Ловелас для брюнетки

Глава 5

– Пожалей Настену, – продолжает ржать Гончаров, правда, моя кислая физиономия его все-таки впечатляет, и он, извинившись, выходит из кухни.

Слава Богу, а то очередного ора Валевского я просто не выдержу! Вроде и нет его поблизости, а все равно он рядом – то в кабинете два часа назад, то в моих дурацких мыслях, а теперь еще и по телефону. Хоть на край света от него беги!

– Чего ты так взъелась на Рому? – Настена, как обычно, поражает меня своей наивностью и добротой.

– Потому что он, – я намерено делаю паузу, округляя глаза и глядя прямо на свою любимую подружку, – напыщенный павлин! – заканчиваю с довольным видом, после чего засовываю в рот кусок мяса, прогоняя непрошенные мысли и решая не расстраиваться из-за какого-то идиота, который возомнил себя пупом Земли.

– По-моему, ты ошибаешься насчет него, – Настя продолжает вещать своим спокойным тоном, вызывая лишь ехидную и кривую ухмылку на моем лице.

– Птичка, ты меня иногда поражаешь, – фыркаю, снова засовывая кусок мяса в рот. – Нельзя же быть настолько доброй. Вот скажи, что в нем хорошего? Но только так, чтобы я впечатлилась.

– Он верный друг, милый парень, очень веселый и позитивный, – она, как ни в чем не бывало, произносит слова одно за другим, как скороговорку, а у меня рука с вилкой застывает в воздухе, а дар речи на несколько секунд пропадает напрочь.

Мы точно говорим сейчас об одном и том же человеке? Валевский – милый и позитивный парень? Насчет друга спорить не буду, я с ним дружбу не водила, но того, что видела, мне хватило с головой, чтобы понять – он самый наглый, дерзкий, циничный и беспардонный тип из всех, кого я знаю.

Хотя он может прикинуться душкой, когда хочет затащить девушку в постель, но на общее положение вещей это не влияет. Плавали, знаем, каким он бывает милым. Иногда. Редко.

Ох, как же он меня достал за сегодняшний день!

– А еще он очень ответственный, честный, справедливый и… – Гончаров заходит на кухню, заканчивая пламенную речь моей супруги, от чего я только сглатываю невидимый комок в горле. – И друг хороший.

– Ты повторяешься, – только и могу произнести в ответ на столь откровенные заявления.

Надо же, я, оказывается, слепая – такое счастье не заметила и проворонила. Может, в монастырь податься с горя? Хотя, нет, повременю с рясой, ведь мне ещё этому павлину нужно перья выдернуть за «курицу».

Придется ему в следующий раз более доходчиво объяснить, как он заблуждается в своих убеждениях. А если не умничать, то…какой он все-таки павлин!

– Кстати, ты чего на него взъелась? – Захар садится на свое место, обращаясь ко мне.

– Вы сговорились, что ли? – я по очереди перевожу глаза с одной симпатичной физиономии на другу, поражаясь их наивности. – В нем ответственности и доброты кот наплакал! – подбираю самое безобидное сравнение, хотя после воплей Валевского и «курицы» (прямо бесит неимоверно!) в мой адрес можно было высказаться и похлеще.

– Не скажи, – не соглашается со мной Захар. – Он возглавляет крупную компанию, содержит огромный штат сотрудников, которым платит хорошую зарплату, приумножает капитал, – снова перечисляет парень «достоинства» своего лучшего друга. – Скажешь, не тянет на ответственность?

– А с каких это пор Валевский за ум взялся? – игнорирую я последний вопрос Захара. – Раньше его только клубы интересовали вместе с легкодоступными девицами, – я намеренно делаю паузу, наблюдая, как Гончаров с удивлением смотрит на мое лицо.

Интересно, какие эмоции он хочет там увидеть? Что я сейчас все брошу и поверю, что Рома изменился? Ха, ищите другую дурочку! Вон, сегодня в моем кабинете он проявил и свою воспитанность, и свою доброту, а так же сочувствие и понимание. Прямо не знаю, как теперь унести все это добро.

– А ты не в курсе? – влезает в наш диалог Настена, и я перевожу взгляд на такую же удивленную девушку, как и ее супруг.

– Не в курсе чего? – произношу слова чуть ли не по слогам, снова по очереди сканируя чету Гончаровых. – Я за личной жизнью Валевского как-то не слежу, и наглую рожу его видела сегодня впервые со дня вашей свадьбы, так что…

– Ваш поцелуй с Ромахой, как и совместное танго, покорили мое бедное сердце, – Захар закатывает глаза и прикладывает руку к груди для большего эффекта. – Это был шедевр!

– Мог бы и не вспоминать, – я лишь фыркаю в ответ, чем вызываю очередные смешки своей подруги.

Эффект был, да еще какой! Сначала я обомлела, когда узнала, что Валевский составит мне компанию в роли свидетеля на свадьбе наших с ним лучших друзей, затем потеряла дар речи, когда «его величество» прилюдно сделал комплимент моей неземной красоте, а потом…

Каюсь, но только исключительно своей совести – прибалдела от его жаркого поцелуя, а потом и от совместного танго, который мы исполнили «на пять баллов».

Но только потом, когда Рома поехал меня провожать домой, я снова в нем дико разочаровалась – ну вот как можно быть сначала таким очаровашкой, а после – надменным хамом и самоуверенным болваном?

– У отца Ромы случился инфаркт полтора года назад, – Захар, хоть и с опозданием, отвечает на мой вопрос, уходя от животрепещущей темы их с Настеной свадьбы. – Врачи запретили Борису Ивановичу нервничать, перегружать сердце и работать по двадцать часов. Пришлось Ромке стать наследником в прямом смысле этого слова, – с довольным видом заканчивает Гончаров, видимо, желая произвести эффект и хоть как-то повысить достоинства Валевского в моих глазах.

Вот почему, спрашивается, изначально нельзя нормально высказать свою просьбу (а не приказ), попросить помощи (а не выставлять ультиматумы) или просто спокойно поговорить? Неужели он считает меня такой уж черствой, безразличной к чужим проблемам, или холодной, как лед, к просьбам людей?

Может, я и не права в своем отказе, но уж очень сильно он меня вывел своим высокомерием и надменностью. Мог ведь нормально построить разговор – без приказов и ультиматумов. Хотя разве может Валевский общаться нормально?

Или это он только со мной ведет себя, как невоспитанный и высокомерный ублюдок?

Ну, ничего, красавчик, ты у меня еще попляшешь! Придется спустить тебя с небес на землю и научить правилам этикета.

Опять эти мысли о Валевском, будь он не ладен. Какая учеба? Какое перевоспитание? Даже слышать об этом не хочу, и думать себе запрещаю о Роме Валевском.

А уж встречаться с ним еще раз и подавно!