Любовные каникулы

Глава 26 Мечта первоклассницы

Горбатый «Боинг» тяжело оторвался от земли, взмыл в небо почти вертикально и взял курс на юго-восток. Через восемнадцать часов он приземлится в Папеэте, административном центре Таити.

Я бросила сквозь иллюминатор прощальный взгляд на аэропорт «Марко Поло», на раскинувшийся узорчатой скатертью городок Тессера... Венеция, хоть и была совсем близко, в десяти километрах, но ее уже не разглядеть. Сто семнадцать островов скрылись в пелене густого тумана. Прощай, Венеция... Когда-нибудь я обязательно вернусь к тебе. Не просто же так я бросила в Канал Гранде монетку достоинством в пятьсот лир? Не удержалась-таки. Просто в приметы верю.

Интересно, сильно вытянулось лицо у Андрея, когда он перед отлетом не обнаружил меня в номере? Вот умора... А Георг оказался молодцом. Не растерялся. Да и почему он должен был теряться? Принц как-никак. Он быстренько позвонил в датское консульство и договорился, чтобы мне заочно оформили французскую визу. Таити, оказывается, до сих пор остается французской колонией. Не было еще там освободительной революции. Надеюсь, что и не будет.

Мне так хотелось, чтобы наш отъезд хоть как-нибудь походил на романтическое бегство! Ну, хоть самую капельку! И мы несколько раз пересаживались из машины в машину, запутывая следы. Как жалко, что за нами никто не гнался...

В салоне «Боинга» притушили свет, пассажиры спали, подложив под головы подушечки. Спал и Георг. Укутавшись одеялом, он свернулся калачиком в неудобном кресле. Голову так неуклюже вывернул, бедняжка... Устал, напереживался. Гошенька...

Поверите? В тот момент и в последующие несколько дней я даже не вспоминала о том, что у меня есть муж... Если вспоминать, то ничего хорошего не получится, совесть загрызет. Я вообще-то совестливая...

Нет, я люблю Илюшу. Честно, люблю. Но тогда он был от меня так далеко и казался таким нереальным... Фу, не слушайте меня, чушь все это. Просто я пытаюсь найти какое-нибудь оправдание своим поступкам. Все как-то стихийно получилось, будто не от меня зависело. Одним словом, я потеряла рассудок. Давайте так уговоримся — я сошла с ума. Просто и логично.

Ух, и жарищей нас встретил остров Таити! Градусов под пятьдесят, ей-Богу! Я как с трапа спустилась, так и растаяла, как Снежная королева. Мои стройные ножки подкосились, а в теле образовалась неприятная ватность. А каково было Георгу? Как я его понимаю... Но он умудрялся сохранять мужество и уверенность в собственных силах, не раскисал. Я его и раньше уважала, а теперь зауважала еще больше, чуть ли не возгордилась им.

Странное дело. В Москве только и слышишь на каждом углу: заграница, заграница — это рай, это другая планета! Я и сама так когда-то думала. До тех пор, пока не оказалась за этой самой границей. И что? И ничего особенного. Та же земля под ногами, то же небо над головой. И люди похожи, разве что негров огромное количество. Это с непривычки в диковинку. И хочется убедить себя, что находишься в другом измерении, на другой планете, а не получается. К хорошему привыкаешь быстро, а когда возвращаешься в Москву... Вот это уже, действительно, другая планета... Парадокс, иначе не назовешь. Нужно срочно записать эту мысль в блокнот.

Мы благополучно миновали паспортный контроль. Желтолицые пограничники отдали нам честь и радушно впустили в свою страну. В здании аэропорта было попрохладнее, нежели на улице. Я хотя бы успела отдышаться, прежде чем Георг распахнул передо мной дверцу автомобиля.

— Ты знаешь, — он вдруг озабоченно насупился, — мне кажется, что... Видишь вон ту женщину с фотоаппаратом на шее?

— Ну, вижу. — Я обмахивалась самодельным веером, то есть сложенной пополам газетой. На тротуаре, действительно, маячила какая-то тетка в солнцезащитных очках и в вызывающем парике. Уж я-то всегда смогу отличить парик от натуральных волос. Физиономию ее я хорошенько не рассмотрела.

— Мне показалось ее лицо знакомым. — Георг плюхнулся на сиденье рядом со мной.

— Мы вместе летели, вот и все, — сказала я. — Что ж тут удивительного?

— Да нет. — Он помял подбородок. — Я встречал ее раньше... Но не помню где...

А Папеэте в первые минуты мне совсем не приглянулся. Самый заурядный городок. Узкие улочки, расхристанные, томящиеся на солнце жители. Что удивительно, так это отсутствие нищих и попрошаек. Все сытые и ленивые, с большими животами.

Позже я поняла, что Папеэте — удивительный город, не сравнимый ни с каким другим. Чистый, опрятный, ухоженный. Просто тогда я настолько одурела от жары и усталости, что с трудом соображала, а уж на живописные красоты и вовсе не обращала особого внимания. Даже на флирт и кокетство сил не было. Представляете, до какой степени я вымоталась?

Беззубый таксист привез нас к самому шикарному на его таитянский взгляд отелю, располагавшемуся в отдаленном от городской суеты местечке. Я сначала и не поняла, что это отель. Думала, обыкновенная гора. А оказалось, что отель находился прямо в горе, а окна с затуманенными стеклами походили на гнезда, свитые какими-то полинезийскими птицами. Изумительное зрелище, никогда такого не видела. У меня аж рот сам собой открылся от восхищения. Ну, разумеется, пальм вокруг — лес, куда ж без них-то? Пальм тут просто завались. И кокосовые, и финиковые, и Бог знает какие, совсем уж диковинные.

— Снимем два номера, — приказала я.

Георг и не думал перечить. Нет, так нет.

Мы отправились в путешествие инкогнито. Вернее, не столько я, сколько мой кавалер. Мне-то что? Мне-то бояться нечего. Меня в лицо практически никто не знает, не снискала я еще такой уж громкой мировой славы, это все в будущем.

Кстати, еще одна актерская байка. Евстигнеев рассказывал. Едет он как-то в машине, его гаишник останавливает. Мол, ваши документы. А Женя ему: что, не узнаешь, сержант? Тот пригляделся, да как заорет радостно: Папанов! Женя заметил грустно: в лицо меня уже знают, а по фамилии еще нет. Ну, а меня ни в лицо, ни по фамилии.

А вот Георг пытался конспирироваться. Ему бы родственники всыпали за мимолетную связь с не пойми кем. Не то чтобы всыпали, конечно, просто он не хотел с ними лишний раз схлестываться. Я даже не посмотрела, какие имена он вписал в анкету, когда мы поселялись в отель. Наверняка что-нибудь особенное придумал.

Нам отвели апартаменты на третьем этаже. Номера, я вам скажу, не высший класс! Но вполне, вполне... Мне теперь принадлежали три громадные комнаты, одна из которых — спальня с широченной кроватью. Шелковый балдахин шуршащими складками спускался с потолка. А вот ванная, это да! Тридцать квадратных метров, если не больше, а посередине настоящий бассейн с голубоватой водицей. И кондиционер исправно работал, в номере поддерживалась зыбкая прохлада.

У Георга жилье было рядом с моим. И наши лоджии соприкасались. А какой вид открывался! Прямо под моими окнами бушевал океан, а его черные, пенистые волны, ударяясь о скалу, частенько забрызгивали жителей первого этажа. Впрочем, как нам сказал администратор отеля, по этой причине на первом этаже практически никто не жил.

Мы договорились с Гошей, что через несколько минут встретимся в коридоре и сходим куда-нибудь перекусить. А пока что у нас было время для того, чтобы привести себя в порядок после долгой и утомительной дороги. Я приняла душ и, не одеваясь, плюхнулась на кровать, растянулась на шелковом покрывале. И вдруг внизу живота скрутило... Женщины меня поймут, что означала эта боль. Я сразу же сверилась с календариком и вскипела от злости и обиды на саму себя. С какой стати? Этого не должно быть! Еще время не подошло, слишком рано! Наверное, от перемены климата... Тьфу, ты... Мучайся теперь... Вот всегда так. Вроде все хорошо, все прекрасно, все замечательно. Так ведь нет. Обязательно какая-нибудь пакость да случится. Но я не позволила своему настроению испортиться. Щ-ас, как же! Фигушки! Я готова страдать физически, но морально — никогда! И виду не покажу, никто ни о чем не догадается.

А есть совсем не хотелось. Такая жарища, что во рту слюна испаряется. И Георг не страдал особым желанием поскорей заморить червячка. В общем, мы решили послоняться по океаническому берегу, аппетит нагулять. Странно, но довольно долго мы шли молча, опустив головы. Просто спокойствие какое-то непонятное нахлынуло, умиротворение. Шевелить языком было лень. Георг держал в руке цветастый зонтик. Эта штуковина уберегала нас от невыносимо палящего солнца.

Пустынный пляж. Под ногами обжигающий песок и ссохшиеся комочки водорослей. Навстречу нам брел дядечка с серой собачкой на поводке. Собачка — вылитая лайка. Я представила, как ей жарко, в ее-то меховой шубке. Океан оказался холодным, прямо-таки ледяным. Я сунула ногу в воду и сразу же выдернула. Чудо природы. Удивительно, почему так?

— Смотри, акула! — вдруг закричал Георг и указал куда-то вдаль, где линия горизонта прочерчивала границу между небом и океанической гладью.

— Где? — Я почему-то дико испугалась, невольно попятилась от берега, увлекая за собой Георга. Можно подумать, что акулы иногда любят выбираться на сушу, чтобы полакомиться жирненькими туристами. В тот момент я совсем забыла, что у этих тупорылых хищников от рождения ног не было.

— Вон там! — Мой принц скакал над одной ножке. Так скачут малолетние дети, когда видят в витрине магазина красивую игрушку. — Плавник! Видишь?

Я ровным счетом ничего не видела, но тем не менее продолжала бояться.

— Это не акула. — Дяденька с собакой поравнялся с нами. Он смотрел на нас насмешливо, безошибочно признав в нас туристов. — Это аквалангисты.

— Всего-навсего? — разочарованно протянул Георг. — А я думал...

— Нас, таитян, все почему-то принимают за дикарей, — обиженно говорил дядечка. — Почему-то все уверены, что у нас совсем еще первобытная жизнь, островитяне в набедренных повязках ползают, дикие звери повсюду шатаются...

— А это разве не так? — спросила я. — Неужели не осталось ни одного племени? Вспомните картины Поля Гогена...

— Поль Гоген? — Дядечка поморщил лоб. — Это тот, что себе ухо отрезал?

— Не совсем. — Я не удержалась от улыбки. — Членовредительством занимался Ван Гог. Гоген, хоть и был немножко не в себе, но до таких крайностей вроде не доходил.

— Не знаю я вашего Гогена. — Дядечка ласково погладил псину по голове.

И я вдруг заметила, что у собаки этой голубые глаза. Представляете, какой кошмар? Собака с голубыми глазами! Вот вам и экзотика.

— Песик, как тебя зовут? — Я присела на карточки и потрепала животное за ушком.

— Это не песик. Это волк. — Сказав сию сакраментальную фразу, дядечка продолжил свой путь по бескрайнему берегу. Ничего себе... А говорил, что не туземец. Какой же нормальный, цивилизованный человек будет водить на поводке волка? Я в детских сказках даже такого не читала.

Безумно хотелось спать. В Венеции сейчас уже ночь... Мне однажды кто-то раскрыл секрет, как безболезненно сменить часовые пояса. Ни в коем случае нельзя дрыхнуть в самолете. А я об этом секрете совсем забыла... Когда мы возвращались в отель, солнце вдруг красным булыжником бухнулось в воду. Стемнело мгновенно, в одну секунду, прямо на глазах. От дневного зноя осталась лишь влажная духота, но дышать стало легче, приятнее.

Я так устала, что мне уже было не до романтики и флирта. Одна мысль маячила в голове — поскорей добраться до кровати и умереть. Но Георг уговорил меня отужинать. Я хотела покапризничать, но и на это сил не осталось. В маленьком уютном ресторанчике, что расположился на цокольном этаже отеля, мы заняли столик в отдельной кабине. Посетителей было немного, человек пять, может, шесть. Тихонько наигрывала народная таитянская музычка, нечто среднее между негритянским джазом и завываниями киргизского акына. Хорошо...

Официант извертелся вокруг нас, старался всячески нам потрафить, поставил на стол канделябр, зажег свечи, внимательно выслушал заказ и умчался на кухню. Представляю, как бы его раздуло, если бы он узнал, что имеет честь обслуживать самого принца датского... От чаевых, наверное, отказался бы.

Георг загрустил. Он печально теребил в руках бумажную салфетку. Я смотрела на него и думала — что он во мне нашел? Ему бы принцессу себе подыскать с родословной, как у породистой овчарки. А я... Дворняга... К тому же, сумасшедшая дворняга.

Да, есть у меня такой недостаток. Я иногда и сама не знаю, какой фортель выкину в следующую минуту. Но именно эта непредсказуемость и нравится мужчинам... Странно, да? Я на их месте лучше бы морских свинок дрессировала. За это хоть деньги платят.

— А что будет потом? — спросил он. — Потом, когда все закончится?

— Суп с котом, — не очень весело ответила я. — Ты, вообще, о чем?

— Я о нас с тобой... Не вечно же продолжаться этому блаженству...

— Что ты называешь блаженством? Ничего блаженного пока не вижу. Слишком жарко здесь. Боюсь, долго не выдержу, сварюсь. И искупаться нельзя, вода ледяная. Тоже мне — контрасты! Тоже мне, международный центр туризма! Тоже мне — гогеновские места!

О своих женских проблемах я тактично промолчала.

— А я до сих пор не могу поверить... — Георг опустил глаза. — Мне кажется, что это сон... Что стоит открыть глаза, и все исчезнет, испарится...

— А у меня репетиция в театре на сегодня назначена...

— Знаешь, а ведь я прошлую ночь совсем не спал... Думал о тебе... Чуть не плакал от бессилия и безысходности...

— А я пьесу еще в руки не брала... Пьеска-то в стихах... Шекспир написал... Ух, и скандал же будет!

— Так не хотелось расставаться с тобой...

— Интересно, Арсеньев полетел в Москву или же остался меня искать в Венеции?

— А сейчас... Сейчас я так счастлив... Словами передать не могу... Но ведь скоро настанет момент, когда мы...

— Слушай, нордический! — Мне порядком осточертела эта ипохондрия. Сколько можно? Нудит и нудит. Бе-бе-бе, бе-бе-бе. — Так хорошо было, когда ты молчал.

Георг запнулся, как-то виновато посмотрел на меня. Нечего обижаться, Гошенька. Просто всему свое время. Пожалуйста, не превращайся в зануду. Ты же умеешь улавливать нужный момент для нужных слов. Так к чему эти рассусоливания? В конце концов, между нами еще ничего не было, кроме детских поцелуев. А если и дальше ты будешь вести себя в том же духе, то и не будет.

Разумеется, вслух я эту мысль не выразила, но Георг, кажется, все понял. Понял, что нет смысла заглядывать вперед, что за несколько дней спокойного счастья, которые щедро отвела нам судьба, нужно успеть оторваться на полную катушку. И не думать о расставании. Не думать о плохом. Кто знает, как все сложится в дальнейшем? Кто знает?

Мы быстренько расправились с ужином, выпили шампанского, съели по шарику ванильного мороженого и поднялись наверх. Пока я тыкала ключом в замочную скважину, Георг топтался рядом. Мы оба чувствовали себя как-то неловко.

— Я могу зайти? — робко спросил он.

— Зачем?

— Просто так...

— Нет, нельзя. — Я крепко пожала ему руку. — Спокойной ночи. Пусть тебе приснится розовый слоненок.

Не успела я раздеться, как раздалось слабое царапанье в дверь.

— Кто там? — Впрочем, можно было и не спрашивать. И так понятно.

— Я... Открой, пожалуйста...

Я открыла.

— Чего тебе?

— Я только хотел спросить....

— Ну?

— Почему именно розовый слоненок? Почему не синий, не зеленый?

— Не знаю... — Я действительно не знала. Просто ляпнула первое, что пришло в голову. Где-то слышала. Актеры — попугаи, обезьянки. А уж женщины!..

— А... Понятно... — сказал Гоша, хотя вряд ли он что понял.

Я скинула с себя легкое платьице, зашла в ванную комнату, открыла кран. Бассейн начал заполняться теплой, бурлящей кислородными пузырьками водой.

Надо бы Илюше позвонить... Он волнуется за меня. Я должна была приехать... Вот только ополоснусь и сразу позвоню.

Обернувшись пушистым полотенцем и оставляя на полу мокрые следы, я засеменила в спальню. Долго не могла нащупать на стене выключатель. Так и не нащупала. Чьи-то руки обхватили меня за талию...

Честно, я ощутила, как мое сердце заблуждало по грудной клетке. Это был не испуг даже, а что-то страшнее, не поддающееся описанию. Я силилась закричать, но из горла вырвалось лишь шипение.

— Это я... Не бойся... — шепнули мне на ухо.

Фу ты, Господи... Георг... Вот дурачок! Я же могла умереть от страха! Минуточку... А что он здесь делает? Как он здесь оказался? И какого черта он лапает меня своими ручищами? Кто позволял?

— Я перебрался через лоджию... — взволнованно говорил Георг. — Это одиночество невыносимо... Я не могу без тебя... Я хочу быть рядом с тобой...

Это уж слишком... Меня, вообще-то, довольно-таки трудно вывести из себя, но если уж кто выведет... Не позавидую ему... Я изловчилась и ка-а-ак... двинула его локтем! Удар получился впечатляющим. Георг ойкнул.

— Это еще что такое? — Я щелкнула выключателем, и комната наполнилась мягким, убаюкивающим светом. — Ты что себе позволяешь, пингвин королевский? Думаешь, нашел себе резиновую куклу? Захотел — надул? Пошел вон! Убирайся!

— Прости меня... — Георг глотал ртом воздух, как рыба. Уже второй раз причиняю ему боль. А иначе как? Иначе не получается.

— Ты что себе вообразил? Да за кого ты меня все время принимаешь? То машиной меня покупал, то лезет в номер через балкон... Ну кто я тебе? Что ты меня все банальностями берешь? Думаешь, у меня дурной вкус? Ошибаешься, Гошенька... Ох, как ошибаешься...

— Я люблю тебя, — тихо сказал он.

— Ой, прекрати. — Я потихоньку начала успокаиваться. — Эти высокие слова надо сначала говорить, а не после.

— Это не высокие слова. Я действительно тебя люблю... — Он продолжал стоять в углу, как нашкодивший ребенок.

— И что дальше?

— Ты похитила меня... — Он попытался улыбнуться, но вместо улыбки получилась страдальческая гримаса. — Значит, я должен быть твоим рабом... Я выполню любое твое приказание... Только не отталкивай меня... Прости, не знаю, что со мной произошло... Не удержался... Ты волнуешь меня, ничего не могу с собой поделать... Я хочу относиться к тебе, как... У нас сейчас такие отношения... Странные... Но это ведь больше чем дружба, правда? — И он опять посмотрел на меня своими голубыми озерами. Ух, аж дух захватило...

Я находилась у края бездонного обрыва. Как тогда, на Скальде. Сделать один-единственный шаг и... Но я должна была пересилить себя, должна была победить в схватке с природой... Иначе, чем я тогда отличаюсь от животного? А я не животное, а женщина.

Нельзя... Нельзя... Нельзя... — гулким эхом колотилось в моих висках. Это все должно быть не так... Совсем по-другому... Так же неправильно... А Георг продолжал смотреть на меня завораживающим, немигающим взглядом.

— Уходи, — проглатывая сухой комок, проговорила я. Уходи, прошу, взмолилась я мысленно. Я себя знаю... После этого все кончится... Ты выпьешь меня, и я иссякну... Уходи... Я не хочу тебя потерять... И давай сотрем из памяти эти минуты... А завтра утром... Завтра утром мы снова встретимся... Словно ничего не произошло...

И он ушел... Не сказав ни слова... Он опять понял меня...

Я долго ворочалась: не могла сомкнуть глаз. Со мной происходило что-то странное, незнакомое, прежде неизведанное... Душа ныла и ликовала одновременно... Я ненавидела Георга... И любила его... Он вдруг стал для меня родным человеком. Родным... Будто рухнула невидимая каменная стена, разделявшая нас... Он друг... Он настоящий, верный друг... Жаль, что иногда друзья совершают предательство...

Нет, Георг не Андрей, он не предаст меня... Он особенный... Он принц... На белом коне... Несбыточная мечта первоклассницы...

А в Москву я так и не позвонила...