Глава 10

– Ты очень сильный, – пробормотала Танон, спрятав голову у него на груди. Он понес ее вверх по лестнице.

Гарет злился на нее, но она выглядела так чертовски прекрасно, прижимаясь к нему щекой и счастливо улыбаясь, что злость скоро совсем испарилась.

– Ты легкая, – ответил он, чувствуя себя слабым и беспомощным.

Воспоминания о том дне, когда Танон впервые улыбнулась ему, обрушились на Гарета с новой силой. Проклятие, она все еще способна превращать его в беспомощного мальчишку.

Гарет отнес Танон в спальню и усадил на кровать. Затем направился к небольшому столу, что был накрыт в спальне. На нем стояли вазы с фруктами, подносы с хлебом и медовыми пирожными и две бутыли с вином. Гарет взял со стола салфетку, смочил ее водой и вернулся к кровати.

– Это поможет немного прийти в себя. – Он сел рядом и прижал салфетку к ее лбу.

– Но я…

– Тише, – успокоил ее Гарет.

Его прикосновение было мягким, ласковым, и вскоре Танон закрыла глаза и расслабилась. С ее губ сорвался томный вздох.

«Чертово виски», – мрачно выругался про себя Гарет. Он потянул вниз вуаль Танон. Отвратительная вещь! И кто придумал скрывать великолепие женских волос под бесчисленными слоями материи? На щеку Танон упала одна черная прядь. Он откинул локон назад и перевел взгляд сначала на изящный изгиб ее скул, а потом на губы.

– Танон?

Она открыла глаза, посмотрела на него и улыбнулась.

– Гарет, – прошептала Танон, – ты помнишь те чудесные истории, которые рассказывал мне об Уэльсе?

– Да, – проговорил он.

Ему показалось, что они только сейчас по-настоящему обрели друг друга после двенадцати лет разлуки. Гарета вдруг охватила радость, и по лицу Танон он видел, что она разделяет его чувство.

– Ты меня тогда не обманывал? Я слышала так много Ужасных рассказов о твоей родине.

Его жена смотрела на него таким взглядом, как будто могла поверить во все, что он скажет. И Гарет сказал ей правду:

– Нет, я тебя не обманывал. – Он протянул руку, вынул заколки из волос Танон и завороженно проследил, как иссиня-черные кудри упали ей на плечи.

Вот такой он помнил ее.

– Ты злишься на меня.

– Нет, – ответил ей Гарет, лаская глазами ее открытое лицо.

– Но ты хмуришься. – Когда их взгляды встретились, голос Танон стал еще мягче.

– Я хмурюсь, потому что теряю рассудок, и это мне очень не нравится.

– Не нравится? – переспросила она, чувствуя его прикосновение каждой клеточкой тела. Низкий соблазнительный тон его голоса накрыл ее, словно облаком.

– Да. – Гарет кивнул и подарил ей улыбку, в которой было столько тепла, что она не могла не зажечь в сердце Танон ответного пламени. – Я замечаю, что все время хочу целовать тебя.

В ее голове мелькнула какая-то важная мысль насчет того, что он не должен ей нравиться, но сразу же исчезла. Все, о чем Танон могла сейчас думать, были его губы.

– Должна признаться, – сказала она, и румянец слегка окрасил ей щеки, – что я тоже хочу, чтобы ты поцеловал меня.

Гарет удивленно приподнял брови.

– Неужели? – Когда Танон застенчиво кивнула, он улыбнулся ей особенной улыбкой, взгляд Гарета стал горячим, как языки огня. Подавшись вперед, Гарет выпустил из пальцев салфетку. – Иди ко мне, – прошептал он и без усилий приблизил губы Танон к своим, а потом одним движением искусного любовника приподнял ее голову так, чтобы она полностью оказалась во власти его поцелуя.

Он коснулся ее рта нежной лаской, и дыхание Танон прервалось. Гарет не стал целовать с жадностью, от которой напрягалось тело. Он дразнил, гладил ее губы, пробовал их на вкус. В горле Танон родился слабый, хрипловатый вздох.

От этого звука мышцы Гарета напряглись. Он подвинулся и заключил Танон в тепло и сталь своих объятий.

Когда их языки соприкоснулись и заплясали вместе, в такт биению сердца, Танон совсем ослабела в его руках. Гарет зажег в ней дикий огонь страсти. Он заставил ее желать большего, чем поцелуи. Не бояться этого, а трепетать от волнительного предвкушения. Танон слышала, как бешено колотилось в груди сердце, ощущала на спине сильные руки Гарета.

Он посмотрел на нее затуманенным взглядом, в котором Танон прочитала желание и страсть. Ее пульс словно взбесился.

– Не бойся меня. – Танон решила, что приказу, произнесенному таким притягательным хрипловато-низким голосом, нельзя было не повиноваться.

Он обвил вокруг пальца одну из завязок, на которых держался тяжелый лиф ее платья, и слегка дернул. Шнуровка корсажа ослабла. Танон судорожно вдохнула, но не от страха, а от невероятно греховного ощущения, что рождалось в ней, когда на нее смотрели взглядом, полным вожделения. Она была ошеломлена, ее мучил стыд из-за того, что эти безнравственные ощущения доставляли ей удовольствие. Но потом Танон посмотрела в опаленное страстью лицо Гарета, и обнаружила, что ее муж тоже еле дышал, все мысли вылетели у нее из головы. И когда он коснулся ее кожи подушечками пальцев, а затем очертил ими нежные холмы груди, Танон закрыла глаза и выгнула спину.

Он целовал ее шею и грудь, она откинулась на кровать и замерла.

В какой-то момент Гарет вдруг заподозрил неладное и оторвался от нее.

– Танон? – Когда она не ответила, ему пришлось слегка потрясти ее. – Танон. Черт, да очнись ты! – Она не шевелилась. Гарет посмотрел в дальний конец комнаты, где стоял кувшин с водой. Не вылить ли его на голову Танон? – Проклятие! – Он выпрямился на кровати и оглядел неподвижное чело жены. Да, такое случилось с ним в первый раз. Ни одна женщина еще не засыпала от его поцелуев!

Гарет полюбовался спящей Танон, а потом пересек комнату и сел в кресло рядом с очагом. Отсюда Гарет продолжал смотреть на Танон. Он, наверное, сошел с ума, когда согласился взять ее в жены. Все, что ему было нужно, это мир, а не нынешние неприятности. Если бы в его голове оставалась хоть капля мозгов, торн бы отказался от невесты, обещанной брату-изгнаннику. Вместо путешествия в Уинчестер он бы направился к крепости Дафидда, чтобы разрубить этого негодяя надвое, а потом найти среди своих людей того негодяя, который предал своего повелителя принцу северных земель.

Гарет провел рукой по волосам. Вместо этого он сидит тут и не сводит взгляда со своей опьяневшей жены.

«Боже, как же она необыкновенно хороша», – думал Гарет, барабаня пальцами по подлокотникам.

Гарет вспомнил, с каким выражением лица Танон говорила ему, что не знает, как вести себя, когда они окажутся в спальне. Перед его взором предстал бесхитростный изгиб ее бровей, трепещущий веер густых ресниц на фоне молочно-белой кожи, и его сердце замедлило свой ход. Скорее всего, именно поэтому она так много выпила. Она, наверное, до смерти боялась брачного ложа. Но, проклятие, ведь Танон отвечала на его прикосновения без всякого страха. Он все еще ощущал на губах вкус ее кожи. Сегодня Танон вела себя открыто и искренне. Гарет улыбнулся. Все-таки она не очень сильно изменилась. Просто невинная девочка превратилась в женщину.

– Боже, помоги мне, – пробормотал он и растерянным жестом провел рукой по подбородку. – Я начинаю сходить по ней с ума так же, как в детстве!

Ей хватило всего лишь одной улыбки, чтобы убедить ею взять в Уэльс няню. Пролила несколько слез – и вот он уже пообещал ей сделать все возможное, чтобы она смогла поехать в гости к своим родителям. Как, черт побери, он выполнит это обещание? Сейчас он приехал сюда, чтобы в его землях воцарилось спокойствие. Он намеревался больше никогда не переступать границу Кимра. У него есть более важные дела, например, повидаться с дядей. Ведь он не был у себя на родине уже больше года.

Гарет скинул сапоги, поднялся и пошел к кровати, срывая с себя одежду. Ведь он все тщательно обдумал. Он хотел лишить Танон страха, потом невинности… Его план не предусматривал того, что он потеряет голову и превратится в безвольного воздыхателя.

«Нужно всегда помнить, ради чего я женился на ней, – мысленно сказал себе Гарет. – Ради мира, который принесет счастье моему народу».

С этой мыслью он лег на кровать и положил руки под голову, держась от Танон на расстоянии. Сегодня ночью она будет спать. Он не станет приставать и еще больше пугать ее. Но завтра ночью она станет его женой.

На следующее утро Гарет открыл глаза и вытащил изо рта прядь волос Танон. Он не сразу понял, что груз, лежавший на его груди, был телом его жены. Танон спала, распростершись на нем, и даже чуть посапывала, как будто под ней была мягкая подушка. Гарет попытался пошевелить затекшей рукой. Чтобы размять руку, он несколько раз сжал пальцы в кулак, а потом покрутил запястьем.

– Танон, – позвал Гарет. Танон застонала, и он чуть было не потерял самообладание. Не удержавшись, Гарет провел ладонью по ее соблазнительным бедрам и стиснул зубы. Он вел себя терпеливо, но, провалиться ему на месте, как можно сдерживаться дальше? – Танон, проснись.

Она зашевелилась, и Гарет закрыл глаза, борясь с желанием.

– Ох, – простонала Танон и схватилась за голову. – я чувствую себя так, как будто на меня упала лошадь.

Лежащий под ней Гарет мысленно выругался, посылая виски в преисподнюю.

– Тебе так плохо из-за виски.

– Гарет, пожалуйста, говори тише.

– Отодвинься от меня.

– Я не могу.

– Танон, клянусь жизнями своих коров, что если ты еще хоть раз пошевелишься так, как сейчас, то я стащу с тебя платье и сделаю то, что не смог сделать вчера вечером.

Она открыла глаза и немедленно скатилась с него, игнорируя пульсирующую боль в голове. Рука случайно коснулась обнаженной груди Гарета. Танон пискнула и тут же отдернула руку.

Гарет вскочил с кровати и двинулся в другой конец комнаты.

– О Господи, да на тебе нет одежды! – При виде его обнаженной спины Танон чуть не забыла об ужасной головной боли.

На нем не было ничего, кроме золотых обручей на руках и шее.

– Я всегда сплю без одежды, – сказал Гарет, не поворачиваясь.

Он подошел к накрытому столу и взял вазу с фруктами. Вытащив оттуда сливу, Гарет направился обратно к кровати.

Танон еще шире открыла глаза, а потом зажмурилась.

– Я твой муж, Танон. Открой глаза и съешь что-нибудь.

О, неужели ему нужно напоминать ей об этом? Причем таким мягким и хрипловатым голосом?

Танон нащупала на кровати простыню и, держа глаза плотно закрытыми, кинула ее в сторону Гарета. Мгновение спустя она ощутила, как прогнулся матрас. Танон украдкой посмотрела на мужа сквозь опущенные ресницы. Гарет, как она и опасалась, сидел рядом с ней, но сейчас по крайней мере его тело было закрыто простыней. Танон старалась смотреть только на его лицо, вид которого, впрочем, был таким же смертельно опасным для ее спокойствия, как и любая другая часть его тела.

В голове стучало. Она ничего не помнила о вчерашней ночи, и так было даже лучше.

– Я оставлю тебя, чтобы ты мог одеться.

Танон попыталась приподняться, но прямо перед ней возникла деревянная чаша с фруктами.

– Сначала поешь.

– Оденься. Я не могу есть, когда…

– Нет.

– Да уж. – Она метнула на него рассерженный взгляд. – Ты ведешь себя так же по-дикарски, как и выглядишь.

– Но не настолько по-дикарски, чтобы на этих простынях появилась кровь. – Он направил ярко-голубые глаза прямо на нее. – Хотя меня можно к этому вынудить.

Танон опустила голову, нащупала рукой развязанную шнуровку платья, а потом подняла на Гарета обвиняющий взгляд.

Принц посмотрел на вырез ее платья. Ему следовало раскаиваться в том, что он пытался овладеть ею в таком состоянии, но ведь, черт побери…

– Ты совсем не сопротивлялась.

Она открыла рот, но ничего не произнесла. Гарет улыбнулся и вонзил зубы в сливу.

– И что же означает эта ухмылка? – Танон стукнула кулаком по согнутой ноге мужа, требуя объяснений.

Он уставился на нее тем самым голодным оценивающим взглядом, какой Танон замечала у рыцарей на службе у отца, когда мимо них проходила какая-нибудь смазливая служанка.

– Я – леди. Ты смотришь на меня так, как будто забыл об этом. – Она вертела в руках завязки платья.

– Прежде всего ты – женщина. И вчера ты об этом помнила.

Румянец, выступивший на щеках Танон, оттенил изумрудно-зеленый цвет ее глаз. Сейчас его жена казалась Гарету прекрасной как никогда, и он подумал о том, что с огромным удовольствием сидел бы тут весь день и просто смотрел на нее.

– Что я делала? – спросила Танон, понижая голос.

Ее пальцы с силой вцепились в завязки платья.

– Сводила меня с ума.

Гарет не думал, что ее глаза могли открыться еще шире. Он ошибался.

– Правда?

– Да. И ты опять это делаешь.

Ей нравилось то, как Гарет смотрел на ее рот – так же, как она вчера смотрела на его. Он нагнулся и приблизил к ней лицо.

Non! Танон отвернулась от него. Она не хотела нравиться Гарету, даже если ее охватывало приятное возбуждение оттого, что этот великолепный мужчина желал овладеть ею. Как жаль, что этот проклятый Роджер проиграл на турнире. С ним ей не пришлось бы испытывать подобных чувств.

Кто-то постучал в дверь. Танон вскочила с кровати, схватившись за лиф платья. Она встретилась взглядом с Гаретом и поняла, что и он крайне недоволен этим вторжением.

– Подождите немного! – крикнула Танон, яростными движениями разглаживая смявшееся платье. Гарет неторопливо подтянул простыню повыше и облокотился о подушки.

Танон подошла к двери, открыла ее и впустила трех женщин, постоянно ощущая на себе глаза мужа.

– Как хорошо, что ты уже встала. – Ребекка искоса оглядела прическу Танон и откинула с ее лба выбившуюся прядь волос.

Она повернулась к Гарету и вежливо улыбнулась ему, но сразу же отвела взгляд. Ей стало явно не по себе. Элоиза и Лоретта также чувствовали себя не очень хорошо при виде полуобнаженного валлийца. Танон посмотрела на него и покрылась мурашками от плеч и до пяток. Гарет был похож на сошедшего на землю языческого бога. Его кожа словно сияла золотом, волна волос цвета липового меда струилась по загорелым мускулистым плечам. Он расслабленно лежал на кровати и внимательно оглядывал каждую из трех женщин с присущим ему высокомерием, которое, впрочем, подкреплялось его высоким титулом.

– Ну, – откашлявшись, проговорила Ребекка и сжала запястье Танон, – дела не ждут, ты же понимаешь. Нам нужно помочь тебе одеться для путешествия. Пойдем к тебе в комнату и…

– Ее комната тут, – поправил Гарет, не вставая с постели.

– Конечно, милорд. – Ребекка обернулась в его сторону, но постаралась не смотреть на самого Гарета.

– И она может одеться сама. Ведь так, Танон?

– М-м-м… – Танон мгновение размышляла над его вопросом, а потом отрицательно покачала головой. – Non. Моя одежда очень замысловатая, а мне столько всего надо надеть! Это займет у меня несколько часов.

Гарет вздохнул.

– Что ж, тогда ладно. – Он сел в кровати, после чего Лоретта с Элоизой быстро повернулись в сторону двери. – Вы, дамы, выйдите и подождите, пока я оденусь, а потом вернетесь и займетесь платьями Танон.

Он встал с кровати, одной рукой удерживая на талии простыню. Служанки Танон распахнули дверь и ринулись наружу. Сразу же за ними в коридор последовала их хозяйка.

Но Танон задержал голос Гарета.

– А ты останешься тут, – сказал он ей.

Танон повернулась к нему.

– Но я…

Он смотрел на нее таким взглядом, что ослушаться его приказа было невозможно. Остальные слова застряли у нее в горле. Танон нахмурилась и сложила руки на груди.

– Закройте дверь! – крикнул он Ребекке, которая ждала в коридоре. – К этому зрелищу тебе придется рано или поздно привыкнуть, жена моя, – сказал ей Гарет, кинул на пол простыню и повернулся, чтобы взять свою одежду.

– К такому невозможно привыкнуть, – пробормотала Танон.

Она смотрела на одевающегося мужа, не в силах отвести взгляд от завораживающей игры мускулов на его плечах и бедрах.

Гарет повернул голову и улыбнулся, а потом натянул штаны из тонкой мягкой кожи. Твердой рукой он дернул за шнурки на поясе и завязал их на узел.

– Как твоя голова? – спросил Гарет, натягивая тунику без рукавов.

– Лучше, – призналась Танон, хотя ее голос прозвучал слабо. Она отвела от Гарета взгляд и уставилась в никуда. – Но мне не нравится, что ты мной командуешь. Это очень невежливо и довольно жестоко с твоей стороны.

Гарет направился к двери, но остановился, наклонился и приблизил губы к уху Танон. Он был так близко, что чувствовал дрожь ее тела.

– Я рад, что мой вид оказал на тебя такое исцеляющее воздействие. – Тепло его улыбки эхом отдавалось в голосе. – Я подумаю над своими манерами, – пообещал Гарет, а потом открыл дверь.

Ребекка вошла в комнату, оглядела его быстрым взглядом и кивнула в знак одобрения. Хотя рубашка без рукавов все еще казалась ей несколько вызывающей.

– Мы скоро приведем ее к вам вниз, – сказала Гарету няня, проходя мимо него с платьем насыщенного красного цвета. – В пиршественном зале на столах вас уже ждут горячие булочки, а в бутылях плещется теплый мед.

– Я никуда не ухожу.

После этих слов Танон повернулась и с изумлением посмотрела на него. В ответ он коротко улыбнулся ей.

– Ты ведь не хочешь сказать, что… – Ее глаза расширились, когда Гарет подошел к креслу и уселся в него.

Танон открыла рот.

– Ты же не будешь смотреть, как меня одевают?

– Почему бы и нет? Ты моя жена. – Она продолжала смотреть на него с открытым ртом, и Гарет сделал нетерпеливое движение. – Твой отец выходит из спальни, когда леди Ризанде одевается?

– Ну… поп… но… – Гарет сидел и спокойно ждал, когда она договорит. Танон почувствовала прилив решимости и, раздув ноздри, заявила: – Я не буду одеваться при тебе.

Гарет окинул ее пристальным взглядом. В нем читался явный вызов. Он только что пообещал ей, что подумает над своими манерами. Да что, в конце концов, было с ними не в порядке? Гарет вздохнул. Он не желал отступаться от своих слов. Гарет нахмурился, думая о том, как быстро он становился рядом с ней слабовольным дурнем. Если в самое ближайшее время ему не удастся доказать Танон, что в их браке все решения принимает он, то скоро ему суждено превратиться в воркующего голубка, потакающего любым капризам жены. Сейчас он любыми способами заставит Танон исполнить его просьбу. Но вообще-то ему нужно подумать о более мягком способе воздействия на свою своенравную жену.

– Неужели все норманнские женщины отказывают мужьям в каждой их просьбе? – спросил ее Гарет, точно зная, что нужно сказать, чтобы она перестала препираться. – Потому что меня это раздражает. И кажется очень неучтивым.

Неучтивым? Да ведь у нее безупречные манеры! Она не совершила ни одного поступка, за который пришлось бы краснеть отцу или королю.

На одно мгновение их взгляды встретились в напряженной схватке двух сильных характеров. Потом Танон подняла с пола простыню и подала ее Ребекке.

– Как скажешь, но если ты во мне разочаруешься, то будь добр, не выражай свое неудовольствие вслух.

Гарет чуть не рассмеялся Черт побери, она ведь говорила это серьезно Если бы рядом с ними никого не было, то он сказал бы Танон, что едва сдерживается, чтобы не сорвать с нее одежду. Он сказал бы ей что-нибудь, если бы в этот момент Лоретта не расправила простыню и не скрыла Танон за этим подобием ширмы, а две другие женщины не начали раздевать ее.

Загрузка...