Любовный поединок

Глава 13

Полностью одетая, И Серена прилегла на кровать, вслушиваясь в шум "Ч не на шутку разыгравшейся за окнами бури. Ветер налетал порывами и свирепствовал вовсю в саду и прилегающей роще, ломая с треском ветви вековых деревьев.

Новый и неожиданный звук привлек ее внимание. Внизу хлопали двери и раздавались громкие, рассерженные голоса. Громче всех звучал зычный голос Джулиана. Она в панике вскочила с кровати, словно вспугнутый лесной зверек, готовая к немедленному бегству.

Произошло нечто такое, что мгновенно нарушило ее тщательно разрабатываемые планы. Джулиан не должен был вернуться ранее завтрашнего дня. Именно на этом строились все ее расчеты. Как только гроза утихнет, она собиралась ускользнуть из-под его опеки.

Накануне в прибрежных зарослях она высмотрела плоскодонную лодочку, на которой намеревалась спуститься вниз по течению, причалить у таверны «Семь звезд» на противоположном берегу и там найти помощь.

Весь день она обдумывала этот план, перебирая в уме различные варианты и осторожно выспрашивая ничего не подозревающих сторожей и мальчишек, ухаживающих за лошадьми на конюшне, о достопримечательностях окружающей местности. Они охотно делились с ней сведениями и радовались ее живой любознательности.

Теперь, когда она была в полной готовности, оставалось только накинуть плащ, брошенный на спинку стула в ожидании решительного момента, все могло пойти прахом. Этого она не могла допустить. Что бы там ни творилось внизу, как бы ни хлопали двери и топали слуги, какие бы приказания ни выкрикивал Джулиан, она должна осуществить свой план бегства.

Дверь ее комнаты угрожающе заскрипела, но, к счастью, никто этого не услышал. Она протиснулась в узкую щель, сделала пару осторожных шагов и заглянула через перила лестницы в холл. Там горели свечи и было полно людей. Их черные тени метались по стенам. Двое внесли на растянутом одеяле, вместо носилок, своего раненого товарища. Экономка, выскочившая на переполох в ночном одеянии и с папильотками в волосах, сгорая от любопытства, задавала бесчисленные и бестолковые вопросы, на которые не получала ответа. Какие-то обрывки разговоров между мужчинами донеслись до ушей Серены. Она разобрала слова засада и разбойники с большой дороги, произнесенные Джулианом.

Он послал гонцов за доктором Амесом, раненого унесли в комнаты на первом этаже, холл опустел, Серена успела вернуться к себе, прежде чем на лестнице раздались тяжелые шаги хозяина дома. Она нырнула, не раздеваясь, в постель и укрылась одеялом до подбородка. Когда Джулиан рывком распахнул дверь и встал в дверном проеме со свечой в руке, она, моргая, приоткрыла глаза, притворилась, что он пробудил ее от глубокого сна своим вторжением.

Колеблющееся пламя свечи производило странный эффект. Его лицо выглядело маской с прорезями для глаз, за которыми не было ничего, кроме темной пустоты. От него исходила волна такой жестокости и холодной слепой ярости, что Серена невольно затрепетала.

— Джулиан! Что случилось? — сдавленным голосом спросила она.

Рейнор был неподвижен и нем, как статуя, Казалось, никакие слова не пробьются сквозь панцирь ненависти, в который он облачился. Но постепенно он стал оживать. Его плечи шевельнулись.

— Ничего страшного. Я зря побеспокоил тебя, — произнес он на удивление мягко. — Спи!

Он притворил за собой дверь, и комната вновь погрузилась в темноту. Серена судорожно пыталась собраться с мыслями. Произошло что-то неожиданное и непонятное. Какое-то вооруженное столкновение на дороге, какие-то разбойники, один человек ранен. Она не поверила в версию о разбойниках. Естественно, что мужчины не желали обсуждать настоящую причину столкновения в присутствии экономки. Но все-таки что это было?

Воображение рисовало перед ней смутные, сменяющие одна другую картины. Она подумала о каких-то скрывающихся в лесах якобитах, попытавшихся с оружием в руках вырваться из западни. Цепочка имен и событий — Флинн, лорд Алистер, ее похищение, спешный отъезд Джулиана в Лондон — выстроилась в ее разгоряченном мозгу.

Джулиан в раздумье спускался по лестнице. Странно, что переполох в доме не разбудил Серену. Какие-то неясные подозрения закрались в его душу. Он замедлил шаг, потом остановился, его пальцы сжали в безотчетном порыве ярости лестничные перила. Он медленно повернул голову и взглянул на дверь комнаты Серены. Может быть, ему стоило вернуться и как следует допросить жену? Появление экономки с вопросами о том, как лучше позаботиться о раненом, нарушило ход его мыслей.

В ожидании доктора пострадавшего грума разместили на просторном кухонном столе. Друзья щедро поили беднягу бренди, чтобы облегчить его страдания. Пересуды о недавнем событии не утихали. Томпсон был единственной жертвой ночного происшествия. Ему досталась первая же выпущенная нападавшими пуля. Она попала в плечо и порядком разворотила его. Остальные люди из сопровождения Джулиана остались целы и невредимы, но пережитое волнение требовало восстановления присутствия духа. Поэтому мужчины, скинув плащи и шляпы, глотали бренди стаканами. Миссис Форест едва поспевала доставать из погреба все новые и новые бутыли.

Как всегда бывает после битвы, когда опасность миновала, участники охотно вспоминали душераздирающие подробности сражения.

— Воистину плохи дела в Англии, — заявил кто-то, — если честные люди вынуждены на большой дороге грабить таких же честных тружеников!

— О каких разбойниках тут зашла речь? — возразил другой собеседник. — Никакие они не разбойники! Я вам скажу, кто это был. Щеголи— лорды, у которых гвоздь в заднице. Им на месте не сидится. Решили поохотиться на людей вместо лисиц, могу поклясться на библии — это все знатные господа… Так они развлекаются!

— Почему ты так уверенно говоришь? — резко спросил Джулиан.

— Потому что они не спросили с нас деньжат! «Жизнь или кошелек!» — вот что прежде всего кричат разбойники. А палить почем зря им не с руки. А эти выскочили из тьмы как бешеные и стреляли без предупреждения. А когда мы ответили им огнем, они тотчас удрали, как побитые псы. Поверьте мне, сэр, у разбойников больше достоинства и мозгов в головах.

— Они не знали, что мы все вооружены, — подал голос кто-то еще. — Хотели откусить кусок, который им не по зубам.

Каждый из присутствующих пытался сказать свое слово.

— Сдается мне, что виноват во всем наш Джо. Может, он запустил на днях руку не под ту юбку? Вот муженек и подкараулил его, только попал не в того, в кого метил. Впредь будь любезен, оставь замужних бабенок в покое, а то быть нам всем из— за тебя раньше времени на том свете!

— Нашли козла отпущения! — возмутился Джо, двадцатилетний парнишка с приятной внешностью и репутацией великого дамского угодника. Высказывание товарища в чем-то ему польстило, и поэтому он не был уж так рассержен и отшутился беззлобно: — Дружище Дэви, ты брешешь, как собака на луну. Я знаю, вы сегодня наложили полные штаны со страху, в отличие от меня, но вам, женатикам, это простительно. Вам надо думать о семьях, а я холост. После меня не останется безутешной вдовушки и голодных ребятишек. Все мое достояние унаследуете вы, мои друзья-товарищи.

— Ты успеваешь тратить деньги еще до того, как их получишь. Вряд ли что задерживается в твоем кармане. Когда ты сыграешь в ящик, нам придется скидываться на твои похороны.

Чем больше наливалось в стаканы и выпивалось доброго бренди, тем веселее и беззаботнее текла беседа. У этой мужской компании цель была благородная — помочь раненому забыть о боли и хоть как-то развлечь невинного страдальца. Появление врача прервало попойку.

Слуги, покачиваясь на ходу, разбрелись на ночлег. Кто в конюшню, кто в сторожку, кто завалился спать в укромном уголке.

Прошел еще час, пока в доме все стихло. Томпсона отнесли в приготовленную для него постель в маленькой прихожей рядом с покоями домашней сестры милосердия миссис Форест. Джулиан оставался единственным, кто бодрствовал. Он был слишком взволнован загадочным нападением на его эскорт всего в миле от его поместья, чтобы искать забвения во сне…

Разбойники с большой дороги? Развлекающиеся местные дворянчики? В это трудно было поверить. Но если не они, то кто же?

Утопив усталое тело в своем любимом глубоком кресле в библиотеке, он водрузил свои длинные, обутые в высокие сапоги ноги на каминную решетку и постарался прояснить мозги с помощью очередной порции бренди.

Если это грабители, то почему они, действительно, не потребовали сначала поднять руки вверх и расстаться с деньгами? Какие-то необычные и очень уж кровожадные разбойники. Он с такими не сталкивался и даже не слышал о подобных нападениях, версия о пьяных бездельниках-лендлордах, охваченных спортивным азартом и стреляющих во все, что движется, тоже была мало правдоподобна. Неподходящая ночь для занятий спортом — дождь, ветер, гроза. В такую погоду никого не оторвешь от горящего камина. И ни один, самый непутевый пьяница лендлорд не заставит своих лошадей скакать по темным мокрым пустошам. Не выглядело это и чьей-то досадной ошибкой — слишком свирепа и целенаправленна была атака со стрельбой без предупреждения и почти в упор.

Вероятно, его хотели убить, но кому Джулиан мог так досадить, чтоб тот мог желать его смерти? Кто мог получить от этого выгоду?

Оставив на время решение этой головоломки, он стал перебирать в памяти события предшествующего дня. Может, здесь отыщется ключ к разгадке неожиданного покушения. По приезде в город он первым делом навестил своего адвоката. Став женатым человеком, он обязан был содержать все дела в идеальном порядке. Следующий его визит был в Уорд-хаус для разговора с глазу на глаз с Флинном. Джулиана беспокоила задержка с возвращением Уордов из Франции. По его расчетам они уже должны были ступить на английскую землю пару дней назад.

Хлебнув еще бренди, Джулиан откинул голову на спинку кресла, смежил веки и позволил себе ненадолго погрузиться в мир мечтаний. Он предвкушал удовольствие лично сообщить известие о его браке с Сереной ее родным, прежде чем они узнают о нем из других источников. С его точки зрения, это было бы одновременно и благородным поступком, и удовлетворяло бы его жажду мести. Таким образом, он вдвойне уплатил бы свой долг чести — по-джентльменски обошелся бы с дочерью и унизил бы ее отца. Его план привести сэра Роберта Уорда к моральному и материальному крушению должен быть осуществлен. Джулиан не склонен был менять свои намерения. Негодяю суждено было понести наказание. Справедливость обязательно восторжествует.

То, что дочь подлого лорда стала супругой мстителя — это лишь случайность, игра слепой судьбы. Это никак не повлияет на дальнейшие действия Джулиана. Да и можно ли назвать мщением то, что собирался сотворить Джулиан? Восстановление справедливости, божья кара — вот что это такое!

Он на время попытался отогнать прочь всякие мысли о Серене. Беды, которые он собирался обрушить на голову сэра Уорда, никак не должны коснуться его дочери. И никто не имеет права вмешиваться в ее отношения с Джулианом, ныне законным ее супругом.

В беседе с Флинном, выслушав его предположения о причинах задержки — плохое самочувствие сэра Роберта или непогода в проливе, — Джулиан кратко проинформировал юношу о несчастном случае, произошедшем с нею, и об ее легкой контузии. Меньше всего ему бы хотелось, чтобы Флинн сломя голову примчался в Твикенхем и начал расспрашивать Серену, что с ней и как она себя чувствует на новом месте. Супруг полностью отвечает за свою жену, и ни один мужчина больше не встанет между ними.

Флинн долгим испытующим взглядом уставился в лицо Джулиана. Он, казалось, намеревался высветить всю скрываемую от него правду.

Джулиан выдержал его взгляд. Молчание затягивалось. Первым все-таки нарушил его Флинн.

— М-да! — неопределенно пробормотал он. — Значит, она доставила вам немало хлопот. Я этого ожидал… Что ж, вы вправе распоряжаться ею, раз она теперь в доме, где вы хозяин… Пока я не увижу ее лично, не могу дать вам никакого разумного совета.

На этой примирительной ноте закончился разговор, который не удовлетворил полностью никого из собеседников.

Потом Джулиан занялся весьма деликатным делом. Он нанес поочередно визиты своим знакомым дамам с целью распрощаться с ними по-хорошему и намекнуть, чтобы они больше не ждали от него знаков внимания и не делали попыток вернуть себе его благосклонность.

Если уж он собирался привести свои дела в порядок, то ему нельзя было в дальнейшем растрачивать себя по пустякам.

Конечно, он был всего лишь слабым и легко искушаемым божьим созданием. Расставание с прекрасными особами противоположного пола навеяло на него печаль, которую не могли развеять даже прощальные объятия. Ему пришлось раздарить множество поцелуев, чтобы осушить слезы на глазах милых соблазнительных женщин. Один уютный благоуханный будуар сменялся другим. Все смешалось у него в голове. Правда, он смог мужественно противостоять искушениям и отделывался подарками на память в виде каких-то безделушек и чередой поцелуев. Иногда, впрочем, эти поцелуи были чересчур уж страстными, и обряд прощания затягивался. Его прошлая беззаботная холостяцкая жизнь никогда не представлялась ему раньше в таком радужном свете. Но всему приходит конец!

Негодяй! Кретин! — мысленно упрекал он себя. — Если б Серена узнала об этих поцелуя.

Но все же довольная улыбка засветилась на его лице. Сколько еще осталось в Лондоне женских спален, где его ждут не дождутся, сколько кроватей, готовых принять его для любовной игры! В их числе и постель в комнате Виктории, там, наверху в его доме в Твикенхеме. Но он жаждал оказаться только в объятиях Серены!

Он осушил стакан до дна, поднес его к глазам и стал смотреть сквозь толстое стекло на свет. В стакане смутно мерцал огонек свечи. Такими же смутными были и его мысли. Какой черт дернул его пуститься в обратное путешествие к дому в потемках, взяв с собой только несколько грумов для охраны? Эта бредовая идея пришла ему в голову внезапно в конце дня. Он приехал в свой игорный дом и как неприкаянный бродил там по комнатам, пока в библиотеке не наткнулся на лорда Керкланда.

Граф приветливым жестом подозвал его к себе.

— Ваше ж-желание исполнилось. Сэр Роберт п-прощен… — как всегда, слегка заикаясь, произнес лорд.

. Джулиан неохотно вступил в разговор.

— Я так понял, что вы приложили к этому руку. Но мне казалось, что раньше вы противились объявлению амнистии сэру Роберту.

Хитрая и насмешливая улыбка мелькнула в глазах у графа.

— Я послушал вас и переменил с-свое мнение. О, мы не рассчитываем, разумеется, что сэр Роберт с-сменит свою волчью шкуру на безобидную овечью. Несмотря на принятую им п-присягу верности Короне. Нет! Мы не тешим себя такими надеждами. Но мы р-решили, что лучше держать его з-здесь, где он будет у нас на глазах. Если он захочет еще раз п-получить по носу, мы окажемся тут как тут!

Рассмеявшись, Джулиан собрался уже продолжить свое странствие по игорному дому, но его остановил откровенно враждебный взгляд лорда Чарльза Тремэйна. Некоторое время они словно играли с ним в гляделки. Лорд Чарльз отвел взгляд первым. Джулиана несколько удивило поведение этого гостя. Лорд Чарльз был наиболее настойчивым из поклонников Кэтрин Уорд. В своих попытках сблизиться с Сереной Джулиан предпринял легкий флирт с ее родственницей. Вполне понятно, что лорд Чарльз был этим недоволен, но Джулиану не хотелось заиметь в его лице врага. Тем более что вся интрига не имела никакого смысла для них обоих. Кэтрин Уорд была влюблена в собственного мужа.

Эта случайная встреча с поклонником родственницы Серены напомнила Джулиану, что он теперь женат, и вселила в него непонятное беспокойство. Он тотчас же решил отказаться от прежних намерений переночевать в Лондоне и приказал слугам готовиться к возвращению в Твикенхем.

Но раз эта стремительная ночная скачка была незапланирована, почему его не оставляет мысль, что кто-то сознательно подстерегал его на дороге. Ведь никто не знал о внезапном изменении его планов. Никто не мог устроить ему засаду. Может быть, предполагаемые убийцы следовали за ним на всем пути из города? Если это не разбойники, то кто же? У кого имелся мотив для убийства? Мысли Джулиана пошли по второму кругу, но он был по-прежнему далек от разгадки. За окном сверкнула молния, затем последовал такой громовой раскат, что, казалось, и небо и земля раскалываются на куски и вот-вот провалятся в бездну. Лениво поднявшись с удобного кресла, Джулиан шагнул к окну. На дворе было черным-черно.

Он уже собирался вновь занять свою любимую позу в кресле, как вдруг вспышка молнии, подобная взрыву тысячи фейерверков, залила всю местность мертвенным тревожным светом. За краткое мгновение он успел разглядеть маленькую фигурку, копошащуюся на речном берегу. Неизвестное существо — он почему-то был уверен, что это женщина, закутанная в плащ, — пыталось спустить на воду крохотную лодку. Тотчас же тьма поглотила ее.

Наверное, это ему привиделось. Кто же осмелится, тем более женщина, высунуть нос наружу в такую ночь, да еще возиться с лодкой, чтобы отдаться во власть разбушевавшейся водной стихии. Какое же отчаяние заставляло эту женщину обратиться в бегство — откуда и от кого?

Действия опередили его мысли. Схватив свечу, он устремился вверх по лестнице. Он не обнаружил никаких следов Серены — ни в гардеробной, ни в спальне. Она исчезла. Неясные подозрения и предчувствия оправдались. Беда никогда не приходит одна.

На мгновение он застыл как вкопанный, но тут же очнулся. С проклятием на устах он бросился догонять беглянку. Перепрыгивая через несколько ступеней, он преодолел крутую лестницу, пересек вестибюль мощным звериным прыжком, схватив на лету оставленный на спинке стула плащ. Входная дверь оглушительно хлопнула за ним, вызвав панику в покоях супругов Форест.

— Серена!

Ливень словно смыл его вопль. Никто не откликнулся на зов Джулиана.

— Серена!

Проваливаясь в размокшем торфе, он бежал через лужайку. Легким не хватало воздуха, сердце колотилось так, будто готово было вырваться из груди. Как же глуп он был! Как доволен собой, как самоуверен! Он должен был предупредить своих людей, что за беззащитной внешностью его жены, за ее покорностью и улыбочками робкой невинности прячется ведьма, хитрющая и злобная. Она была урожденная Уорд. Он-то должен был предвидеть, что можно ожидать отнес.

Мокрые кусты хлестали его по лицу в темноте, словно кто-то безжалостный и ехидный надавал ему пощечин. Правильно, поделом тебе, Джулиан!

Поляну он миновал и теперь умерил шаг, хотя ноги сами тянули его вперед в жажде погони. Дрожь сотрясала его тело — от ярости и от страха за ее участь. Неужели она так ненавидит его, что решилась на смертельный риск? Она поставила на карту собственную жизнь, чтобы только скрыться от него. Но если он уж такое, внушающее ей страх чудовище, то она воистину порождение дьявола.

Он брел в потемках вдоль берега, выкрикивая:

— Серена! Ради Бога, ответь, где ты? Провидение распорядилось так, что прислало на его счастье еще одну молнию. Опять по небу пробежала огненная трещина, и Джулиан наконец узрел беглянку.

Та, за кем он охотился, уже плыла вниз по реке на порядочном расстоянии от него. Длинным шестом она старалась уберечь свою утлую лодку от опасных камней и скоплений речных водорослей.

Какой дьявол нашептал ей подобный способ бегства? Она что, не знает, что находится в плоскодонке? Что выплыть на реку в такую погоду означает верную гибель? Что ее вот-вот понесет на быстрине, закрутит и опрокинет?

Мысли его путались. То ли ему бежать и звать своих людей на помощь, то ли одному продолжать преследование? Чертыхаясь, проклиная и свою злосчастную судьбу, и самого себя, он направился к пристани, где были прикованы цепями большие лодки.

Серена даже не подумала о том, что Джулиан может пуститься в погоню за ней. Все ее мысли были заняты тем, как обойти бесчисленные препятствия, неожиданно возникающие перед ней из темноты. Предугадать их появление было невозможно. Тьма была такой густой, что она не видела дальше своей протянутой руки. Берег скрылся за сплошной пеленой дождя.

Она не представляла себе раньше, насколько страшным окажется это плавание. Это была не та Темза, которую она знала с детства. На реке не было других лодок и лодочников, выкрикивающих слова приветствия. Не было огоньков по берегам, которые бы по-дружески указывали ей путь.

Темза превратилась в мрачный Стикс, реку Ада, которая уносила ее в царство мертвых.

Она боролась не только со все нарастающей силой течения, но и с паникой, охватывающей ее. Капюшон не защищал лицо от хлещущих дождевых струй. Полы плаща раздувал ветер, способный, казалось, разорвать плотную материю в клочья. Толчки от столкновения с неизвестными препятствиями становились все более угрожающими.

Как только она спустила плоскодонку на воду и доверилась водной стихии, ей тут же захотелось обратно на берег. Только сумасшедший мог решиться на плавание по реке в такую грозу. Но выбора не было. Встретиться опять лицом к лицу с Джулианом было немыслимо. Это было хуже, чем смерть.

Она должна пройти через все испытания, собрать все силы и всю свою волю воедино, но только не вернуться к нему с покаянием и со стыдливо опущенной головой. Дьявол ли он в человечьем обличий или просто подлый обманщик, правительственный агент, заманивший ее в свою сеть, — ей было сейчас все равно. Возврата к прошлому нет, какая бы жестокая участь ни ждала ее впереди.

Она потеряла ощущение времени. Как долго она плыла по течению до того момента, как вдруг ей почудилось, что она не одна на реке?

Кто-то гнался за ней на большой лодке, и даже шум бури не заглушал тяжелого дыхания ее преследователя.

— Серена!

Это его голос. Пусть Стикс поглотит ее тело, но она не сдастся!

Течение опрокинуло ее лодку, она упала лицом в воду, захлебнулась, но тут же поняла, что она на песчаной отмели и ей не грозит участь утопленницы. Сбиваемая с ног стремительным потоком, она все-таки добралась до прибрежных кустов и вцепилась в мокрые, ускользающие из-под рук ветки. Ветхий челнок проплыл мимо и, наверное, вскоре утонул. Свобода Серены зависела теперь только от проворности ее ног. Но сучья таких мирных в хорошую погоду ив сейчас сплелись перед нею в зловещую сеть. Она запуталась в зарослях и упала на колени, моля Бога грозы, чтобы он поразил ее. Но прежде чем ударила молния, она почувствовала, что его руки коснулись ее.

— Чертова ведьма! Ты мне за это заплатишь! Запах бренди, исходивший от Джулиана, не мог перебить никакой штормовой ветер.

— Нет! — вскричала Серена.

Какие-то ветки поддались ее отчаянным усилиям. Она сломала их с треском, хлестнула по ненавистному лицу и вновь побежала. Но ее шаги в промокшем от ливня плаще были во много раз короче шагов его длинных ног. Болотная трава, которая больно резала ее кожу сквозь чулки, для него была смехотворным препятствием. Она ударилась лбом о какую-то деревянную стену и тут же почувствовала, что раскаленные клещи сомкнулись вокруг ее дрожащего тела. Его руки были горячи, и еще жарче было его дыхание.

— Вот мы и прибыли на место, моя дорогая женушка!

Ударом ноги, обутой в подкованный сапог, Джулиан распахнул дверь ветхого сарая. Он втащил ее в убежище, укрывающее от ливня, ветра и молний, толкнул на верстак, засыпанный стружками, и стал срывать с нее мокрую одежду.

Серена осталась один на один со зверем, охваченным яростным мстительным желанием, грубым животным, не признающим никаких правил приличия, мольбы или протесты — все было бесполезно. Ее кулаки и острые ногти не могли противостоять его напору. Полураздетая и беспомощная, она вдруг нашарила рядом с собой оружие — молоток, забытый плотником.

На мгновение высвободив руку, Серена нанесла удар.

Тяжелое тело Джулиана по-прежнему давило на нее, но его хищная хватка ослабла. И тогда она испугалась, что совершила что-то непоправимое.

Серена затаила дыхание, не пытаясь освободиться от давившей на нее тяжести. Мужчина, лежащий на ней, казалось, был без сознания. Инстинкт подсказал ей, как можно привести его в чувство.

Ее губы нежно коснулись его губ. Холод и одновременно жар исходили от них. Вряд ли Серена отдавала себе отчет, что делает. Ей надо было оживить этого человека, и она добивалась своей цели любыми средствами. Поцелуй оказался подобным глотку эликсира жизни. Его губы раздвинулись, ее уста слились с его устами. Когда же им пришлось оторваться друг от друга, чтобы восстановить дыхание, Джулиан прохрипел чуть слышно:

— Со мной твои штучки не пройдут, ведьма…

Его тон, его глаза, блеснувшие в отсвете вновь рассекающей небо молнии, были исполнены такой ненависти, что она нашла в себе силы оттолкнуть его и сделать попытку опять обратиться в бегство.

Но не успела она сделать и пару шагов, как его протянутая рука цепко ухватила ее за щиколотку. Серена повалилась лицом в копну сена, сложенного у двери сарая. Ее кожу больно укололи жесткие сухие травинки. Джулиан ползком подобрался к ней, и битва между ними завязалась с новой силой. Ее воля к сопротивлению таяла с каждым соприкосновением их тел. Он сдернул с нее остатки одежды и схватив за плечи, заглянул ей в глаза.

— Не притворяйся! Ты же меня хочешь! — шептал он.

Она без слов ответила ему тем, что прижалась обнаженной грудью к его груди. Ее губы, ее пальцы звали его, настаивали, чтобы он тоже разделся. Джулиан не замедлил это сделать. Его платье улетело в темноту, смешалось с ее одеждой, и их тела наконец, освобожденные от всех оков, слились. Серена забыла о том, как колко сено, в котором они предавались любви, какой ураганный ветер бушует за стенами их жалкого убежища.

Первое, что она услышала после любовного забытья, было его ворчание:

— Как любовница ты хороша, но жениться на тебе я и злейшему врагу не пожелал бы.

— Ты уже это сделал. Теперь расхлебывай кашу.

— Уже сыт по горло. Как ты все это устроила?

— Что?

Джулиан шлепнул ее по щеке.

— Не строй из себя невинную овечку. Кто напал на меня? Кто всадил пулю в моего грума? Во сколько это тебе обошлось?

— Я ничего не знаю!

— Лгунья! Скажи мне правду, или я задушу тебя!

— Души, — задыхаясь, пробормотала она. Его сильные пальцы сдавили ей горло. Серена раскрыла рот, чтобы вдохнуть последний глоток воздуха перед смертью, но поцелуй Джулиана перекрыл ей дыхание. Все! Конец! Как она подумала, но ошиблась. Она была жива, и ее тело стало отвечать на движения его тела. Оказалось, что можно не дышать и даже умереть, но в то же время получать удовольствие на том свете. Что это — ад или рай — разницы нет никакой !

— Я тебе не сдалась, — все-таки сказала она. — Ты меня взял штурмом.

— Чертовка! Почему, прежде чем тобой овладеть, я должен обязательно с тобой подраться?

— Твое счастье, что у меня под рукой оказался только молоток, а не топор. А то бы я отрубила тебе кое-что…

Джулиан нашел в темноте ее руку и заставил пощупать то, что она намеревалась отрубить. Так как топора поблизости не было, пришлось утихомирить это «нечто» другим способом. Потом они заснули в копне сена, как ягнята в яслях.