Любовь под подозрением

Глава 1

Море билось о скалы, и набегающие волны пытались утащить ее за собой, но она не далась. Заставила себя приоткрыть глаз.

Сфокусировала взгляд на полупрозрачной белой занавеске, прикрывающей высокие, от пола до потолка, стеклянные двери на балкон. Они были распахнуты настежь, и слышалось, как волны налетают на камни.

Саванна облизнула губы. Воздух в комнате был тяжелым, и ей все никак не удавалось открыть второй глаз. С трудом приподняв непослушную, словно не свою руку, потерла его, ощутила неприятное жжение и потерла еще раз. Сморгнула, размазала по щеке влагу. Может быть, плакала во сне?

Поднесла ладонь к лицу и сморщилась. Не слезы. Кровь. Мерзкий металлический запах вдруг заполнил все вокруг, проник в каждую пору, и она внезапно очнулась, резко, как от толчка. Голые руки и ноги под шелковой простыней дернулись, Саванна рывком села и стукнулась затылком о спинку кровати. Сильная боль, никак не соизмеримая с легким ушибом, неожиданно пронзила все тело, и ее затошнило.

Удар о кровать будто пробудил все нервные окончания в теле. Запульсировала правая рука. Она раздвинула пальцы. Алые порезы на ладони выглядели еще ярче на фоне белоснежного белья.

Что тут произошло? Почему поранена рука и почему она лежит голая в спальне своего бывшего мужа?

Саванна выбралась из постели, в полутьме споткнулась обо что-то мягкое на полу, ахнула, завозила рукой по стене в поисках выключателя, наконец нашарила его и с силой нажала.

Взгляд упал на пол, и она попятилась, широко раскрыв рот от ужаса. Внутри нарастал вопль, сжимал грудь, не давал дышать, но закричать так и не получилось – крик застрял в горле.

Самосохранение, самый сильный из ее инстинктов, взяло контроль над мозгом. Она вытянула ногу и большим пальцем осторожно потрогала плечо своего бывшего мужа, распростертого на полу.

Холодная плоть. Кошмар положения накрыл ее с головой, совсем как гремящие за окнами волны. Она прижала ладонь ко рту и прошептала сквозь дрожащие пальцы:

– Найлс?

Саванна упала на колени и нагнулась над неподвижным телом. Обмотала два пальца краем свисающего с кровати покрывала и приложила их к его шее. Всегда такой энергичный, не способный, кажется, и секунды усидеть на месте… Теперь в нем не было ни капли жизни.

Она села на пятки и оглядела роскошную спальню, декором которой сама же и занималась лет сто назад. Что случилось в этой комнате?

Саванна надавила на висок костяшками пальцев. Как они с Найлсом вошли сюда прошлым вечером, она не помнила. До дома они добрались на его машине, а до этого выпили по коктейлю в «Марина спортс бар». Она хотела посмотреть кое-какие документы, которые хранились в его домашнем офисе.

Найлс много работал дома; ей и в голову не могло прийти, что это какая-то уловка, чтобы заманить ее. Да и к чему Найлсу уловки? Вскоре после того, как они расстались, у него появилась другая женщина. Да черт, кого она обманывает? У него появилась женщина еще до того, как они расстались. И не женщина, а женщины.

Тогда в чем дело? Найлс что-то подсунул ей, возможно, наркотики или таблетки? Во рту было сухо, как в пустыне. Может, он не хотел показывать ей эти документы?

Она снова посмотрела на порезанную правую ладонь. Потом на кровавые раны на спине Найлса. Его закололи… били ножом, пока он не умер.

Вчера вечером они поссорились. Они вечно ссорились. Поэтому, собственно, и развелись. Цивилизованные люди разводятся, а не убивают друг друга. Она ненавидела Найлса, но никогда не желала ему смерти.

Саванна покачала головой. Найлс не просто умер. Он убит. А она отключилась… опять.

От внезапного прилива адреналина Саванна вскочила на ноги и в который раз огляделась. Взгляд зацепился за сваленную в углу кучу одежды. Почему она разделась? Нужно сделать еще один глубокий вдох. Если сейчас поддаться панике, то можно все только усугубить.

«Одевайся. Уходи отсюда».

На цыпочках она подошла к кучке своих вещей. Снять их она могла только по одной причине: все было пропитано кровью. Саванна наклонилась, двумя пальцами ухватила краешек блузки и вытянула ее из остальных вещей. И испустила вздох невероятного облегчения при виде белого шелка без единого пятнышка. Взяла черные брюки – совершенно сухие.

Белье валялось отдельно. Она подняла бюстгальтер и трусики и натянула их на липкое от холодного пота тело. Принимала ли она ночью душ?

Саванна прокралась в ванную и тыльной стороной ладони надавила на выключатель. Теплый свет залил серую плитку с ярко-голубым узором.

Ни капли воды на стенах душевой кабины. Никаких влажных полотенец – ни на полу, ни на сушилке. Машинально она глянула в зеркало.

Широко распахнутые фиалково-синие глаза. Размазанная от угла рта к уху полоска крови. Ее собственной крови, от порезанной ладони. Крови Найлса на ней не было. Она послюнявила палец и стерла пятно.

Учитывая, что одежда чистая и в душе никто не мылся, она, конечно же, вся измазалась бы в крови, если бы… Но ведь она отключилась.

Саванна сдернула с сушилки полотенце для рук и протерла выключатель, а потом еще и краны раковины и ванны – на всякий случай. Метнулась обратно в спальню и стерла отпечатки пальцев с выключателя и там тоже. Обходить с полотенцем весь дом нужды нет – она недавно была здесь. Черт, да она вообще здесь жила. Раньше.

Саванна нагнулась над мертвым телом Найлса и внимательно изучила раны у него на спине, чуть заметные веснушки на коже. И содрогнулась.

Тонкие линии порезов на ее руке складывались в странный горизонтальный узор. Она запустила пальцы в волосы и нащупала какую-то выпуклость. Шишка. Может быть, они с Найлсом подрались? Перебранка переросла в нечто более серьезное? И она убила его, защищая себя?

Саванна в отчаянии прижала кулак к животу. Ну какая еще самозащита? Никто ей не поверит – с ее-то прошлым. И ни в коем случае нельзя опять очутиться в ситуации, связанной с трупом.

Она подобрала полотенце и прошлась по всем поверхностям в спальне, которых могла касаться. Затем бросила его на пол, схватила брюки, надела, похлопала по карманам и громко выдохнула. Слава богу. Вчера вечером она оставила телефон дома на зарядке, батарея совсем села, и это было невероятное везение. Совсем не надо, чтобы сигнал с ее мобильного запеленговали здесь, в этом доме.

Саванна накинула блузку, стала застегивать пуговицы, но, добравшись до верхней, нащупала только обрывки ниток. Пуговица оторвалась. Большая разноцветная пуговица, дизайнерская и практически уникальная. Дьявол.

Она рухнула на колени, пошарила руками по деревянному полу, затем под комодом, и наконец ее пальцы наткнулись на что-то круглое и твердое. Она сунула пуговицу в карман брюк и влезла в туфли на высоких каблуках, аккуратно стоявшие у двери.

Так. Полотенце, естественно, необходимо взять с собой. Она открыла дверь, в последний раз оглядела спальню и вдруг застыла. Нож.

Что, если на ноже остались ее отпечатки? Она посмотрела по сторонам. Какой нож? Ножа вроде бы не было.

Она быстро взглянула на Найлса. Раны у него на спине, но, может быть, и на груди тоже?

Сбросив туфли, Саванна подошла к Найлсу. Теперь она боялась его гораздо больше, чем когда-либо при жизни. Прикрывая руки полотенцем, с трудом подтолкнула тело так, чтобы можно было заглянуть под него и, прежде чем оно снова перевалилось на спину, успела убедиться – никакого ножа нет. Только кровь. Очень много крови. Это было жестокое убийство. Вероятно, совершенное в ярости.

Не ее ярость убила его. Но она ведь ничего не помнит.

Держа туфли в одной руке, Саванна попятилась из комнаты, спиной к выходу, словно боялась, что Найлс вдруг вскочит на ноги и наставит на нее обвиняющий палец, развернулась у двери и бросилась вниз по изогнутой лестнице, на ходу протирая перила – на всякий случай. Они с Найлсом приехали сюда за некими документами, и она не собиралась уходить без них.

Она вошла в домашний офис Найлса и окинула взглядом безукоризненно чистый письменный стол красного дерева. Никаких бумаг. Стало быть, документы они не смотрели – видимо, дело до этого так и не дошло. Но ей было прекрасно известно, где искать то, что нужно.

Полотенце все еще было у нее. Саванна опять сняла туфли, присела на корточки и вытянула самый нижний ящик. Отодвинула в сторону бумаги, выудила из подставки для канцелярских принадлежностей нож для вскрытия писем, сунула кончик в маленькое круглое отверстие и открыла второе, потайное дно.

Судя по наклейке, папка, которую она искала, лежала прямо сверху. Должно быть, Найлс заранее все подготовил. Она достала ее, вернула фальшивое дно на место, закрыла ящик и опять все протерла.

С папкой в руках она отвернулась от стола и уже собралась уходить, как вдруг заметила два хрустальных стакана на барной стойке. Сорвав с плеча все то же полотенце, она вымыла оба стакана, вытерла и поставила на полку за баром.

Хорошо. Дальше компьютер. Надо проверить записи с камер наблюдения. Накрыв мышку салфеткой со стола Найлса, она нашла программу и ахнула от изумления.

Система была отключена. Но кто это сделал? Найлс, еще до того, как выйти из дома? Она сама? Убийца?

Все. Теперь нужно как можно скорее выбраться из дома… и попытаться обеспечить себе алиби.

Коннор занял позу поустойчивее (ноги утопали в песке) и прищурился, наблюдая за серферами, которые устроили настоящую битву с волнами – и друг с другом.

Затем вытащил камеру, приблизил изображение и стал снимать «Пещерных парней» и их выкрутасы на видео. Когда по «их» волнам катались «чужаки», «Пещерные парни» вели себя крайне враждебно.

Коннор заснял, как они подрезают других серферов, влезают в их волну и вообще творят черт знает что. Все это сопровождалось дикими победными воплями и непристойными жестами. Видеозапись послужит доказательством при судебном разбирательстве.

Агрессивное поведение «Пещерных парней» возымело действие, и побежденные «чужаки» один за другим начали выбираться на берег.

К нему подошла молодая пара. Доски они держали под мышками.

– Они что, всегда такие? – спросил парень и потянул молнию гидрокостюма.

– Ага, – подтвердил Коннор. – Но мы пытаемся это прекратить. Некоторым из здешних серферов не нравится, что бухта уже приобретает дурную репутацию, и они хотят подать на этих варваров иск. И я только что добыл для них отличное доказательство.

– Ну и прекрасно. Давно пора что-то сделать.

Краем глаза Коннор заметил, что один из катающихся слез с серфа и направляется к нему. Он развернулся и расставил ноги пошире. Мышцы напряглись.

Джимми Таката, член банды «Пещерных парней», бросил доску на песок.

– В чем дело, Уэллс? Зачем камера?

– А ты как думаешь? Вы, ребята, все никак не можете угомониться, хотя даже ваш адвокат велел вам быть тише воды и ниже травы.

Джимми двинулся на него. Коннор быстро положил камеру на сумку и поднял ладони.

– Значит, хочешь по-плохому?

– Ты играешь с огнем, Уэллс. – Джимми наставил на него палец. – Твой старик больше не рулит этим городом.

У Коннора чуть дернулось веко, но под темными очками этого было не видно.

– А ты не слишком взрослый, Джимми, чтобы играть в пляжного хулигана?

– Я достаточно взрослый, чтобы постоять за свое. И кроме того, ты больше не коп, так что не старайся вернуться к золотым денькам своей славы. – Джимми гоготнул, подхватил доску и пошел обратно к воде.

Коннор наклонился, убрал камеру в сумку, закинул ремень на плечо и неторопливо зашагал к цепочке припаркованных у обочины машин. Его босые ноги вязли в сухом песке.

Он залез в свой пикап и пристроил сумку на пассажирское сиденье. Положил руки на руль и глубоко вздохнул. Если ему удастся помочь обуздать «Пещерных парней» и положить конец их безраздельному владению лучшим местом для серфинга в Сан-Хуан-Бич, может, они хоть на шаг продвинутся к тому, чтобы вернуть городу былой шик.

Кажется, прошел целый миллион лет с тех пор, как его отец, шеф полиции, объезжал эти районы в патрульном автомобиле, и все жители доверяли друг другу и, конечно, властям. Потом пришли наркотики, и благодать кончилась. И отец умер.

Кто-то постучал в окно, и Коннор едва не подпрыгнул. Повернув голову, он увидел двоих серферов с пляжа и опустил стекло.

Парень сунул в окно ладонь для рукопожатия.

– Спасибо тебе.

– За что? – Коннор кивнул в сторону моря. – Они все еще там и все еще не дают другим нормально кататься.

– Да, но если иск удовлетворят и этих идиотов ткнут носом в судебный запрет, они хорошенько подумают, стоит ли вести себя как полные уроды.

Девушка протянула ему визитку.

– Если для разбирательства понадобятся свидетели, позвоните мне. Мы будем рады содействовать.

– Спасибо. – Коннор убрал визитку в карман. – Я передам это юристу, который работает над делом.

Он помахал ребятам рукой на прощание и завел двигатель. Из-под колес брызнул гравий, и все вокруг заволокло облаком пыли. Узкая двухполосная дорога извивалась между невысокими холмами. Теперь, когда морской бриз уже не чувствовался, температура поднялась на несколько градусов. Ну и замечательно. Чем жарче – тем лучше. Его винограднику нужно тепло.

Миновав последний поворот, Коннор заметил на подъездной дорожке незнакомый белый автомобиль. Кто-то проигнорировал знак, запрещающий въезд на его территорию. Возможно, очередной риелтор. Этот отполированный до блеска кремово-белый «лексус» выглядел в точности как машина, принадлежащая риелтору.

Коннор скрипнул зубами и въехал на стоянку. Он вылез из машины в тот же самый момент, когда из «лексуса» выбралась женщина.

Не веря своим глазам, он несколько раз сморгнул. Она словно плыла к нему по воздуху, с вытянутыми вперед руками. Аромат ее духов долетел до него раньше, чем подошла она сама, окутал и околдовал. Она приблизилась, обняла его и положила голову ему на плечо. Каштановые волосы трепал легкий ветерок. Не в силах даже пошевелиться, Коннор стоял как вкопанный. Он был полностью в ее власти.

– Я в беде, Коннор, – низким, чуть хрипловатым голосом прошептала Саванна, и ее дыхание щекотнуло его шею. – И мне нужно алиби.