Любовь в кредит

— Матвей, у нас сломалась машина… — Марина помолчала, потом потерла лоб и попила воды. — мне. ах

Она расплакалась, замахала руками, что сейчас придет в порядок.

— горе в семье приключилось. Простите. Надо девочку мою, племянницу подвезти к электричке, что в два часа из города идет. А машина сломалась. А Петр, он сам в столице сейчас. Несчастный случай, поехал сразу расследовать. Я хотела с Агатушкой ехать, но надо тут оставаться документы какие-то забрать и тогда ехать.

— что за горе? — спросил Матвей и кивнул щенку, чтобы он запрыгнул к женщине.

Клык послушно вскарабкался и положил морду на колени, Марина автоматически погладила пушистую голову, а потом приобняла. Щенок сел на лапы и стал слизывать слезы.

— авария…Матвей. Зять погиб, а сестра в больнице. Но Петр сказал не надеяться. А у них дочка. Я ее то усыновлю. Но …. понимаете… — слезы и отчаяние всеми силами пряталось в розовых пятнах на щеках.

— да. Марина, я понимаю. Готов помочь большим, прошу вас сказать. -

— ну что вы… — Марина покачала головой.

— хорошо. Куда необходимо подъехать за ребенком? — спросил Матвей, переводя мысли женщины на задачи, которые удерживали ее от бездны боли.

— к крайнему участку. — быстро ответила Марина, — там еще песик такой шумный живет. Агатка. Знаете — кучерявая такая. болтушка…

— да. думаю, я понял. м. — Матвей обдумал свое будущее предложение — вы уверены, что подвезти надо только к станции. я могу довезти до больницы. Насколько торопиться девушка? Что если поехать всем сразу: вам и ей. Если выехать на моей машине, даже ожидая вас до вечера, то время ее прибытия не будет сильно отличаться от затраченного на электричке и потом передвижению по городу?

— ох. спасибо. но я думаю, она не усидит на месте. — грустно сказала Марина. — она рвалась еще ночью, хотела на велосипеде ехать. Но надо документы забрать, часть она заберет, часть я довезу. Как-то так.

Полуденное солнце отражалось в острой траве. Пыль поднималась от колес и пачкала зелень. Матвей остановился перед забором и осмотрелся. Внутри на участке давно не косили. Деревянный дом стоял в противоположном углу к калитке. На большом крыльце на скамье сидела фигура, рядом полосатый пес. Они молчали, пес даже не повернулся, он гипнотизировал бледную щеку. Девушка смотрела внутрь себя и не сразу заметила подошедшего мужчину, скорее услышала, вскочила. Ремень от сумки натянулся и та, сначала поднятая резким скачком, шлепнулась на пол, а документы из папки медленно покачивались и планировали на доски. Агата присела ее подобрать, рассыпались документы. Матвей присел помочь. Сложил стопкой и подал.

— здравствуйте. спасибо, — бесцветно произнесла Агата. — я уже готова, извините. Спасибо за помощь. Марина сказала, я вам очень благодарна. Только до станции. Там я сама. Спасибо.

Матвей промолчал. Они поднялись. Шрек уныло подошел к двери дома и поскреб.

— неужели, я закрыла. Сейчас, извините, прости дружок. — она говорила спокойно, но одновременно.

Ни слез, ни заламываний рук, ни тревоги. Только ломаные фразы выдавали ее не обычное состояние. Девушка подошла к двери и достала ключи. Шрек останется в Аукшино, его заберет тетушка. Связка из холодных рук выскользнула и с грохотом упала псу на голову, тот взвизгнул и отпрыгнул, Агата присела поднять ключи, посмотреть не ударился ли сильно, но тот схватил ключи и зарычал.

— дай! — сказала Агата

— ….пожалуйста — обняла его, погладила, улыбнулась.

Шрек оперся лапами о колени, и лизнул лицо, смотрел как из пустых глаз полилось на него признание в любви на прощание. Она еще раз улыбнулась другу и потерлась щекой. — Увидимся, дружок.

Пес зашел в дом, девушка закрыла и обернулась. Волнистые волосы пушились в лучах мягкими блестящими волнами. От смены маски, Матвей видел ее снова нараспашку. Пухлые губы, несмелый взгляд, извиняющийся за свои чувства, что могут доставлять беспокойство. Матвей протянул руку, показывая, что возьмет сумку. Но Агата дрожала, сейчас рассыпется. Так сильно старается держаться. Ультрамарин глаз выплеснулся. Он схватил ее падающую и беззвучно визжащую в последний момент, прижал к себе, содрагающуся в рыданиях. Горе, которое не хотело рождаться, которое не хотели выпускать наружу, горе с которым не хотели жить, которое выжигало и разрушало мир, рушило воспоминания, тенью, как приближающаяся туча, ложилось на радостные мелочи и привычный ход мыслей.

Клетчатая рубашка Матвея намокла от слез, Агата спустя время спохватилась и виновато подняла лицо на него.

— как же теперь быть, как жить, как песни петь — она произнесла цитату из фильма.

Матвей серьезно рассматривал ее, маска отчуждения словно высыхающий на воздухе гипс схватывалась в ней. Он положил большой палец на нижнею губу. Как-будто хотел остановить, задержать и сказал, пока еще она слышала:

— просто жить.

Это была их первая настоящая встреча, после которой она не запомнила его имени, не помнила его внешний зримый образ, но впечатления от его характера, объятий и ломаный изгиб губ.

*** Латинские лабиринты (Агате 18 лет)

Запах книг отличается. Как и все в мире. Это банальное заявление. На нем не может быть построена ни одна из теорий. Даже плохонькие тезисы для курсовой на втором курсе университета с такой базой не защитишь. Да, все отличается, но с другой стороны все одинаковое. Вопрос “истинного” исследователя должен быть в другом. Агата перекладывала книги из большой коробки на лакированный пол деревенской библиотеки и рассуждала о том, что стоит ли использовать именно алфавитную расстановку книг на полках. Вот, если расставить книги по запаху? Как их тогда находить, и что создает уникальный запах книги: запах свежей типографской краски, тип используемой бумаги: лакированный журнал или серая папирусная бумага в книгах дорожного чтения, толстая белая бумага для бизне-литературы. Может все дело в годах книги: новые как и младенцы пахнут приятно, а отстоявшие в домашних сервантах и прошедшие многих читателей пахнут годами, помещениями, где стояли. Если рассуждать в таком ключе, то у книги запах должен складываться по сложной формуле…

Девушка достала еще одну книгу “Хорхе Луис Борхес. Проза разных лет” советское издание, пролистала желтые страницы, осмотрела темно голубую обложку.

— Борхес…, что-то латинское — прошептала она. Книга несмотря на возраст была почти новой и прекрасно сохранилась. Ее читали редко, либо небольшое количество людей. — а что если запах книги — это тот, кто читал книгу, кто написал книгу и тот, кто издал книгу?

— интересное замечание — произнес ровным хриплым голосом мужчина, а Агата от неожиданности вздрогнула, подпрыгнула и врезалась в стальную при ударе грудь.

— простите. — она опустила глаза. Мужчина принес очередную объемную коробоку.

Матвей Анкельсон по словам библиотекаря перевозил из столицы на дачу свою библиотеку, которая оказалась настолько большой, что часть книг он передавал деревне. Его жена присоединилась к инициативе мужа и еще на прошлой неделе завезла фургон новых романов, детективов, детских книг, приключений и исторических романов.

— ты искала Киплинга? — он проигнорировал ее лепет и протянул книгу, показывая, что не спрашивает, а скорее утверждает этот факт.

Агата посмотрела на протянутый том, потом на сильную руку. Нет, не накачанную, а именно сильную. И вдруг, в эту самую минуту ее настигло осознание: что тот, кто помог со Шреком, когда пес попал под колеса, тот, кто тренируется в ранний утренний час на обрыве у мостков парящего в невесомости дома и тот самый человек, что подарил ей милосердие в отношении своей души, когда подвозил ее к электричке — это один и тот же мужчина. Она его узнала. Удивление и шок парализовали ее. Бывает так, что какие-то вещи, поступки и мельком встречные люди западают в память, восхищают, влюбляют и поражают до обожания. Но в те минуты, знакомство оказывается второстепенным и ему совсем не уделяется внимание. А вот сейчас, когда внутренний мир не подчинен другим большим событиям, острое чувство настоящего настигло, время стало концентрированным, Матвей собрался в ней воедино.

Агата встретилась взглядом с мужчиной. Он рассматривал ее, изучал. Северные черты лица, спокойные и в тоже время суровые, высокие скулы, темно-золотые глаза и губы (нега разлилась по икрам и стопам) … линия верхней немного нависающей, идеальная по симметрии в покое, кривилась когда он говорил или складывал улыбку, недовольную улыбку, как сейчас. Книга все это время находилась перед ней.

— я могу ее почитать? — несмело произнесла Агата.

— да, можешь. — девушка взяла "Город страшной ночи”.

— спасибо. а на сколько, когда мне вернуть. Катерина не нашла… — Агата торопилась и каждый вопрос обрывался.

— отдашь, когда захочешь. Если сможешь расстаться. — ответил Матвей прямо без утайки.

— она ваша? — спросила Агата.

— нет. я купил ее, но не читал. — ответил Матвей.

— не… нравится? — с некоторым огорчением, что очарована автором, возможно на самом деле не столь уж и интересным, предположила Агата.

— она переводная. — ответил Матвей, рассматривая огорчениена ее лице, — я читал такую на оригинальном языке. Эту купил тебе.

— специально? — удивилась Агата и сердце замерло, ухнуло вниз, несмело застучало быстрыми ударами.

— да. Агата. Специально. — ответил Матвей.

— тогда, я оставлю ее себе. — сказала и захлестнули эмоции: поблагодарить, обрадоваться, спросить как он узнал про Киплинга?

— не стоит решать до того, как ты ее прочитала. — сказал Матвей и ветер воодушевления Агаты натолкнулся на его спокойный и холодный тон.

— возможно. а…? — она хотела спросить, но вдруг расстроилась, и стала листать страницы. Матвей поднял пальцами ее подбородок.

— ты хотела бы книгу, которую прочитал я? — спросил он как обычно напрямую.

— здесь их целые полки будут — упрямо и обидчиво ответила девушка, а ее пухлые губы собрались в бантик.

— я прочитал твои тезисы к курсовой — он улыбнулся уголком губ и вытащил сложенные листы из заднего кармана черных джинс.

— а….я оставила их на берегу — упавшим голосом сказала Агата.

В тезисах не было ни одной оригинальной идеи, она искала нить, драйв от темы исследования, но область оказалась скучной и уже полностью изученной до нее. Смущенно девушка взяла листки, все поля оказались исписаны чернилами.

— значит! — она радостно заулыбалась.

— это ничего не значит — перебил ее Матвей ровным тоном. — ты привлекательная, интересная, но я никогда не буду смотреть на тебя: ни как на девушку, ни как на ученицу, ни как на друга.

— не говори, если еще не попробовал, — прошептала в ответ Агата.

Матвей иронично усмехнулся в ответ на неожиданную смелость, протянул руку, подтянул оторопевшую девушку к себе за сарафан, приблизил губы и также тихо прошептал:

— не стану откладывать. — но не поцеловал, его лицо вдруг ожесточилось. Он отстранился и вышел.

*** Я все равно скучаю

Утро. Роса и розовый восход. Туман стоит над рекой, выходить на улицу зябко, но Агата одевает форму и спешит на мостки. Надо успеть разогреться и размяться. Когда боец над обрывом начнет невидимый бой с тенью, с закоченевшими мышцами повторять за ним не удасться. А мужчина, естественно, не замедлится, не повторит лишний раз. Агата очень надеялась, что он даже не подозревает о ней, и всякий раз, если оборачивался — пряталась. Специально приходила на мостки у парящего дома, выверяла угол его обзора заметно ли, что она тоже участвует. Боец, она его конечно знала — Матвей Анкельсон, тренировался к ней спиной, приемы было видно наполовину, да какое там — на четверть. И если не успевала повторить, то старалась запомнить, а потом в течение дня обдумать и нарисовать в дневнике. Иногда он двигался настолько быстро, что ее скорости не хватало и девушка останавливалась и наблюдала за мастерством, за танцем мышц при сражение с невидимой, но однозначно опасной тенью. Каждый раз в такие моменты ей казалось, что она чувствует движения внутренним зрением.

Солнце уже тронуло верхушки деревьев, когда Агата завороженно следила за двигающимся мужчиной. В этот раз она не запоминала, очарованная скоростью и необычностью переходов в приемах. Взгляд обычно пытался охватить его всего, уловить целостный образ и дух. Но в этот раз Агата почувствовала, что рассматривает, проходит по линиям, сплетениям мышц, следует за движениями от плечей, переходит к прессу и спускается вниз, странный жар течет по позвоночнику к бедрам, разливаясь там в тягучую каплю.

Матвей остановился, словно размышлял, а потом резко снял футболку, обнажив мускулатуру и повернулся в сторону Агаты, смотря прямо ей в лицо. Она не успела присесть, захваченная его движением. Он шагнул и капля неосознаваемого желания вспыхнула, щеки обдало жаром, она вскрикнула и тут же закусила губу. Не отрывая собственного взгляда.

Матвей плавно пошел в ее сторону, Агата быстро задышала, сердце застучало о ребра. Надежда, что он окажется рядом и страх от испытываемых ощущений, хотелось закрыться руками как пойманный зверек. Она обернулась по сторонам в испуге, что утро уже пришло в час, когда жители поселка выходят на улицы. И снова посмотрела на мужчину. Но его не было. Горизонт мирно нагревался взошедшим солнцем. Иголки сосен блестели в лучах, смеялись искрами. “Это был мираж?” — Агата не поверила своим глазам. Адреналин уступил место сердитости. Девушка спрыгнула с мостков и быстрым шагом направилась на соседние.

Она уперла руки в бока, расхаживала кругами по толстым, пропитанным лаком доскам. Глубокая складка между бровей сдвинула их так, что волоски кололи друг друга. Агата чувствовала себя глупой. Как и в библиотеке. Матвей отстранился, вышел, а она стояла и вдруг побежала за ним, врезалась в груду книг, на ходу восстановила стопку, угрожающую упасть с еще более громким грохотом, что в первый раз. Собрала сарафан в кулак, дабы избежать следующего столкновения с вездесущими шаткими пирамидами книг, и просто вывалилась на крыльцо библиотеки.

Свет после темного помещения заставил ее зажмуриться, но по звуку Агата поняла, что оказалась прямо в гуще людей. Библиотекарь, Алеся с мамой, соседка с мужем, директор местного магазина и супруги Анкельсон весело шутили, лишь мельком взглянули на девушку, спешившую получить объяснения у мужчины. Катерина обняла мужа за талию и кокетничала с окружающими. Ласковой кошкой она лишний раз прижималась к Матвею и поглядывала на реакцию остальных, ей доставляло радость их умиление. Безоблачное счастье молодоженов растапливало сердца. Соседи мило беседовали, с добротой говорили и грелись в уютных отношениях двух взрослых людей. Катерина никогда не останавливалась на полпути, игра доставляла ей удовольствие, просто позволить соседкам нежиться в умиление для нее было мало, она изредка вставала на цыпочки и чмокала Матвея. Агата из-под вежливо опущенных ресниц наблюдала за ним, дыхание выдавало ее возмущение, а сжатые кулаки еле удерживали на месте. Ее блондинка не могла обмануть, спина Матвея, сложенные на груди руки и едва заметно приподнятая губа в неприятии светских игр явно говорили про его нежелании поддерживать образ, разыгрываемый Катериной. Так подумала Агата. Матвей взглянул на девушку, бровь вопросительно двинулась вверх, глаза прищурились, а губы плотно сжались. Он обнял жену, Катерина игриво мяукнула. Тогда обхватил ее затылок и смотря в глаза Агате, Матвей наклонился и поцеловал супругу долгим, страстным поцелуем. Женщины тихо ахнули, смущенные и возбужденные силой, напором и чувственностью сцены. Мужчины понурили глаза, почувствовав неприятный подтекст, но не понимая полностью смысл этого жесткого и не романтического поступка. Директор магазина впоследствии часто вспоминал случай с благодарностью, он вдруг увидел истинное лицо Катерины через отношение к ней Матвея. Это сохранило ему свободу и уберегло от липких сетей интриганки.

Агата тоже поняла “сообщение Матвея для нее”. Он выбрал супругу. Слезы стояли в ее глазах, она спрыгнула с крыльца и убежала домой.

И сейчас кружила пантерой по мосткам, пытаясь определиться, обманулась ли она в видении или Матвей по-настоящему… "о чем, я думаю… — сказала себе Агата. На таком-то расстоянии. Почувствовал мой взгляд?! Разделся для меня… Он ведь женат. Женат… хотя. Скорее бы на в университет учёбу". Агата понуро зашагала к дому. Ее досада на себя дошла до такой степени, что она вернулась в библиотеку и до самой ночи расставляла книги. Но Киплинга, специально купленного, забрать домой не смогла. Обложка и страницы жгли ей руки, хотелось швырнуть и обидеть книгу. И девушка решила оставить её для всех, чтобы обезличить. Растворить личное, в других, в обстоятельствах.

*** Сосновая смола (Агате 19 лет)

Следующее лето началось неожиданно, бабушка сообщила, что нашла внучке занятие.

— помогать Катерине постоянно? — без энтузиазма спросила Агата.

— Конечно, милая. Замечательная возможность, поучиться, попробовать себя. Со строчкой в резюме о летней работы у тебя будут открыты все двери.

— Да они и так вроде не закрыты. — сказала Агата, но возражения приняты не были.

Девушка пошла посмотреть на место своей подработки в переделанной библиотеке. Половину книг вывезли, половину раздали местным или отправили в ящики с макулатурой. Вместо залов для чтения и хранения оборудовали комнатушки под аренду. Осталась лишь кладовая, заставленная как сказала библиотекарь ее личными книгами. Достойная женщина не выдержала борьбы с новой председательницей поселка и, чтобы пережить утрату деревенской библиотеки, почти не пользующуюся спросом, уехала к родителям в город. По приезду обещала забрать лично купленные вещи, Катерина милостиво разрешила. Скомандовала перенести книги в хозяйственное помещение для хранения уборочного инвентаря с протекающей раковиной и развешанными тряпками для просушки на батареях.

Агата присела в уборной, издалека различив знакомую обложку. Киплинг как и другие ее любимые произведения сырели, но были сбережены.

— Ох, мне так жаль, — сказала Агата и вытерла пыль с малахитового рисунка. — я и представить не могла. прости меня…

Она забрала все книги на участок, прочитала "Город страшных снов". Страницы, пожелтевшие от разводов, мокли в ее слезах теперь. Она скучала по Матвею. Обида прошла и единственное, что ей хотелось — встретиться и поблагодарить за тезисы, которые сохранила и написала по ним курсовую на отлично. Иногда думала “у меня в самой скучной теме на свете вышло что-то стоящее после его комментариев, а что получилось, если бы мы обсудили интересную тему?”

И сознание сразу цеплялось за его образ, пальцы непроизвольно дотрагивались до губ и проводили по линии, почти не касаясь, словно это губы Матвея. Все блоки и выстроенные психологические барьеры рушились, хотелось, чтобы он был везде: это он курил и дым не успел развеяться, это он шел и скрип половиц эхом отдается в толстых стенах старого сруба, это он стал ветром и колышет густой клевер и колючую осоку. Фантомы, щемящие сердце. Она сбрасывала путы самоконтроля и спиной падала в траву, захлебываясь от влюбленности.

Утро, Агата пошла на мостки тренироваться. Моросил дождь, тучи закрывали небо, продлевая ночь. Одинокой фигурой в уже промокшей спортивной мастерке девушка взмахнула руками и обернулась на дом Анкельсонов. Говорили, что Матвея нет в деревни, и он не приезжал еще в этом году.

Капли попадали на губы, ударялись о сухую кожу, растекались дорожками к уголкам и проникали внутрь. Агата рассмеялась, на вкус дождевая вода отдавала землей и червями (хотя откуда знать, ведь даже понарошку не пробовала их). Сегодня будет повторять приемы китайских бойцов из старых фильмов.

—

Раньше, больше трех лет, Агата занималась бальными танцами. В паре амбициозный партнер отторгал ее, эмоционально и даже на физическом уровне. Терпели друг друга из-за тренера — у обоих были прекрасные данные. К тому же, Агата обладала “абсолютным слухом”, чувством ритма и скоростью движений, а память как и слух отличалась совершенством. Однако характером не вышла, спокойная, вежливая Агата не могла показать страстность в танце, их пара получала высшие баллы по технике, а вот артистизм…

— Не хочу тратить на тебя силы. Ты не подходишь для меня, — сказал партнер прямо перед финалом. — ты как провинциальная актриса — больше кривляешься, чем выражаешь чувства.

— Но… — Агата не ожидала такого поворота, ведь их пара прошла отборочные и вот ее перед основным выступлением заменяют на другую?

Предательство. Не хотелось его осознавать, хотелось взять вину на себя. А что, если она станет лучше, исправится. Надо прислушиваться к критике, ведь он часто повторял, какая она неумеха во всем.

Она расстроилась, поехала на дачу, накупила мороженного и приготовилась переживать трагедию. Пока ехала в электричке, быстрые флэшбеки молнией сверкали в окне на фоне проносящихся лесов и ручейков. Ее вычеркнули из сборной, так легко отказались и завершили за нее карьеру. Агата сидела в пледе и смотрела телевизор в зале дома, родители задерживались. Скорее бы уже приехали, пожаловаться, зарыться в маму, а папа будет шутить и на утро она позволит себе почувствовать себя счастливой, потому что если признаться честно, то она уже чувствовала, что освободилась от чего-то тяготившего ее долгое время.

В пледе было жарко, Агата откинула разноцветные квадратики, она уже и переела, и скопилось много посуды рядом. Надо пойти помыть и позвонить родителям. Но в дверь дома постучались и вошли на кухню мужчины с Петром Николаевичем. Все были в полицейской форме, с напряженными лицами. Сказали, что родители попали в аварию.

— отец погиб сразу. — сказал один полицейский.

— чей отец? — Агата переспросила шепотом в сторону. — а мама?

В больнице мама умирала от травм неделю. Агата ночевала рядом, ухаживала, просила не оставлять ее так рано, и плакала, плакала и плакала. Мама в ответ улыбалась:

— малышка моя. Ничего. Поплачь. Я буду скучать по тебе. — обнимала ее кудрявую голову, гладила волосы и шептала, что сделать в банке, как поступить с квартирами, дачей, как выучиться и как не перестать любить.

— мамочка, сделай что-нибудь. — Агата не хотела верить, мама улыбалась только глазами и говорила, что не стоит печалиться, у них было много хорошего. В отличии от бабушки, они с Агатой счастливые.

Прошло много дней, но Агата так и не приняла ее смерть. Среди осени, через полгода заметила, что память странно ведет себя. Оказалось, что воспоминания “склеены”, придумано, что родители живы. Как бы и мертвы и нет. “…Просто жить”.

Агата собралась с духом и начала восстанавливать все. Попрощалась. Оставила лучшее из воспоминаний о дорогих людях, силу воли, улыбку, тепло и принятие слабостей, заботу вопреки усталости или болезни: “я все равно люблю тебя” — мама опускалась и стояла на коленях у кровати, обиженно сопящего в стену пятилетняго ребенка, которую отругали за неряшливую комнату и баловство. “ты всегда так говоришь, мам — отвечала уже весело Агата. — я тоже тебя люблю”. “Да, — мама грустила — я хотела, чтобы ты знала это”.

С танцами и со смертью родителей ушла и беззаботность. Агата перестала искать одобрения в других, не искала друзей, но и обидеть, задеть чувства кого-либо словом, либо поступком тоже не хотела. Она стала заниматься кунг-фу в группе для начинающих, а по утрам вставала и включала любые кинофильмы с яркими боями, прыжками и ударами.

Научилась медитации и каждый день тренировала свой контроль и умение стать зеркалом. Окружающие всегда ее любили за искренность, никто не заметил трагических перемен, напротив всем казалось, что девушка стала приветливой, веселой и невероятно интересной собеседницей. “Никто никогда не интересуется окружающими” — говорила Агата себе, и при встрече со знакомыми взгляд становился “зеркальным”: была вежливой, тактичной, улавливала настроение, желания и темы интересов собеседника. Многим казалось, что они очень хорошо ее знают. Агата давала возможность людям поговорить о себе. Каждому после такого рассказа чудилось, что она тоже участвовала в их самопрезентации, и что у них на удивление много общего. О, конечно, разве кто согласится упустить случай поговорить о своем (“о важном”) при таком приветливом расположении. А Агата, а что, она была не против! У собеседника не оставалось осадка, дескать он раскрыл все свои лучшие стороны, а она просто умолчала о себе. Нет, напротив, предельно бережная тактичность в общении создавала желание продолжать знакомство.

— а где бабушка? — спросила Агата у юриста, когда ей объясняли ее текущее материальное положение дел.

Так как ей было почти почти 17, то до совершеннолетия двоюродная сестра мамы — тетя Марина оформила опекунство. Родители Агаты жили обеспеченно и щепетильно подходили к планированию будущего, поэтому у юриста лежали документы с различными сценариями передачи имущества, управления счетами, инструкции как быть их дочери в случае А, случае Б … даже в случае абсолютного апокалипсиса мира. У Агаты во владении оставалась большая квартира в столице, участок в Аукшино, квартира бабушки, владение частью гостиницы на пополам с тетей Мариной, средства на обучение, пенсионные фонды родителей.

Активный доход и все акции отца предполагалась переводить под управление юридической фирмой и давать право на распоряжение ими Агате после того, как она самостоятельно заработает свои первые деньги. Отец обучил ее финансовой грамотности, несмотря на веселый и легкий характер, он был скорее тираном в отношении финансов, считал что только работающий человек имеет право на получение наследства. Агата в этом соглашалась с ним, во-первых, потому что думала про работу более в развлекательном ключе. Она как и родители не сидела на месте и занималась любимыми вещами — наукой, программированием, финансами. Во-вторых, начать собственное дело с нуля, с нулевым капиталом и вырасти как компания — казалось ей приключением. Трудиться не боялась, а большой любви к красивой жизни тоже не было: “комфорт, когда ты можешь мир увидеть, съесть пирожное в кафе и купить самое красивое белье, потому что оно нравится — намного важнее, чем жить как лакшери персона”. Так она говорила отцу и он смеялся “все верно, но все не так просто. Милочка”. “Не надо врать, пап. Все просто. Если надо — сделай. Все просто”. Серьезно отвечала Агата и закинув рюкзак на плечи шла на тренировку, с таким видом словно на каторгу. Это ее “простая” максима относилась к решимости. К принятию решения и ответственности, а добиваться результата, конечно утомительно (“ты чего такая бука” — “я тружусь ради наследства. Хотя зачем мне наследство, если я уже тружусь?” “ахахаха, милочка, я же говорю все не так просто”- отвечал отец и встречал скептический в отношении его веселья взгляд своей кудрявой дочери).

— ваша бабушка помещена в психиатрическую больницу. — ответил юрист.

— но, — нахмурилась Агата.

— я должен вам сообщить, потому что я был не просто юристом. Ваши родители останутся навсегда мне друзьями. Твоя бабушка, Агата, спровоцировала аварию. Твоя мама рассказала, что старуха во время движения набросилась на твоего отца из-за какой-то фразы, начала хватать его за руки и лицо и он потерял управление автомобилем. Это то, что было сразу после аварии. Бабушка твоя сначала подтвердила все. Она единственная, кто не пострадал в аварии. Однако в последствии отказалась от своих слов. Она притворилась, что у нее было состояние аффекта.

— такое… — прошептала Агата. — если она не принимала лекарства. Если ее что-то спровоцировало… папа не верил ей. Не верил, что она их принимает.

— она будет лишена статуса дееспособности, и она сама не сопротивляется этому. Так как прекрасно понимает, что если это не сделаете вы, то я сам подам заявление на рассмотрении дела о непреднамеренном убийстве двух человек. Твоих родителей.

— я понимаю. — ответила Агата. — доктор говорил, что прогресс возможен. Но…

— иногда надо перестать стараться и позволить вещам оставаться там, где они должны быть. в психушке. — сказал юрист.

— люди не вещи… я понимаю, что вы имеете в виду… понимаю — отвечала призрачным голосом Агата. — а может и нет.

—

Агата скинула мастерку, встала в начальную позицию и начала разминку с криками “уааа” и четким звуком ударов, словно кто-то хлопал полотенцем. Пафосные удары супергероев перемешивались со сложными приемами Матвея, движения набирали скорость и складывались в виртуозную последовательность. Агата увлеклась, сосредотившись только одной ей слышимой мелодии и рисунке битвы. Самое сложное в спарринге с тенью — представить удары противника такими, чтобы он бил беспощадно, непредсказуемо. Через полчаса девушка перестала выкрикивать, а замерла змеей, ее воображение видело перед собой опасность, от которой было страшно пошевелиться. Есть только один удар, девушка вдруг пружиной выпрыгнула, ноги вертушке развернули ее, она потеряла точку опоры, поскользнулась на мокрой древесине мостков и упала в реку. Выскочив из студеной воды на мостки, села, обняла колени и застучала зубами. Река ожгла ее пастью, вгрызлась в оголенную кожу живота. Перед глазами стояла смерть. Всего лишь воображаемая.

Спустя неделю Матвей приехал в Аукшино. Они столкнулись на прогулке собак в сосновом бору. Шрек побежал в сторону и вернулся с лаем и компанией, огромный алабай напугал девушку, подошел в плотную и мокрым носом, нависающими над клыками, обнюхивал подол ее платья. Она вжалась в сосну, кудри тут же зацепились за кору.

— интересно, наша встреча когда-нибудь начнется не с твоего испуга? — сказал Матвей, он стоял метрах в тридцати перед ней и не отзывал пса.

— интересно, — ответила Агата, — она когда-нибудь закончится не с твоего молчаливого ухода?

— не сегодня. — Матвей потушил только закуренную сигарету — Клык.

Если бы речных чаек интересовали люди, то они могли бы сплетничать, что странные двуногие существа, улыбаются без причины, стоят подолгу, подпирая деревья, словно их приклеило смолой, и просто смотрят на реку, а утром счастливые бегут, чтобы махать руками в синхронном ритме на большом расстоянии друг от друга.

*** Искажение пространства на Роу-га-33

— Господин Матвэй, — проговорил Серентус. — я готов к расчетам. До вашего запроса, я не обнаружил здесь искажений в пространстве. Потенциально, я могу предположить, что сканировал зону около дома, зону для обеспечения первичной безопасности.

— Спасибо. — сказал Матвей и положил планшет на мостки.

Опустившись на одно колено, он провел пальцами по доскам. Его взгляд искал точку, c которой было бы видно замершую в боевой готовности Агату во время борьбы с гигантской змеей с планеты Роу-га-33.

— Я сделаю расчеты вручную. Деактивируйся в течение минуты.

Деревянные мостки скрипнули, когда Клык сел. Большой пес невозмутимо посмотрел на хозяина с видом, что он не тот, кто переедает, но позу долго не выдержал, высунул язык и улегся на лапы. Матвей едва заметно улыбнулся и потрепал его за ухом.

— помоги мне, Клык. — сказал мужчина и пес с готовностью посмотрел на него.

Матвей надел ему ошейник с острыми прозрачными шипами и отвел в начало мостков, положил рядом планшет и присел перед мордой.

— я активирую приборы. Ты нажмешь лапой на планшет, когда я произнесу “Сир-хе”. Пространство будет искажено. Тебя защитит ошейник. К граням не подходи. Понял?

Клык серьезно смотрел в ответ.

— Здесь на Земле не может быть пространственных дыр.

Матвей поднялся, снял рубашку и ботинки. По бокам мостков он расставил небольшие черные ящички и босиком встал на место, где балансировала Агата перед прыжком. На правой груди Матвея мерцала такая же татуировка как и у Михаила: волны, сдерживаемые кругом и треугольником, только цвет вод бушующего шторма был цветом красного золота. Из черных кубов появились тонкие лучи, прошлись по засветившимуся на коже треугольнику, сканируя. По завершении, лучи начали образовывать вокруг мужчины купол, маскируя происходящее для стороннего наблюдателя так, что если бы кто-то стал в предзакатное время смотреть на реку, то увидел бы мужчину с собакой, мирно сидящего на лавке мостков.

Матвей взмахнул кистью, перед ним из лучей проектора появился экран, он задал команду. Прошло несколько минут, внутри купола ничего не происходило, реальность не изменялась. Матвей вновь вызвал меню на экране: планета Роу-га-33 вне зоны доступности.

Он задумался, значит его предположения верны. Случайности не было.

Несколько часов назад по времени планеты Роу-га-33 и неделю назад относительно земного времени Матвей с Михаилом находились в дипломатическом блокпосту. Желтые пузыри висели в атмосфере, сквозь них переливалась голубыми и сиреневыми лучами звезда, согревающая планету. Блокпост находился на поляне, окруженной скалами. Их поверхность кирпичного оттенка выглядела обезвоженной, породы камней твердыми, а воздух вязким.

Планета, закрытая для посещения, относилась к категории опасных. Среди ее жителей не было миролюбивых, дружить и общаться никто не хотел. Анкельсоны устанавливали только транспортные торговые порталы. Агрессивные существа предложили натуральный обмен: жители Роу-га-33 получат технологию для выращивания искусственной еды, межгалактическое объединение и дочерние корпорации Анкельсонов получали ценное сырье.

Серпентины принимали оборудование. Превосходящие гуманойдов в росте и ширине, с клыками, бронированным телом существа соблюдали военную дисциплину. Расставленные по периметру не шевелились, застыли статуями, слушали вибрации вязкого воздуха, отдельная группа занималась погрузкой оборудования и трое, самые важные по старшинству, контролировали процессы и обсуждали с командой Анкельсонов точки расположения оборудования на планете. Матвей и Михаил никогда не отказывали в помощи. Управляющие серпентины с доверием прикрывали глаза, показывая уважение к сильной семье. Позволили изучать планету, и на больших проекционных мониторах позволили вместе проектировали инфраструктуру для обеспечения жителей едой: кто и как вырастит белок, кто доставит, как будет обучать работе на оборудовании. Изнурительные столетия войн на планете лишили ее собственных инженеров, но не лишили мудрости. Управляющие заботились о своих.

Черная молния ударила в пузырь и разрезала пополам, вязкая жидкость полилась на сухую поверхность. Камни затрещали и зашаркали от соприкосновения друг с другом. Странный отблеск и искажение пейзажа, будто голограмма сбоку, привлек внимание Матвея, он отошел от группы командующих. Брат взглянул на Матвея, тот взял со стола световой меч, и Михаил кивнув, чтопонял, продолжил объяснять серпентинам особенности архитектуры цеха еды.

За пределы поляны украдкой уползал один из охранных серпентинов с выражением полного восторга от адреналина охоты. Осторожно, не производя шума на шершавой почве Матвей дошел до скал, прислонился и прислушался, пытаясь определить, где находится серпентин и есть ли кто-то еще. Подул ветер, он вдохнул, но ощутил запах и тепло лишь одного существа. Нахмурился, у него появилось нехорошее предположение. Практически не создавая вибраций тягучего воздуха, он вышел из-за скалы, там мерцал открытый портал к Земле. От увиденной картины зубы сжались так, что скулы заострились, а жакет натянулся от вздыбившихся в ярости мышц.

Змеевидный монстр подрагивал хвостом. На мостках у реки танцевала девушка, тренировала боевые приемы в музыкальной последовательности. Ритм ее мелодии и привлекал и гипнотизировал внимание гигантской змеи. Сначала воин просто наблюдал, а потом в нем разгорелся азарт охоты, он пытался схватить девушку. Она видела его как мираж и не понимала опасность. Ловко уходила от ударов, продолжала свой ритм, который сначала дразнил, но потом начал злить серпентина. Портал между планетами был открыт со всеми нарушениями протоколов. Кроме того, что две закрытые планеты никак не могли быть соединены, так и тот, кто открыл портал специально оставил возможность физического контакта без перемещения. Иначе говоря, в созданном пространственном коридоре серпентин мог схватить и укусить девушку, но перетащить к себе не мог, и умерла бы она на своей планете.

Борьба зашла слишком далеко, воин в боевой ипостасии приготовился атаковать. Его наивная и хрупкая соперница замерла, интуитивно почувствовав угрозу. Потеряв ритм ее движений серпентин остановился, выжидал.

Матвей прикрыл глаза, чтобы воссоздать в сознании образ Агаты и предугадать ее действия. У него будет не больше нескольких мгновений, чтобы незаметно подобраться и помешать атаке. Перед ним всплыла прошлогоднее воспоминание в библиотеке. Пухлые, приоткрытые в ожидании, губы, казалось, если дотронешься, то ощутишь под кожей сок, как у спелого фрукта, и оторваться уже не будет сил. Глаза темного сапфирового оттенка смотрели на него открыто с безусловной любовью и уводили мысли в неправильном направлении. Он сосредоточился на коже шеи и начал движение между ударами сердца Агаты. Змея, опьяненная страхом жертвы, не обращала внимание на выверенные движения Матвея, подбирался в коридор так, чтобы оказаться на территории Земли… У граней портала вязкий воздух редел, образуя дымку.

Агата еще собиралась с духом. В ней мало силы, но отличная скорость. Когда по утрам она тоже приходила тренироваться, становилась далеко, чтобы его видеть, но чтобы он как ей казалось не заметил ее, то не просто копировала его движения, а импровизировала и добавляла танец там, где не успевала рассмотреть целиком. Ей нравилось “картинка”, поэтому мешала настоящие удары с постановочными, подсмотренными в фильмах, и шаги между ударами заменяла на танцевальные па. Это придавало очарование и непредсказуемость в борьбе с неискушенным соперником или вот как сейчас дразнило серпентна, злило и заставляло бездумно увлечься жертвой. Но когда она атакует, у нее не будет и шанса нанести даже малейший урон бронированной и натренированному на убийство змееподобному войну.

Он уже видел ее напряженные руки, отвлекающие на себя внимание серпентина. Ноги в полуприседе подрагивали. Правая стопа повернулась, Матвей сделал шаг, серпентин заметил общее движение и не распознал нового соперника между собой и жертвой. Его хвост заострился, он подобрался, Агата переместила вес на правую толчковую ногу. Мгновение. Девушка пришла в быстрое движение, серпентин бросился в атаку распахнув пасть. Матвей ступил на мостки из граней портала, левой рукой толкнул Агату в воду. Правой активировал световой меч и разрезал змее челюсть. Потом он спрыгнул с мотков в коридоре на территорию Роу-га-33.

— Сирэ-ка. Закрыть портал. — проговорил злым, но спокойным голосом. Его браслет и татуировка засветились зеленым. Грани исчезли.

Окровавленный змей, раздувая капюшон мышц, в удивлении уставился на Матвея. Самоконтроль растерялся и раздраженный, разъяренный, ущемленный в своем самолюбии он с шипением напал снова. Матвей поменял захват, щелкнул переключателем, и меч лазерной дугой лег у плеча, как щит. Соперник налетел на лезвие. Шаг назад, изменение вида меча и атака, Матвей разрубил с треском громадное тело серпентина.

***

удар-удар-удар-удар, разряд электрического импульса. Цифровое сердце вовсю стучало. Серентус спрятался. Он дышал и его кодировка плясала в неудержимом ужасе. Он был растерян еще пару секунд, а потом ринулся прятать то, что натворил.

***

Поднялась тревога. Низкие частоты, доступные для змей видимой волной ударялись в облака, чья внутренние малекулы шевелились и становились слышимыми для гуманойдов. Матвей, выключив меч, злой походкой возвращался к блок-посту. Навстречу ему бежал вооруженный отряд. Они окружили его, но руководитель отряда встретился глазами с Матвеем, тот положил руку на свой меч, указывая на свое “право” и намерение защищаться, и серпентин отдал приказ отправляться к трупу воина, а сам обратился к Матвею.

— что произошло?

— ваш воин был замешан в нарушении пространственных перемещений. Я вынужден был его ликвидировать. — ответил Матвей.

— Пространственных перемещений? Если он заметил открытие портала… — шипение выдавало, что серпентин не уверен в том, как следует поступать, поэтому тоже развернулся в сторону блокпоста, решив сопроводить Матвея самостоятельно и доложить руководству, чтобы те уже провели дознание и решили, что делать.

Но Матвей естественно не ждал никаких докладов и процессов разбирательств. Он вошел на блокпост и начал задавать вопросы первый: какие инструкции были даны войнам? Какова природа — почему тренированный воин сорвался и побежал охотится.

В расследование включились все, вывели на проекторы записи с датчиков на блокпостах, чтобы понять — кто, почему и зачем нарушили международные протоколы безопасности… Ответы были неопределенные и серпентины испытывали стыд и уже не понимали, как исправить ситуацию. Страх, что доверие к ним потеряно и так необходимые технологии для питания населения будут отозваны, охватил их. Матвей задумчиво смотрел перед собой:

— почему Земля? — спросил Михаил. — Там ведь нет датчиков.

— даа. Портал открыли неполностью и в “странном” месте, которое уменьшает вероятность того, что это было совпадение или ошибка.

— Это может быть ошибкой? Ты же завез в Аукшино платформу для тестирования? — Михаил перебирал все варианты, от которых следует сразу отказаться.

— да, привез. Я отправлюсь в Аукшино. — он повернулся к руководителям серпентинов. — Мы приносим вам извинения за данный инцидент. Мы компенсируем семье погибшего пенсию. Просим вас сообщить о традициях, когда мы с достоинством можем выразить свои соболезнования и сохранить светлую память для его близких.

— конечно, — змеи кивнули.

— все наши договоренности будут сохранены, однако нам необходимо учитывать произошедшие с точки зрения безопасности. Транспортные артерии следует обезопасить. Я прошу меня извинить, я покину планету.

В комнате потеплело, испуганные руководители расслабились и даже улыбнулись, обнажая острые языки и клыки.

***

— он, — блондинка говорила громко, — даже не подозревает. Но ничего не происходит. Как мне быть? Я подсовывала своих подруг, я нанимала специально девушек. Он ими совершенно не интересуется. Я иногда даже думаю, а как же он со мной сошёлся то? Ахах ха, может быть он меня любит всерьез? А я так не ценю. Ахах ахах

Катерина рассуждала по телефону о насущной проблеме и смотрела на берег. Она хотела придумать план как избавиться от своего супруга, но остаться при деньгах и конечно принести патенты. Прагматичная девушка верила, что если вы мысленно задаете себе цели или ставите вопросы, ответы на которые кажутся совершенно недоступными, то спустя время ситуация проясняется и прекрасные идеи приходят в голову. Она смотрела как вдалеке купается внучка Александры, этой навязчивой и раздражительной старухи. И отчего-то стучала ногтями по столу.

— что за шум, это я пытаюсь заварить себе кофе. Да работай же ты. — Катерина злилась, в доме без Матвея ни с того ни с сего отключался свет, переставала работать техника, сначала она вздыхала и закатывала глаза на высокие технологии, но теперь просто била рукой по кофеварке.

— да не вольер открывай, а кофе! я хочу кофе. — она закричала куда-то в пространство и отключила своего собеседника.

— что значит у меня нет прав. Я тут хозяйка! какая идентификация? что ты мне дуришь голову. Ты кофеварка или что?

Из вольера на улице выбежал Клык и побежал по деревне. Он несся над травой и с визгом остановился, пригнулся и снова побежал уже в сторону своего дома. Он догонял Шрека.

— черт, теперь еще и псину эту ловить. Как я ненавижу этот дом! — Катерина продолжала тыкать в кофеварку.

— погоди, Шрееек, — за собаками так же быстро бежала Агата. — не забегай за забор!

Оголтелая кампания как раз оказалась у дома. Агата пыталась словить юркого терьера, а Катерина с каким-то шоком смотрела на прибор.

— Пиип, — раздался сигнал и кофеварка включилась.

*** Испанский стыд. Колбаса

Они сидели на каменном фонтане и солнце палило несчадно их уже почерневшие от загара плечи. Шрек прятался под ногами Агаты, высовывал язык и жарко дышал на щиколотку. Вика с тяжелыми стонами переворачивалась на краю фонтана, лежала на спине и прижимала руку ко лбу. Алеся сгорбившись стояла и хмуро рассматривала свои новые босоножки. Девушки ждали открытия магазина с обеденного перерыва, но продавщица задерживалась и их мука под солнцем казалось будет длится вечно.

— господи, как я ненавижу эту колбасу. — сказала Алеся.

— давайте придем вечером. — предложила Агата.

— вечером все разберут, — протянула Вика. — не кряхти уже, мать. Дождемся.

— конечно, Васька небось хочет бутербродов. — сказала Алеся.

— а кто их не хочет? — хмыкнула Вика. — я тоже хочу.

— а ты не думала, что вот зря вы вместе. Сколько тебе, 20? А уже и парень есть и живете, готовишь ему. Смотрите телек, планируете отпуск. И так всю жизнь. Все самое прекрасное уже для вас прошло. Тебе 20 лет, а уже все прошло, влюбленность, флирт, легкость, свидания и романтика.

— сдалась мне та романтика, я человек домашний, а Васек человек хороший. Это главное. — сказала Вика стандартные фразы.

— через 10 лет ты будешь с целлюлитом, толстая как в рекламе «биосистемы», венозное расширение на твоих ногах, немытая посуда и котлеты, котлеты, семейные трусы твоего Васюшечки. А он будет смотреть по сторонам, уйдет….

— Агата с Викой переглянулись и покатились со смеху. Плохое настроение Алеси обычно выливалось в предсказания будущего, ужасающего концентрацией всего самого плохого.

— не волнуйся, он любит меня такой как я есть, с большой жопой, а вены оли никакой не играют. — подруга поднялась и похлопала по ноге Алесю.

— это сейчас. А потом? Думаешь почему мужики изменяют? — Алеся не успокаивалась.

— давайте потом придем. — предложила Агата.

— а ты? — Алеся напала снова — ты вообще молчи.

— какая муха тебя укусила? — Вика начинала сердится.

— потому что мне это просто надоело. Вы как сонные тетери. Одна уже похоронила себя в браке. Вторая богачка, ей вообще ни о чем думать не надо. Ой, я буду учится. Ой, я могу позволить себе летать в облаках. Ой, Матвей…

— где?! — Агата встрепенулась, но по злому смеху Алеси над ее наивной невнимательностью поняла, что подруга передразнивает ее. Нахмурилась вместе с уже поднявшейся и сложившей руки на груди Викой.

а ты что? Типа бедненькая? Типа ты тут не можешь парня найти себе? Типа в универ не можешь пойти? — сказала Вика.

— да. Я не такая! Мне родители не оставили богатства, чтобы я могла позволить себе что хочу. И я не такая глупая, чтобы думать, что простой Васька или Петька будет меня всю жизнь за ручку держать и души во мне не чаять.

— а что бы ты хотела делать? — спросила Агата, а подруга закусила губу и расплакалась. Девушка обняла ее. — что случилось?

— я бы хотела быть как эта богачка Катерина, девочки. А какие у меня шансы? Что много еще свободных Анкельсонов ходит? — всхлипывала Алеся.

— один так точно, — Вика немного смягчилась.

— вы не понимаете, в какой мы уже тюрьме. Наша молодость — единственная возможность. И мы вместо того, чтобы лежать на пляжах, кушать вкусную еду, улыбаться в камеры, мы всегда будем зависеть или от «папиков», это они после того как сфотографируют нас в нашей лакшери жизни будут подходить со своими пузами, садиться на наш крем, оставленный на шезлонге, чтобы ножки смотрелись на фотках лучше, и ждать оплаты. Или второй путь — горбатиться из последних сил, а потом ехать с кучей детей на этот галечный пляж, мазать жирную спину своего уже подпитого мужа и молиться, чтобы ребенок не обосрался и его не пришлось мыть в море. Будем молиться о тишине и пяти минутках, когда мы можем представить себя счастливыми. Как моя мама! Как моя мама! И я даже не знаю, какой из двух вариантов хуже.

— а если заработать самой? — робко спросила Агата.

— как? Когда? — воскликнула Алеся. — тебе не хватило этой работки у Катерины, что нас в ментовку как шлюх забрали. Агата, твои родители погибли, но ты горя не понимаешь.

— я не могу распоряжаться наследством просто так. Я должна работать. Но мне это нравится. Папа всегда говорил, что любая профессия может принести деньги. Не обязательно … просто ты очень спешишь.

— и между прочим, работать на Катерину была твоя идея. Я может и буду жирной многодетной матерью, но мозг у меня на месте. В отличие от вас я не пошла. — Вика уже рассердилась.

— у меня не было выбора. Я не хочу быть бедной. Катерина мой единственный шанс. — устало сказала Алеся.

— твой «папик» от бизнеса. — бросила Вика и пошла в открывшийся магазин.

— почему ты не веришь в карьеру? — спросила Агата.

— потому что у меня не розовые очки. Карьера это усложненный «папик» в любой стране. Я завидую тебе, ты не понимаешь какое счастье подарили тебе родители. Единственная свобода — это богатое наследство. Единственная. А ты тратишь свое время на глупую влюбленность в женатого мужика. — сказала Алеся и тоже пошла в магазин

— Что?! — Агата покраснела.

— А что? — обернулась Алеся. — Вика пришла за колбасой, чтобы Васюшку накормить, я — чтобы с матерью приготовить бутерброды и выиграть конкурс Катерины на Фестивале. А ты? Зачем тебе колбаса? Ты пришла, чтобы увидеть Матвея, Агата. Неужели ты не понимаешь, что все видят как ты бегаешь за ним?

— за ним не бегаю. — сказала Агата. — я просто…

— он женат. Агата. Женат. И твоей влюбленности тебе никто не простит. Никогда. Ему да. Он богач, он может делать все что хочет.

— не глупи, — Агата улыбнулась. — я ему не нужна. Возле него такие красавицы. Я бы хотела с ним подружиться. Поболтать о книгах, кино и науке. Ты же знаешь. Он ….- и тон девушки стал нежным и грустным. — он уже отвергал меня. Так что не стоит переживать, если я на него посмотрю издалека.

— Вика — дура! — сказала Алеся и сжала ладонь подруги, они смотрели друг на друга стеклянными от наполнивших слезами глазами.

***

— Агата, ты можешь мне помочь? — бабушка Александра вышла на кухню, где под большой лампой, дававшей желтый свет, Агата скинула на стул мастерку и распускала тугой хвост.

— конечно! — она улыбнулась. — Минуточку, я переоденусь после тренировки.

— Нет, нет не переодевайся. — бабушка замахала руками. — Твое темное трико как раз очень пригодится.

— о, что-то кажется у меня есть дела… — грустно пошутила девушка. Она предчувствовала, что сейчас ее подрядят на очередное сомнительное дело, от которого, конечно же, сложно отказаться.

— дорогая, очень смешно. — Александра съязвила на шутку. — Поверь, мне, если бы я обладала такой гибкостью как ты, то я бы никогда не обратилась за помощью. я же не прошу для себя, или потому что я не хочу. Просто я действительно не могу сама это сделать!

— бабуль, не тяни. Мне уже нехорошо. — Агата присела на стул.

— дорогая, — бабушка начала “издалека” тактичным тоном. — ты же знаешь, где живет Катерина?

— Катерина Анкельсон? — Агата выпрямилась и нахмурилась.

— да, да. — закивала активно, сбиваясь с изящной провокации на быструю манипуляцию.

— ну, конечно, — ответила Агата, сдерживая внутреннюю бурю эмоций. — я знаю.

— ааа, ты была у них на участке. — вспомнила Александра.

— нет… — Агата отвечала очень осторожно. — только по дорожке к дому приходила, когда Катерина пригласила меня один раз.

— ну, это не так страшно. я уверена ты быстро разберешься. — снова деловито сообщила Александра свое видение плана.

— в чем? — раздражение прокралось в тон Агаты.

— в расположении ее теплицы. — снова переключение на невинность и манипуляцию.

— эээ. так может попросить саму Катю, чтобы она показала дорогу. — рождавшиеся предположения о бабушкиной задумке не нравились девушке.

— Ахахаха, милая. Какая ты смешная. Нам надо пробраться в ее теплицу тайно… — бабушка перешла на шепот

— тайно, зачем? — зашептала Агата в ответ.

— ты же знаешь, что на фестивале будет конкурс на лучший экзотичный фрукт. С ее деньгами ей ничто не составляет вырастить и выиграть! — возмущенно закончила бабушка.

— иииии? — спросила Агата.

— это не честно! у меня нет таких денег. — продолжала возмущаться бабушка.

— А что ты хочешь от меня? — спросила Агата.

— чтобы ты забрала ее растение. — четко выговорила бабушка.

— ахахах — Агата неловко рассмеялась с облегчением, потому что на такое она никогда не согласится, а значит сомнительное предприятие отменяется и вечер можно провести в мечтах и чтении. И она уже весело спросила — хочешь присвоить себе чужое растение?

— нет, — сказала Александра. — Смотри. Ты просто заберешь его до фестиваля, а потом вернем обратно. Как бы просто позаимствуем на время. Ничего криминального.

— ахахаха — Агата снова рассмеялась, словно разговаривала с неразумным ребенком. — нет.

— что? — старческие брови сдвинулись и кости заскрипели в ярости.

— нет! — Агата встала.

— Агата! — сухая женщина сбросила придурковатость и повысила тон.

— Бабушка, ты предлагаешь, мне проникнуть на чужой участок и совершить кражу со взломом. — девушка совершенно спокойно поясняла свое “нет”.

— просто позаимствовать. — настаивала Александра.

— какая разница. — сказала Агата, но в ней мелькнуло сочувствие, бабушка как ребенок — так хочет выиграть и тогда она сказала ласково. — Может ты выиграешь. К тому же Катерина твоя подруга!

— нет, в соревнованиях каждый за себя. там нет подруг. — Александра вздернула нос.

— это просто праздник овощей — садоводческая ярмарка первого урожая, который мы сами и придумали! Ты, я и твои другие подруги. — Агата виновато улыбалась, что плохо у нее получается снять бабушкину тревогу за победу, настроить на дружественный праздник (“ну вот, почему с приходом Катерины все так зачерствело?”).

— это не просто Овощной праздник! Там конкурс, конкурс и приз на нем — это признание, авторитет. это слава! — и в произнося эти слова черные глаза Александры пылали огнем желания этих “призов”.

— призы надо завоевывать честно. — вздохнула Агата, отказывать всегда крайне утомительно.

— Агата! — женщина топнула ногой.

— Ну введите правила, которые бы позволили всем играть честно. — теперь обозначая свое нет, девушка мотала головой.

— все правила утверждает Катерина, а она не пойдет на то, чтобы проиграть. Значит, она уже сама первая играет нечестно.

— бабушка… — девушка предприняла еще несколько попыток, но компромисса не было и Агата уже молилась, чтобы случай помог ей избежать неприятностей.

Мягким отказом она загнала себя в угол и стало очевидно, что ей придется делать то, что придумала ее бабушка, потому что старая женщина не была столь же великодушна. Она хотела свою славу и ей было все равно, что говорит внучка.

— там сегодня никого нет, Катерина не приедет до самого фестиваля. — бабушка не унималась.

— а её муж? — Агата спросила и похолодела от осознания во что вляпывается.

— по-моему, его нет. — бабушка уже почувствовала слабину и расслабленно заулыбалась.

— по твоему? — Агата начала паниковать.

— ну что ты, Агаточка, не беспокойся. В любом случае, он по вечерам он сидит дома в своей библиотеке. — сказала бабушка.

— откуда ты знаешь, чем он занимается по вечерам? — спросила девушка в отчаянии.

— Ну уж точно не в теплице сидит. — рассмеялась Александра.

— ну бабушка, ну а если он меня поймает? — спросила девушка.

— придумаешь тоже. Нужно ему что ли ловить девчонок. Он женат, не будет он такими глупостями заниматься. Нужна ты ему больно. — бабушка презрительно хмыкнула.

— Бабушка… — боль полоснула в душе.

— милая все все. — Александра не заметила, она была в мыслях, что сможет победить. — Такое пустяковое дело.

Через полчаса, Агата собралась морально и полезла на забор Анкеьлсонов со стороны реки, ближе к видневшейся крыше теплицы. Бабушка, как только убедилась, что внучка перелезла, быстро поспешила домой, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Вообще, девушка не собиралась ничего красть. Агата подумала, что просто походит по участку минут десять и вернётся домой. В конце концов, она успокаивала свою совесть и малодушие, что в очередной раз пошла на поводу у бабушки — они с подругами не раз залезали в чужие огороды за сливами, грушами и малиной. “Традиционное приключение юности — лакомится фруктами по ночам” — говорила она себе.

Агата облокотилась о забор и посмотрела на дом. Черными острыми углами он впивалсяя в чернильный горизонт ночи. На втором этаже в глубине дома горел свет. Матвей дома. И по ногам разлилась терпкая нега, смесь страха, стыда и чистой радости, что он так близко. Она пробралась к нему как ребенок, который иногда просыпается ночью, когда взрослые еще не спят, а живут своей иной жизнью, освобожденной от забот. И он встает, и крадется на приглушенный за дверью свет послушать разговоры, посмотреть на смех и радость, так редко проявляемый при них.

Девушка вдохнула. Лето, теплый вечер и воздух, пропитанный тоской и влюбленностью. Она как русалка, заплыла далеко и запуталась в своих эмоциях. Никак не скинуть эти путы. И тут уловила быструю тень.

— о боже, — прошептала девушка и поспешила укрыться от алабая, который на своей территории мог разорвать ее как воришку. — и поделом.

Агата попробовала выбраться назад через забор, но со стороны участка он был абсолютно гладким, не за что было зацепиться. Агата в панике метнулась к стеклянному строению, тихое рычание приближалось, умный монстр загонял ее. От паники ноги заплетались, а сердце от страха мешало сглатывать. Ускоряясь, она ощупывала дверь, почему нет ручки? Только бы открыть, бег мягких лап совсем близко, удар, мгновение, дверь распахнулась.

— Ааа, только бы не выпустить дверь из рук. Хлоп!!! — стекло задрожало от резкого удара, врезавшегося носа. Клык тихо ощерился на нее с другой стороны.

— прости… я уйду, честное слово. — прошептала она и выставила перед закрытой стеклянной дверью ладони. И упала духом, что теперь делать?

Как мышь в мышеловке. Сколько же придется тут пробыть, может до утра, пока Матвей не пойдет на тренировку и заберет с собой собаку. Агата пошла между столов с растениями. Высокие стеллажи с ящиками, длинные подвесные грядки и выключенные лампы. Не похоже на теплицу, скорее склад. Она остановилась у одного куста, волосы шевельнулись, девушка обернулась и едва успела закрыться руками. Собака, рыча кинулась, опрокинула ее и впилась в руки, не позволяя сопротивляться и даже кричать о помощи. Мощная лапа наступила ей на ключицу.

— не надо, не надо, мамочкиии — девушка судорожно шептала.

— Клык. — раздалось резко. — отпустить.

Алабай послушался мгновенно, расцепил зубы и просто навис для контроля обездвиженности. Матвей бесшумно двигаясь, как и его огромный пес, подошел. Агата, сдерживая всхлипы, несмело посмотрела на хозяина. Он рывком поднял ее на ноги и без всяких разбирательств потащил наружу.

— Клык, на участок. — снова спокойный голос отдал приказ.

Мужчина шёл быстро, крепко держа девушку за локоть, она спотыкалась и еле успевала. “Что теперь будет, как глупо было поддаться на бабушкины провокации. Может стоит вырваться и попытаться убежать?” — она дернулась, но Матвей пресек эту идею. Зайдя на кухню, он прислонил Агату спиной к мойке, прижал бедрами и холодно смотря девушке в глаза, открыл кран и поднес ее руку под воду. Ледяная струя обожгла раны, оказывается их много. Мойка наполнилась кровью.

Придерживая Агату, хотя уже явно излишне, та стояла смирно, Матвей достал аптечку из верхнего кухонного шкафа. Выключил воду, аккуратно промокнул бумажным полотенцем капли на коже и осмотрел раны.

— рваных краёв нет. Хорошо. Клык узнал тебя, и думаю, удивился. — сказал мужчина.

Агата не могла отвести взгляда от его лица. Она запунцовела, но продолжала смотреть. Из аптечки он взял какие-то мази, покрыл ими руку, забинтовал и отпустил. Потрясенная, она не пошевелилась. Мужчина сложил обратно в аптечку все медицинские принадлежности, выкинул окровавленное, достал таблетку обезболивающего и со стаканом воды сунул Агате.

— выпей, если будут беспокоить раны, то поедь к врачу. — сказал.

— пппп простите меня. — ответила Агата.

— эмпатия это не всегда хорошо, Агата. Особенно если залезаешь в чувства эгоцентричных людей. Что именно хотела Александра, чтобы ты сделала? — спросил Матвей.

— она, бабушка хотела позаимствовать на время конкурса экзотичное растение, чтобы самой выиграть приз на ярмарке. — ответила

— Катя не хранит растения тут. Она, в-принципе, их не растит. Скорее всего купит сразу в магазине. — Матвей осматривал лицо девушки задумчиво.

— а почему вы подумали, что я не ворую? — спросила Агата.

— интересный вор, стоящий возле забора. — ответил он.

— вы видели как я лезла на забор? — спросила Агата.

— и ретиво скрывающуюся Александру тоже. — сказал Матвей.

— они постоянно строят друг другу козни, да? — девушка неловко крутила стакан воды внизу (“какая она бесконечно глупая, тут же камеры везде”).

— да. — мужчина протянул руку за стаканом.

— спасибо, — Агата подняла на него глаза и вспомнила, губы задрожали.

— не за что. — ответил Матвей.

— мне стыдно. Я… Я. Я только поняла, что это вы спасли Шрека. И сейчас, и тогда… А я даже не поблагодарила. Извините.

— так что ты хочешь, извиниться или отблагодарить? — спросил Матвей, его низкий голос с хрипотцой проникал и будил желания, сопротивляться которым она и не думала, потому что это были “чувства”.

— Я… — она не могла сдержать своего взгляда, тонкие изящные в изгибах губы, в профиль заметно, что верхняя губа нависает, ей хотелось прикоснуться и Агата медленно отошла и снова уперлась в мойку.

Нащупала ручку от дверцы шкафчика под ней и сжала, чтобы хоть как-то прийти в себя. Матвей не двигался. Адреналин опять ударил в кровь, низ живота сводило, чувство опасности нарастало с волнением, которое она стала испытывать, понимая что ее сейчас изнутри разорвет на части, и она ничего не хочет и уже не может сделать, не может контролировать свое неистовое желание быть его частью. Они не двигались. Сердце ухало, пуская объёмные волны крови прямо в уши.

— пойдем, я провожу тебя. — сказал Матвей.

— и что? Вы просто это забудите? Не будете рассказывать вашей жене или… — а вот собственный голос возвращал ее на землю.

— А ты считаешь, что стоит? — спросил мужчина.

— нет! то есть, это ваше право. Это ваш выбор. — фраза вышла скомканной, и от этого чувства уродливости, некрасивости ее слов Агата рассердилась на себя будто хитрит и не может определиться, соблюдать ли свой интерес выйти сухой из переделки или понравиться мужественными взглядами.

— да, мое право и у меня отличный выбор. Ведь, я в любом случае в выигрыше. У тебя есть, что мне предложить за молчание, в качестве извинительной благодарности? — Матвей говорил с иронией.

Они вышли на улицу и уже стояли на крыльце в свете из дома.

— Нееет — прошептала девушка. — То есть все что вы хотите.

— Я теперь понимаю, почему ты тут оказалась. Слишком уж легко ты раздаешь авансы благодарности. Но что-то я сомневаюсь в твоей платежеспособности. — сказал Матвей.

— В смысле? Вы считаете, я вру? — Агата рассердилась, может она и воровка, но не обманщица!

— Нет, не врешь, но тебе нечем платить. — сказал Матвей. — Обещания, которые сложно выполнить, обещания, которые вредят тебе — жертвы. И если, этот ночной визит тоже твоя благодарность бабуле, то — он покачал головой. — Ты живешь не по средствам.

— Это ещё почему? — сказала Агата хмурясь. — Может я просто ловкая. Вон, как вы говорите, бабуле оплатила, и вы с меня ничего не взяли.

— Я не говорил, что ничего не возьму. — Матвей дёрнул девушку к себе.

— итак, какова будет твоя благодарность? — произнес он тихо.

— я могу быть вам спаринг партнером в тренировках. — сказала Агата.

— действительно ловкая. — Матвей улыбнулся. — Мне не нужен партнер.

— я хочу тренироваться с вами. — сказала Агата, а он провел большим пальцем по пухлым губам, нежно прошел по нижней линии щеки и подбородку.

— тебе не кажется, что идти на поводу Александры и участвовать в играх моей жены, это не лучшая идея? — спросил Матвей.

— кажется, но… — Агата захотела пояснить свой сложный выбор.

— но?… — он прищурился обдумывая что-то и через некоторые мгновения сказал: заключим сделку.

— хорошо, — прошептала девушка.

— ты не лезешь ни в какие интриги и инициативы моей супруги, отказываешься быть инструментом в руках своей взбалмошной Александры. И мы будем тренироваться. На равных.

— на равных? — переспросила Агата.

— да…на равных. Если справишься, устроим спарринг. Но если я узнаю, что ты из жалости или любых иных оправданий нарушила наш договор, то он будет расторгнут. Согласна?…

Агата молчала и серьезно смотрела на мужчину. Это будет очень сложно, бабушка устроит столько истерик…

— хорошо. — сказала Агата.

— хм… как будто я тебя заставляю.

— нет. Но это сложно. Я… — начала Агата.

— ты можешь не соглашаться.

— я хочу! Я хочу согласится. — сказала Агата прямо. — Да. я согласна на сделку.

И она вдруг так искренне улыбнулась, что в темноте ее глаза засверкали радостью, она словно подпрыгнула, повернулась выйти в калитку и затараторила.

— спасибо. Значит увидимся завтра утром?

— это не все. — Матвей придержал ее за талию и иронично улыбнулся на то, как сильно расширились зрачки девушки. — благодарность. хм

— Все, что захотите… — она потянулась к нему, но он не позволил приблизится и сказал очень странные слова, которые Агата постоянно много лет крутила в голове. Они застыли как янтарь.

— Обязательно захочу. и это будет твоим долгом, небольшим, но обязательным к исполнению. — и отпустил.

***

Праздник овощей закончился уже в темном вечере. Гости шумно переговаривались и расходились, поэтому столы пустовали и с них убирали остатки блюд те, кто чувствовал еще в себе силы не оставлять беспорядок на утро. Как пчелки, Марина и Агата шуршали бок о бок, споро передавали друг другу пластмассовые контейнеры и распределяли то, что еще съедобное от объедков. Марина всех позвала к себе в ресторан гостиницы на завтрак и обед, чтобы гости Фестиваля могли отдохнуть еще денек от готовки. Так решили, чтобы не было обид в том “кто” и “что” должен забрать, да и удобнее относить все в одно место. А там уже каждый сам решит, хочет он лакомится блюдами или готов приготовить себе что-то свежее сам. Однако Агата точно знала, что придут многие, потому что Марина была добрячкой и точно будет подавать не только вчерашние блюда, а новые вкусно приготовленные. Девушка весело щебетала, как будет сильно не доволен отец Марины такой ее радошностью, что сама придет помогать.

— так, а Александра выиграла конкурс? Мне казалось, они нервничает. — сказала Марина, девушка вскинула голову и посмотрела в сторону бабушки.

С призом на руках, с гордой осанкой она стояла с лучезарной Катериной. Молодая женщина была воодушевлена прошедшим Фестивалем. Об этом она и говорила своему окружению, какое прекрасное тут сообщество огородников, какая замечательная земля, если дает такие великолепные овощи. В ее голове уже зрел план по расширению своего бизнеса. И несмотря на то, что раньше относилась к Аукшино как “занозе” в ее планах, так как Матвей надолго уезжал в деревню и было совершенно не понятно, что он там делает, и как подобраться к патентам, если они мало общаются. Как же в этой деревне контролировать мужа и его окружение, чтобы еще лучше контролировать мужа? Но сейчас она загорелась азартом. Матвей дал ей возможность строить бизнес, и “оооо”, как она радовалась его выбору дачи. Нежность и внезапное чувство единения с ним охватило ее. Аукшино — просто золотая жила для ее идеи по выращиванию эко продуктов.

— да, ответила Агата Марине. — Как-то неожиданно. Она была уверена, что не сможет победить честно. Но в итоге, приз достался бабушке.

— Агат, а ты …. хотя она в последнее время излучает столько уверенности. — Марина думала о чем-то.

— не мучаюсь ли я от ее деловитости? — рассмеялась Агата подтексту в словах Марины. — нет, ну то есть тяжеловато бывает.

— этот приз. — сказала Марина и Агата тоже остановилась на перекладывании еды.

— думаешь у Катерины есть план? думаешь она специально, да? — прошептала девушка.

— не знаю, какое-то просто чувство, не знаю. общее что-то. Словно, я не могу доверять этой столичной красавице. К сожалению. — ответила Марина.

— а почему к сожалению? — сказала Агата.

— потому что как видишь, все ее обожают. — сказала Марина, — а я, видимо просто завидую.

— ты никогда не завидуешь. Почему если кто-то — Агата говорила хмурясь.

— полный — добавила Марина.

— недоволен пигалицей, то сразу завидует. — закончила вопрос Агата.

— потому что все хотят быть пигалицами. — и Марина рассмеялась.

— но если она и правда использует бабушку. И бабушка так хотела победить…что… а получается победить было легко. Но ведь и правда. Зато приз теперь очень ценный, она дала бабушке то, что та так ценит.

— Ох, Агатка… — Марина покачала головой, она избегала смелых выводов и советов. — ты то этим летом останешься в деревне?

— да, — девушка засияла. — у меня много планов. Я буду делать проект для курсовой на следующий год. Ох жалко, что библиотеки нашей нет. Но в город переехала наша аукшинская библиотекарь и она звала в свой новый зал. Там открывается магазин и при нем будет библиотека. Я думаю, что …

— да, библиотека. Очень не хватает, даже постояльцы жалуются. Прямо такой сезон хороший, много отдыхающих. Я подумала-подумала и сделаю ремонт, и вот о библитеке тоже подумала. Сделаю возле ресторана небольшую… Правда не знаю как все эти записи вести, чтобы книги не растерялись.

— Правда, ты хочешь сделать библиотеку? и ремонт? — Агата запрыгала от радости.

— да, ох ты, кудряшка. — Марина рассмеялась.

— это такая замечательная идея, а тут остались книги из нашей прошлой. Их можно перенести. И с системой карточек и учета я помогу тебе, и ремонт осилим.

— так а лето? Что ты замотаешься. Еще и на Катерину работать. Отдыхать ты когда будешь? — Марина махнула рукой. — да и книги, хто их отдаст. Они хоть и казенные. Да все равно, не хочу я у Катерины просить ничего. Лучше сама потихоньку куплю да соберу.

— а ничего и не надо просить!

Перед Фестивалем Катерина приехала за день. И наводила недовольство, критиковала все и всех, кроме Александры. “Прекрасные деловые качества”, бросила вскользь, а потом спросила про идеи как растапливать костер и взглядом выразительно уставилась на кипу книг. “Давайте будем использовать макулатуру”. Подсказала она молчавшей бабубушке. “Устроим настоящий большой костер, сожем эти книжонки!” И тогда Александра не меняя своего строго выражения лица, за которое только только получила комплимент сказала, “вы знаете, здесь народец хоть и так. Не то, чтобы культурный и много читающий. Но костер из книг может произвести гнетущее впечатление. Шокирующие. Мне кажется его воспримут в негативном ключе”. Катерина прищурилась с улыбкой на бабушку, а потом рассмеялась “ну конечно в негативном! ахаха я же шучу, проверяю вас. И вы, мыслите за рамками привычного. Вы мне очень, очень нравитесь. не будем пугать никого. ахаха какие нежности плебеи, что и в руках то уже забыли когда держали книги. А такие нежности. Спалим их потом. Правда, когда я полностью войду во власть. ахахах”.

— книги решили отвезти в город на сдачу макулатуры, и как раз Васька не хотел возиться. Потом они не ее, а наши — деревенские. Он обрадуется, что нести всего пару метров.

— ну если так, то ладно. — сказала Марина.

— знаешь, мы можем придумать совсем другую систему библиографии. — сказала Агата.

— хорошо, придумаем. Сначала ремонт, а там и библиотека. Но ты очередное лето будешь трудится. И если у тебя и проект, и мне помогать и Катерине. Детка, ты же молодая. Я…

— а я больше не помогаю Катерине. Этим летом у меня очень много времени для себя. И что-то делать мне нравится больше, чем …. - сказала Агата.

— почему? — удивилась Марина и даже насторожилась. — почему ты ей не помогаешь?

— поменялись приоритеты. — Агата покраснела.

— и что…отпустили? — спросила Марина.

— я не раба. — сказала Агата тихо, а потом по ребячески заговорила. — Бабушка была недовольна, и целый день со мной не говорила. Важно так ходила, но я рада, что она победила и думаю ей будет чем заняться, ахахаах. Так расскажи у тебя есть план?

— ахаха, — Марина ласково смотрела. — я рада. Агатушка. Ох, это хорошая новость, что ты будешь мне помогать.

И они обнялись. А издалека за ними следила Катерина и улыбалась в такт мыслей. Девчонка была в их доме, Александра в кармане.

— Марина! — крикнула Катерина и направилась с процессией к девушкам. — Вы собираете еду?

— да, — ответила Марина, удивляясь банальному вопросу.

— завтра к вам в столовую… — начала Катерина.

— ресторан, — поправила Марина и выпрямилась, отложив контейнеры.

— да, да — Катерина милостиво скривила губы. — придет много местных. Ну то есть люди придут. А у меня есть замечательная бизнес-идея и инициатива. Вам следует мне помочь.

— я не совсем понимаю. Позвоните мне когда придет большое количество на обед. И сделайте им объявление, что к обеду прилагается интересное предложение. Подарок, можно сказать. Я сделаю людям предложение, от которого они не смогут отказаться. И точно не захотят.

Марина молчала и смотрела на свою юбку, полная с пышными руками и всегда свежей кожей она мяла свою хлопковую в цветочек юбку и не хотела ничем помогать.

— Знаете, — улыбнулась Марина. — я не думаю, что мне будет удобно. Если вы хотите, вы можете прийти с самого утра и помочь с едой. Я тоже буду благодарна помощи. Заодно с каждым и переговорите. Потому что ваша просьба. Честное, слово. Я не представляю, как ее выполнить.

— Марина. — вмешалась Александра.

— вы не приходите, — сказала Марина и развернулась, показав что разговор окончен.

— вот это да. — Катерина перенаправила на Агату раздражение. — значит вы подружки. И как слаженно! не хотите мне помогать. Я что вас чем-то обидела?

— просто это неудобно задерживать людей. К тому же завтра на кухне будет только Марина и я. Мне кажется…

— а мне кажется, что вы завидуете и тому, что есть у меня. Фигура, красота, внимание мужчин и прекрасный брак? Не так ли? ну чего ты молчишь. Давай выкладывай, в чем дело. Чем я тебе не угодила?

— ничем, просто у меня другие планы. — сказала Агата.

— так может ты тогда убедишь Марину помогать мне? — наседала Катеина.

— извините, я не понимаю. Вы сами можете сделать то, о чем просите. — сказала Агата.

— сама?! — Катерина рассмеялась. ахаха, да ты просто еще малышка! Я поняла. Извини. Конечно. Знаешь, мне, показалось, что ты плохо относишься ко мне. Это так несправедливо. Но теперь поняла, что ты просто очень маленькая и наивная. Конечно, твоя тетя может иметь свое мнение о людях. Но послушай, я уверена и тебе моя идея понравится. Что же. Поговорим завтра. Хотя нет, проводи меня домой. Мы поболтаем с тобой, почаевничаем и уверена — сразу вернешься ко мне.

Катерина не могла отказать себе в такой провокации, она получала невероятное удовольствие от увеличившихся глаз девушки. И чуть ли не показала на нее пальцем и не расхохоталась. Как все просто, предсказуемо и как замечательно. Она займется своей бизнес идеей, а в это время отношения этой серенькой мышки и Матвея смогут созреть, а потом она сорвет развод, патенты и может даже выйдет снова замуж за Вадима. Но об этом стоит подумать позже.

— хотя нет. — Катерина потрепала Агату за плечо. — лучше тут убирайся. Будет больше пользы. Александра, пойдемте, что это за Марина такая вредная, а?

Глава 4 (*** Солнце на мокрой коже)

Взмах, всплеск, погружение. Желтая пресная вода закладывает уши. Блики утренних лучей проходят по коже пловцов. Он плывет мощно и быстро, не останавливаясь, не оборачиваясь. Можно рассмотреть сплетения мышц на плече и спине. Она плывет легко, иногда как дельфин выныривает наружу, останавливаясь на мгновение, чтобы глотнуть воздуха и снова истязать себя скоростью, ее мышцы уже горят.

Утро холодное. Отвесный берег нависает соснами, их корни сплетениями упираются в холодный и еще темный от влаги песок. На небольшие пологие мостки ударяется волна. Агата последним от обесилья рывком выбросила себя на берег. И вдох, вдох, вдох, еще… как сладко просто дышать. Когда сердце успокоилось и шум в ушах спал, она перевернулась на спину.

Матвей стоял над девушкой, рассматривая ее линии. Кудри в закрывали предплечья и локти. Купальник съехал внутрь ягодиц и открывал бедра. Длинные, изящные и покрытые светлым песком, частицы впивались в нежную гладкую кожу. Она дышала и, казалось, и все тело приходило в легкое движение, казалось, что малюсенькие камушки — паразиты, поселились на ней как на русалке и что-то требуют теперь, шевелятся, скребут и устраивают свой беспардонный быт. Она откинула волосы, оставила руку у лба как козырек, чтобы смотреть на Матвея. Улыбнулась сквозь сбившееся дыхание.

— до завтра, — сказал Матвей.

— до завтра, — попрощалась Агата.

Он закурил на ходу, а девушка подтянула ноги, согнув в коленях, попыталась встать. Стоя на четвереньках, мышцы задрожали. Она передразнила серьезность Матвея и рассмеялась своему счастью.

В город Агата ездила на велосипеде, искала книги для библиотечного угла в гостинице Марины, сама проводила часы в книжных магазинах и городском складе книг. Возле больницы было заброшенное бомбоубежище. Сырое, обветшалое, на полу росла трава, а лампочек было мало. В него люди приносили старые книги, те приходили в негодность. Странно, что книги так сложно уничтожить. Перед словом семьи робели и не хотели избавляться от советских изданий. Коллекциями по авторам приносили и ставили у потертых, плохо освещенных стен. Работник в магазине сказал, что в бомбоубежище уже более 1000 книг, Агата решила перепроверить. Вечером она вела руками велосипед, на багажник которого закрепила кипу книг. И прямо уже при подходе к гостинице тетушки Марины со стороны реки она споткнулась и упала прямо с кипой книг. Она присела собирать разбитый баул, как к ней подбежали собаки и начали лизать в щеки. Матвей присел рядом, он подавал ей книги, а она складывала их стопкой на веревки, чтобы связать и донести внутрь ресторана. Агата молчала, осматривала его красивые руки и думала, что вот завтра снова они будут тренироваться, а если все станет получаться лучше, то устроят спарринг. Матвей всегда держит дистанцию. Вчера она поскользнулась на выполнении приема и летела вниз плашмя, прямо носом. Он схватил ее за мастерку, как котенка за шиворот, поставил на ноги практически не прикасаясь. Он не касается ее, не говорит лишнего, но когда их взгляды встречаются, то ей кажется он знает о чем она думает, чего хочет. Как будто они разговаривают, но как-то по особому. И она нахмурилась от своих рассуждений, смотрела как он пролистывает том Ортеги-и-Гассета. Он вскинул на нее глаза и уже знакомая молния прошлась по ней. Матвей прищурился, улавливая ее позу, выражение глаз, волосы вставшими пружинами и глаза. Синева потемнела, вбирая в себя всю сосредоточенность и серьезность мысли, которые бы были способны остановить волну. В ней кричало желание. Он хотел того же.

- “Восстание масс”. У Марины собирается марксистский клуб? — Матвей захлопнул книгу и протянул Агате.

— ахаха, — она поняла его иронию. — нет, это я… все никак не одолею ее.

— А зачем хочешь? — спросил Матвей.

— Одолеть?… — они поднялись. — Не знаю. Такая красивая фамилия… Ортега-и-Гассет. И. Я читаю только, если у меня есть связь с книгой…

— ооо… — Матвей протянул руку за баулом, Агата рассмеялась на его иронию.

— Я имела в виду, что я должна что-то знать о книге. Как она была написана, или что случилось с кем-то, когда он ее прочитал. Такой личный ассоциативный референс.

— И что ты знаешь об этой книге? — спросил Матвей.

— К сожалению ничего. Ничего крепкого, никакой основательной наживки. Единственная моя ассоциация это фильм “Разговор ангелов”.

— Испания и нацизм. Хм… Интересно. — он пропустил ее с велосипедом вперед на участок, за ним протиснулись собаки.

— Вы зайдете? — Агата прислонила велосипед к лавке и подошла к черному входу гостиницы. — Марина уже пошла домой, но она мне разрешила. Мы делаем ремонт. И будет небольшой библиотечный уголок. Только надо придумать систему выдачи книг. Это сложно, потому что может оттолкнуть постояльцев. Излишний контроль, но с другой стороны, если Марина станет покупать свои книги, то жалко когда их не станут возвращать.

— если их не станут возвращать, вряд ли она сможет связаться с уехавшим клиентом и требовать ее назад. — сказал Матвей.

Трехэтажное строение, самое высокое и длинное для Аукшино виднелось сразу за центральной площадью поселка. Дом в германском стиле был развернут лицом к основной дороге. На воротах табличка “Терем” соответствовала тесноте, с которой старые лиственные деревья жались друг к другу. На участке не хватало простора. Хозяева не хотели избавляться ни от одного растущего куста. Они и, правда, как теремок приютили, сохранили старый плодовый сад, а каменный забор поясом удерживал распирающие в стороны ветки деревьев. Перед тяжелой дубовой дверью входа в ресторан на страже стоял медведь с чаркой. Деревянные края засыпались зерном и были изрезаны царапинами когтей, испачканы пометом. Внутри атмосфера походила больше на таверну постоялого двора, чем на современную деревенскую гостиницу. Интерьер также придерживался охотничьей тематики: деревянные лавки на кривых ножках, массивные столы с большими щелями распухших досок от проливаемых блюд и выпивки, балки на потолках, кованые светильники и люстра в виде колеса.

Единственный источник света, зажженный на кухне, рассеянным желтым квадратом освещал помещение и рваными лучами делил зал на укромные места. В рабочих помещениях, куда прошли Агата и Матвей с черного хода, висел серый полумрак. Комнаты в самой гостинице производили обратное впечатление, не русской усадьбы, а английского дома, Стены до середины были закрыты молдингами, а верхняя часть окрашена шелковой краской, Интерьер дополняли светильники, натюрморты в изящных рамках, полки, вазы, но нигде не было пластика, использовались только экологичная керамика, стекло, дерево, металл. Бревенчатый дом до сих пор давал приятный аромат дерева. Русской усадьбе и английскому дому за счет сдержанного вкуса хозяйки удавалось гармонично дополнять друг друга.

Помещение под стационарную библиотеку только начали ремонтировать, поэтому временно книги пока складывали открытых сервантах в широком коридоре сбоку от ресторана, на пути к туалетным комнатам.

— мы думаем сделать кофейно-чайную комнату, где можно долго читать и пить горячий напиток в уединении от шумного зала и открытой кухни. А пока они будут здесь, заодно станет понятно, разделяет ли еще кто-то интерес к испанцам. спасибо, — сказала Агата, когда Матвей поставил связку на сервант. Она принялась развязывать узел и присела расставить книги.

— если руководствоваться твоей системой рекомендацией, то тебе необходимо оставить здесь альбом “впечатлений”, чтобы могли писать в него рецензии. — сказал Матвей. — Ты не впервый раз возишься с книгами.

— мне нравится письмо. — Агата по-доброму улыбнулась.

— почему? — спросил Матвей и подал новую книгу.

— потому что, — Агата тоже встала, неловко разговаривать сидя.

Мужчина всегда проявлял уважение к своим собеседникам и девушка поражалась этой черте характера. Рядом с ним не хотелось давать себе поблажек в плохих выборах, рядом с человеком, уважающим других и имеющим достоинство, хотелось тоже выбирать доброе, уважительное. Его поступки не выглядели моральными шаблонами, этот мужчина не был добродетельным в общепринятом смысле. Он был человечным и не то что не унижал окружающих, но он еще и не терпел, чтобы были созданы условия, в которых его собеседник будет унижен. Он был справедливым, но жестким. Его слово значило и весило много. Она бы не хотела нарушить, пойти против него. Потому что он при своей суровости был на стороне добра. Но если так случится, что они окажутся по разные стороны. Она будет тосковать, для нее не будет исключений.

— книги — это “послание в бутылке”. - она сказала, Матвей слушал и девушка продолжила. — Автор как застрявший на необитаемом острове, бросает в океан клочок текста и надеятся, что его выловят и прочитают, а потом приедут в его мир. Увидят все. Мне нравится читать, потому что это путешествие, но путешествие невозможно осуществить каждому. Надо сначала разгадать шифр, подобрать правильный код, чтобы понять где ты будешь. Надо стать … ммм аватаром для мира из воображения автора.

— аватаром? — Матвей прищурился.

— ахахах, — девушка закусила губу. — я имею в виду, что вот например, Лев Толстой. Он пишет на языке, его большие тексты просторны и понятны. Но я не могу переместиться в его мир. Мне там не жить, я не знаю, кем я могу там стать. И так во многих книгах. Жанры, эмоции героев, ситуации, темы — это шифр, он помогает. Мне нравится теория коммуникации. Я взяла Маркса потому что. Потому что…

— у тебя есть история с ним. — продолжил Матвей.

— хааа, да. История не совсем про него. А про его Троцкого, он уехал в латинскую америку, скрывался, но его все равно нашли и …убили. А тогда его любила Фрида Кало. И вот он со своими марксистскими идеями, он пытается рассказать про марксизм, пытается создать послания. Пытается сделать революцию, но невозможно. Его не понимают. Его тексты и послания недоступны в мире. Его трактовки не востребованы. Он общается только с ней. А потом он умирает. И она. Они как два приемника. Один отправляет послание, система кодировки, второй его принимает. Она набирает шифр. Но все. Он умер. Ее послания они, они не доходят. Осталось только прошлое. Система коммуникации застыла. Ее послания падают в воздухе между пирамидами. “Революсьен” — говорит она, но он ее не слышит. Сообщения все еще есть, они живут, хотя приемник никогда их не словит.

— как именно они могут понять друг друга. Как происходит … декодирование? — спросил Матвей. — используется одна система языка.

— наверное, система языка это не все. Я письме мы, — начала рассуждать Агата, но раздался грохот, собаки залаяли. Агата испугалась, инстинктивно вздрогнула и врезалась в Матвея. Она прислушивалась к тому, что вызвало сильный шум.

— отец Марины пришел, на свет. — сказала Агата и посмотрела на свою талию. Ее на расстоянии десяти сантиметров от себя удерживал Матвей. Она смущенно подняла на него глаза, он ответил взглядом и обратился к старику, что шаркал, опираясь на палку.

— А, Матвей, Агатка. Ты что привезла? — старику нравился Анкельсон, он считал, его военным и любил поговорить с ним про тактику различных исторических сражений.

Рассветы часто похожи друг на друга, своими надеждами, закаты всегда разнятся своими разочарованиями. Еще с первыми петухами Агата вставала и выходила на крыльцо. Шрек лениво потягивался, пестрая шерсть на загривке вставала ирокезом. Они шли по тропинке среди высокой травы, потом раздвигали лиственные лапы, иногда девушка болтала с псом, иногда задумчиво жевала травинку. Собаки, Клык и Шрек встречались, приветствовали друг друга и уходили в траву по своим делам.

Матвей и Агата молчаливо кланялись друг другу. Тренировка начиналась. Медленная разминка переходила в отработку боевых ударов. Удар, связка, удар, связка. Свист ткани, позиция, замерли. Мгновение. Рябь воды кругами приходила на берег, один, два, три. Всплеск крыльев чайки и их фигуры снова неслись в вихре движений. Руки рассекали воздух, захват, позиция, трава скрипела под подошвами. Ее дыхание учащалось, он не оборачивался, они не останавливались.

— до завтра, — он уходил закуривая. Подносил сигарету со странным синим табаком близко, закрывая ладонью огонь от ветра, делал глубокий вдох и оставлял прикуренную сигарету в руке, другой взъерошивал голову Клыка. Верный охранник всегда оказывался рядом под конец тренировки.

— д…о за. втра. — Агата сидела на коленях, упиралась руками и легких не хватало, чтобы вдохнуть, дома они также жадно пила, ложилась на кровать и засыпала глубоким сном.

Агата в тени Матвея по диагонали от него, он стоял ближе к берегу. На таком расстоянии казалось, что ее удерживает в равновесии постоянное движение. Иногда Матвей замедлялся, но было сложно, плавность ушла, девушка дышала и двигалась, чтобы просто успевать. Вблизи уже не было возможности заменять не рассмотренные удары танцевальными па или придуманными переходами. “Главное, — говорила себе Агата. — успеть повторить. Потом дома отработаю”. В дневнике мелким почерком с графиками, и пояснительными линиями ложился ход тренировки, карандаш вычерчивал с анатомической точностью запечатленныйсознаниемудар, мышцы и сухожилия в оттенках восходящего солнца.

Однажды Матвей остановил их, недовольный тем, что скорость мешает качеству каждого удара, и Агата походит больше на “воздушного танцора”, который машет руками на ветру, а не на бойца.

— ты раньше вставляла свои приемы. мне нравилось как выходило. — Матвей обдумывал как изменить тренировку.

— вы замечали?! — удивилась Агата.

— танцевальная мелодия делает стиль уникальным. Противник не слышит песню, пока он уловит ритм твоих движений, у тебя будет преимущество. Ты быстрая, но ….ммм… не умеешь вступать в бой. С такой тренировкой как сейчас смысл полностью теряется.

— мне… — Агата хотела возразить.

— тебе не хватает самоконтроля. И ты знаешь об этом. Поэтому сдерживаешься. Но в бою, споре, любом противостоянии — контроль означает не сдержанность, а намерение и твердость в исполнении.

— намерение? — Агата понимала, что имеет в виду Матвей, но не видела противоречия и проблемы, поэтому Матвей сказал.

— будем после разминки бороться в прямом бою. До какого числа ты останешься в деревне? — спросил Матвей.

— до сентября. — ответила Агата.

— хорошо, значит успеем освоить пять базовых тактик.

— а вы дрались в настоящем бою? — спросила Агата. — не на ринге.

— я никогда не дрался на ринге. — сказал Матвей. — раздевайся. Мастерку и леггинсы. Бери на тренировку шорты. Ты должна чувствовать удары кожей, чтобы научиться их избегать.

За день Агата уставала, помогала и в “Тереме”, и по участку бабушке, и проект делала для будущей курсовой. Бабушка сначала просила поучаствовать в задачах для Катерины, но не наседала. Спросит, кивнет и сама занимает, такое взрослое отношение радовало Агату. В пять вечера устраивали английский чай, делились новостями.

— ты слышала, какую идею придумала Катя? — Александру Владимировну назначили главной помощницей. — она будет покупать участки.

— ааа. — Агата не придала значения.

— я курирую сейчас местных, тех у кого есть теплицы. Уже привезли для них лампочки. — бабушка гордилась.

— в подарок? — удивилась Агата щедрости женщины.

— нет, — бабушка махнула рукой. — в аренду. Для тех, кто хочет большие урожаи. Оно для всех выгодно. Ведь и себе заготовки, а лишнее на сбыт Катерине. Но! стоять на рынке и продавать не надо — один канал сбыта. Это раз. В огороде все равно возятся, оно разницы нет, что ты сотку овощей растишь, что пять соток. Это два. Зато прибыль. Это три. И оборудование современное. Новые знания, технологии, консультации специалистов. Это четыре. Деревням очень повезло с Катей. Очень!

— деревням!? — воскликнула Агата и рассмеялась. — вот это хватка. Уже деревням.

— а я о чем, — заулыбалась бабушка и очень тактично добавила. — Бери пример.

А потом девушка мыла посуду и выходила со Шреком на прогулку в сосновый бор. Там часто из-за коряг на обрыве выбегал Клык. Собаки неслись с лаем в воду, валили друг друга или просто важно вынюхивали след кого-то живого. Агата не понимала, специально ли она приходит туда, зная что и Матвей гуляет, или это простые совпадения, а может это Клык тянет хозяина, а может просто больше негде здесь выгуливать собак?

Свист, хлопок, свист, хлопок, прыжок, позиция, защита, атака в ответ, свист, хлопок. Повторение. Начинало парить, солнце высушивало утреннею влагу с земли. И кучевые облака вбирали ее как губки, нависали над рекой. Они потеряли счет времени, тренировка длилась уже несколько часов.

— нет, …снова… наступай… — нельзя было сказать, что они дерутся. Матвей объяснял и заставлял девушку ударить.

— ближе… — скомандовал он. Агата повторила позицию и отправила ладонь вперед, мужчина перехватил ее, потянул и зафиксировал в объятьях. Она так устала, что еле держала голову, чтобы не упереться в его плечо. Матвей взял ее подбородок, жестко но нежно поднял его:

— твой противник не отражение тебя. Он не станет жалеть тебя в ответ. Он воспользуется. Тобой и уничтожит.

— я не могу… — сказала она. — Мне не по себе. Я не хочу бить. — сказала Агата.

— сделай один удар, но точный. Так, чтобы остановить и предотвратить ответ. Изучи того, кто напротив тебя. Ты спрашивала, дрался ли я на ринге? Каждая битва должна иметь цель. Я не дерусь на ринге, потому что цели этих боев мне не нужны. Сила бойца и его цель связаны. — Матвей слегка оттолкнул ее от себя.

— я тебе не друг. Перестань быть для меня хорошей. — сказал он. — твоя цель на этих тренировках не любоваться мной. Не показать, какая ты замечательная спортсменка. Твоя цель — изучить меня и забрать больше, чем я тебе даю. Твоя цель приблизиться ко мне настолько, что я не успею среагировать и перестану защищаться. И пока ты очень плохо добиваешься своей цели.

Агата стояла шокированной его откровением, она спросила:

— почему? если ты все это понимаешь обо мне. Почему я должна побеждать тебя. Бороться за это? разве это не тоже самое, что просто быть хорошей. для всех….

— не то же самое, Агата. Любовь не заслуживают. — сказал Матвей.

Кулаки девушки дрожали, она смотрела вниз на траву, практически не понимая, что с ней сейчас произойдет. Что он сказал сейчас, он сказал “что не любит ее”? “что у нее нет шанса, что не в его вкусе… что, что он сказал?

— что ты имеешь в виду? — прошептала она.

— ты всегда сдерживаешься. Я хочу научить тебя контролировать себя. Бороться без ярости.

— я про любовь. — она вскинула на него глаза. — ты же знаешь… знаешь, как это важно для меня. Знаешь, что ты особый человек. И последний. К кому я испытываю чувство. Как ты можешь мне говорить такие вещи.

И Агата прыгнула в атаке.

— это то, о чем я говорю. Ярость! — он уклонялся, а потом опрокинул ее на землю, взял за шиворот у груди и сказал — драться в состоянии аффекта, бороться в на чувствах и эмоциях — это уже проигрыш. Борись, потому что это важно для тебя, как ты до этого делала.

Он поднял ее и отошел на шаг назад.

— тренировка окончена. И перестань задавать вопросы о любви к тебе.

*** Ты боишься? не стоит

На втором этаже в библиотеке дома Анкельсонов по центру стояла платформа для тестирования игры. Матвей не использовал в таких случаях шлем, он отдавал команды Серентусу, а мир вокруг него воспроизводили проекционные лучи. В таком режиме он мог изменять и сразу видеть результаты своих изменений флоры, почвы, строения и жителей. Платформа искрилась радугой, определяясь, какой физический слой будет отоброжен следующим.

— Серентус. Сейчас будем делать локацию Роу-га. — сказал Матвей.

— Роу-га, но ведь там мир сложный для здешних гуманоидов он мало подходит. — искусственный интеллект испугался.

— это я и хочу проверить. Случай с несанкционированным открытием портала странный. Необходимо в нем разобраться. — Матвей пояснил кратко.

— это… — начал Серентус. — это из-за той девушки?

— что ты имеешь в виду, — спросил Матвей, корректируя параметры, которые он в первую очередь хотел смоделировать.

— вы вернулись таким напряженным утром. И в последнее время, когда вы утром тренируетесь в другом месте, плюс с приездом вашей супруги. Все ваши физические показатели свидетельствуют о раздражении, напряжении и…

— сначала загрузим физику мира. — лишь ответил Матвей. — я передал тебе данные по планете. Проанализируй и смоделируй для меня только параметры почвы, рельефа и атмосферу

Проекция отразила сухую почву, горы и висящие пузыри с жидкостью внутри. Матвей прошел несколько метров, переключил на режим редактирования и стал приближать объекты. Он наблюдал за движением, как предметы и объекты реагируют друг на друга, переключал свои собственные параметры на различные аватары живых существ.

— теперь добавь флору. — сказал он и снова анализировал, как ведут себя растения и микроорганизмы.

Периодически он делал режущее движение, и время останавливалось, рана пространства открывалась и Матвей проверял исходные программные данные, смотрел изнанку процессов мира. Постепенно добавлял параметры, которые соответствовали дню, когда произошло открытие портала, полностью воспроизводил момент, он искал зацепки. И вот мужчина стоял на месте и в аватаре серпентина, который был приманен блеском портала. Матвей снова разрезал пространство и внес новые изменения — разряд молнии, разбившей пузырь облака. Серентус был так занят монотонным добавлением единичных параметров, что совершенно потерял бдительность. Картина Роу-га с ювелирной точностью повторила момент открытия портала, Матвей стоял уже в собственном аватаре со стороны колонны серпентинов охранников. Мелькнула молния, и реальность пошла бликом, мужчино обернулся на свою аппаратную, код на панелях аппаратной заскакал как сумасшедший. У искусственного интеллекта произошел сбой. Его записанные воспоминания, которые он прятал, просочились и заменили собой тестовую реальность. Он ошибся всего на полсекунды, ошибся и исправился моментально. И ошибся он, потому что был не просто программным интеллектом, а потому что и у него были цифровые воспоминания, слепки тех мест, где бывал. Матвей понимал, что Серентус для простоты и экономии вычислительных ресурсов аккуратно будет использовать готовые блоки кода как базу для моделирования мира.

В тестовой реальности пошел сбой, и Матвей в этот момент также остановил процессы и разрезал пространство. Код цифрового дворецкого задрожал, начал упаковываться в зашифрованные блоки. Он был похож на чиновника, которого попросили показать бухгалтерию, дрожащими руками протягивал листочки, щелкающие от тревоги и страха. Матвей просмотрел все данные, и Серентус считал про себя, когда ему зададут вопрос. Но мужчина просто продолжил дальше.

— Серентус, покажи записи по Земле, когда был открыт портал на Роу-га. Портал был открыт слишком легко, планеты оказались совместимы, но гуманоидный аватар все равно не работает в этом пространстве. — сказал Матвей. — Ты использовал местные библиотеки для “обучения”?

— Да, да. Конечно… я впервые столкнулся с таким масштабом. Они крайне плодовиты на письмо. Мне даже показалось, что может это какая-то секреция нейронов, что они выделяют мысли на ходу. То есть они не думаю на подобие того, как это делают разумные цивилизации, а мыслительный процесс у них приравнивается к действию. Вы замечали, что и в речи много “действий”, поступков. Говорение это и есть действие, например, “обвинение”, “подозрение”, “оправдание”… Очень много поступков помещены в речевое пространство.

— когда ты обучался, ты использовал их материалы для адаптации своего профиля под данную локацию? — спросил Матвей.

— конечно, господин. Все в соответствии с протоколом. Я сразу адаптировал себя. Потом провел корректировки…

— Хорошо. На сегодня завершим. — сказал Матвей, жестом выключая проекцию и выходя из игровой реальности.

— Господин, вы так озадачены этой проблемой с аватаром. Если бы я мог помочь Вам. Мне кажется, господин, что эти гуманоидов крайне глуповаты и это отражается на их физиологии. Я когда прибыл, то был шокирован и озадачен…. Мне кажется вы их рассматриваете несколько не в том ключе.

— Я был бы тебе благодарен, Серентус, если бы ты нашел ключ к этой проблеме и мы смогли бы закрыть вопрос по этой локации.

— Господин, но ведь множество иных цивилизаций, которые более достойны и ждут своей очереди. — возмутился Серентус.

— Все именно так, Серентус. Все именно так. Множество иных важных вопросов, требующих решения. Но Земная цивилизация является прецедентом. Решение по нему повлечет решения и по другим схожим ситуациям, поэтому несмотря на очевидность моего “нет”, мы должны обосновать, почему гуманоидная цивилизация не может пока входить в общее межгалактическое сообщество. И обоснования должны исходить не только из доказательств “почему нет”. Мы обязаны обеспечить аргументы “почему да”, и что будет в таких случаях. Но пока мы не можем построить аватар, то этот ком вопросов будет висеть. — ответил Матвей, помолчай совсем немного и добавил.

— мое желание, чтобы ты помогал мне.

— конечно, господин. Я уже кажется знаю… — Серентус осекся, он вдруг понял, что ему скорее всего дали второй шанс, но так как его не приперли к стенки в открытую, то он не испытал облегчение от чувства вины, что играл против хозяина, и стыд окрасил его мысли. Ценит ли его господин настолько, чтобы простить. Ему указали на преступление и дали второй шанс, но сделали это с одной стороны “тактично” без разбирательств, без наказаний. Сделали это в “серой” зоне, что может быть он ничего на самом деле и не совершал, но как бы то ни было может сейчас исправится. А значит, понимает ли его господин, понимает ли он его преданность и то, как старается Серентус не ради себя, а ради семьи. Семья — это всегда больше, чем кто-либо по отдельности, величие семьи, ее роль не сводится к действиям только Матвей или Михаила. И Серентус стоит на страже не только этих прекрасных, но как и любые важных особ, слишком сконцентрированных на себе. Он стоит на страже имени и авторитета Анкельсонов, великого рода, решения которого вершат судьбы галактик.

— я знаю, господин, что мы сможем с Вами решить эту задачу, — закончил прерванное на раздумье предложение Серентус, пока Матвей в аппаратной внимательно просматривал всю хронологию кода во время создания игрового мира Роу-га. Он запоминал все крючки и ходы искусственного интеллекта, Быть умнее своего создателя слишком недостижимая возможность, даже для симбиотического разума. Матвей рассматривал тот причудливый костяк ядра, который дворецкий приобрел после своей адаптации на артефактах земной цивилизации. Они как вирус искорежили его, либо напротив высветили то, что уже не замечали “развитые” цивилизации.

—

Александра и Катерина склонились над ноутбуком, пожилая женщина записывала в тетрадь конспект объяснений своей новой “начальницы”.

— Катерина, — раздался голос со стороны веранды. Стекло задрожало, женщины вскинули головы, Марина вошла в дом. — как это понимать? Почему вы перекрыли дорогу? Мои машины не могут проехать.

— какие еще ваши машины? — поморщилась Катерина, за Мариной вошли в дом двое мужчин.

— я делаю ремонт в гостинице. Но никто не может проехать. Ни водители на грузовых машинах со стройматериалами. А теперь так поставили заграждения, что и гости не могут подъехать на машине, чтобы заселиться. Вот как это понимать?!

Женщина сложила руки на груди, буквально держа себя, и хоть она пришла скандалить, давалось это ей с трудом. Уже вторую неделю откладывала этот поход, надеясь на мирное решение, бесконечно прокручивала как сказать, как начать, чтобы все получилось гладко и безболезненно, но тянуть уже стало бессмысленно и она просто ворвалась в дом Анкельсонов и закричала на ненавистную ей Катерину.

— Марина, кто это? — Катерина указала пальцем на мужчин.

— это водитель и архитектор, — сказала Марина, — Они тут чтобы объяснить вам, что у вас нет никакого права перекрывать дорогу.

— ни юридического, ни человеческого, — сказал мужчина, чью рубашка была расстегнута до живота. Они стояли позади грузной женщины.

— вас кажется не спрашивали, — сказала Александра и встала, показывая что готова защищаться хамством.

— а тут, что высшая инстанция, где слово дают по очереди? — спросил второй мужчина и поправил закатанные рукава, было заметно как он не хочет вступать в перепалки и надеется на мирное решение вопроса.

— Марина, а почему вы ворвались ко мне в дом, кричите тут? — Катерина как всегда мило улыбнулась.

— так а что хотите сказать, вы не при чем? — снова атаковала Марина.

— может я и при чем. Конечно, я в курсе дела, ведь я председатель. Но смею вам напомнить, что здесь мой дом. Часы приема председателя….- не успела закончить Катерина.

— да знаем мы ваши часы приема. Вот только сколька ждать можна? Вы понятное дело, чем занимаетесь. Все заняты. Бегать за вами нада, в очереди из ноль человек стоять надо, пока вы соизволите обратить на нас внимание. Что мы не видели, знаем мы такое. не дураки… — снова сказал мужчина в расстегнутой рубашке.

— так! — Катерина топнула ногой. — может мне полицию вызвать?

— в чем дело? — раздался позади голос Матвея.

Он вошел в гостинную, но яростные ссора оставила его вне поля зрения участников. Кроме ругающихся в доме пятерых человек, на улице стояла небольшая толпа: владелица магазина перед Аукшино, к ней тоже теперь не могли подъезжать покупатели, гости гостиницы, пробившие колесо из-за объезда, жители деревенской части Аукшино, кому теперь на работу необходимо было объезжать крюком по другим дорогам.

— дорогой, вот люди ворвались в дом с угрозами и скандалом. — Катерина подбежала к мужу.

— у них была причина? — спросил беспристрастно Матвей.

— Матвей, — сказала Марина уже совершенно другим тоном. — Простите наше вторжение. Но вопрос очень важный. Мы пытались решить его с Катериной как председателем, но неделю не можем добиться встречи. Нам постоянно говорят, что она занята.

— так и есть! — строго сказала Александра, которая умело отводила людей от кабинета Катерины.

— так не должно быть. — Марина пошла пятнами по лицу. — постояльцы огорчены, да и мы уже начали переделки. Нам бы хоть кофейную комнату закончить. Там и библиотека будет и пирожные. Но это же все для своих, это не конкуренция вам, Катерина. Ни магазину, а библиотека. Так люди скучают по чтению. То было такое место, все ходили, может не часто, но читали, менялись книгами, зачем все это убрали.

— потому что спроса не было. Хочу вам напомнить, что наша семья в эту библиотеку вложилась больше всех. И никто к нам не прибегает, не скучает. Неужели к тебе, дорогой, люди ходят и спрашивают. Ведь у нас на втором этаже тысячи книг. Мариночка, все читают в электронном варианте, поэтому мы и утилизировали помещение, чтобы больше пользы было. Не мне, а жителям.

— люди старой закалки читают бумажные книги. Да речь же не только про книги. Я не могу отремонтировать комнату. Разруха в гостинице, машины стоят, вон сколько еще людей страдает, на работу тебе не добраться. Так не должно. — снова повторила Марина.

— я с Вами согласен. — ответил Матвей и наклонился к жене. Он приобнял ее за спину и сказал очень тихо и спокойно пару слов. От них у женщины как и у Марины красные пятна запрыгали по лицу.

— хорошо, — тихо ответила Катерина и ее муж вышел из гостинной.

— все. давайте расходиться! — сказала Катерина. — уверяю вас всех, что ваши ремонтики, магазинчики и остальные проблемки будут решены. А жители Аукшино и других деревень подождут свою удобную дорогу!

— вы можете делать ремонт после дачного сезона, — заметил архитектор в попытке примирения.

— еще один! — топнула расстроенная председательница. — всем хорошего дня.

Люди тихо переговариваясь и осматривая тихую роскошь участка Анкельсонов выходили.

— Катечка, давайте чай? Ромашковый, мелиссу? что? что он вам сказал, милая вы моя. Посидите! — засуетилась Александра.

— что мне он сказал? — тихо и зло повторила Катерина. — он сказал, чтобы я исправила это, что дорога может быть починена осенью. Как будто это моя прихоть! как будто я тут всех обижаю!!! Как будто это самодурство!

— так и сказал? — заохала Александра. — что вы самодура?

— нет! — крикнула Катерина. — вы что глупая?! он просто сказал все исправить. Это же Матвей… он… блин. Почему сразу так горько? Почему вот он так всегда? Всегда что-то скажет. Просто, мало. А у меня внутри. Мне аж стыдно перед ним. Но ведь можно же было и закрыть глаза. Я же жена его.

— ну может поэтому он и не хочет. — Александра вдруг стала рассуждать. — ну вы же одно целое. Семья. Важно, что вы делаете. Если все так взбалмошились, то значит это вред семье. А он же мужчина. Глава семьи.

— да это понятно. Вот только ему не семья важна, а эти людишки и их проблемы. Не мои.

— а какие у вас проблемы? — наивно спросила Александра.

— что значит какие? — Катерина зыркнула на старуху. — вы что не понимаете. Я хочу заставить эту Марину продать мне гостиницу, у нее там земли много, плюс гостиница и эко-ферма — это идеальное сочетание. Но я не могу идти против Матвея. Все-таки пока это его деньги.

— деньги вашей семьи? — поправила вопросом Александра.

— аааа… — застонала Катерина, ее раздражало, что иногда приходитс объяснять очевидные вещи, что эта фанатичная пожилая женщина так “слепа” и закостенела в своих представлениях. Если что-то не помещается в ее систему “правильных” ценностей, то не просто отрицается. Нет. Этого словно не существует.

Уже на следующий день ремонт дороги в Аукшино был приостановлен и все пути открыты. А у бывшей библиотеки появилось объявление о новых часах работы председателя поселка — Анкельсон Катерины. Сообщалось также, что люди с проблемами и предложениями будут приниматься первую очередь, потом те, кто записывался на прием по телефону. И всем обращающимся начали выдавать после приема дорогие ручки и блокноты с золотым тиснением. Катерина знала, что подкупать стоит не только ради исправления репутации. Ведь как только один житель рассказал, про богатый подарок, то сразу собрались желающие сначала проверить, правда ли дают подарки, а потом и желающие получить”свои подарки по праву”. Подкупать стоит ради лояльности, потому что только лояльные и “голодные” до бесплатных подарков могут быть полезными. И использовать людей надо быстро, у каждого интереса как у овощей есть срок годности.