Любовь на оливковом масле

IX

Услыхав Женькин голос, Ларик явно обрадовался.

— Слушай, я к тебе по интимному делу, — осторожно начала Женя.

— Женька, я тебя очень люблю как друга, но никакого интима! — засмеялся Ларик. — Сердце Волового отныне занято! И, думаю, на всю оставшуюся жизнь!

— Новую пассию нашел? Так скоро?

— Фу, как пошло, Шильцева! Не ожидал от тебя. В жизни, при всем окружающем нас цинизме, еще есть место большим и светлым чувствам! Заруби себе это на носу!

В голосе Ларика звучали страсть и свадебные колокола.

— Илларион, что случилось?

— Самое, подруга, прекрасное на свете! — продолжал ликовать он. — Влюбился, как никогда раньше! Сразу и с полной взаимностью! Представляешь, она балерина!

— Хорошо это или плохо?

— Потрясающе! Она такая тонкая, такая артистичная, такая пластичная! — захлебывался от эмоций он.

— Тонкая в каком смысле: физически или морально?

— Женька, не пытайся казаться хуже, чем ты есть. Или ты мне завидуешь?

— Ну да. Всю жизнь мечтала о балерине.

— О балерине, надеюсь, нет, но о балеруне — возможно, — отомстил ей Илларион.

— Не герои моего романа балеруны. Лет-то твоей балерине сколько?

— Тридцать! — сообщил Ларик.

— Хороший возраст. Она как, на пенсию уже вышла? — подпустила еще одну шпильку Евгения.

— Какая пенсия! — возразил Илларион. — Танцует вовсю! У нее даже ребенок есть!

Женя, не выдержав, прыснула:

— С ребенком, что ли, танцует?

— Если ты и дальше издеваться намерена, я сейчас положу трубку, — еще сильнее обиделся он.

— Стой, стой, стой! — прокричала Евгения. — Ларик, я за тебя очень рада. Но мне необходимо с тобой посоветоваться.

— Темка что-нибудь натворил? — радость в Лариковом голосе смолкла, уступив место тревоге.

— С ним полный порядок, — поторопилась успокоить его Евгения. — Это скорее я натворила.

— В долги залезла? Сколько нужно?

За это Женя и любила Иллариона, прощая ему любое занудство. Всегда первым бросался на помощь. Ни разу за долгое время дружбы она от него не услышала: «Не могу».

— Нисколько. С финансами тоже порядок.

— Тогда вообще теряюсь в догадках. Работу потеряла? Тогда ты балда. Хорошее место.

— Балда не я, а ты, и теряешься в догадках, потому что не даешь мне слова сказать. — Женя на мгновение осеклась, подбирая слова, а потом без обиняков объявила: — Дело в том, что не только ты влюбился, но и я тоже.

— Бог ты мой! От тебя ли я это слышу, Евгения! — проорал он в трубку. — Я уже утратил надежду! Быстрей сообщи мне, кто он, твой счастливый избранник!

— Сбавь пафос! Ты не Шекспир!

— Как не Шекспир? Напротив, я ликую и готов прямо сейчас писать про вас «Ромео и Джульетту»! — продолжал изгаляться Ларик. — Слушай, он у тебя под балконом ночью стоял? Серенады пел?

— Предупреждаю, Воловой, сейчас обижусь я.

Женя испытывала запоздалое сожаление, что брякнула так вот, сразу, то, в чем и сама еще до конца не была уверена:

— Я не так чтобы очень влюблена, скорее, очень познакомилась.

— Не особенно тебя понял, ну да ладно. Самый существенный вопрос — с кем познакомилась? Я его знаю?

— Понятия не имею. Об этом я тебя, в частности, тоже хотела спросить.

— Так как его зовут.

— Русаков.

— Оригинальная фамилия! Особенно среди австралийских аборигенов.

— Евгений Сергеевич Русаков, — быстро добавила Женя. — Из «Гранит-Гаранта».

«Гранит-Гарант», — задумчиво повторил Илларион. — Что-то знакомое. Насколько помню, фиома небольшая, но с крепкими учредителями.

— Ты умеешь слушать кого-нибудь, кроме себя? — перебила Женя. — Я ведь не о конторе спрашиваю, а о человеке.

— Ой, — спохватился он. — Извини. Просто так непривычно, что ты в этой плоскости мыслишь.

— Не одному же тебе. Короче, про Русакова Евгения Сергеевича ничего не знаешь?

— Про него вроде нет. Но не исключаю, что знаком. Могу поспрашивать. Где ты его подцепила?

— Почему так уничижительно?

Ларик вздохнул:

— К словам придираешься. Ну ладно. Начнем сначала. Где познакомилась?

— Не поверишь. В магазине.

— В таком случае я был прав. Именно подцепила. Мадам, уж от вас я столь экстремальных поступков не ожидал. В вашем положении для знакомств существуют более приличные места. Ты вообще-то уверена, что он из «Гранит-Гаранта»? Может, наврал? На визитке любое нарисовать можно.

— На визитке «Гарант» как раз и не фигурировал.

— Точно, аферист. На ходу придумал?

— Ларик, у тебя появилась отвратительная манера не дослушивать до конца.

— Вот! А говорят еще, что любовь возвышает. У тебя, подруга, явная склочность в характере наметилась. Давай. Договаривай. Я как раз сегодня очень добрый и возвышенный.

— На визитке ничего про место работы не было, — продолжила Женя. — Но через несколько дней после знакомства мы провели совместное мероприятие.

— Теперь это, значит, так называется! Но все же, пожалуйста, переведи мне, отставшему от жизни. Совместное мероприятие — это как? В ресторан вместе сходили или сразу переспали?

— Кто о чем, а Воловой вечно о сексе. Так вот, возвращаюсь к вышесказанному. Мы провели совместное мероприятие, а именно: презентацию трехтомника воспоминаний, Ильи Ковригина. Помнишь, я тебе говорила, что «Оптимал» издание книги спонсировал.

— Но при чем тут твоя любовь? — явно вконец запутался Илларион.

— «Гранит-Гарант» фильм о Ковригине оплатил, так что мы объединили усилия. И заодно поближе познакомились с Русаковым. Он никакой не мошенник. И на дружеской ноге с главой «Гранита».

— Если ты и так все знаешь, что тебе от меня нужно. Досье, что ли, на него собрать?

— Примитивный ты, Ларик, как все мужики! — начала сердиться Евгения.

— Чего же тогда со мной советоваться. У тебя Лизка есть. Ей и звони.

— Мне мужской совет нужен.

— Так ведь я же примитивный!

— Именно поэтому, — не растерялась она. — Мне нужен именно примитивный совет от примитивного существа.

— Крайне польщен твоей оценкой, но тем не менее внимательно слушаю. Постараюсь оценить ситуацию с точки зрения инфузории-туфельки.

— Только не смейся, пожалуйста, — взмолилась Женя.

— Да ну. Разве я не понимаю. Сам в таком состоянии, — уже совсем другим тоном произнес Ларик.

Она рассказала ему о происшествии в магазине, о вечере, о приглашении в ресторан, стараясь не упустить ни единой детали.

— А какие у тебя после этого вопросы? — удивился Лари к. — Совершенно не понимаю. Вроде ваши отношения идут как по маслу. По оливковому, — хихикнул он.

— Нет, тебе правда кажется, что я ему понравилась? — допытывалась Евгения.

— Совсем, что ли, веру в себя за последние годы потеряла? Мужик клюнул! Сто процентов гарантии даю! Он тебе нравится?

— Да проблема не в этом. Я вдруг подумала: вдруг он хочет общаться со мной не как с женщиной, а как с сотрудником дружественной организации. Так сказать, поддерживает полезнее знакомство.

— Ну женщины! У вас точно башни не в ту сторону повернуты. Такого себе навоображаете!

— По-моему, это лучше, чем оказаться в роли тетки, которой мужик улыбнулся, а она уже замуж за него собралась, хотя он ни сном ни духом.

Успокойся. Ты к этой категории определенно не относишься. Но не надо впадать и в другую крайность. Или тебе Лизка голову задурила? — вдруг сообразил он.

— Лизка есть Лизка. Я в данном случае с тобой советуюсь, — ушла от прямого ответа Женя.

Ларик и так постоянно подтрунивал над ее подругой. Может, и справедливо, но порой очень зло, и Жене это было неприятно.

— Да, подруга, чувствую Елизаветино влияние, — сел на любимого конька Ларик. — Побольше доверяй интуиции, меньше думай и еще меньше слушай дурацких советов. И будет тебе счастье.

— Нет, ты уверен, что я ему действительно понравилась?

— Все признаки говорят за это. Сама посуди: если бы он хотел с тобой просто завязать короткую деловую дружбу, с какой радости сообщил сразу, что свободен? Такое обычно не торопятся говорить. Это же, считай, прямое приглашение: берите меня, вот я весь перед вами.

— Но женатые-то, наоборот, частенько прикидываются холостыми, — возразила Женя.

— Это из той же области — показывают, что к ним можно проявить интерес. Но Русаков ведь знал, что ты запросто можешь проверить, есть у него жена или нет. Вы же не в доме отдыха познакомились. Ситуация совершенно иная. Да нет, по всему видно, ты его крепко зацепила. С первого взгляда. Ох, Евгения, закатим мы с тобой скоро по шикарной свадьбе.

— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, — предостерегла Женя.

— Гоп уже сказал! И перепрыгнул! — с торжеством изрек Илларион. — Не хотел тебе сразу говорить…

— Уже женился? Когда успел?

— Да нет. Предложение сделал.

— Когда?

— В тот же день, , как познакомились. , Понял, что такую женщину упустить не могу. И если она мне откажет, то пусть лучше сразу, пока не успел к ней привыкнуть.

— А она что?

— Согласилась! — Колокола в его голосе зазвенели громче прежнего.

— Сумасшедшая женщина, — вырвалось у Жени. — Советую перед загсом справку у нее попросить.

— Шильцева, обязательно настроение человеку нужно испортить? Я понимаю, если бы ты еще пребывала в миноре. Но у тебя самой роман.

— Ларик, миленький, сам посуди! Какая нормальная женщина согласится выйти замуж в первый день знакомства?

— Моя женщина! — гордо произнес он.

— Ну может, она еще передумает, — с надеждой проговорила Евгения. — Как-то меня пугает эта стремительность.

— А просто порадоваться за друга слабо? Представляешь, я сразу стану и мужем, и отцом! Ребенок, между прочим, прелестный.

— Положим, в отцовских твоих способностях я не сомневаюсь. Опыт богатый. Сколько с Темкой возился. Можно сказать, вырастил хорошего сына. Но чтобы женщина сразу доверила себя и своего единственного ребенка незнакомому мужчине…

— И это я слышу речи той, которая знакомится в магазинах…

Там был только зачин, а подружились мы в борьбе за общее дело. Абсолютно иной коленкор. К тому же мне предложение еще не делали, и замуж я не собираюсь. Может, мы вообще друзьями останемся. Как с тобой.

— Понимаю. Завидуешь. А вот ответь мне тогда на вопрос. Если бы он тебе предложение сделал, ну, не обязательно в магазине, а после этого вечера, отказала бы?

Женя попыталась представить лицо Русакова, его серые глаза, которые то и дело начинали искриться озорным блеском, выразительный рот, улыбку, чуть волнистые темные волосы с Легкой красивой проседью. Он смотрит на нее ласково и нежно. И произносит такие простые, но такие важные для каждой женщины слова! Вернее, когда мужчину не любишь, слова эти совсем не нужны. Слышать их не хочется, неприятно, и после лепечешь в смущении разные глупости, пытаясь по возможности объяснить человеку, почему ты его отвергаешь.

Но от любимого или того, кто тебе хотя бы нравится, эти слова воспринимаешь как музыку. Русаков ей понравился, но они виделись так недолго. Смогла бы она в одно мгновение решиться перевернуть свою жизнь? А отказать бы ему смогла?

Нет. Потому тем самым положила бы конец их отношениям.

— Ну что ты молчишь? — не выдержал ее собеседник.

— Мне нечего ответить. Не знаю. Все зависело бы от конкретной ситуации. Может, при определенном стечении обстоятельств согласилась бы. По-любому это очень ответственное решение.

— О-о, поехали, — с тоской протянул Илларион. — А я тебя призываю к обратному. Хоть немного доверяй своей интуиции. Едва начинаются мысли об ответственности, плюсах, минусах, ничего хорошего не происходит. Потому что длинный нос Ивана Ивановича перевешивал его добрый характер, толщина его кошелька перевешивает то, что у него ноги воняют. А мама у него тоже занудная и сварливая! А жить вы должны будете вместе с ней, потому что он ее не хочет оставлять одну… И в этом свете кошелек недостаточно толст, чтобы сие неудобство перевесить. Тем более кошелек под контролем все той же мамы.

— Илларион, перестань. Все это никакого отношения к любви не имеет.

— О том и речь. Хотя некоторый расчет, конечно, нужен. Сможешь ли ты примириться с его недостатками? Например, если он ковыряет в носу, когда ест. Или каждую субботу проводит в автосервисе.

— Ты сам себе противоречишь. Как я могу сказать «да» или «нет», если еще представления не имею о его недостатках?

— Вот тут выходит на первый план интуиция. Идеальных людей нет. Поэтому, если любишь, на все остальное закроешь глаза.

— А по-моему, Ларик, отношения двух людей — лотерея. Уж как я Генку любила!

— Ой. Только не надо про Шильцева! — чуть ли не прорычал Ларик. — Он вообще тебя был недостоин. И ты была глупая и неопытная. Какая там» в восемнадцать лет интуиция. Закрыли тему. А с Русаковым встречайся. И веди себя как женщина, а не как представитель «Оптимал-банка». Дальше сами уж разберетесь.

— Спасибо, Ларик. Немного успокоил. А тебя я поздравляю.

— Наконец-то дождался. На сем отключаюсь, пока ты не добавила какую-нибудь гадость. Мне пора моей Илоне звонить.

— Я действительно за тебя рада, — повторила Евгения.