Любовь и доктор Форрест

- Я не представляю, какое у нас с тобой может быть будущее, - сухо отозвалась она.

- А я, наоборот, и очень даже отчетливо, - возразил он. - И я вижу в нем семью - любящих и преданных супругов. Жена врач, а муж хирург - очень удачное сочетание, потому что у них всегда есть, о чем поговорить и с кем поделиться своими идеями - но все это, разумеется, в свободное от занятий любовью время! А любовь поможет им произвести на свет двух очаровательных детишек: милую девочку по имени Лесли и еще...

- Не надо, Филип! - непрошенные слезы покатились у нее по щекам, и тогда она снова отставила свой бокал и положила голову ему на плечо.

- Что такое? В чем дело? - обеспокоенно теребил ее он. - Может быть я сказал что-нибудь не то?

- Просто это так неожиданно.

Еще несколько мгновений он как будто раздумывал над ее словами, стараясь понять скрытый за ними смысл, а затем она почувствовала, как он вдруг отстранился.

- А сама ты как думаешь, какого типа отношения я тебе предлагаю?

Она не ответила, и ее молчание внезапно привело его в ярость.

- Ради бога, Лесли! Ведь я не выбираю себе любовницу или еще кого-нибудь, с кем можно было бы просто переспать, когда у меня изредка выдается свободный уикэнд! Я люблю тебя и хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

- Я не была в этом уверена, - заикаясь, оправдывалась она. - До сего времени - до сего момента - ты ведь никогда ничего такого не говорил.

- Потому что тогда мне казалось, что я не имею на это права. Ведь было столько препятствий...

- Они и сейчас остались.

- Нет, больше ничего нет. Встреча с тобой вернула мне утраченное было чувство соразмерности. То о, чем я говорил тебе в тот вечер, когда в клинику попала Дебора. Мне казалось, что ты поняла, о чем я тогда пытался сказать тебе.

- Я опасалась понять в тех твоих словах больше того, о чем ты на самом деле хотел мне сказать, - призналась она.

- Это не возможно. Ты для меня все, Лесли. Все, ради чего стоит жить. Как только Дебора достаточно окрепнет, я объявлю, что даю ей этот ее развод. Даже если ей на этот раз не удастся прибрать к рукам Каспера, то можешь не сомневаться, что очень скоро объявится еще кто-нибудь, кого ей захочется со страшной силой.

Глядя ему в лицо, проникнувшись его спокойствием, Лесли чувствовала, что сам он уверен в том, что говорит, и тогда робко вздохнув, она нежно погладила его по щеке:

- Мне не верится, что это все происходит на самом деле - что я вот здесь, вместе с тобой и что мы вот так запросто строим совместные планы на будущее.

- Вот подожди, пройдет еще всего несколько недель, и все будет проще. Я понимаю, как тебе не легко от необходимости видеться с ней каждый день.

- Я не возражаю против этого, потому что я знаю, что ты не любишь ее. - Она ненадолго замолчала, а затем спросила: "А ты ее очень любил, да?

- Я боготворил ее. Для меня она была богиней, а сам я находился в положении ослепленного и покорного раба. Если это можно назвать любовью....

- Многие назвали бы...

- Но не ты. - И хотя он произнес эти слова с убеждением, в его голосе все же слышалось скрытая обеспокоенность. - Наши отношения будут во многом превосходить обыкновенную страсть. У нас с тобой много общего, мы получаем удовлетворение от одной и той же работы. И поэтому нас будет соединять не только общая страсть, а вся наша жизнь! - Его губы были совсем близко к ее губам. - Хотя сейчас, в этот самый момент, я не могу думать ни о чем ином, чем о том, как я хочу тебя.

- Я здесь, - откликнулась она, обвивая его руками за шею. - Я здесь, мой любимый.

И снова они были вместе. И в уединенной обстановки его комнаты от ее было стыдливости не осталось и следа, ее тело приникало к его, как вянущий цветок тянется к воде. Он снова и снова целовал ее, ощущая на губах сладость ее поцелуев, чувствуя, какой гладкой и нежной была ее кожа. Его руки нашарили и расстегегнули застежку ее платья, и принялись ласкать упругую девичью грудь, и ее охватило столь сильное желание, что она позабыла обо всем на свете, кроме него, кроме своего непреодолимого желания сделать так, чтобы он стал бы частью ее.

- Нет, Лесли, - эти слова были произнесены чуть слышным шепотом, но по тому, как он сказал это, можно было без труда догадаться, что именно имелось в виду. - На еще работать вместе в этой клинике... там Дебора и было бы...

Приложив свои пальцы к его губам, она не дала ему продолжить.

- Я все понимаю, дорогой. И ты прав. Но я так долго ждала - сейчас мне кажется, что я ждала тебя всю свою жизнь.

- И теперь осталось подождать еще совсем немного, я это обещаю.

Дрожащими руками она торопливо одернула сбившееся платье и поправила прическу, прежде, чем снова взглянуть на него.

- Ну и как, теперь-то я хоть пристойно выгляжу?

- Достаточно пристойно для женщины, которая едва не... - он замолчал. - Тебе лучше пойти к себе, пока я еще пытаюсь изо всех сил не забыть о своих благих намерениях!

Покраснев, она взяла сумочку и пальто.

- Тебе не стоит провожать меня до комнаты. Это всего лишь этажом выше.

Выскользнув за дверь, она поспешила по коридору, не обращая внимания ни на что, но тут из одного из номеров вышел мужчина, едва не столкнувшийся с ней.

- Enschuldign Sie mir, - извинился он.

Лесли приняла его извинение, но, когда она повернула, выходя на лестницу, ей показалось, что он провожает ее долгим взглядом.

Когда она вошла к себе в спальню, там уже настойчиво звонил телефон, и тогда, поспешив к нему через всю комнату, она взяла трубку, не удивившись, услышав нежный голос Филипа.

- Я решил позвонить, чтобы просто пожелать тебе спокойной ночи, сказал он.

- А я как раз тоже раздумывала над тем, позвонить ли мне тебе по возвращении в свой номер, или не стоит, - призналась она. - Но мне кажется, я наверное не позвонила бы.

- Отчего же, нет?

- А потому что я все еще не могу поверить, что это случилось на самом деле - что ты любишь меня.

- Я не могу сделать ничего более того, что уже было сделано, для того, чтобы убедить тебя в этом - по крайней мере сейчас. - Он говорил это с такой проникновенной нежностью, что в душе у нее все затрепетало, и она опустилась на кровать.

- Филип, я люблю тебя. Боже, как я тебя люблю, - проговорила она в трубку.

- И я тоже люблю тебя. Я все еще никак не могу смириться с мыслью о том, что ты так близко и в то же время... - Его голос внезапно изменился. Давай лучше поговорим о дне завтрашнем. Так во сколько мы встречаемся завтра утром?

- Может быть за завтраком?

- Нет, - быстро возразил он. - Я хочу, чтобы наш первый совместный завтрак был бы приурочен к особому для того поводу. - Эти слова были произнесены так недвусмысленно, и их значение было столь очевидным, что Лесли была даже рада, что в этот момент он не может видеть, как она смущенно покраснела. - Тогда давай лучше встретимся в холле в половине одиннадцатого, - продолжал он. - Спокойно ночи, моя любимая. Приятных снов.

Раздеваясь, Лесли критически рассматривала свое отражение в большом зеркале, висевшем в ванной комнате; впервые за очень долгое время она занялась подобной самооценкой, придя к выводу, что ей не мешало бы пользоваться услугами косметолога и парикмахера, регулярно наносившись визиты в их клинику. Но она всегда была слишком занята; и теперь, разглядывая в зеркале свой профиль и придумывая себе различные прически, Лесли жалела об упущенном времени. Хотя, почему упущенном? Разве та их парикмахерша не говорила о том, что своему искусству она училась в Цюрихе в салоне как раз при этом самом отеле!

На следующее утро, ровно в восемь часов, Лесли уже сидела, удобно устроившись в глубоком кожанном кресле, в то время как возле нее хлопотали две женщины, со знанием дела пробуя уложить ее волосы и так, и иначе, но каждый раз неизменно отрицательно качая головой и о чем-то тихо переговариваясь по-немецки. Наконец одна из них обратилась к ней по-английски.

- Мы бы посоветовали, чтобы фройляйн доктор подрезала бы волосы чуть-чуть покороче. Тогда овал вашего лица будет казаться мягче.

- Я не имею ничего против любой прически, но только чтобы при этом мне не приходилось бы каждый вечер накручивать их на бигуди.

- Но они у вас вьются сами по себе, - ответ не замедлил себя ждать, и поэтому, выбрав подходящую стрижку, у вас не будет никаких проблем с укладкой. Вы сможете носить как распущенные волосы, так и закалывать их гребнем над шеей.

- Только не гребнем! - Лесли произнесла это настолько выразительно, что женщина улыбнулась и подала знак своей помощнице, которая тут же выложила перед Лесли несколько изящных позолоченных заколок.

- Этим вы тоже сможете закалывать волосы, фройляйн доктор.

Признав свое поражение, Лесли вздохнула, доверяясь опытным рукам парикмахера.

Часы показывали десять, когда она вернулась в свою комнату, чтобы переодеться в свое шерстяное платье бледно-лилового цвета - самое нарядное изо всех - и лишь взглянув на себя в большое зеркало шкафа, она поняла, как разительно вместе с переменой прически изменилась вся ее внешность. Теперь на смену прежнему, привычному отражению заносчивой, надменного вида девушки пришло другое - из зазеркалья на нее смотрело нежное, трепетное создание, казавшееся слишком юным для того, чтобы называть себя врачом. Освобожденные из плена обычного пучка волосы рассыпались по плечам, обрамляя лицо облаком вьющихся темно-золотистого цвета локонов. Еще раньше, решив не останавливаться на полпути, Лесли в довершение ко всему отважилась на смелый макияж, и попутно признав полное свое неведение в подобных делах, попросила парикмахершу показать, как правильно следует наносить купленные ею тут же тени, тушь и уонтур для глаз.

- У меня никогда не хватит ни времени, ни терпения, чтобы каждый раз проделывать это, - сказала Лесли, после того, как на веки ей были наложены лиловые тени, а ресницы выкрашены темно-синей тушью.

- Всего несколько дней, и вы научитесь сами делать это так же быстро, как я, - ответила девушка. - Тем более, что вам нет нужды клеить искуственные ресницы. Они у вас такие густые и длинные.

Действительно, подумала Лесли, в последний раз придирчиво взглянув на себя в зеркало, собираясь выйти из комнаты. И в самом деле, накрашенные тушью ресницы казались такими длинными, как будто и в самом деле были искусственными, и поэтому затем, уже в лифте, направляясь к ожидавшему ее Филипу, она обеспокоенно раздумывала над тем, как отнесется он к подобным переменам в ее внешности.

Но в тот момент, когда перед ней раскрылись двери лифта, все ее сомнения развеялись сами собой.

- Может быть мне все это только кажется, - восторженно выдохнул он, но только ты сейчас как будто стала еще красивее, чем была прежде.

- Я просто изменила прическу.

- Это просто замечательно. Ты кажешься такой хрупкой... такой нежной. - Они направились к свободному столику. - Наверное наши мужчины уже вконец ослепли, если допустили до того, что такая женщина как ты еще не замужем. Ничего удивительного в том, что Ричард увивается за тобой.

- Его покорили не столько мои чары..., - она замолчала на полуслове, и он так недоуменно смотрел на нее, что Лесли уже пожалела о том, что дала Ричарду слово никому не рассказывать их с Пат тайны. И тогда она вздохнула от досады. Ведь все равно их отношения было невозможно передать словами.

- Что это еще за вздохи такие? - поинтересовался Филип.

И тогда она намеренно солгала.

- Просто мне кажется, что не совсем честно с нашей стороны говорить о любви, в то время, пока ты все еще женат.

- Мой брак распался еще за несколько лет до того, как я повстречал тебя. Ты и сама это прекрасно знаешь. - Он подал знак офицанту. - Давай лучше выпьем кофе, а потом пойдем побродим по городу.

Вскоре после полудня они вместе отправились на прогулку по старым кварталам города. Оказалось, что Филип хорошо знает Цюрих, и теперь он обращал внимание Лесли на средневековые дома на Шипф, на изящные синие с позолотой циферблаты башенных часов на церквях между Слифом и Лимматом, усадьбы, выстроенные вдоль Рамиштрассе, откуда открывался великолепный вид на город и озеро.

После легкого обеда они прошли еще несколько миль по берегу и снова вернулись в отель, усталые, но счастливые.

- Я еще никогда в жизни так много не ходила, - призналась Лесли, пока они дожидались лифта.

- После горячей ванны и отдыха ты будешь чувствовать себя лучше.

- По-моему, я могу уснуть уже сейчас, стоя!

- И проспать наш сегодняшний вечер, который мы собирались провести вместе?

- Никогда! А куда мы отправимся сегодня вечером?

- Я думал, что лучше всего опять пойти в наш ресторан. Ты до восьми успеешь собраться?

- Лучше к половине девятого.

- Это слишком долго. Я не переживу столь длительной разлуки с тобой. Тогда давай договоримся на четверть девятого.

Спустя четверть часа, лежа в душистой мыльной пене ванны, Лесли наслаждалась переполнявшим ее душу счастьем от дня, проведенного с Филипом. Единственное, что несколько омрачало ее радость, было осознание того, что в реальности их с ней будущее не будет таким уж безоблачным, как он на то рассчитывал сейчас. Он считало само собой разумеющимся, что как только Дебора будет себя чувствовать настолько хорошо, чтобы узнать правду о том, что Каспер не собирается на ней жениться, то она сразу же переключит свое внимание на какого-нибудь другого мужчину; что ж, вполне логично, если принимать во внимание ее обычное поведение. Но с другой стороны, поступки Деборы зачастую невозможно было соотнести с законами логики, и поэтому разве не может получиться так, что как только ей станет ясно, что с Каспером у нее все равно ничего не выйдет, она решит остаться с Филипом. И что тогда?

Не находя себе покоя при мысли об этом, Лесли встала из ванной и набросила на себя большое полотенце. Хотя Дебора не хранила верность мужу, но признание этого факта Филипом может быть не принято во внимание судом. А значит, что ему придется постараться найти новое доказательство. А с уходом со сцены Каспера - что он неприменно постарается сделать при первой же возможности - новое доказательство супружеской измены будет найти совсем непросто. Единственным другим выходом из подобного положения будет просить Дебору дать Филипу развод. Подумав об этом и ощущая дрожь в коленях, Лесли беспомощно опустилась на стоявший рядом с ванной стул. Если только необходимость в сию минутном получении свободы у Деборы отпадет, то она вполне может назло ему воспротивиться разводу, памятуя о том, как он поступал с ней все это время.

Сделав над собой некоторое усилие, Лесли постаралась сосредоточиться на процессе одевания, надеясь, что таким образом ей удастся прогнать от себя столь мрачные предположения, но вопреки всему, даже сидя вместе с Филипом за столиком в ресторане, она так и не смогла забыть о них. Или может быть их будущее счастье так и останется несбыточной мечтой? И неужели им будет уготована участь любовников, встречающихся тайком? Мысль об этом не давала ей покоя, и хотя по частым взглядам Филипа, Лесли догадывалась о том, что ее тревога передается и ему, но в то же время он чувствовал и ее нежелание обсуждать причины для беспокойства.

После ужина они пили кофе в баре, и в десять часов он взглянул на часы и поднялся из-за стола.

- Ты выглядишь такой уставшей, дорогая. Тебе лучше лечь спать.

- Просто сегодня вечером я была что-то не в духе, - извинилась она.

- Это из-за того, что ты чем-то огорчена, так?

- Я просто устала. Завтра все будет в порядке. Когда мы уезжаем?

- После обеда. - Он увидел, как у нее на ресницах заблестели навернувшиеся на глаза непрошенные слезы и снова придвинулся поближе. Что-нибудь случилось, Лесли? Скажи, что тебя тревожит.

Онна покачала головой.

- Я всегда плачу от счастья.

- Но сейчас ты плачешь не из-за этого. Тебя все еще тревожит наше будущее, ведь так?

- Я ничего не могу поделать с собой, - призналась она.

- Мы не совершаем ничего предосудительного, - сказал он, по-своему поняв ее ответ. - Вот уже на протяжение нескольких лет Дебора только и мечтала о том, чтобы отделаться от меня и вновь обрести свободу. И на этот раз она ее получит.

- А что если она передумает, когда узнает, что Каспер не...

- Перестань, - перебил он ее. - Я и так уже потерял уйму драгоценного времени, беспокоясь о ней, и не собираюсь больше делать этого впредь. - Он взял Лесли за руку. - Пойдем, любовь моя. Ты сегодня устала и тебе просто захотелось поплакать. Завтра утром не поднимайся рано, поспи подольше.

После той их столь длительной прогулки Лесли действительно очень устала, и на следующий день она проснулась лишь после полудня, да и то лишь потому, что ее разбудил настойчиво звонивший телефон.

- Что с тобой случилось? - в голосе Филипа слышалось нетерпение. - Я уже целый час жду тебя внизу.

Она улыбнулась.

- Но ведь ты сам сказал, чтобы я поспала подольше.

- Конечно, но я не думал, что ты воспримешь мои слова столь буквально! Побыстрее собирайся и спускайся вниз, а то еще совсем немного, и я забуду, как ты выглядишь.

- Дай мне полчаса. Мне надеть туфли для прогулки?

- Оденься по-дорожному. После обеда мы сразу же отправимся на вокзал. Незачем терять время и возвращаться в отель.

- Ну тогда ты должен дать мне еще пять минут на то, чтобы уложить вещи. - Выбравшись из кровати, Лесли приняла душ и принялась так быстро одеваться, что поневоле вспомнила о тех далеких временах, когда она работала медсестрой. Но зато даже меньше, чем через полчаса, отведенные ей на сборы, она уже стояла в холле отеля рядом с Филипом.

Он крепко сжал ее руку в своей.

- Еще пять минут, я сам поднялся бы за тобой! - сказал он, направляясь вместе с ней к двери.

- Подожди, Филип. Мне еще надо оплатить счет.

- Я это уже сделал. Я также распорядился, чтобы наши чемоданы отправили из отеля на вокзал.

Она опустила глаза.

- Ты, оказывается, уже позаботился обо всем. Ты даже не можешь себе представить, как это здорово, когда о тебе заботятся.

- Я буду так неустанно заботиться о тебе, - нежно проговорил он, что тебе будет некуда деваться от моей заботы.

- Поскорее бы уж!

Он нагнулся и поцеловал ее в кончик носа, и от неожиданности Лесли тут же поспешила отстраниться.

- Филип, не надо! А вдруг кто-нибудь увидит.

- А кому какое дело? - сказал он, снова целуя ее, когда они проходили через двери.

На обед они отправились в ресторан при "Сторхен-Отель", находившийся на площади у самого берега озера. Стены длинного зала были украшены гербами всех кантонов Швейцарии, в то время, как из длинной череды высоких окон открывалась панорама заснеженных гор на фоне неба - величественный бело-голубой пейзаж.

- Я даже не знаю, что мне здесь больше нравится - щиты на стенах или этот вид за окном. Все так красиво.

- Но ты все равно лучше всех. Ты так восхищаешься на первый взгляд простыми вещами, что приглашать тебя куда бы то ни было одно удовольствие.

- Это все потому что, я до сих пор жила в уединении!

- Чепуха! Ты не из тех женщин, чтобы оказаться разочарованной в чем бы то ни было.

- Просто мне с тобой везде хорошо, - призналась она и опустила глаза, открывая меню. - Мне наверное не следовало бы говорить тебе об этом. В женских журналах это считается чем-то предосудительным.

- Тогда на выпуск всех этих журналов надо было бы давно наложить запрет!

Снова взглянув на него, она продолжила изучение меню.

И только когда уже был принесен кофе, Лесли вдруг обратила внимание на человека, одиноко сидевшего за дальним столиком. Он ей определенно казался ей знакомым, и она уже было собиралась спросить у Филипа, а не один ли это из их бывших пациентов, как она внезапно вспомнила, что именно с этим человеком она столкнулась прошлой ночью в коридоре гостиницы, когда выходила из комнаты Филипа. И словно почувствовав на себе ее взгляд, странный человек поднял голову, на мгновение остановил на ней свой взгляд и тут же снова отвернулся.

- Как странно, - сказала Лесли вслух.

- Что странно? - поинтересовался у нее Филип.

- Вон тот маленький человек. Вон тот, что обедает один за столиком в углу.

Филип взглянул через плечо на незнакомца.

- А чего в нем такого особенного. Ведь это простой тайный агент, скрывающийся под видом обыкновенного банковского клерка! И все же, почему ты обратила на него внимание?

- Когда позавчера я выходила от тебя, то столкнулась с ним в коридоре. И все время, пока я шла до лестницы, он смотрел мне вслед.

- Это является доказательством его хорошего вкуса!

- Но он так странно смотрел на меня.

- Скорее всего он итальянец! - Филип все еще пребывал в игривом настроении. - Тебе пора начать привыкать к восхищенным взглядам, дорогая. Потому что очень скоро подобные типы станут пытаться при возможности ущипнуть тебя за попку! - он подал знак принести счет, и Лесли смотрела, как он расплачивается с офицантом.

"Ему не мешало бы подстричься", - критически думала она, глядя на начавшие завиваться у шеи прядки темных волос, и ей казалось, что сердце ее вот-вот растает от переполнявшей его нежности.

- О чем это ты замечталась? - поинтересовался он.

- Ни о чем. Я просто смотрела на тебя.

- Может быть ты уже жалеешь о чем-нибудь, Лесли?

- Да как у тебя язык повернулся сказать такое? Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что мы с тобой не встретились раньше.

- Встретились, - тихо сказал он, - но тогда я был слеп. - Протянув руку через стол, он взял ее ладонь в свою. - Когда я думаю, о том понапрасну потерянном времени - о том как я мог бы быть счастлив...

Выйдя из ресторана, они поехали прямиком на станцию. К их большому разочарованию в поезде оказалось слишком многолюдно, и им пришлось сидеть в противоположных концах вагона. Лесли время от времени начинала дремать, и когда они прибыли в Кур, на улице уже становилось темно. Сойдя с поезда, они пошли по платформе.

- Надеюсь, что бог не допустит, чтобы в поезде на Аросу было так же много народа, - сказал Филип. - Для меня было невыносимо быть так далеко от тебя. Если бы только я..., - тут на них нечаянно налетел человек с огромным свертком в руках, и Филип с возгласом раздражения, на смену которому пришло удивление, взглянул в его сторону, узнавая Акселя Бертью. - А вы что здесь делаете! - воскликнул он.

- Один из наших пациентов ждал посылку, но она по ошибке оказалась заслана по совершенно другому адресу, и мне позвонили со станции Кура.

- А вы-то тут причем? - подумав о том, что им придется проделать весь дальнейший путь до Аросы в компании Акселя, Филип не смог скрыть своего раздражения. - Вы врач, а не почтовый рассыльный.

- Но больной очень беспокоился, - быстро ответил Аксель, - к тому же у меня на это ушло всего каких-нибудь два часа. А если мы поспешим, то сможем еще успеть на поезд.

Они молча прошли через площадь, туда, где останавливался их поезд. Стало ясно, что тихо поговорить с глазу на глаз сегодня им уже не удастся. Аксель был очень оживлен и говорил не умолкая, и тогда Лесли откинулась на мягкую спинку сидения и закрыла глаза. И почему только судьбе было удогдно, чтобы он оказался здесь именно сегодня вечером?

Путешествие в горы было долгим, и когда они наконец оказались в Аросе, Аксель обеспокоенно посмотрел в окно.

- Если бы я только знал, что вы, мистер Редвуд, приедете именно на этом поезде, я бы договорился в клинике, чтобы нас встретила машина. Может быть мне все же стоит позвонить, чтобы они прислали бы сюда за нами автомобиль?

- Если вас это не затруднит.

Аксель тут же торопливо зашагал вдоль длинной платформы, и едва лишь он успел повернуться к ним спиной, как Филип схватил Лесли за руку, увлекая ее за собой через пути, туда, где в ожидании седоков стояли сани. Он довольно бесцеремонно втолкнул ее вовнутрь, захлопнул дверцу и что-то отрывисто сказал вознице. Звонко щелкнул кнут, раздалось гортанное "Ja, ja", и сани понеслись по дороге.

- И поделом ему, - хмуро проворчал Филип, и Лесли не смогла сдержать смеха.

- Бедняга Аксель - его наверное хватит удар!

- Но я уже больше не мог вести светские разговоры и казаться вежливым, когда в душе я проклинал его, мысленно посылая его к черту! И ненавижу любого, кто не дает нам побыть вместе.

Он привлек ее к себе, осыпая торопливыми поцелуями, пока наконец их губы не встретились. Страсть был столь безудержна, а желание к полному воссоединение столь трудно преодолимым, что, когда сани свернули на идущую по крутому склону дорогу, ведущую к клиннике, они не без некоторого облегчения наконец разжали объятия.

Лесли начала торопливо приглаживать волосы.

- Не могу же я приехать в таком виде.

- Хоть бы мы никогда туда не приезжали бы! - так сказал об этом, что Лесли вдруг сделалось страшно.

- Дорогой, что с тобой?

- Я не хочу расставаться с тобой.

- Но ведь я по-прежнему буду там. Мы будем видеться каждый день.

- И это хуже всего. Быть рядом с тобой, и не иметь возможности обнять... поцеловать тебя...

- Но ведь это не надолго.

- Может быть пройдет еще несколько месяцев, прежде, чем наступит тот день, когда мы опять будем вместе. Когда мы были в Цюрихе, такое положение представлялось мне вполне терпимым - но вот теперь наверное я не смогу...

- Не говори ничего, Филип.

- Я должен как можно скорее поставить в известность Дебору. Я больше не могу ждать.

- Но ты должен! - Он снова попытался обнять ее, но Лесли оттолкнула его от себя. - Филип, осторожнее, мы уже у самой клиники.

По началу он как будто проигнорировал ее слова, но затем, с тяжелым вздохом выпустил ее из своих рук.

- Нам нужно обязательно снова встретиться наедине. Сегодня не получится. Но завтра вечером, у тебя как будто нет дежурства, так? - Она покачала головой. - Тогда я приду к тебе в комнату - нет, наверное будет лучше, если ты сама придешь ко мне в кабинет.

- А это разумно?

Вместо ответа он лишь молча заглянул ей в глаза, и ей стало ясно, что все предрешено, и будь это благоразумно или нет, но уже ничто не сможет удержать их порознь.

- Тогда до завтра, - согласилась она.

И прежде, чем он успел что-либо ответить, сани остановились у крыльца, и торопливо пожелав ему спокойной ночи, она спрыгнула на снег и взбежав по ступенькам, открыла дверь вестибюля.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

На следующее утро, делая обход, Лесли казалось, что ее любовь к Филипу придавала каждому ее действию какой-то особый смысл и значимость. Изменилось только одно: ее отношение к Деборе. Вызванное личной заинтересованностью желание побыстрее видеть ее полностью выздоровевшей было столь велико, что временами Лесли даже начинали мучить угрызения совести. Она откладывала свой утренний визит в палату Деборы так долго, как это только было можно, и только когда стало ясно, что перенести его на более позднее время уже невозможно, она все же направилась к двери маленькой палаты в самом конце длинного коридора.

Открыв дверь, она она вскрикнула от изумления, увидев Ганса Каспера сидящим в кресле, придвинутом к кровати.

- Я не знала, что у вас посетитель, - сказала Лесли, извиняясь. - Я зайду попозже.

- Не стоит, - сказала Дебора, как-то загадочно улыбаясь. - Заходите и познакомьтесь с Гансом.

- Мы уже знакомы.

Каспер испуганно взглянул на Лесли, но она сделала вид, что не заметила этого.

- Как вы себя чувствуете, миссиз Редвуд? Выглядите вы значительно лучше.

- Я... но что это мы все обо мне и обо мне. Лучше расскажите нам, как вы приятно поразвлеклись о выходных. У вас такой довольный вид, как у кошки, которой только что удалось слопать канарейку.

Лесли проигнорировала тот сарказм, с которым это было сказано, понимая, как, должно быть, обидно оставаться прикованной к постели в то время, как другие могут еще куда-то отправляться на выходные, чтобы провести свой досуг вне больничных стен.

- Я замечательно провела время, - ответила она.

- Надеюсь, компания тоже была подходящей?

Это уже совсем не было похоже на вопрос, и Лесли несколько смутилась, собираясь ответить на него, о чем впоследствии ей не пришлось жалеть, так как Дебора быстро добавила.

- Я знаю, что вы встречались с Филипом. Он мне все рассказал.

- Мы случайно столкнулись в отеле, - ответила Лесли, в то же самое время раздумывая про себя о том, зачем ему понадобилось рассказывать Деборе об их встрече. И все же может быть это и к лучшему; в случае, если бы все это открылось бы позднее, их случайная встреча могла бы получить совсем иную интерпретацию, чем это было на самом деле. - Я не знала, что мистер Редвуд тоже приехал в Цюрих, чтобы нанести визит профессору Зекеру.

- Да Филип готов бежать куда угодно, хоть на край света, только ради того, чтобы пожелать ему доброго утра! - и снова на лице Деборы появилась загадочная улыбка, которая, впрочем, исчезла так же неожиданно, как и появилась, и тогда она повернулась и протянула руку Гансу Касперу. Подойди поближе, дорогой. Доктор Форрест просто мировая женщина - нам нет нужды притворяться перед ней!

Каспер смущенно покраснел.

- Мне нужно идти. Я не хочу утомлять тебя.

- А ты меня вовсе не утомляешь! Сколько раз я еще должна повторять тебе, что мне уже лучше? - Дебора перевела взгляд на Лесли. - Мыжет быть вы сама скажете ему, что я уже почти здорова? А то мне он не верит.

- Миссиз Редвуд сейчас уже гораздо лучше, - сказала Лесли. - Еще несколько месяцев, и она поправится окончательно.

- Ну как, слышал?! - победно сказала Дебора. - Это тебя удовлетворяет? Или ты все еще боишься оказаться обремененным хворой женой?

- Пожалуйста, прекрати! - запинаясь, проговорил Ганс. - Ведь ты находишься в клинике своего мужа. Не стоит сейчас говорить о том, что ты собираешься замуж еще за кого-то другого.

- Но теперь я больше уже не буду женой Филипа!

В ее слабом голосе было столько самодовольства, что и Лесли, и Каспер, невольно вздрогнули.

- Что ты имеешь в виду? - опасливо переспросил он. - Ведь ты не собираешься устроить скандал?

- Устроить скандал, - насмешливо передразнила его Дебора. - Тебя волнует только это, не так ли?

- Я должен оберегать свою карьеру, - сухо сказал он. - Может быть тебе и все равно, но для меня это очень важно.

- Неужели ты думаешь, что я не знаю этого? Если бы речь не шла бы о твоей карьере, то мы все время могли бы быть вместе. - В порыве страсти она потянулась к нему. - Я люблю тебя, Ганс. Ради тебя я согласна на все.

- Лучшее, что ты можешь сделать сепйчас, это просто выздоравливать. У нас еще будет много времени для того, чтобы поговорить о будущем.

- Нет у нас времени! - возразила ему Дебора. - Если бы ты меня любил, то тебе бы хотелось, чтобы я поскорее вновь обрела бы свою свободу. Ты бы почувствовал себя по-настоящему счастливым только после того, как мы поженились бы!

Лесли упреждающе взглянула на Каспера, и взгляд ее молил о том, чтобы он постарался бы быть как можно поосторожней в словах.

Поначалу его лицо не выражало ничего кроме нерешительности, но затем он подошел к постели и положил руку Деборе на плечо.

- Ты говоришь глупости.

- Вот как? Ты только что пришел сюда, чтобы проведать меня, и уже ...

- Потому что ты находишься в клинике своего мужа, - перебил он ее. Я уже неоднократно говорил тебе об этом.

- Ты не стал бы так беспокоиться о соблюдении приличий, если бы только речь не шла о твоей карьере, - мрачно сказала Дебора. - И вообще, зачем тебе все это? У меня все равно денег больше, чем я могу истратить.

- Я не приму денег о тебя, - хрипло возразил он. - Тем более, что я уже неоднократно говорил тебе, что меня волнует вовсе не вакансия лыжного инструктора. Самое главное для меня теперь - попасть в олимпийскую сборную.

- Да на кой черт тебе это сдалось? Мог бы просто остаться в Аросе.

- Дле меня большая часть представлять свою страну на соревнованиях, упрямо повторил он. - И я останусь верен себе.

- Если бы ты меня любил, то все бросил бы! - Дебора снова повысила голос, и опять Лесли говоряще посмотрела на него.

Поняв этот взгляд, он склонился на кроватью.

- Тебе вовсе незачем плакать. Как ты думаешь, остался бы я на все это время в Аросе, если бы не любил тебя? Но ты задержишься здесь еще на многие недели, а поэтому будет лучше, если я вернусь обратно и снова примусь за работу.

- Я хочу получить развод! Я хочу за тебя замуж! - Дебора крепко сжала его руку. - Даже если я пробуду здесь еще какое-то время, это не должно задержать нашей с тобой свадьбы.

- Лучше подождать, пока ты поправишься, - торопливо возразил Ганс. Не подходящее сейчас время, чтобы разбираться с этими проблемами.

- А никаких проблем и не будет, - победоносно объявила Дебора. Теперь Филип уже никак не сможет помешать мне вновь стать свободной женщиной. Потому что на этот раз я сама буду давать ему развод! Теперь у меня есть для этого все необходимые доказательства.

- Доказательства? - переспросил Ганс. - Какие еще доказательства?

- А ты у доктор Форрест лучше спроси, - ответила Дебора, переводя взгляд на Лесли. - И вы, и Филип останавливались в "Baur a Lac", не правда ли?

Сердце Лесли бешенно стучало в груди, но внешне ей удалось оставаться совершенно спокойной.

- Но ведь вам уже известно об этом, миссиз Редвуд. Это с самого начала не было тайной.

- Как не было тайной даже то, что он он оплатил ваш счет?

- Просто так было удобнее. Перед тем как возвратиться обратно, мы вместе пошли на обед, и... мистер Редвуд оплатил мой счет, чтобы сэкономить время.

- Рассказывайте! - грубо сказала Дебора. - Он мог бы сэкономить и деньги тоже, и снять один номер! Потому что вы все равно практически не выходили от него!

- У вас очень богатое воображение, - сказала Лесли, все еще стараясь сохранять спокойствие и направляясь к двери.

- А то что вы пробыли в номере у моего мужа до раннего утра в субботу, это тоже мое воображение?

Лесли почувствовала, что бледнеет.

- Вы извращаете факты.

- Да, доктор Форрест, это факты, но только отнюдь не извращенные! Вы представить себе не можете, сколько денег и времени мне пришлось потратить на то, чтобы раздобыть хоть какой-нибудь компромат на своего благоверного муженька, и вот наконец - благодаря вашим чарам - мне это удалось. - Ее голос уже больше не срывался на визг, превратившись в хриплое шипение, в котором слышалось довольство. - Целых два года я умоляла его дать мне свободу, и все два года он отказывал мне в этом. Но теперь мне уже не придется просить его ни о чем. Теперь я могу получить развод безо всяких там проблем. - Ее осунувшееся лицо исказилось в злорадной ухмылке. - Какая это будет трогательная история! Я уже даже могу предвидеть газетные заголовки - "Больничная интрижка - любовники борются за жизнь стоявшей у них на пути жены!" Удивляюсь, как это вам еще не пришло в голову убить меня, вместо того, чтобы лечить!

- Вы с ума сошли! - рассержено одернула ее Лесли. - Вам прекрасно известно, что мы с Филипом...

- Так, значит, вы с Филипом, да? Прежде это был всегда "мистер Редвуд"!

- Врачи всегда называют друг друга по имени. И это не может служить основанием для развода!

- Но то, что вы бесстыдно жили у него в комнате - может!

- Я не жила в его комнате! Я просто зашла на бокал вина.

- Тогда это был слишком большой бокал, - последовал насмешливый ответ. - Два часа и сорок минут, если вас интересует точное время. А на то, чтобы трахнуть вас ему вполне хватило бы и...

- Дебора! - оборвал ее Ганс. - Да заткнешься ты наконец или нет? Я не могу больше оставаться здесь и слушать все эти пошлые разговоры.

- Отчего же? Тебя это наоборот должно радовать. Тебе теперь не придется быть замешанным ни в каком скандале.

- Не говори "гоп", - у него теперь конвульсивно подергивалась щека. Ты собираешься спихнуть с горы снежный ком, остановить который будет уже невозможно. Неужели ты думаешь, что если разгорится скандал такого масштаба, то газетчики обойдут нас стороной?

- Ты что, не можешь хотя бы на секунду забыть и не думать о своей карьере? - взвизгнула Дебора. - На кой черт сдалась тебе эта дурацкая олимпиада?

- Я уже говорил тебе об этом, - Ганс вошел в раж и его гнев мог сравниться только с гневом самой Деборы. - Ты переживаешь только о себе, но мне не безразлична и честь моей страны и честь представлять ее на лыжны соревнованиях. Я уже устал твердить тебе об этом.

Он решительно подошел к двери, и взявшись за ручку, открыл ее.

- Не уходи! - застонала Дебора. - Не покидай меня, Ганс. Я люблю тебя. Я тебя люблю! - ее голос сорвался, и она зашлась в приступе сильного кашля. Это действительно возымело на него некоторое действие, потому что он закрыл дверь и снова подошел к кровати.

- Мне нужно успеть на поезд, Дебора. Я должен идти.

- Нет, ты уходишь не поэтому. Просто ты не хочешь больше меня видеть.

Каспер испуганно взглянул в ту сторону, где оставалась неподвижно стоять Лесли, которая хоть и была откровенно испугана угрозами высказанными по адресу Филипа и в ее собственный адрес, все же нашла в себе силы заставить себя думать о том, что прежде всего она врач, и поэтому она снова упреждающе посмотрела на него.

- Не плачь, Дебора, - медленно проговорил Каспер. - Ты не подумай, что ухожу из-за того, что хочу избавиться от тебя. Просто курортный сезон в горах сейчас в самом разгаре, и у меня очень много работы. Я необходимо вернуться в Сен-Моритц.

- Когда я снова смогу видеть тебя?

- Я позвоню сюда и сообщу тебе об этом.

- Но ты говорил, что на будующей неделе ты будешь кататься на лыжах в Хернлее. Разве тогда у тебя не будет возможности прийти сюда, ко мне?

Он потупился.

- Что-то совсем вылетело из головы. Да... да, конечно же, смогу.

- Обещаешь?

- Я обещаю. - Торопливо наклонившись он, поцеловал ее в темя, явно тяготясь этим, когда она обвила его руками за шею, притягивая к себе.

- Я люблю тебя, Ганс, - заплакала Дебора. - Ничто не удержит меня от того, чтобы стать твоей женой.

- Тебе нужно отдохнуть, - срывающимся голосом проговорил он, и освободившись от ее объятий, поспешно вышел из комнаты.

Оставшись с Деборой один на один, Лесли смотрела на нее с таким спокойствием, на которое только была способна в тот момент. Наредкость быстро успокоившись, Дебора откинулась на подушки и молча лежала, словно будучи самим воплощением умиротворенности и покоя.

- Я надеюсь, что вы не собираетесь и в самом деле обвинить меня и своего мужа в том, чего на самом деле не было, - сказала Лесли, как ей самой казалось, урезонивающе. - Мы столкнулись в холле "Baur au Lac" совершенно случайно.

- У меня есть точные сведения относительно каждого вашего и Филипа шага в Цюрихе. Я знаю обо всех ваших ужинах вместе и об обедах тоже, и о том, сколько времени вы пробыли у него в комнате. И как раз благодаря этой самой последней подробности, я и получу наконец свой развод.

- Но между мной и вашим мужем ничего не было!

- Я в этом не сомневаюсь, - сказала Дебора. - Я достаточно хорошо знаю Филипа, чтобы предположить, что только такой дурак как он может затащить к себе в спальню хорошенькую женщину, чтобы затем просто так выпроводить ее. Так что же вы все-таки обсуждали? Последнюю операцию Зекера?

Лесли решила переменить тактику.

- Почему вы хотите уничтожить своего мужа?

В ответ Дебора лишь раздраженно отмахнулась.

- Да ничего я не хочу. Единственное, чего мне хочется, так это вновь стать свободной и выйти замуж за Ганса.

- Тогда почему вы не попросите Филипа о разводе?

- Я уже просила его... и вам это, должно быть, прекрасно известно. Но он не согласился.

- Возможно, что он еще передумает.

- Потому что, что теперь ему это выгодно? Нет, право же, доктор Форрест, вы глубоко заблуждаетесь, принимая меня за дурочку. Если он все-таки решил изменить своим принципам целомудрия и затащить вас к себе в постель, то он еще поплатится за это.

- Даже если он невиновен? - вспылила Лесли.

- В настоящий момент единственной невинной стороной здесь являюсь я! Филип простил меня за прежнее, и наши отношения уже снова начали как будто даже налаживаться. По крайней мере до того вашего романа, что вы начали крутить с ним в Цюрихе.

- Наша встреча была совершенной неожиданностью. Никто из нас не ожидал ее. Я клянусь, что...

- Избавьте меня от еще одной душераздирающей истории, - перебила ее Дебора. - У меня есть доказательства, при помощи которых я наконец-таки смогу заполучить себе свободу. А на все остальное мне положительно наплевать. До встречи с Гансом, я не обращала внимания на те сплетни, что злые языки распускали за моей спиной. Но вы же знаете, как Ганс боится скандала - как он будет болезненно реагировать на то, если его имя вдруг всплывет на бракоразводном процессе. - Дебора подалась немного вперед. - Но вы с Филипом подсказали мне выход, и теперь я смогу безо всяких проблем вырваться на свободу и уйти к Гансу, как ни в чем неповинная, жестоко обманутая, покинутая жена!

- Попутно круша карьеру мужа?

- Меня больше волнует карьера Ганса.

- Вы с ума сошли! - возмутилась Лесли. - Но все равно, как бы вы не пытались, вам не удастся доказать то, чего на самом деле не было.

- Ну надо же, - насмешливо заметила Дебора, - а вы как будто уже вне себя от злости, да?

Ни слова не говоря, ЛЕсли вышла в коридор, с превеликим трудом удерживаясь от того, чтобы не хлопнуть дверью. Но стоило только двери палаты бесшумно закрыться у нее за спиной, как она тут же бросилась бежать по длинному коридору, ища спасения в стенах своей комнатки. Не смотря на то, что они никоим образом не выказала страха перед лицом выдвинутых Деборой обвинений, нельзя было не согласиться и с тем, что те совершенно безобидные несколько часов, проведенные ею в гостиничном номере Филипа, могли самым негативным образом сказаться на его репутации. И по иронии судьбы этому было суждено случиться как раз тогда, когда он решил наконец дать жене развод, в то время, как саму Дебору подобный вариант более не устраивал, так как в результате могла пострадать карьера Каспера.

Следующие полчаса Лесли провела, расхаживая из угла в угол, то и дело поглядывая в окно на темные прямоугольники окон кабинета Филипа в дальнем крыле здания. Около половины восьмого в них загорелся свет, и увидев это, Лесли опрометью бросилась к двери. Она уже было взялась за ручку, когда раздался стук, и вздрогнув от неожиданности, она тут же отдернула руку и испуганно попятилась назад.

- Кто там? - спросила она, замирая от ужаса при мысли о том, что это может оказаться Дебора.

- Я, - ответил Ричард, открывая дверь и входя. - Я очень соскучился по тебе за выходные, и поэтому решил заглянуть на огонек.

- У меня сейчас нет времени.

- Почему? Разве Бобби еще не спит?

- Да - вернее, я не знаю. На выходные он оставался в пансионе при школе, и я должна забрать его оттуда завтра.

- Тогда хотя бы сегодня вечером ты можешь побыть гостеприимной хозяйкой и угостить меня чашечкой кофе.

Он собрался было расположиться в кресле, но Лесли остановила его.

- Я не могу. Я же только что сказала тебе, что у меня нет времени.

- Ты куда-то собираешься?

- Мне нужно увидеться с Фи... с мистером Редвудом.

- А что, отложить это хотя бы на полчаса никак нельзя? Тем более, что я видел, как он только что прошел к себе в кабинет.

- Мне необходимо срочно увидеть его. Именно сейчас. - Сама того не сознавая, она говорила с такой наким надрывом в голосе, что Ричард начал догадываться, что, видимо, что-то случилось, и в очередной раз, встретившись с ним взглядом, Лесли наконец поняла, что он заподозрил в ее поведении что-то неладное.

- Что-то случилось, да? А, Лес? Ты кажешься такой взволнованной.

- Я волнуюсь за одного из моих пациентов. - Но едва только произнеся эти слова, она тут же пожалела о сказанном, так как во время отсутствия Лесли, ее пациенты находились под опекой Ричарда, который тут же догадался, что она попыталась его обмануть.

- Ты определенно чем-то взволнована, - медленно проговорил он, - но только пациенты здесь совсем не при чем. Это нечто очень личное, да?

Она отвела глаза.

- Да.

- Может быть я могу помочь?

- Нет, - у нее перехватило горло. - Мне необходимо переговорить с Филипом.

- Но он-то что может сделать из того, чего я сделать не могу? Ричард был явно обижен. Он хотел сказать еще что-то, как внезапно осекся на полуслове, и развернул ее к себе, все еще будучи не в силах поверить в очевидное. - Ты ведь не влюбилась в него, правда?

- Не сходи с ума!

- Это не я, а ты сходишь с ума. Ты всегда была негодной врушкой, и остаешься ею и по сей день. Ты в него влюбилась.

- А вот это тебя совершенно не касается!

- Ради всего святого, Лесли, одумайся. Редвуд тебе не пара. Держись от него подальше.

- Хватить причитать, - зло оборвала его она, и вырвавшись, прошмыгнула мимо и выбежала в коридор.

- Лесли, вернись!

Не оглядываясь, не обращая внимания на его призыв, она бросилась вниз по лестнице, и через минуту уже стояла, совершенно запыхавшись, перед дверью в его кабинет, стараясь побыстрее отдышаться, прежде, чем постучать.

Когда она вошла, Филип вышел ей навстречу.

- Я весь день пытался найти предлог, чтобы увидеться с тобой, но мне пришлось провести почти все время в обществе сэра Лайонеля. Сегодня вечером он возвращается в Лондон, и ему хотелось прежде поговорить со мной.

- Ты хочешь сказать, что он уже уехал?

- Да.

- А ты не знаешь, Дебора ничего не говорила ему перед отъездом?

- Относительно чего?

Лесли высвободилась из объятий Филипа.

- Значит, насколько я могу судить, ты еще ничего не знаешь об этом.

Он снова попытался было обнять ее, но она отстранилась от него и на этот раз.

- Нет, Филип, сначала выслушай, что я тебе расскажу.

Так последовательно, как ей это только удалось, Лесли рассказала ему о той сцене, что имела место в палате Деборы. Филип слушал молча, и когда ее повествование уже подходило к концу, он устало опустился в кресло.

- Зато теперь мы знаем, чего ожидать от жизни, - проговорил он бесцветным голосом. - Триумфальный взлет и низвержение с небес в один день. Странно, что оба они избрали именно сегодняшний день для того, чтобы раскрыть свои карты.

- Я не понимаю, о чем ты, - она опустилась на колени рядом с ним. Что ты хочешь этим сказать?

Он снова прижал ее к себе, зарываясь лицом в ее волосах.

- Яэто не важно. Ничто не важно, кроме того, что я люблю тебя. Ты мое счастье, я ждал тебя всю жизнь, и я никогда не отрекусь от тебя. Никогда!

Лесли отстранилась.

- Но ты так и не ответил на мой вопрос. Что ты имел в виду, когда говорил о триумфе и поражении?

Он развел руками.

- Это просто образное выражение. - Он снова попытался привлечь ее к себе, но Лесли поднялась с пола и села в стоявшее напротив него кресло.

- Перестань темнить, Филип, и скажи мне все как есть. Нет смысла таиться.

Как бывало всегда в минуты сильного душевного волнения, он провел рукой по щеке.

- Что тебе известно об отце Деборы?

- Только то, что он является председателем больничного совета в больнице Святой Катерины.

- Не только в "Святой Катерине"; а еще и в "Ривс", и в "Гран Мемориэл Хоспитал" тоже.

- А это так важно?

- Очень скоро это будет важно. Джон Эхем - этот ходячий окорок пожертвовал три миллиона фунтов на строительство у нас исследовательского пульмонологического центра. Когда проект завершится, что это будет лучшая в мире клиника подобного рода.

Зная, что он завел об этом речь не спроста, Лесли терпеливо молчала, ожидая продолжения рассказа. Но он замолчал, ни так долго сидел, не проронив ни слова, что Лесли уже было совсем отчаяялась узнать, на что же он все-таки намекает, когда неожиданно Филип развернулся на своем кресле, оказываясь к ней спиной.

- Сэр Лайонель предложил мне место главного консультирующего хирурга.

- Но это же прекрасно! - возскликнула Лесли. - Это как раз то, к чему ты так долго готовился. И ты, разумеется, согласился на это предложение.

- Может быть ты думаешь, что его предложение останется в силе и даже тогда, когда он узнает, что мы с Деборой разводимся? Уверяю тебя, что не было бы ничего хорошего в том, если бы на развод подал я сам, а если уж она сама начнет требовать развода со мной...

- У нее нет к этому оснований. Все доказательства существуют только на словах - и мы сможем доказать, что мы невиновны!

- Да кто вообще захочет верить нам после того, как вся это история выплеснется на страницы газет?

- Сэр Лайонель. Он же знает, на что способна эта его Дебора.

- Возможно - но она все же его дочь. И поэтому он предпримет все возможное ради того, чтобы оградить ее от нападок.

- Ты и так уже растратил понапрасну лучшие годы своей жизни, поступая так, как он того требовал от тебя. Он не в праве расчитывать на то, что ты будешь жертвовать собой до бесконечности.

- Он не считает это жертвой, - сухо сказал Филип. - Просто он любит Дебору. И он уверен в том, что как только она смирится с мыслью о том, что Каспер не хочет жениться на ней, то она в конце концов снова вернется ко мне.

- Но этого с ней никогда прежде не случалось.

- Он считает, что все еще изменится, - Филип по-прежнему говорил очень сухо. - В конце концов, скоро мне так и так предстоит возвратиться в Англию; чтобы получить пристижное место и дворянское звание, которое так и дожидается меня там, трепеща крылышками от нетерпения. Это то, чего Дебора всегда так желала для меня. А когда со сцены исчезнет Каспер... - он вздохнул. - Вот так, или примерно так считает сэр Лайонель.

- А ты? - тихо спросила Лесли.

- А я никак не считаю, и честно говоря, мне вообще все равно. С Деборой мне жизни больше нет. Я люблю тебя. Целое утро сегодня я ломал голову над тем, рассказать ли сэру Лайонелю о нас с тобой или нет. Единственное, что удержало меня от того, чтобы поведать ему всю правду стало то, что пока еще Дебора находится здесь, и мне приходится лечить ее. - Встав из своего кресла, он подошел и встал рядом с Лесли. - Не надо так расстраиваться, дорогая. Это еще не конец света. Меня вполне устраивает работа в этой клинике, и до тех пор, покуда ты не возражаешь против того, чтобы оставаться здесь...

- Ты не можешь отказаться от предложения сэра Лайонеля.

- Стоит ему только услышать о разводе, и его предложение тут же потеряет силу. Они старые друзья с Джоном Эхемом, и к тому же ему самому дано право принимать специалистов на должности по своему усмотрению разумеется, с одобрения Совета.

- Но он же должен понимать, что лучше тебя им все равно никого не найти.

- Ты все сильно преувеличиваешь, - улыбнулся Филип. - На эту должность претендуют еще несколько человек, и все они такое же как я - если даже не лучше.

- Это не правда. Ты хирург высочайшей квалификации и огромного практического опыта. Сэр Лайонель не даст своим эмоциям возобладать над здравым смыслом.

- Я бы на твоем месте не был бы столь уверенным. Он сопроводил свое предложение высказанным вслух пожеланием, что он очень надеется на то, что мы с Деборой еще сможем пойти на мировую.

- Но ведь он знает о Гансе!

- Он все еще думает, что если я вернусь в Англию, то ей захочется разделить со мной славу и успех.

Лесли сжала руки.

- Значит предложение действительно только на тот случай, если брак будет сохранен?

- Да. И теперь тебе должно стать ясно, почему я отказался от него.

- Но тебе нельзя упускать такую возможность. Ты должен написать ему, сказать, что ты передумал. Такой шанс выпадает только раз в жизни, ты же столько лет работал ради этого.

- Может быть это и так. Но только я не собираюсь становиться объектом для шантажа!

- Ты не должен отказываться, - упрямо твердила Лесли.

- Даже если это будет означать, что мне придется отречься от тебя? Он увидел отчаяние в ее глазах, и тут же прилььнул своей щекой к ее щеке. Не требуй от меня невозможного. Мне нужна только ты одна, Лесли. Жизнь без тебя теряет смысл.

Лесли хотелось услышать именно это, и тогда она еще сильнее прижалась к нему, отвечая взаимностью на его поцелуи, забыв обо всем, думая только об охватившем ее желании.

Но это забвение оказалось очень скоротечным, потому что снова вернувшись в свою комнату, она твердо решила для себя: что бы там ни говорил Филип, но только в любом случае сама она не в праве позволить ему отказаться от возможности, открывавшей путь к достижению заветной цели, к которой он так долго стремился. Но только что она может сделать для этого? Даже если предположить, что она решится на то, чтобы оставить работу в клинике, он неминуемо последует за ней. Но должен же быть хоть какой-нибудь выход... Не в силах усидеть на месте, она снова принялась расхаживать по комнате, и только зазвонивший телефон вернул ей прежнее восприятие реальности.

Сняв трубку, Лесли была нимало удивлена, узнавая голос Ганса Каспера.

- Мне бы хотелось повидаться с вами, доктор Форрест. Сегодня вечером я возвращаюсь в Сен-Моритц, и мне нужно обязательно успеть переговорить с вами до отъезда. Если это удобно, то я бы мог прийти к вам в клинику...

- Нет-нет, - поспешно запротестовала Лесли. - Лучше ждите меня в "Мурмелтиере". Я как раз собиралась сейчас на прогулку.

На улице оказалось гораздо холоднее, чем она ожидала, и выйдя из клиники, Лесли, то и дело поскальзываясь на покрытом настом снегу, заспешила по дорожке, сбегающей вниз по склону. Добравшись до кафе и войдя с улицы в теплое и ярко освещенное помещение, она увидела, что Каспер уже сидит за одним из маленьких столиков, дожидаясь ее.

Завидев Лесли на порогу, он тут же поднялся ей навстречу.

- Как хорошо, что вы все же согласились прийти, доктор Форрест.

- По вашему тону можно было подумать, что речь пойдет о чем-то чрезвычайно важном.

- Вы правы. - С этими словами он сунул руку в карман, доставая из него свернутый в трубочку журнал, который, насколько Лесли это было известно, входил в число самых популярных в Швейцарии изданий. Тем временем Каспер принялся торопливо перелистывать страницы, и наконец открыл то место, где было помещена фотография, запечатлевшая его в компании с плотного телосложения блондинкой.

Лесли с большим трудом прочитала подпись под снимком, сделанную на немецком языке и снова перевела взгляд на него.

- Знаете, я не могу это перевести. Я не владею немецким в таком объеме.

Тогда он сам старательно зачитал точный перевод: "Ганс Каспер, чемпион Швейцарии по лыжам со своей невестой, Ингеборг Ляйф, чемпионкой Австрии по бегу на коньках. Фотография сделана в Цюрихе."

Взглянув на дату выпуска, Лесли увидела, что это был номер за прошлую неделю.

- Я думаю, мне остается лишь похвалить вас за то долготерпение с вашей стороны, с которым вы ждете, когда миссиз Редвуд окрепнет после операции.

- Я не знал, что нас кто-то фотографировал, - возразил он в свое оправдание. - Наша помолвка держалась в строгой тайне.

- Значит, кто-то из посвященных не выдержал и проболтался.

- Наверное, это была Инге. Она хотела, чтобы мы объявили о ней еще полгода назад.

- А вы, стало быть, возражали? Отчего же? Это бы во многом избавило вас от кучи затруднений, которые вам приходится переживать сейчас!

- Я хотел подождать до конца туристического сезона. Среди моих подопечных много женщина и... вы же понимаете?

- Еще бы. Представительной наружности инструктор по лыжам - очень выигрышный вариант. В особенности, если он еще к тому же и не женат!

- Вы не должны осуждать меня. - На его щеках вспыхнул яркий румянец. - Мне очень были нужны деньги; а состоятельные женщины, приезжающие на отдых в Сен-Моритц никогда не скупятся на деньги, когда речь идет о развлечениях, но только до тех пор, пока им самим это не надоест.

- Или пока не настрадаются в волю? - поинтересовалась Лесли. - Или же вы не предполагали, что такое вообще когда-либо может случиться?

- Дебора оказалась единственной женщиной, так серьезно воспринявшей эти наши с ней отношения. Все началось с вполне безобидного флирта, но очень скоро в нее точно бес вселился, она повела себя словно одержимая этой своей любовью. - Он беспомощно всплеснул руками. - К тому времени, как я сам начал осознавать, как далеко все это зашло, было уже слишком поздно. Тогда я все еще тешил себя надеждой, что, возможно, она познакомится еще с кем-нибудь, кроме меня... или общение со мной ей очень скоро наскучит... Но только ничего подобного не произошло. Я однажды уже совсем было решился на то, чтобы порвать с ней раз и навсегда, но тут она вдруг заболела. Это единственная причина, до сих пор заставлявшая меня хранить молчание.

- И будет лучше, если вы повремените со своим признанием еще некоторое время, - многозначительно сказала Лесли. - Она все еще слишком слаба, чтобы выдержать подобное испытание правдой.

- Но как вы можете жалеть ее, после того, что она наговорила вам сегодня днем? Все эти гадости, что она говорила о вас и герр докторе...

- То были беспочвенные обвинения, не заслуживающие того, чтобы из-за этого растраиваться, - строго ответила Лесли. - Мне жаль миссиз Редвуд, как мне было бы жаль любую женщину, оказавшуюся на ее месте. Она без памяти влюблена в вас, и когда ей станет известно о вашей помолвке...

- Она очень быстро забудет меня! В прошлом году она сохла от любви к другому мужчине, и я уверен, что в следующем году на ее горизонте появится еще кто-нибудь. Если бы я только мог втолковать ей это.

- Вы не посмете сделать это сейчас, - настаивала Лесли.

- Но тогда как еще долго я должен буду ждать? Сегодня днем вы сказали, что ей лучше.

- Только в сравнении с тем состоянием, в котором она поступила в клинику. Но если ей придется испытать подобный шок, то его последствия могут оказаться самыми печальными.

- Но должна же она в концее концов узнать, что я не свободен!

- Вы хотите, чтобы ее смерть была на вашей совести? - спросила Лесли напрямую.

От неожиданности Каспер ухватился руками за край стола.

- Смерть? Из-за шока?

- Да.

Он заметно побледнел.

- Значит, сейчас этого нельзя говорить. Хоть ее нытье и довело меня уже до исступления, но все же я ни в коем случае не желаю ее смерти.

Понимая, что к уже сказанному ей добавить больше нечего, Лесли поднялась из-за стола.

- Извините, что я не смогла больше вам ничем помочь, но будет лучше, если вы узнаете всю правду сейчас.

Лесли направилась к выходу, а он так и остался сидеть, глубоко задумавшись, и не посмотрел ей вслед даже когда дверь кафе со скрипом закрылась за ней.

* * *

Шанс поведать Филипу о том, что Каспер уже помолвлен с другой женщиной, предоставился Лесли не раньше следующего утра, когда она случайно увидела его выходящим из рентгенологического отделения.

Догадавшись, что она, должно быть, хочет о чем-то с ним говорить, Редвуд тут же отпустил медсестру, вышедшую следом за ним, и увлек Лесли в сторону алькова.

Когда они наконец остались совсем одни, он нежно тронул ее за руку.

- Любовь моя, ты выглядишь такой уставшей.

- Я на самом деле очень устала, - призналась она, и прежде, чем он успел что-либо ответить ей на это, поспешно рассказала ему о своей встрече и разговоре с Каспером накануне вечером.

- У меня было такое предчуствие, что именно так оно и будет, медленно проговорил он. - Нужно позаботиться о том, чтобы этот журнал не попал бы к Деборе.

- Это был не самый последний номер, - уточнила Лесли, - но я пройду по палатам и лично удостоверюсь в том, чтобы нигде не завалялось старых экземпляров. - Она тяжело вздохнула. - Жаль все же, что твоя жена не узнала об этом раньше, до болезни. Если бы ей стало заблаговременно известно, что Каспер не женится на ней, она бы не старалась бы так рьяно разделаться с тобой.

- Не стоит строить иллюзий относительно Деборы, - перебил ее Филип. Даже кзнав о том, что Каспер не желает жениться на ней, я более чем уверен, что она все равно тем не менее постаралась бы потопить меня. И я не осуждаю ее за это. Ведь она твердо убеждена в том, что все это время я только и делал, что отравлял ей жизнь, и поэтому теперь она намерена свести со мной счеты.

- Но ведь ты действовал ради ее же блага.

Филип невесело усмехнулся.

- Ты как-то высказала мысль о том, что никто не вправе решать за других людей, как тем жить и что делать. Я считаю, что мне удалось удержать Дебору от нескольких бессмысленных браков, но даже добрые намерения не могут служить оправданием для моего подобного поведения.

- Но ей тоже нет оправдания! Она погубит, в одночасье перечеркнет все, ради всего ты работал всю жизнь - твою карьеру!

- Но это будет совсем не так просто, как тебе это представляется, хмуро сказал он. - Я буду противостоять ей во всем. Ты тут абсолютно не при чем, и я не допущу того, чтобы она запятнала твое доброе имя.

- Я вовсе не о себе беспокоюсь! Меня беспокоишь ты! Возможно, если тебе удалось бы убедить ее, что ты меня не любишь - если бы ты , к примеру, попросил бы ее вновь вернуться к тебе...

- Я не желаю, чтобы она возвращалась, - перебил ее он.

- Но это единственный шанс осуществить твою мечту - добиться той цели, ради достижения которой ты столько работал. Ты же сам говорил, что сэр Лайонель никогда...

- Плевать мне на этого Лайонеля, - снова перебил ее Филип. - Для меня ты важнее любой карьеры.

- Но ты не можешь...

- Не говори ничего больше. Возможно, из этого положения есть еще какой-нибудь выход... Пока что я не уверен в этом. - Тут он замолчал, увидев, как из-за угла коридора появился Аксель, тут же направившийся в их сторону, держа в руке небольшой белый коробок.

- А я как раз повсюду разыскиваю вас, мистер Редвуд. Я принес вам таблетки снотворного, о которых вы спрашивали. Насколько я могу судить, вы за ними спускались вчера вечером в аптеку.

- За ними, - ответил Филип, засовывая коробочку с таблетками в карман, - но вы же позакрывали все на ключ.

- Вы же сами отдали это распоряжение: все лекарства должны строго учитываться и храниться в шкафах, запирающихся на ключ.

- Только не подумайте, что я жалуюсь! - Филип заставил себя улыбнуться, хотя Лесли заметила, что глаза у него все это время оставались холодными.

- Раз уж я разыскал вас, мистер Редвуд, - продолжал Аксель, - то не смогли бы вы уделить мне еще немного времени? Я бы хотел, чтобы вы посмотрели одного из моих пациентов из третьей палаты.

- Не стану вас более отвлекать, - пробормотала Лесли, обращаясь к Филипу и тут же заспешила прочь.

Весь конец недели Лесли продолжала неустанно раздумывать над тем, какой болезненной была реакция Филипа на угрозы Деборы самой возбудить дело о разводе, и думать об этом становилось еще более невыносимо оттого, что, как было совсем нетрудно догадаться, даже оказавшись в столь незавидном положении, он в несравнимо большей степени волновался и переживал за Лесли, чем о том, что его собственная карьера и репутация могут пойти прахом. И до самого воскресенья она так и не смогла изыскать ни душевных сил, ни подходящего момента, чтобы выполнить своее давнишнее обещание и сводить наконец Бобби в кафе "Мурмелтиер", где подавали кофе и пирожные со взбитыми сливками, которые он так любил.

- Бобби, - позвала она, входя в свою квартирку. - Пойдем, прогуляемся до деревни, хочешь?

Не дождавшись ответа на свое приглашение, Лесли направилась к двери в спальню, и только тут она и заметила оставленную на столе зуписку, в которой Лисель сообщала, что они вместе с Бобби ушли на каток.

Лесли с облегчением вздохнула, в душе радуясь предоставившейся возможности остаться на эти несколько часов в одиночестве. Она безумно обожала маленького племянника, но в последнее время стала замечать за собой, что его вечная болтовня начинает все чаще ее раздражать. Не спеша подойдя к окну, она распахнула его настежь, полной грудью вдыхая сухой, морозный воздух. Глядя на пейзаж за окном, Лесли вдруг подумала о том, что скоро весна. Белый покров на ветвях деревьев уже сошел, и теперь серебристые стволы берез, лишенные своих белых одеяний, стояли у всех на виду, подобно обнаженным красавицам, терпеливо дожидавшимся того времени, когда они смогут наконец одеться в зеленые наряды. Отовсюду доносился звонкий рокот - музыка воды - веселое журчание ручейков, глухое бульканье стихийно возникающих водоворотов и сухой треск льдинок, подхватываемых талыми водами. В голубом небе ярко сияло солнце, но ветер был по-зимнему колючим и холодным, и зябко поежившись, Лесли закрыла окно.

В это время зазвонил телефон. Это была дежурная сестра, поинтересовавшаяся у Лесли, не собиралась ли миссиз Редвуд отправиться куда-нибудь вместе с мужем.

- Вряд ли, - ответила Лесли. - Несколько минут назад я видела его беседовавшим с доктором Уайтом.

- Ну тогда, я понятия не имею, где еще ее искать, - в голосе сестры слышалось неподдельное беспокойство. - Мы уже обыскали всю клинику.

- Как долго ее нет в палате?

- Я точно не знаю. Мы думали, что она спит. Все открылось только когда одна из наших медсестер вошла к ней, чтобы измерить температуру, а в кровати, оказывается, все это время лежал укрытый одеялом валик...

- Что?! - вскричала Лесли. - Так что же вы сразу не сказали? Я сейчас буду.

С грохотом швырнув трубку обратно на рычаг, она выбежала из комнаты, и даже в эти минуты сильного душевного волнения думая о том, как все-таки это было в духе Деборы: это же надо было додуматься использовать эту по-детски наивную выходку с валиком под одеялом.

Когда она вышла в кабинет старшей медсестры, Филип был уже там.

- У вас есть какие-либо соображения на тот счет, где теперь искать Дебору? - спросил он.

- Я не видела ее со вторника. - И затем, немного помолчав, она тихо добавила: - Мне казалось, что будет лучше, если она будет наблюдаться у Акселя.

Филип снова обратился к старшей медсестре.

- А вы не знаете, моя жена никогда не говорила при вас, что она собирается уйти отсюда?

- Она постоянно грозила этим, но я никогда не воспринимала эти ее угрозы всерьез.

- Кто последний видел ее сегодня утром.

- Я, - призналась санитарка, все это время молча стоявшая рядом со столом старшей медсестры. - Я убиралась у миссиз Редвуд в палате, и она попросила меня поставить свежие цветы, потому что она как будто ждала посетителя.

- Точно, - вступила в разговор старшая медсестра. - Она ждала герр Каспера. Он как будто направлялся на Хернлей, и был должен заглянуть сюда по пути.

- Хернлей! - взволнованно воскликнула санитарка. - Ну конечно же. Ее посетитель так и не пришел, и тогда миссиз Редвуд попросила меня выяснить, работает ли подъемник.

- Так вот оно что! - всплеснул руками Филип. - Она отправилась туда вслед за ним!

- Не может быть, чтобы она настолько обезумела! - не выдержала Лесли.

- Плохо же ты знаешь Дебору!

Он стремительно вышел из кабинета и быстро зашагал по длинному коридору, направляясь в палату, где до недавнего времени находилась его жена. Не обращая внимания на все еще лежавший в кровати под одеялом валик, он распахнул дверцы платяного шкафа.

- Когда ее привезли сюда, она была одета в лыжный костюм. Его здесь нет.

Медсестра торопливо порылась в оставшихся вещах.

- И ботинок ее тоже нет.

- Значит, она направилась на Хернлей, - Филип вмиг оказался у двери. - Я иду за ней. Если она попробует встать на лыжи, это будет означать для нее верную смерть.

Лесли последовала за ним.

- Как ты думаешь, что она станет там делать?

- Первым делом постарается разыскать Каспера. Если она не застанет его на вершине, то нам останется лишь только догадываться, что будет потом.

Он заторопился прочь, а Лесли осталась стоять на месте в нерешительности. Затем она опрометью бросилась к себе в комнату, и быстро облачившись в лыжный костюм, устремилась вдогонку за Филипом, нагоняя его как раз когда он уже сворачивал с дороги.

- Я иду с тобой, - объявила она.

- В этом нет необходимости, дорогая.

- А я все равно пойду.

Он ничего не сказал на это, и дальше они шли уже вдвоем, минуя "Мурмелтиер", проходя по пути мимо "Кульм-Отеля", направлясь вниз по узкой горной тропинке, что вела к подвесной дороге на Хернлей. На подходе к подъемнику было слышно урчание электромоторов и металлический лязг подвесных сидений, курсировавших по троссу, протянутому наверх, к вершине крутого горного склона. К счастью, в тот день желающих подняться на подъемнике оказалось немного, очереди не было, и купив два билета, Филип отправился дальше, выходя на рампу. Дождавшись свободного сидения, служитель пристегнул Лесли ремнями и сверху еще укутал ее пледом. У Лесли было ощущение, будто она превратилась в кокон, из которого собирается вылупиться бабочка, так как под покров пледа не попали лишь только глаза и кончик носа, и она крепко уцепилась за подлокотники, в то время как служитель изо всех сил подтолкнул ее.

Сначала она просто как будто парила в воздухе, а потом земля стала уплывать, оставаясь где-то далеко внизу, в то время как сидение наконец перестало раскачиваться, начиная долгий подъем. Через каждые сотню-другую ярдов были расставлены стальные столбы-опоры, на которых и был натянут трос, и всякий раз, когда сидение подъемника проплывало мимо , то ролик с металлическим лязгом задевал о железную перекладину. Лесли подняла глаза, чтобы взглянуть на тонкий железный трос, тут же немедленно решив для себя, что ради собственного же спокойствия ей лучше постараться начать думать о чем-нибудь постороннем, хотя бы о том, что ждет их впереди.

Несмотря на то, что день выдался наредкость теплым, но теперь, когда солнце стало клониться к горизонту, поднялся пронизывающий, холодный ветер, который, налетая порывами, так и норовил сорвать с нее плед. Только бы Дебориного благоразумия хватило бы на то, чтобы остаться в хижине! Лесли отчаянно желала лишь того, чтобы упрямице удалось застать там своего Каспера. Было страшно подумать, что будет, если этого не произойдет.

Она оглянулась назад, и сидение под ней снова качнулось. Там, далеко внизу домики Аросы терялись среди холмов, небо начинало темнеть, а на склоны легли длинные синеватые тени; на долину опускался вечер. Неужели этому подъему не будет конца? И тогда Лесли начала считать медленно проплывающие мимо столбы опор.

Часом раньше, у томившейся в точно таком же сидении подвесной дороги, Деборы тоже появлялось ощущение, что ее путешествие продлится бесконечно. Впервые после перенесенной операции она оказалась вне больничных стен, и от столь длительного пребывания на свежем воздухе у нее начала кружиться голова. "Как все-таки странно, что человеку не дано власти над своим же собственным телом, - раздраженно думала она, закрывая глаза, подавляя подступивший приступ тошноты. - Мне нужно во что бы то ни стало разыскать Ганса. Должны же мы в конце концов выяснить отношения. Я не могу болььше ждать. Так не может продолжаться до бесконечности.

Тихонько звякнув, сидение подъемника миновало последнюю опору и минутой позже Дебора медленно, то и дело спотыкаясь, брела вверх по горной тропинке, направляясь туда, где на оледеневшем плато одиноко притулилась хижина "Хернлей". Она порядком запыхалась к тому времени, как ей наконец удалось-таки добраться до цели своего путешествия. Толкнув дверь, отчего та распахнулась настежь, она остановилась на пороге. Из хижины на нее пахнуло жарким теплом. Комната поплыла и закружилась перед глазами, а когда эта карусель наконец остановилась, один из лыжников, собравшихся в дальнем углу, поднял голову, и едва взглянув в ее сторону, тихонько вскрикнул от изумления и тут же направился к ней.

- Liebe Gott! Что, скажи на милость, ты здесь делаешь?

- Ганс, любимый! Не ожидал увидеть меня? - она лучезарно улыбнулась ему, хотя пот, ручьями струившийся у нее по лицу, застилал глаза.

- Что ты здесь делаешь? - повторил он. - Тебе не слодаволо уходить так далеко от клиники.

- Но ты же не пришел ко мне, и поэтому я сама пришла к тебе. - Ее покачнуло. - Может быть пойдем, присядем где-нибудь? А то я как будто немного устала.

Поддерживая ее под руку, он подвел Дебору к одной из деревянных скамей, и она устало уселась, привалившись спиной к стене. В конце концов ей удалось вернуть себе прежнее самообладание, и когда она снова открыла глаза, то на столе перед ней уже дымилась чашка горячего шоколада, а рядом стояла маленькая рюмка бренди.

- Выпей вот это сперва, - сказал Ганс.

- Спасибо, это как раз кстати. - Выпив одним залпом бренди, она вытерла потный лоб тыльной стороной ладони. - Извини, я наверно кажусь тебе навязчивой.

- Ты не навязчивая, нет, - грубо ответил он. - Ты просто сумасшедшая; я еще удивляюсь, как это тебя отпустили из клиники.

- А я их не спрашивала. Ушла и все тут. Они не знают,

Он помрачнел.

- Они будут очень недовольны. Твой муж...

- Плевать мне на него! Мне нужно было увидеть тебя. - Она глядела на него в упор, разозлившись не на шутку. - Нам нужно поговорить, Ганс. Что с нами случилось за эти несколько последних месяцев? Ты любил меня раньше, до того, как я попала в больницу. Ведь не может быть, чтобы ты совсем изменился за это время. - Она схватила его за руку. - Дорогой, поверь мне, я выздоравливаю... Я здесь, на Хернлее, вместе с тобой, неужели ты не понимаешь этого? Пройдет еще несколько недель, и мы уже сможем снова вместе кататься на лыжах. Ты не можешь бросить меня - предать меня сейчас, повысила голос Дебора, и Каспер боязливо оглянулся по сторонам.

- Не кричи так, Дебора. Мои друзья могут нас услышать.

- Мне нет дела до твоих друзей! - зло отпарировала она. - Ты думаешь у меня никогда не было друзей? Были, но всем им я предпочла тебя.

- Я не просил тебя идти на такие жертвы.

- Но не идти на них ты тоже не просил!

- Дебора, пожалуйста, - взмолился он. - Говори потише.

В дальнем углу большой комнаты произошло некоторое движение, и один из лыжников, отделившись от общей группы, направился к тому столику, где сидели Дебора и Ганс Каспер.

- Нам пора, Ганс. Ты сам поведешь?

- Да.

- В какое время мы должы уложиться?

- Минут в пятнадцать для первого этапа - сокращая до пяти на последнем.

Набравшись духу, и употребив все силы на то, чтобы сосредоточиться, Дебора вмешалась в их разговор.

- А сколько раз вы будуте подниматься наверх и спускаться вниз.

- До тех пор, пока светло, - коротко ответил Ганс, и кивнул своему другу. - Встретимся на улице.

Затем он снова обернулся к Деборе и чуть слышно заговорил:

- Здесь мы не сможем поговорить. Возвращайся обратно в клинику, а я тогда приду проведать тебя завтра.

- Ну уж нетушки, на этот раз тебе не удастся просто так, за здорово живешь отделаться от меня, - голос Дебора на этот раз звучал даже еще более нахально, чем она того хотела. - Я дождусь тебя здесь, когда ты в последний раз поднимешься сюда, а после этого мы сможем спуститься вместе по подвесной дороге.

- Я вниз спущусь на лыжах, - настаивал на своем Ганс. - Нет никакой необходимости дожидаться меня здесь.

В ответ Дебора упрямо замотала головой.

- Я никуда не уйду отсюда до тех пор, пока ты не вернешься.

- Ну что ж, очень хорошо.

Он встал, и закинув за плечи рюкзак, вышел на улицу.

Медленно тянулись минуты. Допив шоколад, Дебора снова закрыла глаза. Возможно, если бы ей у нее сейчас была бы возможность немного отдохнуть, то она почувствовала бы себя гораздо лучше. Как все же странно на этот раз подействовала на нее высота; еще никогда в жизни она не ощущала подобной усталости. Сделав над собой усилие, Дебора в конце концов открыла глаза и огляделась по сторонам. Все вокруг было словно в тумане, а стулья и столы как будто отчего-то начинали кружиться все быстрее и быстрее. Подняв руку, она щелкнула пальцами, и стоявшая за стойкой женщина тут же переключила на нее свое внимание.

- Хотите чего-нибудь?

- Еще чашку шоколада. - Но при одной лишь только мысли о питье, Дебора почувствовала приступ тошноты, и тут же подняла руку, чтобы утереть со лба испарину. - Хотя, нет, не надо, - дрожащим голосом сказала она. - Я передумала.

- Может быть еще чего-нибудь желаете? Например, кофе?

- Нет... пить ничего не хочу, - Дебора натужно сглотнула. - Но может быть вы можете дать мне карандаш и листок бумаги... Я хочу оставить здесь записку для кое-кого... для того человека, который разговаривал здесь со мной до этого.

- Вы имеете в виду герр Каспера?

- Да. Он вернется сюда примерно через час, но я слишком... просто я не могу так долго ждать. Мне необходимо вернуться в клинику. Вы сможете передать ему мое письмо, когда он снова здесь будет?

- Naturlich. 1) - Женщина зашла за стойку бара и тут же вернулась, держа в руках карандаш, листок писчей бумаги и конверт.

_______________________________

1) Разумеется. (нем.)

Дебора принялась быстро писать, но мыслей и слов было так много, что карандаш все равно не успевал бегать по бумаге. В конце страницы она несколько раз жирно подчеркнула какое-то слово, и не могла сдержать возгласа раздражения, когда хрупкий грифель сломался.

- Вы не могли бы принести мне другой карандаш? - окликнула Дебора барменшу. - Этот сломался.

Тихонько что-то бормоча, женщина выполнила ее просьбу, но на этот раз она взяла с соседнего столика один из оставленных на нем журналов и протянула его Деборе.

- Вот... вам лучше подложить это под листок. Стол слишком жесткий.

Ни слова не говоря, Дебора взяла журнал с карандашом и снова принялась за письмо. Ей было необходимо во что бы то ни стало выяснить отношения с Каспером именно сегодня. Она должна убедить его, что уже очень скоро она будет совершенно здорова, что она ни в коем случае не станет обузой для него. Чувствуя, что от постоянного напряжения у нее начинает кружиться голова, Дебора отложила в сторону карандаш и прислонилась спиной к стене. Она чувствовала, что барменша за стойкой продолжает пристально разглядывать ее, и опасаясь, что она может сказать Гансу что-нибудь по ее поводу, Дебора взяла в руки журнал, сделав вид, что прервалась ненадолго, чтобы немного почитать. Слова и иллюстрации танцевали перед глазами, строчки наползали друг на друга, но она все равно продолжала переворачивать страницы до тех пор, пока не услышала, что барменша вышла в дальнюю комнату.

Через каких-нибудь четверть часа, снова выйдя в бар, хозяйка хижины нашла посетительницу повалившейся на стол, а рядом, у нее под рукой лежал заклеенный конверт, адресованный Гансу Касперу. Барменша осторожно взяла письмо в руки и сунула его в карман передника, прежде, чем наклониться и повнимательней рассмотреть девушку. Увиденное привело ее в неописуемый ужас, и тогда она обеспокоенно поспешила к двери, и выглянув на улицу, посмотрела туда, где виднелась тонкая, словно прочерченная на белоснежном склоне, черная линия подвесной дороги. Придется спуститься в деревню и позвать доктора.

Быстро набросив на плечи пальто, она принялась обматывать вокруг шеи шарф, когда дверь внезапно открылась, и в хижину вошли двое - мужчина и женщина. На какое-то мгновение они по началу замерли на пороге, но заметив неподвижно распростершуюся на столе девушку, тут же бросились к ней.

- Дебора! - окликнул мужчина, а затем перевел взгляд на хозяйку. Скажите, как долго она уже находится в таком состоянии?

- Я ее только что нашла. И сразу же решила отправиться в деревню за доктором.

- Я из клиники, - объявил ей Филип и тут же обернулся к Лесли. Нужно постараться как можно быстрее доставить ее вниз. Она в коме.

Путешествие вниз было сравнимо только с бесконечным кошмаром, который, казалось, будет длиться вечно. Так и не пришедшая в сознание Дебора была крепко накрепко пристегнута к седению подвесной дороги двойным комплектом ремней, но за все время спуска ни Лесли, ни Филип ни на секунду не сводили с нее глаз, в то время, как скрипучий подъемник медленно вез обратно в деревню. Внизу их уже встречали двое санитаров из клиники, и Лесли осмелилась заговорить с Филипом лишь после того, как Дебору заботливо уложили в машину.

- Может быть мне стоит побыть с твоей женой, когда мы снова будем в клинике? Насколько мне известно у тебя на сегодняшний вечер запланирована операция.

Он согласно кивнул.

- Это было бы как нельзя кстати, - тихо проговорил в ответ Филип. Одному богу известно, что она там может наговорить, прийдя наконец в себя!

Сознание вернулось к Деборе лишь около восьми часов того же вечера, но однажды обретя его, она так быстро пришла в обычное для нее состояние, что Лесли не переставала удивляться этому. И теперь только яркий пунцовый румянец на щеках у Деборы служил косвенным доказательством того, что предпринятое послеобеденное путешествие в горы все-таки не прошло для нее совершенно бесследно.

- А вам что здесь надо? - спросила она у Лесли.

- Ваш муж попросил меня побыть с вами.

- Как это мило с его стороны! Но только вам нет нужды обременять себя. Я бы предпочла одиночество.

- Может быть вы бы поели чего-нибудь?

- Ничего я не хочу. Убирайтесь отсюда и оставьте меня в покое!

Заслышав истерические интонации в срывающемся голосе, Лесли вышла из палаты и пошла вдоль коридора, направляясь к кабинету старшей медсестры.

- Я только что вышла от миссиз Редвуд, так что скорее всего она станет звонить вам.

- Разумеется, будет! А какие лекарства ей назначены на сегодняшний вечер?

- Об этом вам может рассказать мисетр Редвуд.

- А что делать со снотворным? Обычно ей давали одну таблетку в девять часов.

Лесли посмотрела на часы.

- К тому времени мистер Редвуд наверняка выйдет из операционной. Поэтому вам лучше прежде посоветоваться с ним на этот счет. А сейчас попробуйте все же уговорить ее съесть хотя бы немного бульона. Если вдруг что-то понадобится, то я буду у себя.

Вернувшись к себе в комнату, ЛЕсли устало опустилась в кресло. Она пребывала в подавленном настроении, и есть тоже что-то не хотелось. Закрыв глаза, временами начиная дремать, она раздумывала над тем, каким оно будет, ее будущее; ею овладела меланхолия, и это ощущение продолжало нарастать до тех пор, пока она была уже не в силах выносить все это. Вскочив с кресла, она решительно направилась к двери. Начасах было уже десять. В это время Филип, должно быть, уже вернулся к себе. Возможно, если она сейчас поговорит с ним, то ей будет легче принять решение о том, как быть дальше.

Не останавливаясь, не давая себе времени на раздумья, Лесли побежала вниз по лестнице, замедлив шаг лишь у самой его двери. Она нетерпеливо постучала, чувствуя, как встревоженно стало биться сердце в предвкушении его ответа. Но на стук никто не отозвался, и тогда она разочарованно повернула назад. Лесли была уже на полпути к лестнице, ведущей наверх, когда что-то заставило ее остановиться. Раз уж она все равно спустилась сюда, на третий этаж, то тогда по крайней мере могла бы заодно зайти в палату к Деборе, чтобы убедиться, что там все в порядке и проверить, не легла ли та уже спать. Пройдя по погруженному в тишину коридору, она была уже всего в нескольких шагах от входа в палату, когда услышала голос Филипа - гневный и полный решимости - доносившийся из-за закрытой двери.

- Прошло уже несколько лет, как между нами все кончено! И тебе это прекрасно известно. А погубить репутацию Лесли назло мне, это величайшая...

- У меня есть все основания к тому, чтобы ненавидеть вас обоих! пронзительно выкрикнула Дебора, перебивая его. - Ты столько лет всячески мешал тому, чтобы я обрела бы наконец свободу от тебя, и вот теперь я отплачу тебе за это той же монетой. Я давно ждала этой возможности, и теперь не собираюсь ее упускать. Сокрушить ее, втоптать ее в грязь - вот самый лучший способ досадить тебе. И как раз этим я и собираюсь заняться! Дебора заговорила немного тише, но в ее голосе все еще звучали зловещие интонации. - В первый раз за все время, насколько я припоминаю, твои действия были мне на руку. И теперь я могу пустить по миру не только тебя, мой дорогой Филип, но и ту нахальную выскочку, в которую, как тебе самому кажется, ты влюблен!

Медленно тянулось время; башенные часы деревенской церкви пробили полночь, потом один час... два... три... Вздохнув, Лесли села на постели, сбрасывая с себя одеяло. В комнате было невыносимо жарко, и тогда она подошла к радиатору обогревателя, чтобы выключить его, в то же самое время распахивая одну из створок окна. В лицо ей пахнуло ледяным холодом, и Лесли уже было собралась вновь захлопнуть его, когда ее внимание привлекло освещенное окно в дальнем крыле здания. Позабыв о холоде, она снова выглянула на улицу, принимаясь считать ряды темнеющих окон. Второй этаж нет, скорее всего третий, крайнее окно от конца. Как будто палата Деборы? Но чем это она может там заниматься в столь поздний час? Может быть пытается снова сбежать из клиники?

Бормоча что-то, Лесли захлопнула окно, и накинув ночной халатик, поспешила спуститься вниз по лестнице. Не обращая внимания на дежурную медсестру, перекладывавшую какие-то бумаги, разложенные на столе в кабинете старшей медсестры, Лесли прошла вдоль коридора, и не раздумывая, распахнула дверь в палату Деборы.

Лампа на тубочке рядом с кроватью горела, но все как будто бы обошлось: Дебора мирно спала.

Вздохнув с облегчением, Лесли подошла поближе. Слава богу, все в порядке. А не то еще одно такое похождение, и за последствия было бы трудно ручаться. Она осторожно протянула руку к выключателю и уже коснулась его, но тут же остановилась, заподозрив неладное: дыхание Деборы показалось ей слишком уж поверхностным. Затаив дыхание, она наклонилась пониже и прислушалась. Это не возможно. Этого не может быть.

Не стараясь более двигаться как можно тише, Лесли повернула лампу так, чтобы ее свет падал на подушку и осторожно приподняла опущенное веко. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы ее опасения полностью оправдались.

- Миссиз Редвуд, проснитесь! - схватив Дебору за плечи, Лесли попыталась усадить ее на кровати. - Проснитесь! Вы слышите меня, миссиз Редвуд? Проснитесь!

Увидев, что призывы ее остались без ответа, она снова приподняла оба века, и теперь ее опасения переросли в уверенность. Выпустив девушку, отчего та снова повалилась на подушки, Лесли бросилась к кнопке звонка, и надав, не отпускала ее до тех пор, пока в палату не в бежала медсестра.

- Вы что-то хотели, фройляйн доктор?!

- Аппарат для аспирации желудочного содержимого, - распорядилась Лесли. - И побыстрее. Медлить нельзя!

Медсестра выбежала в коридор, а Лесли снова склонилась над кроватью, громко разговаривая с Деборой, то и дело щипая ее за руки и щеки, в надежде добиться хотя бы какой-нибудь реакции.

- Миссиз Редвуд! - уже в который раз призывала она, - проснитесь! Вы слышите меня? Проснитесь немедленно!

- Отстань... устала..., - еле слышно проговорила Дебора.

- Не спите! - выкрикнула Лесли. - Откройте глаза. Просыпайтесь! - Она снова ущипнула ее за руку. - Проснитесь! Проснитесь!

- Отстань...

- Нет. Вам нельзя спать. Сколько таблеток вы выпили? Сколько таблеток? - Ответа не последовала, и в отчаянии Лесли принялась шлепать ее по рдеющим щекам. - Зачем вы это сделали? Миссиз Редвуд, расскажите мне, почему вы так поступили. А как же Каспер? Подумайте о Гансе Каспере! Вы ведь любите его, и он тоже любит вас. Подумайте о Гансе! - Лесли испытала чувство ликования, когда при упоминании об этом, Дебора вздрогнула и открыла глаза. - Сколько таблеток вы выпили? - повторила она. Постарайтесь вспомнить.

- Не могу... спросите Филипа. Он дал мне... - Веки снова опустились, и Дебора повалилась на подушки.

Пересиливая охвативший ее ужас, Лесли снова принялась шлепать девушку по щекам; шлепки были мягкими, но настойчивыми.

- Миссиз Редвуд, просыпайтесь! Что вы сейчас сказали насчет Филипа? Скажите это еще раз; скажите мне, что сделал Филип.

- Он хотел, чтобы я... чтобы я умерла. - Хотя веки по прежнему оставались опущенными, Дебора все же говорила, с трудом произнося каждое слово. - Он мне дал... он дал таблетки... ненавидит меня... хочет моей смерти. - Она снова замолчала, и Лесли выпрямилась, как раз в то самое время, когда в паталу снова вошла медсестра в сопровождении старшей медсестры.

- Немедленно позовите мистера Редвуда, - невозмутимо сказала Лесли.

- Его нет у себя, - ответила старшая медсестра. - Ночной портье сказал, что он ушел куда-то около двух часов назад. Я просила, чтобы его поставили бы в известность, сразу же, как только он вернется.

Лесли все еще делала промывание желудка, когда на пороге палаты появился Филип. Видимо, он только что вошел, так как не успел еще снять пальто. Он вопросительно взглянул на Лесли, и она тут же ответила:

- Передозировка снотворного.

- Чертовщина какая-то! - воскликнул он. - Я сам лично давал ей снотворное сегодня! Там было всего пять миллиграмм. Кто приготовил эту дозу?

- Я, герр Редвуд, - отозвалась медсестра, стоявшая в ногах кровати. Я несла ее миссиз Редвуд, когда вы взяли ее у меня.

- Это я и сам знаю, - раздраженно сказал он. - Единственное, что интересует меня в данный момент, это какую дозу вы приготовили.

- Как обычно.

- Невозможно! Она не могла прийти в такое состояние всего от пяти миллиграмм. - Он перевел взгляд на Лесли. - Вы уже долго с ней работаете?

- Минут пятнадцать.

Не говоря ни слова, он закатал повыше рукава и подошел к кровати.

- Сегодня у нас будет очень долгая ночь, - пробормотал Филип, склоняясь над постелью.

Лесли и Филип ни на минуту не отходили от кровати Деборы, но победить в этой битве со смертью было им не под силу. Дебора не приходила в сознание, и ее пульс становился все слабее и слабее. Около восьми утра она как будто пришла в себя, но когда Филип склонился над ней, то она снова впала в забытье. В ход пошли все ресурсы и возможности клиники, но уже ничто не могло вернуть к жизни хрупкую, очень бледную девушку, неподвижно лежавшую на узкой кровати, и около полудня, когда в небе ярко сияло солнце, Деборы Редвуд не стало.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В пять часов того же дня в клинику приехал сэр Лайонель, и все оставшееся до вечера время прошло для Лесли в напряженном ожидании встречи с ним, так как именно она первой обнаружила его дочь. Ему несомненно захочется лично поговорить с ней.

Она терялась в догадках насчет того, слышали ли вошедшие в палату медсестры, о чем говорила Дебора Редвуд. Ничто, казалось, не изменилось, ни в выражении их лиц, ни в их обычном поведении, короче, не было ничего, что давало бы повод предположить, что якобы они слышали то роковое обвинение в адрес Филипа. Хотя, какая разница: чудовищное обвинение было высказано вслух, и уже одна только мысль о том, что Филип каким-то образом оказывался причастен к этому делу, приводила Лесли в трепет.

Но она должна сама поразмыслить обо всем. Она не имеет право безраздельно доверять бессознательному бормотанию наглотавшейся таблеток девицы, которая сама не ведала, что говорит.

А все-таки, вдруг это правда?

Этот вопрос, рождаемый подсознанием и теперь настойчиво врывающийся в ее мысли, требовал ответа. Разве возможно такое - и можно ли даже в мыслях допустить - что Филип, человек, посвятивший всю свою жизнь борьбе за жизнь и здоровье других людей, в то же самое время мог решиться на то, чтобы вот так бессердечно лишить жизни другого человека, пусть даже после того, как ему пришлось выслушивать угрозы в совй адрес?

И все же, на деле все обстояло несколько иначе. Ведь Дебора грозилась разделаться не с ним лично, а с той женщиной, в которую он был влюблен. С ней самой... Лесли Форрест. С врачом, по уши влюбившейся в мужа своей пациентки!

Муж пациентки! Как мерзко это звучит; и как стыдно ей становится от этих слов!

В состоянии крайнего волнения Лесли расхаживала по комнате. Не может быть, чтобы слова Деборы оказались правдой. Филип никогда не пошел бы на столь чудовищный акт. Даже ради спасения своей собственной жизни он бы никогда не решился бы на то, чтобы лишить жизни другого человека. Но ведь тут Дебора грозилась расправиться не с ним лично, а с той, кого сам Филип считал невиновной за тот раскол, что произошел между супругами годами раньше.

Непоколебимая прежде уверенность в невиновности Филипа понемногу стала убывать. Возможно он не стал бы слишком сильно переживать, если бы угрозы жены были направлены непосредственно против него, но разве можно быть до конца уверенной, какой могла на деле оказаться его реакция, если объектом для мести суждено было стать его любимой женщине?

Страх, на который Лесли старалась не обращать внимания, теперь охватил ее с новой силой, заставив взглянуть в глаза истине, и Лесли отдала бы все на свете лишь ради того, чтобы никогда не признаваться себе в этом. А истина была такова: возможно, убийцей был сам Филип.

Зарыдав, она повалилась в кресло, закрывая лицо руками. Она не знала, сколько времени она оставалась неподвижно сидеть в нем, когда пронзительный телефонный звонок заставил ее вновь вернуться к реальности, и тогда Лесли сняла трубку.

Услышав голос Филипа, она вскочила с кресла, чувствуя, как у нее перехватывает дыхание.

- В чем дело, Филип? Что-нибудь случилось?

- Нет. Просто сэр Лайонель хотел бы повидать тебя. Так что если ты не считаешь, что сейчас уже поздно...

- Конечно же, нет. Я сейчас же спущусь.

Ощущая нервную дрожь, Лесли вошла в кабинет Филипа, и уже один только вид сэра Лайонеля - мертвенно-бледное лицо, трясущиеся руки - лишь усугубил ее и без того подавленное настроение.

- Ради бога простите меня, доктор Форрест, что я осмелился побеспокоить вас в столь поздний час, - пробормотал он, - но насколько мне известно, вы были последней, кто разговаривал с моей дочерью.

- Да, это так. Но она... она уже не отвечала за свои слова.

- Вы имете в виду, что она говорила бессвязно? Бредила?

Лесли провела языком по пересохшим губам.

- Не совсем так, но она... видите ли, ее целый день не было в клинике, она устала... переутомилась...

- Понимаю, - старик взглянул на зятя, а потом снова обратился к Лесли. - Вы не могли бы мне сейчас повторить, что именно она говорила? Я внимательнейшим образом ознакомился с ходом развития событий, и мне так кажется, что она наложила на себя руки. Естественно, теперь мне хотелось бы знать, почему она это сделала. Я надеюсь, что вы сможете помочь мне в этом.

- Помочь? - у Лесли перехватило дыхание.

- Да. Может быть она навела вас на мысль о какой-либо из возможных причин? Может быть она говорила что-нибудь об этом Каспере?

- Нет. Но вчера она виделась с ним. Вам это известно?

- Да, да, конечно, - закивал головой сэр Лайонель. - Вы думаете, Каспер сказал ей что-то, из-за чего она решила наложить на себя руки?

- Трудно сказать, - возразил Филип. - Я разговаривал с ней вчера вечером, прежде, чем она легла спать, и она была в нормальном настроении.

Лесли взглянула на него, будучи не в силах скрыть своего изумления, но он абсолютно спокойно выдержал этот взгляд, и она первой отвела глаза. Как он мог так нагло лгать? Зачем ему это было нужно: для того, чтобы пощадить отцовские чувства сэра Лайонеля, или же для того, чтобы обезопасить себя? Конечно, Лесли не ожидала от Филипа того, чтобы он чистосердечно признался перед тестем, будто бы его дочь угрожала расправиться с женщиной, в которую он, Филип, был безумно влюблен; но в то же время она не ожидала и того, что он будет так беззастенчиво лгать.

- Я бы многое отдал, чтобы узнать, что такое Каспер сказал ей, когда она встретила его на Хернлее. - Снова заговорил сэр Лайонель. - Я понимаю, что ничто уже не вернет мне дочь, - с горечью в голосе добавил он, - но по крайней мере после этого я мог бы обрести наконец душевное спокойствие.

- Вы бы хотели поговорить с Каспером? - спросил Филип.

- Боже ты мой, нет, конечно! Все равно я никогда не поверю ни единому сказанному им слову. - Он тяжело вздохнул. - Вы не поможете мне с необходимыми приготовлениями здесь, чтобы можно было организовать перевозку тела Деборы в Англию? Я бы хотел, чтобы ее похоронили рядом с ее матерью.

- Я сделаю все что в моих силах, - сказал Филип и тут же обратился к Лесли. - Ну вот, наверное и все, доктор Форрест. Вы можете идти.

Он открыл ей дверь, и когда Лесли проходила мимо, он вдруг сказал, обращаясь к сэру Лайонелю.

- Прошу прощения, сэр. Я покину вас всего на пару минут. Мне нужно переговорить с доктором Форрест насчет одного из наших пациентов.

В коридоре он схватил Лесли за руку.

- Мне очень жаль, что ты оказалась причастной ко всей этой истории. Медсестра не имела права поднимать тебя среди ночи.

- А она меня не звала. Я сама зашла в палату к Деборе.

- Это ночью-то? - резко переспросил Филип. - Чего ради?

- Я никак не могла уснуть. Я встала и подошла к окну. Из окон моей квартиры были видны окна палаты твоей жены, и я заметила, что у нее горит свет. Я спустилась посмотреть, не случилось ли чего и я... я нашла ее без сознания. - Немного помолчав, она спросила у него: - А когда ты сам в последний раз виделся с ней?

- Перед тем, как лечь спать. Ты же сама слышала, как я рассказывал об этом сэру Лайонелю. Дебора и я... в общем, мы немножко поругались, - резко отрезал он. - Но я не вижу никакого смысла говорить об этом сейчас. - Лесли ничего не ответила на это, и услышала, как он испустил протяжный вздох. Но я никак не мог забыть, тех ее слов. Я пытался заснуть, но не мог. Тогда я поднялся, оделся и пошел немного пройтись.

- Долго же ты прохаживался, наверное нескольько часов подряд.

- А что, было бы лучше лежать в постели и считать секунды, когда сна ни в одном глазу? - Он потер лоб рукой. - Нужно будет попросить снотворного у Акселя.

- Но он же только недавно уже давал его тебе.

- Разве? - нахмурился Филип. - Тогда я наверное положил их куда-то, и теперь сам не могу найти.

Лесли чувствовала сухость во рту, и теперь она провела языком по губам, прежде, чем снова заговорить.

- Разве... как же так можно.

- Они, должно быть, где-нибудь у меня в комнате, - раздраженно ответил он.

- Тогда будет лучше найти их как можно скорее.

Он с удивлением посмотрел на нее.

- К чему все это?

Лесли натужно сглотнула, зная, что сказанного не воротишь.

- Нет, ничего, - натянуто проговорила она вслух. - Наверное я просто... думала о твоей жене.

- Ты не должна винить себя в ее смерти. Может быть Каспер вчера рассказал ей правду. Если все на самом деле было так, то, следовательно, это и есть самое логичное объяснение ее действиям.

В глазах у Лесли стояли слезы, которые тут же покатились по щекам, и Лесли уже ничего не могла поделать с собой.

- Не надо, - сбивчиво бормотал он. - Лесли6 не плачь. Не надо плакать. Теперь у нас с тобой все будет хорошо.

Но от этих утешений слезы покатились еще быстрее, и тогда, вытащив из кармана носовой платок, он осторожно вытер ей глаза и лицо. - Ты просто переутомилась, дорогая. Иди к себе, и ложись спать.

Где-то позади них послышалось какое-то движение, и боясь, что это сэр Лайонель решил выйти вслед за Филипом, она легонько оттолкнула его от себя.

- Иди, возвращайся к нему, - быстро сказала она. - А за меня не беспокойся.

Он обеспокоенно посмотрел на нее, а потом, снова услышав чьи-то шаги, быстро развернулся и ушел обратно к себе в кабинет.

Оставшись одна в коридоре, Лесли прислонилась спиной к стене, собираясь с силами, чтобы сделать первый шаг, уйти отсюда. Ее усталость была вызвана не только и не столько тем, что за всю прошедшую ночь и последовавший за ней день она не сомкнула глаз, а скорее тем страхом, что теперь жил у нее в душе. Она чувствовала, как ее снова начинает пробирать дрожь, и тогда, сделав над собой усилие, она оттолкнулась от стены и медленно пошла по коридору, направляясь к лифту. Что-то хрустнуло у нее под каблуком, и тогда она остановилась, и взглянула себе под ноги. На полу валялась маленькая белая коробочка, и Лесли нагнулась, чтобы поднять ее. Прочитав имя на крышке, она почувствовала, как у нее внутри все начинает холодеть, а ладони становятся влажными. Это был коробок из-под снотворного Филипа; из-под тех самых таблеток, которые Аксель дал ему. Дрожащими пальцами она подняла крышку, зная уже почти наверняка, какое зрелище ее ожидает. Так оно и есть. Коробок оказался пустым. Неловким движением, действуя как будто автоматически, Лесли сунула злосчастную коробку в карман и поспешила побыстрее вернуться в комнату, где, тут же заперев дверь на ключ, она прислонилась к ней спиной, как будто тем самым желая отгородиться от недававших ей покоя мыслей. Но убежать от самой себя оказалось невозможно, и тогда она снова вытащила из кармана коробок и в ужасе глядела на него, догадываясь, что он, должно быть, выпал у Филипа из кармана, когда тот вынимал платок, чтобы вытереть ей слезы.

Выпал у Филипа из кармана! Эти слова эхом отдавались у нее в мозгу, не давая забыть, с какой уверенностью он говорил о том, что никак не может найти эти свои таблетки. А они, оказывается, все это время были у него в кармане. Этот коробок был при нем и тогда, как вчера вечером он приходил к Деборе.

Нетвердо ступая, Лесли подошла к креслу и безвольно опустилась в него, все еще не желая верить тому, что подсказывала ей логика и здравый смысл, но в то же время зная наверняка, что без какого бы то ни было веского доказательства его невиновности избавиться от терзавших ее душу сомнений ей все равно не удастся.

И теперь она лихорадочно ухватилась за одну единственную возможность, представлявшуюся ей наиболее убедительной - ей очень хотелось верить, что Аксеель дал Филипу снотворного всего лишь на пару дней.

Не давая себе времени на раздумья, она набрала номер телефона Акселя.

- Извини, что я беспокою тебя в столь поздний час, и сне не очень удобно просить тебя, но не мог бы ты принести мне немного снотворного. Конечно, я могла бы и сама спуститься за ними в аптеку, но сейчас у меня на это уже сил нет, - не задумываясь солгала она, совсем не ожидая, что ее слова прозвучат настолько правдоподобно.

- Ничего удивительного, - в его голосе слышалось сострадание. - Я сам схожу в аптеку, а после занесу тебе.

Через четверть часа он объявился, держа в руках такой же коробок, какой Лесли нашла на полу в коридоре у кабинета Филипа. Взяв коробку с лекарствами у него, Лесли открыла крышку.

- Но почему, Аксель? Это же слишком много! Мне и нужна была всего-то пара штук, не больше.

- Я всегда даю двадцать. Разумеется, только врачам, - добавил он. Только им, а не пациентам.

Она положила коробок на каминную полку.

- Как это ужасно - хотеть спать и быть не в состоянии уснуть, - с напускным спокойствием сказала Лесли. - Недавно я виделась с сэром Лайонелем и мистером Редвудом. Они говорили о... об этом происшествии, и я думаю, я разнервничалась из-за этого. Я не хотела беспокоить тебя, и поэтому прежде спросила мистера Редвуда, нет ли у него таблетки снотворного для меня. Но у него не было ни одной.

- А почему они у него должны быть? - вкрадчиво поинтересовался Аксель. - Я никогда не давал ему снотворного.

Лесли резко обернулась.

- Но ведь ты давал! И это происходило при мне!

Аксель покачал головой.

- Ты ошибаешься. Ты наверное имеешь в виду тот аспирин, что я принес ему.

- Аспирин? - не сдержалась она.

- Да. Я никогда не приносил мистеру Редвуду снотворного, - медленно, с расстановкой проговорил он. - Тебе наверное хотелось узнать именно это, не правда ли?

- Почему ты со мной так разговариваешь? Что ты хочешь этим сказать?

- Ты сама прекрасно знаешь, что я хочу этим сказать. Ты влюблена в мистера Редвуда, и поэтому ты боишься за него.

Густо покраснев, она избегала в стретиться с ним взглядом.

- Это что, так очевидно?

- Только для меня. Но не беспокойся, я никогда не сделаю ничего такого, что могло бы повредить ему. Он великий хирург.

- И это все только усугубляет, - взволнованно подбежав к нему, Лесли схватила Акселя за руку. - Почему ты так уверен, что мы поступаем правильно, что так все оно должно и быть. Ведь ты же давал ту же самую клятву, когда получал диплом врача. Неужели это ничего не значит для тебя?

- Я помню о них не хуже твоего.

- Но ведь я люблю его, - проговорила Лесли срывающимся голосом. - Я не могу судить его беспристрастно. Так, как это можешь сделать ты.

- Тебе просто надо поверить наконец в то, что такова закономерность. Если бы это было не так, я бы не согласился с тобой.

- Но ведь это... убийство!

- Мы ничего не знаем наверняка.

- Это ты так думаешь.

- Я действительно не в курсе этих событий, - пояснил Аксель. - Но тем не менее, я ставлю под сомнение подобную возможность. И в любом случае я сделаю все, чтобы будет в моих силах, чтобы защитить мистера Редвуда, человека, который может спасти столько жизней - и поверь мне, у него это действительно неплохо получается. Вспомни об этом, когда тебе не будет давать покоя твоя совесть!

Слегка дотронувшись до ее плеча, он тихо вышел из комнаты.

Но хотя Акселю, возможно, и удалось найти способ, чтобы пойти на сделку с собственной совестью, Лесли никак не могла сделать то же самое. Может быть ее любовь к Филипу требовала от нее судить его слишком строго, или же чувство собственной вины - за то, что она дала ему понять, что она любит его, и тем самым как бы поощряя его на то, чтобы он тоже влюбился бы в нее - никак не позволяли ей выбрать само собой напрашивающееся решение. Но какими бы ни оказались эти причины, она была уверена, что, в отличие от Акселя, ей никогда не удастся заставить себя закрыть глаза на то, что она считала истиной.

Вместе с этим горьким признанием, к Лесли пришло и осознание того, что она не может больше оставаться в клинике. И все же она догадывалась, что если она решит немедленно уехать отсюда, то Филип наверняка захочет узнать причину столь скоропалительного решения; а назвать ему истинный повод она никогда не сможет. Он не должен, никогда не должен не то что узнать, но даже догадаться о том, что она заподозрила его в причастности к убийству!

В течение целых двух последующих дней и ночей Лесли напряженно думала, пытаясь изобрести логическое обоснование, которое бы доказывало необходимость ее немедленного отъезда из клиники. Но все напрасно, на ум не приходило ни одной стоящей мысли; по крайней мере ничего такого, что Филип, с присущей ему проницательностью мог бы принять за действительно веский довод. В какой-то момент она начала даже подумывать о том, а не может ли Аксель подсказать ей возможное решение, но в конце концов все же отвергла эту идею. Ведь он однажды уже дал ей недвусмысленно понять, что он пойдет на все, ради того, чтобы доказать свою преданность Филипу, а поэтому пытаться задействовать его в организации ее, Лесли, отъезда было бы по крайней мере нечестно.

К концу недели было составлено заключение о посмертном вскрытии Деборы Редвуд, называвшее причиной смерти самоубийство, мотивированное неустойчивостью психики. Сэр Лайонель немедленно покинул клинику в сопровождении Филипа, который вместе с ним возвращался в Лондон, чтобы принять участие в похоронах Деборы.

За время, прошедшее после смерти Деборы, Лесли с успехом избегала встреч с Филипом наедине, но вечером накануне своего отъезда он сам позвонил ей, попросив зайти к нему в кабинет.

- Я уезжаю на целых десять дней, и знаешь, Лесли, мне будет невыносимо одиноко без тебя.

- Я уже легла спать, - солгала она.

- Тогда я сам поднимусь к тебе.

- Не надо. Это не совсем удобно.

- Я тоже так думаю, - устало сказал он. - Но разве ты не можешь просто набросить на себя платье или еще что-нибудь и спуститься сюда? Я не задержу тебя надолго, любовь моя, но мне обязательно надо видеть тебя.

- Нет, Филип. Будет лучше, если мы останемся каждый у себя.

- Сэр Лайонель ни о чем не узнает, - продолжал он, по-своему поняв ее нежелание. - Да и в любом случае, я все равно собираюсь рассказать ему о нас.

- Ты не должен этого делать, - быстро перебила его ЛЕсли. Пожалуйста, Филип, ничего ему не говори.

- Но рано или поздно он все равно узнает об этом.

- Пусть уж лучше поздно, чем сейчас, - Лесли замолчала, крепко сжимая трубку в ставшей влажной ладони. - Я знаю, что ты не... что ты не любил Деборы, но ведь она была дочерью сэра Лайонеля. Подумай, каково ему будет.

- Но я совсем не собирался рассказывать ему о тебе завтра, - сказал он. - Мне просто казалось, что мне следует все же поставить его в известность, прежде, чем я вернусь обратно в клинику.

- Нет, - снова возразила Лесли. - Не надо. Ничего не говори ему, Филип. Обещай мне это.

- Ну, ладно, не скажу, - неохотно проговорил он. - Я думаю, ты права. Но я уже устал от всей этой лжи. Я люблю тебя, и хочу, чтобы весь мир узнал об этом. - Он замолчал, как будто ожидая, что она ответит ему на это что-нибудь, но никакого ответа с ее стороны не последовало, и тогда он окликнул ее. - Лесли, ты еще слушаешь меня?

- Да, но у меня ужасно болит голова.

- Бедняжка! Тебе тоже порядком досталось на этой неделе. Но все уже позади, и когда я вернусь...

Больше она была уже не в состоянии ничего воспринимать, и лишь рассеянно слушала, как он, понизив голос до шепота, стал шептать ей слова признания в любви.

- Филип, - беззвучно зарыдала она, после того, как положила трубку. Филип...

В течение того времени, пока Филип был в отъезде, Лесли жила как во сне, не в силах вспоминать о прошлом и не желая думать о будущем, и только в день накануне его возвращения ее поразила мысль о том, что она так и не сделала ничего для решения своей проблемы, оставаясь на тех же позициях, на каких она была еще до его отъезда.

Не желая проводить вечер в одиночестве, она позвонила Ричарду и пригласила его к себе на ужин.

- Прекрасная мысль, - с готовностью согласился он. - Я буду у тебя в восемь.

Положив трубку на рычаг, она заметила, как Бобби вопросительно смотрит на нее.

- Если Ричард будет ужинать у нас, то можно я лягу спать попозже, и посижу вместе с вами.

- Когда Ричард придет, будет уже слишком поздно. А тебе уже пора идти в ванную и отправляться спать.

- Мне уже надоело, что меня всегда так рано отправляют спать. Я уже не маленький.

Она не смогла не улыбнуть над тем, как он это сказал.

- Я знаю, что ты уже большой. Но тебе нужно быть в школе к восьми часам. - Склонив голову к плечу, она смотрела на племянника. - Может быть тебе хочется оставаться в школе на выходные? Тебе наверное здесь скучно.

- Нет, свосем не скучно! - он подбежал к Лесли и обхватил ее за талию. - Мне здесь не скучно. Мне очень нравится быть с мальчиками, но с тобой лучше. Тетя, пожалуйста, не оставляй меня жить в школе!

Лесли не могла оставить без ответа этот крик души.

- Хорошо, дорогой, но только не надо пытаться удушить меня! Я просто сделала тебе такое предложение, потому что подумала, что оно тебе понравится.

- Оно мне не нравится, - решительно ответил Бобби, и как будто в доказательство того, что впредь он обещает быть послушным мальчиком, он отправился в ванную, а потом сразу же улегся в постель.

Ричард пришел ровно в восемь часов. Он пребывал в прекрасном расположении духа и много шутил и говорил о каких-то пустяках. И хотя Лесли была рада тому, что в этот вечер он составляет ей компанию, она все же никак не могла заставить себя сосредоточиться на том, что рассказывал ей Ричард, беспристанно думая лишь о том, сможет он или нет, если она попросит его об этом, придумать достойный предлог, под которым она могла бы уехать из клиники. И как будто, читая ее мысли, он сам завел разговор об отъезде. Лесли с изумлением глядела на него.

- Значит, говоришь, ты уже собрался уезжать? - переспросила она.

- Да. В любой момент.

Чувствуя дрожь в руках, Лесли крепко сжала ладони.

- А ты вроде бы раньше собирался остаться здесь, чтобы скопить немного денег. - Он отрицательно замотал головой, и лесли ощутила еще большую нервозность. - Но а тогда почему же ты уезжаешь? Это что, как-нибудь связано с Филипом?

- Нет, конечно, - ответил Ричард удивленно глядя на нее. - С чего ты взяла, что он вообще должен иметь к этому какое бы то ни было отношение? На самом деле все гораздо проще: отец Пат предложил мне работу и деловое партнерство.