Любовь и Гниль: Сезон 1 (Эпизод 1 - 6)

— Раздевайся, — скомандовал Хендрикс. — Снимай столько, сколько тебе удобно, а я помогу тебе с раковиной.

— Ты такой властный, — проворчала я, но уже начала подчиняться.

Он пошёл запереть входную дверь, а я начала снимать одежду посреди кухни. Я отбрасывала её в сторону и не останавливалась, пока не оказалась в майке и нижнем белье. Было странно стоять босыми ногами на прохладном линолеуме, и я пошевелила пальцами ног в воздухе только потому, что могла.

— За это я почти готов благодарить зомби, — проскрипел Хендрикс низким голосом.

Он направился ко мне медленными, целеустремлёнными шагами. Я попятилась от него, пока не упёрлась спиной в раковину. Он, конечно, не остановился, пока его рука не легла мне на бедро, а большой палец не начал рисовать лёгкие круги на моём обнажённом животе.

— Откинь голову назад, — он посмотрел на меня сверху вниз, его глаза вспыхнули с едва сдерживаемым жаром.

Я сглотнула комок в горле, не в силах ничего сделать, кроме как подчиниться.

Одной рукой он осторожно вылил мне на голову воду комнатной температуры, а другой провёл пальцами по волосам. Я закрыла глаза, когда он полностью намочил мою голову.

Когда он вытащил шампунь, я поняла, что должна сделать выбор. Это было божественно и невероятно эротично, но это определённо был не самый эффективный способ помыть голову.

— Вот, так будет легче, — пообещала я.

Я повернулась и наклонилась над раковиной. Мы вместе промыли шампунем мои волосы, а потом я помогла ему ополоснуть их. Он на секунду исчез в ванной комнате и вернулся с несколькими мочалками. Мы намочили парочку, стараясь быть предельно осторожными, чтобы не пролить лишнюю воду. Затем я принялась за работу, приняв самую лучшую ванну, какую только могла, будучи полураздетой, полусонной и имеющей дело с блуждающим взглядом Хендрикса.

— Ты такой агрессивный, — наконец вздохнула я. Я уже в пятый раз терла себя мочалкой, так как невозможно было как следует её прополоскать. — Так ты можешь мне никогда и не понравиться.

Он разразился смехом и выпрямился. Сбросил ботинки и разделся прямо передо мной, вплоть до трусов. Чёрт возьми, и я очень надеялась, что на меня не подействует его почти что нагота.

— Возможно, и нет, — согласился он, что меня удивило.

Я наклонилась, когда он опустил голову ближе к раковине и начал лить воду себе на голову. Я запустила пальцы в его слишком длинные мокрые волосы, и он застонал глубоким, рокочущим звуком одобрения.

— Ты можешь встретить другую девушку, которая тебе понравится больше, — предположила я, хотя шансы были невелики.

Не то чтобы было совершенно невозможно найти кого-то лучше меня, просто он без преувеличения не мог найти кого-то другого прямо сейчас. Возможно, мы — единственные, кто остался от нормального человеческого населения.

— Может быть, — согласился он, но на этот раз его голос прозвучал очень цинично.

Неожиданно меня пронзил укол гордости, мне нравилось, пусть и скрепя сердце, что он сомневался, что ему понравится кто-то больше меня.

— Я не настолько хороша, — сказала я ему, чувствуя потребность броситься на съедение волкам из страха перед неизвестностью. — Я в некотором роде очень требовательна.

— В данный момент, Риган, я знаю, во что ввязываюсь, — парировал он.

— Но мы знакомы всего несколько недель, — возразила я. — Если уж на то пошло, ты вообще ничего обо мне не знаешь.

Хендрикс встал и повернулся ко мне. Он небрежно прислонился спиной к стойке раковины и позволил своим глазам блуждать по всему моего телу, изучая каждую часть меня. Он медленно потянулся за полотенцем, которое мы тоже нашли ванной, и начал вытираться. Но было слишком поздно, ровные струйки воды уже начали стекать по его груди, по контурам жилистых мышц, впадинам и ребрам, отмечая путь.

Я даже как-то оказалась загипнотизирована всем этим.

— Это неправда, — наконец он нарушил тягостное молчание, растянувшееся между нами. — Я знаю, что ты никогда не боялась смерти, даже когда я встретил тебя в том универмаге, и у тебя осталось всего три пули, и прошлой ночью ты тоже не боялась. Я знаю, что ты в течение последних двух лет берегла жизнь своей лучшей подруги, которую ты любишь как родную и пойдёшь ради неё на всё, что угодно. Я знаю, что ты не раз рисковала своей жизнью ради моей семьи. И я знаю, что ты рисковала ради меня. Я знаю, что ты не любишь насекомых, но ты любишь животных, и тебя беспокоит, что ты давно их не видела. Я знаю, что ты скучаешь по родителям и по своей прежней жизни, но ты мужественно сохраняешь видимость порядка во имя всех остальных. Я знаю, что ты ненавидишь убивать, что это печалит тебя, но ты достаточно храбра, чтобы пойти на это в любом случае, потому что ты хочешь выжить, и ты хочешь, чтобы те, кто тебе дорог, выжили. Ты хорошая, весёлая, красивая и сильная. И может быть, я ещё много чего тебе не знаю. Но то, что я знаю, мне нравится и вызывает восхищение. И величайшим приключением, которое я могу себе представить, было бы узнать каждую частичку тебя, оставшуюся для открытия.

Моё сердце заколотилось в груди, а горло сжалось от невыразимого чувства. Хендрикс сбивал меня с толку большую часть времени, приводил в бешенство и всё время взывал к какой-то скрытой части меня. Но именно в такие моменты я убеждалась, что я — книга, а он — единственный, кто умеет меня читать, что я — музыка, а он — единственный, кто меня слышит.

Я не верила ни в фортуну, ни в судьбу, ни во всякую другую чушь вроде этого. Как можно было сохранить веру, став свидетелем того, как зомби захватили планету и убили почти всех живых? Любая высшая сила с благими намерениями явно покинула этот мир.

Но в этот миг, в этот изолированный момент моей жизни, когда время как будто остановилось, и мир перестал существовать за этими тонкими стенами, я почти поверила, что Хендрикс был создан специально для меня.

Даже если это было безумием.

— Я не готова ни к чему из этого, — прошептала я, указывая указательным пальцем между нами.

— И не надо, — пообещал Хендрикс. — Я ни о чём не прошу, Риган. Может быть, ты тоже узнаешь меня получше. По крайней мере, прими осознанное решение, прежде чем возводить вокруг себя все эти стальные стены.

Лёгкая улыбка тронула мои губы. Возможно, он действительно знал меня лучше, чем я думала.

— Я подумаю об этом, — согласилась я, не уступая ему и прячась за теми стенами, о которых он только что говорил.

— Ты подумаешь об этом? — сухо переспросил он. — Как великодушно с твоей стороны.

— Ну, делаю, что могу, — вздохнула я.

— Лучше оденься, — приказал он, его взгляд скользил по моей обнажённой коже, как ласка.

— Пожалуй, нам пора, — согласилась я, не в силах сдвинуться с места.

Я не могла, уж точно не тогда, когда он смотрел на меня так, как будто я была сокровищем, как будто я стоила больше, чем бутилированная вода и лекарства.

— Я просто стараюсь говорить как хороший парень. А на самом деле, я на максимуме своих способностей. Если ты и дальше будешь стоять там полуголая, я всё испорчу, напав на тебя, — признался он с лёгкой улыбкой.

— Хорошо, я тебя поняла, — выкрикнула я через плечо, выбегая из кухни. Я заперлась в хозяйской спальне и натянула новые трусы (из своего рюкзака), штаны для йоги и тёмно-бордовую кофту с длинными рукавами, доставшиеся мне от женщины, которая раньше жила здесь.

Я заплела мокрые волосы в низкую косу через плечо и сменила свои грязные, окровавленные ботинки на пару поношенных кед, которые оказались на размер больше, но всё же это было лучше, чем ничего. Свой ритуал я завершила гигиенической помадой — не крайняя необходимость, но после речи Хендрикса я почувствовала, что мне нужно что-то, чтобы разрушить этот образ выжившей без макияжа. Но я слишком устала, чтобы заниматься настоящим макияжем.

Хотя у меня всё ещё было много подводки для глаз.

Когда я вышла из спальни, Хендрикс был уже одет и готов к уходу. Должно быть, он собрал всю воду и еду, потому что её нигде не было видно. Его свободная футболка и мешковатые джинсы были немного великоваты для него, но он нашел тут ремень, а его обувь была идеально впору. Он умудрялся выглядеть чертовски сексуально, и даже с мокрыми волосами, свисающими на брови, он был мужским совершенством и на тысячу процентов состоял из тестостерона.

Я покачала головой, гадая, как же мне теперь держаться от него подальше? Не тогда, когда это была не просто симпатичная внешность и сексуальная привлекательность, но и рыцарство, доброта и очарование.

Мы молча покинули трейлер, оставив его пустым и в беспорядке, впрочем, также поступили и предыдущие владельцы. Мы шли тихо, пока не нашли остальных членов нашей группы, сгрудившихся вокруг обшитого деревянными панелями, проржавевшего микроавтобуса.

— Он на ходу? — спросил Хендрикс с осторожным самообладанием, стараясь не выказывать никакой надежды.

Вон кивнул.

— И у него полный бак бензина.

Взгляд Вона заметался между мной и Хендриксом, выражая недоверие. Когда наши взгляды встретились, что-то промелькнуло за его безразличным лицом. Он выдержал мой пристальный взгляд в течение нескольких напряжённых мгновений, прочистил горло и отвернулся.

— Тогда чего же мы ждём? — спросил Хендрикс.

— Ничего, — покачал головой Вон. — Вас, ребята.

Я отыскала Хейли в толпе и улыбнулась от вида её мокрой головы и розового румянца. Она избегала Нельсона, как чумы зомби, и мне так не терпелось поговорить с ней обо всём. Вместо этого я забралась в машину следом за ней и опустилась на пыльное сиденье. Мы взялись за руки, и она положила голову мне на плечо.

— Помылась? — тихо спросила она, когда Пейдж забралась к нам на заднее сиденье.

Кинга тоже затолкали назад, так что мы были раздавлены и сидели друг на друге, но это стоило того, ведь мы имели реальный транспорт после более чем недели ходьбы.

— Да, — вздохнула я. — А ты?

— Да, — эхом отозвалась она. — Нам нужно поговорить.

— Без шуток, — рассмеялась я.

Мы замолчали, когда Нельсон и Харрисон погрузили наши рюкзаки в багажник и расселись в креслах перед нами. Вон скользнул на водительское сиденье, а Хендрикс, как обычно, вооружился дробовиком и сел рядом с ним.

Затем мы выехали из трейлерного парка и снова направились на юг по шоссе.

Хендрикс был прав, когда называл это приключением, а не просто выживанием. Да, мы боролись за свои жизни, но мы переживали жизнь таким образом, о существовании которого я и не подозревала.

Опасность, боль и трудности подстерегали нас на каждом шагу. Но были и общность, и надежда, и любовь.

Мы случайно пересеклись с Паркерами, но из-за них у нас появилось качество жизни, которого не было раньше, даже до зомби. Они добавили в нашу жизнь слой, который был наполнен счастьем и дружбой.

И возможно, с одним из них… чем-то большим.

Я ещё не знала наверняка. И я, вероятно, не пойму окончательно, что это, ещё какое-то время. Но пока мы боролись в этом мире смерти и гнили, я была готова выяснить это.

Я была готова разрушить свои стены и впустить нечто похожее на любовь, даже если это ещё не любовь.

ЭПИЗОД 4: ГЛАВА 01

681 день после начала заражения

ХЕЙЛИ

Ноги болят. Болит спина. Болит голова.

Тик. Тик. Тик. Тик.

Мы с братьями Паркер уже больше месяца. С каждым днём нам дышится легче рядом друг с другом, немного более привычно. И с каждым часом мы с Риган расслабляемся чуть больше, когда не боремся на смерть исключительно за свою жизнь.

Последние два года были, мягко говоря, напряжёнными. И думаю, психическая выносливость истощилась у нас двоих.

Две девушки не могут взять на себя убийство, охоту, добычу пищи и выживание. Это слишком много.

Да и никто не готовил нас к этому. Родители умерли, на той же неделе умерли, или что ещё хуже, все наши друзья, а мы отправились в бездомный-бродяжнический-убивающий-всё-на-нашем-пути бег.

Обычно двадцатилетние девушки не совсем так проводят своё время.

Ну, двадцатилетние девушки до заражения. Сейчас это уже стало нормой, и если не нормой для нас, то нормой для мира, который включал в себя пиршество плотью.

Тик. Тик. Тик. Тик.

Я прижала руку к виску и подавила дрожь. Эта боль в моём мозгу не была физической, но она всё ещё причиняла боль и сводила меня с ума, вызывая постоянное раздражение. Это было похоже на вечную мигрень без телесных симптомов, которая не имела смысла ни для кого, кроме меня.

Мне нужна была музыка.

Как можно жить в мире, где нет музыки? Это походило на мой личный ад, чистилище, специализирующееся на реализации каждого персонального, худшего сценария в моей жизни. Не было ни радио, ни электричества для моего iPod, ни даже инструментов, чтобы люди пели мне серенады. Была лишь… тишина.

Тишину нарушал только редкий собачий лай, отдалённое карканье несчастных птиц или тревожные стоны зомби, пытавшихся съесть моё лицо. Это был саундтрек к моей жизни… и это было ужасно.

Мне нужно было чем-то занять свой мозг, или, как говаривал мой отец, потренировать его. Если бы он был жив сегодня, он бы совершенно свихнулся от застоя ума. Конечно, если бы мой отец был жив, он бы уже нашёл какую-нибудь безопасную фракцию для нас и разработал лекарство от всего этого. Может быть, я придавала его гению слишком большое значение, но он был мёртв, и мне позволили возвести его на пьедестал.

Тик. Тик. Тик. Тик.

Я высоко подпрыгнула на своём сиденье, когда Вон не смог избежать ямы, и врезалась в Нельсона. Я понятия не имела, как он оказался рядом со мной на заднем сиденье фургона, но он был здесь. А теперь я была у него на коленях.

— Наконец-то, — простонал Харрисон и занял место, на котором я ранее сидела.

— Эй! — пожаловалась я.

Я вскарабкалась на корточки и встала, стараясь держаться как можно дальше от коленей Нельсона.

— Нет, — Харрисон скрестил руки на груди и покачал головой.

Он широко развел свои длинные, неуклюжие ноги и распрямил плечи, которые теперь, казалось, расширились в этом ограниченном пространстве. Ему было семнадцать, и он походил на Халка Хогана, что представлялось невозможным, так как наша последняя трапеза состояла из двух банок кукурузы, которые мы разделили на всех.

Нельсон обхватил меня за талию своими теплыми и сильными руками и притянул к себе.

— Дай ему немного места. Тебе здесь будет хорошо.

Вспышка тепла обожгла мой живот и так же быстро исчезла, оставив меня в некотором замешательстве и внезапно возбужденной. Боже, Нельсон. Я абсолютно не знала, что с ним делать. Он был таким… пещерным человеком.

Он был беззаботным и временами весёлым, всегда вальяжным братом. Только не со мной. По какой-то причине я выводила его альфа-мужской доминантный ген на передний план. Он был готов начать всё это со мной, а я всё ещё пыталась выяснить его любимый цвет, и было ли у него извращённое сексуальное прошлое.

Харрисон выпрямился рядом со мной, вытянув ноги далеко вперёд по проходу и положив свои невероятно длинные руки вдоль спинки сиденья. Он, и правда, выглядел счастливее.

— Хорошо, — согласилась я, слегка сдвигаясь, чтобы свести Нельсона с ума.

Хватка на моих бёдрах усилилась, он пальцами зарылся под край моей обтягивающей футболки с длинными рукавами.

— Но через десять минут мы поменяемся местами, и ты сядешь Нельсону на колени, — я вскинула брови, вызывая его набраться смелости и бросить мне вызов.

И он не заставил себя ждать. Ни секунды.

Он громко расхохотался и покачал головой. Для семнадцатилетнего парня он был довольно груб.

— Можно подумать, я приближусь к тому, что станет с ним, после того как ты попрыгаешь на нём сверху, — он указал в направлении… эм… реакции Нельсона.

Я сильно покраснела. Тьфу. Нельсон хихикнул из-под меня, его грудь громыхнула у меня за спиной. Эти мальчишки всегда так со мной поступали!

А потом мы пересекли участок каменистой мостовой, и вопрос, о котором шла речь, сдвинулся с мёртвой точки.

Ого!

Мой румянец усилился до цвета задушенного баклажана, и та же самая сильная боль снова расцвела в нижней части моего живота.

Вот в чём дело… прошло уже два года с тех пор, как я вообще общалась с мальчиками в какой-либо постоянной обстановке. Я видела мальчиков с тех пор, как началась инфекция, но это было буквально пределом нашего взаимодействия. А до этого я была не самым дружелюбным существом.

Конечно, я любила страстные и интенсивные поцелуи так же сильно, как и любая полураспутная болельщица. Но я никогда никого не подпускала достаточно близко, чтобы сделать из меня что-то моногамное. У меня были проблемы, проблемы с мозгом. И мне нравилось держать свою странность на самом низком уровне.

Это означало держать всех на расстоянии.

За исключением Риган, конечно.

Тиканье моей внутренней бомбы замедленного действия превратилось в фоновую музыку, когда Нельсон был так близко, а его тело практически вибрировало от жара и желания. Для меня это было неслыханно. Ничто никогда не помогало ослабить настойчивый стук, кроме музыки. Теперь у меня был Нельсон, и я не знала, что с ним делать. Но он успокоил мой лихорадочный ум, по крайней мере, я могла быть благодарна ему за это.

До сих пор всё между нами было лёгким флиртом с тенденцией становиться неловким всякий раз, когда он смотрел на меня. Ну, мне было неловко, я понятия не имела, что он чувствует, но иногда жар в его глазах давал мне немного понимания. До сих пор я делала вид, что не замечаю его ухаживаний, и не могла понять, надоело ему это или нет.

В основном потому, что я старалась не смотреть на него.

Но было труднее не обращать внимания теперь, когда его тело касалось почти каждого сантиметра моего тела, его руки сжимали мои бёдра, его дыхание веером расходилось по моему затылку. Я вздрогнула. Тут уж ничего не поделаешь.

Риган оглянулась на меня. Она сидела на одиночном кресле в нашем отделанном деревянными панелями старом «Крайслере Таун энд Кантри» и вопросительно посмотрела на меня. Я попыталась улыбнуться ей, но моё тело сотрясала нервная дрожь, и я знала, что выгляжу ужасно расстроенной.

Пейдж спала у неё на коленях, вытянувшись и тяжело дыша от усталости, но Риган обхватила мою руку, протянув свою за спинку сидения. Я слегка расслабилась.

Мы были в этом вместе, соединенные душами. Мы были сёстрами женского общества зомби-апокалипсиса. Не было никого, кто пользовался бы моим доверием и уважением больше, чем эта черноволосая лисица.

Пока мы ехали по сельской местности Арканзаса, в фургоне было относительно тихо. Последние несколько дней были тяжёлыми для всех нас.

После пары стычек с местными жителями, которые, как правило, устраивали магазины, другими словами поселения, вдоль шоссе, мы выбрали более живописный маршрут на юг. Но не обошлось без приключений и зомби. У Риган была относительно подробная карта нижней части США и Мексики, поэтому мы прокладывали свой путь, используя её. Путешествие было медленным и кровавым, и из-за всей этой бойни стало легко оставаться сосредоточенными на пейзаже без Пожирателей. Даже если утопии, которую мы искали, на самом деле не существовало, наше здравомыслие заключалось в надежде и обещании лучшей жизни в будущем.

Я всё ещё носила с собой свой старый iPhone в качестве сувенира о том, откуда мы явились, он служил напоминанием об обществе, а не о городе. Это была моя дань уважения веку технологий, пока технологии не умерли быстрой, мучительной смертью. Кроме того, там были все мои фотографии за последние два года процветающего, молодого существования до заражения. Не говоря уже о моём заветном приложении для iPod. Так что если когда-нибудь снова появится постоянное электричество…

Иногда у меня чесались пальцы вытащить телефон и погуглить наше местоположение или найти ближайший магазин, или включить музыку и исчезнуть в блаженном звуке. Я всё ждала, когда это ощущение исчезнет, когда моя привычка использовать всю вселенную информации перестанет действовать каждый раз, когда я хочу что-то узнать. Но желание оставалось, независимо от того, сколько времени прошло с тех пор, как я на самом деле бороздила интернет. Мои пальцы оставались беспокойными, а мозг нетронутым.

Нельсон соскользнул рукой с моего бедра и положил её на живот, спрятав под рубашкой. Его рука дарила тепло моей обнажённой коже, и моё сердце забилось в паническом ритме. Я дёрнулась от этого ощущения, не зная, что делать с ошеломляющим ощущением его присутствия.

До меня не дотрагивались так интимно уже два года и четыре дня, с той ужасной ночи выпускного бала, когда мой кавалер, Тавен Мейерс, забронировал нам номер в отеле и целовался со мной четыре минуты тридцать восемь секунд, добрался до второй базы, и его стошнило мне в волосы. Это была незабываемая ночь…

Я даже не понимала, почему он так напился. Это же я отказывалась от своей девственности! Это же я должна была тянуться за жидкой храбростью.

Единственное, что превзошло водку с блевотиной в волосах, это останки зомби, но лишь самую малость.

Нельсона мягко провел носом по моей шее и остановился на верхней части плеча. Он был в нескольких секундах от поцелуя, я была уверена. И хотя между моей кожей и его губами была ткань, я интуитивно понимала, что почувствую этот поцелуй в самой глубокой части позвоночника.

Я резко повернула голову, боясь этого чувства больше всего того, с чем я сталкивалась до сих пор, и свирепо уставилась на него.

— Ты ужасно храбрый, Нельсон Паркер. Ты забыл, что мой пистолет заряжен?

Он ухмыльнулся мне своей всезнающей, дерзкой ухмылкой. Я никогда не видела, чтобы он даже отдалённо выглядел столь самодовольным рядом с кем-то ещё. Я не могла сказать, что я пробуждала в нём худшее или лучшее. Об этом было ещё слишком рано говорить.

И я узнаю, узнаю всё, прежде чем действительно выстрелю. Не то чтобы у меня был запасной план на случай, если мы окажемся токсичными друг для друга. Я не хотела быть одной из тех пар, которые угрожали скормить друг друга зомби каждую минуту, потому что не могли ужиться, но оставались вместе, потому что у них не было других жизнеспособных вариантов для продолжения рода.

— Я думаю, что его тоже, — поддразнил его Харрисон.

Но как помидор покраснела я.

— О боже, какой же ты извращенец! Твоё место в старшей школе.

Я ударила его по руке, но мой слабый кулак просто отскочил прямо от его сверхчеловечески сильного бицепса.

— Ой! Как ты можешь быть таким сильным для ребёнка?

Он ухмыльнулся мне, закатывая рукав рубашки и напрягая мышцы, которые не должны были развиться у мальчика его возраста. Привет, побочные эффекты тяжёлой жизни.

— Оооо, — проворковала я, обхватив рукой его бицепс, попробовав сжать его.

Я цеплялась за всё, что могло бы отвлечь меня от руки, которую я, казалось, уже не могла вытащить из-под рубашки. Я снова сжала выпирающую мышцу Харрисона.

— Оооо, детка!

Нельсон вытащил свою руку из-под моей рубашки и убрал мои пальцы с бицепса Харрисона, переплетая свои пальцы с моими и вернув обе наши руки обратно на колени.

— Ладно, он всё понял. Ты думаешь, что он сильный.

Он говорил так ревниво и по-собственнически, что я чуть не рассмеялась вслух. Но я не могла, потому что даже сейчас покалывающее возбуждение распространилось от центра моей груди до кончиков пальцев рук и ног. Было ощущение, будто моё зрение постепенно исчезает, а дыхание учащается от волнения.

Я ещё не знала, нужен ли мне Нельсон. Но я определённо не хотела его.

— Ревнуешь, старший братец? — Харрисон усмехнулся. — Не обижайся, потому что все дамы хотят меня.

— Да, все дамы, — рассмеялась Риган.

— Пожалуйста, не ссорьтесь, — Харрисон зажестикулировал между нами. — Меня хватит на всех.

Кинг фыркнул с другого кресла, и Нельсон притянул меня ближе к себе, крепче прижав к своей груди. Он сдвинул мои объёмные, благодаря отсутствию доступного средства для волос, волнистые светлые локоны, и зашептал мне на ухо.

Его губы танцевали на мочке моего уха, толкая меня всё дальше в сеть сердечных ловушек.

— Он не тот Паркер, который тебе нужен, Хейли. Это я тебе обещаю.

Со всей бравадой, на какую только была способна, я кивнула, царапая линию подбородка об его щетину.

— Я это знаю. Мне удалось сузить круг поисков до трёх других.

— Других? — переспросил он ровным голосом.

— Да, твоих трёх других братьев, — согласилась я так серьёзно, как только могла. — Харрисон проиграл в последнем отборе. А ты давно, очень давно вышел из игры.

— Ты такая лгунья.

Он начал щекотать меня так, что я не могла дышать, и было так много ощущений, что иногда казалось, что я могу обмочиться. Слёзы выступили у меня на глазах, и я дико забилась у него на коленях, а он всё ещё не собирался останавливаться, несмотря на мои мольбы/крики.

— Срань господня! Сядь обратно! — Харрисон отчаянно запричитал, когда я нечаянно пнула его в голень. — Ради всего святого, сядь обратно!

Нельсон тут же остановился и обнял меня за талию. Он уперся подбородком в моё плечо, нежно потёршись своей щетиной о кожу на моём горле. Не подобрать слов, насколько удивительным был этот знакомый жест.

— Всё будет хорошо, — пообещал Нельсон, крепче обнимая меня за талию. — Обещаю. У нас всё будет хорошо.

Я попыталась посмотреть на него сверху вниз, но он держал меня слишком крепко. Я не могла разглядеть его лица. Но серьёзный тон его голоса выбил меня из колеи, он был слишком напряжённым, слишком собственническим.

Я не стала спорить. Я знала, что это не так. Нельсон не собирался сдаваться, а я не хотела устраивать сцену на глазах у всех. Кроме того, близость, защитный щит, который он создал вокруг меня, всё это ощущалось… удивительно.

Поэтому, чтобы спасти свой мозг от чрезмерного анализа каждой детали происходящего, стараясь не запомнить характер его дыхания, я отвернулась к окну.

Я больше не тикала, но использовала технику, которая и раньше была полезна. Я наблюдала.

Я была очень, очень наблюдательна, примерно, как Шерлок Холмс. Так было всегда. Этот навык помогал нам с Риган оставаться в живых последние несколько лет. Ну, может быть, дело было в моей силе восприятия и её непоколебимой цели.

Эту черту я не могла отключить или проигнорировать. Просто-напросто со мной так случалось. Мой мозг работал постоянно. Не было ни остановки, ни расслабления, ни отступления. Мой мозг работал на полную мощность, каждую секунду бодрствования, даже иногда во время сна.

Раньше ходить по знакомым местам было сущим адом, потому что мельчайшие детали уже были заучены, и мой мозг выискивал всё новое, необычное и неправильное. Это было похоже на игру в «глаз шпиона» с теми большими книгами, страницы которых были полны беспорядочных пейзажей и декораций, только это происходило каждую минуту, каждый день.

Я входила в дом после долгого учебного дня и сразу же знала, что мой отец оставил кофейник включенным на весь день. Он не забыл ополоснуть его, но многочисленные часы на нагреве всё равно сожгли дно. Правая сторона дивана использовалась чаще, чем левая, подушки были более изношенными и вдавленными, из-за чего диван немного провисал на этой стороне. Когда папа в последний раз вошёл в дом, то слишком сильно приоткрыл дверь, на гипсокартоне остался след. Из раковины в ванной наверху капало.

Кап. Кап. Кап. Кап.

Тик. Тик. Тик. Тик.

Скорее всего, я была гением, хотя никогда не позволяла испытывать себя. И если честно, мой отец был гением, настоящим гением. Он был профессором химических наук в университете Дрейка и работал в их исследовательских лабораториях. Он был безумно умён.

И, вероятно, я тоже.

Но мысль о том, что меня отправят в другую школу, или о том, что я буду жить с этим титулом, повисшим над моей головой в ярких неоновых огнях, сводила меня с ума. Мне не нравились ярлыки, и я не хотела жить с определённым набором ожиданий. Я просто хотела быть собой.

И нормальной.

Поэтому я держала всё это в секрете, спрятав и похоронив под своим гиперактивным мозгом и далеко за пределами памяти. Я работала не для того, чтобы чему-то научиться, я очень старалась быть просто… среднестатистической.

И по большей части это срабатывало. Не было большой разницы между моим отцом и чьим-то не гениальным отцом. Он просто лучше запоминал информацию, и из-за того, что его разум требовал от тела, у него была жажда узнать как можно больше. Возможно, у него была более интеллектуальная работа, чем у других отцов, но он всё равно приходил домой усталым, всё ещё боролся с офисной политикой, всё ещё жаловался на свои проекты. Мы все тикали.

Но мы с папой просто тикали быстрее и громче других. И, возможно, наше тиканье было более требовательным, чем у большинства. Мы были вынуждены потреблять как можно больше информации, прежде чем наши умы сойдут с ума. Между действующим гением и буйствующим сумасшедшим была очень тонкая грань.

По большей части я научилась управлять своим мозгом, не превращаясь в суперкомпьютер. Но теперь, когда нечем было заполнить голодные, требовательные пространства мозгового вещества, стало ещё труднее.

Музыка была единственной вещью, которая могла успокоить мои мчащиеся мысли. Она заставляла тиканье полностью прекращаться, и я исчезала в мирном звуке. Но теперь не было и музыки, которая занимала бы мои минуты бодрствования.

Только тишина.

И тишина была проблемой.

— Солнечные батареи, — прошептала я.

Волнение и надежда пробежали сквозь меня, мчась с обещанием ночи, наполненной электричеством и звуком. Я подпрыгивала вверх-вниз, забыв, что подо мной Нельсон.

— Солнечные батареи!

— Что? — Риган была первой, кто понял, что я говорю что-то, что может изменить жизнь. — Где?

— Вон там. На том фермерском доме. Я вижу их по всей крыше!

Они не были слишком очевидны для обычного глаза, но я заметила, что солнце отражается под странным углом от почти скрытого с вида фермерского дома. И чем ближе мы подъезжали, тем заметнее они становились.

— Солнечные батареи, — согласился Нельсон с благоговением и тревогой в голосе.

Я его не винила. Это могло быть очень здорово.

Или очень плохо.

— Ты, в самом деле, хочешь их проверить? — неуверенно спросил Вон с переднего сиденья.

— За целый день я не видел никаких признаков цивилизации или поселения, — вставил Хендрикс.

Целый день — это примерно шесть часов езды, может быть, чуть меньше. Учитывая ужасные дорожные системы, расположенные так далеко от шоссе, отсутствие легкодоступного газа и необходимость останавливаться и устраиваться в безопасном месте каждую ночь, мы не могли путешествовать очень далеко каждый день.

— Но мы не знаем, что там дальше, — мудро возразил Кинг.

— Но это солнечные батареи.

Я не знала, была ли я безрассудна, потому что жаждала электричества, как наркоман, или это была интуиция, которая подтолкнула меня к решению остановиться. В любом случае, мы можем попасть в ловушку зомби. Конечно, это было потенциально проблемой, где бы мы ни остановились. Так что либо сейчас, либо никогда. Мы не торопились попасть в Мексику. И я смогу зарядить свой iPod.

— Если мы останемся на этих просёлочных дорогах, то всё равно будем ночевать в подобном месте. Но там, вероятно, не будет работать электричество.

— Хейли права, — мягко согласился Вон.

Он притормозил перед длинной гравийной подъездной дорожкой. Мы сидели в напряжении, глядя на пустой фермерский дом.

Мы долго стояли, ожидая движения, ожидая, что зомби выскочат из каждого невидимого места при звуке грохота двигателя, ожидая, что затаившийся, полубезумный фермер выбежит из передней двери, плюясь табаком, с дробовиком в руке.

Но ничего не произошло. За целых пятнадцать минут ничего.

Все наши нервы были напряжены от дурного предчувствия. Сейчас мы тратили драгоценный бензин, сейчас мы были лёгкой добычей. Нужно было принять решение.

Наконец, Вон глубоко вздохнул и объявил:

— В любом другом месте может быть так же опасно. Мы всё проверим. Если нам что-то не понравится, мы вернёмся в фургон и поедем дальше. Ещё рано расслабляться, так что если что-то пойдёт не так, мы найдём место получше. Да?

— Да, — приглушённо согласились мы.

Таков был наш план. Наш план потенциально включал электричество. И теперь я улыбалась, не в силах сдержать себя.

— Ты очень взволнована этими солнечными батареями, не так ли? — тихо спросил Нельсон, пока Вон вёл ржавый фургон по подъездной дорожке к задней части дома.

— Может быть, — усмехнулась я.

— Мы не знаем, что найдём внутри, — мрачно напомнил он мне.

— Верно, — согласилась я. — Тем не менее, есть возможность, что нам повезёт, не так ли?

В глубоком рокоте яростного согласия Нельсон ответил:

— Я не могу спорить с этим.

Я снова обратила своё внимание на дом, не в состоянии вести с ним этот разговор. Он говорил обо мне? Или пытался убедить меня дать ему шанс? Или он всерьёз говорил только о доме?

Внезапно я перестала чувствовать себя очень умной.

Спасибо, Нельсон.

Не то, чтобы я когда-либо зазнавалась. Но было что-то мучительно неприятное в простом мальчике, заставляющем меня чувствовать себя глупышкой. Это то, что происходит, когда девушка действительно начинает влюбляться в парня? Наши мозги превращаются в кашу, и мы начинаем хихикать и краснеть?

Боже, этого не могло происходить со мной.

Я не была такой девушкой. Я не была такой девушкой. Я не была такой девушкой.

Я заметно вздрогнула, когда он вытащил руку из-под моей рубашки, нежно касаясь пальцами моей кожи по пути.

Может быть, я всё же была такой девочкой, ну совсем чуть-чуть.

Вон заглушил двигатель, и вместо шума мотора тишину заполнили щелчки обойм и магазинов. Пейдж проснулась, растянувшись на коленях у Риган и свалившись на пол, вместе с боеприпасами и несколькими пакетами. Её стон боли заставил всех пятерых братьев хмуро посмотреть на неё с обеспокоенным видом.

Она была счастливой маленькой девочкой, даже в разгар зомби-апокалипсиса.

Она застенчиво улыбнулась всем и пригладила волосы под шапочкой. Правила поведения заставляли Пейдж притворяться мальчиком всякий раз, когда поблизости оказывались потенциальные люди. Мы с Риган были уже не в том возрасте, когда наши фигуры можно было спутать с противоположным полом, но Пейдж была ещё достаточно юна, чтобы убедительно играть эту роль. И каждый раз, когда ей это сходило с рук, мы вздыхали чуть легче и шептали благодарственные молитвы, не в силах остановиться.

— Мы с Хендриксом войдём первыми, Нельсон, Харрисон и Кинг снаружи, Риган и Хейли останутся с Пейдж внутри, — Вон отдавал приказы с присущей ему властностью, и через полсекунды мы уже послушно следовали за ним.

Нельсон прижал руку к моей шее, собственнически удерживая меня на короткий миг. Большим пальцем он потёр впадинку на моём горле, и прижал пальцы к моей коже, прежде чем дать ему соскользнуть. Моя кожа была опалена его прикосновением, заклеймённая и отмеченная. Я не обращала внимания на бешеный стук своего сердца, которое нашёптывало мне всевозможные надежды и секреты. Это был не просто жест привязанности.

Это была одна из тех вещей, которые не поддаются объяснению, которые кажутся такими скромными и лёгкими, но я чувствовала это каждой своей конечностью. Это чувство проникало до самого мозга костей. Это было прощание, если время для него настало. Это было настолько глубокое и серьёзное чувство, что я не могла подобрать ему названия.

Это было обещание защитить меня.

И если ему удастся — обещание продолжить преследовать меня.

Мой разум плавал в бурном океане мыслей. Я не знала, что чувствую и как должна себя чувствовать. Но я знала, как моя кровь горела, как кожу покалывало при воспоминании об его прикосновении, как моё сердце колотилось в груди, отбивая ритм возбуждения и предвкушения.

Даже если в голове у меня всё путалось в вопросах о моём будущем с Нельсоном, моё тело, казалось, было прекрасно настроено на то, куда это приведёт.

И это пугало меня больше, чем потенциальная угроза зомби, скрывающаяся всего в нескольких метрах от меня.

Дверь фургона со скрипом захлопнулась, и мы с Риган остались наедине с Пейдж. Вид у неё был всё ещё сонный и немного раздражённый. Она не часто бывала раздражительной, но время от времени вела себя так, как подобает её возрасту.

И я подумала, что это хорошо.

— Итак, — начала Риган, стрельнув в меня улыбкой, хотя её взгляд оставался напряжённым.

— Итак, — повторила я, сверкнув на неё своей собственной версией взгляда «какого чёрта».

— Что у вас происходит? — одними губами она обратилась ко мне.

— Откуда мне знать, — проворчала я, глядя вслед Вону и Хендриксу.

Они направились к дому. Их ружья были подняты, плечи расправлены так, чтобы стрелять в упор.

— Он просто… поставил на кон свои права или что-то в этом роде, — затем тихо, чтобы она могла прочитать по губам, я сказала: — Мы едва знаем их.

Она кивнула, слегка рассмеявшись, потому что была точно в таком же затруднительном положении.

— И всё может быстро испортиться, да?

— Что может быстро испортиться? — спросила Пейдж немного ошеломлённо.

— С зомби, — смело соврала Риган.

Я спрятала ухмылку, пока Пейдж переводила взгляд с меня на Риган.

— Вы говорите о моих братьях, — догадалась она и хитро прищурилась. — Они никогда не испортятся.

Риган выглядела шокированной способностью Пейдж воспринимать реальность, но мне показалось это знакомым. Пейдж должна быть в школе.

— Ты этого не знаешь, малышка, — предупредила я её как можно мягче. — Твои братья никогда не будут плохими, но отношения могут испортиться. Даже против их желания.

Она медленно покачала головой, как будто мы были единственными, у кого возникли проблемы с пониманием.

— Этого не случится с моими братьями. Они не сделают ничего плохого.

Тут я не могла с ней поспорить.

— А что, если они узнают нас получше и перестанут любить, — возразила Риган.

— Вы бы им не понравились, если бы они считали, что это случится, — она закатила свои восьмилетние глаза и раздражённо выдохнула.

Это было самое большое расстройство, которое я когда-либо видела у Пейдж, и мне это нравилось. Большую часть времени она была совершенно послушной и милой, мне нравилось, что в ней скрывалась дерзкая сторона.

— Откуда ты так много знаешь? — спросила я, не в силах сдержать снисходительной улыбки.

— Я помню, каково это было, когда нам пришлось расстаться с мамой, — призналась она, её подбородок лишь слегка задрожал. — Я помню, какими они были после того, как мы уехали из дома. Вон сказал мне, что когда мы любим, мы любим навсегда. И когда мы любим кого-то, они знают, что мы любим их навсегда. Даже если мы больше ничего не сможем им сказать. Если Нельсон любит тебя, Хейли, он всегда будет любить тебя.

Я закрыла рот, потому что он уже успел отвиснуть. Я боролась со слезами, вспоминая их мать, которую не знала. И я решила, что Пейдж, восьмилетний экстраординарный психотерапевт, была намного умнее меня, несостоявшегося гения, избегающего отношений.

— Паршиво, когда тебе открывает глаза ребёнок, — рассмеялась Риган.

— Не смешно, — проворчала я.

Пейдж наконец-то расплылась в улыбке и погрозила нам пальцем.

— Запомните это.

— Мы так и сделаем, — резко отрезала Риган. — Навсегда.

Вон ловко пнул ногой заднюю дверь и исчез в тёмном доме, а Хендрикс следовал за ним по пятам. Мы тут же затихли и стали наблюдать в напряжённом ожидании, когда они объявятся с поднятыми вверх большими пальцами или начнут стрелять в попытке спастись живыми.

Ползли минуты, а мы сидели в безмолвном фургоне. Нельсон, Харрисон и Кинг окружали нас, как настоящие солдаты свободы. Я чувствовала себя в безопасности внутри фургона, и эта мысль потрясла меня.

Я провела годы, чувствуя себя в постоянной опасности, полностью уязвимой перед смертью, болезнью или зомби. И здесь, на относительно открытом пространстве, где меня защищали только стекло, ржавый металл и три мальчика с ограниченными боеприпасами, но чистой, сосредоточенной целью защитить свою младшую сестру и нас, я почувствовала себя в абсолютной безопасности и заботе.

И что мне с этим делать?

Через мгновение в дверях появился Хендрикс и жестом пригласил нас войти. Его ярко-голубые глаза были всё ещё напряжены от беспокойства, но пистолет теперь безвольно висел на бедре. Нам разрешили войти.

Там должно быть безопасно.

А это означало целую ночь с электричеством!

ЭПИЗОД 4: ГЛАВА 02

Дом был пыльным, и мы задыхались от спертого застоялого воздуха. Вон и Хендрикс обходили помещение с опущенными пистолетами и какой-то излишней непринуждённостью, которая казалась здесь совершенно неуместной.

Остальные тоже опустили заряженные ружья, но были настороже. Мы стояли на кухне и рассматривали чистые столешницы и пустую раковину. Холодильник работал, приборы были подключены, и не было видно ни одной грязной тарелки. Впрочем, еды тоже не было, если не считать каких-то случайных консервов в кладовке.

Создавалось впечатление, что владелец просто ненадолго вышел, чтобы найти себе что-нибудь на ужин, либо это штат в Америке был самым организованным во время эвакуации.

Кто думает: «мне надо покинуть дом прямо сейчас, ведь зомби уже в пути. Но лучше убедиться, что посуда вымыта, а мусор вынесен?»

Мы с Риган покинули свои дома, оставив их в полном беспорядке. Почему этот человек оказался вдруг совершенно другим?

— Дом пуст, — тихо объявил Вон. — Но это не значит, что он останется пустым.

— Думаю, останется, — возразила я.

Все взгляды обратились на меня, и я пустила в ход свои наблюдательные способности.

— Всё покрыто толстым слоем пыли. Посмотрите, например, на верхние полки шкафов. И жалюзи. Раз у человека, живущего здесь, хватило ума вымыть посуду, он не позволил бы пыли собираться на каждой поверхности, и где-нибудь в доме остались бы отпечатки пальцев или беспорядок. Кроме того, дом относительно безопасен, но не настолько, чтобы остановить орду Пожирателей. Если бы они захотели войти, всё, что им нужно было бы сделать, это проломить любое окно или дверь.

— Так ты думаешь, что владелец сбежал? — спросил Нельсон с противоположной стороны нашего тесного круга.

— Да. Или он просто был чистюлей, но умер где-то вне дома или на участке. Мне сложно представить, как можно поставить посуду в приоритет, когда сталкиваешься с зомби, но это только моё мнение, — пожав плечами, я вернулась в столовую.

Всё безупречно чисто, ну, за исключением пыли на всех поверхностях.

— Но он бывал здесь в течение последних шести месяцев или около того. Маловероятно, что прошло больше времени.

— Мы должны это выяснить, — заявил Хендрикс тем самым своим грубым колючим голосом, который он иногда использовал. — Здесь есть несколько хозяйственных построек, которые нужно обыскать, чтобы понять, что произошло.

— Мы пойдём, — немедленно вызвался Нельсон, одарив меня своим «хитрым» взглядом. Я закатила глаза, но спорить не стала. — Мы с Хейли пойдём и проверим сарай.

— А мы с Риган проверим амбар, — быстро объявил Харрисон и вызывающе приподнял бровь, глядя на Хендрикса.

Я усмехнулась раньше, чем смогла остановить себя.

— Я пойду с вами, — Кинг выглядел скучающим и немного рассеянным, словно не замечая взгляда, которым Хендрикс одарил Харрисона.

Впрочем, Хендрикса я не винила. Это стало уже привычным ритуалом: всегда держаться вместе, группой. Было не так уж много возможностей побыть наедине, что было прекрасно для нас с Риган, но не столь хорошо для любого из старших братьев, учитывая их общее стремление к отношениям. Нельсон, Хендрикс и даже Вон, казалось, извлекали выгоду из таких моментов, используя любой шанс. Так что тот факт, что Харрисон украл этот шанс прямо у Хендрикса из-под носа, пытаясь либо досадить ему, либо развлечься, был столь же забавным, сколь и дерзким.

— Пожалуй, я останусь здесь, — проворчал Хендрикс.

— Хорошая идея, — поддразнила Риган, хлопнув его по животу так, что его футболка задралась и обнажила упругие золотистые мышцы. — Кто-то должен держать оборону. Думаю, вдвоем вы отлично справитесь, — она повернулась и подмигнула Вону.

Эта девушка просто напрашивалась на неприятности.

И мне нравилась каждая минута этого.

Остальные вышли на задний двор и разошлись в разные стороны: Риган направилась с мальчиками к огромному металлическому амбару, а мы с Нельсоном зашагали к выцветшему красному сараю.

Ферма была весьма большая и, скорее всего, довольно процветающая в своё время. О хозяйственных постройках явно заботились, вероятно, вплоть до заражения, а простиравшиеся за ними поля казались бесконечными.

Воздух был немного прохладным и пах осенью, хотя стояла поздняя весна. Яркое солнце заставляло листву мерцать в тёплом свете. Это был один из тех прекрасных дней, которые напоминали мне про футбол и костры.

Когда мы отошли достаточно далеко от других ребят, Нельсон переплёл свои пальцы с моими и немного дико замахал руками взад и вперёд. Это был прекрасный момент, один из самых прекрасных в моей жизни.

Было так легко забыть, что мы постоянно пытаемся перехитрить эволюционирующую популяцию зомби или избегаем большую часть человечества с их жадными, не заслуживающими доверия намерениями. Учитывая бабочек в моём животе и тепло, сжимающее грудь и распространяющееся по всему телу, было легко забыть о том, что у нас нет дома, как и настоящего будущего, а есть лишь этот ненадёжный микроавтобус, немного, но недостаточно огнестрельного оружия и мы сами.

Когда я позволила себе отказаться от своих страхов и сомнений по поводу Нельсона, этого было достаточно.

Он посмотрел на меня, и краем глаза я заметила, что он широко улыбается. Повернувшись к нему, я увидела его идеальную улыбку, тёмно-синие глаза, искрящиеся чем-то многообещающим, и скорее каштановые, чем светлые пряди волос, беспорядочно спадающие на глаза. Он был слишком красив для уродливого мира, в котором мы жили, слишком совершенен для авантюры, в которой мы участвовали.

— Что? — спросила я, когда его улыбка стала ещё шире.

— Ты не отстраняешься, — ответил он.

Его плечи были естественно расслаблены, пистолет лениво свисал на боку. Мы должны были быть настороже, но это было трудной задачей, учитывая столь личный момент, ускоряющий пульс и окутывающий нас взаимным притяжением. Мой чересчур наблюдательный мозг успокоился и смирился рядом с Нельсоном.

— Я не всегда отстраняюсь.

Я снова пошла вперёд, сдерживая улыбку.

Он немного помолчал, а потом признался:

— Дело не только в наших обстоятельствах, Хейли. Если бы я увидел тебя где-нибудь в другое время, я бы захотел тебя точно так же.

Я взглянула на него, удивленная его легкомыслием, и рассмеялась.

— Со мной не будет легко только потому, что у меня нет других вариантов. Девушка может придерживаться своих убеждений даже в момент апокалипсиса. И такими методами ты точно не очаруешь мои трусики в ближайшее время.

— Я не это имел в виду.

Нельсон взял меня за руку и притянул к себе. Сделав два шага вперёд и вынудив меня отступить, он увлёк меня прямо к стене сарая. Рюкзак всё ещё был на мне, и я почувствовала мягкую опору, когда он толкнул меня к выцветшему красному дереву.

— Да, я бы хотел тебя. Ты великолепна, и мужчина во мне это видит. Но я имел в виду самого себя, Хейли. Я бы хотел, чтобы ты была моей.

Я сглотнула, ничего другого не оставалось. Я не могла ни ответить на это, ни даже осмыслить, что он имел в виду. Моё сердце бешено колотилось, а зрение сузилось до такой степени, что я могла видеть только его лицо и решимость в его глазах.

Мне удалось покачать головой и сжать губы, но вряд ли это выглядело убедительно. В своей прежней жизни я не была неразборчивой в связях, но мысль об обязательствах оказалась более чем ошеломляющей. То, что я официально переживала апокалипсис как независимый взрослый человек, или то, что Нельсон был буквально моим единственным вариантом на данный момент, не означало, что я была готова уступить моногамии прямо сейчас.

— Мы не будем торопиться, — пообещал он тихим голосом, посылая дрожь прямо от моего позвоночника к пальцам ног.

Он был рядом со мной, его тело находилось всего в нескольких сантиметрах от моего, лицо было опущено, и лишь один вздох отделял наши губы друг от друга.

— Я неторопливо влюблю тебя в меня. Но сегодня я тебя поцелую, Хейли. Это случится.

Прежде чем я успела придумать ответ, он уже оттащил меня от стены и потянул внутрь сарая. Мысли, не умиротворённые больше наркотическим эффектом присутствия Нельсона, беспорядочно закружили в моей голове, и я запуталась в них, пытаясь разобраться в своих чувствах. Хотела ли я этого вообще? Его? Готова ли я быть такой же серьёзной, как и он?

Могла ли я позволить ему поцеловать меня, если бы не была серьёзной?

Внутри сарая было темно и прохладно. Лучи света просачивались сквозь окна, расположенные под самой крышей и яркими пятнами ложились на покрытые сеном стропила и грязный пол, простиравшийся перед нами. Это был не хлев, а скорее, сарай для сельскохозяйственного оборудования — никаких стойл и кормушек, лишь одно большое помещение с чем-то вроде кабинета или маленькой студии в задней его части.

Несколько минут мы стояли, молча, прислушиваясь к шороху птичьих крыльев и скрипучим звукам, доносящимся снаружи в то время, когда прохладный ветерок обдувал строение.

Здесь ничего не было. Мы сразу это поняли. По крайней мере, не было зомби. Внутри мог прятаться человек, но пыль на полу казалась нетронутой, а паутина вокруг стропил кричала о запустении.

Нельсон отпустил мою руку и начал медленно обходить сарай, высматривая что-нибудь полезное. Клубы пыли поднимались от его шагов, но он, казалось, был сосредоточен на изучении остатков чьей-то прошлой жизни.

Находиться в подобном месте были жутко. Каким-то образом эта ферма осталась нетронутой как мародёрами, так и зомби. Представлялось, будто она застыла во времени, просто ожидая, когда таинственный владелец вернётся и продолжит с того места, где остановился. Я рисовала в своём воображении, что все вещи остались именно там, где фермер оставил их в конце своего последнего рабочего дня.

Нельсон с трудом поднял с земли большую металлическую банку, словно не ожидая от неё такой тяжести. Я услышала, как внутри заплескалась жидкость, и мгновенно насторожилась.

— Бензин? — спросила я тихим голосом, всё ещё не вполне доверяя сараю.

Нельсон открыл крышку и вдохнул запах.

— Да. Хорошая находка.

— Определённо, — согласилась я.

Затем мы разошлись в разные стороны.

Я бродила вдоль стены сарая, собирая случайные инструменты и задаваясь вопросом, сможем ли мы их как-нибудь использовать. Кучу тех, что узнала, я сложила на верстаке, решив, что с остальными пускай разбираются парни.

Через некоторое время я сняла рюкзак и поставила пистолет на предохранитель — я не слышала ни выстрелов снаружи, ни шарканья ног или тяжёлого дыхания внутри сарая. Да, именно такими были мои сигналы тревоги о вторжении.

Нельсон тихо трудился с другой стороны сарая, но его присутствие будоражило и смущало меня даже на расстоянии. Неужели он всерьёз имел в виду то, что сказал обо мне? Как он вообще мог знать, что захочет меня, когда едва знал?

Всё это не имело для меня никакого смысла.

Братья Паркер были хорошими союзниками, когда сражались с Пожирателями. Но они были слишком настойчивы для моей личной жизни.

Мне хотелось чего-то лёгкого и простого, чего-то такого, на что не нужно было бы тратить много сил. Именно так я строила свою жизнь. И была этим довольна.

Вообще-то, единственное, что я когда-либо действительно пыталась сделать, это выжить. И хотя я в этом преуспевала, результаты не были столь убедительными, чтобы испытывать потребность перевести эти усилия и в другие русла моей жизни.

Если Нельсон хотел чего-то от меня, то максимум, что он получит, это пустую оболочку Хейли. Я бы сохранила настоящую себя для другого времени и другого места, менее похожего на зомби-апокалипсис.

В котором не было бы настоящего страха влюбиться, чтобы потом взять и потерять эту любовь из-за удачно выбежавшего Пожирателя.

В задней части сарая я заглянула в комнату, похожую на квартиру, и вздохнула с облегчением. Здесь было пусто, никто не прятался в страхе, решив, что мы мародёры, не было никого, кто мог бы схватить, а потом и поработить нас. Свет просачивался через два окна, позволяя рассмотреть маленькое жилище, которое казалось уютным и удобным.

У дальней стены стояла односпальная кровать с небольшой, но практичной тумбочкой рядом. У соседней стены находился высокий комод с несколькими пыльными безделушками, разбросанными на нём. Вдоль одной из стен тянулась стойка с плитой, тостером и небольшой раковиной. Холодильник, уютно устроившийся под столешницей, гудел и кипел жизнью. А над ним на кухонном полотенце стояли миска, тарелка и кофейная чашка. Крошечная ванная комната, скрытая в углу, завершала картину.

Мой взгляд вернулся к мурлыкающему холодильнику. Он был включён в сеть. Здесь было электричество!

Не останавливаясь, чтобы что-то обдумать, я вернулась к своему рюкзаку, выдернула оттуда iPod, iPhone и зарядные устройства и бросилась обратно, рыская по комнате в поисках свободных розеток. Мне надо было немедленно к ним подключиться.

Я нетерпеливо смотрела на экран iPod, пока не появилась красная полоска и батарейка. Процесс займёт некоторое время, но это уже хороший знак.

Наконец великолепная штука издала звук колокольчика, и на экране вспыхнул свет! Успех! Я смущённо вскрикнула, но ничего не смогла с собой поделать.

Я не слышала музыку уже восемь с половиной месяцев. Последний раз это случилось, когда мы с Риган нашли поселение с работающими генераторами. Мне удалось незаметно зарядить там iPod, но я не слушала его, пока мы не ушли оттуда, слишком боясь открыть своё сокровище чужим любопытным глазам. Весь следующий день мы с Риган предвкушали, как будем слушать прекрасные звуки, а вечером, запершись в морозилке на задворках старого «Эпплби», делили наушники и танцевали друг с другом в темноте.

Это было великолепно.

И вот теперь я сделаю это снова.

Как только приложение для iPod ожило, я погрузилась в него, проводя пальцем с мастерством эксперта и выпуская свою музыку через фоновые динамики. Услышав первые звуки, я крутанулась на месте, танцуя и вообще ведя себя как сумасшедшая.

Но для меня это было блаженством — чистая, ослепительная, раскованная утопия. Моё сердцебиение мгновенно ускорилось, а кровь закипела от восторга. Мои уши достигли умиротворения после стольких месяцев тишины, а разум расслабился и успокоился. Окончательно.

Песня была бодрой и беззаботной. Я сделала глубокий вдох, полностью расслабившись, и начала танцевать, мне больше нечего было делать. Я подняла руки вверх и покачала бёдрами, позволяя музыке унести меня прочь.

Тихий смешок на пороге привлек моё внимание, и я обернулась, обнаружив прислонившегося к дверному косяку Нельсона, наблюдающего за мной. Его тёмно-синие глаза весело блеснули, а губы изогнулись в захватывающей дух улыбке.

Я была слишком поглощена музыкой, чтобы чувствовать себя неловко, поэтому просто подплыла к нему, схватила за руки, осторожно вытащила на середину комнаты и держала, пока он качал головой.

— Я не потанцую с тобой, — мягко рассмеялся он, оценивая взглядом моё извивающееся тело.

— Ты уже танцуешь со мной, — возразила я. — Видишь?

Взяв его за руки, я держала их, пока покачивала бёдрами взад и вперёд в такт музыке. Нельсон стоял неподвижно, но позволял мне по моему желанию маневрировать его руками.

— Тебе нравится танцевать? — спросил он рокочущим голосом, который я ощутила всем своим существом.

— Я люблю танцевать, — улыбнулась я ему, скрывая свою реакцию на безумную сексуальную привлекательность, которую он демонстрировал.

Было что-то в том, как ему нравилось смотреть на танцующую меня, но он слишком нервничал, чтобы присоединиться к этому, что я находила неотразимым. Мне нравилась эта застенчивая версия Нельсона.

Ладно, более чем нравилась.

— Я давно этим не занимался, — признался он.

Он осторожно шагнул в моём направлении, и я восприняла это как хороший знак. Я положила его руки на свои бёдра и провела пальцами по его бицепсам. Он задрожал под моим прикосновением, и это только подогрело мою храбрость.

— Насколько давно? — спросила я, крутясь перед ним.

Когда я снова повернулась к нему лицом, мы были на несколько сантиметров ближе, и я почувствовала запах мыла, которым он пользовался для личной гигиены во время вчерашней остановки возле русла маленького ручья.

— Каким был Нельсон до зомби?

Музыка продолжала звучать из динамиков моего iPod, переходя на другую, но столь же оптимистичную песню. Я сделала несколько глупых движений, заставляя Нельсона смеяться. Мне нравился звук его смеха, он громыхал в его груди и звучал как его личная музыка.

— Вероятно, незадолго до вспышки, — наконец ответил он.

Он пальцами прошёлся по моим бёдрам и поднял руки к талии. Он сделал ещё один шаг ко мне, и теперь мы были всего в пяти сантиметрах друг от друга.

— До заражения я учился на втором курсе Северо-Западного университета, и мы постоянно ходили куда-нибудь потусить.

— В Чикаго? — он молча кивнул. — Сколько тебе было лет? — спросила я, думая о том, что ему всего двадцать один год.

— Девятнадцать, — ухмыльнулся он. — Хейли, это был колледж. Раньше были такие вещи, называемые поддельными удостоверениями личности, и несовершеннолетние использовали их, чтобы попасть в такие места, как бары или клубы, и…

— Тише, умник, — я приложила пальцы к его губам, заставляя его замолчать.

На мгновение я полностью замерла от ощущения его губ под подушечками моих пальцев. Моя кожа ощущалась ледяной на фоне тепла его губ. Мой взгляд упал на полный рот, частично скрытый моей рукой, и я судорожно сглотнула.

— Кажется, я поняла, к чему ты клонишь.

— Ммм…

Внезапно он откинул голову назад и впился зубами в мой средний палец.

— Ой! — возмущенно завизжала я.

Он укусил не так сильно, чтобы было больно, но всё же!

— В наше время нельзя кусать людей! Я могу просто пристрелить тебя!

Он убрал зубы, задевая мою кожу удивительно дразнящим способом, и прижался очень нежным поцелуем к подушечке того же пальца. Я смотрела, завороженная его техникой обольщения.

Этот парень был профессионалом.

Или я серьёзно изголодалась по любви.

Возможно, и то, и другое.

— Я же говорил, что сегодня поцелую тебя, — прошептал он хриплым и грубым голосом.

Немного ошеломлённая, я ответила:

— Я думала, ты имеешь в виду мои губы.

Внимание Нельсона перескочило на мой рот, и, казалось, он был загипнотизирован малейшим движением.

— Расскажи мне ещё о колледже, — предложила я, надеясь увести разговор в сторону.

Он покачал головой и, заставив себя отвести глаза от моего рта, встретился с моим взглядом. Его глаза были глубокими, тёмно-синими от жара и сияли от предвкушения. Я положила руки ему на плечи и сцепила их за головой. Мои пальцы дрожали, и я была смущена тем, как он взволновал меня, просто укусив. Должно быть, это было последствием слишком долгого проживания с зомби.

Наши грудные клетки соприкоснулись раз, другой, а затем он притянул меня ближе к себе, снова положив руки мне на талию. Теперь мы были прижаты друг к другу, окутанные теплом тел друг друга, и ощущали биение своих сердец.

— Вон, Хендрикс и я учились в Северо-Западном до заражения, — небрежно поделился он, хотя напряжённость всё ещё присутствовала в его глазах. — Хендрикс выступал за университетскую команду по плаванию, и мы были близко к дому. Наш отец тоже учился там, Харрисон и Кинг тоже поступили бы туда. Мы были просто… в зоне комфорта… Хорошо проводили время, понимаешь? Это было то место, которому мы принадлежали, где мы хотели быть. Там, где я хотел быть.

— Тебя не беспокоило, что оба старших брата так близко? — спросила я.

Будучи единственным ребёнком, я не могла осознать всех тонкостей взаимоотношений между братьями и сестрами, но точно чувствовала бы себя подавленной или, возможно, испытывала ревность, если бы ходила в ту же школу, что и мои старшие братья.

— Мы так близки по возрасту, что всегда были скорее лучшими друзьями, чем братьями, — объяснил Нельсон. — Мне нравилось, когда они были рядом. Как ты думаешь, кто дал мне моё поддельное удостоверение личности?

— Надеюсь, тогда вокруг было достаточно девушек, — сухо протянула я, а потом опознала острый приступ ревности, овладевший мной.

Я просто представила себе этих парней, этих безумно привлекательных, ориентированных на семью, хороших парней, прогуливающихся по кампусу колледжа. И чувствовала, что ни одна девушка не была по-настоящему защищена от соблазнительных сил братьев Паркер.

Выражение лица Нельсона стало очень серьёзным, его глаза потемнели ещё больше.

— Вон был единственным из нас, кто действительно когда-либо интересовался девушками. Хендрикс был слишком сосредоточен на плавании, а я просто не мог, я искал что-то конкретное и не мог найти.

— А что ты искал? — осторожно спросила я.

Мне казалось, что я сама иду в ловушку. Но каким-то образом я знала, что он уже поймал меня.

— Хорошую девочку, — улыбнулся он мне.

Я цинично фыркнула.

— Разве их трудно найти в барах и клубах?

Песня снова сменилась, на этот раз на медленную, сексуальную балладу. Нельсон притянул меня ещё ближе, обнял за талию и прижал к груди.

— Зависит от бара, — я закатила глаза, и он поправился, — но нет, я не нашёл хорошую девушку в мои дикие времена.

— Может быть, в этом и была проблема, — я пожала плечами. — Ты был слишком дик для хороших девочек.

Он издал тихий смешок и согласился:

— Наверное.

Мы тихо раскачивались из стороны в сторону в объятиях друг друга. Его кожа обжигала мою в местах соприкосновения, а твёрдые мышцы и тёплое тело сулили безнравственные вещи. Я, правда, пыталась вытащить свою голову из сточной канавы, подальше от всего, что было «плохой идеей». Но это было невозможно с Нельсоном, который был твердо намерен иметь со мной что-то.

Меня никогда раньше не добивались, за исключением случайных зомби, которые хотели сделать из меня закуску. Мальчики в моей старшей школе любили перепихнуться, но это никогда никуда не приводило, потому что никто из нас этого не хотел. Трудно было не влюбиться в это, не упасть в эту пропасть. У Нельсона было так много хороших качеств, вроде спасения моей жизни несколько раз или отличных зубов даже после исчезновения легкодоступной стоматологической помощи.

Я не хотела принимать окончательное решение, основываясь на отсутствии вариантов.

Но, с другой стороны, с Нельсоном всё было не так уж серьёзно. То, что мы делали это, чем бы оно ни было, вовсе не означало, что это связывало нас. Это могло быть взаимовыгодно, пока мы не разберёмся с ситуацией.

— Какой ты была до появления зомби?

Я прочистила горло, прежде чем ответить, не совсем уверенная, что сказать.

— Юной, — наконец, решилась я. — Наивной.

— Ты и должна была быть юной и наивной, тебе было восемнадцать, — усмехнулся Нельсон.

— Я была популярна, — добавила я, как будто это имело значение сейчас. — Мы с Риган были чирлидершами, но наша школа была довольно маленькой. Так что это не было таким уж большим достижением, но у меня было много друзей. Тогда это казалось важным.

— Быть популярной или иметь много друзей?

— Иметь много друзей, — уточнила я, понимая, как поверхностно это прозвучало. — Я хочу сказать, что на самом деле меня не заботила популярность, но мне нравилось знать всех, мне нравилось быть любимой. Понимаешь? И мне нравилось нравиться другим людям. Когда я говорю, что у меня было много друзей, я имею в виду, что дружба была обоюдной. Я не была тем двуличным человеком, который всем нравится, но при этом плохо отзывается о них за спиной. Я искренне любила большинство людей. Для меня это было совершенно естественно. Теперь это странно. Иметь теперь только одну подругу, не любить людей и не доверять им. Я чувствую, что это неправильно. Это противоречит моей природе. Но в то же время и смерть тоже. И мне кажется, что если я потеряю бдительность хотя бы на секунду, то пожалею об этом, что-то случится, и я никогда не смогу вернуть свою жизнь, — я помолчала и добавила: — Не то чтобы я точно назвала это жизнью, которую хочу прожить, но это лучше, чем ничего.

— У тебя больше чем один друг, — произнёс Нельсон.

Он опустил голову и провёл носом по линии моей челюсти, от подбородка до мочки уха.

— У тебя есть мои братья. И Пейдж. Пейдж что-то значит, не так ли?

Я улыбнулась на это.

— Пейдж определённо имеет значение.

Он провёл носом в обратном направлении — от мочки моего уха вниз по линии горла, дразня ключицу. Мой желудок сжался от этого ощущения, и я сопротивлялась желанию закрыть глаза и прижаться к нему, но едва ли преуспела в этом.

— А как же ты? Ты хочешь сказать, что ты мне не друг?

— Ммм… — выдохнул он, его вздох заласкал мою кожу. — Именно это я и хочу сказать.

— Это не очень хорошо, — попыталась возразить я, но у меня перехватило дыхание, и закружилась голова от его ласкающего прикосновения.

— Конечно, — он медленно поднял голову и снова посмотрел мне в глаза. — Я гораздо лучше, чем просто друг.

Я расхохоталась, услышав его мягкое обаяние и безупречное высокомерие.

— Неужели? Ты думал, что со мной будет так просто?

Он тоже засмеялся, даже не смутившись.

— Нет, полагаю, что нет. И я, наверное, рад, что ты не так проста.

— Спасибо, — сказала я, и мой смех стих. — Вот это уже комплимент.

— Но это правда, Хейли. Я не заинтересован в том, чтобы быть твоим другом.

— Я плохая девочка, Нельсон. Я убиваю на постоянной основе. Я пойду на всё, чтобы остаться в живых и сохранить тех, кого люблю. Хорошая девочка ничего из этого не сделает, она сможет найти свой моральный компас. Я же потеряла свой где-то между первой поездкой в колледж с Риган и вторжением зомби в наш родной город. Возможно, твоя хорошая девочка где-то там. Ты просто должен быть немного терпеливее, пусть даже первая девушка на твоём пути свалилась тебе на колени.

С минуту он молчал, а мы продолжали раскачиваться из стороны в сторону в такт музыке. Я даже не понимала, что играло в течение последних нескольких минут. Единственное, что волновало мой мозг, это Нельсон. Следовательно, Нельсон был единственным, кто заботил моё тело в данный момент.

— Ты действительно думаешь, что именно поэтому я интересуюсь тобой? — спросил он с лёгким возмущением.

— Думаю, я хороший вариант, если бы тебе пришлось выбирать. Я не уродина, у меня все зубы на месте и, плюс ко всему, я полностью жива. Но так же я не верю в любовь с первого взгляда, а мы с тобой не так давно знаем друг друга.

— Я тоже не верю в любовь с первого взгляда, Хейли. Вот почему я не люблю тебя, — его слова были мягкими и осторожными.

И когда я почувствовала жгучую боль в груди от его слов, никто не был удивлён больше, чем я. Он выдержал мой взгляд своими гипнотическими тёмно-синими глазами и затем признался:

— Но я хочу полюбить.

— Я плохая девочка, — повторила я хриплым голосом.

— Тут вот в чём дело. Когда я учился в колледже, у меня было представление о том, как выглядит и ведёт себя хорошая девочка. С тех пор я изменил своё мнение об этом.

Нельсон снова улыбнулся, и я почувствовала себя немного безопаснее на этой территории. Я была гораздо менее уязвима, когда он смеялся и шутил. Но когда он заглянул мне в глаза и понизил голос, у меня начались неприятности.

— Раньше я считал, что хорошая девочка не курит, не употребляет наркотики, только иногда выпивает и никогда не теряет контроль над собой. Она ходит в церковь, заботится о бездомных. Был целый список качеств, которые могли бы сделать её хорошей девочкой. И хотя многие хорошие девочки действительно обладают такими характеристиками, я обнаружил, что меня гораздо больше привлекают хорошие девочки, которые ставят других выше себя, которые встречают маленьких восьмилетних девочек и сразу же принимают их как своих младших сестёр. По моему недавно сформировавшемуся мнению, хорошие девочки извлекают максимум пользы из разрушительной ситуации, находя лучшее везде, куда бы они ни пошли, и не только наслаждаясь миром, в котором мы живём сегодня, но и каким-то образом давая возможность вспомнить прошлое без лишних травм. Ты хорошая девочка, Хейли. И если ты упала мне на колени, то не по счастливой случайности, а по воле Бога. Вот почему ты сейчас со мной. Так что вместо того, чтобы смотреть на тебя как на счастливую случайность, я, вероятно, буду смотреть на тебя как на подарок. Как будто ты вошла в мою жизнь не просто как кто-то, кто поможет моей семье выжить, а как кто-то, кого я хотел бы видеть рядом с собой.

ЭПИЗОД 4: ГЛАВА 03

Я не могла дышать. Или думать. Или даже притвориться, что пользуюсь этим раздутым мозгом в своей голове. Мысли полностью остановились, и я была потрясена всеми его откровениями.

Каким-то образом Нельсону удалось превратить мою гнетущую вину в силу характера. Он превратил неуверенность в гордость. А потом изменил мой взгляд на нас. Пока я размышляла о простом удобстве нашего поцелуя, потому что других вариантов не было, он смотрел на нас как на какое-то судьбоносное, катастрофическое событие, предопределенное свыше.

И это превратило мои чувства вздорной терпимости в нечто безымянное и невероятное.

— Ты умеешь находить нужные слова.

Я посмотрела на него и почувствовала, как выражение моего лица смягчилось. Только что он что-то сделал со мной — достучался до моей души и вытащил оттуда хорошую девочку, которую он видел, хорошую девочку, которая, как я была убеждена, не существовала, пока он не появился в моей жизни.

— А ты правильно мыслишь, — он наклонился и поцеловал меня в висок. — И я хочу знать все твои мысли. Скажи мне, о чём ты думаешь.

После нескольких секунд колебания, когда я изо всех сил пыталась придумать хоть какой-то ответ, я, наконец, призналась:

— Я не знаю, что думать! Я считала, ты просто в восторге от возможности потрахаться. Но если это не какая-то извращённая игра, в которую вы с братьями играете со всеми заблудшими девушками, которые случайно попадают в ваш лагерь, я сейчас не могу подобрать слова, — я сделала паузу, словно хотела доказать свою точку зрения, а затем разразилась новой тирадой. — Нельсон, мы регулярно боремся с зомби, пару недель назад тебя чуть не призвали насильно в армию чудаков, а нас с Риган чуть не продали в отдел сексуальных исследований и разработок. Ты просишь меня смотреть на нас обоих, как будто мы… как будто мы… как будто мы реальны, как будто мы можем быть счастливы в этом перевёрнутом с ног на голову мире, в котором живём. И я даже не могу это переварить.

— Нет, можешь, — поспешно возразил он. — Ты, вероятно, уже переварила это. Я вижу, как ты думаешь, Хейли, и знаю, что этот процесс у тебя никогда не прекращается. И я знаю, что если ты уходишь от ответа, то тебе просто не нравится результат. Так что теперь я должен выяснить, не потому ли это, что тебе совсем не нравится мысль о нас с тобою вместе, и тебя пугает именно это. Или же ты боишься по совершенно противоположной причине… тебе нравится, когда мы вместе.

Я знала братьев Паркер в общей сложности тридцать четыре дня. Тридцать четыре. И всё же Нельсон познал меня лучше, чем любой другой парень. Были всевозможные факторы, которые я могла принять во внимание, например, повышенные эмоции, когда наши жизни подвергались ежедневному риску, или врождённая потребность каждого живого, дышащего человека снова заселить планету, пока мы снова не станем правящим видом. Или даже тот факт, что мы были молоды, в самом расцвете сил, без какого-либо намёка на родительский контроль или руководство, и оставлены на наш собственный безрассудный выбор. И мы всегда выбирали влюбиться по уши и растратить нашу молодость на тревогу и секс.

Но…

Но, по правде говоря, Нельсон был прав. Была ли я девушкой его мечты, воплотившейся в жизнь? В это было трудно поверить. На самом деле, это казалось безумием. Но разве он не был моим идеалом? Покровительственный, преданный, заботливый, сосредоточенный, умный, весёлый, симпатичный, на мой взгляд, с правильным сочетанием чувства собственничества и уверенности в себе. Он был именно таким, каким я когда-либо представляла себе хорошего мужчину. Так были ли мы одинаковы? Может быть, я меньше боялась обязательств и больше ждала подходящего парня? Может, я тоже просто ищу хорошего парня?

Тьфу. Иногда мне, и правда, нужно было отключать мозг.

— Куда пропала? — терпеливо спросил Нельсон, возможно, самым сладким голосом, который я когда-либо слышала.

— В миллион разных мест, — призналась я.

— Ты вернёшься в это единственное место?

Он пальцем приподнял мой подбородок, а другой рукой провел нежную линию вниз по моей спине.

— Да, — прошептала я.

— Я не буду торопиться, — пообещал он, и мой разум затих, путаница мыслей немедленно исчезла, так что я могла слушать с совершенным вниманием все его душераздирающие обещания и сексуальный, как ад, голос. — Я позволю тебе догнать меня в твоём собственном темпе.

— Но? — мой голос был почти шёпотом, больше напоминающим эхо мысли, которую я не могла подавить.

— Но я хочу этого, Хейли. Я хочу тебя. Я хочу, чтобы ты мне доверилась. Поверила в нас.

Я кивнула, дав ему своё разрешение и своё сердце одним молчаливым жестом.

Его улыбка ослепляла своим блеском, а глаза были такими тёмными и полными эмоций, что казались чёрными. Он наклонился до боли медленно, с такой заботой и нежностью, что моё тело затрепетало от предвкушения. Его мягкие губы коснулись моих один раз, потом второй, а потом он прижался к моему рту.

Я закрыла глаза, и мой желудок подпрыгнул от ощущения его губ. Он двигался с совершенно незнакомой мне чувственностью. Такого сильного обожания не было в моей жизни последние два года, а может быть, и всю мою жизнь. Потому что меня никогда так не целовали — никогда с таким благоговением, с такой совершенной преданностью.

Нельсон поцеловал меня так, словно мы должны были стоять здесь целую вечность, словно он делал ставку на наши отношения, несмотря на все препятствия и странности снаружи этого сарая. Он целовал меня так, словно пытался завоевать и убедить выбрать его.

Но чего он не знал, так это того, что с первым же прикосновением наших губ я очутилась в месте, предназначенном только для него, месте, из которого, я была уверена, никогда не выберусь.

Нельсон прижался ко мне с ещё большей силой и провёл языком по моей нижней губе. Я тут же раскрыла губы и, воспользовавшись этим, он углубил поцелуй. Одной рукой он провёл по моим волосам на затылке, а другой скользнул под рубашку, крепко сжав моё бедро.

Сначала я была неуверенна, смущена тем, насколько зажатой я была. Но вскоре его настойчивость и страстность затуманили мои страхи и сомнения изысканным забвением. Его рот был всем, о чём я могла думать, его мягкий, опытный язык — всем, что я могла чувствовать.

Я вздохнула, наслаждаясь всепоглощающим жаром его тела и одурманивающей силой его поцелуев. Сегодня он много чего наговорил, и я подумаю об этом позже, тем более я была уверена, что теперь мы стали чем-то официальным, но сейчас всё, чего я хотела, это его поцелуи, всё, что я могла осмыслить, это то, как он вкушал мой рот и касался моего тела.

Постепенно его поцелуи становились всё настойчивее, требовательнее, и больше, чем когда-либо, он увлекал меня в себя.

Он скользнул рукой по моей спине и крепко прижал к своему телу. Стон вырвался из его груди от ощущения того, как мы подходим друг другу, что, казалось, только усилило мою страсть. Я сомкнула руки вокруг его шеи и полностью потерялась в нём.

Он оставил мой рот и начал исследовать линию подбородка, оставляя влажные, голодные поцелуи — на моей шее, вдоль ключицы, потом перешел к другой стороне моего горла. Он крепко сжимал мои бёдра, цепляясь за меня, как за спасательный круг, как будто я была единственным, что стояло между здравомыслием и вымиранием.

— Хейли, — простонал он мне в горло. — Тебе нужно знать…

Ещё больше соблазнительных поцелуев, которые затягивали меня в бездумье. Его язык скользнул по моей коже, ведя меня дальше к пропасти, к чему я, уверена, была не готова, но не в состоянии остановиться. Он приподнял моё тело так, что я была вынуждена встать на цыпочки, пока он опустошал мою душу своими прикосновениями и желанием.

— Я собираюсь дать тебе всё, — я едва слышно всхлипнула в знак протеста. — Но ты должна дать мне всё взамен.

Я открыла рот, чтобы сказать что-то о том, чтобы не торопиться, или, может быть, просто не говорить, пока мы целовались, но затем его рот снова оказался на моём, и я потерялась в недвусмысленном ощущении его идеальных губ. Моя грудь и живот напряглись и сжались от страсти, которую он вливал в меня — чистой, необузданной, такой настоящей, что я почувствовала, как слёзы защипали мне глаза.

У меня были мысли, что он интересуется мной только потому, что я доступна.

Но не после этого, не после того, как он боготворил меня своим ртом, держал меня так собственнически в своих руках, которые всегда жаждали моей кожи. Он не лгал, он отдавал мне всё, каждую частичку себя. И даже если это ещё не любовь, то скоро ей станет.

Никто из нас не сможет помешать этому случиться.

В этом поцелуе, в его чувствах к нам обоим было слишком много, чтобы сдерживать любовь.

Моё сердце заколотилось от этой мысли в унисон с моей бурлящей, горячей кровью. Мой разум восставал против идеи отдаться любви так рано, так изолированно от всего достойного и гуманного. Но моё тело, моя кровь, моё сердце и душа, казалось, были на десять шагов впереди моего мозга. Впервые мой разум был принуждён к тихой покорности, в то время как я позволила чувствам и надежде управлять моей жизнью.

Нельсон сделал шаг вперёд, заставляя меня отступать снова и снова. Наконец, односпальная кровать упёрлась мне в колени, и я начала падать. Я смотрела на Нельсона и не заметила ни заплесневелого одеяла, ни комковатого матраса. Всё, что я видела, был Нельсон, всё, что я могла понять, было намерение в его глазах, жар его эмоций.

Восхитительное покалывание пробежало по моему телу, как электрический разряд, и я затаила дыхание, просто ожидая, когда он присоединится ко мне на кровати.

— Хейли, ты знаешь, чего я хочу, — его голос был скрипучим, как песок, таким низким, словно рычание. — Ты собираешься дать это мне?

Слишком боясь произнести свой ответ вслух, я спросила:

— Секс?

Он покачал головой, и его губы дрогнули от удовольствия.

— Не это, — затем он, казалось, передумал. — Только не сейчас.

Настала моя очередь покачать головой.

— Да, я хочу тебя, всегда. Но больше, чем твоё прекрасное тело, я хочу то, что внутри него. Я хочу тебя, Хейли. Ты дашь нам шанс?

Я кивнула, чувствуя тяжёлое давление в груди, удерживающее меня на месте, удерживающее мой взгляд в ловушке его взгляда.

— Произнеси эти слова, — потребовал он. — Я хочу их услышать.

— Да, я даю нам шанс, — прошептала я.

— И я могу получить тебя?

— Всю меня, — пообещала я.

Он прыгнул на меня сверху, но как-то сексуально, как охотник, набрасывающийся на свою жертву. Через мгновение его губы были на моих, и он снова впитывал меня, полностью меняя мой взгляд на жизнь, любовь и конец света.

Внезапно жизнь в зомби-апокалипсисе перестала казаться седьмым кругом ада. Она стала возможной и полной потенциала. У меня появилась цель — более великая, чем я сама, более великая, чем моё выживание, она расцвела в миссию, выросла в убеждение, превратилась в решающую философию, в которую мне суждено было верить. Это была не любовь, пока ещё нет, но это было самое большое, самое сильное чувство, которое я когда-либо испытывала. Оно победило весь страх, с которым я жила, горе, которое терзало меня, и когтистую боль отчаяния. Эта эмоция, чем бы она ни была, превзошла даже тупость депрессии.

Эта история с Нельсоном спасёт меня.

И не только от зомби.

От безнадежности нашего мира и непрестанной борьбы за выживание. Нельсон был целью, утешением и верой — всё это слилось в одно изменяющее жизнь событие, которое навсегда определит, кто я теперь.

Его руки снова скользнули под мою рубашку, медленно продвигаясь вверх по моей шершавой коже. Мои собственные руки исследовали его шею и лицо, притягивая его к себе так близко, как только можно, отчаянно желая соединить нас во всех отношениях. Мы лежали рядом друг с другом, переплетя все конечности. Он приподнялся и навис надо мной, прижимаясь своим телом к моему с возбуждающим давлением.

Я поцеловала линию его подбородка, наслаждаясь тем, как щетина царапает мою кожу, оставляя ощутимый след на моём теле и доказывая, что я принадлежу Нельсону.

— Вот вы где, ребята, — раздался задыхающийся голос из дверного проёма, фактически отрывая нас друг от друга. — Мы думали, вас съели Пожиратели. Мы собирались провести поминальную службу.

Харрисон.

— Я же говорила тебе не ходить туда! — крикнула Риган откуда-то из-за двери.

— У тебя есть iPone? — Харрисон вошёл в комнату, полностью игнорируя тот факт, что Нельсон всё ещё лежал на мне и убивал его взглядом. — Эта музыка отстой. У тебя есть Лил Уэйн?

Он начал небрежно изучать мой плэйлист.

— Харрисон, даю тебе две секунды, чтобы убраться отсюда к чёртовой матери, — прорычал Нельсон.

Харрисон только отмахнулся.

— Рассматривай это как моё обучение. Ну, знаешь, поскольку у меня нет другого способа узнать о птицах и пчёлах.

— О, боже, — простонала я, закрыла своё раскрасневшееся лицо руками и крепко зажмурилась.

— Убирайся, — медленно и угрожающе прошипел Нельсон. — Я больше этого не повторю.

— Послушай, никто не хочет, чтобы вы соединились, больше, чем… Ладно, возможно, ты больше, чем я, хочешь, чтобы это случилось. С этим не поспоришь. Но до заката ещё целый час, и вас снова призывают к совместной жизни, к жизни без уединения. Извини, большой брат, но ты нужен своей семье.

Нельсон посмотрел на меня с выражением разочарования и беспокойства на лице. Благоговейно поцеловав меня в висок, он соскользнул с меня, встал, протянул мне руку и помог подняться.

— Всё в порядке? — спросил он совершенно другим тоном.

Харрисон встревожено поднял глаза, затем заставил себя выдержать пристальный взгляд Нельсона, как будто для этого требовалось много силы.

— У Пейдж жар. С тех пор как мы приехали сюда, ей только хуже.

Услышав это заявление, я мгновенно пришла в себя. Нельсон схватил меня за руку, подтягивая к себе.

— Ладно, — вздохнул он. — Ты завладел моим вниманием. Давайте вернёмся в дом.

Харрисон кивнул и первым вышел из комнаты. Я схватила свои девайсы с зарядками, выдернула их из розетки и последовала за мальчиками.

Риган ждала посреди сарая, бледная от волнения.

— Простите, что прервали вас, — она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась натянутой.

— Всё в порядке, — вздохнула я. — Мы не делали ничего важного.

Нельсон косо посмотрел на меня из-за плеча и объявил:

— Это неправда. Она была в нескольких секундах от того, чтобы влюбиться в меня, но вы вломились на нашу вечеринку.

— Такой самоуверенный, — цыкнула я тихим весёлым голосом.

Нельсон вернулся к своему рюкзаку, а я остановилась, чтобы забрать свой и несколько собранных инструментов.

— Тогда скажи мне. Скажи мне, что ты не на полпути к тому, чтобы влюбиться в меня.

— Я не…

— И помни, Хейли Гейбл, есть свидетели твоей лжи. Мы все будем знать и помнить твою ложь, если ты по какой-то глупой причине решишь не сказать правду.

— Мы знакомы всего месяц, а ты ещё даже не добрался до второй базы, и ты действительно хочешь, чтобы я просто заявила перед твоим маленьким братом и своей лучшей подругой, что я влюбляюсь в тебя? — я задохнулась от безумия всего этого.

— Именно этого я и хочу, — ухмыльнулся он.

— Я не маленький! — Харрисон запротестовал, но мы все его проигнорировали.

— И Риган поймёт, что ты лжёшь, — предупредил Нельсон.

Я думала, что Риган будет на моей стороне, я имею в виду, что я всегда была на её стороне. Мы были лучшими подругами, сёстрами по оружию, просто девушками, вынужденными терпеть купание в естественных водоёмах и отказаться от своей мечты о лазерной эпиляции.

— Он прав, Хейлз, — ухмыльнулась мне Риган. — Я узнаю, если ты солжёшь.

— А я-то думала, что ты на моей стороне!

Я закинула на плечо рюкзак, и мы дружно двинулись к двери сарая с поднятыми пистолетами, сняв их с предохранителей.

— Не волнуйся, — проворчала она. — Хендрикс даст тебе много возможностей отплатить за моё предательство. Я обещаю.

Я фыркнула от смеха, потому что это была чистая правда. Тогда я решила просто пойти навстречу.

— Хорошо, Нельсон, ты хочешь услышать, что я была в нескольких секундах от того, чтобы влюбиться в тебя на этой кровати? Тогда да, совершенно определённо, если бы ты продолжил целовать меня вот так, святой боже, я бы списала со счетов свою девственность кровью, потому что была так влюблена в тебя. Проблема в том, что мы остановились. Итак… Думаю, нам просто нужно посмотреть, как это будет происходить теперь, когда мы больше никогда не окажемся наедине.

Мне показалось, что я была смешной. Риган рассмеялась. Харрисон и Нельсон странно молчали, неловко как-то.

Наконец, когда мы были уже в нескольких шагах от задней двери дома, Нельсон спросил:

— Ты девственница?

Румянец вернулся! И не потому, что был объявлен и повторен очень личный факт. О нет, краснота на моём лице и унижение, нахлынувшее на меня, были вызваны возбуждённым, благоговейным тоном Нельсона. Я чувствовала себя раздетой до нитки его тоном и втянутой в очень интимный момент выражением его лица. Это было совершенно неподходящее место для такого разговора.

— Мы можем просто зайти внутрь? — умоляюще прошептала я. — Мы подвергли твоего брата достаточному сексуальному воздействию на всю жизнь.

Прежде чем Нельсон успел ответить, Харрисон прервал его:

— Есть только несколько недостающих частей. В основном уроки анатомии, ничего особенного. И поскольку у нас нет ни книг, ни фильмов, если бы я только мог посмотреть…

— Остановись прямо сейчас, маленький извращенец, — Риган помахала пистолетом в воздухе. — Этого не будет. Никогда. Понял?

Харрисон ухмыльнулся во весь рот и шмыгнул в дом, не дав Риган ответа.

Она прочистила горло и виновато улыбнулась мне.

— Ну, думаю, это и был ответ…

Внутри дома всё было тихо и напряжённо. Хендрикс беспомощно расхаживал по кухне, а Кинг с Воном склонились над Пейдж. Она лежала на длинной клетчатой кушетке в гостиной рядом со столовой.

Я проигнорировала Хендрикса, хотя Риган этого не сделала, и подошла к Пейдж. Её глаза были плотно закрыты, а кожа была бледной с пепельным оттенком. Жалюзи были открыты, впуская естественный свет, а на её крошечное тело было накинуто одеялом.

Я видела, что она дрожит от озноба, и ещё до того, как коснулась её головы, знала, что её лоб будет гореть.

Я опустилась на колени рядом с ней, встав между Воном и Кингом. Они освободили мне место, как будто у меня была какая-то власть здесь, но, вероятно, они были просто счастливы передать инициативу.

Болезнь не входила ни в одну из наших областей знаний, и малейшее недомогание могло угрожать жизни любого из нас. Пейдж была наихудшим сценарием, и я ненавидела саму мысль о том, что она будет страдать от чего-то, не говоря уже о том, чтобы столкнуться с чем-то таким страшным, как смерть, потому что больше не было ни клиник, ни скорой помощи, ни антибиотиков.

Будет почти невозможно даже понять, что с ней не так, если у неё не будет очевидных симптомов.

Я осторожно положила руку ей на лоб, и она прильнула ко мне, словно это её успокаивало. Её кожа была чертовски горячей, и всё моё тело обмякло от осознания этого. Моё сердце бешено заколотилось в груди, а расслабленный разум внезапно заработал, пытаясь найти какое-нибудь решение, чтобы успокоить её боль и страдания.

Я нежно погладила её по волосам и шёпотом спросила:

— Как ты себя чувствуешь, Пейдж?

Она застонала от боли и прижала руку к горлу.

— У тебя здесь болит? Горло? — мягко спросила я.

Боль в горле — это и хорошо, и плохо. Хорошо, ведь это было легко проверить, и плохо, потому что даже самый простой фарингит мог быть очень опасным, если его не лечить. Я знала это, потому что у меня был двоюродный брат, которому не пролечили стрептококк антибиотиками, и он попал в больницу на три дня, потому что инфекция распространилась на всё остальное тело.

Она кивнула, но едва заметно. Всхлипнула и потянулась к моим пальцам, которыми я осторожно расчёсывала её волосы.

— Ты мне покажешь, моя сладкая? Ты можешь открыть рот, чтобы я могла увидеть?

Она снова всхлипнула и покачала головой.

Я повернулась к Вону и спросила:

— Вы проверили её горло?

— Нет, это всё, что она нам рассказала. Пока вы, ребята, проверяли сарай, она легла здесь, сказав, что хочет ещё немного вздремнуть. Мы с Хендриксом посчитали это странным, но, решили, что это может быть связано со стрессом. У нас уже давно не было хорошего места для ночлега. Она проснулась минут двадцать назад в слезах, и тогда мы поняли, что у неё жар. У Риган было немного Тайленола, и мы дали ей его. Но прошло уже много времени, разве это не должно было сработать?

Я нахмурилась, услышав это. Тайленол определённо должен был сбить её лихорадку. Меня расстраивало, что обезболивающее не помогло. Это было нашей лучшей ставкой в области чудесных исцелений.

Чёрт возьми.

— У неё есть миндалины?

Я снова повернулась к Пейдж, надеясь, что заставлю её открыть рот. Но сначала мне нужно было убедиться в необходимости этого.

— Да, — ответил Вон. — У Харрисона, Кинга и Пейдж есть миндалины.

— Хорошо.

— Как ты думаешь, Хейлз, что это такое? — спросила Риган из-за моей спины.

Нельсон положил руку мне на плечо, стоя рядом, когда я взяла на себя обязанности медсестры. Я была немного удивлена, что братья Паркер доверили мне эту роль. Я предполагала, что их защитные инстинкты будут держать Пейдж как можно ближе к ним, но я также знала, что беспомощность может убивать. Уверена, они ненавидели чувство неспособности сделать что-то для своей любимой младшей сестры.

— Думаю, это может быть стрептококк. Если у неё болит горло, и всё ещё есть миндалины, есть хороший шанс, что это так. Я просто хочу заглянуть ей в рот, чтобы убедиться.

Нельсон опустился на колени рядом со мной и взял сестру за руку. Держа её в своей огромной руке, он нежно поцеловал пальцы.

— Пейджи, ты можешь широко открыть рот для Хейли? Она хочет понять, почему тебе так плохо. Она хочет, чтобы ты почувствовала себя лучше.

Я вытащила наполовину заряженный iPhone и включила фонарик. Если бы этого было недостаточно, я бы попросила одного из мальчиков одолжить фонарик, но это казалось проще и быстрее.

Пейдж, наконец, открыла рот достаточно широко, чтобы я могла посветить туда своим фонариком, но мой настоящий прорыв произошёл, когда она зевнула. Яркий свет от моего телефона осветил её маленький ротик и белые гнойнички, усеявшие увеличенные миндалины по обе стороны горла.

Дерьмо.

Но, по крайней мере, теперь у нас был диагноз.

— Что-нибудь ещё болит, детка? — спросила Риган через моё плечо. — Уши, голова?

— И то, и другое, — пропищала она в ответ.

— Хорошо, малышка, — прошептала я, целуя её пылающий лоб. — Поспи немного, ладно? Мы приготовим лёд для твоего больного горла.

Я встала, и Нельсон последовал за мной. Он повернулся к Кингу и попросил его остаться с Пейдж на случай, если она проснётся и захочет чего-нибудь, а остальные пошли на кухню. Оставалось надеяться, что Пейдж довольно быстро уснула, чтобы не услышать, насколько опасна для неё болезнь.

— А чем лечат стрептококк? — немедленно спросил Вон.

Лицо его было серьёзным: плотно сжатые губы, сведённые брови, твёрдая осанка и скрещенные руки. Вон собирался идти на войну, и эта идея была мне так знакома, что я поняла, насколько ощутимой была его борьба. Только вместо того, чтобы отбиваться от орд зомби, Вон собирался бороться с воспалением горла, пока не останется единственным победителем. Ничто не встанет между ним и его семьёй.

Я прочистила горло, ненавидя себя за то, что принесла плохие новости.

— Пенициллин.

— Ладно, у нас нет пенициллина, — отрезал Вон. — Что дальше?

— Амоксициллин, — повторила я так же мрачно.

— Хейли, если ты будешь продолжать называть вещи, которых у нас нет, я попрошу тебя выйти из комнаты, — прорычал Вон.

Я сделала шаг назад, ненавидя себя за то, что он так сильно напугал меня. Но как он мог этого не делать, сосредоточившись лишь на сестре и способе её спасти. А я не была уверена, что это возможно.

— Вон, я знаю, что ты обеспокоен, но тебе нужно изменить своё отношение. Я не буду повторять тебе это снова, — предупредил Нельсон. — Хейли пытается помочь. Не надо мочиться на все её старания.

Вон резко поднял глаза и посмотрел на Нельсона свысока, но Нельсон казался совершенно невозмутимым. Он закатил глаза и успокаивающе обнял меня за талию.

Его прикосновение придало мне смелости сказать то, что мне нужно было озвучить:

— Стрептококк может исчезнуть сам по себе через несколько дней. Это определённо не самое худшее, чем она могла бы заболеть, хотя она абсолютно несчастна. Тем не менее, это и не самое лучшее. Если это не пройдёт само по себе, то ей будет очень плохо, прежде чем станет лучше. Если станет.

— Что значит «если»? — спросил Хендрикс.

Он сделал шаг в мою сторону, не имея ни малейшего представления о том, что он делает, но Риган преградила ему путь и положила обе руки на его бицепсы. У них прошёл своего рода молчаливый разговор, в котором она убедила его, что лучше просто позволить мне объяснить.

— Ну, без антибиотика стрептококк может выветриться сам по себе. Такое возможно. Или всё может стать ещё хуже. Он может заразить весь организм. Она может серьёзно заболеть.

— Откуда ты так много об этом знаешь? — спросил Харрисон сдавленным голосом.

Он говорил так, словно было бы лучше, если бы я не знала. Если я просто догадываюсь, то могу ошибаться, его сестре, возможно, вообще ничего не угрожает.

— Когда я была маленькой, у моего двоюродного брата был стрептококк, его не лечили, и он попал в больницу с опасно высокой температурой и сильным обезвоживанием. Это не было вопросом жизни и смерти, но у него было преимущество в виде медицинских учреждений, капельниц и врачей. У Пейдж ничего этого нет.

— Сколько тебе было лет? — спросил Вон, скептически прищурившись.

— Это не имеет значения, — спокойно ответила я.

Они должны были воспринимать меня всерьёз. Пейдж вполне может поправиться через несколько дней или она не поправится. Нам нужно было подготовиться к каждому сценарию.

Вон открыл рот, чтобы задать ещё один вопрос, но Риган оборвала его:

— Вон, у неё почти идеальная фотографическая память. Если она говорит, что Пейдж может быть в опасности, это потому, что Пейдж может быть в опасности. Хейли не собирается тебя обманывать. Я обещаю.

Вон прожигал меня взглядом несколько мгновений, словно решал для себя, выдумываю я это или нет.

— Хорошо, Хейли. Расскажи мне худший сценарий.

Я восприняла это очень серьёзно, доверие Вона очень серьёзно. И я беспокоилась о Пейдж, для меня не было ничего страшнее, чем эта маленькая девочка в беде.

— В худшем случае высокая температура может вызвать проблемы с сердцем и даже с мозгом. Скорее всего, это исчезнет через несколько дней. Но если нет, её симптомы станут опасными.

— Ты узнала всё это, когда болел твой родственник? — скептически спросил Хендрикс.

— Нет, — подтвердила я. — Последняя часть была из уроков здоровья.

Нельсон позади меня усмехнулся, но смешок прозвучал как напряженный свист.

— Она болела с тех пор, как началось заражение? — спросила я Вона.

— Нет, она была совершенно здорова.

— Так что же нам делать? — спросила Риган.

Она всегда была такой, готовой действовать. Одна из причин, по которой мы были живы, заключалась в том, что она не сидела сложа руки и не ждала, когда ей вручат решение. Она сама решала свои проблемы. Она должна была действовать первой, первой броситься в драку. Игра в атаку вместо защиты не раз спасала нам жизнь.

— Мы собьём ей температуру. Продолжайте давать Тайленол как можно дольше. Мы успокоим её больное горло, поможем ей как следует отдохнуть. Обыщем дом в поисках антибиотиков. Последний владелец мог запросто оставить что-нибудь после себя.

— А как насчёт соседнего города? — спросил Харрисон.

Вон поразмышлял об этом.

— Сегодня нам не хватит дневного света, чтобы посмотреть. Я не хочу создавать больше проблем, чем мы уже имеем. И у нас недостаточно огневой мощи, чтобы вступать в бой без необходимости. Мы переживём ночь, а утром снова вернёмся к этому варианту.

— Кроме того, мы не знаем, что там в городе, — добавил Хендрикс. — Последние несколько поселений, в которых мы побывали, были отнюдь не гостеприимными.

— У нас есть золото для обмена, — предложила Риган, бросив на меня нервный взгляд.

Она была права. Мы старались сберечь золото, когда могли его найти. Мы забрали большинство украшений её мамы и за последние два года накопили ещё больше. Мы ни в коем случае не были богаты, даже по сегодняшним невалютным, беззаконным стандартам. Но у нас было достаточно средств для пенициллина, если он нам понадобится. Ну, до тех пор, пока продавец был честен, что было весьма сомнительно.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Вон.

Он выдержал взгляд Риган с тем многозначительным, сильным чувством, которое заставило плечи Хендрикса окаменеть. Риган смотрела в ответ, по-видимому, не осознавая, какое напряжение она создаёт. Она слегка улыбнулась и подошла, чтобы обнять его.

Я видела, как напряжены были все мальчики, и не винила её за то, что она хотела как-то успокоить их беспокойство. Вон позволил ей обхватить себя руками за талию и осторожно, почти смиренно положил ладони ей на спину. Он наклонился к ней, и напряжение покинуло его тело.

Последовав её примеру, я отступила к Нельсону, протянув руку за спину и переплетя свои пальцы с его. Другой рукой он обхватил меня за талию и крепко прижал к себе. Он положил подбородок мне на плечо, и я наклонила голову к нему, предлагая ему столько утешения, на сколько была способна.

Даже я удивилась своей нежности. Это была не я.

Не то чтобы я была чисто эгоистичным существом, но кроме Риган и моего отца, когда он был жив, у меня просто никогда не было никого другого, чтобы поставить выше себя. Я не пыталась быть эгоистичной, но не было никакого смысла заботиться о чьих-то нуждах, когда их не существовало.

Теперь всё, о чём я могла думать — это дискомфорт Пейдж, угроза её здоровью и муки, которые должен испытывать Нельсон, наблюдая за страданиями своей младшей сестры. Моё сердце рушилось под тяжестью моих эмоций, желудок оставался напряжённым от беспокойства. Это было хуже, чем зомби и борьба за собственную жизнь. Это было бесконечно хуже и мучительнее.

Кинг появился в дверях кухни, его глаза широко распахнуты от паники.

— Ей хуже. Её голова стала намного горячее.

Все взгляды в комнате обратились на меня… выжидающе. Очевидно, я была здесь медицинским экспертом. Я просто молилась, чтобы помочь Пейдж. Чтобы, в конце концов, мой сверхактивный мозг поработал сверхурочно, пока я не найду способ её спасти.

ЭПИЗОД 4: ГЛАВА 04

Я проигнорировала требовательные взгляды братьев Паркер и прошла в гостиную, чтобы проверить Пейдж. Дом был оформлен в простом деревенском стиле — много голубых пледов, петухов, керамических свинок. И Пейдж лежала посреди моря пастельных линий, укрытая самодельным одеялом.

Свернувшись калачиком на длинной кушетке, она казалась совсем крошечной. Лёжа на боку, подтянув колени к груди, она дрожала и была так бледна, что у меня защемило сердце. Длинные светлые волосы вокруг ангельского личика были спутаны. Она жалобно всхлипнула, и я бросилась к ней.

— Кинг, — позвала я. — Пойди, посмотри, есть ли лёд в морозилке. Если нет, найди что-нибудь, в чём можно заморозить воду, и наполни это нашей бутилированной водой. Когда вернёшься, пожалуйста, захвати с собой мокрое полотенце. Пусть Риган тебе поможет.

Он тут же ушёл, проталкиваясь через своих братьев, столпившихся вокруг нас. Риган последовала за ним, больше не нуждаясь в указаниях.

Я провела пальцами по лбу Пейдж, и действительно, он стал горячее, чем раньше. Она вся горела. Я ощупала её подбородок в поисках припухлости. Если быть честной, я не понимала, что делаю, но видела, как это делается, раньше — со мной. Её горло сильно распухло, но, чтобы убедиться, я проверила собственное горло — прямо там, где оно встречалось с челюстью, и снова прощупала её.

На ощупь её миндалины казались в четыре раза больше, чем должны были быть.

Естественный свет в гостиной угасал. Скоро стемнеет, и мы, так или иначе, застряли в этом доме. Нам нужно было подготовиться к предстоящей долгой ночи. И я имела в виду не только болезнь Пейдж.

Это было не самое безопасное убежище от зомби.

— Вы, ребята, ничего не сможете для неё сделать прямо сейчас, кроме как обезопасить её, — я была невероятно весёлым человеком.

Даже в разгар конца света я понимала, что нам нужен юмор. Однако это был не тот случай, когда неуместная шутка могла снять напряжение. И если они не вытащат головы из своих задниц, то вот-вот встретятся с моей яростной сучьей сущностью — немного бессонницы, смешанной с фантастическими находками, не подходящими мне по размеру, и увенчанной здоровой дозой ПМС и я-просто-ушибла-свой-долбаный-палец. Они должны были бы съёжиться от страха.

— Ты права, — согласился Вон.

То ли он действительно согласился со мной, то ли увидел злобный блеск в моих напряжённых зелёных глазах, я не знала, но, в конце концов, он пришёл в движение.

— Хендрикс и Харрисон, обойдите дом и разведайте всё как можно лучше. Нельсон, пойди, придумай что-нибудь на ужин. А я проверю дом изнутри и проверю, чтобы всё было заперто и опечатано должным образом. Хорошо, что есть электричество, но примерно через полчаса мы всё отключим. Шторы не светомаскировочные, и я не собираюсь рисковать, привлекая к нам внимание.

— Поищи какой-нибудь антибиотик, Вон, — напомнила я ему.

Этот дом довольно долго не пустовал после заражения, и я знала, что шансы найти здесь лекарство были невелики, но оно стоило того, чтобы попытаться.

Все бросились в бой. Нельсон успокаивающе положил руку мне на плечо, слегка сжал и ушёл. Моё внимание было полностью сосредоточено на Пейдж и на том, как облегчить её дискомфорт.

Я погладила её лоб, убирая волосы с лица и шеи. Она прижалась ко мне, ища утешения, но, казалось, была совершенно не в себе. Её кожа была такой горячей на ощупь, что у меня скрутило желудок от тошноты. Её глаза были слишком осоловевшими. Да, она была совершенно не в себе.

Кинг вернулся с несколькими кусочками льда, но когда я попыталась заставить её пососать их, она просто отвернулась и подставила мне спину. Я попросила Кинга вернуть их в морозилку, мы не могли их выбросить, хотя он поставил воду в морозильник для получения ещё большего количества льда.

Этот дом был небезопасным по многим причинам, тем более теперь, когда мы не могли просто забраться в фургон и сбежать. Но электричество от солнечных батарей было невероятно удобным и могло повлиять на то, станет Пейдж лучше или хуже. Примером этому являлся работающий морозильник.

Когда Харрисон и Хендрикс закончили обход периметра, а Вон после поисков лекарства вернулся в гостиную с пустыми руками, мы молча поужинали, сев вокруг Пейдж. Нельсон сумел разогреть печёные бобы, что казалось особенно экстравагантным, ведь мы питались едой комнатной температуры со времён Гэри. Мы макали крекеры в бобы и ели их, как тушеное мясо. На десерт он разогрел яблочное пюре, которое нашёл в кладовке, и посыпал его корицей из шкафчика для специй. Мы ели слишком много нездоровой пищи, в основном, потому что она, судя по всему, сохранялась лучше. Тёплое яблочное пюре было восхитительно полезным по сравнению с вяленой говядиной и шоколадными батончиками. Я позволила себе насладиться трапезой, пусть даже мы несли свою бессменную вахту на полу у ног Пейдж.

— Я буду первым наблюдать, — объявил Хендрикс Вону, пока Нельсон собирал мусор. — Тебе нужно поспать.

Вон кивнул и провёл огрубевшими руками по своему грязному лицу.

— Я знаю.

— Риган, ты со мной на первую вахту, — скомандовал он.

Риган бросила на него слегка возмущённый взгляд — тот, который он получал всякий раз, когда приказывал ей. Но прежде чем она успела что-то сказать, он тихо произнёс:

— Это один из тех случаев, когда ты нужна мне больше, чем тебе нужна независимость.

Она закатила глаза, но я видела, как смягчилось её лицо. Хендриксу стоило отдать должное: он точно знал, как запутать мою девочку. Сначала я просто хотела, чтобы он отступил, я была уверена, что она готова убежать из-за интенсивности его погони. Но каким-то образом он достучался до неё, заставил её остаться и смириться с его тактикой пещерного человека.

Я иногда задавалась вопросом, каким был их отец до заражения. Никто из них не был особенно нежен в преследовании девушек, они словно перескочили всю эту игру про «узнать-тебя-получше» и сразу же приступали к стадии «Ты берёшь эту женщину?». Они были слишком напряжены, чтобы их родители могли расслабиться. Но опять же — с их отцом, бывшим военным, возможно, это была стратегия, которой он сам их и научил. Вместо ухаживания они проводили тактический анализ свидания, решая, какие стратегии сработают лучше всего и как добиться любви с наибольшей эффективностью.

Мне хотелось посмеяться над этим, но я сама пала под этой тактикой. Нельсон каким-то образом убедил меня попробовать. Так что они явно имели успех.

Харрисон с Кингом отправились спать, им не терпелось поскорее убраться подальше от своих более чем обычно взвинченных старших братьев. Вон бросил на нас с Нельсоном взгляд, который был отчасти смущённым, отчасти потрясённым и недоумённым, и исчез в коридоре.

Я беспокоилась за Вона, хотя никогда не произнесла бы этого вслух. Он был очень сильным, способным лидером, но нёс на своих плечах слишком тяжёлую ношу. И хотя я знала, что Хендриксу нравится думать, что он возложил на себя равную часть, но я прекрасно видела, насколько больше Вон чувствовал свою ответственность, чем Хендрикс.

Я была почти уверена, что Хендрикс был первым претендентом на сердце Риган, но лишь по той простой причине, что он имел больше времени убедить её, что она нуждается в нём. В сценарии до зомби у Хендрикса никогда не было бы шанса против его старшего, более спокойного, более весёлого брата. Когда-то всё для Риган было лишь забавой и игрой, а Хендрикс свёл бы её с ума.

Очевидно, последние два года изменили её, и не обязательно в худшую сторону. Теперь она была сильной и независимой, сосредоточенной и настороженной. Хендрикс определённо подходил ей в этом конкретном случае, но у Вона было бы больше шансов, если бы у него не было так много обязательств.

Я думала обо всём этом, но затем Риган проводила уходящего по коридору Вона взглядом и нахмурила брови с беспокойством и… чем-то большим. Так что, возможно, Вон ещё не вышел из игры.

Нельсон на некоторое время исчез, и я осталась сидеть с Пейдж наедине. В моём распоряжении были часы до приёма следующей дозы Тайленола, чтобы составить мне компанию. Когда в доме стало темнеть, я подвинулась ближе к дивану и потянулась к безвольной руке Пейдж.

Моё сердце буквально разрывалось от боли за эту маленькую девочку, и вот так я там сидела, пока всё вокруг не погрузилось в кромешную тьму, прорабатывая каждое своё воспоминание о здоровье и болезнях. Мой разум кричал об антибиотиках, но я ничего не могла с этим поделать, по крайней мере, сегодня вечером. Я хотела, чтобы она проснулась и выпила немного жидкости, чтобы успокоить больное горло водой или льдом. Чего я действительно хотела, так это апельсинового желе и «7up», которые я получала всякий раз, когда у меня болело горло. Но это были невыполнимые требования.

Возможно, даже более невыполнимые, чем пенициллин.

Рано или поздно мои глаза привыкли к темноте. Я уже могла различать очертания всей мебели, окружавшей меня, и фигуры Хендрикса и Риган. Они сидели, прижавшись друг к другу, на кухне. Они смотрели на заднюю дверь — оружие наготове, — и тихим шепотом разговаривали.

Должно быть, я задремала после того, как уговорила Пейдж принять вторую дозу Тайленола, потому что в следующее мгновение сильные руки потянули меня набок, а моя голова коснулась чьих-то колен. Я сонно моргнула и посмотрела на затенённое лицо Нельсона.

— Эй, — прошептал он, обхватив мой подбородок своей огромной рукой. — Я не хотел тебя будить.

— Я не собиралась засыпать, — призналась я, зевая.

— Всё в порядке, — Нельсон наклонился вперёд и поцеловал меня в висок, а потом продолжил, — поспи, если хочешь. Я позабочусь о твоей безопасности.

Не обращая внимания на то, как его слова пустили корни в моём сердце и расцвели во что-то большее и более волнующее в моей груди, я протянула руку и провела пальцами по грубой линии его челюсти. Он уже давно не подстригал бороду — не то чтобы у него была такая возможность — и теперь выглядел совершенно измождённым. Он был так неотразимо красив, что я едва могла это вынести.

Я никогда не была той девушкой, которая страдает от низкой самооценки. Честно говоря, у меня не было на это времени. В основном я просто пыталась занять свой мозг, чтобы не соскользнуть в безумие. Но Нельсон был из тех парней, которые заставляли думать: «Почему я? Почему он выбрал именно меня?»