Люблю, скучаю… Ненавижу!

5

И всегда делала вид, что мне до него и дела нет. А потом бежала к маме и жаловалась, что брат меня никуда с собой не берёт. Само собой, Вовка получал нагоняй, и ему приходилось таскать меня с собой на их «взрослые» гулянки.

Я приходила с ними на спортплощадку, садилась на скамейку и смотрела, как они выделывают разные трюки на великах или скейтах. Делала вид, что занята телефоном или книгой, а сама в это время осторожно косилась на Радова.

Разглядывала его, отмечала каждую деталь. Ловкие руки, сильные ноги, гибкость. Но больше всего мне нравилась его широкая улыбка. Он смеялся даже тогда, когда у него ничего не получалось. Даже падая и сдирая колени, он улыбался. А когда наши взгляды встречались, я неминуемо заливалась краской и не понимала, что же такое со мной творится.

– Иди, гуляй со своим толстым Филькой! – Возмущался брат, когда мать в очередной раз навязывала ему моё общество. – Или влюблённые поссорились?

– Он не мой. – Злилась я, толкая его в плечо.

– Мама, мы хотим нормально погулять с пацанами! – Взмолился Вова. – Все опять будут ржать, что я притащился с этой ябедой!

– Мама, они курят за гаражами! Я видела! – Не сдавалась я.

– Возьми сестру, – устало попросила мать, – Филипп уехал к бабушке, девочки все в лагере, что ей, одной, что ли, дома сидеть?

– Достали! – Ворчал Вовка, но, всё же, брал меня с собой в очередной раз.

И Радов картинно закатывал глаза, увидев, что я иду за ними.

Мальчишки специально шли торопливо или ехали слишком быстро, чтобы отвязаться от меня, а я старалась не уступать им: делала усилие, ускорялась и догоняла. А когда запиналась и вдруг падала, они оба смеялись. А если отвлекалась, убегали, и мне приходилось возвращаться домой одной.

Лето прошло, наступила новая осень, а за ней и зима. Макс больше не приходил к нам домой так часто, как в каникулы, но школьные будни дарили мне возможность видеться с ним почти каждый день. Тогда же я с неудовольствием обнаружила, что они с Вовкой начали интересоваться девчонками. Всё чаще стала замечать их обоих в компании старшеклассниц на переменках. Останавливалась и смотрела, как они разговаривают. Видела, какое глупое выражение лица становится у Вовки, и как горят глаза у Макса.

А однажды Макс положил руку одной красивой девушке на талию, и я, увидев это, убежала. Не понимала тогда, что чувствую. Мне стало трудно дышать, было так больно и так обидно, что всё горело изнутри. Мне не хотелось, чтобы он дарил свои красивые улыбки кому-то ещё, не хотелось, чтобы он улыбался всем этим симпатичным девочкам, но, надо было признать, – все старшеклассницы буквально сами прыгали к нему на шею.

Я ненавидела его. За то, что смеётся надо мной, за то, что не замечает, за то, что не принимает всерьёз. Ненавидела и… любила. Наверное, это было очевидно для всех, кроме него. Потому что, кроме насмешек от Макса мне по-прежнему ничего не доставалось.

Однажды он опозорил меня перед всем классом. Был День Учителя, и я знала, что уроки у нас будут вести старшеклассники. Обычно все такие занятия проводятся для галочки, поэтому учить стих, который задали на дом, я не стала. Прозвенел звонок, и на пороге появился он – в модном свитере, узких джинсах, и даже волосы зачесал набок, как порядочный. Только озорство из взгляда ему не под силу было убрать.

Он вошёл, и мы послушно сели на свои места.

У меня язык к нёбу прилип от волнения.

Радов представился, что-то сказал классу, что-то спросил, а я всё не могла оторвать глаз от его лица. Любовалась, витала в облаках.

– Кто у нас здесь отличница? – Бросив на меня взгляд, он быстро пробежался пальцем по списку в журнале. – О, Зимина. Вот с неё и начнём. Иди к доске, Зимина, рассказывай стих, который задали на дом. А двоечникам я даю время выучить, повторяйте пока.

– Я… – Я с волнением поднялась с места.

Он сделал это специально. Он издевался! Даже не учитель, просто старшеклассник, да как он мог…

– Я… – Стала заикаться я.

– Не готова? Ясно. – Радов посмотрел на меня свысока и ядовито улыбнулся. – Ну, что ж, двойка. Потом исправишь.

И жирно вывел в журнале оценку, хотя не имел никакого права этого делать.

Под общий смех я пулей вылетела из класса.

– Ненавижу! Ненавижу! – Кричала на бегу.

Впервые я не стала жаловаться маме. Прорыдала весь вечер у себя в комнате, а потом наорала на брата:

– Вы придурки! Оба! Ты и твой Гадов!

– Вот и держись от нас подальше. – Заржал он.

– Вот и буду! Буду! Это вы ко мне не подходите! Ненавижу вас обоих! – И хлопнула дверью. – Козлы!

Тринадцать лет. У меня не было ни намёка на грудь и прочие округлости. Я была тощим, нескладным подростком, а Радов – уже привлекательным юношей. Не удивительно, что он не принимал меня всерьёз. Я была для него всего лишь «соплёй», неразумным дитём, малявкой, над которой так весело было смеяться вместе с её братом. И я почти смирилась с тем, что так будет всегда, но в этот вечер Макс пришёл к нам в дом с ночевой, и, когда я совсем этого не ожидала, дверь в мою комнату отворилась.

– Что тебе здесь нужно? Пришёл поглумиться? – Я отложила книгу, которую читала, и встала с постели.

Комнату освещал ночник, и Радов мог наслаждаться моим идиотским видом в старомодной длинной пижаме. Но он застыл в дверном проёме, не двигался и смотрел куда-то в сторону.

– Можешь выдохнуть. – Макс улыбнулся и дёрнул плечом. – Я не поставил тебе двояк, только сделал вид. – Радов говорил негромко, явно не желал, чтобы кто-то из домочадцев застал его за визитом в мою спальню.

Я прислушалась. Из гостиной доносился шум телевизора. Парень посмотрел на меня, сделал осторожный шаг, и теперь между нами оставался всего лишь метр.

– Да мне плевать. – Сказала я, задрав нос. – Даже, если в самом деле поставил. Я уже привыкла к тому, что ты такой придурок!

– Хорошо, что я тебе не нравлюсь. – Хмыкнул Макс. – Не у всех хороший вкус.

– А я… я не обязана быть в восторге от твоего присутствия, так что проваливай.

И кивнула на дверь.

– Я – не придурок. Я просто за пределами твоего понимания. – Прошептал он, почти нависнув надо мной.

– Будет здорово, если ты свалишь и закроешь дверь с той стороны. – Произнесла я, ощущая себя взрослой и сильной.

Я впервые смогла дать кому-то отпор.

– Надо чаще тебя злить, – усмехнулся он и вышел.

А я ещё долго пересчитывала в уме чертенят, которых увидела в этот момент в его глазах.