Любовный розыгрыш

4

Когда Нэнси пришла на пляж, ее ждало разочарование — роскошной яхты в заливе не было. Женщина в задумчивости бродила по песку, только что прочесанному граблями. Потом положила пляжную сумку под деревянный навес. Она невольно улыбнулась при виде какого-то аборигена, загнавшего свое каноэ с моторчиком прямо на пляж. Он дружески помахал Нэнси и направился в ее сторону.

— Доброе утро, мэм! Как дела? — широко улыбаясь, спросил он.

— Прекрасно! — отозвалась Нэнси. Возможно, удастся заручиться поддержкой этого местного жителя. Он наверняка знает здесь всех и вся.

— Если вы мисс Гейл, мне велено отвезти вас в поместье «Голубая лагуна», это на восточной стороне побережья.

— Да, я — миссис Гейл. Но кто дал вам это поручение?

Мужчина извлек из кармана шорт визитную карточку.

— Так вы от Жильбера ди Клементе?! — обрадовалась Нэнси, внимательно изучив кусочек картона. На обороте визитки было нацарапано: «Пожалуйста, придите».

Едва веря своей удаче, Нэнси на секунду задумалась.

— А господин Филипп тоже там?

Посланец ухмыльнулся.

— Если бы мистер ди Клементе знал, что на его земле находится Филипп, он бы бросился за ружьем!

Нэнси просияла. Значит, Филипп врал про болезнь своего отца! Адвокат ждет ее! Ну ничего, она найдет способ отомстить интригану! Только сначала надо увидеться с мистером ди Клементе.

— Пошли! — нетерпеливо сказала англичанка, закинув сумку на плечо.

Женщина стоически перенесла путешествие на утлом суденышке, ведь оно приближало ее к заветной цели.

— «Голубая лагуна»! — наконец прокричал сопровождающий.

Берег показался Нэнси абсолютно заброшенным. Только песок и кокосовые пальмы вдоль пустынного пляжа, за которым виднелась зеленая долина между невысоких гор.

— А где же дом? — недоуменно спросила она.

— Чуть дальше по дороге. Вас встретят, не беспокойтесь. — Хозяин суденышка помог гостье сойти на берег.

— Мне надо подождать? — неуверенно спросила Нэнси. Ответа не последовало. Когда она обернулась, оказалось, что абориген отталкивает лодку от берега. — Эй! Не уезжайте же! — предчувствуя недоброе, закричала Нэнси. Она побежала в воду, поднимая фонтанчики серебряных брызг.

Это же ловушка! И заманил ее сюда не кто иной, как Филипп! А она-то хороша, развесила уши. И как теперь отсюда выбираться?

Удрученная, Нэнси вернулась на берег, чтобы как следует осмотреться. И увидела ди Клементе-младшего. На какое-то мгновение англичанка обрадовалась его появлению, но лишь на мгновение!

— Как водичка? — весело осведомился Филипп.

— Замечательная, — неприязненно ответила женщина. — Вы меня снова обманули!

— Может быть, вы сначала выслушаете меня, а уж потом будете ругаться? — Мужчина вел себя как ни в чем не бывало.

Нэнси постаралась успокоиться и взять себя в руки.

— Я полагала, что еду сюда увидеться с вашим отцом!

— Я же вам сказал — он в больнице! — терпеливо, словно говорил с несмышленым ребенком, ответил Филипп.

— Но ведь он вам звонил!

— Да. Он пытался застать меня дома, но ему сказали, где я буду находиться.

— В три часа ночи?

— Как ни печально, но моего отца мало трогает, что другие люди могут в это время спать! — развел руками Филипп. — Если он сам бодрствует, ему наплевать, что кого-то разбудит. Он хотел знать, приехали ли вы.

— Как он себя чувствует? — осторожно поинтересовалась Нэнси.

Филипп хмыкнул.

— Физически неплохо. Отцу не разрешается никого видеть, потому что ему нельзя нервничать.

Женщина удивилась:

— Вы его ненавидите и тем не менее — навещаете?

— Он же мой отец, — просто ответил Филипп.

Что ж, сын не так испорчен, как это кажется, подумала Нэнси с облегчением.

— Как насчет вашего обещания прояснить запутанную ситуацию?..

— Потому-то вы и здесь, — успокоил ее Филипп. — Нужно, чтобы никто не мешал. Каюсь, я воспользовался визиткой отца, чтобы заманить вас, потому что боялся — вы не поедете, если узнаете, что мы останемся наедине. Мне было необходимо привезти вас сюда, Нэнси. Я должен вам многое сказать.

С лица мужчины исчезла усмешка, синие глаза стали совершенно серьезными. Нэнси нахмурилась, раздираемая противоречивыми чувствами.

— Мне не нравятся ваши методы, — холодно изрекла она.

— А мне — методы моего отца, — возразил Филипп. — Именно поэтому мне пришлось привезти вас сюда и именно поэтому вы должны услышать мои объяснения. Вы это заслужили.

Похоже, на этот раз он говорит искренне. Однако все равно надо быть начеку.

— На сей раз ваше объяснение должно быть абсолютно достоверным. Мне кажется, что о намерении вашего отца вам позвонить вы уже знали. И именно поэтому пришли ко мне в номер, чтобы кто-нибудь застал вас там.

— Честное слово, я совершенно не знал, что он будет звонить. — Филипп взглянул на собеседницу с удивлением. — Вас волнует, что о вас думают посторонние, да?

Нэнси огорченно кивнула.

— А как вы думаете? Я стараюсь вести достойную жизнь, — горделиво сказала она.

— Скажите… Вы завтракали в ресторане?

Она кивнула.

— Почему же вы не заказали завтрак в номер, если вас так беспокоят досужие домыслы сплетников?

Нэнси вздернула подбородок.

— Чтобы тем самым подтвердить, что я сделала что-то, чего стыжусь? — с вызовом спросила она.

В глазах мужчины мелькнуло явное восхищение, на щеках появились ямочки.

— У вас есть мужество, Нэнси, — мягко произнес Филипп. — Я приятно удивлен. Для этого надо обладать решительным характером.

— Характер у меня есть. Что же вы намерены предпринять, чтобы восстановить мое доброе имя?

— Предоставьте все мне. Я позабочусь, чтобы ни один человек в отеле никогда не бросил на вас косой взгляд. Обещаю!

— Спасибо. — На душе у Нэнси стало легче. — А теперь… Вы сказали, нам надо поговорить… Что именно вам надо мне рассказать? — осторожно спросила она.

— Довольно неприятную историю. Полагаю, нам лучше пройти в дом. Мои владения граничат с «Голубой лагуной». Посидим на веранде, выпьем кофе.

— Я не могу доверять вам, Филипп, — пробормотала Нэнси.

— Вас беспокоит, что вы будете со мной наедине? — Филипп чуть улыбнулся. — Со мной живет моя тетя, к тому же дом полон слуг. Ну, пошли?

— У меня ведь выбора нет, верно? — обреченно вздохнула Нэнси.

Мужчина быстро коснулся ее плеча, как это делают, успокаивая близкого друга.

— Выбора действительно нет, — спокойно согласился он.

Нэнси еще колебалась, но Филипп уже взял ее за локоть и повел рядом с собой.

— Все кажется ужасно неухоженным, — заметила женщина. — Кто-нибудь этим пляжем пользуется?

— Редко. — Филипп помог ей забраться в машину и захлопнул дверцу. — «Голубая лагуна» возвращается к своему первобытному состоянию. С таким хозяином, как мой отец, далеко не уедешь. — Он махнул рукой. — За свою историю поместье претерпело несколько ударов судьбы — урон от урагана, от болезней людей, полное небрежение со стороны моего отца и его враждебное отношение к Ассоциации.

— Ассоциации?

— К обществу аграриев, — небрежно произнес Филипп. — Это рыночный агент для фермеров в Спаниш-Тауне. Фермеры трудятся на полях, Ассоциация же скупает урожай и продает на рынках. Разорвешь связи с обществом — и нет у тебя рынка. А именно это и сделал мой отец.

— У вас для него нет ни единого доброго слова, — упрекнула Нэнси.

— Я воздаю ему по справедливости. Вы ведь знаете пословицу — посеешь ветер, пожнешь бурю. Он и в самом деле скверный человек, Нэнси. Надеюсь, вам с этим столкнуться не придется. Вы слишком чисты и бесхитростны, чтобы связываться с ним… Дорога ухабистая. Держитесь!

Нэнси послушно кивнула. Итак, она выслушает лишь одну из непримиримых сторон — Филиппа. Не исключено, что у его отца точка зрения совсем другая. Нэнси с нетерпением ждала, когда же она в конце концов встретит Жильбера ди Клементе и узнает, зачем ее пригласили на Ямайку. И ее не должно волновать, что же на самом деле стоит за ненавистью Филиппа к своему отцу — она приехала совсем не за тем, чтобы совать нос в чужие семейные дела.

Джип начало трясти, Нэнси изо всех сил старалась удержаться на сиденье. Лицо Филиппа было напряженно и сосредоточенно. Почувствовав, что пассажирка наблюдает за ним, он улыбнулся ей.

— Будет хуже!

— О, посмотрим! — безразлично откликнулась Нэнси. И они оба расхохотались, поскольку джип попал в глубокую выбоину. — Накаркали! — выкрикнула пассажирка, вновь обретя дыхание, когда джип выехал на ровное место.

Когда представилась возможность, Нэнси исподтишка стала наблюдать за спутником. Ей хотелось в нем разобраться. С его загорелого лица не сходила теплая улыбка. Ему здесь хорошо, подумала женщина, в этой глуши он чувствует себя как рыба в воде.

Подумав, что разгадка этого человека, возможно, кроется в окружающей его среде, Нэнси стала внимательно осматривать окрестности. Да, здесь были настоящие тропическое заросли, настолько дремучие и неосвоенные, что даже становилось не по себе. Филипп же вел машину уверенно, ловко маневрируя. Вне сомнений, он чувствует себя в своей тарелке, полностью владея ситуацией. Это его стихия — волнующая, экзотическая, полная романтики. На земле лежат упавшие с высоченных пальм кокосовые орехи. Тут же бесконечные ряды бамбука, а с огромных деревьев свисают густые лианы. Не хватает только Тарзана.

— Красное дерево! — стараясь перекричать шум мотора, пояснил Филипп, когда они начали взбираться на крутую гору. — А это — хлебное дерево!

Нэнси улыбнулась и кивнула. И тут же вскрикнула от восторга — они пересекли горный хребет и ехали вдоль настоящего ковра из каких-то цветов, алых как пламя. От этого пламени вся земля вокруг будто горела. Нэнси подняла глаза и увидела такое высоченное дерево, что, казалось, оно своими броскими соцветиями упирается прямо в небо.

— Пламенное дерево! — Филипп улыбнулся. — Мы их используем для разграничения территории.

— Это куда лучше, чем табличка «Прохода нет!» — рассмеялась женщина.

— Вам здесь явно нравится, — удовлетворенно констатировал Филипп.

— Райский уголок, — подтвердила Нэнси.

Ей здесь было очень хорошо, несмотря на то, что большую часть жизни она провела в больших городах. И тем не менее она ничуть не сомневалась, что, как и Филипп, могла бы прекрасно жить в этих местах.

Нэнси охватило какое-то нервное возбуждение. А, может, это и есть ее настоящий дом? Возможно, предки ее приехали сюда из Англии, как предположил мистер Редфилд. И семья ее действительно когда-то жила в Кингстоне. Именно поэтому она чувствует себя здесь так хорошо…

— О, Филипп! — выдохнула англичанка, переполненная уверенностью, что день сулит ей только радость.

Глаза спутника горячо сверкнули, выражая жажду эмоционального общения.

И эта жажда была сродни ощущениям Нэнси. Она не испугалась, а, наоборот, потянулась к мужчине с небывалой до этого силой. Этому человеку, видно, тоже известно, что такое глубокая тоска. В нескрывающих боли глазах Филиппа можно было прочитать, что ему ведомы страдания, возможно, такие же тяжкие, как и ее собственные. Все эти резкие линии вокруг рта, эта его ярость, его отношения с отцом — все говорило о том, что человек вынес немало обид и в общем-то несчастлив. Нэнси охватила волна сочувствия, и она нерешительно улыбнулась.

— Мы сейчас недалеко от моей плантации, она называется «Монтего-Ривер». Видите посадки бананов? — продолжил разговор Филипп. — Это уже моя земля.

Англичанка вежливо повернула голову. За окном автомобиля замелькали огромные банановые Листья, по форме похожие на лопасти гребного винта.

— Здесь изумительная природа, — со вздохом умиротворения сказала Нэнси. — Любой человек, окруженный такой красотой, должен чувствовать себя самым счастливым на свете.

— А вам этого ужасно хочется, — поддел Филипп.

— Ведь я права, верно? — засмеялась женщина.

— «Голубая лагуна» — это любимая приманка моего отца, которой он завлекает простофиль.

В голосе Филиппа звучала такая горечь, что Нэнси невольно взглянула на собеседника с любопытством.

— А у вас есть братья или сестры?

— Нет.

— Значит, когда-нибудь это все будет принадлежать вам?

— Сомневаюсь, — пожал плечами Филипп. — Вы видите вокруг бананов большие синие пластиковые мешки?

Нэнси глубоко вздохнула. Похоже, молодому Клементе после смерти отца поместье в наследство не достанется. Совершенно очевидно, что говорить на эту тему он не собирается. А жаль, что помирить этих двух людей просто не в ее силах. И она спросила Филиппа именно то, что он от нее ожидал:

— Для чего они, эти мешки? Как заноза в глазу!

— Уж лучше эти мешки, чем потерять весь урожай, который сожрут древесные крысы или же птицы, — пояснил он. — Кроме того, они предохраняют от повреждения нежную кожицу у молодых плодов. Когда случаются сильные ветры или ураганы, сухие листья могут разрушить кожуру фруктов и их уже нельзя будет продать.

— Так для чего же мешки синего цвета? — не выдержала Нэнси.

Филипп снисходительно улыбнулся.

— Синий цвет смягчает инфракрасные солнечные лучи, благодаря чему плоды хорошо созревают.

— О, это все куда проще, чем я думала, — проговорила англичанка.

— А так в жизни всегда и бывает! — довольно сухо заметил Филипп. Однако на его лице по-прежнему была мягкая улыбка — мужчине явно нравилось смотреть на бесконечные ряды пальмообразных растений.

— Вы очень любите эти края, да? Глядя на свои владения, вы все время улыбаетесь. — Нэнси почему-то растрогало, что человек так гордится своим поместьем.

— Да, я эту землю люблю, — не без гордости сказал Филипп.

Нэнси была уверена, что дом ди Клементе построен в традиционном колониальном стиле, и очень удивилась, когда спутник указал на белый каменный коттедж городского типа под зеленой черепицей. Он возвышался на крутой горе, откуда открывался вид на море. В заливе стояла на якоре яхта Филиппа.

— Это мой дом. Он принадлежал брату моего отца. Отличный был человек! Умер десять лет назад. У дяди не было ни жены, ни детей, и он завещал все мне.

Наверняка ситуация сложная, принимая во внимание враждебные отношения между отцом и сыном, подумала Нэнси и поинтересовалась:

— Вероятно, ваши предки — французы?

— Угадали. Семейство ди Клементе в незапамятные времена перебралось из Франции в колонию на острове Мартиника. А позже, породнившись с английским лордом, переселилось на Ямайку. С тех пор мы всегда владели плантациями. Земля — наша жизнь.

— Вы сказали, что живете с тетей. А ваша мама?..

— Моя мать сбежала. — Филипп устремил взгляд в сторону залива.

Нэнси вся превратилась в слух.

— О, извините, — сказала она, потрясенная ответом. — Сколько же вам было тогда лет?

— Шесть. Мать была полностью подвластна моему отцу. Я о ней помню лишь то, что она была женщиной запуганной и нервной и никогда не покидала стен дома.

Значит, мать его оставила. Наверное, смириться с этим ему было очень трудно. Нэнси накрыла ладонью руку Филиппа, крепко сжимавшую руль.

— Мне очень жаль. — Нэнси едва удержалась, чтобы не произнести вслух: как же могла мать бросить свое дитя? Эти слова могли причинить человеку боль, разбередить старые раны. Женщина сочувственно погладила руку Филиппа. — Странно, как у нее хватило мужества… — пробормотала она.

— Мать пошла на этот шаг от отчаяния, — эхом отозвался Филипп.

— Пожалуйста, не надо больше об этом, — взмолилась Нэнси, не желая слышать о чужих семейных драмах — сыта по горло своей.

— Вам следует это знать, — сурово сказал Филипп.

— Зачем? Это никак не связано с целью моего приезда сюда. — Нэнси почувствовала себя неуютно.

— Связь самая непосредственная, — настаивал Филипп, повернувшись к женщине. В волнении он взял ее руки в свои. — Вам надо обязательно все знать про моего отца, — хрипло произнес он. — Надо знать, что он за человек. — Филипп нахмурился. — Я слышал, как моя мать громко закричала…

— Прошу вас! Не надо!

— Послушайте же! Для меня это очень важно. Я хочу, чтобы вы все знали.

— Ну, хорошо, — неохотно сдалась Нэнси. — Если это вам хоть как-то поможет.

— Я бросился в их комнату. — От немигающего взгляда собеседника женщина словно оцепенела. — Наверное, отец ее ударил, потому что мать лежала на полу. — Глаза Филиппа сверкали от гнева. — Отец приказал мне отправляться в мою комнату. Когда же мне наконец было разрешено выйти из детской, матери и след простыл.

— О, Филипп! — Сердце Нэнси разрывалось от сострадания. — Какой ужас! Ваша бедная мама! Ничего удивительного, что она сбежала! Разумеется, когда вы поняли, что произошло, это было страшно. Просто страшно! Получается, и вам довелось познать, что есть несчастливое детство, верно?

— Большую часть времени я проводил с дядюшкой и с сестрой отца, тетей Николь. Я был вполне счастлив. Они меня очень любили и дали мне куда больше, чем иным дают родители, — тихо сказал Филипп. — Я все это рассказал для того, чтобы вы составили себе хоть какое-то представление о том, каков характер моего отца. Теперь вы понимаете, почему я стараюсь держать вас от него подальше. И что для моей ненависти к нему есть веские причины.

— Понимаю, но…

— Никаких «но»! — отрезал Филипп. — Вам не следует иметь с ним никаких дел…

— Но я должна! — беспомощно возразила Нэнси.

— Никаких! Он опасен. А вы так наивны и так… привлекательны.

Женщина почувствовала, как по телу пробежала теплая волна возбуждения. Руки Филиппа стали нежно гладить ее плечи.

— Филипп! — прошептала Нэнси, но не услышала своего голоса. Женщине вдруг показалось, что ему хочется ее поцеловать, и она вся подалась вперед, почти непроизвольно приоткрыв губы.

— О, черт! — нахмурился мужчина. — Вы просто маленькая ведьма! Спрашиваю последний раз: вы собираетесь сегодня отправиться домой? Завтра? Или нет?

— Ну как я могу? — в отчаянии выдохнула Нэнси. — Вы же знаете, чего я хочу. Нравится мне это или нет, я вынуждена…

— Как вам угодно, — холодно прервал ее Филипп.

Боже, как обидно! Нэнси глубоко тронула его история. Он, по-видимому, тоже совсем один в этом мире. Обручального кольца на его пальце нет, хотя у такого интересного и сильного характером человека, как Филипп, наверняка была женщина или даже несколько.

Однако желание Нэнси облегчить страдания Филиппа из-за его несчастного детства наталкивалось на серьезную преграду — он требовал ее быстрого возвращения домой. Ну как, как она может отсюда уехать, когда у его отца ключ к разгадке ее прошлого? Нэнси не хотелось ссориться с Филиппом, но, похоже, им судьбой предначертано грызться как кошка с собакой.

— Вы должны меня понять. Я вынуждена так поступить, — пряча глаза, бормотала женщина.

Филипп резко завел мотор, чуть подал назад и сразу же на бешеной скорости рванул по дороге, которая вела к дому на горе.

Нэнси почувствовала, как страх сковывает ее, словно тисками. Она уже не ждала с нетерпением встречи с отцом Филиппа. Не будь ее желание найти родителей сродни идефикс, она бы сейчас же потребовала отвезти ее в аэропорт.

Машина остановилась перед домом Филиппа. На лужайке росли кусты шиповника, на которых сидели похожие на драгоценные камни разноцветные пичуги.

— Я понимаю ваши чувства, — мягко сказала Нэнси. — А вы должны понять мои. Взгляните на все с моих позиций…

— Я о вас лучше думал. Полагал, что вы поняли, как безрассудно было бы с вашей стороны настаивать на встрече с моим отцом.

— Но он же мне не может сделать ничего плохого…

— О, еще как может! Он — жестокий человек, который думает только о своих удовольствиях. Ему наплевать на благополучие или чувства других людей.

— Мне надо его увидеть, — твердо сказала Нэнси. — И мне бы хотелось знать истинную причину, по которой вы так настаиваете на моем отъезде. Может быть, дело в том, что ваш отец получит за меня какое-то вознаграждение, а вы хотите, чтобы оно ему не досталось?

Филипп смерил ее презрительным взглядом.

— Разумеется, он получит вознаграждение, если вы предстанете перед ним. Это само собой разумеется. И на ваш вопрос я отвечу — да, я хочу лишить его этого вознаграждения. Лишить его вас!

Как жаль, что всю свою энергию Филипп вкладывает в желание отомстить, и жажда мести делает его глухим к страданиям других.

Нэнси твердо решила уладить все миром.

— Спасибо за откровенность. Я не хочу быть вашим врагом, Филипп.

— А я не хочу быть врагом вам. — Мужчина посмотрел на нее долгим завораживающим взглядом. И Нэнси поняла, что какая-то часть ее существа уступает этому магнетизму — именно такого взгляда она так ждала. — Мне бы хотелось узнать вас, узнать по-настоящему. Хотелось показать вам остров. Провести с вами эти несколько дней.

— Я бы тоже очень этого хотела. Здесь просто неземная красота. — Нэнси мечтательно улыбнулась.

— Мы ото всех удалены. С одной стороны джунгли и горы, а с другой — бескрайнее море. — Филипп задумчиво посмотрел на Нэнси, и она похолодела, уловив в его тоне нечто, заставившее насторожиться.

— Значит, ваши работники здесь и живут?

— О, конечно! — Филипп как-то странно взглянул на Нэнси, и она ощутила смутную тревогу. — Они постоянно находятся здесь. Видите ли, всем известно, как печально оканчиваются попытки выбраться отсюда, не зная дороги.

Он подождал, пока смысл этой фразы дойдет до сознания женщины, и небрежно предложил:

— А не выпить ли нам кофе?

Нэнси стало не по себе. В голове у нее все время крутилась одна мысль — уезжать отсюда нельзя, если, конечно, на ее отъезде не настоит Филипп. Что ж, она будет упорствовать до тех пор, пока один из них не сдастся. И надо во что бы то ни стало побольше рассказать Филиппу о себе, может быть, тогда он проявит больше участия к ней, как гостье своего отца.

Но это, конечно, в том случае, если Филипп ее не обманывает и если его постоянные намеки на опасность не мастерски выстроенная интрига.

Нэнси постаралась беспечно улыбнуться и светским тоном осведомилась:

— Не преувеличиваете ли вы грозящие мне опасности? Здесь ведь не водятся тигры, верно?

— Тигров нет. Но джунгли это не английский парк, здесь свои опасности, — через плечо бросил Филипп.

Они дошли до веранды. Нэнси обогнала спутника и, взяв за локоть, испуганно взглянула ему в лицо.

— Что вы хотите этим сказать?

Мужчина пожал плечами.

— Всегда есть риск наскочить на ядовитую змею. Эти твари смертельно опасны, но принято считать, что они не агрессивны и попадаются нечасто. Лично мне ни разу ни одна не попалась. Но, тем не менее, в прошлом месяце от укуса змеи погиб один слуга. — Филипп говорил монотонно, будто читал лекцию. — Наверное, вам будет любопытно взглянуть на то, что еще ожидает неутомимых путешественников, когда они попадают в тропический лес. Морис! Ле серпант!

У гостьи глаза полезли на лоб.

Из-за угла дома вышел молодой человек, вокруг руки которого обвилась большая змея.

— Ой! — в ужасе вскрикнула Нэнси, мгновенно юркнув за спину Филиппа. — Что… что это?

— Боа-констриктор, восемь футов в длину, — любезно пояснил хозяин плантации. — Мерси, Морис. — Филипп осторожно взял змею, и она свернулась кольцами вокруг его загорелой мускулистой руки. — Таких здесь довольно много.

Змеиные кольца вокруг руки Филиппа сжались плотнее.

Гостья постаралась взять себя в руки, усмотрев в действиях Филиппа одно: желание напугать ее до смерти и отправить домой. Однако он не учел, что ради обретения семьи она готова не то что змею — что угодно съесть.

— Вы меня разыгрываете, — спокойно произнесла Нэнси. — Я уверена, что они на Ямайке не живут. Это домашняя змея, да?

— Нет, не домашняя. Дикая. Разве вам не страшно? — Филипп слегка удивился реакции женщины.

— Ничуточки! — без тени страха ответила она и улыбнулась, с удовольствием отметив, что разгадала маневр Филиппа. — Змеи никогда не вызывали у меня отвращения. Я считаю, что ваша — очень мила. — И она отважно прикоснулась к твердому телу змеи. — Какое красивое создание природы! Посмотрите-ка, чешуйки переливаются под солнцем…

— Держитесь подальше от ее головы, — резко сказал Филипп. — Змея почувствует идущее от вас тепло. И не обольщайтесь — это я с ней справляюсь легко. Вообще же удавы очень опасны.

— А вы будете ее все время вот так держать? — наивно округлила глаза Нэнси.

Хозяин что-то буркнул и вернул удава слуге. На руке Филиппа остались следы в тех местах, где только что лежали тяжелые кольца змеиного тела.

— Я вам все это показываю потому, что вы можете мне не поверить, если я скажу, что в наших джунглях водятся такие милые создания.

— Вы правы, — притворно вздохнула Нэнси.

Мужчина пожал плечами и проследил, как Морис опускает удава на землю. Змея заскользила к ближайшим кустам и в мгновение ока исчезла из виду.

— В лесу их много. Не забывайте об этом. Выходить из дому одной нельзя. Понятно? А теперь пойдемте, выпьем кофе и полакомимся банановым мороженым.

Нэнси прошла за хозяином на веранду и устроилась на мягких подушках в большом кресле из пальмового дерева…

— Для чего вы держите эту змею? — спросила она. — Чтобы отпугивать нежеланных гостей? А может, чтобы давить на психику слабонервных дам и делать их более сговорчивыми?

— Я бы не стал держать несчастную тварь в неволе, — просто ответил он, передавая гостье изящную фарфоровую чашечку с ароматным кофе.

— Так что же означало это представление со змеей? И что бы произошло, если бы я оправдала ваши ожидания, закричала и рухнула в обморок прямо у ваших ног?

— Тогда бы вы стали достаточно уступчивой и я бы сумел с вами договориться, — сказал Филипп таким тоном, словно его поведение было самым естественным.

— И для этого вы бы воспользовались гадом, внушающим людям страх? — Нэнси переполнял гнев.

— Этого удава отлично накормили и он никому не причинит вреда. — Синие глаза Филиппа будто буравили лицо гостьи. — Ни одна живая тварь не любит жить в неволе.

Наступило молчание. На сей раз — явно угрожающее. Пристальный взгляд хозяина гипнотизировал женщину, и ей казалось, что вот-вот вокруг нее сомкнутся не кольца удава, а сильные мужские руки. И вдруг она подумала, что Филипп гораздо опаснее любой рептилии. Нэнси захотелось спросить, о чьей неволе он только что говорил. Но она и сама не знала, хочется ли ей услышать ответ. Скорее всего, нет.

Гостья задумчиво покрошила несколько чипсов и бросила их черным дроздам. Значит, этому человеку надо, чтобы она уехала с острова, и для этого он готов на все, даже на то, чтобы угрожать ей змеей. Большинство женщин пришли бы от этого в ужас. Нэнси вздрогнула — ее всерьез встревожило, как далеко зашел молодой Клементе.

Ну, так что же он предпримет теперь? Хозяин как местный царек восседал в своем кресле, абсолютно спокойный, уверенный в себе, и наверняка замышлял какой-то страшный и хитроумный план.

Женщина вздохнула. Она не сомневалась, что от глаз Филиппа не ускользает ни единый ее жест, и потому тщательно выверяла все свои мысли и движения, чтобы выглядеть как можно более беспечной. Она кормила птичек, насыпая чипсы на старую газету. Чувствуя, что Филиппа это забавляет, гостья с вызовом поглядела на него.

— Эти птахи, как и все живое, любят, когда им помогают, — нарушила молчание Нэнси, предвидя колкости по поводу ее сентиментальности.

— Так же как и вы. — Филипп с нескрываемой насмешкой наблюдал за кормлением птиц. Потом перевел жесткие синие глаза на Нэнси.

— Не верю я, что в зарослях вокруг кишат змеи, — резко выговорила она.

— Позвольте мне кое-что вам сказать, — произнес Филипп. — До того, как здесь появилась сахарная плантация и рабы на них, никаких змей в этих местах не было. Удавов сюда привезли рабовладельцы, чтобы помешать невольникам скрываться в джунглях. К сожалению, однажды змея укусила моего надсмотрщика.

— Ну теперь-то вы не будете разводить этих гадов, — с нескрываемым злорадством отреагировала англичанка. Ее удивило, зачем этому человеку понадобилось читать ей курс по истории острова.

— И потому рабовладельцы завели в своих домах мангустов. — Филипп усмехнулся. — Так что раз были куры, то были и яйца. Вот и получилось…

— Ну ясно, удавов и других змей сюда завезли… — вместо хозяина закончила фразу Нэнси. — Понятно, я вам верю. Значит, здесь водятся змеи. Никто такой истории так бы здорово не придумал.

— Просто удивительно, как незначительный поступок может повлечь за собой сложную цепь серьезных событий, — произнес Филипп. — Однажды принятое решение, вызванное не чем иным, как жадностью, может привести к неожиданным последствиям. Однако, Нэнси, вам не следует недооценивать тех опасностей, которые кроются в нынешней ситуации, — добавил хозяин.

— Опасности для кого — для удавов, для вас или же для меня? — упрямо не сдавалась гостья.

Филипп чуть улыбнулся.

— Главным образом, для вас. Ведь вы находитесь на незнакомой для вас территории и не знаете, как о себе позаботиться. А вдруг в здешних лесах есть удавы, которые могут напасть на вас?

— Все, что вы хотели мне сказать, я хорошо поняла, — спокойно ответила Нэнси. — Нельзя выходить на прогулку, если при тебе нет пары кроликов. — Англичанка в упор взглянула на хозяина. Он тихо засмеялся, оценив юмор ее слов. Это именно его как кролика надо отдать на съедение змеям. — Однако, принимая во внимание, что меня после этого кофе отвезут обратно в отель, мне явно нет нужды утруждать себя мыслями об опасностях, таящихся на острове. Вы со мною согласны? — с вызовом спросила Нэнси.

Филипп задумчиво разглядывал свой кофе, помешивая его в тонкой чашечке. Гостья затаила дыхание.

— Это зависит от многих причин, — признался он, игриво глядя в взволнованные глаза женщины.

— Но ведь вы же не можете всерьез думать о том, чтобы держать меня здесь! — воскликнула Нэнси. Голос ее дрожал. — Вы сказали, что знаете, как разрешить сложившуюся ситуацию…

— Верно, сказал. — Филипп бросил кусочек банана жадно подхватившей его птичке. На нее тут же налетели другие пернатые. Длинными и острыми клювами они стали трепать несчастную птаху, пока она, бросив лакомство, не улетела прочь. — Эта птичка гораздо лучше выживет в неволе. Так же как и вы. — Улыбка хозяина выражала явное сожаление. — Мне очень жаль, Нэнси, но я вынужден на это пойти. Вас надо защищать, — мягко сказал он. — И единственный выбор, оставшийся у меня, — задержать вас здесь подальше от всяких бед.