Любимец публики

7

Осень выдалась ненастная, что, впрочем, вполне типично для Англии. Вот опять хлынул дождь, и по земле заструились потоки воды. Сидящий в черной машине мужчина включил «дворники», но с места не тронулся.

Сверкая фарами, у крыльца травматологического отделения затормозила карета «скорой помощи», но мужчина по-прежнему не сводил взгляда со стеклянных дверей. В машине было душно, намокшая рубашка липла к спине. Кондиционер не работал.

Он приехал два часа назад; охранник уже давно крайне подозрительно посматривал на чужака. Но вот наконец появилась та, кого мужчина ждал. Молодая хорошенькая женщина остановилась под навесом и выглянула наружу, под дождь. Холодные капли, попавшие за шиворот, заставили ее отступить.

Одним взглядом наблюдатель охватил всю ее фигуру, жадно отмечая каждую деталь. Вот легкая ткань юбки взметнулась под ветром, открыв для обозрения стройные ножки.

Дика Грейсона никто бы не упрекнул в слабохарактерности, но сейчас он и впрямь ощущал себя не в своей тарелке. На изможденном лице отражалась вся гамма противоречивых чувств. Но вот, решительно покачав головой, Дик распахнул дверь. Он имеет право потребовать объяснений. Черт подери, его подло одурачили! Если бы злобная мстительность Мелани Мюррей повредила только ему, он бы махнул на это рукой, но сейчас… Он выбрался из салона и оглянулся на одинокую фигурку — нет, уже не одинокую! Из здания больницы вышел высокий, светловолосый мужчина в сером костюме. Он весело рассмеялся, наблюдая, как Мелли пытается привести в порядок волосы. Профиль его сделал бы честь среднестатистическому греческому богу.

Держался он словно хороший знакомый, впрочем, скорее как близкий друг. Подхватил сумку Мелли, а свободной рукой обнял подружку за плечи. Вдвоем они выскочили под дождь и со смехом добежали до серебристого «мерседеса», который через минуту плавно вырулил со стоянки для медперсонала.

С окаменевшим лицом Дик провожал исчезающие в пелене дождя габаритные огни. Медленно, словно во сне, он вернулся в машину, выехал с парковки, пересек город и вырулил на проселочную дорогу. Проехав несколько миль, он свернул на обочину. Обхватил голову руками, посидел так некоторое время. Когда он снова выпрямился, взгляд его погас, и о внутреннем волнении свидетельствовала разве что пульсирующая жилка на виске.

Кухня лучилась светом и теплом даже в самые пасмурные дни. Два малыша выбежали навстречу хозяину дома и вцепились в его брюки мертвой хваткой.

— У Бесси родились котятки! Пошли, покажем!

— Целых пять! — уточнил второй голосок, точная копия первого. — Ну пойдем же! — Мальчишки приплясывали от нетерпения.

— Ну и где же это чудо мироздания? — осведомился Тимоти, обреченно взглянув на улыбающуюся Мелли.

— В твоем ящике для носков!

— Где?!

— Ее нельзя трогать — так мама сказала. Она говорит, ты сам виноват, что оставил ящик открытым.

Глядя, как близняшки уводят Тимоти, Мелли весело рассмеялась.

— А тетя Кэрол тоже приехала! — запоздало крикнул от двери один из малышей.

Вскрикнув от радости, Мелли поспешила в гостиную.

— Кэрол! И ведь ни словом не обмолвилась, что приезжаешь!

— Сюрприз, сюрприз! — загадочно улыбнулась Кэрол. Она расположилась на диване рядом с хозяйкой дома. Миниатюрная, хрупкая, темноволосая, Лили просто-таки искрилась жизненной силой и энергией, несмотря на беременность.

— Я тоже ничего не знала, — заверила Лили. Королевский визит застал меня врасплох. Иди сюда, присядь — вид у тебя уж больно усталый, — пригласила Лили, скидывая на пол пару подушек и указывая на освободившееся местечко.

Мелли не стала ждать повторного приглашения. Высокие потолки, яркие, чистые цвета, потрескивающий в камине огонь, — все здесь радовало глаз, все дышало покоем и уютом. Здесь царили смех и любовь. При взгляде на счастливицу сестру Мелли ощутила легкую зависть. Беременность ничуть не умерила жизнелюбия Лили.

— Тебя бессовестно эксплуатируют, — заметила будущая мать. — Я уже нажаловалась Тимоти, если хочешь знать. У меня в голове не укладывается, как вообще можно работать в травматологическом отделении!

— По-твоему, «пасти» близнецов двадцать четыре часа в сутки проще?

Мелли только приветствовала усталость, поскольку намеренно изнуряла себя до полусмерти. Порою ей казалось, что временная работа в больнице, где Тимоти был ведущим хирургом, помогла ей сохранить рассудок. Мелли обосновалась на родительской ферме и частенько навещала Лили в ее новом доме. Возможно ли страдать от одиночества в окружении любящей семьи? Однако, как ни странно, с каждым днем Мелли все острее ощущала себя ненужной и заброшенной.

— А куда ты подевала Тимоти, сестренка? — осведомилась Кэрол, оглядываясь по сторонам и словно ожидая, что зять тут же материализуется из воздуха.

— Близнецы похитили, — сообщила Мелли, рассеянно почесывая за ушами пушистую дворнягу. — К котятам на съедение потащили. Ты погостишь хоть недельку?

— Я проездом, — вздохнула Кэрол. — Утром заглянула к родителям. На ферме открыли филиал сумасшедшего дома. Мама стряпает пироги для Лиги домохозяек: почтенные старушки нагрянут к ней вечером на чашку чая. Сама понимаешь, испытание не для слабонервных… Кстати, о нервах. Как ты?

Вопрос Кэрол повис в воздухе.

— Ох, попадись мне этот Дик Грейсон, я ему все выскажу! — мрачно пообещала Лили. — Столкни пса с дивана, Мелли, пусть знает свое место.

— С какой стати?

Лопоухий песик умильно посмотрел на Мелли и свернулся калачиком у нее на коленях. Мелли пожалела, что рассказала сестре про Дика; не все, конечно, но в общих чертах. Впрочем, выхода у нее не было: Кэрол непременно проболталась бы рано или поздно.

— Вообще-то, Лили, у тебя есть шанс. — Обе сестры с интересом посмотрели на Кэрол. — Я приехала с Диком: рекламная кампания только набирает силу. Вчера мы записали новую программу, в выходные посмотрите. А завтра нас ждут в Париже. Дик заедет за мной ближе к вечеру.

Дальше Мелли не вслушивалась: расписание перелетов сестры ее не слишком интересовало. Она вскочила на ноги, бесцеремонно спихнув четвероногого соню на пол. Песик укоризненно посмотрел на нее и разлегся на коврике у камина.

— Я еду к родителям! — в смятении воскликнула Мелли. — Я не могу остаться… — Мысль о предстоящей встрече с Диком вселяла в нее панический ужас. — Как ты могла, Кэрол? — Мелли с трудом перевела дыхание и негодующе воззрилась на сестру.

— Я не нарочно. — Кэрол и в самом деле не пыталась заниматься сводничеством, однако, узнав, что у Лили будет и Мелли, менять планы не стала, поскольку от души надеялась, что страсти уже улеглись. Как бы не так! — И чем он тебя так обидел, Мелли?

— Давай, признавайся! — подхватила Лили.

— Кого это ты допрашиваешь? — В дверях возник Тимоти. — Привет, Кэрол, — небрежно поздоровался он, словно знаменитости заглядывали к нему в гости всякий день. Затем наклонился к жене: этот поцелуй никто не назвал бы небрежным. — Ну, что ты натворила сегодня? — Тимоти ласково погладил округлившийся живот будущей матери. — Вообразите, девочки: вчера я поймал эту сумасбродку в чулане: ей вздумалось переставлять коробки!

— Не злись, Тимоти. Это гнездовой инстинкт.

— Это тихое помешательство.

— Сюда заедет Дик Грейсон, — драматически сообщила Лили.

— Ах, заедет? — Взгляд Тимоти не сулил ничего доброго, судя по всему, Лили успела ввести его в курс дела.

— Прекрати метать громы и молнии, Тимоти! — взвилась Мелли. — Тоже мне телохранитель нашелся! Я в защите не нуждаюсь, слышишь? Дик Грейсон ничего для меня не значит: досадное воспоминание — и не более того!

— Как скажешь, — скептически отозвалась Лили. Она-то отлично помнила, какой сестра возвратилась под отчий кров шесть недель назад. Как говорится, краше в гроб кладут!

— Так и скажу.

— В таком случае, зачем убегать? Оставайся на обед, как обещала.

Изощренное коварство сестры возмутило Мелли до глубины души. Стоит отказаться — и все тут же узнают истинную цену ее уверениям!

— Если угодно, — пожала она плечами, принимая вызов.

По счастью, никому не узнать, как трудно дается Мелли это притворное равнодушие. Сердце у нее разрывалось, но она не собиралась унижаться и лепетать оправдания. Как можно любить человека, порочного до мозга костей? Что с ней такое? Дик — хамелеон, меняет цвета в зависимости от ситуации, а на самом деле — ноль, пустое место! Пронзительная телефонная трель оборвала поток горестных размышлений.

Тимоти снял трубку.

— Слушаю. — Он несколько раз кивнул, взглянул на часы и коротко бросил: — Через пятнадцать минут.

— Список приглашенных к ужину сократился на одного? — философски осведомилась привычная к неурочным звонкам супруга.

— Пациент в крайне тяжелом состоянии, так что я задержусь в операционной до… кто его знает! — Тимоти чмокнул Кэрол в щеку. — Прости, что не повидались толком! — ласково потрепал Мелли по плечу и удалился рука об руку с женой.

— А Дик… про меня спрашивал? — Мелли прикусила язычок и смущенно подняла глаза на Кэрол.

— О, Дик со мной и парой слов не перекинулся. Мечется от одного ночного бара к другому, опустошая винные погреба Мэна и окрестных штатов. Теперь вот до Туманного Альбиона добрался. Рекс бьет тревогу, — не без ехидства добавила она. — А в промежутках носится по волнам на своей яхте. Сама я привыкла к восьмичасовой ночной жизни; но, полагаю, можно успеть и больше, если сон отменить вообще.

— Ты намекаешь, что это из-за меня?

Мелли знала: Дик давным-давно выбросил ее из головы. Она часто вспоминала его прощальную характеристику: «холодная, озлобленная истеричка»! Какая досада, что Кэрол упрямо считает его хорошим парнем! Мелли ужасно хотелось открыть сестре глаза, но стоит ли ворошить былое?

— Скажем, так: ему на месте не сидится. А ты спокойно спишь, Мелли? — лукаво осведомилась Кэрол.

Ах, какой тонкий подход!

— Вы так славно смотрелись вместе.

Мелли стиснула зубы. Вот только романтических бредней ей не хватало!

— Хочешь полюбоваться на амурчиков, так примани своих!

Честное слово, вся эта сентиментальная чепуха не так уж безобидна, как покажется со стороны!

— А мне опыт подсказывает, что любовь это здорово! — сообщила Лили от двери.

— О, дайте мне сил, — простонала Мелли. — Я окружена.

— Мы всего лишь хотим, чтобы ты была счастлива, — тихо заметила Кэрол.

— Если ты полагаешь, что для этого необходим Дик Грейсон, ты просто помешалась!

— Да что он такого сделал? — Лили глазам своим не верила: сдержанная, хладнокровная Мелани никогда не выставляла своих чувств напоказ.

Мелли понимала: отмолчаться не удастся.

— Мне — ровным счетом ничего.

— Тогда кому же? И что? — не отставала Кэрол.

— У него есть сын, — выпалила Мелли. — Об этом в газетах не говорится, верно? — с горечью продолжала она. — Не говорится и о том, что мистер Дик Грейсон не признает собственного ребенка и отрекся от его матери! Ирония судьбы, верно? — проговорила она дрогнувшим голосом. — Мне просто везет на определенный тип мужчин! — Мелли не сознавала, насколько значимо ее признание, но сестры понимающе переглянулись.

— Кто тебе сказал? — осведомилась Кэрол.

— А это важно? — яростно обрушилась на сестру Мелли. — Дик ничего не отрицал!

— Но может быть, есть смягчающие обстоятельства? — увещевала Лили, осторожно опускаясь в кресло.

— Обстоятельства?! — воскликнула Мелли, вне себя от негодования. — Разве можно оправдать подлость?

— Мне кажется, ты слишком ослеплена собственной трагедией, чтобы разумно оценить ситуацию, дорогая, — отозвалась Лили. — Нужно отрешиться от прошлого. И не следует в каждом мужчине видеть Пола.

Даже сестры предают ее. Нет чтобы единодушно заклеймить преступника презрением! Так, как поступила ты, подсказывал внутренний голос. Как они смеют судить? Как смеют оспаривать ее мнение? Разве у нее недостаточно причин сравнить Дика с Полом? Она бросилась к двери, и сестры не попытались остановить ее.

Мелли не умела злиться подолгу. Вскоре она успокоилась и нашла в себе силы задуматься: а почему Лили и Кэрол не поддержали ее? Она и сама понимала, что восприняла историю о грехах Дика столь болезненно в силу личной трагедии. Но от этого ее гнев не менее справедлив, разве нет? Просто она лучше других способна понять всю гнусность его поступка.

Может ли такой человек перемениться? Вряд ли. Не следовало ли выслушать его доводы? Эта мысль терзала и мучила ее, и наконец Мелли поняла: всему виной — ее малодушие! Она не стала слушать Дика, потому что боялась: одержимая любовью, она примет его оправдания, даже самые неубедительные. Уж таковы женщины — пойдут на любой компромисс, чтобы удержать возлюбленного! А вдруг и она такая же? Нет, цену столь высокую она не заплатит даже за любовь! Мелли коснулась нагрудного кармана рубашки и нащупала золотую запонку. Она носила сувенир при себе как напоминание о расчетливой жестокости Дика, во всяком случае, уверяла себя в этом.

— Тетя Мелли, тетя Мелли, хочешь посмотреть на червяков?

Она смахнула с глаз непрошеные слезы.

— У нас их двадцать пять!

— Было двадцать семь, но одного склевала курица, а одного мы положили Кэти под подушку, и она его раздавила.

— Девчонки глупые! — хором подвели итог двойняшки.

— Я тоже девчонка.

— Ты леди, — возразили они с убийственной логикой.

— Раз так, не могу отказаться от приглашения! — И Мелли покорно позволила себя увести.

В кухню один за другим влетели четыре красных резиновых сапожка, возвещая о возвращении близнецов. Рыжая кошка предусмотрительно спаслась на комод.

Лили со вздохом подобрала сапожки и поставила их в угол.

— Если кому понадобится привести мебель в аварийное состояние, не надо нанимать рабочих, просто оставьте нужный предмет здесь на пару недель. Последствия не замедлят сказаться.

— Я есть хочу! — возвестил первый мальчуган.

— И я хочу, — подхватил второй. — А ты кто такой? — углядел он гостя.

— Дик Грейсон. А ты кто такой?

— Я тоже Дик. А это Нейт. А это тетя Мелли.

— С ней я знаком. Здравствуй.

Дыхание у Мелли перехватило, но она сумела выдавить:

— Как поживаешь, Дик?

Кажется, случайные знакомые именно так и говорят? Руки вдруг онемели, а в голове не осталось ни единой мысли. Нет, она не упадет в обморок, ни за что не упадет… Черные точки, заплясавшие перед глазами, понемногу рассеялись, но шум в ушах нарастал.

— Тебя это и в самом деле занимает, Мелани?

Дик выглядел усталым и изрядно похудевшим: изможденное, страдальческое выражение лица усиливало впечатление. Синие глаза глядели настороженно и угрюмо, черты лица заострились. В целом вид его не сулил ничего доброго.

Следовало отшутиться, но нужные слова не приходили на ум. Мелли попыталась отвести взгляд в сторону; от натуги на глазах выступили слезы. Желание шагнуть прямиком в его объятия сводило с ума; тем паче что она навсегда лишилась этой возможности — судя по его отчужденному лицу.

— Вы ведь останетесь к обеду? — нарушила молчание Лили.

— Нет! — В голосе Мелли прозвучал неподдельный ужас. Она вспыхнула и сосредоточила все свое внимание на племянниках: малыши, не замечая напряженной скованности взрослых, весело возились у ее ног. — Я уверена, что мистер Грейсон слишком занят.

Дик хищно сощурился. Он не собирался упускать своего шанса поквитаться, и поэтому сказал:

— Мистер Грейсон останется с превеликим удовольствием.

— Видите, к чему приводит вежливость? — с сожалением протянула Лили.

Дик недоуменно воззрился на хрупкую брюнетку — хрупкую, если не считать округлившегося живота. Мелли и Кэрол, похоже, нисколько не удивились сестринской бесцеремонности.

— Добрые люди называют Лили прямолинейной, — пояснила Кэрол. — Собственный муж называет ее…

— Только не при детях, — поспешно вмешалась Лили.

— Папа — бессовестный грубиян, — подсказал звонкий голосок, в очередной раз подтверждая, что у детей отличный слух.

— Мне он и таким нравится, — заметила Лили не без самодовольства.

Оценив комизм ситуации, Дик слегка оттаял, и Лили начала понимать, что привлекательного нашла в нем сестра — помимо очевидного.

— А можно, мы покажем Дику котят?

— Нет! — хором воскликнули все три сестры.

— Если это неудобно… — начал Дик.

— Чепуха. Не каждый день выдается случай пообедать в обществе кинозвезд! Кэрол, как вы сами понимаете, не в счет. А можно, я попрошу вас об услуге? — умильно начала Лили. — Мне бы автограф — для сестры двойняшек, Кэти. У нее в спальне все стены заклеены вашими фотографиями. Сейчас она с классом уехала на экскурсию. Бедняжка станет рвать на себе волосы, узнав, что вас не застала. Проводи гостя в гостиную, Мелли. А Кэрол поможет мне накрыть на стол.

Мелли возмущенно воззрилась на сестру, та мило улыбнулась в ответ.

— Сюда, пожалуйста. — Мелли неохотно поманила Дика. Жаль, Тимоти нет! Уж он-то проявил бы к ней больше сочувствия, чем Лили!

— Итак, вот вам британский домашний очаг, о котором я столько наслышан. Прелестная гостиная, милые экзотические штрихи… — Дик снял с полированного комода роскошную океанскую раковину.

— Лили любит экзотику.

— Я заметил. Сирена-соблазнительница.

Мелли задохнулась, ощутив укол ревности.

— Сестра в положении.

Интересно, а применимы ли к ней, Мелли, слова «сирена-соблазнительница»? Нет, конечно; она — «озлобленная истеричка». В душе всколыхнулась жалость к себе самой. Никто не назвал бы Мелли «секс-бомбой», и она втайне этому радовалась. Она бы работать не смогла, если бы постоянно ощущала на себе мужские взгляды. Щеки ее вспыхнули. Когда-то ей приятно было думать, что Дик не сводит с нее глаз…

— Я и это заметил. — Дик уселся на диван, раздвинув подушки. — Я стесняю тебя?

А тебе бы этого хотелось? — подумала Мелли, пробуждаясь от удручающих размышлений.

— Всегда неприятно вспоминать о допущенных ошибках. — Ага, задела Дика за живое! Синие глаза вспыхнули гневом — на мгновение, но и этого было достаточно.

— Ты работаешь?

— Да.

— Удивляюсь, что твои работодатели не обратились ко мне за рекомендациями. Я бы охотно поделился с ними всем, что знаю.

— Прости, что лишаю тебя такой возможности, но Тимоти, мой зять, прекрасно осведомлен о моей компетентности в области медицины.

— Этим его познания и ограничиваются?

— Что ты имеешь в виду?

— Простое любопытство.

— А мне показалось, грязный намек.

— Да уж, в грязных намеках ты толк знаешь!

Стена холодного равнодушия рухнула; сдерживаемые чувства вырвались на свободу. Мелли похолодела: ярость его, грозная и беспощадная, была направлена точнехонько в цель, а мишенью стала она, Мелли!

— Понятия не имею, о чем ты.

Дик презрительно фыркнул.

— Ага, конечно. А также понятия не имеешь, кто рассказал журналистам про Ника?

— Про Ника? — Непонимающий взгляд Мелли окончательно вывел его из себя.

— Да, про Ника, про моего сына, — прорычал Дик. — Неужели ты рассчитывала, что я не догадаюсь? За сколько сребреников ты открыла рот, Мелани?

Мелли отчаянно пыталась отыскать недостающую деталь головоломки. Мысли путались, сосредоточиться не удавалось.

— В газетах напечатали про твоего сына?

— Еще нет, но очень скоро напечатают. А ты удивлена? — злобно усмехнулся Дик. — По достоверным сведениям, разоблачения совпадут с выходом фильма на экран.

— И ты полагаешь, что я… — глухо проговорила она, до глубины души потрясенная несправедливостью обвинения.

— Тоже мне, оскорбленная невинность! Твоим актерским данным даже Кэрол позавидует!

— Дик, я не…

— Прекрати! — Дик вскочил, каждая клеточка его существа вибрировала от сдерживаемого гнева. — Не надо. Не отрицай, так еще хуже. Боже, как я заблуждался! — Искаженное яростью лицо превратилось в жуткую гримасу. — Посмотри мне в глаза и скажи, что это не ты! — Дик не то угрожал, не то бросал вызов: в глубине души ему отчаянно хотелось, чтобы Мелли принялась оправдываться.

Как бы уж там ни сложились их отношения, Мелли не могла допустить, чтобы Дик ушел, считая ее способной на такую мелочную, подлую мстительность. Мысль эта причиняла нестерпимую боль.

— Дик, да я никогда… — Любой ценой надо остановить поток ядовитых упреков и обвинений! Но силы внезапно оставили ее. Голос прервался, глаза потемнели от боли, сердце стучало прерывисто и глухо, словно огромный колокол.

— По крайней мере, ты не в состоянии мне лгать! — Плечи Дика безвольно поникли. А ведь он надеялся…

Мелли зажмурилась, отчаянно уповая на чудо. Что толку защищать себя, если Дик обращает против нее же каждое слово?

— Ты уже все для себя решил! — с горечью упрекнула она.

— Следую твоему примеру. — Дик до боли стиснул кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Внезапно осознав, что выдает себя, он поспешно засунул руки в карманы. В последний раз окинул взглядом бледное личико собеседницы, после чего демонстративно повернулся спиной и принялся расхаживать по комнате.

Справедливость упрека больно задела Мелли. Она и в самом деле не дала Дику возможности защитить себя! А если она судила несправедливо, как он сейчас?.. При этой мысли у Мелли голова пошла кругом.

— Дик, ты должен меня выслушать! — Мелли шагнула вперед и робко коснулась рукой его спины.

Ладони, скользнувшие под блузку… руки, обнимающие за талию… груди, прижатые к его груди… Поток дурманящих картин и образов нахлынул волной, подчиняя сознание и волю… Дик резко развернулся, словно его ударили. На лице его читалось такое отвращение, что Мелли закрыла рот ладошкой, подавляя крик.

— Нет, это ты меня послушай! Ты никогда не задумывалась о последствиях своей подлости? — Молчание Мелли подтверждало худшие его подозрения. — Думаешь, я по доброй воле не рассказываю о Нике? Думаешь, мне легко удержаться и не похвастаться: мой сын освоил велосипед! Или: мой сын забил свой первый гол в матче с соседней школой?!

— Не понимаю…

— Ты и не пыталась меня понять, — мрачно напомнил Дик. — Нам было по восемнадцать, когда Мэрилин забеременела. Восемнадцать! Боже! — простонал он. — Мы были молоды, но не настолько глупы, чтобы не понять: на наши средства семью содержать невозможно. Поначалу я помогал деньгами, а ее мать присматривала за ребенком, пока Мэрилин заканчивала школу. Я виделся с Ником так часто, как только мог. — Маска равнодушия исчезла; перед Мелли был глубоко страдающий, очень ранимый человек. — Мэрилин вышла замуж семь лет назад. Славный у нее муж, и притом хороший отец — куда лучший, чем я. — В голосе Дика звенело неподдельное отчаяние; как Мелли хотелось обнять его и утешить! — Их тоже можно понять. Я врываюсь в дом, осыпаю малыша подарками, но вся будничная рутина отцовства ложится не на мои плечи. Ребенок сбит с толку: у него два отца; впрочем, Ник был слишком мал, чтобы осознать это. К тому времени я уже создал себе имя, и Мэрилин с ужасом предвкушала, как в один прекрасный день репортеры сбегутся к ее порогу. Бедняжка не из тех женщин, которые с радостью прочтут свое имя на обложках бульварных газет.

— Ты отказался от ребенка, чтобы защитить его?

Ох, что она такое натворила! Мелли не смела поднять глаз.

— Видит бог, я не хотел. Когда Мэрилин впервые об этом заговорила, я вскипел праведным гневом. Но затем трезво оценил ситуацию и понял: она права, я веду себя как последний эгоист, думаю о себе, а не о Нике. Я слежу за его жизнью, но издалека: Мэрилин держит меня в курсе. Шлет мне фотографии, школьные отчеты…

Мелли проглотила комок в горле. Этот сухой; невыразительный рассказ заключал в себе душераздирающую трагедию.

— Мне так жаль, Дик…

Он вскинул голову и прорычал:

— Жаль?! Не поздно ли?

Услышав покаянные слова, Дик, похоже, решил, что преступница созналась в содеянном, но ослепленная горем Мелли не стала его разубеждать. Она и впрямь виновата… Виновата в том, что не поверила любимому. Наверное, следовало возмутиться, но стыд и раскаяние лишили ее дара речи.

— Но ведь газеты пока молчат?

— А что такое? Тебе не терпится полюбоваться на результаты своих гнусных происков? Говорю тебе: как только фильм выйдет на экран, желтая пресса возьмет меня в оборот, бульварные писаки просто ждут нужного момента. А пострадает ни в чем не повинный ребенок!

— Неужели ты веришь, что я на такое способна?

— Полагаю, тебе хотелось побольнее меня ранить и ты сделала первое, что пришло на ум. Пойди скажи Нику, что ты не рассчитала удар, когда его задразнят в школе! Извинись перед семьей, которую разбила, и скажи, что все вышло нечаянно!..

— Но разве я одна знаю про Ника? — отчаянно оправдывалась Мелли.

— Не одна, но ты единственная, кому я не доверяю.

Мелли отпрянула, словно от пощечины. Встретив ее отчаянный, загнанный взгляд, Дик поневоле испытал жалость. Как ему хотелось утешить интриганку, превратившую его жизнь в ад! Достойное завершение длинного списка сумасбродств, что значатся на его счету с тех пор, как он впервые увидел Мелани Мюррей! Давно пора понять: эта особа бессовестно обвела его вокруг пальца!

— Я тебя не осуждаю. — Мелли с достоинством выпрямилась.

— Как великодушно с твоей стороны!

— Но тебе следует узнать вот что… — Наверное, неразумно рассказывать ему про Пола и ребенка сейчас, когда Дик одержим жаждой мести, но следует искупить свою вину хотя бы отчасти! — Ты поймешь, почему я так болезненно восприняла разоблачения Памелы. — Памела! В памяти воскресла злорадная улыбка соперницы. Мелли тут же решила, что собственная исповедь может и подождать. — А тебе не приходило в голову, что это Памела?

— Не пытайся вывернуться, Мелани. Памела знает про Ника вот уже больше года. С какой стати ей проболтаться именно сейчас?

Отвергнутая страсть, мысленно ответила Мелли, но предпочла промолчать. Дик напрочь лишен тщеславия: девицы вздыхают и закатывают глазки, а он ровным счетом ничего не замечает. Одной больше, одной меньше… Мелли зажмурилась, гадая, с чего начать.

— Я совершила нечто постыдное…

— Если тебе нужно исповедаться, сходи в церковь, — грубо оборвал ее Дик. — От меня ты отпущения грехов не получишь.

— Ох, Дик! — Мелли до боли закусила губу, и взгляд его поневоле задержался на алой капельке крови, что выступила из ранки. — Ты не можешь договориться, чтобы статью не публиковали?

— Ты меня переоцениваешь. Если уж колесики закрутились, машину не остановишь.

Она слизнула алую каплю языком, и Дик глубоко, прерывисто вздохнул.

— Сознайся, Мелани, ты разбиваешь жизнь всем своим поклонникам или удостоила такой чести только меня? Не следует ли мне предупредить твоего Адониса?

Мелли недоуменно подняла глаза.

— Не понимаю…

— Я ждал тебя у больницы. Надеялся застать тебя одну, но тут подоспел воздыхатель. В серебристом «мерседесе», — цинично добавил актер. — Он, верно, и привез тебя домой.

— Боже, что за вздор! Человек, о котором ты говоришь, вовсе не мой ухажер. Он женат.

— Судя по тому, как красавчик вокруг тебя увивался, за долговечность его брака я не поручусь. — Дик мог поклясться, что на лбу его переливается неоновая надпись: «ревнивый дурак». Во взгляде Мелли читалось сострадание, и Дику отчаянно захотелось разбить что-нибудь. Вот только жалости ему не хватало!

— Я посадила мальчишек в ванну. Ты не присмотришь за ними, дорогая, пожалуйста? — взмолилась Лили, просовывая голову в дверь.

— С удовольствием! — Мелли воспользовалась возможностью спастись бегством. Менее всего ей хотелось объясняться с сестрой: деликатностью Лили отнюдь не отличалась.

На середине лестницы Мелли нагнал Дик.

— Твоя сестра велела мне составить вам с малышами компанию.

— С нее станется! — Мелли в очередной раз подумала, что в положении единственного ребенка в семье есть своя прелесть. — Ты мог бы и отказаться!

— Храбрости не хватило.

— Просто в толк не возьму, как Тимоти с ней управляется! — Мелли распахнула дверь в спальню близнецов и двинулась к ванной комнате, осторожно перешагивая через завалы игрушек.

— Они на грани развода?

Мелли весело рассмеялась.

— Они вот уже десять лет наслаждаются медовым месяцем, и конца ему не предвидится. Любовь с первого взгляда, знаешь ли. — Она убрала с дороги красный грузовичок. — Милые бранятся — только тешатся; я бы и дня не выдержала, а им все нипочем. Мальчики, прекратите! — На кафельном полу уже стояли лужицы.

Опустившись на колени у ванны, Мелли собрала резиновые игрушки и бросила их племянникам.

— Эй, на вас воды не напасешься! — Она поднялась на ноги. Светлые локоны растрепались и теперь обрамляли нежное личико ореолом мелких кудряшек. — Ты можешь идти. Я не стану ябедничать Лили.

— Однажды я помогал купать Ника. — Голос Дика горестно дрогнул, и у Мелли от жалости сжалось сердце. — И не жаль тебе отказаться от всего этого ради своего женатого красавца? Семья, дети…

Мелли видела: собеседник уже устыдился минутной слабости.

— У меня есть карьера. — Про Тимоти она решила умолчать. Пусть считается ухажером; незачем Дику знать, насколько она одинока и несчастна. Потому что до сих пор любит его…

— Тебе этого довольно?

— Посмотри на себя. С чего ты взял, что я из другого теста?

— Здорово ты умеешь уходить от прямого ответа! Ты, верно, с ума сходишь по этому типу?

— С какой стати? — Мелли выдернула затычку из ванны. — Вылезайте, разбойники; вода остыла. — Она встряхнула махровым полотенцем и хорошенько растерла Нейта. К ее превеликому изумлению, Дик проделал то же самое со своим тезкой. — Надевайте пижамы и не забудьте почистить зубки, — напомнила Мелли своим непоседливым подопечным.

Дик ухватил полотенце за противоположный край, и вдвоем они сложили широкое полотнище уголок к уголку. Дело было сделано, но помощник почему-то не спешил убирать руку.

— Ради него ты готова позабыть все свои высокие принципы! — упрекнул он, продолжая диалог, словно перерыва и не было.

— Я не говорила, что это серьезно. — Что за нелепость: обсуждать ситуацию, которая существует только в разыгравшемся актерском воображении!

— Ах, несерьезно! Ты была готова распять меня за ошибку молодости! Ты вовсю разглагольствовала о морали и долге! Ты даже не соизволила меня выслушать! А теперь небрежно сообщаешь, что спишь с женатым мужчиной! Нагляделся я на своем веку на прожженных лицемерок, но тебе они в подметки не годятся!

Стальные пальцы на мгновение сомкнулись на ее запястье, и внезапно боль жгучих обвинений отступила перед неистовством чувств, пробужденных кратким прикосновением. По спине Мелли пробежал холодок. Голос рассудка умолк, заглушенный зовом первобытной, неуправляемой страсти.

— Пожалуйста, Дик! — глухо взмолилась Мелли. Ноги ее подкосились, в глазах потемнело.

Ладони его скользнули выше, легли на плечи…

Сейчас он меня поцелует… Мелли уже ощущала вкус его губ, вдыхала запах разгоряченного мужского тела.

— Какого черта ты затеяла?

Ее безжалостно оттолкнули, и нормальный мир вступил в свои права. В соседней комнате звенели детские голоса, влажная ткань липла к пальцам, а в глазах Дика читалось неприкрытое отвращение.

Ощущение беспомощности нахлынуло с новой силой. Им нельзя встречаться, нельзя…

— Об одном прошу. Не оставайся к обеду. — Я этого не вынесу, хотелось ей добавить. Если Дик не уедет, то позорно сбежит она! Молить его о пощаде… что за унижение!

Дик вгляделся в ее лицо и сказал:

— Срочный звонок изменил мои планы.

Мелли облегченно перевела дух.

— Спасибо.

— Я делаю это не ради тебя, — сардонически заметил он. — Я слишком дорожу своим рассудком.