Лучший друг брата - мой враг (ЛП)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Джек

— Ты ведь идешь, не так ли?

— Что? — Я оборачиваюсь, чтобы увидеть Эмили, стоящую в дверях моего кабинета, и отгоняю видение моего члена, погруженного в лоно Тинсел. — О, коктейльная вечеринка.

— Ты в порядке? — Эмили хмуро смотрит на меня, но я отмахиваюсь от нее.

— Просто отвлекся. Я заскочу на минуту или две. Мне нужно кое о чем позаботиться сегодня вечером. — Главная из них — выследить Тинсел и выполнить свое обещание за то, что она избегала меня.

— Хорошо, увидимся там.

После ухода Эмили я заставляю себя сосредоточиться и закончить последние дела, которые мне нужно было сделать перед отъездом. Мой разум переполнен мыслями о Тинсел и о том, как я собираюсь сделать ее своей. Она так чертовски боится позволить этому случиться, но я планирую доказать, что это единственный путь, по которому она может пойти.

Как я вообще смогу прожить свою жизнь без нее? Нет такой части моего будущего, в которой я не видел бы ее, и теперь, когда я немного попробовал ее на вкус, я хочу всю Тинсел, без остатка, черт возьми.

На полпути по коридору я уже слышу музыку из одной из комнат для вечеринок. У нас есть несколько, которые мы сдаем в аренду для свадеб или других мероприятий, но каждую неделю у нас проходят подобные вечеринки. Они дают людям из других городов шанс познакомиться с местными жителями и расслабиться. Мне говорили, что они могут быть очень веселыми, но я никогда не оставался, чтобы выяснить это. Я заскакиваю только для того, чтобы проверить, как идут дела.

Здесь многолюднее, чем обычно, но потом я вспоминаю, что сейчас разгар туристического сезона. Это время, когда у нас начинается большой ажиотаж перед праздниками, и сегодня вечером он на пике. Проходя сквозь толпы людей, я здороваюсь с несколькими местными жителями и парой приехавших снова гостей, которых помню. К тому времени, как мне удается пробиться сквозь толпу, я вижу впереди бар и решаю, что выпить — это именно то, что мне нужно.

Когда я подхожу ближе, пожилая пара впереди меня отходит в сторону, и у стойки стоит женщина с аппетитными изгибами. Облегающее темно-синее платье туго стянуто на талии и вокруг ее задницы, задницы, которую я узнал бы где угодно.

Тинсел поворачивается и прислоняется к барной стойке, до тех пор пока не видит меня. Это хорошо, потому что я стою там, смотрю на нее и упиваюсь ее видом. Верх ее платья — корсет, в который вложены ее сиськи, как подношение богам.

— Раздери меня карась, — шепчу я себе, потому что, при виде нее, у меня буквально перехватывает дыхание. Ее волосы убраны на одну сторону, а линия шеи вызывает непреодолимое желание впиться в нее зубами.

Неужели я внезапно стал вампиром?

Я смотрю на Тинсел так долго, что у меня пересыхают глаза, и мне приходится несколько раз моргнуть, чтобы избавиться от сухости. Неужели я так волновался, что она исчезнет, если я закрою глаза? Возможно. Решив, что я больше не могу выдерживать расстояние между нами ни секунды дольше, я направляюсь к бару и занимаю место подле нее.

Сначала она в шоке, а потом оглядывается, чтобы посмотреть, кто за ней наблюдает. Мне похуй, если даже нас с ней покажут по телеку. Она знала, на что идет, когда надевала это платье.

— Ты давишь на меня, — говорю я сквозь стиснутые зубы, а затем слышу, как бармен прочищает горло.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь. — Тинсел берет у него бокал с шампанским и подносит к губам, не сводя с меня глаз.

— В том-то и дело, любимая. — Кладу руки по обе стороны барной стойки, захватывая ее в кольцо своих рук. Я загородил Тинсел от толпы в комнате, и единственное, что я вижу, — это она сама. — Ты знаешь, что я сделаю,

когда ты подтолкнешь меня к краю. — Наклонившись, я прижался губами к ее уху. — И тебе это нравится.

У Тинсел перехватывает дыхание, и я наблюдаю, как вздымается и опускается ее грудь. Я облизываю губы, глядя на них, и не упускаю из виду, как она смотрит на меня. Тепло, исходящее от нее, могло бы согревать меня целую вечность, и я все равно желал бы большего.

— Ты ошибаешься. — говорит Тинсел с невозмутимым видом, и я улыбаюсь ей своей самой лучшей дерзкой улыбкой. Вот когда я замечаю вспышку гнева, которую я так люблю.

— Лгунья, — говорю я, и она поворачивается, чтобы сделать глоток шампанского. — Прекрати это, — говорю я ей, и она прищуривает глаза.

— Не указывай мне, что делать. — Тинсел делает еще глоток и бросает на меня косой взгляд. — Это еще зачем?

— Потому что, как только последняя капля того, что ты так смачно пьешь, окажется на твоих губках, я собираюсь затащить тебя в свой кабинет и сорвать это гребаное платье с твоего аппетитного тела.

Бокал с шампанским замирает у ее губ, когда глаза Тинсел расширяются. Я практически слышу биение ее сердца, когда наклоняюсь ближе и вдыхаю ее сладкий аромат. Он настолько безупречен, настолько сроден Тинсел, что я приучен возбуждаться каждый раз, когда чувствую ее запах.

— Что, если это не то, чем я хочу заниматься? — Она не может смотреть на меня, когда задает вопрос, потому что мы оба знаем, что это чушь собачья, и она тянет время.

— Не помню, чтобы я тебя спрашивал.

Обычно в этот момент она подкалывает меня в ответ или говорит, что собирается выписать мне штраф за что-то неприличное. Я ожидаю, что она начнет кричать и оттолкнет меня, но она ничего из этого не делает. Вместо этого она опускает глаза, допивает остатки шампанского и ставит бокал на стойку.

— Посмотри на меня, — говорю я ей, и проходит мгновение, прежде чем Тинсел встречается со мной взглядом. Когда она это делает, ее губы приоткрыты и блестят, как будто она только что провела по ним языком. — Ты знала, что делаешь, когда вошла сюда в этом платье. Не удивляйся

последствиям.

С этими словами я собственнически хватаю Тинсел за локоть и пробираюсь сквозь толпу. По пути встречаются люди, которые пытаются заговорить с нами, но я игнорирую каждого из них. Я годами ждал, чтобы заполучить ее, и будь я проклят, если буду ждать еще дольше.