Любовь по завещанию

8

Второй раз возвращалась Гленда в родной город, скрываясь от Ричарда, но в отличие от первого раза, когда была одинока в своем горе, сейчас она носила под сердцем дитя. Молодая женщина поклялась, что подарит ему столько любви, сколько необходимо, чтобы восполнить потерю отца. Даже больше.

Оставив багаж у консьержа, Гленда подумала о том, что поступила разумно, сохранив за собой квартиру, в которой жила до замужества, Затем вышла из дому и направилась так хорошо знакомыми ей узкими улочками к городскому парку.

Она медленно брела среди столетних дубов, изредка останавливаясь, чтобы послушать пение невидимой в изумрудной листве птицы. Еще никогда ей не было так грустно.

Гленда вышла к поляне, в центре которой росло развесистое дерево, и опустилась под ним на траву. Ей нравилось это место, потому что именно здесь она встретила Стивена.

Пытаясь воскресить тот день в памяти, Гленда закрыла глаза и прочла:

Мне казалось: моя любовь вечна,

Я купалась в любви беспечно.

Почему же от моря любви

Мне остались лишь капли одни?

– Ты всегда с помощью стихов приманиваешь проходящих мимо мужчин? Или это только моя привилегия?

Знакомый голос заставил ее с радостным восклицанием вскочить и кинуться на шею говорившему.

– Стивен! Не могу поверить, что это ты! Что ты здесь делаешь? Откуда тебе известно, что я в городе?

Стивен рассмеялся и взъерошил свои и так непослушные волосы.

– Я мог бы сказать, что каждый вечер после того, как обнаружил твое исчезновение, приходил сюда в надежде на случайную встречу. На самом деле мой секрет прост: небольшая купюра твоему консьержу в обмен на обещание сообщить мне сразу же, как только ты появишься. А в том, что это рано или поздно произойдет, я был уверен. Ты же оставила квартиру за собой.

– О, Стивен, – Гленда тяжело вздохнула, – наверное, это мой самый разумный поступок за последнее время.

Она прижалась к широкой груди своего друга, наконец-то почувствовав спокойствие в душе. Он погладил ее по голове.

– Я читал в газетах о твоем скоропалительном замужестве. Похоже, оно не принесло тебе счастья.

Стивен печально улыбнулся и нежно поцеловал ее в лоб. В ответ она еще сильнее прижалась к нему и произнесла:

– Как мне тебя не хватало!

Домой они вернулись вместе. И когда поднимались в квартиру Гленды, консьерж заговорщицки подмигнул Стивену.

Оставшись наедине с любимой женщиной, Стивен, словно боясь отпугнуть неосторожным движением ту, которую считал главной ценностью своей жизни, осторожно провел рукой по ее щеке. Гленда посмотрела в его сияющие любовью глаза и доверчиво прильнула к ней губами. Он подхватил ее на руки и осторожно уложил на пушистый ковер.

Гленда ощутила терпкий, чуть горьковатый запах разгоряченного тела Стивена. В то же мгновение все ее переживания, как и боль, причиненная предательством Ричарда, словно окутались туманной пеленой, отодвигаясь куда-то на задний план. Сейчас ей хотелось лишь одного: чтобы ее любили, защищали и берегли. И рядом находился тот, кому она могла довериться, не опасаясь измены. Стивен!

Она молча наблюдала за тем, как он снял рубашку, позволяя ей насладиться видом его крепкого тела. На мгновение в ее памяти мелькнуло воспоминание о притягательной красоте Ричарда.

Стремясь прогнать смутившее ее видение, Гленда потянулась к Стивену и медленно, словно пробуя на вкус, коснулась губами ямочки на его подбородке. Затем начала спускаться все ниже и ниже, лаская кончиком языка маленький сосок на мускулистой груди, исследуя рельеф упругого живота.

Из груди Стивена вырвался сдавленный стон. И он поспешил взять инициативу в свои руки. Ему было радостно чувствовать ее напрягшиеся соски, говорящие о том, что он не одинок в своем желании, что она также изнемогает от страсти и что причина этой страсти он, Стивен.

Гленда, полуприкрыв глаза, стонала и извивалась под его умелыми ласками, умоляя потушить пожар, все сильнее разгорающийся в ее теле. Вняв мольбам возлюбленной, он ринулся к желанной цели, подобно путнику, долгие дни скитавшемуся по опаленной солнцем пустыне и узревшему наконец благословенный оазис…

После, ослабевшие в сладостной битве, они отдыхали, одаряя друг друга нежными ласками, напоминающими отголоски стихающей на поле брани канонады. Лежа в объятиях Стивена, Гленда рассказала ему о том, что произошло между ней и Ричардом.

– По крайней мере, у меня есть ребенок, а у него – я, – подвела она итог.

– И еще у него есть отец, – Стивен многозначительно погладил живот Гленды, которая подняла на него полные слез глаза.

– Стив, ты вовсе не обязан., . – попыталась возразить она, но он решительно прервал ее:

– Глен, я очень люблю тебя. И мне неважно, кто зачал этого ребенка. Он – твой, и этого вполне достаточно, чтобы дорожить им также, как я дорожу тобой. – Стивен с нежностью погладил ее по щеке. – Завтра я перевезу к тебе свои вещи, и мы начнем новую жизнь, втроем.

Ричард сидел в библиотеке, глядя на медленно догорающее пламя в камине. Перед ним на высоком треножнике стоял портрет Гленды. Он тайком от жены заказал его у известного художника по одной из фотографий, рассчитывая подарить к годовщине их свадьбы. Предполагалось, что его повесят в картинной галерее рядом с его собственным портретом, до этого хранившимся в кабинете старой графини.

На холсте, оправленном в дорогую раму, художник изобразил Гленду весело смеющейся, со свободно струящимися по плечам волосами, в простой одежде. Такой, какой ее впервые встретил Ричард там, у стеклянного павильона, в глубине дворцового парка.

Глядя на портрет, он до сих пор не мог поверить в то, что ему сообщила Каролина, хотя и врач, и Элеонора Грант, до которой он дозвонился с большим трудом, подтвердили ее слова.

– Как ты могла так поступить со мной? – спросил он у безмолвного изображения. – Чем я заслужил такое предательство? – И сам же ответил:. – Знаю, что когда-то я оказался малодушным и не смог отстоять свою любовь, потеряв тебя в первый раз. Но неужели мои страдания ни на йоту не искупили той вины? Неужели необходимо было меня наказывать столь жестоким образом?

Сжав виски руками, он опустил голову. Его сердце разрывалось от горя.

Графиня Виктория, ставшая невольной свидетельницей его переживаний, тихонько подошла к внуку. Старая женщина впервые не знала, как поступить, чтобы облегчить муки своего любимца, поэтому просто положила руку на его плечо. И он, почувствовав в этом жесте некую поддержку, прикоснулся к ней губами.

– Скажи, бабушка, как мне дальше жить без Гленды?

– Прежде ответь мне на один вопрос, – немного подумав, произнесла старая графиня. – Любишь ли ты ее? Не в прошлом, когда она была верна тебе, а сейчас. Ту, которая причинила тебе боль? Не торопись отвечать. Порой разум не лучший советчик. Слушай, что тебе говорит сердце.

– Я люблю ее! Люблю, несмотря ни на что! – с жаром воскликнул молодой человек.

– Тогда борись за нее! Заставь вновь дорожить тем временем, что она провела с тобой! – Голос графини звучал твердо, вселяя уверенность, даруя силы.

Ричард посмотрел на бабушку и решительно произнес:

– Я верну ее! Клянусь!

Сэр Хьюго сидел в кресле в спальне своей жены. Она специально велела перенести его сюда, чтобы иметь возможность издеваться над ним без свидетелей.

Прошло всего полтора месяца после того, как она благополучно разрешилась крепким мальчуганом, которого назвали Джереми. Отдав сына на попечение многочисленным нянькам и кормилицам, Каролина с неистощимой энергией вновь окунулась в круговорот светских удовольствий.

Материнство добавило ярких красок в палитру ее очарования. Ее муж был свидетелем, как она исчезает из дому каждый вечер и приходит лишь под утро, со следами любовных утех на теле, оставленными другими мужчинами.

Зная, насколько болезненны ее измены для Хьюго, она, не стесняясь, рассказывала ему подробности своих вакханалий и прекращала лишь тогда, когда замечала на лице мужа слезы бессильной злобы… Однако Каролина не знала одного.

Однажды, когда ее не было дома, сиделка, сочувственно относящаяся к своему пациенту, показала ему новорожденного. Сэру Хьюго достаточно было одного взгляда на безмятежно спящего Джереми, чтобы вновь обрести смысл жизни. Он обязан защитить это крохотное создание от произвола собственной матери, позаботиться о его будущем!

С этого дня все усилия он прилагал к тому, чтобы вернуть своей руке подвижность. Лишь только становилось возможным, он, не щадя себя, тренировал пальцы, пытаясь сжать ладонь в кулак. И наступил день, когда ему это удалось. Тогда с помощью все той же сердобольной сиделки, оказавшейся намного умнее, чем о ней думала Каролина, сэр Хьюго связался с Генри Хоссельмеером и попросил его приехать. Когда же встреча состоялась, он подписал ряд бумаг, составленных по его просьбе старым поверенным, которые тот забрал с собой. Перед тем как оставить несчастного калеку, Генри пожал ему руку, отдавая дань уважения мужеству давнего противника.

Ночью сэр Хьюго Фокскрофт тихо отошел в мир иной, оставив после себя немалое состояние, молодую вдову с новорожденным сыном и память о себе, как о человеке, привыкшем оставлять последнее слово за собой.

На его похороны собралась вся деловая элита страны. Почтить память покойного приехали и многие из его зарубежных партнеров. Не обошлось и без членов семьи, которые, хотя и недолюбливали сэра Хьюго, все же сочли необходимым проводить в последний путь старейшего из родственников.

Оказавшись в центре всеобщего внимания, Каролина была в творческом ударе, разыгрывая безутешную вдову. Она покрывала поцелуями лицо мужа, даже порывалась броситься в могилу вслед за гробом, в то же время внимательно следя за тем, чтобы ее успели вовремя оттащить от края ямы. Каролина сочла это весьма эффектным приемом.

Глядя на ее насквозь фальшивое изображение скорби, впрочем обманувшее большинство присутствующих, графиня Виктория, прибывшая в сопровождении своего внука, решила, что ее кузен, несмотря ни на что, не заслуживает быть предметом насмешек. Она вышла вперед и, глядя в могилу, произнесла:

– Покойся с миром, старый лис, мне будет тебя не хватать.

После чего, круто повернувшись, зашагала прочь. Она не сомневалась, что, если бы Хьюго слышал ее слова, он бы оценил их.

Когда Каролина влетела на следующий день в офис нотариуса, который должен был огласить завещание Хьюго, ее немного удивило, что там уже находились Ричард, Генри Хоссельмеер и старая графиня. Тем не менее она, улыбнувшись, подмигнула им.

– Надеетесь, что вам тоже перепадет кусочек?

Уж кому-кому, а ей было известно содержимое конверта на столе нотариуса. Сама диктовала мужу.

Нетерпеливо выслушав то, что «настоящим завещанием оставляю все свое движимое и не движимое имущество своей жене», Каролина уже собиралась покончить с формальностями, как в разговор вмешался Генри Хоссельмеер. Молодая вдова слушала его и не верила своим ушам.

Оказывается, накануне смерти Хьюго переписал завещание. На что Каролина ответила, что более абсурдного заявления она никогда не слышала, так как каждый знает, что свои последние дни ее муж провел в полной неподвижности. Генри послал ей улыбку искушенного юриста.

– Миссис Фокскрофт глубоко заблуждается, путая полную неподвижность с частичной. И я, признаться, несколько удивлен. Тот факт, что вдова сэра Хьюго оказалась в неведении относительно состояния здоровья своего супруга, свидетельствует о недоверии к ней последнего. Кроме того, при нашем разговоре с сэром Хьюго присутствовала одна из сиделок, которая может подтвердить мои слова.

– И что же написано в новом завещании?

Понимая, что возмущенными криками в данном случае ничего не решить, Каролина решила получить информацию, а посему ее лицо приняло выражение любезной непроницаемости. В процессе чтения документа менял ся лишь его цвет – от нежно-розового до пепельно-зеленого.

– «Завещаю все свое имущество Джереми Фокскрофту, который вступит в права наследования по достижении двадцати одного года. До этого времени его официальным опекуном является мой родственник, граф Стоунбери. Моей кузине Виктории оставляю коллекцию картин при условии, что она перевесит мой портрет в фамильной галерее из темного угла на более почетное место… – При этих словах старая графиня усмехнулась, согласно кивнув. – Моей сиделке, Анне Смит, скрасившей своим добрым отношением мои последние дни, завещаю дом в Ковентри. Моей жене, Каролине… – молодая вдова нервно сглотнула, – за любовь и заботу оставляю пожизненную ренту в тысячу фунтов при условии, что она будет проявлять подлинный интерес к воспитанию нашего сына». – Далее следовал список слуг, которым следовало выплатить единовременное пособие.

Не проронив ни слова и стараясь не встречаться глазами ни с кем из присутствующих, Каролина вышла из кабинета. Посмотрев ей вслед, нотариус с уважением произнес:

– Сильная женщина!

– Но глупая! – не удержалась от язвительного замечания старая графиня.

Стивен нервными шагами мерил комнату приемного покоя. Молоденькая медсестра, сидевшая за конторкой, спросила:

– Это ваш первый?

– Что? – Мужчина остановился и непонимающе посмотрел на нее.

– Я спрашиваю, это ваш первый ребенок?

– А-а, да. – Он взлохматил свои волосы и нервно взглянул в сторону коридора, куда час назад увезли Гленду.

– Вы не волнуйтесь, все пройдет хорошо, – постаралась успокоить его девушка, подумав при этом, что большинство мужчин сидели бы где-нибудь в баре и ждали сообщений на сотовый, а этот…

Она мечтательно вздохнула, позавидовав той, что сейчас находилась в родильном отделении. А зря…

Гленда стонала, вцепившись в края стола, на котором лежала, однако не забывала правильно дышать, как ее учили на курсах для рожениц, которые она посещала вместе со Стивеном. Ребенок шел тяжело. Временами она кляла себя за то, что отказалась от стимуляторов. Когда боли отпускали, ей казалось, что она уже на небесах, но потом все начиналось заново.

– Тужьтесь, я уже вижу головку, – не позволяя пациентке расслабляться, командовала седая врач. – Ну же, еще разок!

– О Боже! – вскрикнула Гленда от сильной боли.

В ту же минуту, услышав ее крик, в операционную ворвался Стивен. Молоденькая медсестра висела на нем, пытаясь увести за дверь, за ее спиной маячили два рослых санитара.

Бросив на Стивена быстрый взгляд и решив, что от его присутствия вреда не будет, врач буркнула:

– Пусть остается. – И велела ему подойти ближе. – Возьмите вашу жену за руку. Осталось совсем немного.

– Не бойся, дорогая, я с тобой.

Стивен ободряюще взглянул на Гленду, которая неожиданно вцепилась в него и застонала, после чего откинулась на подушки. Последнее, что она услышала, был пронзительный крик младенца, а потом ее сознание окутал туман.

Когда Гленда открыла глаза, она увидела склонившееся над ней радостное лицо Стивена.

– Привет! – Он нежно поцеловал ее. – Наконец-то ты проснулась, потому что тут кое-кто хочет с тобой познакомиться. – С этими словами он положил рядом с ней крохотный сверток. – Наша дочь. – От Гленды не ускользнула гордость в его голосе.

Она взглянула на младенца, и сердце ее сжалось от боли: перед ней была маленькая копия Ричарда.

– Мне кажется, что этой юной леди не терпится узнать свое имя.

Голос Стивена вывел ее из задумчивости. Она с благодарностью сжала его ладонь.

– Обычно, если рождается девочка, имя ей дает отец.

– Тогда пусть ее зовут Августой, в честь твоего предка-поэта. Ведь именно благодаря его сонетам мы познакомились.

– Замечательный выбор! – Гленда улыбнулась дочери. – Пусть счастье сопутствует тебе, Августа.

Пусть каждый день приносит радость,

Даря любви и счастья сладость.

И знай, что только ты сама,

Судьбы сплетаешь кружева.