Любовь по завещанию

Глава 4. Захар

Мне хотелось потереть рот ладонью. Нет, не от того, что противно. Чтобы стереть ощущение тепла её губ. Как-то это все неправильно… Господи, только сейчас дошло? Я закрыл глаза – только спокойствие. Можно дочитать до десяти, иногда помогает. Можно помечтать о том, как мы с Барби останемся наедине, и я наконец-то её придушу. Здесь что-то свидетелей многовато.

– Это мой муж, – щебетала Барби своему Кену. – Ты должен уважать мой выбор.

Кен смотрел на меня из под сурово сдвинутых бровей, а я понял – считать нужно до сотни. На китайском. Вслух. Может тогда поможет. Лучше бы конечно постучаться головой о стену, но не хочется портить чужой праздник – здесь все счастливы, кроме меня. Даже, похоже, Барби.

Выйдя на улицу я сразу закурил – бросишь тут. С большим удовольствием посмотрел, как Барби утрамбовывает свое платье в машину к своему бывшему, зрелище было стоящим. Затем наконец всей дружной толпой поехали в офис – подписывать последние документы.

– Назад пути нет! – торжественно провозгласил Сергей Васильевич. – Адрес квартиры вы знаете, но сейчас я вас провожу и ключи дам. Ограничения есть, но небольшие. Никаких переделок. Ваш покойный дед считал, что один ремонт способен развести даже крепкую супружескую пару. Мудрый был человек!

Я подумал – ха! Моя роль в этой пьесе сыграна. Свидетельство о регистрации брака есть, сейчас ещё печать в паспорт поставлю – черт побери! – и поминай, как звали. Встретимся через год. Я очень сомневаюсь, что нашу жизнь будут контролировать, хотя бы потому, что людям будет лень страдать херней и круглосуточно за нами следить. И разойдемся с Барби, как в море корабли, и встретимся через год – на дележке наследства и разводе. Я даже вздохнул мечтательно – так развестись хотелось.

– Ваши ключи! – не менее торжественно заявил Сергей Васильевич. – Сейчас я провожу вас в квартиру.

Мы стояли у подъезда шестиэтажного здания сталинской застройки. Квартиры, в которых потолок под четыре метра высотой огромные окна и комнаты. Дед знал толк не только в истязаниях потомков, но и в недвижимости. Ключи я взял, в ладони подбросил – даже подниматься наверх не буду. Сейчас нотариус свалит, и я свалю обратно в загаженную Вовчиком квартиру. Барби вытащила из машины себя в платье и тоже свои ключи приняла. Выглядит уставшей, так, словно не спала всю ночь, даже актрису погорелого театра изображать перестала.

– Да бросьте, – как можно любезнее ответил я. – Не нужно нас провожать, сами дорогу найдём. И невесту свою доставлю, если разрыдается, так даже через порог перенесу.

Сергей Васильевич посмотрел на меня лукаво – мне все время казалось, что он хочет подмигнуть. Забавного себе доверенного дед выбрал. А потом…

– Да мне несложно, – улыбнулся он. – Я же прямо напротив живу. Дверь в дверь. Жена наверное уже обед приготовила…

И глаза мечтательно закрыл. Я ещё осмыслить не успел, а Барби… она задрала свое платье так, что продемонстрировала свои ножки почти полностью и полетела к подъезду. Два раза чуть не упала, открыла дверь, внутрь забежала и скрылась с глаз долой.

– Чего это с ней? – удивился я.

– Женщины, – пожал плечами Сергей Васильевич. – Непостижимые существа. Загадка вселенной.

И вот тут до меня наконец дошло то, что никуда наш смотрящий не денется. Так и будет жить – дверь в дверь. Что мои мечты смыться домой накрылись медным тазом. Хаос в родной квартире вдруг показался разом таким прелестным, таким нужным, а Вовчик – идеальным соседом. Потому что Сергей Васильевич прав. Назад пути уже нет, смысла нет назад идти, после дурацкой свадьбы… Я мысленно застонал. Правда, это все равно не обьясняло, куда Барби так понеслась, бросив и меня и бедного Кена – тот явно не знал, куда себя девать, вроде как и тут делать нечего, но и Барби свою оставлять врагу не хочется.

– Расслабься, – сказал я ему. – Я не буду её убивать. Хотя очень хочется.

Он подумал немного, а затем важно кивнул. Господи, где она его нашла, такого уникального? Похоже, анаболики ему весь мозг выели.

– Если ты её обидишь, – он смотрел мне прямо в глаза, и честно, не было бы так смешно, я бы может испугался. – Будешь иметь дело со мной.

Я решил, что он наконец достоин моего рукопожатия – не обижать же ущербных. Поднялся наверх, лифта, разумеется, нет, квартира на пятом этаже, зато в подъезде чище, чем в моем родном хаосе. Раз в десять. Во всем можно найти плюсы, главное – постараться.

– Вы не думайте, что я буду за вами следить, – говорил Сергей Васильевич. – Я днем вовсе на работе. Жена у меня, правда, дома, зато в любой момент можете зайти за солью, она у меня хозяйственная.

– Восторг, – прокомментировал я.

– А следить за вами никто не будет, – снова успокаивал он меня. – Я может буду заходить, так совсем редко. Внутри квартиры камер нет, делайте там, что хотите. А вот в подъезде да, много, и парочка смотрит прямо на вашу дверь, картинка оттуда идёт на пост охраны, дед был параноиком.

– Шикарно, – отозвался я.

Дверь в квартиру нараспашку, в прихожей валяются белые туфли. Такое ощущение, что Барби летела изо всех своих сил. Смысла я по прежнему не понимал. Мне для начала нужно как следует осознать, что мне и вправду вместе с ней год предстоит жить. Может напьюсь даже.

– Я заняла! – крикнула Барби. – Комнату заняла первая!

– Я горжусь тобой! – крикнул я в ответ. – Возьми с полки пирожок!

Сергей Васильевич умиленно улыбнулся. Зачем Барби так летела, если квартира трехкомнатная? Я прошёл внутрь. Большая проходная гостиная, с диваном в форме буквы П посередине. За одной из дверей шум – женушка обживается. Я пожал плечами и открыл другую дверь, мне все равно, где спать, хуже уже не будет. Оказалось, будет.

– Не переживайте, – хихикнул нотариус, теперь уже сосед. – В гостиной прекрасный диван! Хотя жаль конечно, что вам не разрешены перестановки…

Потому что во второй комнате – кабинет. Здесь есть десяток книжных шкафов, огромный стол, монументальное кресло и крошечная софа. Всё. Я повернулся и посмотрел на диван в гостиной. В проходной гостиной. И почувствовал острое желание развестись немедленно.

– Я за вами не слежу, совсем, – напомнил ещё раз Сергей Васильевич, а потом спохватился. – Ой, я пошёл. Обед есть.

Он ушёл, а я остался, в своей тюрьме на ближайший год – это если раньше не сорвусь. Или не сопьюсь. Выпить хочется, но ещё рано. У меня созрел коварный план – дождаться, пока Барби выйдет из комнаты и занять её. Но она, казалось, окопалась там навечно, а должна ведь за вещами уехать, у неё кроме платья ничего нет. Я терпеливый, я дождусь.

Сходил на кухню. Холодильник не просто пуст, он выключен, в шкафах одна лишь пыль. Зато бар полон, а ещё есть вазочка с фисташками, которые окаменели от старости с трудом вскрывались при помощи ножа. Я взял бурбон деда, бокал, фисташки и нож, все это перетащил в гостиную, сел на свой диван, ноги закинул на журнальный столик и принялся отмечать бракосочетание.

– Ковбой! – позвала меня Барби. – Ты мне корсет расшнуровать не поможешь? Полы мыть неудобно будет.

И явилась во всем своём белоснежном великолепии, шурша ниспадающими складками. Господи, интимно то как, словно взаправду поженились. Присела на пол передо мной, подставила спину, на ней хреново хитросплетение, а во мне уже два бокала. Недолго думая взял нож, и просто всю шнуровку распорол.

– Готово! Принимай работу.

Барби вскочила, чуть не потеряв по дороге платье – интересно, лифчик под такое надевается?

– Ты, – топнула ногой она, придерживая руками падающее платье. – Ты просто подлец! В чем в теперь в третий раз замуж пойду?

Я пожал плечами – это меня волновало мало. Справлялась же как то без меня, пусть и дальше. У меня вон бурбон. Барби подарила мне ещё один гневный взгляд и убралась в свою комнату. А через пятнадцать минут прозвенел звонок в дверь.

– Это ко мне, – пропела она, словно я мог кого-то здесь ждать.

Продефелировала мимо в одной из дедовских рубашек. Тут надо отметить, что наш дед пусть и демонстрировал замашки диктатора, рост имел самый небольшой и рубашка едва прикрывала Барби задницу. Я взгляд отвёл – из принципа, хотя зрелище было стоящим. А в квартиру ввалился скоморох, я даже соскучиться не успел.

– Нижнее белье я взял, – говорил он втаскивая сумки. – Свитера, джинсы. Колготки взял ещё тёплые, хватит задницу морозить. Сапоги и зимние кроссовки…

Словом Барби опережала меня по всем фронтам, у меня тут даже трусов нет. Нужно осчастливить Вовчика негаданной свободой и таки съездить за вещами. Кен же внёс в квартиру здоровый фикус в кадке – так вот, зачем ему мышцы! А потом сел со мной рядышком.

– Будешь? – спросил я и подтолкнул к нему бутылку.

– Нет, я за рулём, да и вообще не пью – вредно.

Я закатил глаза – что происходит вообще? Куда я попал? Кен ушёл к своей Барби, я вспомнил, какая на ней короткая рубашка и живо вообразил, чем она там сейчас вполне может заниматься. В первый, блядь, день, в день свадьбы! Алкоголь во мне бурлил и требовал набить Кену морду, здравый рассудок твердил, что лучше уйти. Так я и поступил – ушёл громко хлопнув дверью. Пусть развлекаются.

Квартиру дед имел в центре, поэтому ближайший бар я нашёл легко. Сел у стойки, заказал себе выпить. Потом ещё раз и ещё. С каждым выпитым бокалом становилось все грустнее.

– Неприятности? – спросил бармен, народу ещё толком не было и он маялся со скуки.

– Женился, – ответил я. – Сегодня.

Бармен присвистнул.

– А чего тогда? Некрасивая?

Я немного подумал, ответить решил по справедливости.

– Красивая. Даже слишком. Только глупая, как пробка, ветреная и капризная. А ещё я её ненавижу.

– Такое у супругов бывает. Правда у вас… слишком быстро. Ну, как говорится – все же индивидуально.

Через энное количество времени я понял, что пить больше не стоит. Нужно идти домой и выкидывать Кена из моей, мать вашу, квартиры. Хотят трахаться, пусть снимают номер в гостинице, я такого не потерплю. Я казался себе совсем трезвым, но подниматься по лестнице было сложновато. Ввалился в квартиру стискивая кулаки – готовился к бою. Но ботинки Кена и его куртка исчезли, а в квартире тишина.

– Я разочарован, – сказал я вслух.

В самом деле, нужно было как-то выпустить пар, бешенство из-за этой нелепой и такой необходимой свадьбы, из-за того, что мне жить с Барби – целый год. Я прошёл в гостиную прямо в обуви. Прелестно – везде пыль, а у двери Барби мокрая тряпочка, чтобы значит из моей комнаты грязь не таскать. К тряпочке я подошёл и с удовольствием вытер об неё ноги, оставив грязные следы ботинок.

Барби же нашлась в ванной, дверь в которую была не заперта. Стояла перед зеркалом и на мокрые волосы какую-то хрень намазывала. На ней огромные штаны, в такие бы ещё три человека влезло, и не менее огромная футболка. Ко мне повернулась недовольно, а я… удивился. Потому что сейчас, когда алые губы и прочий камуфляж был смыт, она оказалась… такой юной. Трогательной. Как в свои, блядь, шестнадцать, когда она была такой недостижимо красивой. Хочется коснуться её губ, ощутить их мягкость, а ещё хочется сделать ей больно. Очень хочется.

– Чего смотришь? – недовольно спросила Барби возвращая меня в действительность. – Завтра накрашусь.

И дверь захлопнула, щёлкнула замком. У меня уже начинает голова болеть, Барби бесит, а ещё – жрать хочется. Прошёл на кухню – холодильник работает. В нем пара йогуртов, упаковка салата из супермаркета, ветчина. Нашёлся и хлеб. Я соорудил себе два бутерброда, достал салат и принялся за еду.

– Это моя еда! – возмутилась Барби. – Поставь на место!

– Ты договор читала? – спокойно спросил я. – Всё, что приобретается в этом ебаном браке делится пополам. Сейчас подожди.

Отправил в рот ещё ложку, затем демонстративно облизал её с обеих сторон, и засунул в остатки салата. Подтолкнул упаковку к ней – ровно половина, как в договоре прописано. Глаза Барби полыхнули огнём, я довольно улыбнулся. Кто сказал, что придётся мучиться все двенадцать месяцев? Нужно просто довести её, и она сдастся. Она сойдёт с дистанции первой, потому что я сделаю её жизнь невыносимой. С этой мыслью я ещё сигарету достал и закурил прямо на кухне, даже окно не открыв.

– Какой же ты гад, Аверин, – покачала головой Барби.

– Тебя никто не держит! – крикнул я ей вслед. – У тебя есть идеальный Кен!

И затушил сигарету в кадке с фикусом, который сладкая парочка установила на подоконнике. Теперь то я знаю, что делать, нужно просто бесить её изо всех сил, а с этим я справлюсь.