Лунная нить

Глава вторая

Я ВЫПРЫГИВАЮ ИЗ КРОВАТИ, сбрасывая одеяло, будто оно загорелось.

– Сколько их? Они перешли через мост? Неужели магия Аны…

София поднимает руку.

– Лаксанцы не воины. Они просят разрешения перейти мост, потому что пришли с посланием от Атока.

– Разрешения? – переспрашиваю я.

С тех пор как произошел переворот, ни один лаксанец не спрашивал разрешения войти в иллюстрийскую крепость. Они требовали впустить их, либо жрец Атока задействовал кровяную магию, чтобы выпытать дорогу у какого-нибудь наивного иллюстрийца и перебраться через мост.

– Кондеса, как вы планируете действовать? – спрашивает София.

Я открываю рот, чтобы ответить, но тут понимаю: она обращается не ко мне. Взгляд Софии направлен на Каталину.

Сжимаю зубы. Я ничего тут не решаю. Я лишь исполнитель. В голове постоянно звучит голос Каталины; она управляет моими мыслями и иногда даже чувствами. Я прекрасно осознаю свою роль, но от этого не легче. Я тоже хочу быть услышанной. Иногда я испытываю тайное удовлетворение, когда выхожу из себя. В эти редкие минуты проявляется мое истинное «я».

Каталина теребит уголок одеяла.

– Твоя мать еще не вернулась?

– Нет, – мрачно отвечает София.

Хмурюсь. Это плохо. Очень, очень плохо.

– А от Мануэля есть новости? – с надеждой спрашивает Каталина.

– Он не писал уже несколько месяцев, – говорит София, качая головой.

– Что за ерунда. Нужно отправить кого-нибудь за ней. За ними, – вмешиваюсь я. – Сколько человек она взяла с собой?

– Четверых. Я уже отдала приказ направить поисковый отряд. – София приглаживает рукой густые темные волосы – точно таким же жестом, как и ее мать.

– Хорошо.

Каталина делает глубокий вдох, выпускает из рук краешек одеяла и выпрямляется. Твердым, уверенным голосом она произносит:

– Заберите у них оружие. Пропустите их. Снимите повязки с глаз, только когда они перейдут через мост. Мы выслушаем их послание, а когда Ана вернется, решим, как действовать дальше.

– Ты уверена? – спрашиваю я. – Все в любой момент может пойти не по плану. Еще ни один лаксанец не переходил этот мост. А вдруг они что-то задумали?

– Я хочу выслушать их послание. – Каталина напряженно смотрит на Софию. – Лучше знать наверняка, чего хочет Аток, не так ли?

София кивает.

– Нас больше, чем их. Думаю, мама поступила бы так же.

При упоминании Аны Каталина немного расслабляется.

– Тогда займись этим.

София уходит – без лишних слов и не оглянувшись.

От мысли о переговорах с лаксанцами становится дурно. Если бы на их месте были мы, Аток, скорее всего, прогнал бы нас от ворот замка. Или еще хуже. Многие иллюстрийские шпионы сгинули в его подземельях. Умерли от голода, в полном одиночестве и темноте. Каким бы важным ни было их послание, мы не можем пропустить их через мост. Это слишком рискованно.

Но кондеса решила иначе.

– Выбери, что мне надеть, – говорю я. – Только не слишком вычурное, пожалуйста.

– Я бы с удовольствием встретилась с гонцом сама.

С трудом подавляю желание уколоть кондесу заколкой.

– И свести на нет годы тщательного планирования? Я – твое прикрытие.

И тут мне становится не по себе от собственных слов. Это опасно. Причем не только для нее, но и для меня.

Каталина скрещивает руки на груди. Она и сама понимает, что нельзя забывать об осторожности. Когда лаксанцы захватили Ла Сьюдад, узурпатор отдал приказ искать последнюю наследницу иллюстрийской короны по всей Инкасисе. Но к тому времени Ана, командир королевской гвардии, уже успела запереть Каталину в крепости и спрятать от посторонних глаз – и лаксанских, и иллюстрийских. Уже тогда Ана не доверяла никому: слишком уж отчаянным было наше положение.

По венам медленно растекается жгучий гнев. Аток убил тетю Каталины – иллюстрийскую королеву – и моих родителей, устроив разрушительное землетрясение, которое уничтожило все иллюстрийские районы Ла Сьюдад. При помощи Эстрейи он созвал призраков и выпустил в город. Тысячи беспомощных иллюстрийцев умирали с душераздирающими криками и мольбами о пощаде. Несмотря на прошедшие годы, я до сих пор испытываю ужас, вспоминая об этой страшной бойне.

Я хочу, чтобы кондеса взошла на трон. Я готова на все ради этого – драться, воровать, лгать и убивать. Меня ничего не смущает. Самое главное – обеспечить Каталине надежное будущее. И хотя бы немного приблизиться к той жизни, о которой я всегда мечтала. Не притворяться кондесой и не размахивать мечом во время занятий. Я бы хотела ткать гобелены, научиться готовить и побывать в разных уголках Инкасисы. Но пока жив Аток, все это неосуществимо.

Каталина внимательно смотрит на меня, склонив голову набок.

– Ты выглядишь так, будто собираешься кого-то убить.

– В смысле?

– В тебе есть что-то… дикое. Что-то случилось?

Я качаю головой. Нужно сосредоточиться. Сегодня я защищаю честь нашей будущей королевы.

Переглядываемся. Мы никогда не обсуждали, каково это – поменяться ролями: я не хотела бы озвучивать многие мысли и чувства. Знает ли она, сколько злости накопилось во мне за это время?

– Надень белую юбку и плетеный пояс, – со вздохом говорит она.

– Обещаю, я все тебе подробно расскажу. Каждое слово, каждую мелочь. Но прошу, не вмешивайся сейчас. Просмотри пока свои заметки о звездах. Поупражняйся в мастерстве…

– Есть одна небольшая проблема, – язвительно отвечает Каталина. – Я могу «упражняться в мастерстве» только в ночное время.

Чем бы еще ее отвлечь?

– Ну, тогда подумай, как заманить в крепость Эль Лобо.

В глазах Каталины появляется азартный блеск, и я расплываюсь в улыбке. Даже она не может устоять перед этим хваленым шутом. Если загадочный разбойник в маске – наш союзник, почему он до сих пор ни разу не встретился с нами? Пока он прославился лишь тем, что потешается над королем. А мы планируем настоящую революцию. И я готовилась к ней всю свою жизнь. Каждый день.

Я снимаю штаны и длинную, до колен, тунику и надеваю белые иллюстрийские одежды. Каталина застегивает у меня на шее серебряные бусы. Я оборачиваю и туго завязываю вокруг лодыжек кожаные шнурки своих единственных сандалий.

Кондеса поворачивает меня к высокому зеркалу с оббитыми краями, чтобы я могла увидеть себя в полный рост. Прищурившись, она внимательно рассматривает мое отражение. Уголки ее губ опущены. Что она видит? Непослушные вьющиеся волосы, ничем не украшенное лицо, немного сутулые плечи. Интересно, как бы я выглядела, если бы носила простую одежду вроде той, которую носит Каталина в роли моей помощницы Андреи? Какой я была бы, если бы не подменяла кондесу?

Я на скорую руку собираю волосы в пучок на макушке, щиплю щеки, чтобы придать им румянец, и оборачиваюсь.

– Вот. Я готова.

– И ты даже не расчешешь спутанные пряди? – спрашивает Каталина с таким видом, будто я решила встретить посланника Атока голышом.

– Не-а.

Я беру в руки меч, оставленный у комода. Мне не то чтобы все равно, как я выгляжу, – просто все эти приготовления кажутся мне смешными. Возможно, однажды я смогу надеть юбку, не изображая при этом другого человека. Возможно, когда-нибудь я наконец стану самой собой.

Я подхожу к окну, чтобы проследить за прибытием посланника. Выцветшие занавески колышутся на ветру; моросит дождь. Я выглядываю из окна и ощущаю привычный спазм в желудке: под нами три этажа, и мой страх высоты возрастает с каждым из них. Я прикрываю глаза от дождя.

Посланник едет на серебристой лошади в сопровождении двенадцати стражников. Я крепче сжимаю рукоятку меча и чувствую его приятную тяжесть. Делегация уверенно приближается к нашей цитадели. По одной лишь осанке всадников можно сказать, что они настроены дерзко и высокомерно, словно владеют этой землей и населяющими ее людьми.

Каталина стоит рядом, уперев руки в бока.

– Как думаешь, что он скажет?

– Ну, он вряд ли пригласит нас на чай, – сухо отвечаю я.

– По крайней мере, Аток отправил не жреца, – с облегчением в голосе замечает Каталина.

Посланник и его свита въезжают в железные ворота и оказываются во внутреннем дворе крепости. Они спешиваются и с восторженными возгласами приближаются к фонтану, который снабжается водой из нашего сокровенного горного источника благодаря акведуку. После мятежа Ана разрушила часть акведука, ведущую в Ла Сьюдад, и все фонтаны в городе высохли. Нехватка воды в регионе стала еще ощутимее. Ана надеялась таким образом ослабить лаксанцев, а потом нанести удар в самый неподходящий для них момент.

Наши стражники вынимают мечи из ножен и окружают лаксанцев. Посланник, одетый в яркую полосатую рубаху и черные брюки, откидывает голову и присматривается к нашему окну. Я скрываюсь из виду, увлекая кондесу за собой.

– Ну и дикарь, – замечает Каталина.

– Я пойду. Отправлю за тобой, когда все закончится.

Я прохожу мимо Каталины и захлопываю за собой дверь. Ее лицо выражает такое отчаяние и безнадежность, что я больше не могу на это смотреть.

Ноги сами по себе преодолевают два лестничных пролета и несут меня к большому залу. Я легко ступаю по каменному полу, несмотря на боль, которую причиняют кожаные шнурки сандалий, слишком плотно обернутые вокруг лодыжек. Сердце колотится как сумасшедшее. Что может быть нужно Атоку? Он точно не собирается предлагать мир. Я делаю глубокий вдох, чтобы немного успокоиться. Не хочу и не могу проявить слабость в такой момент. Выпрямившись, я открываю настежь тяжелые двойные двери, ведущие во внутренний двор крепости. Моросит мелкий дождь.

Увидев меня, и лаксанцы, и иллюстрийцы затихают. София отходит в сторону, чтобы я могла увидеть королевскую делегацию, но в то же время отдает нашей страже приказ плотно окружить прибывших. Все они одеты в свободные туники и яркие разноцветные жилеты; на ногах – кожаные сандалии. Пики лаксанцев аккуратно сложены перед ними. Они явно не готовились к бою. Внутренний двор полностью изолирован от крепости, чтобы рядовые иллюстрийцы ничего не увидели. Видимо, София постаралась: она не любит отвечать на назойливые вопросы. У бойниц двух белокаменных башен, охраняющих вход в цитадель, на всякий случай стоят стрелки. Я никогда туда не поднималась, но Каталина уверяет, что оттуда можно увидеть вдали Ла Сьюдад.

София подходит ко мне.

– Кондеса, – кивает она, и я отвечаю тем же.

Как хорошо, что она рядом.

Лаксанец, возглавляющий группу, выступает вперед. Посланник Атока.

– Buenos días, senorita[14], – начинает он. – Его Величество король Аток, Повелитель высокой горы и нижних джунглей и всего, что между ними, приветствует вас и направляет послание.

Посланник замолкает и приподнимает брови в ожидании реакции. Он смотрит мимо меня, на ворота, – очевидно, ожидает, что мы пригласим его внутрь. Я презрительно фыркаю. Я скорее умру, чем пущу лаксанца на порог. Открой им ворота – и они попросят показать горный источник.

– Итак, я слушаю, – равнодушно говорю я, с трудом сдерживая волнение.

– Его Королевское Величество, дивный Владыка всех земель и…

– Довольно, – прерываю я. – Переходите к посланию.

Один из лаксанцев неодобрительно фыркает. Остальные время от времени тревожно оглядывают иллюстрийцев, отслеживающих каждое их движение. Некоторые шепчут что-то на своем древнем наречии. Пусть думают что хотят.

Нахмурившись, посланник выдерживает паузу и наконец говорит:

– Вы должны стать его женой.

Я смеюсь в ответ.

Наши стражники даже не пытаются скрыть возмущение. Выкрикивая ругательства, они плотнее обступают лаксанцев. София гневно смотрит на посланника; острие ее меча направлено прямо на его сердце. Одна из стражниц натягивает тетиву лука и прицеливается в самого высокого лаксанца. Я украдкой смотрю через плечо на окно нашей спальни. Надеюсь, Каталина тоже слышала это оскорбительное предложение. Хотя смеяться, наверное, все же не стоило. Она бы не одобрила такое поведение.

– Вы проделали весь этот путь зря, – говорю я. – Я никогда не стану его женой.

– Вы не дослушали послание. Вы должны явиться к замку на закате. Одна. Если откажетесь, иллюстрийцы будут окружены и казнены один за другим. – Посланник наклоняется и непринужденно добавляет: – Если не ошибаюсь, у вас в строю не хватает одной военачальницы и нескольких ее соратников?

Ана. От боли в груди становится трудно дышать.

Ищу глазами Софию. Она прижимает к губам кулак и издает сдавленный стон.

Каков подлец! Я сжимаю кулаки, изо всех сил стараясь сдержать слезы.

– Где они?

– В подземельях замка. Или в тюрьме. Или сосланы в дальние владения короля, – отвечает посланник, пожав плечами. – Если честно, я даже не знаю. В любом случае вам до них не добраться. Но их жизни будут спасены, если вы согласитесь стать женой Его Величества.

С этими словами он разворачивается, чтобы уйти, и жестом указывает своим спутникам на сложенное оружие. Наши стражники расступаются, но тут посланник останавливается и оглядывается на меня с хищной – будто бы кошачьей – ухмылкой.

Это окончательно выводит меня из себя, и слова вырываются сами собой:

– Убить всех!

Стража выполняет приказ еще до того, как лаксанцы успевают среагировать. Я отворачиваюсь и вместе с Софией спешу к двустворчатым воротам. Звенит металл, и я слышу ужасающие предсмертные крики лаксанцев.

Я бы отдала этот приказ дважды, если б могла.