Ловушка для сердцееда (СИ)

Глава 36: Манифест Преобразователя

Слова Армана о бале ударили в Леонарда, словно кремень о сталь, высекая искру надежды. Эта искра, едва тлевшая мгновение назад, вспыхнула яростным, всепоглощающим пламенем. Горечь от возвращенного букета, колкость записки Елены, гнев тетушки — всё это было отброшено прочь, сметено ураганом новых, дерзких идей.

«Бал! Да, Арман, бал! — воскликнул Леонард, вцепившись пальцами в предплечья кузена. Глаза его лихорадочно блестели, изгнав даже намек на недавнюю тоску. — Но не просто бал! Он станет… манифестом!»

Он отступил на шаг, резко развернулся, будто желая объять взглядом бескрайние земли Армана, но видел он совсем иное. Перед его внутренним взором уже вырисовывались бальные залы его замка, залитые ослепительным светом, наполненные волшебной музыкой и… её неотразимым присутствием.

«Манифестом?» — переспросил Арман, ошеломленный этой внезапной метаморфозой, но искренне радуясь, что мрак отступил от лица Лео.

«Да! — Леонард зашагал по траве, словно тигр в клетке, размахивая руками с царственной властностью. — Я должен показать им всем! Парижу! Тетушке! И… особенно ей! Что Леонард Виллар — это не тот легкомысленный повеса, что растратил свою молодость в пустых забавах! Не тот циничный сердцеед, что играл чужими чувствами! Я — Леонард Преобразователь!» Он выкрикнул это новое имя, словно бросая дерзкий вызов всему миру. «Созидатель! Новатор! Человек, не боящийся разрушить ветхое и воздвигнуть новое, неслыханное! Как… как тот северный царь, что прорубил окно в Европу, так и я прорублю окно — не в прошлое, а в будущее! В будущее моего рода, моих земель, моего города!»

Он замер, лицо его сияло внутренним светом непоколебимой убежденности.

«Бал станет грандиозной демонстрацией этого будущего! Всё должно быть новым, невиданным! Не просто музыка — а божественная гармония, сотканная из звуков, способных заставить сердца биться в унисон с новым временем! Не просто угощение — а пиршество вкусов, эхо которого будет звучать месяцами! Освещение — не тысячи тусклых свечей, а…» — он на мгновение задумался, — «…нечто, созданное с использованием новейших электрических ламп, ослепительное, чистое, как рассвет! И декор! Прочь эти затхлые гирлянды! Да здравствуют символы прогресса! Модели невиданных машин? Дерзкие чертежи новых проектов? Да! Пусть все увидят, что Виллар думает не только о танцах и развлечениях, но и о паровых двигателях, о взмывающих в небо мостах, о…» — он махнул рукой, охваченный вдохновением, — «…обо всем, что движет мир вперед, к новой эре! Этот бал будет не просто увеселением — он станет заявлением! Торжественным заявлением о рождении нового Виллара! И она… она обязана это увидеть!»

Арман слушал, затаив дыхание, постепенно осознавая масштаб замысла и ту титаническую энергию, что исходила от кузена. Его собственная скромная идея разрослась до поистине грандиозных, захватывающих дух масштабов. Он улыбнулся, тепло и с облегчением глядя на преобразившегося Лео.

«Лео, это… это звучит просто потрясающе. Поистине незабываемо. И знаешь, — добавил он с едва заметным румянцем, стараясь говорить как можно более непринужденно, — я бы с огромным удовольствием посетил такой бал. Особенно если бы… ну, если бы там была мадемуазель Элоиза де Ламбер. Её присутствие, я думаю, добавило бы ему особого… очарования».

Леонард резко обернулся. Взгляд его, еще секунду назад устремленный в сияющее будущее, мгновенно сфокусировался на кузене. Он внимательно, изучающе посмотрел на Армана, на его смущенную улыбку, на робкую надежду, затаившуюся в глубине глаз. И в этом взгляде не было ни тени насмешки, лишь понимание и мгновенная, железная решимость.

«Арман, — произнес Леонард с такой твердостью в голосе, что не оставалось ни малейших сомнений, — это даже не обсуждается. Мадемуазель Элоиза будет в числе самых первых приглашенных. Лично. С самым теплым приглашением от дома Вилларов. Её присутствие — не просто желательно, оно абсолютно необходимо для успеха этого вечера». Он подчеркнул последнее слово с особым значением.

И в этот момент, глядя на лицо кузена, сияющее благодарностью, в голове Леонарда родился новый, дерзкий план, острый и ясный, как отточенная сталь. «Сблизить их, — подумал он с внезапным жаром. — Сблизить максимально. На этом балу. Создать все условия для их счастья. Пусть их чувства расцветут на глазах у всего света. Пусть Элоиза почувствует себя не просто гостьей, а почти что хозяйкой этого праздника будущего рядом с Арманом. Это будет еще один, прочный кирпич в фундамент их новой жизни. И кто знает… видя их счастье, видя, какую волшебную атмосферу я могу создать, Елена… может быть… хоть на миг растопит лед, сковавший её сердце?» Идея была дерзкой, почти безумной, но она зажгла в нем новый, неистовый виток азарта. Бал превращался не просто в демонстрацию его личных преобразований, но и в тонко сплетенную ловушку для чувств — и для Армана с Элоизой, и, втайне надеялся Леонард, для него самого и его неприступной Ледяной Графини.

«Ну что, кузен? — Леонард хлопнул Армана по плечу, и в его глазах снова заиграл знакомый опасный блеск, теперь смешанный с созидательной, всепоглощающей страстью. — Пора возвращаться. Нас ждут бесконечные списки гостей, изматывающие переговоры с поставщиками, инженерами и… чертежи будущего! Этот бал станет неприступной крепостью, которую мы возведем вместе. И возьмем её штурмом, во имя любви и прогресса!»

Леонард уже сделал шаг к карете, но вдруг остановился, оглянувшись на кипящую вокруг работу. Энергия бала была важна, но сейчас, здесь, на этой земле, билось настоящее сердце их совместного начинания.

«Хотя погоди, Арман, — он повернулся к кузену, его взгляд стал более приземленным, деловым, но не менее горящим. — Мы обязательно сделаем этот бал самым ослепительным и современным зрелищем Парижа. Но прежде, чем погрузиться в бальные списки и фейерверки… покажи мне твой проект. По-настоящему. Что уже воплощается, а что пока только в чертежах?»

Лицо Армана озарилось гордостью и радостью. Это был его ребенок, его мечта, ставшая реальностью благодаря поддержке Лео.

«С удовольствием, Лео! Идем!»

Он повел Леонарда по свежепротоптанным тропинкам, минуя груды строительного камня и бревен.

«Вон там, — Арман указал на возвышающийся каркас из мощных дубовых балок, вокруг которого сновали плотники, — закладывается основа главного поместья. Скромнее твоего нынешнего замка, конечно, но уютное, прочное, с большими окнами на юг. Рядом, вон в том длинном строении из светлого известняка — будет сыроварня. Уже стены поднимают. Нашел отличного мастера из Савойи, мечтает экспериментировать с местным молоком и травами.»

Они обошли площадку, и Арман махнул рукой в сторону пологого холма, где рабочие размечали террасы.

«А вон там, на южном склоне — заложим виноградники весной. Пино Нуар и Шардоне, для начала. И рядом, у подножия, — место под винодельню. Уже продумал, где будут давильни, бродильные чаны, подвалы для выдержки…» Глаза Армана светились, когда он говорил о виноделии, это была его особая страсть.

Леонард слушал, внимательно осматриваясь. Шум топоров, крики мастеров, скрип телег — эта симфония созидания действовала на него не хуже бальной музыки. Он видел не просто стройплощадки — он видел будущее: ухоженные виноградные лозы, ароматные круги сыра на дубовых полках, бутылки с темно-рубиновым и золотистым вином.

«Арман, — произнес он, и в его голосе звучал неподдельный восторг. — Это… это великолепно! Ты не просто строишь поместье, ты создаешь жизнь здесь. Полный цикл, от земли до готового продукта. Я впечатлен, кузен. Искренне».

Они остановились на вершине холма, откуда открывался вид на все владения. Леонард обвел рукой горизонт.

«И вина… Вина обязательно будут носить имя этого места».

Арман задумался на секунду, потом улыбнулся:

«Ля Шене». Дубрава».

««Ла Шене»! — Леонард подхватил название с энтузиазмом. — Идеально! Звучит благородно и напоминает о корнях. «Виноградники Ла Шене». «Сыры Ла Шене». «Вино Ла Шене». Да, это имя станет знаком качества!» Он крикнул вниз, к ближайшей группе рабочих: «Слышали? Вино будет «Ла Шене»!»

Снизу донесся одобрительный гул и смех. Арман покраснел от удовольствия и смущения, но глаза его сияли. Название было принято.

Леонард вновь обернулся к Арману, полный энергии и от созидания на земле, и от предвкушения бала.

«Ну что, кузен? Теперь уж точно пора! Нас ждут списки гостей, переговоры с поставщиками, инженерами для нашего светлого бала-манифеста… и первые заказы на бутылки для погреба «Ла Шене»!» Он вновь хлопнул Армана по плечу. «Этот бал станет не только крепостью, которую мы возведем, но и первым громким тостом за наше общее будущее и за вино «Ла Шене»! И возьмем мы эту крепость чувств и признания штурмом!»