Лунный Ветер

Она по очереди взглянула на меня и Бекки.

— Ты стоишь каждого пенни, Саманта Лиф, — я снова обняла её.

— Ох, девчонки, — Сэмми привлекла к нам Бекки, — вы обе так черкруты!

Сэр Роберт кашлянул, и мы прервали дружеские объятия.

— А теперь наш маленький подарок, — сказал он, доставая маленькую чёрную квадратную коробочку и протягивая дочери.

— Пап, не надо было…

— Тс-с-с, — сказала Изабель. — Долгие годы дни рождения отмечались совсем не так, как нам с твоим отцом хотелось бы. Это первый год, когда мы можем подарить тебе то, чего ты действительно хочешь, детка.

Изабель радостно посмотрела на Сэмми, а Бекки склонилась ко мне, положив голову на плечо.

— Что вы мне купили, мам? — голос слегка дрогнул.

Родители лишь улыбнулись, и Сэмми посмотрела на коробочку. Медленно открыв её, она воскликнула:

— Не может быть!

Сэр Роберт и Изабель рассмеялись.

— Она в гараже.

Сэмми рванула мимо меня и Бекки прямо к гаражу. Все последовали за ней и услышали новый восторженный вопль.

Мы нашли её в обнимку с новеньким авто Фольксваген Спорт Купе.

— Просто супер, спасибо! — она кинулась к отцу и, чуть не сбив его с ног, крепко обняла.

Он только усмехнулся и поцеловал её в макушку.

— Рад, что тебе нравится, милая.

— Спасибо, мам!

— Не за что, золотце, ты это заслужила.

Бекки смахнула слезу, и я приобняла её одной рукой. Она обожала счастливые концовки, правда, это был ещё далеко не конец.

Мой взгляд наткнулся на что-то, спрятанное под огромным голубым покрывалом в углу. Байк, который я подарила Блейку. Не понимаю, зачем сэр Роберт его оставил. Блейк ясно дал понять, что не возьмёт его. Очень ясно.

— Пожалуйста, скажите, что мы наконец-то готовы, — заныла Бекки.

— Можно мы поедем на моей машине?

— Конечно, можно, это же твой день рождения, — ответила Изабель. — Пойду, возьму куртку.

Она вернулась в дом, а мы принялись осматривать новую машину Сэмми изнутри.

Сэр Роберт занял переднее сиденье, и остальным пришлось сесть назад.

Я поблагодарила небеса за то, что машину вела Сэмми, а не Бекки.

Спустя пятнадцать минут мы были уже в Лонгботтомс. Нас проводили наверх в одну из частных секций, которые Джимми построил во время перепланировки пару месяцев назад.

Вечеринка Сэмми была не первой, которая здесь проводилась, но одной из немногих.

Она снова радостно завизжала и захлопала в ладоши, когда мы поднялись по лестнице и обнаружили других близких ей людей, ожидающих нас у частного бара.

Первым подошёл Дин, хотя поздравил именинницу ещё утром, заявившись с красивым букетом цветов.

На этот раз он протянул ей коробочку, похожую на ту, что подарили сэр Роберт и Изабель.

— Если это ещё одна машина, я её продам.

Все рассмеялись.

— Тебе подарили машину?

— Прекрасную и послушную, словно из сказки.

Он рассмеялся и посмотрел на неё влюблёнными глазами.

Она открыла подарок и достала самое прекрасное ожерелье и подходящий к нему браслет из лучшего золота, которое я только видела.

Бекки помогла ей с застёжками, и ожерелье с браслетом красиво расположились на шее и запястье.

— Спасибо, они изумительны, — сказала она, прежде чем поцеловать его.

Сэр Роберт кашлянул, и Дин прервал поцелуй, широко улыбаясь.

— Ну, пап, мне восемнадцать лет, я уже не маленький дракончик.

Она подошла к отцу и обняла его.

— Ты всегда будешь моим маленьким дракончиком, никогда не забывай об этом.

Она улыбнулась.

Все знакомые Сэмми люди были здесь. Джордж и его родители. Люсилль и Констанс. Даже Мастер Лонгвей.

Я ахнула, увидев за дальним концом барной стойки Ченга, и подошла к нему.

— Что ты здесь делаешь? — я обняла его.

— Меня посчитали хорошим другом, Елена, — улыбнулся он.

— Коим ты и являешься, — ответила я. — И всё же не ожидала тебя здесь увидеть.

— Ну, получив приглашение, я просто не мог не прийти.

Я уселась на соседний стул, и мы принялись болтать обо всём на свете.

Андреасу уже исполнилось тринадцать, и я диву давалась, как быстро летит время. Через три года Андреас поступит в академию Дракония, и Ченгу тоже придётся вернуться туда, чтобы они могли вместе посещать парные занятия.

Моё воображение рисовало забавную картину, ведь в двадцать пять лет Ченгу придётся заново проходить обучение в Драконии, и всё ради его всадника.

Удивительно, как драконы соглашаются на такие мелочи, даже не жалуясь.

Когда мы говорили об этом, он даже не казался раздраженным, на самом деле, даже наоборот. Он был очень взволнован и не мог дождаться, когда всё начнётся снова.

Ещё мы говорили о Блейке и о том, как всё паршиво обернулось.

— Елена, а чего ты ожидала? Блейк — один из самых злобных драконов. Меня бы скорее беспокоило, если б он не сопротивлялся. Не в его характере сдаваться. Просто думай о том, каким он станет, когда его свяжет дент.

— И ты туда же. Он меня ненавидит, Ченг. Это никогда не изменится, а если и изменится… Что ж, это будет не по-настоящему.

Я сделала глоток пива.

— Что значит «не по-настоящему»?

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Это не нормальное явление. Сегодня они ненавидят тебя, а завтра не могут без тебя жить.

— Всё не так, Елена.

— Тогда, пожалуйста, о мудрейший, — поддразнила я, и он рассмеялся, — просвети меня, и я смогу понять.

Он лишь пожал плечами.

— Я знаю, как это выглядит со стороны, Елена. Но, уверяю, ничего подобного.

— Откуда ты знаешь, Ченг? Исходя из того, что мы знаем, это какое-то тёмное заклинание, заставляющее их видеть человека, которого они действительно любят, вместо того, кто мы есть на самом деле.

Он снова рассмеялся.

— Это не может быть такой пустышкой, Елена. Пожалуйста, не надо так думать. Дент — это нечто особенное, а не какое-то усиленное любовное заклинание.

— Что ж, раз никто не собирается ничего объяснять, моё мнение не скоро изменится.

В этот момент на меня налетела Бекки и, повиснув на шее, сказала:

— Завязывайте с разговорами и пойдём танцевать.

Она дёрнула меня, заставляя подняться на ноги.

Я схватила Ченга за руку и потащила за собой.

Мы протанцевали пару песен, а когда официанты начали подавать блюда, пошли перекусить.

Подобные блюда предназначались специально для вечеринок. Там было столько мяса, что хватит накормить всех присутствующих здесь драконов и людей. Их придумал Джимми, и это определенно было удачное деловое решение.

Вечер пролетел быстро, и я обрадовалась, когда ближе к ночи Джимми и Моник присоединились к нам.

Я всё ещё переживала, что из-за меня Блейк не пришёл отпраздновать восемнадцатилетие Сэмми. Думаю, ей было обидно, хоть она и не показала этого ни на секунду.

Меня это беспокоило больше, чем её.

Сэр Роберт попрощался с Изабель и направился к выходу.

Почему он уходит?

Я поискала Изабель и увидела, как та болтает с Люсилль. Она была занята оживленной беседой, жестикулируя руками, а случись что-то серьезное, она бы ни за что не осталась. Поэтому я снова втянулась в беседу с Джорджем, Дином, Сэмми и Ченгом. Бекки всё ещё танцевала.

Мы посмеялись, наблюдая, как она кружится на своей волне и размахивает руками, а потом тоже пошли танцевать.

Вечеринка проходила на высшем уровне, и около десяти Сэмми захотела произнести речь.

Все зааплодировали, когда она залезла на барный стул с бутылкой спиртного в руке.

— За всех прекрасных людей в моей жизни, — начала она, и Джордж с Дином засвистели, заставив её рассмеяться. — Большое спасибо, что выбрали меня своим другом.

— Верно говоришь! — закричал Джордж.

— Бекки и Елена… появление которой привнесло в нашу жизнь изрядную долю сумасшествия, — она посмотрела на меня, и все снова рассмеялись., - но оно того стоило, ты дополняешь меня.

— Эй, — заворчал Дин, — я думал, это мне предназначено тебя дополнить.

— Не так быстро, малыш.

Все, включая Дина, снова рассмеялись.

— Спасибо за куртку. Никогда её не сниму. Спасибо всем взрослым. Тётя Констанс, я безумно тебя люблю. Мама и папа, куда бы он ни отправился…

Сэмми всё говорила и говорила, а мне вдруг стало нехорошо. Я выпила недостаточно, чтобы так себя чувствовать. Голова закружилась, а желудок стало выворачивать.

Все снова засмеялись, когда Сэмми сказала что-то, чего я уже не расслышала.

Я сделала глубокий вдох.

— Елена? — Констанс мягко коснулась плеча. — Ты в порядке?

— Мне просто нужно присесть, — сказала я, и она повела меня к диванам, где сидели все мамы. Сэмми тем временем продолжала свою пламенную речь.

— Ты в порядке? — увидев меня, Изабель тоже забеспокоилась.

— Не знаю, такое чувство… — острая боль пронзила тело, отчего я застонала и согнулась пополам.

— Елена! — закричала Сэмми, и через пару секунд все столпились около меня. — Что происходит?

— Я не знаю.

И тут я почувствовала это. Спина выгнулась, когда первый болезненный удар пронзил верхнюю часть тела.

— О нет, — сказала Изабель, и, кое-как разлепив веки, я увидела у неё в руках кэмми.

— Что происходит? — Сэмми готова была расплакаться, когда моя спина содрогнулась от новой волны боли.

Этот грёбаный браслет ничего не блокировал, но я злилась не поэтому. То, что он исчез вот так, как трус, ничего мне не сказав, было…

— А-а-ауч.

— Чёрт возьми, Роберт, ответь же.

— О нет, он снова бьёт Блейка! — завопила Сэмми.

— Я думала, браслет должен был помочь, — сказала Бекки, и тут всё прекратилось. Боль сохранялась, но новых ударов не было. Я вновь могла дышать.

Сэмми посмотрела на мою руку и ахнула. Взглянув туда, я заметила слабое голубоватое свечение из-под рукава куртки.

Я приподняла рукав, и свет подвески на браслете осветил всю комнату, словно маленький прожектор. Заскрипев зубами, я спрятала его назад.

— Поехали.

— Елена… — Изабель встревоженно посмотрела на меня.

— Он ещё не закончил. Моя реакция запаздывает. Браслет работает, и пока он светится, вашего сына избивают. Вы сами сказали, он не отвечает. А теперь поехали.

Глава 7

Все шустро запрыгнули в машину Сэмми. Я едва успела извиниться перед Джимми за наш внезапный уход, но большинство взрослых и Ченг остались, так что я была уверена, что все поймут, почему мы уехали так внезапно.

Поездка казалась невыносимо долгой, но всё, что мне оставалось, — это пялиться на яркий свет браслета, пробивавшийся через ткань рукава.

Я была не одинока. Изабель тоже гипнотизировала браслет глазами, полными слёз и ужаса, попутно теребя в руках кэмми, вновь и вновь набирая номер сэра Роберта.

Я кипела от злости. Как долго он собирается его избивать? Где, чёрт возьми, Табита?

Почему он не останавливается?

Боль почти прошла, но я всё ещё ощущала лёгкое жжение в спине.

Наконец мы добрались до деревянных ворот, и к этому моменту мне казалось, что я и сама могу дышать огнём.

Должно быть, Блейк снова пьян, ведь только так сэр Роберт мог одолеть его. Блейк намного сильнее своего отца.

Едва машина остановилась, мы с Изабель выскочили из неё и побежали в дом.

Никаких криков. Ох уж эта звукоизоляция.

— Где они? — спросила я, и в моей голове внезапно вспыхнули образы. Картинки были расплывчатыми, но я смогла различить что-то, похожее на снаряжение и боевые копья.

— Что такое, Елена?

— Здесь есть зал для тренировок?

Изабель развернулась и быстро побежала в направлении зала.

Мы остановились перед стальной дверью. Всё ещё никаких звуков. Изабель забарабанила в дверь, и возникшие в моей голове образы исчезли. Она неистово стучала кулаками. Браслет продолжал светиться.

— Роберт, прекрати, ты его убиваешь!

Я боялась представить, что мы найдём внутри.

Остальные догнали нас, и Джордж попытался выбить дверь при помощи молнии. Сэмми тоже использовала свою силу. Бекки и Дин пустили в ход заклинания, но ничего не вышло. Сэмми попробовала снова. Она пыталась расплавить петли и замок, но сталь оказалась слишком прочной. Мой браслет продолжал светиться.

Изабель всё ещё кричала, и Джордж крепко обхватил её руками.

Ничего не помогало. Если мы не сможем попасть внутрь, сэр Роберт убьёт Блейка.

— Отойдите, — наконец сказала я, и, впервые за долгое время, способности подчинились мне. На ладони образовалось пламя.

Все тут же попятились, зная, чем обернётся малейший контакт с таким огнём.

Я коснулась замка, и на этот раз он начал плавиться. Как я и предполагала, огня Сэмми было недостаточно. Затем последовали дверные петли, и они тоже подчинились огню.

Когда дверь готова была рухнуть, Дин, Джордж и Сэмми подхватили её.

Мы расступились, чтобы дать им возможность опустить дверь на пол.

Не теряя времени, мы с Изабель забежали внутрь.

Помещение оказалось огромным. Настоящий зал для тренировок, пусть и не такой большой, как Купол Парфенона. Здесь была куча манекенов для имитации боя, а стены увешаны всевозможными видами оружия. Было темно, а в центре, на каменном столе, лежало тело Блейка. Вся комната была заполнена препятствиями: какие-то стояли на полу, другие нависали сверху.

— Роберт, хватит! — закричала Изабель и кинулась вперёд, заслоняя собой тело Блейка, распростёртое на столе, от ударов Роберта.

Сэмми расплакалась. Вокруг Блейка всё было забрызгано кровью. Снова.

Табита лежала в углу без сознания. Всё происходило так быстро; и тут сэр Роберт начал бить Изабель, пытаясь добраться до Блейка.

Я, не раздумывая, ударила его молнией. Он отлетел и врезался в стену из щитов.

Видя, как Изабель плачет, пытаясь заставить Блейка открыть глаза, буквально умоляя его, я впала в бешенство.

Я подошла к Роберту, который уже поднимался, и ударила его телекинезом. Теперь, когда Блейк без сознания и утратил власть над способностями, это стало так легко.

Я била снова и снова, стоило ему просто подняться.

Он вновь падал на пол.

Я дала волю всем способностям, которые только могут причинить боль, а затем просто начала собственноручно выбивать из него всю дурь.

Дину и Джорджу пришлось силой оттаскивать меня от сэра Роберта.

— Елена, успокойся, просто успокойся, — тихо сказал Дин, когда я зарычала. Я по-настоящему рычала, а затем реальность вернулась, и я осознала, что только что натворила в приступе гнева. Во что я превращаюсь?

Тело сэра Роберта лежало на полу, лицо было всё в крови, глаза распухли. У меня болела рука, и, опустив взгляд, я заметила, что костяшки пальцев разбиты и залиты кровью.

— Всё закончилось, — продолжал успокаивать Дин. Я оттолкнула его и побежала в свою комнату.

Я упала на колени и просто закричала. Как я могла так поступить с драконом моего отца? В порядке ли он? И, что ещё страшнее, в порядке ли Блейк?

Раньше он никогда не бил сына так сильно, никогда, даже когда я впервые почувствовала это, но, опять же, в тот раз я этого не видела.

Я не сказала ни слова за весь бой. Ничто не сорвалось у меня с языка, ни единого предупреждения. Я даже не пыталась его успокоить, вернуть к реальности.

В кого я превращаюсь?

Я приняла душ и вышла через балконную дверь. Без понятия, зачем они построили мне этот проход.

Я же не дракон, вернее, больше не дракон.

Картины сегодняшнего истязания и крик Изабель, когда Роберт её ударил, всё ещё крутились у меня в голове. И не собирались останавливаться.

Как бы мне хотелось просто уйти, улететь, как это могут все драконы.

Сэмми и Дин улетели. Она перевоплотилась, и Дин отправился вместе с ней. Она всегда тяжело воспринимала эти избиения и сейчас пыталась где-то успокоиться, нормально дышать.

Бекки же была чуть устойчивей, и я знала, что они с Джорджем помогают устранять последствия.

Я уставилась на ночное небо. Оно было так прекрасно, и я бы многое отдала за возможность сбежать с Сэмми, за возможность снова летать.

— Елена, — голос Констанс или Изабель донёсся из-за двери, ведущей с площадки в мою комнату.

Я повернула голову и встретилась взглядом с Констанс. Увидев, как слёзы скатились по моим щекам, она поспешила ко мне и крепко обняла.

— Ш-ш-ш, Иззи говорит, что в последнее время тьма подобралась к Роберту слишком близко.

— Я могла убить его.

— Нет, не убила бы. Он в порядке, и, честно говоря, эта взбучка — именно то, чего ему недоставало, чтобы вернуться к свету.

Я шмыгнула носом.

— Почему он всё ещё нуждается в этом? — спросила я, внезапно вспомнив об Эммануэле. Он сказал, что не нуждался в побоях вот уже почти пять лет.

— Его давно не били, Елена. Прошло уже почти пятнадцать лет.

Я покачала головой.

— Нет, король Гельмут говорил, что сделает это.

— Люциан погиб как раз перед тем, как до этого дошло. Мне жаль.

Я кивнула и снова шмыгнула носом.

— Давай вылечу твои руки.

— Нет, я это заслужила.

Она строго посмотрела на меня.

— Нет. Это долг драконианцев, если только Хроматический дракон не является частью дента.

Я это знала, но всё же меня не покидало чувство, что я тоже должна испытывать боль.

— Пожалуйста, позволь мне исцелить тебя.

Я молча посмотрела на неё.

— Знаю, как паршиво ты себя чувствуешь. Я видела это выражение лица много раз, когда твоему отцу приходилось бить Роберта, но это необходимо, Елена. А теперь дай мне свои руки.

Я сделала, как она просила, и её ладони тут же засветились, когда она начала исцелять мои ссадины.

— Могу пообещать, теперь он дважды подумает, прежде чем поднять руку на этого мальчика.

Мне не было смешно, но почему-то я рассмеялась. Видимо, сказался шок от сегодняшних событий. Не хотела бы снова увидеть что-то подобное, или, уж тем более, принимать в подобном участие.

— Он в порядке? — спросила я.

— Я же сказала, с Робертом всё хорошо.

— Я спрашиваю не о Роберте. Блейк… С ним всё нормально?

Она кивнула, с трудом сдерживая слёзы.

— Констанс?

Она покачала головой и выдавила улыбку.

— Он ещё не очнулся, но Изабель сейчас с ним. Думаю, вы, ребята, подоспели очень вовремя… На этот раз Роберт почти убил его.

Я вновь посмотрела на небо, не желая думать о том, что бы случилось, если бы мой огонь не пришёл.

— Вот почему ему нужен дент, Елена.

— Это от меня не зависит, Констанс. Я пыталась. Вы что, не видели байк в гараже?

Она улыбнулась и снова шмыгнула носом.

Я вытерла слёзы.

— К тому же никто не знает, будет ли дент работать с ним. Он не похож на других драконов, а последний Рубикон вообще был убит.

— Многие драконы были убиты Китто, — сказала она. — В те времена это было в порядке вещей, драконам не доверяли. Но Ирэн видела будущее, Елена. Блейк вернётся к свету. Мы должны в это верить.

Я кивнула.

Её рассуждения звучали так складно.

— Бедная Сэмми. Этот день должен был стать её лучшим днём рождения, а превратился в самый ужасный.

— У неё чуткое сердце, Елена, но она сильнее, чем ты думаешь. С ней всё будет хорошо. Она будет благодарна за то, что ты вовремя добралась до её брата, и благодарна за то, что ты сделала для её отца.

Я не была так в этом уверена, но решила, что просто подожду и увижу.

В этот момент в дверь вошла Бекки в сопровождении Джорджа.

Она сделала глубокий вдох и выдохнула через рот, отчего её губы задрожали.

— Ну и ночка, — сказал Джордж, тоже тяжело вздыхая.

— Ты в порядке? — Бекки присела передо мной на корточки и коснулась руки.

— Да, просто дерьмово себя чувствую и всё ещё слегка злюсь. И мне это не нравится.

— Знаю, это отстой.

Бекки неуклюже обняла меня, ведь моя рука всё ещё была во власти Констанс.

— Думаю, этого достаточно, — сказала Констанс и отпустила меня.

— Спасибо, — ответила я. Я по-прежнему считала, что на этот раз не заслуживаю исцеления, но она была непреклонна.

— Мы хотим разыскать Дина и Сэмми, — сказала Бекки, поднимаясь на ноги.

Я кивнула и чуть улыбнулась.

— Ты с нами?

Я посмотрела на неё, затем на Джорджа.

— Это не обсуждается, — сказал Джордж и чуть отошёл, чтобы перевоплотиться.

Он начал раздеваться, и я отвернулась.

— Увидимся позже, — Констанс встала и пошла назад в комнату.

— Не знаю, Бекки. Вряд ли Сэмми захочет сейчас меня видеть.

— Ты надо мной издеваешься?

— Я чуть не убила её отца.

— Который чуть не убил её брата. Хватит ныть и полетели. Ей нужны мы обе, не только я.

Она протянула мне руку, и я несколько секунд молча смотрела на неё. Джордж уже преобразился, и с его стороны послышалось тихое ворчание.

Наконец, я приняла её руку, и Бекки помогла мне подняться.

— Будет весело.

Она сморщила нос, и я невольно фыркнула.

— Полетели.

Она забралась Джорджу на спину, в кои-то веки без своего дурацкого седла, и снова протянула мне руку.

Я взобралась на крыло, как в тот день с Ченгом, и примостилась позади Бекки.

Джордж разбежался и оттолкнулся от выступа, после чего расправил крылья.

Пара взмахов — и через несколько секунд мы были уже высоко в небе.

Это была великолепная ночь. Немного прохладная, подумала я, и использовала заклинание, чтобы защитить глаза от ветра.

— Ты её уже чувствуешь? — спросила Бекки на латыни.

— Я уловил какие-то вибрации впереди, — сказал Джордж низким голосом.

Удивительно, как быстро он всё схватывал.

Он полетел в том направлении, и через пятнадцать минут мы оказались на опушке леса. Джордж приземлился, и мы увидели Дина, обнимавшего Сэмми. Похоже, она уже успокоилась.

Я первая соскользнула с крыла Джорджа. Едва ноги коснулись земли, Сэмми обняла меня и вновь заплакала.

— Ш-ш-ш, — я похлопала её по спине, — всё будет хорошо.

— Спасибо, — ответила она, шмыгнув носом, и на мои глаза навернулись слёзы.

— Сэмми, я чуть не убила твоего отца.

Она снова шмыгнула носом и вытерла глаза.

— Нет, ему это было необходимо, — глаза вновь наполнились слезами. — Как там Блейк?

— Он ещё не очнулся, — ответила Бекки. — С ним всё будет хорошо, Сэмми. Он же…

— Не произноси это. Мне плевать, что он дурацкий Рубикон. Почему он не принимает связь? Разве он мало боролся со тьмой? Почему он так долго сопротивляется?

У Сэмми опять начиналась истерика.

— Не знаю.

— Если бы он не боролся, он не был бы Рубиконом, — я процитировала слова, услышанные чуть раньше от Ченга.

— Но это плохо. Что если он никогда не поддастся денту?

— Тогда мне просто придётся выбивать дерьмо и из него.

Она хихикнула:

— Это не смешно, я серьёзно.

— Сэмми, ты говоришь о будущем. Конечно, если ты Лунный Удар и можешь видеть мою судьбу — продолжай волноваться. Если же нет — завязывай.

— Ладно, — надулась она и снова меня обняла. — Ещё раз спасибо.

— Хотела бы я сказать, что сделала это с удовольствием, но, увы.

— Да, понимаю.

— Извини за жуткий день рождения.

— Всё хорошо. Какой же день рождения без семейных разборок?

Бекки засмеялась и тоже её обняла.

— Нам всё ещё надо прикончить эту малышку, — она достала

бутылку виски, и слабая улыбка осветила лицо Сэмми.

Так мы провели всю ночь: лишь мы впятером и бутылка.

Мы даже наблюдали, как солнце поднимается над горизонтом. Было потрясающе видеть, как оранжевый и нежно-розовый свет медленно расползается, освещая Пейю. Далеко в небе парили драконы, и впервые за долгое время я по-настоящему почувствовала себя дома. Если меня снова отправят на ту сторону, я умру.

Глава 8

Примерно в половине седьмого утра мы вернулись в поместье и отправились спать. Джордж ушёл домой, а Бекки вырубилась прямо в моей комнате.

Воспоминание о вчерашнем происшествии тяжело висело в воздухе.

Атмосфера так сгустилась, что я с трудом дышала.

Несмотря на смертельную усталость, я не могла уснуть, поэтому спустя какое-то время очутилась на кухне.

Включила чайник и ждала, пока закипит вода.

Пара женских рук обвилась вокруг меня. Я оглянулась через плечо и увидела только серебристые волосы. Я даже не слышала, как она вошла. Они перемещались бесшумно.

— Хотите чашечку кофе?

Она захихикала:

— Как я могу отклонить предложение само́й принцессы Пейи?

Я улыбнулась. Она никогда не обращалась со мной, как с принцессой, всегда относилась, как к родной. В её обществе я чувствовала себя обычным человеком, а не носителем особой крови, на которого боятся дышать.

Я достала еще одну чашку и приготовила крепкий кофе, а Изабель заняла место за деревянным столом.

Я поставила перед ней чашку. Она выглядела смертельно усталой, опустошенной после прошлой ночи.

Мне всегда было жаль ее, потому что Изабель была матерью Рубикона, она любила его безоговорочно, а ее муж был одним из самых отвратительных драконов. Как только мой отец нашел в себе мужество приручить его?

Мы сидели молча и пили кофе.

— Как они?

— Роберт приходит в себя время от времени, но лишь на пару секунд.

— Мне так жаль…

— Не извиняйся, Елена, он чуть не убил моего сына, хотя сам отчаянно нуждался в этом же.

— Я не могла остановиться. Если бы не Дин с Джорджем…

— Это в прошлом. Поколотив его, ты проявила милосердие. Теперь он снова сможет держать себя в руках ещё долгое время. Не знаю, как и благодарить тебя, — ее глаза заблестели от слёз.

— Я избила его, Иззи. А вы говорите обо мне, как о какой-то святой.

Она слегка улыбнулась и снова посмотрела на свою чашку.

— Говорят, что Драконианцы чувствуют себя хуже, чем дракон после побоев. Это пройдет, когда ты увидишь, как это преобразит

Роберта.

— Почему Блейк не может продержаться дольше? — спросила я.

— Он ещё молод, отношения дракона и всадника для него в новинку. А на это уходят годы и годы работы в команде. Тёмным становишься по веским причинам, а не потому, что сам хочешь таким быть. Блейк всё ещё подвластен недоброму влиянию тьмы.

— И это проходит, когда они становятся частью дента?

Женщина кивнула, закрыла глаза и откинула голову назад. Вздохнула и снова открыла глаза.

— Я просто хочу, чтобы ему не пришлось так долго бороться с этим.

— Я уже привыкла.

— Ты такая сильная, Елена.

Что? Никто никогда мне этого не говорил.

— Могу себе представить, каково тебе, когда он восстает против. Это разбивает мне сердце. Каждый раз, когда я смотрю на него, то вижу сына, которого потеряла. Он был таким красивым созданием, таким отзывчивым и добрым. Мы так гордились им, он был настоящим благословением, хорошо учился в школе, а потом им начала овладевать тьма. Это происходило постепенно, но теперь… — она смахнула слезу. — Знаю, что не должна терять надежду, особенно сейчас, когда у нас есть ты, но я боюсь поверить в лучшее без оглядки. А вдруг он никогда не примет дент? Что тогда?

— Мы разберемся с этим, или я разберусь, — я пыталась убедить ее, что у меня все под контролем, даже если ничего не контролировала.

Она коснулась моей руки.

— Я знаю, многие говорят тебе это, но ты, правда, очень похожа на своего отца, и на Кэти тоже. Хотела бы я показать тебе, какими они были в реальной

жизни.

Я улыбнулась: если бы она только знала… Прочь эти мысли.

Ее стул заскрипел по полу, когда она встала, поставила чашку в раковину и, подойдя ко мне, поцеловала в макушку.

— Постарайся заснуть, а я забегу проведать Блейка.

Она собралась уходить.

— С ним все будет в порядке?

Иззабель обернулась и кивнула с легкой улыбкой.

— Это может занять пару недель, но с ним все будет в порядке.

Я смотрела, как она исчезает за углом. Допила кофе и вернулась в свою комнату.

Около шести нас отвезли обратно в порт.

Там мы остались на попечение Констанс, и над компанией повисла гнетущая тишина, пока мы все, включая Табиту, ожидали лифты до Элма.

Она молчала, даже ни на кого не смотрела. Я так и не узнала, что случилось, и почему девушка лежала в углу без сознания.

Я хотела спросить ее, как все началось, но это было выше моих, поэтому промолчала.

У лестницы мы попрощались с парнями и направились в свою комнату.

После этих выходных сил не осталось ни на что.

В понедельник было блаженством снова посещать занятия без Блейка. Я волновалась, не поймите меня неправильно. Изабель сказала, что позвонит, как только он очнется, но я также была благодарна за уроки без террора.

Как я напрягалась каждый раз, когда входила в класс и мысленно умоляла профессоров не давить на нас. Блейк всегда отвечал с умом, но находил способ пустить шпильку в мой адрес. Было глупо обращать на это внимание, но он тот ещё задира.

В его отсутствие я снова начала с нетерпением ждать занятий, ну, не считая лётных уроков.

Питер снова привлек внимание Табиты, так как Блейка не было рядом, чтобы отпугнуть его.

Девушка не была так жестока к нему, как раньше, но очевидно, что она все еще не принимала эти отношения.

Но это также означало, что я проведу целый час в одиночестве, просто сидя на ступеньках, ожидая, когда все они вернутся, и желая снова летать.

В тот же день у меня запланирована еще одна встреча с королем Гельмутом и королем Калебом. Это была наша ежемесячная встреча, на которой снова должны были приниматься решения.

Эмануэль улыбнулся, увидев меня в вестибюле дворца Тита.

— Елена, — поприветствовал он.

— Привет, — устало поздоровалась я, когда мы подошли друг к другу.

— Как он?

— Ух! — удивилась я. — Ты слышал.

— Да, к сожалению, такая трепка долго не может быть тайной. Удивительно, что тараканы об этом еще не знают.

Он изобразил шушукающихся обо мне насекомых, и я не смогла сдержать смешок.

— Готова к встрече?

— Нет, но я понимаю, что выбора у меня нет.

— Знаю, отстой. Позволь тебя проводить.

Мы проговорили всю дорогу до кабинета короля Гельмута. Эмануэль постучал только один раз и открыл дверь.

— Ваши Величества, принцесса здесь.

Я шутливо стукнула его и вошла внутрь.

С его губ сорвался смешок, когда он закрыл дверь.

Встреча, наконец, началась, на повестке дня было столько дел, с которыми нужно разобраться. От некоторых из них у меня разболелась голова, с другими надо было уже разобраться, с контрактом на нефть.

— Калеб, мы уже решили этого не делать, — вздохнул король Гельмут.

— Это всё еще под вопросом.

Мне хотелось, чтобы отец был здесь. Он бы прекратил всё это.

— Что ж, я по-прежнему голосую против. Не позволю драконьим городам чувствовать себя в опасности, и не важно, сколько денег может принести Пейе эта сделка. Мы должны жить в гармонии с городами драконов, Калеб.

— Поддерживаю Гельмута, — сказала я.

— Вы не видите общей картины, — снова начал король Калеб.

— Это вы не видите, — парировала я. — И нам придётся прояснить этот вопрос.

Он смерил меня насмешливым взглядом.

— Боюсь, вам не удастся переубедить меня, принцесса.

— Удастся, если вы дадите мне возможность.

— Для этого у тебя недостаточно опыта. Честно говоря, с моей точки зрения ты ещё не готова к принятию решений такой важности, Елена.

— Так чего вы от меня хотите, Калеб? Я из кожи вон лезу, чтобы вы позволили мне доказать, что я хочу учиться. Но вы лишь говорите, что я не готова, вместо того, чтобы научить меня чему-то.

— Я пытаюсь, но ты не желаешь даже слушать.

— Потому что мы смотрим на вещи под разным углом. Вас по жизни направляет алчность, меня — сердце.

Он вскочил с места.

— Да как ты смеешь? — стукнул кулаком по столу.

— Хватит, уймитесь оба, — велел король Гельмут, и я села.

— Она не имеет ни малейшего права на подобные обвинения, она ничего, совершенно ничего не знает, — выплюнул Калеб, напоминая обезумевшего дракона.

— Так, может, тебе стоит поделиться своими убеждениями? Расскажи ей, для чего всё это и почему это так важно, и, может, если перестанешь говорить как жадный ублюдок, она поймет.

Король Калеб опустился на стул и начал рассказывать мне о нескольких проектах, на которые у нас не было средств, потому что наш бюджет не мог такого позволить. Он назвал кучу веских причин вроде увеличения количества ферм и создания новых рабочих мест. После его разъяснений я всерьёз подумывала изменить своё решение в голосовании, но не смогла.

— Я сожалею, что считала вас жадным, но мы не можем утвердить тот проект. Нам придётся достать деньги в другом месте.

— Где?

— Калеб, я уверена, что в этой кипе проектов найдётся что-то подходящее.

Он покачал головой. Какой же он категоричный.

— Я тоже не намерен менять свой голос, Калеб, и, думаю, Елена права. Мы найдём другой источник финансирования.

— Делайте, что хотите, — сказал он голосом избалованного ребенка, который не получил желаемого, а затем встал и, извинившись за необходимость прервать встречу, ушёл.

— Почему он так поступает? — спросила я короля Гельмута, как только закрылась дверь.

— После смерти твоего отца он ощутил, что, наконец, обрёл право голоса.

Я сощурилась.

— Вы о чём?

— С тех пор, как твой дед назначил наших отцов управлять частью земель Пейи, все решения принимались путём голосования. А твой отец во многом был похож на тебя, и по большей части его мнение совпадало с моим.

— Калеб ведь в курсе, что его взгляд на вещи немного возмутителен?

Король Гельмут рассмеялся.

— Просто его представления отличаются от наших, Елена. Поверь мне, у него куча блестящих идей, и они нацелены на благо, просто способ, которым он пытается добиться необходимого, несколько сомнителен.

«Сомнительный» было преуменьшением, если ради достижения цели Калеб готов был потревожить целый город драконов, заполонив его колониями драконов.

— Но он верно подметил: теперь наш черёд придумывать, где достать деньги.

За следующие две недели мы с Гельмутом отобрали парочку проектов. Каждый день после занятий я отправлялась в замок Тита, и мы просмотрели весь список нуждавшихся в финансировании идей.

Пара из них всерьёз привлекла моё внимание. Одна называлась «Соник». Как я поняла из прочитанного, это была передовая технология. Но на реализацию идеи требовалась баснословная сумма, а значит, другим проектам, уже почти получившим финансирование, пришлось бы подождать. Но если этот проект выстрелит, он может принести кучу денег, так необходимых королю Калебу на другие нужды. Но было слишком много «если».

Задумка напомнила мне кэмми. Похожее хитроумное устройство, вот только это устанавливало прямое соединение между записью реального события и вашим мозгом. Пояснение звучит, словно выдержка прямиком из научно-фантастического романа. Устройство посылает в мозг сенсорные сигналы, превращая запись в реальное событие. Как будто ты там присутствуешь. Если эта штуковина заработает, я смогу, наконец, встретить свою маму. Сохранилась куча записей с её участием.

Я опустила лист на стол перед королём Гельмутом, и он бегло прочитал его. Затем взглянул на меня, улыбнувшись уголками губ.

— Я знаю, почему тебя привлекает создание чего-то подобного, Елена.

— Разве можно меня винить?

— Ты также должна думать о последствиях подобных изобретений.

— Да какие последствия? Представьте, что это нам даст! Можно будет поддерживать связь с другой стороной напрямую, не утруждая этими обязанностями наших драконов. И самая лёгкая часть: для этого нужна лишь запись. Такая инновация выведет нас на новый уровень, Гельмут.

— Елена…

— Пожалуйста, просто обдумайте это как следует. Это настоящий прорыв, и он может принести деньги на реализацию идей Калеба. В выигрыше будут все.

— Ладно, я подумаю.

Я соскочила со стула.

— Но я также хочу, чтобы ты оценила стоимость реализации и выбрала, какие проекты придётся заморозить, чтобы у нас освободились средства на финансирование чего-то подобного.

— Это моё домашнее задание?

— Ты должна хорошенько всё взвесить, когда принимаешь столь значительные решения, Елена.

— Ладно, давайте сюда список.

Я спрятала папку в рюкзак и попрощалась.

Я начала чувствовать себя важной персоной по эту сторону стены. На обратном пути в Элм, я, не переставая, думала о «Сонике». Я могла бы встретиться с мамой и даже с отцом, если всё обстоит так, как думаю.

Если так, король Гельмут просто должен меня поддержать. Он просто обязан.

Когда я вернулась в Драконию и вошла к себе в комнату, Сэмми широко улыбалась. Она находилась в глубокой депрессии из-за переживаний о брате, так что я быстро догадалась, что произошло.

— Он, наконец, очнулся?

Она с усмешкой кивнула:

— Он, наконец, очнулся.

Я положила папку на прикроватную тумбочку, и они с Бекки вытянули шеи, чтобы посмотреть, что там написано.

Я рассмеялась — они такие любопытные — и начала рассказывать о «Сонике». Девушки вдохновились не меньше меня и безумно хотели, чтобы я довела дело до конца.

— Но это также означает, что ради финансирования этой разработки несколько других проектов придётся отложить. Проектов, которые ждали финансирования годами.

— Да какая разница, подождут ещё, — внесла свой неоценимый вклад Бекки.

— Видишь, вот поэтому ты и не принцесса, — сказала Сэмми, и мы покатились со смеху.

— Это чертовски клёвая идея и, как сказала Елена, прорыв в технологиях.

— Согласна, — сказала Сэмми, — но от чего ты отказываешься, чтобы его спонсировать? Уверена, есть и другие проекты, такие же хорошие, как этот.

— Настолько крутых нет, поверь.

Обе девочки снова рассмеялись.

Варбельские пробы, наконец, завершились, и обе девушки всё ещё ожидали, получат ли место в одной из команд.

В этом году Блейк уже не был тренером. Досадно, учитывая, как близко его команда подошла к победе в прошлом году.

За следующие несколько дней мне пришлось просмотреть целую кучу файлов с проектами, которые вот-вот должны были получить финансирование.

Чтобы спонсировать «Соник», необходимо было заморозить три крупных проекта.

К пятнице я определилась с выбором.

Я встретилась с королями Гельмутом и Калебом и показала им моё домашнее задание, а также перечислила плюсы создания подобного устройства и объяснила, почему считаю, что сейчас подходящий момент.

Всё шло как по маслу, но лишь до тех пор, пока я не сказала, каким проектам придётся ждать финансирования чуть дольше.

Король Калеб был недоволен, а король Гельмут просто молчал. Я провела в раздумьях не один час. И мы же не закрывали эти проекты насовсем, мы лишь откладывали их на время.

Король Гельмут решил поддержать «Соник», и король Калеб вновь удалился.

Как здорово было сказать руководителю проекта, что делу дали ход. Пресса же снова подняла шумиху.

Я знала, что всё получится, всё просто обязано было получиться.

На следующей неделе мы столкнулись с нашей первой проблемой: руководитель одного из трёх отодвинутых мной проектов покончил с собой.

Ладно, попрание чьей-то мечты вообще не значилось в моем списке минусов. Я восприняла новость очень тяжело, а король Калеб ещё и упрекнул, что я не обдумала возможные последствия.

После предоставления «Сонику» субсидирования начали появляться и другие проблемы. Однако я обязана была держаться, ведь, если всё получится, это изобретение станет важным достижением не только для меня, но и для общества в целом. Но меня расстраивало количество возникающих на пути проблем. К примеру, что небольшой лекционный институт закрылся, поскольку они рассчитывали, что финансирование их последнего проекта удержит их на плаву.

Меня поражало, что эту деталь не упомянули в профайле проекта. Разумеется, в этом случае я сделала бы иной выбор.

По большей части принимать решения и быть принцессой Пейи было отстойно. Мне приходилось пачками читать статьи о том, что я совершенно не забочусь о человеческой расе.

— Это лишь слова, Елена. И так считают не все, — сказала Сэмми, захлопнув мой журнал.

— И всё же это я виновата, что мистер Беддинг покончил с собой, и это я виновата, что институт закрылся.

— Ты не виновата, что мистер Беддинг покончил с собой, и если бы институт лучше распоряжался своими проектами и деньгами, он бы продолжал работать.

Она посмотрела на меня в упор, и я откинулась назад на подушку.

Она похлопала меня по ноге.

— Папа ужасно себя чувствует, — сказала подруга, вздыхая, а затем её губы растянулись в небольшой улыбке. — Но он стал таким милым. Ему нужна была эта трёпка, Елена, ещё раз спасибо тебе.

Я лишь кивнула. Мне всё это не нравилось, и я была не права, вымещая на нём свой гнев.

— Он хочет загладить свою вину. Мы собираемся в поход в ближайшее время, и он хотел бы, чтобы ты отправилась с нами.

— Не знаю…

— Елена, он безумно хочет тебя увидеть.

— Сэмми, я могла убить твоего отца, если бы не Дин с Джорджем. Не уверена, что готова с ним встретиться.

— Ты не убивала моего отца. Эта взбучка была ему необходима, Елена. Когда же ты это усвоишь?

— Я не могу этого принять, это было подло. Я была зла. Уверена, мой отец никогда не поднимал руку на твоего просто со злости.

— Ладно, ты разозлилась, но ему это всё равно было нужно. Пожалуйста, поехали с нами.

Она скорчила щенячью мордочку, сделав огромные глаза и поджав губки.

— Не смотри на меня так.

— Пожалуйста, без тебя будет совсем не то.

— А твой брат там будет?

Она пожала плечами.

— Когда?

— Через две недели.

— Через две недели?

Она кивнула.

— Я не смогу, Сэмми. Я все выходные буду занята королевскими обязанностями.

— А ты не можешь это перенести?

— Не получится. К тому же я уверена, что скоро почувствую себя лучше. Прототип «Соника» будет готов на следующей неделе. Не могу дождаться.

— Мы приглашены?

— Конечно же, да.

На создание прототипа «Соника» ушло около четырёх недель, и, разумеется, я вызвалась быть подопытным кроликом.

Я не могла дождаться.

Я отправилась в научно-техническую лабораторию со странной вывеской, напоминавшей мне надпись «отходы» с мусорных баков, что обычно стоят на задних дворах домов.

Создателем «Соника» был Лукас. Чертовски забавный человек, и в первую же неделю столько всего пошло не так, что я начала было думать, что всё указывает на то, что король Гельмут был прав насчет «Соника»: его время ещё не пришло. Но я каждый раз заталкивала подобные мысли поглубже.

Я должна увидеть маму.

В день мероприятия в фойе лаборатории находилось столько журналистов, что попасть внутрь стало практически невозможно.

Мы встретились с учёными, работавшими над проектом, в отдельном помещении, где были лишь несколько избранных представителей прессы и множество членов Совета.

Спереди располагался огромный экран.

— Принцесса, — поприветствовал Лукас, подзывая меня вперёд, — готовы встретиться с матерью?

Я улыбнулась и кивнула, пока он надевал мне на голову огромное устройство.

— Впоследствии устройство заменят небольшие штырьки, которые будут подсоединяться к виску, — объяснил Лукас журналистам, и наши лица осветили вспышки.

Закончив застегивать ремешки, он показал журналистам запись события, которую собирался использовать.

Это была благотворительная акция, организованная моими родителями.

От одной мысли, что я увижу их, на глаза наворачивались слёзы. Я надеялась, что всё получится, я буквально умоляла об этом.

— Просто закройте глаза, — посоветовал Лукас, провожая меня к стулу.

Он надел мне наушники, и все звуки исчезли.

Закрыв глаза, я стала ждать.

Сначала ничего не происходило, но потом в моём сознании появился яркий свет, словно включили старомодный телевизор.

Это было необходимо, чтобы передавать на большой экран то, что я вижу и испытываю.

А затем я обнаружила, что стою позади кого-то. Судя по тому, что огромная спина закрывала мне почти весь обзор, это был мужчина. Я различила и другие тела вокруг, и в моем разуме сложилась полная картина. Очевидно, я стою в толпе. Затем появился шум. Все эти люди задавали вопросы. Это было странно; я буквально ощущала, что нахожусь там. Хотя были и ограничения, ведь мое обоняние отключилось. Было чувство, словно у меня простуда.

Я опустила взгляд на свои руки. Это потрясающе.

— Королева Катрина, — сказал один из массовки в паре шагов от меня, и я подняла на него взгляд.

Я была там.

Глава 9

Я не видела, что происходит впереди. Слишком много людей закрывало обзор.

— Да, мистер Броуди, — пропел нежный ангельский голосок. Меня аж передернуло от того, как она произнесла это имя.

Я снова взглянула на молодого человека, который оказался более молодой версией Кевина, но сейчас мне было не до него.

Я начала двигаться сквозь толпу. Это было просто и не похоже на обычную толпу. Я видела очертания их тел. Прошла дальше и увидела маму.

Сильные эмоции охватили меня, когда просто смотрела на нее и моего отца, счастливых рядом друг с другом.

Мама была прекрасна, ее улыбка освещала всю комнату, и отец был красив, как в тот день, когда я видела его во время моего Восхождения.

Она говорила, но я не обращала никакого внимания. Когда все засмеялись, я поняла, что это было что-то нахальное.

— Мама, — тихо произнесла я, но она не обращала на меня никакого внимания.

Когда родители отошли от толпы и от меня, картинка просто остановилась, и я ощутила, как по лицу покатилась слеза.

Я стерла ее и почувствовала, как Лукас снимает наушники с моей головы.

Я открыла глаза.

— Прошу прощения, принцесса.

Я засмеялась и обняла его, когда снова вспыхнули вспышки.

— Спасибо, вы дали мне то, чего не мог дать никто. Я видела маму, пусть даже она не видела меня. Я знаю, как она выглядела, я слышала её голос, и это было так реально.

Снова посыпались вопросы.

— Принцесса, расскажите нам, каково было, наконец, оказаться так близко от неё? — спросил Кевин.

— Мистер Броуди, теперь я могу сказать, что вы сидели в печенках и у моей матери.

Все, включая Кевина, рассмеялись.

— Спасибо, — снова сказала я Лукасу, когда вошел Эмануэль и повел меня обратно к лимузину.

Бекки и Сэмми догнали нас у лифта.

— Это было просто потрясающе, Елена!

— Всё казалось таким настоящим.

Сэмми обняла меня.

— Вы спонсируете верный проект. Он изменит жизни, а заодно принесёт сукиному сыну кучу денег, в которых тот так нуждается.

Я рассмеялась, попутно отметив, что уголки губ Эмануэля тоже приподнялись в еле заметной улыбке.

— Мои поздравления, принцесса.

— Спасибо.

— Обязательно прикуплю себе такой, — вставила пять копеек Бекки. Не сомневаюсь, она использует его в надежде увидеть своего отца.

В понедельник мне сообщили, что в пятницу король Гельмут ждёт меня во дворце только к пяти. Турпоход был назначен на эти выходные, так что к тому моменту, как я освобожусь, их уже и след простынет.

В поход собирались все, даже Блейк. По крайней мере, так я поняла со слов Сэмми.

Впервые поместье будет полностью в моём распоряжении. Я не могла дождаться.

Уверена, королева Маргарет оставила бы меня в покоях Люциана или в одной из гостевых комнат, будь на то её воля. А она всегда добивалась желаемого, поэтому я бы согласилась, даже не раздумывая.

Этим утром я также получила посылку из лаборатории, где разрабатывали «Соник».

К посылке прилагалась открытка, в которой было написано:

«Спасибо, что поверили в нас! Как и обещали, дарим Вам первый «Соник»».

Мои глаза слегка расширились, пока я разрывала бумагу и открывала коробку. Лежавшее внутри устройство было круглым и белым, с красными неоновыми полосками по всей поверхности. К нему прилагались круглые накладки с липкой поверхностью, которые легко прикреплялись к вискам.

На устройстве были две кнопки: кнопка включения и кнопка поиска с доступом ко всем существующим видеозаписям Пейи.

Программное обеспечение тоже называлось «СоникВэр»; оно поставлялось в комплекте с устройством.

Сэмми и Бекки с парнями ввалились в комнату, и я показала им свою новую классную игрушку.

Они тут же осмотрели её и опробовали, опираясь на памятку с инструкциями Лукаса.

Мы все по очереди испытали «Соник», посмотрев по парочке видеозаписей, и после личного знакомства с этим устройством ребята были так же поражены, как и я в своё время.

Всю неделю мы только об этом и говорили. Когда восторг немного поутих, ребята начали обсуждать запланированный на выходные поход.

— Мы не сможем тебе позвонить. Мама говорит, это у чёрта на куличиках.

— Всё нормально, Сэмми. Всем нам иногда приходится делать то, чего не хотим. К тому же я должна учиться вести себя, как подобает принцессе.

В среду стартовали продажи «Соника». Все просто посходили с ума от него, и это принесло нужную королю Калебу сумму в первые же два дня. Часть партии даже отправили на другую сторону стены в качестве подарков королевским семьям и президентам всех стран.

В пятницу я с тяжёлым сердцем попрощалась с друзьями, когда наши дороги разошлись в порту. Изабель встречала Сэмми и Бекки, и я быстро обняла её перед тем, как запрыгнуть в лимузин.

Не успела я моргнуть, как оказалась во дворце, за обеденным столом в саду, в компании королевы Маргарет и расположившимся у моих ног Кэт.

Королева была молчалива, и что-то подсказывало мне, что по каким-то причинам сегодняшний день её удручает.

Сегодня не было годовщины смерти Люциана, может, это связано с Дейзи, но я побоялась спросить. Не хотела сделать ещё хуже.

Около трёх, а не в пять, как я ожидала, меня пригласили пройти в библиотеку.

Когда я вошла, король Гельмут успокаивал кого-то по телефону, а король Калеб ходил взад-вперед по комнате. Что-то было не так.

Наконец король Гельмут отложил телефон и посмотрел на короля Калеба.

— Никто из нас не мог такого предвидеть, Калеб.

— Что ж, вам следовало уделить возможным последствиям больше внимания, Гельмут.

— Последствия? О чём вы говорите? — вклинилась я в разговор.

— Твой маленький проект, — король Калеб буквально выплюнул эти слова.

— Калеб, — одёрнул король Гельмут.

— Нет, пусть знает, какой бардак нам приходится разгребать, Гельмут.

— Бардак? Какой ещё бардак?

Король Гельмут повернулся ко мне.

— Это хороший проект, Елена, но возникли некоторые осложнения, а ведь со старта продаж прошло только три дня.

— Какие осложнения?

— Некоторые люди пытаются жить в виртуальном царстве, как они называют мир, созданный «Соником». Первая жертва умерла, проведя в мире иллюзий больше сорока восьми часов подряд.

— Умерла?!

— Это изобретение небезопасно, — отрезал Калеб.

— Поговорите с Лукасом, пусть установит таймер или ещё что придумает. Это хороший проект.

— Нет, Елена, мы не можем идти на такой риск. Проект отозван.

— Вы не можете так поступить, ничего не сказав ему о возникшей опасности. Может, ему удастся решить проблему.

— А что дальше, Елена? Подождём, пока у кого-нибудь разовьётся опухоль? Это изобретение слишком прогрессивно даже для Пейи. Придётся подождать пару лет.

Я закрыла глаза.

— Возможно, тебе тоже стоит подождать пару лет, — заключил король Калеб.

Мои глаза распахнулись.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ты ещё слишком юна для принятия таких решений. Было допущено много ошибок, и я не думаю, что ты готова к подобной ответственности.

— И как же я когда-нибудь стану готова, если вы не даёте мне шанс?

Я посмотрела на Калеба. Он всегда получал желаемое. А он с самого начала не хотел, чтобы я участвовала в заседаниях.

— Дайте угадаю, вы тоже так считаете? — я посмотрела на короля Гельмута.

— Думаю, так будет лучше.

Я вздохнула, вспомнив, что к этому моменту мои друзья уже давно отчалили. Если бы знала, что меня собираются отстранить от моих обязанностей, даже зная, что кто-то умер, я бы отправилась с друзьями.

— Значит, вы хотите лишить меня титула и обязанностей? Вот оно что? — закричала я Калебу. Для меня он больше не был королём, и мне было всё равно, насколько хорошим другом он был для моего отца, он хитёр и сделает всё, чтобы лишить меня титула.

— Елена, у тебя нет надлежащей подготовки, чтобы управлять Пейей.

— Я сделала все, что вы говорили, все, что вы мне показывали. Все! И это ваш превосходный план? Забрать это у меня, несмотря на все старания?

— Елена, — сказал король Гельмут.

— Не надо, не сейчас, — сказала я, развернулась и вышла из библиотеки.

Я столько часов просидела, выслушивая скучные речи о том, как стать правителем и принимать верные решения. Несколько раз они всерьёз поддержали меня, и я думала, что поступаю правильно. Это воодушевляло, по большей части благодаря дневникам моей матери.

Её записи многому научили меня. Как принимать решения и как противостоять ублюдкам вроде Калеба Кингсли. Я знала, что обучиться всему этому будет нелегко. Учиться в академии и состоять в Совете, принимать важные решения, как я делала последние несколько недель — два месяца, если точнее. Я, правда, думала, что у меня получается, но, по-видимому, всё было совсем не так.

— Елена.

Эмануэль мягко схватил меня за руку.

— Пожалуйста, просто дай мне уйти. Я сейчас не в состоянии слушать одно из твоих дурацких объяснений, Эмануэль.

Он улыбнулся.

— Я так не поступаю с теми, о ком действительно волнуюсь.

— Я сдаюсь, он никогда не позволит мне попытаться быть принцессой, верно?

— Не сдавайся. Ты нужна людям Пейи. Кровь, что течёт по твоим венам, даёт им надежду и дарит чувство безопасности.

— Он так не считает, — вздохнула я, подразумевая Калеба.

— Знаю, но только представь, как это расстраивает его самого. Ты проделала потрясающую работу всего за пару месяцев, Елена. Ты приобщилась к народу, а твои мать и отец поступили бы точно так же. Как думаешь, за что его прозвали «Величайшим из всех королей»? Он не думал об этом (Эмануэль указал на библиотеку) и продолжал делать, что должен.

— Это другое, его они поддерживали. Меня — нет.

— И у тебя есть поддержка Гельмута.

— Сегодня я её не заметила. Ты не слышал, что он там говорил.

— Он ненавидит, когда ты расстроена, Елена. Они поддерживают тебя, и с каждой неделей ты завоёвываешь всё больше симпатий.

— Этого не достаточно, и никогда не будет достаточно. Мне пора, — сказала я и вышла из замка.

Снаружи ожидал лимузин, который отвез меня прямо к моему второму дому.

Лифы давно ушли, а мне пришлось остаться, чтобы посещать одну встречу за другой на протяжении всех выходных. Если бы мне раньше сказали, что я больше не нужна, я бы сейчас путешествовала с друзьями.

Я ужасно устала и не представляла себе, как с этим справилась моя мама.

Лимузин проехал через огромные красивые деревянные ворота, и я снова увидела прекрасное поместье Лифов. Я пожалела, что отмахнулась от Сэмми, когда подруга хотела оставить координаты палаточного лагеря, но у меня было такое насыщенное расписание, что я и подумать не могла, что это может понадобиться. Теперь же оставалось кусать локти.

Величавые дубы тут же успокоили меня. Впервые с того дня, когда сэр Роберт привёз нас всех осмотреть поместье, я, наконец, почувствовала связь с этим местом.

Драконы могли просто залететь в дом, мне же пришлось воспользоваться связкой ключей.

Я открыла дверь и первым делом заварила себе кофе.

Моё сердце всё ещё колотилось, а гнев расползался по всему телу. Зачем было позволять мне так далеко продвинуться, если он планировал лишить меня титула и доказать, что я не способна управлять этим миром?

Коварная змея.

— О, ну просто зашибись, — донесся из дверей голос Блейка, и всё, что я увидела, — его удаляющуюся спину.

Мне захотелось плакать. Какого чёрта он здесь делает? Я думала, он ушёл с остальными.

Как же меня это достало. Я всё перепробовала, но он продолжал обращаться со мной, как с паразитом.

Я знала, что по законам Пейи нельзя освободить своего дента, но мои возможности медленно иссякали, и в конечном итоге у меня не осталось других вариантов.

Я выключила чайник и снова схватила ключи.

Мой Volvo был припаркован в гараже. Я не хотела здесь оставаться, и мне нужно было проветрить голову. Поэтому я поехала в «Лонгботтомс».

Я подумала, что у Джимми и Моник могут быть соображения о том, как избавиться от всех моих проблем, ну или, на крайний случай, там смогу хотя бы на одну ночь забыть обо всём.

Когда вошла, их лица радостно засветились, но спустя мгновение улыбки угасли.

— Вот чёрт, — сказала Моник. — Что случилось?

Я бросилась к бару и с ходу выложила всё на стол. Они слушали, кивали, когда нужно, а временами открывали рты от удивления, пока я рассказывала им о Калебе и о том, как он всё спланировал. Затем я переключилась на Блейка. Он сводил меня с ума, в плохом смысле этого слова. Это было так неприятно.

После последней взбучки, когда у меня поехала крыша, и я набросилась на его отца за то, что тот чуть не убил Блейка, он сторонился меня, как чумы.

— Мне нечего тебе посоветовать, моя девочка, — сказала Моник. — Хотела бы помочь, но мы испробовали все мои идеи и всё без толку. Я была уверена, что план с Дукати сработает.

— Его симпатию нельзя купить, — я процитировала глупые слова, которые Блейк произнёс, швыряя мне ключи в тот день. Как и говорила, я перепробовала все доступные приёмы.

Джимми обернулся, открыл шкафчик и плюхнул бутылку крепкого спиртного на стойку.

— Должно помочь. Конечно, это не заставит твоего дракона вести себя подобающе и не подарит одобрение короля Калеба — которое тебе, между прочим, и не нужно — но это поможет. Тебе просто нужно забить на всё, и кто знает? Когда я поступил так в прошлый раз, я получил назад «Лонгботтомс» и нашёл замечательного делового партнёра.

Я хихикнула.

— Ты вынужден так говорить.

— Нет, Елена, это не так.

Весь день я провела в VIP-зале. Моник взяла отгул, сказав Джимми, что обязана меня подбодрить, и мы болтали без умолку.

Я оставила кучу сообщений для Сэмми и Бекки, но ни одна из них не перезвонила. Видимо, там, где они находились, сеть не ловит.

Моник пыталась развеять все мои тревоги, и, должна сказать, выпивка здесь чуточку поспособствовала.

Когда заиграла весёлая песня, я потянула Моник танцевать. Мы танцевали в VIP-зале, закрытом для остальных посетителей. Мне это жутко не нравилось, но таковы были правила Джимми. Он не хотел повторения того, что было в прошлый раз, когда я пришла сюда расслабиться. Про ту ночь писали во всех газетах, выставляя меня самым безответственным человеком на земле. По-видимому, такое поведение сходит с рук только безмозглому заносчивому дракону.

Ближе к ночи в «Лонгботтомс» было полно народу. Теперь, когда заведение Джимми встало на ноги, он мог позволить себе больше живых выступлений по выходным. Игравшая сегодня группа была хороша, но ни одна из групп не могла сравниться с группой Блейка. Я была без понятия, почему он остался в эти выходные, но я определенно не собиралась возвращаться в поместье. Может, Джимми разрешит мне переночевать в «Лонгботтомс». Но, немного поразмыслив, я поняла, что шансы равны нулю, ведь здесь неподходящее место для принцессы. Эта мелочь отравляла мне жизнь даже сейчас. В итоге я решила провести ночь в отеле. Подумала, что так будет лучше и для меня, и для Блейка, иначе мы можем просто разорвать друг друга на мелкие кусочки или разнести весь дом, и опять же, не в лучшем смысле этого слова.

Я не поверила глазам, когда бутылка почти опустела, а я едва начала хмелеть.

— Фокус в том, чтобы не смешивать, — объяснила Моник, когда я спросила её об этом, но в следующий миг она повернулась к Чарли, заведовавшему баром наверху, и заказала нам коктейли.

Нам принесли какую-то отвратительную гадость, которую я еле в себя впихнула. После четвертой порции у меня закружилась голова, но теперь я чувствовала себя по-другому.

Впервые за долгое время мне было чхать на всё и всех с их ожиданиями.

Мы смеялись без устали, отчего эта ночь казалась ещё веселее.

И почему все дни не могут быть такими? Беззаботными и без всяких проблем.

Глава 10

Когда группа заиграла одну из песен Блейка, я схватила Моник за руку и потащила вниз.

Мне было наплевать, кто за мной наблюдает, некоторые даже недоуменно приподнимали брови, пока другие, не переставая, фотографировали меня. Я даже попозировала парочке и уверена, будь здесь Бекки, она бы показала мне поднятый вверх большой палец.

Разные парни покупали мне разные напитки всю ночь, некоторые отчаянно пытались со мной заговорить, но Моник была как питбуль: стоило ей рявкнуть — и все разбегались.

Меня это только смешило.

Кто-то сильно толкнул меня в спину, и я вывернула на себя весь бокал. Моник рассмеялась, и мне ничего не оставалось, кроме как последовать её примеру.

— Чёрт, извини, — сказал симпатичный взъерошенный блондин.

— Всё нормально, — заверила я, когда он попытался привести в порядок мою блузку. Парень даже не взглянул мне в лицо.

— Видишь, что я из-за тебя натворил? Зак, ты чёртов идиот. Теперь мне придется покупать этой милой девушке новую выпивку.

Он говорил громко, глядя куда-то через плечо, и все рассмеялись. Моник же смотрела на происходящее с нечитаемым выражением лица.

— Извини ещё раз, я принесу тебе новый коктейль. Что ты… — он, наконец, поднял глаза и уставился на меня, явно шокированный.

Я закатила глаза.

— Вот чёрт. Дерьмо. Извините.

Я не смогла сдержать смех.

— Простите, Ваше Высочество.

— Зови меня Еленой. И это ещё не конец света. Как твоё имя?

— Называйте меня идиотом, придурком или как вам ещё нравится.

Я снова рассмеялась. Он был очень забавным.

— Я же не Арианна.

Я ахнула и прикрыла рот рукой. Теперь настал его черёд смеяться.

— Ваш секрет умрёт со мной. Так что вы будете пить… Елена?

— Пусть это будет что-нибудь сладкое, с зонтиком и соломинкой.

Он снова рассмеялся, и мы с Моник проводили его взглядом, когда парень направился в сторону бара.

— Он чертовски милый, ну или я просто слишком много выпила, — хмыкнула она.

— Ну-у, мы прикончили полторы бутылки и чёрт знает сколько шотов и коктейлей, — сказала я, и она прыснула со смеху. — Но соглашусь, он — прекрасный молодой человек.

Парень возвратился с высоким красивым розовым коктейлем в руках.

— Надеюсь, ты любишь клубнику, и у тебя нет аллергии, иначе я конкретно облажался и всё это не имело смысла.

— Что, и Рубикона не боишься?

— Блейка? Нет, чёрт возьми. Он идиот, раз отпустил тебя одну.

Я снова рассмеялась.

— Я так понимаю, ему не до тебя, у него на уме совсем другое. Он всё ещё с тем Снежным драконом, да?

— О, эти двое неразлучны, она его «прелесть»¹.

Моник заржала над тем, как я это произнесла, и ухватилась за моё плечо.

— Безопасно ли оставлять её с тобой… — подруга подождала, пока он назовет своё имя.

— Ксавьер, — подсказал он.

— Итак, Ксавьер?

— Конечно, безопасно, я и мухи не обижу.

Моник закатила глаза, и мы снова рассмеялись, после чего она обняла меня, покачиваясь из стороны в сторону.

— Я ужасно пьяна, но, надеюсь, тебе было так же весело, как и мне.

— Да не то слово! Иди, проспись. Со мной всё будет хорошо.

— Отшлёпай его.

Я завизжала от смеха, а она отпустила меня и, покачиваясь словно утка, поковыляла в кабинет.

Я осталась с Ксавьером на всю ночь. Мы смеялись — он был очень забавным, — и я старательно поддерживала беседу о его жизни. Он окончил школу, в которой не было драконов, и мне вспомнилось, как я впервые ступила на порог Драконии и готова была всё на свете отдать, чтобы учиться в обычной школе.

Когда заиграла оживленная музыка, я потащила его танцевать.

Выпивка текла рекой, а вместе с ней уплывало и всё, что делало меня принцессой Еленой Мэлоун-Сквайр.

Последнее, что я запомнила на все сто процентов, — это долгий поцелуй с Ксавьером, и как мы снова вскочили танцевать, когда заиграла очередная зажигательная песня.

Но на этот раз танцполом всё не ограничилось. Я залезла на стол; вспышки следили за каждым моим движением, и это словно придавало мне уверенности, какой я ещё никогда не испытывала.

Даже не знаю, сколько песен я протанцевала на столе.

— Елена.

Услышав знакомый и весьма недовольный голос, я обернулась.

Вспышки камер осветили источник, и я рассмеялась.

Ну, конечно же, идиот решил вмешаться, теперь, когда мне было по-настоящему весело.

— Расслабься, чувак. Выпей стаканчик-другой, да хоть весь бар опустоши, чёрт возьми.

Я издала громкий возглас, и все отсалютовали мне своими бокалами. Я поступила так же и осушила предложенный мне шот. Помню, как произносила какую-то речь, но без понятия, о чём говорила. Помню только, что вновь целовалась с Ксавьером, и последовавшую за этим волну вспышек камер.

Когда заиграла новая песня, и мне снова захотелось танцевать, пара рук схватила меня за ноги и стащила со стола, перекидывая через плечо.

— Кайфоломщик! — воскликнула я.

— Да захлопнись уже. Ты понятия не имеешь, что с тобой будет завтра.

— О, как будто тебе и впрямь не насрать, Блейк. Что ты вообще здесь забыл? — насмешливо пропела я.

— Мне позвонил Джимми, ясно? Он волновался и умолял забрать тебя в поместье.

Он спускался по лестнице. Нас продолжали преследовать вспышки камер, люди выкрикивали вопросы, и я заметила, как один из них оборвался на середине, когда Блейк рыкнул в их сторону.

Какой же он странный, совершенно за гранью понимания.

Ни разу в жизни я не чувствовала себя настолько пьяной; всё кружилось, а пока Блейк уносил меня прочь, перекинув через плечо, всё стало ещё хуже.

Я начала смеяться и щекотать его бока. Блейк даже не вздрогнул.

— Ты не боишься щекотки.

Я приподнялась и посмотрела через плечо, но увидела лишь его затылок.

— Да, не боюсь, — ответил он серьезным тоном, и я состроила серьезное лицо, пытаясь подражать ему, но это только рассмешило меня ещё больше.

Послышались крики, нас осветили новые вспышки, и почему-то доносились шаги бегущих людей. Блейк зарычал, преобразился и полетел, унося меня прочь. Он нёс меня в лапах, а не на спине. За что я была весьма признательна, ведь иначе я бы точно свалилась.

Я начала петь одну очень дурацкую песню, которая в тот момент почему-то казалась такой замечательной.

Блейк тихо зарычал, что меня только приободрило, ведь я хотела вернуть должок за все те разы, когда он раздражал меня в моей голове.

Я пела всё громче, и он полетел быстрее, а затем просто раскрыл лапу.

Секунды две я кричала, а затем моё тело поглотила ледяная вода. Я вынырнула и, глотнув воздуха, потащилась к краю бассейна. Одежда насквозь промокла, а в голове было так ясно, будто этой ночью я не выпила и капли спиртного.

Я закашлялась, а когда успокоилась, увидела Блейка, лежавшего у бассейна на заднем дворе их дома и постукивавшего когтями. На глаза навернулись слёзы. Он был так жесток. Утащил, когда мне было так весело, и для чего? Чтобы вновь растоптать. Я больше не могла это выносить.

— Какой же ты козёл, Блейк, — крикнула я из воды и хорошенько обрызгала его. Он энергично затряс мордой, и длинные усики, выбивавшиеся из его уродливой рожи, разметались во все стороны. — Не очень-то приятно, правда?

Я вылезла из бассейна. Одежда неприятно липла к телу.

— Ты понятия не имеешь, через что мне пришлось пройти сегодня, — сокрушенно сказала я, выжимая волосы. — Прости, я забыла. — Уголки моих губ слегка изогнулись, едва обозначив улыбку. В глазах предательски заблестели слёзы. — Зачем тебе знать о том, через что я прохожу?

Я посмотрела на него в упор, и впервые он действительно слушал.

Слёзы сдавливали горло, и, отведя взгляд, я уставилась под ноги. Не могла поверить, что собираюсь это сделать. Но с меня хватит.

Я вновь улыбнулась, на этот раз искренне. Сделала глубокий вдох. Он не увидит моих слёз.

— Я всё перепробовала, Блейк. Всё, но, что бы я ни делала, это бесполезно, так что ты победил, — я взглянула на него в последний раз. Вновь мягко улыбнулась. — Ты свободен. Я освобождаю тебя от всех ненавистных тебе обязательств, против которых ты так восставал. Прости, что пришлось так долго ждать. С этого момента… у меня нет дракона.

Я с трудом сглотнула, а он лишь сверлил меня своими глазами-бусинками, ничего не говоря, даже не улыбнулся.

Я направилась к дому. Моя комната была двумя этажами выше, и, подойдя к стене здания, я призвала лозы, обвивавшие усадьбу в этом месте. Я была волшебницей, только когда Блейк находился в обличие дракона. Только в это время я могла управлять своими способностями.

Лозы ожили, побежали по стене, а верхушка выгнулась и спустилась ко мне. Я ухватилась за конец, он обвился вокруг рук и потянул ко входу в мою комнату. Ступив на балкон, я бросилась к двери. Вода текла с меня ручьями, и на холодном ветру я начала дрожать. Отперев дверь даром телекинеза и войдя внутрь, я захлопнула её как можно громче.

Из груди вырвался крик, полный отчаяния.

Он ничего не сказал. Ни тебе слов благодарности, ничего. Даже сейчас, когда я его отпустила, он продолжал вести себя как неблагодарный сукин сын.

Наконец-то я свободна от него. Я полагала, что сегодня его ненависть ко мне наконец-то иссякла. Стянув с себя блузу, подошла к шкафу и схватила первую попавшуюся футболку. Избавившись от лифчика, натянула её на себя. Она опустилась, прикрывая задницу, и я стянула мокрую юбку и скинула промокшие ботинки. Потом сменила мокрые трусики на сухие, а когда закончила переодеваться в сухое, по щеке покатилась слеза.

Почему же мне так больно? Я всегда знала, что он не хотел видеть меня своей наездницей. Он скорее будет сносить жестокие побои и оставаться таким же засранцем, чем пойдет со мной на мировую. Я все еще ощущала побои, — конечно, не так сильно, как в первый раз, — но я точно знала, когда они ему предстоят.

Может теперь, когда я его отпустила, они перестанут причинять мне вред. Просто потому, что связь наконец-то разорвана.

Я не хотела плакать, только не из-за этого. Освободить Блейка было единственным выходом. Вздохнув, мне кое-как удалось сдержать слезы, и я набрала в грудь побольше воздуха, стараясь усмирить свой гнев.

Внезапно чья-то рука схватила меня за запястье и заставила обернуться. Я успела лишь мельком увидеть Блейка с обнаженной грудью и в одних боксерах, прежде чем почувствовала его губы на своих.

Какого чёрта он делает?

Мой разум взревел, когда он крепче прижал меня к себе. Его губы были тёплыми и солёными; я не хотела этого знать. Я не хотела целоваться с Блейком, но он продолжал крепко прижимать меня к своему телу, пытаясь проникнуть языком в мой рот.

Я снова попыталась оттолкнуть его, увернуться, но в этот момент он обхватил мою голову рукой, вовлекая в поцелуй ещё глубже.

Тогда я укусила его. Если не прекратит, я буду кусать его, пока не остановится. Блейк даже не вздрогнул, похоже, только возбудился ещё больше.

Я не сдавалась и замолотила кулаками по его груди, но нанесла лишь три удара, а затем… я покорилась.

Я ответила на поцелуй, и наши языки заиграли так, как должны были играть последние триста лет.

Поцелуй был жёстким, быстрым, сумасшедшим и диким — воплощение всего, о чём я только могла мечтать.

Мои руки запутались в его волосах. Он пах изумительно, будто спекшиеся на солнце полевые цветы с нотками мускуса и жженого дуба.

Его рука жёстко и настойчиво заскользила вниз по моим бедрам, и мои ноги оторвались от земли, когда он подхватил меня и закинул мои ноги себе на талию. Я сильно ударилась спиной о стену, но не хотела останавливаться. Я хотела этого и в то же время не хотела — странное чувство, которое не могла объяснить, — но не могла перестать целовать его и желала большего.

Я застонала, когда его губы оторвались от моих и потянулись к шее. Его язык был тёплым, а поцелуи смешивались с мягким посасыванием. Мои глаза закрылись, и я больше не могла их открыть, когда мурашки побежали по всему телу. Ощущения были удивительные, и с моих губ сорвался ещё один тихий стон. Мой рот нашёл его огромное плечо, и я мягко царапнула его кожу зубами. Мой разум был одурманен мыслями — мыслями, которые не были моими собственными, чего я совершенно не могла понять.

И вдруг он остановился, словно был околдован, а теперь морок развеялся. Он часто задышал мне в ухо, а затем фыркнул. Отступив на шаг, он отпустил меня и весь сгорбился, продолжая фыркать.

Гнев охватил меня, и я закусила губу. Он был так жесток.

— Мне все равно, этого никогда не было. Убирайся из моей комнаты! — закричала я со слезами гнева на глазах. — Ненавижу тебя.

Он поднял руку в защитном жесте.

— Дело… не… в этом, — сказал он сквозь хрипы. — Что-то не так.

У меня было чувство, будто меня снова бросили в бассейн.

— Что ты имеешь в виду? — еле слышно пролепетала я.

Кровь хлынула из его носа, и Блейк вытер её рукой.

Я не могла отвести глаз от его окровавленной ладони. Сердце бешено колотилось. И тут из уголков глаз тоже потекла кровь.

Я завизжала:

— Блейк, что происходит?

Он рухнул на пол, из ушей струилась кровь. Она пропитала мой роскошный кремовый ковер, и я впала в состояние шока и отрицания. Я кинулась на пол рядом с Блейком. Он что-то булькнул, кровь хлынула изо рта, и он испустил вздох. Глаза закрылись, и больше он не вдыхал. Моя рука потянулась к его шее, чтобы нащупать пульс, — ничего. Я припала головой к груди — сердце не билось.

— Очнись, — сказала я и пару раз ударила его по щеке. Ноль реакции.

Я резко выпрямила спину, запустив дрожащие руки в спутанные, влажные волосы. Не знала никаких приемов реанимации, но видела, как это делается и попробовала. Ничего. Его сердце должно было забиться, но ничего не происходило. Каждый раз, когда я касалась его рта губами, ощущала вкус крови, но не обращала внимания. Я должна заставить его дышать.

Я продолжала надавливать ему на грудь, а в голове крутились слова, брошенные Арианной в кафетерии в день после смерти Люциана.

Я словно яд.

По моим щекам покатились слёзы, и я вновь припала ухом к его груди.

Нет, не может быть.

Я сдалась и просто уселась напротив его безжизненного тела, прислонившись спиной к кровати.

Нет, нет, нет! Я убила Блейка.

Не в состоянии больше контролировать мысли, тело действовало само по себе. Я оказалась перед шкафом, хватала одежду и бросала ее в сумку. Потом натянула джинсы и надела кроссовки. На мне оказалась спортивная куртка, я натянула капюшон на голову и повесила сумку через плечо. Действия не сочетались с рыданиями, которые срывались с губ.

Посмотрела на безжизненное тело Блейка. В последний раз пощупала пульс и ничего не обнаружила, у меня вырвался крик агонии. Я убила Рубикона. Совет непременно отыграется на мне за это, их никогда не волновала моя королевская кровь, они только и ждали, когда облажаюсь. А это, это была огромная ошибка.

Я позвонила Сэмми — ничего, пыталась связаться с Бекки — то же самое. Даже звонила Изабель, сэру Роберту и Констанс. Никто не отозвался.

Чувство беспомощности затопило меня.

Обещала себе, что никогда больше не буду убегать, но бегство — единственное, в чём я была хороша. Я с этим выросла. И не могла остаться сейчас.

Эта мысль заставила меня схватить мягкое одеяло, которое было аккуратно сложено на кровати, и я накинула его поверх Блейка. Последний раз поцеловала его в окровавленные губы и, закрыв лицо руками, понеслась вниз по лестнице.

Понятия не имела, куда бегу, конец улицы приближался быстрее, чем я соображала, потом конец еще одного квартала, и так продолжалось до тех пор, пока не перестала понимать, где нахожусь. Я сильно плакала, просто думая об убийстве единственного дракона, единственного существа, по словам Люциана, которое будет любить меня, как никто другой. Я убила его. Его больше не было.

Пошёл дождь. Я даже не заметила, когда он начался. Просто почувствовала, как одежда прилипла к коже, когда поток с неба усилился. Из-за дождя все очертания расплывались, и я почти ничего не видела.

Тем не менее, это не помешало мне двигаться дальше. Разум не мог перестать думать о поцелуе, последнем, что он сделал, когда я была готова отпустить его. Затем перескакивал на кровь, лужи крови, воспоминания об избиениях, Совету и тому, что они сделают со мной, всем ужасе, который ждал меня, перед казнью за убийство Рубикона. Все это мелькало в моем сознании до тех пор, пока не исчезли все мысли.

Последнее, что помнила, это как нашла лес. Все превратилось во что-то нереальное. Я начала видеть туннель, бежала через него. Руки, множество рук вырывались из стен, ловили меня, но не могли поймать, я слышала шипение людей, но никого не видела. Сердце заходилось, а ноги двигались так, словно от этого зависела моя жизнь.

Это ощущение было трудно описать, словно поцелуй и холодная вода бассейна не отрезвили меня. Мне показалось, что я впала в транс, и все снова стало слишком.

Я закричала, заставляя себя не возвращаться туда, чтобы снова не чувствовать себя в ловушке собственной жизни.

Крик помог, и все прекратилось. Было темно, как ночью, тьма моего разума поглотила остальное тело.…

Открыв глаза, я обнаружила множество деревьев, а вокруг плавали маленькие светящиеся шарики, похожие на крошечных фей. Между деревьев росли светло-фиолетовые цветы, но они не интересовали меня.

Мозг всё ещё был в отключке. Я убила Блейка.

Эта мысль крутилась у меня в голове, словно заевшая пластинка. Я не могла думать ни о чём другом.

Тяжелые веки вновь сомкнулись.

Никогда ещё я не чувствовала такой усталости.

ЧАСТЬ 2

Глава 11

Усталость, какой я никогда раньше не чувствовала, омыла все тело, затем глаза, наконец, снова открылись.

Тело было деревянным, и на долю секунды я почувствовала умиротворение, но затем память о всей моей жизни и обо всём, чем я являлась, пронеслась через моё существо. Я убила Блейка… поцелуем.

Я хотела бы и дальше держать глаза закрытыми и желать своей смерти, чтобы эти постоянные потери, душевная боль и борьба, наконец, исчезли, но желание жить и найти лучик солнца в этой беспросветной туче, во мне было сильнее.

Я лежала на очень жёсткой кровати, а когда открыла глаза, окружавшие меня стены и запах напомнили хлев.

Было темно, и я едва могла различить очертания предметов вокруг. Похоже на кучи тюков сена. Да, теперь я была уверена, что лежу на стоге сена в хлеву.

В глубине души знала: мне это с рук не сойдёт. Должно быть, кто-то уже позвонил властям и сообщил, где я, но, с другой стороны, если это так, что я до сих пор делаю в хлеву? Если они знали, что я принцесса Пейи, почему на моих волосах сено? Я лежала бы в каком-нибудь отеле, пусть даже дешёвом, если только… Если только они и правда не решили меня наказать, и это всего лишь начало.

Лошадь заржала, и я слегка подпрыгнула.

— Шшш, — кто-то тихонько произнес в соседнем стойле и лошадь успокоилась.

Я тихо ждала.

— Привет, — наконец сказала я, и через несколько секунд в дверях моего стойла появился мальчик примерно моего возраста.

— Привет, — сказал он. Его поза совершенно не соответствовала моим ожиданиям. Никакой враждебности — он вёл себя так, будто боялся меня спугнуть.

На нём были старые, грязные, залатанные джинсы и фланелевая рубашка. Одежда словно из другой эпохи. Светлые волосы очень грязные, да и сам он был довольно грязным, но у него невероятно очаровательная улыбка. При виде этой улыбки я вновь затосковала по Люциану.

— Меня зовут Август, а тебя?

— Как название месяца?

Он снова улыбнулся.

— Да. Сентябрь и Июнь были заняты.

Я тихонько хихикнула. У него было хорошее чувство юмора.

— Где я?

— Ты не помнишь?

Я покачала головой.

— Мой дедушка нашел тебя в паре миль от лиан. Ты хотела самоубиться или как?

Лианы? Я не сказала этого вслух, но мне было интересно, почему оказалась так близко к ним. Я имею в виду, что видела их однажды по телевизору в гостиной Люсилль, и они напугали меня до смерти тем, как хватали ученых и рвали их на части.

— Сколько я спала?

— Около двух дней. Как тебя зовут?

Я прищурилась. Он не знает, кто я?

— Е… — начала я.

— Как буква?

Я улыбнулась и покачала головой. Солги, Елена. Это может стать новым началом, вдали от Совета и драконов, от Сэмми и Бекки. Арианна была права, и если я ядовита, то должна оберегать двух своих лучших друзей.

— Элинор, но все зовут меня Элль.

— Элль — другая буква.

Я снова хихикнула.

— Ага, полагаю, не так эффектно, как месяц.

Он тихо рассмеялся, и повисла тишина.

— Так, что с тобой случилось?

Я вздохнула и подумала, не соврать ли еще, но ничего не приходило в голову.

— Ничего не случилось. Поверь, ничего эффектного, просто все плохо.

— Что ж, ничего нового. Нам всем несладко жилось, Элль.

Я посмотрела на него. Что он имеет в виду, говоря, что у всех была не сладкая жизнь?

— Но если ты действительно не хочешь говорить об этом, все нормально.

— Спасибо. Я правда хочу забыть… или попытаться забыть.

— Ты из Боливы?

Я снова прищурилась. Болива? О чем говорит этот странный парень?

Я снова покачала головой.

— Ниоткуда.

— Ниоткуда? — он поднял взгляд на потолок, если его можно было так назвать. — Нет, не слышал об этом месте раньше, — снова пошутил он. — Но раз ты говоришь, что из ниоткуда, тогда полагаю, единственное, что остается — сказать: «Добро пожаловать в Алкадин».

— Алкадин.

Он снова улыбнулся.

— Сомневаюсь, что мой отец отошлёт тебя туда, откуда ты пришла. Принимать кого-то незаконно по правилам нашего соглашения. — Юноша возвёл глаза к потолку и ехидно скривился, подражая чужой интонации, пока произносил последнюю часть. — Они уже нарушили многие соглашения, так что ты в безопасности.

Я закрыла глаза, пытаясь понять, что он только что сказал. Словно шагнула в сумеречную зону и прыгнула назад во времени или что-то в этом роде. Но если он предлагал свободу, я не собиралась спорить. Я сделала глубокий вдох и выдохнула.

— Спасибо, — я попыталась сказать это максимально искренне и с благодарностью.

Живот заурчал, и он хмыкнул.

— Идём, здесь есть молоко.

Он жестом пригласил меня следовать за собой, и я встала с сена, что само по себе было испытанием.

Когда поднялась на ноги, тело перестало слушаться, и мне пришлось задержаться на пару секунд, чтобы потянуться, прежде чем смогла сделать первый шаг.

Когда подошла, парень стоял перед фонарём со спичкой в руке. Вполне привычное действие, но оно напомнило мне о доме по ту сторону стены, где магии не существовало.

Фонарь вспыхнул и высветил лицо парня; он снова мне улыбнулся, взял фонарь и пошёл в другое стойло. Я прибавила ходу и нашла парня рядом с огромной коровой.

— Это Бесси, она с радостью даст тебе что-нибудь попить.

Он погладил корову по голове и взял коричневый деревянный ковш. Ладно, теперь я точно была уверена, что каким-то образом вернулась в прошлое. Он схватил корову за сосок и сжал его пару раз. Молоко брызнуло в ковш, и когда он наполовину наполнился, юноша протянул его мне.

Я с опаской его приняла. У меня не было предубеждений насчёт молока; я просто не знала, как из ковша пить. Герберт, мой второй отец, был в этом профи, я же могла устроить беспорядок из любой мелочи, что вовсе не подобает принцессе. Но я умирала с голоду, и постоянное урчание в животе не утихало.

Я осторожно поднесла ковш к губам и начала потихоньку его наклонять. Молоко, тёплое, густое и вкусное, потекло в рот, и я неспешно глотала, а когда закончила, вытерла рот.

— Извини, это правда очень вкусно, спасибо.

— Чувствуешь себя получше?

Я кивнула. Живот больше не урчал.

— Хочешь еще?

Я помедлила, прежде чем кивнуть, и он повторил свои действия.

Я снова выпила, когда он протянул мне миску, и почувствовала сытость, когда вернула ему пустую.

— Спасибо.

Он поставил миску и снова улыбнулся, поднялся и посмотрел на меня.

— Еще рано, скорее всего, все начнут просыпаться примерно через час или около того, ты можешь попробовать подремать или я могу показать тебе окрестности, если хочешь.

— Я бы не отказалась. Не думаю, что смогу заснуть.

— Экскурсия начинается!

Он направился в противоположную сторону от стойла, где я спала, к двум огромным деревянным дверям и с силой потянул одну из них.

Она слегка приоткрылась, и он выскользнул наружу. Я последовала за ним.

Где-то вдалеке слышался низкий звук работающего механизма, похожего на сельскохозяйственный трактор. В слабом свете из амбара я почти ничего не разглядела, только то, что нахожусь где-то на ферме.

Было все еще темно, солнце даже не начало всходить.

Все это странно, потому что мне не было холодно; на самом деле здесь стояла духота, как будто влажность отсутствовала напрочь.

— Сюда, алфавит, — произнес Август, и я прониклась к нему симпатией. Он заставлял меня забыть об ужасном проступке.

Когда мы проходили мимо амбара, я увидела очертания огромного фермерского дома. Он был двухэтажным, довольно впечатляющим, но парень повел меня в противоположном направлении. Фонарь у Августа освещал всего несколько футов перед нами, и мне пришлось идти с ним в ногу, иначе я бы навернулась.

Мы шли по грунтовой дороге мимо одних деревьев, потом других деревьев. Потом дорога пошла под гору. Должно быть, он знал это место как свои пять пальцев, так как просто шел. Я же так часто сталкивалась с ним, что после десяти минут извинений мне казалось, что это единственное слово, которое я знаю.

Внезапно он остановился и поднял фонарь повыше над головой, направляя в сторону того, что казалось рядами возделанных полей.

— Как ты уже догадалась по амбару, ты находишься на ферме. Мы делаем все возможное, чтобы соблюдать нашу сторону соглашения.

Я хотела спросить, что это за соглашение, но что-то подсказывало мне, что я уже должна это знать, словно это исторический факт. Это было в его тоне, в том, как он это сказал, поэтому я держала рот на замке.

Что здесь произошло? Варианты, крутящиеся в голове, начали пугать меня до смерти. Я действительно хотела знать, о каком соглашении он говорил. Он говорил о свободе, но, судя по темным очертаниям полей, все было наоборот. Кто-то всерьез пугал этих людей, а свобода здесь была не так сильна, как представлял себе этот парень.

А теперь вопрос на миллион долларов, где я, черт побери?

Глава 12

Месяц первый

Алкадин

Во время экскурсии мы с Августом прошлись по множеству полей. Первое было полно винограда. Он даже сорвал парочку ягод и протянул мне. Я запихнула их в рот, как будто неделями голодала, и они были восхитительными. По тому, как он говорил о полях, поняла, что они гордятся своими землями.

Мы также миновали фруктовый сад. Там были апельсины и груши, и все виды ягодных кустарников, я даже не знала, что они плодоносят в это время года.

Пока мы шли, начало всходить солнце. Я никогда не видела такого рассвета. Мягкий пурпурно-розовый цвет смешивался с кроваво-красным солнцем. У меня перехватило дыхание.

Я повернулась, чтобы посмотреть на Августа, но на его лице отражалось что-то другое. Это не благоговение или яркий момент нового дня, что-то было не так. Выражение его лица стало почти душераздирающим, оно говорило мне, что рассветы на фермах не означают новый день. Они означают что-то плохое, внушенное страхом.

Что это было за место?

И все же рассвет освещал ферму и поля, и от открывшейся передо мной картины у меня перехватило дыхание. Там были акры и акры полей с фермерскими домами вдалеке и множеством амбаров. Не было никаких разделений между фермами, какие поля кому принадлежали или каких-либо признаков заборов. Это было просто огромное поле с рядами посевов, рядами деревьев и кустов. В этом не было смысла.

— Вы все вместе обрабатываете эти земли?

Август посмотрел на меня как-то странно, словно на ферме нельзя было работать по-другому.

— Прости, я не это имела в виду.

— Я знаю, что ты имела в виду. Они забрали все документы и объединили все фермы. Поэтому сейчас мы работаем только на Совет, вот и все.

— Совет. — Это был не вопрос, а утверждение, сделанное в полном шоке. За этим стоял Совет. Но как? Как Калеб или Гельмут могли не знать об этом? Это было неправильно. Я не хотела, чтобы так обращались с людьми Пейи. Я не должна была соглашаться на проект «Соник», просто потому, что хотела увидеть маму по-настоящему, я должна была посетить фермы и узнать больше. Может быть, один из проектов был для этого. Опять же, почему этот парень не кричал на меня или не бил из-за проекта «Соник»?

— Ты в порядке?

Я кивнула.

— Да, просто чувствую себя не очень хорошо.

— Может быть, все дело во фруктах. Пойдем, я уверен, что остальные проснулись.

Август повел меня обратно к амбару. На сердце легла тяжесть, оно колотилось от страха, было похоже, что я отравилась несвежими фруктами; но я знала, что они не были плохими, на самом деле, они восхитительны.

— Ты, должно быть, знаешь, у нас на ферме не так уж много девушек твоего возраста, так что предупреждаю: если кто-то из моих братьев начнет пялиться, не обращай на них внимания.

Я остановилась. Что, черт возьми, он имел в виду? Я ничего не знала.

Август тоже остановился, повернулся и пошел ко мне.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты ведешь себя странновато.

— Все в порядке, — снова солгала я. Пора перестать чувствовать ошеломление каждый раз, когда он открывает мне что-то новое, если не прекращу, могу себя выдать.

Я снова глубоко вздохнула, отодвигая последнюю информацию на задний план, и зашагала широкими шагами по дороге.

Август пошел прямо позади меня, потом рядом. Он только хмыкал.

— Что? — я посмотрела на него.

— На самом деле, один из моих братьев пялился на тебя целый день; мама и две сестры — одни из немногих женщин здесь. На ферме чуть дальше их около трех, и еще парочка неподалеку. Так что, можно сказать, у него глаза разгорелись при виде симпатичной девушки.

Я хихикнула. Хотелось спросить его, почему здесь так мало молодых женщин, но он мог заинтересоваться, что со мной не так, а я не хотела себя выдать, или ещё хуже, быть выданной властям.

— Сколько ему лет? — задала я следующий вопрос.

— Около двадцати пяти.

Я захихикала, так как подумала о его брате, как о пятилетнем малыше.

В его глазах все еще была грусть.

— Двух моих сестер забрали в его день рождения. Это был печальный день.

— А сколько у тебя сестер?

— Мы были довольно большой семьей, если считать жен двух моих старших братьев — пятнадцать.

— У тебя пятнадцать сестер?!

Он рассмеялся.

— Ладно, не такой большой, нет, нас было всего пятнадцать. У меня было четыре сестры и трех из них забрали. Одна из моих сестер и другая, которую мы подобрали, как и тебя, все еще с нами. Они выглядят сущими пацанками, так как это был единственный способ заставить Совет потерять к ним интерес. Мои три другие сестры и две невестки, ну, мы больше о них не слышали и не видели.

Почему я об этом не знала? Куда их забирали? Все эти женщины… я снова почувствовала себя отстойной принцессой. Я была бесполезна, мне следовало знать об этом.

— Мне так жаль.

— Элль, они и тебя заберут, если узнают, что ты здесь.

Я остановилась и снова уставилась на него.

— Не волнуйся, уверен, что у отца есть какой-то план.

Он схватил меня за запястье и потащил дальше по дороге к дому.

Здание было красиво и нуждалось в небольшом внимании и заботе, оно выстроено из того же камня, как и усадьба Лифов.

Дом мог похвастаться красивой дубовой дверью и небольшой подъездной дорожкой перед массивным крыльцом.

Вдоль дома росли красивые круглые кусты, а прямо перед подъездной дорожкой разбит великолепный сад, в котором росли всевозможные цветы. Здесь было очень уютно.

Мы поднялись по ступеням, Август открыл входную дверь и пропустил меня внутрь.

В комнате было полно мягких диванов, а еще старый телевизор, камин и множество фонариков на подоконниках.

Спереди доносился шум, словно несколько человек говорили одновременно.

— Что значит, их нет в хлеву?! — спросил низкий мужской голос.

— Том, я только что оттуда. Августа там нет, как и девушки.

— Её зовут Элль, как буква, — крикнул Август из коридора, который вел нас к источнику шума; мы вошли в кухню.

За столом сидели по меньшей мере пятеро взрослых мужчин, которые посмотрели на нас, когда мы зашли.

Еще один мыл посуду, а пожилая женщина застыла с большой миской омлета в руках.

— Элль, это моя семья, семья, это Элль.

— Здрасти, — прохрипела я, когда все на меня уставились. Я знала, почему они смотрят на меня, и опустила глаза.

— Ешь, ради Бога.

Тот, что стоял у раковины, моя посуду, отвесил подзатыльник одному из сидящих. И только сейчас я поняла, что это женщина, а не мужчина. Должно быть, это одна из сестер Августа, и я ясно поняла, что он имел в виду под изменением внешности, чтобы ей не заинтересовался Совет. Парень, которого она ударила, потер затылок и нахмурился.

— Не похоже, чтобы ты раньше не видел девушек, Стив.

— Ну, таких, как она, не приходилось.

Пожилая женщина с миской омлета отмерла.

— Приятно видеть, что ты, наконец, проснулась, Элль. Ты, должно быть, умираешь с голоду.

Она хлопнула одного из мужчин по руке, и тот встал с тарелкой в руках.

— Нет, спасибо. Август вроде как уже покормил меня вашим урожаем.

Они все застыли и уставились на Августа.

— Что? — ощетинился Август. — Они не узнают. Кроме того, это все еще наша земля, — в его голосе звучала злость.

— Хорошо, ладно. Просто нужно соблюдать осторожность. Если кто-то из них тебя увидит…

— Мам, их здесь нет.

— Нет. Но если бы были, то не стало бы Элль.

Она опустила миску на стол, подошла и мягко опустила руки мне на плечи.

— Прости за хлев, мы не знали, что со всем этим делать.

— Все в порядке, — сказала я. И снова удивилась, почему никто из этих людей не знает, кто я такая. Они даже не упомянули, что я похожа на принцессу.

— Я подготовлю для тебя ванну, — улыбнулась она. — Дейзи, поставь на огонь немного воды, пожалуйста.

На огонь? Разве у них нет газовой колонки?

— Идем, мы приготовили для тебя одну из гостевых комнат, — сказала пожилая женщина и поманила меня за собой.

Мы прошли по длинному мраморному коридору. На стенах висело множество фотографий женщин и счастливых семей.

Проходя мимо, я невольно их рассматривала. Вопрос номер один по-прежнему стоял у меня в голове: где я нахожусь? Почему забрали всех сестер Августа, и зачем они им понадобились? Часть меня знала этот ответ, но почему-то была уверена, что лучше бы это было не так. Часть меня знала, но с другой стороны, зачем две другие девушки полностью изменили свою внешность, если не по этой причине? Мне казалось, что я больше не нахожусь в Пейе, и я знала, что ответы на эти вопросы вызовут еще больше вопросов, на которые просто не могу ответить, поскольку слишком трушу, что меня поймает тот же Совет, который ответственен за это. Если бы они поняли, что я знаю, они наверняка нашли бы способ заставить меня молчать, возможно, убив. Я еще не готова умереть.

Женщина повела меня наверх по скрипучим ступенькам. Туфли, которые она носила, были старыми, и с заплатками из различного рода ткани тут и там.

Ее одежда напоминала одежду Августа, тоже залатанную.

Это лишь вызывало ещё больше вопросов и опасений. Где бы я ни была, если такова свобода, страшно подумать, как здесь выглядит остальное.

— Меня зовут Гертруда, тебя нашел мой отец. Он во многом похож на Августа. У них есть боевой дух, но, боюсь, это приведет к тому, что однажды их просто убьют.

Убьют? Она говорила так, словно боевой дух был чем-то неправильным.

— Так что, когда он тебя нашел, то не смог оставить.

— Тогда я должна поблагодарить его.

— Откуда ты, Элль?

— Это не важно, — тихо ответила я. — Просто я никогда не смогу вернуться.

Она озабоченно посмотрела на меня, потом медленно подошла. Шмыгнув носом, вытерла слезы.

— Прости глупую. Старуха вроде меня — и плачет.

— Вовсе нет. Август рассказал, что они забрали трех ваших дочерей.

— Это было давно, — она снова вздохнула.

— И все же, это нелегко.

Она только сморщила нос и сделала последние два шага, которые вели в коридор, покрытый ковром. Там было много дверей, и Гертруда открыла третью дверь.

Это была красивая старая спальня с огромной кроватью и старой ванной, которая все еще была пуста. Гертруда подошла к шкафу и достала одно из немногих платьев, висевших внутри.

Это напомнило мне платье Золушки перед тем, как она переехала во дворец к своему прекрасному принцу. Оно тоже было изношено, кое-где в заплатках.

— Я постираю его для тебя, жаль, что это не похоже на то, к чему ты привыкла, — она посмотрела на мои джинсы, которые совсем не походили на их одежду, и мои новые кроссовки. — Тебе нужно приспособиться, иначе, боюсь, мы не сможем тебе помочь.

— Это прекрасно, — прервала я ее и тепло улыбнулась.

Она улыбнулась в ответ.

— Мне все равно хотелось бы знать, что плохого в этом месте, откуда ты сбежала. Судя по тому, что на тебе надето, все не так уж плохо.

— Так получилось, -

быстро ответила я, надеясь, что она не спросит о причинах.

Стук в дверь прекратил дальнейшие расспросы, и вошла девушка, которая шлепнула парня по голове, и еще одна, обе с огромными кастрюлями дымящейся воды. Они вылили содержимое в старую ванну и ушли.

Появились еще двое парней

с кастрюлями. Один из них смотрел на меня, проходя мимо, кажется, его звали Стив, но когда наши глаза встретились, он сразу же отвел взгляд.

— Пожалуйста, не бойся их, они не причинят вреда ни одной душе. Они просто давно не видели настоящей девушки.

— Настоящей девушки? А ваши две дочери не настоящие что ли?

Она хихикнула:

— Я не это имела в виду. Им пришлось изменить внешность, обрезать красивые длинные волосы, чтобы Совет не обращал на них внимания. Я имела в виду то, как ты выглядишь. Твоя красота их очаровывает.

Настала моя очередь хихикать.

— Спасибо за комплимент.

Подошли еще двое, и это продолжалось до тех пор, пока ванна не наполнилась достаточным количеством воды. Гертруда отодвинула перегородку, отделявшую ванную от спальни, и предоставила мне возможность раздеться.

— Лучший способ действий — позволить тебе работать на земле, как только Маркус поговорит с остальными фермерами. Сейчас его здесь нет, но он вскоре вернется. Мы просто надеемся, что все согласятся, в противном случае, боюсь, что когда Совет придет в следующем месяце, ты отправишься с ними.

Я с трудом сглотнула и помолилась, чтобы остальные фермеры согласились оставить меня. Я чувствовала себя бродячим щенком.

— Ясно.

— Он действительно хорош, когда дело доходит до убеждения людей.

Я усмехнулась. А что ещё мне оставалось делать, плакать? Это мне ничем не поможет.

Я залезла в ванну. Это было так хорошо.

— Вода достаточно теплая?

— Она идеальна, спасибо, — снова поблагодарила я.

— Ладно, я собираюсь оставить тебе полотенце и мыло.

— Спасибо.

Я услышала, как открылась и снова закрылась дверь. Было так много вещей, которые не понимала, и не знала, как объяснить это. Труднее всего было не задавать вопросов. Именно тогда Блейк прокрался в мой разум. Я вообще о нем не думала. Почему этот идиот поцеловал меня?

Я запихнула в дальний уголок сознания воспоминание о льющейся из его носа и ушей крови. Не могла об этом думать. Он был мертв и не собирался воскресать. И все же, я должна знать, работают ли мои способности.

Я закрыла глаза и подумала о своем розовом пламени, как он учил меня, тогда, в первый раз в горах. Увидев и почувствовав это, я открыла глаза, но ничего не увидела. Не было даже искры.

Я опустила руку под воду. Если розовое пламя не работало, то и остальное тоже.

И все же я пыталась. Попробовала сдвинуть ширму с помощью телекинеза. Я так уставилась на чертову ширму, что у меня чуть не разболелась голова, но она не двигалась. Она больше никогда не сдвинется с места, Елена. Чем скорее ты смиришься с этим, тем лучше.

Дверь снова открылась, и вошла Гертруда. Или я предположила, что это она, надеясь, что это она, а не один из ее подглядывающих парней.

— Можно? — спросила она.

— Конечно.

Я села прямо и закрыла грудь руками.

Она вошла, и ее глаза немедленно впились в метку. Девушка застыла, глядя на нее.

Я тоже посмотрела на метку, уверенная, что она загорелась или что-то в этом роде.

— Ты родилась с меткой?

Я кивнула.

Гертруда закрыла глаза и вздохнула. Не было никаких признаков улыбки или восхищения тем, какой темной та была. Открыв их, она молча принялась за работу. Девушка выдавила немного мыла на губку и начала мыть мне спину жесткими движениями. На лице отражалось беспокойство.

— Если ты так долго ее скрывала, то знаешь, как это делать.

Она говорила больше для себя, чем для меня.

Итак, метка драконианца не несла здесь ничего хорошего.

— Ты уже взошла?

Я кивнула, а она снова закрыла глаза.

— Какая у тебя способность?

Я фыркнула.

— Не важно, мой дракон мертв.

— Что?

— Он мертв, что значит больше ничего нет. Больше никаких способности.

Она продолжала таращиться на меня.

— Нет, это не может быть правдой, если только… — она снова взглянула на меня. — Ты была частью дента?

Я снова кивнула.

Она села на пол, все еще держа руки над ванной.

— Как вам удалось так долго держать это в секрете?

Этот вопрос спровоцировал качественную ложь, ту, что позволит им оставить меня здесь. Если здесь была свобода, то за пределами этого места всё было ещё хуже.

— Нам этого не удалось. Они узнали, кто мы такие, и убили моего дракона, — это стало самой большой ложью, поскольку я была уверена, что Блейка убили бы в любом случае, — и меня.

— Что?

— Они думали, что убили меня. Каким-то образом он пожертвовал собой. — Отстойная ложь, Елена. — Пожалуйста, я не хочу об этом говорить.

Мне удалось заплакать. Мне хотелось плакать, зная, что я убила драконью задницу лучшего глупым поцелуем.

— Шшш, потеря дракона не проходит легко для дента.

Я покачала головой.

Она снова вздохнула.

— Август тоже родился с меткой. У вас много общего.

Я посмотрела на нее и вытерла слезы.

— Правда?

— Хотя, она и не такая темная, как твоя, — она улыбнулась, — но достаточно темная, чтобы он взошел в семнадцатый день рождения. Он может управлять хлором. И все же мы не заставляем его экспериментировать.

— Его дракон выдыхает хлор.

— Кем бы он ни был, я уверена, их больше не существует.

Что? У нас все еще полно Зеленых Паров.

— Постойте, он также может использовать убеждение на людях?

— Пожалуйста, Элль, мы не поощряем его. Уверена, он тайно тренируется, но если они его поймают, то убьют, — она умоляла меня взглядом.

— Я понимаю, но вы должны знать, на что он способен, если это его способность, и он использует ее на других.

— Элль, — она встала и прошлась перед моей ванной, — я знаю, что могут делать с даром убеждения, видела это собственными глазами очень, очень давно; но если он это сделает, и это не сработает, они убьют его.

Я поняла, о чем она говорила. Он не знал, как это сделать; я тоже не знала. Я никогда не экспериментировала с этой частью своих способностей, и не могла помочь ему. Так что, я кивнула.

— Понимаю. Я тоже не буду его поощрять.

Гертруда остановилась и уставилась на меня.

— Спасибо, — наконец сказала она.

— Дай угадаю, твой отец тоже родился с меткой?

Улыбка появилась на ее лице, и девушка кивнула, когда снова опустилась на колени перед ванной.

— Он целитель. Вот почему отец не мог оставить тебя той ночью. Он единственный, кто может исцелить людей здесь, без него… — она не закончила. Ей не нужно было заканчивать фразу. Было ясно, что Гертруда хотела сказать. Она шмыгнула носом и снова улыбнулась. — У вас у всех такой боевой дух, но, боюсь, это вас и погубит.

— Не говори так. Если мы узнаем, как притворяться перед Советом, тогда они не смогут причинить нам вреда.

Она уставилась на меня.

— Отказаться умирать — это все еще боевой дух для меня. Не пытайтесь убить в нем этот дух лишь потому, что сами напуганы. Мы тоже боимся.

С каждой минутой я боялась все больше. Не знала, где нахожусь, и почему все эти люди настолько по-другому реагируют на метку — все это было одной большой загадкой.

— Если попытаетесь, то это вы его убьёте, а не Совет.

В ее глазах стояли слезы, но на лице появилась мягкая улыбка. Она шмыгнула носом.

— Я давно не слышала, чтобы такие слова слетали с языка.

— Что, слова поддержки?

Она кивнула.

— Слова, которые что-то значат, хотя и не должны. Ты так мне напоминаешь…

— Да, мне часто это говорят.

Я больше не хотела слышать эти слова. Мой отец был жив, и я ничего не мог с этим поделать, даже если бы захотела.

Она поднялась, опираясь на ванну.

— Мне жаль, что так вышло с губкой. Уверена, что ты можешь помыться сама, я просто волновалась за тебя.

— А я — нет, — солгала в ответ. Я беспокоилась о том, что сделает Совет, если они когда-нибудь найдут меня, и сейчас больше, чем когда-либо. Но если бы могла выяснить, кто стоит за этим, и у меня была бы возможность остановить это, даже если бы это означало, что я умру, я бы это сделала. Мне нужно было выяснить, кто управляет этой частью Совета. И чутье подсказывало мне, что это Филипп. С самого начала я думала, что у него есть очень темная и садистская сторона. Но я никогда в жизни не подумала бы, что он так плох.

Гертруда еще раз улыбнулась мне и затем оставила поразмыслить наедине.

Глава 13

Платье, словно из сказки «Золушка», ждало меня на кровати. Я постояла пару минут, глядя на него и гадая, что, черт возьми, здесь произошло, если эти люди не могут позволить себе новую одежду, и почему она вся в заплатках. Ничто не имело смысла. Почему мы не знали об этом, почему они не получили помощи от вышестоящих органов? Если за всем этим стоит Филип, я должна быть осторожна. Он никогда меня не любил. Честно говоря, я ему совсем не нравилась.

Наконец, взяла платье. От него пахло нафталином, и я решила, что это одна из тех вещей, к которым мне придется привыкнуть, поскольку до сих пор не знаю, почему эти люди так страдают.

Потом обула туфли, стоявшие у изножья кровати, они были чуть великоваты, но удобны.

Закрыла глаза и глубоко вздохнула. Я сделаю своей жизненной миссией выяснить, кто стоит за всем этим, даже если это будет последнее, что когда-либо сделаю.

Открыв дверь, услышала голоса. Один принадлежал Гертруде, а второй, мужской, был мне не знаком.

Лестница скрипела, пока я спускалась, и их голоса понизились до шепота. Разговор шел обо мне, мой усиленный слух мог слышать все до последнего слова.

— Девушка была частью Дента, Маркус. Не говоря уже о том, что потеряла своего дракона. Она не хочет говорить об этом, так что, пожалуйста, не

дави.

— Август уже знает об этом?

— Нет, еще нет. Но ее метка темная, и это только вопрос времени, пока он не обнаружит, что она такая же, как он. Мы не можем скрыть это от него.

Их шепот звучал для моих ушей, будто хруст песка. Порой мне просто хотелось слышать снова, как все нормальные люди. Но я понимала, что так бы я все пропустила и чувствовала бы себя неполноценной, если бы слух исчез.

Я свернула на кухню и склонила голову, как будто сделала что-то не так. И увидела спину мужчины, который опирался руками на стол. Предположила, что он и есть Маркус.

— Маркус, это Элинор, но мы зовем ее Элль, — Гертруда слегка коснулась его руки.

Он обернулся, и мне показалось, что мое сердце оборвалось. Он был точной копией Герберта или Жако.

— Добрый день, Элль, — он улыбнулся, и мое сердце сжалось, — Я Маркус, — и протянул мне руку для рукопожатия.

— Он не кусается, Элль, — Гертруда мягко улыбнулась, пока я таращилась на него и выходила из ступора.

Я покачала головой.

— Дело не в этом. Извини, просто ты выглядишь в точности, как один мой знакомый.

Он прищурился.

— Неужели? — затем улыбнулся. — Кто? Интересно узнать.

— Это уже не важно. Он давно умер, — мне казалось, что это было очень давно, просто не могла сказать, что он мой отец. Возникнут новые вопросы, а я даже не знаю, где нахожусь, поэтому ответы могут привести к неприятностям.

— Мне очень жаль это слышать, и жаль, что напомнил.

— Не стоит. Он был великим человеком.

— Ну, тогда, наверное, все великие люди похожи друг на друга, — пошутил он, а Гертруда хихикнула.

— Так и есть, моя большая зефирка, — женщина поддразнила его и обняла.

— Продолжим, — сказал Маркус, — я говорил со всеми главами, и все они согласились, что ты должна остаться, Элль. Если хочешь, можешь поехать со мной на плантации, и я познакомлю тебя с некоторыми.

— Конечно. Чем скорее я смогу здесь освоиться, тем быстрее я смешаюсь с остальными, верно?

Гертруда снова хихикнула и кивнула:

— Это боевой настрой, Элль.

Она мягко сжала мою руку, проходя мимо.

— Погодите, соберу вам обед и флягу чая в дорогу, — женщина посмотрела на нас обоих.

Не став ждать, Маркус начал задавать мне вопросы о моих способностях. Он хотел знать, когда я взошла и как давно мой дракон мертв. Я ответила, что Огонь был синего цвета, это автоматически заставило их думать, что мой дракон был Солнечным Взрывом и погиб недавно. Это все, что я сказала. Других вопросов он не задавал.

— Энни — Солнечный Взрыв. У твоего дракона все еще была способность трансформироваться?