– Мать честная! – вырвалось у меня, когда я остановился в дверях ванной, держа полотенце.
И не столько из-за вида почти полностью голой девчонки, сколько от лицезрения татуировки в виде крадущейся львицы на копчике. Да и попка у нее – полный отпад, чего уж душой кривить.
Хоть что-то же должно быть позитивным за этот чертов день!
Я ненавижу татуировки. Особенно, на прекрасном женском теле. У Феликса вообще на полруки птица феникс, выглядит, кстати, довольно красиво, но все равно в моем понимании – это перебор.
Но у двадцатилетней девчонки, а эта Злата старше не выглядит, как инородное пятно на картине Ван Гога. В общем, ужасно.
Может, она действительно проститутка, нарвавшаяся на извращенцев? А сейчас умело прячет свое истинное лицо за невинными глазками? Не знаю почему, но тату на женском теле вызывали именно такую ассоциацию.
– Э-э-э, – девчонка выпрямилась, едва не грохнувшись на скользком кафеле, повернулась ко мне лицом и застыла на месте.
Синяк на весь бок – это, конечно же, мерзость. Кем бы Злата не была, но урода, который такое сделал с молодой девочкой, я бы лично четвертовал.
Правда сейчас я думала о другом – какая-то очень странная реакция на эту соплячку у моего организма.
– Полотенце возьми, – взгляда не отвел, протягивая девушке махровую ткань. Честно говоря, слегка опешил, увидев симпатичный зад, а после и все остальное. Чуть не забыл, нахрена приперся, а после и усмехнулся, наблюдая, как крошка заматывается в полотенце. – Я баб голых, по-твоему, не видел? Или ты решила построить из себя скромницу? Не сработает, девочка.
Нагрубил Злате, скорее, из злости. На самого себя. Что, б**ть, реально хочу ее трахнуть. Извращенец, твою мать – она едва на ногах стоит. Кстати, и сама девчонка, и ее взгляд, а так же манера говорить, двигаться просто кричали об обратном.
«Она не проститутка!»
Не похожа, как бы я ни пытался найти в малышке изъяна. Уж в чем я разбираюсь хорошо, так это в людях. Пришлось научиться, раз уж мне обычно достается роль переговорщика и конфликтолога в нашем бизнесе.
И не только в нашем – скольких я уже развел по разным углам, надавив каждому на больную мозоль. Чтобы присмирели и тихо себя вели.
И никто даже не пискнул.
– Что-то еще? – довольно резко выпалила Злата, держась за края полотенца которые грудь шикарную прикрывали. Тоже, кстати, с парочкой синяков, которые успел заметить за те несколько секунд, что пялился на голое девичье тело.
Как мальчишка, ей-богу. Как будто и вправду баб голых не видел.
Какая, однако, дерзость у девчонки прорезалась – второй раз за последние пять минут опешил. Голубые глаза темнеют, в них начинает бушевать шторм, подбородок вздернут, сейчас еще, чувствую, и ногти пойдут в дело.
– Аптечка в верхнем шкафчике, – бросил напоследок, не желая и дальше испытывать свое ангельское терпение на прочность и вышел из ванной, громко хлопнув дверью.
И снова дурацкий вопрос: оно мне надо? Подобрал какую-то сопливую девчонку посреди трассы, притащил к себе домой, еще и на руках. Старею, что ли? Иначе как объяснить эти чертовы приступы человеколюбия?
И ладно бы девчонка вызывала жалость, но нет. Ведет себя дерзко, а глаза так и кричат: «Я тебе покажу!»
А я в ответ реально хочу ее согнуть пополам и…
Кстати, а что, интересно, показывать-то мне собралась? Ведет себя довольно дерзко, как будто и вправду что-то может в этой жизни мне «показать». Злата скорее похожа на представительницу золотой молодежи, которая тратит родительские бабки направо и налево. И как такая девочка оказалась избитой, босой и полуголой на дороге?
«Забей, Руслан, это тебя не касается», – здравая мысль пришла мне в голову, когда коньяк в бокал наливал.
Устал я. С ног валюсь вторые сутки. Сил нет за руль садиться, хотя иногда люблю управлять автомобилем лично. Почти вся неделя была забита встречами, переговорами, документами и прочими рабочими моментами. Вот, наверное, от перегруза и стал плохо соображать. Раз человеколюбие во мне проснулось.
Притащил какую-то наглую девицу к себе домой – я точно не сплю?
Я крутил бокал за ножку, устроившись на диване и прикрыв глаза. Шум воды из ванной, хлопок шкафчика, Злата чертыхнулась – я все это явно представлял. Как будто сам стоял рядом.
Слишком близко. Чувствовал ее дыхание. Ощущал жар кожи…
Твою мать, меня несет не в ту степь. Но картинка такая яркая, что глаза открывать не хочется.
Мои бурные фантазии прервал звонок домофона.
– Кому, б**ть, заняться нечем? – отставил бокал на журнальный столик и подошел к двери. – Да! – прокричал в трубку, желая сегодня хоть кого-то нахрен послать.
– Руслан Андреевич, – услышал испуганный голос охранника. – К вам доставка.
– Пропустить, – ответил я довольно резко и положил трубку на место, все так же прислушиваясь к звукам из ванной.
Вроде тихо, что очень подозрительно. Ладно, разберемся, сейчас бы понять, что за хрень происходит.
Курьер быстро отдал мне заказ, я захлопнул дверь и вернулся обратно в зал, все так же прислушиваясь к звукам, доносившимся из ванной.
Реально тишина. Может, что случилось? Хотя мне-то какое дело – язык есть у этой соплячки?
Хрен с ней, пусть и дальше играет в скромницу. Глазки в пол, щечки красные – вот Херня, одним словом, но работает же.
Еду из ресторана я оставил на журнальном столике и лег на диван. Как же, черт возьми, хреново!
Не собирался я отключаться, но в итоге оказался где-то в промежуточном состоянии между дремой и сном. Как будто все ощущаю, но открыть глаза не могу. Прикосновения к моей груди, к лицу – я даже окончательно просыпаюсь, но глаза не открываю.
И какого черта она творит?
Так и хочется перехватить ее руку и сказать, что не надо, но я притворяюсь спящим. И черт знает почему! Мне нравятся эти прикосновения, такие осторожные.
Но в то же время уверенные, а я просто не хочу, чтобы это заканчивалось. Продлеваю удовольствие – так, кажется, обычно говорят?
И я лежу, не прерывая девушку, даже жду, что будет дальше.
А нежные руки все равно боятся. Осторожничают. Но я чувствую эту дилемму: хочу и боюсь. И пусть она выберет второй вариант – меня лучше бояться, чем быть близко.
Я знаю, она понимает, но все равно опускается на диван рядом со мной. Нет, она не пытается меня «отблагодарить», просто лежит.
И, черт возьми, я позволяю ей это!