Любимая для Жестокого

Глава 34

– Не подходи ко мне, – прошипела Элана, скидывая мои руки с плеч. – Не прикасайся ко мне, ненавижу тебя.

Я понимал Элану. Более того – разделял ее ненависть к себе.

Врачи делали неплохие прогнозы, но пока что наш ребенок находился в инкубаторе. Слабый, маленький и совсем беззащитный.

Лана во всем обвинила меня, и я с ней согласился. Всю ее беременность я вел себя безжалостно, играя жизнью еще не рожденного ребенка. А когда понял, что творю…

Каролина расплачивалась за мою глупость и мои грехи.

Лану выписали через две недели после родов и теперь она сутки напролет проводила в клинике. Домой приезжала только принять душ и сменить одежду. Со мной не разговаривала, напрочь игнорируя все мои попытки хоть как-то наладить отношения.

После того, как Каролина родилась, врачи поместили ее в специальное место, где ей предстояло провести несколько недель. Мне хотелось верить, что с моей дочерью все будет хорошо, но плохие мысли все время лезли в голову, преследовали, не давая вздохнуть полной грудью.

А что, если не выживет?

А что, если у нее окажется какая-нибудь болезнь?

Что, если этому буду виной я – ее нерадивый и ненормальный отец?

– Детка, ты плохо выглядишь… ты устала и то видно за километр. Позволь мне позаботиться о тебе.

– Сколько заботы в тебе, надо же! – прорычала Елисеева, поворачиваясь ко мне. Все это время она неотрывно смотрела на нашу маленькую девочку за стеклом. Нам нельзя было даже зайти внутрь… Нельзя было взять ее на руки или хотя бы потрогать…

– Лана… давай я отвезу тебя домой? Ты поешь, поспишь, то, что ты находишься здесь безвылазно ничего не изменит и Каролине не поможет…

Имя дочери выбрала Элана, а возразить ей я не посмел. Впрочем, она у меня и не спрашивала, а начинать вести споры из-за такой мелочи, когда жизнь нашего ребенка висела на волоске, я не захотел.

– Ладно… – наконец, выдохнула Елисеева. – Поехали…

Всю дорогу домой мы молчали. Я игнорировал звонки брата, который пытался добиться со мной встречи уже вторую неделю и пытался сосредоточиться на дороге.

– Может заедем куда-нибудь, возьмем еды на ужин? Нона заболела, а у Карины отпуск, в холодильнике мышь повесилась…

– Я не буду ужинать, а ты делай, что хочешь, – отрезала Элана. Я бросил на нее мимолетный взгляд. За последние дни она исхудала, стала буквально тенью себя прежней. И мне это совершенно не нравилось.

– Морить себя голодом – не выход.

– Да пошел ты!

– Элана! Ты переходишь границы!

Я резко вдавил педаль тормоза в пол и съехал на обочину. Назревал серьезный разговор.

Да, я понимал, что виноват, да, понимал, что Елисеева не обязана меня прощать, но разговаривать в подобном тоне каждый раз, все время огрызаться – это переходило все границы. У меня не оставалось на это терпения…

– Может мне тебе в любви признаться? – тут же взвивалась Лана, поворачиваясь ко мне. – Это все ты, понимаешь?! Из-за тебя у меня чуть не случился выкидыш, из-за тебя наша девочка лежит там, вся в трубках, совсем беззащитная и неизвестно, выкарабкается ли она, выживет ли! А все потому, что когда-то я выбрала тебя, посчитала тебя достойным мужчиной, а ты не мужчина даже! Ты жалкое подобие мужчины, жалкая тень человека, ты животное, чудовище!

– Хватит!

– А что, ты не хочешь слышать правду? Хочешь слышать лживые речи о том, что все у нас будет хорошо, что просто нужно время? Так не бывать этому! Я ненавижу тебя и это останется с нами навсегда! Если не нравится – можешь ударить меня!

– Элана…

– Ну давай же, ударь меня! Ударь!

Я вздохнул, силой воли открыл дверь и вышел из машины. Едва сдержавшись, чтобы действительно не дать пощечину Элане.

В такие моменты, в порывах злости я мало и плохо себя контролировал, а потому нужно было как можно скорее успокоиться. И холодной ночной воздух стал отличным способом решения этой проблемы.

Я вытащил из кармана сигареты, зажег одну и сел прямо на капот, игнорируя холод и злую Лану внутри. Разговора не вышло.