ЧАСТЬ I

Глава 1

Елена


У Елены быстро заканчивалась косметика, чтобы скрывать свои синяки. Она положила пудру на туалетный столик и взяла с пола свой школьный рюкзак. Бросив взгляд на хлопья пыли под кроватью, она сделала мысленную заметку пропылесосить. Когда ее мама была жива, это место было безупречно чистым.

Чистый дом — это чистый разум.

Она все еще могла слышать, как мама это говорила, лежа на больничной койке.

Ее тело было хрупким после химиотерапии, но взгляд и разум женщины были по-прежнему живыми. Воскресная уборка была их чудным, веселым маленьким ритуалом.

Потом случился ее брат со своими друзьями-наркоманами, которые теперь практически обосновались в этой крошечной квартирке.

Ее дверь приоткрылась, и в нее заглянуло знакомое лицо. Ей было больно видеть Рики таким. Некогда красивый брат, выглядел худым и измученным, его зубы уже начали разрушаться.

— Прости, Лена.

Когда он положил руку ей на плечо, она напряглась. Она знала, какие слова прозвучат дальше.

— Я люблю тебя.

Не так сильно, как он любил кристаллический метамфетамин. В свои семнадцать она еще не познала любовного опыта, но знала, что это не было братской любовью, что бы он ни говорил.

— Я опаздываю в школу, — она стряхнула его руку.

Еще несколько месяцев, и она закончит ее.

— Всегда эта учеба, — фыркнул он. — Думаешь, они дадут работу белому мусору вроде тебя? Думаешь, эта собачья клиника наймет тебя?

Надев рюкзак, она оттолкнула брата.

— Да, Рики, я так думаю.

Все, что ей нужно было сделать, это много работать, еще больше учиться и получить блестящий диплом. Тогда, наконец, у нее будет все, что она когда-либо хотела. Но что еще важнее, она выполнит обещание, данное матери.

«Будь львом, Лена».

На лице Рики появилось упрямое выражение. Он никогда не мог прекратить пререкаться с ней.

— Ты глупая, если думаешь, что когда-нибудь выберешься отсюда.

— Нет, глупый ты, — прорычала она. — Ты позоришь маму своим образом жизни и тем мусором, который называешь друзьями и приводишь в наш дом. Ей было бы стыдно за тебя.

Когда он занес кулак, она стояла на месте, слишком рассерженная, чтобы двигаться.

— Что? — крикнула она. — Хочешь еще раз меня ударить? Как ты собираешься оправдаться на этот раз? Сказать мне, что был пьян? Обдолбан? — она оглядела его с ног до головы, не в силах скрыть отвращение. — Когда мама заболела, она сказала мне: «Никогда не доверяй мужчине заботиться о тебе, Лена. Твоего отца никогда не было рядом, как и твоего брата. Всегда заботься о себе сама».

После этой речи мама дала ей нож, который охранял ее, когда она возвращалась домой после многочисленных медсестринских смен.

Рики отступил, как она и ожидала. Не дав ему времени среагировать, она бросилась мимо него и выбежала наружу.

Даже спустя год после своей смерти мама защищала ее. Пока что упоминание ее имени было единственным, что останавливало Рики. Но чем дальше уходила память об их матери, тем менее сильным становилось ее влияние. Это было неизбежно. Однажды Рики сорвется во время приступов, вызванных наркотиками, и либо убьет ее, либо, что еще хуже, продаст, чтобы заработать деньги.

Завернув за угол и миновав местную мясную лавку, она проскользнула в переулок за ним. Слева от нее была обычная череда контейнеров для отходов, а в правом углу — ее собака.

Пуччи был маленьким корги, которого она спасла из мусорного бака, и он обычно ждал ее здесь. На этот раз, однако, его маленькие лапки не засеменили в ее сторону.

Тихое скуление, полное боли, привлекло ее внимание и пронзило сердце. А затем раздался смех. Ужасный смех трех мужчин, преграждающих ей путь и мучающих ее собаку. Один из них стоял впереди, словно показывая двум другим свою «храбрость» против беззащитного животного. Двое других, более коренастых, бледных парней, которых она видела возле квартала раньше, отступили назад и закурили. Она пронеслась мимо них, одержимая защитой Пуччи.

У нее скрутило живот, когда она увидела порезы и синяки на своей собаке. Пуччи трясся в углу, его маленькие ножки едва держали его. Встав на колени, она погладила его, даря ему тепло и силу.

— Смотрите, кто у нас здесь.

Тодд, гроза квартала, считал себя гангстером, потому что носил бандану и мешковатые джинсы с низкой посадкой.

Она взглянула в маленькие глазки, которые смотрели на нее, как на еще одно животное, что он загнал в угол.

Ярость наполнила ее, превращая тело в печь. И снова пожалела, что ростом не больше метра шестидесяти сантиметров и не такая сильная, как доберман, поэтому не может надрать ему задницу.

— Им не сойдет это с рук, — прошептала она Пуччи, который все еще дрожал.

Чья-то рука схватила ее за волосы и потянула вверх. Когда она посмотрела на покрытое прыщами лицо Тодда, то увидела на нем только жестокость. Потом на нем появилось что-то еще. Что-то похуже. Его взгляд скользнул по ее рубашке и остановился на ее губах.

— Уже на коленях. Именно так, как мне нравится.

Его друзья, одетые как точная копия Тодда, засмеялись.

— Ты уверен в этом, Тодд? — спросил один из них, нервно оглядываясь.

Елена могла только надеяться, что кто-то придет на помощь, но она знала, что этого не произойдет. Переулок заканчивался заброшенными домами, слишком опасными для жизни, и гаражом. Она вздрогнула, подумав о владельце гаража, парне с вечно хмурым лицом, чьи бледно-голубые глаза, кажется, всегда следили за ней, когда девушка с ним встречалась.

— О, да. Эта высокомерная сука должна знать свое место. — Тодд ударил ее по лицу, и по щеке Елены распространился слишком знакомый ожог. — Соси мой член. Если ты хоть немного умеешь, я позволю тебе забрать с собой дворнягу.

Противное чувство возникло в ее животе и осело в нем мертвым грузом. Это было похоже на то время, когда Рики все еще был чист и делал действительно плохое тамале (прим.: мексиканское блюдо из кукурузного теста с мясом и перцем чили, обернутое в кукурузные листья и приготовленное на пару). Она скучала по брату. Тому, который всегда стоял ее спиной и убил бы любого, кто к ней прикоснется. Жаль, что он давно ушел, и его место занял демон.

Глядя в ликующие глаза Тодда, Елена знала, что сейчас она была одна, как и год назад. Печальным фактом жизни было то, что она не впервые оказалась в таком положении. С тех пор как Рики превратил их дом в притон, было несколько инцидентов.

Медленно она завела правую руку за спину, найдя то, что искала.

Прежде чем Тодд смог расстегнуть ремень, она нанесла удар. Лезвие ее ножа рассекло руку, которой он держал ее, красиво и глубоко.

— Чертова сука!

Успев уклониться от его кулака, метившего в ее лицо, она выпрямилась с ножом в руке и оглянулась вокруг в поисках выхода.

Сверкающие от ярости глаза смотрели на нее.

— Я убью тебя!

— Нет, если я доберусь до тебя первой, — бросила она вызов, изо всех сил стараясь не обращать внимания на свое сердце, едва не выпрыгивающее у нее из груди.

«Я лев. Я лев!»

Слова не произвели того эффекта, на который она рассчитывала. Тодд и его приятели смеялись. И кто мог их винить? Вот стоит она со своим ничтожным ростом, спиной к стене, лицом к лицу с тремя взрослыми мужчинами, которые без сожалений пытали собаку. Ее единственное средство защиты? Нож, которым она вполне могла бы воспользоваться. В конце концов, ее стратегия всегда заключалась в том, чтобы резать, а затем бежать. Но когда их было трое? Ее сердце забилось безумным стаккато. Она чувствовала, как по спине катится пот.

Затем произошло нечто странное. Приятели Тодда отпрянули, будто их оттащила невидимая веревка.

Огромный мужчина, который преследовал ее сны, встал между ними. Елена поняла, что двое отскочили, потому что уступали место для него.

Ее губы сжались. Она могла только представить, что вот-вот должно было случиться. На мгновение она решила порезать себя и покончить с этим. Часть ее жаждала освобождения и покоя, которые ей это сулило. Она присоединится к своей маме на небесах, которая была с ангелами. Единственное, что остановило, это то, что она была в ней так разочарована.

Костяшки пальцев болели от крепкого сжимания рукояти ножа, но она не могла его опустить. Она должна бороться. Держаться до конца. И если они позволят ей жить, она возьмет себя в руки и найдет их. Затем она их выпотрошит. Всех до единого.

Наконец Тодд заметил, что что-то не так. Он повернулся к своим приятелям и нахмурился.

— Викинг? Что ты здесь делаешь?

От его прежней самоуверенности не осталось и следа. Елена слышала в его голосе только страх. Сладкий, сладкий страх.

— Я здесь живу.

Это был первый раз, когда она услышала его голос, хотя это было больше похоже на рычание. Злое рычание. Его взгляд остановился на ней, а затем на Пуччи позади нее, который все еще скулил. Если Тодд и его приятели были питбулями, то этот человек — волком. Большим, одиноким, страшным волком. Таким, который, понюхав вас, будет преследовать и найдет везде, куда бы вы ни пошли. Неутомимый в своем преследовании.

Внутри нее все упало. Она не могла выбраться из этого угла невредимой.

Викинг посмотрел на приятелей Тодда, и его глаза стали еще холоднее.

— Я не делюсь. Убирайтесь.

Они убежали так быстро, будто их штаны загорелись. Тодд остался, стоя с гордо поднятой головой, и Викинга это, казалось, вполне устраивало. Видимо, он был не против поделиться с ним. Вероятно, это был его «процент за наводку».

В душе разлилась горечь, но она не позволила ей парализовать ее. Смирившись со своей судьбой, Елена глубоко вздохнула. Не обращая внимания на Тодда, она посмотрела Викингу прямо в глаза.

— Ты будешь первым, — сказала она.

Его бровь приподнялась. Он был блондином настолько светлым, что его волосы казались почти белыми. Несмотря на то, что он был старше ее не более чем на несколько лет, было видно у него душа старика. Она видела это в его усталом взгляде. Это был тот самый взгляд, который был иногда и у нее, говоривший о том, что ты вырос слишком быстро.

Тот, который содержит в себе немного усталости и, по правде говоря, немного обиды на тех людей, что вели себя в соответствии с возрастом. Как ее одноклассники, которые жили в хороших районах, имели обоих родителей, их больше всего волновало, что надеть на Весенний бал или куда поехать на летние каникулы. Она и ненавидела их, и немного им завидовала.

Взгляд голубых глаз пробежался по ее губам, затем по ее груди — от чего она чувствовала себя неловко — и остановился на ее ноже.

— Первым кем? — спросил он.

— Первым, кого я убью.

Он просто кивнул, в отличие от Тодда, который засмеялся еще сильнее. Тот отступил в сторону, предлагая свободу действий массивному мужчине, стоявшему рядом с ним.

Елена съежилась. Ее даже никогда не целовали, и теперь эти звери собирались ее изнасиловать. Мало-помалу в невидимой стене, которую она представляла, между ней и мужчинами, стоящими перед ней, начали образовываться трещины.

— Убьешь, — от его хриплого голоса у нее по спине пробежала дрожь.

Она впилась в него глазами, когда он подошел ближе.

— Не думаю, что у тебя хватит на это смелости.

— Хватит.

Он покачал головой.

— Ангелы не убивают людей. Это делают демоны.

Прежде чем она смогла это осознать, он развернулся и ударил ножом Тодда в живот.

Даже прожив сотню лет, она не смогла бы забыть выражение шока и предательства, отразившееся на лице Тодда, когда он рухнул в мусорный бак. Это было неправильным, темным и извращенным, но она наслаждалась его болью. Он это заслужил. Кто знает, сколько еще женщин он лапал своими грязными руками?

Викинг вытер нож о куртку Тодда, не обращая внимания на его хныканье, и сунул его обратно в карман.

Елена просто замерла, не зная, что он собирался делать дальше.

Затем он отступил в сторону.

— Не забудь свою собаку.

Она медленно повернулась, все еще глядя на Викинга. Тодд лежал у его ног, прижимая руки, покрытые кровью, к зияющей ране на животе. Он разражался проклятиями, и она видела пену, образовывавшуюся на его губах.

Не желая видеть, что будет дальше, Елена осторожно подхватила Пуччи на руки и поспешила мимо викинга, который возвышался над ней, словно воплощенный гнев.

— Спасибо.

— Семнадцать, — мягко сказал он. — Тебе все еще, нахрен, семнадцать.

Она не задавалась вопросом, откуда он узнал ее возраст или что он имел в виду под своим странным замечанием. Это было ясно по его лицу, на котором было написано такое грубое желание, что она едва могла обработать. Ни один мужчина раньше так на нее не смотрел. Друзья Рики окидывали ее беглыми взглядами, когда считали, что брат не видит, но их глаза заставляли чувствовать себя грязной, будто она была чем-то, что они могли просто взять, использовать и выбросить. С Викингом все было иначе, его глаза обещали.

Глядя в эти глаза, она была заворожена его притяжением, и темный вихрь эмоций, буря ярости, которую она видела в них секунду назад, испарились. В его взгляде была мягкость, обещавшая ей безопасность, верность, честь.

Уродливая правда ударила ее прямо в грудь — этот мужчина был опасен и, может быть, не подходил ей. А может быть, ее мама ошибалась. Может быть, было нормальным доверять мужчине, верить в него.

Правильно или неправильно, неважно. Потому что прямо там, в затхлом переулке, воняющем гнилыми фруктами и мочой, Елена сделала то, чего поклялась никогда не делать.

Она безвозвратно отдала свое сердце и душу мужчине.

Глава 2

Викинг


Он знал это, когда увидел ее несколько месяцев назад: Елена будет либо его спасением, либо падением. Она была сиреной, его кареглазой девушкой, посланной свыше, чтобы спасти его от утопления. Или, возможно, чтобы заманить его на скалы, заставив разбиться и погибнуть.

Мужчина смотрел, как Елена уходила, держа собаку на руках. Бл*ть, теперь он ревновал к собаке.

«Скоро», — напомнил он себе.

Скоро ей исполнится восемнадцать и это ожидание закончится. Затем, однажды, а это не могло произойти достаточно быстро, она больше не уйдет от него. Он намеревался быть тем, к кому она будет бежать, а не тем, от кого будет убегать.

Но сначала он должен был избавиться от грязного куска дерьма, который осмелился прикоснуться к ней.

Он посмотрел на Тодда, который лежал у его ног, его белая кожа была бледной, как у призрака. Волна энергии и затуманенное напряжение вырвались из-под его кожи и слились воедино под черепом, побуждая покончить с жизнью этого ублюдка. Это не будет его первым убийством. Он убил мудака, который лапал его младшего брата, загнав того в угол в переулке и пытаясь изнасиловать. Это было то, как жил этот мир, его мир, который чаще всего был темным и унылым, за исключением тех редких случаев, когда сквозь него пробивался маленький огонек, привлекая его внимание, заливая своим светом.

Схватив Тодда за ногу, он поволок его в свой гараж. Тодд плакал и скулил, как маленькая сучка. Затащив внутрь, он его бросил, как мешок с мусором, которым тот и являлся. Пока он дотащил этого ублюдка до верстака, тот опрокинул по пути несколько банок с моторным маслом.

— Ты слабак, ублюдок. Можешь причинить боль, но не выдержать ее сам, да?

Это было не самое умное решение — пырнуть мудака среди бела дня, но он слетел с катушек, когда увидел, что этот ублюдок загнал Елену в угол и попытался изнасиловать ее.

Изнасиловать.

Ее.

Еще одна красная дымка ярости затуманила его зрение, и он едва мог удержаться от немедленной ядерной атаки на задницу Тодда.

«Терпение, Викинг. Держи себя в руках».

Он услышал в голове голос своего друга Кристофа так ясно, как если бы тот стоял сейчас рядом с ним. Этот парень всегда был спокоен. У сумасшедшего русского, вероятно, по венам текла ледяная вода с добавлением водки. Викинга нельзя было назвать хладнокровным. Он был скорее смесью скотча и лавы.

Он усмехнулся, когда Тодд попытался отползти. Судя по тому, как он истекал кровью, его могла обогнать даже улитка.

— Знаешь, почему меня называют Викингом? — спросил он, хватая молоток со стеллажа. — Нет? Тогда позволь мне тебя просветить. Понимаешь, это не из-за светлых волос или моего телосложения.

Как и его отец, он был крупным мужчиной, мускулы покрывали все его тело. Присев рядом с Тоддом на корточки, он, сжав его волосы в кулаке, приподнял его голову.

— Это потому, что, когда я схожу с ума, мне нравится рубить вещи, как это делали мои предки в былые времена, — объяснил он, опуская молоток заостренным клином на руку Тодда.

Крик Тодда эхом разнесся по гаражу. Он мог кричать сколько угодно. Гараж Викинга находился в самой захудалой части самого худшего района города.

Глаза ублюдка едва не вылезли от ужаса, когда он увидел свою изуродованную руку. Пальцы были разбросаны по полу, один из них подкатился под машину, под которую Тодд попытался залезть.

— Боже! Стой. Остановись, бл*ть!

Он был не в настроении останавливаться.

— Никто ее не тронет, мудак. Она моя.

Сопли текли по подбородку Тодда, когда он поднял то, что осталось от его руки.

— Пожалуйста, остановись. Извини, ладно. Я не знал, что она твоя. Я просто подумал, что она — дырка, которая ищет член.

Ублюдок загонял себя в могилу. Он закрыл глаза на секунду и покрутил шеей, чтобы уменьшить напряжение. Никто не знал, что Елена была его. Еще нет. Но они узнают. Он просто должен сначала утвердить ее.

— Дело в том, что мне не нравятся такие, как ты, Тодд. Ты кусок дерьма, которому нравится пугать тех, кто слабее тебя. Вот что произойдет: ты назовешь мне имена своих друзей-героев, которые тебя бросили. Сделаешь это, и я позволю тебе жить.

Как и предполагалось, Тодд запел соловьем.

Он вырубил Тодда, связал его веревками и затолкал в угол, прикрыв его тело тряпками. Позже он избавится от него. Собирая свое снаряжение и пряча нож в ботинок, он почти видел, как его отец хмуро смотрит на него с небес.

Эрик «Хаммер» Скарсгард был морским пехотинцем. Человеком, который жил по кодексу чести. После своего увольнения в запас он продолжил жить с этой честью, работая изо всех сил ради женщины, которая не заслуживала подобного.

Какая польза работать на дядю, как это делал его отец? Все, что это ему принесло — больная спина, паршивая зарплата и ранняя могила. В отличие от своего отца, Викинг знал, что он был полностью неспособен работать по найму. У него был только гараж, оставленный ему отцом. Деньги были, но не так много, чтобы содержать женщину или — однажды — свою семью. Хотя он бы этого хотел. Чтобы получить это, все, что ему нужно было сделать, это устранить все до единой угрозы для Елены. Затем он подождет еще немного. Всего три месяца, и ей, наконец, исполнится восемнадцать.

Но сначала нужно было поохотиться.

Глава 3

Елена


Стоя на стоянке перед школой, Елену охватило предвкушение, подобно приливу радости. То же самое чувство она испытывала, катаясь на американских горках.

Восемнадцать. Сегодня был тот самый день.

В любую минуту ее заберет Викинг, и они отметят ее день рождения. Она не могла поверить, что прошло всего три месяца с момента их знакомства. С того дня, когда он спас ее, хотя настаивал на том, что она бы все равно нашла способ спастись. Это было то качество, которое ей нравилось в нем — у него не было комплекса героя, и он был готов спасать даму из беды снова и снова. Не то чтобы она позволила ему. Она могла сама о себе позаботиться. Или, как он сказал, мужчина всегда будет рядом, чтобы прикрыть ее спину.

За последние несколько месяцев домашнее положение только ухудшилось, когда ее брат превратил их дом в сортировочный центр всего, что продавал на улице. Один мужчина, с которым работал брат, вызывал у нее озноб, но ей пока удавалось избегать его. Лоренцо Морелли, старший из братьев Морелли, казалось, все время торчал в их доме, и она даже пошутила над Рики, чтобы тот брал с него арендную плату. Глаза ее брата выпучились, и он побледнел. Очевидно, он боялся этого человека, и, хотя Елена знала, что ей, вероятно, тоже следовало его бояться, она этого не делала. В конце концов, у нее был собственный Черный рыцарь. И вскоре они вместе уедут отсюда.

— Похоже, твой парень опаздывает. Типично для него.

Ее мечта о лучшем будущем с участием щенков и маленькой квартиры была грубо разбита Джорджией. У кузины, как всегда, наготове был ехидный комментарий.

Она стояла рядом с ней и курила, выглядя великолепно в своих джинсах по последней моде и на высоких каблуках. Но это была Джорджия — всегда одевавшаяся по последней моде и одновременно жалующаяся на отсутствие денег. Джорджия была стройной, высокой и очень красивой и знала это. Рядом с ней Елена чувствовала себя ниже своих метра шестидесяти и, если честно, даже толстой. С другой стороны, Викинг заверил ее, что ему нравятся ее формы и особенно грудь. Не то чтобы он уже изучил их, но сделал бы это сегодня вечером, если бы она что-то сказала по этому поводу.

— Он скоро будет здесь.

— Будет ли? — сомневалась Джорджия с мрачным выражением лица.

— Если он сказал, что приедет, значит сделает это.

Викинг никогда не нарушал обещаний.

— Мужчины много чего говорят. Но как только они тебя трахнут, возвращаются к своим женам.

Она не понимала, как в девятнадцать лет ее кузина стала такой искушенной, и ей было все равно. Елена ни за что не позволит испортить себе настроение.

— Тогда, возможно, ты трахаешься не с теми мужчинами.

Джорджия ухмыльнулась и вынула что-то из своего кармана.

— Возможно. Но, по крайней мере, я не хранила свою девственность, надеясь на то, что мой первый раз будет особенным. Бр-р, не бывает особенного мужчины. Они все одинаковые. С днем рождения, кузина.

Прежде чем она успела отреагировать, Джорджия сунула что-то ей в руку и побежала к черному внедорожнику с затемненными стеклами.

Открыв свою ладонь, Елена увидела презерватив. Ее щеки вспыхнули, и она тут же бросила его в сумку. Была ли она настолько очевидной? Конечно…

В следующую минуту рев «Харлея» Викинга возвестил о его появлении. Ученики, увидевшие его подъезжающим к парковке, таращились на него, а некоторые стали перешептываться. Время от времени она получала от них взгляды, одни смотрели на нее с завистью, другие — с жалостью. Ей было все равно. Они не знали его так, как она. Никто не знал, что за этими рваными джинсами и армейской курткой, прикрывавшей все эти мускулы, был самый милый и самый защищающий парень, которого она когда-либо встречала.

Люди расступались перед ним, когда он припарковал свой байк перед ней.

— Привет, мистер Крутой парень, — поприветствовала она его и поцеловала в губы.

Он нахмурился, и только тогда, казалось, заметил их внимание.

— Кто-нибудь доставил тебе неприятности?

Девушка закатила глаза и села позади него.

Викинг склонил голову набок, ожидая ее ответа.

— Конечно, нет. Меня никто не беспокоит.

Как они осмелились бы, учитывая то, как он смотрел на любого мужчину, который приближался к ней.

— Хорошо. Ты все еще носишь с собой нож?

— Всегда.

— Вот это моя девочка.

Он вручил ей шлем, который подарил ей.

— Можем мы сначала заехать ко мне домой?

***

Зайдя домой, она бросилась вверх по лестнице в надежде войти и выйти, не встретив своего брата. В доме было не так тесно, как тогда, когда в нем находились его так называемые друзья, и самого Рики нигде не было видно.

«Дорожи мелочами, Лена».

Схватив с пола свою сумку с вещами, которые приготовила для ночевки, она бросила последний взгляд в зеркало и поспешила вниз. Сегодня был ее день. Она, наконец, официально перестала быть несовершеннолетней и собирается отпраздновать это с Викингом. Ее брат недостаточно ясно мыслил, чтобы вспомнить о ее дне рождения, да это и не заботило никого. Не то чтобы это имело значение. Викинг был для нее всем.

Через день после инцидента с Тоддом он пригласил ее на свидание, и с тех пор они были вместе. До сих пор он был идеальным джентльменом, что она находила милым и… утомительным. Она знала, что на самом деле он не джентльмен. Наслышана о его репутации. Трудно было не заметить того, что, завидев его, люди переходили на другую сторону улицы.

В начале каждой недели, по понедельникам, он забирал ее и отвозил в школу. Не то чтобы ей это было нужно, а потому, что он этого хотел. По крайней мере, так он говорил. Он сказал, что это хорошее начало его недели. Конечно, она знала, что это не единственная причина. Ее Викинг был немного чрезмерно опекающим. Ему нравилось показывать другим, что они вместе. Хотя ей нравился его инстинкт защиты, ей все же нужно было с ним поговорить. Как можно скорее. Она хотела поступить в колледж и не знала, как он отреагирует на это. В конце концов, это могло означать, что ей нужно будет переехать в другой штат.

Она в последний раз заглянула в сумку и улыбнулась, когда увидела белое кружевное белье тедди, на которое копила месяцами, чтобы его купить. Сегодня вечером она собиралась показать, что принадлежит ему и только ему.

Когда она собиралась открыть входную дверь, чья-то рука схватила ее за запястье.

Она нахмурилась, когда увидела Лоренцо Морелли.

— Отпусти меня.

В последнее время дилер ее брата не вылезал из их дома. Она подозревала, что он проводил свои сделки из их гостиной, хотя не могла этого доказать или что-то с этим сделать.

— Нам нужно поговорить.

Он потащил ее за собой на кухню и толкнул на стул, затем сел напротив нее, как будто это место принадлежало ему.

Даже зная, что от этого человека не будет никакой помощи, она глазами искала брата. Если не считать двух человек, лежавших в отключке на кушетке, дом был пустым.

Холодные глаза Морелли блуждали по ее телу, вызывая у нее озноб.

Она потерла свое покрасневшее запястье.

— Чего ты хочешь?

— Викинг.

Это слово заставило ее насторожиться.

— Извини?

— Тебе следует прекратить работать на Викинга. Он никто, просто мелкий жулик. Рики сказал, что ты собираешься в колледж. Работай на меня. Я заплачу тебе больше, чем он.

Ее рот открылся в изумлении. Он действительно думал, что она работала на Викинга? Хуже того, он думал, что может нанять ее, чтобы продавать свою наркоту в университетском городке? Он был не в своем уме.

— Я не работаю на него. И я определенно никогда не буду работать на тебя.

Сдержавшись, чтобы не показать ему средний палец, она взяла сумку и пошла к двери, молясь, чтобы Морелли не был настолько глуп, чтобы последовать за ней. Выйдя на улицу и увидев, как глаза Викинга ожесточились, она выругалась.

Сев позади него, она расположила свою сумку перед собой. Было трудно игнорировать взгляды между мужчинами, но она старалась изо всех сил. Она не собиралась позволить никому из них испортить этот день.

— Не могли бы мы поехать?

— Мне не нравится, когда он рядом с тобой.

— Он не со мной, а с моим братом.

Когда Викинг не сдвинулся с места, она наклонилась ближе.

— Забудь о нем. Он ничего не значит.

— Если он хоть раз тронет тебя, ты мне скажешь, — он сурово посмотрел на нее. — Ты слышишь меня, маленький лев?

Она кивнула и улыбнулась ему своей самой лучшей улыбкой. Однако в ее животе образовался узел. По спине пробежала тревога, словно она готовилась к катастрофе. Она не могла избавиться от ощущения, что их время вместе подходит к концу, как это было с ее матерью. Как будто жестокие руки судьбы вот-вот вырвут ее у него, разорвут их связь навсегда. Что бы ни случилось, она не позволит никому и ничему разлучить их.

Поняв, что он не собирается это отпускать, она положила руку ему на щеку.

— Да, я скажу тебе. А теперь мы можем ехать? У меня есть для тебя сюрприз.

— Не люблю сюрпризы.

Она закатила глаза.

— Этот тебе понравится.

По крайней мере, она на это надеялась, потому что, если он снова остановится во время поцелуев, она может воспламениться.

Глава 4

Викинг


Викинг упал на диван, думая о сюрпризе Елены. Его девушка вместе со своей сумкой исчезла в ванной. Он надеялся, что она поторопится, потому что сегодня вечером собирался пригласить ее на ужин в честь дня рождения.

Он оглядел свою крохотную квартирку. Хотя она была опрятной и чистой, все было явно устаревшим. Это было не место для его девушки. У него было подозрение, каким будет ее сюрприз, и часть его боялась этого. Хотя он ожидал, что она поделится хорошими новостями о поступлении в колледж, он еще не был готов отпустить ее.

«Не будь эгоистичным придурком».

Он выбросил из головы предстоящую головную боль при мысли о ее уходе. Он найдет способ справиться. Стать ветеринаром было ее мечтой. Он не собирается все испортить, став ее цепью с ядром.

Затем она вышла из ванной, и у него пересохло во рту.

— Лена… детка…

Она пыталась убить его в этом белом тедди?

Она подошла к нему, клочки белого кружева едва прикрывали ее изгибы. В ее глазах он видел решимость, смешанную с намеком на неуверенность. Она пыталась скрыть это, но мужчина знал ее лучше, чем самого себя.

Елена была нетронутой. Девственницей. Ему не нужно было, чтобы она говорила ему об этом. Это была причина, по которой он сдерживал ее всякий раз, когда они оказывались на диване и целовались. Несмотря на то, что постепенно накапливающийся напряжение убивало, он пообещал себе, что будет действовать медленно.

Очевидно, его маленькая львица была готова рычать и не собиралась принимать отказа. Хорошо, он перестанет быть бойскаутом.


Елена


Изменения в Викинге произошли мгновенно. Исчез терпеливый мужчина, который обращался с ней как со стеклом. Его заменил Викинг-мародер, готовый к грабежу, который играл роль в одной из ее фантазий. Он взял ее рот в обжигающем поцелуе, глубоко погрузив в него свой язык. Она могла чувствовать длину его эрекции между своими ногами и не могла удержаться, чтобы не погладить ее.

Зарычав, он опустил вниз бретели ее кружевного белья. Его губы в мгновение ока оказались на ее соске. Когда он заскользил по нему зубами, слегка покусывая, девушка задрожала от нетерпения. Ее спина выгнулась, когда Викинг засосал твердый бутон в свой горячий рот, глубоко втягивая его внутрь.

Жар омывал ее кожу. Она раскачивалась на его члене в джинсах. Девушка потянулась рукой к его молнии, неловко возясь с ширинкой. Его член выскочил и прижался к ней.

Он что-то проворчал себе под нос и схватил ее за ягодицы, сильно сжимая их.

Елена выпустила из рук его штаны, когда, поднявшись, он понес ее в свою спальню. Бросив ее на кровать, мужчина начал снимать свои футболку и штаны.

— Подними руки над головой, — сказал он.

Она сделала, как он просил, пока ее глаза блуждали по его напряженному прессу. Его тело было произведением искусства. Твердая как скала скульптура с шестью кубиками пресса и покрывающими ее горами мышц.

Наконец обнаженный, Викинг лег на кровать, коленями раздвинув ее бедра и поместившись в пространство между ними.

Ее щеки вспыхнули, когда почувствовала, как его твердость прижалась к ее животу. Его руки легли на ее груди, прижимая их друг к другу. Она всегда находила их слишком большими, но, видя, с каким трепетом он смотрел, а затем целовал, пока они не стали розовыми, успокаивалась.

Он сжал ее соски, и Елена выгнулась от легкой боли. Кончики его грубых мозолистых пальцев пробежались по ее животу. Он скользнул ими под ее трусики и стянул вниз, ох, как медленно. Хотя они много раз целовались, она никогда раньше не была с ним полностью обнаженной и чувствовала себя сейчас немного уязвимой. Прежде чем она успела осмыслить это, он уткнулся носом в бедро, царапая щетиной чувствительную кожу.

Так невероятно хорошо.

Она не могла сдержать стон. Он смотрел на нее так, как будто она была самой большой драгоценностью в его мире, и вся ее неуверенность испарилась в один момент.

Его рука коснулась ее киски и начала играть с ней, дразня. Его пальцы рисовали круги вокруг ее тела, сводя с ума. Потребность, это безумное давление, возникшее внутри нее, сделало ее мокрой.

— Пожалуйста... — схватив его за плечи, она попыталась притянуть его ближе.

— Это только начало, детка, — промурлыкал он, втянув в рот ее сосок и одновременно входя в нее пальцем.

Ее внутренности сжались вокруг его пальца, пытаясь втянуть внутрь. Мозг отключился, отдав весь контроль ее телу. Теперь она хотела, чтобы он был в ней. Обняв его за шею, она притянула его к себе для поцелуя. Он пожирал ее рот, с силой проникая в него языком. Чем бы это ни было, то, что сдерживало его раньше, исчезло. Викинг сбросил свои цепи и, наконец, взял ее.

— Раздвинь свои ноги. Шире.

Схватив ее за колени, он развел их и вдавился в нее. Она почувствовала его толстый член напротив своего входа. Сердце трепетало, когда он медленно входил в нее.

Казалось, это длилось вечность. Она укусила его за мочку уха.

— Просто сделай это. Я готова.

Напряжение прокатилось по нему волнами, но он не ускорился.

— Нет, еще не готова, — практически прорычал он. — Ты чертовски тугая, детка. Если я сделаю это быстро, то причиню тебе боль.

Она извивалась под ним, как могла, пока его вес давил на нее. Промедление убивало ее.

Вскинув голову, он схватил ее за подбородок. Выражение его глаз поразило ее, и она застыла. Они были темны от желания, как будто он едва держался.

— Я тут главный, Лена. Никогда об этом не забывай.

Он вошел глубже и тут же отступил, словно желая доказать это.

— Я заставлю тебя кончить на мой член до конца ночи. Затем сделаю это снова и снова, пока ты будешь объезжать меня, а я трахать — тебя пальцами.

Кто знал, что Викинг любил грязные разговоры? Он продолжал говорить, рассказывая ей о том, что собирается с ней сделать. Чем больше он говорил, тем мокрее она становилась.

— Вик… — захныкала она, когда он втянул в рот ее сосок.

Затем в неожиданно стремительном движении бедрами он протолкнулся глубоко внутрь. Горячая боль прокатилась по ее спине, когда его толстый член проник в плотное кольцо ее мышц. Она вздрогнула.

— Ты в порядке?

Девушка кивнула, хотя боль перевесила удовольствие, которое она испытывала раньше. Он, должно быть, почувствовал это, потому что снова начал ее целовать. Уткнувшись носом в ее шею, он обхватил ее грудь и усыпал ее поцелуями. Его язык творил злые дела с ее сосками, наполняя их вниманием, и искры пронеслись сквозь нее. Все это время его член продолжал двигаться в ней неглубокими толчками, поддерживая пламя внутри нее живым. Когда он почувствовал, как ее тело снова расслабилось, внутри него словно щелкнул переключатель.

После этого все стало диким.

Его лобок бился о ее клитор, снова и снова, пока звезды не взорвались за ее закрытыми веками, и ее спина оторвалась от кровати. Он вырвался из нее, и ее бедра дернулись против него, отчаянно желая большего, немедленно вернуть его.

Викинг, повернув ее на бок, упал позади нее и прижал ее задницу к своему животу. Он поднял ее ногу только для того, чтобы снова погрузиться в нее. Другой рукой он играл с ее клитором, потирая круговыми движениями. Накапливая удовольствие до тех пор, пока она не стала выгибаться, когда он ходил и выходил из нее.

Затем, перевернув ее на живот и положив руки ей на плечи, удерживая ее, он задал жесткий ритм, врезаясь в нее.

— Мне нравится видеть твою задницу такой, — прорычал он и шлепнул ее по заднице. — Подпрыгивающей вверх и вниз, пока я сверлю тебя. Бл*ть, ты такая мокрая.

Мокрая, горячая, отчаянно нуждающаяся в его прикосновении. Она уткнулась лицом в подушку, которая заглушала ее крики. С его весом, удерживающим ее, она была абсолютно бессильна, когда он втрахивал ее в матрас. Никогда еще она не чувствовала себя так хорошо и такой безмерно любимой.

Он скользнул рукой под ее живот, приподнимая бедра, когда он врезался в нее.

— О, Боже. О, Боже! — Елена стукнула своими кулаками по матрасу. — Пожалуйста, не останавливайся!

Мужчина скользил по клитору пальцем, а затем два погрузил в нее, наполняя еще больше. Ребро его ладони прижалось к комочку нервов, и она кончила, сотрясаясь и выкрикивая его имя. Ее стон эхом разнесся по комнате.


Викинг


Он ощущал себя в раю, лежа в постели с Еленой. Кожа к коже, ее сладкая задница была прижата к его животу. Викинг хотел бы остаться так навсегда, но ему было куда пойти, на кого посмотреть. Жизнь — это крысиные бега, которые он намеревался выиграть. Приз? Всегда обладать Еленой.

Уткнувшись носом в ее шею, он расчесывал ее волосы пальцами. Это был единственный раз, когда он когда-либо чувствовал себя по-настоящему довольным и в мире с самим собой. Она была его безопасной зоной, которая сдерживала внутри него растущую тьму.

Его рука коснулась ее живота. Он хотел дать ей ребенка. Привязать ее к себе навсегда.

Колледж.

Слово, которое значило для нее целый мир. Слово, которое вселяло в него страх. Это шло вразрез со всеми его инстинктами. Он знал, что, если она захочет поступить в колледж за пределами штата, он должен ее отпустить. Туда, где много таких умных людей, как она. Место, полное образованных мужчин и парней из братств, которые попытаются залезть к ней под юбку.

Бл*ть.

Обхватив ее щеку, он посмотрел ей в глаза.

— Ты когда-нибудь полюбишь другого мужчину?

— Никогда, Викинг, никогда.

— Если ты когда-нибудь изменишь мне, детка, я заставлю тебя заплатить. Буду причинять тебе боль каждый день до конца твоей жизни.

Он ждал, что она взорвется — у нее был немного вспыльчивый характер, но девушка всего лишь поцеловала его ладонь.

— Если я это сделаю, то можешь убить меня. Я все равно буду мертва внутри. Никто, кроме тебя, Викинг. Ты мой первый и последний.

— Чертовски верно.

Затем она неожиданно схватила его за яйца, и он задержал дыхание, пытаясь не съежиться от легкой боли.

Ее глаза сузились, и она улыбнулась.

— То же самое и с тобой. Прикоснешься когда-нибудь к другой женщине — и я ударю тебе битой.

Она легонько сжала свой кулак. Маленькая ведьма. Она только начинала понимать, какая у нее власть над ним.

Затем на ее лице снова появилось не по годам задумчивое выражение. Скоро она станет его девушкой целиком и полностью. Еще два месяца, и ему хватит на первый взнос за квартиру. Он сделает из нее честную женщину. Подарит ей кольцо с каратами, цветочное дерьмо, которое женщины любят на свадьбе, и самый большой торт, что он сможет найти.

— Давай уедем, — мягко сказала она.

— Уедем? Куда, детка?

— Куда угодно. Подальше от моего брата. Этого района. От Сан-Франциско. Поедем куда-нибудь, где будем только ты и я. Мы можем взять с собой Сая.

Ему понравилось, что она включила его младшего брата в их будущее.

— Не раньше, чем я смогу дать тебе все.

Она прижалась к нему и вздохнула.

— У меня уже есть все.

Верно. Она говорит это сейчас, но что, если он не сможет ее обеспечить? Дать ей тот образ жизни, которого она заслужила? В конечном итоге она обидится на него, как и его мать на отца. Когда тот был демобилизован и вернулся домой без ноги, весь в шрамах, она отвернулась от него. Викинг не собирался рисковать.

Она повернулась к нему лицом.

— У меня есть ты. Навсегда. Помнишь? Ты обещал.

— Навсегда, — поклялся он. — Ты можешь не хотеть большего, но ты это получишь. Обещаю, что однажды ты получишь все это, потому что моя девочка заслуживает самого лучшего.

Начиная с обручального кольца. Настоящего, с блестящим камнем и всем остальным. Елена заслуживала большего, чем дешевая подделка.

Кстати об украшениях. Он порылся в прикроватной тумбочке и достал коробку. Поскольку они не собирались ужинать, он мог бы сделать ей подарок сейчас.

— У меня есть кое-что для тебя.

Она приподнялась, от чего простыня сползла и ее грудь обнажилась. Он должен был остановить себя от того, чтобы не схватить ее немедленно.

«Ей больно, засранец. Это был ее первый раз. Придержи коней».

Ее глаза заблестели, когда она достала серебряную цепочку с кулоном в виде льва.

— О, она прекрасна, — Елена подняла подозрительно блестевшие глаза. — Теперь у меня есть постоянное напоминание, что моя мама и ты всегда со мной.

Да, он знал, каково это, когда рвется тесная связь с родителем.

Мужчина пожал плечами.

— На самом деле это ничего.

Однажды он подарит ей весь мир.

— Это все, — мягко сказала она и повернулась, чтобы он мог надеть на нее цепочку.

Вздохнув, она снова прижалась к нему и натянула простыню до носа. В следующую минуту она заснула.

Глядя на часы, он вздрогнул. Черт, час назад он должен был встретиться с Саем. Он не особо жаждал снова увидеть свою мать, но ему все равно пришлось бы сделать там остановку, чтобы забрать кольцо его покойной бабушки. Если Елена уедет в институт, то только с его кольцом на пальце. Его отец сказал, куда он положил его. Он знал, что будет драться со своей мамой, если она узнает, что ему нужно. Черт с ним. Он не позволит этому остановить его.

Он оделся, оставил Елене записку, что он вернется, и отправился домой. Нет, не домой. Это место не было домом с тех пор, как умер его отец и мать привела туда Фрэнка.

Первым признаком того, что что-то не так, было то, что Сай не открыл дверь. Обычно его брату не терпелось выбраться из этого места и уйти с ним. В основном, чтобы просто потусоваться в гараже или на стрельбище. Его отец открыл в Сае «снайперский талант», как он это называл.

Он несколько раз просил Сая переехать к нему, но, будучи преданным, он не хотел оставлять их мать. Однажды Сай увидит, что преданность — это улица с односторонним движением. До этого времени Викинг мог только уважать решение Сая. В восемнадцать лет он мог решать все сам.

Он снова позвонил в звонок, но ничего не изменилось. То, что дверь оставалась закрытой, было вторым признаком того, что что-то было не так. Он знал, что внутри были люди, потому что был включен свет и он мог слышать телевизор. Викинг постучал еще несколько раз, и как раз когда он собирался вломиться, дверь открыла его мать.

В ее усталых глазах появился испуг, когда она увидела его. Третий признак. Бл*ть. Не дав ей времени, что-то сказать, он ворвался внутрь. Справа от него на кушетке лежал Фрэнк и курил. На его лице с жирным блеском ярко выделялся подбитый глаз. Его здоровый глаз метнулся к кожаному ремню, который лежал на журнальном столике.

Нет ни малейшего следа Сая. Ужас наполнил желудок Викинга.

— Где мой брат?

Фрэнк издал смешок.

Его мама схватила его за локоть.

— Сая здесь нет.

Дрожь в ее голосе выдавала ее ложь. Он пронесся мимо нее в комнату Сая. Она была пуста. Затем он услышал звуки из ванной напротив.

Викинг распахнул дверь. Его брат сидел на краю ванны и зашивал себе предплечье. Судя по его сердитому виду, он заплатил обидчику той же монетой. Викинг тренировал его сам, приняв эстафету от своего отца, который считал, что любой стоящий человек должен быть в состоянии защитить себя.

При виде своего брата, избитого и покрытого синяками, в его голове начался звон, который зажег все клетки ярости в его мозгу. Викинг ринулся обратно вниз.

Фрэнк вскочил с дивана, его ноги заскользили по дешевому линолеуму, покрывающему пол.

Викинг оттолкнул мать, не желая тратить время на слова, и ударил Фрэнка кулаком. Фрэнк тяжело упал, споткнувшись о диван и потянув за собой лампу.

Его мать начала кричать и подбежала к Фрэнку, чтобы помочь ему встать.

— Ты кусок дерьма, — прорычал Фрэнк.

Каждая клеточка Викинга была в огне. Он чувствовал себя возбужденным, готовым к раунду, готовым убить, почувствовать хруст костей под своими ударами.

— Вставай, — он ударил себя в грудь. — Вставай, мудак, и сразись с кем-то своего размера.

Фрэнк потряс головой, и этот тупой хрен действительно пошел к нему, спотыкаясь.

— Нет! — бросилась между ним его мама.

Ему было больно видеть ее такой, с налитыми кровью глазами, спутанными волосами, наркотиками, медленно разъедающими ее. Когда-то она была самой красивой женщиной, которую он когда-либо знал.

— Отойди, мама.

— Двигайся, женщина, — оттолкнул ее Фрэнк. — Пора научить твоего мальчика проявить ко мне уважение.

— Фрэнк не виноват! — его мать переводила между ними отчаянный взгляд. — Сай здесь живет. Он должен больше нам помогать. Фрэнк был прав, когда попросил его помочь оплатить счета.

Как только он подумал, что мать не может опуститься ниже, жизнь показывала ему, что он ошибался. Фрэнк избил его брата из-за денег? Денег, которые для начала он сам должен был приносить в семью?

Он не мог скрыть своего отвращения. Время слов прошло. Викинг пошел на кухню и схватил мясной нож. Он был большим, блестящим и идеальным.

Когда он вернулся, глаза Фрэнка расширились.

— Какой рукой ты его ударил?

Фрэнк сглотнул. Даже своим затуманенным наркотиками разумом он, наконец, понял, что Викинг собирается делать.

— Неважно, — ответил Викинг. — Ты никогда больше не будешь пользоваться ни одной из них.

Его мать начала истошно кричать, но ему было все равно. Все, что он видел, это синяки на теле своего брата. Он слетел с катушек, сдавшись тьме внутри себя. Никто не трогал то, что ему принадлежало, безнаказанно.

Никто.

Глава 5

Елена


Она не могла до него дозвониться. Елена положила трубку, когда вызов сразу перешел на голосовую почту, и снова рухнула на кровать. Прошло три дня, а от Викинга до сих пор не было известий. Она также не могла дозвониться до его брата Сая. Что происходило?

Конечно, Джорджия выбрала этот момент, чтобы подколоть ее.

— Что? По-прежнему ни слова от твоего мачо? — на ее розовых болтливых губах играла усмешка.

— Отвали, Джорджия.

Повернувшись спиной к кузине, она открыла учебник и сделала вид, что читает.

Приближались экзамены, и она должна была усердно готовиться к ним, но слова учебника плыли у нее перед глазами. На Викинга было не похоже исчезнуть просто так. Часть ее была обеспокоена и была готова обзвонить все больницы и полицию. Другая часть ее, этот крошечный кусочек неуверенности, который медленно превращался в полномасштабного монстра, приказывал ей открыть глаза.

Знаки были повсюду.

«Открой свои красивые глаза, — как сказала бы ее мать. — Понюхай розы и дерьмо, в которое были завернуты красивые цветы. Не игнорируй свой нюх на дерьмо».

Джорджия плюхнулась на кровать рядом с ней.

— Я уже несколько дней не видела вас, двух голубков, вместе. Что случилось? Он бросил тебя после того, как ты предоставила ему эксклюзивный доступ к своей вишенке?

Что-то внутри нее сломалось. Через секунду Елена была на ней, держа ее за горло.

— Я сказала заткнуться! Викинг не такой.

Только когда ее кузина закашлялась, она отпустила ее. Елена скатилась с нее и встала рядом с кроватью, готовая наброситься на нее, если она снова откроет свой большой рот.

Джорджия скрестила ноги и впилась в нее взглядом.

— Не надо ненавидеть меня за то, что я говорю тебе, как это бывает. Ты наивна, Елена. Мужчинам нужно только одно. И когда ты даешь им это, ну... они больше не хотят тебя. Все дело в погоне.

Елена ненавидела ее снисходительный тон, как будто то, что Джорджия на два года старше, делало ее старой и мудрой.

— Может, для мужчин в твоей жизни, но Викинг не такой.

Он несколько месяцев воздерживался от занятий с ней любовью. И, честно говоря, она почти умоляла его об этом.

Джорджия закатила глаза.

— Дай угадаю. Что между вами двоими такого особенного? Он никогда не оставит тебя, он будет любить тебя вечно, бла-бла-бла.

— Просто уйди. Тебе негде больше быть?

Обычно Джорджия не проводила в присутствии Елены ни секунды дольше, чем следовало. С детства они были как огонь и лед, постоянно испытывая друг друга на прочность. По какой-то причине с тех пор, как она была с Викингом, все стало еще хуже. Джорджия, похоже, действительно его ненавидела. С другой стороны, она, вероятно, считала, что каждый мужчина, который не уделял ей внимания, был неудачником. Или геем. Ага, ее двоюродная сестра была одной из тех женщин, которые считали, что если мужчина не падает из-за нее в обморок, то он не любитель женщин. Вот такое клише.

Джорджия поправила свои волосы перед зеркалом.

— Конечно, мне есть где быть. В гораздо лучшем месте, чем эта паршивая квартира. Прости, что побеспокоилась о тебе и захотела узнать, как у тебя дела.

Еще раз взглянув на нее с жалостью, Джорджия ушла.

Прошел час, затем еще один, а телефон Викинга все еще принимал звонки на голосовую почту. Именно тогда из-за закравшихся сомнений ее вера в их отношения дала трещину.

Что, если Джорджия была права? В конце концов, у нее больше опыта по части мужчин.

Елена упала на кровать и вытащила нож, обдумывая этот сценарий. На случай, если Джорджия права… ну, она собиралась вырвать Викингу позвоночник и скормить его собакам. Нет, не собакам, она любила собак, они заслуживали лучшего. Шакалам. Да, они были более подходящим видом.

Подождав еще час, она, наконец, сломалась и позвонила по внушающему страх номеру, который Викинг сказал использовать только в экстренных случаях.

Она позвонила его матери.

— Что?

Елена откашлялась, не зная, как спросить женщину, которую она никогда раньше не встречала, о ее пропавшем сыне. Она не понимала, почему Викинг их не познакомил. Все, что Елена знала, это то, что между ними произошла ссора. Он больше никогда о ней не упоминал.

— Миссис Скарсгард, я Елена, подруга Викинга, — когда ее встретили каменным молчанием, она продолжила. — Хотела бы, чтобы мы встретились при более благоприятных обстоятельствах. Но... эм... я не могу до него дозвониться. Я надеялась, что, возможно, вы что-то знаете?

— Мой сын мертв для меня.

Резкие слова были как удар по лицу. Насколько отличались отношения между ней и ее мамой.

— Послушайте, я не знаю, что между вами произошло, но...

— Что произошло? — завизжала женщина. — Я расскажу тебе, что произошло, девочка. Этот мальчик разрушил мою жизнь.

— Я… — «что произошло?»

— Но на этот раз ему это не сойдет с рук. Я позабочусь об этом!

— Простите, я действительно не понимаю, что...

— Викинг в тюрьме и останется там. Он причинил боль моему Фрэнку. Моему бедному Фрэнку, — женщина начала рыдать, говоря о том, как дети разрушили ее жизнь.

«Кто такой Фрэнк? Подождите, что?»

— Викинг в тюрьме? Сай с вами? Могу я поговорить с ним, пожалуйста?

— Его здесь нет, — впервые Елена услышала в ее голосе мягкость.

Не зная, как это расценивать, она спросила:

— Где он?

Звонок оборвался.

Ошеломленная, она уставилась на телефон. Женщина повесила трубку.

Ей нужно было его увидеть. Сейчас же.

Без раздумий она схватила сумочку и побежала вниз, едва не столкнувшись со своим братом под лестницей.

— Куда ты так торопишься?

Как будто она ему расскажет. Он не любил Викинга. И как только он узнает о его аресте, он попытается ее остановить.

— Мне нужно увидеться с другом.

— Ты имеешь в виду Викинга.

Голос раздался из-за обеденного стола. Морелли. Почему он все еще здесь?

— Куда я иду не твое дело.

— Вот тут ты ошибаешься.

Он подошел к ней, изучая ее с головы до ног. И снова возникло ощущение, что он смотрит на нее, как на жука под увеличительным стеклом. Это было не сексуальное оглядывание, а что-то другое. Что-то, частью чего она не хотела быть.

Ей нужно было уйти. Сейчас же. Когда она попыталась это сделать, брат преградил ей путь.

— Просто выслушай его, — умолял он.

Ее глаза метались по комнате в поисках выхода, но отсюда на улицу был только один путь, который они перекрыли.

Даже теперь, после всего, что ей пришлось пережить с братом, она ждала, что он вступится за нее. Ждала, что он выберет ее сторону, как это делал, когда они были маленькими и когда еще не принимал наркотики. Она посмотрела ему в глаза, надеясь, что он подойдет и выгонит Морелли из их дома, из их жизней. Но он не выдержал ее взгляда и уставился в пол.

Сердце колотилось, когда Елена второй рукой медленно потянулась к карману. Если ей придется с трудом выбраться из этого дома, чтобы добраться до Викинга, то так тому и быть.

— Уйди с дороги.

— Ему запрещены посетители до понедельника.

Он подошел к ней, изучая ее с головы до ног. И снова возникло ощущение, что он смотрит на нее, как на жука под увеличительным стеклом. Это было не сексуальное оглядывание, а что-то другое. Что-то, частью чего она не хотела быть.

Ей нужно было уйти. Сейчас же. Когда она попыталась это сделать, брат преградил ей путь.

— Просто выслушай его, — умолял он.

Ее глаза метались по комнате в поисках выхода, но отсюда на улицу был только один путь, который они перекрыли.

«Морелли знал, где находится Викинг. Откуда? И почему он захотел поделиться с ней этим?»

И снова Елена прокляла судьбу за то, что она попала в поле зрения Лоренцо Морелли.

Он наклонился ближе к ней, его дыхание обдувало шею, вызывая тошноту.

— Как сказал твой брат, выслушай меня.

— Что бы это ни было, мне все равно. Я хочу уйти.

Думая, как ей выбраться, она опешила, когда Морелли отступил.

— Я не собираюсь удерживать тебя против твоей воли, Лена.

— Не называй меня так, — прорычала она.

Единственные, кто ее так называл, были ее мама и Викинг. Морелли не заслужил этой привилегии и никогда ее не заслужит.

— Хорошо, Елена, — признал он, вытаскивая телефон. — Просто посмотри, и я больше никогда тебя не побеспокою. Видишь ли, я сделаю тебе такое предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

Ей не следовало слушать или смотреть на его телефон. Она должна была бежать отсюда, сломя голову. Но что-то в угрожающем тоне его голоса, в темноте, скрывающейся в его глазах, заставило ее остановиться и прислушаться к нему.

Его следующие слова потрясли ее, определив и разрушив будущее.

Глава 6

Викинг


Викинг находился в тюрьме пять дней, когда ему сообщили, что его освобождают. Пять долгих дней, в течение которых у него не было ничего, кроме времени подумать о том, что он сделал. Не то чтобы он сожалел, что отрубил Фрэнку пальцы, ублюдок это заслужил, а о том, что ему пришлось оставить Елену. Как он собирался объяснить ей, как все испортил? Когда он уже смирился с тем, что не выберется отсюда в ближайшее время, появился Кристофф. Возможно, именно поэтому он когда-то сказал Викингу, что если тот когда-нибудь попадет в тюрьму, то должен использовать свой единственный телефонный звонок для вызова Кристоффа, а не звонить адвокату.

Русский стоял снаружи, ожидая возле машины. Одетый в черный костюм и галстук, он был олицетворением молодого бизнесмена.

— Спасибо, брат.

Викинг сел на пассажирское сиденье.

— Обращайся в любое время, братан.

— Как ты меня вытащил?

— Легко. Твой адвокат настаивал на твоей невиновности. Свидетелей не было, и адвокат нашел какую-то лазейку.

— Свидетелей не было? — Фрэнк ни за что бы не стал держать язык за зубами.

Взгляд Кристоффа стал жестче.

— Абсолютно никаких.

Там была история, но он слишком устал, чтобы выжимать ее из Кристоффа.

— Ты хочешь мне сказать, что меня выпустили потому, что этот сосунок, государственный защитник нашел лазейку? — парень по возрасту был недавним выпускником юридического факультета.

— Я нашел тебе другого адвоката.

Кристофф назвал первоклассную юридическую фирму, услуги которой Викинг никогда не смог бы себе позволить.

— Он был мне должен.

Он не знал, откуда у Кристоффа связи. Если бы тот хотел, чтобы Викинг знал, то сказал бы ему. Единственное, что-то он знал, так это то, что сумасшедший русский был загадкой, если он вообще был русским. С другой стороны, он мог ошибаться насчет этого. Кристофф так легко переключался между сильным русским акцентом и чистой английской речью, что никто не мог догадаться, откуда он. Или какова была его цель, потому что он не просто добывал немного денег на улицах, чтобы позаботиться о своей семье. Нет, Кристофф был в этом давно.

Часть его желала последовать за Кристоффом по этому пути и посмотреть, куда это приведет, но он не мог. Нет, если он хотел быть с Еленой. Пребывание в тюрьме в течение нескольких дней только укрепило его желание завязать со своей преступной жизнью, потому что, в отличие от Рэя Лиотты (прим.: американский актер, лауреат премии «Эмми»), он не мечтал стать гангстером. Несмотря на все фильмы Скорсезе, он точно знал, где в конечном итоге оказываются гангстеры. Мертвы и похоронены, если им повезет. Неудачники вначале должны были увидеть, как на их глазах расстреляют их семью. Ты не можешь быть в банде и не беспокоиться о своей самой большой слабости — о своих близких.

— Куда мы едем? — он должен был встретиться с Еленой. Объяснить ей, что произошло.

«Ты имеешь в виду, что твой гнев снова взял над тобой верх, и ты чуть не испортил свое будущее?»

— Мы едем праздновать.

Празднование звучало лучше, чем встреча с девушкой прямо сейчас. Она будет там, когда он вернется. И ему лучше вернуться с чем-нибудь, потому что, когда Елена узнает, что случилось, она разозлится.

Избранным Кристоффом местом для празднования был дешевый бар в доках, который практически был заброшен. Судя по предупреждающим знакам на фасаде, он был закрыт. Это была задняя часть доков. Место, где люди и имущество приходили и уходили незамеченными. Здесь все было не так, как казалось.

Когда Кристофф вытащил пистолет из бардачка, Викинг спросил:

— Ты ожидаешь неприятностей?

— Всегда нужно быть наготове.

— Твоя правда.

— У тебя есть еще оружие?

На лице Кристоффа появилась редкая улыбка.

— Под твоим сиденьем лежит молоток.

Ах, черт.

— Итак, это будет такой праздник? — схватив инструмент, Викинг почувствовал его вес в своей руке.

— Я помог тебе, теперь ты поможешь мне.

Ему это нравилось в Кристоффе. Как и Викинг, он был простым человеком. Он был скуп на слова и никогда не лгал.

Они приехали сразу после сумерек. Улица была окутана тьмой, единственный слабый свет исходил из якобы заброшенного здания.

Подняв дуло пистолета вверх, Кристофф вошел внутрь и спустился по лестнице. Викинг шел следом. Они миновали главную обеденную зону, которая была кладбищем грязных столов с пятнами кетчупа и вращающихся стульев, разбросанных вокруг, словно кегли для боулинга. Пройдя через подсобку, они оказались в помещении, которое когда-то было промышленной кухней. Все еще пахло жареным мясом, маслом и жиром. У стены рядом с автоматом для газировки выстроились стопки использованных подносов.

Вот тогда они увидели их — четверых парней, играющих в покер за столом перед холодильником. Перед ними стояло ведро с куриными крылышками.

Взгляд Викинга сразу же упал на тощего мальчишку, прикованного цепью к посудомоечной машине. Ему не могло быть больше девяти, может быть, десяти лет. Когда один из парней бросил в него крылышко, парень зарычал и покачнулся. Цепь обвивала его шею, но мальчишка не отступал, в его глазах сверкала злость. Он выругался на каком-то неизвестном языке. Парни только засмеялись и больше на него не взглянули.

Но это сделал Викинг. Глядя на ребенка всего две секунды, он узнал в нем родственную душу. Душа, переполненная гневом, внимательно изучала каждого из игроков в покер, запоминая их лица.

Он взглянул на Кристоффа и кивнул. Вскоре ночь была нарушена стрельбой. Кристофф убил двоих из них, прежде чем они смогли добраться до своего оружия. Их головы взорвались, окрасив белую стену позади них в красный цвет.

Викинг нырнул за стол, сбив мусорное ведро, и метнул молоток, попав третьему парню прямо в грудь, от чего тот согнулся и упал замертво.

Прежде чем последний ублюдок смог достать пистолет, он ударил его в лицо, сломав ему нос. Парень упал, кряхтя, и попытался встать. Викинг стал рыться в его карманах, пока не нашел ключ.

Отбросив его пистолет подальше, Викинг подошел к мальчишке. Тот зарычал и выплюнул еще несколько непонятных слов. Что бы он ни имел в виду, его тон был предельно ясен: это было четкое «Отвали от меня нах*й».

Большие черные глаза выглядели усталыми, когда Викинг поднял свои руки вверх.

— Я не причиню тебе вреда, хорошо?

Он указал на цепь на шее ребенка и показал ключ. Затем он протянул свой кулак, ожидая реакции ребенка.

Мальчик не двигался, а затем стукнул своим кулаком по кулаку Викинга.

— Хорошо, мы поняли друг друга.

Он разомкнул цепь, освобождая ребенка, а затем повернулся к еще живому ублюдку, пытающемуся встать на ноги.

Викинг схватил цепь, обернул ею кулак и начал выбивать дерьмо из засранца.

— Сажать детей на цепь? Что…

Удар.

— Бл*ть.

Удар.

— Не так с тобой?

Тем временем Кристофф возвышался над ребенком, разговаривая с ним на его языке. Конечно. Он должен был догадаться, что их пребывание здесь не было случайностью.

Он посмотрел на Кристоффа.

— Итак, кто он?

— До меня дошли слухи о похищении ребенка Каплана. Он сын одного из крупнейших в мире торговцев героином. Его семья платит за его обнаружение миллион долларов.

— Миллион?

Кристофф кивнул.

— Поделим пополам, братан.

Эти деньги, мягко говоря, пригодились бы, хотя Викинг предпочитал считать своих цыплят по осени. Но, зная Кристоффа, награда не могла быть единственной причиной спасения ребенка.

— Он тебе для чего-то нужен.

— Не он, — сказал Кристофф, доставая телефон. — Его отец. С этим человеком обычно невозможно связаться.

Ребенок устало смотрел на них, в его темных глазах горел безмолвный огонь. Он так сильно напомнил Викингу его брата. Он не сделал достаточно, чтобы защитить Сая от Фрэнка, но, увидев этого мальчишку, он дал себе клятву, что ребенок не пострадает.

Кристофф протянул ребенку свой телефон. Тот набрал номер того, кому Кристофф хотел позвонить. После нескольких слов он вернул телефон Кристоффу.

Iyi akşamlar (прим.: с тур. «Добрый вечер), мистер Каплан. Я один из тех, кто освободил вашего сына. Я отправил вам наше местоположение. Вы можете прийти и забрать его в любое время. А пока давайте поговорим о деле.

Викинг схватил со стола открытую бутылку виски.

— Козел, — пробормотал он, наливая себе выпивку. — Ты никогда ничего не делаешь без причины, не так ли?

Кристофф приподнял бровь, как бы говоря, что это, само собой разумеется, продолжая говорить с отцом ребенка.

Викинг протянул руку за ключами и ушел. Он отсутствовал. Он не был и никогда не мог быть таким, как Кристофф, крутым, расчетливым, но, прежде всего, целеустремленным. Несмотря на то, что часть его чувствовала, что подставляет Кристоффа, уходя от него, пока тот строил империю, это было правильное решение. Он собирался создать семью с Еленой. Продолжать заниматься криминальными делами означало прикрепить мишень ей на спину, а он не мог этого допустить.

Кристофф все понял. Он не сказал ни слова, когда Викинг сказал ему, что скоро уйдет.

Он припарковался перед своим гаражом, желая принять душ и поехать к Елене. Однако через час все покатилось к черту. Словно сама Вселенная была против его только что обретенного внутреннего мира, у его двери появилась Джорджия.

Двоюродная сестра Елены была отравой его существования, она преследовала его везде, куда бы он ни пошел, якобы случайно натыкаясь на него. Любую другую женщину он бы уже давно поставил на место, но это была семья Елены. Кроме того, он ее не особо интересовал, она просто хотела то, что принадлежало Елене.

— Не сейчас, Джорджия.

Когда она отказалась двигаться, он вздохнул, молясь о терпении.

— У меня для тебя новости, — она осмотрела его с ног до головы. — Хотя, я слышала, что у тебя тоже есть. Итак, ты наконец-то слопал ее вишенку, а?

— Бл*ть.

— Похоже, она больше не святая Елена.

Будто он когда-нибудь расскажет ей о своих любовных делах.

— Какого хрена ты хочешь? У меня нет времени на твое дерьмо.

Ему нужно было принять душ и заехать к Елене, извиниться и убедить ее, что с грязными делами покончено, как и со вспышками ярости. Со всем этим. Он будет доказывать ей каждый день, что может быть гребаным честным трудягой и работать на заурядной работе.

— Я здесь, чтобы помочь тебе, конечно, чтобы ты перестал выставлять себя на посмешище из-за Елены. Видишь ли, я знаю кое-что, чего ты не знаешь. Я знаю, где она сейчас, — она понизила голос для драматического эффекта. — С кем она.

Он закрыл глаза, медленно считая до десяти. Если бы она не была женщиной, он бы ее раздавил. Но он не стал бы так позорить своего отца.

«Никогда, никогда не трогай женщину, сынок. Как бы ты ни злился. Просто уйди».

Он осторожно оттолкнул ее и демонстративно повернулся к ней спиной.

Потом Джорджия заговорила. Выдумывая сказки об обмане и разрушении. Каждое злорадное слово, каждый дурной слог был ножом в спину, пулей, пронзившей его сердце.

«Лгунья!»

Она лжет.

Этого не может быть.

Глава 7

Викинг


Стоя на крыше, Викинг наблюдал, как его девушка вышла из часовни напротив здания. Елена была в белом платье, кружевная вуаль закрывала ее темные локоны. Она держала под руку другого мужчину. Лоренцо Морелли: мужчину, который сначала украл его территорию, а затем его женщину.

Видя ее предательство собственными глазами, он стоял как вкопанный. Казалось, что его живот вскрыли тупой бритвой. Увидев женщину, которая, как он думал, однажды станет матерью его детей, внутри него сломалось что-то такое, что никогда нельзя было починить.

«Лучше бы я ослеп...»

— Просто скажи слово, и я их прикончу, — сказал Сай, целясь из винтовки в счастливую пару.

Он попытался ответить, но его горло отказывалось воспроизводить звуки. Его голосовые связки были бесполезны. Каждая кость в его теле была сломана, в венах плескалась кислота. Казалось, что его укусила змея и он умирает в пустыне, пылающий яд разлился по его телу, парализовав его конечность за конечностью.

Как, черт возьми, это случилось? Он пробыл в тюрьме несколько дней, и за это время его жизнь превратилась в пепел. Что бы он ни делал, Елена всегда была в его голове. На каждой копейке, которую он заработал, было написано ее имя. Он собирался одеть ее в шелк и завалить драгоценностями, сделать королевой своего замка.

«Теперь это сделает другой мужчина».

Кристофф положил руку ему на плечо.

— Думай, прежде чем действовать, братан.

Да, они были братьями — не по крови, но по готовности ее пролить друг за друга. Несмотря на то, что казалось, будто он смотрит в глубокую бездну, пытающуюся поглотить его целиком, Викинг не хотел бы, чтобы сейчас с ним был кто-то еще, кроме Сая и Кристоффа.

Его взгляд был прикован к Елене и Морелли. Мерзавец рукой держал ее под локоть, ведя к машине через дорогу. Он держал ее своей гребаной рукой. Ледяная тьма закралась в сердце Викинга, заморозила его, покрыла цементом и украсила колючей проволокой.

«Ты любишь меня, Лена?»

«Люблю, Викинг. Только тебя».

«Как сильно ты меня любишь?»

«Я не могу выразить это словами, вот как сильно».

Большая. Еб*нная. Ложь.

В его мире лжецов наказывали. И он предупреждал ее. Если она когда-нибудь изменит ему, он заставит ее истекать кровью. Его слово было железным.

— Сай.

Его брат кивнул и прицелился.

— Не надо.

Кристоффу было легко говорить.

— Не твоя женщина тебе изменяет.

— Она больше не твоя женщина.

Его слова были такими же болезненными, как и его апперкот.

— Я говорил ей, — Викинг ухватился за перила. — Я сказал, что если она когда-нибудь изменит мне, то заставлю ее заплатить. Я, бл*ть, сказал ей, что буду причинять ей боль каждый день до конца ее жизни. И мы все равно собирались убрать Морелли. Они слишком быстро расширяются.

К черту бросать улицы. На хрен быть семейным человеком.

Глаза Кристоффа сузились на Морелли и его команду. Скользкий итальянец уже несколько месяцев был занозой в их шкуре, постепенно завоевывая все большую и большую часть их территории. Этот засранец, который вскоре должен был умереть, был мелким торговцем наркотиками и женщинами. Неделю назад Морелли положил глаз на их канал поставки оружия. Поскольку у него была большая итальянская мафиозная семья, он считал, что у него есть преимущество.

Вот только он не знал Кристоффа так, как Викинга. Их команда неудачников была небольшой. У них не было традиционных кровных связей или общей расовой принадлежности, из которой складывались банды и группировки. Но у них было то, чего не хватало итальянцам, ирландцам и армянам в Сан-Франциско — они были побратимами, связанными верностью, скованными невзгодами. Они были завтрашним днем. Они были гребаным Кровавым Рассветом.

По крайней мере, он всегда так думал. Прямо сейчас, видя, как его будущее уходит от него с другим мужчиной, ему было все равно. Другие кланы могут иметь улицы. Все, для чего улицы были нужны ему, это выкрасить их кровью в красный цвет.

— Помнишь ту ночь, когда мы нашли близнецов? Когда тот полицейский пытался изнасиловать Энджела? — глаза Кристоффа превратились в черную яму, когда он снова пережил это воспоминание.

— Да.

Викинг хорошо это помнил. Это был день, когда они, уходя от преследования, случайно попали под мост. Коп и сутенер нырнули под мост. Это было похоже на начало плохой шутки.

— Помнишь, что я сказал тому копу, что сделаю, если он не отпустит ребенка?

— Ты сказал, что заставишь его съесть свой собственный член.

— Был ли я верен своему слову?

— Черт, да.

Образ той праведной ночи навсегда запечатлелся в его памяти. Энджел стоит на коленях перед продажным копом, его брат, Дэймон, избитый, в синяках, со связанными за спиной руками, изо всех сил сопротивляется сутенеру.

— Что еще я сказал тебе той ночью?

«Оставайся со мной и, в конце концов, мы будем управлять этим городом. Просто…»

— «Что бы ты ни делал, не сажай свою задницу в тюрьму», — повторил Викинг.

— Совершенно верно.

Он ненавидел, когда Кристофф использовал причину, чтобы успокоить его. В любом случае, несмотря на свое обещание, он подвел Кристоффа, так как на несколько дней его посадили в тюрьму. Увидев лицо своего брата, разбитое отчимом, он слетел с катушек. Викинг знал каким является — жестоким, импульсивным, а иногда безрассудным. Что есть, то есть. Но когда мужчина избил твоего брата, ты ломаешь ему руки. Или, как в его случае, хватаешь нож и по одному отрубаешь ему пальцы.

— Но меня посадили в тюрьму.

— И я вытащил тебя. Верь мне, когда я говорю, что ты отомстишь. Мы заберем у него все. У них обоих. Месть похожа на водку. Ее лучше всего подавать холодной.

Сай издал сзади нетерпеливый звук.

— Они почти в машине, Вик. Я теряю свой шанс, — он фыркнул. — К черту это. Эта сука не заслуживает жизни.

Он прицелился, и Викинг, резко подавшись к нему, попытался забрать у него винтовку. Когда его брат не отпустил ее, Викинг ударил его кулаком в лицо. Сай вырубился.

Кристофф посмотрел на Сая и покачал головой.

— Молодежь.

— Ты всего лишь на пять лет старше.

— У меня старая душа.

Так и было. Точно так же, как Викинг верил, что он и Елена были двумя старыми душами, нашедшими друг друга в этом гнилом мире. Он ошибался, чертовски ошибался.

— Я отомщу, — поклялся Викинг. — Не знаю когда, не знаю как, но клянусь могилой отца, что заставлю ее заплатить. Скарсгарды всегда наносят ответный удар.

Последнее, что он видел, был кусок белой вуали Елены, когда она села в машину и уехала в гребаный закат.

«Желаю тебе больше никогда не улыбаться».

«Желаю тебе никогда не найти покоя».

«Желаю тебе никогда не попасть в рай».

Загрузка...