нужно об этом говорить?

Золотые глаза внимательно смотрели на Виктора.

— Я доставляю тебе неудобства? Я не хотела этого делать. У меня так много вопросов.

— Тебе стоит поговорить об этом с другой женщиной.

— Но я не знаю другой женщины. И я доверяю тебе. — Золотистые глаза внезапно расширились от шока. — Так вот причина, по которой ты не поцеловал меня? Ты женат? У тебя уже есть подруга?

— Нет. — Виктор все еще видел вопрос в ее глазах. — Я поцеловал тебя не потому, что ты не просто жертва, ты… ты слишком молодая.

Двенадцать лет разницы, плюс ее наивность… девушка заслуживала лучшего, чем старый крокодил, даже если он мог переплюнуть более молодых своей силой и мастерством. И он имел в виду не только боевые качества.

Рене выпятила грудь.

— Мне двадцать шесть. Большинство женщин моего возраста уже давно занимаются сексом.

— А откуда тебе это известно?

— Амели сказала, что потеряла девственность в шестнадцать. И что почти неслыханно, чтобы женщина в двадцать лет ни разу не была с мужчиной.

— А кто такая Амели?

— Она жила в соседней камере, пока ее не перевели на другой этаж.

— Твоя подруга ошибается. Нет ничего плохого в том, чтобы быть неопытной в двадцать шесть.

«Клянусь болотом, стало жарче».

— Но я не хочу быть неопытной. Разве ты не можешь научить меня?

Черт, да! Подожди-ка, нет!

— Рене, ты не можешь просто так предложить секс мужчине.

— Почему бы и нет? Я хочу учиться. Ты сказал, что научишь меня. — Ее упрямая нижняя губа снова восхитительно выпятилась.

Несмотря на невинность требования, Виктор не мог сдержать всплеска вожделения.

— Я сказал, что научу тебя бороться, чтобы тебе не пришлось… — «Раздеться и кричать мое имя, пока не кончишь». — Послушай, когда вы с подругой говорили об этом, она не объясняла тебе, что люди выбирают кого-то более близкого по возрасту, чтобы заняться сексом?

Проклятие. Кто-нибудь убьет его уже или нет? Он так не хотел этого разговора.

— Какое отношение к этому имеет возраст?

— Еще какое. Если ты решишь с кем-то заняться сексом, — только через его холодный крокодилий труп! — тогда нужно заняться этим с кем-то молодым, как ты. Не с таким старым, как я.

— Ты не выглядишь старым.

Комплимент не должен был его радовать. Но это произошло. Виктор подавил самодовольство.

— А я старый. Хватит об этом. Это неуместно. Ешь.

Рене прекратила задавать вопросы, во всяком случае, молчала, пока ела, но Виктор ловил на себе ее взгляд.

Когда трапеза наконец закончилась, и Виктор заметил, что Рене зевает, то сразу же ухватился за возможность уложить ее спать. Одну.

Холоднокровные существа не прижимались друг к другу. Да, именно.

Проводив Рене в комнату, он пожелал ей спокойной ночи и сбежал.

Тем не менее, даже работая, проверяя отчеты об операции по сети FUC и данные других жертв, Виктор не мог не смотреть на закрытую дверь спальни.

Несмотря на то, что Рене была частью его миссии, и осознание того, что она вцепилась в него из страха, он не мог не хотеть в глубине души встретиться с ней при других обстоятельствах. Когда он был моложе. Когда был не таким циничным. Когда был не настолько собой.

****

Рене проснулась, чувствуя себя более отдохнувшей, чем когда-либо. Кровать была такая удобная. К ее удивлению, несмотря на ясный день, она легко заснула и не видела снов.

Потянувшись под своим коконом одеял, она заметила золотое свечение, ползущее по краям занавески. Рене выскользнула из постели и босыми ногами подошла к окну. Она с любопытством выглянула из-за края занавески и закусила губу, чтобы не закричать, чтобы Виктор снова не прибежал спасать ее. С другой стороны, может быть, ей стоит завопить, чтобы посмотреть, окажется ли он снова голым.

Нет. Несмотря на то, как сильно она хотела снова увидеть его загорелую плоть, Рене предпочла бы, чтобы это произошло добровольно. Но прежде чем это произойдет, нужно, чтобы он изменил свое представление о ней.

Он был солдатом. Если Рене хотела, чтобы он видел в ней не жертву, а кого-то другого, ей нужно было самой стать храброй, начиная с этого момента, с этого страшного окна. Несмотря на дрожь, она заставила себя посмотреть в окно.

Яркое. Слепящее. Красивое.

Солнце взошло над крышами разноцветных зданий и немного заглушило страх Рене перед необъятностью внешнего мира. Ее первый рассвет. И он не заставил ее кричать и прятаться под одеялом или хвататься за Виктора.

«Уже лучше».

Горя желанием поделиться своей храбростью, она выбралась из комнаты и направилась к Виктору. Почти бесшумно подобралась к краю его кровати и остановилась, задержав дыхание, позволяя себе насладиться зрелищем. Его загорелая, гладкая кожа ласкала взор. Внизу живота закололо, и Рене с трудом удержалась от желания укусить его великолепную плоть

Или не удержалась. Но как только она приземлилась на него, то обнаружила, что перевернулась на спину, а Виктор сидит сверху, приставив пистолет к ее голове.

Глаза его расширились от шока.

— Какого черта?

— Доброе утро, — весело сказала она.

— Ты знаешь, что я мог убить тебя?

— Мог бы, но не убил же.

Он вздохнул.

— Рене, я опытный убийца. Подбираться ко мне не стоит.

Нехорошо для плохих парней. Но Рене знала, что он не причинит ей вреда.

— Ты быстро бегаешь.

— И почему ты прыгнула на меня?

Потому что хотела кусочек? Хм. Может, пока ей стоит держать это при себе. Так что она сказала о чем-то более безопасном.

— Я видела, как взошло солнце.

— Это напугало тебя?

— Нет. Это было красиво. Я подумала, что стоит сказать тебе.

Странное выражение появилось на лице Виктора. Он опустил голову, и его лоб коснулся ее лба.

— О, Рене. Что мне с тобой делать?

Она уже чувствовала знакомую твердую штуку у своих бедер, и трепет пронзил ее насквозь.

— Я знаю, что я хочу, чтобы ты сделал, но ты сказал мне «нет».

— Ты не имеешь понятия о границах.

У него был такой расстроенный голос.

Она задумалась о причине.

— Я сделала что-то не так?

Скатившись с нее, Виктор сел на край кровати спиной к ней.

— Нет. Да. Тебе не стоит прыгать в чужие кровати.

— Но ты не чужой.

— Ты знаешь меня только день.

— Сколько дней пройдет, прежде чем ты станешь не чужим?

— Рене. — Он произнес ее мя с раздражением, которое она слишком хорошо знала. Как часто она слышала это во время заключения?

«Что значит, ты не можешь перевоплощаться? Почему это успокоительное не действует на тебя? Сейчас не время играть в игры».

— Что? Я пытаюсь понять, но как, по-твоему, это сработает, если ты не собираешься отвечать?

— Я не тот учитель, который тебе нужен.

— Но я была бы хорошей ученицей.

Почему-то ее слова заставили его застонать.

— Нам нужно идти в офис.

Виктор сменил тему, и это сработало.

— Нам? Ты хочешь сказать, что я тоже пойду?

— Обычно слово «нам» это и означает, — сказал Виктор. Он встал и направился к шкафу, чтобы натянуть рубашку.

Ох. Без нее он действительно выглядел намного лучше.

Она хлопнула в ладоши.

— О да. Мы отправляемся в приключение. Хотя подожди. — Ее приподнятое настроение тут же прошло. — Значит ли это, что нам нужно снова ехать в машине?

— Да.

Вкусный завтрак, еще один горячий душ и миллион вопросов, на которые Виктор ответил односложно — и вот они были на пути в офис FUC.

Как оказалось, храбрость в наблюдении за восходом солнца не распространялась на поездку на открытом воздухе и под настоящим голубым ярким небом. Рене не понравился хаос на улицах, переполненных другими транспортными средствами, сигналящими и сворачивающими, чтобы занять чье-то место. Или это было оправданием, которое она использовала, чтобы прыгнуть к Виктору на колени, крепко обнять его и уткнуться лицом ему в шею.

Какова бы ни была истинная причина, она наслаждалась ощущением его рук и игнорировала ухмылки их водителя. Но улыбнулась про себя, когда мельком увидела, как Виктор показал водителю средний палец.

Как только они подъехали и припарковались в том же переулке, что и накануне, Виктор выскользнул из машины первым, положив руку на приклад пистолета. Он объяснил ей по дороге, что, несмотря на камеры и прочую охрану, необходимо было соблюдать безопасность.

Заявив, что все чисто, Виктор протянул ей руку, и она выскользнула из машины, но ее ноги так и не коснулись земли.

Ноги, одетые в легкие тапочки, купленные накануне, потому что туфли Виктора были слишком большими для нее.

Рене захихикала, когда Виктор подхватил ее на руки и побежал вверх по тем же ступенькам, что и накануне.

Раз, два, три… она считала лестницы. По мере того как число их росло — все выше и выше — ее восхищение его выносливостью тоже росло. Он сильный! И не старый, как утверждал, учитывая, что их водитель, молодой парень, пыхтел и сопел уже на второй лестнице.

Войдя в офис, Рене не произнесла ни слова, так как в очередной раз все вокруг уставились на нее. Только крепче вцепилась в Виктора. Она знала, что пока находится рядом с ним, никто не причинит ей вред.

Симпатичная блондинка за большой тумбочкой подняла голову, наблюдая за их приближением.

— Доброе утро, Виктор, и вы, наша гостья. Джесси ждала вас в техническом отделе. Говорит, у нее есть новости о твоей подруге.

Рене нахмурилась, и Виктор тоже.

— Хлоя тут?

— Пока нет. Навещает жертв. Ее не будет здесь еще несколько часов.

— Передай, что мне нужно поговорить с ней, когда она приедет.

О чем? Рене задумалась, но он тянул ее по ряду коридоров дальше, пока они не вошли в большое пространство, заполненное компьютерами. Только один человек был на месте, и он быстро стучал по клавиатуре, пока по экрану бежали какие-то знаки.

— Я здесь. Что у тебя? — спросил Виктор, когда Джесси не сразу заметила их прибытие.

Повернувшись в кресле, девушка посмотрела на них.

— Вот вы где. Вы поздно. Долгая ночка? — Джесси ухмыльнулась Виктору, и тот прорычал что-то о лебедях, которые могут оказаться в мясном пироге. — Привет, рыжая. Приятно видеть тебя снова.

Улыбаясь, Рене помахала в ответ.

— Мэри сказала, что у тебя есть новости, — заявил Виктор.

— Да. Или нет. Так же известные как хорошая и плохая новость.

Пальцы Рене сжались вокруг пальцев мужчины.

— Какая плохая? — спросил Виктор.

— Я не смогла найти имени.

— У меня есть. Рене. Разве это не прекрасно? Виктор подарил его мне. Имя. И, кстати, я слишком молода для него, чтобы учить меня сексу, — выпалила Рене радостно, хотя и не поняла, почему после ее слов Виктор повернулся к стене и треснулся об нее головой.

Джесси поперхнулась и отвернулась от них, сгорбившись и дрожа.

— С ней все в порядке? — прошептала Рене. В камерах, когда кого-то трясло, это обычно означало, что должно произойти что-то плохое. Или мерзкое. Кого-то могло вырвать или даже хуже.

— Все с ней нормально, но я не могу поручиться за ее самочувствие потом, — прорычал Виктор. — Какие еще плохие новости у тебя есть?

Джесси ответила, чуть задыхаясь:

— Рене определенно двадцать шесть лет, согласно ее медицинской карте, и если ей можно верить, она была в заключении в течение четырнадцати лет.

— Самый долго живущий экземпляр. Ура мне.

Рене потрясла кулаком, как делали другие ученые. На лице Виктора было изумление.

— Четырнадцать лет? Как мы могли не знать, что это происходит?

Джесси пожала плечами.

— Лишь в последние годы вдохновитель начал похищать так много людей. До этого это был просто перевертыш здесь, перевертыш там. Согласно файлам, которые я восстановила, все жертвы, за исключением тех, кого мы спасли, умирали за год или чуть больше. Рене — единственная, кто пережил все испытания.

— А еще мне кололи наркотики. Много наркотиков. Некоторые из них были довольно милыми, там был один, который заставлял меня видеть радугу. — А еще ей нравился тот, который заставлял ее думать, что она может летать. Правда, у нее после него пару раз оказывался сломан нос.

— Я хочу убить кого-нибудь.

Виктор ударил кулаком в стену, оставив внушительную вмятину. Видимо, не довольный своей импровизированной переделкой комнаты, он ударил по ней снова и снова.

— Почему он такой злой? — спросила Рене у Джесси.

— Он не злой. Он выражает себя в форме, которая очень не подходит хладнокровным! — Джесси чуть не прокричала последнюю фразу.

Глубоко вздохнув и расправив плечи, Виктор оставил стену в покое и посмотрел на них.

— Прости. У меня чесалась рука.

— Разве поскрести ее не лучше?

— Просто забудь, что я это сделал. Есть еще плохие новости?

— Не совсем. Следующий лакомый кусочек, который я обнаружила, можно считать хорошей новостью. У Рене иммунитет к большинству лекарств, даже к основным анестетикам, со времени чего-то, что упоминается как инцидент.

— Какой инцидент? — рявкнул Виктор.

— Не знаю, — сказала Джесси, обмахивая его бумагой. — Мне еще не удалось расшифровать эту часть базы данных.

Две пары глаз повернулись к ней, вопрос в них был ясно виден.

Рене вздохнула.

— Это не так уж и важно. Я случайно упала в чан с радиоактивными отходами.

— Что?!

— Упала. Раньше я был неуклюжа и часто скучала. Я решила поиграть с доктором в пятнашки, и он снял наручники. Я выигрывала, но потом упала в воду.

Не лучший момент.

Виктор чуть не взорвался, и Джесси положила руку ему на плечо, что Рене совсем не понравилось. Она повернулась к девушке, волосы встали дыбом, и она тихо зарычала.

Джесси убрала руку и положила ее на колени.

— Что случилось потом?

— Они вытащили меня, но не раньше, чем я проглотила, наверное, тонну этой воды. Я болела несколько недель. У меня выпали волосы. Я потеряла все зубы, которые, к счастью, потом выросли снова. Слезло немного кожи. Это было не лучшее время, но, с другой стороны, когда мне стало лучше, мои прыщи прошли, и препараты перестали действовать.

— Поэтому ты не можешь изменить форму? — спросил Виктор.

Она пожала плечами.

— Возможно. Но я не помню, чтобы менялась даже до инцидента, так что, возможно, я была просто дефектной с рождения.

Она не думала, что сейчас самое время сказать ему, что она почти ничего не помнит до этого инцидента.

Однажды она проснулась в лаборатории. Проект Х081, ни матери, ни отца, ни друзей. Вдохновитель утверждал, что создал ее. «Я создал тебя, значит, я владею тобой», — не раз заявляла миниатюрная фигурка.

Единственное, чего Рене никогда не понимала, так это то, что если они сделали ее, то откуда взялись эти сны? Сны, в которых она бежала на четырех ногах по лесу. Видения женщины с медными волосами и громким голосом, которая протягивала руки, чтобы поймать ее. Торт, увенчанный свечами, кто-то поет песню. Если они сделали ее, вырастили в пробирке, то как она могла видеть эти вещи? Знать о них?

Боясь, что они заберут ее сны, она никому не сказала. И даже сейчас, когда Виктор и Джесси тихо говорили о других сведениях, найденных на компьютерах лаборатории, Рене молчала.

Она боялась потерять часть своей фантазии. Мечты о том, что эти образы что-то значат, что у нее есть семья, что она — не просто Проект, Франкенштейн, как в шутку назвал ее доктор.

«Может, в мире есть кто-то, кто уже любит меня».

Глава 7

Виктор наблюдал за Рене, которая, когда ей наскучил разговор, просто отошла прочь, чтобы побродить по комнате. Гнев от того, как долго ее держал в плену вдохновитель, не утихал. Хотелось убить кого-нибудь.

Хотелось многого.

Хотелось встряхнуть Рене и спросить, как она может вести себя так весело в этой ситуации. Шутит о наркотиках, которые ей кололи. Обвиняет себя в неуклюжести из-за падения в радиоактивный чан. Разве она не воспринимала все это всерьез? Как она могла не сходить с ума от злости от того, что с ней сделали?

Он сходил с ума. И он поможет ей отомстить.

— Ви-и-т-то-р-р! Где ты? Я иду искать, Виктор! Тебе не спрятаться от меня!

Радостные восклицания проникли в его разум за секунду, как Рене подскочила к нему сзади и крепко обхватила его за талию, как анаконда. Он не винил ее за это. Узнав обладательницу голоса, он тоже хотел спрятаться.

Его бывший партнер, пампушка-зайка, которая сводила всех с ума — но которая надрала задницу куче плохих ребят на задании — заскочила в кабинет и заключила его в объятья.

— Виктор! — взвизгнула Миранда. — Я так скучала по тебе!

— Я думал, ты спряталась и типа держишься в стороне, — сказал он, мучаясь в объятьях зайки. Проклятые лесные твари были такими чувствительными. И лисичке это тоже не понравилось, судя по рычанию у него за спиной.

— Мне пришлось вернуться. Прием у врача. И нам нужно было больше морковного пирога. Местная пекарня не делает пироги, что глупо, потому что Джуниору это очень нравится, и они бы могли сколотить на мне целое состояние, — сказала Миранда, похлопывая округлый живот.

— А где Чейз?

— Миранда! — Знакомый рев заставил ее закатить глаза.

— В кабинете Джесси, медвежонок, — крикнула она. — Я разговариваю с Виктором.

И, как обычно, она неправильно произнесла его имя. Его звали Виктор, но в устах зайки это всегда звучало как «Виттор». Но он бросил попытки заставить ее произнести свое имя правильно уже много лет назад.

Миранда посмотрела на него слева, потом справа, пытаясь мельком увидеть Рене, которая отказывалась поднимать голову. Чейз неуклюже вошел в комнату. Медведь-гризли, не только как животное, но и по своей природе, он рычал на всех, кроме своей пары.

— Может, хватит от меня отскакивать? Как я смогу защитить твою мохнатую задницу, если ты не хочешь стоять на месте?

— Я же говорила, что лифт не такой уж и быстрый. — Миранда ухмыльнулась. Чейз зарычал, а Виктор вздохнул.

Он привык к тишине, пока Миранда была в отпуске. Фактически, в вынужденном отпуске, учитывая, что она хотела работать над делом вдохновителя, но из-за того, что псих хотел заполучить саблезубую зайку и ее ребенка в свои лапы, они сочли более безопасным укрыть ее под охраной семьи Чейза. С таким мужем, свекром и боевой свекровью-медведицей только безумец может решиться что-то предпринять.

Ладно, вдохновитель, будучи безумцем, все-таки пытался похитить ее, но они сорвали попытку. Агенты FUC одержали верх, и Миранда, ребенок и все остальные оказались в безопасности — до тех пор, пока кто-то не наложил руку на ее морковный пирог.

— Тебе следовало остаться в своей конспиративной квартире, — предостерег Виктор.

Миранда закатила глаза.

— О, по-жжж-ал-уй-ста, — протянула она. — Ты когда-нибудь был заперт с тремя медведями в доме без меда или морковного пирога?

— Ей стало скучно, — сухо заметил Чейз. — Лично я нахожу сон освежающим.

— Видишь, с чем мне пришлось смириться? — Миранда понизила голос до заговорщического шепота. — Вы знаете, что медведи могут спать по шестнадцать часов в день? Это безумие. Мне нужно только пять или шесть.

— Потому что ты дурная, — заметила Джесси.

Миранда показала язык лебедю, и та закатилась смехом.

— Эй, кто устроил вечеринку и не пригласил меня? — Мейсон с ухмылкой появился в дверях. Он хлопнул Чейза по спине, но тот даже не сдвинулся с места. — Ха. Я знал, что Миранда не протянет и недели в конспиративной квартире. Ты должен мне двадцать баксов.

— Глупые агенты должны были принести больше еды. Беременные зайки, по-видимому, отращивают бездонные желудки.

Ворча, Чейз порылся в кармане и неохотно протянул смятую купюру.

— Ты поставил на меня? — спросила Миранда, уперев руки в бедра.

— Да.

— Потрясающе. В следующий раз дай мне знать, и я устрою так, что ты выиграешь, медвежонок.

Миранда подмигнула, подпрыгивая на месте.

— Кто сказал, что я проиграл? Во всем виновата любопытная мама и тонкие бумажные стены, — добавил Чейз, когда Виктор поднял бровь в ответ на его странное заявление.

— Ох! Это слишком. Меня тошнит, — простонал Мейсон. — Нечестно. Я же только что позавтракал.

Резкий удар по ребрам, и Мейсон заткнулся. Чейз самодовольно улыбнулся.

— Почему прячется твоя подруга? Я хочу с ней познакомиться. — Миранда подпрыгивала от нетерпения, но Рене, ошеломленная новыми людьми, не сдвинулась с места.

— Она немного застенчива, — ответил Виктор, уверенный, что весь контур лица Рене навсегда впечатается его спину, так сильно она надавила.

— Застенчива? — Миранда моргнула, и ее нос дернулся. — Но это же я. Разве ты не рассказал ей обо мне? Мне обидно, — воскликнула Миранда, резко прижимая руку к груди. — Я думала, что что-то значу для тебя.

Острые ногти впились ему в талию, и Виктор постарался не морщиться. Он погладил пальцы, вжимающиеся в его кожу.

— Рене, это Миранда, мой партнер.

Когти вжались сильнее.

— Партнер по работе. Она в декретном отпуске со своим мужем, Чейзом.

Давление ослабло. Рене посмотрела на свою руку.

— Она агент?

— Один из лучших, — похвасталась Миранда. — Когда я выпускаю свою зайку, все бегут.

У лисички вырвался смешок.

— Ты что, заяц? Такие длинные висячие уши и пушистый хвост?

— Не позволяй моей удивительной внешности обмануть себя. Внутри я — смертельный хищник.

— С огромными клыками. Мы знаем, — перебил Мейсон. — Выпендриваешься.

— Это не так!

— Не начинай, — прорычал Чейз.

Его предостережение не остановило Миранду: она показала Мейсону средний палец, тот ответил тем же, и Рене смотрела на все это с широко раскрытыми глазами.

— Здравствуй, меня зовут Мейсон. Я агент FUC, и вот та горячая штука — это мой личный шоколадный техно-восторг. Возможно, ты помнишь меня со вчерашнего дня. Я был частью команды, которая помогала освободить вас.

Мейсон протянул руку, и Рене посмотрела на нее, но не прикоснулась.

— Пожми руку, — пробормотал Виктор себе под нос.

Убрав руку с его талии, Рене сжала пальцы Мейсона и энергично потрясла, прежде чем отбросить прочь, как горячую картошку.

— Хорошая хватка. Ты счастливый человек, Виктор. — Мейсон подмигнул. Миранда и Джесси хихикнули.

Даже Чейз выглядел удивленным. Виктор, однако, больше всего на свете хотел врезать Мейсону. Как он смеет даже думать о Рене в таком смысле? И насколько хороша ее хватка? Черт бы побрал медведя за картинку, возникшую в голове.

Может быть, он позже отведет любопытное млекопитающее в тренажерный зал и покажет, почему не стоит упражняться в остроумии в присутствии зубастых злых крокодилов.

Несмотря на его раздражение от грубых намеков Мейсона, это подействовало. Рене вышла вперед, правда, все еще приживаясь к нему, но, по крайней мере, она больше не пряталась, используя его как щит.

— О, разве ты не прелесть! — воскликнула Миранда. — Но одежда ужасная. Безразмерная мужская рубашка и брюки — это только для дома. Такая красивая девушка, как ты, могла бы носить облегающую яркую одежду, чтобы подчеркнуть фигуру. Виктор, ты должен отвезти ее по магазинам.

— У меня нет времени. Мне нужно написать несколько отчетов. С людьми поговорить. Ну, ты понимаешь. Типа работа.

Черт, он даже пошел бы к дантисту и напугал бы его своими острыми зубами — что угодно, чтобы избежать поездки в магазин. Заядлый интернет-покупатель, он покупал все онлайн и просто оплачивал доставку.

— Тогда я возьму ее с собой.

— Нет! — И Виктор, и Рене рявкнули это одновременно, что вызвало еще один раунд понимающих улыбок, которые он не оценил.

— Я остаюсь с ним, — объяснила Рене, обхватив его за талию руками и сцепив пальцы.

— Моя работа — защищать ее, — добавил он, зная, что это звучит неубедительно с самого первого слова.

— Конечно, — сказала Миранда, закатывая глаза. — В таком случае, лучше пусть тебе пришлют документы на дом, потому что это может занять несколько часов.

Часов? Нет. Они бы не стали. Он был суровым военным. Агентом с бесчисленными навыками. Но беременной чокнутой зайке было все равно.

Без особого желания, но все-таки даже и не думая о том, чтобы оставить Рене одну, Виктор был втянут в поход по магазинам.

За одеждой. Ужасная миссия.

***

Рене видела, что Виктора не особо обрадовало, как все обернулось. Но это была не ее вина. Сумасшедшая блондинка утверждала, что ей нужна одежда, и, честно говоря, Рене тоже хотела одеться иначе. Во что-то красивое, как и другие женщины. Во что-то, что заставило бы Виктора посмотреть на нее с тем же теплым светом в глазах, какой она видела у Чейза и Мейсона, когда они смотрели на своих женщин.

Его босс Хлоя, когда Виктор связался с ней по телефону в отчаянной попытке предотвратить шопинг, сказала, что его немедленного внимания ничего не требует, а потом буквально приказала ему идти.

Сопровождаемая медведями, слегка сумасшедшей беременной зайкой, ухмыляющейся Джесси, о, и одним хмурым крокодилом, Рене оказалась в большом автомобиле с тонированными окнами — мини-вэном, как объявил Мейсон, когда она посмотрела на него. Несмотря на то, что в машине было достаточно места, Рене все еще предпочитала свое место на коленях Виктора, и это почему-то заставило Миранду смеяться так сильно, что по ее щекам потекли слезы.

По крайней мере, Рене больше не хотелось снять с веселой зайки скальп — даже когда она услышала, как Чейз упомянул о кроличьих муфточках, а Мейсон возразил, заявив, что лебяжий пух — самый мягкий материал на свете. Не понимая ни разговора, ни шуток, она, тем не менее, расслабилась и отказалась от своего плана покалечить Миранду. Когда та бросилась на Виктора, Рене почувствовала, как кровь буквально бурлит в ушах. Она постоянно произносила его имя неправильно, да еще и с фамильярностью, которая заставила Рене стиснуть зубы.

Тот факт, что зайка оказалась замужем, то есть безвредной — если, конечно, не считать зубной боли от ее энтузиазма — заставил Рене успокоиться, но недостаточно, чтобы сразу стать Миранде подругой. Громкая, прыгучая зайка, медведи-гризли — нет, Рене доверяла только Виктору, потому что хорошо знала, что вдохновитель еще жив.

Часть ее задавалась вопросом, должна ли она сказать им то немногое, что знала. Но на самом деле, что она могла добавить? Она не чувствовала себя виноватой. Ведь Рене не знала, куда сбежал вдохновитель. Она действительно не знала о нем ничего, кроме того, как он выглядит — злое лицо, много прыщей.

Она молчала, слушая веселые препирательства обеих пар, пока они ехали в место, которое Миранда называла торговым центром. Джесси решила присоединиться к ним на обеденный перерыв, тем более что ее компьютер все еще расшифровывал информацию из лаборатории.

Когда Виктор тихо упомянул о ее боязни открытого неба, Чейз с кивком въехал на забитую машинами крытую парковку. Они вылезли из машины, и Рене ухватила Виктора за руку.

Она отчаянно старалась не выглядеть дурочкой в шлепанцах, которые одолжила Миранда. Очевидно, они не предназначались для общественных мест. Виктор застонал, когда Миранда добавила туфли в список покупок.

Огромное количество людей, бегающих туда-сюда по зданию, вызвало у нее маленькую паническую атаку, и Рене взяла Виктора под руку. Ее сердце забилось быстрее, пока она оглядывалась вокруг.

Скрывался ли среди них вдохновитель? А его приспешники? Они все пялятся на нее, потому что она другая?

— Никто тебя не обидит, — пробормотал Виктор.

Она взглянула на него снизу вверх.

— Но их так много. Как ты можешь быть уверен?

Миранда фыркнула.

— О, пожалуйста, если бы я не была беременна, я могла бы взять этих людей на себя. Ну и Виктор тоже, при условии, что я помогу, конечно.

— Ну и дела, спасибо за доверие, — сухо ответил он. — Но серьезно, даже вдохновитель не стал бы действовать так на виду. Мы все заинтересованы в том, чтобы сохранить нашу ипостась оборотней в секрете. И если я ошибаюсь, то для этого пригодится мой «магнум».

— У тебя «магнум»? — сказал Мейсон. — Мило. А у меня старый добрый «браунинг».

— Извращенцы, — пробормотала Джесси. — Хороший электрошокер — это все, что вам нужно.

— Ножи лучше, — добавила Миранда.

Когда все посмотрели на Чейза, он пожал плечами.

— Я старомоден. Я предпочитаю использовать кулаки.

Рене моргнула, когда они так спокойно заговорили об оружии и предполагаемом насилии. Они все были сумасшедшими. Почти как она.

Убрав руку Виктора, она расправила плечи, крепко сжала его ладонь и последовала за Мирандой и Джесси, которые учили ее ходить по магазинам. Или, как назвал это Мейсон, заставляя кредитную карту плакать. Никогда в жизни ей не было так весело.

Пока они осматривали стеллажи с яркой одеждой, Миранда что-то бормотала. Бесцельно, или так казалось изначально.

— Итак, ты и мой напарник. Что между вами происходит?

— Прошу прощения? — переспросила Рене, не понимая вопроса.

Джесси закатила глаза.