Любовное заклятие

9.

Вэл медленно, с трудом выбрался из двухколесного экипажа, тяжело опираясь на трость, чтобы удержать равновесие. Один из грумов поспешил схватить под уздцы его лошадь. Бедняга Вулкан не привык ходить в упряжке, но сегодня Вэл чувствовал себя слишком разбитым, чтобы ехать верхом даже на спокойном старом мерине.

Какой разительный контраст с его вчерашней скачкой по берегу на великолепном белом жеребце! Но Вэл не рассчитывал, что он теперь сможет когда-нибудь снова ездить на Шторме. Чудо кончилось. Волшебство потеряло силу. Всю ночь он провел без сна, в полном отчаянии, пытаясь примириться с этим. И ему это почти удалось, но осталась самая трудная задача… сказать обо всем Кейт. Он горько корил себя за то, чему позволил вчера случиться, - за все эти полные страсти поцелуи, за пылкие слова любви. И теперь он собирался вновь разбить ее сердце…

«Но почему? Ты ведь знаешь, что это вовсе не обязательно! - нашептывал ему внутренний голос. - Ты ведь знаешь, как легко вернуть все назад. Просто надень кристалл на шею».

Этот голос, звучащий в его голове, был мягок и настойчив. Вэл почувствовал, как его пальцы сами скользнули во внутренний карман - туда, где лежал маленький кошелек с кристаллом. Это и в самом деле было так просто, так легко и так чертовски соблазнительно…

Нет! Вэл выдернул руку. Он не понимал, в чем заключались особые свойства этого маленького кусочка могущественного камня, но чувствовал, какое странное действие кристалл на него производит. Он гипнотизировал, соблазнял, очаровывал… словно настойка опия. Нет, чем скорее он передаст этот осколок брату, чтобы тот поместил его в сундук с другими сокровищами Сентледжей, тем будет лучше!

Вэл, хромая, прошел в новое крыло здания, чувствуя за спиной темную громаду старой части замка. К этим древним башням и зубчатым стенам с бойницами он всегда испытывал особое трепетное чувство. Его сердце всякий раз замирало при виде древнего замка, где он родился, где был его дом. Все-таки пять веков традиций и легенд! Но сегодня утром он вдруг ощутил сокрушительную тяжесть этого наследства.

Вэл спешно, как только мог, миновал замок и вышел на тропинку, ведущую в сад. Как выяснилось, не он один поднялся и вышел из дома так рано в это утро. Его матушка всегда напоминала Вэлу средневековую хозяйку замка, постоянно занятую делами своего огромного хозяйства, но особенно - любимым садом. Она была тепло укутана в мягкий голубой плащ, который служил ей для работ в саду в холодные дни. Простая соломенная шляпка удерживалась на голове шарфом. Ее волосы, когда-то огненно-рыжие, за что ее даже прозвали Огненной леди, с возрастом немного потускнели от появившихся в них серебряных нитей.

И все же Мэдлин Сентледж относилась к тому типу женщин, чья спокойная красота никогда не увядает. При виде своего любимого сына она улыбнулась, ее ясные сверкающие, словно изумруды, глаза вспыхнули от радости.

– Валентин!

Хотя это стоило ему острой боли в колене, Вэл низко поклонился. Это был придворный ритуал, придуманный ими еще в дни его детства, когда они с братом играли в рыцарей круглого стола, а их мать была единственной леди, королевой замка Ледж.

– Доброе утро, ваше величество, - приветствовал он ее.

– Доброе утро, сэр Галахад.

Мэдлин Сентледж присела в глубоком реверансе. Но когда Вэл потянулся за ее рукой, чтобы поднести к губам, мать отдернула руку, поспешно вытирая ее о свой старый плащ.

– О нет, дорогой, не стоит этого делать. Как видишь, я копалась в грязи, как это называет ваш отец.

Мэдлин приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. И хотя она продолжала улыбаться, но при этом внимательно заглянула ему в глаза, и Вэл невольно напрягся, чувствуя себя не в своей тарелке. Вообще-то настоящим Сентледжем был его отец - он один обладал сверхъестественным даром провидения; но именно нежного, любящего взгляда матери боялся Вэл больше всего. Ее глаза видели все, что Вэлу хотелось бы скрыть. И сейчас он знал, что она видит следы его бессонной ночи, а возможно, даже больше. Что, если она смогла разглядеть все его разорванные в клочья чувства, все то, что случилось с ним в Хэллоуин, все порванные нити памяти, которые он все еще был не в состоянии связать вместе?

Стараясь избежать ее взгляда, он наклонился, чтобы поднять корзину, и в то же мгновение едва не задохнулся от острого приступа боли. Дьявольщина! Кажется, его нога стала еще хуже, чем была до всех этих событий. Или ему это только кажется после вчерашнего, такого короткого, пьянящего ощущения свободы?

Сжав зубы, он протянул корзину матери. Если она и заметила, что что-то не так, то была достаточно мудра, чтобы не показать этого.

– Как я рада видеть тебя, Валентин, - сказала она. - Твой отец только на днях сокрушался, что ты нечасто бываешь дома с тех пор, как поселился так далеко от замка.

Вэл вздохнул. У него очень болела нога, и все-таки он постарался ответить терпеливо, как обычно:

– Далеко, мама? Ведь я живу всего лишь на другом конце деревни.

– Но ты же знаешь своего отца, дорогой!

– Еще бы. Я совершенно уверен, что, если бы у него была такая возможность, он бы вечно держал всю семью в замке за запертыми дверьми, а сам сторожил бы нас, подобно старому огнедышащему дракону.

Мэдлин усмехнулась.

– Никогда не думала о твоем отце с этой точки зрения. Но, полагаю, он действительно очень похож на дракона.

– Не сомневаюсь, что он для того и отправился на север, чтобы рычать и дышать огнем на беднягу Мариуса, пока тот не согласится вернуться в безопасное лоно Торрекомба.

– Боюсь, что так. Твой отец и Мариус всегда были скорее братьями, чем просто кузенами. Но, надеюсь, Мариус все равно будет рад ему, даже если Анатоль немного и порычит. - Мэдлин улыбнулась, но ее глаза оставались грустными. - Это довольно глупо, я знаю. Мы не виделись всего один день, и все же я ужасно скучаю по моему «дракону», когда он уезжает…

«Еще бы ей не скучать!» - подумал Вэл. Даже прожив тридцать три года в браке, Анатоль и Мэдлин Сентледжи были так же страстно влюблены друг в друга, как в первый год после свадьбы, что, кстати, полностью соответствовало легенде. Да, собственно, они сами и были легендой: ведь Мэдлин нашел и привез в замок Ледж самый мудрый из всех Искателей невест - Септимус Фитцледж, дедушка Эффи. Два сердца соединились в одно мгновение, две души полностью слились… Впрочем, так было и у его брата Ланса с прекрасной Розалиндой, и у кузена Калеба с женой, у всех его сестер и еще у двух десятков других Сентледжей.

«Да, все они совершенно счастливы. Но какую же тебе отвели роль в этой чудесной фамильной сказке? - спросил себя Вэл. - Думаешь, хоть один из них заметил, как ты одинок и несчастен? Ты как будто стал невидимкой для своей семьи».

Эти размышления были настолько горькими и тревожными, что Вэлу пришлось провести рукой по лицу, чтобы справиться с ними незаметно для матери.

Но разве может что-то укрыться от материнских глаз?

– Валентин?

Он опустил руку и убедился, что Мэдлин внимательно смотрит на него, на этот раз не скрывая тревоги.

– Мой мальчик, что-нибудь случилось?

– Ничего, - ответил Вэл - слишком поспешно, как он сам понял, - и заставил себя улыбнуться. - Я просто устал и поэтому немного не в себе.

Какая ложь! Проблема-то как раз и заключается в том, что он слишком «в себе»! Слишком терпеливый, как всегда, слишком смиренный… и слишком искалеченный. И болит не только его нога, но и душа - из-за этой проклятой легенды.

Вэл подумал об этом с такой мрачной яростью, что сам был потрясен. Словно кристалл был все еще у него на шее и Вэл чувствовал его пульсацию в своей крови. Нет, надо как можно скорее избавиться от этой проклятой штуки!

– Мама, Ланс сейчас дома?

– Да, думаю, он в кабинете.

– Хорошо. Мне надо кое-что с ним обсудить. Вэл неловко наклонился, поцеловал мать в лоб, а затем поспешно развернулся и направился к дому. Ему совсем не хотелось отвечать на встревоженные материнские вопросы, которые, как он понял по ее взгляду, она уже готова была ему задать.

Мэдлин смотрела вслед поспешно уходящему от нее сыну, чувствуя, как в душе поднимается тревога. Матери не полагается иметь любимчиков, и она горячо любила всех своих детей: и проказника Ланса, и трех очень разных дочек. Но все же в ее сердце был особенный уголок для ее тихого младшего сына, для ее Валентина, который с самых ранних лет разделял ее страсть к книгам, ее любовь к учению. Она наблюдала, как из кроткого, ласкового мальчика он превратился в мужчину, чья спокойная сила и удивительная отвага могла сравниться лишь с его беспредельным терпением и чувством сострадания.

Они с Валентином всегда были очень близки, и Мэдлин в смятении подумала, что сегодня в первый раз сын солгал ей. И неважно, что он пытался все отрицать; она-то сразу поняла: с ее любимцем случилось что-то очень плохое.

Вэл сбросил плащ на руки одного из лакеев и направился к старому кабинету в задней части дома. С силой сжимая ручку трости, он двигался с большим трудом, и когда добрался до места, то почувствовал себя совершенно разбитым. Ему даже показалось, что с каждым его шагом кристалл становится все тяжелее. «Какая глупость! - одернул себя Вэл. - Кажется, у меня слишком разыгралось воображение. Ведь это всего-навсего маленький кусочек камня».

Очевидно, он постучал слишком тихо, потому что не услышал никакого ответа и просто повернул ручку двери.

Кабинет представлял собой явно мужскую комнату, обшитую темными панелями из английского дуба. На стенах висели картины со сценками охоты и охотничьи трофеи. Ланс сидел в дальнем конце комнаты, склонившись над письменным столом, и что-то писал. Его одежда была в некотором беспорядке, и чувствовалось, что он раздражен. Возможно, все дело было в том, что Ланс занимался далеко не любимым делом: он предпочитал управлять поместьем, сидя верхом на своем жеребце.

Тем не менее он был полностью погружен в свою работу и даже не поднял головы, возможно не заметив, что в кабинете есть кто-то еще. Это дало Вэлу редкую возможность внимательно разглядеть своего брата. Обычно Ланс был весь в движении и не мог оставаться на одном месте дольше чем несколько секунд - даже когда позировал для фамильного портрета.

Когда- то это был отчаянный плут, не знающий страха солдат, беспутный повеса. Однако брак с любимой женщиной и заботы, которые отец возложил на него, несколько укротили его бешеный нрав. И улыбка, которая сводила с ума многих женщин, теперь предназначалась только для его любимой и обожаемой жены Розалинды.

Однако в остальном, к восхищенному изумлению Вэла, Ланс к своим тридцати двум годам изменился очень мало. Он казался таким же молодым и не знающим устали, как когда-то.

Бледный свет, струящийся сквозь высокие узкие окна, высветил широкие плечи Ланса и сильные мускулистые руки, обнаженные по локоть. Вэлу всегда было трудно осознавать, что они - близнецы. Они не были слишком похожи, но у них обоих были темные волосы, карие глаза и знаменитые сентледжские носы. Ланс был старшим, так как родился за несколько минут до полуночи, а Вэл появился лишь утром следующего дня. Он и потом во всем следовал за своим братом и часто задавал себе вопрос, не является ли всего лишь бледной копией своего брата Ланса Сентледжа? Сейчас его брат представлял собой образец здорового и бодрого мужчины в расцвете лет. Он и сам должен был быть таким же, если бы… обстоятельства сложились иначе.

Вэл провел пальцем по контуру кристалла, спрятанного в жилетный карман.

«Если бы Ланс не был так беспечен в тот день в Испании, так небрежен со своей собственной жизнью, мне не пришлось бы использовать свой дар, чтобы спасти его, - неожиданно подумалось ему. - Именно он должен был стать хромым, а не я».

Но Ланс никогда не просил его приносить ему жертву, он не хотел этого. Это был его собственный выбор, о котором Вэл никогда не жалел. И если бы пришлось, он снова сделал бы все, чтобы спасти брата, которого любил и которым восхищался… Или нет?

Расстроенный тем, что этот вопрос вообще мог возникнуть в его голове, Вэл постучал в уже открытую дверь, на этот раз громче.

– Ланс?

Его брат наконец поднял голову, и на его красивом лице появилась открытая широкая улыбка.

– Вэл! Какой приятный сюрприз!

– В самом деле? - пробормотал Вэл и слегка вздрогнул, когда. Ланс вскочил и бросился к нему через всю комнату. Он горячо и крепко пожал руку Вэла, похлопав его при этом по плечу.

Вэлу пришлось напомнить себе, что он любит своего брата. Чертовски сильно любит. Но иногда наступали дни, когда бьющая ключом жизненная сила Ланса утомляла его, слишком явно контрастируя с его собственной физической немощью. Вот и сегодня был как раз такой день…

– Как удачно, что ты зашел! Мне как раз нужно поговорить… - Ланс оборвал себя, его обеспокоенный взгляд пробежал по лицу Вэла. Не отличаясь тактом матери, он прямо заявил: - Черт тебя возьми, Вэл, что ты с собой сделал? Выглядишь, как сам дьявол!

– Спасибо тебе, брат, - пробормотал Вэл. - Я тоже очень рад тебя видеть.

Осторожно высвободив руку из железной хватки своего брата, он похромал к ближайшему креслу и, подавив Гримасу боли, неловко опустился в него. Ланс сел напротив.

– Черт возьми, Вэл, ты, должно быть, опять не спал всю ночь, возясь с очередным пациентом? И, конечно же, снова использовал свой чертов дар…

– Нет. Я не возился с пациентом, и вообще, со мной все в порядке, - отрезал Вэл. Ему не хотелось, чтобы Ланс начал читать все ту же лекцию, которую Вэл так часто слышал от всех своих родственников и даже от Кейт. Никто не знал лучше его, как это может быть опасно. Но он не пользовался своим даром с тех пор, как…

Словно яркая вспышка на миг осветила его память. Отчаянные глаза Рэйфа Мортмейна, пальцы, вцепившиеся в его руку мертвой хваткой.

Но это длилось всего одно мгновение. Воспоминание ушло так же быстро, как и возникло.

– Я не посещал пациентов, просто… «Просто эта ночь была настоящей пыткой, так как я сражался с сумасшедшим желанием - соблазните свою маленькую верную подружку, свою Кейт», - добавил Вэл про себя, криво усмехнувшись.

Да, такое признание потрясло бы не только его брата, но и всю деревню. Их благородный доктор, их Святой Валентин вожделеет к женщине!

– Просто у меня была одна из моих не самых лучших ночей. Обычно он делал огромные усилия, чтобы скрыть свои муки от членов семьи, особенно от Ланса, который и так всегда винил себя в увечье брата. Однако сегодня утром Вэл чувствовал себя слишком измученным, слишком болели его обнаженные душевные раны, чтобы он мог еще думать о том, как бы не задеть чувства брата.

Ланс устремил на Вэла озабоченный взгляд.

– Вот как? Кстати, до меня дошли кое-какие странные известия, касающиеся тебя. Святой Валентин.

– Да? Так что же ты слышал, сэр Ланселот? Вэл заставил себя улыбнуться, стараясь отвечать в манере, к которой они привыкли с детства, - немного поддразнивая друг друга и подшучивая над своими необычными именами.

– Калеб сказал мне, что ты купил его белого жеребца.

– Да, купил. И что ж с того?

– Что с того?! Вэл, этот конь - сущий дьявол!

– И ты уверен, что мне с ним не справиться?

– Ну, собственно, я не совсем это имел в виду… - попытался увильнуть от прямого ответа Ланс.

«Но он имел в виду именно это», - подумал Вэл, чувствуя, как нарастает его раздражение, поскольку брат был прав. Он не мог справиться со Штормом - во всяком случае, не в этом своем состоянии.

– Можешь не беспокоиться на этот счет, - сказал он резче, чем хотел. - Я вполне пришел в себя и теперь намерен избавиться от этого жеребца. Ты бы взял его у меня?

Вэл и сам был удивлен тем, как неохотно предложил это. Вернее, он был просто потрясен своим внезапно возникшим внутренним протестом.

Впрочем, что тут удивляться? Ведь у Ланса и так есть все, о чем только можно мечтать. Он старший сын, наследник замка Ледж; он любит и любим своей красавицей-женой, он отец прекрасного маленького мальчика. У него в конюшне много отличных лошадей. Так зачем же ему еще и эта лошадь?

Вэл с силой надавил рукой на то место на груди, где был спрятан кристалл. Казалось, этот проклятый камень пульсирует и влияет на его мысли даже теперь, вытаскивая на поверхность самые темные чувства. Он никогда прежде не завидовал Лансу. А может, просто никогда не позволял себе этого?… Так или иначе, он был благодарен брату, когда тот отклонил его предложение.

– Думаю, будет лучше вернуть жеребца обратно Калебу, - сказал Ланс. - У меня лошадей больше чем достаточно, да и моя жена не будет в восторге, если такой дикий жеребец появится в нашей конюшне. Розалинда и так считает, что я слишком часто рискую своей шеей - особенно теперь, при наших новых радостных обстоятельствах.

В ответ на вопросительный взгляд Вэла Ланс широко улыбнулся, и в глазах появилось мягкое, нежное выражение.

– Розалинда снова ждет ребенка,

– Мои поздравления.

Вэл корил себя за то, что не смог придать своему голосу большей теплоты. Он действительно был очень рад за брата и его красавицу-жену, и все же…

Вэл подумал, что ему придется вновь помогать Розалинде, как это было в прошлый раз, когда на свет появился Джек. Роды были очень тяжелыми, и он несколько часов практически рожал вместе с ней, забирая ее боль себе. Когда все закончилось, он был совершенно выжат и измучен, но зато Ланс гордо принял у него из рук своего первенца и наследника.

Вэл знал, что эту радость он никогда не сможет испытать. На его долю оставались только муки. Пока Ланс и его жена с обожанием смотрели друг на друга и на новорожденного, он потихонечку ушел, всеми забытый…

Волна обиды, поднявшаяся сейчас в его душе, была даже сильнее, чем тогда. И ему труднее было ее погасить. Вэл надавил пальцами на глаза, чувствуя, как в душе его нарастает паника. Он должен как можно скорее избавиться от этого чертова кристалла!

Очень неохотно Вэл вытащил кошелек из кармана и достал кристалл, удивляясь, как сложно оказалось выполнить это простое действие. Однако предложить Лансу кристалл было еще труднее. Он же не мог просто протянуть ему давно потерянный камень, из-за которого в свое время было столько шума, и при этом не предложить каких-нибудь разумных объяснений. А произносить имя человека, из-за которого когда-то они с братом поссорились, ему не хотелось.

Рэйф Мортмейн. Человек, которого Ланс, без сомнения, все еще считает своим другом, а Вэл - столь же определенно - врагом. Зачем рисковать хорошими отношениями с братом, если Вэл даже не помнит, что именно с ним произошло в Хэллоуин? Может быть, если он подождет до того момента, когда память полностью к нему вернется…

А может, он просто пытается найти оправдание своему желанию подержать у себя этот проклятый камень еще чуть-чуть?…

Вэл сделал глубокий вдох, стараясь укрепить свою пошатнувшуюся решимость

– Ланс, я должен сказать тебе одну очень важную вещь. Вернее, отдать…

Но, к своему полному изумлению, он понял, что брат его даже не слышал. Ланс вновь уселся за письменный стол и потянулся за своим незаконченным письмом.

– Вот еще почему я так рад, что ты заглянул сюда. Мне надо кое-что обсудить с тобой.

– Хорошо, Ланс, но прежде, если ты уделишь мне минуту…

– Дело в том, что до тебя здесь уже побывал Виктор. Вэл раздраженно вздохнул. Ему было и так достаточно тяжело отдать кристалл, а Ланс определенно не собирался сделать для него эту задачу более легкой. Вэла совершенно не интересовал Виктор Сентледж, но он хорошо знал, насколько целеустремленным был его брат. Теперь его было невозможно отвлечь от нужной ему темы.

– Ну и что хотел этот парень? - устало спросил он.

– Ты просто не поверишь. Он хочет жениться на Кейт!

– Что?! - Вэл уставился на брата, решив, что плохо расслышал его слова. - Ты, должно быть, шутишь?

– Хотел бы я, чтобы это была шутка!

– Но ведь он должен жениться на Молли Грей! Она его Найденная невеста.

– Об этом он, кажется, совершенно забыл. Что, кстати, не удивительно. Молли - милая девушка, но она слишком… обыкновенная. А Кейт, если ты этого еще не заметил, выросла и превратилась в сногсшибательную красавицу.

«О, да, я это заметил, и еще как!» - мрачно подумал Вэл. Ведь это была его самая большая радость и боль.

– Виктор появился здесь еще на рассвете, - продолжал Ланс, поморщившись. - Он буквально ворвался сюда и заявил, что, поскольку в отсутствии отца главой семьи являюсь я, то он ставит меня в известность, что легенда может отправляться к дьяволу. Он совершенно околдован Кейт и не намерен жениться ни на какой другой женщине.

Вэл откинулся на спинку кресла. У него голова шла кругом. При других обстоятельствах он, возможно, восхитился бы глупой отвагой Виктора: у парня определенно оказалось больше силы духа, чем кто-либо мог предположить. Но ведь этот юный болван говорил о Кейт! О его Кейт!

Охваченный диким приступом ревности, которого он никогда прежде не испытывал, Вэл с силой сжал руку, в которой находился кристалл. Ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем он смог вновь обрести контроль над своими чувствами. Он напомнил себе, что Кейт не принадлежит ему и никогда не будет принадлежать.

Но черт его возьми, если он отдаст ее Виктору! С трудом заставив себя расслабиться, Вэл сказал, пожав плечами:

– Боже мой, Ланс, ты ведь не можешь серьезно думать о том, что Кейт примет предложение этого тщеславного щенка! Ланс хмуро взглянул на брата.

– Откровенно говоря, не знаю.

– Но Кейт презирает Виктора. Она всегда говорила, что однажды отвезет его на шлюпке в открытое море, сама доберется до берега вплавь и посмотрит, что он будет делать.

– А еще Кейт говорила, что собирается за тебя замуж. К счастью, она уже выросла из всех этих глупостей.

«Что, интересно, Ланс считает глупостью? - нахмурившись, подумал Вэл. - То, что Кейт хотела бы выйти за меня замуж? Что собиралась любить меня вечно? Он, кажется, слишком сильно тревожится, что Кейт может влюбиться в этого юнца, в Виктора».

Вэл тяжело сглотнул, с трудом подавив свои горькие мысли, а Ланс между тем продолжил:

– Виктор очень красивый парень и довольно мил с дамами. Он уже успел разбить несколько девичьих сердец.

– Но только не Кейт! - горячо воскликнул Вэл.

– Надеюсь, ты прав, - рассеянно заметил Ланс, потянувшись за пером, чтобы закончить письмо. - Тем не менее в данных обстоятельствах самым разумным будет отправить Кейт отсюда, подальше от соблазна.

– От соблазна? Да какой там может быть соблазн… - с пренебрежением начал Вэл, но тут же осекся, когда до него дошел истинный смысл слов Ланса. - Отправить? Куда?!

Он ждал с все нарастающим напряжением, пока Ланс, обмакнув перо в чернила, заканчивал писать последнюю фразу.

– В Лондон. Ты знаешь, Эффи всегда хотелось отвезти туда Кейт. У нее там живет кузина, и она надеется, что сможет ввести девушку в общество.

– А я всегда говорил Эффи, что это чертовски глупое желание! Кейт никогда не хотела принимать участие в лондонских сезонах. К тому же едва ли у Эффи есть такая возможность.

– У нее - нет, конечно. Именно поэтому я и пишу это письмо-поручительство в банк о предоставлении ей кредита.

Вэл молча уставился на своего брата. Ланс, конечно, не может говорить об этом серьезно! Не обращая внимания на отчаянный протест больного колена, он вскочил на ноги и, опершись о край стола, с тревогой наблюдал за тем, как брат ставит свою подпись в конце очень официальной на вид бумаги. Бумаги, которая угрожала отнять у него Кейт, вырвать ее из его жизни навсегда.

– Черт тебя возьми, Ланс, ты не можешь этого сделать! - наконец, не удержавшись, воскликнул Вэл. - Кейт будет очень плохо в Лондоне. Ты просто не знаешь, с каким ужасом она говорит об этом месте, что значит для нее - вернуться туда!

– Никто ведь не собирается возвращать Кейт в приют. Она будет жить в прекрасном месте, в самой аристократической части города, посещать балы, званые обеды, театры…

– Как будто ей есть дело до всего этого! Она будет чувствовать себя так, словно от нее отказались и она никому не нужна. И все потому, что какой-то глупый мальчишка вообразил, что влюблен в нее.

Ланс взглянул на брата, и его брови удивленно поползли вверх. Он не ожидал от него такой горячности. Вэл опустил глаза: ему вдруг стало стыдно. Он осознал, что беспокоился в первую очередь не о благополучии Кейт, а о своем собственном.

Он не вынесет разлуки с ней… хотя у него и нет никаких прав удерживать ее здесь.

– Дело не только в Викторе, - мрачно возразил Ланс. - Кейт надо наконец подумать о своем будущем. Здесь, в Торрекомбе, у нее нет никаких перспектив. Лондон - самое лучшее место для того, чтобы сделать хорошую партию. Даже ты не станешь этого отрицать. Ведь ты же сам желаешь ей счастья, не так ли?

– Разумеется, - пробормотал Вэл.

Он и сам так считал совсем недавно, когда еще был эдаким благородным идиотом, готовым на самопожертвование. Так было до вчерашнего дня, когда он узнал, что это такое - держать Кейт в своих объятиях, чувствовать, как ее дыхание смешивается с его дыханием, и целовать, целовать без конца.

Забыв про боль, он прошелся по комнате, сжимая кристалл так сильно, что его грани вонзились в кожу ладони. Он мог бы отдать все, что у него было, все, что еще имело для него какую-то ценность в этой жизни. Но он не отдаст Кейт. Он любит ее и… О, нет! Это только проклятый кристалл затуманивает его мозги, смущает и искушает его!

Усилием воли он расслабил руку, и камень перестал впиваться в его плоть. Однако ничего не изменилось. Казалось, кристалл уже сделал свое дело, разрушив его оборону, смяв защитные укрепления, которые он так старательно воздвигал вокруг своего сердца, лишь бы только не смотреть правде в лицо. А правда заключалась в том, что он желал Кейт, она была ему необходима, он любил ее, невзирая на все преграды, несмотря ни на какие проклятия и легенды.

Все его силы сейчас ушли на то, чтобы не выхватить из рук брата это злосчастное письмо и не порвать его на мелкие клочки. Искушение было так велико, что, борясь с ним, Вэл отошел в другой конец комнаты и облокотился о каминную доску, по-прежнему сжимая кристалл в кулаке.

Погруженный в свои сложные и противоречивые чувства, Вэл лишь смутно осознавал, что в дверь постучали и в кабинет вошел лакей с запиской для Ланса. Когда слуга удалился, Ланс поднялся из-за стола, опустил рукава рубашки и потянулся за сюртуком, который висел на спинке стула.

– Извини, Вэл, я совсем забыл, что обещал отцовскому управляющему проехать с ним сегодня утром по поместью. Надо посмотреть, какой урон нанес домам арендаторов вчерашний ураган.

Вэл весь внутренне напрягся и, боясь выдать себя, даже не повернулся, когда Ланс подошел к нему.

– Послушай, старина, - сказал старший брат. - Не надо так беспокоиться о малышке Кейт. Я уверен, Виктор скоро одумается, а Кейт прекрасно проведет время в Лондоне. Но я хотел бы попросить тебя помочь мне.

– И что же я должен сделать?

– Ты можешь сам поговорить с Кейт? Убеди ее, чтобы она поехала с Эффи - ведь это в ее же собственных интересах. Она всегда тебя слушалась.

Вэл застыл, едва не расхохотавшись Лансу прямо в лицо. Это было уже слишком! Мало того, что брат собирается отослать прочь единственную женщину, которую Вэл когда-либо любил и без которой не представляет себе жизни, так он еще ждет, что Вэл ему в этом поможет! Ланс, великолепный, счастливый и благополучный во всех отношениях, хочет, чтобы Вэл своими руками разрушил все, что ему еще дорого в этом мире!

В этот момент Вэл почти ненавидел своего брата и все-таки заставил себя кивнуть.

– Я сделаю, что смогу.

– Хороший мальчик, - Ланс снисходительно похлопал брата по плечу.

Вэл еще сильнее стиснул в руке кристалл, едва удерживаясь, чтобы не развернуться и не двинуть кулаком по сияющей физиономии своего брата. Он с нетерпением ожидал, когда же тот уйдет, но Ланс, направившись было к двери, задержался на пороге.

– Боже мой, Вэл! Извини меня! Я совсем забыл тебя спросить. Что это за важное дело, из-за которого ты пришел повидать меня?

Вэл усмехнулся с горечью. В этом был весь Ланс! Он вспоминал о нуждах брата только тогда, когда были улажены все его собственные дела. Но и на этот раз он, как всегда, опоздал. Потому что… Глядя на сжатые в кулак пальцы, Вэл вдруг понял, что не мог бы сейчас расстаться с кристаллом, как не смог бы отрезать собственную руку.

– Да нет, ничего, - сказал он хрипло.

Вэл подождал, пока закроется дверь за братом, и только тогда разжал дрожащие пальцы и позволил себе взглянуть на кристалл.

Осколок, похожий на зуб дракона, сверкал на его ладони. Его таинственная, завораживающая красота, казалось, проникала в самую душу и отражала образы, таящиеся в самой глубине его сознания. Ужасные образы! Вот Кейт садится в экипаж, даже не сказав ему последнее «прости»; вот экипаж исчезает вдали… Или еще того хуже: Кейт, тающая в объятиях Виктора.

«Нет, она никогда бы так не поступила, - одернул себя Вэл. - Она любит меня. И всегда любила. Только вчера она прижималась ко мне, не в силах насытиться моими поцелуями. Она позволила бы мне заняться с ней любовью прямо там, на кушетке в библиотеке».

Но вчера он ни в чем не уступал Виктору и даже во многом превосходил его. Молодой, сильный, неистовый… А сегодня он вновь опирался на палку, еще более жалкий и немощный, чем всегда. Разве может он сейчас тягаться с Виктором? Но в его руках волшебная сила, способная все изменить. Вот она, лежит прямо у него на ладони!

Вэл осторожно погладил кусок кристалла, удивляясь тому, что даже этот небольшой фрагмент сохраняет свою колдовскую силу. Так почему бы не воспользоваться вновь этой силой и хотя бы на один миг снова не почувствовать себя могучим и свободным?

Он потянул за цепочку, кристалл перевернулся, закачался и заблистал перед его глазами. И в это мгновение в его затуманенном мозгу сверкнула одна здравая мысль - он понял, что если снова наденет эту вещицу, то уже не сможет никогда с ней расстаться. А значит, превратится в серьезную угрозу не только для Кейт, но и для всех, кто его окружает.

Но если он отдаст кристалл, то потеряет Кейт. И потеряет ее навсегда.

Кристалл вспыхнул, ослепив его на миг, и короткое просветление в его сознании затянулось пеленой тумана. Вэл накинул цепочку на шею и засунул кристалл за пазуху. Тот лег точно на область сердца - кусочек ледяного пламени, застывший и пылающий одновременно, подобно молнии, вспыхивающей В черном грозовом небе.

Вэл задержал дыхание - сила вернулась в его тело резким скачком, едва не сбив его с ног. Ему пришлось ухватиться за каминную доску, чтобы не упасть. В глазах поплыл туман. Комната, казалось, закружилась вокруг него, и Вэл невольно закрыл глаза, чувствуя, что еще немного - и он потеряет сознание. Но затем, так же неожиданно, все кончилось. Глубоко вздохнув, Вэл открыл глаза и выпрямился, чувствуя невероятный прилив сил и энергии. Его нога вновь была здоровой и крепкой, как никогда.

Вэл взглянул на бесполезную теперь трость, которую все еще сжимал в руке. Потом медленно, словно о чем-то размышляя, поднял ее и вдруг с силой стукнул о каменный угол камина. А затем - еще и еще, с видимым удовлетворением наблюдая, как трость расщепилась пополам.

Швырнув куски на ковер, он развернулся и ринулся к столу. Схватил письмо, которое Ланс только что писал, и разорвал в клочья.

Никто не отнимет у него Кейт, Вэл готов был поклясться в этом. Ни Эффи, ни его брат. А что до этого так называемого соперника… Губы Вэла скривились в жесткой усмешке. Он сам разберется с Виктором. Так или иначе.