Любовь к наследству прилагается

Глава 1

Три месяца назад, где-то на райских островах в Индийском океане

Кирилл

Новость о смерти деда застигла меня врасплох. Прямо в бассейне, из которого открывался завораживающий вид на океан.

Я пил виски, плавал, любовался пальмами, небом,  двумя блондинками, которые нежились под лучами солнца на лежаках и улыбались каждый раз, когда я поворачивал голову в их сторону.

Телефон трезвонил без умолку, и мне пришлось оторваться от созерцания длинных ножек Виолетты, чтобы ответить нетерпеливой помощнице деда, и кажется, то мгновенье, когда я принял вызов, было последним спокойным и беззаботным в моей жизни.

– Кирилл, – прохрипела Люба, – Фёдор Александрович... он... умер...

На минуту повисла тишина. Мне показалось или она и в самом деле сказала что-то о том, что деда не стало?

– Как умер? Я же с ним только вечером разговаривал, – я все же надеялся, что это всего лишь глупая шутка, дед был у меня ещё тем юмористом. 

– Фёдору Александровичу стало плохо ночью, прихватило сердце, и он... он... умер прямо в своей кровати, – запинаясь и сдерживая всхлипы, на том конце провода пробубнила Люба – личный помощник деда, правая рука, женщина с отличной бизнес-хваткой (по его мнению) и та ещё грымза и серый чулок (это уже по моему личному опыту).

Я вспомнил вчерашнюю ссору с дедом и надеялся, что не это стало причиной его внезапной смерти.

– Найди самый ближайший рейс и забронируй билет, я пакую чемоданы, – отдал приказ, все ещё не до конца веря, что это не сон.

Я со злостью швырнул телефон в воду и, уперевшись руками в ботик, одним рывком вылез из бассейна.

Дед умер из-за меня, нет никаких сомнений, теперь меня до конца жизни будет мучить совесть. Мог ведь сдержаться, мог согласиться с дедом, вернуться из очередного отпуска и помочь с делами на заводе. А теперь что? Что? Теперь «СтальПром» полностью лёг на мои плечи. Я единственный наследник состояния Островского, и бразды управления с этого дня переходят ко мне.

Прощай, беззаботная жизнь. Прощай, отпуск каждый месяц. Прощайте, девочки. Прощай, свобода. Да все прощай!

Одним махом я сгреб одежду из шкафа и забросил в огромный синий чемодан. Уселся на кровать, пряча лицо в ладонях, и пытался понять, как теперь жить. Я был раздавлен смертью единственного родного человека, но ответственность, которая так внезапно свалилась на мои плечи, безусловно, подавляла всю скорбь в этот момент.

– Кир, что случилось? – В комнате появляется Виолетта, но мне сейчас не до нее, нужно заканчивать сборы и ехать в аэропорт.

– Вилла проплачена до конца следующей недели, можете остаться здесь, а мне срочно нужно вернуться домой. – Достаю из тумбочки документы, хватаю за ручку чемодан, иду к двери и резко останавливаюсь перед огромным зеркалом.

Плавки, капли воды, стекающие вниз по груди, сумасшедший взгляд – отличный видок для перелета, ничего не скажешь. Делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться, и вдруг мне в голову приходит гениальная мысль: можно ведь нанять человека, который будет всем заправлять, а я буду получать прибыль и дальше наслаждаться жизнью.

– Точно, так и сделаю, найму директора и еще кого там требуется, уволю Левандовскую, похороню деда с почестями и уеду на зиму в Калифорнию, – бубню себе под нос, пытаясь выстроить планы на дальнейшую жизнь, натягиваю сухую одежду и с сожалением покидаю виллу, оставляя своих девочек.

48 часов спустя

–  Что это? – Мои глаза расширились от непонимания. Я моргнул несколько раз в надежде, что мираж развеется.

–  Могила Фёдора Александровича, –  как само собой разумеющееся произносит Люба.

–  Почему она здесь? –  Я не могу отвести взгляд от скромной могилки на краю кладбища и фотографии... Господи, что это за фотография? –  Кто выбирал фото?

– Фёдор Александрович. Это было в его завещании.

–  Подожди, дед выкупил участок на Центральном кладбище ещё двадцать лет назад, целую сотку, чтобы можно было развернуться на статую и склеп, или что он там планировал?.. И фотография должна была быть точно не эта! – ткнул пальцем в огромное фото с чёрной полосой в уголке, с которого улыбался дед, высунув язык, словно он был самим Эйнштейном.

–  Эм-м-м, в завещании произошли некоторые изменения, но самое главное – никто до окончания тендера не должен узнать о его смерти. Иначе все рухнет. А через три месяца мы его... выкопаем и похороним там, где и планировалось изначально.

–  Выкопаем? Выкопаем?! – повышаю голос, срываясь до ультразвука, потому что все это походит на какую-то комедию с черным юмором. – Господи, пусть это все будет сном, страшным сном!

–  В три нужно явиться к распорядителю. – Я перевожу взгляд на Любочку  и замечаю, что она, кажется, еле сдерживает улыбку. Ей смешно? Ну ничего, после оглашения завещания сразу же уволю ее!

В ее взгляде нет никакого сочувствия и скорби, уверен, она только подлизывалась к деду в надежде, что тот продвинет ее по службе еще выше. Хотя куда уж выше? Она и так, можно сказать, управляла заводом. Когда дед отправлялся в командировки, то оставлял все на нее, а не на меня. Я словно был пустым местом!

Глава 2

 Люба

Царев – самый безответственный человек, которого я встречала на своем пути. Заносчивый хам с раздутым самомнением. Ленивый осел с синдромом нарциссизма. Неразборчивый в связях, привередливый в еде и до жути скрупулёзеный в выборе одежды и обуви.  И теперь мне придется следить за тем, чтобы он выполнял свои прямые обязанности и не развалил весь бизнес Фёдора Александровича.

Как же не вовремя у Островского прихватило сердце!

Хочется рвать на голове волосы и биться лбом о стену. Единственное, что меня радует, – у меня есть полная свобода действий и Кирилл не в силах уволить меня.

Я усмехаюсь, смотря на его ошарашенное лицо, и даже не пытаюсь вырваться, когда он с дикой яркостью в глазах тащит меня в сторону уборной. 

– Сколько? – рычит мне в лицо, как только мы оказываемся в тесном помещении. Кирилл закрывает дверь на защелку, зажав меня у стены, но я совершенно не чувствую перед ним страха. Потому что я во всем превосхожу его и потому что у меня все ходы записаны наперёд.

– Отличное местечко для признаний, – скучающе обвожу взглядом белый кафель на стенах и прикусываю губу, чтобы не рассмеяться. Сегодня крайне сложно сохранить невозмутимый вид. 

– Не переводи тему, Левандовская. Сколько ты хочешь за то, чтобы убраться  из моей жизни? Навсегда. – Такого серьезного Кирилла я, пожалуй, вижу крайне редко, и если бы он ко всему подходил с такой же серьезностью, то мог бы даже понравиться мне как мужчина. 

Голубые пронзительные глаза, светлые отросшие волосы, смазливое лицо, но и в то же время оно не теряет своей мужественности, и тело... божественное подтянутое тело. 

Помню нашу первую встречу. Я была наивной девочкой, только-только получившей диплом, серой мышкой из пригорода, с пустым кошельком. Мне было достаточно одного взгляда, чтобы в голове пронеслось совместное будущее с парнем, который вошёл в приемную Островского, но после первых же его слов я поняла, что совместное будущее – это там, где я орудую лопатой в ближайшем лесу, чтобы навсегда избавить общество от любителя красных мокасин. 

– Боюсь, малыш, что тебе и жизни не хватит, чтобы расплатиться со мной, – стараюсь придать своему голосу сексуальной хрипотцы, играя роль роковой женщины. 

– Просто назови сумму. Любую. Ты ведь прекрасно знаешь, что вместе мы не уживёмся, поэтому одному из нас нужно уйти. 

– Так почему бы не уйти тебе? 

– Компания принадлежит мне. 

– Но ты не знаешь, как ею управлять. 

– Здесь много ума не надо. К тому же у меня есть бухгалтерия и огромный экономический отдел для обеспечения стабильной работы завода. 

– Не будь таким самонадеянным, – фыркаю, отталкивая его от себя, чтобы хоть как-то сократить между нами расстояние. 

Из-за аромата  его парфюма со мной происходит что-то неладное: хочется уткнуться носом в его широкую грудь, закрыть глаза и наслаждаться запахом  мужчины. Я слишком долго была одна и потихоньку начинаю сходить с ума, раз готова наброситься даже на Царева. –  Я не собираюсь нарушать последнюю волю Фёдора Александровича, я слишком суеверная в таких делах. 

– Насчет так называемой последней воли мы еще поговорим, и поверь, если я узнаю, что ты как-то причастна к смерти деда, тебе лучше прямо сейчас начать собирать вещички и переезжать на другой конец света.

Я смеюсь. В этот раз открыто. Идиот, какой же он все-таки идиот!

– Не вижу повода для веселья, – приближается ко мне, крепко сжимая мою кисть. – Дед умер, как только внес изменения в завещание, о которых ты, между прочим, точно знала. Не находишь это странным, а? –  Он хмурится, заглядывая мне в глаза и пытаясь найти там ответы на свои вопросы. Вот только от меня он точно ничего не дождется.

– Оставь своего внутреннего Шерлока в покое  и смирись с тем, что нам придется сотрудничать. Очень тесно сотрудничать. Завтра в восемь жду тебя в офисе, расписание вышлю на почту. – Отдергиваю руку и спешу покинуть уборную, пока он не проснулся и не сказал что-то еще, убив во мне последние остатки симпатии.

Я нервно поглядываю на часы в ожидании такси и в который раз жалею о том, что в вождении я полный ноль. Права у меня есть, да, еще с семнадцати лет, с припиской «вступают в силу с 09.09.20**года», и все экзамены я сдавала сама, вот только трафик в наших богом забытых Красных Окнах ни в какое сравнение не идет с тысячами машин на дорогах мегаполиса.

Два пешеходных перехода, один знак «СТОП», ни одной дорожной разметки  – вот и вся полоса препятствий для начинающего водителя.                            

Несколько раз я все же  брала уроки вождения в городе, но первый раз закончился тем, что  я врезалась кому-то в бок, вторые два – истерикой у инструктора.  О том, чтобы садиться за руль своей собственной машины и в одиночку покорять дороги, я даже не мечтаю. Меня преследует паранойя, что я не смогу справиться с управлением и попаду в аварию. 

Снова поглядываю на часы, нервно пинаю маленький камушек на асфальте и стараюсь не думать о том, что ждёт завод под управлением новоиспеченного директора. 

Потеря репутации, непогашенные кредиты, разруха, хаос и полное банкротство – вот как я вижу будущее компании, во главе которой будет Кирилл, и я даже не надеюсь, что он изменится, хотя Федор Александрович заверял меня в обратном. 

Глава 3

Кирилл

Я не находил себе места. Сначала поехал домой. Бродил по пустой квартире, прислушивался к каждому шороху и с тоской смотрел на фотографии деда, не веря тому, что его больше нет. Потом позвонил Андрею и предложил пойти развеяться. Мне нужно было хоть на несколько часов, но как-то забыть о сегодняшнем дне, о том, что я лишился последнего дорогого мне человека, и о Левандовской. Особенно о ней. 

На полпути к «СЕКРЕТУ» вспомнил, что мне полагается сорокадневный траур, и хоть я и не был суеверным, но, подъезжая к бару, начал сомневаться в правильности своего поступка.

Я заметил Андрея прямо при входе, он улыбался каким-то двум цыпочкам, но перспектива провести вечер в компании вечно трещащих девушек  меня не прельщала, поэтому я, под осуждающим взглядом друга, быстро избавился от них и потащил его к свободным столикам. 

– Ты какой-то не такой сегодня, – друг пристально смотрит на меня, а я из последних сил держусь, чтобы не проговориться о причине своей скорби. – Блондинка у бара уже минут пятнадцать смотрит на тебя, а ты и глазом не повел в ее сторону. На тебя это не похоже.  Кирилл, которого я знаю, уже мчался бы с этой красоткой в ближайшую гостиницу.

Андрей ждет ответа, а я не могу. Слова Левандовской о том, что никто не должен знать о смерти деда, заезженной пластинкой крутятся в голове, и несмотря на то, что мне так хочется поделиться своим горем с лучшим другом, рассказать о своих подозрениях насчет Любы, о том, какая ответственность свалилась на мою голову и о том, что придется отменить на время совместную поездку в Доминикану, я молчу. Молчу и отвожу от него взгляд.

– Нет, серьезно, дружище, ты вернулся с отдыха на неделю раньше, отшил нескольких красоток, никаких шуточек, никаких подколов, никаких диких танцев и безудержного веселья. Ты что, влюбился? Втюхался в кого-то, да? Только не говори мне, что собрался жениться, пожалуйста! Я не хочу потерять друга!

– Еще чего! – фыркаю, отпивая из стакана янтарную жидкость. – Просто... просто кое-какие проблемы на работе, поэтому пришлось покинуть Бали и девочек.

– Так пусть твоя эта зазнайка и решает эти проблемы.

– Она и есть проблема, – вздыхаю, откинувшись на спинку дивана и из последних сил сдерживаясь, чтобы не проболтаться о настоящих причинах моего странного поведения.

– Только не говори, что ты вдруг вспыхнул к ней любовью! 

– Что? Нет, конечно, как тебе в голову такое могло прийти? Совсем с ума сошёл! 

– Кирюх, тебе надо расслабиться и выпить что-нибудь покрепче. А потом ты мне все расскажешь и мы вместе постараемся найти выход из ситуации. Для этого ведь и нужны друзья, правильно?

Я пытаюсь улыбнуться в ответ и не съязвить, что сейчас мне ничего не поможет. Разве что контакты надежного киллера, который сможет быстро пришить Левандовскую. Но уже через час мое настроение заметно улучшается. Не знаю, что там намешал бармен, но на время я забываю о проблемах, улыбаюсь, знакомлюсь с несколькими красотками, и на миг мне кажется, что все как прежде, ничего ужасного не произошло, вот проснусь утром – и эти несколько дней окажутся просто плохим сном. 

– Может, все же расскажешь, что случилось? – спрашивает Андрей, пока я мою руки  и не отрываю взгляда от отражения своего раскрасневшегося лица в зеркале уборной. 

– Ничего, – вздыхаю, но тут же добавляю: – Дед умер, компания теперь на мне, а Левандовская по завещанию мой надзиратель. И вообще, мне кажется, что она как-то замешана в смерти  деда, потому что завещание было изменено за несколько дней до его кончины . 

Я это сказал? Произнёс вслух? Серьезно? 

Пугливо смотрю по сторонам и выдыхаю, потому что в мужском туалете мы одни. 

– Ты думаешь... думаешь, она грохнула твоего деда? Боже, Кирюх, прими мои соболезнования. 

– Спасибо. Я не знаю, что думать, но это все так странно, подозрительно и неожиданно. Все ещё не верю, что его нет. 

– Мы справимся с этим. Вместе. Я найду людей, они проведут расследование…

– Нет-нет, – перебиваю его, – никаких расследований. Пока что. Я сам попробую выяснить, что произошло. Знаешь, я, наверное, поеду домой. Надо вызвать "трезвого водителя", потому что я приехал на тачке.                                                                                                                  

– Я не отпущу тебя в таком состоянии домой, друг. Нужно сделать все по-человечески, помянуть Федора Александровича, вспомнить былые времена, когда мы были детьми и ездили с ним на рыбалку. Давай, идем, я все организую. Тебе полегчает.

И мне действительно полегчало. Так полегчало, что я даже не помнил, как добрался домой. Упал на кровать и только уснул, как под ухом, словно назойливая муха, начал жужжать телефон. 

Я стону оттого, что голова раскалывается, пытаюсь нащупать мобильник, кривлюсь, потому что каждое движение отдается адской болью в висках, и наконец-то нахожу его.

– Да? – хриплю в телефон, не понимая, кто может звонить в такую рань.                                 

– Царёв, тебя ни на минуту нельзя оставить без присмотра! – Левандовская орет так, что от неожиданности я подпрыгиваю на кровати и отодвигаю телефон подальше от уха.

Глава 4

Кирилл

С детства я мечтал стать шеф-поваром. Окончить кулинарную школу во Франции, потом в Италии и Португалии. Взять несколько мастер-классов у известных кулинарных гениев, в потом открыть свой ресторан в Риме или Милане. 

Дед смеялся над моими мечтами и тем, с каким рвением я помогал нашему семейному повару на кухне, первым дегустировал мои блюда и шутил, что у девушек не будет никаких шансов устоять передо мной. 

Тогда мы ещё были невероятно близки, по выходным часто ездили на рыбалку, а на каникулы – в короткие, но насыщенные путешествия. 

Все своё время дед пропадал на работе, можно сказать,  что меня воспитала прислуга: домработница, которая чаще делала со мной домашнюю работу, чем приставленная няня; садовник, с которым я играл в стрелялки; повар, который и привил мне любовь к кухне; и незаменимый управляющий, который не раз забирал меня из обезьянника, когда я хулиганил вместе с друзьями. 

Я ненавидел  «СтальПром» и за то, что он отобрал у меня единственного родного человека, и за то, что из-за него я так и не смог воплотить в жизнь свою мечту. 

Наш первый разлад с дедом случился, когда мне было семнадцать.  Я окончил школу и заявил, что не собираюсь поступать в экономический. 

– Я думал, ты давно выбросил из головы эти глупые мысли! Какая кулинарная школа? Какой ресторан? Ты наследник состояния Островского! Заметь, единственный наследник! На кого я, по-твоему, должен все оставить? А? Забудь об этой глупости, ты должен получить нормальное образование! Я уже договорился с ректором экономического университета, поступишь туда на дневное отделение, а в юрку на заочное. После четвёртого курса заберу тебя в компанию и потихоньку буду вводить в курс дела. 

– Я не хочу убить всю жизнь на твой сраный завод! Это моя жизнь и мой выбор, не тебе решать, что для меня лучше, а что нет! 

– Этот сраный завод, как ты выразился, позволяет тебе тратить деньги не задумываясь, откуда они берутся. Если бы не он, мы бы жили на мою пенсию в однокомнатной хрущёвке и вместо дорогой машины на восемнадцатилетние ты мечтал бы о велосипеде или новом телефоне! Будет так, как я сказал, и если понадобится – заблокирую все твои карты до тех пор, пока ты не возьмёшься за голову! 

Ничего не ответил, хлопнул дверью и выбежал из дома с желанием собрать чемодан, купить билет на самолёт и отправиться за своей мечтой. Вот только через три месяца сидел за последней партой университета и вместо того, чтобы записывать лекцию, играл в какую-то игрушку на  новеньком «слайдере» – тогда это был самый крутой телефон, какой только можно было найти. 

Я прогуливал пары, тусовался в клубах, пользовался популярностью у девочек и платил за все экзамены и зачеты, предъявляя деду после сессии зачетку отличника. 

Дед был доволен, а я все никак не мог проститься со своей мечтой. 

И вот сейчас, спустя столько лет, я жалею, что отреагировал на его слова как подросток-бунтарь. Он был прав: завод кормит нас, вот только управлять мне им не обязательно. Акционерам достаточно собираться на свои серьёзные собрания, обговаривать показатели работы компании и принимать всякие важные решения, а управлять может и другой человек. 

Но не Левандовская, эта хитрая лиса ни за что не получит мое состояние! 

Выхожу из лифта на пятом этаже и иду в сторону кабинета деда, теперь по праву он принадлежит мне. Секретарши ещё нет на рабочем месте, что неудивительно, рабочий день начинается с девяти. Я толкаю дверь и натыкаюсь взглядом на Любу. Она сидит за столом деда и активно стучит по клавиатуре.

Вместо откровенного наряда на ней красуется белая блузка, а волосы собраны в тугой хвост. 

– Что ты здесь делаешь? – быстро подхожу к ней, пытаясь уличить в сливе информации конкурентам или в краже важных файлов. 

– Тебя жду, – не отрываясь от монитора, говорит она,  а потом откидывается  на спинку кресла, закидывает  ногу на ногу, закрывает глаза и устало потирает рукой лицо. 

А я не могу оторвать взгляд от ее обнаженного бёдра. Вот никогда до этого утра не замечал, какие у неё соблазнительные ноги, или же это так чулки на меня влияют? 

– Хватит пялиться в вырез моей юбки, я ответила на важные письма от имени Фёдора Александровича и создала файлик с предстоящими  встречами прямо на рабочем столе. Остальное спросишь у секретарши. Что ж, обживайся тут, обустраивайся, привыкай к новой должности, а я пойду к себе. Ровно в девять собрание в конференц-зале на третьем этаже. Не опаздывай. 

– Ага, – отрываюсь от ее ног и перевожу взгляд на фото в рамке, с которого на меня смотрит улыбающийся дед. 

Нет, я все ещё не верю, что он умер, этого просто не может быть.

Люба

– Царёв – идиот. 

Эту фразу я произнесла несчетное количество раз за все то время, что мы знакомы. Мысленно, вслух и в смс-сообщениях. Он готов трахать все, что движется, за исключением пышки Нади (ввиду нетоварного вида),  главбуха Ангелины Николаевны (ввиду неподходящего возраста), мужской половины населения (ввиду традиционной ориентации) и меня. Ввиду врождённого синдрома «серой мышки», лекарство от которого мне всё-таки удалось найти. 

Глава 5

Кирилл

– Я... кх-кх, я обещаю, что до возвращения Фёдора Александровича завод не развалится под моим руководством. А теперь можете возвращаться к работе. Всем спасибо за внимание. 

Вот же стерва. Самая настоящая. Наверняка дед проговорился ей о моем страхе перед публикой. Я не боюсь ни темноты, ни змей, ни высоты, но вот потребность выступать перед людьми, которые сидят на своих местах, впившись своими глазищами, доводила меня до нервного тика. 

Я заикался, терялся, а в детстве даже ревел. Посещал психолога, смотрел аутотренинги, репетировал перед зеркалом, но ничего так и не помогло. 

– Есть ещё что-то, что требует моего присутствия, или я могу быть свободен, Любовь Дмитриевна? – спрашиваю едко, наблюдая за тем, как сотрудники неторопливо покидают помещение, бросая странные взгляды в нашу сторону. Наверное, боятся, что если оставят нас наедине, то мы поубиваем друг друга. 

– До завтра никаких дел. Нас пригласили на благотворительный ужин, заедешь за мной в семь? – как ни в чем не бывало спрашивает она. 

– Я не нанимался к тебе водителем. Я твой начальник, между прочим. 

– Но нам все равно по пути. 

– Могу дать несколько номерков службы такси, – хмыкаю, доставая из кармана телефон. 

– Буду ждать тебя в семь, – безапелляционно говорит она,  поднимается со стула и уходит.

Королева, мля.

Как бы я ни хотел ухватиться за ее тонкую шейку, как бы ни хотел выдрать ее длинные волосы, как бы ни мечтал выставить ее на улицу, но на следующий день в семь вечера я припарковался у ее дома и отрапортовал, что личный водитель ее величества стервозности на месте. 

– Алло, Царёв, я тебя не вижу. 

– Не поверишь, я тебя тоже, – закатываю глаза, пытаясь найти взглядом Любу. – Я все на той же машине. Или у тебя куриная память? 

– Очень смешно, аха-ха-ха, – притворно захихикала она в трубку. – Я стою прямо возле парадной, до этого прошлась вдоль дома – твоей машины нет. Подожди, Царев, это что, розыгрыш, да?   Решил посмеяться надо мной? Так вот – не смешно! Ни капельки! 

– Левандовская, ты дура? Говорю же тебе: я прямо напротив твоей парадной. Вот сейчас оттуда какой-то мужик выходит. 

– Не вижу никакого мужика. Может, ты дом перепутал? Космонавтов десять, посмотри по навигатору. 

– Какое ещё Космонавтов? 

– Я живу на Космонавтов. 

– Я забирал тебя не оттуда. 

– Конечно, ты забирал меня не оттуда, я была у парня. А сейчас дома, – язвит она, явно намекая на мои умственные способности. 

– И как я должен был узнать об этом? Мысли прочесть? Пасьянс раскинуть? – Ситуация раздражала, потому что я почти час добирался сюда от своего дома, а сейчас придётся ехать совершенно в другую сторону. – Левандовская, вызови такси, и встретимся уже на месте. – И прежде, чем она начнёт причитать, устало добавляю: – Мне нужно сделать крюк, чтобы доехать до тебя, а потом снова в другую сторону, на такси будет быстрее. Буду ждать тебя у входа. 

И отключаюсь. 

На самом деле мне не хочется ехать ни на какой благотворительный вечер. Я бы с большим удовольствием провёл время в кабинете деда, перебирая бумаги, и под стакан виски поминал бы его. Надо бы завтра съездить на его могилу, цветов купить, панихиду заказать. Как раз скоро годовщина смерти моих родителей. 

С такими мыслями я и добираюсь до пафосного ресторана на берегу моря и не сразу узнаю в сногсшибательной шатенке в черном облегающем платье, которая стоит у входа и поглядывает на экран телефона,  Левандовскую.

Люба

4 года назад

– Ты ее вообще видел? – фыркнул Кирилл, а я затормозила и затаилась за углом. 

Федор Александрович попросил сбегать к юристам и отдать договор на проверку, и вот прямо перед юротделом Царёв со своим другом что-то громко обсуждают. 

– Я вижу в ней потенциал, девочка подрастёт, раскроется и станет настоящей красоткой, – усмехнулся незнакомец.

– Боюсь, цветок давно перецвел. Она на несколько лет старше нас, и могу с уверенностью заявить, что Левандовкую уже ничто не исправит. Как была замухрышкой, так и останется. Не удивлюсь, если она до сих пор девственница, – хрюкнул Кир, а у меня сердце остановилось. 

Они говорят обо мне. И не самые лучшие вещи. 

– Может, как в старые добрые времена, а? Поспорим, кто первый уложит ее на лопатки? 

– О, нет-нет-нет, без меня, Андрюх, от одной мысли о том, что ее ещё и целовать надо будет, меня начинает выворачивать. 

– Так ты не целуй, – парни заржали, а у меня из глаз от обиды прыснули слезы. Неужели такая, как я, действительно не может никому понравиться? 

Я не считала себя красоткой, но и страшной меня нельзя было назвать. Обычная девушка с обычной внешностью. 

Я сорвалась с места и отправилась в уборную. Умыла лицо холодной водой, но слезы все никак не заканчивались. Посмотрела на себя в зеркало. Ну и что ему не нравится? Чёрная водолазка  под горло? Серая длинная  юбка?   Коса как у сельской девчонки? 

Глава 6

POV Люба

Всю официальную часть благотворительного  вечера я не отхожу от Кирилла, боясь, что он сболтнёт что-то лишнее. А ещё своим присутствием отгоняю от него всяких одиноких женщин, желающих найти развлечения на одну ночь. Ну уж нет, Царёв, сюда мы пришли по делу, а не на кастинг очередной пышногрудой брюнетки! 

Когда официальная часть подходит к концу и все гости уже порядком подвыпившие, я вспоминаю, что мы забыли оставить на подносе для пожертвований в благотворительный фонд конверт от нашей фирмы. Беру Кирилла под локоть и тяну за собой, пробегаюсь взглядом по гостям и спотыкаюсь. 

– Кажется, кому-то пора завязывать с шампанским. Или ты просто так и не научилась ходить на каблуках? 

Я пропускаю издёвку Кира мимо ушей, потому что посреди зала, около одной из колонн, стоит  Макс. Он обнимает за талию миниатюрную шикарную брюнетку, улыбается ей и целует в висок. 

Кажется, я задыхаюсь. Не то чтобы я пылала неземной любовью к этому мужчине, но он был идеальным кандидатом в мужья. Я планировала через месяц-два предложить ему официальные отношения, а там и до свадьбы недалёко. Он был красивым, умным и интеллигентным. От такого получились бы лапочки-дети. 

Несколько минут я пялюсь на эту пару, забывая обо всем вокруг, и чувствую, как медленно рушатся мои планы и мечты. 

Как же так? Совсем недавно мы провели вместе безумную ночь, а сейчас он с другой? Что в ней есть такого, чего нет у меня? 

– Оу, а это не твой парень там с Тумановой? – Я вздрагиваю от голоса Кирилла и отворачиваюсь от Макса. 

– А? Ты о чем? – как бы я ни старалась, а мой голос предательски дрожит. Хочется домой. Включить телевизор, забраться под одеяло и гладить своих мурлыкалок. 

– Парень твой, говорю, здесь, – с издевкой хмыкает  Царёв и кивает в ту сторону, куда я стараюсь не смотреть. 

– Ты обознался, – не обращая внимания на Кира, бегу к выходу, бросаю на поднос конверт и вырываюсь на свежий воздух. 

Я упираюсь руками о перила, делаю несколько глубоких вдохов и держусь из последних сил, чтобы не расплакаться. Ну почему у меня ничего не получается с мужчинами? Теперь вновь придётся присматриваться, знакомиться и выстраивать новые отношения. 

Пытаюсь убедить себя, что оно и к лучшему. Все равно Макс был занудным и никогда никуда меня не выводил. Наши встречи обычно проходили у него в квартире. Я приезжала вечером и уезжала утром. Несколько раз в неделю, если позволяло время. 

И сейчас у меня складывается острое ощущение, что меня просто-напросто использовали. Для секса и готовки завтраков. Как же противно. 

– Все хорошо? – Мне на плечи ложится пиджак, я все ещё молчу, не отрывая взгляда от ночного неба, а потом горько усмехаюсь. 

– Да, все отлично, просто немного закружилась голова, – вру, поворачиваясь в сторону Кира, но стараюсь не смотреть ему в глаза. 

– Тогда, если тебе лучше, предлагаю вернуться в зал, я заприметил там свою бывшую одноклассницу.

– Не вижу связи между ней и мной. Ты иди, я закажу такси и поеду домой. Мне действительно нехорошо. – Мое тело дрожит то ли от холода, то ли от нервов, и я кутаюсь в пиджак, вдыхая запах мужского парфюма. 

– Не волнуйтесь, Любовь Дмитриевна, я знаю, как вас излечить, – грустно улыбается Кир и хватает меня за руку. 

Мы возвращаемся в зал, обходим столики и быстрым шагом направляемся в ту самую сторону, где я заметила Максима. 

– Лиза, какая неожиданность, – протягивает Царёв, останавливаясь перед счастливой парочкой. – Не знал, что ты вернулась из Лондона. 

Мои глаза расширяются, и я готова убить Кира. Решил поиздеваться надо мной? Показать, какая я лохушка? 

– Кирилл, сколько лет, сколько зим! Я прилетела сегодня в обед – и сразу на бал. – Губы девушки изгибаются в красивой улыбке. Лиза смотрит на нас с Кириллом, а я всеми силами пытаюсь не таращиться на Макса. 

Игнорирую его, разглядывая Лизу, и пытаюсь понять: какого черта Царёв сейчас делает? Решил унизить меня ещё больше и добить окончательно? 

Лиза выглядит как фарфоровая кукла. Изящная и идеальная. Женщина, которая способна притянуть взгляд любого мужчины и навеки поселиться в его груди. Рядом с ней я чувствую себя нерасторопной слонихой. 

– А это мой жених Максим, через месяц у нас свадьба, так что я окончательно возвращаюсь домой и попробую перенести сюда свой бизнес, – даже голос у неё идеальный. С нотками сексуальной хрипотцы. 

– Поздравляю. – Кирилл крепко пожимает руку Максиму, и я наконец-то решаюсь взглянуть на мужчину. 

Он выглядит напряжённым,  и на его лице красуется фальшивая улыбка. Он воровато глядит на меня и наверняка ожидает, что я сейчас закачу скандал, выставляя себя обманутой женщиной. Но я молчу и стараюсь не проявить на лице ни одной лишней эмоции. 

– А это, кстати, Люба. Моя девушка. Мы, конечно, ещё не забрались в отношениях так далеко, как вы, но сегодня вот окончательно перевезли ее вещи ко мне в квартиру, чтобы попробовать вместе свить семейное гнездышко. – Кирилл ласково поглаживает меня по руке, притягивает ближе за талию и целует в щеку. А ещё говорит настолько убедительно, что на мгновенье я и сама верю в сказанные им слова. 

Глава 7

POV Кирилл

Вот, значит, на кого она меня променяла. Лиза несколько лет вертела передо мной своим хвостом, прежде чем сдалась. А потом сказала, что я ей определенно не подхожу, и укатила в Лондон. 

И вот сейчас стоит передо мной со своим идеально зачесанным женихом и улыбается сквозь зубы. И, конечно же, я притворился парнем Левандовской не ради нее самой, а ради того, чтобы показать Лизе, что и у меня все прекрасно. Все просто распрекрасно! Любе об этом, конечно же, знать не нужно, пусть думает, что я пришел ей на помощь в трудную минуту, выручил, и теперь она должна мне.

Хотя, эту идиотку жалко. Ненавижу женские слезы, а она была на волоске от того, чтобы расплакаться прямо при мне. Поэтому-то и схватил ее за руку и повел к этому белозубому мудаку, которого Лиза посчитала идеальным мужчиной и в которого, похоже, была влюблена мегера.

– Что за комедию ты устроил? – шипит мне на ухо Люба после десяти минут обмена любезностями с влюбленной парочкой. 

– Пытался поднять тебя в глазах этого женишка. Думаешь, у меня плохое зрение и я не узнал в нем твоего парня? – Она дергается, пытаясь отстраниться, но я сжимаю ее талию еще сильнее и веду к выходу из зала.

– Мне нужно выпить, отпусти.

– Не хмурься, они все еще смотрят в нашу сторону. Изобрази влюбленную идиотку, улыбайся и целуй меня.

– О последнем, кстати, мы еще поговорим, – рычит Левандовская, утягивая меня в сторону столиков.

– Не понравилось, что ли? Да ладно, я отлично целуюсь, хочешь еще раз проверить? – Не знаю, какая собака меня укусила, но я притягиваю к себе девушку и при всех впиваюсь в ее губы. И это не легкий чмок, это самый настоящий, мать его, поцелуй. 

Люба замирает, всего на мгновенье, потом пытается отстраниться, но в ответ я лишь нагло вторгаюсь языком в ее ротик и углубляю поцелуй, чувствуя, как под моим напором она сдает позиции. И внезапно мне нравится. Нравится целоваться с Левандовской, черт подери. Ведь если закрыть глаза и не думать о том, что это та самая Любочка, которая бесила меня до колик в животе, зарыться руками в ее мягкие волосы, почувствовать, как ее шикарная грудь прижимается ко мне, можно даже возбудиться. 

И я возбудился. Так возбудился, что в голове проскочила мысль закрыться с ней где-нибудь в уборной или кладовке и показать, что я мастерски владею не только языком. 

Я с силой сжимаю руками ее талию, терзаю ее губы и, когда ее пальчики блуждают по моим плечам и сцепляются на шее, застываю. 

Кажется, тот бокал шампанского, который, был единственным за вечер, оказался лишним. Потому что я стою посреди банкетного зала, чувствуя на себе десятки любопытных глаз, и почти что трахаю прилюдно секретаршу деда. Правую руку деда, простите. 

И завтра наверняка в социальных сетях появятся наши фотографии и новость о грядущей свадьбе. 

Мы разрываем поцелуй одновременно. Словно в одно и то же мгновенье поняли, что творим что-то не то. В глазах Левандовской пляшет растерянность, но Люба быстро берет себя в руки и уже через секунду виляет своей аппетитной задницей где-то в толпе. Я выхожу из ступора и иду за ней, догоняю уже на парковке. Люба разговаривает по телефону, и по обрывкам фраз понимаю, что заказывает такси.

–  Не надо, – резко выдергиваю из ее рук телефон и нажимаю отбой, – с другой стороны здания есть бар. Ты, кажется, хотела выпить. 

Я выжидающе смотрю на неё, и при виде ее припухших губ на моем лице помимо воли расцветает улыбка. Я не знаю, почему не позволил ей уехать и почему предложил выпить вместе. Наверное, из-за того, что она была единственным человеком, с кем я мог говорить о смерти  деда. Вслух. А мне хотелось поговорить. Очень.  Ну, или потому, что в моих штанах все ещё не угасло пламя желания. 

– Ладно, веди меня, сегодня по-особенному дерьмовый вечер, почему бы не сделать его чуточку лучше? – в ее голосе сквозит грусть, во взгляде какая-то растерянность. Люба не смотрит мне в глаза, пристраивается рядом и идёт за мной. 

Впереди нас вырисовывается стройная фигурка Риты, с которой я сегодня успел познакомиться. Она выглядит чертовски соблазнительно, и я более чем уверен, что стоит только намекнуть, как она окажется на заднем сиденье моего авто со спущенными трусиками. Но у меня сегодня компания из невыносимой женщины с разбитым сердцем, а ещё мне не хочется быстрого секса с доступной девицей, лучше уж буду наблюдать за тем, как   «последняя надежда завода» будет медленно превращаться в алкоголичку. А ещё, возможно, забуду ее где-нибудь. В парке на лавочке, например. Отличное веселье было бы. 

Люба вливала в себя седьмой по счёту шот. Я же скучающим взглядом обводил полупустой  бар. Зря я приехал на тачке, даже не выпить толком. 

Она трещит о своих котах, показывает фотографии и видео, словно это ее дети. Она пьяно растягивает слова и громко смеётся. Рассказывает несколько смешных историй, а потом замолкает. Пожалуй, такую Любу я вижу впервые. 

– Мне кажется, тебе уже хватит. – Выдёргиваю стакан из ее пальцев и с грохотом ставлю его на барную стойку. – Давай я отвезу тебя домой, уже поздно. – Я злился на себя за то, что импульсивно предложил Левандовской посидеть вместе и выпить. Вернее, пить должна была она, а я лишь смотреть. 

– Ну не-е-ет, хочу ещё! Кир, не будь таким занудой, а? – пьяно протянула она, наклоняясь ко мне, чтобы забрать стакан со столешницы. Неловко пошатнулась на высоком стуле и начала заваливаться вперед. Я не успел вовремя среагировать, поэтому в попытке удержаться она ухватилась за мой пах в то время, как я пытался придержать ее, и моя ладонь вместо плеча оказалась на упругой груди.

Глава 8

Кирилл

Левандовская определенно перепила, никогда ее такой не видел. Она включила музыку в машине и громко подпевала певице, дергая в такт руками и ногами, иногда задевая мои плечи и голову.  Хотя нет, не подпевала, а горланила так, что еще полчаса рядом с ней – и я бы оглох.

Ее соблазнительные стройные ножки выглядывали из-под подола платья, и я пытался контролировать свои глаза, чтобы хотя бы не так часто пялиться на них. Лиф платья немного сполз вниз, являя мне вершинки упругих грудей, и мне безумно захотелось поласкать их языком и добраться до розовых сосочков. 

Я скривился от своих мыслей, впился пальцами в руль и поддал газу. Наверное, надо было отвезти ее домой, но ехать обратно в город уже не хотелось. 

При виде загородного дома мое настроение окончательно испарилось. Что я сейчас делаю? Мне стоило бы почтить память деда, а не разъезжать на тачке  с пьяными девицами. Хотя это же Люба, дед бы наверняка похвалил меня за то, что я не оставил ее одну в баре.

– Приехали. – Глушу мотор и отключаю музыку.

– Ты такой зануда. Ик! – На лице Левандовской расцветает странная улыбка, она дергает ручку на дверце и пытается выйти из салона, но ничего не получается.

– Ремень отстегни, – указываю на очевидные вещи и выхожу из машины. 

Люба копошится минут пять, защёлка все никак не поддаётся, она смешно ругается и что-то бубнит себе под нос. 

– Господи, за что мне это наказание? – Зло распахиваю дверь авто и перегибаюсь через девушку, одним движением освобождая ее тело от ремня безопасности. 

– А ты можешь быть милым и заботливым, – заплетающимся языком бормочет она и обвивает руками мою шею. 

– Черт, ты меня задушишь! – Пытаюсь отцепить ее от себя, чтобы свободно вдохнуть воздух полной грудью. 

– Ты такой лапочка, а эта ямочка на твоей щеке… – голосом, который вдруг кажется мне соблазнительным, мурлыкает Люба, а потом тянется  ко мне, и я чувствую на щеке что-то тёплое и влажное.

– Ты только что лизнула меня? – ошарашенным голосом спрашиваю я. Боже, что происходит с этим миром? Дед завещал компанию женщине, которая напилась с горя и приобрела повадки собаки! 

Резко отстраняюсь от Левандовской и, не глядя в её сторону, направляюсь в дом. 

– Кир, подожди меня! Ты обещал мне хорошее виски и боулинг! 

Надо уложить ее спать, а то кто знает, в кого превращается цербер в юбке после литра влитого в себя алкоголя? 

Слышу позади себя стук каблуков, тяну на себя ручку двери и вхожу внутрь. В гостиной автоматически загорается свет, и я обвожу взглядом место, где вырос. Старый глобус, сколько помню себя, стоит в нише около двери в кухню. Шкаф с книгами, дубовый столик, камин и два кресла. Я словно вернулся в детство. Перед глазами  стала картина, где зимними вечерами мы с дедом сидели у этого самого камина, зачарованно смотрели на огонь и читали очередной детектив. Больше всего мне запомнилась история, где полиция искала в зоопарке наркотики, а они оказались в клетке медведя под полом. Он перечитывал мне эту историю вновь и вновь, но мне все было мало. Как же давно это было! 

– Я в ванную, приведу себя в порядок. Есть что поесть? Проголодалась ужасно! – Люба вела себя так, словно была как дома. Безошибочно двинулась в ту сторону, где была гостевая ванная комната, несколько раз споткнулась, но удержала равновесие. Я уселся в кресло и закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями и понять, как быть.

Не уверен, что это удачное время для принятия решений, но именно сейчас я как никогда понял, что должен сделать.

Поставить Левандовскую на место и стать настоящим начальником.

Укрепить свои позиции, заключив несколько выгодных сделок.

Выиграть чертов тендер и наконец-то устроить деду нормальные похороны!

А главное – как-то заставить Любочку добровольно покинуть занимаемый пост.

С такими мыслями я задремал, а потом резко подорвался с кресла, когда рядом  со мной послышался громкий звук. 

– Нашла в баре, – как ни в чем не бывало улыбнулась Левандовская, бросая куда-то за спину пробку от бутылки шампанского и отпивая  прямо из бутылки. На ней красовалась моя белая рубашка (и как только умудрилась найти мою комнату?), волосы были распущены, а макияж смыт. И выглядела она как-то... по-домашнему. 

– Это уже лишнее. – Вырываю из ее рук бутылку, стараясь не пялиться на ее обнаженную сексуальную попку, выглядывающую из-под рубахи, а потом и сам прикладываюсь к горлышку. Делаю несколько глотков шипучки, понимая, что ночка предстоит непростая. 

Демоница. Она самая настоящая демоница и искусительница. Наверняка в ее голове зреет какой-то коварный план. Переспать со мной, а потом обвинить в насилии? Расположить меня к себе, усыпить бдительность и вывести из компании несколько миллионов? 

Вариантов множество, и сейчас главное – не убить ее до рассвета, потому что перспектива закапывать в саду труп не из самых приятных. 

***

Точно помню, что мы распили несколько бутылок шампанского на двоих, а потом решили поискать что-то покрепче в коллекции деда. Дальше провал – и вот мы с Левандовской играем в боулинг. Вместо кеглей – бутылки дорогущего виски, вместо шара – антикварный глобус. Люба прицеливается, бросает шар, но промазывает, и карта мира катится в бассейн.

Глава 9

POV Люба

Я открыла глаза и сразу же зажмурилась. Солнечный свет чуть не убил меня. Во рту сухо, а  по голове словно всю ночь били молотком. Боже, что со мной вчера произошло?

Я переворачиваюсь на бок и с опаской открываю глаза. Кровать явно не моя. Как и комната, в которой я нахожусь. Смятые простыни, подушка, от которой исходит аромат мужского парфюма, и картина на стене, которая очень напоминает...

– Святые бубенчики!  – Резко подрываюсь с постели и морщусь от головной боли. Разглядываю причудливый интерьер, и ко мне медленно начинает возвращаться память. 

Я переспала с Царевым! Только не это! Почему вчера под действием алкоголя он вдруг показался мне таким сексуальным и мужественным? Почему я решила поднять свою самооценку за счет того, что красавчик и бабник Кирилл вдруг возжелал меня? Зачем я вообще согласилась выпить с ним? Вернулась бы домой, погоревала о Максе, а рано утром отправилась в офис и забыла бы обо всем под кипой бумаг.

Так нет же! Мне захотелось нарушить все границы, почувствовать себя не преданной, а желанной женщиной, а еще хорошенько напиться. Хотя бы раз в год я могу себе это позволить.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Главное – Царева нет в комнате. А он, кажется, выпил намного больше, чем я, а значит, не факт, что помнит о том, что случилось прошлой ночью. Нужно срочно уходить, даже если придется сбегать через окно. 

Прямо под ногами валяются мои разорванные трусики, а чуть поодаль – мужские боксеры. Прекрасно, просто прекрасно.  Пытаюсь держать себя в руках и не поддаваться панике, но выходит плохо. Очень плохо. 

Подхожу к двери, ведущей в гардеробную, и среди многочисленной одежды и прочего хлама быстро нахожу спортивки, которые мне слегка великоваты, и футболку. Натягиваю на себя и пытаюсь вспомнить, где оставила свою сумочку. Без телефона я отсюда не уйду. 

Уже выходя из комнаты, случайно натыкаюсь взглядом на свое отражение в зеркале и вздрагиваю. Всклоченные волосы,  под глазами синяки, опухшие губы – красотка, ничего не скажешь!

Выскальзываю из комнаты, пытаясь на ходу привести в порядок волосы, и замираю на месте, когда на полу в гостиной замечаю  полностью обнаженного и неподвижного Кирилла. Единственной  мыслью было: он мертв, что делать? Но первая волна паники прошла, и в глаза бросилась его утренняя эрекция.  Я выдохнула от облегчения. Жив. Ещё и храпит. 

Какого черта он спит прямо на полу? Я что, выгнала его из кровати? 

Медленно подхожу  к мужчине,  стараясь не пялиться на его член, но ничего не могу с собой поделать, идеальное мужское тело и внушительных размеров мужское достоинство сбило бы с пути истинного любую женщину. 

Несколько минут нависаю над ним, рассматривая каждую чёрточку его тела и вдыхая жуткий запах перегара. На лбу виднеется небольшая шишка, и мне оставается только догадываться, что произошло. Потому что последнее, что я помню, – как бесстыдно стонала и выгибалась под ним. От этой мысли одновременно хочется опорожнить желудок и повторить все ещё раз. Пытаюсь отогнать от себя порочные мысли и с интересом поглядываю на хаос, который творится в комнате. Разбросанные вещи, пустые бутылки, разоренный бар – и снова перевожу взгляд на Кирилла. 

Его чертова  налитая головка члена не дает мне покоя, поэтому я не раздумывая возвращаюсь в гардеробную, нахожу в одном из выдвижных ящиков упаковку новых носков и натягиваю один из них на его член. С чувством выполненного долга решаю, что пора будить «спящую красавицу». 

– Эй, Царев, проснись и пой! – легко ударяю его ногой по бедру, а в ответ получаю лишь громкий протяжный храп. 

Я наворачиваю круги вокруг спящего парня и борюсь со своей совестью. Темная сторона меня кричит: беги без оглядки и сделай вид, что тебя здесь не было. Ангел же на моем плече шепчет: ты не можешь бросить на холодном паркете умирающего мужчину. Он может заработать воспаление легких и умереть.  Путь даже это будет Царев. С эрекцией. Ладно, с эрекцией, которую скрывает носок.

Несколько минут я просто смотрела на спящего парня, потом перевела взгляд на погром, который мы устроили в доме, и решила убраться. В конце концов, домработница не обязана тратить свой выходной потому, что два идиота решили поиграть в боулинг. 
 
 Голова все ещё разрывалась, организм требовал срочной дозы лекарств, поэтому, не особо разбираясь, что где, я просто схватила первую попавшуюся открытую бутылку и сделала глоток прямо из горла. Скривилась, вздрогнула, даже всплакнула от крепкого напитка и порадовалась, что сегодня суббота. Представляю, что подумали бы сотрудники, увидев меня в таком виде. Потом в который раз перевела взгляд на Кирилла и поняла, что я не так уж и плохо выгляжу. 

Где-то со стороны кухни послышались какие-то звуки, я дернулась с места, пытаясь придумать, куда бы спрятаться от внезапно заявившихся гостей, и выдохнула от облегчения, когда в гостиную ввалились Шерри и Шина. Два огромных добермана, с которыми у меня были хорошие отношения. В отличие от Царева. Тот при виде этих красоток визжал как девка и отказывался выходить во двор. Несколько раз мне приходилось быть свидетельницей этой картины, и в те моменты я держалась из всех сил, чтобы сохранить непроницаемое выражение лица, как настоящая леди. 

Я уселась в мягкое кресло, откинулась на спинку и перевела взгляд на Кирилла. А потом на Шерри. Во мне вдруг заиграло детство. План созрел быстро, и я надеялась, что после этого останусь в живых. 

Глава 10

Киррил

Мне было хреново. Очень. Но не настолько, чтобы забыть о двух важных вещах: я трахал Левандовскую, и, что самое невероятное, мне это понравилось.                                

Правду говорят: алкоголь – это зло. Именно из-за чертового пойла я валяюсь посреди гостиной как мешок с картошкой, с носком на члене и в окружении адских псин. А Любе все равно, ее не заботит тот факт, что эти демоны могут разорвать мне глотку и я уйду на тот свет вслед за дедом.

– Хорошие собачки, хорошие, –  произношу, скорее успокаивая себя, чем их, медленно поднимаюсь с пола, разминая затекшее тело, и, не отводя взгляда от доберманов, задком  направляюсь в ту сторону, где скрылась грымза. Или секс-богиня? Даже не знаю, как ее теперь называть. Нужно бы проверить еще разочек, чтобы убедиться наверняка, что она и вправду настолько невероятна в постели, насколько мне показалось,  и это не плод моего бурного воображения и затуманенного разума.

Голова болит настолько сильно, что мне приходиться упереться ладонью в стену и таким образом преодолеть оставшийся путь. Я стараюсь не смотреть на погром, который учинили явно не Шерри и Шина и уж точно не прислуга. Перевернутые стулья, разбросанные бутылки, пустая подставка для глобуса... этот факт встревожил меня больше всего, было ощущение, что в доме несколько часов орудовали грабители.                                                  

Псы спокойны, к счастью с ними нет Цербера, тот из них самый бешеный, поэтому мне без преград удается дойти до ванной комнаты. Конечно же, дверь закрыта на защелку, но Любочка не учла того, что ее можно провернуть с этой стороны с помощью плоского тонкого предмета. Такого, как моя кредитная карта, например, которая какого-то черта валяется на полу. 

Я поднял ее, с любопытством вертя в руках и пытаясь вспомнить, не успел ли случайно спустить за ночь целое состояние, но нет, мозг услужливо подкидывает картинки того, где мы с Левандовской пытаемся купить что-то в интернет-магазине, вот только что, вспомнить так и не удается. 

Защелка поддается без проблем, я осторожно нажимаю на ручку и тяну дверь на себя. Из ванной комнаты доносится шум воды, и белый носок, который все еще прикрывает стратегически важное место, вдруг становится тесным для меня. Потому что через запотевшие стеклянные створки душа моим глазам открывается вид на обнаженную Левандоскую, которая намыливает свои волосы.    

Она стоит в душевой кабинке боком ко мне, слегка задрав голову кверху, и мое воображение дорисовало за меня все недостающие детали. То, как стекают по ее телу вниз капли воды, как твердеют ее соски, как она размазывает гель для душа по своей груди. Я сглотнул подступивший к горлу ком и сделал шаг вперед, закрыв за собой дверь. Теперь нам точно никто не помешает. И да, я сошел с ума, не иначе,  потому что как объяснить тот факт, что я стягиваю с члена носок, отбрасываю его в сторону и открываю створки душевой кабинки, не в силах отвести взгляд от обнаженной девушки?

Кирилл

– А-а-а, Царев, какого черта? Ты вообще страх потерял? Убирайся! – орет она, прикрывая руками грудь и смотря на меня разъяренным взглядом. 

Но я-то вижу, что это всего лишь напускная ненависть. На самом деле глаза Любы бегают по моему телу, и с особенным интересом она рассматривает вставший член. 

– Да ладно тебе, детка, этой ночью мы стали единым целым, так зачем скрывать желание и страсть? Ты видела мою волшебную палочку, я видел твою укромную пещерку, давай творить магию вместе? – мой голос все еще хрипит, я пялюсь на ее огромные обворожительные сиськи, опускаю руку на член и провожу по эрекции вверх-вниз. Слава богам, после вчерашнего перепоя все работает отменно!

Ее глаза расширяются от ужаса, рот открывается и закрывается, а я улыбаюсь как идиот, наслаждаясь ее обескураженным выражением лица. Кажется, компьютерная система всегда собранной, серьезной и непробивной Любови Дмитриевны дала сбой.  

– Отойди, извращенец. – Она делает шаг, пытаясь обойти меня, но поскальзывается, и если бы не я, то точно сломала бы себе что-нибудь. Я настоящий спаситель, гребаный супермен. И теперь прекрасная дева должна хорошенько поблагодарить меня за своё спасение. 

– Ох, Люба, Люба, кажется, рядом со мной ты даже не можешь устоять на ногах. – Я тесно прижимаю ее к своему телу, скольжу ладонями по ее мокрой коже и сжимаю ягодицы. Она дергается в моих руках, пытаясь отстраниться, но делает еще хуже. Трется об мой ноющий член, и я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не засадить ей по самые помидорки. 

– Отпусти, – уже не так воинственно просит она, с силой впиваясь ногтями в мои плечи. 

– Не могу. – Я подталкиваю ее вперед, делаю шаг, и мы вместе оказываемся под струями воды. Мне становится немного легче, и  похмелье, к счастью, начинается быстро сдавать позиции. 

Люба поднимает на меня растерянный взгляд, и я понимаю, что нахожу в ее глазах отражение себя. Азарт спал, а на смену  ему пришло осознание того, что мы с Левандовской, полностью обнаженные, прижимаемся друг к другу и в шаге от очередного траха. Но вопреки здравому смыслу я все равно оступаюсь, как настоящий грешник. Резко вжимаю девушку в стену и впиваюсь в ее губы своими, просовывая в рот язык. В ответ она до крови прикусывает мне губу. Я же лишь углубляю поцелуй и перемещаю ладонь вниз, туда, где окажусь очень-очень скоро. Просовываю пальчик в ее дырочку и срываю с ее губ стон. 

Глава 11

Люба

Я зла на себя. Ох, как же я зла! Невероятно, стоило только увидеть обнаженного Кира, как голова напрочь отказала. И если до этого я могла отшутиться перед ним, что во всем виноват алкоголь, то вот сейчас, после того как мы оба проспались, я не представляю, как вывернуть  случившееся в душе так, чтобы он не догадался, насколько хорошо мне с ним было.

Ну, и я решаюсь на побег. 

Я вызываю такси, надеваю мужскую одежду, потому что совершенно не помню, в каком именно месте осталась без вечернего платья, и на цыпочках, маленькими перебежками, пересекаю гостиную. А потом срываюсь и, сверкая пятками,  добегаю до авто. 

– Поехали! – кричу взволнованно, заскочив в салон и распластавшись на заднем сиденье.

Я старалась не думать о том, что произошло между мной и Царевым, не хотела даже представлять, как появлюсь на работе и буду вынуждена терпеть его шуточки и подколы. А еще приставания. Возможно, приставания. Хотела улететь на Луну – нет, лучше Кира туда, – но несмотря на это постоянно поглядывала на телефон, ожидая от него сообщения. Он ведь должен был обнаружить мою пропажу, да? 

Но Кир не звонил. С чего я вообще решила, что он позвонит? Может, он уже Аллочку вовсю обрабатывает, а я здесь переживаю по поводу того, что рано или поздно мне придётся покинуть квартиру и встретиться с ним лицом к лицу.  

***

На следующий день рано утром сотрудники завода загружались  в автобус, чтобы отправиться  на спортивную базу у моря на корпоратив. 

Я молилась, чтобы Кир забыл об этом,  даже дала команду его секретарше ни в коем случае не напоминать о мероприятии. Но он проявил настоящую ответственность – появился за минуту до того, как автобус должен был отъехать со стоянки.

В белом поло и шортах. В солнцезащитных очках и с небольшим рюкзаком, перекинутым через плечо. Я быстро закрыла шторку в автобусе, чтобы он не увидел, где я  сижу, но было поздно: Царев уже уловил мой испепеляющий взгляд, направленный в его сторону.

– Сергей Петрович, не могли бы вы занять вон то место во втором ряду, нам с Любовью Дмитриевной нужно пошушукаться о важных делах. –  Кирилл сама любезность. 

– О, сидите-сидите, Сергей Петрович, в такой день мне абсолютно не хочется разговаривать о работе. – Я хватаю мужчину за руку, не давая сдвинуться с места.

– У директора и первого зама не может быть выходных. У нас ЧП, Любовь Дмитриевна, срочно нужна ваша помощь, –  его голос звучит хрипло и так вкрадчиво, что тело бросает в дрожь и я не знаю, куда спрятать свой взгляд. 

– Я, пожалуй, оставлю вас, – Сергей Петрович сдается под натиском Кира, и я отодвигаюсь как можно дальше к окну, когда Царев занимает его место.

– Что за ЧП? – Я делаю вид, что за окном невероятно красивый пейзаж, который  я просто не могу пропустить. Стены завода, ага.

– Понимаете, Любовь Дмитриевна, – протягивает Кирилл, вытягиваясь на сиденье, – после вашей небольшой капитуляции вся моя боевая техника направлена лишь в вашу сторону. И я боюсь, что в любой момент может рвануть.

– Чё? – Я поворачиваю голову в его сторону, пытаясь понять, что за чушь он городит.

– Говорю, после нашего безумного секса у меня вечно стоит на тебя, и я не знаю, что с этим делать. 

Хоть голос Царева и звучит негромко, но я все равно в панике оглядываюсь по сторонам, чтобы удостовериться, что больше никто этого не слышал. Все кажутся спокойными и занятыми своими делами, поэтому я выдыхаю, склоняюсь ближе к уху Кира и яростно шепчу:

– Послушай меня: забудь обо всем, что было в ту ночь. Это больше не повторится. Никогда. Уяснил? Я была пьяна, расстроена и не в себе. Ты просто попался под руку, и я решила использовать тебя. 

Частично это правда. Очень поверхностная правда. 

– А утро? Его можно не забывать? Боже, твоя оттопыренная попка в душе...

– Заткись же, ради бога!

– Ты смущаешься?

– Что? Нет.

– Святые собачьи какашки, да ты и в самом деле смущаешься! Вон как покраснела. Ты что, с бывшим трахалась только в темноте? Никогда не видела сексуального агрессивного мужчину, который бы хоро...

– Заткнись. – Я закрываю его рот рукой и смотрю в его глаза угрожающим взглядом. – Ты знаешь значение слова "субординация"?– спрашиваю строгим голосом. Царев что-то бубнит, но из-за моей ладони, крепко сжимающей его губы, ничего не разобрать. – Кивни, если знаешь. 

Кир машет головой как послушный болванчик, а я продолжаю свои наставления:

– Тогда соблюдай, пожалуйста, субординацию. Никаких фривольностей, пошлых намеков и воспоминаний о той ночи. И об утреннем душе тоже. Иначе я тебя уничтожу, уяснил? 

Кир обвивает мое запястье своими пальцами и отводит мою руку в сторону. 

– Боже, ты так прекрасна в гневе, только посмотри, что ты делаешь со мной, женщина, – он насмехается надо мной, по голосу и взгляду понятно, что это так и есть. Но вот твердость под моей ладонью, которой он заставляет накрыть  свой пах, самая что ни на есть настоящая. 

Я сглатываю подступивший к горлу ком, выдергиваю свою руку и отворачиваюсь к окну. С его стороны слышится довольный смешок, а я жалею, что Кира нельзя вытолкать на ходу из автобуса. Тогда бы все вокруг выдохнули от облегчения. 

Глава 12

POV  Кирилл

До финиша нам пришлось практически нести на себе Наденьку. Признаться честно, я не совсем был уверен, что к концу соревнований останусь в живых. Я, конечно, ничего не имею против людей с лишним весом, но вот когда Надя так опирается  на меня, хочется дать ей номер хорошего фитнес-тренера и диетолога. Потому что страшно представить ее в постели с мужчиной. Раздавит же! 

– Давай, Надюш, поднажми, совсем немного осталось, – пищит с другой стороны Левандовская. Она приняла на себя часть удара, придерживает нашего бухгалтера за талию, подгоняя к финишу.

Я оглядываюсь назад  и замечаю Антонину Алексеевну, которая из последних сил пытается обогнать нас, но в ее возрасте такие физические нагрузки слишком сложны. 

И в этот момент наши с ней взгляды встречаются. Мой – уставший, ее – молящий о помощи. Мой – безразличный, ее – несчастный. И у меня просыпается жалость. 

– Люб, подожди. – Я останавливаюсь, вопреки крикам игроков нашей команды, которые уже давно добрались до финиша.

– Что такое? Что за заминка? – растерянно спрашивает девушка.

– Давай это... подождем Антонину Алексеевну.

– Что? Зачем?

– Ну, она так старается. Предлагаю дойти до финиша вместе.

Левандовская хмурится, смотрит то на меня, то в сторону финиша, то на раскрасневшуюся пожилую женщину, которая уже с трудом переставляет ноги, а потом вдруг улыбается. Искренне так, что я даже выпал из реальности и залюбовался ею. Кажется, я впервые видел ее такой. Настоящей, что ли. Она казалась такой милой и трогательной, что мне захотелось обнять ее и...

Что за бред со мной происходит?  Я тряхнул головой, быстро отводя от девушки взгляд. 

– А ты не так безнадежен, как казалось, – подмигивает Люба, и мы вместе дожидаемся последнего участника соревнований. А потом дружно, под крики и аплодисменты, пересекаем финишную черту. 

– Так чья команда победила? – спрашивает кто-то. 

– Дружба победила! – громко кричит Люба. – Впервые за много лет! Ура! 

Все бросились обниматься, кто-то уже открыл бутылку шампанского, поливая народ, а мы с Левандовской стояли, окруженные этой толпой, и не могли оторвать друг от друга взгляд. На ее лице блуждала улыбка, которую она сдерживала из последних сил, и я не удержался, притянул ее к себе и под удивленными взглядами подчиненных закружил в воздухе.

– Кир! Нет, Кир! Отпусти, у меня голова закружится! Ненавижу тебя!!!

В общем, не знаю, чем бы закончилась эта дикая вакханалия, не исключено даже, что я бы впился в ее губы поцелуем прямо при всех, но тут  Антонина Алексеевна схватилась за сердце и мы поспешили на помощь.                

– Я отведу вас в медпункт, – вызвалась Левандовская.        

– Ты иди умойся, а я помогу. Иди-иди, – машу рукой в сторону одноэтажного здания в ответ на недоверчивый взгляд Любы. Ей и в самом деле не мешало бы сходить в душ. Вся в грязи и пыли.  – Мы тут сами справимся, да, Антонина Алексеевна?     

– Не стоит беспокойства, я и сама доберусь, – возразила женщина, но я был непреклонен. 

После медпункта я сразу же отправился туда, откуда уже начали выходить «чистые» сотрудники "СтальПрома". Один я все еще был с ног до головы перепачкан в грязи, а еще от меня несло как от бомжа. 

– Кирилл Игоревич, вы показали настоящий класс! – выкрикнул кто-то из толпы, и я улыбнулся в ответ. Было приятно чувствовать себя членом команды, а еще приятно осознавать, что тебя уважают.

– Простите, а где душевые? – Я остановился у старенького стола вахтерши и уставился в сторону длинного коридора. Все здесь было пропитано совдепией. Цветы  в треснувших  горшках, трюмо в уголочке, старые  панели на стенах и расшатанные стулья вдоль стены.

– Прямо и последняя дверь справа, – скрипучим голосом произнесла женщина, не отрываясь от вязания.

– Спасибо, – бросил я на ходу, раздумывая, какого черта дед столько лет арендовал именно эту спортивную базу. Можно ведь было место поприличней найти. Даже страшно подумать, что меня ожидало в душевых, особенно после того, как там несколько десятков лет смывали с себя грязь тысячи людей.

Я остановился у нужной двери, толкнул ее и выдохнул. Все лучше, чем я ожидал. По крайней мере, здесь точно пытались сделать ремонт.

Я быстро стянул с себя одежду и достал из рюкзака чистое полотенце. Прошелся вдоль зашторенных пустых кабинок и выбрал ту, через одну от которой  слышен шум воды. 

Я включил воду и, быстро смыв с себя грязь, поспешил выйти из душевой, в которой можно было подцепить в лучшем случае грибок. В худшем... Даже думать об этом не хотелось. 

Я отодвинул шторку, сделал шаг и... врезался в чье-то мокрое тело.

– Боже! – выкрикнул с ужасом, решив, что впечатался  в какого-то мужика. 

– А-а-а, – послышался оглушающий женский писк, а дальше все произошло так быстро, что я и сам не понял. 

Я резко отпрыгнул в сторону, поскользнулся на мокром кафеле, инстинктивно вцепился в единственное, что попалось мне под руку, – в офигевшую Левандовскую. И потянул ее за собой. Удар, странный хруст, и меня пронзила вспышка боли. Я выкрикнул, с силой сжимая кулаки. 

Глава 13

Люба

От звука сирены гудела голова, я все смотрела на Кирилла, который морщился от боли, и чувствовала себя слегка виноватой в произошедшем. Если бы я не грохнулась на него сверху как корова, то, возможно, он бы не пострадал. Я боялась боли, боялась уколов, капельниц, а от слова "перелом" меня трясло от страха, как на американских горках. Но Кирилл вел себя как настоящий мужик, сжимал кулаки, время от времени бросал взгляды в мою сторону и рассказывал свои дурацкие шуточки. А ещё матерился. Много и громко. Я аж покраснела. 

В травмпункте на него надели халат, и все вокруг выдохнули от облегчения, особенно я, потому что меня до чертиков бесила медсестричка, которая то и дело бросала в сторону Кира многозначительные взгляды. Потом его повезли на рентген, а я вышагивала вдоль длинного коридора, не находя себе места. Медперсонал и посетители странно поглядывали на меня, и до меня не сразу дошло, что я одета в грязную одежду, да еще и навыворот. Черт, мы с Царевым прям отличная парочка. Один – голый, со сломанной ногой, вторая – в тонкой футболке и без лифчика. 

– Ну что там? – выскочила навстречу доктору, когда тот вышел из кабинета.

– Не волнуйтесь, с вашим мужем все хорошо.

– Эм-м, я не...

– Наложили гипс, к счастью перелом закрытый и ничего серьезного. Если придерживаться всех рекомендаций, то через несколько месяцев сможет уверенно ходить без костылей. Так что можете забирать своего благоверного домой. 

И он ушел. А я так и осталась у двери кабинета, не зная, заходить мне или же здесь ждать. Или вообще домой уехать, раз Кир точно жить будет. 

Через несколько минут я все же толкнула дверь и протиснулась в небольшое помещение. Кирилл, бледный  и уставший, лежал на кушетке, прикрывая рукой глаза. Нога до колена в гипсе, он все в том же смешном синем халатике, но это почему-то не делает его менее сексуальным. 

– Скончался? – подхожу к нему ближе.

– Не дождешься. Жду, когда обезболивающее подействует вновь.  И я голоден, с самого утра ничего не ел.

– Могу пригласить тебя в ресторан, но не уверена, что нас пустят в таком виде, – хмыкаю я, присаживаясь на край кушетки. Кир наконец-то забирает руку от своего лица и смотрит на меня. 

– А я говорил тебе: оденься поприличней. Но ладно, я не против домашней еды. 

– Позвоню вашему повару. – Достаю телефон из сумки, которую чудом не потеряла в суматохе, но парень не дает мне сделать звонок. 

– Я не поеду за город. Останусь в своей квартире. 

– Один? Не уверена, что это хорошая идея.

– А у меня есть варианты?

– Конечно! У тебя есть дом с прислугой.

– Левандовская, отстань, а? И без тебя хреново, я хочу к себе домой. В свою берлогу. 

– Ну, как знаешь. Я ушла, пока.

– Стоп! – Кир ухватил меня за руку, и по телу прошла странная дрожь. – Как, по-твоему, я  доберусь домой? Ну уж нет, если вместе, то до конца. 

– А больше ничего тебе не сделать?

– Можешь еще спинку на ночь почесать. Меня это чертовски успокаивает.

– Хах.

Внезапно дверь открылась, и грудастая медсестричка вкатила внутрь инвалидную коляску.

– Царев? Давайте помогу вам пересесть. Оплатите счет в кассе, и на выходе вам выдадут костыли.

Так мы и покинули здание. Кирилл – на инвалидной коляске, в одном халате, ловя на себе восхищенные взгляды медсестер, и я – в одежде, перепачканной грязью, и с костылями в руках. На улице уже стемнело, хотелось побыстрее добраться до дома и завалиться спать. 
 
 Мы с трудом погрузились в такси, и Кирилл, когда уже назвал адрес своей городской квартиры, вдруг серьезно спросил: 

– Левандовская, а где  мой рюкзак? Там телефон, кошелёк, ключи от квартиры, права. 

– Ой, – все, что смогла произнести, потому что в тот момент, когда Кир лежал на полу со сломанной ногой, мне было вовсе не до его вещей. И именно поэтому мне приходится назвать свой адрес водителю и везти Кира к себе. Чтобы осквернить его присутствием свою квартиру. 
 
 Это какой-то страшный сон, честное слово! 

****

Кирилл вел себя как настоящий царь.

– Подушечку под спину подложи.

– Воды подай.

– Ногу почеши.

– У тебя что-то воняет.

–  Дай пульт от телевизора.

– Ты нашла, куда делись мои вещи?

– И еще одну подушку под ногу.

– Пожрать есть что-то?

– Фу, что это за гадость?     

Царев в моем доме всего полчаса, но я собственноручно готова выбросить его с балкона и наблюдать, как раз за разом по его телу будут проезжать машины.     

– И убери от меня этот лохматый пылесборник. – Кот истошно мяукнул и полетел на пол.      

– Гр-р-р-р. – Я с силой бросила в мойку ложку и закрыла в кухню дверь.     

Глава 14

Люба

Кирилл громко смеется и отбивается от меня. Ему весело, а вот мне нисколечко не смешно.

– Боже, Левандовская, успокойся, это я должен возмущаться, потому что фактически ты изнасиловала мою руку, – хрюкает он, защищаясь подушкой.

От такого заявления на мгновенье я даже опешила.

– Ты самым наглым образом использовала мои пальцы для удовлетворения своих сексуальных потребностей! – заявляет он. – Мне, знаешь ли, обидно, я тоже хочу, чтобы мне кто-то помог спустить пар.

– Да я… да я… теперь точно прикончу тебя, — бросаюсь на него с новыми силами, но каждый раз Киру удаётся перехватить меня, сжать в крепких объятиях, а то и шлепнуть меня по заднице, что жутко раздражает и раззадоривает. 

Наше противостояние заканчивается тем, что я случайно задеваю пострадавшую ногу Царева и он орет от боли на всю квартиру. Характерные удары по батарее свидетельствуют о том, что услышала его не только я.

– Черт, прости, но ты сам виноват, – замираю я, наблюдая за его мучениями. 

– Ох, дай мне обезболивающее. Проклятье, как же болит-то! Ты это специально, да?

Я не отвечаю, бросаю ему упаковку с таблетками и выбегаю из комнаты, пока мое желание сломать ему еще что-то не воплотилось в реальность.

Весь день я игнорирую Кирилла. Он лежит на моей постели словно царь, в окружении моих кошек и в одежде моего бывшего, щелкает пультом, листая телеканалы, и, как по расписанию, пять раз за день во всю глотку орет, что голоден. В общем, типичное поведение семидесятилетнего противного старикашки. 

– Только не надо никаких полуфабрикатов! Не представляю, как ты можешь есть эту дрянь, закажи доставку из ресторана, – командует он.

– Слушай, может, ты свалишь уже из моей квартиры? – Я отбираю у него из рук пульт и отключаю телевизор. Потом сбрасываю с его груди кошку-предательницу, которая успела пригреться на нем, и не свожу с мужчины раздражительного взгляда.

– Я больной и немощный. Тебе придется позаботиться обо мне, тем более что пострадал я по твоей вине.

– Я молю бога о том, чтобы твоя задница поскорее свалила из моего дома, – бросаю зло на ходу. 

– Ты без ума от моей задницы, так что не ври! – орет мне вслед, и я со всей силы хлопаю дверью. 

Ночь мы пережили спокойно. Я – в гостиной на диване. Кирилл – на моей королевской кровати. С кошками. С моими кошками! 

Полночи я вертелась из стороны в сторону, никак не могла уснуть и все прислушивалась к тишине в квартире.  Я пустила чужака в дом. Врага. Нужно было позвонить одной из его перекачанных силиконом девиц, вот она бы с радостью приютила его у себя дома и обслужила по полной программе. 

Я вспомнила сегодняшнее утро и покраснела. Господи, неужели я и в самом деле стонала во сне и кончила от его ласк? Мне срочно нужно найти сильного мужика, который заставил бы меня забыть это недоразумение. И прошлый раз. И позапрошлый тоже. Это уже становится закономерностью: как только мы с Царевым остаемся наедине, мне срывает крышу. 

В голову приходит лишь персона Марченко в качестве спасательного круга. От его вида тело бросает в дрожь и в голову сразу же лезут грязные и развратные мысли. На вторник у нас назначена встреча, и, пожалуй, я не против воспользоваться возможностью очаровать его. 

С этими мыслями я засыпаю, и, кажется, через мгновенье уже звенит будильник. Я быстро собираюсь на работу, перед выходом проверяю Царева — тот блаженно улыбается во сне, — вызываю такси и с тяжелыми мыслями покидаю свой дом. Оставить Кирилла одного в своей квартире – самая ужасная идея из всех. Только мысль о том, что у него сломана нога и он весь день пролежит в постели, успокаивала меня. 

Вещи Царева оказались у Наденьки. Рюкзак, телефон, ключи, даже трусы — все было на месте. 

Я вызвала курьера и отправила все мужчине, приложив к посылке записку: «Это поможет освободить мою квартиру от незваных гостей». Поэтому, возвращаясь домой, я совершенно не ожидала застать в своей кухне полуголого мужика с гипсом и на костылях, который стоял у плиты и обжаривал стейк. Аппетитный запах разносился по всей квартире, а я почему-то потеряла весь запал и наблюдала за тем, как в моей кухне хозяйничает Кир.