Лунь

Глава 6. Признание и приглашение

«А женщина в расцвете своей жизни чувствует себя такой счастливой, такой красивой, что предпочитает всем мужчину огромной силы, не страшась, что он может ее сломать».

Оноре де Бальзак «Гобсек».

«Человек всегда надеется на чудо. Человек чудом живет, потому что ни для чего другого жить не имеет смысла».

С. Лукьяненко «Кваzи»

Наконец, ровно через неделю Полина подошла к Лене после пар и спросила:

– Лунь, ты же помнишь о приглашении?

– Что? – Лена сделала вид, что не поняла.

– Илья, мой дядя, звал нас к себе. По идее, сегодня.

– Да?! – Лена так искреннее удивилась, что и сама бы себе поверила.

Она ждала этого дня так, как не ждет никто и ничего.

– Так что, пойдем?

Стараясь не терять самообладания, Лунь вежливо согласилась. Казалось, она вот-вот лопнет от предвкушения. В груди у нее плясал сгусток неукротимой энергии, норовящий превратиться в крик или прыжки по лестнице.

На этот раз Лена позаботилась о том, чтобы выглядеть лучше, чем в прошлый визит, после пробежки под дождем. Девушка подготовилась морально (что самое главное) и физически – привела волосы, ногти и брови в идеальное состояние, выгладила свою самую красивую белоснежную водолазку и темно-синие облегающие джинсы, а сверху накинула короткую ярко-синюю курточку. Это были лучшие вещи ее гардероба, пусть и очень старые, но на ее фигуре они сидели как влитые.

Она не стала краситься, лишь тронула помадой губы, отчего они стали ягодными, сочными. Что-то подсказывало ей, Илья Алексеевич не любит яркого макияжа. Она и сама не любила этого. Глядя в зеркало, Лунь впервые за долгое время нравилась себе, но внешний вид был ни при чем. Ее глаза мерцали, отражая лишь малую толику того, что расцветало внутри нее.

По пути к дому Ильи Алексеевича Лена вела себя даже более естественно, чем обычно, но ей все равно казалось, что Поля ее подозревает. «Иногда она так смотрит, что… будто бы заранее обвиняет меня, – кусала губы Лунь. – Нужно было одеться, как обычно. Наверное, она обо всем догадалась. Думает, будто я хочу соблазнить ее дядю. Боже, как стыдно…»

Лена шла и тихо ненавидела себя. Ненавидела эту белую водолазку, синие джинсы, которые теперь слишком плотно, как ей казалось, обтягивали стройные ноги, ненавидела гладкие прямые волосы, восхитительно блестящие рыжим, золотым и медным под солнечными лучами. «Зачем мне все это, если лучшая подруга думает обо мне плохо?» – спрашивала себя Лунь и мечтала в те моменты стать самой последней дурнушкой, лишь бы Полина не заподозрила ничего плохого. Она просто хотела выглядеть уверенно, но теперь в этом виде ощущала себя, будто в самом развратном костюме на глазах у сотни человек. Лунь даже не замечала того, как изумительно выглядела на самом деле: мужчины выворачивали шеи ей вслед.

Показались черные кованые ворота. В груди отчаянно забилась птица тревоги. Лена взяла себя в руки. «Сейчас я увижу его, увижу его. Я не должна быть печальна. Улыбнись, Лунь. Ты увидишь ЕГО. Спустя неделю мучений. Не бойся. Кому понравится, если ты будешь грустной? Ты ведь идешь сюда не ради того, чтобы вызвать у него жалость? Ты ведь ненавидишь жалость. Он должен восхищаться тобой!»

Девушки вошли во двор и почти сразу заметили Илью Алексеевича в окне дома.

– Смотри-ка, – засмеялась Полина. – Выглядывает нас!

Лена прокашлялась. Спазм сжал ей горло, она старалась улыбаться. Неделю она питала мужской образ исключительно своим воображением. Теперь он был перед ней наяву. И ни одна фантазия не могла сравниться с действительностью.

Полина помахала дяде рукой, тот махнул в ответ и скрылся. Пару мгновений спустя входная дверь распахнулась. На пороге в просторных черных брюках и черной же водолазке показался Вилин. Одежда замечательно подчеркивала его рослую фигуру, прямую осанку и узкие бедра. Лена залюбовалась, забыв поздороваться.

– Приветствую, – задорно произнес мужчина, скрестив руки на груди.

– Добрый день, – слабо кивнула Лена.

– Я как раз ждал вас, даже чайник поставил. Как будто предчувствие. У вас такое бывает?

– Что это ты так небрит, Илья? – спросила Полина.

Девушки вошли в дом, хозяин закрыл за ними дверь, второй рукой задумчиво ощупывая заросшие щеки и подбородок. Щетина у него росла так же обильно, как и волосы на голове.

– Быть журналистом, – начал он, – это значит, большую часть времени не следить за своим внешним видом. Проходите на кухню, я сейчас.

– Ты ведь не бриться пошел, я надеюсь? – усмехнулась Полина.

В ответ Илья заразительно засмеялся уже откуда-то из другой части дома.

«Как ему идет, боже, как же он изумительно хорош, – кусала губы Лунь. – Черная одежда, щетина, длинные волосы назад. Лишь бы не сказать вслух ничего лишнего!»

Илья вернулся быстро и сразу предложил гостям сладкое к чаю.

– Полин, посмотри вон в том ящике, я покупал вчера печенье и конфеты, вытаскивай все! Лунь, Вы будете что-нибудь?

– О, я, нет-нет, я просто – чаю.

– Все она будет, – весело заявила Полина, вытаскивая конфеты. – Не хочешь – заставим!

– Лунь, Вы не любите сладкое или это просто вежливость?

Девушка смутилась от того, насколько открыто и прямо смотрел на нее Илья Алексеевич, и не нашлась, что ответить. Она подумала, что не должна стесняться так часто, иначе и эта естественная реакция станет поводом для подозрений.

– Если Вы настаиваете, – согласилась она слегка кокетливо.

– Другое дело.

Илья Алексеевич уже разливал заварку в кружки из небольшого чайничка.

– Я нашел у нас дома самые глубокие кружки, – рассказывал он, – чтобы лишний раз не прерывать разговора. Вы обе сегодня чудесно выглядите. Расскажите мне, как прошла ваша неделя? Должен признаться, я скучал по нашим посиделкам…

Как всегда, слово подхватила Полина. Пальма первенства принадлежала ей по праву родства с Ильей, но Лену это устраивало. Она бы просто не сумела подобрать нужных слов, если бы ей пришлось говорить первой. Илья Алексеевич, как и в прошлый раз, был добродушен и даже ласков. Этот высокий небритый мужчина пил с ними чай и то и дело с умилением и улыбкой посматривал на девушек своими детскими глазами, приподнимал брови, шутил, смеялся так, что пухлые губы обнажали два ровных ряда зубов, особенно белых на фоне густой щетины. Лена обратила внимание, что брови у него тоже были густые, темные и длинные, их форма подчеркивала глаза.

Слово за слово, разговор побежал как-то сам по себе. В этом плане в компании с Ильей никогда не было проблем. Он задавал ненавязчивые вопросы и с радостью рассказывал что-то о себе. Не было и не могло быть ни одного неловкого момента, ни одной напряженной паузы. Лена чувствовала себя просто прекрасно, позабыв о своих переживаниях в отношении Полины и о своем внешнем виде. Ей было спокойно и уютно здесь, даже в большей степени, чем неделю назад. Лунь уже не переживала и не тряслась, а наслаждалась присутствием Вилина, возможностью общения с ним. Ее душа уносилась куда-то далеко, а по телу разливались сладость и легкость.

«Я вижу его, я рядом с ним. Мы разговариваем. Иногда он даже заглядывает мне в глаза, и я не отвожу взгляда. Как мне хорошо. Это лучший день в моей жизни. Лучший. Лучший. Неужели и дальше все будет так? От него как будто лучи добра тянутся, пронизывают, греют…»

– А я вот целых три дня учился ездить на велосипеде, – рассказывал Илья Алексеевич (непонятно, кстати, как разговор вообще повернул в русло детских воспоминаний). – Мне тогда около восьми лет было. Говорят, мальчики с этим лучше справляются, чем девочки. Полная чушь! – засмеялся он. – Дворовые мальчишки сели и поехали, а я все не мог, злился… Сейчас даже вспоминать стыдно. И как я вообще получил водительские права?

– А я так и не научилась, – Полина надула свои пухлые губки и подперла голову рукой. – Но хотелось бы.

Лене почудилось в этом что-то фальшивое, будто подруга флиртовала со своим дядей. Неожиданно ее уколола ревность. «К чему это она так? Зачем?»

– Я в молодости увлекался велоспортом, – признался Илья Алексеевич.

– Можно подумать, ты сейчас старик, – засмеялась Полина, опять излишне лукаво. Вилин этого словно не замечал.

– Нет, но все же… Понимаю, что годы уже не те, жизнь утекает сквозь пальцы, а добиться чего-то великого, о чем каждый мечтает в юности, так и не удалось.

– Почему же не удалось? – спросила Лунь. – Вы ведь любите свою работу, у вас есть семья. Это многого стоит.

Илья посмотрел на нее, и Лене показалось, на одно крошечное мгновение в его добрых глазах проснулась тоска. Девушка закусила губу, испугавшись, что могла обидеть его чем-то, о чем даже не догадывается.

– Вы правы, Лунь.

Лена поняла, что он хотел бы сказать гораздо больше, но не стал. Неожиданно Полине позвонили, и все вздрогнули от резкого звука.

– Боже, я так перепугалась, – сказала она и достала сотовый, – ох, извините, я выйду на минутку.

– Конечно, давай.

Полина вышла. Лена и Илья Алексеевич переглянулись, услышав, как хлопнула входная дверь.

– Наверное, очень важный звонок, – сказал он.

– Да, вероятно.

Лена прочистила горло. К такому повороту событий она была совершенно не готова и даже как-то не предполагала, что настанет момент, когда она останется с Ильей наедине. Она не знала, что делать, и просто смотрела на него. Он тоже смотрел на нее своим добрым, располагающим взглядом, затем его губы чуть растянулись в мечтательной улыбке.

– Есть у Вас хобби, Лунь?

Его вовсе не смущало, что они остались наедине, что исчез единственный скрепляющий их кирпичик.

Лене хотелось кричать, но вместо этого приходилось кое-как поддерживать диалог, стараясь не разочаровать мужчину, который так ей нравился.

– У всех есть какие-то увлечения.

– Чем же интересуетесь Вы? – вежливо поинтересовался Вилин, машинально прикасаясь к щетине на подбородке.

И в этот момент Лена поняла, что не сумеет лгать.

– Я никому и никогда об этом не рассказывала, – призналась она почти шепотом, облокотившись о стол и подавшись вперед, – даже Полина не знает. Никто не знает этого обо мне.

«Я должна говорить быстрее, пока она не вернулась. Просто расскажи ему все. Не сомневайся».

– Понимаете, я просто стесняюсь говорить об этом с кем-то… Мне кажется, это такая глупая, детская мечта, и надо мною просто посмеются.

– О, нет, ну что Вы, я ни за что… Неужели Вы доверитесь мне? – удивился он.

Лена кивнула. Она действительно хотела, чтобы он знал об этом. Знал ее тайные мечты и стремления. Он просто обязан знать о ней все.

– Я хочу… писателем быть, – выпалила Лунь, удивляясь себе. – Сама не знаю, откуда во мне столько смелости сейчас – признаться кому-то в этом. Я мечтаю, я больше всего на свете мечтаю писать книги! Не описать словами, как я этого хочу. Уже много лет я занимаюсь тем, что…

Хлопнула входная дверь. Лена прервалась, растерянно заморгала и смутилась. Илья смотрел на нее ошеломленно, слегка нахмурившись. Вот-вот в комнату должна была зайти Полина.

– В общем, в конечном итоге они просто подрисовали друг другу усы в студенческих билетах, и на этом успокоились, – заговорила Лена, чтобы подруга не обнаружила их в странном молчании, уставившихся друг на друга так, будто впервые видят.

Сначала Илья Алексеевич будто ничего не понял, но тут же подыграл:

– Да-да, у меня был подобный случай, когда я учился в институте, – засмеялся он, с прищуром осматриваю собеседницу.

Вошла Полина, и они посмотрели на нее. Девушка была чем-то расстроена. Даже в том, как она села за стол, в ее движениях прослеживалась нервозность.

– Что-то случилось? – спросил Илья.

– Да-а… так, мелочи жизни. Впрочем, сразу скажу. В следующий раз я не смогу прийти. Мне очень жаль. Появились дела, которые никак нельзя отложить.

Илья Алексеевич посмотрел на Лунь, а Лунь посмотрела на него. Если бы Полина это заметила, она бы точно подумала, что в ее отсутствие произошло что-то подозрительное.

– Сейчас, извините, допишу сообщение и уберу телефон, – сказала она.

Лена смущенно отвела глаза. Внутри нее все ликовало. «Он подыграл мне! Подыграл! Он понял, что я не хочу, чтобы Полина знала об этом! Я выдала ему все без колебаний. Никогда и никому не рассказывала о своей мечте, а ему… почему-то не побоялась».

С Ильей Алексеевичем Лена была безоговорочно чиста. Даже с Полиной зачастую обдумывала, что сказать, а тут – просто говорила все, что приходило в голову. Иначе у нее не получалось, ведь рядом с ним девушка теряла над собой контроль, к тому же его характер располагал людей к искренности.

Теперь о том, что Лена пишет, знал еще один человек, кроме нее, но это не заставляло ее волноваться. Илья не расскажет никому, даже по секрету. С этого момента у них была тайна, одна на двоих, и это укрывательство объединяло, роднило. Лене безумно нравилось это ощущение. Вся она была полна сладостного предчувствия, оно томило и мучило ее.

Никто не стал расспрашивать Полину, кто ей звонил и что расстроило ее, наоборот, всеми силами старались отвлечь девушку и развеселить. Илья Алексеевич припомнил несколько смешных историй из своей юности, и Полина, не выдержав, расхохоталась, позабыв о неприятном звонке. Через десять минут она отошла в уборную. Уловив момент, Илья Алексеевич заговорил негромко:

– Так Вы пишете, Лунь? Скажите мне, да или нет?

– Да… пишу… и только в этом я нахожу для себя гармонию с миром.

– У меня тоже есть кое-что, о чем больше никто не знает, – признался мужчина. – Я бы хотел… хотел рассказать об этом Вам. Если Вы захотите меня выслушать.

– Я?

– Лунь, приходите одна.

Лена решила, что ослышалась.

– Сюда?

– Да, сюда, на следующей неделе. Приходите одна. Мы с Вами все обсудим.

– Одна? – все еще не верилось Лене.

– Именно. Придете, Лунь?

– П-приду.

У Лены пылало лицо, и не только оно. Она не совсем верила в реальность происходящего. Вернувшись, ни о чем не подозревающая Полина взглянула на часы и очень удивилась.

– Ого! И когда успело пройти два с половиной часа? Подумать только!

– Да, нам, наверное, нужно идти, – извиняющимся голосом сказала Лена.

– Что ж, время снова пролетело, как одно мгновение. Ничто не вечно под луной, да? Мне было приятно в вашей компании, Лунь, Полина. Я замечательно провел время. Теперь мне будет лучше работаться.

– Надо идти, пока не начало темнеть, – сказала Поля. – Тем более, скоро вернется Ксюша, надо будет забирать Глебушку из детсада…

– Семейные хлопоты, – кивнул Илья.

Пока он провожал их, Лена шла на подгибающихся ногах. Она так переволновалась, что забыла попрощаться с хозяином дома и по пути была молчалива и рассеянна.

– Что-то случилось, Лунь? – несколько раз обеспокоенно спросила Полина.

– Нет-нет, все нормально, – отмахивалась Лена, понимая, что это не похоже на правду, и им обеим это известно.

Она еще не разобралась, что на самом деле означало приглашение Ильи Алексеевича, хотел ли он поговорить с ней или нечто большее, но ничего не сказала подруге, потому что понимала – Илья не хочет, чтобы кто-то, кроме них двоих, знал об этом. Значит, у него есть на то причины. И она не в праве нарушать эту условность.

Лена передвигала ноги, ощущая, как у нее в буквальном смысле голова идет кругом от происходящего. «Это и есть стремительное развитие событий?» – спрашивала она себя. Ей не верилось, что это правда. Илья Алексеевич, примерный семьянин и самый добрый человек на свете, не мог позвать ее к себе домой, чтобы провести с ней время наедине. «Наедине», – томительно крутилось в голове. Через неделю они проведут время наедине, и он сам этого захотел. Лена могла только мечтать об этом, а он выступил инициатором. Как прожить эту неделю и не сойти с ума?

Сердце девушки колотилось, качая кровь, приливающую к щекам и шее. «Приходите одна». Лунь вспоминала, как он это произнес, и ей становилось дурно. Но потом она вспоминала о Полине, о семье Ильи, которую даже не видела, и испытывала стыд. Непонятно, за что, но испытывала. Всего лишь за две встречи Илья Алексеевич занял самое главное место в ее жизни. В девушке поселилась надежда на лучшее. У нее наконец-то появился шанс коренным образом изменить все, и она его обязательно использует.

Неясно, откуда в ней взялась такая целеустремленность, но Лена планировала несмотря ни на что сблизиться с Ильей, насколько это возможно. Этот безумный план шел вразрез с нравственными установками девушки, диктовал ей новые правила бытия, но она не имела сил от него отказаться.