Лия Кирсанова и диадема Четырёх стихий (СИ)

Глава 4. Начертание

День начался с приятного. Никто не будил, не тревожил. Я развалилась на койке и искала в книге огнецвет. Картинки в книге были живые, и можно было потрогать цветок. Огнецвет мне нужен для урока по зельям. Профессор Долиани взъелся на меня и теперь заставляет выполнять дополнительные задания.

Если честно, я не против. Евгения Андреевна занимается со мной травничеством. Она говорит, что, если я вдруг попаду в незнакомый лес, то всегда смогу найти те травы и растения, которые помогут мне выжить. В лесах растут фрукты, ягоды. Да, они отличаются от тех, что растут в лесах России, но всё же…

Не всегда с помощью магии можно исцелить раны и Дарина не всегда будет рядом. Многие раны — прежде чем исцелять заклинанием — необходимо обработать их, и наложить повязку. В таком случае будет полный эффект от заклинания.

Огнецвет растёт в Келесельском лесу — самом опасном лесу! И растёт он в колючих кустах. Вооружусь секатором и серпом, и погнали! Идти нужно ночью, так вероятнее всего обнаружить огнецвет.

— Слушай детка, ты, что там читаешь? — спросил Аристарзис.

— Книжку.

— Опять по травам? — сафирит стал красным.

— Не опять, а снова! Профессор Долиани очень любит мне в конце урока давать заданий пять. Я эти склянки, котлы и прочую радость во сне вижу! Сегодня нужно ещё за огнецветом сходить.

Сафирит сменил с красного цвета на голубой цвет.

— Ты сегодня в Келесельский лес пойдёшь? — жадно переспросил он.

— Угу. Эй, ты, что так обрадовался?! — спохватилась я.

— Как же! Ночь. Луна. Страх! Не, всё-таки я рад, что тебя отдали мне, — гордо сказал он.

— Чего?! — поперхнулась я. — Это ещё кому кого отдали!

— Конечно, тебя мне! А как иначе? Вот ты сама подумай!

— Не умею.

— Чего? Думать? Ахаха! Я оценил твою шутку. До вечера светленькая!

Что-то мне не понравился его счастливый голос. Чувствую, ночь будет насыщенной…

В коридоре я столкнулась с Миланом… точнее он на меня навалился.

— Ты чего? — спросила я, вставая с пола.

Играющий комментатор спрятался за моей спиной. Он тяжело дышал и толком ничего не мог объяснить. Милан крепко обхватил мою талию.

— Ух! Молясь, отдышался! ЛИЛЬ СПАСИ МЕНЯ!

— Милан, если ты не ослабишь свою хватку, спасать тебя будет не кому! — еле выговорила я.

Милан ослабил хватку, положив свои руки мне на плечи.

— И от кого прячешься?

— От Свята!

— Он вроде парень тихий. Чем ты его рассердил? — нахмурившись, спросила я.

— Понимаешь, мне понравился ковёр в его комнате. Я решил сделать этот ковёр своим транспортным средством. Ковёр им стал, даже улетать от меня не стал! Он разгромил всю комнату Свята и спрятался под моей кроватью. Сейчас Святик ищет встречи со мной, — выпалил Милан.

— Он до тебя ещё не добрался?

Мои губы растянулись в улыбке. Я представила, как Святослав будет общаться с Миланом.

— Лиль, не бросай меня!

— МИЛАН!

— Ой, он меня нашёл! — пропищал играющий комментатор.

Свят спускался по лестнице. Злой, как собака.

— Это не я! — замотал головой играющий комментатор. — Ковёр красивый был!

— Был?!

— Он под кроватью! Только не бей меня! А-а-а! Лилька, защити меня.

— Не бить его! Погром устроил в моей комнате, а сам слинял с моим ковром!

Милан поняв, что его быть не будут, выглянул из-за моей спины.

— Расслабься Свят. Милан как-то побывал в моей комнате. Недели две дверь в комнату открывалась, и на себя, и от себя, — попыталась я успокоить Свята.

Тогда Милан мне такой бардак устроил, что я уборку наводила два часа! Помню, Мира обхохатывалась.

Мы отправились на урок начертания. Его ведёт академик Аксен Салганцев. Первая парта была свободна, и мы тут же её заняли. Причём чуть не подрались! В итоге: меня усадили в середину.

— А вылезать я как буду? — осведомилась я.

— Дык, подкоп под партой!

В аудиторию зашёл Аксен. Одет он просто: брюки, рубашка, начищенные до блеска туфли. За спиной развевающийся плащ. Подмышкой академик нёс пергаменты. Ведать нас ждёт что-то грандиозное…

— Добрый день студенты! Я буду вести у вас начертание. Итак, начертание — это способ создания определённых символов с помощью нанесения чернил на пергамент. Чернила изготавливаются из трав. Процесс не сложный, но трудоёмкий. Пергамент вы может брать в той комнате, — Аксен указал на дверь позади себя. — Чернила и пергамент можно купить и в городе.

Итак, на ваших столах есть Красные чернила и пергамент. Теперь берём кисть, и, НЕ ПРЕРЫВАЯ линию, рисуем символ, который я только что нарисовал.

В воздухе висел символ. Макнув кисточку в Красные чернила, я стала рисовать символ. Кривовато получилось. Милану пришлось несколько раз рисовать символ. Играющий комментатор подзабыл, что не нужно отрывать кисть от пергамента. В итоге: Милан испачкался чернилами, но символ нарисовал.

— Я смотрю, все готовы слушать дальше. Перед вами простой символ Подводного дыхания. С его помощью можно дышать час под водой.

— А более одного час? — спросил Варун.

— Более одного часа есть Большой символ Подводного дыхания. Этот символ позволяет находиться под водой шесть часов. Ты что-то ещё хотел спросить Варун?

— Да! Зачем чертить символ на пергаменте, когда можно активировать его сразу? Я так постоянно делаю!

— Элементарно Варун! Запомнить символ — это одно! — а вот отменить действие символа — совсем другое. Что я имею в виду: Чертя символ на пергаменте, вы запоминаете его, чертя в воздухе — активируете его. Перечеркнув символ, вы прекращаете действие его. Символ остаётся на пергаменте, и вы сможете спустя даже много лет! — активировать его. Символ будет помнить вас. Я вижу, что вы ничего не поняли. Ничего, со временем всё поймёте.

Варун вышел из аудитории с кучей символов. Казалось, если подуть на него, то он их уронит. Честно говоря, было желание воплотить сию мысль, но воздержалась. Аксен попросил меня остаться.

— Лиль, у меня к тебе просьба. Я знаю, что ты занимаешься дополнительно у Евгении Андреевны травничеством, и профессор Долиани тебе задаёт дополнительные задания. Мне нужно, чтобы ты начертила вот этот символ.

На картинке символ, которую академик выудил из ящика стола, пылал огнём. От него исходил жар. Я вытерла рукой пот со лба.

— Что это за символ? Почему я, а не Варун? У него получается лучше, — спросила я.

— Это символ Поиска предмета. И ты с этим справишься лучше, — заверил академик.

Я не стала спорить. Друзья ждали меня за дверью. Мы отправились к повару Афиногену. Занятий сегодня не было, но мы всё же решили заглянуть. Для Чуни пришлось приготовить тройной подарок.

Не успели мы войти, как Чуни бросился к нам. Афиноген тут же ласточкой нырнул под стол, дабы (как он выразился «чудовище!») его не достало.

— А что случилось? — спросил Свят, осматривая аудиторию.

Вышеупомянутое помещение превратилось в свалку. Сам Афиноген не спешил покидать убежище. Пёсик спокойно дожёвывал свой ужин. Чуни пододвинул лапой берцовую кость к себе, и моментально перекусил пополам.

— Пришли первокурсники. Табличку, что весит у входа, я сделал ярче! — чтобы КАЖДЫЙ видел! Нет! Этим троим острых ощущений захотелось! Они вошли, осмотрелись, и стали что-то искать. Чуни тут же их учуял, и кинулся к ним. Те начали голосить, как пятеро потерпевших, и носились по аудитории. Они так и смотались, но Чуни же помнил, что их было трое! Он отыскал меня, и принялся крушить всё вокруг. Увидав этот бардак, я только и успевал прятаться! Предложить чего-нибудь вкусненького я ему не мог! Некогда было!

Чуни улёгся спать. Его огромная туша грузно упала на пол, и весь мусор с обломками подпрыгнул на месте… и мы вместе со всем этим…

— Я рад, что вы ко мне заглянули и спасли меня.

Повар Афиноген кряхтя, вылез из-под стола. Он отряхнулся, и хлопнул в ладоши. Весь мусор, обломки начали склеиваться, вися в воздухе. Афиноген только указывал направление мебели. Ещё немного, и аудитория была чистой, будто здесь ничего и не происходило.

— Афиноген, мы хотели бы кое-что спросить, — замялся вдруг Милан.

— Да Милан? Я тебя слушаю.

Повар пытался что-то вытащить из-под Чуни, но работа оказалась непосильной.

— Тебе что-нибудь известно о диадеме четырёх стихий?

Афиноген что-то выронил. Судя по звуку — блюдце.

— А… э… с какой целью интересуетесь? — заикаясь, поинтересовался он.

— Я слышал, что она пропала из мира анимашей. В чём её ценность?

— Подслушивал разговор преподавателей? — прищурился повар. — Что ж, думаю, вреда не будет. Только обещайте, что не будете искать её!

Переглянувшись друг с другом — мы кивнули. Афиноген заставил нас поклясться вслух.

— Диадема четырёх стихий — один из сильных артефактов. Вам уже приходилось слышать о лесах Потерянного берега? Так вот! Эта диадема из этих лесов! Её название говорит за себя. Чётыре стихии: огонь, земля, воздух и вода. Все они заключены в этой диадеме! — Афиноген вытащил из-под морды Чуни чей-то ботинок. — Диадема обладает чудовищной силой и горе всем, кто встанет у неё на пути!

— Я помню! Не надо повторять Афиноген! — умоляюще попросил Аристарзис.

Я завела руку за спину, дабы тёмный маг успокоился, но он и не думал.

— Хорошо, что напомнил о себе Аристарзис! — повернулся ко мне повар. — И ведь потянуло тебя за Той-которую-страшатся!

— И оставить диадему? Ага, мечтай! Я честно отобрал её у Лауры!

Мебель, стены пошатнулись. Имя тёмной волшебницы старались не произносить вслух.

— Подумаешь, небольшой пожар устроил! А вот, если бы эта диадема так и осталась у Лауры…

— Ладно! Не начинай, я понял! — перебил его повар Афиноген. — Диадему отправили в мир анимашей. Говорят, что в том месте, где сейчас диадема, полно сокровищ. Знаю одно: если диадема действительно пропала…

Афиноген не закончил свою мысль. Итак было понятно, что будет.

— Она пропала из мира анимашей, — отозвался Милан. — Более скажу: колодец засыпали, будто взрыв был. Да-да! Я подслушивал, и чуть было не поплатился за это!

Милан сознался, что подслушивал. Три пары глаз удивлённо смотрели на него. Не, я, конечно, видела тот заваленный колодец, но сама я не уверена…

— Но ведь диадему не нашли, не так ли? — спросил Свят.

— Нет. Если бы нашли… было бы грустно. Я предполагаю, что кто-то спустился туда раньше и забрал диадему, но кто он? Единственное, что радует — так это то, что ею не воспользовались! Я думаю, нашедший даже не предполагает, что ему досталось!

Я задумалась. Когда я взяла диадему, она сияла всеми цветами радуги. Особенно выделялись: синий, жёлтый, красный и зелёный. Диадема тут же испарилась…

— … там и остались!

Афиноген вытолкал нас из аудитории, заявив, что у него нет сейчас времени, и вообще! — сейчас третий курс придёт.

— Ух! Если честно, то я думал, что Афиноген ничего не скажет! — выдохнул Милан.

Мы со Святославом переглянулись, улыбнулись друг другу, и, взяв нашего Миланчика под руки — повели под лестницу. Именно там мы любили заседать, дабы никто нас не подслушивал… да и не видел…

— Эй, вы чего? — возмутился играющий комментатор.

— Давай, кались! Он, видите ли, подслушивал везде, где можно! А нам ни слова не говорит! — заявила я.

— Да я и сам ничего толком понять не могу! Вчера Аксен сказал, что диадема в Академии. Говорит, что её не было в Амарансесе, а тут — на тебе! Будто кто-то из учеников привёз.

— Думаю, и мне нужно кое-что вам рассказать… — сказала я.

Я рассказала.

— И давно?

— Месяца полтора назад я туда спускалась. Времени не было сообщить вам. Думаете, я притащила диадему?

— Не исключено, — заверил Свят. — Пронести мимо преподавателей ты не могла. Они бы заметили.

— Она исчезла с моих рук, — пожала я плечами. — И в вещах я её не находила.

Вечерело. Я заглянула в библиотеку. Гоблин Нараши в очередной раз на кого-то кричал. Виновником его гнева стал студент четвёртого курса. Парень не принёс вовремя книгу по сглазам, и была вероятность схлопотать его от Нараши. Но видимо библиотекарь был сегодня в хорошем настроении, а потому паренька он отпустил.

— Чего нужно?! — гневно спросил Нараши, поворачиваясь ко мне.

— Книга по начертанию второго и третьего уровня, — выпалила я. После года обучения у доцента Алфёровой, я научилась моментально отвечать на вопросы, ибо Евгения Андреевна считала, что мы тратим её время впустую.

— Второго и третьего уровня? — повторил гоблин. Он был горбатенький, кожа тёмно-зелёная, а на носу бородавка. — Эти уровни доступны только с третьего курса! А, насколько мне известно, ты — второй курс!

— Бегу впереди планеты всей, — ляпнула я. Понимаю, впереди планеты всей бежит Варун и мне до него, как до Луны пешком!..

— Впереди чего? — не понял Нараши. — Ладно, мне сейчас ничего выяснять не хочется. А то приходил Варун и две полки опустели!

На моё счастье, Нараши выделил книги по начертанию, и ещё сверху дал книгу по уходу за прислужниками. Я сделала вид, что не заметила этой книги. Не просила я, однако Нараши её мне дал…

Я решила пойти через тёмный коридор. Он плохо освещался, потому и звали его тёмный коридор. В этом коридоре обитает тележка-убийца. Именно через этот коридор мне будет проще добраться до своей комнаты.

Как я думала, мой поход до комнаты не обошёлся без приключений. Послышался звук заводящейся машины. Смотреть стоит в оба. Тележка предпочитает действовать исподтишка. Чувствуешь, будто кто-то за тобой наблюдает. Раздался скрежет металла и тележка-убийца сорвалась с места. Ей требовалось всего лишь две-три секунды, чтобы сбить кого-нибудь с ног.

На первом курсе мне хорошо от неё доставалось. Проводила красивые ночи в медпункте, вместо того, чтобы со Святом и Миланом шастать по Амарансесу. Тележка пролетела мимо меня и со всего размаху врезалась в стену. Запчасти разлетелись по всему коридору. Колёса крутились жалобно, доски превратились в щепки.

Тележка-убийца собралась в кучу, починила себя, что-то проворчала на своём, и скрылась в стене.

— Постой!

Голос принадлежал Антону Алартину. Я не стала оборачиваться и сделала вид, будто не слышала.

— Подожди! — Крикнул Антон.

Я ускорила шаг. Разговаривать с ним я не желала. То, что я не желала с ним разговаривать — это одно! — а вот он со мной очень желал!

Он схватил меня за плечо, и резко повернул к себе. От резкого поворота, я выронила книги.

— Чего тебе нужно? — огрызнулась я.

— Поговорить.

Я опешила. Глаза у меня стали по десять рублей, ибо я не могла рот открыть, чтобы хоть что-то сказать… Я подобрала книги.

Он оглянулся, а затем просто втащил меня в стену. Там оказалась потайная комната. Она была тёмная, а освещалась с помощью светлячков. Несмотря на такой тусклый свет, было неплохо видно собеседника.

— Я слушаю.

Антон молчал. Было видно, что он собирается с мыслями. У нас с ним неважное отношение друг к другу. И вот мне интересно: с чего это вдруг он хочет со мной поговорить?

— Я… хочу… я хочу попросить у тебя помощи! — быстро проговорил он.

Алартин отвернулся. Я пока смутно понимала его слова.

— А точнее? — спросила я спустя некоторое время.

Я хоть от Антона не в восторге, но сдаётся мне, что с ним что-то приключилось. И что-то мне подсказывает, что мне это не понравится.

Антон закатал рукав. На руке был укус, а вокруг него кожа покраснела. Возможно, виноват тусклый свет и моё воображение, но мне показалось, что под укусом что-то шевельнулось. Антон сжал кисть в кулак.

— Что это? — пугающе спросила я.

— Укус.

— Так что ты тут делаешь?! Бегом к Дарине!

— Нет. Не хочу, чтобы она узнала.

— Почему? Даже я вижу, что инфекция распространяется! И чей это укус?

— Оборотня. Мы ходили в Келесельский лес, чтобы погулять, а наткнулись на голодного оборотня. Хорошо, что удалось убежать.

— Но почему обратился ко мне? В Келесельский лес не запрещено ходить! — нахмурилась я. Насколько я знаю Дарину, она не откажет в помощи, даже если очень большая вероятность летального исхода.

— Я не хочу об этом говорить! — отрезал Алартин. — Ты ходишь на оказания первой помощи, и знаешь…

Антон закашлялся.

— Позволишь? — я указала на его руку.

Он кивнул. Я попросила Антона сесть. Осторожно проведя по бугру, я почувствовала толчок. Так реагирует вирус на присутствующего лекаря. Дарина рассказывала, что хороший лекарь обязательно почувствует толчок вируса. Ему не нравится присутствие любого лекаря, но хороших лекарей — ещё больше ненавидит.

Я ещё раз провела по укусу, и снова почувствовала толчок. Осмотрев края укуса, я пришла к выводу, что укусу уже трое суток, и через двое суток Антон обратится. Записавшись на дополнительные занятия, я стала много читать, и могла многие вещи определять после осмотра.

— Новости неутешительные, — вздохнула я. — Твоему укусу уже трое суток, и двое тебе осталось. Как раз полнолуние через эти двое суток.

— И ты говоришь об этом спокойно? — поразился он.

— А нечего было тянуть! Я вообще удивляюсь, что ты обратился за помощью! — вспылила я.

— Ты что-нибудь сможешь сделать? — с надеждой спросил он.

— Есть платок, кусок ткани?

Антон нашарил у себя в кармане платок, и протянул мне. Я свернула его, и попросила Антона прикусить его. Он вопросительно посмотрел на меня.

— Да, Антон! Будет больно, — предупредила я. — У тебя сейчас глаза округлятся от ужаса, и кричать будешь долго… возможно, и плакать будешь.

— Очень? — промямлил он.

— Да. Нарыв сильный, и если его не вскрыть, можешь лишиться руки.

В моей руке появился ножик. Он был небольшим, и таскать его с собой удобнее. Антон забеспокоился, но дёргаться не стал. Он с ужасом смотрел, то на меня, то на ножик. Ухватив покрепче его руку, я проткнула бугор. Антон взвыл от боли. Его тело моментально покрылось потом, лицо покраснело, а из глаз потекли слёзы.

Должна отдать должное: Антон кричал, некультурно ругался, но руку не вырывал. Из нарыва вытекал гной. Он был не кремового цвета, а какого-то фиолетового…

Я надавила на рану, выгоняя гной из неё. Чем больше выгоню, тем лучше. Меня обдало жаром. Дальше в рану я лезть не стала. Нужно повязку наложить, чтобы за ночь она вытянула гной.

А с собой-то я ничего не брала! Решила я заглянуть в стол, что стоял в потайной комнате. Какого было моё удивление, когда я обнаружила тряпки. Счастью не было предела! Пусть только тряпки, но они есть!

Я перебинтовала рану. Она была открытой, а магией я не стала залечивать. Опасно. Антон немного успокоился. Он дышал ровно.

— Садистка ты Кирсанова, — выпалил он.

— Зато жизнь твою человеческую продлила на неделю, — вытирая нож о ткань, сообщила я. — Ну, и задал ты мне задачу Алартин! Я обалдела, когда вскрыла рану! Ты ведь не один получил этот укус, не так ли?

— Откуда ты знаешь? — удивился он.

— Ты и без меня знаешь, что Дарина не вышвырнула бы тебя из медпункта! Значит, вас довольно много было! И, возможно, Дарина грозилась доложить Аксену о вашем поведении. Я её понимаю, не стоит так себя вести.

— Нас было шестеро. Четверо из нас получили укусы, двоим, удалось их избежать. Мы решили через день идти к Дарине, но когда пошёл Миша, то терпение Дарины лопнуло. Нам пришлось соврать, что нас только трое, — признался Алартин.

— Прибить бы тебя Алартин! — с чувством выдала я. — Некому, а мне некогда! Лучше стать оборотнем, нежели по голове от Аксена получить, да?! Ладно! Теперь слушай меня очень внимательно! В противном случае отправишься в медпункт к Дарине! Итак! У тебя есть настойка снеженики?

— Где-то была.

— Если нет, придёшь ко мне. Прямо в рану выльешь весь флакон. Будет больно, сразу говорю. Завтра встретимся здесь же.

— Спасибо…

— Главное выздоравливай! — перебила я его.

— … что не оставила меня, — договорил он.

Ура! Я добралась до комнаты! Книги я положила на кровать. Почему-то именно на ней меня посещают интересные мысли. Как-то раз мне удалось додуматься обойти Долиани. Он задал мне очень сложное задание, а нужно было сдать на следующий день. Я целую ночь провозилась. Ближе к утру, я села на койку, и тут меня осенило!

Долиани до сих пор продолжает на меня косо смотреть. На создание того зелья нужно было трое суток, а я его утром притащила к нему в кабинет. Он ещё с Аксеном болтал, а тут я нарисовалась! Но зелье принял…

Мира лежала на кровати в виде гроба и с задумчивым видом выбирала новый цвет для волос. Пару раз я пыталась окликнуть девушку, но та только что-то промычала, и махнула на меня рукой. Это было знаком того, что ей сейчас не до меня.

Удовлетворённая, я улеглась на кровать и стала листать книги. Символы пылали на страницах.

После получасового блуждания по страницам, я обнаружила то, что нужно. В голове крутился разговор с Аксеном. И всё же: почему именно мне он сказал сделать символ Поиска предметов? Какая в этом связь? Думаю, если я смогу воспользоваться символом, то узнаю ответ на вопрос.

— Эй, Кирсанова! Обернись! — ласково пропела Мира.

Желания нет оборачиваться. Как я обернусь, так волосы дыбом встают!

— Отвали Мира! — отмахнулась я.

— Тебе жалко? Обернись! — канючила она.

— Каждый раз, когда я оборачиваюсь, потом три дня дёрганная хожу!

— Ну, позязя!

И ведь не отвалит!

— Пожалею я об этом… а-а-а! — закричала я, падая с кровати. — Чудовище!

— Сама ты чудовище Кирсаниха! — обиделась Мира. — Правда, я хороша?

Я осторожно высунула голову. В комнате итак мрачно… Сейчас Мира походила больше на гота, нежели на мага. Ярко-красные волосы, тёмные тени, ногти острые.

— Хороша? — переспросила я.

— Ага! Я знаю, тебе понравилось! — улыбнулась она своему отражению.

Убедившись, что меня больше трогать не будут, я вернулась на койку.

— Что ты такая дёрганная? — повернулась она ко мне.

— Будешь тут дёрганной! Раза два в неделю ты меня либо разбудишь, либо перепугаешь! Чтоб мне кошмары снились?

— Я же должна знать, как я выгляжу! Как я утром буду охмурять мальчиков? Взять того же Антошу Алартина! Этот красавчик назначил мне свидание на вторник! Как он выразился: «Есть небольшие трудности». Нет, ты это слышала?! У него, видите ли трудности! А что я буду делать в выходные?

— Есть такая штука — библиотекой называется. В понедельник Рината будет проверять знания по проклятиям, — предложила я. Всё равно ничего больше в голову не лезло. Время позднее, а я ещё не сплю…

— Мы, в отличие от вас, светленьких, в проклятиях и сглазах сильнее и ловчее! — назидательно сообщила она.

А кто спорит?

— Сама спросила: чем бы тебе заняться.

— Ну тебя! Вечно ты всё портишь! А что ты завтра будешь делать?

— Тренировка по капселле. Варгас говорит, что есть новости, и они неутешительные.

Мира зевнула. Её мало волновала игра, но когда она начиналась… В общем, Мира затеривалась в толпе, и практически невозможно было её отыскать. Девушка отправилась на боковую.

Я продолжила изучать символы, и приготовила пергамент с чернилами. Душа до сих пор где-то в пятках. Рисуя символ, я косилась на спящую Миру. Эта девица способна и сейчас меня напугать, но пока всё тихо, спокойно.

… ещё немного, и вуаля! — готово! Я создала символ! Убрав свиток в ящик, а книги на полки, я отправилась спать.