Люби меня полностью

Люби меня полностью Ася Невеличка

ПРОЛОГ

Через месяц после восемнадцатилетия

— Сними трусы.

— Ч-что?

— Слушаешься и выполняешь, — грубо оборвал я девчонку, наблюдая за поспешным выполнением приказа.

Что я там себе обещал? Никаких сексуальных наказаний? А если она нехрена не понимает и продолжает лезть напролом в Тему?

Да, я ищу себе оправдания. Заранее покупаю себе индульгенцию от собственной совести и товарищеской чести. Ну и хрен с ними.

— Сядь ко мне на колени, лицом к зеркалу.

Я специально сдвинул колени, игнорируя напряжение в штанах. Это ненадолго.

Полина в этот раз без лишних вопросов оседлала мне бедра, сдавив попкой неудобно обозначившуюся выпуклость. Я поморщился, но продолжил экзекуцию. Положил руки ей на колени и широко развел свои ноги, раздвигая тем самым её.

Инстинктивно девочка попыталась сжать, но я удержал колени, сдавив чуть сильнее.

Теперь мы оба смотрели в зеркало и видели там отражение обнаженного лона. Меня несколько подвела выдержка. Я рассматривал нежные девичьи губки, их припухлость, нетронутость… Она упоминала, что имеет опыт? Хм… Даже если так, то вид срывал крышу именно девственностью.

Чистый лобок и розовые недеформированные губки.

Нормальная девчонка уже разрыдалась бы от смущения, что её разглядывает чужой мужчина, но Полина даже сейчас пытается доказать, что она не такая.

В отражении зеркала я ловлю её вызывающий взгляд и усмехаюсь.

Никаких сексуальных игр! Это новое обещание. Но наказания она заслужила самые изощренные.

— Твои руки свободны… Пока. Раздвинь складочки, чтобы я мог видеть клитор.

Меня выдает учащенное дыхание, а её — лихорадочный румянец, проступивший на щеках после моего приказа.

— Не опускай глаз, смотри на себя, — выдавил я, не в состоянии побороть накрывшую волну возбуждения.

Перед глазами с бешеной скоростью проносились фантазии, как бы я мог разыграть эту сценку перед зеркалом.

Но я не могу! Я уже переступил лично начерченную границу. Так что закончу наказание и отправлю девчонку к отцу. Она точно не забудет этого урока, и каждый мой приезд будет вспоминать и краснеть.

— Дотронься до себя, я хочу это видеть…

Глава 1. Восемнадцатилетие

У всех у нас бывают грязные секреты. Я не исключение.

Мне тридцать восемь. Есть бизнес, тачка, крузак, две квартиры, уйма подчиненных и даже рабыни. Семьи нет. Как-то не сложилось, так я обычно отбриваю вопросы, но себе врать подло. Не могло у меня сложится как раз из-за грязного секрета.

— Спарринг!

Я сразу делаю сайд-кик, зная, что кореш сразу же пойдет на сближение. В отличие от меня его удары ногами не сильная сторона, Костя лучше бьет руками. Он отбивает, пока я захожу на лоу-кик, ударяю его по внешней стороне бедра и тут же теряю преимущество — он достает меня первым ударом руки.

Серия ударов и весьма ощутимых.

— Брэйк!

Расходимся. Отлично, сейчас я снова достану Костяна пару раз с ноги.

— Спарринг.

Наша дружба длится целую вечность, а начиналась еще в клубе по кикбоксингу, куда мы записались в один год и занимались после школы. Дружили и боксировали уже тридцать лет. Я женил лучшего друга, пил за его родившуюся дочь, среди ночи поднимал и вез к нему в пригородный дом лучших педиатров столицы, когда у той внезапно поднималась температура.

Он ждал вместе со мной возле операционной, когда оперировали мать, провожал её со мной в последний путь, пил за то, чтоб земля была ей пухом, плевав на язву.

Не друг, а скорее брат. Так я его и воспринимал последние десятилетия. Костя по сути был моим самым близким человеком, моей семьей. И даже он не знал о моей грязной тайне.

— Завтра у Поли днюха, но собирать гостей будем в субботу. Приезжай.

Я скривился, переключая душ на холодный. Все же семейные праздники, все эти сборища не моё.

— Не отвертеться?

— Какое «отвертеться»? У твоей крестницы восемнадцатилетие!

Я присвистнул.

— Серьёзно? Такая уже большая…

— Да какая она большая? — друг заржал, перекрывая душ и натираясь полотенцем. — Я ей по-отцовски так и заявил, до двадцати одного не пить, не курить, не трахаться не позволю.

Теперь засмеялся я:

— Суров, отец.

— Вот появится у тебя своя дочь, вспомнишь меня.

— Не появится. Все делать надо вовремя, а не пытаться впрыгнуть в уходящий поезд.

— Да кончай ты! Вон какой борзый еще, молодых обставишь, фору еще дашь…

— Так, Кость, Марина снова подруг своих притащит? Опять превратите семейное торжество в смотрины?

Друг замялся.

— Ну, понятно, — я перекинул полотенце на дверцу шкафчика, доставая спортивные штаны. — Хоть бы не мешала она день рождения Лины с моим сватовством?

Костян одевался рядом.

— Да я ей сказал, но… Баба же!

Именно. Этого я и не понимал. Если уж он ей сказал, логично, что она должна послушаться.

— Давай на опережение тогда. Приеду завтра, не предупреждай своих девчонок, а в субботу отрывайтесь без меня. К тому же, Лина наверняка своих друзей позовет. Куда ей круг спитых пенсионеров?

— Друзей, — вздохнул Костя. — Боюсь я этих ее друзей. Да и не зовет она их к нам, отнекивается, что загород далеко, никто ехать не хочет.

— У бомжеватых студентов не хватает на билет электрички? — хмыкнул я, затягивая кроссовки.

— Хрен его поймешь, чем вообще молодежь сейчас занята. Только домашние хэпи-бёздыи уже никому не вставляют. Так что Полька в воскресенье в клуб отпросилась, а у меня уже сердце не на месте, Сань.

— Сочувствую, друг, — похлопал я его по плечу, забирая рюкзак со шмотьем из ящика и вместе с ним выходя к парковке. — Дети растут, это как-то надо принять.

— Сложно это принимать. Будь моя воля, посадил бы на цепь и из дома не выпускал.

Челюсть привычно сжалась, когда кто-то касался Темы. Пусть даже друг, который совершенно другое имел в виду, говоря о цепи, но в голове уже нарисовалась грязная картинка. Вот только вряд ли Костя действительно наденет на дочь ошейник, как я себе это представил.

Вот поэтому у меня нет семьи, если не считать семью лучшего друга.

— Боже, это самый шикарный подарок! Спасибо огромное, дядя Саша!

Я растянул губы в приличествующей моменту улыбке, обнимая одной рукой льнущую ко мне крестницу.

— Поможете застегнуть?

Она значительно ниже меня, плеча не достает. И сейчас выглядывает из подмышки своими огромными голубыми глазами, по-детски доверчиво хлопает ими. Ну какие восемнадцать? Как её вообще из школы выпустили?

— Конечно, поворачивайся.

Я ловко отжимаю замочек цепочки с подвеской в форме фонарика, обхватываю шею, невольно вспоминая слова Кости о цепи, которую собственно и купил его дочери в подарок. Успеваю удивиться несоответствию празднуемой даты и хрупкости этого детёныша в плюшевой пижаме, удерживающей копну длинных каштановых волос на затылке. И защелкиваю механизм.

Лина тут же опускает руки, трясет головой, расправляя волосы, и поворачивается ко мне, приковывая внимание к ложбинке между грудей.

— Какая прелесть, правда же? Пап, мам? Смотрите!

— Я думала, ты приедешь в субботу, — обиженно бросает Марина, машинально, между делом целуя дочь в висок.

— В субботу дела, прости Мариш.

Но Полина никак не может успокоиться, ей не хватает внимания.

— Пап? — она натягивает верх пижамы, выпячивает грудь, так что полы разъезжаются еще больше и показывает Косте болтающийся между грудей фонарик.

— Очень красиво. У Сашки отличный вкус. По чаю с тортиком или виски?

Лучше конечно виски, но мне еще возвращаться в город.

— Чай.

Я не успеваю сделать и шага, как Лина снова оказывается у меня подмышкой, прижимаясь всем телом ко мне и осыпая благодарностями.

— Она так похожа на клетку, — вдруг заявляет Полина, а я невольно сжимаю её сильнее.

Забавное совпадение, я ведь тоже вначале думал, что покупаю подвеску-клетку.

— Это фонарик. Будет освещать тебе правильный путь во взрослой жизни, — усмехаюсь и откашливаюсь, потому что глотку словно сдавило.

— Не сможете приехать в субботу? Я надену красивое платье…

Я расхохотался, невольно скользнув глазами в бесстыжую ложбинку, и чмокнул девчонку в макушку, привычно втянув носом запах солнечного луга. Весь вечер Лина крутилась подле меня, так или инче задевая. И если бы она не была моей крестницей и дочерью Кости, я заподозрил бы козявку в попытках соблазнить.

Но надо сделать скидку, что я кремень, она слишком молода и наивна, а Марина умеет профессионально выносить мозг нытьём, от чего все инстинкты дохнут, не успевая поднять свои алчные головы.

— Торт изумительный, Мариш, выше всяких похвал! Ты всегда превосходно готовишь, — встал я из-за стола, делая знак Косте, чтоб проводил.

— А вот и нет, Саш, это Полиночка пекла, — в голосе Марины слышится гордость.

— О-о!

Я нахожу глазами именинницу, заранее зардевшуюся, и выдаю положенный набор слов восхищения. Она все также смущенно смотрит в пол, только иногда, быстро, бросает на меня взгляды, и мне нравится её скромность.

— Восемнадцать, — задумчиво протягиваю я, прикуривая от зажигалки на веранде. — В голове не укладывается.

— И не говори… Я еще не готов признать этот факт. Был бы пацан, в армию бы провожал. Мужиком бы уже отпускал. Помнишь нас в этом возрасте? А девки? Ну что с них взять? Одни парни да побрякушки на уме. Но с подарком ты попал. Она неделю про тебя, не переставая, талдычит. А дядя Саша приедет, а он не забыл, а почему только в субботу. Хорошо, что сегодня смог.

Мы покурили в тишине, я сел в машину, выехал, дав отмашку другу, закрывающему ворота. И уже в боковое зеркало увидел ярко освещенное окно на втором этаже с девичьим обнаженным силуэтом.

Ох девка, нарвется ведь на какого-нибудь садиста, который выбьет из нее всю детскую наивность. Но ради нашего с Костяном спокойствия, лучше об этом не знать, а мне об это не думать.

В Клубе не протолкнуться. Оба зала переполнены, внизу курят, и дым поднимается в вип-зону, и если бы я заранее не договорился здесь о встрече, то свалил бы до начала шоу. Но сейчас только поймал официантку в сбруе, с ошейником и в перчатках, попросил прибавить вытяжку, рукой разгоняя между нами дым.

Клубы вымирали. Если раньше Тема считалась элитным развлечением, куда приобщиться можно было только по рекомендации, то с всплеском популярности её засрали, смешали понятия, спутали границы. Стало слишком много левых людей, косящих под Тему, но не имеющих к ней никакого отношения.

То было странное время. С одной стороны, пооткрывалось много тематических мест, никого не смущали аксессуары, партнеры с готовностью шли на игры. С другой, Тема без понятий часто переходила всякие границы — моральные, психологические, этические, в конце концов. Каждый, кто хотел отодрать молоденькую девушку против ее воли — называл себя Домом и беспредельничал. Теперь же, как результат, тематические места стали скорее фетишем, реального саба встретить практически невозможно, постоянно натыкаешься на психологически искалеченных популярной фичей. А профессиональные сабы не вставляли конкретно мне. Я не верил в их искренность.

Популярность спадает, клубы мельчают, приличных заведений для тех кто в Теме остается все меньше.

Наверное все же возраст… К сорока я рассчитывал, что найду себе идеального партнера, готового получать удовольствие от моих причуд, но…

— А теперь, дамы и господа, тушите свет! Шоу начинается!

Внизу на танцполе завизжали малолетки. Сцена озарилась, высвечивая круг с креплениями, рядом стену с приспособлениями для порки.

Шоу, черт.

Я снова подозвал официантку, заказал один шот и попросил счет. Хреновая была идея задержаться в Клубе после встречи. Хотелось новых впечатлений. Да что там, я тешил себя надеждой разглядеть новые лица. Но нет.

Снова толпа фанатов по Теме вне Темы. Очередные искатели острых ощущений и шоу поставлено для них.

Протискиваясь к выходу сквозь толпу молодежи, раздраженно отстранил девчушку с двумя косичками и в ошейнике с заклепками. Надеюсь, тут на входе паспорта спрашивают? Вряд ли пигалице есть восемнадцать и она готова увидеть порку обнаженных девиц и дрочливых долбоебов.

— Ой!

Меня её «ой» прострелило. Я медленно развернулся, молясь, чтобы это «ой» было не от той, на кого я подумал.

— Полина?! Какого хрена ты тут делаешь?

— Я… Тусуюсь.

— Почему здесь?

Мы стояли близко друг другу и орали, чтобы пробиться сквозь гвалт толпы.

— Пошли отсюда, — как само собой разумеющееся, я обхватил ее запястье и потянул к выходу, удивившись сопротивлению. — Ты здесь не останешься. Отец знает?

Полина испуганно завертела головой. Ну конечно, кто в своем уме сообщит отцу, что отправляется тусить в БДСМ-клуб? Зато после вопроса безропотно последовала за мной к выходу.

Хотя надо отметить, я её руку не выпускал.

— Откуда это? — я ткнул пальцем в ошейник.

— А… это… Так, купила.

Я фыркнул, наконец, отпуская её запястье и закуривая.

— Не нравится?

— Безвкусная подделка.

— Я прочитала, что надо обязательно с ошейником, чтоб никто на меня не смог претендовать.

— Прочитала? — протянул я. — Так место выбрано не случайно? Ты готовилась?

Лина вспыхнула и тут же опустила взгляд. И еще эти две косички! Твою мать!

— Ты здесь не останешься, — безапелляционно вынес я, докуривая и выбрасывая сигарету.

— Почему это? — в надутых губках я тот час узнал манеру Марины.

— Потому что это, — тут я подцепил указательным пальцем липовый ошейник и потянул к себе, заставляя Лину тянуться на носочках, — никого не обманет. Во-первых. А во-вторых, представляю, как удивиться Костя, когда узнает, где ты проводишь свою вечеринку.

В этот момент липовый ошейник лопнул, не выдержав натяжения. В глазах Лины отразился испуг, но от потерянного аксессуара или от моих слов, я не понял. Подхватил покачнувшуюся девчонку, отмечая, как на её фигурке ладненько сидит кожаная куртка и такие же штаны. А ведь действительно готовилась. Гуглила!

Повезло, что Клуб реально проходной, тусовочный. А если бы она по глупости зашла в настоящее тематическое место? Что бы с ней стало?

— Что вообще за блажь с Темой? — уточнил я по дороге к машине на парковке.

— Почему блажь? Может это самосознание?

— Да что ты? — присвистнул я. — И кто помог осознать? Не отцовский ремень, случаем?

Мне даже вглядываться в темноте не надо было, чтобы догадаться, как мучительно краснеет сейчас Полина.

— Тема — это не только порки!

— Да неужели? Как интересно. Пока везу тебя домой, расскажи-ка мне, что ты вычитала по Теме?

— Ой, мне нельзя домой! Если папа увидит, то…

— Будет тебе Тема. Смотри, и вечер не впустую пройдет. Да, Лина?

— Я им сказала, что ночую у подруги.

Под нежное ворчание движка, я оглядел свою чудо-крестницу в подсветке приборной панели. В час ночи явиться с ней в этом провокационном костюме к Косте, объяснять, где я выловил дочь, тот еще квест. Пожалуй, разумнее будет к подруге.

— Где живет подруга? — судя по адресу, езды мне на ночь отмеряно много. — Пристегнись. И раз уж все равно ехать час, то жду посвящения в Тему.

— А вы, дядь Саш, что делали в этом клубе?

Хор-роший вопрос!

Я не знал плакать или хохотать без остановки от той каши, что вывалила мне Лина про Тему. Отпустил к подруге, дождался звонка, что она в квартире, и развернулся в обратном направлении.

И теперь передо мной встала серьезная дилемма, как предупредить Костю, чтобы он защитил дочь от Темы? Она же как глупый ягненок лезет в пруд к крокодилам. Один щелчок челюстью и не останется от ягненка ни рожек ни ножек.

Я грустно усмехнулся, включив дворники. Весна, у Полины предположительно скоро сессия, надеюсь, на вылазки времени не останется. А что потом? Как изолировать ее на каникулах? Как проконтролировать всё оставшееся время?

Это не моя дочь. Это забота Кости, вот пусть его и заботит.

Но как ввести его в курс дела?

Ночью проснулся от кошмара, что друг нашел свою Полю в моей квартире для встреч, посаженной в клетку в форме подаренного фонаря-подвески. Что за наваждение? Хотя я знал… Я так и не решил, как аккуратно сообщить Косте о проблеме, но подумал, что можно воздействовать непосредственно на источник проблем. На саму Полину.

Когда и как, не продумывал, положившись на обстоятельства.

Вообще, с Костяном мы часто пересекались по бизнесу, а два раза в неделю неизменно встречались в тренажерке на спарринге. Так что я во вторник узнал последние семейные новости.

— Ленка, которую привела тебе Маринка, бомба. Тут во, — Костя руками обрисовал шары в районе груди, — там во! — то же самое проделал в районе зада. — На голову блондинка.

Я только усмехался, прикидывая, как бы съехать с темы моего сватовства на дочь друга.

— Блондинка, понимаешь? Вообще ничего в голове не задерживается. Как я рад, что мои девочки все же иногда задумываются, прежде чем говорить. Или делать.

Ну да, ну да.

— Хорошо погудели? Полинка как? Пригласила кого? Подарков много было?

— А! Полька поулыбалась для приличия и свинтила в свою комнату. Гудела она в воскресенье.

— Где? — ухватился я за возможность.

— В каком-то клубе, — пожал плечами Костян, а я скрипнул от раздражения зубами.

— В каком?

— Да я не уточнял. Дал кредитку, вставил пару вразумлений и велел отзвониться.

Как можно быть настолько безалаберным в вопросах воспитания и безопасности дочери? Я не понимал. Ситуация бесила. И все равно я сознавал, что не смогу рассказать Косте про Клуб и Тему, раз уж Полина промолчала. Но кое-что обговорить мы можем.

— Ты не спешишь? Может, заедем в кафе, поужинаем, поговорим?

За весь вечер Константин впервые напрягся.

— Случилось что?

— Нет, не напрягайся. Просто поговорим. О Полине.

Зря я это уточнил. Теперь Костя требовал немедленно выложить всё, что мне известно.

— Успокойся, Кость. Я просто…

Что я просто? Охреневаю, что твоя дочурка может вляпаться в Тему по самые ушки, так что не только ты, но даже я не вытяну?

— Просто я беспокоюсь. Для меня оказалось неожиданным ее резкое взросление.

— Оно даже для меня неожиданное, — перебил меня друг. — Уже не знаю чего ждать. Но да, поедем, перекусим, перетрём. Я даже рад, что ты поднял эту тему. Мне не с кем поделиться тревогами. Не на Маринку же перекладывать? Поехали.

За хорошо прожаренным стейком, выдержанным виски, мы с Костей говорили о семье. Его. У меня её, слава богу, не было. Так я подумал, немного охреневая от его проблем.

— И тёща, мать её, всё зудит и зудит! Тестя то мы схоронили, так она на мою шею пересела.

— Тогда может Полину к ней отправить? На лето?

— Так не хочет она ехать, Сань. Ей тоже этот геморрой не нужен. Там огород, полоть, пахать, окапывать. Козы. И это не только молоко, нахрен, а еще сено-навоз. Свиней опять же возьмет. Вот не справляется, зачем заводит? Три теплицы! Три, Сань! Куда, спрашиваю? А как же свои огурчики, свои помидорчики? Я ей: всё сожрёшь? А у нее железный аргумент: вам отдам. А нам не надо. Мы если захотим в магазине купим. А к ней ездить за этим банками-склянками просто некогда. Не понимает же. Все эти соления, варения, картошки-капусты. И Маринка как на заклание, каждый выходной, на весь отпуск. Понимаешь? Вместо отпуска — к матери засаливать помидору, а то пропадет. А каждую весну я еду к ней выкидывать все припасы в овраг, потому что никто нахрен это сожрать не может!

— Не кипятись. Если хочется ей этим заниматься…

— В том то и дело, что я не понимаю этого. У нее здоровья не хватает, так она Маринку гробит. А теперь и на Польку. В общем, дурдом.

— А поговорить ты с ней мог об этом? Пусть сажает всего понемногу, только на себя.

— Ну ты чего?! Она не может! А вдруг мы с голоду сдохнем? А вдруг земля пропадет? А чего ж хлев-то простаивать будет?

— Найми ей помощника. Ты же не бедный родственник.

— Э…

Костя выпал. Замолчал. Неужели ему не приходила в голову такая простая идея? Она же на поверхности.

— Хм. А ведь ты прав! Помощника с женой. Он ей по огороду будет помогать, с хлевом, а она с соленьями всякими. А?

Я кивнул, поднял стопку в знак решения одной проблемы и выпил, чтобы уже подобраться к другой.

— А Полина…